Мила разглядывала Мелика "русалочьими" глазами. Затянутая в трикотажный костюм цвета ржавчины, она выглядела весьма аппетитно, если опустить дебильное выражение ее лица.
      – Я привел ее к вам, – торжественно заявил Гараш. Кафе "Моцарт" на площади Фонтанов было битком набито посетителями.
      – Может быть, поговорим где-нибудь в другом месте? – предложил
      Мелик.
      С ловкостью фокусника блондин придвинул к Мелику тарелочку со счетом, достал золотой портсигар величиной в детский гроб и наклонился к уху Миле:
      – Пойдем пить кофе к тебе, милая.
      Мила фыркнула, и рука сутенера Гараша исчезла под столом. Мелик положил на стол тридцать долларов и встал. Было очевидно, что мозги у Милы представляют из себя одну извилину, которая разделяет ее попу на две половину.
      Она поднялась и вышла из кафе впереди них под восхищенными взглядами присутствующих там самцов. Гараш лукаво подмигнул Мелику.
      – Она ничего, да? И без ума от меня. Но если хотите, я уступлю…
      Она очень падка на новеньких…
      Безграничная вульгарность этого типа покоробила Мелика.
      – У меня мало времени, – сдержанно сказал он. – Мне надо поговорить с ней серьезно.
      Надменная и глупая Мила ждала их на тротуаре, гордо выставив свою грудь. Гараш галантно взял ее под руку, и Мелик последовал за ними.
      Мила поставила на столик поднос с кофейными чашками.
      – Расскажите мне о человеке, которого вы видели в тот вечер, когда был убит Эльдар Хусаинов – главный редактор журнала
      "Мотодром", – попросил Мелик.
      Мила нахмурила брови.
      – Я все уже рассказала полицейским. Это был пожилой мужчина, плотный, в очках и с седыми волосами. Вашего роста…
      – Как он был одет?
      – На нем была куртка.
      Она положила кусок сахару в чашку Мелика.
      – Вы могли бы узнать этого человека?
      Мила поморщилась.
      – Я не хочу неприятностей.
      Золотые глаза Мелика обволакивали ее. Она явно растаяла, но все равно повторила:
      – Могла бы, но не хочу.
      – А какая связь была между вами и этим убитым журналистом? Пардон конечно.
      – Я иногда информировала его о постельных делах высокопоставленных лиц Азербайджана.
      – И он это отмечал в своем журнале?
      – Этого я не знаю. Может, собирался. По крайней мере, на этот раз я действительно ему сообщила некоторые подробности о тайных оргиях, о связях кое каких лиц, о прочих, о прочих…
      – И даже после этого вы не укажете нам того типа?
      – Нет, я боюсь.
      Мелик теперь мог спокойно посвятить остаток жизни поискам в Баку плотного человека с седыми волосами.
      Оставалась только Рима, но и ею будет нелегко манипулировать. Он разочарованно выпил мерзкий кофе. Между тем Мила включила музыку и вернулась к столу.
      Мелик поднялся, поблагодарил и вышел. Он не продвинулся ни на шаг в поисках убийцы. Он оказался в сутолоке расфранченной площади
      Фонтанов, и неприятная мысль пронеслась в его голове: сейчас кто угодно может выстрелить в него и спокойно скрыться.
      – Привет, my friend! How are you?
      Гараш смотрел на Толика Баландина с самодовольным и самонадеянным видом. Они почти столкнулись лбами напротив старого универмага на площади Фонтанов.
      В Баку все друг друга знают. Гараш изредка встречал Толика за аперитивом в "Рояль – клубе". Поскольку Толик был фотографом, Гараш обращался к нему с просьбами познакомить его со зрелыми и скучающими женщинами. А сам в свою очередь сводил Толика с легко доступными девочками.
      – Что ты здесь делаешь? – спросил азербайджанский сутенер. -
      Кадришь малолеток?
      Глаза Толика сверкнули.
