Глава 33

Возвращались они в молчании. Каждому нужно было разобраться со своими мыслями и принять некое решение. Алек убедился, что за ними нет «хвоста», поставил машину на контроль курса, все-таки бортовой компьютер очень полезная вещь. После чего смог несколько расслабиться и предаться размышлениям на тему о том, почему ему так сложно оказалось отделить работу отличной жизни.

Он прекрасно понимал, как именно ему следует поступить. Нужно оставить Риган Мэдисон в покое, отнестись к ней как к охраняемому объекту. Уже подходит время, когда этот объект можно будет сдать с рук на руки лейтенанту Льюису, отчитаться о том, что свою часть работы он выполнил добросовестно, потом сложить чемодан и покинуть город. Так поступить следовало. И он мог бы… если бы она не задела его так глубоко. Он пытался вспомнить, поймать тот момент, когда эта девушка проникла в его подсознание и смешала мозги рассудительного Алека Бьюкенена в коктейль, основным ингредиентом которого была страсть. А уж что там еще имелось, он решил не допытываться. Пока так будет безопаснее. И тем не менее он не переставал удивляться, как быстро все случилось, быстро и непонятно.

Мысли Алека метались, но внешне он оставался абсолютно спокойным. Поглядывая время от времени на Риган, он видел, что девушка смотрит прямо перед собой и сидит в неестественно застывшей и напряженной позе. Он понимал: она тоже нервничает, и тихо радовался, что его эмоции не столь очевидны.

Риган всю дорогу старалась выглядеть спокойной. Ни к чему показывать Алеку, что ей не по себе. Она была абсолютно уверена, что являет собой если и не воплощенное спокойствие, то уж образчик невозмутимости точно. Она гордилась собой, ибо само присутствие Алека в укромной тесноте машины заставляло ее сердце биться сильнее, и дыхание становилось неровным. Просто удивительно; прежде ни один мужчина не производил на нее столь странного действия. Наверное, все дело в практике, решила она. Его улыбка и неотразимый взгляд отработаны на сотне — не меньше — женщин. Только завзятый донжуан может быть столь самоуверен и обольстителен.

Алек заметил, что чистый лоб девушки пересекла морщинка, а брови нахмурились. Должно быть, мысли ее занимало нечто не слишком приятное.

— Что-то не так? — спросил он.

«А ты как думал? Все не так! Я полная дура — и я только что это поняла».

— Да все нормально.

— Тогда о чем ты думаешь? — Алек не был в настроении удовлетвориться столь очевидной ложью.

— Сейчас? — Надо потянуть время, что-то придумать. Ну о чем таком она могла думать?

— Нет, я имел в виду прошлый четверг… Сейчас, конечно!

— О физическом влечении, — выпалила Риган.

— Да ты что? Вот никогда бы не догадался!

— Ты спросил. Я ответила. — Риган сделала равнодушное лицо.

— Ага. И что с ним? С физическим влечением?

— Я только что поняла, что человек не может контролировать его. И потому зачатую нас тянет к кому-то совершенно… внезапно. Да, именно внезапно, — повторила она.

Алек, который искоса посматривал на девушку, потянулся и накрыл своей рукой ее стиснутые ладошки. Только тогда она почувствовала, что ногти ее давно впились в ладони. Риган разжала руки и вздохнула.

Он опять взялся за руль и спокойно спросил:

— И ты только сейчас это поняла?

— Я только сейчас задумалась над этим. — Чувствовалось, что его насмешка ее обидела.

— Но ты сказала по-другому: что только что поняла…

— Я же говорю — раньше не было времени раздумывать над этим.

— Когда ты говоришь «это» — речь идет о физическом влечении?

Он едва сдерживал смех, и Риган только теперь сообразила, что Алек Бьюкенен просто дразнит ее.

— Ой, все, проехали, — нетерпеливо сказала она.

— Ну нет. Тебя так легко завести…

— Иногда я поддаюсь на провокации, — кивнула Риган. — Но, — продолжала она со сдержанным достоинством, — когда я действительно хочу скрыть свои чувства, то уж умею это делать.

— Не умеешь. — Он покачал головой, улыбаясь.

— А вот и умею! В конце концов, у меня были годы на шлифовку этого мастерства. И уж поверьте мне, мистер Бьюкенен, если я захочу, вы в жизни не догадаетесь о том, что я думаю и что чувствую!

— Не знаю, сколько лет ты посвятила этому искусству, но должен огорчить: все твои чувства и эмоции отражаются на твоем лице, как в зеркале.

— Неправда!

Алек решил прекратить этот спор и был достаточно великодушен, чтобы оставить за девушкой последнее слово.