      – Мне сказали, что в одном кафе много студенток, которые подсаживаются к клиентам. Я просидел целый час, но напрасно…
      Гараш снисходительно улыбнулся.
      – Потому что ты глупец. Почему не обратишься ко мне? Хочешь, познакомлю тебя с потрясающей девочкой? С метиской. Может, ты видел ее в казино. Ее зовут Мила.
      Толик чуть не пустил слюнки.
      – Познакомь.
      Гараш сказал покровительственным тоном:
      – Труда не составит. Поужинаем вместе послезавтра в "Тбилиси". Ты обалдеешь, когда увидишь ее. А она – когда увидит тебя.
      Толик непонимающе спросил:
      – Почему?
      – Понимаешь, ты похож на одного типа. Того, кто убил Эльдара
      Хусаинова у нее на глазах. Если ты еще наденешь черную куртку, у нее будет шок. Впрочем, это ее только возбудит.
      Толик сразу вспотел. Так это?.. Это танцовщица, которая была с
      Эльдаром Хусаиновым и увидела его, когда… когда он… И она наверняка узнает его, если они будут ужинать вместе! Но Гараш, играющий портсигаром, не заметил смятения Толика.
      – Если хочешь, мы можем потом зайти в Клуб, и я представлю тебя турку, ведущему расследование.
      Толик не проявил ни малейшего интереса и к этому знакомству.
      – Не знаю, смогу ли я… – неуверенно произнес он. – У меня сейчас много работы.
      Гараш властно взял его за руку.
      – Не дури. Если тебе действительно некогда, то я могу привести малышку к тебе в мастерскую: она будет позировать. Она обожает оголяться.
      У Толика сейчас было только одно желание: сбросить назойливого собеседника в ближайшую канализацию. Гараш оказывал услуги подобного рода, воображая, что это дает ему власть над людьми. Толик протянул ему руку.
      – Пока. До послезавтра.
      Он вернулся к "Тойоте", оставленному на площадке напротив ресторана "Тбилиси". В его распоряжении было два дня, чтобы найти решение. Эта Мила представляет для него смертельную опасность, а он даже не знает, где она живет! Он размышлял, под каким соусом преподнести это блюдо подполковнику Алхутову. Даже если он не пойдет на ужин, этот самодовольный осел Гараш может рассказать о нем турку и навести того на след. Как в романе из черной серии.
      Подполковник Алхутов едва сдержался, чтобы не запустить стаканом в Толика Баландина. Пустыми глазами он оглядывал красные стены
      "Хингальной", где обычно собирались бакинские менты. Он приходил сюда два раза в неделю, чтобы получить информацию о Южном Кавказе, к большому недоумению американских и турецких журналистов, не понимающих, почему сотрудник ФСБ рассказывает им о том, что КНДР недавно получила новое ядерное оружие.
      – Ты законченный дурак, – прошипел он Толику.
      Фотограф опустил голову. Его заплывшее лицо приобрело упрямое и мрачное выражение. Он подумал о своих родителях: русским ничего не стоит расправиться с ними. Он начал жалко защищаться.
      – Я надеялся, что она меня никогда не увидит. И я ведь могу не пойти на этот ужин…
      Сотрудник ФСБ взорвался.
      – Ты уже и так наделал достаточно глупостей! И на ужин пойдешь!
      – Но если…
      Алхутов откинул голову назад, в его глазах блеснул холодный огонек.
      – Ты сделаешь то, что я скажу. Я получил еще несколько приказов из
      Москвы. Торговый контракт Ираном не должен быть подписан! Мы помешаем этому любой ценой.
      Я предупрежу тебя. Тебе придется более тщательно изучить привычки
      Мамеда Садуллаева.
      Толик не испытал особого энтузиазма.
      – У него сильная охрана. Кроме того, этот турок…
      – Турок скоро исчезнет, – уверенно отрезал офицер. – А теперь можешь идти.
      Толик, не морщась, допил свою водку и поднялся.
      Что случится послезавтра, если девушка узнает его?
      Он вышел на улицу и поежился: с моря дул ледяной колючий ветер.
      Он пересекся с ментом Али, лениво улыбнувшимся ему. Али знал, что
      Толик был информатором ФСБ. Но кто в Баку не работал по крайней мере хотя бы на одну разведслужбу? Недавно был арестован лезгин, признавшийся, что работает одновременно на пять разных разведок. Это не считая тех, о которых он умолчал…
      Мендл Певзнер с отвращением вдохнул влажный воздух и сказал вполголоса:
      – Еще одна гнусная развивающаяся страна.
      Берл Лазар в ответ хмыкнул. Он оглядел голубыми холодными глазами зал ожидания, заполненный азербайджанцами с темными и блестящими от жира лицами, женщинами в черных одеждах, детьми с бритыми головами.
      Концентрат Среднего Востока.
      – Это не развивающаяся страна, Мендл, – возразил он, – а страна плодящихся мудаков.
      – Да, наверное, так, – вздохнул Мендл.
      Он протянул свой служебный паспорт азербайджанскому таможеннику, который не глядя проштамповал его. У азербайджанцев хотя и есть недостатки, но они не страдают недоверчивостью, а их подражание
      Европе даже трогательно.
      Телохранители ЦРУ медленно продвигались в очереди. Глядя на их крупные фигуры, черные плащи и шляпы на голове, сразу можно было сказать, где и кому они служат. ЦРУ использовало их, бывших морских пехотинцев, для особо серьезных операций, требующих применения грубой силы. А у них сила была. Высокие, худощавые, оба с короткой стрижкой, они вызывали уважение каждого, кто обращал внимание на их огромные кулаки, какими, казалось, можно убить быка.
      Для того чтобы добиваться в жизни успехов, они оба пользовались одним рецептом: стрелять метко и быстрее других… С турком Меликом
      Кентом они уже работали раньше.
      Берл Лазар разглядывал сногсшибательную русскую, ярко раскрашенную, одетую в супермини-платье из кружев.
      – Здесь не так уж скучно, – усмехнулся он. – Наверное, Мелик времени зря не теряет.
      Они оба испытывали к Мелику смешанное чувство восхищения и осуждения, считая, что тот часто нарушает священную заповедь: делу время, а потехе час.
      Выйдя из зала на улицу, Берл Лазар поежился от холода.
      – Мы здесь замерзнем, как в Сараево, – простонал он. – Я рассчитывал на солнце и кокосовые пальмы.
      – Зато здесь много обезьян, – сказал Мендл, покосившись на носильщика в лохмотьях. – Нельзя всего требовать сразу.
      Оба они были родом со Среднего Запада, и уже Нью-Йорк казался им иностранным городом. Поэтому их замечания об азербайджанцах были совсем не расистскими, а попросту дилетантскими. Они делили мир на страны, где можно выпить воду из-под крана и не упасть замертво, и страны, где упадешь почти наверняка. Азербайджан попадал для них в категорию последних.
      Шофером такси оказался веселый, жизнерадостный азербайджанец. И
      Мендл и Берл достаточно четко говорили на русском. На протяжении всего пути он оборачивался к ним с гнусными подмигиваниями.
      – Если джентльмены хотят познакомиться с девочками, я могу устроить… Можно отправиться прямо сейчас, а в отель потом…
      – Мы едем в "Идр Глазу", – оборвал его Мендл. – И кроме того, не страдаем от воздержания.
      Берл Лазар промолчал. Он позволял себе вольности гораздо чаще, чем Мендл Певзнер, рассматривающий ЦРУ как школу чести, а себя и своего друга – как священников в штатском…
      Мелик ужинал в ресторане "Идр – глаза" с Мендлом Певзнером и
      Берлом Лазарем. "Гориллы" уже начинали ощущать семь часов разницы во времени с Нью-Йорком и клевали носом.
      – Идите спать, – сжалился над ними Мелик. – Завтра начнете охранять Мамеда Садуллаева.