— А скажи, ты встречалась с кем-нибудь из тех, кто был сегодня в клубе?

— Нет.

— А сейчас у тебя кто-нибудь есть?

— Нет.

— Ага.

— Что «ага»?

— Ну в смысле я никогда бы не догадался.

— А ты? Ты с кем-нибудь встречаешься сейчас?

— Нет.

— Ага.

— Что «ага»?

— Никогда бы не догадалась!

Они посмеялись, а потом Риган предложила:

— Давай поговорим о чем-нибудь другом.

— Почему о другом?

— Так будет лучше.

— Ну, как скажешь… У тебя были когда-нибудь долговременные отношения?

— Это нечестно. Ты продолжаешь ту же тему.

— Правда? Что ж, все может быть. Ну так что насчет отношений?

Он поменял ряд, с помощью зеркала заднего вида проверил, что происходит сзади, потом спросил опять:

— Ты думаешь отвечать или как?

— Пожалуй, что да… Было что-то вроде… Его звали Деннис. Но мы расстались несколько месяцев назад.

— «Что-то вроде» — это как?

— Я хотела, чтобы у нас все получилось. Не могу сказать, что физически меня к нему так уж сильно тянуло, но я думала, что со временем это придет.

— Так не бывает. Подобные вещи не поддаются программированию. Влечение либо есть, либо его нет.

— Наверное… Нам нужно повернуть на следующем съезде.

— Я знаю. А почему ты его бросила?

— Откуда ты знаешь, что это я его бросила? «Потому что уйти от тебя мог только полный идиот».

— Это мое предположение.

— Что ж, ты прав. Я бросила Денниса, когда выяснилось, что его интересую не я сама, а мои деньги. Я была так зла на него… обижена тоже, конечно. И хорошо, что мы так и не… не стали…

— Что?

— Физически близки.

— А! Теперь я понял. Потому что у тебя не было влечения?

— Да.

— И он отнесся к разрыву плохо?

— Сначала да. Звонил все время. Но потом смирился, и, по последним данным, он обручен.

— Быстро, однако.

— Она богатая наследница.

— Ты рассказала Уинкотту о Деннисе? — спросил он после небольшого колебания.

— Да.

Некоторое время они ехали в молчании. Риган размышляла об Алеке и о том, как сильно она к нему привязалась. Это чувство грозит ей большими неприятностями. Он с самого начала предупредил: детектив Бьюкенен на работе, он закончит выполнять обязанности телохранителя и уедет из города. А она останется. И будет страдать.

Нужно найти причины, по которым им не следует переводить отношения в еще более тесные. Первая и самая простая из них — ее сердце будет разбито. И вообще даже целовать детектива Бьюкенена неэтично… если вдуматься, он вполне сможет подать на нее в суд за сексуальные домогательства.

О, Господи помилуй, она стала размышлять как братец Эйден. Кто бы мог подумать… и все же здравое зерно в этой нездоровой мысли имеется. Алек не может покинуть свой пост, и она в некотором роде собирается воспользоваться своей властью. Потому что если Алек ее охраняет, то ведь его можно рассматривать как наемного работника… который будет иметь все права подать на нее в суд.

Риган представила себе первые полосы газет с сочными заголовками и как фотографы будут охотиться за ней и ее семьей… Какой кошмар!

К тому времени как они добрались до отеля, Риган Мэдисон убедила себя в том, что не допустит подобного развития событий. Ей вообще не нужны никакие события. Она полностью владеет своими чувствами, а потому сможет контролировать ситуацию.

Когда они шли через холл первого этажа, Алек взял ее за руку. Охранник у лифта с улыбкой ответил на приветствие. Еще в самом начале операции Бьюкенен проверил документы у каждого из них и всех знал в лицо.

В лифте Риган вдруг вспомнила еще кое-что и покаянно произнесла:

— Прости, что не познакомила тебя со Спенсером.

— Ничего. Может, оно и к лучшему. Ваша беседа втроем выглядела не очень дружеской.

— Ты это заметил?

— А что, не должен был? Или это был один из тех случаев, когда ты собиралась скрыть свои чувства от окружающих?

— Ты смеешься надо мной.

— Если только самую малость.

Лифт остановился, Алек вышел и кивнул полицейскому, который дежурил на этаже.

— Все спокойно?

— Да, сэр.

— Ну и хорошо.

Все комнаты на этаже были освобождены, заперты и опечатаны впредь до дальнейших указаний. Сделано это было по указанию Эйдена, и с Риган, как водится, никто не посоветовался.