      Он тоже чувствовал себя усталым. Вчерашний день был длинным и тяжелым. Вечером позвонила Уля, ничуть не обескураженная их злоключением, но он мужественно отказался от встречи с ней. Приезд двух "горилл" обрадовал его. Теперь он был почти уверен в том, что азербайджанец не станет жертвой таинственного убийцы из ФСБ.
      Новая комната Мелика была еще просторнее и выходила на море.
      Не успел он войти, как зазвонил его мобильник. Это был Мамед
      Садуллаев.
      Азербайджанца очень обрадовало прибытие двух телохранителей.
      – Завтра Рима устраивает прием, – напомнил он. – Вы тоже приглашены.
      Мелик поблагодарил. Прежде чем попрощаться, азербайджанец сказал:
      – Сегодня мне звонили иранцы. Они обеспокоены моим молчанием. Я им сказал, что жду окончательного ответа из Вашингтона. Они торопят меня.
      Мелик это знал. Но что он мог ответить? Пока он ни на шаг не продвинулся в своем расследовании. Наоборот, сейчас охотились за ним самим. Уже пытались убить и наверняка повторят попытку.
      Прежде чем улечься, он заглянул во все шкафы комнаты. После этого закрыл дверь на цепочку и плотно повернул ручку балконной двери. На балкон легко было проникнуть из соседнего номера.
      Несколько секунд он смотрел на то, что осталось от фотографии его замка: именно из-за него он шел на безрассудные авантюры. Больше всего в этот раз его раздражало то, что он все еще не мог выйти ни на один след, не считая загадочной Риммы Садуллаевой.

      – Потанцуем, Рима?
      Молодой длинноволосый азербайджанец с талией, перетянутой металлическим поясом, взял Риму за руку и увлек в центр салона. Она улыбалась, немного опьяневшая, самоуверенная, красивая в своем длинном серебристом платье с большим боковым вырезом, как у профессиональных танцовщиц, обнажающим ногу до бедра. Утонувший на канапе в подушках Мамед пожирал ее глазами.
      А она, бесстыдно покачивая бедрами, прошла мимо него, а затем мимо Мелика, бросив на него, через плечо длинноволосого, не то призывный, не то оценивающий взгляд.
      Ага, значит, не забыла, что Мамед представил их недавно друг другу.
      И в салоне, не отрываясь, все смотрели только на нее, особенно мужчины: она была обворожительна.
      На приеме, который устроила жена Мамеда, собралось около полусотни гостей, если не больше. Некоторые из них исчезали, на смену им появлялись другие, все более и более молодые. Любители плотно и вкусно поесть собирались в соседней комнате-столовой, где были накрыты столики с горячими блюдами и закусками. Между столиками бесшумно сновали лакеи в вышитых национальных платьях, разнося напитки. Чего тут только не было: вина различных марок, шампанское, виски, ликеры, джин…
      Да, Мамеду и Риме не запретишь жить красиво!
      Мелик с отсутствующим видом, сквозь полуопущенные ресницы, осматривался вокруг. Как много красивых, с вызывающей внешностью женщин, изнеженных, томных мужчин! Ни одного знакомого, за исключением Гараша с Милой, что удобно устроились рядом с ним. На
      Миле золотистые шорты, настолько облегающие, что, казалось, готовы треснуть при малейшем ее движении. Как оказалась тут эта пара? Кто их пригласил?
      Улыбнувшись Миле, он переместил взгляд и увидел молодую женщину, единственную в салоне, которая была лишена светского шарма. Было видно, что она явно скучает, выпрямившись на пуфе, несколько в стороне от всех. Длинное строгое платье из красного муслина. В зубах дорогая сигарета.
      Заинтригованный, Мелик показал на нее Гарашу.
      – Кто это?
      – Лейли Ахад. Тронутая.
      – Как так тронутая? На чем?
      – На политике. Она, видите ли, представляет левые силы.
      Фанатичка. Она чепенка.
      – Но зачем она сюда пришла?
      – Чтобы вербовать сторонников, обращать нас в свою веру. Но в общем-то она здесь своя, так как происходит из знатной консервативной семьи. Ее называют "шахиня".
      Мелик решил поговорить с ней, так как она, судя по всему, знает
      "весь Баку" и может оказаться полезной.
      "Шахиня" охотно вступила в разговор. В течение десяти минут он слушал страшные истории об иностранных агрессорах и шпионах. С горящими глазами она заключила:
      – Мы победим, потому что правда на нашей стороне! Я презираю азербайджанцев за их пассивность.
      – Убежден в этом, – как можно искренне произнес Мелик и добавил:
      – Мне бы было приятно увидеться с вами еще.
      Она напряженно улыбнулась.
      – Это непросто.
      – Почему?
      – На ближайшие две недели все мое время расписано. И я не хотела бы появляться в городе с иностранцем. У себя дома тоже не могу вас принять: если соседи увидят, что в доме после захода солнца появился посторонний мужчина, они все попросят увольнения, после чего пойдут извиняться на могилу моего отца. У меня очень патриархальная семья.
      Мою сестру видели несколько раз в обществе одного христианина. С тех пор я получила множество писем, в которых мне советуют убить ее, чтобы покончить со скандалом.
      Мелик лукаво улыбнулся.
      – Вы еще не последовали этим советам?
      Она пожала плечами.
      – Она не выйдет за него замуж. Вы знаете, простые люди, в пустыне, еще до сих пор занимаются любовью, прокладывая газету между своими телами, чтобы избежать нечистого контакта, для которого Аллах отвел другие грязные места…
      Золотые глаза Мелика смотрели на нее иронично.
      – Вы тоже используете газету?
      Она покраснела.
      – У меня нет любовника! – довольно резко сказала она. – Мне не до этого.
      Рима между тем продолжала вертеть бедрами под ритм музыки.
      Присутствие пуританки Лейли казалось неуместным на этом вечере, переходящем в оргию.
      – Вы хотите танцевать? – предложил он.
      Она покачала головой.
      – Спасибо, но я не танцую. Впрочем, мне уже пора. Мамед – свинья!
      – Зачем же вы пришли? Она пожала плечами.
      – Иногда я встречаю здесь полезных людей. Для дела, которому я служу. Меня привлекают люди, имеющие власть, даже если они некрасивы, немолоды и неумны. Когда я слышу, как они отдают приказы, я…
      – Ваше место в гареме, – усмехнулся Мелик.
      Она метала в него искры.
      – Отнюдь! Я борюсь за освобождение мусульманских женщин.
      Она встала и насмешливо произнесла:
      – До свидания, бек. Уверена, вы не будете здесь скучать…
      Салон погрузился в полумрак. Мелик принюхался: запахло героином.
      Наблюдать за присутствующими было любопытно и противненько.
      По углам обнимались парочки. Один парень ласкал довольно толстые ноги своей партнерши.
      Неподалеку Мила курила сигарету, конечно с героином, безучастно принимая ласки Гараша. Ее глаза были еще более пустыми, чем обычно.
      Рима подошла к Мамеду, который по-прежнему полулежал на канапе, и села к нему на колени. Затем снова пошла танцевать.
      Внезапно Мелик весь напрягся, заметив девушку, которую Рима называла Фидан во время "массажа".
      Сидя на полу, та не спускала глаз с Римы. Как и в Клубе, на ней были черные очки, короткие шорты и высокие сапоги, закрывающие колени. Мелика поразило жесткое выражение ее лица. Рима медленно приближалась к ней, совершая похотливые телодвижения.
      Мамед что-то крикнул по-азербайджански, рассмешив всю аудиторию.
      Мелик спросил у сидящей рядом девушки:
      – Что он сказал?
      – Он сказал, что заплатит им пять тысяч долларов, если они займутся любовью. Глупо…
      – Почему?