— Этот полицейский показался мне знакомым, — протянула Риган. — Он уже дежурил здесь прежде?

— Нет, сегодня у него первое дежурство в отеле. Но ты видела его раньше.

— Где?

— В кабинете лейтенанта Льюиса.

— Ах да, ведь это его ты защищал тогда! Значит, его не уволили.

— Нет. Просто ночное дежурство здесь принесет ему некоторую надбавку за сверхурочные.

— Хорошо. — Она помедлила. — Ты придешь завтра?

— Да.

— Но ведь завтра воскресенье!.

— Я знаю.

— А когда ты будешь собирать вещи?

— Не бери в голову. Это мои проблемы.

— Тогда я познакомлю тебя со Спенсером завтра. И Эйден тоже будет. Предупреждаю, тебя ждет нелегкий день. Мои братья обожают учить людей, как и что им нужно делать.

— Да мне все равно. — Он пожал плечами. — Значит, я увижу их обоих?

— Ну да. Видишь ли, сегодня вечером был первый раунд. Они не преуспели и завтра примутся за меня с новыми силами.

— В смысле?

— Они пытаются уговорить меня на то, чтобы я подписала документы, по которым Эмерсон получит дом. Но я этого не сделаю, и мне плевать, практично это или нет.

— То есть сегодня на вечеринке они тебя обрабатывали именно по этому поводу?

— Конечно. Братья прекрасно знают, что я не стану устраивать сцен при таком стечении народа.

— А что, при своих ты можешь закатить сцену?

— Бывало… когда я была помладше.

Они оказались перед дверью, которая вела в комнаты Риган. Она попыталась попрощаться здесь же, в холле, но Алек устало покачал головой, забрал у нее ключи и отпер дверь сам.

— Мы делаем это каждый день, неужели ты еще не привыкла? — с упреком сказал он.

Риган промолчала.

Бьюкенен первым вошел в квартиру, подождал, пока она вошла следом и закрыла за собой дверь, потом он проверил спальню, ванную комнату, заглянул в гардеробную.

— Все в порядке.

Риган сняла плащ и бросила его на спинку стула. Уронила сверху палантин и сумочку. Алек, стоя посреди гостиной, потянул вниз узел галстука. Она откашлялась и сказала:

— Спасибо, что сопровождал меня сегодня вечером.

Потом она увидела, что он сделал шаг в ее сторону, и комната вдруг показалась ужасно маленькой. Еще шаг — и Риган почувствовала дрожь в коленях.

— Я правда очень благодарна, — продолжала она и с ужасом поняла, что голос ее звучит хрипло и совершенно неубедительно. «Хоть бы он перестал так на меня смотреть, может, я и сумею собраться с мыслями».

— Я выполнял свою работу, — отозвался Алек. Засунул галстук-бабочку в карман и расстегнул две верхние пуговицы рубашки. — О! Так намного лучше. Хоть дышать можно.

Риган попятилась и скоро оказалась прижатой к двери. Бьюкенен протянул руку ей за спину, запер дверь, а потом уперся в нее обеими руками. Теперь Риган оказалась в кольце его рук, как в ловушке. «Не думать, — сказала она себе как можно строже. — Вот только не надо об этом думать… Чем же от него так замечательно пахнет? Одеколон? Мыло? Да какая разница…»

Но что делать? Что делать? Мысль билась в голове, и там же уже имелся ответ — она ничего не может с собой поделать. Что там говорить, она даже взгляд от его глаз отвести не в силах. Какие у него глаза — он словно видит ее насквозь, словно прикасается к чему-то внутри… и от этого так сжимается сердце. Он дразнит ее, играет, как кошка с мышкой… в смысле кот. Вот он наклоняется чуть ближе и шепчет:

— У меня есть новость, угадай какая.

— Какая?

— Я больше не на работе. Моя смена закончилась.

Алек вдруг опустил руки и сделал шаг назад. «Она должна сама решить, что будет дальше. Будет ли что-нибудь… Господи, пусть она захочет, чтобы я остался». Алек стоял молча и ждал, слушая, как колотится сердце.

Риган смотрела на него круглыми глазами. Через пару секунд она сообразила, что он предоставляет ей свободу выбора. Девушка вздохнула, заправила волосы за ушко и чуть склонила голову, поглядывая на него из-под полуопущенных ресниц. Оп. Мячик опять на его половине поля. Похоже на теннис. Потом она просто закрыла глаза. Его дыхание рядом. Губы касаются мочки ее уха. Какие горячие губы… как бьется сердце, и внутри… все дрожит. «Что же со мной будет, если он поцелует меня в губы», — смятенно подумала Риган. Так, надо это прекратить до того, как она сделает то, о чем будет жалеть утром.

Ладони ее уперлись в широкую грудь, и Риган прошептала:

— Алек?

Он немедленно остановился. Подался назад и замер. Просто смотрел ей в глаза и ждал. Тогда она вздохнула, призналась себе, что сама будет виновата во всем, что случится дальше. Руки ее вцепились в лацканы смокинга, и, притянув его к себе, Риган выдохнула ему на ухо:

— Не вздумай подать на меня в суд.

Глава 34

Алек не понял, что значит эта загадочная фраза про суд, и хотел попросить объяснений. Но Риган была явно не склонна к долгим разговорам. Она по-прежнему цеплялась за лацканы его смокинга. Притянув Алека поближе, она приподнялась на цыпочки и впилась в его губы поцелуем. Боже, сколько раз она мечтала, что когда-нибудь поцелует его именно так: бездумно и жадно, страстно и долго. «Это должен быть такой поцелуй, чтобы после него ни для чего не осталось места, — сказала она себе. — Наверное, я слишком давно не была с мужчиной. Если позволить себе маленькую слабость — поцеловать человека, при появлении которого у меня внутри вспыхивает огонь, — то безумие пройдет и все встанет на свои места. Дать выход энергии, излить ее и потом спокойно отпустить мистера Бьюкенена».

Таков был план, и он казался Риган вполне приемлемым и даже осуществимым… возможно, его и правда удалось бы претворить в жизнь, если бы Алек действовал в соответствии с ее планом. То есть оставался абсолютно пассивным и послушным. Но тут и произошел тот сбой, что рушит самые замечательные планы и сводит на нет самые добрые намерения. Дело в том, что Алек Бьюкенен не остался пассивным объектом. Он принял участие в поцелуе, и весьма активно. Руки его взяли ее в плен, и она чувствовала его ладони на плечах и спине, и это доставляло удивительное удовольствие и дарило надежду на что-то большее. А его рот… Очень быстро Риган поняла, что опыта у мистера Бьюкенена побольше, чем у нее. Его губы творили чудеса с ее телом и разумом. Этот поцелуй оказался самодостаточным актом, и Риган чувствовала, что быстро теряет контроль над ситуацией. «Может, стоило сначала озвучить мой прекрасный план, чтобы Алек тоже был в курсе?» Мысль была совершенно идиотская, но по крайней мере внятная. И это была последняя внятная мысль, промелькнувшая в ее сознании. Затем она превратилась в существо, живущее исключительно чувственными ощущениями — и они были прекрасны! Руки Риган обвились вокруг его шеи, и вот она уже ласково ерошит волосы на затылке Алека.

Она сама открыла губы навстречу его ласке и приняла его язык, скользнувший в ее рот змеем-искусителем.

Когда Алек закончил поцелуй, Риган не отстранилась. Она дрожала всем телом, и ноги стали вдруг совершенно ватными. «Если я отпущу его, то просто упаду, — подумала Риган. — Кроме того… может, поцеловать еще разочек? Ну на прощание…»

Должно быть, Алеку пришла в голову та же мысль, ибо он поцеловал ее снова. Риган не думала, что такое возможно, но этот поцелуй оказался еще лучше. И более страстным. Внутри словно разгорались горячие угли, кровь несла по телу жар, который, казалось, уничтожит ее, если не получит выхода.

Алек с трудом оторвался от ее губ. Нужно вздохнуть — кислород кончился, и легкие горели. Он уткнулся носом в плечо Риган. М-м, она так чудесно пахнет. И обнимать ее истинное наслаждение. Он с удивлением подумал, что никогда еще не держал женщину в объятиях с таким ощущением правильности происходящего. Она такая сладкая, такая чудесная… нет сил разомкнуть руки. Словно само его тело, некий глубинный инстинкт сопротивляется самой мысли о том, что придется ее отпустить. Кто бы мог подумать — всего пара поцелуев, а он уже не владеет собой.

Мысль о потере контроля над ситуацией ему не понравилась, и Алек прорычал:

— Черт, Риган…

— М-м? Это черт как хорошо или черт как все плохо? — чуть задыхаясь, спросила она.

Алек взглянул в ее глаза и увидел там страсть и желание. Чувство глубокой гордости охватило его: он разбудил этот огонь, вызвал из летаргии жизненную силу этой необыкновенной женщины.

— Это было хорошо, — пробормотал он, отгоняя видение обнаженного тела, распростертого на простынях… ее волосы разметались, а губы полуоткрыты… — Даже слишком. И надо бы остановиться, пока мы…