      – Потому что они этим занимаются бесплатно, когда хотят…
      Какой-то мужчина протянул Риме бокал, и она залпом выпила его.
      Немного поодаль еще одна девица поднялась с места и стала танцевать, подражая Риме.
      По всей квартире распространился еще более тяжелый запах героина.
      Мамед тяжело дышал на диване.
      Мелик с любопытством наблюдал за оргией, хотя это ни на шаг не продвигало его расследования. Он знал, что возле дома, вооруженные до зубов, прохаживаются Мендл Певзнер и Берл Лазар. На всякий случай у Мелика тоже был в кобуре из кожи ящерицы его плоский пистолет, сделанный по спецзаказу в Бразилии.
      Приятная на вид служанка в мини юбке подбирала пепельницы.
      Толстая рука Мамеда скользнула между ее ног. Она испуганно вскрикнула и остановилась, как вкопанная. Внезапно в доме погасли все лампы. Рима хриплым голосом крикнула:
      – Теперь все делают, что хотят!
      Какая-то девушка обхватила Мелика одной рукой, начала ласкать другой. Он почувствовал ее алкогольное дыхание, в него впились мокрые губы. Он быстро высвободился и на ощупь пошел к Мамеду.
      Мамед Садуллаев зажег фонарик, которым играл в руках, и осветил то место, где находилась Рима. Она сидела на полу со скрещенными ногами, в абсолютно бесстыдной позе. Рядом с ней стоял на коленях молодой человек с очень смуглой кожей и ослепительно белыми зубами.
      Его рука лежала на груди Римы.
      Мамед наклонился к Мелику, присевшему рядом с ним.
      – Это сын арабского шейха – Захид, – прошептал он. – Он без ума от Римы. Он приехал из Дубаи, чтобы увидеться с ней.
      – А вы не ревнуете? – не удержался Мелик.
      – Тсс-тсс, – прошептал Мамед. – Закон гостеприимства, любезный…
      Его выпуклые глаза блестели нездоровым блеском при виде того, как другой мужчина ласкает его жену. Мелик начинал кое-что понимать.
      Мендл Певзнер вздохнул, глядя на свет, просачивающийся сквозь шторы на втором этаже.
      – Они не остановятся до утра! – с желчью сказал он. – Наш турок не скучает.
      Они стояли перед "Джипом" с желтыми номерами. На улице перед домом било полно "Мерседесов", "Джипов", "Ягуаров"…
      – Может, подняться и посмотреть, что там происходит? – предложил
      Берл. – Ты видел, как вошла женщина в красном? В платье на голое тело…
      Мендл выплюнул жвачку и строго посмотрел на напарника. Берл хочет походить на Мелика, только у него нет замка в Германии. Он развратился во время посещении Нью-Йорка…
      – Нечего делать наверху, – заявил он. – Мы должны стоять здесь и следить, чтобы никто не пришел вспороть брюхо этому толстому борову.
      Вслед за машиной скорой помощи подъехали две полицейские машины.
      Предположение Берла Лазара не оправдалось.
      Мила, шутливо оттолкнув Гараша, присела возле Римы и араба
      Захида. Эмиратовец, сразу же потеряв весь интерес к жене Мамеда, потянулся к ней. Появившаяся из темноты Фидан, как будто только и ждавшая этого момента, привлекла Риму к себе. А шейховский сынок властно схватил метиску за руку. Она послушно последовала за ним вверх по лестнице.
      Три первые комнаты, в которые они хотели войти, были уже заняты, и они отправились в спальню Римы, к кровати, застеленной волчьей шкурой.
      Эмиратовец сразу же так больно укусил девушке грудь, что она громко вскрикнула. Возбуждение ее как рукой сняло: этот шейховский сынок оказался слишком грубым. Она захотела убежать, но тут в спальню вошел кто-то еще и опустился рядом с ней на кровать. Чья-то рука властно и одновременно нежно коснулась ее.
      – Не бойся.
      Было так темно, что Мила не могла разглядеть, кто это, но почувствовала, что женщина. Араб выругался и отодвинулся, но в следующее мгновение накинулся на Милу. Незнакомка вонзила в него длинные когти, и он взвыл от боли. Оскорбленный, араб вскочил и вышел из комнаты.
      Руки незнакомки начали нежно ласкать шею Милу, но тут же оба больших пальца больно сжали ей горло. Милу охватил животный страх, но она сразу захрипела. Незнакомка перекрыла поступление крови к мозгу, и он вскоре перестал функционировать. Ее рука свесилась на пол. А незнакомка продолжала свою смертельную ласку.
      – Ты слышал?
      Берл Лазар прислушался: зазвучала сирена скорой помощи. Машина остановилась перед домом.
      – О Боги! – рассерчал Мендл Певзнер.
      – Не расстраивайся, просто какой-то дамочке стало плохо, – успокоил его Берл.
      Берл взглянул на освещенные окна на втором этаже.
      – Ее задушил профессионал. Либо человек, имеющий медицинское образование, – сказал Ефим Файнер. – Вот заключение о вскрытии. Мне передал его Али. Азербайджанцы так же обескуражены, как и мы…
      Мелик взял в руки заключение.
      – А им-то чего расстраиваться?
      – Они нервничают из-за гостей. Ведь большинство из них люди, занимающие высокое положение в обществе. И местные власти попросту боятся с ними ссориться. Не удивлюсь, если в конце концов они остановятся на версии, что Мила отравилась героином. И уголовное дело можно будет не заводить. К тому же она метиска, танцовщица казино и шлюха…
      – Однако один из гостей и задушил ее, – проворчал Мендл Певзнер.
      Мелик нахмурился.
      – Почему "один из них"? Ведь известно, с кем она поднялась наверх.
      Ефим Файнер покачал головой.
      – Не забывайте, что речь идет о сыне шейха, Захиде, сыне самого… – он понизил голос. – Полиция не решилась даже допросить его, заявив, что он не способен на такое. Кроме того, он полный дурак…
      – Однако она задушена, – возразил Мелик. – Где сейчас этот шейх?
      – Здесь, остановился в "Европе", где занимает половину шестого этажа.
      Мелик положил заключение на стол.
      – Хорошо. Едем в "Европу".
      Ефим Файнер предупредил:
      – Только без глупостей. Если этот тип пожалуется, вас сразу вышлют из страны.
      Мелик буквально дрожал от ярости: под самым его носом убили такую ценную свидетельницу, а он бессилен что-либо предпринять.
      Кто совершил это убийство? Шейх? Или все же другой обалдевший от героина гость? Почти все участники вечеринки – нет, не вечеринки, а оргии! – ускользнули из дома Садуллаева, как только Мамед собрался звонить в полицию. И полицейские даже не записали их имен. За что же теперь ухватиться?
      Он задавал себе вопрос за вопросом. Но мог с уверенностью сказать только одно: Милу не случайно задушили почти сразу после того, как она встретилась с ним. Совсем не случайно.

      – Шейх не предупреждал, что ждет визита…
      Дубайский эмиссар с крючковатым носом враждебно смотрел на трех иностранцев. Он разговаривал с ними, стоя в полуоткрытых дверях.
      Впрочем, Мендл Певзнер и Берл Лазар не походили на членов общества
      Красного Креста, а подчеркнутая элегантность Мелика внушала недоверие.
      – Как я могу увидеть шейха?
      – Оставьте записку, – сухо сказал эмиратовец. – Если его светлость сочтет возможным, он примет вас… через неделю или две.
      Золотистые глаза Мелика потемнели. Похоже, шейху Захиду известно, кто убийца Милы. Он тяжело вздохнул, незаметно подмигнув Мендлу
      Певзнеру.
      – Все это очень досадно…
      Эмирратовец даже не успел вскрикнуть. Мендл Певзнер приставил к его носу дуло огромного "смит-и-вессон", сопровождая свои жест любезными словами: