Пролог

Первый учебный день в начальной школе — элитной и дорогой школе Брайарвуд — стал для Риган Гамильтон Мэдисон настоящей катастрофой. Все было так ужасно, что девочка твердо решила никогда больше не возвращаться в это кошмарное место.

А ведь утро началось просто чудесно. Мама и братья столько раз повторяли, что Риган идет в самую замечательную и престижную школу, что девочке и в голову не пришло усомниться в этом. Она с готовностью села в лимузин и всю дорогу, пока шофер вез драгоценный груз в Брайарвуд, чрезвычайно гордилась собой и своей новой школьной формой. Форма действительно была хороша: синяя, с серым, клетчатая юбка в складку, белая блузка со строгим — взрослым — воротничком, темно-синий галстук, завязанный мужским узлом, и серый блейзер с золотой эмблемой школы, вышитой на нагрудном кармане.

Костюм дополняли безупречно белые гольфы и синие туфельки. Волнистые волосы девочки тщательно причесали и закрепили темно-синими заколками — только такие разрешалось носить в школе. Все вещи были новенькими и вызывали у Риган ощущение собственной взрослости, что весьма приятно в пять с небольшим лет.

Нельзя сказать, что сегодняшний день стал первым столкновением с миром просвещения. Да ничего подобного! Риган два года ходила в подготовительную школу. Само собой это было весьма престижное место, и учителя, на чьих лицах всегда цвели улыбки, не уставали повторять Риган и ее девяти одноклассникам, какие они замечательные и исключительные дети. Девочке очень нравилась ее подготовительная школа, и она искренне полагала, что Брайарвуд окажется просто продолжением нынешнего праздника.

Вообще-то ребенок рассчитывал, что в школу ее отведет мама. В первый день так вроде бы полагалось. Иногда даже отцы принимали участие в проводах своих отпрысков, что уж говорить о матерях. Но мама Риган позвонила из Лондона, где весело проводила время со своим бойфрендом, и сказала, что, как ни жаль, она не сможет приехать. Потом позвонила бабушка Гамильтон, которая тоже была бы счастлива проводить внучку в школу — но, к сожалению, она как раз гостит у друзей за границей и планирует остаться еще недельки на две, так что, как ни жаль…

Разговаривая с дочерью накануне первого учебного дня, миссис Гамильтон спросила, не хочет ли Риган, чтобы миссис Тайлер, экономка, сопровождала ее. Но девочка решительно отвергла это предложение. Тогда мать выдвинула кандидатуру Эйдена. Риган вздохнула. Если она попросит, то старший брат не откажет. Ему семнадцать лет, и он не придет в восторг от перспективы вести малявку первый раз в первый класс, но он старший из всех братьев, а потому не откажет… если она попросит.

Некоторое время Риган раздумывала о братьях. Ведь есть еще Спенсер и Уокер. Но потом решила, что справится сама. Действительно, она уже большая — и разве новенькая школьная форма не есть лучшее тому доказательство? Так что не нужен ей никакой провожатый. «А уж если я все же потеряюсь или растеряюсь, так там наверняка полно милых и приветливых учителей, и все они будут счастливы мне помочь», — решила девочка.

Но действительность оказалась весьма суровой. Впрочем, если бы кто-нибудь предупредил Риган, что ее ждет, все было бы не так страшно. Но никому не пришло в голову рассказать девочке, что в этой настоящей школе ей придется проводить гораздо больше времени, чем в подготовительной. Что кругом будет так много детей, которые производят совершенно немыслимый шум. А еще она и представить не могла, что среди этих детей окажется так много злых и драчливых экземпляров. Особенно Риган напугала одна из старших девочек — стоило учительнице отвернуться, как она оказывалась тут как тут и принималась третировать первоклашек.

К тому моменту как прозвенел звонок и первый школьный день кончился, Риган была еле жива от усталости и разочарования. Ей пришлось кусать губы, чтобы не разреветься прямо там, на школьном дворе, на глазах у всех. Но она все же сдержалась и теперь шла вдоль длинного ряда дорогих машин и шикарных лимузинов, поджидавших учеников. Вот и Эван, ее шофер. Он стоит подле лимузина, открыв дверь, и ждет ее, чтобы отвезти наконец домой. Девочка всхлипнула, но она слишком устала, чтобы бежать ему навстречу, а потому продолжала двигаться с той же скоростью. Шофер с тревогой смотрел на маленькую хозяйку: волосы девочки растрепались, и синие заколочки висели на спутанных прядках под самыми немыслимыми углами. Развязанный галстук, выбившаяся из-за пояса блузка, спущенный гольф — Риган выглядела так, словно ее пропустили через стиральную машину в режиме отжима. Шофер забрал у нее портфель и с тревогой спросил:

— Все в порядке, Риган?

— Да. — Девочка смотрела в землю.

— Как прошел первый день?

Она юркнула в машину и пробормотала:

— Я не хочу говорить о школе.

Но от этой актуальной темы было не так-то легко избавиться. Экономка открыла дверь и тут же спросила:

— Как прошел первый школьный день?

— Я не хочу об этом говорить, — упрямо повторила девочка.

Экономка, качая головой, забрала у нее портфель, и, прошептав «спасибо», Риган побежала вверх по лестнице в свою спальню. И только когда дверь за ней захлопнулась, девочка дала волю слезам.

Теперь ко всем прочим несчастьям добавились муки совести, потому что мамочка была бы ужасно разочарована таким поведением. Но тут уж девочка ничего не могла с собой поделать. Ее эмоции никак не желали поддаваться контролю, и если случалось что-то неприятное — расцарапанная в кровь коленка или сегодняшнее посещение школы, — она просто разражалась слезами, совершенно не принимая в расчет, где именно находится и кто ее окружает.

Мать сто раз повторяла ей, что девочка должна вести себя, как подобает леди. Но единственное, что удавалось Риган без труда, — это держать колени вместе, когда садишься. Все остальные правила кодекса юных леди она с легкостью забывала, стоило ей ощутить себя несчастной. И все попытки внушить ей золотое правило семьи Мэдисон — страдай молча — разбивались о желание ребенка выплакаться и быть услышанным.

К сожалению, на данный момент из всех родственников в пределах досягаемости — то есть в своей комнате — находился только Эйден. Как старший брат, он не считал проблемы маленьких девочек важными, а потому не желал, чтобы его беспокоили по пустякам. И еще он терпеть не может, когда она плачет. О да, все так, но раз больше жаловаться некому, она пойдет к Эйдену.

Риган высморкалась, умылась и переоделась в шорты и майку. Школьную форму она аккуратно сложила и поместила в корзину для мусора. Зачем ей эта нелепая форма, раз она больше никогда-никогда не пойдет в ту ужасную школу? Потом Риган нарушила очередное правило, выскочив босиком из комнаты, и помчалась к брату.

У двери она все же оробела и постучала довольно неуверенно:

— Можно мне войти?

Впрочем, терпение девочки быстро истощилось, она распахнула дверь, не дожидаясь ответа, вбежала в комнату и запрыгнула на кровать брата. Поджав ноги, Риган уселась на мягкое пуховое одеяло и принялась вытаскивать из спутанных волос темно-синие заколки.

Эйден сидел за столом, обложившись учебниками, и выглядел не слишком довольным столь беспардонным вторжением. Он разговаривал по телефону и поглядывал на сестру, сдвинув брови. Наконец он попрощался, положил трубку и с раздражением человека, повторяющего одно и то же вето двадцать первый раз, сказал:

— Ты не должна врываться ко мне. Следует дождаться, пока я разрешу тебе войти.

Риган не ответила, сосредоточенно продолжая заниматься волосами. Некоторое время он разглядывал личико сестры, потом спросил:

— Ты плакала?

Несколько секунд девочка колебалась, не решаясь обмануть брата, но сегодня она уже нарушила столько правил, что еще одно нарушение уже ничего не изменит. И она солгала:

— Нет. — Взгляд ее был приклеен к одеялу.

Само собой Эйден понял, что малышка врет, но решил пока воздержаться от нравоучений. Девчонка явно чем-то очень расстроена.

— Что-то случилось?

— Не-е-ет. — Она все еще внимательно разглядывает одеяло.

Юноша вздохнул:

— У меня нет времени гадать, что произошло. Через пару минут мне нужно уходить по делам. Поэтому просто расскажи сама, что тебя так огорчило.

— Ничего. — Хрупкие плечи приподнялись. — Честно-честно.

Теперь она чертила пальцем узоры на кровати. Брат пожал плечами и взялся за кроссовки. Завязывая шнурки, он вдруг вспомнил, что сегодня его младшая сестра пошла в первый класс.

— Кстати, как школа? — небрежно спросил он.

Эйден оказался совершенно не готов к тому, что последовало в ответ. Девочка разрыдалась. Она упала навзничь, зарылась лицом в одеяло и всхлипывала. Потом села, вытерла глаза и нос о его подушку и принялась выплескивать свои горести. Беда в том, что слова, слетавшие с дрожащих губ вперемежку со всхлипываниями и подвываниями, показались брату начисто лишенными смысла.

— Я ненавижу эту дурацкую школу и не пойду туда больше никогда-никогда, потому что там есть не дают, а сидеть приходится слишком долго… а я не могу так долго сидеть на одном месте… потом там была та девочка, а большая девочка ее обижала, и она плакала… я на переменке ее утешала, а большая девочка сказала, что если мы пожалуемся учительнице, то и нам будет то же… а завтра она опять станет обижать ту девочку, так что я больше в эту дурацкую школу не пойду.

Рыдая, Риган упала лицом в подушку. Эйден в изумлении разглядывал сестренку. Ему стало смешно, но он сдержался из уважения к ее искреннему горю. Да уж, хорошо, что ему и братьям достался характер Мэдисонов — сдержанный и уравновешенный. А малышка, похоже, унаследовала страсть к драматизации и бурному проявлению эмоций от ветви Гамильтонов.

Девочка производила столько шума, что Эйден не услышал стук в дверь. В комнату ввалились Спенсер и Уокер — высокие худощавые и темноволосые — весьма похожие на старшего брата. Спенсеру было пятнадцать, и он отличался мягким нравом. Уокеру только что исполнилось четырнадцать. Он был самым нахальным и бесшабашным из братьев. На данный момент подросток выглядел так, словно побывал в нешуточной драке: лицо и руки покрыты живописными кровоподтеками. Два дня назад он полез на крышу за футбольным мячом и, не удержавшись, свалился вниз. Скорее всего мальчишка сломал бы себе шею, не сумей он ухватиться за ветку дерева, которая и замедлила его падение. После чего Уокер приземлился Прямиком на своего друга Райана и сломал ему руку. Теперь Райану, выступавшему в команде в качестве квотербека, предстояло провести весь сезон на трибуне для зрителей. Уокер не сильно переживал по поводу случившегося — он винил во всем мяч и дерево.

Сейчас он бесцеремонно разглядывал сестру, переворачивая ее в разные стороны в поисках синяков. Не обнаружив отметин, брат пожал плечами и спросил у Эйдена:

— Что ты с ней сделал?

— Ничего.

— Тогда почему она так орет? — Уокер перестал теребить девочку и теперь в растерянности взирал на плачущего ребенка.

Спенсер отпихнул брата от кровати, сел рядом с Риган и осторожно принялся гладить ее по плечам и спине. Через некоторое время рыдания стали тише и по временам перемежались сопением. Эйден вздохнул с облегчением: похоже, буря миновала.

— Чудненько, — пробормотал он, завязывая вторую кроссовку. — Ей уже лучше. Только не спрашивайте о…

— Как прошел твой первый день в школе? — выпалил Уокер.

Подвывания и рыдания возобновились с новой силой. Эйден покачал головой и отвернулся, чтобы скрыть улыбку. Само собой, он сочувствовал сестре, но то, что это мелкое существо производит так много шума, казалось ему действительно нелепым и забавным.

— У Риган был трудный день, — пояснил он братьям.

— В школе? — спросил Спенсер.

Девочка перестала рыдать и сказала низким, хриплым от слез голосом:

— Я никогда больше не пойду в эту школу.

— А что стряслось-то? — спросил Уокер.

Риган принялась повторять свои жалобы. Впрочем, звучали они так же несвязно и невнятно, как и первый раз.

— Ничего из этого не выйдет, — заметил Спенсер. — Тебе все равно придется ходить в школу.

— Не-е-ет! — Акустическая атака заставила брата отшатнуться, но он упрямо повторил:

— Придется!

— Папа не стал бы меня заставлять!

— Откуда ты знаешь? Он умер, когда ты была еще младенцем, и ты просто не можешь помнить, каким он был.

— А я можешь! Можу! В смысле, помню! Он был хорошим, вот!

— Твоя грамматика ужасна, — с неодобрением произнес старший брат.

— И это еще один аргумент в пользу школы, — подхватил Спенсер, возвысив голос, — Риган опять ревела.

— Черт, надо же так орать, просто крышу сносит. — Эйден поморщился, потом бросил взгляд на часы и решительно сказал: — У меня остается всего несколько минут, если я хочу успеть на тренировку. Давайте-ка разберемся и закроем этот вопрос. Риган, прекрати размазывать сопли по моей подушке и сядь прямо.

Ни суровые слова, ни тон не произвели на младшую сестренку решительно никакого впечатления. Ей все еще хотелось плакать — и она плакала.

— Риган, ну же, успокойся и расскажи нам толком, что же случилось в школе, — попробовал ее успокоить Уокер. — Что именно сделала та большая девочка?

Спенсер достал из кармана бумажную салфетку.

— Вот возьми, — сказал он. — Вытри нос и поговори с нами. Мы не сможем помочь тебе, если не разберемся, что же у вас там случилось.

— Риган сама разберется со своими проблемами, — заявил Эйден.

— Нет! — Девочка оторвалась от подушки и решительно затрясла головой. — Не буду я разбираться, потому что я туда больше не пойду. Это плохая школа!

— Убежать от проблемы — не значит решить ее, — наставительно произнес старший брат.

— А мне все равно. Я остаюсь дома.

— Слушай, Эйден, — вмешался Уокер, — но если какая-то здоровая девица обижает нашу сестренку, разве мы не должны…

— Подожди. — Эйден предостерегающе поднял руку. — Давайте выясним обстоятельства дела. Сначала следует взвесить все факты и лишь потом принимать решение, ты понял, Уокер? А теперь, Риган, — голос его стал мягче, — скажи мне: сколько лет этой большой девочке? — Не знаю я.

— Что ж… А в каком она классе?

— Да ей-то откуда знать? — вступился за сестру Спенсер. — Она еще малявка и вообще была там первый раз.

— А вот и нет! — Дух противоречия заставил Риган сесть прямо и откинуть волосы с глаз. — Я знаю: она во втором классе, ее фамилия Морган, и она жадина!

— Ну наконец-то мы узнали что-то определенное, — нетерпеливо сказал Эйден, бросив взгляд на часы. — Значит, Морган — жадина.

Спенсер и Уокер улыбались. К счастью, Риган этого не видела.

— И она обижала девочку из начальной школы? — продолжал Эйден.

— Еще как!

— И как же она ее обижала? — спросил Уокер. — Ударила?

— Нет.

— Тогда что она сделала?

— Морган отобрала у нее бантики и заколочки! — Глаза Риган опять наполнились слезами.

— Эта девочка в твоем классе? — спросил Эйден.

— Да, и она сидит рядом со мной. Она хорошая, и ее зовут Корделия. Но она сказала, что все друзья зовут ее Корди и я тоже могу ее так называть.

— Она тебе понравилась? — спросил Спенсер.

— Да. — Риган шмыгнула носом. — И еще мне понравилась София. Она тоже сидит рядом с нами.

— Смотри как здорово: ты была в школе всего один день, а , у тебя появились новые друзья. Целых два друга — София и Корделия.

Эйден был весьма доволен собой: положительный момент найден, а значит, вопрос исчерпан. Он схватил ключи от машины и пошел к двери.

— Подожди, — вскинулся Уокер. — Но мы еще не решили, что делать с забиякой Морган.

— Ты шутишь? — Старший брат вскинул брови. — Она всего лишь во втором классе.

— Но мы должны как-то защитить Риган, — настаивал младший брат.

— И как же? Может, нам всем троим отправиться туда завтра утречком и напугать забияку до потери сознания?

— Точно! — Риган принялась подпрыгивать на кровати, демонстрируя полный восторг. — Напугать! Тогда она оставит меня и моих друзей в покое.

— Но ты прекрасно справишься самостоятельно, — сказал Эйден. — Ты не должна бояться таких детей. Просто уверенно скажи Морган, что ты не станешь отдавать ей свои вещи и чтобы она оставила тебя и твоих подруг в покое.

— Я хочу первое.

— Что?

— Я хочу то, что придумал Уокер. Чтобы вы пришли в школу и напугали ее. Так будет здорово! Ну и если захотите, сможете побыть с нами потом тоже… до конца уроков.

— Ты не понимаешь, — начал Эйден.

— Постой, — вмешался Уокер. — Ты говорила, что эта девица, как ее, Морган, что она завтра опять собиралась мучить твою подружку?

Риган кивнула и зашмыгала носом.

— Так чего ты волнуешься? — торжествующе воскликнул брат. — Она же не к тебе привязалась, а к другой девочке!

— Но Корди моя подруга!

— И что же подумает о тебе твоя подруга, если ты струсишь и не придешь завтра в школу? — быстро спросил Эйден.

— Она тоже не придет. Ей школа совсем не понравилась, и мне не понравилась, и…

— Этого не может быть, — прервал сестренку Эйден. — Родители заставят ее пойти в школу. Вот что я скажу тебе, Риган. Есть два типа людей: одни убегают от проблем, а другие встречают их лицом к лицу.

— А я какой тип? — Девочка размазывала слезы по щекам.

— Ты член семьи Мэдисон. Мы не убегаем и не прячемся от проблем. И ты не станешь бояться большой девочки и убегать от нее.

Риган не понравилось то, что она услышала. Девочка сморгнула слезы, внимательно изучила лицо брата и поняла, что спорить бесполезно — он принял решение. Она вздохнула, но плакать больше не стала: слезы кончились, да и сознание того, что она поделилась своими страхами, тоже принесло малышке некоторое облегчение.

Когда на следующее утро миссис Тайлер причесывала девочку, Риган хотела вообще отказаться от бантиков и заколочек. Но потом подумала, что Корделии могут понадобиться запасные, и не стала возражать против обычной прически.

К тому моменту как лимузин добрался до школы, Риган мутило от страха. Корди ждала ее у дверей.

— Я думала, ты не захочешь сюда возвращаться, — сказала Риган.

— Папа заставил, — прошептала девочка.

— А меня брат…

Подружки увидели Софи. Девочка вылезла из машины и теперь, путаясь в ремнях, пыталась надеть ранец. Потом она бегом пустилась по дорожке к крыльцу, и ее длинные золотистые локоны вились в воздухе вокруг раскрасневшегося личика. Риган подумала, что Софи похожа на маленькую принцессу. Светлые волосы отливали бледным золотом, а глаза сияли совершенно невероятным зеленым светом.

— Я знаю, что мы сделаем, — выпалила Софи, оказавшись рядом с подругами. — Мы дождемся перемены и спрячемся за тем местом, где играют старшие… пятый класс — туда Морган не пойдет. А потом ты, Риган, прокрадешься и заберешь у нее заколочки Корди.

— А как? — спросила Риган.

— Что как?

— Как я их заберу?

— Не знаю, придумай что-нибудь.

— Папа сказал, что я должна рассказать учительнице о том, что Морган пристает ко мне, но я не хочу, — прошептала Корделия. Она заправила за ушко темные длинные локоны и печально добавила: — От этого только хуже будет.

— Мы должны сказать ей, чтобы она оставила нас в покое, — заявила Риган, чувствуя себя едва ли не взрослой среди подруг. — Так сказал Эйден.

— А кто такой Эйден? — с любопытством спросила Софи.

— Мой брат.

— Но ведь Морган пристает только ко мне, — нерешительно вмешалась Корди. — Вас она не трогает. Поэтому вы должны убежать и спрятаться.

— Ты тоже можешь спрятаться, — сказала Софи.

— Учительница все равно заставит нас выйти на улицу, — покачала головой Корди. — И там-то уж Морган меня непременно найдет.

— Мы будем ходить все время вместе, — решительно сказала Риган. — И тогда, если Морган попытается опять отобрать у тебя что-нибудь или напугать тебя, мы будем рядом. Мы… мы встанем рядом и скажем ей, чтобы она оставила нас в покое. Может, она испугается, если нас будет трое.

— Да, наверное, — прошептала Корди, но голос ее звучал так печально, что Риган поняла: подружка не верит в столь счастливый исход сегодняшнего дня.

— Не волнуйтесь, к переменке я придумаю какой-нибудь хитрый план! — воскликнула Софи.

Риган украдкой вздохнула: как бы ей хотелось быть похожей на Софи — уверенной в себе. Сама Риган принадлежала к породе вечно встревоженных людей, которые начинают обдумывать возможные неприятности задолго до их наступления. Корди оказалась еще большей паникершей, и все утро они дружно переживали из-за предстоящей стычки с Морган.

С утра накрапывал дождь, и первую переменку младшие школьники провели в своих классах, но к большой перемене выглянуло солнышко, и учителя вывели детей на свежий воздух. Как только Риган оказалась на игровой площадке, она пожалела, что съела свой ленч. Молоко словно свернулось в желудке и теперь плескалось там, создавая ощущение тяжести и дискомфорта.

Морган уже поджидала свою жертву, прогуливаясь подле площадки для начальной шкалы. И тут Софи сообщила свой план:

— Как только Морган заметит Корди и подойдет к ней, я побегу в школу и приведу миссис Грант.

— Ты собираешься нажаловаться учительнице?

— Нет.

— Почему?

— Не хочу быть ябедой. Папа говорит, это очень плоха — закладывать других.

— Но как же ты заставишь миссис Грант выйти во двор? У нее наверняка полно всяких дел… — Риган краем глаза наблюдала за Морган. К счастью, та смотрела в другую сторону.

— Ну, не знаю пока… — протянула Софи. — Но я обязательно что-нибудь придумаю. И я подведу ее поближе, чтобы она услышала, как эта большая вредина пугает Корди. Может, она даже увидит, что Морган забирает у нее заколочки.

— Ты такая умная, — прошептала Корди, с восхищением глядя на подругу.

Риган тоже решила, что план просто замечательный, а потому непременно принесет им удачу. И как только Морган заметила их и направилась в их сторону, Софи побежала в школу.

Корди и Риган невольно сделали несколько шагов назад. Риган подумала, что Морган сегодня выглядит еще страшнее: просто как злая великанша из сказки. Вот она уже совсем рядом. Ужас охватил девочек — Риган с надеждой взглянула в сторону крыльца, но ни миссис Грант, ни Софи не показывались. Тогда она уставилась на ноги Морган. Они показались ей невероятно большими. Должно быть, у нее тот же размер, что у Эйдена. Риган вдруг ощутила тошноту. Она решилась все же взглянуть в маленькие и злобные глазки жадины, готовой обидеть малышей, и теперь не знала, чего следует бояться больше — стоящей перед ней Морган или того, что ее вырвет на глазах у всех.

Морган протянула руку ладонью вверх и велела Корди:

— Давай их сюда.

Корди вздохнула и принялась было отстегивать заколочки, но Риган схватила ее за руку и шагнула вперед.

— Нет, — сказала она решительно. — Ты должна оставить мою подругу в покое.

Ее вдруг охватило странное чувство. С одной стороны, она понимала, что проявляет храбрость, была ужасно горда собой и больше всего на свете хотела, чтобы Эйден увидел ее — прямо сейчас! А с другой — ей было так плохо, что лоб покрылся испариной и горечь подступающей рвоты наполнила рот.

Морган повернулась, смерила взглядом нахальную малявку и ткнула ее в грудь. Риган покачнулась и чуть не упала. Сделала шаг назад, но смогла все же удержать равновесие.

— Отстань от Корди. — Теперь она шептала, ибо тошнота лишала ее последних сил, и Риган с тоской поняла, что финал неизбежен и она ни за что в жизни не успеет добежать до туалета.

— Ладно, — угрожающе сказала Морган. Она шагнула к Риган и, возвышаясь над ней, протянула руку: — Тогда ты отдашь мне что-нибудь.

И Риган щедро поделилась с ней содержимым своего желудка.

Глава 1

Демон проснулся и пытался овладеть его разумом, подчинить себе не только его душу, но и тело.

Мужчина глубоко вздохнул и расправил плечи. Нельзя сказать, что он был огорчен или встревожен тем, что зверь опять пробудился и ворочается где-то там — в глубинах его личной преисподней. Все повторялось с такой регулярностью, что он перестал бояться. Демон всегда оживлялся в конце дня, когда проблемы бизнеса отступали на второй план, а тело ныло от недостатка адреналина.

Впрочем, вот уже год, как демон притих и почти не беспокоил его. В какой-то момент он решил, что зверь приснился ему: просто очередной приступ паники породил странную фантазию. Он предпочитал называть происходящее приступами страха, дурного настроения, депрессии. Обретая безобидные и понятные названия, оно становилось не таким ужасным. Начинались приступы всегда одинаково: где-то внутри возникал источник тепла. Сначала это было даже приятно: он словно носил в животе теплый камень, который согревал даже в самую промозглую и ветреную погоду. Но день длился и длился, а камень становился все горячее и горячее, и в конце концов жар внутри становился невыносимым. Кожа натягивалась, и он боялся, что она вот-вот лопнет. Невыносимое желание кричать поднималось изнутри. Если бы только он мог открыть рот и завопить, завыть, изойти криком — может, ему стало бы хоть немного легче. К вечеру, измученный и отчаявшийся, он начинал поглядывать в сторону пузырька с пилюлями, которые прописал врач. Но что-то внутри запрещало думать об избавлении. И он никогда не принимал никаких лекарств — даже аспирин не пил.

Он никогда не считал себя больным или хоть сколько-нибудь ущербным. С чего это? Он законопослушный гражданин, он платит налоги, ходит в церковь по воскресеньям и работает, чертовски много работает. Бизнес требует постоянной концентрации внимания и огромной отдачи — и это хорошо, ибо в течение дня тяжелая работа занимает его мысли целиком и совершенно не оставляет времени на то, чтобы думать о том невыносимом, к чему он возвращается каждый вечер. Ноша, выпавшая на его долю, была тяжела, но ни разу ему не пришло в голову переложить ответственность на кого-то другого. Он сам заботился о своей жене, которая стала беспомощным инвалидом после аварии.

Нина настояла на переезде в Чикаго — хотела, чтобы они начали все заново, с чистого листа. Страховка принесла им крупную сумму денег, и, посоветовавшись, они решили потратить часть и купить приличное жилье. Вскоре нашелся очень подходящий дом в предместье города. Тихий район, дом одноэтажный, ибо лестницы стали для его жены непреодолимой преградой. А потом он нашел работу — удивительно быстро, буквально в течение двух недель. Он решил для себя, что это хороший знак. Вообще мысль о переезде оказалась спасительной. Он вспоминал тот год как наполненный бесконечными хлопотами. Времени и сил не оставалось, но зато он крепко спал по ночам. Днем работа, вечером — переоборудование дома. Он сам установил везде необходимые поручни и устроил все так, чтобы жена не испытывала проблем, передвигаясь по дому в своем новом супердорогом кресле. Последняя модель, напичканная электроникой, не могла заменить ног любимой женщины — ее гладких длинных ног, от которых после аварии осталось одно кровавое месиво. Она никогда не сможет ходить. Никогда. Но он не позволил себе и Нине останавливаться на этой мысли. «Нужно принять то, что уготовил для нас Господь, и идти дальше», — говорил он. И работал как проклятый. Постепенно жена немного окрепла, научилась обслуживать себя и теперь могла днем оставаться одна.

Вечером он возвращался со службы, готовил ужин, мыл посуду, и они садились перед телевизором и смотрели свои любимые фильмы и передачи.

Их браку исполнилось десять лет. Кто знает, как сложились бы обстоятельства, если бы не авария. Десять лет в любви и согласии — долгий срок, но кто знает… Они могли устать друг от друга, такое бывало. Жизнь вдруг начинает казаться однообразной, а отношения невыносимо пресными и стабильными, и люди просто расстаются… Их брак ждала другая судьба. В ту страшную ночь Нина, его любимая нежная Нина умерла на залитом кровью операционном столе. Врачи сделали невозможное и воскресили ее. Услышав эту новость, он пошел в церковь при больнице, встал на колени и поклялся провести остаток жизни со своей женой. Он решил сделать все, чтобы она была хоть немного счастлива.

С тех пор он вел жизнь идеального мужа и образцового гражданина. Работал, платил налоги, ухаживал за женой. И лишь один изъян имелся у столь совершенного человека. У него был свой демон.

Он явился к нему внезапно, в одну из душных летних ночей. Несмотря на усталость после трудов праведных, мужчина никак не мог заснуть. Он боялся ворочаться, чтобы не разбудить жену, а потому встал и пошел в кухню. Там он принялся ходить взад-вперед. Через некоторое время он решил выпить стакан молока. Кто знает, вдруг старое средство поможет, он успокоится и захочет спать. Он не спеша подогрел и выпил молоко. Постоял, прислушиваясь, — толку никакого. Спать не хотелось. Мужчина пожал плечами и протянул руку, чтобы поставить стакан в раковину. Но стекло выскользнуло из пальцев, и, с грохотом ударившись о металл, стакан раскололся на множество осколков. Мужчина испуганно замер: громкий звук в пустом доме мог разбудить и напугать Нину. Он поспешил в другой конец дома и осторожно заглянул в дверь спальни — жена спала. Вздохнув с облегчением, он поплелся обратно в кухню.

Внутри все дрожало, и он чувствовал, что неясная тревога охватывает его. Словно ожидание чего-то… вот только не понять — чего же именно он ждет. «Может, я схожу с ума», — мелькнула паническая мысль. «Нет-нет, — твердо сказал он себе. — Это всего лишь один из моих приступов. Ничего страшного. Бывает. Я справлялся с собой раньше, справлюсь и теперь».

На разделочном столе лежала газета. Мужчина взял ее и уселся за стол с твердым намерением прочесть весь номер. Так он и сделает: прочтет все — от первой статьи до последней, каждое слово. Наверняка ему захочется спать задолго до последней страницы. Но он разрешит себе лечь, только когда глаза начнут слипаться окончательно.

Он начал со спортивного раздела и прочел его, потом перешел к городским новостям. Статья об открытии в местном парке новой дорожки для бега трусцой и спортивной ходьбы. Так, теперь разворот. Он увидел фото сразу же, как только перевернул страницу. Там были какие-то люди, но она стояла на первом плане. И держала в руках блестящие ножницы, чтобы разрезать красную ленточку. Кто-то предусмотрительно вкопал столбики с двух сторон беговой дорожки и натянул между ними эту симпатичную красную ленточку. Она ждала сигнала и улыбалась. Улыбалась ему одному.

Мужчина не мог отвести глаз и все смотрел и смотрел на женщину с фотографии. Потом он перевел взгляд вниз и принялся читать набранные мелким шрифтом имена. И тогда это случилось. Сначала внутренности его вдруг превратились в застывший бетон — он не мог дышать, не мог двигаться. А потом сердце пронзила боль. Мужчина испугался. Может, это инфаркт? Или приступ, но не сердечный, а один из тех… Нужно успокоиться, сказал он себе. Просто успокоиться, и все обойдется. Вот так: вдох-выдох. Вдох-выдох. Он смог дышать, и каменная неподвижность исчезла, но вместо нее пришел ужас. Страх накатывался волнами, вызывая физический дискомфорт. Теперь кожа его горела и чесалась невыносимо. Он вскочил и принялся мерить шагами кухню, бездумно раздирая кожу на руках и ногах в попытке унять зуд. Боже, что же это? Что с ним такое? Осознав, что он мечется по кухне, как раненый зверь, мужчина заставил себя остановиться. Он увидел, что руки и ноги его покрыты глубокими царапинами — из некоторых капала кровь, пачкая светлый пол. Ужас превысил его терпение, разум отказывался воспринимать происходящее. Мужчина схватился руками за голову и негромко завыл. А потом, как удар молнии, пришел конец. Он не был больше собой. И не владел своим телом. Даже дышать не мог. Но воздух поступал в легкие, и кровь бежала по венам… потому что кто-то другой дышал за него.

На следующее утро он проснулся на полу кухни в позе эмбриона. Покачиваясь, мужчина с трудом поднялся на ноги. «Должно быть, вчера я потерял сознание», — подумал он. Он стоял с закрытыми глазами, опираясь на кухонный стол, и дышал глубоко и медленно. Потом открыл глаза и осторожно выпрямился. На столе прямо перед ним лежала вчерашняя газета. Свернутая. А поверх нее ножницы. Должно быть, он сам вчера оставил их там… больше ведь некому. Но как это было, мужчина не помнил. Он убрал ножницы на место — в ящик кухонного стола. А газету взял в руки, собираясь отнести в гараж и выбросить в мусорный бак. На столе остались вырезки и фотография. Мужчина замер. Теперь он понял. Он понял, кто и зачем вырезал статью и фото из газеты. Демон желал получить ту улыбающуюся женщину.

Мужчина закрыл лицо руками и заплакал.

Немного успокоившись, решил, что стоит попробовать усмирить демона. Раньше ему всегда помогали физические нагрузки. Мужчина отправился в спортзал. Он тренировался как одержимый. Самым любимым его упражнением было лупить боксерскую грушу руками и ногами до полного изнеможения. Порой он терял чувство реальности и останавливался только в тот момент, когда измученное тело отказывалось повиноваться.

Некоторое время все шло неплохо. Работа, потом тренировки. Он чувствовал себя измученным, но относительно спокойным. А потом физические нагрузки перестали помогать. Время шло, и демон поглощал его изнутри. И однажды вечером случилось неизбежное. Он мыл посуду, а жена сидела рядом — просто чтобы составить ему компанию. Они говорили о том о сем, а потом Нина предложила ему сходить куда-нибудь вечером. «Ты можешь пойти с друзьями в бар или еще куда-нибудь, — говорила она, — отдохнуть и повеселиться».

Он возразил, что и так слишком часто оставляет ее одну по вечерам — работа иной раз требовала его присутствия в офисе допоздна. И есть еще занятия спортом. Нет-нет, она и так проводит слишком много времени в одиночестве.

Но Нина упорно стояла на своем, и в конце концов, не желая раздражать ее, он сдался.

И вот он наступил — его выходной. Свободный вечер. Кровь стучала в висках, и он был взволнован едва ли не больше, чем в тот день, когда впервые пригласил девушку на свидание.

Еще утром он предупредил Нину, что сразу после работы они с ребятами договорились пойти к Салли, в популярное заведение, где подавали неплохое мясо гриль. «Если я выпью больше, чем положено, то за руль не сяду, не волнуйся, — сказал он жене. — Я возьму такси».

Но он солгал.

Он ехал в город не для того, чтобы отдохнуть. Он ехал охотиться.

Глава 2

Риган Мэдисон провела в Риме три ужасных дня. Ей казалось, что город буквально кишит папиками — старыми, богатыми, сластолюбивыми. Они попадались ей повсюду: в аэропорту, в отеле, на улицах… и при каждом имелась девица, едва ли не вполовину моложе своего кавалера. Девицы висели на старикашках и взирали на мир пустыми, но сильно накрашенными глазами. Челюсти их мерно двигались, пережевывая тинейджеровскую жвачку. Раньше Риган никогда не приходило в голову, что подобные связи столь распространены. Она стала обращать внимание на такие парочки после того, как ее отчим, Эмерсон, женился на Синди, едва вышедшей из подросткового возраста. Девица обладала фигурой стриптизерши и интеллектом простейшего одноклеточного организма. Эмерсон не смог устоять перед подобным сочетанием… и, как теперь понимала Риган, не он один.

К счастью для Риган, молодожены остались в Риме, а она вернулась в Чикаго. Восьмичасовой перелет основательно вымотал девушку, и она рано отправилась в постель с твердым намерением провести под одеялом не менее восьми часов и как следует выспаться. А завтра наступит новый день — и Риган искренне надеялась, что он будет лучше сегодняшнего. Как оказалось, и в этом она жестоко ошиблась.

Боль разбудила ее в шесть утра. Левое колено онемело, словно его туго перевязали, напрочь лишив притока крови. Вчера вечером она немного ударилась о туалетный столик. Конечно, следовало приложить лед, но сил на компресс не осталось, и Риган пренебрегла процедурой. И вот результат: любое движение вызывает боль. Девушка села в кровати и принялась массировать ногу. Через некоторое время наступило облегчение. Теперь она сможет встать и доковылять до ванной.

Разрыв мениска — чертовски неприятная вещь. Риган получила травму во время бейсбольного матча. Это была благотворительная игра, она стояла на первой базе, и все шло хорошо, пока неловкий поворот не привел к травме. Ей пришлось обратиться к врачу, который сказал, что требуется операция. Он также заверил ее, что это рядовая процедура, несложная и неопасная, и что она вернется к нормальной жизни уже через несколько дней. Но Риган все тянула и откладывала поход в больницу.

Решив, что пора вставать, девушка осторожно спустила ноги с кровати и медленно встала, постепенно перенося вес со здоровой ноги на больную. Она чувствовала себя развалиной, и тут, как назло, в носу защекотало, в горле запершило, на глазах выступили слезы, и Риган принялась отчаянно чихать.

Аллеогия — это горе, которое омрачает жизнь многих людей каждую весну. Риган принадлежала к числу этих страдальцев. Ее жизнь портило растение с красивым названием «Амброзия полыннолистная», которое прекрасно себя чувствовало в городе и активно цвело каждую весну. Девушка буквально превращалась в ходячую аптеку, но не сдавалась. Она засовывала в каждый карман по пачке бумажных носовых платков, укладывала в сумочку запас аспирина, антигистаминных препаратов, салфеток, всевозможных капель — и продолжала заниматься делами. Что делать, если амброзия — это часть жизни в родном городе? У каждого свои недостатки, и Чикаго не является исключением. Хотя по большому счету Риган любила свой город. Она обожала его музеи и художественные галереи и искренне считала, что шопинг здесь ничуть не хуже, чем, например, в Нью-Йорке. Софи и Корделия думают иначе, но что с того? Еще в Чикаго живут удивительно приветливые и милые люди: Риган всегда твердо верила, что более восьмидесяти процентов всех горожан — достойные, симпатичные и законопослушные люди. Многие улыбаются, когда она проходит мимо и случайно ловит чей-то взгляд. Некоторые даже здороваются. Приветливые и вежливые, как и большинство жителей штата, они никогда не лезут в душу к малознакомому человеку и не нарушают священную неприкосновенность личности.

Этот город казался Риган большой бочкой меда, в которой тем не менее имелась пара ложек дегтя: например, аллергия или холодные, пронизывающие до костей ветры, которые дуют зимой с озера Мичиган.

Риган стояла подле кровати и никак не могла собраться с силами и сделать первый шаг в новый день. Пора, сегодня масса дел, и никого не волнует, что ей ужасно хочется заползти обратно под одеяло, свернуться калачиком и никуда не ходить. Было бы славно провести весь день дома.

Домом для Риган служил номер в отеле «Гамильтон», которым владела ее семья. В разных городах располагались еще четыре таких же фешенебельных отеля, и все принадлежали ее семье. Дорогой, стильный отель для богатых людей с высочайшим уровнем комфорта располагался в лучшем районе Чикаго. Риган всегда радовалась, что может добраться до своего рабочего кабинета на лифте — нет нужды пробираться через пробки или потеть в метро. Персонал отеля она знала многие годы и привыкла думать об этих людях как о своей семье.

Спать хотелось невыносимо, но Риган не стала потакать собственным слабостям. Она добрела до ванной комнаты, умылась, почистила зубы и собрала волосы в хвост. Натянула спортивный костюм и на лифте поднялась на восемнадцатый этаж: там недавно установили новую беговую дорожку. Итак, ее ждут две мили — как всегда, изо дня в день. Ни аллергия, ни больное колено не смогут помешать ей выполнить ежедневный ритуал. В этой жизни очень важно придерживаться принципов.

Вернувшись к себе, Риган приняла душ, оделась и позавтракала. Как всегда, тост из муки грубого помола, грейпфрут и горячий чай. Взгляд на часы — семь тридцать. Замечательно, пока все по расписанию. Риган села за стол и раскрыла папку с бумагами. Но тут раздался телефонный звонок. Корделия желала узнать, как идут дела.

— Как все прошло в Риме?

— Хорошо.

— А твой отчим там был?

— Ну да.

— Тогда что хорошего ты там увидела? Приди в себя, подружка! Это я, Корди, помнишь?

Риган вздохнула и выпалила:

— Все было просто ужасно.

— Ага. Не иначе как твой дражайший отчим приволок с собой молодую женушку?

— Конечно. Они все время были вместе.

— Ну-ну, и что, она по-прежнему одевается в тряпки исключительно от Эскада? От пальто до трусов?

Риган улыбнулась. Корди — удивительный человек. Всего несколько фраз, и то, что казалось ужасным и отталкивающим, стало нелепым и смешным. Совершенно очевидно, что она это делает нарочно, стараясь поднять настроение подружке. Что ж, на то и существуют друзья — ведь на душе у Риган и правда стало легче.

— Ты перепутала, — сказала она, улыбаясь. — Девица обожает Версаче. Собственно, она и была во всем от Версаче: от пальто до трусов.

— Ой, я себе представляю! — Корди фыркнула. — А твои братья приехали?

— Этот отель — личный проект Эйдена, так что он, само собой, был. Как всегда, серьезный до невозможности. Знаешь, я уже много лет не видела, чтобы он улыбался. Должно быть, это чертовски нелегко — быть старшим братом.

— А что Спенсер и Уокер?

— Спенсеру пришлось остаться в Мельбурне. Что-то там в последний момент не заладилось с дизайном нового отеля. Уокер приехал, но ненадолго. Показался на приеме и сбежал — сказал, что ему нужен отдых перед соревнованиями.

— Ты с ним говорила?

— Да.

— Ага, значит, ты его все же простила? Это хорошо!

— Наверное, я действительно его простила. Он сделал то, что считал правильным. Могу добавить, что ты была целиком и полностью права — я признаю это добровольно, радуйся, — прошло время, я поостыла и стала более спокойно смотреть на вещи. Как ты и предсказывала. Кроме того, меня все время мучила мысль, что я могу опоздать с примирением. Братец разбил очередную машину во время последнего заезда, так что я решила поторопиться.

— Но ведь он не пострадал в той аварии?

— Ни царапины.

— Я ужасно рада, что ты больше не злишься на него.

— Не злюсь… И все же мне не нравится, что Уокер ведет себя так… импульсивно. Это как-то слишком — нанимать детектива и изучать подноготную человека только потому, что я пару раз сходила с ним на свидание.

— Минуточку, как это пару раз сходила? А все остальное, чем вы с Деннисом занимались, в счет не идет?

— Э-э…

— Как хочешь, но лично я уверена: Уокер поступил правильно, потому что иначе этот тип разбил бы тебе сердце. Атак вы вовремя расстались, и трагедии не случилось. Ведь ты его не любила…

— Почему ты в этом так уверена?

— Да ладно, Риган, признайся, что ты не так уж и расстроилась. Ведь ты не пролила ни слезинки, когда вы расстались. И это плакса Риган, которая ревела над всеми диснеевскими мультиками… а на некоторых ты до сих пор плачешь!

Я знаю совершенно точно: если ты не оплакала разрыв с Деннисом — ты его не любила. И точка. Если хочешь знать, он вообще тебе не подходил. Не понимаю, как ты могла на него запасть.

— В то время я не знала, что он мне не подходит. Деннис казался почти совершенством. У нас было столько общего: он любил театр, балет, оперу… И никогда не отказывался сопровождать меня на мероприятия, проводимые для привлечения средств. Мне казалось, у нас общие ценности…

— Опомнись, дорогая, это была всего лишь игра. Он охотился за твоими деньгами, вот и все. Ты уже большая девочка и должна понимать, что в твоем положении нужно учитывать подобный вариант.

— Эй, ты, часом, не собираешься прочесть мне душеспасительную лекцию о том, что я умная и красивая и когда-нибудь непременно встречу человека, который полюбит именно меня, а не мои деньги?

— Может, я бы и не прочь, особенно если ты согласишься все это слушать… но сейчас мне некогда. Надо вернуться в лабораторию до того, как ученики сообразят, что именно там можно взорвать. Я позвонила, чтобы убедиться, что ты добралась до дома в целости и сохранности. И еще я подумала — может, мы могли бы поужинать сегодня? У меня с завтрашнего дня диета — в основном грейпфруты… Так что сегодня я бы отвела душу.

— Ой, Корди, мне правда жаль, но пока меня не было, тут столько всего накопилось…

— Ладно, тогда планируй ужин на пятницу, а на диету я сяду с субботы. И никаких отговорок, — твердо заключила Корди. — В конце концов, нам всем нужно немного расслабиться: неделька выдалась на редкость паршивая. В понедельник один из учеников уронил коробку с препаратами и перебил все до единой колбы. Во вторник я узнала, что начальство вдвое урезало мне бюджет на следующий год. Нет, ты представь, они просто поделили его пополам! А в среду позвонила Софи и попросила меня об одолжении. Пришлось уважить, но радости мне это не доставило…

— А что за одолжение?

— Сходить в полицейский участок и расспросить кое о чем.

— О чем?

— Не могу сказать. Софи взяла с меня слово, что я буду держать язык за зубами, так что терпи до пятницы. Она сама все расскажет.

— Только не говори мне, что она опять придумала какой-то план!

— Ну не знаю… Слушай, мне пора, что-то ученики мои оживились, как бы чего не вышло… Я побежала.

Она повесила трубку, прежде чем Риган успела сказать «пока». Положив трубку, Риган взялась за документы, но через пять минут позвонила Софи.

— Окажи мне услугу, — заявила она, не тратя времени на всякие там светские условности вроде приветствий и расспросов о здоровье.

— Какую?

— Большую.

— В Риме все прошло просто прекрасно, спасибо что спросила. Так какую услугу?

— Сначала скажи, что ты это сделаешь.

— Нет уж, подруга, — Риган рассмеялась, — этот номер не проходит с начальной школы.

— Тогда давай пообедаем вместе, и я все тебе объясню… только не сегодня, — торопливо добавила Софи. — Я знаю, что у тебя полный завал и дел скопилось полно. Да и у меня две встречи подряд. Давай завтра или послезавтра. Пару часов сможешь выкроить?

— Пару часов на обед?

— Обед и оказание услуги, — поправила подругу Софи. — Мы могли бы встретиться в «Палмс» в двенадцать тридцать в пятницу. Корди заканчивает в двенадцать и присоединится к нам. Что скажешь?

— Не знаю пока, я…

— Мне правда нужна твоя помощь.

В голосе подруги звучали слезы. Риган вздохнула. Она прекрасно понимала, что ею манипулируют, но решила поддаться:

— Если для тебя это так важно…

— Поверь, это очень важно!

— Ладно, тогда в пятницу.

— Я знала, что могу на тебя рассчитывать! Кстати, я тут говорила с Генри, и он сказал, что у тебя следующие выходные свободны, ну я и попросила, чтобы он пометил их как занятые…

— Все выходные? Софи, что происходит?

— Я все объясню за ленчем, и у тебя останется неделя на обдумывание.

— Но я не могу…

— Ой, совсем забыла. Хотела сказать, что мне очень понравилась твоя фотография в газете. Волосы так хорошо смотрятся — просто чудо.

— Софи, я хочу знать…

— Мне пора бежать, честно. Увидимся в пятницу в двенадцать тридцать в «Палмс».

Риган не желала сдаваться так просто. Она набрала побольше воздуха и… выдохнула, потому что Софи уже повесила трубку. Расстроенная, девушка взглянула на часы, ойкнула и бросилась к двери. Пора в офис.

Пол Гринфилд улыбался ей от стойки портье. Как старший служащий, он надзирал за остальным персоналом на этаже. А еще Пол имел четырех детей и носил очки с толстыми стеклами. Но Риган все равно относилась к нему с особой симпатией: когда она училась в старших классах, то одно лето проработала под его началом. Он был тогда моложе и удивительно хорош собой. Девочка влюбилась и была так смешна и непосредственна, что Пол все понял. Но он был мил с ней, и они остались друзьями. Риган с сочувствием взглянула на толстую — страниц пятьсот, не меньше — пачку бумаги в руках у Гринфилда.

— Доброе утро. Если вам предстоит прочесть это за сегодня, я вам не завидую, — сказала она.

— Доброе утро. Вообще-то это чтиво для вас. Так что примите мои соболезнования.

— Для меня? — Риган попятилась, взирая на угрожающих размеров стопку.

— Уж извините. Я получил это по электронной почте от вашего брата Эйдена около часа назад.

— И?..

— Он выражал удивление по поводу того, что вы до сих пор с ним не связались.

Пол попытался вложить пачку Риган в руки. Она быстро сделала еще шаг назад и спросила:

— А по какому именно поводу я должна была с ним связаться, он не говорил?

— Ваш брат желал услышать мнение по поводу этого доклада.

— Быть того не может! И когда, интересно, он успел написать пятьсот страниц?

— Двести десять, — автоматически поправил Пол.

— Пускай. Когда он успел написать доклад на двести десять страниц, если мы только вчера расстались?

— Вы же знаете — есть мнение, что ваш брат никогда не спит.

Ничего подобного, подумала Риган. Спать-то он, конечно, спит, а вот личной жизни у него нет, это точно. Но вслух этого говорить не стоило, и она поинтересовалась:

— А о чем доклад?

— Планы экспансии, — сказал Пол. Его забавлял испуганный вид Риган. Словно она ждала, что из листов бумаги появится жаба или еще что-нибудь несимпатичное. — Прежде чем приступить к осуществлению задуманного, Эйден желает узнать ваше мнение. Уокер и Спенсер уже все одобрили.

— Уверена, они не читали такой толстенный доклад!

— Вы правы — от них этого и не требовалось.

Риган все же пришлось взять в руки объемистую папку, и она с трудом пристроила сверху свой ноутбук.

— Я не понимаю, — жалобно протянула она. — Когда мы виделись в Риме, Эйден ни словом не обмолвился ни о каком докладе. Расстались мы вчера, а сегодня к утру я должна быть в курсе еще не прочитанных бумаг?

Гринфилд взирал на нее с сочувствием и охотно пояснил:

— Видите ли, тут произошла путаница. Я уже печатал для вас этот доклад, но первая копия просто-таки испарилась. Я лично передал ее Эмили. Она утверждает, что отдала ее Генри, вашему помощнику. А Генри должен был передать доклад лично вам.

Эмили занимала должность личного помощника Эйдена и не входила в число людей, с которыми Риган хотелось бы дружить. Чаще всего ей хотелось убить несносную женщину.

— Если бы она отдала бумаги Генри, он передал бы их мне. Пол не зря столько лет проработал в отеле. Он улыбнулся и дипломатично ответил:

— Боюсь, случившееся так и останется тайной. Не думаю, что стоит тратить время и силы на разгадку.

— Нет здесь ничего таинственного! — запальчиво возразила Риган. — А то вы не знаете, что Эмили…

— Не стоит делать поспешных выводов, — быстро прервал ее Гринфилд. — К тому же у вас не так много времени. Эйден ждет от вас ответ к полудню.

— К полудню?!

— Именно. И он просил передать, чтобы вы не беспокоились о разнице во времени.

Риган сжала зубы.

— Что ж, прекрасно. Я прочту это к полудню. Пол улыбнулся ей одобрительно:

— Если у вас возникнут вопросы — я буду у себя в кабинете до одиннадцати. Потом лечу в Майами.

Он пошел к себе, а Риган все стояла на месте, и ей казалось, что тяжесть документов возрастает с каждой секундой.

— Вы это специально, да! — воскликнула она наконец. — Вы с братом сговорились замучить меня насмерть!

Пол засмеялся, помахал ей рукой и скрылся за дверью своего кабинета.

Глава 3

Убийство было ошибкой.

Мужчина стоял неподалеку от входа в здание, укрывшись в его тени. Уже наступил вечер, день потерял краски, и фигура человека на фоне серых стен была плохо различима. Он ждал, пока появится та, которую он выбрал. Было сыро и холодно. Вечер превратился в ночь. Мужчина взглянул на часы — он ждет здесь уже два часа. Два часа, в течение которых он не позволял себе подумать о неудаче и продолжал надеяться. Но теперь, похоже, придется признать, что его охота не удалась.

Неудача оставила горький привкус во рту и отвратительное чувство собственной никчемности. Он сел в свой джип и поехал домой. Разочарование и стыд за неудачу были так сильны, что на глаза навернулись слезы. Салон наполнился странными звуками. Мужчина не сразу сообразил, что он сам издает эти тяжелые, глухие рыдания — хриплые всхлипывания взрослого и не привыкшего плакать человека. Нужно взять себя в руки. Он нетерпеливым жестом вытер слезы. Дрожь в руках усиливалась. Сначала мужчина решил, что причиной тому холод, но в салоне было тепло, и он понял, что его трясет от страха. Он не смог выполнить задуманное. Что с ним будет? Демон этого так просто не оставит. Слезы вновь потекли по лицу. Из груди поднимался вопль отчаяния.

И вдруг мужчина увидел перед собой въезд в Конрад-парк. Демон привел его на нужное место. Он четко помнил ту газетную статью, где была ее фотография. Девушка открывала дорожку для занятий бегом и спортивной ходьбой именно в этом парке. Трасса аккуратной восьмеркой расположилась среди деревьев и кустов, и дальний ее конец подходил к университетскому кампусу. В статье была схема.

«Ты найдешь ее здесь», — шепнул демон.

Мужчина почувствовал огромное облегчение. Словно груз принятия решений и руководства действиями взял на себя кто-то другой, а ему осталось лишь любоваться безукоризненно выполняемой работой. Чуть проехав вперед, он нашел удобное место для парковки. На ближайшем столбе висел плакат с призывом присоединяться к благотворительному массовому забегу, который вскоре состоится в северной части города. На фотографии красивая молодая девушка рвала финишную ленточку пышной грудью.

Мужчина распахнул дверь и хотел уже выбраться из машины, как вдруг ему пришло в голову, что он одет совершенно неподобающим образом. Он собирался встретить избранницу в деловом районе, а потому облачился в униформу бизнесмена: темный костюм, белая рубашка и консервативный галстук в полоску. Именно в таком виде он каждый день ходит на работу, так легче всего смешаться с толпой в районе, где полно офисов. Единственный элемент маскировки, который он захватил, — бейсбольная кепка. Мужчина планировал надеть ее, если придется преследовать девушку по улицам. Если надвинуть козырек пониже, то опознать его будет практически невозможно.

Но теперь все изменилось: это другой район, здесь обитают преимущественно студенты и члены академического сообщества. «Пользуйся тем, что есть», — шепнул демон.

Взгляд мужчины остановился на темном деловом кейсе, который валялся в машине. Чем, собственно, бизнесмен отличается от профессора? Почему бы ему не сойти за преподавателя, который торопится куда-то по своим делам?

Пока он раздумывал, пошел дождь. Мужчина с тоской взглянул на серое небо. Проклятие, льет уже четыре дня подряд, но он специально послушал прогноз погоды, и метеоролог твердо пообещал, что сегодня осадков не будет. Сукин сын обманул. Или просто ошибся. Следовало захватить с собой зонтик, но теперь уже поздно.

Подчиняясь неслышной команде, он подхватил кейс и пошел по дорожке решительной и твердой походкой человека, у которого есть цель. Морось пропитывала одежду, но он не особо обращал на это внимание; внутри росло напряжение, и он был занят тем, что высматривал место для засады. В чертовом парке оказалось не так уж много подходящих участков. К тому же следовало учитывать, что в тени деревьев женщина будет проявлять инстинктивную осторожность. Что касается дождя… вряд ли он помешает ей готовиться к важным соревнованиям. Сторонники спортивного бега склонны предаваться своим тренировкам в любую погоду, это составляет часть концепции и обязательной составляющей успеха. Итак, сомнений нет, он обязательно найдет ее именно здесь.

Место, ему нужно место для засады. Мужчина шел уверенной походкой и внимательно оглядывал окрестности, но пока ничего подходящего не попадалось. Фонари, стилизованные под старинные газовые лампы, были установлены через каждые двадцать футов, иногда чаще — как у стены того здания. Что это задом? Ага, вот указатель — лекционный зал. Черт, куда же тут можно спрятаться?

— Не пойдет, не пойдет, — бормотал он, продвигаясь вперед. Костюм стал мокрым и неприятно плотно облегал тело. Что это там лежит? Он сошел с дорожки и пригляделся. На земле лежала лопата. А вдоль самой стены дома трудолюбивые садовники меняли кусты. Они выкопали старые, плохо растущие экземпляры и подготовили глубокие ямы для посадки новых. Один из работяг и позабыл лопату… и не только лопату. Мужчина сделал еще шаг вперед и уставился на небрежно свернутый рулон оранжевой заградительной ленты, рядом с которым валялся молоток. Ржавый, но вполне подходящий. Мужчина наклонился и поднял молоток. Покачал рукоять на ладони, привыкая к весу. Идеально. Он не подумал принести с собой оружие, зная, что силен достаточно, чтобы справиться с любой женщиной голыми руками. Но если кто-то приготовил для него прекрасное оружие — глупо не воспользоваться подарком. Лучше проявить разумную осторожность, чем сожалеть об упущенных возможностях. Держа молоток в опущенной руке, он пошел вперед — туда, где дорожка совершала довольно резкий поворот. И сразу же понял, что нашел идеальное место для засады. Трудолюбивые садовники не ограничились копанием ям. Они оттащили сухие кусты и обрезанные ветки деревьев от здания и свалили их в огромную кучу. Путаница ветвей выглядела угрожающе; засохшие, узловатые корни тянулись к дорожке, словно щупальца осьминога. Вполне вероятно, что завтра приедет грузовик и всю эту кучу увезут. Но завтра его не интересует. Он огляделся: кругом безлюдно. Тогда мужчина поднял небольшой камень и одним точным броском разбил ближайший фонарь. Огляделся еще раз. Все еще слишком светло. Новый бросок — и второй фонарь брызнул осколками и погас.

— Чудесно, — прошептал он. Словно кто-то приготовил все специально: и укрытие, и те глубокие ямы вдоль дорожки, огороженные оранжевой лентой. Он осторожно обогнул пахнущую гнилью кучу ветвей и пристроился за ней так, чтобы видеть дорожку. Кейс аккуратно положил на землю рядом. Руки его были затянуты в перчатки, но он, не замечая, периодически вытирал ладони о мокрую одежду. В кожаных туфлях хлюпала вода, они отяжелели от налипшей глины. Но мужчина не замечал неудобств. Адреналин бушевал в крови, согревая его и заставляя чувствовать себя хищником, выжидающим в засаде. Обоняние и слух обострились, и он слышал каждый звук, ощущал легчайшее дуновение ветра, если оно несло хоть какой-то запах.

Вот раздались глухие удары: это чьи-то кроссовки ударяются о поверхность беговой дорожки. Мужчина улыбнулся. Все правильно — бегуны бегают, невзирая на погоду. Он пригнулся и теперь внимательно наблюдал за освещенным участком дорожки, выжидая, пока покажется потенциальная жертва.

— Да, — выдохнул он.

Женщина. Это женщина, но та ли? Та самая, которую он выбрал? Лица не разглядеть: она смотрит вниз, под ноги. Но тело ее совершенно, а ноги — невероятно длинные, стройные и красивые — само совершенство. Темные волосы собраны в хвост. Это должна быть та самая… иначе и быть не может. Он крепче сжал в руке молоток и приготовился к прыжку.

Мужчина не собирался убивать. Хотел просто напугать, поразить ее. Он поздно понял, что из-за неопытности и желания получить свое как можно скорее совершил тактическую ошибку. Следовало дать ей пробежать мимо, а потом ударить сзади. Он же выскочил из засады слишком рано, они оказались лицом к лицу, а девушка изо всех сил сопротивлялась, царапаясь, как дикая кошка. Он все же повалил ее на землю и прижал руки… и, увидев ее огромные глаза, переполненные ужасом, понял, что она разглядела и запомнила его. Сначала мужчина испугался. Но страх быстро сменился яростью. Она кричала в голос и успела достать из кармана баллончик с едким перцем… но не успела им воспользоваться. Удар молотком — и сознание покинуло ее. Крик оборвался. Но демон не позволил ему остановиться на этом. И мужчина снова и снова наносил удары, уродуя красивые ноги, дробя кости лодыжек, коленей и бедер.

Теперь кругом была кровь. Много, много крови.

Удача сопутствовала демону, ибо моросящий дождь перешел в ливень. Мужчина поднял лицо к небу и ждал, пока потоки дождя смоют кровь. Он закрыл глаза и отдыхал, пока мутно-красные потоки текли с его тела. Так хорошо… Но потом он вдруг пришел в себя и ужаснулся: сколько времени он потерял, впав в нирвану и стоя под дождем рядом с телом? В любой момент может появиться очередной идиот, помешанный на здоровом образе жизни. Нужно ее спрятать.

Там, за поворотом дорожки, есть ямы. Прекрасные большие ямы, словно специально для него подготовленные. Но не опасно ли нести ее так далеко? Или воспользоваться лопатой и выкопать новую яму здесь, под кучей валежника? Пожалуй, так он и сделает. Но не сейчас. Позже. Убийца спрятал тело за путаницей ветвей и мертвых деревьев. И сам спрятался неподалеку. Когда миновала полночь, он решил, что опасаться нечего: даже самые завзятые спортсмены не бегают так поздно. И тогда он принялся копать для нее могилу. Мужчина выкопал глубокую яму. Потом притащил тело и столкнул туда. Заметил, что кроссовки и один носок свалились по дороге, подобрал и тоже кинул в яму. Потом он засыпал могилу землей, хорошенько все утоптал и навалил сверху кучу веток и корней. Постарался убрать остальные следы. Закончив, отошел к дорожке и огляделся. Ничего особенного. Дождь почти смыл кровь, а к утру скорее всего никаких следов и вовсе не останется. Мужчина вздохнул с облегчением и пошел к машине.

Стоило ему забраться в знакомое нутро джипа, как осознание содеянного обрушилось на него — он смог, он сделал это! Крупная дрожь сотрясала тело. Руки дрожали так, что он едва смог вставить ключ в замок зажигания. Больше всего его состояние походило на полную эйфорию, когда тело кажется невесомым, а разум парит в горних высях, нечувствительный к заботам и тревогам бренной оболочки. Как ему удалось в таком состоянии не попасть в аварию, он и сам не понял. Должно быть, демон присматривал за ним. К тому моменту как машина затормозила у дома, мужчина немного пришел в себя, и теперь от эйфории осталось чувство расслабленности и удовлетворенного спокойствия, так он чувствовал себя после секса с Ниной… давно, когда она еще не была инвалидом и они подолгу занимались любовью.

Мужчина сидел в машине и прислушивался к собственным ощущениям с любопытством и некоторой долей удивления. Он не чувствовал вины. Ни малейшей. Впрочем, с чего это он вообще счел себя виновным? Женщина, обманувшая его, заслужила смерть, так что действия его были обоснованны и оправданны.

Пока он прятался в укрытии и ждал возможности закопать тело, мимо пробежали еще два любителя здорового образа жизни — оба мужчины. Дождь усилился, но следы крови были еще заметны, и он беспокоился: вдруг кто-то из них увидел что-нибудь подозрительное? Пожалуй, сегодня он рисковал, и рисковал чрезмерно.

Прежде чем свернуть на подъездную дорожку, мужчина выключил фары. Лампочку над дверью гаража он вывернул еще дней десять назад. Все из-за любопытной суки по имени Каролина, которая живет по соседству. Машина медленно двинулась по дорожке. Так и есть: вон она, у окна кухни, занимается любимым делом — шпионит за соседями.

Ворота гаража поползли вверх, и мужчина опять взглянул на соседний дом. Соседка убралась — и на том спасибо. Она жила с больной матерью, и он наивно предположил, что у Каролины не будет времени совать нос в чужие дела. Как же — она всегда успевала подглядывать и подслушивать и пару раз интересовалась, когда можно заглянуть по-соседски и перемолвиться словечком с Ниной. Если Каролина будет продолжать в том же духе, ему придется что-то предпринять, чтобы оградить себя и жену от назойливой женщины.

Мужчина загнал джип на место и закрыл дверь гаража, достал с полки деревянный ящик с инструментами и положил на дно окровавленный молоток. Затем вывернул карманы. Баллончик с перцем и права, которые он забрал у убитой им женщины, сунул в другой ящик. Задвинул его и свой кейс в самый темный угол. Разделся и сложил измазанную кровью и глиной одежду в мешок для мусора.

Он боялся разбудить Нину, а потому не рискнул пройти в спальню. Тихонько поднялся в комнату для гостей. Зашел в ванную и глянул в зеркало над раковиной. Он не закричал только потому, что горло перехватило от ужаса. Что та женщина сделала с ним? Лицо походило на кусок сырого мяса. Мужчина открыл кран, намочил полотенце и принялся умываться. Ногти девушки оставили глубокие борозды на скулах и щеках. Была даже одна глубокая ссадина на шее сзади. Руки выглядели не лучше. Гнев начал подниматься в душе, и он поспешно открыл воду и встал под душ.

А что, если кто-нибудь видел его на обратном пути? Он останавливался у светофоров; справа и слева были машины. Он смотрел на людей, и, вполне возможно, они тоже смотрели на него. Вдруг кто-то уже позвонил в полицию и сообщил номер его машины? Ужас туманил разум. «Они придут за мной». Он оперся руками о стену и попытался унять дрожь. «Они придут за мной». Мужчина прижался лбом к кафелю. Потом стукнулся о гладкую поверхность плитки, по которой текли струйки воды. «Они придут за мной. Что будет с Ниной? Кто позаботится о ней? Вдруг ей придется смотреть, как на меня наденут наручники и поведут прочь?» Он представил себе, как это будет, и скорчился от ужаса и унижения. Самое страшное — это унижение. Он не вынесет. Даже мысль об этом лишает его сил и способности рассуждать здраво. И тогда он сделал то, чему научился, пока просиживал долгие часы в больнице. Нина была тогда в критическом состоянии, и в сознании его сменялись мысли и картины одна страшнее другой. И он научился блокировать эти образы. Просто запретил себе видеть их. Трюк удался и теперь. Мрачные картины не рисовались больше его воображению, и мужчина смог прийти в себя.

Весь выходной он провел дома. Сидел у телевизора, смотрел все выпуски новостей и ждал, когда же диктор сообщит об убийстве. Но никто ничего не говорил, и ко вторнику он практически успокоился и решил, что для генеральной репетиции все прошло не так уж плохо.

Для оправдания царапин он сочинил незамысловатую сказочку: от дождя земля в саду размокла, он поскользнулся и упал в колючие кусты.

Начальник отдела, засранец каких мало, зазвал его к себе в кабинет в среду вечером и принялся нахваливать. Мол, все коллеги в один голос утверждают, что за последние три дня он просто горы свернул. К.тому же люди отметили, что, против обыкновения, он стал намного бодрее и жизнерадостнее. Кто-то даже божился, что не далее как вчера слышал от него анекдот. Так вот, босс выражает сотруднику благодарность и искренне надеется, что и дальше он будет продолжать в том же духе. Мужчина был уже на пороге, когда начальник полюбопытствовал, что именно вызвало в нем такие чудесные перемены.

— Весна, — ответил он. — Вот решил не обращать внимания на плохую погоду и занялся перепланировкой двора. Поработал на славу, хотя к посадкам еще не приступал. Но выкорчевал старые кусты и освободил место для новых. Теперь вот раздумываю, может, еще беседку соорудить?

— Вы уж там поосторожнее со старыми кустами, — заботливо сказал засранец. — Не дай Бог опять оцарапаетесь. Вам сильно повезло, что раны не воспалились, а то так и до столбняка недалеко.

«Это точно, — думал мужчина, покидая кабинет. — Мне повезло, и в будущем я стану осторожнее».

Глава 4

Неделя пронеслась незаметно. К пятнице настроение Риган существенно улучшилось. Она справилась с нудной бумажной работой и смогла вернуться к тому, чем ей действительно нравилось заниматься. Нельзя сказать, чтобы встреча с Эмили Милан добавила радости и света ее жизни, но девушка твердо пообещала себе не поддаваться дурному настроению и не реагировать на нападки. Помощница Эйдена окликнула Риган, когда та спешила через холл в свой офис. Пришлось притормозить и подождать. Эмили была на три, а то и на четыре дюйма выше, к тому же носила высоченные каблуки, а потому взирала на Риган сверху вниз. Ультракороткая стрижка подчеркивала резкие черты лица. При всей нелюбви к этой женщине Риган не могла не признать, что она очень стильная. Все в ней выглядело идеально — от светлых волос, уложенных дорогим парикмахером, до короткой юбки и модной бижутерии.

Риган не любила Эмили, но старалась не допустить, чтобы ее неприязнь мешала работе. По каким-то непонятным причинам Эмили также терпеть не могла сестру своего шефа. И надо сказать, последнее время она почти перестала это скрывать. Уставившись на Риган холодными глазами и даже не делая попытки улыбнуться, Эмили Милан заявила:

— Эйден распорядился, чтобы я присутствовала на встрече, которая запланирована у вас на сегодня. Должно быть, он хочет, чтобы все прошло гладко.

Риган нахмурилась — это уже весьма похоже на неприкрытое оскорбление. Она сосчитала до пяти и напомнила себе, что эта невоспитанная женщина прекрасно справляется со своими обязанностями помощника руководителя и существенно облегчает жизнь ее чрезвычайно загруженного работой брата. «Только поэтому я терплю подобное обращение», — сказала себе Риган и нейтральным тоном ответила:

— Хорошо.

— Мне понадобятся записи, которые Эйден переслал вам по электронной почте. Отпечатайте документы, и пусть ваш помощник принесет их мне.

После чего мисс Эмили Милан просто пошла своей дорогой. Ни спасибо, ни до свидания, ни пожалуйста.

Риган перевела дух и решила, что не позволит нахалке испортить настроение на весь день. Нужно подумать о чем-то положительном. После подобной беседы положительные мысли как-то не шли на ум, но в конце концов она нашла позитивный момент. «Мне не приходится работать с Эмили каждый божий день, — сказала себе Риган, расцветая улыбкой. — Да это же просто здорово!»

Девушка поспешила к себе в кабинет, с нетерпением предвкушая, что займется делами. Она действительно любила свою работу и не в последнюю очередь потому, что ее основной служебной обязанностью была раздача денег. Этот круглогодичный пост доброй феи назывался довольно сухо — распорядитель Фонда Гамильтон.

Фонд основала бабушка, потом привлекла к реализации благотворительных программ Риган, и та несколько лет проработала под руководством миссис Гамильтон, постигая премудрости филантропии, то есть свершения добрых дел. Два года назад бабушка умерла, и Риган стала распорядителем фонда. Девушка много работала и надеялась когда-нибудь сделать фонд действительно крупным предприятием, чтобы можно было осуществлять программы, требующие миллионных вложений. Пока их успехи были скромнее, но все же Фонд Гамильтон оказывал весьма действенную помощь многим школам и городским социальным центрам. Задача сегодняшнего дня заключалась в том, чтобы убедить братьев увеличить финансирование социальных программ. Это была весьма нелегкая работа, особенно когда приходится иметь дело с Эйденом. Старший брат стремится максимум средств вложить в создание новых отелей.

Отель «Чикаго-Гамильтон» был одним из любимых творений Эйдена, и он использовал его в качестве образца для остальных предприятий. Обслуживание клиентов здесь возводилось в ранг священнодействия, штат подбирался со всей возможной тщательностью, и не было ни одного самого незначительного момента в функционировании сложного механизма отеля, который не был продуман со всей тщательностью. Благодаря этому отель «Чикаго-Гамильтон» неизменно — с момента основания — получал все возможные награды и номинации. Впрочем, Эйден брал на работу только людей, которые разделяли его убеждения, а потому все отели отличались безупречным обслуживанием и высочайшим уровнем персонала.

Риган вошла в офис, и первым, что увидела, была жизнерадостная улыбка ее помощника. Генри Портман еще учился в колледже, а потому работал неполный день, но этот молодой афроамериканец имел тело спортсмена, сердце льва и мозги Билла Гейтса, а потому Риган весьма его ценила.

— Мегера заглядывала, — сообщил он. — Искала вас.

— Мы пересеклись в холле, — улыбнулась Риган. — Она собирается явиться на десятичасовую встречу и инспектировать меня. Есть еще хорошие новости?

— Есть и хорошие, и плохие тоже.

— Давай сначала хорошие.

— Материалы для творческих программ в пути, и теперь в списке получателей на две школы больше, чем раньше. — Генри довольно ухмылялся. — Еще вам надо подписать шестнадцать писем. Шестнадцать выпускников школ — все очень умные и достойные ребята — отправятся в колледж, и обучение не будет стоить им ни копейки.

— Здорово! Знаешь, в такие дни я по-настоящему люблю свою работу.

— Я тоже… Ну, по большей части.

— Ага, похоже, мы добрались до плохих новостей, да? Риган села за письменный стол и принялась подписывать письма. Генри вкладывал подписанные бумаги в готовые конверты.

— Сегодня утром возникла проблема… Вообще-то она возникла еще с месяц назад, но я ничего не стал вам говорить, думал, сам справлюсь. Помните парня по имени Моррис? Питер Моррис?

— Нет. А что такое?

— Он получил от нас грант, по истечении года прислал новую заявку, а в повторном гранте вы ему отказали. Это произошло приблизительно месяц назад. Он немедленно подал еще одну заявку. Решил, что произошла ошибка или он бланк неправильно заполнил. Парень вбил себе в голову, что нужно просто еще раз прислать бумажку — и выплата гранта возобновляется автоматически. Потом он позвонил и спросил, когда будут деньги. И никак не мог поверить, что выплаты не производятся автоматически каждый год, если ты получил первый грант. Я ему все объяснил… — Генри покачал головой и закончил: — А через неделю он звонит снова и говорит, что я не понимаю, что такое автоматически возобновляемые выплаты.

— Звучит мрачно.

— Не то слово! Мужик меня за… достал, в общем. Я не хотел вас беспокоить, но он звонит и звонит. А с тех пор как вы вернулись из Рима, стало просто невыносимо. Может, он решил, что если капать мне на мозги достаточно часто, то я дам ему деньги, просто чтобы отвязался?

— Ну, раз все так далеко зашло, мне и правда стоит самой с ним поговорить. Найди для меня его дело, хорошо? Нужно как следует обосновать причину отказа. Она ведь была, не так ли?

— Да я уже все принес. — Генри указал на одну из папок на столе. — Могу сэкономить вам время и напомнить, почему вы отказали ему в дальнейшем финансировании. Он использовал деньги первого гранта не по назначению. Средства были выделены на закупку мебели и прочего для социального центра.

— А, теперь я вспомнила.

— Моррис заявил, что он все купил, как и было оговорено. Просто куда-то подевал чеки.

— А ты что сказал на это?

— Я сказал, что такое бывает и это не страшно, и поинтересовался, когда мы с вами можем заскочить в центр, чтобы своими глазами увидеть, что именно там появилось: мебель, оргтехника или ремонт хотя бы… Ох он и выкручивался! Вы бы послушали это мычание и блеяние! Риган печально покачала головой:

— Иными словами, он ничего не купил для центра.

— Похоже на то. И мне кажется, парень не понимает, что его ждут, большие неприятности. Когда его наниматели узнают, что он растратил деньги, они подадут на него в суд. Я бы подал. — Вздохнув, Генри добавил: — Ну, про суд я ему говорить не стал.

— Ты не нагрубил ему, надеюсь?

— Не так-то просто быть вежливым, если имеешь дело с таким типом, но я сумел сдержаться. Ну… не могу сказать, что мы расстались лучшими друзьями, но я не хамил. Он хочет прийти сюда и поговорить с вами лично. Заверил меня, что сможет заставить вас передумать.

— Вряд ли.

— Я тоже так думаю… Но это показалось мне странным. Он говорил так, словно лично знаком с вами или что-то в этом роде. Вообще парень из тех, что создают проблемы. Не знаю уж, как он смог пройти отбор — обычно бухгалтера весьма тщательно изучают кандидатов. И еще я думаю, что, если он станет настаивать или там угрожать, вы обязательно должны сообщить об этом Эйдену.

Генри сразу понял, что этого говорить не стоило: начальница одарила его таким взглядом, что он сразу стал меньше ростом.

— Я не собираюсь вмешивать братьев в свои дела, Генри. И не будем больше поднимать этот вопрос.

— Слушаюсь, мэм. Не будем.

— Если Моррис станет угрожать, я поставлю в известность службу безопасности и полицию. И хватит на сегодня разговоров о Питере Моррисе. Вот держи, я подписала все письма, и теперь их нужно отправить.

Генри собрал конверты и пошел к двери, но Риган окликнула его:

— Да, вот еще что. Распечатай, пожалуйста, записи к сегодняшней встрече, которые Эйден прислал мне по электронной почте. Это для Эмили, которая собирается лично контролировать проведение собрания.

— А потом мне придется их относить? — Генри умоляюще смотрел на своего босса, но Риган хмыкнула и сказала:

— Ты выживешь.

Генри помедлил и нерешительно сказал:

— А вот насчет Эйдена…

— Да?

— Может, я не должен вам этого говорить, но ведь работаю-то я на вас, а не на вашего брата…

— И что? — Риган с любопытством ждала продолжения.

— Он заходил сюда пару недель назад. Вас не было… и он сказал, что, если у вас возникнут какие-нибудь проблемы, я должен ему позвонить.

— Эйден обожает нас опекать, — сказала Риган ровным голосом, не показывая, насколько неприятно ей такое недоверие брата. — У него своего рода отцовский комплекс по этому поводу.

— Я сказал ему, что у вас нет никаких проблем и вообще у нас все идет отлично. Ведь так? Мы правда помогаем людям, а именно это имеет значение.

— Ты прав. Только это имеет значение.

Генри уже был за порогом, но вернулся с очередной порцией плохих новостей:

— Забыл еще вот что: на прошлой неделе я застукал тут Мегеру.

— В моем кабинете?! И что она тут делала?

— Мне она заявила, что принесла вам какие-то бумаги. Честно сказать, я потом перебрал все папки на столе — среди них не было ни одной новой. Мне кажется, мисс Эмили шпионила… И я думаю, что она лазила в ваш компьютер.

— Ты уверен?

Риган чувствовала, как внутри поднимается злость. Всему есть пределы. Что эта Эмили себе позволяет?

— Практически уверен. Вы ведь всегда выключаете компьютер на ночь, перед тем как покинуть офис. Я только что пришел, а Мегера уже тут как тут, и комп в рабочем состоянии. Неприятно, да?

«Неприятно — это слишком мягко сказано», — подумала Риган.

— Думаю, нам стоит теперь запирать на ночь дверь кабинета, — продолжал Генри. — Просто, чтобы не давать Мегере возможности сунуть нос куда не надо.

— Для начала мы должны перестать звать Эмили Мегерой. Боюсь, это входит в привычку и рано или поздно вырвется в разговоре с ней.

Генри ухмыльнулся и передернул плечами, показывая, что он не станет особо сожалеть, случись такая бестактность.

Риган работала до половины двенадцатого, а затем поднялась в свой номер, чтобы освежиться и привести себя в порядок.

До ресторанчика «Палмс» было не так уж далеко, и она решила пройтись пешком. Девушка надеялась, что прогулка поможет ей избавиться от тяжелых мыслей. Не так-то просто сохранить душевное равновесие, узнав о том, как беззастенчиво Эмили вторгается в ее жизнь. Да, прогулка на свежем воздухе — именно то, что нужно. На обратном пути нужно будет зайти к юристам, занести отчеты о грантах… Да, еще там по дороге будет магазинчик Дикерсона — не забыть заглянуть и купить флакон лосьона для Софи. Подруга обожает товары именно этой марки, а ее день рождения уже не за горами. Главный подарок — шикарную сумку от Прада, которая как-то привела Софи в восторг, — Риган уже купила. Теперь оставалось наполнить ее всякими приятными вещичками, которые нравятся подружке. Если останется время, нужно еще забежать в парфюмерный магазин «Ниман-Маркус» и купить духи от Веры Уонг. Софи в этом сезоне отказывалась даже нюхать что-то другое.

Риган спустилась вниз, продолжая раздумывать о непростительном и странном поведении Мегеры, и тут увидела ее саму. Девушка решительно пошла навстречу мисс Милан.

— Эмили, у вас есть минутка? Мне нужно с вами поговорить.

— Конечно. — На лице Эмили было написано раздражение, которое она даже не пыталась скрыть.

— Генри сказал, что вы на прошлой неделе заходили ко мне в кабинет рано утром, когда там никого не было.

— Да, — равнодушно ответила Эмили, и Риган была безмерно удивлена ее невозмутимостью. Почему-то она ожидала, что Эмили станет отрицать факт вторжения.

— А что именно вам понадобилось в моем кабинете?

— Я приносила вам бумаги.

— Почему вы не отдали их Генри или не оставили папку на его столе в приемной?

— Мне не хотелось, чтобы он их потерял. — Эмили смотрела мимо Риган, показывая, насколько безразличен ей данный разговор.

— Генри никогда ничего не теряет, — горячо возразила Риган. Она собиралась добавить еще несколько хвалебных слов в адрес своего помощника, но Эмили не дала ей такой возможности. Она просто пошла прочь, бросив через плечо:

— Он потерял бумаги Эйдена, не так ли?

— Нет, не так, — решительно сказала Риган.

— Тогда это вы их потеряли.

Эмили уходила по направлению к лестнице, а Риган осталась на месте, вне себя от растерянности и злости. И что прикажете делать? Немыслимо кричать Мегере вслед и невозможно гнаться за ней по коридору. Нужно как-то поставить эту особу наместо, сказала она себе. Так больше не может продолжаться. А пока — успокоиться. Сосчитать до десяти и подумать о чем-нибудь хорошем.

Риган вышла на улицу, вздохнула полной грудью и немедленно поняла, что день сегодня чудесный. Небо поражало голубизной, и в нем торжествующе сияло яркое солнце. В расставленных вдоль улицы керамических и каменных плошках распустились яркие весенние цветы. Риган с наслаждением втянула в себя воздух, в котором аромат весны смешивался с неизбежными индустриальными запахами города… и тут же начала чихать.

Всего-то шесть или семь раз, сказала она себе, переводя дух. Должно быть, пыльцу снесло ветром. И глаза совсем не слезятся. Итак, вот он — позитивный настрой. Теперь пришло время двинуться в путь. И тут Риган увидела папика — первого за сегодняшний день. Он стоял на перекрестке, собираясь пересечь Мичиган-авеню, и обнимал ярко-рыжую девицу, которой Риган в жизни не дала бы больше восемнадцати лет от роду. Мужик годился ей в дедушки. Ну, если он был из тех, кто поздно раскачивается, — то в отцы. Однако в том, как он держался за свою спутницу, не было и намека на родственные чувства. Глупышке такое внимание явно льстило — она громко и пронзительно смеялась. Риган передернуло: какой кошмарный звук, того гляди стекла в витринах треснут. Она решительно сжала в руках сумочку и быстро прошла мимо, едва удержавшись от того, чтобы не выпалить вслух что-нибудь язвительное. Потом ей попалась еще одна такая же парочка — голубка в обнимку со старым хрычом, — и к тому моменту как Риган добралась до ресторана, от ее позитивного настроя не осталось и следа. Солнце резало глаза, а от запаха бензина мутило.

В дверях ресторана ее встретил Кевин — лучший друг Генри. Это был очаровательный молодой человек, которому едва исполнилось двадцать. Высокий и очень худой, он сверкал радостной улыбкой на темном лице. Миндалевидные глаза искрились весельем, и так же весело и беззаботно топорщились темные волосы, заплетенные в короткие косички.

Он оглядел Риган с головы до ног, кивнул и важно заявил:

— Вы сегодня чудесно выглядите. Этот ладно скроенный костюмчик прекрасно подчеркивает…

— И что же именно он подчеркивает? — поинтересовалась Риган, вопросительно изогнув бровь.

— Все изгибы, — прошептал Кевин, понизив голос, и щеки его вспыхнули густым румянцем.

«Ах ты, поросенок!» — весело подумала Риган, но ничего не успела сказать. Кевин уставился на ее туфли и присвистнул:

— Ухты, неужто это туфельки от Джимми Чу?

— Что ты понимаешь в туфлях от Джимми Чу? — Риган не смогла удержаться от смеха.

— Да ничего, — весело отозвался Кевин. — Просто моя подружка мне все уши про них прожужжала. Ну я и решил: вы такая стильная и всегда прекрасно одеты — так у вас их должно быть пар двести и все от Джимми Чу.

— Боже, Кевин, что ты говоришь? У меня нет двухсот пар туфель… и не только туфель. Какой, интересно, предмет одежды может быть в таких количествах у нормального человека? И кстати, эти туфли вовсе не от Джимми Чу, ясно? А теперь скажи — это новая сережка?

— Точно. — Кевин расплылся в довольной улыбке. — Кэрри подарила ее мне на годовщину — ну, когда мы отмечали полгода со дня нашего знакомства. Отец был не в восторге, но я опять получил все баллы выше средних, так что он сделал вид, что ничего не заметил. А Кэрри хочет уговорить Генри тоже сделать пирсинг. — Тут он заметил хозяина ресторана, направившегося в их сторону, и быстро зашептал: — Вот идет мистер Лагги. Похвалите его папоротники и прочий дизайн. Мужик буквально помешался на озеленении.

Риган встретила хозяина теплой улыбкой и словами:

— Мне очень нравится ваш новый интерьер, мистер Лагги. Особенно эти миленькие папоротники.

— Неужели вы заметили? — Хозяин ресторана расцвел счастливой улыбкой.

«Еще бы, — подумала Риган. — Попробуй не заметить — они повсюду. Не ресторан, а девственный лес».

— А вам не кажется, что их несколько… многовато? — осторожно поинтересовался мистер Лагги.

— Ну что вы, ни в коем случае! Все очень к месту.

Риган почти не кривила душой: папоротники и прочая зелень гармонировали с весенним настроением и вносили нотку свежести в интерьер ресторана. Кроме того, многие экземпляры были достаточно высоки, чтобы служить естественными ширмами. Таким образом посетители получали иллюзию уединения: каждый столик словно на отдельной опушке.

— Сколько человек будет обедать? — спросил Кевин.

— Трое, — отозвалась Риган. — Софи заказывала столик на двенадцать тридцать, но я пришла немного раньше.

— Отведи гостью к четвертому столику, — приказал официанту мистер Лагги. — Я как раз сегодня поставил там новые фикусы. Чудо как хороши.

Кевин, который стоял за спиной невысокого и плотного хозяина, закатил глаза и состроил гримасу, демонстрируя изнеможение. Четвертый столик прятался в окружении фикусов, пальм и папоротников. Корди и Софи опаздывали. Риган ужасно хотелось есть, она попросила спрайт и теперь пила воду маленькими глотками, надеясь обмануть желудок. Она уже успокоилась и чувствовала себя неплохо, но тут в ресторан вошла очередная парочка, чей вид навел ее на грустные мысли. Позитивный настрой, сказала себе Риган. Может, это любящий дедушка решил сводить внучку в ресторан. Когда они шли к столику, она заметила, что сухая рука пожилого человека лежит на пояснице девушки. И что он, интересно, делает? Ласкает или всего лишь направляет свою спутницу?

Риган прекрасно понимала, что ее любопытство выходит за рамки нормы, но ничего не могла с собой поделать. Ей обязательно нужно было выяснить: внучка это или подружка старикана. Она наклонилась и, высунувшись из-за папоротника, следила за парочкой. Они продвигались в глубь помещения, а она все наклонялась и наклонялась, не желая выпустить их из виду… и в конце концов чуть не рухнула на пол — едва удержалась, схватившись за край стола.

Ей стало стыдно — ну можно ли быть такой дурой?

Риган села прямо и аккуратно расправила скатерть на столе. Хорошо хоть приборов не было, а то все полетело бы на пол. Нужно отвлечься. Подумать о чем-то другом.

Сказать всегда легче, чем сделать. И девушка не удержалась: она встала на коленки и раздвинула листья, чтобы видеть парочку. Они как раз подошли к столику. Риган отвела в сторону сочный лист папоротника, но он выскользнул из пальцев и хлестнул ее по лицу. Однако даже это не заставило ее одуматься. Словно охотник из засады, наблюдала она, как девица усаживается за столик. Мужчина не сел напротив — он пристроился на диванчике рядом. Вот Кевин подал каждому из них раскрытое меню. Он не успел даже отойти от столика, мужчина обнял свою спутницу за плечи, наклонился и поцеловал.

— Развратник старый, — прошептала Риган.

— И что это ты делаешь? Увлеклась ботаникой?

Девушка так и подскочила от испуга: Софи появилась совершенно неожиданно. Риган быстро отпустила листья, с независимым видом поправила ветку фикуса, села на место и сказала недовольно:

— Ты опоздала.

Но Софи было не так-то просто сбить с толку.

— Признавайся, за кем подглядывала? Надеюсь, это какой-нибудь симпатичный мужик.

— Прости. Просто там папик со своей подружкой.

— Опять, да? Все никак не можешь избавиться от этого?

— Ничего не могу с собой поделать, — печально кивнула Риган. — К тому же они буквально везде. Ты себе не представляешь…

Софи засмеялась, и Риган залюбовалась подругой. Надо же, она похожа на подростка: волосы собраны в конский хвост, щеки раскраснелись. Софи всегда передвигается бегом, потому что вечно везде опаздывает.

— Мне нравится твоя новая блузка, — сказала Риган, стремясь поменять тему. — Очень миленькая.

— Я слишком люблю розовый цвет, да? — Подруга скроила гримаску раскаяния. — Но ничего не могу с собой поделать! Вот и с этой блузкой — увидела и просто не смогла удержаться!

После того как официант принял от Софи заказ на напитки и исчез, Риган заметила:

— Поверить не могу, что тебе удалось прийти раньше Корди. Такого прежде не случалось. Интересно, что именно ее задержало.

— В некотором роде это моя вина. Я ей сказала, чтобы она приходила к часу или даже четверть второго.

Официант принес чай со льдом. Софи принялась сыпать в него сахар. Провожая глазами третий пакетик, Риган удивленно протянула:

— Но почему же…

— Дело в том, что она уже полностью в курсе. Я посвятила ее в свои планы с месяц назад. А тебе не стала тогда ничего говорить: ты была в разъездах и вообще ужасно занята.

— Я всего лишь слетала в Рим.

— Да? А до Рима были Хьюстон и Майами, если не ошибаюсь. И еще какой-то город.

— Лос-Анджелес.

— Точно!

— Ладно, признаю, что последние два месяца я была в Чикаго наездами. А теперь расскажи мне, во что именно ты посвятила Корди. О каких планах речь?

— Собственно, план один, но он заслуживает того, чтобы заняться им вплотную.

Это было сказано необычайно серьезно, даже торжественно, и Риган, удивленная таким пафосом, воскликнула:

— Я сгораю от нетерпения — ты сама таинственность! В чем же этот «один план» заключается?

— Не смейся надо мной!

— Что ты, как я могла? Клянусь твоим чаем со льдом и тремя пакетиками сахара, что я абсолютно серьезна!

Официант услышал эти слова, и через секунду перед Риган возник бокал чаю со льдом. Она вздохнула и поблагодарила услужливого юношу.

— Кстати, о планах! — воскликнула Софи. — Программа на сегодняшний вечер изменилась.

— Мы не будем ужинать вместе?

— Будем, не переживай. Корди уже заказала столик. Но сначала мы пойдем на прием. — Софи вынула из сумочки пачку бумаг и принялась раскладывать их на столе.

— Это что? — с подозрением спросила Риган.

— Сейчас объясню.

— А что за прием?

Софи не ответила. Она хмуро разглядывала группу бизнесменов, которые рассаживались за соседним столиком.

— Эй, Софи, что с тобой?

— Они на тебя пялятся.

Риган бросила быстрый взгляд в сторону мужчин.

— Не на меня, а на тебя. Просто не обращай внимания.

— Но один вполне симпатичный.

— Прием. — Риган не желала смотреть на симпатичных незнакомцев. — Рассказывай.

— Он специально для тех, кто заранее подписался на семинар выходного дня. Для таких предусмотрительных и пунктуальных, как мы.

Подруга выпалила фразу и с улыбкой удачливого фокусника воззрилась на Риган.

— Не выйдет, — твердо сказала та.

— Еще как выйдет! Тебе нужно отвлечься. Слишком много поездок, а после Рима ты вообще сама не своя. Общение со сластолюбивым отчимом плохо подействовало на твои нервы. Я предлагаю прекрасный выход из положения. Во-первых, ты можешь переключиться на что-то абсолютно новое. Это всегда приносит свои плоды. А во-вторых, мы преследуем благородную цель, понимаешь? Это своего рода миссия.

— И насколько благородна наша цель? Софи наклонилась через стол и прошептала:

— Мы должны поймать убийцу.

Глава 5

Сообщение Софи не произвело на Риган особого впечатления. Она знала подругу слишком долго и успела привыкнуть к манере Софи все драматизировать.

— Значит, мы должны поймать убийцу? — переспросила она.

— Это и есть наша миссия!

— Ладно. А как мы это сделаем?

— Ты мне не веришь, да, Риган? Но я действительно хочу подловить этого мерзкого ублюдка и передать его в руки полиции.

Риган удивленно вскинула брови. Обычно подруга не ругается и терпеть не может крепких выражений. Похоже, дело серьезное.

— О ком мы вообще говорим?

— Доктор Лоуренс Шилдс, — мрачно ответила Софи. — Докторская степень по психологии, и он целенаправленно использует свои навыки для того, чтобы обирать несчастных одиноких женщин. Не важно, какого возраста, — лишь бы деньги были. Ты что-нибудь слышала о нем?

Риган задумчиво кивнула:

— Читала пару статей.

— Все читали. И народ к нему толпами валит. Молодежь ищет гуру, который мог бы им объяснить, что делать с той долгой дорогой, которая ждет впереди, а люди в возрасте зачастую жаждут свернуть с избранного пути и как-то изменить свою жизнь, только многие понятия не имеют, как это сделать. И те и другие идут за помощью к доктору Шилдсу на его семинары, посвященные тому, как помочь самому себе и сделать жизнь прекрасной и удивительной, — это и есть самое ужасное!

— В газетах не было ничего, кроме хвалебных слов. Говорят, он хороший специалист.

— Ничего подобного! Эти статьи заказаны и оплачены. Доктор Шилдс прекрасно знает законы рынка и не скупится на рекламу. Он проводит в Чикаго два семинара в год и каждый раз успевает унавозить почву, прежде чем собрать урожай.

Софи говорила все громче. Негодование мешало самоконтролю.

— Должно быть, он неплохо зарабатывает, — протянула Риган. Она пыталась прикинуть, сколько может человек заплатить за сеанс групповой терапии, даже если специалист разрекламирован в газетах и все такое.

Подруга протянула Риган пачку бумаги:

— Прочти. Это дневник Мэри Кулидж. Она одна из жертв доктора Шилдса. Он обобрал ее.

— Давай ты мне кратенько объяснишь суть, а прочту я позже.

— Ладно. Так вот, эта самая Мэри Кулидж впала в депрессию после смерти мужа. Это печальное событие произошло два года назад, и с тех пор она практически не жила полной жизнью. Ее дочь Кристина всячески пыталась помочь матери, но та отказывалась принимать лекарства и не желала идти к психотерапевту.

— Скорбь после потери любимого человека — не такая уж неестественная вещь, — заметила Риган. — Моя мать умерла почти год назад, но я все еще не могу смириться с мыслью об этом. Мэри имела право скорбеть о муже.

— Два года — большой срок. Все это время она даже из дома не выходила. Согласись, это чересчур.

— И что случилось потом? — Риган с изумлением наблюдала, как подруга пробует чай, а потом высыпает в него еще пакетик сахара. Интересно, как она вообще может это пить?

— Мэри услышала о семинарах, которые проводит доктор Шилдс, и записалась на один из них. Ничего не сказала ни дочери, ни друзьям. Просто пошла и заплатила тысячу долларов.

— Сколько? Тысячу долларов? И много народу посещают эти семинары?

— От трехсот до четырехсот человек проходят курс одновременно. А что?

— С ума сойти! Ты хоть представляешь себе, сколько денег зарабатывает твой мистер Лоуренс Шилдс? Ой, прости, я не хотела перебивать. Продолжай, я вся внимание.

— В какой-то мере этот шарлатан выполнил свои обещания: он и вправду изменил жизнь Мэри. Пользуясь тоской и одиночеством несчастной женщины, мошенник подчинил ее своей воле и обобрал до последнего цента. Муж оставил ей два миллиона долларов, а через два года она стала нищей… с помощью доктора Шилдса. Но официально придраться не к чему: все в рамках закона, никакого насилия. Мэри добровольно передала ему все свое имущество. Это страшный человек — и очень умный.

— Все это записано в ее дневнике? — Риган с тревогой поглядывала на бумаги, лежащие на столе.

— В общем, да, — кивнула Софи. — Дневник нашла дочь Мэри, иначе мы бы не узнали подробностей ее головокружительного романа. Через три месяца после знакомства Шилдс предложил ей пожениться, и женщина согласилась. Он особенно настаивал на том, чтобы их связь и планы на будущее оставались в тайне. Ну, ты понимаешь, как это делается: «Пусть это будет нашим маленьким секретом, дорогая». Он оправдывал такую таинственность желанием немного подождать и заработать денег, чтобы купить ей достойное кольцо.

— Ему не хватало на кольцо? Минуточку, но с такими сборами за двухдневный семинар…

— Ой, Риган, ясно же, что он просто обманывал бедняжку. Сказал, что у него временные финансовые трудности. А она, желая доказать свою любовь и выказать доверие, перевела на него все свои сбережения.

— Как можно было так неосторожно поступить?

— Все дело в одиночестве, — пробормотала Софи. Она помолчала, потом печально спросила: — Ты ведь уже догадалась, что было дальше?

— Он передумал жениться.

— Именно. Сказал, что чувства его недостаточно глубоки. А потом отказался вернуть деньги и прямиком заявил, что она ничего с этим поделать не может.

— Бедняжка!

Тут разговор пришлось прервать, потому что к их столику подошел официант, чтобы принять заказы.

— Я не могу ждать Корди, — заявила Софи. — У меня сегодня очень плотное расписание.

— Ты закажи, а я подожду, — отозвалась Риган, убедившись, что нет еще и часа дня.

Софи попросила салат и еще один чай со льдом.

— Что же случилось с Мэри? — спросила Риган, как только официант отошел.

— Она покончила с собой. По крайней мере все в этом уверены.

— Все, кроме тебя?

Софи кивнула, пообещала все объяснить через несколько минут и направилась в дамскую комнату. Риган заметила, что все мужчины — независимо от того, обедали они одни или с дамами, — провожали взглядами ее подругу. Софи прекрасно сознавала, что на нее смотрят, а потому шла, покачивая бедрами. «Все дело в бедрах, девочки, — не уставала повторять она подругам. — Если хотите, чтобы мужчина обратил на вас внимание, крутите попой». И уж она крутила! Риган с улыбкой покачала головой и придвинула к себе бумаги. Бросив случайный взгляд в сторону двери, она заметила Корди.

Софи скрылась в дамской комнате, и теперь большая часть мужчин пялилась на Корделию. Их восхищение было вполне оправданно — девушка обладала шикарной фигурой: пышная грудь переходила в тончайшую талию, а та, в свою очередь, — в совершенные по форме и очень женственные бедра. Добавить сюда грацию русалки и длинные темные волосы — и портрет красавицы готов. Однако Корди было совершенно все равно, кто и как на нее смотрит. В отличие от Софи она не делала ничего, чтобы привлечь внимание противоположного пола. Она не уставала повторять, что лучше всего чувствует себя, лежа под машиной — там есть чем заняться и не надо думать, как ты выглядишь. Корди, как и Софи, была единственным ребенком в семье. Ее мать рано умерла, и девочка жила с отцом. Тот начинал простым автослесарем, но потом разбогател и теперь владел целой сетью автомастерских на Среднем Западе. Но, даже превратившись в очень богатого человека, отец Корди в душе продолжал оставаться прежде всего механиком. Ему хотелось общаться с дочерью, но он не очень понимал, чему нужно обучать девочек, а потому просто научил ее тому, что умел лучше всего, — разбираться в автомобилях. Пару лет назад он отдал ей свой старый «форд», и к сегодняшнему дню Корди практически разобрала и собрала машину заново, заменив все, что можно, — от самой мелкой муфты в движке до ветрового стекла. Раз в неделю она проводила мастер-класс по специальности «Автослесарь». Кроме того, Корди преподавала химию в местной школе. Остальное время она писала докторскую диссертацию. По ее расчетам, через год работа будет закончена и готова к защите.

Риган с любовью смотрела на подругу: в черном костюме и светлой шелковой блузке, Корди выглядела действительно шикарно. Пожалуй, у нее имеется только один недостаток — она совершенно не разбирается в мужчинах.

Вот в зале опять появилась Софи. Они с Корди обменялись приветствиями и остановились поболтать с Кевином. Риган с улыбкой наблюдала за подругами. Софи жестикулировала, объясняя что-то Кевину. Молодой человек слушал ее как завороженный — даже рот приоткрыл. Корди стояла рядом совершенно неподвижно, лишь изредка кивая головой в такт словам подруги.

Софи всегда была самой энергичной из их троицы. Она выросла на пару сантиметров выше подруг, а также родилась почти на год раньше — и на этом основании считала себя старшей, а потому ответственной за них. В старшей школе за Софи быстро закрепилась репутация трудного подростка, а поскольку она всегда вовлекала в свои планы подруг, то они довольно много времени проводили за искуплением различных провинностей. Повзрослев, подруги научились избегать наиболее авантюрных планов, но противостоять натиску Софи было очень и очень непросто, и у Риган появилось предчувствие, что Софи уже составила очередной безумный план и на этот раз отвертеться не удастся, а потому страшно даже подумать, что их ждет в ближайшем будущем. Вскоре Корди вернулась за столик. Софи продолжала беседовать с официантом. Теперь к ним присоединился и мистер Лагги, хозяин заведения.

— Умираю с голоду, — пожаловалась Корделия. — Сколько же времени? Ого, уже час. Тогда понятно. Можно, мы закажем что-нибудь прямо сейчас?

— Я не против. Софи уже заказала свой ленч, так что дело только за нами. Кстати, о чем это они так увлеченно беседуют?

— Софи решила, что было бы неплохо дать в газете отзыв о ресторане, и собирается поговорить об этом со своим редактором.

Путем активной жестикуляции им удалось отвлечь внимание Кевина от Софи и заказать себе ленч. Потом Корди кивнула на разложенные на столе бумаги:

— Это копия дневника Мэри Кулидж?

— Да. Ты читала?

— Читала. Ужасное ощущение, просто сердце разрывается.

— Почему ты мне ничего не объяснила, когда мы говорили по телефону?

— Видишь ли, это план Софи, и она расстроилась бы, если б я проболталась.

— Про план я пока ничего не знаю.

— О, скоро узнаешь! — Корди усмехнулась. — Меня уже уговорили на посещение приема и семинара выходного дня. Сама не знаю как, но я опять согласилась. Теперь Софи возьмется за тебя, Риган. Знаешь, признаться честно, на этот раз идея кажется мне стоящей. Конечно, раньше случалось, что планы Софи были несколько… эксцентричными, но сейчас все довольно здраво… Ну и ради благого дела.

Корди примолкла, потому что официант принес хлеб и диетическую колу. Корди немедленно схватила булочку, а Риган задумчиво спросила:

— Но если все рассказанное Софи правда, мистер Шилдс неизбежно должен был оказаться в тюрьме. Почему же он до сих пор не арестован?

— Больно он скользкий, — пробормотала Корди, впиваясь зубами в булочку. — Как угорь. Я написала жалобу в лицензирующий орган с требованием лишить его права заниматься подобного рода деятельностью. Надеюсь, таких жалоб наберется достаточно много, чтобы чиновники зашевелились. Нельзя позволить этому негодяю обирать беззащитных женщин.

— Я не понимаю, зачем ему это нужно, — сказала Риган. — Он и так зарабатывает состояние на своих семинарах. Зачем же рисковать, занимаясь… — Она заколебалась, подбирая слово.

— Мошенничеством, грабежом, разбоем? — предложила Корди.

— Мошенничеством. Вряд ли он так уж нуждается в деньгах.

— Вопрос не в том, насколько он в них нуждается, — возразила Корди. — И я почти уверена: он делает это не только ради денег. Шилдс получает власть над женщинами, понимаешь? Наверняка его это заводит. Своеобразный способ поймать кайф.

— Кто и на чем ловит кайф? — поинтересовалась Софи, усаживаясь на место. — Чай мой подай, пожалуйста.

— Мы говорили о том, — пояснила Корди, протягивая подруге высокий стакан с ледяным чаем, — почему Шилдс, который и так зарабатывает очень неплохие деньги, выискивает среди своих поклонниц одиноких и несчастных…

— И непременно богатых!

— Ну да, само собой. Так вот, выискивает несчастных и богатых женщин и обирает их. Я уверена, что деньги тут ни при чем.

— Не согласна, — подпрыгнула от возмущения Софи. — Именно деньги играют тут ведущую роль. Жажда наживы и жадность!

— Но ведь существует риск, что очередная жертва все же найдет мужество обратиться в полицию, — робко подала голос Риган.

— Он полагает, что неуязвим, — сказала Софи. — Своего рода мания величия. Но с другой стороны, он мог просто взвесить все трезво и решил, что стоит рискнуть. Подумай сама — подарок от Мэри Кулидж слегка недотягивал до двух миллионов. Лакомый кусочек для любого мошенника. Он ужасно жадный, — заявила Софи. — А потому не смог отказаться от аферы, если на кону такие деньги.

— А как тебе удалось раздобыть этот дневник? — спросила Риган у подруги.

— После похорон дочь Мэри разбирала вещи матери и нашла его. Естественно, она немедленно отправилась с ним в полицию, но там дело не двигалось. Тогда она наняла адвоката и поручила ему вернуть деньги. Но тот внимательно изучил бумаги по передаче имущества и отказался вести дело. Он сказал, что с точки зрения закона все чисто.

— И что?

— Кристина — так зовут дочь Мэри Кулидж — и ее муж вернулись домой, в Баттл-Крик. Но перед отъездом она отправила копию дневника в «Трибюн». Его передали одному из журналистов, но он сделал несколько звонков и счел дело безнадежным, а потому не стал тратить на него время. Он просто выбросил письмо Кристины и дневник ее матери в мусорную корзинку… Честно сказать, я потом потихоньку забрала их оттуда. Видите ли, я слышала, как он обсуждал это дело с одним из коллег, и мне стало интересно.

— Вот идет защитница униженных и оскорбленных по имени Софи, — пробормотала Корделия, виновато улыбнувшись Риган. — Я тоже прочла дневник и, поскольку в одиночку Софи было не справиться, поддалась на уговоры помочь правому делу.

— Не особо я и уговаривала, ты сама согласилась, — буркнула Софи.

— И когда все это случилось? — поинтересовалась Риган.

— Ну, ты как раз была в Лос-Анджелесе, поэтому в полицию отправилась Корди.

— Она меня заставила, — немедленно пожаловалась та. — Сначала я была весьма оптимистично настроена, так как в полиции явно имели представление о том, кто такой мистер Шилдс. Я беседовала с лейтенантом Льюисом — у него почтенные седины, что не мешало мужику нахально со мной заигрывать. В целом он был очень внимателен и прямо-таки излучал симпатию. Мне потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, что он совершенно не думает того, что говорит, и забудет обо мне и Мэри Кулидж, как только я покину его кабинет.

Софи не сказала официанту, что торопится, а потому все заказы были поданы одновременно. Бросив взгляд на часы и жалобно охнув, она схватила вилку и принялась быстро поглощать салат. Корди щедро полила сандвич кетчупом и посмотрела на него с нежностью, но откусить не успела.

— А были ли другие жалобы на Шилдса? Может, кто-то еще обращался в полицию? — спросила Риган.

Корди вздохнула и, с сожалением поглядывая на сандвич, принялась рассказывать:

— Жалобы были — несколько женщин все же обратились в полицию, но им не удалось собрать достаточных доказательств даже для возбуждения дела. Лейтенант уверял меня, что они по-прежнему над этим работают, но я как-то не уверена… Прошел почти месяц, а никаких подвижек не видно. Не говоря уж об аресте или других радикальных мерах. Нам стало известно, что дело Мэри лейтенант Льюис передал детективу по фамилии Суини.

— Минуточку, — нахмурилась Риган. — Сколько же времени вы двое занимаетесь этим делом?

— Не так уж долго. — Корди решительно взяла сандвич и примеривалась, с какого бока лучше откусить.

Риган быстро сказала:

— Еще один вопрос, последний…

— Ты нарочно, да? — Корди положила сандвич и уставилась на подругу. — Ты специально задаешь очередной вопрос, как только я собираюсь заняться этим сандвичем вплотную! Софи, положи мою картошку!

— Тебе вредно есть картошку фри. Можно сказать, я забочусь о твоем здоровье. Ну разве я не прелесть? — спросила Софи, торопливо облизывая пальцы.

Корди ответила на это возмущенным фырканьем и вновь повернулась к Риган.

— У меня правда серьезный вопрос, — сказала та. — Ответь честно: ты думаешь, что Мэри Кулидж совершила самоубийство, или веришь в версию Софи?

— Что она была убита? — Корди понизила голос: — Не знаю… но это кажется весьма возможным.

— Ты серьезно? — Вилка выпала из пальцев Риган.

— А почему, интересно, ты так не удивилась, когда я тебе об этом рассказывала? — недовольно спросила Софи.

— Потому что ты всегда все драматизируешь. Но Корди у нас — девушка практичная и здравомыслящая, и если она тоже в это верит…

— Тогда что?

— Тогда это возможно.

— Ничего я не драматизирую!

— Но почему ты думаешь, что это могло быть убийство? — задумчиво спросила Риган, игнорируя возмущенные комментарии Софи.

— Прочти дневник.

— Я хочу знать сейчас.

— Ну ладно. К концу дневника становится очевидно, что Мэри боялась Шилдса. Он угрожал ей. Последняя запись сделана ужасным почерком — слова расползлись по странице, буквы огромные и неровные. Это указывает на то, что женщина была одурманена наркотиками. И возможно, ее последние слова написаны под воздействием галлюцинаций. А может, это были не галлюцинации, а все происходило на самом деле.

Риган взяла лежащие перед ней бумаги, открыла последний лист и прочла несколько слов, которые заняли почти всю страницу: «Слишком поздно. Они идут сюда».

Глава 6

В переулке воняло мокрой псиной и блевотиной. Но в переполненном мусорном контейнере, где детектив Алек Бьюкенен провел большую часть ночи, пахло намного хуже.

На данном этапе над делом работали семь детективов, и надо же было случиться такому невезению, что именно он, Алек, вытянул короткую спичку и ему пришлось осуществлять наблюдение и прикрытие именно в этом интересном месте. Прикрывал он — и другие ему подобные бедолаги — задницу Майка Таннера, который сидел в сухом и теплом помещении склада.

Напротив входа в складское помещение расположились детективы Даттон и Неллис. Переодетые в гражданское, они наблюдали за дверью с разных сторон. Еще два сотрудника сидели в ресторане на другом конце города, изображая потенциальных покупателей наркотиков. Это были молодые ребята, похожие на недавних выпускников колледжа, одетые в униформу молодежи города: темно-синие с белой отделкой майки, джинсы, которые еле-еле держались на костлявых бедрах, и раздолбанные кроссовки от «Найк».

Седьмой детектив следовал за деньгами, которые везли для оплаты партии наркотиков. Вообще-то руководителем операции был назначен Алек, но Таннер вбил себе в голову, что это его дело, и не упускал случая проявить свои руководящие таланты. Бьюкенен всегда считал, что нельзя судить о людях слишком поспешно, поэтому решил занять выжидательную позицию. Бабушка была права: поживем — увидим. В конце концов, они работают вместе всего пару дней, и потом все может оказаться не так уж плохо. Пока Таннер ему не слишком нравился: он легко заводился, и гнев его брал верх над разумом. «Это плохо для нашего дела, — думал Алек. — Честно сказать, это очень плохо».

И дело не только в темпераменте. Таннер создал серьезную проблему для остальных, отказавшись надеть передатчик. Он даже не позволил ребятам из техотдела поставить «жучки» в помещении склада. Уверял, что близнецы обязательно почуют слежку, а поскольку он единственный работал с ними напрямую, пришлось последовать его пожеланиям.

Предполагалось, что сделка произойдет в предрассветные часы — три, может, четыре утра. В это время всякая шваль вылезает из своих щелей, чтобы найти себе дозу. Но чертовы близнецы — чистоплюи — не считали для себя возможным работать в такое время суток. Их утро начиналось ближе к полудню.

Лайл и Лестер Сислей — однояйцовые близнецы, которых почти невозможно различить. Они приехали в Чикаго из заштатного городишки штата Джорджия и были такие чистенькие и провинциальные, что вызывали умиление у старшего поколения. Легко было представить, как эти мальчики поют американский гимн по утрам, глядя на развевающийся флаг. О, как все мальчики, они наверняка время от времени устраивают потасовки или подсовывают девочкам лягушек в портфели, но это все так, шалости. Случайные знакомые считали их немного недалекими, но очень милыми ребятами.

И это мнение было совершенно ошибочным. Ибо тест на ай кью, проведенный в школе, показал, что интеллект близнецов — не суммарный, а каждого в отдельности — чуть выше, чем у просто гения. Они легко поступили в колледж и, не прилагая заметных усилий, получили дипломы юристов. Знакомые считали, что они преуспевают на профессиональном поприще.

Но карьера адвокатов служила лишь ширмой. Уже через год жизни в Чикаго ребятам стало казаться, что работают они слишком кого, а получают слишком мало. И тогда они решили освоить новую специальность. Через пять лет их счета в банках исчислялись миллионами долларов, которые были заработаны отнюдь не адвокатской практикой. Само собой, у них была самая настоящая контора на Элм-стрит, и даже имелось несколько клиентов. И на стеклянной двери были написаны их имена. Правда, туда же следовало бы приписать и титул — короли наркоторговли города Чикаго. Да вот никто не осмелился. Их обороты постоянно росли, и поговаривали, что за последний год они продали таблеток больше, чем «Пфайзер фармацевтикс», крупнейшая фармацевтическая компания на Среднем Западе.

Подобные таланты не могли остаться незамеченными, и много полицейских потратили кучу времени, собирая доказательства преступной деятельности близнецов. Алек надеялся, что затянувшееся расследование вступило наконец в завершающую стадию и сегодня Лайл и Лестер попадутся с поличным. Подготовка операции заняла несколько месяцев, но в конце концов Таннер заявил, что близнецы доверяют ему настолько, что согласились лично передать деньги. Такого прежде не бывало, и эту возможность нельзя было упустить.

И вот Таннер ждет на складе, где, по данным полиции, проходила большая часть нелегальных сделок. Чертовы адвокаты все не показывались, и Алек извелся. От этих ребят можно ждать чего угодно. Они вообще были весьма странной парочкой. Начать с того, что, несмотря на возраст, они нимало не тяготились своей похожестью и иногда даже одевались одинаково. Например, в ковбойские костюмы. Кроме того, они вместе жили, работали и развлекались. Впрочем, некоторые индивидуальные особенности все же имелись. Например, было известно, что Лайл обожает пышных дам с большой грудью. Он просто поглощал их, меняя одну на другую, чтобы не успевали надоесть. Так не стесненный в средствах подросток выплевывает подушечку жвачки, как только вкус начинает ослабевать, и тут же сует в рот новую. Впрочем, все его дамы получали щедрые подарки и в один голос твердили, что Лайл душка и вообще джентльмен.

А Лестер обожал машины, особенно «роллс-ройсы». У него в гараже уже имелось пятнадцать штук автомобилей этой весьма недешевой марки, и он только что купил шестнадцатый. Он заплатил за новую игрушку сто пятьдесят три тысячи долларов, но разве это деньги для наркобарона?

Самое смешное, что Лестер никогда не ездил на своих «роллс-ройсах». Каждую пятницу он приезжал в гараж и обходил машины, любуясь ими. Он любил о них поговорить, рассказывая, какого ухода они требуют и что механики содержат их в отличном состоянии, но люди не могли понять: для чего именно эти машины содержат в таком хорошем состоянии, если на них никто не ездит?

— Внимание.

Голос прозвучал в наушнике неожиданно, и Алек вздрогнул. Даттон, наблюдавший с другой стороны улицы, заметил близнецов. Алек вжался в мусор и приник к дырочке, которую заранее просверлил в боковой поверхности контейнера. Какая-то тварь залезла к нему на воротник и теперь не спеша прогуливалась по шее, но Бьюкенен не осмеливался прихлопнуть ее. Слишком резкое движение могло вызвать ненужный шум. Черт бы побрал Таннера — именно он запихал его в этот мерзкий контейнер. Сам Алек хотел устроить наблюдательный пост непосредственно на чердаке склада, чтобы следить за сделкой. Но Таннер и слышать об этом не желал. Он уверял, что у близнецов звериное чутье и они обязательно заметят слежку. Именно он подготовил сделку, а потому Алек не стал спорить.

Впрочем, посовещавшись с Даттоном, они решили внести кое-какие изменения в план. В конце концов, Таннер, который собирался выслужиться, а потому изображал из себя супергероя-одиночку, мог испортить операцию. Поэтому Даттон предложил Алеку не торчать в мусорном контейнере до сигнала к захвату, а, как только близнецы скроются в помещении склада, проникнуть туда же через чердачное окно. Окно они вскрыли заранее, а до него можно было добраться по пожарной лестнице.

И вот теперь Алек ждал, но улица все еще была пустынна.

— У нас проблема, — раздался в наушнике голос детектива Неллиса. — Близнецы разговаривают с полицейским в форме. Черт, этот молокосос собирается оштрафовать их за парковку в неположенном месте.

— Нет. — Это уже Даттон. — Он бы выписал квитанцию. Но он идет с ними ко входу в склад.

— Он идет добровольно? — спросил Алек.

— Не знаю.

— А пушка? Может, у Лайла или Лестера есть пистолет? Эй, Даттон, посмотри как следует.

— Не вижу я ни черта. Давай, Алек, лезь в то окно — похоже, надо предупредить Таннера. Ему может понадобиться помощь. Я пойду за тобой.

— Скажи Таннеру, чтобы отменял сделку, — прошептал Неллис.

— Не станет он ничего отменять, — фыркнул Даттон. — Давай, Алек, двигай. Близнецы и коп стоят у главного входа и таращатся в разные стороны, словно чего-то ждут. Теперь Лестер отпирает дверь. Полицейский выглядит встревоженным.

Алек слушал это, уже подбегая к пожарной лестнице. Ему пришлось прыгать, потому что окно оказалось слишком далеко и перелезть не было никакой возможности. Он зацепился за подоконник, подтянулся и влез в окно. Сзади бесшумно двигался Даттон. Он был не так велик и силен, как Алек, но зато умел передвигаться ловко и бесшумно.

Чердак был заставлен коробками с запчастями от автомобилей. На балках висели камеры видеонаблюдения. Близнецы не стали даже тратиться на охранную сигнализацию. С тех пор как исчезло несколько человек, покушавшихся на их собственность, никто не осмеливался проникать на склад.

Алек указал Даттону на одну из камер, и они замерли. Внизу раздавались голоса. Офис адвокатов находился непосредственно под лестницей, которая вела с чердака вниз. Детективы услышали голос Таннера:

— Это еще что за черт?

А потом другой голос, принадлежащий молодому полицейскому:

— А вы что здесь…

Тишина. Секунда полной тишины. Даттон повернулся к Алеку и шепнул:

— Они поняли.

Тот кивнул, медленно продвигаясь к люку в полу, чтобы взглянуть на то, что происходит внизу. Таннер отступал от двери и выкрикивал какие-то обвинения в адрес близнецов. Лайл толкнул к нему полицейского и выхватил пистолет.

Операция провалилась.

Глава 7

— Ну что, Риган, ты с нами? — торжественно спросила Софи.

— Конечно, с вами.

— Я знала, что ты согласишься! — воскликнула подружка. — Хоть ты и пилишь меня за то, что я вечно хватаюсь за безнадежные случаи…

— Это говорила Корди.

— И ты тоже!

— Не стану отрицать.

Корди как раз расправилась со своим чизбургером. Она ухватила ломтик картошки и, ткнув им в направлении Софи, заявила:

— Ты опоздаешь. Насколько я помню, у тебя встреча без пятнадцати два.

— Но сначала я хочу договорить с Риган. — И Софи повернулась к подруге. — Прочти дневник как можно скорее… лучше, если ты успеешь до сегодняшнего вечера. Это займет не так уж много времени, Мэри писала не каждый день. Там всего сорок с чем-то страниц. Вот мы с Корди уйдем, а ты сразу же начинай читать. А потом…

— Да?

Софи сделала паузу, собираясь с силами, и Риган поняла, что сейчас последует нечто неординарное.

— Я прошу тебя сделать еще кое-что. Сходи, пожалуйста, в полицейский участок и выясни, продвигается ли расследование. Корди там уже была, так что теперь твоя очередь.

— Я должна идти в полицию? Но…

— Твоя очередь, — упрямо повторила Софи.

— Но почему ты сама не можешь туда сходить?

— Смеешься? Я репортер, и они ничегошеньки мне не скажут. — Прежде чем Риган смогла что-то возразить, Софи прижала руки к груди и продолжила со все возрастающим пылом: — Я знаю, что ты думаешь… И ты тоже, Корди. Что никакой я пока не репортер и не расследовала ни одного настоящего дела и не написала ни одной большой статьи… Да, вот уже почти пять лет, как я пишу колонку полезных советов, и она меня достала до такой степени, что уже сил никаких нет! Но скоро все изменится, вот увидите! Вы должны верить в меня. Я сумею раскрутить дело, и тогда все будет по-другому!

— Я уверена, что ты способна на многое, и мы с Корди не хотели тебя обидеть… — начала было Риган, но потом осеклась и, усмехнувшись, сказала: — Ах, черт возьми, Софи, я опять чуть было не попалась на тот же крючок. Просто удивительно, как ты умеешь вызвать в людях чувство вины.

— Что-что, а это она умеет. Профессионал, — кивнула Корди.

— Разве я пыталась вызвать у вас чувство вины и сыграть на этом? — Софи хлопала честными глазами. — Ну, может, немножко… Не так-то просто расстаться со старыми привычками, знаете ли. Но я действительно не могу пойти в полицию. Вокруг всегда ошивается пара ребят из газет просто на всякий случай: вдруг что случится, так они окажутся первыми. Кто-то из них может узнать меня и начнет выяснять, что я там делаю… Ну же, Риган, я понимаю, что ты занята…

— Ничего, я найду время, — пообещала Риган.

— Ты ведь понимаешь, почему я не хочу, чтобы другие ребята что-то разнюхали? — с прежней горячностью продолжала Софи. — Это будет только мое расследование. Я хочу достать Шилдса и отомстить за Мэри Кулидж.

— А заодно заработать себе, любимой, Пулитцеровскую премию? — ехидно поинтересовалась Корди.

— К сожалению, вероятность такого приятного события — один на миллиард. Но я ведь все равно могу надеяться — в глубине души, просто на всякий случай, — улыбнулась Софи. — Честно, я это делаю не ради денег и не ради славы.

— Мы знаем, — кивнула Корди. — А тебе, кстати, не пора бежать?

Софи взглянула на часы и застонала:

— Черт, и правда. Я опять опоздаю на встречу. — Она подхватила сумочку и затараторила: — Заплатите за мой обед, ладно? А я плачу за сегодняшний ужин. А во сколько кто-нибудь из вас за мной заедет?

Корди отложила вилку и принялась излагать планы на сегодняшний вечер.

Тем временем Риган невольно следила за папиком, который нежно подталкивал свою куклу Барби к выходу из ресторана; сладкая парочка отобедала на удивление быстро. Корди заметила, что выражение лица у подруги изменилось, и быстро спросила:

— Что случилось?

— Ничего. Очередной противный старикашка, лапающий девочку, которая выглядит лет на двенадцать.

Корди обернулась и успела разглядеть парочку.

— Да ладно тебе, Риган, где твои глаза? Ей минимум восемнадцать. Да и не рискнул бы он так откровенно обниматься, если бы она была несовершеннолетней: можно и за решетку угодить.

— А ему сколько, по-твоему? Лет шестьдесят?

— Ну, может, и шестьдесят. А почему тебя так беспокой разница в возрасте?

— Потому что это отвратительно.

—И?..

— Не пытайся изображать психотерапевта.

— Не надо быть психотерапевтом, чтобы понять, что эти люди так раздражают тебя, потому что ты сразу вспоминаешь своего отчима и его юную невесту.

— Ты права. Я подумала о моих милых родственничках.

— О, — разочарованно выдохнула Корди.

— Что такое?

— Я надеялась помочь тебе совершить своего рода психологический прорыв. Во-первых, пора перестать так много думать о родственниках, а во-вторых, на тебя просто больно смотреть. Что с тобой сегодня?

Риган кивнула. Она действительно чувствовала себя не в своей тарелке. Повздыхав, девушка спросила:

— Можно, я тебе поплачусь?

— И много там воды накопилось?

— Ну… немало.

— Даю тебе десять минут. Потом я должна буду быстренько убежать, потому что не могу опаздывать.

Риган принялась жаловаться на брата Эйдена, который постоянно пытается ее контролировать, и на его помощницу Эмили, которая грубит и сует свой нос куда не надо. Потом она рассказала, что Генри поймал ее, когда та шарила в комнате Риган.

Это вывело Корди из себя, и она решительно заявила:

— Ты должна уволить ее на фиг!

Риган осеклась и вытаращила глаза на подругу. Та усмехнулась:

— Извини, это я у учеников набралась. Но уволить нахалку все же стоит.

— Но я не могу! Эмили работает на Эйдена, и только он может ее уволить… Но все равно спасибо. Мне стало легче, потому что теперь я знаю, что тебя поведение Эмили тоже возмутило. Пожалуй, на сегодня мой плач окончен. Я закажу еще чай со льдом и посижу здесь, пока не прочту дневник. А потом пойду в полицейский участок. И постараюсь мыслить оптимистично, — решительно добавила Риган.

— М-м?

— Именно. Я хочу верить, что этот день закончится лучше, чем начался.

— Не сильно рассчитывай на подобное везение. И желаю тебе удачи в полицейском участке. А удача тебе понадобится, особенно если ты собираешься пообщаться с детективом Суини. Этот тип ведет расследование по делу Мэри Кулидж. Должна сразу предупредить — он отвратительный. — Да ладно тебе! Не может быть человек так уж плох…

Глава 8

Детектива Бенджамина Суини коллеги называли Би Си[1] — не мудрствуя лукаво, они просто сделали прозвище из инициалов. Сегодня у Би Си выдался паршивый день. В пять тридцать он проснулся с ощущением, что где-то в голове работает отбойный молоток. От похмелья есть лишь одно действенное лекарство — принять дозу того же яда, который вызвал столь плачевное состояние. А потому утро детектив Суини начал с того, что в два глотка осушил стакан очень сухого бурбона. Потом он пошел в ванную, с отвращением взглянул на мрачного типа со слезящимися глазами, который таращился на него из зеркала, оделся, прополоскал рот лестерином, чтобы отбить запах спиртного, и поехал к стоматологу. К семи часам врач вскрыл канал в больном зубе и положил временную пломбу. К девяти закончилось действие новокаина, и Суини не знал, куда деться от ноющей зубной боли, которая радостно повстречалась с головной болью от вчерашнего похмелья.

К десяти часам темные тяжелые тучи затянули небо, и пошел дождь. Пока Суини и его напарник Лу Дюпре бежали от машин к месту происшествия — трущобе с тараканами, где воняло как в сточной канаве, — они промокли насквозь. Потом им пришлось подниматься по загаженной лестнице на четвертый этаж для того, чтобы взглянуть на тело мертвой женщины двадцати с небольшим лет. Комнату усеивали флаконы из-под таблеток и ампулы. Один наркоман убил другого, мрачно констатировал Суини. Лично он не видел в этом трагедии.

Он не первый раз был на подобном выезде и знал, что у жертвы не окажется никаких документов, поэтому опознать ее будет трудно и тело надолго застрянет в морге с табличкой «неопознанный труп». Обычно Суини ныл и ругался до тех пор, пока Дюпре не соглашался взять на себя всю бумажную работу. Нет ничего интересного в том, чтобы топтать ноги и трудить пальцы лишь для того, чтобы дело оказалось в ящике с другими делами, которые «находятся в производстве» и по большей части являются абсолютно безнадежными. Про себя Би Си называл этот ящик «помойкой».

Но сегодня напарник не пожелал проявить сочувствие. Он назвал Суини засранцем и в весьма емких выражениях объяснил ему, что устал от постоянной халтуры, а потому пришло время Суини засучить рукава и заняться делом, для которого ему выдали значок и за которое он собирается когда-нибудь получить пенсию.

Почти каждый вечер Суини напивался до бесчувствия, сидя перед телевизором и наблюдая за расследованием какого-нибудь дела в одном из многочисленных сериалов, посвященных нелегкому, но благородному труду полицейских. И везде напарники были как братья и один подставлялся под пулю, чтобы прикрыть другого. Они такие друзья, что еще чуть-чуть — и их не отличить от педиков, думал он. Противно, но какая разница, если это была всего лишь очередная сказочка для идиотов. В настоящем мире — в том, где обитал детектив Суини, — он и его напарник Дюпре ненавидели друг друга. Иногда Суини мечтал попасть в настоящую перестрелку, чтобы можно было зайти напарнику за спину и всадить пулю ему в затылок без опасения быть пойманным за руку и притянутым к ответу.

Он точно знал, что напарник испытывает к нему такие же недобрые чувства. Вообще последнее время народ в полицейском управлении шарахался от Суини как от зачумленного. Вокруг него копали ребята из службы внутренней безопасности, но дорогие коллеги не стали дожидаться результатов проверки. Они единодушно решили, что детектив Суини виновен, в чем бы там его ни обвиняли, и теперь старательно избегали общения с ним. А Суини было плевать и на коллег, и на службу внутренней безопасности. Пусть ищут, копают носом, допрашивают шлюх, которых снабжал тот парень. Да, он, Суини, отвернулся на минутку, когда парня убивали. Что с того? Подумаешь, мелкий вонючий наркодилер. Детектив получил за его жизнь десять тысяч долларов чистыми деньгами. Человек, который заплатил ему, не станет крысятничать, потому что Суини может понадобиться ему в дальнейшем. Так что, несмотря на почти полную изоляцию на работе, Би Си чувствовал себя относительно комфортно. Если бы у службы безопасности были какие-нибудь определенные факты, его уже отстранили бы.

Суини отвернулся, чтобы не видеть своего напарника. Би Си точно знал, что происходит в голове сумасшедшего убийцы за секунду до того, как он открывает огонь по подельникам. Ему так же — до дрожи в пальцах — хотелось спустить курок, чтобы увидеть, как кровь и мозги Дюпре забрызгивают стены. До пенсии Суини оставалось два года и три месяца, но иногда ему казалось, что он не выдержит, не протянет так долго.

Жена как-то заявила, что выпивка повредила его мозг и он уже не человек, а чудовище: что-то вроде обезумевшего ротвейлера, которого надо пристрелить, ибо он представляет собой угрозу для общества. Он не нашелся сразу, что ответить, а потом решил не тратить время на слова и попросту избил жену. Вправил ей мозги и велел подавать чертов ужин. А потом он смотрел по телевизору очередное гребаное шоу о братской любви, а его жена потихоньку собрала свои пожитки, прихватила сына и выскользнула из дома. Он догнал ее: она не сумела быстро завести старую машину и смыться. Мальчишка орал как резаный, когда Суини, оказавшись у машины, просунул руку в окно и ухватил жену за горло. Она задыхалась, а он неторопливо и доходчиво объяснял суке, что не желает больше видеть ни ее, ни отродье, вопящее на заднем сиденье. Никогда. «И если ты попытаешься выжать из меня алименты — хоть цент, — я приду за тобой. Возьму тот топорик, что лежит под раковиной, и найду тебя где угодно». Должно быть, женщина поняла, что муж не шутит, ибо она и ребенок навсегда исчезли из его жизни. День и ночь сменяли друг друга, Суини проводил их по большей части в одиночестве и удивлялся, зачем он вообще терпел жену так долго. Одному лучше.

Все в полицейском управлении считали его алкоголиком, но Суини был уверен, что он отнюдь не конченый человек. Да, он пьет, но просто потому, что устал. Устал от грязи и мерзости людской, которую приходится видеть каждый день. Ему казалось, что за последние несколько лет Чикаго превратился в клоаку, населенную отбросами общества. И не важно, сколько денег было в кармане у человека — он все равно неминуемо оказывался мерзавцем и сволочью, ибо только такие могли выжить в этом городе. Более того, они жирели и процветали делая деньги на людских пороках и горе.

Иногда Суини казалось, что город заразил его и он тоже превращается в чудовище. И тогда он опять напивался, потому что чувство ужаса притуплялось только в состоянии глубокого опьянения. Правда, последнее время даже выпивка почти перестала помогать. В такие моменты детектив начинал мечтать о том, чтобы выйти на пенсию раньше срока. Почему бы и нет? Все, что ему нужно, — это сорвать большой куш. Один, но такой, чтобы хватило надолго. И тогда… Он уже все придумал: тогда он купит лодку и уплывет на Багамы. Ни разу в жизни детектив Суини не плавал на лодке и не был на этих волшебных островах. Но как-то в руки ему попала рекламная брошюра, и он был поражен тем, каким чистым и безлюдным выглядит это место. С тех пор картинки висели у него над столом, и он мечтал, как срубит большие бабки, пошлет к черту работу и пенсию — и махнет на Багамы. Он будет ходить по чистым улицам, дышать воздухом без выхлопных газов, небо над головой не будет затуманено смогом… но самое главное — он тоже будет чистым.

Если работа становилась совсем невыносимой, детектив Суини покупал бутылку бурбона, заявлял, что болен, и запирался дома. По мере того как уровень виски в бутылке убывал, мечты становились все более красочными. Би Си был уверен, что оказывает услугу жителям Чикаго, отлынивая от работы: иначе он вполне мог бы убить парочку не очень виновных, но загрязненных граждан.

Еще он все время напоминал себе, что ему необходимо сохранить разум до того момента, как подвернется возможность сорвать куш, или уж до пенсии. Пытаясь скрасить ужас своего существования, Суини находил маленькие радости в происходящем. Вот, например, сегодня. Вызов они получили довольно поздно, и смена его кончается через двадцать минут. Пусть Дюпре хоть лопнет — он, Суини, не останется в этом гадюшнике ни минутой больше. Сегодня зарплата, а потому он спланировал небольшой праздник: сначала обед в приличном пивном ресторане, потом он сходит в салон красоты Лори и заставит одну из местных шлюх обслужить его по полной программе. Они боятся его, так что секс, стрижка и массаж будут бесплатными. Ну а уж закончится романтический вечер в компании верного друга «Джека Дэниелза». Сегодня Джек будет в черном[2].

Время ползло чертовски медленно. Суини взглянул на часы — проклятие, прошла всего минута, значит, осталось еще девятнадцать. Он уставился в стену. Боже, помоги, как же он ненавидит это место, даже цвет стен: тошнотворно-зеленый, словно у подгнившего горошка. Разговоры по поводу ремонта ведутся уже несколько лет, но пока покрасили только одну комнату.

Суини обвел взглядом помещение — как всегда, полно народу. Детективы сидели за заваленными всякой всячиной столами. Кто-то писал, кто-то разговаривал по телефону. Может, удастся потихоньку свалить пораньше? Все при деле, вдруг никто не заметит?

Он уже почти убедил себя в этом и собирался с силами, чтобы встать, как на лестнице показался лейтенант Льюис. Он пребывал на руководящей должности недавно — всего пять недель, — но этого срока хватило, чтобы Суини возненавидел нового босса. Лейтенант, поначалу довольно индифферентный, быстро уловил настроение в подразделении и стал косо посматривать на пьющего и не слишком радивого детектива. Ну а после приватного разговора с парнем из отдела внутренних расследований и вовсе невзлюбил его. «Ну и черт с тобой, — думал Суини. — Ишь ты, чистюля, замараться боится». И тогда Би Си решил подстраховаться. Все знали, что лейтенант старается выглядеть образцовым полицейским, чтобы соответствовать своей богатой жене, которая принадлежит к высшему обществу. Суини провел собственное небольшое расследование. Он довольно быстро нашел проститутку, которая регулярно обслуживала Льюиса, и сделал несколько премилых фотографий. Если что, лейтенант быстро узнает, как это скучно: не иметь богатой жены и самостоятельно оплачивать счета. Пожалуй, стоило разориться на цифровую камеру, чтобы дамочка получила качественные снимки. Детектив представил, как жена лейтенанта режет маникюрными ножницами его дорогие костюмы, разбивает к чертовой матери «Ролекс», которым он всегда тычет в нос подчиненным, а потом вышвыривает лейтенанта на улицу. Может, стоит для полноты ощущений разместить фото в Интернете? Суини едва сдержался, чтобы не захохотать вслух. Вот это мысль! Поганец того заслуживает: Суини знал, что лейтенант следит за ним, отмечая опоздания и другие огрехи. Надеется набрать достаточно материала, чтобы уволить без ссоры с профсоюзом. Нельзя давать начальству лишний козырь… черт, теперь придется досиживать оставшиеся восемнадцать минут.

Суини положил перед собой какую-то папку и украдкой бросил взгляд на лейтенанта: так и есть, поганец наблюдает за ним. Би Си открыл папку и сделал вид, что погружен в изучение бумаг.

Алек Бьюкенен взбежал на второй этаж. Сейчас он был похож скорее на уголовника, чем на полицейского: налитые кровью глаза, взлохмаченные темные волосы и спутанная борода. Коллеги быстро прижимались к стенам, освобождая дорогу. Бьюкенен проработал в этом управлении не так уж долго, но полицейские всегда знают, кто есть кто, и слухи о том, как страшен он в гневе, дошли до отдела быстрее нового сотрудника. Никому не хотелось связываться с бешеным типом. За Бьюкененом рысил молоденький полицейский в униформе. Лицо у него было несчастное, и вспотел он так, что форма потемнела под мышками. Они один за другим скрылись в кабинете лейтенанта. Суини с интересом наблюдал за происходящим. Он взял телефонную трубку и, делая вид, что разговаривает, повернулся, чтобы лучше видеть, что происходит.

Не успела дверь закрыться за молодым полицейским, как лейтенант принялся орать на него, тыча в воздух ухоженным пальцем. Слов слышно не было, но все уже знали, что случилось. Мальчишка — патрульный сорвал операцию, которая готовилась не один месяц, и пустил коту под хвост работу многих агентов. Сегодня в управлении говорили только об этом. Суини прислушивался: получалось, что Бьюкенен повел себя как супер-пупер-герой. Он вытащил полицейского из-под прицельного огня. Все сходились на том, что детективу светит очередная благодарность от начальства. Но на данный момент выглядел он так, словно жаждал не медаль получить, а перегрызть кому-нибудь глотку. Сначала Суини решил, что парень требует распять мальчишку — патрульного, но потом по жестикуляции и мимике вдруг осознал, что гнев детектива направлен на лейтенанта Льюиса. Суини решил, что причиной тому был Таннер, которого все считали полным придурком, но он ходил у лейтенанта в любимчиках. Не успел Суини подумать, как Таннер явился собственной персоной — пронесся через помещение, расшвыривая тех, кто не успевал отойти. Он ворвался в кабинет лейтенанта и принялся орать еще до того, как закрыл за собой дверь. «Черт! — подумал Суини, перекладывая телефонную трубку под другое ухо и с жадностью прислушиваясь. — Это получше, чем телевизионные шоу. Жаль, нет пива и поп-корна».

— Эй, что происходит-то? — спросил кто-то из вновь пришедших.

— Бьюкенен пытается спасти парня, а Таннер хочет сожрать его живьем, — ответил кто-то.

«Ишь ты, святой выискался, — злобно подумал Суини. — Решил отмазать желторотого патрульного». Но он быстро позабыл про Бьюкенена, наблюдая, как исходит яростью лейтенант Льюис. Лицо его сильно покраснело. Вдруг начальника хватит удар? — с замиранием сердца подумал детектив. Вот счастье-то будет.

Потом он бросил взгляд на часы. Черт! Еще пятнадцать минут. Горло пересохло, язык ворочался с трудом. Все, что угодно, за выпивку. Между прочим, лейтенанту теперь не до него. Суини быстро выключил компьютер, собрал бумаги и сунул их в ящик-помойку. Бежать, бежать отсюда сию минуту. Он отодвинул стул и взглянул в сторону лестницы. И замер. По комнате шла девушка. И какая девушка! По тому, как тихо стало в комнате, Суини понял, что практически все детективы разглядывают ее, пуская слюни. Девушка остановилась возле ближайшего стола, и сидевший за ним полицейский едва не свалился со стула. Он улыбался изо всех сил и, видимо, пытался увлечь красотку разговором. Но потом неохотно махнул рукой в сторону Суини. Тот быстро поправил галстук, чтобы не видно было следов кетчупа, втянул живот и выхватил из ящика папку с документами. Нужно выглядеть значительно.

Боже, почему он не принадлежит к миру, где обитают такие женщины? Полные, чувственные губы, а ноги — длинные и гладкие. Может, она одна из тех дорогих шлюх, что берут по штуке за ночь? Он слышал, что такие есть, но сам ни разу не видел. Окажись это так, он сумеет воспользоваться своим счастьем. Да он из шкуры вылезет, лишь бы заставить красавицу обслужить его. Он уже представил себе, как ее безупречные ноги сгибаются и она опускается перед ним на колени, а потом ее волосы скользят по его бедрам… Боже, он станет хранить это воспоминание вечно…

Суини заставил себя думать о другом. Еще минута — и его эрекцию не скроют даже плохо сидящие брюки. Девушка шла к нему, а он думал, что она все же слишком хороша, чтобы оказаться шлюхой. Вон сапфировое кольцо на пальце — сто пудов, камень настоящий, такие не носят подделок. Так, на левой руке кольца нет, значит, сапфиры не получены в дар от богатенького мужа. Кто же оплачивает ее счета: папочка или папик? Суини решил, что красотку содержит какой-нибудь богатый старик. Мысль о том, что она может зарабатывать сама, даже не пришла ему в голову. От этой сучки просто несет запахом денег, злобно подумал он. И в голове его зашевелились мысли о том, как бы заставить ее расстаться с частью этих денег.

А вдруг это и есть его долгожданный шанс заполучить настоящий куш? У всех имеются секреты, даже у таких дорогих и классных дамочек. Он облизнул губы и сел прямо. Но осторожность взяла верх над жадностью. «Не будь идиотом, — сказал себе Суини. — Признай, что она не для тебя. Посмотри, какая она шикарная, какая она чистая. Как ни больно это признать, такая женщина никогда не даст тебе — ни себя, ни денег». Ее синие глаза — чуть светлее камня в перстне — смотрели уверенно, и он вздохнул с сожалением: «Эта женщина не для меня».

Девушка остановилась подле его стола, и он хрипло спросил:

— Чем могу помочь?

— Детектив Суини?

Он ткнул желтым от табака пальцем в табличку на столе, потом сообразил, что она повернута неправильно, и потянулся поправить. Неловко задел чашку с кофе, и холодная коричневая жидкость выплеснулась на клавиатуру. Ругнувшись про себя, схватил бумагу и принялся промокать кофе.

— Я детектив Суини. Чего от меня хочет такая милашка?

Было очевидно, что она не в восторге от подобной фамильярности. Ее красивые синие глаза немного сузились. «Ну и черт с тобой, — злобно подумал Суини, — переживешь. Раз мне все равно ничего не светит, к чему стараться быть вежливым». К тому же он ужасно соскучился по своему дружку «Джеку Дэниелзу».

Девушка поставила свой аккуратный кожаный портфельчик на стул и сказала:

— Меня зовут Риган Мэдисон.

— Вы хотите сообщить о преступлении?

— Нет. Видите ли, моя подруга Корделия Кейн попросила меня заглянуть к вам и узнать, как продвигается рассмотрение ее жалобы на доктора Лоуренса Шилдса, занимающегося психологическими консультациями.

— Какого доктора? — Он даже притворяться не стал, будто понимает, о чем идет речь. Она слово в слово повторила фразу, но это не внесло ясности. Суини принялся мямлить и мычать, изрекая некие фразы типа: «Как же, расследование ведется, но пока особой ясности, к сожалению, нет…»

Некоторое время она слушала, а потом очень вежливо спросила:

— А какие именно шаги были предприняты вами?

— Видите ли… давайте-ка вы напомните мне еще раз, о чем, собственно, речь. У нас так много дел в производстве…

Он не закончил фразы и зевнул. Риган стало противно. «Корди была права, — подумала она, — я теряю время». Этот мелкий негодяй, демонстрирующий свою незаинтересованность, некомпетентен. А еще он слишком откровенно пялится на ее грудь. Риган призвала на помощь все имевшееся в запасе терпение и подробно объяснила, кто такой доктор Шилдс и почему умерла Мэри Кулидж. Когда она закончила, на лице Суини было то же скучающе-тоскливое выражение.

— Как вы сказали, зовут вашу подругу — ту, что написала жалобу?

— Корделия Кейн.

— А вы какое имеете к ней отношение?

— Простите?

— Я спрашиваю, кем вы ей приходитесь?

— Я подруга мисс Кейн…

— Нет, я про ту, другую, женщину, которая покончила самоубийством.

— Ее звали Мэри Кулидж.

— Ага.

Он зевал все откровеннее, открыто демонстрируя, сколь безразлично ему то, ради чего она пришла. «Если ты еще дальше откинешься на стуле, — думала Риган, — то просто-напросто свалишься на пол». И ей вдруг захотелось, чтобы он и правда упал. Хоть зевать перестанет.

— Я хотела бы узнать о ходе расследования, детектив. Есть ли у вас идеи о…

Он махнул рукой и перебил ее:

— Слишком много дел, невозможно удержать в голове все детали, но я знаю, о чем вы говорите. Теперь я вспоминаю… Ваша подруга была очень сердита на этого доктора Шилдса и настаивала на том, что он виновен в смерти той старушки. Вот теперь все стало на свои места, и я могу официально заявить, что расследование продвигается. — Выдав эту ложь, он даже глазом не моргнул. Но девица оказалась не так проста:

— Что именно было сделано?

— Ну…

— Я слушаю.

— Я работаю, всякая рутина. — Он передернул плечами, начиная терять терпение.

Риган была близка к истерике. Ей ужасно хотелось закричать на этого мерзкого человека, но она понимала, что, рассердив его, не приблизится к своей цели. Поэтому девушка перевела дыхание и, не меняя тона, продолжала:

— Не могли бы вы рассказать мне поподробнее…

— Приходите завтра, — нагло заявил Суини, захлопывая лежащую перед ним папку. — Мой рабочий день кончился, и я ухожу.

— Боюсь, это невозможно. — Риган с трудом сдерживалась. Это немыслимо! — Могу я поговорить с лейтенантом Льюисом?

Суини рассердился. Ишь ты, эта чистоплюйская сучка пытается припугнуть его начальством!

— Лейтенант занят, — злорадно сказал он, кивая на кабинет в другом конце помещения. — В любом случае вы ничего не добьетесь. Он просто отошлет вас обратно ко мне. А у меня, как вы небось уже догадались, нечем вас порадовать.

— Но что-то же было сделано? Может, кто-нибудь поговорил с соседями Мэри?

— Слушайте, дамочка! Я изучил дело: этот парень Шилдс не сделал ничего противозаконного. Вам это не нравится, но женщина сама отдала ему деньги, а потом совершила самоубийство. Сама! Все просто и понятно. Дело закрыто.

— То есть никакое расследование не ведется и вы ничего не делали и не собираетесь?

«Ишь ты, теперь красотулька рассердилась. Вон личико как порозовело». Суини хмыкнул, пожал плечами и ответил:

— Расследование всегда ведется. Вдруг всплывет какое-то реальное событие или надежный свидетель.

Риган бросила взгляд в сторону кабинета лейтенанта Льюиса в слабой надежде на помощь. Начальство не потрудилось закрыть жалюзи, и теперь девушка могла наблюдать его во всей красе. Лейтенант орал. Лицо его было искажено, он размахивал руками и изрыгал проклятия, обращаясь преимущественно к человеку у окна. Тот был одет как бродяга, но при этом удивительным образом спокойно слушал вопли лейтенанта. Потом гнев Льюиса обратился на молоденького полицейского в униформе, у которого был вид человека, близкого к обмороку. Даже сквозь закрытую дверь до Риган долетала часть малопотребных выражений и угроз, которыми сыпал начальник. Человек в грязной одежде оторвался от окна и встал перед лейтенантом, загораживая молодого сотрудника от гнева руководства. Лейтенант вышел из себя окончательно и принялся колотить кулаком по столу.

Риган вздохнула. Бесполезно. Она уже поняла, что этот лейтенант ничем не поможет, и совершенно не желала вести с подобным типом ту же изматывающе-бессмысленную беседу, которую только что вела с его подчиненным. «Пожалуй, я сделала все, что могла», — сказала себе Риган, подхватила свой портфель и покинула полицейское управление. Оказавшись на улице, она достала мобильник и набрала номер Софи.

— Я разговаривала с детективом Суини.

— И как он тебе?

— Этот человек отвратителен.

— Вот и Корди то же самое сказала, — вздохнула Софи. — Но удалось ли тебе узнать хоть что-то полезное?

— Ничего. И я уверена: они не занимаются расследованием. Этому детективу просто наплевать, что какая-то Мэри Кулидж покончила с собой.

— Ты прочла дневник?

— Да. И я с тобой согласна — нельзя позволить доктору Шилдсу продолжать преступную деятельность.

— Но полицейские тоже получили экземпляр тетрадки…

— Софи, я убедилась совершенно точно — никто не собирается расследовать это дело.

— А ты разговаривала с лейтенантом Льюисом?

— Нет. Он все равно не поможет. Если хочешь знать, он еще хуже, чем Суини.

— Но если ты с ним не говорила, как…

— Я его видела. Он разносил подчиненных. Орал, и ругался, и колотил кулаком по столу.

— Но что-то же Суини тебе сказал?

Риган изложила свой разговор с детективом и подытожила: — Это просто потеря времени. Он ничего не делал, и ему просто нечего было мне рассказать.

Закончив разговор, она повернула за угол. Услышав чей-то голос совсем рядом, Риган обернулась. Столкновение было неизбежно.

Глава 9

Алек Бьюкенен спешил. После нескольких часов, проведенных в мусорном контейнере, а потом в одежде, пропитавшейся запахом того самого контейнера, он был близок к помешательству. Иногда ему казалось, что кто-то или что-то ползает по телу, и тогда он закрывал глаза и представлял себе, как доберется наконец до дома, сорвет с себя всю одежду и встанет под горячий — очень-очень горячий — душ. Скорее, скорее добраться до машины. Он прибавил шагу, повернул за угол и врезался в женщину. Бедняжке пришлось несладко: Алек имел высокий рост и кучу мышц плюс скорость. Женщина отлетела в одну сторону, а ее изящный кожаный портфельчик — в другую. Самого страшного удалось избежать, так как Алек успел поймать жертву столкновения за талию до того, как она врезалась головой в кирпичную стену дома.

Он держал девушку, ожидая, пока она сможет устоять на ногах. Успел разглядеть, что она очень красива. И пахнет чудесно. Даже странно, что он смог учуять что-то после ночи, проведенной в куче мусора.

Когда взгляд незнакомки сфокусировался, Алек отпустил ее, подобрал портфель и вручил ей со словами:

— Простите, я не хотел.

Она кивнула, взглянула ему в глаза и вроде бы попыталась улыбнуться. Но к его удивлению, не сказала ни слова. Просто развернулась и почти побежала прочь. Риган удалялась со всей возможной скоростью и глотала воздух широко открытым ртом. Только бы не вырвало! Боже, как же от него пахнет! Чем же таким он занимался? Ей вдруг стало смешно. Девушка обернулась: мужчина стоял на том же месте и смотрел ей вслед. Она улыбнулась, но, свернув за очередной угол, расхохоталась. К собственному удивлению, она успела отметить его ровные белые зубы и привлекательные черты лица… Вот если бы не запах. Риган вдруг вспомнила детство. Когда ей было лет восемь или девять, Эйден повел ее в зоопарк. Она помнит, как они вошли в большое серое здание. Там было не слишком светло и очень много народу. В дальнем углу находилась новая клетка с гориллами. От посетителей их отделяла двойная решетка из толстых стальных прутьев, но стекло еще не успели установить.

Риган выдернула ладошку из руки брата и бросилась вперед, ввинчиваясь в толпу: она углядела свободное место перед самой клеткой и хотела занять его, чтобы без помех рассмотреть обезьян. У самых стальных прутьев на нее навалился запах, который шел от обиталища зверя. Он был столь силен, что девочка упала на колени и начала давиться. Рвота подтупила к горлу. Эйдену пришлось подхватить ее на руки и вынести на свежий воздух. Странным образом это воспоминание не было окрашено негативно, хоть Риган и запомнила тот ужасный запах. Мужчина, с которым она столкнулась только что, пах еще хуже, хоть она и не понимала, как такое возможно. Воспоминание о походе в зоопарк привело девушку в хорошее настроение, которое, к сожалению, продлилось весьма недолго.

Она забежала на минутку в «Ниман-Маркус», и к сумочке и портфелю прибавилась миленькая сумочка с приятными покупками. Она выпорхнула из магазина в самом радужном настроении. Но не успела Риган сделать и нескольких шагов, как на нее налетел здоровенный тип, отдавил ей ногу и, не извинившись, поспешил дальше. «Да что же это, — расстроено думала девушка. — Дважды за день на меня налетают… нет, сквозь меня пытаются пройти! Может, я невидимка?» Нога, на которую наступил грубиян, ощутимо болела, и Риган медленно пошла к следующему магазину. Прихрамывала и пыталась убедить себя, что день еще не кончился и ведь может же и с ней случиться что-то хорошее. Нельзя поддаваться унынию. Будем верить в доброту. Важен позитивный настрой…

Она вошла в магазин Дикерсона и поняла, что позитивный настрой не поможет. Одного взгляда на продавщицу хватило, чтобы у Риган разболелась голова. Женщина, на значке которой было написано «Мисс Пэтси», разговаривала по телефону, придерживая трубку плечом. Одновременно она яростно подпиливала ногти. Судя по цвету и выражению лица, она пребывала не в лучшем расположении духа. Нетерпеливо махнув посетительнице, чтобы та подождала, продавщица продолжала заниматься собой — болтать по телефону и полировать ногти. Выглядела она на пятьдесят с весьма длинным хвостиком, но болтала, словно тинейджер, рассказывая подружке про какую-то Дженнифер. Риган старалась не слушать, но пронзительный голос женщины бил в уши, и девушка была неприятно поражена тем злорадством, с которым немолодая женщина живописала подруге неприятности этой самой Дженнифер.

Риган отошла подальше и взяла с полки бутылочку лосьона. Потом поставила ее обратно и повернулась, чтобы уйти из магазина. Продавщица завопила, призывая ее подойти. Вздохнув, Риган вернулась. Та молча пробила чек и, ни слова не говоря, сунула пакетик в руки покупательницы. Риган буквально выпала на улицу. Давно она не встречалась с подобной грубостью.

Добравшись до отеля, Риган почувствовала себя в относительной безопасности и, вернувшись в офис, принялась за работу. В шесть она побежала переодеваться, так как Корди грозилась приехать ровно в шесть пятнадцать. Увидев, что Корди прибыла на такси, Риган улыбнулась — похоже, знаменитый «форд» опять в ремонте.

— Что на этот раз? — спросила она. — Радиатор?

— Помпа полетела. Завтра куплю новую и в выходные поменяю.

Один из работников отеля подогнал машину Риган — сильно немолодой «шевроле».

— Я знаю, о чем ты думаешь, Терри, — пожурила хозяйка молодого человека, сменяя его за рулем.

— Вам давно надо подумать о новой машине.

— Смеешься? Эта пробегает еще лет десять, — заявила Корди, усаживаясь рядом с подругой.

Они быстро и без приключений добрались до дома Софи, но им пришлось три раза объехать вокруг квартала: подружка задерживалась, а припарковаться было решительно негде. Все это время Риган рассказывала про свой ужасный день и что если так пойдет дальше, то она окончательно потеряет веру в человечество. Но вот наконец на тротуаре показалась фигурка Софи. Она села в машину и принялась болтать, так что до самого Лайам-Хауса у Риган не было возможности вставить ни словечка. Парковка оказалась заполненной, и им пришлось проехать вдоль парка, отыскивая свободное местечко. Освещение здесь было весьма посредственное, и Риган напряженно всматривалась в полумрак. Софи с заднего сиденья командовала:

— Вон там, справа, есть место… черт, это дорога, давай дальше.

— Смотри, какой-то придурок бежит прямо посреди дороги. Тоже мне спортсмен! Так и под колеса угодить недолго, — заметила Корди.

— Я бы с удовольствием опять занялась бегом! — воскликнула Софи. — Слушай, Риган, давай вместе, по университетской дорожке… Ты ее сама открывала, помнишь?

— Я туда больше не хожу, — отозвалась Риган. — У нас в отеле сделали новый тренажер. Гораздо удобнее.

— Да-а, если бы у меня в доме был тренажерный зал, я бы тоже регулярно занималась, — протянула Корди.

— А когда ты вообще занималась последний раз? — подколола ее Софи.

— А вот и занималась. Просто у меня не получается делать это регулярно.

— Глупости, — сказала Софи. — Между прочим, тебе не придется все время сидеть на диете, если ты как следует рассчитаешь нагрузку и…

— Ты собиралась рассказать нам свой план, помнишь? — перебила ее Корди.

— А?

— Твой план на сегодняшний вечер.

— Ой, я совсем забыла!

— Ты забыла свой план? — Риган на секунду оторвала взгляд от дороги и уставилась на Софи в зеркальце заднего вида.

— Нет-нет, я забыла рассказать вам, что со мной сегодня случилось. Вы не поверите!

— Рассказывай! — потребовала Корди.

— Мне позвонил сосед Мэри Кулидж — За последние две недели я ему звонила раз десять и каждый раз записывала послание на автоответчик. Честно сказать, я уже отчаялась, а тут он звонит и говорит, что его не было в городе и он только вчера вернулся и скопом выслушал все мои послания.

— И?..

— Вы знаете, что у Шилдса есть два помощника, которые всегда маячат у него за спиной?

— Да, Мэри писала о них в дневнике, — отозвалась Риган.

— Так вот, это не помощники, а головорезы.

— Боже, с чего ты взяла? Думаю, это просто охранники.

— Сосед Мэри назвал их головорезами. А теперь слушайте внимательно. Мэри рассказывала дочери про этих двоих. Она говорила, что Шилдс нанял их в качестве телохранителей, и Мэри их боялась. Ей казалось, что им нравится запугивать людей. Она говорила, что они носят темные очки не только днем, но и вечером.

— Это просто глупо, — сказала Риган.

Она наконец обнаружила машину, которая только что вырулила с парковки, и быстренько втиснулась на освободившееся место.

— Так что же все-таки сказал этот долгожданный сосед? — спросила Корди.

— Он открывал дверь своему коту, когда заметил двух мужчин, которые шли по дорожке к дому Мэри.

— Ты думаешь, что они шли, чтобы запугать ее? — спросила Риган, выключая зажигание.

— Ну, с одной стороны, это всего лишь мои предположения, — сказала Софи, — но с другой…

— Что?

— Я уверена, она пригрозила Шилдсу, что пойдет в полицию, и он послал своих громил, чтобы они отговорили ее от столь решительного шага.

— Это возможно, — задумчиво сказала Корди, — но это будет чертовски трудно доказать.

— А сосед помнит, в какой именно день он видел тех двоих?

— Он практически уверен, что это было в тот самый вечер, когда Мэри покончила с собой. Мне кажется, она приняла таблетки от страха. Должно быть, решила, что это единственный выход убежать от них… либо… ну…

— Господи, Софи, договаривай уже, — не выдержала Корди. — Что либо?

— Возможно, они сами заставили ее принять таблетки, а потом ждали, пока она потеряет сознание, — прошептала Софи.

— Вряд ли. — Риган покачала головой. — Ты помнишь последние слова в дневнике?

— «Слишком поздно. Они уже идут».

— А почерк? Буквы наползали одна на другую и съезжали со строчек. Это почерк человека, одурманенного лекарством.

— Точно, — подхватила Корди. — Почерк был ужасный. Несколько слов буквально размазались по странице. Должно быть, она приняла таблетки за некоторое время до того, как начала писать, и они уже начали действовать.

— А может, они заставили ее принять таблетки, а потом дали немного отдохнуть, а потом решили увеличить дозу…

— Нет, Софи, это уже совсем дико, — одернула подругу Корди. — И все же, если Шилдс послал своих людей угрожать Мэри…

— Это будет очень трудно доказать, — сказала Риган.

— А если мы раздобудем фотографии этих громил и покажем их соседу… — начала Корди.

— Слушай, это именно то, что я сама собиралась сделать! — От избытка эмоций Софи стукнула по подголовнику, и голова Корди качнулась вперед. — Только…

— Да? — с тревогой спросила Риган.

— Сосед не уверен, что узнает их. Говорит, что на лица он и не взглянул толком. Но я все же хочу показать ему снимки — просто на всякий случай.

— Это и есть твой план действий на сегодня? Раздобыть фотографии парочки громил? — недоверчиво спросила Корди. — Но для этого и из машины выходить не надо. Можем подъехать ко входу и подождать, пока они выйдут. Щелк, щелк — и в дамках.

— Нет, это только одна из стоящих перед нами задач, — важно заявила Софи. — Вот слушайте. Мы идем туда, и я плачу за вход…

— Ничего подобного! — воскликнула Риган.

— И я тоже против, — подала голос Корди.

— Минуточку. Девочки, вы оказываете мне огромную услугу: теряете свой выходной ради того, чтобы помочь подруге, так что не спорьте — я плачу. Это самое малое из того, что я могу сделать, чтобы отблагодарить вас. Кроме того, я собираюсь заплатить наличными, чтобы лишить Шилдса и его людей возможности выследить нас по чеку или кредиткам.

— Матерь Божья, ты хочешь сказать, что таскала с собой по городу три тысячи долларов? Вот так просто, в сумочке?

— Видишь ли, в лифчик они не влезли, так что пришлось положить в сумочку. — Софи рассмеялась.

— Никто не носит с собой столько наличных денег, — с упреком сказала Корди.

— Софи носит, — вздохнула Риган.

— Да ладно вам. Мой отец все время носит с собой наличные, иногда раз в десять больше — и ничего.

— Но откуда у тебя столько денег? — не отставала Корди. — Ты зарабатываешь меньше, чем я.

— Папочка помог.

— А кто в прошлом месяце уверял меня, что ни цента больше у него не возьмет? Ты же собиралась стать самостоятельной!

— Это подарок на день рождения. Просто он отдал мне его немного заранее. Видите ли, папочка купил очередной дом отдыха и, чтобы сократить налоги, записал его на мое имя. Да ладно вам, у него денег хватит на три жизни.

Риган и Корди знали Софи со школы и с того же времени были знакомы с ее отцом. Но как ни странно, они так и не могли понять, как же именно он зарабатывает на жизнь. Каждый раз как кто-то из них спрашивал об этом, мистер Роуз излагал новую версию. Либо он просто не мог упомнить, что придумал в прошлый раз, либо менял профессию приблизительно раз в три месяца. Довольно долго Риган полагала, что он занимается банковским бизнесом, а Корди думала, что он торгует недвижимостью. Потом они стали старше, и кое-какие слухи подтвердили возникшие подозрения. Отец Софи занимался весьма темными делами, и девочки боялись, что когда-нибудь это может плохо кончиться. Больше всего Риган волновалась за Софи. Та очень любила отца и продолжала свято верить в его рассказы о недвижимости и банковских операциях.

Риган вздохнула и, понимая, что Корди так легко не сдастся, поспешила вернуть разговор к сути:

— Ну хорошо, вот мы заплатили и попали на конференцию. Каков дальнейший план? Что мы будем делать, оказавшись на территории врага?

— Ну… разведаем, что к чему, осмотримся.

— Что ты подразумеваешь под «разведаем»?

— Я кое-что проверила и выяснила, что регистрация гостей, да и вообще все записи Шилдса компьютеризированы. Было бы неплохо залезть в этот компьютер. Асам Шилдс везде возит с собой ноутбук. Вдруг за выходные нам представится возможность заглянуть в него?

— Ой, что-то мне все это не нравится, — пробормотала Корди.

— Ты что, серьезно? — Риган в изумлении воззрилась на подругу. — Мы не можем вот так просто взять и взломать чужой компьютер.

Софи засмеялась и, прихватив сумочку, выбралась из машины. Подруги поспешили следом. — Ничего подобного я делать не собираюсь, — торжественно провозгласила Софи. — Я и не сумею. — Риган вздохнула с облегчением, но тут подруга невозмутимо закончила: — Так что компьютер придется взламывать Корди.

— Не буду я этого делать! Это незаконное вторжение.

— Но мне нужно взглянуть на его записи, — с завидным упрямством повторила Софи. — Только так можно выяснить имена других женщин, пострадавших от Шилдса.

— Да нас и близко не подпустят к этому компьютеру, — сказала Риган. — Для чего, по-твоему, нужны эти громилы?

— Что-нибудь да придумаем. Впереди целый выходной.

— Софи, прошу тебя, скажи, что не весь план состоит из нарушений закона, — взмолилась Риган.

— Нет, конечно, — с видом оскорбленной невинности заявила Софи. — Наша цель — провести расследование. Нужно поговорить с людьми… хорошо бы с каждым, кто подписался на это мероприятие: вдруг кто-нибудь что-нибудь знает.

— Знает что?

— Ну, например, с кем Шилдс встречается сейчас. Может, он уже наметил себе новую жертву и теперь обрабатывает ее. И вообще, девочки, нужно больше импровизировать.

— У меня такое впечатление, — задумчиво сказала Корди, — что сегодня мы будем не столько импровизировать, сколько просиживать штаны на этом собрании.

Риган сжала губы, чтобы не рассмеяться, а потом сказала:

— Просто поверить не могу, что опять согласилась на участие в очередной авантюре. Корди, ну почему мы всегда поддаемся на уговоры Софи?

— Видишь ли, когда она рассказывает о своем супер плане, то бывает чертовски убедительной, — доверительно сообщила Корди. — Талант своего рода.

— Эй, я тут! — возмущенно пискнула Софи. — И слышу каждое ваше слово, бессовестные вы девицы.

Но подруги упорно игнорировали ее.

— Трудно придумать более паршивый способ провести выходной, — пожаловалась Корди.

— Но у нас благие цели, — опять вклинилась в разговор Софи. — И вообще отступать уже поздно.

— Мне кажется, сейчас дождь пойдет. — Корди рассматривала небо. — Черт, я так долго распрямляла волосы, а от влаги они моментально пойдут колечками.

— Тогда что мы тут стоим? — спросила Риган.

Они дружно направились через темную парковку к зданию. Но если подруги шагали весьма резво, то Риган приходилось беречь колено. Она шла медленно, стараясь не хромать, и кляла себя за то, что надела красивые, но совершенно неудобные туфли. Корди оглянулась и замедлила шаг.

— Стой, — окликнула она Софи. — Давай подождем. Риган, у тебя опять болит нога! Когда, интересно, ты собираешься дойти до хирурга?

— Скоро, — пробормотала Риган. Ей не хотелось выслушивать очередные наставления. Что толку, если пока она внутренне не готова к операции. Нужно быстро переменить тему разговора. — Корди, ты не могла бы мне помочь с машиной? — спросила она. — Масло пора менять.

— В следующий выходной все сделаю, не беспокойся. Софи покачала головой:

— Ты проводишь под машиной больше времени, чем в салоне, Корди. И вообще я не могу понять, почему вы обе ездите на старых рыдванах, если у вас достаточно денег, чтобы купить самую шикарную тачку… Впрочем, почему Риган ездит на своей тарахтелке, я догадываюсь…

И они с Корди хором выдохнули:

— Эйден!

— Это здорово его бесит, да? — Софи хихикнула. Она придержала дверь, чтобы подруги могли войти, и шепотом добавила: — А теперь, девочки, сконцентрируйтесь. Помните, мы сражаемся на стороне добра, и сегодня нам предстоит важная миссия.

Лайам-Хаус, где доктор Шилдс проводил свой семинар, представлял собой большое и довольно старое и мрачное каменное здание. Раньше он использовался с самыми разными целями. Одно время тут был просто склад. Потом здание отремонтировали, и теперь оно служило для проведения конференций и тому подобных мероприятий. Снаружи дом по-прежнему выглядел довольно мрачно, но интерьер оказался для девушек приятным сюрпризом. Просторное фойе, отделанное мрамором и залитое светом многочисленных и весьма изящных ламп, производило одновременно солидное и очень светлое впечатление.

Стол, где проводилась регистрация вновь прибывших гостей, находился у противоположной от входа стены. За ним сидела женщина тридцати с чем-то лет и выдавала всем регистрационные формы. К лацкану ее ярко-синего пиджака был приколот бейджик с именем Дебби. Позади нее висели на стене два полотнища с портретами доктора Шилдса в полный рост. На обеих фотографиях он был точно в таком же пиджаке и блистал прямо-таки голливудской улыбкой.

— Этот парень улыбается так, словно он агент по недвижимости, который собирается впарить вам нечто втридорога, — пробормотала Корди.

Софи ткнула ее локтем под ребра;

— Ты заметила ноутбук?

— Я же не слепая! Компьютер лежит прямо передо мной на столе. Чего ты хочешь? Чтобы я схватила его и попыталась убежать, пока ты будешь отвлекать внимание этой… Дебби?

— Прекрати дурачиться и действуй по плану, — прошептала Софи.

Они заполнили бланки регистрации, и Софи протянула их сотруднице.

— С каждой из вас, девушки, причитается по тысяче долларов, — жизнерадостно улыбнулась та.

— Да-да, конечно. — Софи протянула женщине пачку банкнот.

Дебби не спеша пересчитала деньги. Удостоверившись, что сумма уплачена полностью, она занесла их имена в компьютер и нажала кнопку. Когда из принтера выползли три квитанции об оплате, Дебби протянула их гостям и, приветливо улыбаясь, сказала:

— Доктор Шилдс сейчас в гостиной вместе с некоторыми гостями. Там состоится прием в честь начала семинара. Вы успеете к началу, и это чудесно, потому что вы сможете принять участие в упражнениях.

— Каких упражнениях? — напряглась Риган.

— Доктор называет их тренировками для сознания. Он поможет вам избавиться от всего плохого, что гложет человека изнутри: гнев, горечь, враждебность. Это как отрава, которая разъедает наше сознание и мешает нам мыслить творчески. Доктор помогает людям освободить сердце и разум от всего дурного. И после этого человек может двигаться в правильном направлении. Менять свою жизнь в лучшую сторону. Именно так он изменил мою жизнь, — добавила она. — Если вы доверитесь ему, он поможет и вам измениться и изменить ваш мир.

— Боже, я так мечтаю измениться! — Риган продемонстрировала максимум энтузиазма. — Именно поэтому я здесь.

— И я! — Софи решила принять участие в разговоре.

— Вам прямо по коридору, потом за угол. Там двойные двери. Откроете и попадете прямо в гостиную, на прием. И хочу еще раз подчеркнуть, что вам действительно повезло. В программе не сказано о том, что занятия могут начаться прямо сегодня, но я знаю наверняка, что доктор Шилдс решил провести пару тренировок. Он, конечно, ужасно занят — как и всегда. Но он обожает подобные импровизации… если удается запланировать их.

— Запланированные импровизации? — переспросила Риган, кусая губы, чтобы не рассмеяться.

— Именно так! — Дебби не заметила сарказма. Девушки уже отошли от стола, когда Дебби вновь окликнула их.

— Я забыла раздать вам папки. — С этими словам она вручила каждой голубую папку. — Там внутри блокнот и ручка, для того чтобы вы могли записывать слова доктора Шилдса. Это позволит вам не растерять жемчужины его мудрости, — доверительно добавила она. — К тому же здесь запрещено пользоваться фотоаппаратами и звукозаписывающими устройствами. И еще один момент: если у вас возникнут вопросы или вам что-то понадобится, то весь Персонал одет в такие же синие пиджаки, как тот, что на мне. Поверьте, каждый из нас сделает все, чтобы этот семинар оказался незабываемым событием. Возможно, самым чудесным событием в вашей жизни.

— Уверена, что так и будет! — восторженно подхватила Софи. Риган прошла вперед по широкому коридору, повернула за угол и остановилась как вкопанная.

— Бог мой, — прошептала она.

В зал приема — Дебби называла его гостиной — вели солидные двойные двери. Так вот, на каждой створке красовалась фотография доктора Шилдса, вырезанная по контуру тела. Снимки были несколько больше человеческого роста. Доктор, облаченный в неизменный ярко-синий пиджак, блистал улыбкой такой неправдоподобной белизны, что у подруг не возникло сомнения: своих зубов там нет, сплошь коронки. А еще фотограф уловил тот момент, когда одно веко доктора чуть опустилось, и получился этакий легкий намек на подмигивание — как раз чтобы вызвать реакцию дружеской ответной улыбки у гостя.

— Сдается мне, этот парень любит смотреться в зеркало, — задумчиво протянула Корди. — Да он просто эгоманьяк! — воскликнула Софи.

— Как вы думаете, он носит цветные контактные линзы? — А что, ты когда-нибудь встречала человека с такими пронзительно синими глазами? — поинтересовалась Риган.

— М-да, природа обзавидовалась, глядя на нашего доктора Шилдса.

Корди уже собиралась открыть дверь, когда Софи схватила ее за руку.

— Подожди, мне нужно включить магнитофон, — прошептала она.

— Тогда тебе придется сесть как можно ближе к нему, — заметила Риган.

— Лично я постараюсь сесть как можно дальше, — выпалила Корди.

— Так, я готова, — заявила Софи. — Вперед.

Зал оказался светлым и просторным, но народу было довольно много. Здесь имелся камин, перед которым стоял длинный кремового цвета диван. Помимо дивана, мебели не было, если не считать множество стульев, составленных группами. Вдоль стен стояли складные стулья на случай, если мест не хватит. Около восьмидесяти процентов всех присутствующих составляли женщины. Это понятно и предсказуемо, подумала Риган. Удивило ее другое. Почему-то она была уверена, что на подобного рода мероприятия ходят люди, переживающие кризис среднего возраста. Но к ее удивлению, в зале нашлось довольно много пожилых дам, а еще больше — молодых девушек едва за двадцать.

Софи решительно направилась в первый ряд и втиснулась на диван между двумя солидного вида мужчинами. Оба охотно потеснились, чтобы дать место симпатичной гостье.

Корди дернула Риган за руку и, прошептав: «Иди за мной», — устремилась в самый дальний угол, где имелись два свободных стула. Они пробрались сквозь довольно плотную толпу, сели, и Риган с интересом уставилась на доктора Шилдса. Она вынуждена была признать, что он выглядит очень внушительно и солидно. Крупный, импозантный мужчина с пронзительно синими глазами и смуглой от загара кожей. Или это макияж? Потом внимание ее переместилось на двух здоровяков, занимавших позицию по обеим сторонам от камина. Сомнений не было — это и есть те самые телохранители. Впрочем, сейчас они были без темных очков, и глаза их безостановочно сканировали аудиторию.

— Они выглядят пугающе, да? — прошептала она.

— Телохранители? — переспросила Корди.

— Да.

— Точно. Но у меня и от Шилдса мурашки по коже. Как ты думаешь, он мажется тональным кремом или это загар?

— Думаю, скорее, все же крем.

Впрочем, в стремлении выглядеть спортивным и подтянутым греха нет, одернула себя Риган. Шилдс не единственный в мире пятидесятилетний мужчина, который стремится выглядеть на двадцать с небольшим. Мэри Кулидж написала в своем дневнике, что доктор был самым харизматичным человеком из всех, встреченных ею на жизненном пути. «Может, дело в том, что я знаю о нем много плохого», — думала Риган. Но как ни старалась взглянуть объективно, никаких признаков харизмы не замечала.

— А знаешь, кого он мне напоминает? — прошептала Корди.

— Кого?

— Твоего отчима.

— Вот еще одна причина, чтобы сразу же его невзлюбить. Пока они обменивались мнениями, Шилдс стоял в углу зала, окруженный поклонницами. Вот он махнул рукой, призывая гостей занимать места, и ослепительно улыбнулся. Он подождал, пока все расселись, и лишь затем вышел в центр пустого пространства перед камином. По залу пробежал шепот восхищения и предвкушения чуда.

— Шоу начинается, — пробормотала Корди.

Глава 10

Голос у Шилдса оказался низкий и проникновенный — гипнотический голос, который действительно хотелось слушать. Корди ткнула Риган локтем в ребра и прошептала:

— Слушай, в чем дело? Тот телохранитель, который слева, не сводит с тебя глаз с того момента, как мы вошли в зал.

— Не обращай на него внимания, — отозвалась Риган, даже не повернув головы.

Шилдс хлопнул в ладоши, призывая аудиторию к вниманию, и начал свою речь:

— «Кто рано встает, тому Бог подает» — так говорила моя бабушка. Завтра в этом зале соберутся пятьсот человек, и за место придется побороться. Вы пришли первыми и заплатили за семинар, поэтому я решил провести небольшое предварительное занятие. Если будут подходить еще люди, мы откроем двери в другой зал и займем его тоже, так что не волнуйтесь — места хватит всем. Итак, позвольте мне рассказать вам вкратце, чему именно вам предстоит научиться за эти выходные дни.

Он говорил и говорил, голос его звучал мягко, убаюкивал, и Риган постаралась просто выключить звук. Она достала из синей папки фотографию Шилдса и принялась сравнивать ее с оригиналом. Сходство оказалось весьма полным. То ли фото качественное, то ли оригинал за собой следит весьма тщательно. Потом ей стало скучно, и Риган принялась размышлять о собственных проблемах. Рассеянно она перевернула фото и принялась делать заметки. «Позвонить в службу безопасности и поговорить с ними о Питере Моррисе», — писала она. Потом: «Поговорить с Эйденом об Эмили Милан». Она подняла голову и оглядела затаивший дыхание зал. Публика слушала доктора Шилдса как зачарованная. Несомненно, этот человек является выдающимся психологом. Некоторые женщины подались вперед, словно неосознанно пытаясь стать хоть немного ближе к нему. Риган прислушалась к речи и через пару минут пришла к заключению, что доктор сосредоточился на двух моментах: жадности и страхе. Это яд, говорил Шилдс. И прежде чем люди осознают, что мир открыт перед ними и нет в мире такой вещи, которую они не могли бы получить, они должны избавиться от этих отравляющих душу эмоций.

Где-то в середине зала вверх взметнулась рука. Шилдс сделал шаг вперед и ободряюще улыбнулся:

— Что вы хотите спросить?

Женщина, поднимавшая руку, встала и нервно одернула плохо сидящую юбку.

— Я не уверена, что поняла… что все поняла правильно. Вы сказали, что мы должны открыть свой разум и осознать новые возможности. Но для этого нужно сначала избавиться от того яда, который накопился внутри…

Она заколебалась, и Шилдс кивнул:

— Все правильно, продолжайте.

— Ну… дело в том… я как-то не думала, что у меня внутри вообще есть яд.

Шилдс театрально всплеснул руками:

— Все мы люди, а потому у любого из присутствующих здесь внутри есть некая порция яда.

— Но я не знаю… не понимаю, что это за яд такой? — Женщина так и не справилась с застенчивостью. Она нервно теребила юбку и выглядела испуганной собственной смелостью.

Доктор Шилдс явно ожидал подобного вопроса. Он сложил руки за спиной, словно университетский профессор, и сделал еще шаг к аудитории.

— Теперь он совсем близко к Софи, — удовлетворенно прошептала Корди. — Запись должна получиться вполне качественной.

— Я думаю, эта женщина, которая задала вопрос, играет заранее подготовленную роль.

— Подстава? Может быть, — согласилась Корди.

— Скажите, — обратился Шилдс к женщине, — обижали ли вас когда-нибудь? Я имею в виду глубокие душевные раны.

Есть ли такой человек, у которого не было бы душевных ран, подумала Риган, вспомнив Денниса. Ей неожиданно стало интересно. Что именно предложит доктор Шилдс в качестве панацеи от душевных мук? Женщина, к которой был обращен вопрос, опустила глаза, и щеки ее вспыхнули.

— Да, — прошептала она. — Наверняка каждого, кто сюда пришел, хоть раз да обидели, — добавила она более уверенно. — Меня вот бросил мой бойфренд. Плевать ему было на меня и мои чувства… попользовался и бросил.

— Он ранил вашу душу, и в ней осталась обида, не так ли? — мягко спросил Шилдс. Взгляд его переместился на аудиторию, и он продолжал все более громким и уверенным голосом: — Кого из вас предали любимые? Кого использовали родственники и друзья? Кого обошли повышением на работе — заслуженным повышением?

В зале одна за другой поднимались вверх руки.

— Мужик просто гипнотизер, ты посмотри, — пробормотала Корди. — Эй, Риган, подними руку, а то телохранитель по-прежнему на тебя пялится.

Риган послушно подняла руку. Шилдс взирал на людей, как пророк, готовый изречь слово истины.

— Я уверен, что все эти обиды остались внутри вас. И они превратились в капли яда, который разъедает вашу душу и съедает ваш потенциал, способность к творчеству, любовь к жизни и оптимизм.

— Но как же от этого можно избавиться? — спросила та же женщина.

— Я научу вас, — отозвался доктор Шилдс. — К вечеру воскресенья, когда наш семинар закончится, вы будете очищены и готовы к тому, чтобы познавать и завоевывать открытый перед вами прекрасный мир. Я обещаю вам это. — Он сделал паузу, а потом вкрадчиво продолжил: — Теперь я предлагаю вам небольшое упражнение. Откройте, пожалуйста, ваши папки. Внутри вы найдете блокнот и ручку. Сейчас мы будем составлять список.

Шилдс сделал знак стоящему справа телохранителю. Тот мгновенно опустился на колени перед камином, и вот уже взметнулось пламя, согревая и без того теплое помещение.

— Так, достаем блокноты и демонстрируем энтузиазм, — прошептала Корди. — Черт, здесь уже жарко. Надо было волосы наверх зачесать. Я уже прямо чувствую, как они начинают завиваться.

Риган, которая привыкла к тому, что Корди все время нервничает из-за прически, проигнорировала ее нытье.

— Готовы? — воззвал Шилдс. — Прекрасно! Теперь послушайте. Я хочу, чтобы вы ответили на вопрос: что нужно, чтобы этот мир стал для вас идеальным? Может, он стал бы более приятным и радостным местом, если бы люди, которые обидели вас, просто исчезли? Представьте себе, что у вас есть такая волшебная сила. Делаете так, — он щелкнул пальцами, — и эти люди исчезают… навсегда. Представьте, что их больше нет. Возможно, тогда и обида уйдет. Исчезнет яд, разъедающий вашу душу. Постарайтесь поверить, что вы обладаете необходимой силой, и составьте список людей, которых вы бы желали убрать из этого мира.

Риган не верила своим ушам. Похоже, не одна она пребывала в шоке. Где-то у противоположной стены поднялась рука.

— Простите, доктор Шилдс, но правильно ли я поняла? Вы хотите, чтобы мы составили список, — женщина наконец встала, прижимая к груди блокнот, — список людей, которых мы хотели бы убить?

— Он ничего такого не говорил! — крикнул кто-то из зала. Шилдс вскинул руки, призывая к спокойствию:

— Вы можете называть этот список, как вам угодно. Если не любите резких и прямолинейных выражений, скажите себе просто: «Это список людей, которых я никогда больше не хочу видеть».

— То есть вы хотите, чтобы мы написали имена людей, которым желаем смерти? — переспросила женщина, не в силах поверить в услышанное.

— Именно это я и прошу вас сделать. Если люди, которые нанесли вам душевные раны и отравили вас, исчезнут, то вы избавитесь от воспоминаний о них и от того яда, что гложет вашу душу. Разве вам не станет легче?

— Наверное… но все же…

— Мне нужно больше бумаги! — раздался голос какого-то мужчины.

В зале послышались неуверенные смешки.

— А есть какие-то ограничения по количеству жертв? — не унимался кровожадный гость.

— Напишите столько имен, сколько сочтете нужным, — сказал Шилдс. — Но раз это упражнение, то целесообразно установить временные рамки. Итак, даю вам десять минут. Готовы? — Он взглянул на свои наручные часы и воскликнул: — Начали!

Мужчина, сидящий впереди Риган, пробормотал:

— Мне это нравится. Я начну со своей жены.

— Ты хочешь сказать — с бывшей жены? — спросила сидящая рядом с ним женщина.

— Спасибо, что напомнила. Ее я тоже включу в список.

— Не могу в это поверить, — прошептала Корди. — Он превратил этих людей в кровожадных чудовищ.

— Тихо, — шикнула Риган. — Нам нельзя выделяться, помнишь? Открывай блокнот и пиши.

— Но это упражнение безнравственно.

— Все равно.

— Ну раз так…

— То что?

— Тогда я напишу.

Они достали блокноты, и Риган аккуратно вывела на первой странице: «Список тех, кого я хочу убить». Она подчеркнула слова дважды, а внизу дописала: «Они достойны смерти». И что дальше? Девушка растерянно постукивала ручкой по папке. Мужчина, сидящий впереди, обернулся и сердито шепнул:

— Не могли бы вы перестать? Вы меня отвлекаете.

— Простите, — смутилась Риган.

Ей все время казалось что тот, левый, телохранитель по-прежнему на нее смотрит. Может, это уже паранойя?

Она убрала волосы с глаз и бросила на человека у камина быстрый взгляд. Нет, к сожалению, не паранойя. Мужик не сводит с нее глаз. И в чем, интересно, дело?

Корди захлюпала носом и принялась яростно рыться в сумочке. Риган протянула ей салфетку.

— Осталось пять минут, — возвестил Шилдс. — Потом я пройду по комнате. Поверните, пожалуйста, свои блокноты так, чтобы я мог увидеть количество имен.

Надо спешить. Риган принялась писать. Шилдс пошел номером первым, потом телохранители под номерами два и три. Кого бы добавить? Мисс Пэтси, та грубиянка из магазина. Ах, как же она забыла свой последний кошмар: детектив Суини. Без него мир станет лучше и чище, это точно. Она уже собиралась добавить в список лейтенанта Льюиса, который так ужасно орал на молодого полицейского, но не успела. Время вышло. Надо же, она никогда не думала, что может оказаться такой кровожадной. Риган, хмурясь, смотрела на свой список.

Шилдс хлопнул в ладоши:

— Опустите ручки и поверните блокноты так, чтобы я мог видеть написанное. Так, хорошо. Хорошо. — Он улыбался, подбадривая людей. — Все приняли участие, и это прекрасно. А теперь следующая часть этого упражнения. Вырвите лист с именами из блокнота. Вы будете по одному подходить к камину, бросать листок в огонь и наблюдать, как пламя пожирает строчки. Как оно стирает имена ваших недругов. Прошу вас, мы можем начать…

— Это поможет нам избавиться оттого яда, что накопился внутри? — спросила одна из женщин.

— Можно и так сказать, — кивнул Шилдс. — Это символический жест, вы как бы открываете свое сознание и разум для новых возможностей.

— Чего-то я не поняла, — пробормотала Корди.

— Чего ж тут непонятного? — хмыкнула Риган. — Мы открываем свой разум для новых возможностей, в частности для осознания того факта, что мы вполне в состоянии убить своего врага.

— Прошу вас, друзья мои. Начинаем наше символическое сожжение прошлого, — воззвал Шилдс.

Софи оказалась первой в очереди. Она ослепительно улыбнулась Шилдсу и проследовала к камину.

— Смотри, смотри, Софи строит ему глазки, — зашептала Корди. — Такой тип, как Шилдс, обожает внимание.

— Не понимаю, зачем она это делает. Он такой… отталкивающий.

— Насчет отталкивающий — не уверена, но что жулик, так это точно. Ты только представь, какую сумму он огреб за эти выходные. Посмотри, сколько народу! И ведь это только те, что пришли пораньше.

— Шилдс сказал, что на семинар записалось пятьсот человек. Умножь на тысячу долларов, которую заплатил каждый.

— Черт, это очень большие деньги!

— Не могу поверить, что мы согласились посвятить этому все выходные.

— Что поделаешь… вставай-ка в очередь. А потом постараемся потихоньку смыться отсюда. Я просто умираю с голоду.

Риган подхватила сумочку, и, как назло, из ее недр раздался бодрый звонок мобильного телефона. Оба телохранителя мгновенно повернулись на звук и одарили ее мрачными взглядами.

Риган нажала кнопку и быстро выскочила в коридор, оставив Корди стоять в очереди к символическому костру. В трубке послышался голос Эмили Милан. Она пребывала в дурном настроении — а может, это настроение предназначалось специально для Риган — и потому даже не старалась быть любезной:

— Вы не потрудились передать мне записи Эйдена. В результате встреча прошла крайне неудовлетворительно. Как я могу выполнять свою работу, если вы ведете себя как безответственная девчонка?

— Я уверена, что Генри отпечатал все бумаги, — ответила Риган, стараясь не обращать внимания на хамство. — Впрочем, я непременно проверю еще раз, когда вернусь в отель.

— Документы должны быть на моем столе завтра утром.

— Я уверена, что все заметки брата были напечатаны, — повторила Риган.

— Мне что, поговорить с самим Эйденом?

Та-ак, пора считать. Раз, два, три, четыре, пять. Что-то не очень помогает.

— Прошу вас, поговорите, если считаете нужным. После чего Риган прервала разговор и несколько секунд стояла на месте, с ненавистью глядя на телефон и кусая губы.

— Надо было сделать тебя номером первым в списке, — пробормотала она.

Если бы у нее была возможность — или сила, как в фантастическом фильме, — она убила бы Эмили прямо сейчас. За окнами прозвучал раскат грома. Риган вздохнула, восприняв это как укор. Сунула телефон в сумочку и решила вернуться обратно в гостиную, найти подруг и смыться отсюда как можно скорее. Когда она вошла в зал и закрыла за собой дверь, один из охранников возился с камином. Пламя медленно умирало, и Риган поняла, что пропустила очистительный ритуал. Ну и черт с ним. Она оглядела зал. Софи видно не было, но Корди сидела на своем месте у дальней стенки. Риган пробралась к подруге и жалобно спросила:

— Как ты думаешь, мы можем потихоньку слинять? Я больше не вынесу.

— Через минутку. Шилдс рассказывает историю из жизни одного из студентов, которую он считает очень поучительной и показательной.

— У него есть студенты? Он что, преподает где-то?

— К счастью, нет. Студенты — это мы, те, кто пришел на семинар. А люди, посещавшие его прошлые занятия, — бывшие студенты. Не понимаю, как столько народу могло так легко купиться на этого надутого индюка?

— Ты зря смотришь только на него, — прошептала Риган. — Дело и в самих… студентах. Оглянись. Зал полон людей, которым не повезло. Они чувствуют себя несчастными и отчаянно ищут способ изменить свою жизнь к лучшему. Он говорит им то, что они хотят услышать.

— А еще он подсказывает им, что есть люди, которых они могут обвинить во всех своих несчастьях. Это гораздо проще, чем признать собственную несостоятельность. Инфантильное нежелание отвечать за свои поступки. Знаешь, Софи была права: этот тип делает деньги на людских слабостях.

— Я собираюсь попросить Эйдена уволить Эмили, — выпалила Риган.

— Да ты что? — Корди изумленно уставилась на подругу. Риган шепотом пересказала ей диалог по телефону.

— Не знаю, что еще можно сделать, — закончила она.

— Ты просто обязана заставить брата уволить негодяйку, — решительно заявила Корди. — И знаешь что? Подыщи ему помощника сама. А то твой братец не очень разбирается в людях. А может, не там ищет.

— В каком смысле не там?

— Спорю, его помощница высокая, молодая, светловолосая, худая…

— Да при чем тут ее внешность? Какая разница, как она выглядит?

— Мне никакой. Но ты-то все время жалуешься.

— Все это пустые разговоры, — с сожалением сказала Риган. — Я не могу ее уволить, потому что работает она на Эйдена. А одному ему с работой не справиться.

— Так найди человека, который ему поможет. Сама найди…

Шилдс заканчивал свою поучительную историю. К моменту произнесения морали голос его загремел над залом. Потом повисла секундная тишина — и присутствующие зааплодировали, некоторые вскакивали со своих мест, чтобы продолжить овацию стоя. Подождав, пока шум стихнет, доктор объявил, что на сегодня упражнения закончены и у присутствующих есть время для свободного общения. Через несколько секунд его окружило плотное кольцо женщин, каждая из которых жаждала внимания доктора Шилдса.

— Как ты думаешь, дождь уже идет? — Корди рассматривала локон идеально прямых волос. Вздохнула, заправила его за ушко и расстроено заявила: — Они кучерявятся, значит, дождь начался.

— Глупости, — фыркнула Риган. — Твои волосы вьются, и очень красиво.

Корди яростно рылась в сумке. Нашла заколку и быстро собрала волосы в хвост.

— Корди, я пошла за машиной, — сказала Риган. — Подгоню ее к подъезду, чтобы вы не намокли. А ты найди Софи и тащи ее к выходу. Будет сопротивляться — примени силу.

Она подхватила сумочку, сунула синюю папку под мышку и стала пробираться к выходу. К ее удивлению, у людей, которые никуда не спешили, было приподнятое настроение. То там, то здесь слышался смех, люди разговаривали, стремясь поделиться вновь обретенными надеждами. Ей показалось, что из группы женщин, толпившихся вокруг доктора Шилдса, донесся смех Софи. «Б-р-р, как она может находиться так близко к этому вурдалаку?!» — удивилась Риган. Она вышла из здания и поежилась. Видимо, никто не предполагал, что кто-то из гостей решит уйти так быстро. Свет под козырьком подъезда не горел, и она с трудом различала собственные руки в серой тьме ненастного вечера.

«Если бы я была пессимисткой, — сказала себе Риган, — я бы подумала, что дождь приберегли специально для меня. Иначе как объяснить тот факт, что мелкая морось превратилась в ливень, стоило выйти из-под козырька?»

Риган припустила к машине. Бежать было довольно далеко, а дождь немилосердно хлестал по лицу. Кляня себя за то, что не подумала захватить зонт, Риган подняла над головой синюю папку, пытаясь хоть как-то защитить глаза. К тому моменту как она добралась до дальней части парковки, колено ныло. Может, остановиться и снять эти чертовы туфли? Они такие красивые: изящные, с высокими каблуками-стилетами… и как же ей теперь больно и неудобно… «Добегу как-нибудь», — решила Риган. Машина должна быть где-то здесь. Осталось ярдов пятьдесят, не больше. Она уже достала ключи от машины. Ключик прикреплен к браслету, который она быстро надела на запястье, — так гораздо удобнее, если приходится держать сумочку. А иногда бывает еще портфель и пакет с покупками… короче, ключик на цепочке-браслете — вещь практичная.

Если срезать путь через газон, будет быстрее. Но тогда туфли — красивые, из чудесной кожи — придут в негодность. «Боже, ну зачем я именно сегодня надела такие высокие каблуки!»

До машины оставалось ярдов тридцать, когда Риган послышалось, что кто-то окликнул ее по имени. Она автоматически оглянулась… Дальше все произошло невероятно быстро. Колено подогнулось, и девушка рухнула на землю. Пытаясь смягчить падение, она бросила сумочку и папку и вытянула руки. Что же это такое? Неудержимые слезы потекли по лицу. Колено подворачивалось в среднем раз в месяц, но боль была терпимой и проходила через несколько секунд. Сейчас Риган не могла шевельнуться: ей казалось, что она вот-вот потеряет сознание — так стало больно и плохо.

Через несколько секунд она при шла в себя от ледяного дождя, хлеставшего ее по лицу. Плача и поскуливая от боли и обиды, Риган приподнялась и нашарила на земле помаду и чековую книжку. Кое-как запихала их в сумочку. Вот опять — кто-то зовет ее или это ветер? Кое-как с огромным трудом она встала на ноги. Скорее в машину: там тепло и безопасно.

Должно быть, голос просто мерещится, успокаивала себя Риган, морщась от боли. И в ту же секунду она увидела его.

Глава 11

Прошла неделя. Целая неделя с того вечера, когда он убил девушку. Но ничего не случилось. Полиция не ломилась в дверь, его не волокли на допрос. Целую неделю мужчина прожил как в аду, мгновенно переходя от восторга к отчаянию. Иногда ночью он лежал без сна и мучился угрызениями совести: «Боже, что же я наделал?» И тогда демон нашептывал ему: Мы с тобой совершили убийство, и никто ничего не узнал. И душу наполняло темное чувство: гордость и осознание собственной исключительности. И вседозволенности.

Наступила пятница. Демон ворочался внутри, и мужчина знал, что ему снова пора на охоту. В прошлый раз он совершил множество ошибок, но теперь он станет умнее и осторожнее. И подготовится лучше. Мужчина заранее уложил в сумку темный спортивный костюм и новую бейсболку. Старую пришлось выбросить — на ней было слишком много крови. В ту же сумку он положил черные кроссовки. Все это отправилось в укромное место: в ящик под задним сиденьем джипа, где уже лежали очки в роговой оправе и темный парик. Волосы длиной до плеч собраны в хвост, плюс красно-белая бандана. И само собой — новая пара черных перчаток. Еще он купил бороду и специальный клей. Борода оказалась слишком длинной, и он постриг ее, чтобы не выглядеть бродягой.

Мужчина знал, что ему хватит сил справиться с любой женщиной, но все же положил в карман нож. Он долгими часами планировал то, что должен совершить, старался предусмотреть все возможные варианты развития событий. И вот настал день охоты. Мужчина оделся тщательно и не спеша. Потом подошел к зеркалу и внимательно оглядел себя. Остался удовлетворен маскировкой: и родная мать не узнала бы его в таком виде. Демон будет доволен. Сегодня все пройдет гладко. Он учится на своих ошибках и не станет повторять те же промахи. Например, он не может позволить себе появиться дома с расцарапанным лицом и руками. Один раз это уже привлекло к нему ненужное внимание, и нельзя допустить нового прокола. Теперь он должен быть во сто крат осторожнее. Вспоминая, с какой безрассудностью он действовал первый раз, мужчина покрывался холодным потом. Подумать только, он был слишком близок к провалу! Больше рисковать он не станет.

Сегодня все будет по-другому. В прошлый раз ему просто повезло — удача новичка. Но нельзя полагаться на удачу в серьезном деле. К тому же он больше не новичок. Скорее, наоборот: он приобрел бесценный опыт и теперь будет действовать как профессионал.

Сегодня он выступит в роли человека, который занимается бегом трусцой. Это несложно: после бесконечных ночей, проведенных в спортзале, он находится в прекрасной форме. В этом мире нет места случайностям, и его тренировки были подготовкой. Пусть он и не сознавал этого тогда, поднимая тяжести и до изнеможения наматывая километры по беговой дорожке. Теперь все стало на свои места, и он готов выполнить свою миссию.

Избранную им жертву мужчина нашел на удивление легко — и увидел в этом очередной добрый знак. Она оказалась практически на расстоянии вытянутой руки. Вот она выходит из отеля со своей подружкой. Боже, как она хороша!

— Совершенство, — прошептал он. — Само совершенство!

Ему пришлось остановить машину, чтобы пропустить выруливающий из двора грузовик, и он воспользовался возможностью понаблюдать за ней, не привлекая внимания. Даже опустил стекло, в надежде что ветерок принесет запах ее духов. Сначала он собирался проследить за се машиной, но и тут ему повезло. Один из служащих громко спрашивал у других, как быстрее проехать до Лайам-Хауса. Поэтому он не стал расстраиваться, когда потерял из виду ее машину на слишком оживленной Мичиган-авеню. Просто поехал к Лайам-Хаусу, припарковался в полумиле от здания и трусцой побежал дальше. Надвинув бейсболку на глаза, он не спеша обежал здание дважды. Он надеялся, что неподалеку найдется дорожка для бега и он смешается с другими помешанными на здоровом образе жизни. Но здесь его ждало разочарование. Тут были лишь улицы, парковки и единственный лоскуток зелени — маленький парк. Мужчина вернулся к зданию. Парковка тонула в сгущающемся сумраке, но из распахнутых дверей Лайам-Хауса лился свет. Туда спешило довольно много народу, и он вдруг испугался до дрожи в коленях: что, если она — избранная им — уже проскользнула внутрь, пока он бегал вокруг, закончила свои неведомые дела и уехала? Развернувшись, мужчина побежал к парковке. Машину он отыскал довольно быстро и вздохнул с облегчением, даже улыбнулся: она все еще в здании. Он вернулся к Лайам-Хаусу и принялся присматривать себе наблюдательный пункт. Потом что-то словно толкнуло его, мужчина поднял взгляд — и вот она, стоит на крыльце. Распахивается дверь, на короткий миг ее окружает ореол света, и он перестает дышать, пораженный такой красотой и совершенством. А потом… потом ему вдруг показалось, что это Нина — его Нина стоит там, на крыльце, окруженная сияющим светом. Он моргнул, и видение пропало. Та, другая, красивая, осталась. Должно быть, это из-за волос, подумал он. А может, потому что он давно так много не думал об одной и той же женщине. Он был странно взволнован; даже дышать стало трудно. Сзади послышался шум, и мужчина вдруг вспомнил, что довольно долго стоит на месте. Черт, он совсем позабыл об осторожности. Он присел на одно колено и сделал вид, что завязывает шнурок. Мимо прошел человек, нагруженный сумками. Должно быть, ходил за продуктами. Он прятал лицо, пока человек не удалился на достаточное расстояние. В небе раздался раскат грома. Теперь надо спешить. Он выпрямился и сделал шаг вперед, невольно сутулясь и прикрывая лицо от резкого ветра. В следующий момент хляби небесные разверзлись, и хлынул дождь.

Теперь он смотрел, как она идет. Ему хотелось как следует запечатлеть в памяти это зрелище. Чудесные ноги: длинные и стройные. Юбка короткая, ровно настолько, чтобы выглядеть изящной, но не вызывающей. Девушка спешила мимо фонарей, и в их блеклом свете ее кожа отливала золотом. Мужчина смотрел на свою жертву, на избранного им агнца, и не замечал, что дождь пропитал его одежду и струйки воды текут по лицу.

Золотая девушка. Это его приз, его награда, которую он получит совсем скоро — через несколько секунд. Он не станет спешить и постарается запомнить все — то, как она идет… и то, как она будет пахнуть… какой будет ее кожа, когда он схватит ее.

У нее потрясающие ноги… Он был прав: она похожа на Нину, на его любимую жену — какой она была до той страшной аварии. Нина так же гордо держала голову, и губы ее изгибались в улыбке, а ноги легко несли красивое тело…

Демон заворочался внутри, и мужчина понял, что подобные мысли опасны. Не стоит сравнивать эту женщину с Ниной. Дело к любви отношения не имеет. Рука скользнула в карман, и он нащупал рукоять ножа. Он справится и так, но ощущение лезвия, которое так близко и так эффективно в деле, дарило совершенно особые чувства.

Мужчина сделал шаг вперед и крикнул:

— Эй, подождите.

Она по-прежнему шла вперед, даже не обернулась, не замедлила шаг. Гнев ударил в голову: он бросился бежать и крикнул снова.

Теперь она обернулась, встретилась с ним взглядом… и упала.

От неожиданности мужчина остановился так резко, что кроссовки проехали по влажной траве, сдирая дерн. Ужас объял его, когда он смотрел, как она падает. Ее левая нога просто сложилась пополам, словно кость вдруг стала мягкой. Девушка рухнула на асфальт и закричала от боли. Он зажал руками уши. Снова, как во время той ужасной аварии, время замедлилось, и он наблюдал за женщиной, словно все происходило в режиме замедленной съемки. Она кричала, кричала, и на лице ее была мука, а потом металл обрушился на ее ноги, уродуя и разрывая плоть.

Мужчина сделал шаг назад, потом остановился. Его мозг отказывался воспринимать происходящее. Она плачет от боли, бедняжка… как его Нина. Ноги больше не слушаются ее.

Он должен помочь ей. Демон внутри поднял голову: это нелепо — оказывать помощь тому, кого собираешься уничтожить.

Он не знал, что делать, и молча стоял на месте, глядя на девушку. Она пыталась встать на ноги. Дважды она падала, и мужчина был уверен, что она плачет… бедняжка, должно быть, это больно. Конечно, она плачет, просто ветер уносит звуки прочь.

Она смотрела на него и пыталась встать снова. И мужчина вдруг ощутил некую связь. «Мы связаны, — подумал он. — Она — совершенство — и я, в душе которого живет демон».

В конце концов ей удалось подняться на ноги, и тогда она захромала прочь, трогательная, как раненое животное. Она шла к машине. Демон бился внутри и кричал, шептал ему в ухо: Достань ее, достань. И он побежал.

Она была уже совсем рядом, когда яркий свет ударил в лицо. Мужчина отвернулся и сделал рывок в сторону — он должен оставаться в темноте, это его спасение, его укрытие. Нога наступила на что-то скользкое, он не удержался и врезался плечом в дерево. Бросив взгляд вниз, увидел синюю папку, из которой выпали бумаги. Что ж, все к лучшему. Он сделает вид, что хочет вернуть вещи, и она откроет машину. Мужчина быстро собрал бумаги и бросился вперед. Но теперь было слишком поздно. Она уже завела машину и выруливала из ряда.

И тогда что-то взорвалось яростью внутри, и из его уст полились все грязные слова, которые он знал, и такие, которых не знал никогда. Демон сжимал внутренности все сильнее, и мужчина испугался, что потеряет контроль над собой. Неимоверным усилием воли он заставил себя осмотреться и оценить обстановку. Его золотая награда, его жертва ускользнула и теперь была внутри машины. Ослепивший его фарами автомобиль стоял рядом, ожидая, пока она освободит место. Но девушка все не отъезжала. Что же она там делает? Он двинулся по дуге, присматриваясь к машине. Поднял руку, чтобы надвинуть бейсболку поглубже, — и понял, что потерял ее.

Успела ли она разглядеть его лицо? Узнала ли? Выдержал ли весь этот маскарад проверку ветром и дождем? Почему она не отъезжает? Что можно делать в машине? И вдруг его осенило: мобильный! Если у нее есть мобильный телефон, она наверняка звонит 911. Паника охватила мужчину. Если она вызвала полицию, как много времени им понадобится, чтобы добраться сюда? Бейсболка. Он должен найти бейсболку. Как он мог свалять такого дурака — на бейсболке полно отпечатков пальцев. Необходимо найти ее и выбираться отсюда.

Он добежал до дерева, а которое ударился, опустился на колени и принялся шарить вокруг. Слишком темно, и он ищет почти вслепую. Вдруг на земле что-то блеснуло. Маленький серебристый мобильник. Сердце мужчины подпрыгнуло от радости: она не могла вызвать полицию, потому что вместе с той синей папкой выронила и мобильный. Он тихонько засмеялся и был счастлив целую минуту — пока не вспомнил, что должен отыскать свою бейсболку. Где же она? Паника опять охватила его, спазм сжал горло, в висках стучало: скорее, скорее. Вот. Мужчина прижал к себе папку, бейсболку и мобильный и побежал к машине. Скорее, нужно успеть, пока он еще может двигаться. Слух уже изменил ему: мужчина не слышал ни звука собственных шагов, ни шума дождя — только вой демона.

Глава 12

Человек появился буквально ниоткуда. Он бежал по асфальту, и Риган услышала шаги. Она обернулась, и страх сжал сердце: лицо человека искажено яростью, и он двигается прямо на нее — большой и мускулистый мужчина. Кто он и почему так сердит?

Может, он бегал, а потом пошел дождь, он расстроился и теперь торопится добраться до машины? Тогда почему он остановился? Нет, это лишь глупая попытка успокоить себя. Он сердит именно на нее — Риган вдруг поняла это очень отчетливо и в следующий миг почувствовала себя целью. Этот человек не просто спортсмен. Что-то с ним не так. И лучше держаться от него подальше.

Инстинкт самосохранения требовал добраться хотя бы до машины. Страх придал ей сил, она кое-как поднялась на ноги. Ключ по-прежнему болтался на запястье, и девушка всхлипнула от облегчения. Какое счастье, что он не упал. В машине она будет в безопасности. Скорее! Бежать! Дождь лил и лил. Она заковыляла к машине со всей возможной скоростью.

Гонится ли он за ней? Она не выдержала, оглянулась и чуть не потеряла равновесие от ужаса — мужчина бежал к ней, и расстояние между ними стремительно сокращалось. Он кричал: «Подождите» — и чем-то размахивал. Нет, она не станет ждать. Это лишь предлог, а она — цель. Риган вдруг вспомнила слова Спенсера. Брат учил ее, что если она не может принять верное решение, нужно положиться на свой инстинкт. Подумав об этом, она перестала сомневаться — все ее существо сжималось от страха при приближении этого человека и требовало: «Беги, ради Бога, беги». И Риган постаралась двигаться быстрее, чтобы оказаться в безопасности раньше, чем этот страшный человек настигнет ее.

Вот и машина. Руки стали скользкими от дождя, и она едва не уронила ключи. Дрожь сотрясала ее тело так сильно, что девушка никак не могла попасть ключом в замок. Она чувствовала, что мужчина уже совсем близко. Вот дверь подалась, Риган нырнула в темноту, захлопнула дверь и кулаком стукнула по кнопке, запирая дверь. Не рискуя терять время на то, чтобы отдышаться, она завела мотор и, включив все фары, выехала со своего места. И тут она увидела его. Он стоял всего футах в двадцати. Свет скользнул по лицу мужчины, и она вскрикнула, настолько страшен был его вид. Риган отвела с глаз мокрые пряди волос. Когда она опять взглянула на то место, мужчины уже не было.

Риган подхватила с пола сумочку и принялась лихорадочно рыться в ней в поисках мобильного телефона. Куда же он подевался?

Машина позади нее коротко просигналила. Боже, она совсем забыла про Корди и Софи!

Они ждут ее у подъезда Лайам-Хауса. А где-то рядом бродит этот лунатик. Риган выехала с парковки и направила машину к подъезду. Руки дрожали так, что она с трудом удерживала руль. Эйден прав: ей нужен новый автомобиль с надежными замками и сигнализацией. Глупым ребячеством виделось ей собственное стремление цепляться за эту рухлядь просто из желания досадить брату.

Подруги уже ждали ее — жались под козырьком крыльца. Риган отперла заднюю дверцу для Софи, скользнула на другое сиденье и крикнула Корди:

— Ты поведешь.

— Что с тобой случилось? — с тревогой спросила Софи, забравшись в машину. — Ты вся серая.

— Я упала. Но не это…

— Опять колено, да? Оно, как всегда, подогнулось в самый неподходящий момент?

— Да, но…

— Нужно взять себя в руки и сделать операцию, о которой говорил доктор. — Корди уже сидела на водительском месте и поправляла зеркало.

— Девочки, не спорьте со мной, пожалуйста, не сейчас… кое-что случилось… Софи, дай мне свой мобильный, я должна позвонить в полицию.

Риган принялась рассказывать о случившемся и, к собственному удивлению, опять испугалась. Дрожь сотрясала тело, и голос не слушался. Она вдруг поняла, насколько близко была смертельная опасность.

Корди, шокированная услышанным, схватила подругу за руку, пытаясь хоть как-то приободрить ее.

— Слава Богу, ты осталась цела и невредима, — прошептала она.

— А ты сможешь узнать его, если увидишь снова? — спросила Софи.

— Да… наверное. Не знаю! Я была так напугана. Просто обернулась — а он стоит там и смотрит на меня… На нем были очки с толстыми стеклами.

Корди достала свой телефон и протянула его подруге:

— Звони скорей, нужно предупредить полицию, что около Лайам-Хауса ошивается какой-то ненормальный.

— Спорим, он давно сбежал, — подала голос Софи.

— Ты хочешь сказать, что мы не должны звонить в полицию? — Корди вытаращила глаза.

— Не говори глупостей, конечно, мы должны позвонить. Просто потом мы сами поедем в участок — ни к чему торчать здесь и ждать. Я знаю, что ближайший полицейский участок находится примерно в двух милях отсюда.

— О! Тогда поехали. Мне хочется немедленно покинуть этот район. — И с этими словами Корди тронула машину с места.

— И еще нам нужно как можно быстрее раздобыть лед для Риган. Приложить к больному колену, — сказала Софи.

Риган нетерпеливо замахала рукой: она дозвонилась в полицию и хотела, чтобы в машине было тихо. Она с ужасом ждала, что попадет на кого-то вроде Суини, но офицер, который разговаривал с ней, был вежлив и внимателен. Как только она объяснила, что случилось, он немедленно послал машину к конференц-залу, чтобы они осмотрели окрестности.

— Кажется, он мне поверил, — вздохнула с облегчением Риган, закончив разговор. — Хоть и не знаю почему. Я ужасно говорила, да? Запиналась все время, а один раз чуть не разревелась.

— Ничего, это не важно, — ответила Корди.

— Налево на следующем перекрестке, — командовала Софи. — Сейчас будет ночной магазинчик, где мы раздобудем лед. А участок чуть дальше по этой же улице.

— Откуда ты вообще знаешь, что здесь есть полицейский участок? — удивилась Риган.

— А я знаю, где находится большинство из них. Я собираюсь стать криминальным репортером, забыли? Очень важно знать, где именно можно получить нужную информацию, вот так!

Они провели в полицейском участке около часа. Когда формальности закончились и подруги вышли на улицу, Софи нерешительно сказала:

— Знаете, мне понравился этот офицер — Мартинес. Риган вспоминала свои показания и расстраивалась все больше и больше.

— Я выглядела полной идиоткой. Что я говорила! Там был человек… одет для занятий бегом… появился из ниоткуда. Я упала. Я решила, что он за мной гонится. А может, он и не гнался…

— Ты все сделала правильно, — сердито прервала ее Софи. — А самое главное — ты смогла от него убежать. Инстинкт тебя не подвел, и ты молодец, что прислушалась к нему. Офицер Мартинес тоже так сказал.

— А еще он сказал, что возле Лайам-Хауса уже более года ничего подобного не случалось.

— Ты все сделала правильно, — подхватила Корди. — Ты рассказала о случившемся, и теперь они будут в курсе. Если этот тип ненормальный и объявится где-нибудь еще, полиция будет знать, с кем имеет дело.

— Давайте не будем больше говорить о нем, — жалобно попросила Риган. — Давайте поужинаем? Я найду вам столик в ресторане отеля, а сама быстренько переоденусь и сразу же спущусь.

— Не думаю, что сегодня тебе удастся что-нибудь сделать быстренько, — с упреком отозвалась Софи. — И ты забыла, что на коленке нужно держать лед?

— Да… тогда давайте я закажу еду в номер, и мы поужинаем у меня?

На том и порешили. Остаток вечера прошел вполне мирно, и Риган легла спать в счастливой уверенности, что дело о маньяке, преследовавшем ее возле Лайам-Хауса, закрыто.

Глава 13

Он провалил дело. Столько сил ушло на подготовку, на обдумывание планов, а он ничего не смог сделать. Так не должно было случиться. Это просто несправедливо: столько усилий, и все впустую. А ведь это было его право — забрать жизнь золотой девушки. Он желал этого и мог получить свое, но она обманула его. Она упала и тем самым вызвала в нем замешательство, а потом и жалость. Чувства, которые отвлекли его от цели и помешали добиться желаемого.

Мужчина остановил джип подле тротуара и принялся бить кулаками по приборной панели. Должно быть, со стороны это выглядит по-детски… плевать. Он не смог… не смог… не смог… К тому времени как голова его несколько прояснилась, а тело перестало дрожать, он разбил в кровь костяшки пальцев.

Тогда он поехал домой. Загнал машину в гараж; и только тут — в безопасности собственного дома — ему стало страшно. Мужчина дождался, пока закроются автоматические ворота. Но и тогда не смог заставить себя выйти из машины. Просто сидел, не двигаясь, закрыв глаза, и думал о том, что Случилось. Мысли его беспорядочно перескакивали с одного события сегодняшнего вечера на другое. А потом он стал думать о том, первом, разе. Рано или поздно полиция наверняка найдет труп. Смогут ли они выйти на него? Если его вычислят, он окажется в тюрьме пожизненно. И что тогда будет с его любимой, с его Ниной? Как она сможет существовать в одиночестве?

А может, все обойдется. Демон не допустит, чтобы его поймали, — ибо кто же тогда станет охотиться? Не-ет, все будет хорошо.

Он уговаривал себя, и это помогло. Мужчина выбрался из машины и проскользнул в дом. Поднялся в спальню и бесшумно приоткрыл дверь. Прислушался к ровному дыханию жены: она спокойно спала. Тогда он пошел в комнатку рядом с кухней, где стояла стиральная машина, разделся, загрузил в барабан вещи и засыпал их порошком. И все это время он продолжал вспоминать сегодняшний вечер. Вместо страха его переполнило чувство досады и разочарования. Он сам виноват. Повел себя глупо. В следующий раз нужно вести себя умнее. О да, он будет решительнее в следующий раз.

А еще он все время думал об избранной. Она так прекрасна, так совершенна. И когда она падала… словно ангел со сломанным крылом. Он слышал ее крики как она плакала… впрочем, возможно, это ветер… Но одно бесспорно — она прекрасна, прекрасна и невинна, как его Нина, его любовь.

Сердце мужчины разрывалось. В нем боролись жалость к плачущей женщине, беспомощной, лежащей на земле под проливным дождем, — и жалость к той, которую он наметил своей жертвой, а она ускользнула, обманув его ожидания.

Но он не может разрываться вечно. И мужчина знал, что ему предстоит предать ангела со сломанным крылом ради того, чтобы удовлетворить демона.

Нагим он вернулся в гараж. По дороге взгляд его задержался на небольшом зеркале на двери. Мужчина остановился и с гордостью оглядел себя «У меня тело как у греческого бога», — восхищенно подумал он. Напряг мышцы и улыбнулся своему отражению. Он простоял так целую минуту, а потом решил еще раз взглянуть на вещи той, первой, девушки.

Он спрятал их в одном из ящиков, под слоем ветоши. Завтра нужно будет найти тайник получше.

Молоток, баллончик и водительские права были на месте. Он так и не понял, для чего вообще забрал все это и решил хранить у себя, но тем не менее избавиться от вещей было выше его сил. Он взял права и прочел имя: «Хейли Кросс». На фотографии она улыбалась. На той картинке, что он хранил в памяти, лицо ее было искажено ужасом. Он бросил карточку и взял в руки молоток.

И вдруг за спиной раздался резкий звук. Телефон. Мужчина мгновенно обернулся и занес над головой оружие. И лишь секунду спустя сообразил, что звук идет из машины. Это ее телефон. Должно быть, кто-то звонит ей. Он сидел молча, пока телефон не замолчал. Тогда он забрал из машины мобильник и папку и, ежась от холода, вернулся в кухню. Положил добычу на столе, вымыл руки, чтобы унять боль в кулаках, и налил себе выпить.

Потом он сел за стол, раскрыл папку и принялся не спеша изучать ее содержимое.

Глава 14

Алек Бьюкенен покинул самолет последним. Стюардессе пришлось приложить немало сил, чтобы разбудить его. Алек обладал счастливой способностью спать когда угодно и где угодно, поэтому он заснул сразу, как пристегнул ремень и вытянул ноги, пытаясь устроиться поудобнее. Братец Ник всегда завидовал этой его способности спать в любом месте. Сам Ник обладал гораздо более тонкой нервной организацией, кроме того, он боялся летать и шел на значительные потери времени и денег, лишь бы не подниматься в воздух. Само собой, это делало его прекрасным объектом для семейных шуток. Алек самолетов не боялся и теперь жалел лишь о том, что перелет из Бостона в Чикаго занял не так уж много времени — он не успел выспаться. Почти вся прошлая ночь, проведенная в кругу семьи в обществе пяти братьев и двух сестер, ушла на обмен новостями, и он отчаянно хотел спать.

Поймав свое отражение в зеркальном стекле, Бьюкенен поморщился: «Выгляжу как разбойник с большой дороги. Когда же это я брился в последний раз? Точно — во вторник, перед интервью с парнем из ФБР». Несмотря на обещанные проверки и прочие уклончивые фразы, Алек был уверен, что если он скажет «да», то работа от него не уйдет. Уорд Дейборо, глава отдела по особо опасным преступлениям, уже год сманивает его из полиции. Он пошел даже на то, чтобы пообещать Алеку перевод в Бостон.

Ну, как быть с работой он еще не решил, но все же хорошо бы переехать куда-нибудь поближе к дому, чтобы чаще видеться со своими и не так сильно скучать.

В эти выходные все семейство Бьюкенен праздновало день рождения отца в родительском просторном доме. Ник и его жена Лоран впервые привезли к бабушке с дедушкой их маленькую внучку.

И все выходные Ники старший братец Тео домогались, чтобы он принял предложение фэбээровцев. Работа в Федеральном бюро расследований считалась своего рода семейной традицией. Тео служил в юридическом отделе, а Ник вот уже черт знает сколько лет состоял специальным агентом. Кроме того, Ник предложил ему задешево продать свою квартиру в Бостоне. Сам он собирался купить жилье посолиднее, так как теперь у него есть дочка и ей нужны свежий воздух и зелень.

Возможно, они правы, и пришло время перемен, думал Алек. Он был счастлив повидать всех-всех в эти выходные, и теплый отголосок пребывания в родительском доме все еще согревал душу. Несмотря на синяки, полученные там же. Они с братьями решили сыграть в футбол. Алек улыбнулся своему отражению. Забавно, что самый большой синяк поставила ему сестрица Джордан. Просто удивительно, насколько девочка талантлива. Она изобрела какой-то компьютерный чип и уговорила членов семьи вложить в него деньги. Нужно сказать, с того момента доходы членов семьи Бьюкенен существенно увеличились. Чип произвел революцию в индустрии компьютеров, и они не прогадали. Но при том, что мозги у нее работали замечательно, Джордан была, во-первых, лишена здравого смысла, а во-вторых, она вечно спотыкалась о собственные ноги. Хорошо, что он сумел поймать ее вчера прежде, чем она что-нибудь себе сломала.

Он забрал машину со стоянки в аэропорту и поехал в сторону дома. Движение было напряженным, но по сравнению с часом пик в Бостоне просто цветочки. Алек свернул в переулок и добрался до дома коротким путем. Разобрал вещи и надел любимые старые джинсы.

Бьюкенен не успел даже проверить автоответчик, как позвонил Гил Хаттон, его бывший напарник. Гил недавно ушел в отставку, но по-прежнему был в курсе всех событий, а сплетни так и вовсе узнавал раньше действующих сотрудников. Иногда Алек думал, что парень ясновидящий. Порой он знал о вещах, которые еще не случились.

— Я хочу рассказать тебе о том, что задумал лейтенант. — Хаттон, как обычно, не стал тратить время на всякие там «здравствуй» и «как дела».

— И что же? — Алек не спеша достал банку пива из холодильника и с наслаждением отхлебнул.

Он точно знал, что сейчас Гил почесывает затылок — он всегда так делал, когда говорил о чем-то важном. Эта привычка бесила Алека до крайности. А еще его бывший напарник обожал злорадствовать по поводу чьих-то неудач.

Алек чувствовал себя немного виноватым: он ни словом не обмолвился Хаттону о своих планах относительно перехода в ФБР. Но Гил по природе своей был сплетником и не смог бы сохранить секрет — завтра все управление будет в курсе, что Бьюкенен ходил на собеседование в ФБР по поводу работы.

— Льюис взбесился, когда ты не дал ему сорвать зло на мальчишке и уволить парня. И он решил, что обязательно поквитается с тобой. Знаешь как?

— Ну? — Алек почувствовал, что назревают неприятности. Черт, почему нельзя просто делать свое дело и чтоб начальство не мешало?

— Если ты соберешься переводиться куда-нибудь, он заблокирует перевод.

— Я не просил о переводе.

— А почему бы и нет? Мне казалось…

О черт, Гил опять взялся за свое. Ему не понадобится много времени, чтобы сообразить, куда собрался Алек Бьюкенен.

— Не успел бумаги собрать, — буркнул он. Это было правдой, кстати.

— Ну, как скажешь. Я просто решил, что ты должен знать о том, что Льюис не допустит перевода.

«И где он только берет информацию? — с тоской подумал Алек. — Небось целый день висит на телефоне».

— Тебе нужно чем-нибудь заняться, — сказал он. — У тебя должно быть хобби…

— Льюис — кусок дерьма. — Напарник его не слушал.

— Точно. А еще он игрок.

Но хуже всего то, что лейтенант не желал защищать своих людей так, как это должен делать начальник отдела. Каждого, кто попадал в неприятности, он готов был сдать сразу и с потрохами — как того мальчишку патрульного. А в чем парень был виноват? Просто оказался не в том месте не в то время.

— Детективы его не уважают, — гнул свое Гил.

— Ты прав. А скажи, он не разрешил перевод этого паренька?

— Паренек, между прочим, всего на четыре года моложе тебя.

— Ну при чем тут возраст. У меня опыта побольше, к тому же я циник.

— Ну, ему Льюис особо ничего сделать не сможет… Слушай, давай выпьем по пиву у Финнегана.

— Сегодня не могу, извини.

— Тогда давай завтра. Я хочу услышать твои предположения по поводу Суини.

— А что Суини?

— Ты не в курсе?

— В курсе чего? — «Чтоб тебя», — подумал Алек. Терпение его подходило к концу.

— Ах ты черт, я думал, ты знаешь… Небось только что вернулся из Бостона и еще не проверял автоответчик?

— Я собирался, но тут ты позвонил. Так что там с Суини?

— Он был убит прошлой ночью.

Глава 15

Риган поняла, что откладывать операцию больше нельзя. Колено подвело ее в самый неподходящий момент. И боль была настолько сильной, что она едва не потеряла сознание. Итак, собраться с силами и позвонить врачу. Впрочем, набирая номер ортопеда в понедельник с утра, она отнюдь не была уверена, что все случится так уж скоро. Как у всякого хорошего врача, у этого специалиста имеется предварительная запись и длиннющая очередь на операции, и есть вероятность того, что ей придется ждать месяц, а то и больше. Так что она успеет подготовиться морально и физически. Но все оказалось проще и быстрее: у врача только что образовалось окно на утро вторника. Риган вздохнула, зажмурилась, и согласилась. Она не сказала об операции ни братьям, ни подругам, только Генри.

Врач решил провести операцию щадящими методами при помощи артроскопии, что означало более короткий реабилитационный период.

Всего два дня Риган прыгала на костылях, потом еще два дня передвигалась осторожно, оберегая ногу, а затем начала делать специальные упражнения, чтобы восстановить подвижность сустава.

Когда Софи и Корди явились к ней в отель, она как раз разрабатывала колено.

— Мы на тебя сердимся, — заявила Софи. — Как ты могла пойти на операцию и ничего нам не сказать?

— Если бы я или Софи сделали что-то подобное, ты бы обиделась, — подхватила Корди.

— Не дуйтесь, девочки, — примирительно сказала Риган. — Наверное, я и правда должна была вам сказать. Но мне не хотелось, чтобы вы волновались… и ничего страшного не было, так, небольшой ремонт.

— Не важно, большой он или нет. Ты должна была нам сказать, — повторила Софи.

— А я даже не знаю, что бесит меня больше — то, что ты втихаря сделала операцию, или то, что увильнула с семинара. Боже, это был самый ужасный и бессмысленный выходной в моей жизни. Нам пришлось слушать этого надутого индюка и выполнять одно дурацкое упражнение за другим.

— Честно сказать, это было непросто, — признала Софи. — Кстати, после семинара я поговорили с людьми Шилдса; попыталась получить хотя бы часть твоих денег обратно, но ничего не получилось. Несмотря на мой трогательный рассказ о твоей травме, никто не проявил сочувствия. Они сказали, что Шилдс строго придерживается правила — деньги не возвращаются ни в каком случае. Должна заметить, я не удивилась.

— А я попыталась поговорить с доктором Шилдсом лично, — подхватила Корди. Она нашла на столике вазочку с карамельками и теперь выбирала оттуда мятные конфеты. — Тут-то мы и узнали, что доктор отбыл в свой летний дом. Дебби сказала, что он там восстанавливается в одиночестве. Я так понимаю, что он запирается в чулане и изобретает новые идиотские упражнения.

— И все же не он стоял первым в моем списке кандидатов в покойники.

— Да; — Корди хихикнула. — Это упражнение показалось мне действительно забавным.

— А кого вы написали? — с любопытством спросила Риган. — Я кого-нибудь знаю?

— Боже, о чем ты говоришь? — Глаза Софи округлились. — Мне и в голову не пришло написать имена реальных людей. Варварство какое! Я просто сочинила фамилии… и даже срифмовала их.

— А ты, Корди?

— Семь гномов. Надеюсь, Белоснежка меня простит. Наблюдая, как лицо Риган заливается краской, Корди проницательно заметила:

— Спорю, ты написала настоящие имена!

Риган не понадобилось отвечать: у нее был такой расстроенный и виноватый вид, что подружки расхохотались. Когда они немного пришли в себя, Риган сказала:

— Слушайте все, я признаю, что я полная, то есть клиническая, идиотка. Мне просто в голову не пришло написать вымышленные имена. Не знаю, что так плохо повлияло на мои умственные способности. Может, стресс?

— Кстати, о стрессе. — Софи заулыбалась и затараторила, как рекламный агент: — Думаю тебе — и нам тоже — не помешает небольшой отдых. Я тут сняла бунгало. Первая линия, прямо на пляже. Только представьте, как это замечательно — позабыть обо всем на пару дней. Тебе, Риган, отдых действительно необходим.

— И где этот пляж?

— На Каймановых островах. Кстати, я звонила в авиакомпанию, мы можем вылететь хоть сегодня вечером. Что скажешь?

Риган взглянула на Корди. Та прятала глаза и всячески делала вид, что ни при чем. Глаза Софи, наоборот, горели боевым огнем.

— Колись, подруга, что ты задумала? — спросила Риган. — Я же чувствую, что-то тут не чисто.

— Ну… — Софи смутилась. — Я тут кое-что выяснила… Угадай, где находится летний домик доктора Шилдса?

— На Каймановых островах? — Риган повернулась к Корди: — И ты согласилась на это!

— Ты права. — Корди сокрушенно кивнула. — Поверить не могу до сих пор. Представь, все бросаю и еду на Каймановы острова!

— Папочка говорит, что масса людей используют банки на этих самых островах, чтобы спрятать деньги от супруги или кредиторов… — заявила Софи, делая вид, что не заметила предыдущего обмена репликами.

— Или от налоговых органов? — задумчиво добавила Риган.

— И от них тоже.

— И ты уверена, что в данный момент Шилдс находится именно там?

— Его видели на пляже, который примыкает к его дому, — доверительно сообщила Софи.

— Минуточку. — Риган нахмурилась. — Что значит «его видели»? Каким образом…

— Папочка дал мне телефон нужного человека, и он был счастлив оказать мне эту незначительную услугу. Так что все в порядке — Шилдс там.

— И на сколько вы планируете туда отправиться?

— Бунгало я сняла на две недели, — ответила Софи. — Но многое будет зависеть от того, как пойдут дела.

— Неужели вы можете позволить себе бросить все на целых две недели?

— А почему бы и нет? — задумчиво отозвалась Корди. — Софи обеспечила свою колонку материалами на два месяца вперед, а у меня вообще каникулы. Не забывай, что семестр кончился и учащиеся отдыхают. Вообще-то все лето я собираюсь работать над диссертацией… Но пожалуй, туда — на острова — я не стану брать с собой работу. Буду просто сидеть в тенечке и наслаждаться отдыхом. Тут почему-то все время идет дождь. У меня от этого начинается депрессия. А когда я впадаю в депрессию, то начинаю ужасно много есть.

— Жаль, что я не смогу поехать с вами, — печально сказала Риган. — Но приближается аукцион, который я просто никак не могу пропустить… а еще мне нужно готовиться к ежегодной встрече клана.

— Но ведь твой голос ничего не решает, — заметила Софи. — Не понимаю, чего ты беспокоишься. Сколько раз уже повторяется одно и то же? Спенсер голосует так же, как Эйден, Уокер воздерживается. А ты обычно бываешь против. Но поскольку реальной власти у тебя нет… — Зачем ты так говоришь, ведь знаешь же, что Эйден должен получить четыре подписи, чтобы документы имели силу, — с укором сказала Корди. — И без голоса Риган они просто не смогут сдвинуться с места.

— Дело в другом, — вмешалась Риган. — Мне нужны деньги на новые проекты, которые мы с Генри задумали и уже начали воплощать в жизнь. Я должна написать доклад с обоснованием того, что эти деньги действительно необходимы. Он должен быть обстоятельным и весомым. Это потребует времени. Все получается очень хорошо — даже лучше, чем мы предполагали, но нам жизненно необходимо дальнейшее финансирование. — Она с тревогой перевела взгляд с одной подруги на другую. — Знаете, мне было бы гораздо спокойнее, если бы вы отправились в отпуск куда-нибудь в другое место.

— Но это вовсе не отпуск! — возразила Софи.

— А для меня отпуск! — подала голос Корди.

— Шилдс может быть опасен. Если он не колеблясь послал своих телохранителей в дом к Мэри Кулидж…

— Я все знаю! — Глаза Софи горели боевым огнем. — Но меня это совершенно не пугает! Я достану этого типа, вот увидишь.

— Что-то мне не нравится, как это звучит, — нахмурилась Риган. — Девочки, пожалуйста, будьте осторожны… и не совершайте ничего противозаконного.

— И вообще, — воскликнула вдруг Софи, — я, помимо всего прочего, чувствую себя оскорбленной и отвергнутой!

— С чего это? — удивилась Риган.

— В последний день семинара он пригласил меня… на ужин. Я согласилась. Мы должны были встретиться на последнем этаже отеля «Хайатт», в баре. Я прождала его час — подумать только! А он так и не пришел.

— Боже, как ты могла согласиться на свидание с этим ужасным человеком! — воскликнула Риган.

— Я согласилась всего лишь на ужин, поэтому перестань таращиться на меня с таким возмущением, — фыркнула Софи. — Не в постель же я с ним собралась. Если помните, нам не удалось даже одним глазком заглянуть в его компьютер. Ну, я и подумала, что если мне удастся подобраться поближе, то вдруг представится какая-нибудь возможность…

— Влезть в его дела и сунуть нос в его записи? Знаешь, Софи, тебе надо почаще призывать на помощь свой здравый смысл. Иногда тебя заносит, — покачала головой Корди.

— Ну и ладно! От вас вообще ничего, кроме нытья, не дождешься! Или есть какие-то идеи?

— А что ты будешь делать, после того как найдешь его на этих самых Каймановых островах? — осторожно спросила Риган.

— Пока не знаю, — безмятежно отозвалась Софи. — Но я обязательно что-нибудь придумаю!

Глава 16

Риган вернулась на работу. Генри был рад и изо всех сил опекал свою начальницу. Он причитал над ней и старался предугадать все желания и потребности. «Просто как любящая бабушка хлопочет над внучкой, — думала Риган. — Уж карандаш-то я могу сама взять». Но нет, Генри был тут как тут и протягивал его с сияющей улыбкой. В общем, помощник довел Риган до состояния тихого бешенства. Она была просто счастлива, что у Генри на сегодня оказалось очень плотное расписание и он собрался убегать. Вздохнув с облегчением, Риган попросила его заглянуть в гараж и забрать из машины ее мобильник; она была уверена, что оставила его именно там.

Наконец дверь за Генри закрылась, и Риган вернулась к работе. Нужно как можно скорее разобрать электронную почту. Она ответила штук на тридцать писем, потом сделала несколько звонков и съела ленч. После чего снова вернулась к работе. Так, вот очередное электронное послание от Генри. Парень обожает две вещи: компьютер и общение, а потому каждый раз, как обнаруживает что-то интересное, он немедленно пишет об этом на электронный адрес Риган. Она открыла письмо. Странно, оно пустое и даже заголовка нет. Это не похоже на Генри. Впрочем, может, он торопился и вся суть в приложении. Риган нажала кнопку и стала ждать, пока загрузится картинка.

Дверь открылась. Риган подняла глаза и увидела на пороге Генри.

— Вашего телефона нет в машине, — начал он. — Я посмотрел везде — под сиденьями и под ковриками… Эй, Риган, что случилось? Вам плохо?

— Боже мой! — Спазм сжал горло, и она даже не смогла ничего добавить.

Генри бросился вперед и уставился на экран. Риган услышала, как он коротко ахнул. Теперь они оба смотрели на фотографию мертвого человека. Его обнаженное тело висело на веревке, а веревка была привязана к балке в каком-то мрачном помещении вроде подвала. Лицо человека было синеватого цвета и ужасно искажено. Широко открытые глаза смотрели прямо перед собой.

— Ч-черт, — прошептал Генри. — Какой урод мог такое послать…

— Письмо пришло от твоего имени.

— Да вы что? Я не отправлял ничего подобного!

— Должно быть, кто-то узнал наш частный е-мэйл.

— А знаете, я думаю это не настоящее фото. Дурацкая шутка, монтаж. — Генри протянул руку к мышке. — Давайте просто избавимся от этого кошмара.

— Нет! — Риган перехватила его руку. — Это… не монтаж. Я… я знаю этого человека.

— Что?

— Я знаю, кто этот мертвый человек.

— Имея всякие специальные программы, на компьютере можно и не такое соорудить, — протянул Генри.

— То есть ты думаешь, он может быть жив?

— Не знаю… наверное, стоит позвонить полицейским и попросить их выяснить.

— Самое страшное, Генри, что этот человек и есть полицейский.

Глава 17

Алек Бьюкенен направлялся в отель «Гамильтон», чтобы поговорить с Риган Мэдисон — ненормальной, которая позвонила в управление полиции и потребовала, чтобы ее соединили с детективом Бенджамином Суини. Оператор дипломатично ответил, что это невозможно. Тогда мисс Мэдисон поинтересовалась, является ли это «невозможно» состоянием временным или постоянным. С этого момента разговор показался оператору важным, и он поставил в известность начальство. Дело поручили детективам Джону Уинкотту и Алеку Бьюкенену.

Оператор сообщил, что либо сама мисс Риган, либо ее помощник будут ждать Алека в холле гостиницы подле южных лифтов. Детектив вошел в прохладный и подчеркнуто респектабельный холл отеля, огляделся и немедленно увидел молодого человека, который переминался с ноги на ногу у лифтов. Юноша выглядел весьма импозантно в брюках цвета хаки и темно-синем пиджаке. Бьюкенен мысленно присвистнул: парень здоров — похож на телохранителя, а не на помощника. Впрочем, лучше всего он смотрелся бы где-нибудь на передней линии профессиональной футбольной команды. Алек решительно направился в сторону горы мышц, которая маялась у лифта. Подойдя поближе, он вдруг осознал, что парень очень и очень молод. Черт, да он практически подросток!

— Детектив Бьюкенен?

— Это я.

— Здравствуйте. — Юноша шагнул вперед и протянул руку для приветствия. — Меня зовут Генри Портман, и я помощник Риган… в смысле, Риган Мэдисон.

А парнишка-то нервничает, подумал Алек. Но пока рано было думать, стоит успокаивать его или попугать. Поэтому он просто спросил:

— А где же сама…

Он едва не сказал «ненормальная, которая звонила в участок». Пожалуй, это будет слишком.

— Где же миссис Мэдисон?

— Она мисс, — поправил парнишка. — Видите ли, она не замужем. Впрочем, некоторое время назад она была почти обручена, но потом помолвка расстроилась… — Он не смог удержать счастливую ухмылку и непосредственно пояснил: — Честно сказать, я был этому очень рад. Впрочем, это ведь не важно.

— Может, и нет, — отозвался Алек. — А может, и да. Так — почему вы обрадовались, что дело не дошло до свадьбы? — «Может, парень влюблен в своего босса? — думал он. — Интересно, хватит ли у него смелости это признать?»

— Тот мужик думал не о ней, а о ее деньгах.

— А что, у мисс Риган много денег?

— Ну… это вы у нее сами спросите. — До Генри наконец дошло, что он говорит слишком много и не о том. — А сейчас… Пройдемте. Риган ждет вас в своем офисе на третьем этаже. Она не рискнула отойти от компьютера…

— Она сторожит компьютер?

— Именно так, сэр.

Они вошли в лифт — сплошь зеркала и бронза, — и Генри извлек из кармана серебряный ключ на длинной цепочке. Вставил его в гнездо и лишь после этого нажал кнопку третьего этажа.

— На третьем этаже расположены все офисы, и доступ туда без специального ключа невозможен. Это сделано в целях безопасности. Кроме того, там полно всякого ценного оборудования.

Алек слушал и привычно сортировал информацию: никогда не знаешь, что понадобится. Одновременно он разглядывал Генри. Парень одного с ним роста, но явно тяжелее, причем исключительно за счет мышечной массы. Впрочем, Алек ни минуты не сомневался, что, если его надо будет завалить, он с этим справится. Интересно другое — парнишка нервничает.

— Сколько тебе лет? — лениво поинтересовался Бьюкенен.

— Девятнадцать.

— Ты учишься?

— Да, я посещаю занятия в колледже Лойолы здесь, в Чикаго.

— У них нет футбольной команды. — Алек почти думал вслух.

Генри улыбнулся:

— Меня все время спрашивают, каким номером я играю и за какую команду. Стоит людям увидеть здорового афроамериканца, и они записывают его либо в рэперы, либо в футболисты. Кстати, в моем личном деле нет ни одной новой записи.

«Вот мы и добрались», — подумал Алек.

— Да ну? — протянул он, когда двери лифта открылись. Третий этаж.

— Все равно вы ведь будете проверять. — Генри вышел из лифта и повернулся лицом к полицейскому. — Хоть и говорят, что все досье хранятся в строжайшей тайне. Да в фильмах если копу чего надо прочитать — он прочтет. Думаю, в жизни так же. Так что я сэкономлю вам время и сам скажу — у меня были проблемы… я связался с дурной компанией и некоторое время провел в тюрьме для несовершеннолетних. Не то чтобы компания была виновата, а я нет. Что было, то было.

— Я понял, — отозвался Алек. — Но если это прошлое, то почему ты сейчас так нервничаешь?

— Из-за вас, — выпалил Генри. — Ну, не из-за вас конкретно. Любой полицейский заставляет меня нервничать. Такое часто бывает. Вот мой дружок Кевин тоже боится полиции, хоть у него и приводов-то не было.

— Бывает, — философски заметил Алек. — А теперь давай пойдем к твоему боссу. Должно быть, она уже заждалась.

— Точно. Наши кабинеты прямо по коридору и за угол.

Алек не спеша двинулся вперед. Он останавливался у каждой двери и заглядывал внутрь. Генри принялся комментировать:

— Это кабинет Спенсера, брата Риган. Только он редко тут бывает.

— А тот?

— А тот принадлежит Уокеру.

— Уокер Мэдисон? — До Алека наконец дошло. — Знаменитый автогонщик?

— Ну да.

Они пошли дальше, и у следующей двери Генри предупредил возможный вопрос.

— Это кабинет Эйдена, — сказал он. — Три брата и сестра. Эйден старший.

Алек оценил роскошь интерьера. Вдоль коридора и в холлах стояли живые цветы в красивых вазах. Стены затянуты белыми текстильными обоями. Кажется, это дамаст. На полу мягкий ковер глубокого винного оттенка.

— Расскажи мне о мисс Риган.

— Что именно вы хотите знать?

— Как с ней работается?

— Здорово! О лучшем и мечтать нельзя.

— А как ты получил эту работу?

— Я еще в школе учился, и учитель заставил меня заполнить анкету для поступления на службу в отель… практикантом к компьютерщикам. Честно сказать, я думал, это все дурь, потому что я тогда вообще про компьютеры почти ничего не знал. Даже е-мэйл отправить не смог бы. У нас в школе был компьютерный класс, но там почти всегда что-то не работало. И так получилось, что мисс Мэдисон выбрала меня. Сначала пришлось трудновато: все лето она натаскивала меня чуть не круглосуточно. Я даже спал в отеле. А потом она нашла мне семью, у которой имелась лишняя комната, и они не возражали против лишнего ребенка. Так все и пошло.

Алек с уважением подумал о школьном учителе и мисс Риган Мэдисон, которые, похоже, приложили немало сил, чтобы вытащить парнишку из дерьма.

— И ты по-прежнему живешь в той же семье?

— Да, сэр.

Впереди показались двойные двери матового стекла.

— Это мой офис. — Генри просто распирало от гордости. — А кабинет мисс Мэдисон сразу за моим.

— То есть если кто-то захочет с ней увидеться, ему придется пройти мимо тебя?

— Точно. Правда, я иногда днем бываю на занятиях. Но Риган и сама неплохо справляется.

— Понятно. А каковы твои обязанности?

— Я ей помогаю во всем.

— Здорово. А что именно она делает? Каковы ее обязанности?

— Она раздает деньги! — Лицо Генри осветилось счастливой улыбкой. — Черт, мне так нравится это произносить! Здорово звучит, да?

— Угу.

— А самое главное — это чистая правда. Риган Мэдисон раздает деньги. Она возглавляет семейный благотворительный фонд.

Алек открыл дверь и кивком головы пригласил Генри. Тот вошел и застыл у своего стола.

— Вот это и есть мое рабочее место. Моя территория. Сейчас тут, правда, немного все разбросано… я как раз наводил порядок.

Сдвинув часть папок на край стола, Генри выудил газетную вырезку.

— Вот. — Он протянул листок Алеку. — Это все братья и Риган. Я вырезал снимок недавно и хочу подобрать рамку. Удачная фотография, да? Это было на открытии Конрад-парка. Мэдисоны пожертвовали землю и оплатили новую дорожку для занятий бегом. Там и раньше была тропа, но теперь ее замостили и расширили. Получилось очень здорово. Там же, в парке, на деньги семьи Мэдисон построили шикарную игровую площадку для детей. Мисс Мэдисон была так счастлива: она очень любит этот парк. Раньше и сама там бегала. Тут в статье про это тоже есть. Правда, после того как в зале отеля установили новые беговые тренажеры, она предпочитает заниматься здесь. — Он полюбовался на снимок. — Я решил его сохранить, потому что здесь вся семья вместе. Это не часто случается.

Алек слушал, кивал головой, но пока ему все это было безразлично. То, что семья Мэдисон занимается благотворительностью, — это хорошо, но к делу отношения пока не имеет.

В другом конце помещения находились вторые матовые двери. Алек различил контуры молодой женщины, которая разговаривала по телефону, стоя спиной к двери. Вот она положила трубку и повернулась. Пошла к дверям. Ах ты черт! Он узнал эти длинные, обалденные ноги. Двери распахнулись — и точно, это она, та самая сногсшибательная женщина, которую он чуть не сбил с ног.

Генри представил их, и Риган Мэдисон протянула руку для приветствия. Пожатие ее было по-деловому твердым, улыбка — вполне искренней. Алек улыбнулся в ответ. «Буду милым, — сказал он себе, — это может помочь. Похоже, у дамы с головой все в порядке, а значит, нам не помешает наладить сотрудничество с самого начала».

Он решил, что она его не помнит, и не стал объяснять, что он и есть тот дурно пахнущий тип, который чуть не убил ее недавно. Не помнит — и ладно. Кто он такой, в конце концов? Вот встречу с Риган Мэдисон забыть не так просто.

— Возможно, вы забыли, детектив, но мы с вами столкнулись у входа в полицейский участок на прошлой неделе, — заявила Риган Мэдисон, глядя ему в глаза и приветливо улыбаясь.

Алек был восхищен: надо же, она запомнила его!

— Вы его знаете? — с любопытством спросил Генри.

— Мы не успели познакомиться, — улыбнулась Риган. — Просто столкнулись у входа в полицейский участок, и если бы детектив не поддержал меня, я врезалась бы головой в стену.

— ~ Как же, как же, — подхватил Бьюкенен. — Я прекрасно помню, что пытался переехать вас, но вы увернулись. А еще вы смеялись.

— О да! Вы напомнили мне… это связано с детскими воспоминаниями.

— Да? — с интересом спросил Алек.

— Я вспомнила, как брат водил меня в зоопарк.

— В зоопарк?

— Ну… — Она покраснела. — В общем, сегодня вы пахнете гораздо лучше.

— Надеюсь! — Сообразив, в чем дело, Бьюкенен расхохотался.

Генри с интересом прислушивался к разговору. Наконец Риган повернулась к нему:

— Ты объяснил детективу, в чем суть проблемы?

— Я решил, что у вас это получится лучше. Честно, я не знал, как это можно объяснить.

— Почему бы вам просто не сказать мне, что происходит? — спросил Алек.

Прежде чем Риган открыла рот, Генри выпалил:

— Мы ничего не знаем об этом детективе. Правда ведь, мисс Мэдисон?

— С чего это тебе вздумалось вспомнить мисс Мэдисон? — удивилась Риган.

— Ну, — молодой человек смутился, — я подумал, что в присутствии полиции будет не очень хорошо, если я стану называть вас Риган.

— А почему бы тебе не пойти и не закончить прибираться на столе? — подал голос Алек, которому не терпелось добраться до проблемы. — А я пока поговорю с твоим работодателем.

— Но я надеялся…

— Ну?

— Я надеялся, что смогу остаться, пока вы не взглянете на фото и не скажете: компьютерный это монтаж или что? Я думаю, это туфта, а Риган считает, что оно настоящее.

Алек, который по-прежнему понятия не имел, о чем идет речь, а потому начал терять терпение, повторил:

— Иди на свое место. А теперь, мисс Мэдисон…

— Прошу вас, зовите меня Риган.

— Чудесно. Итак, Риган, может, вы все же объясните мне, в чем дело?

— Я проверяла почту. — Риган направилась к своему компьютеру, жестом пригласив Бьюкенена идти за ней. — И нашла вот это. — Она тронула мышку, и темный экран ожил.

Она отошла от стола, чтобы не загораживать монитор. Алек вздохнул и внутренне поежился. Картинка была не из приятных. Риган отошла немного в сторону и встала так, чтобы не видеть изображение на экране.

— Я не знала, как поступить. Подумала, что если я попытаюсь сохранить снимок или переслать его куда-нибудь, он может исчезнуть. Можно снабдить письмо такого сорта вирусом, который разрушит информацию. Поэтому я решила оставить его и вызвала вас.

— Вы приняли правильное решение.

— И что же вы думаете, детектив? Это подделка или настоящая фотография?

— Абсолютно настоящая. — В его голосе не были ни тени сомнения.

— Вы не выглядите ни удивленным, ни шокированным, — с подозрением сказала Риган.

— Я и прежде видел трупы, — холодно заметил Алек, наклоняясь к монитору. — Я работаю в таком отделе…

— Я знаю, что вы многое повидали… — Отсутствие каких бы то ни было эмоций относительно предполагаемой смерти коллеги неприятно удивило Риган. — И все же… ведь этот человек был детективом, как и вы…

— Был. — Алек не собирался разыгрывать горе, которого не чувствовал. И вовсе не потому, что Суини был паршивым детективом и настоящим сукиным сыном. И не потому, что большую часть рабочего дня он проводил в состоянии похмелья. Все знали, что он берет взятки, и вопрос его увольнения был лишь вопросом времени. Вот нарыл бы отдел внутренних расследований улики быстрее — и выгнали бы Суини. Может, тогда он остался бы жив.

— Вы его хорошо знали? — не унималась Риган.

— Нет.

Ей пришлось удовольствоваться этим весьма кратким ответом. И Риган решила, что именно фактом отсутствия близкого знакомства объясняется подобная сдержанность. Ну еще плюс профессиональная выдержка. Альтернативой было бы предположение, что у детектива Бьюкенена начисто отсутствуют эмоции — а эта мысль была ей неприятна. Риган украдкой взглянула на детектива. Ей вдруг стало неловко от того, что они стоят так близко. Но его большое тело блокировало проход, и единственной возможностью выбраться из закутка между столом и бюро был бы прыжок. Балетный. Или задрать юбку и перелезть через стол… Она вздохнула и решила подождать, пока он отойдет. В конце концов, пахнет он сегодня гораздо лучше, чем в тот раз. Честно сказать — замечательно пахнет. Свежестью и чем-то еще… волнующим.

— Почему кто-то решил послать вам этот снимок? — спросил детектив.

— Не знаю. Если вы посмотрите, то станет понятно, что он пришел с компьютера Генри. Хотя это, конечно, неправда. Просто кто-то заполучил наши е-мэйлы. Я уже пыталась как-то объяснить случившееся, но пока в голову ничего дельного не приходит. А что нам делать теперь?

— Нам нужен специалист. — Он достал мобильник, отошел к окну и негромко переговорил с кем-то.

Потом они оба встали у окна, выходившего на Мичиган-авеню. Тут имелись столик, пара легких стульев и удобный диван, на котором Риган частенько сворачивалась калачиком. Ей так лучше думалось.

— А теперь расскажите мне о том, что вас связывало с детективом Суини, — сказал Бьюкенен.

— Легко. Ничто нас не связывало.

Даже сама мысль о каких-то отношениях с таким типом была неприятна Риган. Она помнила, что о мертвых не принято говорить плохо, но если уж быть откровенной, детектив Суини был ей омерзителен… И все же ни он, ни кто другой не заслуживал такой смерти.

— Ладно. — Алек скрестил руки на груди и прислонился к стене у окна. — Тогда расскажите мне, откуда вы его знали.

Риган поежилась: взгляд у детектива оказался тяжелый и пронзительный. «Нет уж, не догадается он, как я нервничаю. И вообще я ничего плохого не делала, вот и не заставит он меня бояться!»

Она решительно уселась на диван и сказала:

— Я почти не знала детектива Суини. Я видела его лишь один раз, когда была в полицейском участке… в тот день, когда мы с вами столкнулись.

Риган изо всех сил старалась выглядеть уверенно и непринужденно. Она поправила подушку на диване и продолжила:

— Одна моя подруга попросила меня сходить в полицию и кое-что выяснить. Ей нужно было узнать, как продвигается расследование, которое якобы вел детектив Суини.

— Якобы вел? — моментально подхватил Алек, от которого не ускользнул нетипичный оборот.

— Честно сказать, мне показалось, что он и папку с делом не открывал. Возможно, мое суждение поверхностно, но у меня создалось впечатление, что детектив Суини относился к делу безразлично. Да и не только к делу.

— Расскажите мне о расследовании, которым вы интересовались.

Риган поправила юбку, закинула ногу на ногу, стараясь показать, что чувствует себя непринужденно и уверенно, и спросила:

— Вы слышали когда-нибудь о докторе Лоуренсе Шилдсе?

— Нет. А что он лечит?

— Он мошенник! — выпалила Риган. — Ну, то есть я так думаю. Два раза в год он проводит в Чикаго семинары о том, как порвать с прошлым и начать новую жизнь. Ну, знаете, из серии: ваше будущее в ваших руках, помоги себе сам и тому подобное. Неужели вы никогда не видели его рекламок — их полно в городе!

Алек покачал головой и опять спросил:

— Так что этот доктор?

Риган принялась в подробностях излагать дело Мэри Кулидж. Она сказала, что дочь Мэри пошла в полицию и написала жалобу на Шилдса. Дело передали детективу Суини.

— Детектив ничего не предпринимал, и дочь Мэри вернулась в свой родной город. Но моя подруга Софи, которая тоже прочла дневники несчастной женщины, решила, что не оставит это дело. Она сначала послала в участок Корди — нашу общую подругу, — но той ничего не удалось разузнать у детектива Суини.

— Ага, а потом, значит, была ваша очередь?

— Именно… Погодите минутку! Но тогда все сходится! — Риган вскочила с дивана и принялась мерить шагами кабинет, обдумывая свою гипотезу. — Мне кажется, я нашла общее звено, и теперь дело обретает хоть какой-то смысл! — воскликнула она наконец.

— Может, поделитесь?

— Смотрите, я нашла связь между Шилдсом и Суини. Возможно, Шилдс узнал, что мы с подругами ведем свое расследование. Он мог выяснить, что мы пытаемся заставить детектива Суини уделять больше внимания этому делу. Вдруг он приказал убить Суини, чтобы припугнуть нас и отвадить от расследования? Тогда становится понятно, для чего мне послали эту фотографию.

Риган остановилась перед детективом, хранившим задумчивое молчание. Она жаждала узнать, что он думает о ее блестящих дедуктивных методах, но этот тип не торопился с ответом. — Ну же, как вам такая идея? — не выдержала она. — Шилдс выманил у Мэри Кулидж более двух миллионов долларов. Он вполне мог решить, что такая сумма стоит жизни нескольких человек. А еще дочь Мэри Кулидж уверена, что Шилдс довел ее мать до самоубийства… а может, он и убийц подослал, потому что она угрожала пойти в полицию. А если человек убил один раз, то ведь потом он сделает это почти не задумываясь. Вдруг Шилдс решил, что мы с подругами слишком близко подобрались к правде? По крайней мере так в этом деле появился хоть какой-то смысл.

Детектив Бьюкенен по-прежнему молчал.

— Вы согласны, что моя версия связывает все события воедино?

— Возможно.

Она даже не поняла, что он дразнит ее. Счастливая улыбка озарила лицо мисс Мэдисон, и она кивнула, словно принимала заслуженную похвалу.

— А что теперь? — спросила она нетерпеливо.

Алек извлек из кармана растрепанный блокнот и ответил:

— Теперь мы начнем все сначала.

— Ой, а как же Корди и Софи? Можно, я сначала позвоню? Подружки отправились на Каймановы острова вслед за Шилдсом. Я должна предупредить их! — Она бросилась к телефону.

— Я бы на вашем месте не спешил с выводами. Сначала следует раздобыть факты, — предостерег Алек.

Риган уже набирала номер. Но телефон Корди отозвался механическим голосом, который предложил оставить сообщение.

— Корди, позвони мне, как только прослушаешь это сообщение. Дело очень срочное. Ты и Софи должны держаться подальше от Шилдса. Позвони, и не важно, который будет час.

Она положила трубку и вернулась к детективу. Он не стал спрашивать, кому она звонила, а Риган решила, что не обязана ничего объяснять.

— Вы сказали, что мне придется рассказать все еще раз?

— Придется. — Алек жестом пригласил ее сесть. — Начните, пожалуйста, с Мэри Кулидж.

Теперь он сам задавал вопросы. Их было много, и Риган добралась только до регистрации перед приемом в Лайам-Хаусе, когда в комнату вошли двое: мужчина и женщина. Женщина несла чемоданчик с инструментами.

Увидев, кого прислали из техотдела, Алек ухмыльнулся: «Надо же, Сука Мелисса». Вообще-то ее звали Мелисса Хилл, и прозвища у нее имелись и похуже. Мелисса была невысокой, с растрепанными короткими волосами и вечно недовольным выражением лица. Сердитые складки уже превратились в морщины. Она всегда злилась, отличалась язвительностью и невоздержанностью на язык, и работать с ней было мучением. Одновременно Мелисса являлась лучшим специалистом по компьютерам, что и спасало ее от увольнения.

За ней плелся Мэтт Конолли. Судя по его красным щекам и убийственным взглядам, которые он бросал на Мелиссу, они ехали вместе и по дороге успели пообщаться. Конолли поприветствовал Алека, потом взгляд его упал на Риган, и теперь Конолли следил за ней как завороженный.

— А что тут у вас? — спросил он.

— Сам увидишь, если соизволишь взглянуть на экран компьютера, — буркнул Алек. — Здравствуй, Мелисса.

Она проворчала что-то нечленораздельное, ну да девушка всегда была слабовата по части политеса.

— Это и есть та развалюха, которую я должна разобрать?

— Это единственный компьютер в комнате, — не удержался Конолли. — Неужели у тебя есть сомнения по поводу того, чем бы заняться? Или ты умеешь варить кофе?

— Пошел ты, Конолли…

Алек представил вновь прибывшим хозяйку кабинета. Конолли кивнул и расплылся в улыбке, но Мелисса проигнорировала Риган. Они оба уставились на монитор. Женщина не выказала никаких эмоций, а детектив Конолли заметно побледнел.

— Черт, кому пришло в голову вешать сукина сына, да еще голым, — пробормотал он. — Это чересчур по отношению к выжившим. Того и гляди кошмары будут по ночам сниться.

— А вы правда собираетесь разобрать мой компьютер? — опасливо спросила Риган. — Может, как-то по-другому получится?

Мелисса молча устроилась перед монитором, и вот уже пальцы ее запорхали над клавиатурой.

— Если для дела будет нужно его разобрать — раскручу на винтики. А теперь пойдите и посидите где-нибудь в сторонке, вы мне мешаете.

Риган была шокирована подобной грубостью и бесцеремонностью: в конце концов, это ее компьютер, и никто не имеет права вот так взять и испортить чужое имущество.

— Послушайте, — сказала она. — В этом компьютере находятся результаты всех моих трудов за… не знаю за сколько времени. Все файлы и информация…

— Все в порядке. — Алек вклинился между ней и Мелиссой. — Не волнуйтесь, наш специалист ничего не испортит. Она прекрасно понимает, что не имеет права прикасаться к чему-либо без вашего разрешения, и помнит о последствиях нарушения установленных правил. Не правда ли, Мелисса?

— Пошел бы ты… — начала Мелисса скучным голосом, но потом глаза ее встретили взгляд Бьюкенена, и она осеклась. Мелисса вдруг вспомнила, сколько всего слышала про этого человека. Он крут, и, пожалуй, не стоило лезть на рожон без надобности. Да и глазки у него поблескивают недобро…

— Ты прав, я помню правила, — нехотя выдавила она и тут же поспешила повысить голос: — Если вы соизволите оставить меня в покое, я проберусь через защиту.

— Давайте не будем мешать, — сказал Алек.

Но Риган просто-напросто проигнорировала его попытки увести ее от Мелиссы и компьютера. Она сделала шаг в сторону, чтобы обойти детектива, протянула руку свирепо взирающей на нее женщине. Повторила свое имя. Мелиссе не хотелось знакомиться или разговаривать, но оказалось как-то трудно проигнорировать протянутую для приветствия ладонь. Она оторвалась от клавиш и быстро пожала руку Риган. Алек успел заметить то, на что раньше почему-то не обращал внимания, — ногти специалиста по компьютерам были обкусаны. Нервы, сочувственно подумал он.

— Вроде уже знакомы, — буркнула Мелисса. — Можно мне теперь приступить к работе?

Риган сделала вид, что не слышала вопроса.

— А что вы имели в виду под защитой? — спросила она.

— Тот, кто послал это письмо по е-мэйлу, далеко не дурак. Он разбирается в компьютерах. Он создал специальную защиту, чтобы нельзя было выяснить, откуда отправлена почта. Но я узнаю. Нет такой защиты, которую я не могла бы взломать.

— Даже если у вас под рукой всего лишь «развалина»? — улыбаясь, спросила Риган.

— Помнится, я сказала «развалюха». — Мелисса хмыкнула. — Но могу признать, что погорячилась. Вполне приличный ящик… Несколько устарел, конечно. Надо бы сделать апгрейд.

Алек в немом изумлении слушал разговор: никогда прежде Мелисса не снисходила до болтовни с гражданским лицом. А уж то, что она способна улыбаться и хихикать, ему и в голову не приходило. Однако мисс Риган молодец — она легко прошла сквозь защиту специалиста по компьютерам.

На экране опять возникло фото детектива Суини.

Мелисса ткнула пальцем в монитор и сказала:

— Так они его и нашли.

— Простите? — Риган нахмурилась.

— Я слышала, что его так и нашли, повешенным, в каком-то подвале. Мальчики говорили, картина еще та… так и есть. У Суини было много врагов, — задумчиво продолжала она. — Говорят, он тянул денежки с дилеров. Вы знаете, почему Вам послали эту фотографию?

— Нет, — покачала головой Риган. — Но она ужасна.

— Я видала и похуже, — похвасталась Мелисса.

— Это ты про фото своего бывшего дружка? — спросил Конолли.

— Пошел ты, Конолли…

Риган отошла, чтобы не видеть ужасный снимок, и дрожащим голосом спросила:

— А можно узнать, получил ли еще кто-нибудь такие же фотографии? Илия единственная…

— Я вошла! — рявкнула Мелисса, и в голосе ее звучало нескрываемое торжество.

— Куда вошла-то? — Конолли напряженно вглядывался в мерцающий экран. В этот момент у него в кармане зазвонил сотовый, и он, чертыхнувшись, быстро скрылся за дверью, на ходу доставая трубку.

— Фотографию послали с мобильного, — объявила Мелисса. Она быстро напечатала номер, а Алек опять достал свой растрепанный блокнот.

— Бог мой, — прошептала Риган, вглядываясь в цифры.

— Что такое? — Бьюкенен устремил тяжелый взгляд на побледневшее лицо девушки. — Что с этим номером?

— Ничего. Просто он мой… это номер моего мобильного.

Глава 18

Ее теория трещала по швам. Если Шилдс действительно виновен в смерти Суини, то как у него оказался ее мобильный телефон? Может, она все же ошиблась и доктор тут ни при чем? Риган напряженно думала. А детектив Бьюкенен терпеливо ждал, пока она объяснит ему, каким образом эта фотография могла быть сделана камерой на ее сотовом. Риган этот вопрос тоже интересовал, но ответа пока не находилось.

— Значит, это номер вашего мобильного телефона?

— Да, но… но я совершенно точно ничего подобного не фотографировала.

На пороге кабинета возник Конолли:

— Дело разваливается, и я должен быть в суде через десять минут. Так что я ухожу, и прямо сейчас. Эй, Бьюкенен, если хочешь, я звякну в участок, попрошу прислать кого-нибудь вместо меня.

— Не стоит, — отозвался Алек. — Я справлюсь.

— Кстати, лейтенант мечтает поговорить с тобой с глазу на глаз в кабинете, немедленно как вернешься в участок, — жизнерадостно добавил Конолли.

Эта новость не сильно порадовала Алека. Он молча дождался, пока за детективом закрылась дверь, и повернулся к Риган.

— Расскажите мне про телефон, — сказал он.

Риган решила, что он хочет знать марку и технические характеристики. Она не помнила ни номер модели, ни параметров, которые были написаны в техническом паспорте. Поэтому просто принялась описывать телефон:

— У него имеется встроенная камера и большая телефонная книга. Там у меня много телефонов, как личных, так и деловых. Ну, и электронные адреса, конечно. Его можно подключать сразу к сети.

— А где вы его потеряли? Не помните?

— Нет. — Она печально покачала головой. — Вообще-то я была уверена, что оставила его в машине, но Генри искал тщательно и ничего не нашел. Ума не приложу, что с ним сталось.

Генри услышал разговор и тут же решил вмешаться:

— Точно, так и было. Вы можете спросить у ребят из гаража. Они меня видели, и я говорил им, что ищу. Они даже не удивились… Не обижайтесь, Риган, но ведь вы их постоянно теряете. Видите ли, — он повернулся к Алеку, — телефончик маленький и иногда просто выпадает из сумочки. Однажды я нашел его между сиденьем и обшивкой. Думал, он и в этот раз куда-нибудь завалился. Обыскал все, но безрезультатно. — Он поколебался секунду, потом придвинулся к Риган, словно пытаясь прикрыть ее, и спросил: — У нее ведь не будет неприятностей из-за того, что какой-то ненормальный воспользовался ее телефоном? Вы не собираетесь предъявить ей обвинение или что-то в этом роде?

Алек вздохнул: верность мальчика своему боссу достойна восхищения, но сейчас он просто-напросто мешает вести расследование.

— Последний раз, когда я заглядывал в Уголовный кодекс, потеря телефона не относилась к разряду правонарушений, — пробурчал он. — Скажи-ка, Генри, у тебя что, работы нет?

Обиженный Генри ушел. Когда дверь за ним закрылась, Риган прошептала:

— Он всегда слишком много волнуется. Сейчас еще получше, а уж что было в самом начале работы — страшно вспомнить. Но он все же стал более спокойным и уверенным.

Со стороны компьютера послышалось ворчание. Все невольно взглянули в сторону Мелиссы, но она была поглощена делом и не замечала, что время от времени издает странные звуки. Пальцы ее летали над клавиатурой, глаза не отрывались от монитора.

Голова Генри просунулась в дверь.

— Я могу позвонить в телефонную компанию и сообщить, что телефон потерян. Или заблокировать его.

— Нет. Этого нельзя делать, — решительно сказал Бьюкенен. — Вдруг нам повезет, и он опять использует его для выхода на связь?

— Не станет он его использовать, — сказала вдруг Мелисса. — Он разбирается в компьютерах, а значит, понимает, что ее телефон можно выследить. Это письмо было отправлено пять дней назад, и с тех пор он больше ничего не посылал. — Она вдруг убрала руки с клавиш. — Ну вот, я все переправила на свой компьютер, а также распечатала фото Суини, чтобы забрать его с собой. В дальнейшем все письма, направленные на ее адрес, будут автоматически попадать и ко мне тоже. И так вплоть до особого распоряжения. Думаю, так будет лучше.

Риган стояла у окна и смотрела, как поток машин движется по Мичиган-авеню. Разговора она почти не слышала, лихорадочно пытаясь припомнить, когда же она последний раз пользовалась мобильным. Девушка понимала, что детектив может запросить список входящих и исходящих звонков в телефонной компании. Он наверняка так и сделает, но на это нужно время. Если она вспомнит сейчас, то, возможно, ускорит расследование. Дело осложнялось тем, что с момента операции на колене она не заполняла свой блокнот. Обычно там все было очень четко — даты, время встреч, иногда даже звонков. Но вот именно эти несколько дней после выхода из больницы слились воедино, и она никак не могла разобраться в случившемся. Кроме того, ее мучило постоянно возникающее перед глазами лицо Суини. Никогда Риган не думала, что смерть может быть столь ужасна и столь гротескна.

Погруженная в свои мысли, она не услышала приближения Генри и едва не подпрыгнула, когда он коснулся ее плеча.

— Простите, — прошептал он. — Я не хотел вас пугать. — Молодой человек кинул быстрый взгляд в сторону детектива и убедился, что Бьюкенен занят разговором с Мелиссой. — Я еще раз проверил мой компьютер, — продолжал Генри быстрым шепотом.

— Но зачем?

— Хотел посмотреть, может, мне тоже отправили фото это го убитого полицейского. Думаю, было бы лучше, если бы toi тип послал его на все адреса, какие смог найти в вашем телефоне. Это было бы ужасно, но для вас гораздо лучше. Однако я ничего не нашел в своей почте. Так что, думаю, он отправил фото только вам.

— Я знаю.

— Умный негодяй, да? И сделал все так, словно отправлял почту с моего компьютера.

— Да… я никогда не открыла бы приложение, если бы не твой адрес. Думаю, он прекрасно это понимал и не хотел рисковать, что я удалю информацию прежде, чем увижу…

— Видимо, он чего-то от вас хочет, — прошептал Генри. — Но чего?

Это нам и предстоит выяснить. — Алек уже стоял за спиной молодого человека и расслышал последние слова.

Он шарил по карманам в поисках визитной карточки, которую намеревался вручить Риган. Зазвонил мобильный. Бьюкенен сжал зубы: это третий раз за пятнадцать минут. Звонил дежурный и каждый раз повторял, что детективу надлежит как можно скорее явиться в участок, так как лейтенант желает говорить с ним немедленно. Алек, напротив, не имел ни малейшего желания приближать беседу. Должно быть, Льюис исходит злобой, так как обнаружил, что Алек обратился к вышестоящему начальству напрямую, чтобы сохранить работу тому мальчишке-полицейскому…

— Разве вы не собираетесь ответить на звонок? — с любопытством спросила Риган.

— Придется, — буркнул он. Открыл телефон и, послушав несколько секунд, холодно ответил: — Я приеду, когда закончу с делами.

Он отключился прежде, чем дежурный смог возразить. Наконец в одном из карманов нашлись визитки, и он протянул одну из них Риган Мэдисон, получив взамен благодарную улыбку. Алек вздохнул. Подумать только, какая потрясающая женщина! Невероятно красивая и сексуальная. Неглупая. В другое время и при других обстоятельствах он непременно попытался бы приударить за ней, пригласил бы на свидание… Но сейчас это невозможно. Более неподходящий момент для начала каких-либо отношений трудно придумать. Идет расследование — раз. А во-вторых, он собирается уехать из города. Да, Алек вдруг понял, что он все решил окончательно. Не важно, получит он работу в ФБР или нет, он уедет из Чикаго через месяц-другой. Не имеет смысла затевать что-то и заводить роман с женщиной, если ты уже фактически сидишь на чемоданах. Ну если только женщина согласится на ни к чему не обязывающий секс с малознакомым человеком. Он пробыл с мисс Мэдисон в одной комнате не более получаса, но почему-то твердо знал, что это не ее стиль. Так что не будем и пытаться.

Алек постарался мысленно встряхнуться. Не ко времени такие мысли. И что только на него нашло. Может, не так уж далек от истины братец Дилан, который вечно обзывает его извращенцем?

— Расследованием убийства детектива Суини занимается детектив Уинкотт, — сказал он Риган. — Я ему помогаю, но он возглавляет расследование. Он скоро приедет и обязательно захочет побеседовать с вами. Я прошу вас не покидать отель.

— Я понимаю.

— Ну а если вы что-то вспомните или в голову придут новые мысли… — он кивнул на свою визитку, которую Риган по-прежнему сжимала в руке, — у вас есть мой номер — звоните.

— Вообще-то у меня назначена встреча с физиотерапевтом через час. Он помогает мне делать специальные упражнения после операции на колене… но я могу отменить занятие.

— А-а, я так и подумал, что этот шрам совсем свежий. И когда я встретил вас впервые, его не было. А что случилось с вашим коленом?

Риган искренне удивилась подобной наблюдательности. Да, кожа подле шрама еще была слишком розовой, но ведь сама отметина совсем небольшая. От удивления она выпалила вслух то, что думала:

— Неужели вы правда заметили, что его раньше не было? Вы, должно быть, невероятно внимательны к мелочам.

«Не особо, — подумал Алек. — Просто в тот момент я не мог отказать себе в удовольствии рассмотреть такие прекрасные ноги. И вообще — надо быть евнухом, чтобы их не заметить».

Он неохотно перевел взгляд со шрама — с коленок — на ее лицо и вопросительно приподнял брови.

— Я вывихнула ногу прошлым летом, когда играла в бейсбол, — пояснила Риган.

— Вот как? Вы играете в бейсбол? — Честно сказать, ему трудновато оказалось представить ее на поле да еще с битой. Это слишком жесткий спорт для столь нежной девушки.

— А что в этом такого? Я, само собой, не профессионал, но это был благотворительный матч, и я неплохо справлялась.

— А почему вы решились на операцию только сейчас, если повредили ногу еще в прошлом году?

— О, обычная трусость. Я все тянула и откладывала, не чувствуя себя готовой к операции. Но потом я снова подвернула ногу… Ах! — Она вдруг осеклась и выпалила: — Какая же я идиотка!

— Простите?

— Понимаете, я вспомнила! — Теперь она так торопилась объяснить, что тараторила и была не слишком последовательна: — Я знаю, у кого мой телефон! Ну то есть я почти уверена. Как я не подумала об этом раньше, не понимаю! Я тогда уронила сумочку, все из нее высыпалось, и он, должно быть, потерялся… было темно. Простите, я не всегда такая бестолковая. Так, надо рассказать толком. Там был человек. Он преследовал меня до машины…

— Минутку, — теперь Алек был само внимание, — давайте не спешите и рассказывайте, пожалуйста, с самого начала.

— Да, конечно. Сейчас… Это случилось неделю назад вечером. Была пятница. Теперь я уверена, что именно в тот день я пользовалась телефоном последний раз.

Бьюкенен опять извлек блокнот и теперь усиленно шарил по карманам в поисках ручки.

— А где вы были в ту пятницу? — спросил он.

— На приеме.

— Вы говорите так, словно я должен знать, о каком приеме речь.

— Ой, простите, мне кажется, я рассказывала об этом мероприятии, когда пыталась установить связь между Шилдсом и Суини.

— Расскажите еще раз и поподробнее.

Риган вздохнула. Она корила себя за глупость. Как можно было забыть о том происшествии в парке? Должно быть, это результат стресса, что неудивительно, если учесть, сколько сегодня выпало на ее долю: это ужасное письмо, знакомство со сногсшибательным детективом Бьюкененом, потом строптивая Мелисса и еще детектив Конолли.

Риган собралась с мыслями и внятно рассказала о приеме, который она и подруги посетили тем вечером.

— Софи подписалась на семинар, который длился все выходные… И я совершенно точно говорила вам, что Шилдс проводит в Чикаго два семинара в год.

— А зачем вам вообще понадобилось туда идти?

— После посещения полицейского участка стало очевидно, что детектив Суини не собирается вести расследование. Ну…

— Да?

— И мы решили сделать за него хотя бы часть работы. Алек нахмурился: «Однако».

— И каким же образом вы собирались выполнить работу полицейского детектива?

— Мы решили, что постараемся собрать о докторе Шилдсе как можно больше информации. Надеялись, что нам удастся раздобыть сведения, которые позволят возбудить против него дело. Инициатива принадлежала Софи, а мы с Корди отправились туда в основном в качестве группы поддержки. Если бы нам удалось каким-то образом получить доступ к файлам его компьютера, то, вполне вероятно, мы нашли бы данные о других женщинах, чьи деньги присвоил Шилдс, и тогда…

— Вы знаете, что это незаконно?

— Знаю. В любом случае мы ничего такого не сделали. Это просто был план.

— Мне этот план не нравится, — протянул Алек. Его удивила честность девушки. — Он, мягко говоря, недоделанный.

— Честно сказать, я с вами согласна. Софи ужасно любит придумывать грандиозные планы, но частенько бывает небрежна в деталях. Она верит, что все как-нибудь получится… И самое странное знаете что? Как правило, все получается.

Риган обхватила себя за плечи и принялась мерить шагами комнату, пытаясь припомнить события того вечера как можно четче.

— Мы опоздали, — начала она. — Но так всегда бывает, если мы идем куда-нибудь с Софи. В общем, когда мы приехали, прием уже начался, и Шилдс вовсю вещал о новых возможностях и способностях, которые он готов подарить людям. Он эго-маньяк и, несомненно, мошенник. На меня его речи не произвели особого впечатления, но, судя по реакции людей в зале, многие готовы были видеть в нем чуть ли не пророка… По-моему, он недобрый человек, а потому дела его не могут быть благими… Ну а то упражнение со списком вообще показалось мне каким-то извращением.

— Так что там с телефоном? — напомнил Алек.

— Я помню, что не отключила звонок, хотя нам говорили об этом. И само собой он зазвонил как раз посреди очередной проповеди Шилдса. Я поспешила покинуть зал, потому что боялась, что один из телохранителей просто отберет у меня телефон.

— Там были телохранители?

— Ну да, двое. Шилдс называет их помощниками, но они охранники — это очевидно. Здоровенные такие типы.

— Ясно, — терпеливо сказал Бьюкенен. — И вы предполагаете, что оставили телефон в Лайам-Хаусе?

— Нет-нет. Я прекрасно помню, как убирала его обратно в сумочку. Думаю, он выпал, когда я упала.

— И когда же это случилось? — Алек призвал на помощь все свое терпение.

— Я пошла к машине, — продолжила рассказ Риган. — Шел дождь, и я велела Корди и Софи ждать под козырьком подъезда, пока я подгоню машину. Я бежала по дорожке к тому месту, где оставила машину, и вдруг мне послышалось, что кто-то окликнул меня по имени. Я не была уверена, потому что дул ужасный ветер, и дождь лил как из ведра, и все шумело и ревело… Я обернулась — и там был этот человек. Все случилось ужасно быстро, — сказала Риган задумчиво. Ей вдруг показалось, что тот день был давным-давно, может, год назад. — Я повернулась и подвернула ногу.

— Почему же вы рассказываете мне об этом только теперь? — Он был недоволен и намеренно давал понять это.

— Не знаю… я как-то не связывала тот денье… остальным. Я очень испугалась тогда, и мне повезло, что вообще сумела убежать с больной ногой.

— Он преследовал вас?

— Да. Но вы же не думаете…

— Чего я не думаю?

— А вдруг его нанял Шилдс? Доктор вполне мог нанять человека и приказать ему подкараулить меня, когда я покину прием, и хорошенько напугать. Это ему, кстати, удалось.

— Вы с удивительным упорством стараетесь приписать все происходящее злому умыслу доктора Шилдса.

— Но это единственное разумное объяснение происходящему. Разве не так?

— Не знаю. Мне кажется, у нас пока недостаточно информации для выводов. Но когда я сформулирую свое мнение, я непременно дам вам знать. А теперь как можно подробнее расскажите мне о том, что произошло после того, как вы покинули Лайам-Хаус.

— Но я же уже…

— Повторите еще раз. Пожалуйста.

Риган вздохнула и послушно принялась излагать все еще раз:

— Когда я упала, то все мои вещи вывалились из сумки и разлетелись по земле. Мне показалось, что я собрала все, но на самом деле я была не слишком внимательна. Лил дождь… я просто запихала в сумочку то, что попалось на глаза. Телефон, наверное, остался лежать на дорожке. Единственным моим желанием было добраться до машины и запереть за собой двери. Тот человек кричал мне, чтобы я остановилась… и я видела, что он что-то держит в руках. Но я не стала ждать… с ним что-то было не так, и я спешила укрыться в машине.

— Что было с ним не так?

— Лицо. — Она поежилась. — Мне до сих пор делается нехорошо, когда я вспоминаю, с каким выражением он на меня смотрел. Я позвонила в полицию, а потом мы с девочками доехали до полицейского участка и оставили заявление.

— Это хорошо, тут вы поступили правильно. Теперь подумайте и скажите: что так поразило вас в его лице?

— Злоба. На меня никто прежде не смотрел с такой злобой. А потом случилось что-то совсем странное.

— Да?

— Не знаю, — неуверенно продолжала Риган. — Возможно, это просто мое воображение. Мне было ужасно больно, и я промокла насквозь и когда спряталась наконец в машину, то… я взглянула в его сторону. Он стоял прямо под фонарем и смотрел на меня. Я плакала от боли и страха. Должно быть, он видел это. И тогда выражение его лица изменилось.

— Каким образом?

— Он смотрел по-другому… думаю, он жалел меня.

Глава 19

Алек направлялся в участок и обдумывал предстоящую ему «приятную» беседу с лейтенантом Льюисом, когда его мобильник ожил. Уорд Дейборо, который бог знает как давно соблазнял его перейти на работу в ФБР, торопился поздравить новобранца с принятым решением.

Уорда просто распирало от гордости за себя, любимого, такого целеустремленного и удачливого.

— Я знал! Я с самого начала был уверен, что заполучу тебя. — Его южный акцент делал речь протяжной и торжественной. — Черт, я даже вспомнить не могу, сколько лет назад я начал тебя обхаживать? — Вопрос, по-видимому, был риторическим, потому что Дейборо продолжал говорить без малейшей паузы: — Само собой, тебе придется пройти полный курс переподготовки — все семнадцать недель. Ты знаешь правила: не важно, как долго ты прослужил в другом ведомстве и какой у тебя опыт, — семнадцать недель, несмотря ни на что. Курс, конечно, не сахар. Честно сказать, чертовски тяжелые семнадцать недель тебе предстоят. Но я уверен — ты справишься. Твои предварительные результаты выше всяких похвал, так что ни минуты не сомневаюсь в тебе, хотя там придется попотеть!

— Ты пытаешься меня отговорить?

— Нет, что ты!

— Когда я должен приступить?

— Новый набор начинает тренировки каждые две недели, но я взял на себя смелость и записал тебе на курс через два месяца. То есть ты должен быть на месте ровно через восемь недель, считая с сегодняшнего дня. Я подумал, что тебе не помешает дать немного времени, чтобы разобраться с делами, собрать вещи и все такое… развеяться, в конце концов!

— Ты все сделал правильно, — сказал Алек. — Восемь недель — как раз тот срок, за который я сумею разобраться с делами и попрощаться с Чикаго.

Фраза Дейборо о необходимости собрать вещи вызвала у Бьюкенена нечто вроде угрызений совести. Дело в том, что детектив Бьюкенен, всегда собранный и аккуратный, когда дело касалось расследований, в обычной жизни был ужасно неорганизованным человеком. Должно быть, это врожденный дефект, в который раз привел свое основное оправдание Алек. Даже в детстве его комната всегда выглядела так, словно там только что пронесся ураган. С возрастом он научился справляться с вещами, которые никак не желали соблюдать порядок. Раз в неделю Алек вызывал команду уборщиков, и они приводили его жилище в нормальный вид. С одной из женщин существовала дополнительная договоренность: она покупала все необходимое и следила за тем, чтобы холодильник Алека всегда был полон его любимых продуктов. Стоили подобные услуги недешево, но зато он был избавлен от раздражающих мелочей быта.

Тут Алеку пришло в голову, что милая дама, которая стирает его рубашки и покупает ему зубную пасту, вряд ли сможет отправиться с ним в академию. Да, эти семнадцать недель действительно станут для него серьезным испытанием.

И все же, все же он чувствовал, что принял правильное решение. Пришло время перемен. О да, он будет скучать по Чикаго. Более того, что бы там ни пел Дейборо, Алек прекрасно понимал, что никто не гарантирует ему распределение именно в Бостон. Пусть так, он все равно с радостью примет предстоящие перемены.

Бьюкенен решил, что зайдет в отдел кадров и подаст заявление об уходе до того, как встретится с лейтенантом Льюисом. Менеджер по персоналу — милая женщина в очках с толстенными стеклами — сидела на месте, как, должно быть, все двадцать лет своей службы. Едва опознав Алека, она печально улыбнулась и покачала головой:

— Нет-нет.

— Что «нет»?

— Вы не можете просить о переводе. То есть просить вы, конечно, можете, но из этого все равно ничего не выйдет, так как лейтенант Льюис недвусмысленно дал понять, что желает видеть вас только в своем отделе. Мне жаль, Алек. Все знают, какой он гад, а теперь еще и зуб против вас имеет… но что делать: он старший офицер. А у его жены обширные связи, так что нам не удастся от него избавиться. Ну, если он совершит какую-нибудь совсем уж ужасную глупость, тогда может быть…

— Что поделать. — Алек ободряюще улыбнулся и сказал: — Тогда давайте избавим этот отдел от меня. Хочу подать заявление об уходе. Какие бумаги я должен заполнить?

— Ой, как жаль, что вы уходите… — Глаза дамы за толстыми стеклами очков наполнились слезами. Она извлекла из ящика стола пачку салфеток и торопливо вынула одну. Промокнула глаза. — Это как в той песне Билли Джоэла, помните? О том, что только хорошие парни умирают молодыми.

— Эй, вы что? — Алек вытаращил глаза. Это уж явно перебор. — Я не собираюсь пока умирать!

— Но вы нас покидаете! — Всхлипывая, она достала необходимые документы.

Уволиться оказалось не так-то просто. Сначала ему пришлось заполнять кучу бумаг, а потом состоялся долгий разговор с начальником отдела, который пытался уговорить его остаться. Процедура увольнения, которая, по расчетам Алека, должна была занять пару минут, растянулась больше чем на час.

К тому времени как Бьюкенен добрался до отдела, лейтенант Льюис уже пребывал в состоянии бешенства. Алек видел, что он разговаривает по телефону, но как только лейтенант заметил Бьюкенена, он швырнул трубку и замахал рукой, показывая, что желает видеть своего подчиненного немедленно.

Алек направился к кабинету, и тут в кармане зазвонил мобильный. Вряд ли это дежурный — Алек проходил мимо его стола, поэтому решил ответить на звонок.

Это был Гил, который каким-то совершенно неведомым способом уже все узнал.

— Скажи, что это неправда! — воскликнул он, услышав голос бывшего напарника.

— Как тебе это удается? — с искренним изумлением спросил тот.

— У меня есть источники. Значит, это правда? Ты увольняешься?

— Точно. И сейчас я собираюсь сообщить эту приятную новость лейтенанту Льюису. Перезвоню тебе позже.

Он убрал телефон и вошел в кабинет. Лейтенант опять разговаривал по телефону. Алек видел, что костяшки пальцев, сжимавшие трубку, побелели — должно быть, разговор не из приятных. Он терпеливо ждал, засунув руки в карманы и привалившись к косяку.

— Слушаюсь, сэр, — отчеканил лейтенант и повесил трубку.

— Вы хотели меня видеть? — небрежно поинтересовался Алек.

— Еще как, черт бы тебя побрал! И ты прекрасно об этом знаешь! Дежурный чуть телефон не оборвал, названивая вашему величеству. И я жду уже целый час, пока ты соизволишь явиться!

Он уставился на Алека тяжелым взглядом, но на того это не произвело ровно никакого впечатления. Он спокойно смотрел в налитые кровью глаза Льюиса. Тот сообразил, что так просто напугать подчиненного не получится, и рявкнул:

— Ты уволился!

— Да.

— И даже не посчитал нужным поставить в известность меня! Своего непосредственного начальника! — Вена на лбу лейтенанта стала лиловой и теперь пульсировала в такт его воплям. — Я должен узнавать об этом от начальника отделения! Ты что себе позволяешь?

Вена пульсировала все быстрее, а лицо лейтенанта Льюиса приобрело багровый оттенок. «А вот интересно, если его сейчас удар хватит, что тогда, — размышлял Алек. — Предполагается, что в случае остановки дыхания нужно делать искусственное дыхание. М-да, это дилемма. Дать поганцу помереть или осквернить свое естество, реанимируя этого негодяя, да еще рот в рот? Бр-р». Он раздумывал над непростой проблемой выбора, пока лейтенант отводил душу, осыпая его угрозами и проклятиями.

— Ты выставил мня дураком, — неистовствовал он. — Эммет недоволен мной.

Эммет — начальник отделения — имел все основания быть недовольным лейтенантом Льюисом, и, честно сказать, увольнение одного из лучших детективов не повысило престиж лейтенанта в глазах начальства.

— Я не знал, что вам сказать, — буркнул Алек. Черта с два он станет извиняться, что выставил этого типа придурком перед начальством. Не дождется.

До Бьюкенена вдруг дошло, что еще несколько недель он должен будет лицезреть лейтенанта, брызжущего слюной от ярости. Алека замутило. Что такое с этим человеком, удивлялся он. Ведет себя как полный урод. Лицо лейтенанта покрывал ровный загар, совершенно неизменный в любое время года, и сотрудники упражнялись в остроумии, пытаясь решить, сколько именно времени он проводит в солярии и от чего он это время отрывает. Лично Алек склонялся к предположению, что Льюис там спит. На загорелом лице лейтенанта выделялись неправдоподобно белые и ровные зубы — еще один предмет обсуждения всех досужих сплетников. Периодически в отделе вспыхивали дискуссии на тему: сколько, черт возьми, может стоить такая голливудская улыбка? С точки зрения многих, это вложение средств не приносило начальнику нужных дивидендов: белые зубы не делали его улыбку приветливой или приятной — скорее, она напоминала оскал хищника, который тщательно следит за своими орудиями труда.

— В заявлении я указал, что ухожу через три недели, — спокойно сказал Алек. — Но если вы хотите, чтобы я сдал дела сейчас, — ради Бога.

— Ты меня подставил!

— Каким же образом?

— Эммет велел мне уговорить тебя остаться. Похоже, он думает, что ты весьма ценный кадр. Лично я его мнения по этому вопросу не разделяю.

— Я принял окончательное решение.

— Знаешь, в чем твоя проблема, Бьюкенен? — Льюис оперся на стол ладонями и подался вперед. — Ты не умеешь работать в команде.

«Если ты возглавляешь эту команду, да еще с целью продвижения и рекламы себя, любимого, то я точно там не игрок», — подумал Алек, но вслух повторил самым скучным голосом:

— Так мне остаться еще на три недели, или вы хотите, чтобы я ушел сейчас? Мне все равно.

— Никаких сейчас. — Лейтенант плюхнулся на стул и принялся с деловым видом перебирать документы на столе. — Ты остаешься на три недели. А пока принеси мне свои дела. Я распределю их между верными мне детективами.

Алека распирало от желания поинтересоваться, где он таких найдет, но не было смысла связываться и хамить. Льюис и так постарается максимально испортить ему жизнь, к чему обострять и без того непростую ситуацию.

— Следующие три недели ты проведешь за своим письменным столом, — сказал Льюис. — Будешь отвечать за телефонные звонки, помогая Уинкотту.

— Что это за работа такая: «отвечать за телефонные звонки»?

— Это значит, что ты будешь звонить тому, кому прикажет Уинкотт. И ждать, может, кто-то позвонит ему. Не отходя от своего стола.

Алек повернулся к двери. Его снедало желание набить морду этому загорелому и белозубому поганцу.

— У тебя уже есть место на примете? — спросил Льюис.

— Да.

— В Чикаго?

— Нет.

Он не стал ничего объяснять, а Льюис больше ничего не спросил. Тогда Алек пошел к своему столу и принялся разбирать бумаги. В комнате показался Уинкотт. Они с Алеком вместе учились в полицейской академии и с тех пор находились в дружеских отношениях, хоть им и не приходилось пока работать вместе. Раньше бывало, что Уинкотт мог перепить его. Алек всегда был высокого мнения о талантах этого человека.

Когда коллега подошел поближе, Бьюкенен выпалил то, что подумал:

— Черт, ты паршиво выглядишь.

Уинкотт был всего на пару лет старше, но сейчас походил на доходягу: мешки под глазами и глубокие складки у рта. У него был вид человека, которого пытают бессонницей.

Он отмахнулся, не желая говорить на личные темы, и Алек спросил:

— Ты получил мое сообщение о фотографии, которая пришла по электронной почте для Риган Мэдисон?

— Получил и готов обсудить это буквально через минуту. Но для начала скажи: правду говорят, что ты уходишь из отдела?

— Да. Я собирался тебе рассказать, но, думаю, Гил меня опередил.

Уинкотт присел на край стола и негромко сказал:

— Я тебя понимаю, дружище. — Он бросил короткий взгляд в сторону кабинета лейтенанта Льюиса. — Если бы у меня был хоть какой-то запасной аэродром, я бы тут тоже не стал задерживаться.

— Я давно хотел что-то изменить в своей жизни. Время пришло, понимаешь? — Алек уже порядком утомился повторять эти слова, но сознавал, что должен будет озвучивать их не раз в течение следующих трех недель.

— Пришло, значит, — задумчиво переспросил Уинкотт. — И куда же ты собрался за переменами?

— Поближе к Бостону. Я скучаю без своих. Коллега оглянулся и, понизив голос, сказал:

— Ходят упорные слухи, что тебя переманило ФБР. Алек улыбнулся, но ничего не ответил. Уинкотт кивнул и продолжал:

— Надеюсь, ты сумеешь выкроить время и пообедать с нами? Сьюзан расстроится, когда узнает, что ты уезжаешь. Хочешь — верь, хочешь — не верь, Бьюкенен, но моя жена явно неравнодушна к тебе.

— О? А она выкрикивает мое имя, когда вы занимаетесь сексом?

— Честно тебе сказать — не знаю. У нас уже сто лет не было этого самого секса. Когда бы я ни залез в постель, там всегда оказывается по меньшей мере один ребенок. А младшая просыпается каждые два часа, так что я могу думать только о сне и ни о чем другом. Сон — вот величайшее благо. Пока, к сожалению, недостижимое.

— Слышу речи женатого человека. Уинкотт ухмыльнулся, потом стал серьезным:

— Теперь давай о Суини. Его смерти желало столько народу, что я не буду терять времени, перечисляя всех. Но проверять их все равно придется. Плохо то, что мы никак не можем найти его бумажник. Кстати, прикинь, оказалось, что Суини вел дневник.

— Никогда б не подумал. — Алек был искренне удивлен. — Это такая вещь… женственная.

Уинкотт рассмеялся и сразу стал выглядеть моложе.

— Это не такой дневник, — пояснил он. — Придурок записывал данные на людей, которых он собирался шантажировать. Вот тебе крест, не вру! И знаешь, там были не только сутенеры и наркоторговцы. Угадай кто?

— Не знаю.

— Льюис, — прошептал детектив.

— Врешь! — Алек чуть не свалился со стула, на котором качался по своей всегдашней привычке.

— Клянусь! Суини собирался сделать парочку компрометирующих фото и послать их его жене.

— Какие фото?

— Льюис и его подружка.

— Обалдеть! — Алек качал головой, не в силах переварить услышанное.

— Чего уж тут, — пожал плечами Уинкотт. — Все мы мечтаем, чтобы этот крикун куда-нибудь делся. Видать, Суини не был исключением.

— Я не о том. Меня поразило, что в этом городе нашлись целых две женщины, которые согласились спать с нашим лейтенантом.

— М-да. Одна из них сложена как Эмпайр-Стейт-билдинг, зато у нее есть куча денег, и поэтому он на ней женился. А у второй денег, конечно, нет, но, как говорят, масса других и весьма выдающихся — в буквальном смысле слова — достоинств.

— А кто еще был в его дневнике?

Уинкотт рассказал ему о записях, которые касались людей, с которых Суини уже собирал дань.

— Он вел даже расчеты: сколько получил, что потратил, что отложил. Каким идиотом надо быть, чтобы записывать подобные вещи?

— Должно быть, он думал, что его никогда не поймают.

— Наверное. Как видишь, у нас нет недостатка в подозреваемых. Мы прорабатываем каждого. Пока самым перспективным выглядит один из наркодилеров. Похоже, он не желал больше платить и, как мне представляется, вполне мог избавиться от шантажиста. Сокращение накладных расходов, так сказать.

— А как в эту картинку вписывается Риган Мэдисон?

— Не знаю пока. Я даже не успел с ней поговорить. Никак не мог уйти из того чертова подвала. Кстати, мы нашли ее мобильный.

— Да? И где? — Алек выпрямился и стал слушать внимательно.

— В кустах позади дома Суини… если эту помойку можно назвать домом. Эксперты обещали проверить то, что осталось от телефона, на отпечатки пальцев, но я не слишком надеюсь на удачу. В подвале мы не нашли ничего, только пальцы самого Суини. Ушлый тип попался — все вытер. Кроме того, он должен быть очень силен физически: поднять Суини и подвесить — это надо быть чертовски крепким парнем. Кстати, я уже получил заключение врачей: Суини был мертв до того, как его раздели и повесили.

— А причина смерти?

— Асфиксия. И тогда возникает вопрос: какого черта убийце понадобилось тратить силы и время на раздевание трупа и подвешивание его к этой балке. Брэдшоу, — так звали его напарника, — думает, что это выпендреж. Чтобы усилить драматический эффект.

— А ты как думаешь?

— Вполне возможно, что он пытался поразить воображение придуманной подружки. Такое бывает.

— И в роли этой воображаемой подружки мы имеем Риган Мэдисон?

— Я слышал, она хороша.

Алек промолчал, а Уинкотт сделал вид, что не заметил сдержанности друга.

— Мы уже не раз имели дело с подобными психами, — продолжал он. — Брэдшоу думает, что он мог увидеть ее где-нибудь и свихнуться. Появилось что-то вроде навязчивой идеи. Он хочет обсудить это с Мартином. — Так звали полицейского психолога.

— Дельная мысль, — кивнул Алек. Потом он рассказал Уинкотту о беседе с Риган и о том случае подле Лайам-Хауса. — Она уверена, что потеряла телефон именно тогда, при падении. — Закончил он подозрениями мисс Мэдисон о возможной причастности доктора Шилдса к убийству Суини.

— Так, это надо переварить. — Уинкотт хмурился, обдумывая новую информацию. — Значит, этот тип находит ее телефон, видит там встроенную камеру и решает немножко поразвлечься. В телефонной памяти есть ее е-мэйл. Ему надо только сделать пару снимков и нажать на кнопку.

— Но почему именно Суини? Я не вижу никаких разумных объяснений.

— Ну да, я тоже. К тому же это не похоже на почерк наркодилера. Тот просто убил бы шантажиста. — Он покачал головой. — Пока картинка не складывается. Бессмысленные факты, и все.

— А что там с телефоном, я прослушал? Почему ты не надеешься, что ребята снимут с него пальцы?

— Он разбил его еще там, в подвале. Парни из лаборатории нашли отдельные фрагменты.

— Ясно… и никаких отпечатков?

— Абсолютно. Это дело еще помотает нам нервы. Поэтому я рад, что ты в нашей команде. Побегать предстоит много. Для начала нам предстоит проверить окружение Риган Мэдисон, раз фотография с места убийства была отправлена именно ей. Вдруг это месть отвергнутого любовника или уволенного служащего. Я рад, что ты с нами… а кроме того, это будет приятно — командовать тобой, бранить за скверно выполненную работу, ну и все такое. Жду не дождусь поиграть в лейтенанта Льюиса.

— Ишь ты, какой быстрый. Боюсь, тебя ждет разочарование.

— А что такое? Черт, — Уинкотт встал, — лейтенант машет мне. Надо двигать.

— Он как раз собирается рассказать тебе, что мне разрешено заниматься одни видом деятельности — отвечать на телефонные звонки. И все.

— Уинкотт! — Лейтенант не поленился открыть дверь, и теперь его было трудно игнорировать — Я хочу поговорить с вами.

— Проклятие, — прошипел тот.

— Мне жаль, — сказал Алек.

Друг кивнул и, тихонько ругаясь, двинулся в сторону кабинета.

Глава 20

— Ты опять в деле. — Льюис показался на пороге и рявкнул: — Бьюкенен, ты слышал, что я сказал? Ты опять в деле!

— В каком именно? — Алек даже не потрудился встать. Просто сидел и смотрел на загорелого дуболома, который шествовал к нему.

— Я только что разговаривал по телефону с суперинтендантом полиции, — раздуваясь от гордости, сообщил лейтенант. — Мне позвонил сам суперинтендант, — повторил он, не углядев на лице Бьюкенена должного почтения и восхищения.

— И что? — равнодушно спросил Алек.

— Ты знал, кто такая Риган Мэдисон, когда допрашивал ее?

Алек мрачно воззрился на начальство. «Черт бы тебя побрал», — думал он. Настроение его не располагало к играм, так как последние пару часов он рисовал чертиков в блокноте и следил за стрелкой часов. Прошло всего ничего, как Льюис забрал дела, а он чувствовал, что скука поглощает его, сводит с ума. Бьюкенен представил, что это будет повторяться каждый день: нужно приходить в участок к восьми утра и проводить там в ничегонеделании девять часов. И все это под пристальным и злорадным оком лейтенанта. Алек вдруг понял, что может не выдержать этой пытки. Льюис нашел для него самое страшное наказание — три недели сводящей с ума скуки. Если есть хоть какая-то возможность избежать этого, стоит попробовать.

— Так ты знал, кто такая Риган Мэдисон?

— Нет. А кто она?

— Она Гамильтон. — Лейтенант почти промурлыкал имя. — Риган Мэдисон Гамильтон.

— И что с того?

Льюис оперся ладонями на стол Алека и наклонился к нему:

— Ее семья владеет сетью шикарных отелей. Гамильтоны принадлежат к высшему обществу Чикаго. Они избранные. Эта женщина, Бьюкенен, из семьи, которой вот уже черт знает сколько лет принадлежит огромное состояние.

— И что?

— Этого не было в твоем рапорте — я специально проверил еще раз. Ты должен был упомянуть о том, к какой семье принадлежит женщина. Почему ты этого не сделал?

Бьюкенен пожал плечами, не собираясь отвечать на дурацкий вопрос.

— Так что вы имели в виду, когда говорили, что я в деле? — спросил он.

— У этой самой Риган есть братья.

— Да, я знаю.

— Три брата, — продолжал Льюис, не слушая детектива. — Старший только что звонил лично суперинтенданту. Похоже, наш начальник хорошо знаком с Мэдисонами. Они принадлежат к одному клубу. Загородному клубу «Клермонт», — уточнил он. — Мы с женой уже пять лет мечтаем быть принятыми в члены этого клуба для избранных.

— И что? — Алек никак не мог дождаться, чтобы лейтенант перешел к сути.

— Эйден, старший брат Риган, — очень влиятельный человек.

«Господи, да что на него нашло, — с тоской думал детектив. — Стоит тут и пускает слюни по поводу чужого богатства».

— Он озабочен безопасностью своей сестры.

— А я тут при чем? Это дело ведет Уинкотт. Пусть он и разбирается с братцем.

— У Уинкотта и так дел по горло. Кроме того, Риган Мэдисон не подозреваемая…

— Это вам Уинкотт сказал?

— Это я тебе говорю! — рявкнул лейтенант.

Алек не стал спорить. Он решил просто ждать. Рано или поздно, Льюис доберется до сути. А пока можно и подождать. Делать все равно нечего, только чертиков рисовать: в блокноте еще оставалось несколько чистых листов. Действительно, разве не это важное дело оставил ему лейтенант? А теперь он стоит тут, положил свои потные ладони на блокнот, гад такой, и портит самых смешных чертенят.

— Я хочу, чтобы ты присматривал за этой девицей, пока Уинкотт не поймает убийцу Суини.

От неожиданности ручка выпала из пальцев Бьюкенена.

— Вы что, хотите, чтобы я ее охранял? — не веря своим ушам прошипел он. — Я вам не какой-нибудь телохранитель!

— Теперь ты телохранитель, ты меня понял, Бьюкенен? И я могу пояснить, почему я выбрал именно тебя.

— Должно быть, вы знали, что мне это не понравится.

— Это тоже. — Льюис ухмыльнулся. — Ты извращенец, Бьюкенен, поэтому у тебя нюх на всяких уродов.

— Так мило с вашей стороны заметить это, — буркнул Алек, который не собирался реагировать на оскорбление.

— Ты будешь рядом с этой Риган Мэдисон круглосуточно — днем и ночью, ты понял меня?

Он о чем, интересно, заботится больше: о поисках убийцы или о том, чтобы богатая дамочка спала спокойно?

— Если у ее семьи полно денег, почему они не могут нанять ей телохранителя?

— Они могут, — отозвался Льюис. — И уверен, они наймут и не одного, а целый полк охранников.

Алек смотрел в стол. Этот поганец со вставными зубами еще и плюется, когда рычит. Нет, надо выбираться отсюда любой ценой. За убийство лейтенанта ему дадут больше, чем три недели.

— Я хочу, чтобы мой человек все время был рядом с сестрой Эйдена Мэдисона и чтобы ее семья была довольна нашей работой, — подытожил лейтенант.

Потом он повернулся и пошел к себе, не дожидаясь ответа. На пороге кабинета обернулся и опять рявкнул:

— Бьюкенен!

Алек не стал отвечать.

— Это дело — мой пропуск в загородный клуб «Клермонт». Не вздумай все испортить.

— М-м.

— Ты должен проследить, чтобы девицу Мэдисон не убили!

Глава 21

Дождь все шел и шел, и потому команда уборщиков никак не могла толком привести в порядок парк. Наконец очередь дошла и до огромной кучи веток и кустов, которая возвышалась на целых пять футов. Трое мужчин, одетых в черные резиновые сапоги и прорезиненные желтые куртки, привезли с собой тачки и принялись убирать ветви. Через несколько минут все трое были покрыты грязью и глиной, так что уже и не различить было ни ярких курток, ни блестящих сапог. Один из уборщиков, Верной, швырнул очередной сук в тачку и твердо пообещал себе, что после этой ходки сделает перерыв и выкурит как минимум две сигареты.

И тут раздался крик. Верной обернулся и увидел, что самый младший из них, Сэмми, визжит, как девчонка, и дрожащим пальцем указывает на что-то, лежащее на земле. Первым около него оказался Гарри — третий рабочий. Гарри носил бифокальные очки с толстыми стеклами. Сейчас они были весьма основательно заляпаны грязью, и все же что-то он разглядел, ибо его крик слился с визгом Сэмми.

— Да что с вами такое? — рявкнул Верной, приближаясь к товарищам. И тут он увидел, что из земли торчит палец. Не веря своим глазам он присел на корточки и пригляделся получше: сомнений не осталось, это точно большой палец ноги со следами красного лака. От неожиданности и отвращения Верной плюхнулся в грязь. С трудом поднявшись на ноги, он крикнул: — Ничего не трогать! Теперь это место преступления, и полиция будет не в восторге, если мы тут что-нибудь испортим.

— Откуда ты знаешь, что это место преступления? — спросил Гарри, не в силах оторвать взгляд от пальца.

— Да ведь там внизу должно быть тело, ты, недоумок! А значит, здесь было совершено преступление. Ты что, телик никогда не смотришь? Там полиция первым делом натягивает вокруг места преступления такую желтую ленту, чтобы никто ничего не трогал… Сэмми, ради Бога, прекрати орать!

Сэмми вынул из кармана влажный платок и принялся утирать глаза:

— А разве мы не можем сами что-то сделать? Попытаться помочь ей?

— Ей уже никто ничем не поможет. — Верной печально качал головой.

— А вдруг это не настоящий палец? — сказал Гарри.

— Как это — не настоящий?

— Ну, есть же такие игрушки, пластиковые и резиновые. Может, это кто-то из студентов решил поприкалываться над нами.

Верной наклонился и еще раз осмотрел находку.

— Нет, это не пластмасса, иначе он бы блестел, — решительно заявил он. — И я вижу следы разложения. Только живое тело портится так быстро; резина сохранилась бы лучше. — Услышав звук, который произвел Сэмми, Верной недовольно сказал: — Ну-ка отойди. Полиция не будет в восторге, если ты заблюешь им все место преступления. И дыши глубже — тебе станет легче.

— А ты уверен, что там есть тело? — не сдавался Гарри.

— Не знаю и выяснять не собираюсь. Ты что, предлагаешь его подергать? Пусть полиция разбирается. Чем задавать дурацкие вопросы, сбегай к телефону и вызови полицию. А мы с Сэмми тут побудем.

— А нельзя по мобильному? Мне кажется, так будет быстрее.

— С ума сойти. Похоже, у любого скунса на территории Соединенных Штатов теперь есть мобильник.

— Про скунсов не знаю, а у меня есть. Год назад купил. Гарри расстегнул карман, извлек ярко-красный телефончик и набрал 911.

Глава 22

Риган даже в голову не приходило, что такое возможно. Детектив Бьюкенен просто вошел в ее кабинет и объявил, что в течение трех ближайших недель — или пока убийцу Суини не поймают — он будет ее телохранителем. Выглядел он как всегда: немного растрепанным и чертовски сексуальным. И все же Риган такая перспектива показалась ужасной. Как это так — целый день за ней тенью будет следовать чужой человек… Однако детективу явно было глубоко безразлично, что она чувствует или думает по этому поводу.

— Разве вы не должны вести расследование и искать убийцу? — спросила девушка.

— Его ищет детектив Уинкотт, — отозвался Алек. — А меня прикрепили к вам.

Риган расстроилась. Наличие телохранителя подтвердило обоснованность ее смутных страхов. Кроме того, она все утро безрезультатно набирала номер Корди и ужасно беспокоилась за подруг.

— Я помню, что вы говорили мне о детективе, который возглавляет расследование. Но я пока с ним не разговаривала… А вы… вы ведь были здесь совсем недавно. Честно сказать, с того момента, как вы ушли, у меня не было ни одной свободной минутки. От всего, что случилось, голова идет кругом. Я хочу побыстрее закончить дела и…

— Посидеть и подумать?

— Да.

— Нет проблем.

Он снял галстук, сунул его в карман пиджака. Пиджак повесил на спинку стула и решительно направился к дивану.

— А что случится через три недели? — спросила Риган, наблюдая, как он устраивается на диване и закатывает рукава рубашки.

— А?

— Вы сказали, что будете моим телохранителем три недели. А что случится потом?

— Я решил сменить работу и уехать из Чикаго. Срок наступит как раз через три недели. Но вы не волнуйтесь: если к тому моменту дело не будет закрыто, вам дадут другого охранника. А пока за вами буду присматривать я.

— А кто принял это решение?

— Это важно?

— Важно.

— Хорошо.

— Что хорошо? Кто принял это решение? — Риган решила настоять на своем.

— Лейтенант Льюис.

— А меня никто не хочет спросить, что я думаю по этому поводу? Или у меня вообще нет права голоса в этом деле?

— Честно говоря, нет у вас права голоса. — Он улыбнулся, чтобы смягчить окончательность ответа, и взял со столика свежий номер «Форбс». — Нравится вам или нет, но я останусь тут.

Риган не могла представить себе, что сможет работать, если этот человек будет все время находиться рядом. Как прикажете сосредоточиться, если в комнате постоянно находится чужой и чертовски привлекательный мужчина. Она не успела придумать, что бы такое ему возразить, как телефон на столе зазвонил. Одновременно послышался звонок мобильного из кармана пиджака, и Алек полез за трубкой.

Риган ответила на звонок и тут же поморщилась. Это оказался Питер Моррис — человек, которому отказали в получении гранта. Он был ужасно рад, что может наконец поговорить с ней, а не с помощником.

— Это просто здорово — говорить лично с вами, особенно после того, как я столько раз общался с вашим туповатым ассистентом. Только представьте, он меня попросту отфутболивал. Но я знаю, что вы не виноваты в том, что выплаты фанта были задержаны, и я не сержусь на вас. Думаю, произошла какая-то путаница, да? Видите ли, — продолжал он, прежде чем Риган успела вставить хоть слово, — моя работа очень важна, мне нужны деньги, и в прошлом году мне дали четко понять, что если я удовлетворяю условиям получения гранта, то выплаты возобновляются автоматически каждый год. Так что я все еще в списках. Знаете, я могу подъехать прямо сегодня вечером. Вы как раз успеете выписать чек.

— Вы неверно оцениваете ситуацию, мистер Моррис. Информация, которую получают все претенденты, предельно ясна. Не существует автоматического возобновления выплат. Каждый год мы заново оцениваем результаты работы, и должна сказать, что в вашем случае именно я настояла на отмене гранта.

Человек на другом конце несколько растерял свою жизнерадостность, но все еще отказывался поверить в поражение:

— Этого не может быть. Вы должны понимать, насколько важна моя работа. Вы не можете мне отказать!

— Мистер Моррис… Но он не слушал:

— Я знаю, что вы собираетесь сказать дальше. Ваш ассистент уже сто раз повторил мне, что я могу вновь подать заявку на грант в будущем году. Но общественному центру нужны деньги именно сейчас! Сейчас, а не когда-нибудь потом. Это просто нечестно — взять и все отобрать… Поэтому, я уверен, что вы все же выпишете чек…

Риган решила, что разговор пора заканчивать:

— Вынуждена повторить, что выплаты в этом году прекращены и возобновление их невозможно. Скажу вам больше — не стоит тратить свое и мое время, заполняя заявку на грант в следующем году.

Она услышала, как он задохнулся то ли от возмущения, то ли от разочарования, и быстро повесила трубку. Подняла глаза и наткнулась на вопросительный взгляд детектива.

— Генри был прав, — вздохнула Риган. — Этот человек категорически не желает воспринимать отказ.

Она передала свой разговор с Моррисом, и Алек сказал:

— Я сообщу Уинкотту об этом человеке и посоветую присмотреть за ним.

Быокенен встал, потянулся и надел пиджак.

— Вы уходите? — спросила Риган.

— Да, и вы тоже. — Он улыбнулся. — Вас ждет полицейский художник. Будем надеяться, что вы найдете с ним общий язык и сможете составить портрет, имеющий сходство с человеком, который вас преследовал.

— Хорошо.

— Неужели вы не станете спорить или хотя бы возражать?

— Конечно, нет, я же понимаю, как это важно.

Риган подхватила сумочку, и они с детективом были уже у двери, когда включился факс.

— Вы ждете важное письмо и хотите задержаться, или оставим это до нашего возвращения? — спросил Бьюкенен.

— Не думаю, что это действительно важно, — сказала Риган, но тем не менее она уже шла к столу. — Знаете, в наши дни мало кто пользуется факсом, все больше электронной почтой.

Она нерешительно взглянула на детектива, чтобы проверить, не раздражает ли его задержка. Но Алек застегивал верхнюю пуговицу на рубашке и являл собой образец олимпийского спокойствия.

— Давайте все же подождем, — сказала Риган. — Вдруг это что-то нужное. Верхний лист уже прошел.

— О'кей. — Бьюкенен шарил по карманам в поисках галстука.

— Он на полу около дивана.

— Кто?

— Ваш галстук. Выпал из кармана на пол.

— Спасибо.

Риган повернулась к столу. Первый лист прошел. Графа отправитель была пуста, но в следующей строчке темнели слова. Она взяла лист и не веря своим глазам поднесла его к свету. Холод побежал по спине, подбираясь к сердцу, — на бумаге четко выделялись слова: «Список тех, кого ты хочешь убить».

— Я хочу? Список… Господи помилуй!

И только тут она поняла, что происходит. Убийство детектива Суини обрело смысл. И от этого Риган стало страшно — так страшно, словно она оказалась вдруг на месте судьи, который выносит смертный приговор, не будучи уверенным в виновности подозреваемого. Она сделала шаг от стола и покачнулась. Отчаянно зажмурилась и затрясла головой, повторяя:

— Этого не может быть! Нет, нет… так не должно быть… Алек услышал панику в ее голосе и тут же оказался рядом.

Вынул листок бумаги из ослабевших пальцев, и вдруг факс заработал снова. Тем временем Бьюкенен прочел вслух то, что было написано под заголовком:

— «Прости, не могу приписать себе честь исполнения этого желания. Я опоздал. Она попала в морг прежде, чем я сумел до нее добраться, — сердечный приступ. Но я все же взял на себя смелость вычеркнуть ее из твоего списка».

Едва закончив, Алек бросился звонить Уинкотту. Единственной возможной зацепкой оказался номер отправителя. Вся остальная информация была заблокирована.

— Я понял, и мы уже начали действовать, — отозвался Уинкотт. — Увидимся в участке.

Алек услышал, как он начал отдавать распоряжения, и повесил трубку.

Потом повернулся к Риган и резко спросил:

— Что это за список такой, и почему я о нем ничего не знаю? Но Риган не отвечала. Она ломала пальцы, с ужасом глядя на то, что появляется из факса. Это опять была фотография: мертвая женщина лежит на металлическом столе. Лицо ее было пепельно-серым, но удивительно спокойным.

Расширенными от ужаса глазами Риган всматривалась в это лицо, лихорадочно пытаясь вспомнить, где она видела эту женщину прежде.

— Этого не может быть…

— Расскажите мне. — Алек стоял рядом, ожидая, пока она придет в себя настолько, что сможет говорить.

— Я знаю ее… Она работает продавщицей в магазине Дикерсона на Мичиган-авеню. Я заходила туда пару недель назад, чтобы купить лосьон для тела.

Риган вдруг почувствовала, что ноги не держат ее. Колени буквально превратились в желе. Она схватилась за край стола и сделала несколько глубоких вздохов. Голова кружилась, и разум отказывался воспринимать происходящее.

— У нее был бейджик с именем… как же… мисс Пэтси, да.

— Вы запомнили ее имя?

— Она была груба, так груба со мной, что я растерялась. Может, у нее выдался тяжелый день и нельзя было так сурово судить ее… а теперь она умерла.

— Вам плохо? — Бьюкенен с тревогой смотрел на Риган. Цвет ее лица и то, как судорожно она глотала воздух, заставили его подумать о подходящей посуде.

— Вас тошнит?

— Нет. Мне плохо, потому что это я во всем виновата.

— Глупости. Вы не можете быть виноваты. К тому же если тот маньяк написал правду, женщина умерла от сердечного приступа.

Но Риган не слушала его. В голове билась одна мысль: «Что я наделала! Что я наделала!!!»

— Риган?

— Вы же прочли записку! Если бы она не умерла от сердца, он убил бы ее. Он ведь за этим и искал ее!

— Как бы то ни было, вы ее не убивали.

Теперь ее лицо из бледного сделалось серым. Даже губы потеряли всякий цвет. Опасаясь, что девушка может потерять сознание и упасть, Алек подошел поближе. «Если что — успею поймать, чтобы хоть не разбилась», — думал он, внимательно наблюдая за Риган.

— Я вписала ее имя в список, — прошептали бескровные губы.

— Что вы сделали? — Он решил, что ослышался.

— Список жертв… тех, кого я хотела убить. Я сама его написала.

Глава 23

Риган Мэдисон вынуждена была признать, что детектив Бьюкенен действительно крутой парень. И прекрасно умеет скрывать свои мысли и чувства. Она не заметила бы, что взгляд его стал чуть тверже и холоднее, если бы не смотрела в момент признания прямо ему в глаза. Однако девушка не сомневалась, что с этой минуты является подозреваемым номер один для полиции в целом и для детектива Бьюкенена в частности. «Странно, что он тут же не надел на меня наручники и не зачитал права», — отстраненно подумала она.

Впрочем, даже если бы это случилось, Риган не удалось бы испугаться и расстроиться еще больше. Ее тревога и страх достигли максимума, и она никак не могла собраться с мыслями и заставить себя рассуждать здраво. Единственное, о чем она смогла подумать, — скоро ли вернется Генри? Тогда она написала бы ему записку, поручив связаться с Сэмом Болдуином, одним из трех юристов, которые работали исключительно на семью Мэдисон и занимались как отелями, так и личными проблемами семейства. Бедненький Генри, он будет шокирован, узнав, что ей понадобились услуги адвоката. Спенсер даже придумал шутку по поводу того, что трое адвокатов — это личная гвардия Уокера. Так уж получалось, что Уокер — самый беспокойный и бесшабашный — чаще всего нуждался в услугах защитников. А теперь, кто бы мог подумать, адвокат понадобился Риган Мэдисон. У Сэма и остальных будет шок, думала она, следуя за детективом в его машину. По дороге в участок Риган пыталась объяснить ему суть упражнения, которое доктор Шилдс придумал для своих студентов.

Объяснения получались сбивчивыми, потому что у Риган то и дело перехватывало дыхание от страха. И нужно сказать, что сейчас она боялась не того сумасшедшего, что писал ей записки и присылал страшные снимки, а того, что сидел рядом и крутил руль так, словно он был на дороге в гордом одиночестве. Когда Алек очередной раз на повороте обошел пару машин и на полной скорости чуть не вылетел на тротуар, Риган решила, что ее долг сказать этому детективу, что он водит как полный псих.

— Вы шутите? — Он позабыл про дорогу и уставился на нее. — Вы же сестра Уокера Мэдисона. Вот кто единственный настоящий псих среди водителей.

Некоторое время он рулил молча, обдумывая услышанное про экзерсисы доктора Шилдса. Потом спросил:

— А что вы имели в виду, когда сказали, что один из телохранителей по-прежнему наблюдал за вами. Вы сделали что-то, привлекшее его внимание, и с тех пор он не спускал с вас глаз?

— Нет. — Она покачала головой. — Просто с того момента, как я вошла в зал, он уставился и больше уже не спускал с меня глаз. Это-то и было самым странным. Я ровным счетом ничего такого не делала. Вела себя как все.

Алек промолчал. Лично ему поведение охранника отнюдь не казалось странным. Риган Мэдисон чертовски красивая женщина, и даже он сам все время вынужден напоминать себе, что не стоит откровенно пялиться на нее. Должно быть, охранник не смог совладать со своими мужскими инстинктами и таращился на красотку.

— Я могу доказать, что все это так и было, — сказала Риган.

— Что именно вы собираетесь доказывать?

— Что я это не выдумала… ну, это упражнение доктора Шилдса. У Софи в сумочке был диктофон, и она сидела очень близко, так что запись получилась довольно приличная. Можете послушать.

— Я так и сделаю.

— Сначала я вообще не собиралась делать это дурацкое упражнение, но потом Шилдс сказал, что, когда время, отведенное на составление списка закончится, он пройдет по рядам и проверит, всели написали имена. И тогда я решила, что он сам напросился. Вопрос был поставлен так: «Есть ли рядом с вами люди, без которых наш мир стал бы лучше?» Ну, я и решила, что он сам относится к данной категории.

— И вы его тоже вписали в список?

— Да.

— Сколько всего имен вы написали?

— Шесть… нет, пять.

— Вы уверены?

— Да-да, пять. — Господи, кажется, она не успела дописать последнее?

— Хорошо. Итак, это были: Шилдс, детектив Суини, та женщина из магазина… мисс Пэтси. Кто еще?

— Телохранители.

— Ага.

— Обычно я не бываю такой кровожадной.

— Я так и подумал. — Он ухмыльнулся.

— Боже, мне кажется, тот прием был лет сто назад… потом столько всего случилось… операция и вообще. А тот список…

— Да, что с ним?

— Я должна была бросить его в огонь, как сделали все остальные, но мой телефон зазвонил, и мне пришлось выйти, а когда я вернулась, это упражнение уже закончилось, и Шилдс перешел к другому. Корди назвала его следующий тренинг практикумом самолюбования.

— А в чем он заключался?

— Не знаю, я уже не слушала. Я пошла за машиной. На парковке за мной погнался тот человек, я упала и выронила свои вещи. Там, на земле, остался не только телефон, но и папка с бумагами… и со списком.

— Расскажите мне подробно, что именно было в той папке. Риган уставилась перед собой, пытаясь вспомнить. Так, нужно представить себе: вот она держит на коленях ярко-синюю папку, открывает ее…

— Там был блокнот, в котором я писала список… данные о Шилдсе… фотографии. На одной из них я писала, что мне нужно сделать. Вроде памятки… по работе.

— Вам придется припомнить эти заметки во всех подробностях и изложить это письменно для детектива Уинкотта.

— Но зачем?

— Эти записи остались в папке, которая попала в руки сумасшедшего. Мы должны знать, что именно там было.

Риган отнюдь не была уверена, что сможет припомнить точно, что именно писала на той фотографии. Остаток пути прошел в молчании, пока она раздумывала об этом.

Бьюкенен припарковал машину возле участка, открыл Риган дверь и, когда они переходили дорогу, держал ее за руку.

— Сегодняшний день будет долгим и нелегким, — мягко сказал он. — Все, что вы рассказали мне, вам придется повторить детективу Уинкотту.

И не один раз, добавил он про себя. Уинкотт обожает задавать один и тот же вопрос по три раза.

— А вы что будете делать? — спросила она робко.

— Я займусь текучкой — телефонные звонки и бумаги. Когда вы закончите, Уинкотт даст мне знать.

— Мне не нужен телохранитель.

— Вы не правы. Сейчас охрана вам нужна, я уверен в этом.

— Тогда я могу нанять…

— Послушайте, от вас тут ничего не зависит. Я останусь рядом независимо от того, сколько еще человек вы наймете на службу. Это решение зависит не от вас и не от меня.

Риган поняла, что спорить бессмысленно, и замолчала. Она выглядела удрученной, и Алек, бросив взгляд на ее расстроенное личико, сказал:

— Не расстраивайтесь так, Могло быть и хуже.

— Как это?

— Вы могли написать не пять, а десять имен. Или пятнадцать. А сколько написала ваша подруга Корди?

— Семь.

— Вот видите. — Они уже поднялись на второй этаж. — Ваша подруга оказалась более кровожадной. Так что не стоит убиваться. Вы лучше…

— Все это было бы хорошо, если бы не одна деталь. Она написала имена семи гномов, которые дружили с Белоснежкой, помните?

— Вы шутите? — Он расхохотался. — А что она имеет против семи гномов?

— Да ничего, наверное. — На ее губах промелькнуло подобие бледной улыбки.

— Это впечатляет, — протянул детектив, открывая одну из многочисленных дверей и пропуская Риган вперед.

— Что именно? Что у моих подруг хватило ума написать вымышленные имена, а у меня нет?

— Нет, я имел в виду гномов. Неужели Корди вот так сразу вспомнила имена всех семерых? Я могу назвать только четырех: Соня, Молчун, Весельчак и Шипучка.

— Шипучка — это напиток, а не гномик.

— Да? А, тогда я, наверное, имел в виду Шнапса.

— Опять не попал. — Она улыбнулась и спросила: — Вы пытаетесь меня развеселить, да?

— Ну, может, немножко.

— Почему?

— Потому что у вас такой вид, словно я веду вас на расстрел. Знаете, мы тут уже с месяц как ввели мораторий на это дело — шумно, грязно, знаете ли. Так что мне хотелось бы, чтобы вы чуть-чуть взбодрились. Кроме того, как я уже сказал, вам понадобятся силы, ибо этот день будет долгим.

Когда он открыл очередную дверь, за которой оказался точно такой же коридор, Риган вздохнула. Это не полицейский участок, а лабиринт какой-то. Надо было принести с собой хлеб и кидать крошки на пол, как делал Мальчик-с-пальчик. Иначе ей никогда отсюда не выбраться.

— А куда мы идем? — неуверенно спросила она.

— В кафетерии. Я сказал Уинкотту, что мы его там подождем.

— А как же художник?

— Это будет номер два в вашей повестке дня.

Наконец они вошли в комнату, которая и называлась кафетерием. Риган с интересом огляделась. Она ожидала чего-то в духе многочисленных телевизионных фильмов из жизни полицейских: решетки на окнах и облезлые стены. Но комната оказалась просторной, чистой и явно недавно отремонтированной.

Алек отодвинул стул, и девушка села. Он вдохнул запах ее духов и с удовольствием подумал, что пахнет она чудесно.

— Принести вам что-нибудь?

— Воды, пожалуйста.

В помещении все еще чувствовался легкий запах краски. Стены выкрашены в довольно яркий — может, чуточку слишком яркий — бирюзовый цвет. Два больших стола и стулья выглядели абсолютно новыми. Алек заметил, с каким выражением Риган смотрит на стену.

— Хочется темные очки надеть, да? — хмыкнул он.

— А кто выбирал цвет?

— Не знаю. Никто не признается.

В углу стоял новенький холодильник, за стеклянной дверцей виднелись банки и бутылки с прохладительными напитками. Алек принес девушке воду и сел напротив. Подвинул к ней блокнот и ручку, лежавшие на столе.

— Вы можете начать прямо сейчас. Напишите имена, которые были в вашем списке жертв.

Список жертв. Сердце Риган опять сжалось от ужаса. Боже, как она оказалась замешанной в такую страшную историю. Она быстро написала имена. Телохранителей обозначила как А и Б, так как не знала настоящих фамилий. Потом подвинула блокнот Алеку.

Он взглянул на список и, двигая блокнот обратно, сказал:

— Хорошо, а теперь воспроизведите записи, которые вы делали для себя, пока Шилдс говорил. Помните, ваши деловые заметки.

Риган вздохнула. Легче сказать, чем сделать. Она попыталась сконцентрироваться и вспомнить, что же занимало ее мысли в тот день. Так, Эмили Милан. Точно, она собиралась выяснить отношения с помощницей Эйдена. Что же еще? Ах да, Питер Моррис. Как можно было забыть. Она хотела поговорить о нем с кем-нибудь из службы безопасности. Что еще? Или кто-то еще? Успела ли она записать что-нибудь, помимо этого?

Не замечая, она постукивала туфелькой по линолеуму. Стук становился все чаще и чаще, и Бьюкенен сказал:

— Не нужно нервничать.

— Ничего я не нервничаю. — Это была неправда, и он это понял.

Потом Риган сообразила, что движения выдают ее, и усилием воли заставила себя остановиться.

— Может, я и правда немного волнуюсь, — сказала она, виновато улыбнувшись, и протянула ему блокнот с записями.

Он быстро пробежал строчки глазами, но ничего не сказал. Девушка изо всех сил пыталась вспомнить, что еще она писала на листках из синей папки. Вдруг она забыла кого-то из списка? Нет, не может быть. Помнится, имя Эмили напрашивалось туда, но она просто не успела сделать запись.

Риган подняла глаза и взглянула на сидящего напротив детектива. Какой все же интересный мужчина. Загадочный и полный противоречий. С одной стороны, его галстук повязан не слишком ровно, пиджак хорошего качества, но изрядно помят, а мужественный подбородок порядком оброс. А с другой стороны, у этого человека безупречные манеры, прекрасное чувство юмора и он явно получил очень приличное образование — все это как-то не очень согласовывалось в ее понимании с буднями полицейской работы. А уж когда он смотрит на тебя и улыбается, невозможно не почувствовать его притягательность, некий мужской магнетизм.

«Так, что-то я отвлеклась», — сказала себе Риган. Но сил возвращаться к мыслям о списке не было, и она сказала:

— А я видела вас в кабинете лейтенанта Льюиса в тот день, когда приходила сюда поговорить с лейтенантом Суини.

— Я тоже вас видел.

— Правда? — Она искренне удивилась.

— Угу.

— Я заметила, что лейтенант… он кричал на другого офицера. Сказать точнее, орал. Честно говоря, я никогда прежде не видела, чтобы человек так себя вел… В смысле, чтобы кто-то так разговаривал с подчиненным. И мне ужасно не понравилась манера общения вашего лейтенанта.

— Он хотел уволить офицера.

— А вы его защищали.

— Как вы догадались? — Алек улыбнулся.

— Не знаю. Просто видно было, что вы спорите с лейтенантом, хоть я и не могла слышать слова. В отличие от вашего начальника вы голос не повышали. Мне было неприятно, потому что показалось, что он… лейтенант Льюис… унижал того офицера.

— Нет, — покачал головой Бьюкенен. — Он пытался, но у него не вышло. Офицер знал, что ни в чем не виноват, поэтому держался молодцом… Как получилось, что мы с вами об этом вообще заговорили?

— Я… — Риган отвела глаза, — я хотела и лейтенанта Льюиса вписать в список.

— Но вы этого не сделали? — Он изо всех сил старался сдержать смех.

— Нет. Честно сказать, я просто не успела. Зазвонил мой мобильный, и я быстро вышла из зала. Но если бы меня не прервали… я наверняка вписала бы его. Просто подумала, что вам нужно об этом знать.

— На вашем месте я бы не стал рассказывать об этом детективу Уинкотту.

— Но почему?

— Это жестоко. Показать человеку, что его ожидало, подать надежду — и тут же все отобрать.

— Но я не написала имя!

— Это я и имел в виду, когда сказал, что вы отберете у детектива надежду на лучшее.

Глава 24

Наконец Риган рискнула задать вопрос, который давно вертелся на языке:

— А почему вы уезжаете из Чикаго?

— Это долгая история.

— А куда?

— Обратно в Бостон. Я вообще-то оттуда родом.

— У нас там есть отель…

— Я знаю.

Он не стал ничего объяснять, а Риган не решилась расспрашивать. Дверь открылась, и они оба повернулись на звук. Вошел детектив Джон Уинкотт и немедленно уронил какие-то бумаги. Наклонился, чтобы их поднять. На самой макушке заблестела круглая и недвусмысленная лысина. Напарник Уинкотта не уставал повторять во всеуслышание, что Уинкотт очень болезненно относится к своей лысине; именно поэтому все, кому не лень, дразнили его постоянно. Ему даже придумали новое прозвище — Отец Тук, намекая на монаха с тонзурой, персонажа легенд о Робин Гуде. Спасало Уинкотта только его исключительное чувство юмора.

Риган решила, что он похож на бухгалтера. Возможно, ассоциация была навеяна замученным видом детектива и кипой документов. Сверху лежала тетрадь, похожая на гроссбух, из нее в разные стороны торчали листочки и закладки. Потом она заметила наплечную кобуру и со вздохом напомнила себе, что это не бухгалтер и он пришел допрашивать ее, Риган. Девушка подумала, что на самом деле этот полицейский очень даже симпатичный, только невероятно усталый: круги под глазами и землистый цвет лица старили его на несколько лет.

— Простите, что заставил вас ждать, — начал детектив. Алек представил его девушке. А потом сочувственно заметил:

— Ты выглядишь еле живым.

— Да? — деланно удивился тот. — Должно быть, это потому, что я пропустил свой сеанс в СПА.

— Прости. — Бьюкенен хмыкнул. — Я не спросил: как малыш?

— У нашей младшенькой режутся зубы, — устало пояснил Уинкотт для Риган. — Ей это не слишком нравится. А потому мы с женой уже забыли, когда нормально спали в последний раз.

— Я слышал, иногда виски неплохо помогает, — заметил Алек.

— Пробовал, но у меня потом такое похмелье с утра…

— Я имел в виду, для ребенка. Говорят, надо немножко виски втереть в десны. Это вроде как обезболивает.

— Никогда не слышал, — с сомнением протянул Джон. — А если ей понравится? Привыкнет и станет требовать увеличить дозу! Ты хочешь, чтобы я начал спаивать своего ребенка? Нет уж.

— Как знаешь. — Алек встал. — Я сказал мисс Мэдисон, что ты хороший детектив. Не подведи меня, а то она подумает, что я болтун.

— Разве ты не хочешь присутствовать при нашей беседе?

— У меня дела. Но если понадоблюсь, я буду на своем месте. Все в порядке? — спросил он Риган.

«Какой он милый, — подумала она. — И похоже, действительно волнуется за меня».

— Все нормально, — бодро отозвалась она.

Алек закрыл за собой дверь кафетерия, повернулся и оказался нос к носу с Лайлом Брэдшоу, напарником Уинкотта. Тот, как обычно, выглядел настоящим джентльменом: изящный узел на строгом полосатом галстуке, отглаженный костюм, свежая сорочка, ботинки словно только что из магазина, причем явно недешевого. Алек вздохнул: он вдруг показался себе замызганным и неуклюжим.

— Она там? — Брэдшоу с вожделением взирал на дверь. Поздороваться он забыл.

— Да, — буркнул Бьюкенен. — С Джоном.

— Он уже пускает слюни?

— С чего это?

— Говорят, она настоящая красотка.

— И кто же это говорит?

— Да все. С того момента как вы вошли в здание, никто ни о чем другом и думать не может. Парни сказали, у нее премилое личико и совершенно потрясающее тело.

Алек сам был удивлен злости, которая вдруг поднялась изнутри жарко волной.

— Она не твоего поля ягодка, — сказал он сквозь зубы. Брэдшоу имел в участке репутацию дамского угодника. Он недавно развелся, но, как и до этого печального события, не испытывал недостатка в женском внимании. Он всегда был одет с иголочки, а также внимателен и любезен с дамами, и они платили ему искренней привязанностью. Алек считал его заносчивым и занудным сукиным сыном, но не мог не признать, что Лайл неплохой детектив.

Брэдшоу поправил и без того безупречный узел галстука и потянулся к ручке двери.

— Эй, Брэдшоу, — окликнул его Бьюкенен.

— Да?

Алек замялся. Вообще-то он собирался сказать коллеге, чтобы он не вздумал положить глаз на Риган Мэдисон, потому что… не важно почему, но вовремя одумался.

— Полегче с девушкой, она напугана, — сказал он наконец.

Вернувшись в комнату, где сидели детективы, Алек с легким чувством недоумения уставился на свой стол. Поверхность была девственно чиста. Пытаясь задеть его побольнее, лейтенант Льюис не только распределил дела детектива Бьюкенена между его коллегами, но и приказал забрать у него компьютер. Было бы смешно, если бы не было так глупо, подумал Алек. Устроившись за столом, он достал мобильник и принялся звонить брату Нику.

— Похоже, я теперь в одной тарелке с вами, — сказал он.

— О, ты имеешь в виду ФБР?

— Ты ведь уже в курсе?

— Честно сказать, да. Уорд позвонил мне сразу же, как стало известно о твоем зачислении в академию. Твои результаты поразили многих.

— Неужели я справился лучше тебя?

— Даже если допустить абсурдную мысль, что такое возможно, я все равно никогда в этом не признаюсь.

— Я так и думал. Слушай, ты не мог бы рассказать все Тео?

— Он уже знает — Уорд позвонил всем, чтобы похвастаться своими и твоими успехами. Что ты решил насчет дома? Лоран каждый выходной проводит в разъездах в компании с риелтором. Она хочет еще одного ребенка, и городская квартира кажется ей не только маленькой, но еще и грязной; слишком много машин, шумно и все такое. Но для холостяка она просто идеальна.

Алек улыбался, слушая брата. Нику сказочно повезло. Он нашел себе идеальную жену — настоящая вторая половинка, к которой хочется возвращаться после работы. Она не только красавица и умница, но и очень светлый и легкий человек, и Ник в ее обществе быстро восстанавливался. Алек знал, как тяжко приходится брату на работе: он и его напарник Ной Клейборн подключались к расследованию, если у обычных детективов не получалось отыскать пропавшего ребенка. Это была тяжелая, выматывающая душу работа.

— Я беру твою квартиру, — сказал Алек. — Даже если меня распределят не в Бостон…

— Уорд говорит, это решено.

— Да он что угодно готов был пообещать, лишь бы я контракт подписал. Не Уорд же принимает решения… Но я что хотел сказать: я куплю квартиру в любом случае. Это хорошее вложение денег.

— Подожди-ка, у меня тут еще один разговор. Это Ной, и он звонит из Далласа. Мы там заканчиваем дело.

— И как?

— На этот раз все хорошо.

— Слава Богу.

Тут Ной подключился к разговору братьев и принялся поздравлять Алека с поступлением на службу в ФБР.

— Само собой в академии тебе придется несладко, но ты справишься, я уверен. Когда ты уезжаешь из Чикаго?

— Пробуду тут еще недели три-четыре, дела. Кстати, если тебе нужны билеты на чемпионат, ты должен сказать заранее. Тогда Гил достанет приличные места.

Тут вмешался Ник с напоминанием о том, что их сестра Джордан собиралась приехать в Чикаго.

— Я помню, но она все время откладывает. У меня сейчас новая работенка, которая держит меня на привязи практически круглосуточно и займет скорее всего как раз три недели, так что если Джордан потянет еще немного, то ей придется начать осмотр Чикаго с упаковки моих вещей.

— А что за работа?

— Не хочу говорить.

— Так плохо?

Один из молодых детективов положил на стол Бьюкенена папку и собрался отойти. Алек сделал знак, чтобы он задержался, и поторопился закончить разговор. Сунул телефон в карман и подозрительно воззрился на папку:

— И что это?

— Бумаги, которые надо заполнить. Шеф прислал.

— Ты шутишь.

— Нет, сэр.

— Да я уже заполнил чертову… много бумаг.

— Вы заполнили часть документов, сэр, но далеко не все. Кстати, это нужно сдать сегодня.

— У меня такое впечатление, что выбраться из этого заведения гораздо труднее, чем попасть сюда, — буркнул Алек.

— Именно так говорят те ребята, что сидят внизу в камерах, — без улыбки подтвердил полицейский и ушел.

Алек вздохнул и, понимая, что это неизбежно, открыл папку и начал заполнять первую форму. На невыносимо скучную писанину ушел час. Впрочем, один из детективов развлекал его и всех остальных коллег, зачитывая вслух выдержки из дневника Суини — фотокопия этого документа стала своего рода бестселлером в управлении. Захлопнув папку с чувством глубокого удовлетворения, Алек поднял взгляд и увидел Брэдшоу, который подавал ему знаки с другого конца коридора. Захватив папку с документами, чтобы занести в отдел кадров, Бьюкенен подошел к детективу.

— Вы закончили с Риган Мэдисон?

— Пока да. Уинкотт повел ее наверх, к своему любимому художнику.

— Надеюсь, это займет не слишком много времени. Брэдшоу насмешливо приподнял брови:

— Ты, видать, незнаком с Тони. Он будет держать ее до тех пор, пока она не скажет, что у них получился именно тот парень. И мой тебе совет: не отходи далеко от девицы. Мне только что звонил помощник лейтенанта Льюиса — этот подхалим — и сообщил, что сюда едут адвокат семьи Мэдисон и брат девушки.

— Она не является подозреваемой. Или вы забыли это объяснить?

— Само собой, мы все ей объяснили, причем два раза. Честно сказать, я едва удержался от того, чтобы не пригласить ее на свидание.

— Господи, Брэдшоу, нельзя бросаться на все, что движется. Старайся не забывать о работе.

— Это трудновато, когда такая красотка рядом, — хмыкнул тот.

— А кто вызвал брата и адвоката?

— Не знаю. Но они собирались пообщаться с лейтенантом Льюисом.

Они оба повернулись и уставились на кабинет начальника. Видно было, как тот торопливо прибирает захламленный стол.

— Смотри-ка, он прихорашивается. Не иначе ждет гостей, — сказал Алек насмешливо.

— Он ждет очень важных гостей. Не забывай, у Мэдисонов есть деньги, и очень большие деньги.

Деньги. Только это волнует лейтенанта, и в этом его проблема. Или, если угодно, причина его профнепригодности. Алек обдумывал печальную тему, пока носил бумаги в отдел кадров. На обратном пути он встретил Мелиссу и поздоровался. Она что-то буркнула в ответ. Но потом окликнула его:

— Эй, Бьюкенен.

— Да?

— Скажи Риган, что когда я работала со старой рухлядью, которую она называет компьютером, то сняла его с поводка. А обратно посадить забыла.

— Я ни слова не понял.

— К ней в сети была подцеплена парочка других пользователей.

— Мелисса, я тебя прошу, скажи попроще.

— Ты что, совсем ничего не знаешь о компьютерах? — Мелисса смотрела на него с жалостью, словно он был неполноценным.

— Ты знаешь намного больше — это очевидно. Поэтому просто скажи, что происходит, но так, чтобы я понял.

— Ну ладно… есть пара других компьютеров, с которых можно читать электронные письма, приходящие на адрес Риган. В этом отеле все компы связаны в единую сеть. Вот представь себе, что электронная почта Риган — это… э-э… это такой мячик. Когда она получает электронное послание, мячик подпрыгивает и ударяется еще о несколько адресов. Во-первых, то же письмо сразу же получает и Генри. Это, я полагаю, было задумано с самого начала в целях экономии времени. Ты следишь за моей мыслью?

— Да. — Алек собрал все свое терпение, словно разговаривал с ребенком. — Кто же другие люди, читающие ее письма… получающие мячик?

— Это кто-то в рамках той же сети. То есть человек, находящийся в отеле.

— А ты можешь выяснить, какой именно компьютер получил почту Риган?

— Да выяснила уже! Номер не помню, но он в одном из кабинетов, которые принадлежат ее братьям. Опять не помню которому. Вообще-то я все написала в отчете, так что спроси у Уинкотта.

— Пришли мне, пожалуйста, копию, — сказал Алек и, прежде чем Мелисса успела уйти, опять спросил: — А могла Риган не знать, что кто-то читает ее почту?

— Могла и не знать. — Мелисса пожала плечами.

Алек дошел до конца коридора и сквозь стеклянные двери увидел Риган. Она сидела за компьютером, рядом маячила фигура полицейского художника. Должно быть, девушка почувствовала его взгляд, потому что обернулась. Увидела Бьюкенена и улыбнулась. Он улыбнулся в ответ.

Тони — художник — нетерпеливо похлопал ее по плечу, и Риган неохотно вернулась к экрану компьютера. Она порядком устала. Тони оказался ужасным занудой. Впрочем, сначала он даже понравился девушке. Пару месяцев назад она была в «Комеди-клаб», и один из тамошних комиков оказался ужасно похож на полицейского художника. Некоторое время Риган подсознательно ждала, что Тони расскажет что-нибудь смешное или хотя бы улыбнется. Но тот отнесся к девушке как к инструменту. Он с самого начала предупредил ее, что по натуре своей является перфекционистом и они должны будут добиться максимального сходства. Задача представлялась Риган несложной. До начала разговора она была абсолютно уверена, что прекрасно помнит лицо того человека. Но теперь, по прошествии некоторого времени и в ходе общения с Тони, выяснилось, что все не так просто, как казалось вначале: она закрывала глаза и пыталась представить себе нападавшего. Оказалось ужасно трудно вспомнить — а главное рассказать, — какой именно формы был его нос или глаза.

Когда они закончили, Риган подумала было, что все получилось хорошо — человек на картинке весьма похож на того, что преследовал ее ночью на парковке у Лайам-Хауса. Но Тони покачал головой, несколькими движениями компьютерной мышки убрал усы и бороду, и на Риган взглянуло совершенно незнакомое лицо. Она не могла с уверенностью сказать, был ли этот новый человек похож на ее преследователя.

Алек ждал возле кабинета художника. Наконец Риган вышла и, неуверенно улыбаясь, протянула ему лист бумаги с портретом.

— Тони думает, что борода, очки и волосы могут быть фальшивыми. — Она подала детективу второй листок. — И на самом деле этот человек может выглядеть таким образом.

— Он кажется вам знакомым? — спросил Алек. Риган пожала плечами.

— Слишком уж обыкновенный какой-то, — пробормотала она.

— Да, точно. — Бьюкенен кивнул. — Человеку с такой внешностью очень просто затеряться в толпе. И если это тот самый су… — он хотел сказать «сукин сын», но вовремя поймал себя за язык, — сумасшедший, которого мы ищем, то его внешность нисколько не облегчает нашу работу.

— Наверное. — Риган вздохнула и покачала головой. — Только вот он был очень большой — почти такой же высокий, как вы, — и накачанный. Мне кажется, одно это должно как-то выделять его из толпы. Впрочем, не знаю… Если это тот самый человек, что преследовал меня и украл телефон, то он же убил детектива Суини… — У нее не хватило сил продолжить, и Риган прошептала: — Думаю, детективы Уинкотт и Брэдшоу закончили допрос на сегодня, так что я могу вернуться к себе. Если вам или кому-то другому понадобится поговорить со мной еще раз — позвоните или заглядывайте.

— Ну-ну. — Она не успела сделать и шага, как Алек заступил ей дорогу. — Так не пойдет, и вы сами это знаете. Мы уже все обсудили, но я могу повторить еще разок: я прикреплен к вам в целях охраны. Мы хотим быть уверены в вашей безопасности, понимаете? Поэтому, куда бы вы ни шли, я иду с вами.

Риган нахмурилась и скрестила руки на груди. День сегодня выдался долгий и трудный, и она начала терять терпение:

— А я вам уже объяснила, что если мне понадобится телохранитель, я его найму.

К ее удивлению, этот невозможный человек не рассердился, а улыбнулся. Что и говорить, улыбка у него чертовски привлекательная. Он немного придвинулся к ней, и Риган пришлось поднять голову вверх, чтобы смотреть в глаза детективу Бьюкенену. Это отвлекало, а по телу вдруг забегали совершенно неуместные мурашки.

— Мы собираемся спорить? — вкрадчиво спросил он.

— Что, если так?

— Вам не выиграть этот спор.

— Почему это? Потому что у вас есть пистолет? Он молча кивнул.

— И потому что вы больше и выше? Снова молчаливый кивок.

— И сильнее?

Он улыбнулся. Надо запретить полицейским улыбаться так… обезоруживающе.

— А вы заметили, что я не сказала — умнее? — Риган не собиралась так просто сдаваться, но детектив покачал головой и сказал:

— Мы все равно вынуждены будем задержаться здесь.

— Почему это?

— В кабинете лейтенанта Льюиса находятся детективы Уинкотт и Брэдшоу, а также ваш брат и адвокат. Все они хотят с вами поговорить. Так что прошу вас, пойдемте.

— А кто из братьев приехал? — Риган постаралась сохранить нейтральный тон и не показать, насколько она недовольна вмешательством семьи.

— Не знаю. — Он с любопытством взглянул на нее. — Это важно?

— Да. Надеюсь, это не Эйден. — Она действительно хотела надеяться, что в кабинете лейтенанта ее ждет Спенсер. С ним намного проще иметь дело. Вдруг он уже вернулся в город? Это было бы чудо, но вдруг… — Идемте же. — Риган попыталась обойти детектива. — Нас ждут.

Бьюкенен не торопился освобождать проход. Вместо этого он прислонился к стене и спросил:

— Что это с вами?

Он вел себя как старый друг, который почувствовал, что ей плохо, и которому так хочется все рассказать… Девушка вздохнула и прошептала:

— Если бы я не написала тот ужасный список…

— Вы никого не убили, правильно?

— Нуда, но…

— Это была часть упражнения, которое выполняли множество людей.

— Ну и что? Я… я, Риган Мэдисон, составила список людей, которых хотела бы… Хотела, чтобы они исчезли с лица земли.

— Все присутствовавшие на приеме писали такие списки, — твердо повторил он. — Вы просто не успели сжечь свой. Случайность, не более того. — Он отступил в сторону, освобождая дорогу, и задумчиво сказал: — Я хотел бы побеседовать с этим вашим доктором Шилдсом. Похоже, интересный тип. Что-то вроде заклинателя змей.

— Насчет заклинателя не знаю, а на змею он похож, это точно, — вздохнула Риган. Она пошла вперед и через несколько шагов с досадой воскликнула: — Господи, как бы я хотела ничего про него не слышать и никогда его не видеть!

— А что не так с братцем Эйденом?

— Все с ним нормально. — Она нахмурилась; вопрос рассердил ее и вызвал к жизни родственные чувства. — Он прекрасный человек и заботливый брат.

— У-у! — Непохоже, чтобы детектив поверил.

— Ну, он немного… чопорный, вот и все.

Алек не стал продолжать расспросы, и они в молчании добрались до кабинета лейтенанта Льюиса. Бьюкенен даже не стал спрашивать, кто из двоих незнакомых мужчин брат Риган, — сходство оказалось вполне очевидно. Ее брат был намного выше и шире в плечах, но цвет глаз, волос и фамильные черты делали их очень похожими. Эйден — а судя по выражению лица это оказался именно Эйден — был облачен в безупречно скроенный и совершенно неброский темный костюм. Алек проницательно решил, что на шелковой подкладке этого костюма должно быть имя какого-нибудь известного и безумно дорогого кутюрье. Он видел такой костюмчик у братца Тео. Точно, это либо Кельвин Кляйн, либо Армани.

Второй незнакомый мужчина был небольшого роста и весьма большой толщины. Он также мог похвастаться шикарным костюмом. А еще его лицо покрывали морщины, из которых поблескивали весьма проницательные глаза. Алек решил, что это адвокат семьи.

Детективы Уинкотт и Брэдшоу стояли у окна и выглядели как чучела в кабинете таксидермиста. Оба явно умирали от скуки.

Алек внимательно наблюдал за Эйденом и заметил, что тот облегченно перевел дыхание, когда увидел сестру целой и невредимой. Лицо Эйдена осталось бесстрастным, но взгляд потеплел и смягчился. Каким бы занудой он ни был, решил Алек, , сестру он любит, это несомненно.

Глава 25

Сэм Болдуин, адвокат семьи Мэдисон, захлопнул записную книжку и встал, увидев входящую Риган.

— Вы не являетесь подозреваемой, — сказал он ей вместо приветствия.

— Нет-нет. Ни в коем случае, — подхватил лейтенант Льюис. Он поднялся и протянул руку.

Риган ответила на пожатие, преодолевая внутреннее сопротивление — этот человек был ей крайне неприятен. Но лейтенант, удерживая ее ладонь в своей, представился и продолжал отеческим тоном:

— Должно быть, сегодняшний день явился для вас ужасным испытанием.

Она молча пыталась выдернуть руку из его лапы. Тем временем Сэм кивнул ей и вышел, бросив на прощание:

— Я вернусь самое позднее через час, Эйден.

— Риган? — позвал брат.

— Со мной все в порядке. — Она освободилась наконец от лейтенанта и подошла к Эйдену. Поскольку лейтенант Льюис не подумал представить Алека, она сама познакомила их.

Глядя на брата и детектива Бьюкенена, Риган с удовольствием подумала, что оба они красивы — сдержанно, по-мужски. Ладно сложенные тела, высокий рост. Только Эйден более худой. И еще он выглядит усталым и обеспокоенным.

— Лейтенант сказал, что вы будете охранять мою сестру до тех пор, пока полиция не поймает человека, который отправил ей те фотографии, — сказал Эйден, пожимая руку детективу.

— Так и есть, — отозвался Льюис, прежде чем Алек успел открыть рот.

— Скажите, лейтенант, кто именно будет работать над этим делом? — подал голос Уинкотт, очнувшись от состояния, близкого к летаргии. — Пока это Бьюкенен, я и Брэдшоу. Как насчет Конолли?

— Конолли тоже в команде, — ответил лейтенант, усаживаясь за стол и уставившись на Уинкотта суровым взором. — Вы получите помощь, но на Бьюкенена можете не рассчитывать. Вы меня поняли? Его обязанности ограничиваются охраной. Он будет телохранителем мисс Мэдисон, и только.

Риган повернулась к брату и спросила шепотом, так чтобы не слышал лейтенант:

— Тебя Сэм вызвал, да? Ты поэтому приехал? Уинкотт и Брэдшоу были заняты, торгуясь с лейтенантом, чтобы получить как можно больше людей для работы над делом, но Алек, глядя в сторону, прислушивался к разговору брата и сестры.

— Генри позвонил Сэму и сказал, что тебя повезли в полицию. Он же рассказал ему о тех посланиях, что ты получила по электронной почте и по факсу. Я видел фотографии.

— Да?

— Когда я приехал, на моем столе уже лежали копии. Увидев… это, я немедленно позвонил Сэму. Но никто из нас не знал о списке жертв, пока полиция не рассказала. Я не могу понять, Риган, как ты могла сделать это! О чем ты только думала?

— Ты винишь меня? — Она не верила своим ушам.

— А что, разве не ты написала этот ужасный список? Бог мой, Риган, как тебе могло такое в голову прийти?

Девушка молчала. Она знала, что объяснять бесполезно: если брат счел ее виновной, она таковой и останется, несмотря ни на что. Поэтому она просто спросила:

— Но откуда ты мог получить фотографии? Генри не стал бы их тебе показывать, а тем более оставлять на твоем столе, не посоветовавшись со мной.

— Не знаю. Я решил, что это сделал твой помощник. Но даже если нет — так ли уж это важно.

Риган была уверена, что это очень важный момент, но сейчас было не время спорить.

— Я прошу тебя ничего не говорить Спенсеру и Уокеру о случившемся, — прошептала она. — Не хочу, чтобы они волновались.

— Слишком поздно. Кто-то отправил им копии фотографий по электронной почте.

— Фотографии детектива Суини и той женщины… продавщицы? — Риган никак не могла поверить в происходящее.

— А что, были и другие? — быстро спросил Эйден.

— Нет.

— Значит, они получили только снимки убитого детектива и умершей женщины.

— Как это плохо. — Риган ужасно расстроилась. — Я так надеялась, что они не увидят эти кошмарные снимки. Теперь они станут волноваться…

— Волноваться? — Эйден вздернул бровь. Лицо его не выражало никаких эмоций — как всегда. — Они не волнуются. Они с ума сходят от тревоги и страха за тебя. Спенсер требует, чтобы я тебя запер и никуда не выпускал до его приезда. А потом он надеется уговорить тебя поехать с ним в Мельбурн и пожить там, пока полиция не поймает этого ненормального. — Я никуда не поеду.

— Он надеется, что ты проявишь благоразумие и согласишься. Уокер тоже приглашает тебя пожить с ним.

— И где, интересно, он живет на этой неделе?

— Он пробудет в Париже до послезавтра. Потом отправится путешествовать, как всегда. Для тебя подобный сумасшедший график совершенно не подходит.

— Эйден, я в состоянии сама принимать решения.

— Ты даже в машине с ним ездить отказываешься. С чего бы тебе возжелать отправиться с ним в путешествие?

— Я не собираюсь путешествовать с Уокером, и я не поеду в Мельбурн.

Эйден пожал плечами и повернулся к Алеку:

— Я уже объяснял детективу Уинкотту, что у нас в отеле превосходная служба безопасности. Кроме того, я собираюсь нанять еще людей, чтобы усилить уже имеющееся подразделение.

Бьюкенен с интересом смотрел на брата Риган. «Он что, пытается отделаться от меня? Может, он решил, что я на него работаю и он мне платит. Смешно, право». Работа телохранителя была Алеку не слишком по вкусу, но в одном он был уверен: только полицейский сможет обеспечить безопасность Риган Мэдисон, пока психа не поймают… или пока не настанет время его увольнения, и тогда… тогда лейтенант Льюис пришлет другого телохранителя.

К ним подошел Уинкотт, и Эйден заверил его, что он сам, его братья и, конечно же, Риган сделают все возможное, чтобы помочь расследованию.

— Риган живет в отеле, — сказал он Алеку. — Ее офис находится там же, так что сестре нет ни малейшей необходимости вообще покидать здание. Думаю, это существенно облегчит вашу работу.

— Я не могу отменить все свои встречи, — решительно вмешалась в разговор Риган. — Есть вещи, которые я должна выполнить лично. Например, сбор пожертвований для больницы. Это мероприятие пропустить невозможно!

— Придется, — сухо заметил Эйден. — Если ты отказываешься покидать Чикаго, то будешь сидеть в отеле безвылазно. Я же отменил все свои поездки до тех пор, пока дело не будет решено, значит, и ты сможешь.

— Но, Эйден… — начала было Риган, однако брат уже повернулся к ней спиной и обсуждал с Уинкоттом план ее защиты. Ни один из них не поинтересовался ее мнением.

Риган вздернула подбородок и покинула офис, не дожидаясь конца разговора. Алек следовал за ней.

— Вы не могли бы отвезти меня обратно в отель? — спросила она устало. — Если это неудобно, я могу пройтись пешком или взять такси.

— Слушайте, попытайтесь уяснить ситуацию, неужели это так трудно? — спросил раздосадованный Алек. — Ни вы, ни ваш брат не можете меня отослать или уволить. Это понятно?

— Как скажете. — Она шла вперед, даже не обернувшись.

— Минутку, Риган. Как же ваш брат?

— А что с ним? — Она не остановилась.

Алек хмыкнул и пошел следом. Пару раз он оглянулся: с ее братца станется броситься в погоню.

— Почему вы не объяснили ему, что произошло? Почему не стали защищаться? — спросил он.

— Когда?

— Когда он упомянул список людей, которых вы хотели бы убить. У меня создалось впечатление, что он винит вас в случившемся.

— Так и есть, я виновата.

— Нет, это неправда!

Бьюкенен схватил ее за руку, чтобы не дать Риган выйти на улицу раньше его. Потом они пошли в сторону парковки. Вот и машина. Алек галантно открыл дверь и подождал, пока она сядет. Риган заметила, что все это время детектив буквально сканировал взглядом улицу: дорога, крыши домов, соседние машины — ничто не оставалось без внимания.

Потом он сел за руль и нажал кнопку, запирающую двери. Это навело Риган на новую мысль.

— Я собираюсь сегодня купить машину, — сказала она.

— О? А что случилось с вашей? Ведь у вас есть машина, не так ли?

— Она старая.

— Год? Два?

— Ах вот оно что — вы считаете меня избалованной, да?

— Это так важно, что я думаю о вас?

— Абсолютно не важно.

Ложь прозвучала естественно, и Риган была уверена, что детектив поверил ей. Движение на дороге оказалось весьма интенсивным, и Риган сидела, вцепившись в подлокотники. Когда они выруливали на шоссе, она невольно задержала дыхание.

— В чем дело? — не выдержал Алек. — Каждый раз как я обгоняю кого-нибудь или просто поворачиваю, вы вжимаетесь в кресло и цепляетесь за обивку. Честно сказать, меня это нервирует. Постарайтесь немного расслабиться.

— А вы езжайте помедленнее, тогда я не буду цепляться и вжиматься.

— Я хорошо вожу машину, вы зря беспокоитесь.

— Мой братец Уокер тоже так думает, но никто уже не помнит, сколько раз он попадал в аварии.

— Я не ваш брат, не забыли? Меня зовут Алек.

Риган заметила, что он поехал медленнее, и перевела дыхание.

— Что вы сказали?

— Я просил звать меня по имени — Алек. Нам придется проводить много времени вместе, помните?

— Если бы лейтенант Льюис знал, что я собиралась вписать и его в список жертв, он бы вас быстренько отозвал и с удовольствием оставил бы меня без всякой охраны. По крайней мере я на его месте поступила бы именно так.

— Ничего подобного. — Он рассмеялся. — Вы слишком добры и мягкосердечны, чтобы сознательно подвергнуть человека смертельной опасности.

— Вы не можете знать, добрая я или нет.

— Вы забыли, что я детектив, а потому я уже все-все про вас знаю.

— И что это значит?

— Я пользуюсь дедуктивным методом. Слышали про такой? — Он ухмыльнулся.

— Вы женаты? — И почему ей вздумалось спросить это именно сейчас? Ай-ай-ай, как нехорошо, слишком личный вопрос. И вообще не ее дело. Хотя чертовски интересно, надо признать.

— Нет.

— А я не замужем.

— А я знаю.

Риган торопливо пыталась изобрести какое-нибудь оправдание для своего неуместного вопроса.

— Мне просто было любопытно, — пробормотала она. Прозвучало как-то не очень.

Вот и отель. Швейцар открыл дверь для Риган, и в это время зазвонил мобильный Алека. Он взглянул на экран: Уинкотт.

— Я хотел обсудить с тобой расписание, — сказал Джон.

— А что там с расписанием? — Алек вошел в холл следом за Риган.

— Что бы там себе ни думал Льюис, ты не сможешь быть с женщиной двадцать четыре часа в сутки. Ты должен спать, иначе не сможешь работать. Впрочем, ты мог бы спать с ней. А что, это идеальный выход — тогда она точно будет находиться под присмотром день и ночь. Как тебе такой план?

— Супер, — сухо отозвался Бьюкенен.

— Но есть одно препятствие: девушка может отказаться от столь… тесного сотрудничества.

— И что ты предлагаешь? Ты же у нас босс, вот и давай думай.

Риган остановилась у стойки портье и изучала какие-то бумаги. Служащая отеля, подсунувшая ей папку, маялась рядом. Алек остановился футах в десяти от девушки и, повернувшись к ней спиной, оглядывал холл.

— Ее братец мечтает запереть мисс Мэдисон в отеле, и это может существенно облегчить нам жизнь. Впрочем, будут моменты — и они неизбежны, мы оба это знаем, — когда ей все же придется покидать здание. — Уинкотт помолчал. — Я предлагаю следующее: ты находишься с ней в течение дня, когда она в самом здании и если вздумает покинуть его. Куда бы она ни шла днем — ты идешь за ней. Но ночью, когда она остается в отеле, мы позволим службе безопасности «Гамильтона» прикрывать ее.

— Мне это не нравится.

— Честно сказать, мне тоже.

Алек рассмеялся и удивленно спросил:

— Тогда зачем ты мне голову морочишь?

— Это план Брэдшоу, и он настаивал, чтобы я его озвучил.

— С каких это пор ты слушаешься своего напарника?

— Да не слушаю я его… Но он был так горд своим планом, что я обещал обсудить его с тобой. Кстати, ее брат усиливает службу безопасности отеля. Они нанимают новых людей.

— Да знаю я. Но все равно — мне не нравится мысль о том, что кто-то посторонний будет делать нашу работу.

— Я тоже так думаю. Кроме того, этот… маньяк кажется мне достаточно опасным. Придурок твердо решил достать девушку, да?

— Да.

— Я почти уверен, что он захочет получить от нее какую-то ответную реакцию. Благодарность или что-то в этом роде.

— Я уже думал об этом. Он считает, что оказал ей услугу, и наверняка надеется на спасибо.

— Мэтлин тоже ожидает чего-то в этом роде. — Уинкотт имел в виду штатного полицейского психолога. — Он уверен, что парень попытается связаться с мисс Мэдисон, каким-то образом войти с ней в контакт. И он думает, что в этот раз его не устроит послание по факсу или электронной почте. Он захочет чего-то более личного.

— Что еще говорил Мэтлин?

— Ну, Брэдшоу отнес ему папку не так давно, так что понадобится время. Но он сразу же обратил внимание, что слово «ты» было подчеркнуто несколько раз. В смысле — «твой список». Ты понял, о чем я? На факсе был заголовок: «Список тех, кого ты хочешь убить».

— Да, я помню.

— Так вот Мэтлин полагает, что это подчеркнутое «ты» очень важно.

— А почему это важно, он объяснил?

— Нет.

— Тогда от его помощи немного толку.

— Я поговорю с ним еще раз часа через два. Думаю, за это время он сможет изучить документы и сделать какие-нибудь выводы. Может, появится что-то определенное.

— Дашь мне знать?

— Само собой. Теперь давай вернемся к твоему расписанию. Я пришлю кого-нибудь, чтобы тебя сменили на ночь. Завтра мы обсудим этот вопрос более подробно.

— Пусть человек, который должен будет меня сменить, предварительно позвонит.

Алек отсоединился и повернулся к Риган. Девушка как раз захлопнула папку с документами и сказала что-то клерку. Та заулыбалась, подхватила папку и поспешила прочь.

— Вы готовы? — Риган вопросительно смотрела на Алека.

— Так точно, — весело отозвался тот. — Готов к любым испытаниям. Что у вас на уме?

— Я хотела бы посмотреть пару машин сегодня в первой половине дня. Провести тест-драйв.

— Боюсь, это придется отложить. — Он покачал головой.

— Я не должна покидать отель, да?

— Мне жаль, но это так. У вас много работы? Они направились к лифтам.

— Как это ни глупо, но как раз сейчас у меня не так уж много дел, — задумчиво сказала Риган. — Наступил период затишья.

— Почему?

— Все заявки на гранты рассмотрены, и выделенные деньги распределены. Чеки подписаны и отправлены. Так что нам практически нечего делать до августа, когда начнут поступать новые заявки на гранты. Тогда мы с Генри должны будем изучить их и из множества претендентов отобрать самых достойных.

Остановившись у лифта, девушки рылась в сумочке в поисках специального ключа.

— Подержите, пожалуйста. — Она вынимала и клала в подставленные ладони детектива чековую книжку, ручку, помаду, ингалятор, пачку бумажных салфеток, блокнот… — А, нашла! Он всегда оказывается на самом дне, — сказала она с извиняющейся улыбкой, вставила ключ и нажала на нужную кнопку. Потом открыла сумочку пошире, и Алек высыпал туда все, что держал в сложенных ковшиком ладонях.

— Насколько я понимаю, человек, не имеющий ключа, не сможет попасть на этаж, где расположены офисы, — сказал он.

— Нуда.

— Но я готов поспорить, что ключ довольно легко украсть.

— Вы правы, — признала Риган. — Ключи есть у многих сотрудников, и они время от времени их теряют.

— Это плохо. — Алек покачал головой. — Надо бы обсудить это с главой службы безопасности отеля.

— Хорошо. Я запишу себе и поговорю с ней завтра.

— С ней? — удивленно переспросил Бьюкенен.

— Вам не нравится, что главой службы безопасности нашего отеля является женщина?

— Мне безразлично, кто именно выполняет работу, если это делается на совесть.

Генри показался из-за поворота. Должно быть, он услышал разговор и не смог усидеть на месте.

— У меня есть новости! — воскликнул молодой человек. От переполнявших его эмоций он никак не мог перевести дыхание. — Звонил Эйден и оставил сообщение. Значит, так. Охранники теперь будут стоять везде: перед лифтами внизу, у входа на лестницу, еще один на нашем этаже. И он не пропустит никого без специального пропуска… и на нем должна быть фотография. А еще один охранник будет стоять у дверей вашей квартиры.

— И когда это все будет? — спросила Риган.

— Да прямо сейчас, наверное. Они уже едут. — Генри шел за ними и, пытаясь отдышаться, говорил: — И есть еще…

— Еще охранники? — удивилась Риган.

— Нет, еще новости! Вы не поверите!

— А что такое?

— Нет-нет, не думайте, ничего плохого! — Генри не хотелось, чтобы Риган волновалась понапрасну. — Просто… думаю, вы решите, что этого не может быть.

— Давай все же попробуем. Скажи же наконец, в чем дело!

— Вы рассердитесь.

— Генри, Бога ради, просто скажи мне, что случилось! — Риган уже с трудом сдерживалась.

Они как раз добрались до кабинетов, и Алек распахнул двери.

— Прежде чем отправиться в полицию с адвокатом, Эйден заехал сюда, — тараторил Генри.

— Зачем?

— Ваш брат просил передать вам, что он распорядился оттащить вашу машину на свалку. И оставил вам вот это.

Генри взял со стола и протянул Риган запечатанный конверт.

— Что он сделал с моей машиной? — Она не верила своим ушам.

— Велел отвезти на свалку.

— А на какую? Ты знаешь, куда ее увезли?

— Нет. — Генри был искренне расстроен. — Не знаю. Он не сказал.

Риган стояла молча. Она чувствовала, что щеки заливает краска. Нужно остаться спокойной. Нельзя сорваться на глазах у Генри и Алека. Риган вздохнула и попыталась унять гнев, разгоравшийся внутри. Как он мог!

— Разве вы не посмотрите, что внутри? — Генри не мог устоять на месте от нетерпения и любопытства.

— Да-да. — Риган разорвала конверт и вытряхнула на ладонь ключи.

— И что это? — Она с недоумением разглядывала брелок.

— Эйден купил вам машину! — Генри явно был в восторге.

Алек смотрел на Риган и видел, что ей с трудом удается не выдать своих истинных чувств. Она все еще молчала, но ноздри ее трепетали, а рука, сжимавшая брелок, чуть заметно дрогнула.

— Ваш брат купил вам новую машину, — бодро заметил Алек. — Это так мило с его стороны, правда? — Он с интересом наблюдал за Риган, гадая, сумеет ли она выдержать лицо до конца.

— Да. — Получилось хрипловато.

— Это «бумер»! — радостно возвестил Генри.

Видя, что Риган не реагирует, он счел нужным пояснить:

— «Бумер» — это «БМВ». Классная тачка!

Риган кивнула. Больше всего на свете ей хотелось завизжать от ярости и досады и что-нибудь разбить. Чертов братец! Почему он считает себя вправе распоряжаться ее жизнью? И как долго это будет продолжаться?

— Риган, с вами все в порядке? — озабоченно спросил Генри. — У вас такой странный вид…

— Я думаю, ваша начальница еще не пришла в себя от этого внезапного, но, несомненно, приятного сюрприза, — сказал Алек. Он решил быть дипломатичным. К тому же если Генри не понимает, в чем дело, то и Бог с ним. Сам-то он совершенно правильно оценил выражение лица Риган Мэдисон. Она готова была убить кое-кого.

Но Генри продолжал пребывать в детском восторге и потому с охотой принял понятную ему версию:

— Я бы тоже был без ума от радости. Этот «бумер» стоит такую кучу денег! Вот только жаль, что я не спросил у Эйдена, какого он цвета. Подумал об этом только потом, когда он уже ушел.

— Цвет совершенно не важен, — выдавила Риган. И на всякий случай сделала еще пару глубоких вдохов. Вот так — вдох-выдох.

— А хотите, я ее испытаю для вас? — не выдержал Генри. — Ну то есть, чтобы проверить, как она на ходу и все такое? Эйден сказал, что машина застрахована. А у меня полно времени — честно. Посмотрите, мой стол совсем пуст, потому что я уже все дела переделал и сегодня абсолютно ничего больше не предвидится…

Алек ухмыльнулся. Этот мир — забавная штука. Паренек умирает от желания покататься на шикарной тачке, а Риган… Риган тоже умирает от желания — придушить своего заботливого братца. Честно сказать, ее выдержка произвела на Бьюкенена большое впечатление. Она просто молодец — так владеть собой. С другой стороны, он прекрасно понимал, что для нее не слишком хорошо удерживать внутри столько отрицательных эмоций. И вообще-то со стороны ее брата свинство, вот так просто взять и приказать отвезти на свалку машину сестры. В конце концов, это машина Риган — и не важно, насколько она была старая.

«Это не мои проблемы, — напомнил себе Алек Бьюкенен. — Я покину этот город меньше чем через месяц, и ни к чему связывать себя чем-то или с кем-то накануне отъезда. И вообще в каждой семье есть свои проблемы и свои скелеты в шкафу. Это известная истина». И все же Алек с чувством удовлетворения отметил, что никто из его братьев или сестер не позволил бы себе такого. Но если представить на минутку, что кто-то все же решился на столь рискованный и необдуманный шаг, Алек быстренько выбил бы подобную дурь из любого своего родственника. А вот братец Эйден вмешивается в жизнь своей вполне взрослой сестры без малейшего колебания. Интересно, двое других братьев ведут себя также? Тогда имеется целых три мужика, которые пытаются руководить жизнью одной молодой и весьма неглупой женщины. Бедняжка, ее можно только пожалеть… как и любого, кто попытается связать с ней свою жизнь.

«Но это не моя проблема, — повторил он. — Нет привязанностей — нет проблем. Стоит сделать это своим лозунгом на оставшиеся три недели пребывания в Чикаго. Всего-то и нужно: выполнить работу как можно лучше, а потом покинуть город. Звучит очень просто».

— Так что вы на это скажете, Риган? — Генри с надеждой заглядывал ей в глаза.

— Прости, Генри, я задумалась. — Она наконец взяла себя в руки. — О чем мы говорили?

— Хотите, я проведу для вас тест-драйв? Ну, попробую, как она на ходу — ваша новая машина…

— Конечно. — Риган даже удалось улыбнуться. В конце концов, мальчик не виноват, что ее брат такой… такой полный… дурак.

Она отдала ему ключи, велела быть осторожным, затем прошла в свой кабинет и осторожно прикрыла за собой дверь.

Генри накинул пиджак и бросился к двери.

— Я недолго, — сказал он Алеку.

— Минутку.

— Да? — Юноша уже схватился за ручку двери, лицо его ясно выражало нетерпение.

Детектив кивнул в сторону кабинета:

— Она будет швыряться вещами, если я зайду? Или моей жизни угрожает что-то другое?

— Вещами? Риган? — Генри рассмеялся. — Вы не понимаете, о чем говорите. Она никогда — ни на минуту — не теряет самообладания, что бы ни произошло. Не в ее стиле устраивать сцены. Я понимаю, что она рассердилась — да и вы, наверное, заметили это, — но никаких истерик и сцен не будет. Она никогда не вымещает свое дурное настроение на персонале. Только не Риган Мэдисон.

Алек кивнул. Мальчик, несомненно, прав. Впрочем, он и сам понял, что Риган не из тех богачек, что корчат из себя невесть что и срываются на людей. Он достаточно хорошо разбирался в людях, чтобы понять, что у этой девушки золотое сердце. Видно было, что служащие отеля ее любят и уважают, но нисколько не боятся. Честно сказать, он решил, что подобная доброта идет ей во вред. Она слишком хорошо относится к людям, отсюда и проблемы. С его точки зрения, девушке следовало немедленно разыскать братца и выложить ему все, что она думает по поводу столь беспардонного вмешательства в ее жизнь. Устроить ему сцену. Но нет, Риган Мэдисон этого не сделает — она слишком добра и хорошо воспитана. Тем хуже для нее.

Алек вздохнул и направился в кабинет. Он прекрасно помнил, что там имеется мягкий диван. Чертовски удобный. А он ужасно устал. И пока мисс Мэдисон будет работать, он вполне сможет вздремнуть. Улизнуть ей не удастся: он проснется прежде, чем она дойдет до двери.

Риган разговаривала по телефону. Щеки ее пылали, и она сказала довольно резко:

— Я хочу поговорить с ним, как только он вернется. Я жду звонка, — и повесила трубку.

— Все в порядке? — спросил Алек, хотя прекрасно знал, что не все и далеко не в порядке.

— О да, — ответила она, не поднимая глаз. — Все прекрасно. Тогда он подошел поближе и задумчиво посмотрел на ее макушку.

— Что это вы делаете? — с недоумением спросила Риган.

— Вот есть такая поговорка: «На воре и шапка горит». Я подумал: вдруг на врунишке тоже?

— Вы правы. — Она улыбнулась ему с благодарностью. — Не все у меня хорошо. Честно сказать, я очень хотела бы прямо сейчас побеседовать с моим братцем наедине и…

— И что? — с интересом спросил Алек, снимая пиджак. Она не ответила, и тогда он решил попробовать по-другому.

— Как вы от этого избавляетесь? — спросил Бьюкенен.

— От чего? — Риган села за стол и с недоумением смотрела на него.

— От напряжения, от разочарования. Неужели вы все это носите в себе? Так нельзя. Если не хотите умереть молодой, нужно найти способ избавляться от стресса. Иначе он вас убьет.

— Я занимаюсь йогой.

— Мне кажется, этого недостаточно. — Алек покачал головой. — С такими братьями одной йогой не обойтись. Они все так же вмешиваются в вашу жизнь или только старший?

Риган не стала притворяться, что не понимает, о чем идет речь. Она вздохнула и печально кивнула:

— Все вмешиваются. И чем дальше, тем хуже. Честно сказать, это стало порядком меня доставать.

— Я думаю!

— И что мне, по-вашему, делать?

Детектив пристроил пиджак на спинку стула и принялся развязывать галстук.

— Что вам делать с братьями? — уточнил он.

— Нет, я имела в виду напряжение. Как избавиться от стресса? Алек вдруг понял, что нарушает данное самому себе обещание не вмешиваться, но, кажется, было уже поздно.

— Вам нужно перестать быть такой милой, — сказал он.

— Вы думаете, я милая? — Она выглядела удивленной и польщенной.

— Да, но это не всегда хорошо, особенно для вас самой.

— А вы сами? — Она откинулась на спинку стула и с интересом разглядывала его. — Работа в полиции также связана со стрессом. Как вы избавляетесь от нервного напряжения?

— Ну, у меня все просто: пострелял плохих парней… сломал пару носов… или рук.

— Нет, это, конечно, чушь. — Смеясь, она качала головой. — У меня есть для вас новость, детектив. Вы не такой уж страшный и крутой парень. Вы… вы милый.

Теперь пришла его очередь смеяться.

— Это камуфляж. Поверьте мне, я иногда бываю очень, очень большим…

— Да?

— Э-э… не очень приятным человеком.

Она ему не поверила, но спорить не стала. Может, он и крут, когда дело касается работы, но там внутри, в душе, он добрый и в высшей степени порядочный человек. Риган не могла бы объяснить почему, но она твердо была в этом уверена.

Алек расправил плечи и покрутил головой. Шейные позвонки затекли, и хороший массаж не помешал бы. Риган, позабыв о своих печалях, любовалась его фигурой. «С ума сойти, какие плечи. Парень слишком сексуальный. Это чертовски мешает. Впрочем, почему мешает? Возьми себя в руки, Риган Мэдисон», — мысленно приказала она себе. Выпрямилась на стуле, откашлялась, сложила руки, словно на парте, и сказала:

— Вам нет нужды оставаться здесь, детектив.

— Алек, — напомнил он.

— Хорошо. Вам ни к чему оставаться со мной, Алек. Уверена, у вас есть дела поважнее, чем развлекать меня.

— Вы все еще не поняли. Вам не удастся от меня избавиться. Поэтому, если вы не против, я бы устроился на вашем чудесном диване. А расстанемся мы, чтобы вы не строили иллюзий, когда вы соберетесь спать. Я прослежу, крепко ли вы запираете дверь спальни.

— А вы подоткнете мне одеяло?

— Это зависит от вас. — Он сделал вид, что не заметил сарказма, и она смутилась.

— Да? — Риган мысленно застонала. Ну что она за дура! Вот уж Софи на ее месте нашлась бы что ответить. Она сумела бы подразнить этого обалденного парня.

— А как долго вы здесь живете? — спросил он, меняя тему.

— Довольно давно. — Ей не хотелось объяснять, почему она живет в отеле, поэтому Риган взяла пачку бумаг и сделала вид, что погрузилась в работу.

— И почему вы живете именно здесь?

Да уж, если он что спрашивает, проигнорировать детектива Бьюкенена не так-то легко. Он присел на край стола и невозмутимо ждал ответа на свой вопрос. Вот он снял галстуки небрежно бросил его на стол.

— Может, вы устроитесь поудобнее? Мой стол жестковат.

— Непременно. Так почему именно отель? Да уж, проще отдаться… в смысле ответить.

— Раньше у меня была квартира…

— И что?

— Но потом мама заболела, и я переехала домой.

— Она была совсем одна? — Он нахмурился.

— Нет, конечно. Там были и сиделки, и сестры, и прислуга. И мой отчим Эмерсон. Но она хотела, чтобы я была рядом… до конца.

— И когда она умерла?

— Одиннадцать месяцев назад.

— А ваш отчим?

— А что отчим? — Риган заметно напряглась.

— Да просто интересно, что с ним стало. — Но Алек знал, что своим вопросом задел больное место. Она немедленно напряглась, даже губы сжались.

— С ним все в порядке, и он по-прежнему живет в том доме.

— С прислугой?

— Да.

— Ему, должно быть, одиноко в большом доме.

— Ничего подобного! — Это вырвалось слишком эмоционально.

— Почему же?

— Он живет там со своей новой женой.

— А-а. — Так вот почему она говорит об отчиме с такой нескрываемой неприязнью.

— Он недолго горевал, да?

Терпению Риган пришел конец, и она выпалила, забыв, что перед ней малознакомый человек:

— Да, его траур был весьма кратким. Фактически его вообще не было. Он никогда не был верным мужем. И роман со своей Синди он завел еще при жизни мамы. Она была здорова в то время!

— И он женился на этой самой Синди?

— Да.

— Когда?

— Через три дня после похорон. — Губы ее побелели. «Однако», — подумал Алек.

— Должно быть, вам не слишком приятно говорить об этом, — сказал он.

— А не поздновато вы спохватились? И вообще, что-то вы проявляете излишнее любопытство по отношению к нашей семье.

— Никакого любопытства я не проявлял.

— Вот как? А все эти вопросы… Он решительно перебил ее:

— Меня интересует не ваша семья, а конкретно вы.

Риган растерялась. Он сказал это так… мягко, так по-дружески… или он флиртует? Нет, этого быть не может. Зачем она ему? Такой мужчина может получить любую женщину, стоит ему пальцем поманить. А она такая… скучная. Риган вздохнула. Она искренне полагала, что по сравнению со своими подругами сильно проигрывает. Всю жизнь она казалась себе скучной и невыносимо заурядной.

О, конечно, у нее есть деньги. Спенсер и Уокер напоминали ей об этом при каждом удобном — и неудобном тоже — случае. И девушка думала, что мужчины ухаживают за ней именно из-за ее состояния. Стоило ей появиться на каком-нибудь светском мероприятии, как вокруг образовывался гудящий рой — мужчины слетались, как пчелы на мед. Спенсер называл их паразитами.

Но Алека никак нельзя было отнести к категории паразитов, и его, совершенно очевидно, ничуть не волновали ее деньги. В конце концов она решила, что Бьюкенен задает так много вопросов, потому что он полицейский. Хороший детектив должен все знать об охраняемом объекте.

— Вы получили задание охранять меня, поэтому и интересуетесь мной. — Риган вслух подвела итог своим рассуждениям.

— И поэтому тоже, — невозмутимо заявил он и, повернувшись, направился к дивану.

Риган уставилась на монитор и сделала вид, что погрузилась в работу. Краем глаза она наблюдала за Бьюкененом. Вот он сложил подушки и опустился на диван. Вздохнул глубоко и удовлетворенно.

— Какой шикарный диван, — сказал он. А потом вдруг спросил: — А как долго ваш отчим был женат на вашей маме?

— Достаточно долго для того, чтобы претендовать на половину всего ее имущества, — не скрывая недовольства, ответила она. — Он подал в суд? — Я знаю, что он консультировался с несколькими адвокатами. И полагаю, к настоящему моменту он уже знает, что мама не владела ничем особо ценным. Даже дом, в котором она жила, не принадлежал ей. — Дом, в котором Эмерсон сейчас живет с Синди?

— Да.

— Ага. И кто же владеет этим домом? Минутку, я сам. Это Эйден? Или нет, скорее всего вы и братья владеете им совместно.

— Да, это совместная собственность.

— И вы покинули дом, который фактически принадлежит вам? Вы уехали, а он остался?

— Так получилось.

Риган уткнулась носом в компьютер, надеясь, что он сменит тему. Напрасно она надеялась.

— Как же это получилось? Ее разобрал смех.

— Вы никогда не сдаетесь, да? И никто не может отвертеться от ответов на вопросы. Неудивительно, что вы такой хороший детектив.

— Почему вы решили, что я хороший детектив?

— Я это знаю, и все.

— Меня нельзя назвать хорошим детективом, — протянул он и вдруг закончил: — Скорее уж великим!

— Мне бы вашу уверенность!

— Но вы по-прежнему не ответили на мой вопрос, — напомнил детектив Бьюкенен.

Он скинул мокасины, вытянул ноги и устроился поудобнее.

— Вы хотите знать, как получилось, что я уехала из родного дома? Ладно. Я обещала маме, что разрешу Эмерсону жить в нем еще год. Она надеялась, что за это время он сумеет утрясти свои дела и что-нибудь придумает.

— В смысле найдет работу?

— Да. Она так и не узнала, что он обманывал ее. По крайней мере я думаю, что она не знала. И уж конечно, она и предположить не могла, что он снова женится — и так быстро!

— А Эйден согласен был предоставить ему этот год?

— Конечно, ведь таково было желание мамы. С чего он стал бы возражать?

— Просто мне показалось, что он ведет дела семьи.

— Он самый амбициозный из нас и самый ответственный. И вы правы, он ведет дела семьи. — Риган нахмурилась и нерешительно добавила: — Мне только иногда хочется…

— Чего?

— Чтобы он перестал думать, что он может руководить и моей жизнью тоже. Никогда не могла понять, почему он считает себя вправе это делать.

— Ну, это-то как раз понятно!

— Да? Вам понятно? И почему же он все время пытается руководить мной?

— Потому что вы ему это позволяете.

Глава 26

Риган с отчаянием взирала на свой чистый стол. Как же так? Она пребывала в уверенности, что у нее полно работы, и собиралась несколько дней посвятить упорному труду. И вот, пожалуйста, прошло всего два часа, а она все сделала. Каждый документ прочитан, подписан и уложен в папку. Все письма, полученные по электронной почте, прочитаны, ответы написаны и отправлены. Ни один телефонный звонок не остался без ответа. И теперь ей решительно нечем заняться, а раз нечем заняться, то тревожные и пугающие мысли все настойчивее лезут в голову.

Риган побарабанила пальцами по столу. Вот на ее диване лежит детектив. Это телохранитель, приставленный к ней полицией. Если она согласится с тем фактом, что телохранитель ей действительно необходим, то придется признать, что Риган Мэдисон по-настоящему угрожает опасность. Она понимала, что, скрываясь за путаницей слов и отказываясь взглянуть в лицо реальности, ведет себя глупо и даже трусливо… Ну и что? Да, ей страшно, и чем больше она позволяла себе думать о сложившейся ситуации, тем страшнее ей становилось.

Алек отложил журнал и повернулся к источнику звука — Риган по-прежнему бессознательно постукивала пальцами по гладкой поверхности стола. Он увидел ее напряженное лицо и моментально спросил:

— Что случилось?

— Ничего.

Бьюкенен подумал, что не стоит пока давить на нее. Должно быть, девушка чувствует себя запертой в клетке. Она не может покинуть отель, когда ей захочется, а рядом постоянно человек, следящий за каждым ее движением. Это кого хочешь заставит нервничать. Он взял с журнального столика пульт дистанционного управления и спросил:

— А где спрятан телевизор?

— Нажмите верхнюю кнопку.

Заинтригованный, Алек нажал кнопку и увидел, как медленно скользнула в сторону секция стены у окна. Там, за этой панелью, скрывалась мечта любого мужчины, комфортно устроившегося на мягком диване, — домашний кинотеатр, оснащенный по последнему слову техники. Оценив размер плазменного экрана, он присвистнул. Потом устроился поудобнее и приготовился смотреть новости. Взглянул на Риган — она по-прежнему хмурилась.

— Эй, в чем все же дело? Скажите, не держите в себе столько негативных эмоций.

— Да ничего не случилось. Просто я думала…

— О чем?

Не могла же Риган сказать ему правду: она тревожится о том, хватит ли у нее духу проявить храбрость, если… если возникнет необходимость в ее храбрости. Она даже боится признаться себе, что боится. Ну разве может мужчина понять подобные тревоги? К тому же он полицейский, а это значит, он привык сознательно подвергать себя опасности. Риган бросила быстрый взгляд в сторону дивана. Такое сильное тело, твердый рот, решительный подбородок. Наверняка Алек Бьюкенен не колеблется, когда наступает время активных действий.

Интересно, бывает ли ему страшно. Наверняка бывает, но детектив Бьюкенен не тот человек, который может позволить страху взять вверх. Должно быть, это и есть подлинная смелость — не позволить собственному страху помешать выполнению долга.

— Риган?

Так, надо что-то ответить, он не успокоится.

— Я раздумывала о том, насколько верна пословица «Без труда…».

— «…не попасть в царствие небесное»?

— Мне казалось, она звучит немного по-другому.

Но он уже не слушал. Начался выпуск спортивных новостей, и Алек Бьюкенен устремился на зов комментатора, словно то была сирена, которая заманивала его обещаниями сообщить все очки и исходы игр. «Что такое с этими мужчинами? — недоумевала Риган, разглядывая детектива, впавшего в транс и уставившегося на экран. — Или это мне такие попадаются?» Алек ведет себя точно так же, как Эйден и Спенсер. Не важно, чем именно занимались ее братья: при виде матча — футбольного, баскетбольного или какого-нибудь другого — они бросали все дела и посвящали себя этому зрелищу целиком. Оба были настоящими фанатами спортивного канала и никогда не ложились спать, не узнав результатов очередной игры. Похоже, ее свежеприобретенный телохранитель имеет ту же страсть.

Риган навела окончательный порядок на столе, а потом принялась бездумно перелистывать странички настольного календаря, исподтишка наблюдая за детективом. У него прекрасный профиль. Прямой нос и совершенно потрясающего рисунка рот. Темные и густые волосы непослушными прядями падали на лоб. Ему давно пора к парикмахеру. Волосы отросли и даже стали немного виться. Ей вдруг нестерпимо захотелось прикоснуться к его волосам, провести рукой по голове… Интересно, вызывает ли он такое же желание в других женщинах? Несомненно, так и есть. Он такой невероятно сексуальный, наверняка у детектива Бьюкенена нет отбоя от женщин. О, она уже встречала этот тип мужчин: плохой мальчик, с очаровательной улыбкой идущий по жизни. Он так мил, что у женщин, которых он бросает, нет ни сил, ни желания сердиться на него. Должно быть, этот страж порядка, чей девиз — «Служить и защищать», разбил немало сердец.

— Вы закончили? — Алек спросил это самым невинным тоном, не отрывая заинтересованного взгляда от экрана.

— Почти. — Риган очнулась и принялась с деловым видом шуршать бумажками на столе.

К счастью, в этот момент зазвонил телефон, что избавило ее от дальнейшего разговора, и она схватила трубку, словно это был спасательный круг. Звонила Корди; услышав голос подруги, Риган почувствовала огромное облегчение.

— С тобой и Софи все в порядке? — спросила она первым делом.

— Все прекрасно!

— Ты так долго не звонила, что я начала волноваться.

— Не о чем тебе волноваться. Мы с Софи тут так заняты, что у меня просто не было времени проверить автоответчик. Ой, я столько всего должна тебе рассказать! Но сначала я хочу, чтобы ты пожалела, что не поехала с нами.

Риган улыбнулась. Так хорошо услышать Корди и убедиться, что у подружек все идет прекрасно. Она выслушает их новости (хорошие), а потом расскажет свои (плохие).

— И почему же я должна пожалеть об этом?

— Во-первых, из-за погоды. Угадай, какая тут погода?

— Ну, я прямо не знаю. — Риган улыбалась.

— Тут нет дождя! Ага, съела? А как там, у вас?

— Двадцать пять градусов тепла, на небе ни облачка, и только легкий ветерок…

— Да ладно! Быстро говори правду!

— Ну, тут довольно прохладно, а вечером опять обещали дождь. И ты можешь радоваться — я уже жалею, что не поехала с вами.

— Ну и молодец. И вот еще что: раз в Чикаго так паршиво, то я еще тут побуду. Солнце и тепло — это так замечательно…

— Если ты закончила читать мне сводку погоды на Каймановых островах, то я хотела бы поделиться с тобой своими новостями.

— А давай поспорим, что мои новости окажутся круче?

— Что-то я сомневаюсь. Но ты можешь рассказать первой.

— Мы собираем свидетельства преступной деятельности Шилдса.

— Ты что? Так скоро? — Риган выпрямилась, крепче сжав трубку.

— Да! — Голос Корди излучал энтузиазм. — Это оказалось не так уж сложно, потому что все женщины, которых Шилдс сюда привозил, останавливались в одном и том же отеле. Он называется «Мердок», и это совершенно очаровательное местечко, спокойное и уютное. Большая часть персонала работает здесь уже много лет, и они преданы хозяевам и своему отелю.

— И?.. Долго ты будешь тянуть?

— И они неплохо помнят многих постояльцев.

— Дальше, дальше!

— У меня уже есть имена двух женщин, которых Шилдс привозил сюда в прошлом году. Представь себе: это были богатые дамы, похоронившие мужей. А, чуть не забыла: мы раздобыли копии банковских счетов Шилдса.

— Что вы сделали?

Корди повторила; ее явно распирало от гордости.

— Это незаконно!

Риган спохватилась, но было поздно. Алек наблюдает за ней, и он наверняка слышал, что именно она сказала. Она подняла глаза, встретилась с детективом взглядом, мило улыбнулась, а потом повернула кресло так, чтобы оказаться к нему спиной. Понизив голос, она зашептала:

— Как это вы смогли добраться до банковских счетов? Вы хоть понимаете, что это может кончиться тюрьмой, если вы с Софи не будете предельно осторожны.

— А мы осторожны, ты не думай, — жизнерадостно заявила Корди. — Мы же не сами проникли в банк, за нас это сделал кое-кто другой.

— Но кто?

— Ну, один человек, который знаком с приятелем отца Софи. Зато теперь мы знаем наверняка, что Шилдс принимал от этих женщин крупные суммы денег.

— Но как вы это выяснили?

— Оказывается, когда депозиты так велики, банк сохраняет копии чеков; своего рода предосторожность, я полагаю. Эти-то копии мы и накопали!

— Но как? Впрочем, нет, не рассказывай, я не хочу знать.

— Ну понимаешь, у папы Софи тут полно друзей.

— Мне это не нравится.

— Я так и думала. Но я приглядываю за Софи, так что ты не волнуйся, мы ведем себя осторожно.

— Да? А кто, интересно, присматривает за тобой?

— Риган, успокойся, у нас все в порядке.

— А где сейчас Софи?

— Она пошла в отель «Мердок». У нас уже есть имена и адреса двух женщин, и мы можем доказать, что Шилдс получал от них деньги. Но Софи хочет убедиться, что не было и других. Ну скажи, что ты думаешь о наших детективных способностях? Мы неплохо потрудились, да?

— Да, — неохотно признала Риган, — но…

— Мы еще не видели Шилдса, но уверены, что он в своем доме на пляже. Там постоянно ошиваются его телохранители: Гуи и Луи. Можешь себе представить: они ходят по пляжу в черных костюмах, при галстуках и в темных очках. Это просто чудо какое-то. Они похожи на киношных агентов.

— Их зовут Гуи и Луи[3]?

— Ну, может, и нет, но как-то же их надо называть, так что я окрестила их заново.

— Понятно. И что, они целыми днями патрулируют пляж? — Риган представила, как два здоровяка в темных костюмах тают под жарким солнцем Каймановых островов.

— Вообще-то нет. У них своего рода расписание. Они выходят каждый час и остаются на улице в среднем минут десять. Видимо, Шилдс не чувствует себя в безопасности, иначе зачем бы ему все время держать при себе охрану? Софи полагает, что его злодейства привели к возникновению паранойи.

— То есть самого Шилдса вы не видели?

— Нет.

— Слава Богу, — прошептала Риган.

— И вот еще что, — продолжала Корди. — И это весьма странно. Сосед Шилдса, дом которого расположен южнее, наблюдает за телохранителями.

— Но почему?

— По просьбе Софи. Знаешь тут такие дружелюбные люди…

— То есть это ни в коем случае не соседка, а именно сосед?

— Ну конечно. — Корди захихикала. — И знаешь, недавно Гуи и Луи прекратили патрулировать пляж по расписанию. Видимо, что-то происходит, но вот что именно, нам пока не удалось выяснить.

— Ясно. Твои новости кончились? Можно, я тоже расскажу?

— Еще только одна крохотная деталь! Уже два раза у Шилдса в гостях была женщина. Софи клянется, что видела ее на семинаре в Лайам-Хаусе, но я ее не помню. Впрочем, у Софи память на лица всегда была лучше. Так вот, эта дама остановилась в отеле «Мердок», и Софи совершенно уверена, что она следующая жертва Шилдса.

— Он не теряет времени, да? — Риган скинула туфли и положила ногу на ногу.

— И не говори! Софи просто свихнулась на этой почве. Она гоняется за Шилдсом как одержимая. Пару раз она выходила на пробежки вокруг его дома, но он не показывался. Мы решили завтра нанять лодку и выйти в море. Захватим с собой бинокль и посмотрим — может, хоть так удастся его разглядеть. Задняя стена его дома выходит на пляж, и она целиком сделана из стекла. Вдруг нам удастся увидеть неуловимого доктора. Иначе, боюсь, у Софи кончится терпение, и она просто-напросто пойдет, постучит в дверь и потребует предъявить ей доктора Шилдса.

— Нет-нет, не вздумайте! — Риган чуть телефон не уронила от испуга.

— Ладно, это все. Теперь твоя очередь. Попробуй доказать, что твои новости круче моих.

— Попробую. Помнишь то упражнение, которое мы делали на семинаре у Шилдса?

— Это когда он потребовал составить список людей, которых каждый хотел бы прикончить?

— Именно.

— Помню, и что?

— Какой-то псих раздобыл мой список и теперь убивает всех по очереди.

На другом конце провода воцарилось молчание. Потом Корди сдавленно произнесла:

— Ты выиграла. Ничего себе новости!

— Я так и думала.

— Нет, подожди. Ты ведь пошутила?

— Нет. — Голос Риган стал густым от подступивших слез. — Я хотела бы… но это правда.

— Ой, мама! Рассказывай скорей!

Риган рассказывала, а Корди слушала, затаив дыхание. Несколько раз она тихонько вскрикивала, но ни разу не перебила подругу. Когда Риган изложила основные события, она шепотом спросила:

— А кто еще был в твоем списке?

Риган перечислила остальные фамилии и сказала:

— Знаешь, сначала я была уверена, что между доктором Шилдсом и убийством детектива Суини есть связь.

— Но теперь ты так не думаешь?

— Теперь я уже ни в чем не уверена. И пока мы не узнаем все точно, ты и Софи должны держаться подальше от Шилдса.

— Теперь я понимаю, почему Шилдс прячется в доме, а его охрана патрулирует пляж, — задумчиво протянула Корди. — Должно быть, полиция предупредила их о сумасшедшем убийце. Вот они и держат оборону.

Они поговорили еще немного и уже собирались распрощаться, когда вернулась Софи и схватила трубку второго телефона.

— Угадай, какие у меня новости? — Она была так взбудоражена, что даже не стала дожидаться ответа. — Шилдс и его охранники покинули остров, и никто — даже полиция — не знает, куда они подевались!

— А ты откуда знаешь?

— Друг моего друга…

— Ты сама расскажешь или хочешь, чтобы я это сделала? — спросила Корди у Риган. — Давай ты…

— А что вы хотите мне рассказать?

Корди принялась пересказывать новости из Чикаго. Софи была в ужасе от того, что пришлось пережить их подруге.

— А что говорят в полиции? — спросила она.

— Детективы Бьюкенен и Уинкотт думают, что тот, кто послал фотографии, непременно попытается связаться со мной еще раз.

— А кто такой детектив Уинкотт?

— Он возглавляет расследование.

— А детектив Бьюкенен? Он его напарник? — спросила Корди.

— Не совсем. Он… он меня охраняет. Вроде как телохранитель.

— Боже мой!

— Корди, все в порядке, не волнуйся так!

— Мы возвращаемся следующим же рейсом.

— Нет, Софи, вы не должны этого делать! Раз Шилдс уже уехал с острова, то там вы в безопасности. Я прошу тебя!

— Она думает, что Шилдс как-то связан с ее делом, раз детектив Суини, который вел расследование дела Мэри Кулидж, был убит, — пояснила Корди для Софи.

— Я уж и не знаю, есть ли там связь, но вдруг… — добавила Риган.

— Но ведь Суини так ничего и не сделал. Расследование-то фактически не велось, как же Шилдс мог узнать о нем? — спросила Софи.

— Я все же думаю, что нам стоит вернуться в Чикаго, чтобы быть поближе к тебе, Риган, — сказала Корди.

— А я на сто процентов уверена, что вам нужно остаться на островах и закончить начатое расследование. Тем более что оно продвигается вперед весьма успешно и вы выяснили кучу важной информации.

— Ты права, — согласилась Софи. — Но это может занять еще неделю, а то и две. Слишком много имен и дат, которые нужно проверить и перепроверить. Я тут раздобыла регистрационные записи из отеля…

— Ах вот как! Их тоже достал друг твоего друга?

— Честно говоря, нет. Я просто попросила у портье, и он мне их дал.

— Наше расследование действительно продвигается, — сказала Корди. — И, Софи, ты собиралась поговорить с той женщиной, которая сейчас живет в «Мердоке». Думаю, это лучше сделать до того, как она узнает, что Шилдс исчез в неизвестном направлении. Мы должны узнать, что Шилдс ей пообещал.

— Представляешь, как здорово будет, если она согласится нам помочь!

— Тогда мы его точно прищучим.

— Звоните мне, хорошо? Я хочу быть в курсе ваших успехов.

— Риган, подожди. Ты уверена, что с тобой все будет в порядке?

— Конечно. — Она взглянула на свой пустой стол и добавила: — У меня тут полно работы. Я сижу безвылазно в офисе, и у меня нет времени даже на тревожные мысли — столько дел, это ужас какой-то!

— Ну и хорошо, — заключила Корди. — В любом случае мы вернемся к благотворительному балу, который будет в загородном клубе. До него целых две недели.

— Надеюсь, к тому времени полиция поймает этого психа, — сказала Софи.

Риган тоже на это надеялась. Наконец она распрощалась с подругами, повесила трубку и принялась пересказывать Алеку новости.

— Местная полиция подтвердила, что Шилдс и его телохранители покинули остров. Как вы думаете, теперь они там в безопасности? — спросила она.

— Думаю, да. Ваши друзья в безопасности до тех пор, пока…

— Пока — что?

— Пока они находятся подальше от вас, — ответил он честно.

Глава 27

Риган была опасно близка к отчаянию. Две недели прошло с тех пор, как она получила фото убитого детектива Суини. Каждый день тянулся невыносимо медленно, а утро не приносило ничего, кроме точно такого же утомительно долгого дня. Нервы ее были напряжены до предела, и иногда Риган казалось, что если она не выберется наконец из отеля, то просто сойдет с ума. Иногда ее навещал детектив Уинкотт. Он рассказывал, как идет расследование. Полиция искала очень тщательно, но не нашла ни малейшей связи между Шилдсом и детективом Суини. А это значило, что убийца по-прежнему неизвестен и что он на свободе.

Бесконечное ожидание наполняло душу ужасом, девушка никогда и подумать не могла, что можно так бояться неизвестно чего. Потом Риган вспомнила, что труд всегда помогает отвлечься от тяжких мыслей, и, раз уж работы как таковой у нее нет, она решила навести порядок в своем кабинете. Одну из стен занимали стеллажи, плотно заставленные папками. Риган решила, что систему хранения информации следует пересмотреть. Содержимое некоторых папок она перенесет на компьютерные диски, и тогда от части бумаг можно будет избавиться. Все остальные документы нужно перебрать и разложить совершенно по-другому. В ее голове существовала собственная система, в соответствии с которой Риган и размещала папки. Она начала с того, что выгребла часть из них на пол, и теперь пройти от двери до стола было весьма проблематично. Однако Риган несколько воспрянула духом: она нашла себе занятие, и это отвлекало ее от тревог и невыносимого ожидания.

Впрочем, был еще один момент, который не добавлял девушке оптимизма, — ее отношения с братьями. Спенсер задерживался в Мельбурне, но звонил ей не меньше трех раз в день, просто чтобы убедиться, что его сестричка жива-здорова. Так же регулярно звонил Уокер, который не терял надежды уговорить ее отправиться в путешествие, пока обстановка в Чикаго не станет более благоприятной.

Через две недели таких разговоров по телефону и столь усиленной заботы Риган готова была повеситься на телефонном шнуре. Однако, поразмыслив, она выбрала менее радикальный способ борьбы и просто приказала Генри не соединять ее с братьями.

Единственный из трех братьев, с кем ей хотелось обстоятельно побеседовать, был Эйден. Она собиралась высказать ему все, что думает о постоянной опеке и беспардонном вмешательстве в ее жизнь. Сначала необходимо разобраться со старшим, а уж двух других она одолеет без труда. Так больше продолжаться не может, решила Риган. Нужно заставить Эйдена оставить в покое ее личную жизнь. Если он научится уважать ее самостоятельность, то и другие братья поступят так же. Они всегда и во всем соглашаются со старшим братом. Это был прекрасный план, и его выполнению мешало только одно — ей никак не удавалось изловить Эйдена и заставить его выслушать то, что она собиралась ему сказать. Он отменил все деловые поездки и безвылазно торчал в Чикаго. Он заходил к ней чуть ли не сто раз на дню. Но у него решительно не находилось времени задержаться и поговорить с сестрой. Риган понимала, что за ней присматривает не только детектив Бьюкенен; служба безопасности отеля ни на минуту не выпускала девушку из поля зрения, и Эйден всегда знал, где именно она находится. В данном случае Риган была действительно благодарна брату за заботу и ценила то, что он так ее защищает и печется о ней. И все же было удивительно, что у брата не находилось времени сесть и поговорить с младшей сестрой. Эмили прислала сообщение, что у Эйдена просто нет времени выслушивать нытье Риган. Генри, на электронный адрес которого пришло послание, был в ярости.

— Я понял, чего она добивается, — заявил он. — Она хочет выжить вас из отеля, и, похоже, наша Мегера решила, что для этого все средства хороши.

— Как ты думаешь, может, она просто не в курсе, что я сестра Эйдена?

— Теперь-то знает. Но вот в самом начале, когда она только начала хамить, Эмили могла и не знать, что вы член семьи. Однако когда она поняла, кто есть кто, было уже поздно. Отношения у вас не сложились, и ей не остается ничего другого, как попытаться представить вас некомпетентной и легкомысленной особой. Она уверена, что тогда Эйден не станет прислушиваться к вашему мнению, в том числе и к тому, что вы скажете о ней самой, об Эмили Милан. Вы небось не в курсе, но она охотится за вашим братом. Мечтает выйти за него замуж, если хотите знать. А вы стоите у нее на пути и путаете карты.

— Эйден никогда не стал бы употреблять такое дурацкое слово — «нытье»! Это не в его стиле, — задумчиво сказала Риган. — Я уверена, он скоро догадается, что задумала эта женщина.

Все так, но Эйден действительно намеренно избегал разговора с сестрой, давая ей время остыть и пережить обиду. Он прекрасно понимал, что она рассердилась на то, как он обошелся с ее автомобилем. Может, это и было не слишком порядочно с его стороны, но в данных обстоятельствах такую меру можно счесть вынужденной. Надо просто выждать, решил он. Сестренка успокоится, и все пойдет как прежде. Это не первая их ссора, и раньше такой способ действий срабатывал безотказно. Риган успокаивается и соглашается, что брат прав. Как всегда.

Но Риган, не имея возможности поговорить с Эйденом, обдумывала проблему снова и снова и в конце концов решила, что все дело в любви. Она любит братьев и хочет, чтобы они были счастливы. Ради этого она готова на многое. Она даже пыталась изменить себя.

Когда они еще были детьми, девочка всегда шла со своими проблемами к Эйдену. Возможно, потому что он был старший и каким-то образом заменял отца. А еще он не выносил ее слез, а слезы у Риган текли легко., Впрочем, она старалась изо всех сил научиться сдерживать свои эмоции. Чем старше она становилась, тем лучше это получалось. Но иногда чувства брали верх над разумом. По общему мнению, в том была повинна кровь Гамильтонов, которую унаследовала Риган. Так Спенсер объяснил ей в детстве разницу темпераментов, которыми обладали члены семьи. Гамильтоны всегда были излишне эмоциональны, а Мэдисоны отличались сдержанностью и дисциплинированностью, граничащими со стоицизмом. А еще они были трудоголиками, как Спенсер и Эйден. Правда, в семье имелся еще и Уокер, и никто не мог точно сказать, в кого он уродился таким сорвиголовой. Но однажды в семейных хрониках отыскали сведения о двоюродном прапрадедушке, который как ударился в загул в юности, так и не смог остановиться. Говорили, что, даже испуская последний вздох, он умудрился сделать непристойное предложение ухаживавшей за ним сиделке. Все решили, что Уокер пошел именно в него, и успокоились.

В данный момент Риган вообще готова была пожалеть, что у нее есть родственники. Алек прав: если она не найдет способ избавляться от стресса, то долго не протянет. И в том будет заслуга не только братцев. Тот самый детектив Бьюкенен превратился в очередной источник напряжения и стресса. Он все время находился рядом. И — что скрывать — Риган нравилось его общество: умный, забавный и заботливый джентльмен. Но вот причина, по которой он был рядом… чем дальше, тем более неудовлетворительной она казалась.

Они были неразлучны уже две недели. Он отказался брать выходные и согласился покидать отель на ночь только после того, как в коридоре, который вел от лифта к ее квартире, поставили полицейского. Алек был последним, кого она видела вечером, запирая дверь. И первым, кто говорил ей доброе утро, когда она выходила из своей квартиры на следующий день. Он вел себя безупречно, но Риган не переставала мучиться сомнениями: обратил бы детектив Бьюкенен внимание на мисс Мэдисон, если бы его не приставили к ней в качестве телохранителя? Если бы они встретились при других — нормальных — обстоятельствах, пригласил бы он ее на свидание?

Другим человеком, который высоко ценил общество детектива Бьюкенена, оказался Генри. Они часами обсуждали спортивные состязания и музыкальные группы, а когда Алек предложил Генри помочь с курсовой работой по политологии, тот вообще был на седьмом небе от счастья. Вскоре он уже советовался со старшим товарищем по поводу своего будущего и поверял ему тайны своих отношений с подружкой.

По вечерам все трое переодевались в тренировочные костюмы и шли в спортзал. Алек находился в идеальной спортивной форме и без труда обходил их на беговой дорожке. Он не преминул пару раз пройтись по этому поводу. Риган отговаривалась недавней операцией на колене, но работала как проклятая и каждый день пробегала чуть большее расстояние и даже умудрялась сокращать время. Приближался ежегодный благотворительный забег, и девушка твердо решила принять в нем участие.

Риган, сознавая опасность своего положения, изменила привычный распорядок жизни и старалась не покидать отель. Но приближались мероприятия настолько важные, что она не могла пропустить их. Одно из таких значимых событий — благотворительный прием — должно состояться в отеле «Гамильтон», и Алек не переставал радоваться по этому поводу.

Более того, Риган исполняла роль хозяйки этого благотворительного приема. Как всякая хозяйка, она мечтала, чтобы все прошло гладко, и немного нервничала. Зал для приема и ведущая к нему галерея нуждались в специальной подготовке. Фрэнк из отдела техобслуживания и его помощники колдовали со светом, а Алек и Риган лазили по стенам с рулеткой, выверяя расстояние между загадочными крючками.

— Может, ты все же расскажешь мне, что именно мы делаем и почему? — поинтересовался детектив Бьюкенен, в очередной раз передавая девушке рулетку.

— Мы проверяем, правильно ли подготовлены места, где будут вывешены картины. Я тщательно все продумала, и теперь главное — выдержать нужные интервалы. Тогда каждая работа будет смотреться индивидуально, и в то же время они все поместятся.

— А где сами картины?

— Увидишь. — Она загадочно улыбнулась.

Алек чувствовал ее тревогу и в то же время не мог не видеть, что Риган ждет этого вечера с нетерпением. Постепенно его тоже охватило чувство радостного предвкушения чего-то необычного.

Перед началом вечера Риган переоделась в строгое черное платье. Единственным украшением служил отделанный блестящими камушками ворот. Времени оставалось слишком мало, чтобы позволить себе сложную укладку, поэтому она просто расчесала волосы и слегка сбрызнула их лаком. Провела по лицу пуховкой, а по губам — бледно-розовой помадой и, сочтя макияж законченным, устремилась к двери.

Прием начался в семь вечера. Алек без всякого удовольствия смотрел на толпу гостей, которая становилась все плотнее. Риган, наоборот, пребывала в состоянии радостного возбуждения. В какой-то момент она попыталась шагнуть в толпу людей, словно позабыв, кто он и для чего здесь. Но Бьюкенен поймал ее руку и тихо сказал:

— Не отходи от меня.

Девушка кивнула и больше не делала необдуманных попыток смешаться с гостями. Нужно сказать, что впечатляющая фигура мужчины, ни на шаг не отходящего от Риган, вызвала не только любопытные взгляды, но и множество вопросов. Девушка представляла его всем как своего друга, и не многие решились расспрашивать ее, зато Генри буквально измучили вопросами: кто этот человек, насколько их отношения с мисс Мэдисон серьезны и чем, собственно, он зарабатывает себе на жизнь? Генри отбивался, как мог. Впрочем, у него было много работы, и помогал ему друг Кевин, также получивший приглашение на прием.

Поприветствовав гостей, Риган взяла Алека под руку и подвела его к одной из двенадцати выставленных картин. Тщательно продуманная подсветка и обрамление позволяли в полной мере оценить яркую абстракцию, которая искрилась жизнерадостными красками. Рядом с каждым полотном имелась прямоугольная карточка с именем художника.

— Я никогда не слышал этих имен, — сказал Бьюкенен.

— Это прекрасный шанс узнать работы великих людей то того, как они станут знамениты. У тебя уже появилось любимое полотно?

— Право, не знаю. Они все хороши.

Неподалеку от молодых людей маялись Генри и Кевин. Они выжидали удобного случая, чтобы поговорить с Алеком. Кевин нервничал. Его руки все время непроизвольно сжимались в кулаки, и он сунул их в карманы. Не в силах стоять спокойно, он то и дело начинал переминаться с ноги на ногу.

— Не психуй, — прошептал Генри. — Вот увидишь, Алек обязательно что-нибудь придумает.

— Надеюсь. А когда к ним можно подойти?

— После того как прием закончится, но до того момента, как Риган пойдет к себе. — Генри смотрел на своего босса и полицейского с искренним восхищением. Потом спросил приятеля: — Они классно смотрятся вместе, как думаешь?

Внимательный взгляд Генри не упустил момент, когда смеющаяся Риган взяла Бьюкенена за руку. Похоже, им хорошо вдвоем. Дернув приятеля за рукав, Генри стал пробираться к Риган, чтобы перехватить ее до того, как она войдет в зал. Он представил своего друга Алеку, который сразу отметил, что парнишка чем-то напуган. Пожимая протянутую ладонь, он почувствовал, что Кевина бьет дрожь.

— Мне ваше лицо кажется знакомым, — задумчиво протянул Бьюкенен. — Может, я вас арестовывал?

— Я работаю в кафе «Палмс». Возможно, вы заходили к нам.

— Возможно.

Риган не замечала, что рядом происходит что-то непонятное. Она увидела в толпе гостей знакомое лицо и сказала Генри:

— Они уже здесь.

Кевин нерешительно оглянулся и прошептал, исподлобья глядя на Алека:

— Может, вы найдете минутку… поговорить. Ну, попозже.

— Хорошо.

— Ты готов, Генри? — спросила Риган:

— Да. Вперед!

Девушка пошла к сцене. Пробраться через толпу оказалось не так просто. Народу собралось много, еда и напитки подавались в достатке, и гости, пребывая в хорошем настроении, были не прочь пообщаться с хозяйкой.

Был среди толпы приглашенных и незваный гость. Этот мужчина не спеша пробирался поближе к Риган, наблюдая и выжидая, когда же наступит удобный момент. Несколько минут он стоял совсем рядом, прислушиваясь к разговору Риган и какого-то типа, которого она называла Алеком. Они обсуждали картины. Если бы ему удалось подойти еще чуть ближе, прикоснуться к ней… возможно, она согласилась бы поговорить с ним, и ему удалось бы залучить ее туда, где нет множества любопытных людей. Мужчина пытался преодолеть разделявшие их несколько футов, но каждый раз на пути оказывался этот парень. Он ни на секунду не выпускал руки Риган и не позволял ей отдалиться хоть на шаг. Она была сегодня хороша как никогда. Настоящая звезда, центр всеобщего внимания. Множество людей стремилось пообщаться с ней, и мужчина довольно долго маневрировал, подбираясь все ближе и ближе. Вот теперь — он протянул руку, надеясь на рукопожатие. Уверенный, что после нескольких слов она не откажется поговорить с ним в более спокойном месте. Но этот чертов Алек, опять оказался между ними и увлек Риган в другую сторону. Разочарование сдавило грудь. Мужчина понял, что сегодня не та ночь. Ему не удастся подойти достаточно близко. Что ж, он подождет. Другая возможность представится, это неизбежно. Он просто будет ждать и готовиться. Незамеченный, мужчина покинул прием.

Генри подал знак струнному квартету, разрешая сделать перерыв. Они с Риган поднялись на подиум, и она подошла к микрофону. Поприветствовала гостей еще раз, а потом представила Генри и отошла на пару шагов, давая ему слово. Генри шагнул к микрофону и начал речь.

Молодой человек говорил о том, как важно учить детей музыке и основам искусств. Тем временем перед подиумом выстроились двенадцать художников, чьи картины выставляли сегодня в зале приемов отеля «Гамильтон». Генри представил их всех по очереди. Было видно, что он гордится тем, что сделали дети, и счастлив принять участие в их судьбе.

Алек был поражен. Увиденное произвело на него огромное впечатление. Самому старшему художнику не исполнилось еще и пятнадцати лет. Только теперь он понял, что имела в виду Риган, когда сказала, что он познакомится с авторами работ до того, как они станут по-настоящему знамениты. Талант этих детей только начал раскрываться. Картины выставили на продажу, и цены, надо отметить, были весьма немалые. Но все деньги до последнего доллара, повторил Генри, будут перечислены на занятия музыкой и живописью в школы, где учатся юные художники. Сами молодые дарования получат материалы, необходимые для творчества, и стипендии. Потом к подросткам присоединились взрослые, и Генри представил собравшимся учителей, задействованных в программах, которые финансировались из фонда Гамильтонов.

К девяти вечера все картины нашли себе новых владельцев. Риган была счастлива. Она искренне поздравила Генри, и они обнялись, как боевые соратники. Она нахваливала его всем и каждому, подчеркивая, что сегодняшний вечер явился плодом его усилий. Но Генри шепотом сообщил Алеку, что идея была Риган, а он сам занимался практическим воплощением, что, впрочем, тоже немало.

Вечер закончился в десять часов. Время было не слишком позднее, но Риган чувствовала себя совершенно измотанной. Больше всего на свете ей хотелось оказаться в своих комнатах, принять горячий душ и забраться в постель.

Они шли к лифтам. Кевин и Генри двигались в арьергарде, а Риган рассказывала Алеку о художественном проекте:

— Понимаешь, как только у школы возникают проблемы с деньгами, администрация урезает финансирование именно этих предметов. Музыка и основы искусств идут под нож первыми. Начальство, оно просто забывает…

— Что забывает?

— Что образование должно питать не только мозг, — вмешался Генри. — Сердце и душа не менее важны, и им тоже нужно учиться. Вот для этого-то и требуются музыка и живопись. — Алек согласился, и тогда Генри продолжил: — Мы решили, что картины будут висеть здесь всегда. Как только продается одна — мы сразу же вешаем другую. Так процесс будет непрерывным. Здорово, правда? Эта идея просто блеск! Но наша глобальная цель — сделать такие же выставки во всех отелях, принадлежащих Гамильтонам.

Кевин, беспокойство которого достигло предела, ткнул Генри под ребра и прошептал:

— Давай про мое дело. Я больше не могу.

— Риган, как вы насчет зайти в бар и немножко выпить? — позвал Генри.

Бар находился здесь же, за соседней дверью. Внутри было малолюдно. Алек предложил занять столик и заказать что-нибудь безалкогольное.

Потом он повернулся к Риган:

— Если хочешь, я провожу тебя наверх. Полицейский наверняка уже на посту, так что я быстренько проверю твои комнаты, пожелаю тебе спокойной ночи и вернусь к ребятам. Они подождут.

— Я в порядке, — улыбнулась Риган. — Посижу немножко с вами.

В баре царил уютный полумрак. Стенные панели темного дерева придавали заведению респектабельный вид. На столах мерцали свечи. Генри занял столик у стены и отодвинул стул для Риган. Но Алек покачал головой и усадил девушку спиной к стене. Мужчины остались стоять. Генри и Кевин перешептывались и выглядели растерянными.

— Что происходит? — полюбопытствовала Риган.

— Тут такое дело, — начал Генри и толкнул Кевина.

— Ну что же вы? — спросила она.

Риган удивлялась перемене в своем помощнике. Сегодня, стоя на подиуме и обращаясь с речью к собравшимся гостям, он выглядел преуспевающим, лощеным молодым бизнесменом. Сейчас он вел себя как нервный, неуверенный в себе подросток. Она вспомнила, что раньше он уже бывал в таком состоянии, если происходило что-то из ряда вон выходящее, какие-нибудь неприятности.

— Я подумал, что, может, Кевин поговорит с детективом Бьюкененом… он вроде не против. А Кевин хотел бы… ну, вы понимаете, конфиденциально.

Риган видела, что молодой человек нуждается в ее поддержке, поэтому кивнула и сказала:

— Конечно. Я подожду, идите.

— Генри, побудь с Риган, пока мы с Кевином побеседуем, — сказал Алек. Потом строго посмотрел на девушку и добавил: — А ты сиди смирно и не вздумай сбежать.

Риган закатила глаза, демонстрируя изнеможение. Как, интересно, она может сбежать, если он никогда не выпускает ее из поля зрения?

Детектив и юноша отошли на несколько шагов. Кевин принялся сбивчиво что-то объяснять. Алек слушал внимательно, возвышаясь над ним. По лицу Бьюкенена ничего нельзя было понять, а вот Кевин еле сдерживался. Он то краснел, то бледнел, шмыгал носом и отчаянно жестикулировал. Потом по щеке его поползла слеза, и он сердито смахнул ее, бросив испуганный взгляд в сторону Риган. Та моментально отвернулась: мальчик не должен догадаться, что она видела его слабость. — У Кевина неприятности? — спросила она Генри.

— Не у него самого… Это личное, но он не против, чтобы я вам рассказал.

Подле них материализовался официант и торжественно водрузил на стол вазочку с орешками кешью. Генри заказал напитки и сел. Потом принялся рассказывать:

— Он напуган, потому что его мать… знаете, она пропала пару лет назад. Просто вышла из дома и не вернулась.

— Я помню, он как-то говорил.

— Его отец получил развод и единоличную опеку над детьми, и это было хорошо… они жили нормально. И тут вернулась мамаша Кевина, да не одна. Ее дружки таскают в дом дурь… ну то есть наркотики.

— А что отец Кевина?

— Вы хотите спросить, почему он их не вышвырнет? Он пытался, но они не уходят. Он просто не может один справиться с этой шайкой… Детей он отправил жить к друзьям, но так не может продолжаться вечно. Вот Кевин и подумал, вдруг Алек поможет?

— Бедный Кевин, — прошептала Риган. — Должно быть, ему очень плохо.

— Он-то думает, что ведет себя естественно, так что никто ни о чем не догадывается, но это неправда. — Генри повернулся, бросил сочувственный взгляд на друга и спросил Риган: — А как вы это делаете?

— Что именно?

— Остаетесь такой спокойной. Тут ведь черт-те что происходит. Маньяк этот… полиция везде, и охрана шагу вам не дает ступить…

— Я вовсе не так спокойна, как тебе кажется, — вздохнула Риган. — Просто я пытаюсь не думать об опасности. Не зацикливаться на этом.

— Это ужасно: ждать, что в любую минуту может случиться нечто… Такое ожидание — настоящий кошмар. Мне дурно делается при одной мысли, что вам грозит опасность. Если с вами что-то случится, я не знаю, что сделаю…

— Все будет хорошо. — Риган накрыла ладошкой руку Генри, непроизвольно сжавшуюся в кулак. — Вот увидишь.

Она говорила уверенно, но в душе ее жил тот же страх, что и у молодого человека. Ожидание изматывает. Потом она вспомнила об Алеке, взглянула на него и почувствовала, что душный ужас немного отступил. Пока он рядом, с ней все будет в порядке.

Официант принес напитки. Риган пригубила свой бокал. Она продолжала посматривать на Бьюкенена, и Генри это заметил.

— Что будет, когда он уедет?

— Наверное, они пришлют кого-нибудь другого.

— Да ладно, я вовсе не о том. Это же я, Генри, помните? Можете не притворяться. Я наблюдал за вами обоими, и ваши… э-э… особые отношения нельзя не заметить.

«Ах вот как», — в смятении подумала Риган.

— Алек симпатичный, — сказала она сдержанно. — С ним легко и все такое. Но знаешь ли, он не принадлежит к тому типу мужчин, которые мне действительно нравятся.

— К таким — стерильным?

— Что? — Она растерянно улыбнулась.

— Знаете, есть такие: застегнуты на все пуговички, всегда в костюме и при галстуке и выглядят ужасно невозмутимыми. Одно время я думал, что вашего брата Эйдена можно считать воплощением подобного стиля. А потом мы с ним играли в регби во время благотворительного матча. И тут-то я понял, как ошибался! Он был еще тот игрок — не боялся испачкаться и нападал так, что у меня искры из глаз летели! Теперь я знаю, что его нельзя отнести к стерильному типу… и Алека… детектива Бьюкенена тоже. Он разрешил мне называть его по имени. Так вот, я думаю, что на игровом поле он будет очень серьезным противником.

— Уверена, он не станет уклоняться от ударов, — задумчиво сказала Риган. — И наверняка будет стремиться к победе.

Генри допил свою колу и взял стакан Кевина. Осушив его, он принялся вертеться на стуле. Видно было, что юноша нервничает до такой степени, что он вдруг перестал понимать, куда девать руки. Генри крутил пустой стакан, звеня кубиками льда. Риган протянула ему сок, и он выпил и сок тоже.

— Что-то меня жажда замучила, — смущенно пробормотал юноша.

— Ты нервничаешь.

— Наверное.

Риган украдкой наблюдала за Кевином. Вот он отшатнулся от Алека и попытался сбежать, но тот схватил его за руку и принялся говорить что-то, удерживая паренька на месте. Риган не могла расслышать слов, но Кевин постепенно успокоился и теперь не выглядел таким испуганным.

«Алек Бьюкенен — хороший человек», — сказала она себе и вдруг почувствовала спазм, сжавший горло. Вслед за этим пришло осознание, что влечение и симпатия, которые она в полной мере испытывала все две недели, переросли в нечто более сильное.

— Они идут, — прошептал Генри.

Кевин подошел к столику, и Риган заметила, что глаза у него красные.

— Наверное, нам пора, — сказал он приятелю.

— Нам тоже, — подхватил Алек. — Уже поздно.

Риган встала и попрощалась с молодыми людьми. Когда они ушли, Алек повел ее домой.

— Завтра я приду немного позже, — сказал он. — Вещи надо собрать. Полицейский останется у твоей двери до моего возвращения, так что не волнуйся.

— Хорошо. — Риган была уверена, что предполагаемая задержка вызвана проблемами Кевина, но не стала расспрашивать.

— Спокойной ночи. — Он взялся за ручку двери.

— Подожди минутку.

— Да?

— Завтра… будь осторожней… когда будешь собирать вещи.

— Ладно.

Она заперла дверь и прислонилась к ней спиной. Наверное, он приснится ей сегодня ночью… и это будет чудесный сон. Но завтра она возьмет себя в руки и преодолеет свою так некстати проявившуюся слабость и возникшие вдруг чувства. Это очень правильное решение, похвалила себя Риган. Есть только одна маленькая проблема — она понятия не имеет, как его выполнить.

Глава 28

О том, что произошло утром, Риган узнала от Генри. Он влетел в кабинет, плотно закрыл за собой дверь и, блестя глазами, выпалил:

— Я знаю, что вы беспокоились о Кевине, поэтому хочу вас успокоить — все получилось.

Риган, которая рылась в ящиках стола в поисках запропастившегося куда-то пакетика леденцов, немедленно выпрямилась и уставилась на своего помощника. Невооруженным глазом было видно, что Генри доволен и весел.

— Я рада, — осторожно сказала Риган.

— Кевин скоро приедет. Это ничего?

— Конечно, пусть приезжает.

— Он сказал, что сначала все было очень плохо.

— Правда?

— Алек все устроил. — Генри распирало от желания выложить новости немедленно. Было очевидно, что он просто не доживет до приезда друга. — Детектив Бьюкенен велел отцу Кевина убрать из дома детей, и тот так и сделал. Вот только Кевин не захотел уходить.

— Он что, все это время был в доме?

— Нет, он перебрался на другую сторону улицы. Думаю, ему пришлось прятаться, иначе Алек его бы выгнал. Он сказал, что был момент, когда он испугался за Алека. Пара отморозков — дружков его мамаши вздумала оказать сопротивление. И детектив Бьюкенен и его коллеги применили… физические меры принуждения. Иначе не получалось усмирить подонков и надеть на них наручники. Я так жалею, что сам ничего не видел! Кевин говорит, Алек был страшен. У него было такое лицо… пугающее.

— Я рада, что тебя там не было, — вздохнула Риган. Генри сел на край стола и продолжал:

— Алек предложил матери Кевина отправиться в реабилитационный центр, но она отказалась.

— Как чувствует себя твой друг после всего, что ему довелось увидеть и пережить?

— Нормально. Он вроде как смирился с тем, что это жизнь и не все идет гладко.

— Ты хороший друг, Генри.

— Ну, бывали времена, когда он мне помогал не меньше… Только знаете, он, конечно, не станет сердиться, что я вам рассказал, но…

— Я все понимаю и буду молчать, — заверила юношу Риган.

Она опять нырнула в ящик, а когда подняла голову, то увидела Алека. Он стоял подле Генри, и они о чем-то разговаривали. Рядом с ними стоял Кевин.

Потом Бьюкенен вошел в ее кабинет, поздоровался и сообщил, что он на месте, приступил к выполнению обязанностей телохранителя и уже отпустил полицейского.

— У тебя все в порядке? — спросил он.

— Да.

Он, видимо, даже не заехал домой после операции в доме Кевина. Впрочем, в джинсах и футболке детектив Бьюкенен выглядел не менее сексуально. Только наплечная кобура была более заметна. Взгляд девушки невольно все время возвращался к оружию. Он заметил это и негромко сказал:

— Это часть моей работы.

— Я знаю.

— Вот и хорошо, потому что тебе придется к этому привыкнуть.

Риган успела изучить своего телохранителя достаточно, чтобы понять, что он не в своей тарелке.

— Что случилось?

Алек выглянул из кабинета, увидел Кевина, который все еще болтал с Генри, и покачал головой.

— Да ничего. Просто у некоторых людей нет тормозов, и это осложняет жизнь другим. Общение с подобными экземплярами не самый лучший способ начать день.

— Но все прошло благополучно?

Он пожал плечами и больше не возвращался к разговору о Кевине и полицейской операции. Риган вздохнула: она уже поняла, что если створки этой устрицы захлопнулись, то больше она ничего не узнает.

Потом день вошел в обычное русло: детектив Бьюкенен дремал на диване, а она разбирала папки с документами.

Вечером они решили развлечься: заказали пиццу, попкорн и пиво и устроились в гостиной Риган смотреть кино. Это была старая мелодрама, и Риган всхлипывала. А Бьюкенен смеялся. Она обвинила его в том, что он совсем, ну ни капельки не сентиментален, а он воспринял это как комплимент.

На следующий вечер кино выбирал он, и они опять смотрели классику. Только теперь это была не история про любовь, а суровый боевик с горой трупов и морем крови. Еще там были инопланетяне и масса спецэффектов. Они сидели рядышком, задрав ноги на оттоманку. Риган была босиком, а Алек в носках. На правом красовалась большущая дыра.

Когда на экране появились титры, он сказал:

— Если хочешь, можем посмотреть еще раз. Риган взглянула на него с подозрением: нет, он не шутит.

— Спасибо, что-то не хочется. На мой вкус, в этом фильме многовато насилия и жестокости.

— Ты правда думаешь, что это жестокий фильм?

— Алек, я насчитала тридцать два трупа.

— Неплохо, хотя…

— Это за первые тридцать минут. Потом я сбилась и перестала считать.

— Так ведь они были инопланетяне, которые пытались использовать людей в качестве пищи. Чего же ты хотела?

— Ну, я была бы рада, если бы они не устраивали свои пирушки непосредственно перед экраном.

— Тогда было бы совсем не страшно. По-моему, фильм классный. Я такие обожал в детстве.

— Тебе нравилось, когда тебя пугали?

— Конечно!

— А кошмары потом не снились?

— У меня не было отдельной спальни: я делил комнату с братцем Диланом и всегда считал, что вдвоем мы справимся с любым злодеем. — Алек хмыкнул. — Я, знаешь ли, был нахальный парень.

— Был? Не нужно прошедшего времени. Ты все такой же.

— Да ладно. В нашей семье восемь детей, и все мы по очереди прошли через прекрасный и сильно переходный возраст.

— А ты какой по счету?

— Третий. Тео самый старший, потом Ник, я, Дилан, Майк, две сестры — Джордан и Сидни, — а потом младший — Зак. Он все еще чудит.

Риган шутливо ткнула его кулаком в плечо:

— Спорю, ты добавил своим родителям немало седых волос, пока повзрослел. Впрочем, все мы покуролесили в свое время.

— Никак, ты хвастаешься?

Риган промолчала, и тогда он легонько толкнул ее.

— Думаю, я в подростковом возрасте была не меньшей оторвой, чем ты.

Следующий час они взахлеб вспоминали все дурацкие шутки и опасные проделки детства, пытаясь перещеголять один другого. Алек победил.

— Почему все твои безобразия творились с применением техники? — жалобно спросила Риган.

— Не все, только самые забавные. А почему ты ни разу не упомянула родителей?

— Я уже говорила, что отец умер, когда я была совсем маленькой, а мамы никогда не было дома. Помню, она обычно желала мне спокойной ночи по телефону.

— Знаешь, это ведь очень печально.

— Ничего подобного. Просто мы так жили, вот и все.

— Маленькая девочка не должна расти без мамы. Это неправильно. Просто удивительно, как тебе удалось вырасти такой нормальной.

— А кто сказал, что я нормальная?

— Да ладно. — Он откровенно дразнил ее. — Ты просто образец здоровой американки. Спорим, я могу точно сказать, что ты любишь и что нет. Короче, мисс Мэдисон, мне известно о вас все.

— Сомневаюсь, — пробормотала Риган.

— Ты терпеть не можешь лосось, у тебя аллергия на клубнику, и ты чихаешь, если рядом появляется букет роз.

— А ты помешан на кетчупе, — мстительно отозвалась Риган. — Ты его мажешь на все — даже на бутерброды с ореховым маслом. Терпеть не можешь тонкую пиццу, и у тебя нет никакой аллергии.

— Ах вот как! Ладно, моя очередь: ты весьма амбициозна. Вся твоя семья придерживается консервативных взглядов, что не мешает тебе быть очень либеральной… хоть я и не понимаю, как такое могло получиться. Ты думаешь, что хорошо умеешь скрывать свои чувства, но это не так. А еще ты не доверяешь мужчинам и институту брака.

Он задел весьма больную тему, и Риган отозвалась несколько резче, чем хотела:

— Ты еще более амбициозен, чем я, мнишь себя либералом, хотя в действительности консерватор. У тебя есть система нерушимых ценностей… и, знаешь, я все же доверяю некоторым мужчинам.

— А что насчет брака?

— Моя мать была замужем дважды, и оба мужа изменяли ей направо и налево. Я не хочу повторить ее ошибку и уверена, что «отныне и до тех пор, пока смерть не разлучит нас» — это всего лишь красивая сказка.

— Неправда! Просто надо выйти замуж за нормального парня. И чтобы это был действительно твой человек.

— Ну да, в этом-то и фокус — угадать, тот ли это человек. Своего рода лотерея. — Ничего подобного. Никакая не лотерея. Впрочем, и не наука.

— И каким же образом ты собираешься определить, подходит ли тебе тот или иной человек? Является ли он той самой половинкой, с которой ты будешь жить долго и счастливо?

— М-м, ты хочешь, чтобы я описал тебе свой идеал женщины? Она совершенна.

— Нет на свете идеальных женщин.

— Есть.

— И как же она выглядит?

Они сидели перед выключенным телевизором, соприкасаясь плечами. Риган чувствовала жар его тела, но не делала попытки отодвинуться.

— У нее темные волосы, — начал Алек.

— Ага.

— И синие глаза. Невероятно синие, как фиалки.

Он наклонился к ней, и у Риган перехватило дыхание: неужели он собирается ее поцеловать? «Пусть он меня поцелует!»

— У нее прекрасное тело.

— Как же без этого.

— Ты смеешься над моим идеалом?

— Нет, что ты. — Риган улыбнулась. — Продолжай, пожалуйста. Как насчет магии?

— Магия начнется, когда мы будем вместе… Еще у нее длинные ноги.

Теперь он совсем близко. Риган чувствовала щекой его дыхание. «Ой, сейчас он меня поцелует…»

Он осторожно провел ладонью по ее щеке. «Ну же, — думала она, замерев и не дыша, — ну что же ты…» Собрав остатки остроумия, она поинтересовалась:

— А у этой идеальной женщины мозги есть? Или их отсутствие и делает ее идеальной?

— О, с мозгами у нее все в порядке. Она очень умна и прекрасно образована. А еще остроумна, и с ней не бывает скучно. И еще в ней есть уязвимость и упрямство — сочетание, способное свести с ума любого мужчину. Вот такая она, моя мечта.

Его губы всего в нескольких сантиметрах. Риган закрыла глаза и затаила дыхание.

Он нажал пальцем на кончик ее носа и сказал: — Мне надо идти.

— Что? — Она удивленно моргнула.

— Пора…

Он встал, надел кроссовки и уже шел к двери, когда Риган опомнилась. Со стуком поставила миску с попкорном на стол и спросила:

— Тебе нравится дразнить меня, да?

— Это приятно, — признал он. — А главное — не сложно. Алек открыл дверь и ступил в коридор.

— Иди сюда, — позвал он.

Взгляд его был темен, и Риган как завороженная подошла к двери.

— Я хочу слышать, как ты запрешь дверь. Замок должен щелкнуть.

— А-а. Да, конечно.

— Спокойной ночи. — И он закрыл за собой дверь.

Она почти уверилась, что Алек Бьюкенен смеялся, когда шел по коридору.

Глава 29

Риган проснулась в субботу утром и обнаружила, что день за окном тусклый и дождливый. Еще один ненастный день. За последние три недели дождь шел так часто, что все кругом пропиталось влагой. «Я скоро прорасту, — думала она. — Или покроюсь плесенью». А ведь еще есть аллергия, которая не делает жизнь проще. Сегодня Риган чихнула целых пять раз еще до того, как встала с постели. Добравшись до ванной и взглянув на себя в зеркало, девушка поморщилась и вздохнула: так и есть— глаза красные. А ведь сегодня благотворительный вечер и выглядеть нужно прилично, иначе люди подумают, что она плакала. Оставалось надеяться на многочисленные медицинские препараты. Может, они помогут обуздать проклятую аллергию.

Риган приняла горячий душ, потом закапала глазные капли, брызнула лекарство в нос и вдохнула облачко из ингалятора. Стало несколько легче. Конечно, неприятно чувствовать себя зависимой от всех этих препаратов, но ведь это не круглый год. Самыми трудными периодами являются весна и осень. Летом и зимой она, как правило, обходится без лекарств.

Риган оделась, собрала волосы в конский хвост и решила, что готова встретить новый день. Сегодня Алек не сказал ей «доброе утро»: по настоянию детектива Уинкотта он взял выходной. Тот же Уинкотт одобрил на роль телохранителя нового охранника по имени Джастин Шеперд. Тот раньше был полицейским, и Уинкотт мог доверять ему, как и своим сотрудникам. Риган решила, что проведет утро как обычно: позанимается в спортзале, а потом продолжит сортировку документов.

В холле подле лифта сидел детектив Уинкотт. Увидев Риган, он встал и поправил галстук. Девушка окинула его внимательным взглядом. «Та-ак, похоже, его маленькая дочка опять не спала ночь, поэтому папочка выглядит бледным и растрепанным».

— Сегодня суббота, — мягко сказала она. — Вам следует быть дома, с семьей.

— Я только что проводил своих в аэропорт и помахал вслед самолету. Они отправились навестить тещу. Честно сказать, я чертовски этому рад. Жена намекала, что в выходные меня ждала кое-какая работа по дому, а я не слишком уверенно себя чувствую с молотком и дрелью в руках. — Он пропустил девушку в лифт и продолжил: — Я побуду с вами часок, пока не придет замена. Тот сотрудник, на которого я рассчитывал, застрял дома с детьми — его жену срочно вызвали на работу. Скоро приедет другой человек.

Потом он заметил, что девушка одета в спортивный костюм, и недовольно нахмурился.

— Я думал, мы достигли взаимопонимания, — сухо сказал он. — Мы согласились отпустить вас в загородный клуб на благотворительный вечер, но я не могу позволить вам совершать пробежки в парке, это слишком опасно.

Офицер явно собирался спорить. Риган сообразила, что если бы она стала настаивать на своем желании бегать в парке, полицейскому пришлось бы бежать рядом. Судя по его замученному виду и тесным туфлям, продержится он не более десяти минут. Она решила успокоить детектива и сказала:

— Я вовсе не собираюсь выходить на улицу. У нас есть спортзал наверху, там прекрасная беговая дорожка. Так что когда мне нужно поупражняться, я отправляюсь туда.

— А-а. — На лице Уинкотта отразилось нескрываемое облегчение. — Это хорошо. А куда вы сейчас?

— В мой кабинет.

— Вы всегда работаете по выходным?

— Вовсе нет. И сегодня у меня не так уж много работы, но раз уж я тут вроде как под домашним арестом, то я занялась своим кабинетом. Разбираю документы. Сейчас у нас временное затишье. Работа над новыми проектами и рассмотрение заявок на гранты начнутся в августе.

— Думаю, это не самая легкая работа.

— Ну, ничего особенно сложного нет. Генри вполне в состоянии справиться сам. Собственно, как только он окончит колледж, так и будет: на него ляжет работа в местном отделении плюс продолжение учебы, так как он хочет получить степень бакалавра. Он займет мое место. Полагаю, ему также понадобится помощник.

— А вы?

— Я собираюсь перейти на другой уровень, более глобальный. Моя мечта — распространить наши благотворительные программы на все отели.

Они вышли из лифта и пересекли холл, направляясь к служебным лифтам. Возле них дежурил охранник. Риган поздоровалась и, когда двери лифта открылись, вставила ключ в специальное гнездо и нажала кнопку третьего этажа.

— Скажите, детектив, вы правда думаете, что такое количество охранников необходимо?

— А знаете, если вы называете Бьюкенена Алеком, то я просил бы вас звать меня Джоном. Что касается охраны… если они не путаются у вас под ногами, то лично я против них ничего не имею.

В коридоре было пусто, все двери в кабинеты заперты. Оказавшись в кабинете, Уинкотт немедленно направился к дивану, улегся и устроился с максимальным комфортом.

Риган сняла со стеллажа очередную стопку папок и перенесла их на свой стол. Тем временем детектив заметил на столике пульт дистанционного управления. Он покрутил его в руках и начал с интересом озираться.

— Послушайте, Риган…

— Верхняя кнопка, — быстро сказала девушка и открыла первую папку.

Джон продолжал крутить пульт в руках.

— Нажмите верхнюю кнопку, — повторила она.

Когда панель отъехала в сторону, открывая его взору плазменную панель телевизора, он восхищенно присвистнул и спросил:

— Алек это видел?

— Да.

— Ах он… и ничего не рассказал! Впрочем, чему удивляться: тут тебе и телевизор, и…

— И?..

Уинкотт замялся. Не мог же он выговорить «и вы». Впрочем, он быстро нашелся:

— И диван такой удобный. А телевизор вообще больше, чем моя гостиная.

— Его заказал мой брат Спенсер пару месяцев назад. Он просто не может находиться в комнате, если в ней нет работающего телевизора.

— Думаю, мы с вашим братом легко нашли бы общий язык.

— Не сомневаюсь. Спенсер вообще очень легко сходится с людьми.

— И когда он находится в городе, то проводит здесь большую часть времени?

— Да. — Риган кивнула.

— А если я его включу? Шум будет мешать вам работать?

— Ничуть.

Риган задумчиво смотрела на мерцающий экран своего компьютера. «Я сама забыла выключить его вчера, или кто-то был здесь утром?» Тут она заметила в углу экрана мигающий квадратик. Некоторое время она обдумывала ситуацию. Алек говорил, что Мелисса — специалист из техотдела — сняла ее компьютер «с крючка». Тогда что это там, в углу монитора? Риган вспомнила, что Мелисса давала ей визитку. Она отыскала ее в ящике стола и набрала номер. Вряд ли компьютерщики работают по выходным, но можно оставить сообщение с просьбой перезвонить в понедельник…

После второго звонка Мелисса сняла трубку.

Риган поздоровалась, напомнила, кто она такая, и сказала:

— Вот уж не думала, что застану вас на работе в воскресенье.

— А чего тогда звоните?

Резкость Мелиссы не обескуражила Риган.

— Я собиралась оставить вам сообщение и просьбу перезвонить мне в понедельник. Но раз уж вы на работе, то не найдется ли у вас минутки, чтобы ответить на пару вопросов? Если сейчас это неудобно, то я могу перезвонить…

— А какие вопросы?

— О компьютере.

— Тогда давайте. — Теперь голос Мелиссы звучал почти доброжелательно. — Если я чего не знаю о компьютерах, то и никто другой этого не знает.

— Я так и думала, — сказала Риган. — Вы сказали детективу Бьюкенену, что моя электронная переписка поступала на другой компьютер в отеле?

— Нуда, — подтвердила Мелисса. — Письма поступали также на адрес вашего помощника и в кабинет одного из братьев. Хотите, чтобы я выяснила точное место?

— Думаю, в этом нет необходимости. Я почти уверена, что моя переписка проходит через компьютер помощницы моего брата Эйдена.

— И чего же вы хотите от меня?

— Сегодня утром, когда я пришла на работу, мой компьютер был включен.

— И вы решили, что вас опять подцепили и кто-то читает ваши письма?

— Да.

— Это очень просто выяснить. Ну, то есть для меня просто. Ну-ка, вы за компьютером?

— Да.

— Тогда начнем.

И Мелисса принялась нетерпеливо отдавать команды. Риган старалась и была очень внимательна. Впрочем, пару раз ей пришлось переспрашивать, и все же она добилась успеха: нашла место подсоединения чужого человека, который интересовался ее перепиской. Еще несколько минут — и она знала точный электронный адрес шпиона, а потом, руководствуясь указаниями техника, сумела разорвать связь.

— Ну вот, молодец. — Мелисса была явно очень довольна успехами своей подопечной. — Теперь давай сделаем так, чтобы никто больше не смог прилипнуть к твоему компу и читать почту.

И она принялась отдавать новые команды. Потом велела Риган сменить пароль.

— Ну уж теперь точно все. Если забудешь пароль — звони, я напомню. И еще скажи Генри, пусть он тоже запомнит.

Риган тепло поблагодарила Мелиссу и добавила:

— Если вы надумаете сменить работу, позвоните мне. Думаю, мы сможем использовать ваши таланты в компании «Гамильтон».

— Вы это говорите серьезно или просто чтобы выглядеть милой?

— Мое предложение абсолютно серьезно.

— А мне придется ездить по разным отелям? Ну там в Лондон или в Мельбурн?

— Придется.

— А зарплата и соцпакет приличные?

— Весьма.

— Посмотрим, — буркнула Мелисса и повесила трубку.

Риган не обиделась. Она уже привыкла относиться к своеобразным и грубоватым повадкам Мелиссы с юмором. Что означало прощальное «посмотрим» она не очень поняла, но решила, что Мелисса хочет обдумать предложение. Она была уверена, что такой опытный и умелый сотрудник станет ценным приобретением для компании. Кроме того, Мелисса ей действительно нравилась: приятно иногда побеседовать с человеком, который совершенно не умеет притворяться и говорит то, что думает. Главное, не терять чувства юмора.

Работая на компьютере, Риган сидела спиной к двери. Теперь она повернулась и увидела Алека, который стоял в каких-нибудь пяти футах от ее стола. Он вошел совершенно бесшумно, и девушка с легким замешательством подумала, что он мог стоять здесь и наблюдать за ней довольно долго.

Ей вдруг показалось, что в кабинете стало светлее, и Риган вынуждена была признаться себе, что ужасно рада видеть детектива Бьюкенена. Оставалось надеяться, что ее эмоции не слишком ясно написаны на лице.

Она подумала, что сегодня у Алека не слишком презентабельный вид: то ли он машину чинил, то ли в гараже убирался. Как всегда немного растрепанный, в старом, поношенном свитере, он выглядит… он выглядит потрясающе. Лучше просто не бывает. «Нет, — сказала себе Риган Мэдисон, — так не пойдет. Ну-ка, что говорит народная мудрость? Нужно найти какой-нибудь недостаток и сконцентрироваться на нем. Если постараться, то в любом — даже самом идеальном — человеке можно найти нечто отталкивающее. Ну-ка, посмотрим… а причесывался ли сегодня мистер Бьюкенен? Ой, вряд ли. Итак, неаккуратный неряха — так и надо о нем думать. Боже, кого я пытаюсь обмануть? Он самый сексуальный неряха на свете».

— Эй, ты что тут делаешь? — удивленно спросил Уинкотт, заметив наконец коллегу.

— Зашел проверить, — лениво ответил Алек, не сводя глаз с Риган. — И мне показалось, что, когда я вошел, ты мирно спал.

— Да ничего подобного! Я никогда не сплю на дежурстве. Все я слышал и заметил, как ты вошел.

— Ага, я так и подумал.

— Честное слово! А что ты имел в виду, когда сказал, что зашел проверить? Что именно проверить?

Риган, не выдержав поединка взглядов, отвела глаза. Она повернулась к Уинкотту, который выглядел заспанным и помятым. Кроме того, он совершенно по-детски таращил глаза; малыши делают так, желая доказать взрослым, что им совсем не хочется спать.

— Так почему же ты пришел? — настойчиво допытывался он. — Я не слышу внятного ответа, Алек.

— Я был тут неподалеку.

Уинкотт фыркнул и отвернулся к телевизору.

— Насколько я помню, ты и живешь тут неподалеку.

— Мне стало скучно, и я решил вас проведать, узнать, как дела.

— Ничего интересного, — вмешалась Риган. — Я возилась с документами, как обычно.

— Ты же должен собирать вещи. — Уинкотт выключил звук телевизора и с явной неохотой встал с дивана. — Честно сказать, Бьюкенен, не понимаю я, почему ты относишься к этой работе как к наказанию. По мне так счастье, если можно валяться на диване и смотреть спортивный канал. И никто по тебе не прыгает и не требует мультиков.

— Быть со мной — это наказание? — спросила Риган. В голосе ее не слышалось обиды — только искреннее удивление.

— Льюис назначил меня телохранителем в виде наказания, — пояснил Алек. — Он был уверен, что я возненавижу эту работу.

— И что? Ты ненавидишь свои обязанности?

— А ты как думаешь? — Он усмехнулся, но не стал дожидаться ответа, а повернулся к Уинкотту: — А ты ничего не хочешь мне объяснить? Например, почему офицер, возглавляющий следственную группу, исполняет обязанности телохранителя?

— У нас получилась накладка, вот я и решил прикрыть ребят на пару часов, пока не подоспеет замена.

— И кто должен прибыть?

— Лайл. Он будет сопровождать Риган на благотворительное мероприятие. Думаю, парень бегает по магазинам и ищет, где бы взять напрокат смокинг.

— Я сам буду сопровождать нашу подопечную, — сказал вдруг Бьюкенен. — Позвони Лайлу и сними его с крючка.

— Снять с крючка? — растерянно переспросила Риган. Она все никак не могла решить — смеяться или оскорбиться.

Бьюкенен, не обращая на нее внимания, в упор смотрел на Уинкотта, который не торопился хвататься за телефон.

— Звони давай, — буркнул Алек.

— С чего это?

— Ты что, оглох? Я же только что объяснил — я сам буду сопровождать объект.

— А я тебя спрашиваю, с чего это ты решил, что именно детектив Бьюкенен будет сопровождать сегодня объект?

Терпение Алека подходило к концу. Он смотрел на коллегу тяжелым взглядом и видел, что тот от души развлекается. На лице Уинкотта играла дурашливая усмешка — он специально дразнил Бьюкенена. Алек подумал, что если ударить его в живот, то улыбка сразу исчезнет.

— У меня есть смокинг. Мой собственный. И я буду сопровождать сегодня Риган.

— Но Лайл так ждал этого вечера…

— В этом я ничуть не сомневаюсь, — фыркнул Бьюкенен. — Этот Брэдшоу настоящий… — Он вдруг осекся, вспомнив, что «объект» присутствует здесь же.

— И кто же, по твоему мнению, мой напарник? — поинтересовался Уинкотт. — Ну давай просвети меня.

Бьюкенен в несколько быстрых шагов пересек комнату и тихо, так чтобы Риган не слышала, сказал:

— Прекрати со мной играть, понял?

— А в чем дело? Когда я последний раз интересовался назначениями, я все еще возглавлял группу расследования. Может, что-то изменилось?

— Ты по-прежнему возглавляешь ее, Джон, — с нажимом сказал Бьюкенен. — Поэтому иди отсюда куда-нибудь и расследуй… что-нибудь. Аза безопасность девушки отвечаю я. Ты понимаешь, что это значит?

— Ах, теперь-то я понял! — Уинкотт ухмылялся. — Ты будешь ее защищать, да?

— Звони Брэдшоу.

Алек повернулся к Риган и по озадаченному выражению лица понял, что она слышала каждое слово, но пока не знает, как отнестись к этой перепалке. «Вдруг она решит что я не в своем уме, — подумал он. — Впрочем, разве не так обстоят дела? Надо быть круглым дураком, чтобы устроить такую сцену Уинкотту. Должно быть, приятель сто лет так не веселился. Ну и черт с ним». Сейчас Алеку было безразлично, кто и что о нем подумает. Главное — не подпустить к Риган этого Брэдшоу, который готов оттрахать все, что носит юбку.

— Во сколько нам нужно выходить? — ворчливо спросил он у девушки.

— Я хотела бы приехать в клуб пораньше…

— Понятно. Назови время, когда я должен стоять в полной боевой готовности подле твоей двери.

— Семь тридцать.

Алек пошел к выходу. Уинкотт решил проводить его до двери в коридор.

— Есть что новое по этому делу? — спросил Бьюкенен. — Хоть какие-то гипотезы?

— Мы проверили почти всех, кто хоть как-то связан или знаком с Риган. Ну й Шилдса с его подручными в первую очередь. Ничего. Скажу больше — они попросили спрятать их подальше. Шилдс буквально трясется от страха.

— А кроме него, кто-нибудь еще годится на роль подозреваемого?

— Пока нет. Наиболее многообещающим кажется Питер Моррис. Помнишь, Риган отказала ему в возобновлении гранта? Так вот, мы копаем, но пока ничего определенного нет.

— А что насчет бывших сотрудников? Возможно, кто-то был уволен и решил свести счеты?

— Алек, я знаю, что невозможность непосредственно участвовать в расследовании приводит тебя в бешенство. Даю слово, как только появится хоть что-то, любой намек на прогресс, — я немедленно дам тебе знать.

— Хорошо. А теперь ответь: вы отрабатываете версию уволенного сотрудника?

— Да. Ее брат Эйден составил для нас список. Детективы продолжали беседовать вполне мирно. Риган, которая терзала телефон, пытаясь дозвониться до нужного ей Человека, изо всех сил прислушивалась к разговору. Алек заметил это и подмигнул ей. Потом он ушел, а девушка осталась сидеть, удивляясь — отчего так бешено колотится сердце.

«Я веду себя как дурочка, — вздохнула она. — Да что там, у меня никогда не хватит смелости признаться даже лучшим подругам. Признаться… в теплых чувствах к детективу Бьюкенену. Софи сразу же начнет подталкивать к решительным действиям… а к этому-то я как раз и не готова. А Корди… она скорее всего скажет, что раз Алек недостижим — телохранитель и все такое, — то он является идеальным объектом для фантазий. Что поделать, это такой человек; у него есть важная работа, и он непременно выполнит ее, причем выполнит хорошо. А потом уйдет, не оглядываясь и не испытывая сомнений и сожалений».

Риган проверила автоответчик и с облегчением вздохнула: обе подруги позвонили и оставили сообщения — они уже вернулись в Чикаго и прибудут на благотворительный банкет вовремя. Послание Софи оказалось длиннее: она сказала, что придет не одна и что у нее куча новостей для Риган по поводу их расследования.

Корди оставила два сообщения. В первом говорилось, что она придет на прием одна, возьмет такси, а домой вернется на машине Софи и что она будет ждать Риган в холле, подле входа в бальный зал. Второе послание целиком посвящалось описанию сногсшибательного синего — сапфирового — платья, в котором Корди собиралась блеснуть сегодня вечером. В конце Риган предлагалось перестать разыгрывать орлеанскую девственницу и надеть платье «С».

Риган вздохнула. Она не очень-то разбиралась в одежде, и винить в этом некого. А что касается платья, которое Корди целомудренно обозначила буквой «С»… Конечно, оно было весьма сексуальным. Сама Риган в жизни не купила бы ничего подобного, но в тот раз она поддалась на уговоры подруг, и теперь стало понятно, что они не отстанут до тех пор, пока она не согласится это злосчастное платье надеть.

Платье, если уж быть честной, было просто потрясающим. Нежная шелковистая материя ласкала кожу, глубокий цвет выдержанного бургундского вина подчеркивал нежность ее кожи. Покрой элегантно-прост — тонкие бретельки и V-образный вырез… в общем-то не слишком и глубокий… но вот только он все же был слишком глубок, чтобы Риган могла чувствовать себя комфортно.

Девушка повздыхала. Сомнения раздирали ее душу. Тогда она решила не спешить. В самом деле еще масса времени. Вот когда пора будет собираться, тогда она и решит, что надеть. До этого этапного момента предстоит переделать кучу важных дел.

Она отключила компьютер и покинула кабинет. Уинкотт уехал. Его сменил полицейский в форме, который проводил ее в спортзал. Полтора часа ушло на выполнение обычного набора упражнений для разминки плюс специальный комплекс для развития подвижности сустава, который составил для нее физиотерапевт. Риган устала, но недостаточно нервная энергия, накопившаяся внутри, требовала выхода. Она забинтовала ногу, чтобы снизить нагрузку на колено и встала на беговой трек. Обычно звук собственного ритмичного дыхания и шагов позволял ей сконцентрироваться и отвлечься от тревожных мыслей. Но сегодня этот прием не сработал.

Она бежала и думала о том, что случилось в ее жизни за последние две недели. Или, вернее, что случилось с ее жизнью. Ибо все встало с ног на голову. Куда бы она ни пошла, везде маячили широкие плечи и внимательные лица охранников. С ней рядом постоянно был Алек или полицейский в форме. Все вокруг словно застыли в напряженном ожидании. Уинкотт и Алек уверены, что псих — так Алек называл неведомого убийцу — попытается каким-то образом связаться с ней. Все две недели прошли в мучительном ожидании. Но пока ничего не случилось.

Риган держала лицо: все кругом были уверены, что она нервничает в пределах разумного. Ей удалось провести даже Генри. Никто не догадывался, что ей очень плохо и страшно, что нервы ее на пределе и единственный человек, который хоть немного мог ослабить напряжение, — Алек Бьюкенен. Почему-то Риган свято верила, что пока он рядом, все будет хорошо и она в безопасности.

Постоянный страх начинал сказываться на ней все больше: девушка потеряла аппетит, плохо спала и иной раз подолгу не могла сосредоточиться на работе. Ее терзали мрачные мысли: а Что, если убийца покинул страну? Или просто лег на дно — так это, кажется, называется? Сколько еще она будет жить под охраной полиции? Это не может длиться вечно. А что потом? Вдруг лейтенант Льюис в конце концов решит, что слишком много народу ничего не делает, охраняя мисс Мэдисон? Что с ней будет?

«Нужно спросить Алека: он наверняка знает, что будет дальше. Вот если сегодня выдадутся несколько свободных минут, я его обязательно спрошу».

А пока в ее гостиной удобно расположился все тот Же детектив Уинкотт. Он заскочил после работы, чтобы забрать списки уволенных сотрудников, и решил отпустить охрану и побыть с Риган до возвращения Алека. Его семья гостила у тещи, и дом был непривычно тих и пуст. Казалось бы, это здорово — можно побыть самому себе хозяином и как следует отдохнуть, но он вдруг обнаружил, что мысль о возвращении в пустой и тихий дом не вызывает у него радости.

Риган настояла, чтобы он заказал ужин и устроился на диване. Да еще и баскетбол сегодня показывают по телевизору: детектив Уинкотт чувствовал себя почти счастливым. Гостиная отделялась от спальни двойными дверями из матового стекла. Девушка уже привыкла, что в комнате кто-то есть, и даже не стала запирать двери. Правда, она напомнила себе, что не стоит ходить непосредственно перед стеклянными панелями в неглиже, а потому надела халат. Она приняла горячий душ и прошла в гардеробную. Сняла с вешалки платье «С» и, прижав к себе, уставилась в зеркало. Чудесное платье. Легкая шелковистая ткань скользнула по телу. Застегнуть молнию… Что и говорить — сидит оно идеально, подчеркивая все выпуклости ее тела и лаская кожу. Ох, пожалуй, это слишком для сегодняшнего вечера. Риган нехотя сняла платье, вернула его на вешалку и принялась перебирать другие наряды. Может, вот это? И плевать, что Корди называет это скромное платье «старушечьим и похоронным». Риган примерила платье, взглянула на себя в зеркало. М-да, как-то… мешковато. И цвет такой мышиный. Но вот если бы она попросила братьев выбрать за нее, они обязательно одобрили бы именно этот наряд.

— И очень даже неплохо, — сказала она вслух, пытаясь убедить себя, что этот чехол, напрочь скрывающий содержимое, лучше, чем то платье, которое словно говорит… Что же именно нашептывала ей шелковистая ткань? «Я хочу согрешить сегодня…» Вот так, ни больше ни меньше. И она чувствовала себя женственной и чувственной.

Риган взглянула на себя еще раз и неуверенно повторила:

— Прекрасное платье… для восьмидесятилетней тетушки.

Вспомнив, что молодость — это недостаток, который проходит довольно быстро, Риган надела «С»-платье и принялась шарить по шкафам. Наконец она отыскала черный палантин жатого шелка, купленный в Италии пару лет назад. Завернулась в него и вздохнула с облегчением — все прикрыто, и общее впечатление гораздо более скромное.

В качестве украшений она надела бриллиантовую подвеску — крошечная, лучащаяся светом капелька свисала с тонкой платиновой цепочки — и пару бриллиантовых же серег-гвоздиков. Поколебавшись секунду, она аккуратно повесила палантин на стул и подошла к матовым дверям, ведущим в гостиную. Сделала глубокий вдох и распахнула створки. Уинкотт ел картошку фри. Увидев Риган, он застыл с открытым ртом и зажатой в пальцах картошкой. Некоторое время Риган ждала в надежде, что он что-нибудь скажет. Но офицер только таращился на нее. Пару раз он моргнул, словно проверяя, не мерещится ли ему увиденное.

— Как вы считаете, это платье… подходит для благотворительного бала? Оно достаточно… пристойное?

Пожалуй, не стоило это говорить. И надевать платье не стоило. Уинкотт пошевелил губами, но так ничего и не сказал. Он только смотрел на нее.

— Я пойду переоденусь.

— Нет-нет, ни в коем случае! Платье прекрасное. Оно… оно очень вам идет. Я просто… Вы застали меня врасплох, а я не большой ценитель. Но ноги…

— А что с ними? — Риган опустила голову и с удивлением взглянула на свои ноги. Она надела открытые босоножки на высоких каблуках. Платье имело супермодный в этом сезоне «рваный» подол, и лоскутки шелковистой ткани, словно язычки темного пламени, скользили по ее ногам, обнажая их местами выше колена. — Что с ногами?

— Они… длинные. — Уинкотт важно покивал головой. — И это… загорелые. Должно быть, вы много времени проводите на солнце. — Он откашлялся и уронил картошку. — Я к тому, что это очень красивое платье.

— Спасибо.

Джона Уинкотта так и разбирало сказать: «Подожди, пока тебя увидит Бьюкенен», — но он мудро промолчал. Девчонка, похоже, чувствует себя не в своей тарелке. И ведет себя так, словно виновата в чем-то. Это выше его понимания. Неужели она действительно не знает, как хороша? Или знает, и это своего рода комплекс наоборот? Но разве можно стыдиться своей красоты?

Раздался стук в дверь, Уинкотт встрепенулся и пошел впустить Алека. Риган вернулась в спальню за палантином и сумочкой.

Погасив свет, она вышла в гостиную. Уинкотт наблюдал за коллегой, предвкушая его реакцию, но Бьюкенен, окинув девушку быстрым взглядом и даже не изменившись в лице, сказал: — Тебе понадобится плащ.

— Ты прав, сейчас.

Она опять исчезла за дверями спальни. Уинкотт ухмыльнулся; он все ждал, что Алек что-нибудь скажет или присвистнет. Ничего. Однако парень силен, с уважением подумал детектив Уинкотт: он никак не показал своей реакции на чудо, представшее пред ними в этот вечер. Ни взгляда, ни жеста. Впрочем, он, кажется, даже не дышал.

Сейчас Алек пристально смотрел на двери спальни, за которыми скрылась Риган Мэдисон, и Уинкотт вздрогнул, когда коллега негромко рявкнул на него:

— И на что ты уставился?

— На тебя.

— Что, давно не видел?

— Думал, закапаешь слюной весь смокинг, но нет! Я восхищен твоей выдержкой и самообладанием.

— Я на работе.

— И что? Неужели это помешает тебе сделать хотя бы одну попытку затащить ее…

— Еще слово скажешь, и я тебя пристрелю.

— Да ладно, чего ты вызверился-то? Я не собирался говорить ничего такого… обидного. Хотел пожелать вам обоим приятного вечера. И чтобы все прошло хорошо. И вы оба вернулись целые и невредимые… во всех смыслах. Да, именно это я и хотел тебе пожелать.

Глава 30

Алек открыл дверь и пропустил Риган вперед. Она прошла совсем близко, тихонько вздохнула и подумала, что он невероятно красив сегодня. Детектив облачился в смокинг и черный плащ. Джону, который шел за ней, Алек шутливо козырнул и сказал:

— Пост принял, сэр.

Телефон детектива Уинкотта разразился нетерпеливой трелью. Он поморщился и махнул рукой:

— Вы идите, а я тут пока побеседую. Дверь закрылась, и он остался в холле отеля.

Бьюкенен и Риган добрались до машины молча. Потом она дала ему карточку с адресом загородного клуба и подробными указаниями, как туда удобнее добираться, но выяснилось, что все это он уже знает.

— Ты всегда такая организованная? — спросил Алек, покрутив плотно исписанную карточку в пальцах.

— Стараюсь.

Она достала из сумочки еще несколько карточек, покрытых записями, и принялась просматривать их. Когда Риган убирала все обратно, Алек с любопытством спросил:

— А это что?

— Заметки по поводу сегодняшнего вечера.

— Ты должна будешь сказать речь?

— Всего пару слов.

Она не стала вдаваться в подробности, и Алек решил, что все выяснится на месте. А пока ему пришлось приложить немало сил, чтобы сосредоточиться на дороге. Иногда он ловил себя на том, что задерживает дыхание, пытаясь не дышать ее духами. Стоило ему уловить волшебный запах, как перед глазами вставало чудесное видение, появившееся на пороге спальни, и он переставал видеть даже разметку на шоссе. А потом он вдруг представил девушку обнаженной — что было не очень трудно, после того как она показалась ему в этом платье, — и руки его сжались на руле так, что костяшки пальцев побелели.

Они ехали в молчании, и оба чувствовали себя неловко. Риган мечтала, чтобы Алек сказал хоть что-нибудь, пусть это будет даже самое банальное замечание по поводу погоды. Иногда она украдкой поглядывала на сидящего рядом мужчину и видела, что чело его нахмурено, а губы плотно сжаты. Боже, что не так? О чем он думает?

— Все в порядке? — спросила она наконец, решив, что лучше заранее узнать плохие новости, если они есть.

— Что? А, да. Нормально.

— Ты такой хмурый…

— Да? — Он быстро взглянул на нее.

— О чем ты думал?

«Я представлял тебя обнаженной». Вздохнув, Бьюкенен вяло переспросил:

— Сейчас?

Он ловко лавировал в транспортном потоке. На дороге было слишком много машин — нетипично для субботнего вечера, но Алек без труда заметил автомобиль, который неотступно следовал за ними.

— О, у нас компания.

— Правда?

— Серый седан. Он держится позади, машины через две. Они следуют за нами от самого отеля и совершенно не скрываются. Я не беспокоюсь, но это раздражает.

Риган попыталась разглядеть «хвост» в зеркальце заднего вида, ничего не увидела и обернулась, всматриваясь в заднее стекло.

— Я не вижу никакого седана, — заметила она.

Алек молча выехал на разделительную полосу и нажал на газ. Машина, следовавшая за ними, немедленно повторила маневр. Глаза Риган стали огромными от испуга.

— Ой, теперь я тоже вижу! В той машине двое. Но почему ты сказал, что тебя это не беспокоит? .

— Это охрана.

— То есть теперь охранники сопровождают меня, даже когда я с тобой? Но кто отдал такой приказ?

— Твой брат.

Риган села прямо, словно мгновенно потеряв интерес и к машине, и к разговору. Она поправила плащ на коленях и уставилась в окно. Несколько минут они ехали молча. Алек видел, что девушка хмурится и губы ее плотно сжаты.

— О чем думаем? — поинтересовался он.

— Я все удивляюсь, почему он… тот псих так и не попытался со мной связаться. Ведь прошло уже две недели. Две недели, и ничего! Ты по-прежнему думаешь, что он даст о себе знать?

— Да.

— Но если это случится не скоро? Что, если он хочет затаиться и выждать время?

— Мы тоже будем ждать.

— И сколько времени ваш лейтенант позволит вам ждать? Тебе, детективу Уинкотту и остальным? Я прекрасно знаю, что в полиции не хватает людей и каждый занимается сразу несколькими делами. Что, если он лег на дно, а ты уедешь… что со мной будет?

Она замолчала, перевела дыхание и постаралась взять себя в руки. Зачем вообще было заводить этот разговор? Алек не ясновидящий и не может знать, чем и когда кончится это изматывающее душу ожидание.

— Послушай-ка меня, Риган. Уинкотт и Брэдшоу не сидят сложа руки. Они не просто ждут следующего шага психа — они работают, пытаясь упредить его.

— Да-да, прости, я все понимаю. — Теперь она чувствовала себя виноватой. Из-за нее у многих полицейских практически ненормированный рабочий день. — Просто я все время думаю… Мне хотелось бы хоть что-то знать наверняка. Чем больше знаешь…

— …тем меньше боишься. Все так.

— Ну… да.

— Ты хотела сказать что-то другое?

— Я хотела сформулировать это немного по-другому: чем больше знаешь, тем лучше можешь контролировать ситуацию. Кроме того, если вы не сообщаете мне результаты расследования и какие-то новые факты, то я не смогу придумать адекватный план поимки психа.

— Мне не нравится, как это звучит. И Уинкотту тоже не понравится. Я не хочу, чтобы ты оказалась втянутой в это дело.

— Я уже по самые уши в этом деле, ты не заметил?

— Я имею в виду расследование. Глупый план, состряпанный любителем, может все испортить.

— Ты говоришь так, словно я собираюсь совершить какую-нибудь глупость.

Она начала нервничать и положила руку на приборную панель, словно опасаясь, что он может в любую минуту увеличить скорость.

— Ты хочешь сесть за руль? — Вопрос застал Риган врасплох, и она выпалила:

— Нет.

— Я еду всего шестьдесят километров в час.

— Разве я что-то сказала?

Алек протянул руку и убрал ее ладонь с приборной доски.

— Постарайся хоть немного расслабиться, — мягко сказал он. — И давай не будем больше говорить о расследовании. Сегодня не будем, хорошо?

— Ладно. — Риган откинулась в кресле и сложила руки на коленях. — А вот эти охранники, которые едут за нами…

— Что?

— Я не хочу, чтобы они последовали за мной в клуб. Ты не очень похож на телохранителя, и я скажу всем, что ты просто Друг. Но если за мной будут следовать два здоровых парня, то это привлечет всеобщее внимание и вызовет массу ненужных вопросов. Сегодня не я центральная фигура вечера, и излишнее внимание совершенно ни к чему.

«Вряд ли тебе удастся избежать всеобщего внимания, — подумал Алек. — Ну, только если плащ вообще не снимать. Потому что в таком платье… впрочем, дело не в платье, а в теле. Ох, какое же у нее тело!»

— Я поговорю с ребятами и попрошу их держаться в сторонке.

— Спасибо.

Неожиданно тучи разверзлись, и на ветровое стекло обрушились потоки воды.

— Наверное, в этом году мы установим рекорд по количеству дождливых дней, — проворчал Алек.

— Следующий съезд с шоссе наш.

— Я знаю.

— А Уинкотт в курсе, где скрывается доктор Шилдс?

— Сама спросишь у него.

— Эйден мечтает спрятать меня куда-нибудь подальше. Посадить под замок или отправить в Мельбурн. Но я не стану прятаться. Я останусь, чтобы помочь поймать этого сумасшедшего.

— Эйдена тоже можно понять. Он пытается защитить тебя. У меня есть младшие сестры — две, — и, возможно, в аналогичной ситуации я реагировал бы так же.

— Он вызвал подкрепление.

— М-м?

— Спенсер приезжает сегодня. Возможно, он уже в отеле.

— Кажется, у вас намечена некая важная встреча? И он должен в ней участвовать.

— Да.

— Но ты думаешь, что теперь они насядут на тебя вдвоем и попробуют убедить тебя уехать?

— Так и будет, но у них ничего не выйдет. Я не стану убегать. Пока единственный, кто прячется, — это сам Эйден.

— Вот как? — Алек с трудом сдерживал улыбку. Риган ведет себя как его младшая сестра — жалуется на братьев. — И от кого же он прячется?

— От меня!

— Он так боится своей сестрички?

— Ох, я хотела бы, чтобы он хоть чуть-чуть меня боялся.

— Значит, тебе пока не удалось запугать его? — Алек смеялся.

— Эйден не тот человек, который может кого-то бояться, тем более такой… тем более своей сестры. Но последнее время он меня действительно достал. Он вроде бы все время рядом, но никогда не может найти минутку и выслушать меня. К тому же он продолжает нанимать все новых охранников. Я уже повернуться не могу без того, чтобы не налететь на верзилу в темном костюме.

— Он беспокоится о тебе и делает все, что в его силах, чтобы защитить тебя. Ты поговорила с ним о своей машине? О той, что он приказал отвезти на свалку.

— Нет еще. Но я непременно это сделаю — как только у братца найдется минутка.

— А что Уокер? Он присоединится к уговорам братьев?

— Не думаю. У него сейчас своих забот хватает, и я ужасно этому рада, потому что достаточно трудно иметь дела с двумя, а уж трое…

Они постояли на светофоре, потом свернули с шоссе. До клуба оставалось еще около двух миль.

— Ты крепче, чем кажешься, — одобрительно сказал Бьюкенен.

— Надеюсь, это комплимент, — с сомнением в голосе отозвалась Риган.

— Конечно. Поверь мне, я знаю, как трудно бывает договориться с членами собственной семьи.

— Помнится, ты мне кое-что рассказывал… Думаю, семье от тебя досталось.

— У каждого из нас был свой переходный возраст и свойственные ему подвиги.

«Интересно было бы послушать о твоих», — подумала Риган. И, не удержавшись, спросила:

— Почему ты не женат? Он пожал плечами:

— Думаю, у меня просто не было времени на серьезные отношения. Но вообще-то я ничего не имею против брака. У меня два женатых брата, Ник и Тео, и оба они очень счастливы в браке.

— Женщины похожи на картофельные чипсы.

— Что? — Он не верил своим ушам. Как-то от такой девушки, как Риган, не ждешь подобных сентенций. — На что похожи женщины?

— На картофельные чипсы. Так мне сказал один парень в колледже.

— Твой парень?

— Нет, он встречался с моей подругой, а в свободное время спал со всеми подряд. — А он никак не пояснил свою мысль? При чем тут картофельные чипсы?

— Он сказал, что если уж открыл пачку чипсов, то никак не получится съесть всего один. Остановиться невозможно.

Алек расхохотался. Это надо же! Чего только он не слышал в своей жизни, но это! Мужчины вообще бывают весьма изобретательны в попытках объяснить склонность к загулам, но тот парень явно заслужил приз.

— Я не думала, что это настолько смешно, — сухо сказала Риган.

— Еще как!

Он повернул, и они оказались перед железными воротами. От них начиналась дорога по территории клуба, освещенная изящными коваными фонарями. Архитектор, проектировавший клуб и подъездной путь, явно ставил перед собой задачу поразить гостей. Нужно сказать, ему это полностью удалось. Роскошное трехэтажное здание находилось на возвышении и в соответствии с требованиями современного дизайна было идеально вписано в ландшафт. Словно особняк с плантаторского Юга — солидный, с белыми колоннами, излучающий мысль о богатстве — вдруг обнял гору, на которой был возведен, подумал Алек.

Глава 31

Дождь все лил. Алек протянул ключи от машины молодому человеку, отвечавшему за парковку, и последовал за Риган. Он поднимался по широкой лестнице следом, отставая на ступеньку, и она вдруг поняла, что, прикрывая ее спину, он подставляет свою.

— Ты являешься членом этого клуба? — спросил Бьюкенен.

— Нет. Я не люблю подобные заведения. Слишком… пафосно.

Алек был удивлен тем, что их вкусы так совпали.

— Да, — задумчиво сказал он. — Я тоже не хотел бы стать членом столь…

— Претенциозного?

— Именно! Столь претенциозного заведения.

При их приближении швейцары, облаченные в красную с золотом униформу, распахнули тяжелые двойные двери.

Бьюкенен взял Риган за руку и негромко сказал:

— Я прошу тебя никуда не уходить в одиночку. Даже в дамскую комнату.

— А что, туда ты тоже со мной пойдешь? — Она бросила на него удивленно-насмешливый взгляд.

— Нет. Но сначала я должен буду убедиться, что там пусто. Он помог Риган снять плащ, скинул свой и отдал одежду подоспевшей девушке. Риган взглянула на его хмурое лицо и решила, что он не одобрил ее платье. Она хотела что-нибудь сказать, а потом передумала. Просто набросила на плечи палантин, и в тот же момент чело Алека прояснилось.

Она окинула его внимательным взглядом и решила, что в вечернем наряде детектив Бьюкенен просто неотразим. Впрочем, бабочка чуть сбилась набок, а непослушный локон падал на лоб. Инстинктивно она сделала шаг к нему, поправила галстук и волосы. И взглянула Алеку в глаза. Увидела морщинки в уголках — он явно сдерживал смех. Черт, не надо было этого делать.

Риган поспешно сделала шаг назад и сказала:

— Прости, я не хотела.

— Чего не хотела?

— Ну, я не должна была прикасаться к тебе, как будто мы… э-э… ты же на работе.

— Мне нравится прикосновение твоих рук. — Он улыбнулся.

— Но я знаю, что не должна…

Кто-то позвал ее по имени, и это избавило Риган от необходимости продолжать неловкий разговор. Спеша закончить дурацкую сцену, она резко повернулась, не устояла на умопомрачительной высоты каблуках и упала бы, не подхвати ее Алек. Он обнял девушку за талию и прижал к себе. «Что-то я сегодня все делаю не так и оделась явно неудачно, — подумала Риган, бормоча проклятие каблукам. — Он подумает, что я ужасно неловкая…» Долго расстраиваться ей не пришлось, потому что Корди уже оказалась рядом. Риган заулыбалась. Подруга, как всегда, хороша. Сапфирово-синее платье с широкой юбкой и тесным корсажем подчеркивало совершенство ее фигуры.

— Ты меня давно ждешь? — спросила Риган. Через пару секунд она испытала огромное желание ущипнуть подружку, потому что та, позабыв про Риган, уставилась на Алека, и даже ее хорошенький ротик слегка приоткрылся.

— Прекрати на него пялиться, — сердито прошептала Риган.

— Ничего я не пялюсь!

Но она даже не подумала отвести взгляд от импозантной фигуры в смокинге.

— Я тебя спросила, долго ли ты меня ждешь. — Риган, не удержавшись, слегка ткнула подругу локтем под ребра. — Господи, Корди, да хоть посмотри на меня!

— А? Нуда, я только что пришла.

Риган опомнилась. Кажется, она вдруг растеряла все хорошие манеры. Сделав пару шагов и встав рядом с Алеком, она познакомила его со своей подругой. Корди улыбнулась, пожимая его руку.

— Вы совершенно не похожи на детектива, особенно в вечернем костюме. — Она уставилась Алеку куда-то в район живота и спросила: — А он у вас при себе?

— Кто? — испуганно спросила Риган.

— Пистолет. Ну, кобура там наплечная должна быть…

— Вы любите смотреть детективы по телевизору, да? — с улыбкой спросил Алек.

— Каюсь, грешна, — кивнула Корди. — Оправданием может служить то, что у меня очень скучная и бедная событиями жизнь.

— Да ничего подобного! — воскликнула Риган. — Жизнь такой талантливой женщины не может быть скучной. Только представь, Алек, Корди сама перебрала весь мотор своего автомобиля.

Бьюкенен решил, что это шутка. Корделия просто излучала женственность. Ее легко представить в салоне красоты, чтобы вокруг божественного создания суетились парикмахеры и маникюрши, но вот под машиной, меняющей свечи… Затем имя, услышанное минуту назад, вызвало нужную ассоциацию. Корделия Кейн — «Кейн автомотив».

— Ваша семья владеет парой авторемонтных мастерских, не так ли? — спросил он.

— Парой — это сильное преуменьшение, — заметила Риган. — Сеть мастерских по всей стране. — Она вдруг вспомнила, что не успела еще пожаловаться Корди на брата, и сокрушенно сказала: — Ты только представь, Эйден приказал оттащить мою машину на свалку.

— Не может быть!

— Может.

— Верни ее.

Риган печально покачала головой:

— Ее отвези на помойку и, уверена, уже разобрали. А братец взял и купил мне «БМВ». Не спросил даже ничего…

Алек едва удерживался от смеха, глядя не тоскливое выражение личика Риган. Но для девушки и ее подруги все было очень серьезно, и он не рискнул даже улыбнуться.

— Поверить не могу! — возмущалась Корди. — А я убила целые выходные, устанавливая новый радиатор и тормоза.

— И муфту!

— Точно! — Корди хотела было углубиться в детали, но вдруг опомнилась, оглянулась и с беспокойством сказала: — Тут что-то стало очень людно. Может, нам пройти в зал?

Алек был счастлив услышать это предложение. Он стоял так, чтобы закрыть Риган от входящих в холл людей, но больше всего ему хотелось завести ее в зал и усадить за дальний столик у стены. Тогда он сможет издалека видеть всех, кто захочет подойти к ней.

В этот момент в широкие двери вошли сотрудники службы безопасности, которые следовали за ними от отеля.

Мужчины были в форме, и люди с интересом поглядывали на них. Алек нахмурился. Коснувшись руки Риган, он прошептал:

— Стой здесь спиной к стене. Я сейчас вернусь.

Как только он отошел на несколько шагов, Корди издала придушенный звук:

— О-о-у!

— Что бы это значило? — холодно поинтересовалась Риган.

— Ты же поняла, не притворяйся! Почему ты не предупредила меня, что он такой… такой…

— Ну какой?

— Такой! Суперсексуальный. Совершенно потрясающий мужик!

— Правда?

— Еще скажи, что ты ничего не заметила!

— Заметила, чего уж. — Риган рассмеялась.

Они с Корди наблюдали за тем, как Алек подошел к охранникам и стал что-то им говорить. Мужчины занервничали. Один даже принялся теребить ворот рубашки, словно ему вдруг стало не хватать воздуха.

— А что это за люди? — с любопытством спросила Корди.

— Это охрана, которую нанял Эйден для меня.

— Немаленькие такие.

— Да уж. Я надеюсь, Алек сможет отослать их домой. Кстати, — Риган повернулась к подруге, — прошу тебя, никому не говори, что Алек — детектив. Мне не хочется отвечать на глупые вопросы, и публика должна сосредоточиться не на моих делах, а на потребностях больницы, для которой мы собираем деньги.

— Клянусь, никому ничего не скажу.

— Кроме Софи, хорошо? Ей можно.

У них никогда не было друг от друга секретов.

— А вот этот твой Детектив… — начала Корди. — Что?

— Мне кажется, ты ему нравишься.

— Боже, Корди, ты провела в его обществе минуты две. Не рано ли делать выводы?

— Язык жестов, — с видом знатока пояснила Корди. — Я точно знаю, что ты ему небезразлична, по тому, как он на тебя смотрит. Можешь мне поверить, подруга, парня к тебе тянет. Впрочем, это неудивительно. Ты у нас красавица.

— Да, как же. То-то у меня отбоя нет от поклонников. Слушай, давай сменим тему.

— Минутку. Ты прекрасна, нет, послушай. У тебя безупречное тело и такое лицо, о котором и я, и Софи можем только мечтать. Клянусь, если бы ты не была моей лучшей подругой, я бы тебя возненавидела. Твои братья, особенно Эйден, приложили немало сил, чтобы выработать у тебя комплекс неполноценности.

— Я тебя умоляю, Корди! Нет у меня никакого комплекса!

— Ну и хорошо. — Корди решила вдруг сменить тему: — Кстати, о твоих братьях. Они будут?

— Наверное, — отозвалась Риган.

— Чудненько. А теперь расскажи: он женат или разведен?

— Кто? — Риган задала этот вопрос только для того, чтобы подразнить подругу.

— Ой, перестань! Ты же прекрасно знаешь, о ком я говорю. Твой супердетектив.

— Он не женат. Но на следующей неделе он уезжает из Чикаго.

— Надолго?

— Навсегда.

Корди вздохнула и расстроенно замолчала. Потом спросила:

— Знаешь, что я думаю?

— Я никогда не могу угадать, о чем ты думаешь, — улыбнулась Риган.

— Я думаю, что тебе нужно снять с себя это дурацкое покрываю и слегка пококетничать с этим парнем.

— Это не покрывало, это палантин. — Она поправила упомянутый предмет одежды. — И я не могу с ним кокетничать. Это было бы… нечестно. Понимаешь, он на работе. И не может уйти от меня, даже если захочет.

— А вот и он, — пропела Корди, и разговор оборвался. Риган увидела, что охранники покидают холл. Вид у них был обескураженный.

— Что ты им сказал? — с интересом спросила она Бьюкенена.

— Да так, ничего важного.

— То есть ты не хочешь говорить?

Алек улыбнулся и проигнорировал вопрос.

— Не пора ли нам в зал? — спросил он.

— Двери еще закрыты, — заметила Корди. — Но в той стороне подают шампанское и закуски. Я собираюсь поискать Софи. Пойдете со мной?

Риган, не отвечая, смотрела на дверь. Брови ее хмурились, и по лицу девушки было заметно, что ей стало не по себе.

— Что там такое? — Корди живо обернулась и пробормотала: — Ах, ясно.

Алек проводил взглядом пару, исчезнувшую в гардеробе.

— Кто это?

— Никто.

Он перевел взгляд на Корди.

Она вздохнула и неохотно ответила:

— Мужчина был женат на матери Риган. А девица, которая того и гляди потеряет платье, его новая жена. Как верно заметила Риган, на самом деле они никто.

Алек коснулся плеча Риган:

— Идем в зал. Здесь слишком много народу.

Корди сделала им ручкой и направилась к стойке с шампанским. Она еще была на полдороге к цели, а вокруг нее уже кружили двое мужчин.

— Я хочу посмотреть, где мы будем сидеть. — Алек взял Риган за руку и повел к дверям зала.

Девушка не стала возражать. Ей самой не слишком привлекательной казалась мысль о дальнейшем пребывании здесь, среди множества людей, фланирующих туда-сюда с бокалами шампанского в руках.

Кто-то из персонала встал у дверей и попытался объяснить нетерпеливым посетителям, что им придется подождать, но Алек взглянул на него, и человек быстро отступил в сторону.

Зал оказался огромным. Слева располагался танцпол, и музыканты, сидевшие на небольшом возвышении, настраивали инструменты. Остальное пространство было занято множеством столиков, покрытых белыми скатертями. Стулья также покрывали белые чехлы с синими лентами. Ленты завязывались сзади пышными бантами и спадали на пол. Официанты, скользя по натертому паркету, зажигали длинные белые свечи в серебряных канделябрах. Все столы накрыты на восемь персон. Посуда с серебряной каймой, серебряные приборы, сверкающий хрусталь — сервировка безупречна. Перед каждым прибором стоял небольшой серебряный кубик: подставка для карточки с именем гостя. Риган отыскала их стол подле самого подиума. Техник, который возился с микрофоном, оставил свое занятие и улыбнулся красивой девушке. Риган двигалась вокруг стола, читая карточки других гостей. Она совершенно не обращала внимания на то, что многие из обслуги откровенно разглядывают ее. Алек был куда менее нечувствителен к этому вниманию, хоть и понимал, что сделать ничего нельзя. Один из официантов направился было к Риган, видимо, намереваясь предложить свою помощь, но, перехватив взгляд Бьюкенена, быстро изменил траекторию движения.

Заметив, что Риган качает головой, недовольно поджав губы, Алек спросил:

— Что такое?

— Мы не будем тут сидеть.

— Как скажешь. А кто будет? — Он стоял рядом, но смотрел не на нее. Взгляд его безостановочно скользил по залу.

— Эйден и его гость, Спенсер и его гость — видишь, я же говорила, что он вернулся — администратор больницы с женой, мой бывший отчим Эмерсон и его жена Синди. Нет, я не хочу оказаться в такой компании.

Риган старалась говорить беспечно, чтобы Алек не догадался, как она рассердилась. Без разрешения Эйдена карточка отчима никогда бы не оказалась на этом столе. О, она прекрасно понимала, что движет ее братцем. Эмерсон уже побывал в нескольких солидных юридических фирмах, пытаясь найти в законе лазейку, которая позволила бы ему добиться пересмотра брачного контракта. Эйден желал решить дело миром, Риган была уверена, что подобная политика потакания негодяю только оттягивает неизбежное. Кроме того, она считала поведение брата предательством по отношению к памяти матери.

Но Алек, бросив на нее один-единственный взгляд и заметив яркие пятна на щеках, все понял.

— Прекрасно, — сказал он спокойно. — Где бы ты хотела сесть?

— Где угодно, только не здесь!

Алек забрал со стола свою и ее карточки и отнес их к столику у стены в дальнем углу зала. Вместо них он принес карточки какого-то — несомненно, уважаемого — доктора и его жены.

— Так хорошо?

— Замечательно!

Риган положила свою сумочку на стул, и в этот момент распахнулись двери зала. Первой вплыли Софи и ее кавалер. Она помахала подруге и устремилась к их столику. Софи была великолепна. Риган уставилась на Алека, чтобы не пропустить его реакцию на восхитительное зрелище — блистательная Софи. Бьюкенен оглядел красавицу с любопытством и одобрением, но не более того. Риган была озадачена. Большинство мужчин либо просто впадали в ступор, либо надолго забывали, куда и зачем шли. Алек же явился неожиданным исключением. Сегодня Софи надела новое черное платье от Шанель. В ее чудесных волосах поблескивали бриллиантовые заколки. Под руку она держала Джеффри Оутли. Риган прекрасно знала этого молодого человека, чья семья владела крупной компанией электроники. Он и Софи состояли членами одного загородного клуба. Джефф всегда был душкой — милый, уравновешенный и фантастически толстый. Любой костюм был ему тесен.

— Алек, познакомься с моей подругой — Софи Роуз.

Потом Риган представила Джеффа. Софи не стала таращиться на детектива, как Корди, но она улыбалась, явно очарованная мужским обаянием Бьюкенена.

— Вы тот самый телохранитель, или, вернее, тот самый детектив, который охраняет Риган? — И торопливо добавила: — Корди все мне объяснила, и, будьте уверены, я умею хранить секреты.

— Софи собирается стать настоящей журналисткой, — сказала Риган.

— А про какой секрет вы говорили? — спросил вдруг Джефф.

— Риган встречается с копом. Это и есть секрет, — сказал Алек.

— О! А кто этот коп?

— Это я, — невозмутимо ответил Бьюкенен и, обняв Риган за талию, прижал ее к себе.

И словно забыл об этом. Так они и стояли, прижавшись друг к другу. Риган вынуждена была признаться, что ей это нравится. Боже, она согласна притвориться, что между ними что-то есть… Ну разве она не жалкая дурочка?

— Хотите, мы пересядем за ваш столик? — предложила Софи и, не дожидаясь ответа, повернулась к своему кавалеру: — Сходи за нашими карточками, будь зайкой.

Он немедленно повернулся и отправился было выполнять поручение, но Софи удержала его:

— Подожди-ка. — Она сгребла со стола карточки с чужими именами. — Вот, забери это и расставь их где-нибудь. Тут наверняка полно свободных мест. А если нет — попроси официанта добавить еще один стол. Сегодня я не хочу сидеть в компании с незнакомцами. И вот еще что: найди карточку Корди и принеси. Наверняка она захочет сесть с нами.

Джефф отбыл, а Риган, улыбаясь, сказала Алеку:

— Софи и я дружим с начальной школы, и я уже привыкла, что она всегда всеми командует.

— Ну, тобой и Корди не очень-то покомандуешь, — отозвалась со смехом Софи. — Но вообще-то вынуждена признать, что я обожаю командовать людьми. А с Джеффом это вообще само собой получается. Он мой дружок на выход.

— Кто? — Алек вопросительно приподнял бровь.

— Мы друзья, — принялась объяснять Софи. — И когда мне нужен кавалер для выхода в свет, а пойти не с кем, я беру с собой Джеффа. Соответственно, когда ему нужна дама для представительских целей — то это я. Чертовски удобно, знаете ли. Но сегодня он просто жаждал прийти, а все из-за Риган.

— Это как? — спросил Алек.

— Он тайно влюблен в нее уже бог знает сколько лет, — небрежно ответила Софи. И предложила: — Давайте сядем.

Потом она подозвала официанта и попросила его убрать лишние приборы. Пока тот собирал бокалы, она сказала:

— Риган, ты сядешь слева от Алека, а для Корди мы оставим место справа.

— Да-а, покомандовать она любит, — сказал Алек, обращаясь к Риган.

Та кивнула. Софи тем временем внимательно разглядывала подругу и наконец изрекла:

— Корди абсолютно права: тебе нужно снять это покрывало. Оно скрывает твое прекрасное платье.

— Это не покрывало, а палантин.

— Не нужно сразу обижаться.

— А я и не обижаюсь, — выпалила Риган голосом обиженного ребенка. — Я просто сообщаю тебе, как эта штука называется.

— Ну и замечательно, — невозмутимо заявила Софи. — Я просто хотела сообщить тебе, что надо бы снять этот, милый, но абсолютно лишний палантин. Кстати, раз уж мы заговорили об одежде. Как тебе мое платье?

— Чудесное. Оно новое?

— Вроде того.

— В каком смысле?

— Ну, я его откопала в бутике Шанель пару недель назад, но сегодня надела первый раз.

— Но откуда у тебя деньги? Разве зарплата…

— Я заняла. Не нуди.

— Но, Софи…

— Пойду-ка я помогу Джеффу отыскать карточку Корди. Бедняга ходит кругами. — Она встала. — Когда я вернусь, обещай не пилить меня. Я и так погибаю от угрызений совести.

Как только Софи встала, Алек поднялся с места. Когда она унеслась спасать Джеффа, он вновь сел и положил руку на спинку стула Риган. Палантин немного сбился, и его пальцы коснулись ее плеча. Риган не стала отодвигаться, а Алек не убрал руки.

— О каком займе она говорила? — полюбопытствовал Алек.

— Софи решила не брать денег у отца. Я и Корди должны были поддерживать ее и укреплять ее дух.

— Но я не понимаю: если ему приятно делать подарки, а своих денег у нее немного…

— Она хочет быть независимой, в этом все дело. Софи очень любит своего отца и предана ему, но все же… — Риган вздохнула.

— То есть она ведет себя как обыкновенная любящая дочь? Риган улыбнулась. Слово «обыкновенная» как-то не очень подходило к Софи. И еще меньше к ее отцу.

— Ну, в каком-то смысле да, — осторожно сказала она. — Софи мечтает реабилитировать его в глазах общества. А еще она хочет уговорить его уйти на пенсию. То есть чтобы он оставил свой бизнес.

Глаза Бьюкенена расширились, и он непроизвольно дернулся:

— Ты хочешь сказать… Роуз — это фамилия? Ах ты черт, как я же я сразу не догадался… Неужели это дочь Бобби Роуза?

— Да.

Алек был ошарашен своим открытием. ФБР годами следило за Бобби, надеясь собрать достаточно доказательств для привлечения к ответственности этого человека. Его называли королем мошенников. Но самое удивительное — общество ничего не имело против Бобби и его незаконных махинаций. Дело в том, что он всегда обирал нечистоплотных дельцов, негодяев большего масштаба, чем он сам. Какой-нибудь воротила, обанкротивший свое предприятие, уволивший массу рабочих, а потом получивший солидную страховку, — вот кто становился жертвой изящных комбинаций Бобби Роуза. Множество аферистов всех мастей смотрели на него с восхищением и мечтали когда-нибудь достичь подобных высот мастерства. Бобби Роуз жил где-то в солнечной Флориде, и, хотя про него часто писали газеты, ни в одной статье никогда не упоминалась семья.

— Спенсер сказал, что многие считают Бобби кем-то вроде современного Робин Гуда, — нерешительно сказала Риган. — Он обманывает только богатых…

— Но он не отдает деньги бедным, не так ли? — нетерпеливо перебил ее Алек. — Он оставляет их себе и с удовольствием пользуется.

— Он щедро жертвует на благотворительность.

Алек посмотрел на нее с сожалением и решительно сказал:

— Риган, этот человек — преступник. И он должен сидеть в тюрьме.

— Ты уже составил свое мнение и не изменишь его, что бы я ни сказала? — напряженно спросила Риган.

— Он преступник, — терпеливо повторил Бьюкенен.

— Если ты собираешься судить об образе жизни других…

— Ты что, забыла, чем я зарабатываю на жизнь?

— Я больше не буду обсуждать с тобой отца Софи. — Она отвернулась и стала смотреть на толпу гостей.

— Ну нет, мы только начали. — Он потянул ее за край палантина, чтобы заставить повернуться. — Кажется, ты говорила, что Софи работает в газете?

Молчать было бы глупо, и Риган неохотно ответила:

— Да. По настоянию отца она подписывает свои материалы фамилией матери, но все в газете знают, чья она дочь. Кстати, детектив Уинкотт тоже в курсе. Я думала, он и тебя просветил.

«Джон решил небось повеселиться», — мрачно подумал Алек.

— Ничего он мне не сказал, — буркнул он. — Должно быть, позабыл. И каким папой был Бобби? У Софи было счастливое детство?

— Он был прекрасным отцом, — горячо сказала Риган. — Никогда не пропускал родительских собраний и ходил на все соревнования и теннисные матчи.

— И что, все родители позволяли детям дружить с дочкой Бобби?

— Нет, не все.

— А как твоя семья отнеслась к такой дружбе?

— Мы с Софи и Корди стали подругами до того, как Бобби Роуз стал фигурой…

— Одиозной?

— Известной. Маме было некогда интересоваться моими друзьями: она вращалась в свете и путешествовала. За мной присматривала бабушка. А потом Эйден. Думаю, бабушка просто не знала, кто отец Софи. Эйден был в курсе, но не стал ей ничего объяснять. Он никогда не выделял Софи и не запрещал мне видеться с ней. Более того, она всегда была желанным гостем в нашем доме. Правда, к ней домой мне ходить не разрешали. Но я все равно ходила. — Риган усмехнулась.

— А ты была в подвале? — Он явно решил подразнить ее. — Никто не знает, где Бобби прячет деньги. Может, они там?

— Алек, — она положила ладонь на его руку, — Софи моя подруга.

Он хотел спросить что-то еще, но Риган покачала головой и повторила решительно:

— Подруга, понимаешь?

Глава 32

Алек ненавидел официальные мероприятия, которые требовали вечерних костюмов и соблюдения множества утомительных правил. Приемы в пафосных загородных клубах также не относились к числу приятных, с его точки зрения, способов проводить время. Но сегодня он был не против смокинга и галстук-бабочка не так уж сильно давил шею — и все из-за Риган. Возможность находиться рядом с ней, наблюдать за сменой настроений на ее одухотворенном личике стоила гораздо больше, чем несколько часов, проведенных в вечернем костюме. Искренность и уязвимость девушки казались ему невероятно трогательными. Софи рассказала какую-то печальную историю про своего знакомого, и на глазах Риган заблестели слезы.

— У моей истории был счастливый конец, — напомнила Софи.

— Я плакса, — смущенно прошептала Риган, промокая глаза салфеткой.

— Так ее и звали в школе, — сообщила Софи Алеку.

— А я опять плакала, когда услышала это прозвище. Но то было давно. Я переросла свой недостаток. Ну, почти.

— Ой, да по тебе все всегда видно: что ты думаешь и что чувствуешь, — отмахнулась Софи.

Алек подумал, что это святая правда, и это качество Риган Мэдисон представлялось ему совершенно восхитительным. Оно отличало ее от всех женщин, с которыми он встречался прежде. Бьюкенену казалось, что невозможно заскучать, даже если просто сидеть рядом и наблюдать, как меняется выражение лица Риган. Да уж, ей нельзя садиться играть в карты, думал он. И что еще казалось ему невероятным в девушке из богатой и знатной семьи — абсолютное отсутствие эгоизма и эгоцентричности. И преданность друзьям. «Это качество нравится мне больше всего, — сказал себе Алек. — Впрочем, кого я обманываю? У нее лицо, которое сделало бы честь любой журнальной обложке, и совершенное тело, и глупо притворяться, что это ничего для меня не значит». Каждый раз, как взгляд его падал на губы Риган или нежную кожу точеной шейки, Алек вынужден был усилием воли возвращать себя к реальности и повторять: «Я на работе, это служба… черт бы ее, эту службу, побрал».

Софи извинилась и отправилась на поиски своего кавалера. Алек сел и в очередной раз отказался от вина, которое с завидной регулярностью предлагали официанты. Он задумчиво взглянул на бокал Риган. Девушка пила перье.

— Как эта шипучка на вкус? — спросил он.

Вместо ответа она протянула ему бокал. Алек осушил его одним глотком и поставил на стол. Риган рассмеялась.

— Предполагалось, что ты отопьешь глоток.

— Я никогда не отпиваю. Если уж я собираюсь что-то выпить, так нет смысла тянуть и отпивать. Кстати, это вполне можно считать моим кредо. Отражает жизненную философию.

— Не отпивать, но пить? — Риган улыбалась. — Должно быть, в колледже ты принадлежал к студенческому братству.

— Конечно. И в то время я съел немало картофельных чипсов. — Он помахал официанту, попросил еще два перье, потом сказал Риган: — Внимание, сесть по стойке «смирно»!

— Не поняла!

— Эйден уже здесь.

Риган обернулась и теперь наблюдала, как ее брат входит в зал. Он был без дамы и не заметил Риган, которую Алек запрятал едва ли не в самый дальний угол. Эйден Мэдисон шел к сцене, где его уже ждал Дэниел О'Доннел, администратор больницы «Паркдейл».

Софи тоже заметила Эйдена. Она поспешила ему навстречу, сказала что-то — к удивлению Алека, Эйден улыбнулся ей искренне, — приподнялась на цыпочки и поцеловала брата Риган в щеку.

В зале появился Спенсер. Рядом с ним шла Корди, что-то щебетала, и он улыбался ей. Риган ревниво разглядывала брата. Он выглядит вполне счастливым. Немного утомленный, но веселый. Должно быть, долгий перелет и разница часовых поясов скажутся позже.

— Мужчина рядом с Софи… — начала она.

— Это Спенсер.

— Ты угадал.

— Фамильное сходство, — сказал Алек. — Кроме того, Генри показывал мне фотографии вашей семьи. Ты вместе с братьями на открытии чего-то там. Генри сказал, что вставит снимок в рамочку и повесит на стену, потому что это чуть ли не единственная фотография, когда вы все вместе.

— Ты прав. Фактически мы собираемся вместе только в случае кризиса или… похорон.

Алек покачал головой, раздумывая над тем, что это довольно неудовлетворительные поводы для семейных сборищ.

— Пожалуй, мне нужно пойти поздороваться с братом, — сказала Риган.

— Ты забыла, что их здесь уже двое.

— Все я помню. Но я хочу поприветствовать только одного. Второй не в фаворе.

— Вот говорит настоящая сестра своих братьев!

Она встала, и палантин, на который Риган последние несколько минут не обращала должного внимания, соскользнул с плеч и упал на пол. Алек не помнил, как оказался на ногах. Ему не понравилось, как платье обрисовывает фигуру девушки. Нет, не так! Ему очень нравились и фигура, и платье — он просто не хотел, чтобы кто-то, кроме него, мог лицезреть это совершенство.

Бьюкенен уже собирался сказать, что палантин необходимо вернуть на место, но тут Риган повернулась — она стояла совсем близко — и подняла к нему лицо… Если бы он не твердил про себя: «Я на работе, на работе», — то не удержался бы… так близко оказались ее губы. Она прекрасна. И кто он такой, чтобы указывать ей, что носить и что нет? Попробуй он указать своей сестре, его сначала высмеяли бы, а потом устроили такое… мало бы не показалось, это точно.

«Но Риган мне не сестра. Она моя работа, мой объект… а это еще хуже».

— Алек, ты что-то сказал?

— Не выходи из зала, — проворчал он. — Я буду присматривать за тобой, но зал покидать не надо.

— Конечно.

Корди, Спенсер и Риган встретились посреди зала. Сестра и брат обнялись и поздоровались. Алек, внимательно наблюдая за сценой семейной идиллии и одновременно присматривая за окружающими Риган гостями, достал мобильник. Уинкотт ответил почти сразу, словно ждал звонка.

— Проверь-ка ты братьев. — Алек не стал тратить время на приветствия.

— Неужели бал такой скучный, что тебе больше нечем заняться?

— Я серьезно. Сделай это.

— Уже. Хоть это и не твоя забота и я не обязан тебе этого говорить. Ты не участвуешь в расследовании, помнишь?

Бьюкенен промолчал. Если лейтенант Льюис дознается, что они с Уинкоттом обсуждают расследование, он сможет навредить Джону. Алек уважал Уинкотта и не хотел ставить под угрозу его карьеру; так что крыть ему было нечем.

— Ну, у тебя что, свежие мысли появились? — спросил Джон.

— Я подумал, что парень может иметь претензии ко всему семейству. Тогда он вполне мог использовать Риган, чтобы заставить их собраться в Чикаго. Я знаю, что ты проверил семью, но попробуй копнуть глубже.

— Ладно, я посмотрю, что можно сделать.

— Слушай, я тут подумал… У тебя не хватает ни людей, ни времени — как всегда в нашей конторе. Давай я позвоню Гилу и попрошу его кое-что проверить.

— Ах вот как: ты не ведешь расследование, но собираешься раздавать поручения?

— Я пытаюсь помочь.

— Да я разве против… Если Гил не будет возражать…

— Есть что-нибудь новое на Риган?

— С того момента как сегодня утром ты уже задавал мне этот вопрос, ровным счетом ничего не изменилось. Единственные люди, имеющие к ней претензии, — получатели грантов, которым отказали в возобновлении выплат. Мы нашли в списке пару психов — ну, вроде тех, что считают себя великими изобретателями, но они прошли проверку. То есть они, конечно, психи, но с нашим делом никак не связаны. Мы по-прежнему занимаемся Питером Моррисом. Да, кстати, подружек ее мы тоже проверили. Думаю, ты уже выяснил, кто такая Софи Роуз?

— Спасибо, что вовремя поставил меня в известность, — саркастически заметил Алек.

— Я чуть со стула не свалился, когда узнал, — хмыкнул Джон. — Самое удивительное, что это ничего не значит для Риган и ее братьев. Они считают, что грехи отца не имеют отношения к дочери.

— Наверное, так и должно быть.

— Так что Бобби Роуз тоже отпадает — уж мы проверяли, проверяли… Стой, мне тут звонят. — И Уинкотт отключился.

Алек убрал телефон и продолжал наблюдать за гостями.

Эйден присоединился к брату и сестре и что-то говорил, но слушала его только Корди. Причем она не просто слушала — она внимала. Риган, напротив, хмурилась. В какой-то момент она покачала головой, повернулась и пошла к своему столику. По дороге с ней пытались заговорить несколько человек, она каждого одарила улыбкой, но не остановилась.

Алек отодвинул стул, но Риган продолжала стоять, глядя в сторону дверей.

Корди вернулась следом за подругой, улыбкой поблагодарила Алека, который отодвинул ей стул, положила на колени салфетку и спросила:

— Что там такое? — Бросив взгляд в ту сторону, куда смотрела Риган, она пробормотала: — Ах, понятно.

— Что понятно? — живо спросил Алек.

— Папик и его киска, — пояснила Корди.

Бьюкенен промолчал, но, наблюдая за гостями, он внимательно посматривал на живописную парочку. Лицо Эмерсона порядком раскраснелось, должно быть, от выпитого. Синди то и дело поправляла волосы и бретельки предельно откровенного платья. «Забавная парочка, — подумал Алек. — Интересно, что Уинкотт о них разузнал?»

Софи и Джефф вернулись к столу, и Софи также одарила Эмерсона и Синди долгим взглядом. Потом повернулась к Риган и промурлыкала:

— Я смотрю, сегодня все семейство в сборе. Как это мило!

— Не то слово.

— Уокера не хватает, — сказала Корди.

— Не важно, я просто хотела сказать что-нибудь саркастическое, — пояснила Софи. Она заставила всех сесть за стол, а потом заявила: — Эйден не имел права приглашать Эмерсона. Он прекрасно знает, что Риган его терпеть не может. Он поступил непорядочно по отношению к родной сестре. Я ему так и сказала!

— Откуда ты знаешь, что это именно он пригласил Эмерсона? — Корди немедленно бросилась защищать Эйдена.

— А вот и знаю! — торжествующе воскликнула подруга и, прежде чем Корди успела возразить, добавила: — Он сам признался.

— И что он сказал, когда ты назвала его непорядочным? — поинтересовалась Корди.

— Сказал, что это дешевле, чем оспаривать его иск в суде. А потом велел мне хорошенько поразвлечься сегодня. Вообще он обращается со мной так, словно мне все еще десять лет!

В это время подоспел официант с первой переменой блюд, и разговор перешел на более нейтральные темы. Риган была рада поговорить о пустяках. Джефф развлекал публику рассказами о теннисном турнире, в котором он имел неосторожность принять участие. Все смеялись, и Риган тоже, изо всех сил делая вид, что ей ужасно интересно. Есть она не могла: появление Эмерсона напрочь отбило аппетит. Она просто ковыряла вилкой в тарелке. Но никто, похоже, не замечал этого.

По завершении обеда, но до начала танцевальной программы на сцену вышел Дэниел О'Доннел. Он слегка поклонился и постучал по микрофону, чтобы привлечь внимание присутствующих.

— Ой, надеюсь, сегодня будет не очень много скучных речей, — сказала Корди.

— Всего одна, — отозвалась Риган.

— Учитывая, что мы платим по тысяче долларов за право присутствовать на этом вечере, со стороны организаторов нечестно мучить нас чересчур долго, — сказала Софи.

— Тсс. — Корди поднесла палец к губам. — Люди услышат.

Администратор поприветствовал собравшихся и поблагодарил их за участие в благотворительном вечере, а затем представил Риган.

— Ах вот как! — засмеялась Софи.

— Не затягивай речь, подружка, — напутствовала ее Корди.

— Да уж поняла, что зануду вы можете и помидорами забросать, — отозвалась Риган.

Она намеренно оставила карточки с речью в сумочке, а сумочку — на стуле. Алек поднялся вместе с Риган, но не пошел за ней. Он остался на месте, внимательно наблюдая за гостями. И даже менее внимательный человек, чем детектив Бьюкенен, заметил бы, что все до одного мужчины провожали взглядами Риган, когда она шла к сцене.

Ее речь была короткой, но уже с первых фраз девушке удалось в полной мере овладеть вниманием публики. Она подчеркнула, что больница расположена в месте, где сходятся несколько жилых кварталов, поэтому ее нужно расширять и требуются деньги на ремонт и установку дополнительных коек.

— Именно поэтому мы сегодня здесь собрались.

Алек с удивлением слушал, как Риган объясняет собравшимся в зале весьма небедным людям, почему им необходимо сегодня вечером расстаться с частью своих денег. Все слушали ее внимательно, и к тому моменту как решительный и страстный голос Риган умолк, Алек почувствовал готовность расстаться с большей частью своих накоплений. Она просто находка для любого фонда, думал он. Прежде он не имел возможности оценить таланты Риган на поприще сбора средств и теперь понял, что она великолепна и в этом качестве. Просто наваждение какое-то — с каждым днем эта женщина все больше привлекает его, являя новые грани своей личности.

Речь Риган Мэдисон гости вознаградили овацией; люди вставали, приветствуя такую хрупкую, но удивительно решительную девушку. Как только она шагнула со сцены, толпа окружила ее. Алек, которому это весьма не понравилось, быстро оказался рядом, обнял Риган и поставил ее так, чтобы ее лопатки упирались ему в грудь. Через пару минут он заметил Эмерсона, который пробирался к ним. В руке тот держал бокал, а на лице его застыло злобно-вызывающее выражение.

— Давай-ка потанцуем, — сказал Алек.

— Но музыки еще нет.

— Я могу что-нибудь напеть.

Он крепче прижал к себе Риган — она почувствовала себя чем-то вроде футбольного трофея — и легко проложил путь к танцполу. Как только они ступили на площадку, зазвучала музыка, и Алек вздохнул с облегчением.

— Спасибо, — негромко сказала Риган.

— Ты его заметила? — Он оторвал взгляд от толпы и посмотрел на нее.

Она кивнула. Волосы на ее макушке щекотали ему подбородок. Теплая ладошка касалась его затылка, и Алек не мог не думать, что она рождена словно специально для него: так естественно было чувствовать ее рядом, держать в объятиях. Потом она взглянула ему в глаза — и он едва не позабыл о том, что находится при исполнении.

«М-м, что ж, признаю, что меня буквально снедает вожделение», — сказал себе детектив Бьюкенен. Танцуя с такой красивой женщиной, очень трудно не фантазировать о том, как было бы здорово продолжить танец в другом месте и обнимать ее обнаженное тело в постели и…

— Скоро мы сможем сбежать. Осталось недолго.

Один из официантов стоял у дверей и смотрел на Риган. Вот уже несколько минут парень стоит с подносом в руках и просто смотрит. Алек нахмурился. Тут за спиной нерадивого служащего возник мэтр и быстро привел его в чувство.

— Я не спешу, — сказал он.

— На кого ты смотришь? — спросила она.

— Да так, на всех понемножку. Официант покинул зал.

— Тебе, должно быть, смертельно скучно.

— Ну я же еще не умер.

Танец кончился, и несколько мужчин устремились в сторону Риган, намереваясь потанцевать с ней, но Бьюкенен увлек ее обратно к столу.

— Так нельзя, — с упреком сказала Риган. — Я должна танцевать и быть милой и поощрять в присутствующих желание расставаться с деньгами. Больница остро нуждается в финансовых вливаниях, и нужно уговорить гостей расстаться с частью заработанных денег.

— Большинство присутствующих здесь людей не сами сколотили состояния. Они просто унаследовали богатство.

— Возможно, и все же…

— Ты вполне можешь быть милой и сидя здесь, за столиком. — Алек отодвинул для нее стул и с упреком добавил: — Ты же не хочешь, чтобы Корди скучала за столом в одиночестве?

Ловкое движение, и стул слегка ударил Риган под коленки. Пришлось сесть.

— Ты, должно быть, не заметил, — язвительно сказала она, — Корди танцует и нимало не скучает.

— Ну, она наверняка скоро вернется. — Алек сел рядом и заботливо продолжал: — Ты выглядишь замерзшей. Почему бы тебе не накинуть покрывало?

— Это не покрывало. — В глазах Риган зажегся насмешливый огонек. — Это палантин.

Бьюкенен подхватил злосчастный кусок ткани и закутал в него Риган. Пальцы его скользнули по нежной коже. Такая чудесная шея, такие точеные плечи. Несколько минут они просидели в молчании. Риган рассеянно наблюдала за танцующими и прислушивалась к себе: внутри жила приятная, волнующая дрожь возбуждения. Неужели это вызвано легким прикосновением его рук? Возможно, она просто изголодалась без мужской ласки? Или это Алек такой необыкновенный? «Ох, не время сейчас об этом думать. Будем думать о чем-нибудь другом, менее волнующем. Ну-у, скажем, о друзьях. Кстати, как там ее девочки? Ага, вот Софи: она вальсирует с Джеффом, и они оживленно что-то обсуждают. А Корди… Корди вальсирует с Эйденом».

— Что ты думаешь о моих друзьях?

— Они мне нравятся, — ответил Алек, наблюдая за Корди. Риган улыбнулась счастливо, словно он сказал комплимент.

— Когда мы были маленькими, то я и Корди всегда пребывали в уверенности, что Софи выскочит замуж первой и до двадцати лет. Теперь я уж и не знаю, решится ли она когда-нибудь осесть и завести семью. Слишком уж любит веселиться и не любит долговременных отношений. А Корди у нас романтик. Она ждет свою единственную настоящую любовь.

— Может, она уже нашла своего единственного… — задумчиво сказал Алек, наблюдая за танцующей парой.

Риган с интересом принялась разглядывать гостей, выискивая взглядом Корди. Алек частично заслонял ей обзор, и она наклонялась то в одну, то в другую сторону. Увидев Корди, она засмеялась:

— Боже, да она танцует с Эйденом!

— Да.

— Ты думаешь, что она?.. — Сама мысль о том, что Корди может относиться к ее брату как к мужчине, казалась Риган нелепой.

Алек, чей взгляд не был затуманен привычными отношениями, видел, что Корди смотрит на Эйдена с обожанием. Но вот что по этому поводу думает сам Эйден, понять невозможно — по его лицу нельзя прочесть мысли.

— Что ж, я мог и ошибиться, — заметил Алек, решив не выдавать чужую тайну.

— Конечно, ты ошибся! Эйден видит в Корди мою подружку, и не более. Она выросла на его глазах, мы вместе делали уроки и все такое. А она видит в нем моего старшего брата…

— И не более, — насмешливо подхватил он.

— Ну да!

Некоторое время они молча наблюдали за гостями, потом Риган сказала:

— Дэниел выглядит расстроенным.

— Кто такой Дэниел?

— Дэниел О'Доннел.

Бьюкенен молча приподнял брови, показывая, что имя для него ничего не значит.

— Он главный администратор больницы. Если я не буду разговаривать с гостями и убеждать их пожертвовать деньги, то собранных средств может оказаться недостаточно для реализации его планов. Так что я пошла… Хочешь со мной?

— Нет, я буду наблюдать отсюда. Только не выходи из зала. Он замолчал, хотя ему очень хотелось добавить: «И ради Бога, накинь покрывало, или накидку, или как там эта штука называется». Но Алек сдержался и лишь молча наблюдал, как Риган идет к подиуму. Вот она обернулась и улыбнулась. Алек вздохнул: он с самого первого дня заметил, что у нее ямочки на щеках, и все это время усилием воли заставлял себя не думать об этом. И о многом другом.

Зазвонил мобильник.

— Бьюкенен.

— Я застрял в Сиэтле. — Это Ной Клейборн.

— А что ты там делаешь?

— В основном ем. Рыбу.

— То есть в Чикаго ты будешь не скоро?

— Не знаю. А ты где? Вроде я слышу музыку.

— Я в загородном клубе, и ты действительно слышишь оркестр. Но это работа.

— Да? И какая?

— Телохранитель, — коротко буркнул Алек, прекрасно понимая, что приятель не упустит случая поиздеваться.

— Ухты! Лучше, чем сортиры драить, но тоже… того. И чем ты провинился?

— С чего ты взял, что я провинился?

— Не держи меня за дурака. Ты облажался, причем по-крупному, иначе с чего это тебя так… продвинули, аж до телохранителя. Ну?

— По моей вине лейтенант Льюис выглядел плохо в глазах начальства.

— Да? И как тебе это удалось?

— Я подал в отставку, — признался Алек и торопливо добавил: — Это долгая история. Расскажу при встрече.

— Ладно-ладно. Тогда увидимся в Бостоне. Я тебе позвоню…

— Слышишь, Ной, у тебя есть минутка?

— Да, а что?

— Я хотел тебя спросить… наверное, это глупо, но мне стало интересно…

— В чем дело-то? — не выдержал приятель, когда Алек опять замолчал.

— В женщинах.

— О? Я думал папа тебе все рассказал давным-давно. Ну, если ни он, ни старшие братья не сочли нужным тебя просветить на этот счет…

— Очень смешно! — рявкнул Бьюкенен. — Я просто думал…

— Да говори ты!

— У тебя ведь было много женщин?

— Не отрицаю. Я их всех люблю.

— И у тебя были долгие связи, да? Ну такие, которые длятся больше чем сутки. Неделю, а может, и больше.

— Ну были.

— Я хотел вот что спросить: ты чувствовал себя собственником по отношению к этой женщине? Может, тебе хотелось спрятать ее от других мужчин? Или пристрелить того, кто слишком внимательно на нее смотрит?

— Бог ты мой! Кто она, Бьюкенен?

— А нельзя просто ответить на вопрос?

— Отвечаю: нет, во мне никогда не просыпался собственнический инстинкт. — По голосу было понятно, что Ной смеется.

Алек вздохнул: он рассчитывал на иной ответ. Да и вообще не стоило нарываться — теперь Ной изведется от любопытства.

— Эй, Бьюкенен, если я правильно понял, у тебя наметились долговременные отношения с некой дамой, и ты вдруг почувствовал себя ревнивым собственником?

— Нет, ты меня неправильно понял. Нет у меня никаких отношений.

— О!

— Что?

— То есть ты с ней даже не спишь, но все равно ревнуешь? Алек заметил Эмерсона. Тот высматривал Риган. Вот он увидел девушку — она разговаривала с братьями и О'Доннелом — и нетвердой походкой направился к ней.

— Слушай, мне пора, и я был бы признателен, если бы ты не стал пересказывать этот разговор Нику.

— Не могу, прости, приятель. — Теперь Ной откровенно веселился. — Твой братец — мой партнер; нехорошо скрывать информацию от партнера. Дежурства иной раз бывают скучноваты, и теперь у меня имеется чудесная история как раз на случай такого дежурства. Кроме того, не так уж часто у меня есть возможность поиздеваться над Ником и его братцем.

Бьюкенен был в ярости.

— Ты не посмеешь, — прорычал он. Ему захотелось немедленно дотянуться до Ноя и придушить его. Он представил себе эту сцену, и ему стало немного легче. В конце концов, сам виноват: ни к чему было затевать дурацкий разговор. А Клейборн развлекался вовсю:

— Эй, Алек, послушай моего совета: будь осторожен, а то тебе не удастся сбежать из Чикаго неженатым. Я видел, как это было с Ником и Тео. На ребят было больно смотреть. Оба они прошли через стадию «не тронь меня», когда только познакомились со своими будущими женами.

— И ты уверен, что с тобой такого никогда не произойдет?

— Никогда!

Голос Клейборна дрогнул, и Алек довольно усмехнулся — ну хоть чуть-чуть отыгрался.

— Если ты закончил про женщин, у меня тоже есть что рассказать, — быстро сказал Ной.

— Давай.

Самой большой любовью в жизни Клейборна была рыбалка. Он долго рассказывал Алеку о своих успехах на этом поприще и о том, что они с отцом Томми — общим другом — готовят настоящий поход по рыбным местам Канады.

— Ты как, поедешь?

— Если только смогу выбраться, то с удовольствием. Риган танцевала с кавалером Софи, как там его… Джефф.

Этот толстяк вполне безобиден в отличие от Эмерсона, который прислонился к колонне и, потягивая из очередного бокала, смотрел на Риган. Он уже пребывал в той стадии опьянения, когда все эмоции тут же отражаются на лице, и выражение этого лица нравилось Алеку все меньше. Похоже, отчим ждет окончания танца, а потом опять примется надоедать Риган.

— Мне пора. — Он захлопнул телефон. Ной будет не в претензии на отсутствие прощальных слов.

Едва Риган сошла с танцпола, как Эмерсон оказался рядом. Бьюкенен двинулся было к ним, но потом передумал. «Она большая девочка, — сказал он себе. — Пусть сама справляется. Только так можно решить эту проблему».

Лицо Риган приобрело отчужденно-холодное выражение, но она не стала убегать от отчима. Она стояла и слушала, пока он что-то выговаривал ей, жестикулируя и покачиваясь. Когда ей надоело, она повернулась и сделала попытку уйти, но Эмерсон схватил девушку за руку. Риган, не изменившись в лице, сжала ладонью свободной руки его кисть, и по выражению боли и удивления, промелькнувшему на физиономии Эмерсона, Алек понял, что она вывернула ему пальцы.

«Молодец, девочка. Должно быть, воспитание братьев не прошло совсем даром. Они, конечно, навязчивые и склонны к излишней опеке, но кое-чему все же научили сестричку».

Освободившись от Эмерсона, Риган не вернулась к безопасности уединенного столика. Она двигалась в толпе гостей, улыбалась, пожимала руки, разговаривала с людьми. Вслед за ней шел О'Доннел, собирая щедрый урожай чеков с пожертвованиями. У Риган есть талант общения, думал Алек, наблюдая за девушкой. Люди тянутся к ней и смотрят на нее с искренней симпатией… большинство. Не считая Эмерсона и его жены. Та, когда не была занята своим силиконовым бюстом — он все время норовил сбежать из платья, — поглядывала на Риган довольно злобно.

Риган Мэдисон собирала пожертвования на благотворительность. Время от времени она поглядывала на Алека и улыбалась ему. А может, просто проверяла, на месте ли телохранитель. Прошел почти час. Потом Риган нашла глазами Эйдена и стала пробираться к нему. Это заняло какое-то время: люди останавливали ее, жали руку, что-то говорили. И все же в конце концов она оказалась рядом с братом. Тот начал говорить еще до того, как девушка открыла рот. Алек мог с уверенностью определить, что Риган его слова не слишком нравились. Сначала она выглядела растерянной, потом лицо ее вспыхнуло, и она покачала головой.

Потом к ним присоединился Спенсер, и теперь несложно было догадаться, что братья уговаривают Риган на что-то, чему она категорически противится. Бьюкенен тихонько хмыкнул. Готов поставить сотню, сказал он себе, что речь идет об Эмерсоне.

Вот Риган повернулась и пошла к столу. Когда она оказалась рядом, Алек увидел, что ее буквально трясет, но не от усталости, а от гнева. Девушка была слишком взбудоражена, чтобы сесть, и потому они просто стояли, и Алек терпеливо ждал, пока она придет в себя.

— Я могу помочь? — спросил он наконец.

— Нет, но все равно спасибо.

— Постарайся пару раз глубоко вздохнуть и выкинуть проблему из головы.

— Ты видел?

— Да.

— Мои братья, они… они такие…

— Да? — Он с любопытством ждал определения. Никогда не знаешь, что именно выскажет сестра, особенно если ее хорошенько достать.

— Они очень практичные, — выдохнула Риган.

— Ужасно, — произнес он с чувством. В ее устах нейтральное в общем-то слово прозвучало названием страшного греха.

— Не смешно, — пробормотала Риган. Руки ее по-прежнему были сжаты в кулачки, а спина прямая, как самая совершенная мраморная колонна. Алек осторожно обнял ее за плечи и слегка встряхнул.

Она перевела дыхание, подняла глаза и уже собиралась сообщить, что скоро можно будет ехать домой, но он смотрел на нее с таким веселым любопытством и с такой симпатией, что девушка вдруг позабыла, что хотела сказать.

— Алек.

— Да?

— Я хотела спросить… — она чуть понизила голос, чтобы никто не слышал, — если бы мы… встретились по-другому… в другое время и в другом месте… ты бы… — Риган чувствовала, как лицо заливает краска смущения, но упорно продолжала сражаться с собой, — ты хотел бы…

— О да! — Он не стал дожидаться вопроса. Вздохнул и повторил негромко: — Еще как.

Потом они просто стояли рядом, молчали и слушали старую медленную песню, которую играл оркестр. Когда замер последний аккорд, Риган взяла со спинки стула свой палантин, перекинула через руку и, собираясь двинуться к выходу, взглянула ему в глаза. И остановилась.

— О чем ты думаешь?

— Я скажу тебе позже. — Улыбка его могла бы растопить лед. Или сердце женщины.

— Скажи сейчас.

Он скользил взглядом по залу и молчал так долго, что Риган уже не надеялась на ответ. Но потом Бьюкенен вдруг произнес:

— Сейчас я на работе.

— И что?

— Моя смена скоро кончится, — сказал он и улыбнулся.

Глава 33

Возвращались они в молчании. Каждому нужно было разобраться со своими мыслями и принять некое решение. Алек убедился, что за ними нет «хвоста», поставил машину на контроль курса, все-таки бортовой компьютер очень полезная вещь. После чего смог несколько расслабиться и предаться размышлениям на тему о том, почему ему так сложно оказалось отделить работу отличной жизни.

Он прекрасно понимал, как именно ему следует поступить. Нужно оставить Риган Мэдисон в покое, отнестись к ней как к охраняемому объекту. Уже подходит время, когда этот объект можно будет сдать с рук на руки лейтенанту Льюису, отчитаться о том, что свою часть работы он выполнил добросовестно, потом сложить чемодан и покинуть город. Так поступить следовало. И он мог бы… если бы она не задела его так глубоко. Он пытался вспомнить, поймать тот момент, когда эта девушка проникла в его подсознание и смешала мозги рассудительного Алека Бьюкенена в коктейль, основным ингредиентом которого была страсть. А уж что там еще имелось, он решил не допытываться. Пока так будет безопаснее. И тем не менее он не переставал удивляться, как быстро все случилось, быстро и непонятно.

Мысли Алека метались, но внешне он оставался абсолютно спокойным. Поглядывая время от времени на Риган, он видел, что девушка смотрит прямо перед собой и сидит в неестественно застывшей и напряженной позе. Он понимал: она тоже нервничает, и тихо радовался, что его эмоции не столь очевидны.

Риган всю дорогу старалась выглядеть спокойной. Ни к чему показывать Алеку, что ей не по себе. Она была абсолютно уверена, что являет собой если и не воплощенное спокойствие, то уж образчик невозмутимости точно. Она гордилась собой, ибо само присутствие Алека в укромной тесноте машины заставляло ее сердце биться сильнее, и дыхание становилось неровным. Просто удивительно; прежде ни один мужчина не производил на нее столь странного действия. Наверное, все дело в практике, решила она. Его улыбка и неотразимый взгляд отработаны на сотне — не меньше — женщин. Только завзятый донжуан может быть столь самоуверен и обольстителен.

Алек заметил, что чистый лоб девушки пересекла морщинка, а брови нахмурились. Должно быть, мысли ее занимало нечто не слишком приятное.

— Что-то не так? — спросил он.

«А ты как думал? Все не так! Я полная дура — и я только что это поняла».

— Да все нормально.

— Тогда о чем ты думаешь? — Алек не был в настроении удовлетвориться столь очевидной ложью.

— Сейчас? — Надо потянуть время, что-то придумать. Ну о чем таком она могла думать?

— Нет, я имел в виду прошлый четверг… Сейчас, конечно!

— О физическом влечении, — выпалила Риган.

— Да ты что? Вот никогда бы не догадался!

— Ты спросил. Я ответила. — Риган сделала равнодушное лицо.

— Ага. И что с ним? С физическим влечением?

— Я только что поняла, что человек не может контролировать его. И потому зачатую нас тянет к кому-то совершенно… внезапно. Да, именно внезапно, — повторила она.

Алек, который искоса посматривал на девушку, потянулся и накрыл своей рукой ее стиснутые ладошки. Только тогда она почувствовала, что ногти ее давно впились в ладони. Риган разжала руки и вздохнула.

Он опять взялся за руль и спокойно спросил:

— И ты только сейчас это поняла?

— Я только сейчас задумалась над этим. — Чувствовалось, что его насмешка ее обидела.

— Но ты сказала по-другому: что только что поняла…

— Я же говорю — раньше не было времени раздумывать над этим.

— Когда ты говоришь «это» — речь идет о физическом влечении?

Он едва сдерживал смех, и Риган только теперь сообразила, что Алек Бьюкенен просто дразнит ее.

— Ой, все, проехали, — нетерпеливо сказала она.

— Ну нет. Тебя так легко завести…

— Иногда я поддаюсь на провокации, — кивнула Риган. — Но, — продолжала она со сдержанным достоинством, — когда я действительно хочу скрыть свои чувства, то уж умею это делать.

— Не умеешь. — Он покачал головой, улыбаясь.

— А вот и умею! В конце концов, у меня были годы на шлифовку этого мастерства. И уж поверьте мне, мистер Бьюкенен, если я захочу, вы в жизни не догадаетесь о том, что я думаю и что чувствую!

— Не знаю, сколько лет ты посвятила этому искусству, но должен огорчить: все твои чувства и эмоции отражаются на твоем лице, как в зеркале.

— Неправда!

Алек решил прекратить этот спор и был достаточно великодушен, чтобы оставить за девушкой последнее слово.

— А скажи, ты встречалась с кем-нибудь из тех, кто был сегодня в клубе?

— Нет.

— А сейчас у тебя кто-нибудь есть?

— Нет.

— Ага.

— Что «ага»?

— Ну в смысле я никогда бы не догадался.

— А ты? Ты с кем-нибудь встречаешься сейчас?

— Нет.

— Ага.

— Что «ага»?

— Никогда бы не догадалась!

Они посмеялись, а потом Риган предложила:

— Давай поговорим о чем-нибудь другом.

— Почему о другом?

— Так будет лучше.

— Ну, как скажешь… У тебя были когда-нибудь долговременные отношения?

— Это нечестно. Ты продолжаешь ту же тему.

— Правда? Что ж, все может быть. Ну так что насчет отношений?

Он поменял ряд, с помощью зеркала заднего вида проверил, что происходит сзади, потом спросил опять:

— Ты думаешь отвечать или как?

— Пожалуй, что да… Было что-то вроде… Его звали Деннис. Но мы расстались несколько месяцев назад.

— «Что-то вроде» — это как?

— Я хотела, чтобы у нас все получилось. Не могу сказать, что физически меня к нему так уж сильно тянуло, но я думала, что со временем это придет.

— Так не бывает. Подобные вещи не поддаются программированию. Влечение либо есть, либо его нет.

— Наверное… Нам нужно повернуть на следующем съезде.

— Я знаю. А почему ты его бросила?

— Откуда ты знаешь, что это я его бросила? «Потому что уйти от тебя мог только полный идиот».

— Это мое предположение.

— Что ж, ты прав. Я бросила Денниса, когда выяснилось, что его интересую не я сама, а мои деньги. Я была так зла на него… обижена тоже, конечно. И хорошо, что мы так и не… не стали…

— Что?

— Физически близки.

— А! Теперь я понял. Потому что у тебя не было влечения?

— Да.

— И он отнесся к разрыву плохо?

— Сначала да. Звонил все время. Но потом смирился, и, по последним данным, он обручен.

— Быстро, однако.

— Она богатая наследница.

— Ты рассказала Уинкотту о Деннисе? — спросил он после небольшого колебания.

— Да.

Некоторое время они ехали в молчании. Риган размышляла об Алеке и о том, как сильно она к нему привязалась. Это чувство грозит ей большими неприятностями. Он с самого начала предупредил: детектив Бьюкенен на работе, он закончит выполнять обязанности телохранителя и уедет из города. А она останется. И будет страдать.

Нужно найти причины, по которым им не следует переводить отношения в еще более тесные. Первая и самая простая из них — ее сердце будет разбито. И вообще даже целовать детектива Бьюкенена неэтично… если вдуматься, он вполне сможет подать на нее в суд за сексуальные домогательства.

О, Господи помилуй, она стала размышлять как братец Эйден. Кто бы мог подумать… и все же здравое зерно в этой нездоровой мысли имеется. Алек не может покинуть свой пост, и она в некотором роде собирается воспользоваться своей властью. Потому что если Алек ее охраняет, то ведь его можно рассматривать как наемного работника… который будет иметь все права подать на нее в суд.

Риган представила себе первые полосы газет с сочными заголовками и как фотографы будут охотиться за ней и ее семьей… Какой кошмар!

К тому времени как они добрались до отеля, Риган Мэдисон убедила себя в том, что не допустит подобного развития событий. Ей вообще не нужны никакие события. Она полностью владеет своими чувствами, а потому сможет контролировать ситуацию.

Когда они шли через холл первого этажа, Алек взял ее за руку. Охранник у лифта с улыбкой ответил на приветствие. Еще в самом начале операции Бьюкенен проверил документы у каждого из них и всех знал в лицо.

В лифте Риган вдруг вспомнила еще кое-что и покаянно произнесла:

— Прости, что не познакомила тебя со Спенсером.

— Ничего. Может, оно и к лучшему. Ваша беседа втроем выглядела не очень дружеской.

— Ты это заметил?

— А что, не должен был? Или это был один из тех случаев, когда ты собиралась скрыть свои чувства от окружающих?

— Ты смеешься надо мной.

— Если только самую малость.

Лифт остановился, Алек вышел и кивнул полицейскому, который дежурил на этаже.

— Все спокойно?

— Да, сэр.

— Ну и хорошо.

Все комнаты на этаже были освобождены, заперты и опечатаны впредь до дальнейших указаний. Сделано это было по указанию Эйдена, и с Риган, как водится, никто не посоветовался.

— Этот полицейский показался мне знакомым, — протянула Риган. — Он уже дежурил здесь прежде?

— Нет, сегодня у него первое дежурство в отеле. Но ты видела его раньше.

— Где?

— В кабинете лейтенанта Льюиса.

— Ах да, ведь это его ты защищал тогда! Значит, его не уволили.

— Нет. Просто ночное дежурство здесь принесет ему некоторую надбавку за сверхурочные.

— Хорошо. — Она помедлила. — Ты придешь завтра?

— Да.

— Но ведь завтра воскресенье!.

— Я знаю.

— А когда ты будешь собирать вещи?

— Не бери в голову. Это мои проблемы.

— Тогда я познакомлю тебя со Спенсером завтра. И Эйден тоже будет. Предупреждаю, тебя ждет нелегкий день. Мои братья обожают учить людей, как и что им нужно делать.

— Да мне все равно. — Он пожал плечами. — Значит, я увижу их обоих?

— Ну да. Видишь ли, сегодня вечером был первый раунд. Они не преуспели и завтра примутся за меня с новыми силами.

— В смысле?

— Они пытаются уговорить меня на то, чтобы я подписала документы, по которым Эмерсон получит дом. Но я этого не сделаю, и мне плевать, практично это или нет.

— То есть сегодня на вечеринке они тебя обрабатывали именно по этому поводу?

— Конечно. Братья прекрасно знают, что я не стану устраивать сцен при таком стечении народа.

— А что, при своих ты можешь закатить сцену?

— Бывало… когда я была помладше.

Они оказались перед дверью, которая вела в комнаты Риган. Она попыталась попрощаться здесь же, в холле, но Алек устало покачал головой, забрал у нее ключи и отпер дверь сам.

— Мы делаем это каждый день, неужели ты еще не привыкла? — с упреком сказал он.

Риган промолчала.

Бьюкенен первым вошел в квартиру, подождал, пока она вошла следом и закрыла за собой дверь, потом он проверил спальню, ванную комнату, заглянул в гардеробную.

— Все в порядке.

Риган сняла плащ и бросила его на спинку стула. Уронила сверху палантин и сумочку. Алек, стоя посреди гостиной, потянул вниз узел галстука. Она откашлялась и сказала:

— Спасибо, что сопровождал меня сегодня вечером.

Потом она увидела, что он сделал шаг в ее сторону, и комната вдруг показалась ужасно маленькой. Еще шаг — и Риган почувствовала дрожь в коленях.

— Я правда очень благодарна, — продолжала она и с ужасом поняла, что голос ее звучит хрипло и совершенно неубедительно. «Хоть бы он перестал так на меня смотреть, может, я и сумею собраться с мыслями».

— Я выполнял свою работу, — отозвался Алек. Засунул галстук-бабочку в карман и расстегнул две верхние пуговицы рубашки. — О! Так намного лучше. Хоть дышать можно.

Риган попятилась и скоро оказалась прижатой к двери. Бьюкенен протянул руку ей за спину, запер дверь, а потом уперся в нее обеими руками. Теперь Риган оказалась в кольце его рук, как в ловушке. «Не думать, — сказала она себе как можно строже. — Вот только не надо об этом думать… Чем же от него так замечательно пахнет? Одеколон? Мыло? Да какая разница…»

Но что делать? Что делать? Мысль билась в голове, и там же уже имелся ответ — она ничего не может с собой поделать. Что там говорить, она даже взгляд от его глаз отвести не в силах. Какие у него глаза — он словно видит ее насквозь, словно прикасается к чему-то внутри… и от этого так сжимается сердце. Он дразнит ее, играет, как кошка с мышкой… в смысле кот. Вот он наклоняется чуть ближе и шепчет:

— У меня есть новость, угадай какая.

— Какая?

— Я больше не на работе. Моя смена закончилась.

Алек вдруг опустил руки и сделал шаг назад. «Она должна сама решить, что будет дальше. Будет ли что-нибудь… Господи, пусть она захочет, чтобы я остался». Алек стоял молча и ждал, слушая, как колотится сердце.

Риган смотрела на него круглыми глазами. Через пару секунд она сообразила, что он предоставляет ей свободу выбора. Девушка вздохнула, заправила волосы за ушко и чуть склонила голову, поглядывая на него из-под полуопущенных ресниц. Оп. Мячик опять на его половине поля. Похоже на теннис. Потом она просто закрыла глаза. Его дыхание рядом. Губы касаются мочки ее уха. Какие горячие губы… как бьется сердце, и внутри… все дрожит. «Что же со мной будет, если он поцелует меня в губы», — смятенно подумала Риган. Так, надо это прекратить до того, как она сделает то, о чем будет жалеть утром.

Ладони ее уперлись в широкую грудь, и Риган прошептала:

— Алек?

Он немедленно остановился. Подался назад и замер. Просто смотрел ей в глаза и ждал. Тогда она вздохнула, призналась себе, что сама будет виновата во всем, что случится дальше. Руки ее вцепились в лацканы смокинга, и, притянув его к себе, Риган выдохнула ему на ухо:

— Не вздумай подать на меня в суд.

Глава 34

Алек не понял, что значит эта загадочная фраза про суд, и хотел попросить объяснений. Но Риган была явно не склонна к долгим разговорам. Она по-прежнему цеплялась за лацканы его смокинга. Притянув Алека поближе, она приподнялась на цыпочки и впилась в его губы поцелуем. Боже, сколько раз она мечтала, что когда-нибудь поцелует его именно так: бездумно и жадно, страстно и долго. «Это должен быть такой поцелуй, чтобы после него ни для чего не осталось места, — сказала она себе. — Наверное, я слишком давно не была с мужчиной. Если позволить себе маленькую слабость — поцеловать человека, при появлении которого у меня внутри вспыхивает огонь, — то безумие пройдет и все встанет на свои места. Дать выход энергии, излить ее и потом спокойно отпустить мистера Бьюкенена».

Таков был план, и он казался Риган вполне приемлемым и даже осуществимым… возможно, его и правда удалось бы претворить в жизнь, если бы Алек действовал в соответствии с ее планом. То есть оставался абсолютно пассивным и послушным. Но тут и произошел тот сбой, что рушит самые замечательные планы и сводит на нет самые добрые намерения. Дело в том, что Алек Бьюкенен не остался пассивным объектом. Он принял участие в поцелуе, и весьма активно. Руки его взяли ее в плен, и она чувствовала его ладони на плечах и спине, и это доставляло удивительное удовольствие и дарило надежду на что-то большее. А его рот… Очень быстро Риган поняла, что опыта у мистера Бьюкенена побольше, чем у нее. Его губы творили чудеса с ее телом и разумом. Этот поцелуй оказался самодостаточным актом, и Риган чувствовала, что быстро теряет контроль над ситуацией. «Может, стоило сначала озвучить мой прекрасный план, чтобы Алек тоже был в курсе?» Мысль была совершенно идиотская, но по крайней мере внятная. И это была последняя внятная мысль, промелькнувшая в ее сознании. Затем она превратилась в существо, живущее исключительно чувственными ощущениями — и они были прекрасны! Руки Риган обвились вокруг его шеи, и вот она уже ласково ерошит волосы на затылке Алека.

Она сама открыла губы навстречу его ласке и приняла его язык, скользнувший в ее рот змеем-искусителем.

Когда Алек закончил поцелуй, Риган не отстранилась. Она дрожала всем телом, и ноги стали вдруг совершенно ватными. «Если я отпущу его, то просто упаду, — подумала Риган. — Кроме того… может, поцеловать еще разочек? Ну на прощание…»

Должно быть, Алеку пришла в голову та же мысль, ибо он поцеловал ее снова. Риган не думала, что такое возможно, но этот поцелуй оказался еще лучше. И более страстным. Внутри словно разгорались горячие угли, кровь несла по телу жар, который, казалось, уничтожит ее, если не получит выхода.

Алек с трудом оторвался от ее губ. Нужно вздохнуть — кислород кончился, и легкие горели. Он уткнулся носом в плечо Риган. М-м, она так чудесно пахнет. И обнимать ее истинное наслаждение. Он с удивлением подумал, что никогда еще не держал женщину в объятиях с таким ощущением правильности происходящего. Она такая сладкая, такая чудесная… нет сил разомкнуть руки. Словно само его тело, некий глубинный инстинкт сопротивляется самой мысли о том, что придется ее отпустить. Кто бы мог подумать — всего пара поцелуев, а он уже не владеет собой.

Мысль о потере контроля над ситуацией ему не понравилась, и Алек прорычал:

— Черт, Риган…

— М-м? Это черт как хорошо или черт как все плохо? — чуть задыхаясь, спросила она.

Алек взглянул в ее глаза и увидел там страсть и желание. Чувство глубокой гордости охватило его: он разбудил этот огонь, вызвал из летаргии жизненную силу этой необыкновенной женщины.

— Это было хорошо, — пробормотал он, отгоняя видение обнаженного тела, распростертого на простынях… ее волосы разметались, а губы полуоткрыты… — Даже слишком. И надо бы остановиться, пока мы…

Риган провела пальцем по его губам и хрипловато прошептала:

— Или?

— Или мы не сможем остановиться, — Он чуть улыбнулся, руки его скользили по плечам и спине, мешая Риган воспринимать смысл слов. — Ты ведь знаешь, к чему ведут все эти поцелуи? Я не машина, милая, и меня нельзя включить, а потом выключить, если надоело. Я хочу тебя, ты же знаешь. Да что там, хочу — не то слово: я с ума схожу от желания… — Он перевел дыхание и твердо закончил: — Ноты должна понимать, что мне не нужны обязательства, которые могут последовать за близостью.

Риган была в замешательстве. Она знала, что Бьюкенен не пытается обидеть или оскорбить ее. Да, это не те слова, которые девушка мечтает услышать, но ведь он с самого начала предупредил, что ждать нечего. Честность — великая вещь. Конечно, ей стало больно, но еще сильнее оказалось чувство удивления и растерянности, ибо собственные слова, казалось, ранили его глубже, чем ее. Алек хмурился, рот его сжался, а глаза потемнели. Она вдруг почувствовала себя девчонкой, которая ткнула палкой в спящего льва. И льву это не понравилось. Впрочем, это проблемы льва: у нее своих хватает. Риган решительно высвободилась из его объятий — нужно слушать, а не таять — и спросила:

— И какие же именно обязательства тебе не нужны?

— Я уезжаю из Чикаго, и ты об этом знаешь, не так ли? Просто собираю чемоданы — и уматываю. Все решено, понимаешь?

— Да.

— Ну вот.

— Что вот?

Он скрипнул зубами.

— Мне не нужны проблемы, которые будут тянуть меня назад.

Лицо Риган вспыхнуло, а глаза стали сине-серыми, как небо перед грозой. Ей совсем не понравилось то, что она услышала.

— Ах вот как! А я, значит, и есть та самая проблема?

Алек провел руками по голове, ероша волосы. Так, желание схватить ее и целовать, пока она не забудет свое имя, нужно немедленно обуздать. В конце концов, он не пещерный дикарь, который не может противиться своим инстинктам. Алек Бьюкенен всегда держит чувства и эмоции под контролем. Черт бы его побрал, этот самоконтроль.

— Я пытаюсь объяснить… — начал он.

— Так, значит, я проблема, которая будет камнем висеть на твоей шее!

Не получилось быть тактичным и вежливым — и пусть, не больно надо.

— Да, — рявкнул он. — И я пытался быть дипломатичным!

— Интересное понятие о дипломатии!

— Ты чертовски права! И ты не просто проблема — ты моя головная боль!

Он сделал шаг назад и снял смокинг. Буркнув: «Какого дьявола здесь такая жара!» — швырнул его на стул и принялся закатывать рукава рубашки. Это позволяло занять руки, которые неудержимо тянулись к стоящей перед ним девушке с нечестивым намерением сорвать с нее это чудесное платье. Оно очень ей идет и, должно быть, стоит кучу денег, но сейчас Бьюкенен жаждал порвать его в клочья, чтобы она никогда не танцевала в нем с другим мужчиной.

Риган чувствовала себя не слишком уютно под его тяжелым взглядом. Она отвела глаза, уставилась ему в подбородок и сказала:

— Я признаю, что виновата в происходящем. Дело в том, что я первый раз пытаюсь… ну… и, видимо, у меня не хватило знаний.

— Для чего? — Он хмуро разглядывал ее.

«Чтобы соблазнить тебя, идиот». Но произнести это вслух невозможно. И в чем Алек прав, так это в том, что они создадут себе проблемы. Причем она уверена — у нее проблем будет куда больше, и решать их придется дольше. Такой уж она человек.

— Ты прав, — выдохнула она. — Эта связь, пусть даже на одну ночь, поставит нас обоих в… неловкое положение.

Он пребывал в мрачном молчании. Тогда Риган осторожно обошла его и, скинув туфли на каблуках, направилась в спальню. Ей хотелось спрятаться. Двери были распахнуты: он проверял комнату, когда они вернулись. На пороге Риган обернулась, чтобы пожелать своему телохранителю спокойной ночи.

Алек смотрел мимо нее на огромную кровать и чувствовал, что сходит с ума. Не создавать проблем? Смешно! Да он уже запутал все так, что дальше некуда. Единственное, что он знал в этот момент твердо, — сегодня он никуда не уйдет.

Глава 35

«Я шел к этому с того момента, как налетел на Риган на улице и услышал ее волшебный смех, — понял вдруг Алек. — И нет никакого смысла бороться с судьбой и с собой». Он проверил, заперта ли входная дверь, и погасил верхний свет. Потом повернулся и, на ходу расстегивая рубашку, пошел в спальню. На прикроватном столике горела лампа, и в ее неярком свете кожа Риган отливала золотом. Она была хороша так, что у него перехватило дыхание. Хороша и трогательна. Алек видел, что глаза ее расширились, а руки сжались в кулачки. Она была натянута как струна и ждала… ждала его.

Алек встал вплотную и, сверху вниз глядя в ее бездонные глаза, прошептал:

— Помни, ты сама этого хотела.

Он коснулся губами ее лба и замер. Риган стояла, слушая стук своего сердца. Вот он, последний шанс, закончить не начав. Ни проблем, ни обязательств. Черта с два!

Она обняла Бьюкенена и, улыбаясь, ответила на его мрачный взгляд.

— Помни, я сама этого хотела, — сказала она.

Риган поцеловала его в подбородок, потом губы ее двинулись ниже — туда, где на шее бешено бился пульс. Он тихо зарычал и обнял ее, вжимая в себя, испытывая первобытный восторг самца. Риган почувствовала, как ноги ее отрываются от пола, и его поцелуй — страстный, отнимающий разум — дополнил иллюзию полета.

Потом вдруг оказалось, что оба они безумно спешат избавиться от одежды. Алек пытался расстегнуть молнию на платье, это оказалось непросто, так как он никак не мог оторваться от губ Риган, которая как раз пыталась стянуть с него рубашку.

В какой-то момент пальцы ее коснулись холодной кожи кобуры и ремней. Риган вскрикнула и отшатнулась бы, не поймай он ее.

— Пожалуйста… — зашептала она. — Ты не мог бы…

— Все в порядке. — Алек целовал ее ушко, удерживая девушку рядом.

Через несколько секунд она успокоилась и опять переключилась на те фантастические ощущения, которые дарили его поцелуи. «Это удивительно, — думала Риган. — Я ведь и прежде знала мужчин… целовалась… Ну, может, их было не очень много, но все равно — такого, как сейчас, я не испытывала никогда в жизни». Она решила, что не будет торопить события, чтобы насладиться каждой минутой, каждой лаской… но вот как совладать со своими руками, которые дрожали и тянули полы его рубашки, спеша обнажить столь желанное тело.

Алек снял ремни и кобуру и положил все на ночной столик. Теперь она наконец смогла снять с него рубашку и счастливо вздохнула: его тело совершенно — сплошь бронзовая кожа, мышцы и завитки темных волос. Риган обвила руками шею Алека и приникла к его горячему телу: восхитительно — не иметь между своей кожей и его никаких преград. Она жадно поцеловала Алека, и это получилось чудесно: ей вдруг показалось, что внутри ее тела плещется горячая лава.

Бьюкенен решил, что пришло его время реализовать мечты, и теперь спешил избавить Риган от платья. Одежда, однако, сопротивлялась. Молнию, похоже, заело. Алек сжал зубы и попробовал еще раз — без толку. Такого прежде никогда не случалось; он умел красиво и быстро раздеть женщину. Но сейчас все было по-другому, потому что в его объятиях была она. Не просто женщина, с которой он собирался заняться сексом, но… но Риган.

Надо сказать, что Риган не упрощала его задачу. Руки ее бродили по его телу, гладя волосы, лаская шею. Вот она коснулась губами его плеча, и Алек едва сдержал стон. Надо сконцентрироваться, иначе он разорвет чертово платье. Так, попробуем по-другому.

— Повернись, — прошептал он.

Риган не слышала или не поняла. Тогда он просто развернул ее спиной к себе и опять принялся дергать молнию. Потом в отчаянии спросил:

— Слушай, тебе это платье дорого? Эта штука застряла.

— Какая?

— Молния.

— Я ненавижу это платье, — выдохнула она.

Алек счастливо улыбнулся и решил дернуть последний раз. Потом он просто разорвет одежду в клочья. Молния подалась, словно угадав его кровожадные намерения. С пересохшими губами он смотрел, как замочек скользит ниже, ниже, открывая безупречный изгиб спины, трогательный позвоночник… сегодня на Риган не было бюстгальтера. Зато внизу, там где кончалась молния и спина, промелькнул кусочек черного кружева — трусики. Алек провел ладонью по ее спине, и Риган втянула воздух, наполнив его чувством счастья — она возбуждена и его прикосновение заводит ее.

— Ты так красива, — прошептал он.

Ладони Бьюкенена скользнули под платье и медленно ласкали ее тело. Риган ждала, предвкушая, дыхание ее участилось. Вот его руки коснулись ее грудей — и с губ Риган сорвался легкий крик, голова откинулась назад. Она никогда прежде не испытывала столь сильного желания, ласки казались утонченной пыткой. Алек коснулся лбом ее плеча, и она кожей ощутила его горячее быстрое дыхание. Потом он отстранился, но лишь для того, чтобы как можно быстрее избавиться от остатков одежды. Платье Риган упало к ее ногам, и она грациозно перешагнула через обруч шелка. Подняла руки, вынимая заколки из волос.

— Мы не станем торопиться, — хрипло сказал он и очень хотел сдержать слово. Но она повернулась, ее соски скользнули по груди Алека, и он, послав к черту благоразумие, увлек ее за собой на кровать. Теперь он наконец достиг того, о чем мечтал и грезил так страстно: тело Риган распростерто под ним, и он чувствует ее всю, раздвигает коленом ее ноги… Алек опирался на локти, чтобы не причинить ей боли весом своего тела. Из его горла вырвался глухой звук — рычание первобытного дикаря, заполучившего долгожданную добычу. Он знал, что это всего лишь примитивная, варварская реакция, и все же странным образом гордился собой: вот его женщина. Волосы ее разметались по подушке, глаза потемнели от страсти, а губы припухли от его поцелуев. Никогда прежде не испытывал Бьюкенен таких эмоций. «Что дальше? — удивился он. — Начну орать, как Тарзан, перекину Риган через плечо и утащу куда-нибудь в укромный уголок, где никто ее не достанет?» Последняя мысль вдруг показалась не такой уж нелепой, но он не успел додумать ее — Риган потянулась к нему, пытаясь поцеловать. Алек покачал головой, перекатился на бок и ласково коснулся рукой ее щеки.

— Я так долго этого ждал, — прошептал он.

Ладонь его скользнула по нежной шее, вот ложбинка меж совершенных грудей… Какая же она красивая. Золотистая кожа, безупречное тело… Риган попыталась поймать его руку, но он не позволил. Не стоит торопиться, нужно запомнить это ощущение счастья. Гладкий живот, черное кружево трусиков. Он ласково стянул их и уронил на ковер.

Риган вздохнула. Ей приходилось бороться со смущением — никто прежде не разглядывал ее так пристально, не ласкал каждый дюйм ее тела… Но магия его рук была так сильна, что скоро смущение ее сменилось новой волной возбуждения. Ладонь Алека ласкала ее бедра, и она беспокойно заметалась, подходя все ближе к грани. Взглянув в лицо Алека, Риган увидела, что челюсти его сжаты, и поняла, что контроль над собой дается ему нелегко. Она провела пальцами по твердым губам, потом по шее, плечам… Мышцы поразили ее твердостью. И у него Удивительно горячая кожа, словно изнутри идет жар.

Алек склонился ближе, губами лаская сосок. Риган, чуть застонав, выгнулась ему навстречу, а пальцы ее скользнули ниже… плоский живот, завитки волос. Ладонь ее наполнилась, и Алек резко втянул в себя воздух. Пальцы Риган сжались, и он понял, что дольше терпеть не в силах. Поймал ее руку, отвел и страстным поцелуем накрыл губы. Потом он двинулся ниже, целуя и лаская шею, плечи, грудь; тело Риган выгнулось дугой, дыхание становилось все более неровным. Живот и, наконец, самое сокровенное — горячая влажность ее женской сущности. Риган застонала, ногти ее впились в плечи Алека. Она никогда прежде не испытывала такого всепоглощающего, невероятного удовольствия. И вдруг он отстранился.

— Алек. — Она умрет, если он уйдет. Ей нужно больше, больше, он нужен ей весь и сейчас.

— Я здесь. Но мне нужно кое-что найти.

Он нашарил брюки, бумажник и в нем — маленький пакетик. Потом повернулся к Риган, осторожно взял ее руки, прижал к подушке над головой и вновь принялся ласкать изнемогающее от страсти тело. Его рот и руки сводили ее с ума. Спазм удовольствия сорвал стон с губ Риган, она вздохнула удовлетворенно… но внутри волна, которая обычно затихала, лишь поднималась все выше и выше, и Риган заметалась, не понимая, что происходит.

— Все в порядке, — прошептал он. — Я с тобой. Так и должно быть…

Он вошел в нее одним толчком и едва не потерял над собой контроль: ее тело выгнулась навстречу, бедра поднялись, и она обвила ногами его торс. Каждый толчок пронизывал ее тело целиком, вызывая новый спазм удовольствия, который не приносил разрядки, а лишь поднимал волну наслаждения все выше и выше. Никогда прежде Риган не чувствовала ничего подобного, не была так высоко. Вот Алек застонал, последним толчком входя глубже, глубже — и они вместе полетели в сверкающую пропасть, и, пытаясь удержаться на краю разума, она выкрикивала его имя, а он держал ее — крепко и нежно.

Они лежали, не в силах шевельнуться. Риган чувствовала на плече неровное и горячее дыхание Алека. Последним усилием он сдвинул вес своего тела в сторону. Приподнялся на локте и хрипло спросил:

— Ты в порядке?

Она кивнула, не в силах говорить, и Алек уткнулся лицом ей в шею. Чудесная женщина! Никогда прежде он не встречал такого страстного ответа, такой полной отдачи и… такого совершенства.

Некоторое время она просто лежала, переполненная своими ощущениями. Голова кружилась, и тело наполнялось блаженной истомой. «С ума сойти, — думала Риган, вновь обретя способность думать. — Я о таком читала и слышала, но переживать прежде не доводилось. Все было очень красиво… прекрасно… невероятно». А Алек? Знает ли он, что подарил ей сегодня? Испытал ли то же невероятное блаженство? Или для мужчин это каждый раз одинаково? Волна чувств и ощущений, вызвавшая экстаз, отступила, и Риган вдруг стало холодно. Она вздрогнула.

— Риган?

— Все в порядке.

Он откатился в сторону, встал и пошел в ванную. Этот уход — такой внезапный — потряс Риган. Ей так хотелось понежиться в его объятиях еще немного. Чтобы он держал ее крепко-крепко и шептал какие-нибудь слова…

Глаза наполнились слезами. Ой, только не теперь. Она не станет плакать. Да и не из-за чего: сама все начала, секс был прекрасен — чего же больше? Неужели она ждала, что он встанет на колени и предложит ей руку и сердце? Так бывает только в сказках. Риган натянула на плечи простыню и уткнулась лицом в подушку. Подушка пахла Алеком Бьюкененом. Она всхлипнула. Как-то не ожидала, что окажется такой уязвимой после того, что произошло.

Слезы поползли по щекам, и Риган нетерпеливо смахнула их. Сегодня им двигало вожделение, а не любовь, и она это понимала. И все равно — жалеть не о чем, сегодня была волшебная ночь.

Погруженная в собственные мысли и переживания, Риган не услышала, как Алек вернулся. Очнулась лишь, когда он лег рядом и попытался отобрать у нее часть простыни.

— Я думала, ты ушел одеваться, — пробормотала Риган.

— А ты не заметила, что вся моя одежда ровным слоем покрывает пол твоей спальни?

— Нет. — Она по-прежнему крепко держала простыню.

— Поделись.

Конечно, он отвоевал свой кусочек, улегся рядом, обнял ее и провел губами по шее.

— Мне надо уходить, — пробормотал Алек. — М-м, почему ты так хорошо пахнешь?

— Я частенько принимаю ванну.

Он хмыкнул и ущипнул ее за попку. Риган взвизгнула.

— Почему ты такая мягкая?

— Я женщина. Мы всегда мягкие… в некоторых местах.

Риган повернулась к нему и поцеловала. Она просто не могла остановиться. Он такой большой, и теплый, и сильный. И он здесь, рядом. Она обняла Алека, прижалась как можно крепче и решила, что никогда его не отпустит. Никогда-никогда. Хочет избавиться — пусть счищает ее, как шкурку с апельсина. Дурацкая мысль вызвала улыбку, и слезы совсем высохли.

— Было лучше, чем в моих грезах, — прошептал он.

— А ты думал об этом?

— О да. И много. Впрочем, ты тоже.

— Да. — Она даже не стала отрицать.

— И как? Получилось как в фантазии?

— Ну… ничего себе получилось.

— Ничего? — Он опрокинул ее на спину и всматривался в лицо Риган темным взглядом. Риган с изумлением поняла, что Алек искренне встревожен. Надо же, под этой совершенной внешностью скрывается неуверенность и ранимость… Кто бы мог подумать… Неужели он не понял, что доставил ей неземное наслаждение?

— Все было прекрасно. — Она нежно взяла в ладони его лицо, почувствовала, как сжаты челюсти. — Как никогда прежде.

Он поцеловал ее. Вообще-то это должен был быть прощальный поцелуй. Но как только ее губы ответили, все изменилось. Бьюкенен с удивлением понял, что хочет еще. Какая невероятная женщина — он готов ласкать ее вечно.

— Алек? — Она прижалась крепче. Должно быть, ее тело тоже отвечает ему.

— Проедемся еще раз? — хрипло спросил он.

— Проедемся? Еще раз? — Глаза Риган расширились. — Это что, такой сленг для секса? — Она даже не могла решить — смеяться или сердиться.

— А, разговор в постели? — Он хмыкнул. — Это я умею.

— Докажи.

Алек никак не мог сосредоточиться: губы ее изгибались так вызывающе-соблазнительно, на щеках появились ямочки. Он взглянул в потемневшие глаза, и его словно ударило изнутри. Осознание случившегося навалилось; и от этого перехватило дыхание. Для нее — такой красивой, такой совершенной — их близость тоже значила много; он прочел это в напряженном взгляде, в трепете ресниц. И его мужское эго вознеслось на небывалую высоту: он, Алек Бьюкенен, небезразличен ей.

Риган, не догадываясь, какую бурю вызвала в душе Алека, слегка толкнула его и промурлыкала:

— Ну, я жду.

— Раз ты просишь… — Он усмехнулся и очень детально описал, как именно он собирается заняться с ней любовью и чего ждет от нее.

К концу инструкции щеки Риган пылали.

— Боже, с какими женщинами ты имел дело, если тебя привлекают подобные кульбиты? — Она хотела, чтобы голос звучал с осуждением, но смех неудержимо рвался наружу.

— Циркачки там, гимнастки. А что? — Алек невозмутимо вздернул брови.

Меж тем руки его уже начали ласкать ее тело, и Риган, чувствуя, как перехватывает дыхание, пробормотала:

— Алек, что ты делаешь?

— Это называется многофункциональная деятельность. Я говорю и действую руками одновременно. — Он поцеловал ложбинку меж ее грудей и добавил: — Можно попробовать нечто совсем новое… — Потом заглянул в ее глаза и без улыбки добавил: — Но к чему, если все так хорошо, что лучше просто не бывает?

Глава 36

Алек отказался остаться на ночь. Риган пыталась уговорить его, но он был непоколебим в своем стремлении защитить ее доброе имя. Риган такие мелочи странным образом совершенно не волновали. Она накинула коротенький халат голубого шелка и теперь сидела на кровати и наблюдала, как Алек одевается.

Через некоторое время он спохватился, что возится неоправданно долго и, вместо того чтобы интересоваться пуговицами на рубашке, смотрит на ее ноги. Алек скрипнул зубами и ушел в гостиную.

— Куда я подевал свой телефон?

— Он в кармане смокинга. — Риган последовала за ним. Пока он надевал кобуру и пристегивал пистолет, она застегивала пуговицы на его рубашке. Потом встала на цыпочки и поцеловала его подбородок. — Останься.

— Нет.

Это прозвучало бы резко, если бы в это время Алек не целовал ее.

— Ты не хочешь?

— Хочу… Но при данных обстоятельствах это невозможно. Сложилось бы все по-другому — тебе не удалось бы меня выгнать даже палкой.

Руки его, двигаясь помимо воли, скользнули под халатик. Боже, Боже, как же она хороша, нет сил оторваться…

— Весь город следит за тобой, и я не хочу, чтобы люди сплетничали…

— Весь город? Да будет тебе…

— Полиция, служба безопасности отеля, персонал отеля и твои братья. Ты не забыла, что у твоих дверей стоит полицейский? Я не хочу, чтобы кто-то болтал или косо смотрел на тебя.

Риган слушала и не слушала, целуя его шею, и язык ее щекотал ключицы.

— Перестань.

Он крепко взял Риган за плечи с твердым намерением отодвинуть, но вместо этого прижал ее к себе и уткнулся носом в ее макушку.

— Неужели только меня заботит твоя репутация? — спросил он.

— Похоже, так и есть, — легко отозвалась Риган.

— Вот это мило!

Он взял ее за подбородок и поцеловал. То, что должно было стать легким прощальным поцелуем, переросло в нечто большее. Она была такая сладкая и горячая и так искренне отзывалась на его страсть…

Удивительно, он опять чувствовал себя готовым к сексу. Ни одна женщина не заводила его так сильно. Где-то в ее горле родился стон: низкий вибрирующий звук, и Алек отшатнулся, боясь лишиться остатков разума и самообладания. Куда делись его редкостные способности к самоконтролю? Он слишком привязался к этой девушке, нарушив все свои правила и требования здравого смысла. Но все решено: он уезжает, и это не начало, а конец.

— Послушай, Риган… Мы не сможем больше видеться… так.

Он знал, что она будет расстроена и скорее всего начнет спорить. Такой секс бывает не каждый день… может, и вообще раз в жизни. Алек чуть пошевелил плечами, чувствуя жжение ссадин — следы ее ногтей. Для Риган это тоже была особенная ночь, и неудивительно, если она не согласится так просто расстаться…

— Да, я знаю, — услышал он и не поверил:

— Что?

— Я тоже так думаю… нам не нужно больше быть вместе.

— Я пойду. Запри дверь. — Бьюкенен старался, чтобы голос не выдал разочарования, которое он испытал. Почему она не попыталась остановить его?

Он не удержался и опять поцеловал ее, на прощание. Потом Риган закрыла дверь и привалилась к ней спиной, чувствуя, как дрожат ноги. Сил не осталось. Она уронила на пол халат, дошла до кровати и упала лицом вниз. Простыни еще хранили тепло их тел, подушка пахла Алеком. Она зарылась в нее лицом, свернулась калачиком и закрыла глаза.

Не нужно думать о будущем, твердо сказала себе Риган. Но слезы уже текли, капали на подушку. Какая же она дура. Позволила себе влюбиться. Да-да, быть такой разумной и осторожной, а потом вот так попасть. Кого она пытается обмануть? Она никогда не смогла бы отдаться так, как сегодня — не помня себя, не думая, — человеку, которого не любила бы всей душой. Она даже могла совершенно точно назвать момент, когда осознала глубину своего чувства: они с Генри сидели за столиком в баре и наблюдали, как Кевин изливает душу детективу Бьюкенену. В глазах Алека она увидела такое сочувствие, такое сопереживание, что сердце ее дрогнуло и раскрылось навстречу этому человеку. Риган вздохнула и вытерла слезы. Он не только добрый, но еще и честный, и благородный, и… знает свое дело и выполняет его безупречно. И предан друзьям. А еще у него есть чувство юмора.

Ну, само собой, недостатки у него тоже есть — идеальных людей не бывает… что из того, что прямо сейчас она не может вспомнить, какие именно у него недостатки. Не надо думать о будущем, о том дне, когда он уедет…

Не надо, не надо. Но чем больше Риган уговаривала себя, тем горше становились слезы и печальнее мысли. Она плакала, пока не заснула.

Глава 37

Наступил новый день, и Риган собралась с силами и приняла важное решение. Она сходила в душ, оделась, причесалась и прочла себе лекцию о том, как она будет вести себя в данной непростой ситуации. Сердце ее разбито, но она с этим справится. Она переживет отъезд Алека. И вот еще что — он никогда не узнает, какую боль причинил ей.

Риган подошла к двери и посмотрела в глазок. Алека не было. На посту по-прежнему стоял тот же молодой полицейский, что и вчера вечером. Риган пожалела его: должно быть, он с ног валится после ночного дежурства. Решив отпустить молодого человека как можно скорее, она натянула джинсы, сунула ноги в сандалии… и тут зазвонил телефон. Голос брата терялся на фоне лавины звуков, и Риган сразу же поняла, что это телевизор, работающий на полную мощность. Спенсер сказал, что он уже у нее в кабинете.

— Ты придешь сюда, или мне подняться к тебе после игры? — спросил брат.

Риган не стала интересоваться, что именно он смотрит — не одно так другое, спортивный канал работает круглосуточно.

— Я сейчас приду, — пообещала она.

— Эйден уже здесь, — сказал Спенсер.

— Это что, предупреждение?

— Вполне может быть.

— Тогда предупреди и его тоже, — решительно сказала она. — Предупреди его, что я иду и я не передумала и не изменила своего решения.

— О, это будет славная битва, — усмехнулся Спенсер.

Не успела Риган повесить трубку, как в носу у нее защекотало, и она принялась чихать. «Надо же! Может, у меня аллергия на братьев?» Эта мысль несколько улучшила ее настроение, и, хихикая, Риган метнулась в ванную, собрала свои противоаллергические препараты, сунула в карман ключи и покинула квартиру. Полицейский проводил ее до кабинета. Она предложила ему войти и расписала все прелести дивана, но он твердо отказался, пояснив, что ему велено дежурить в холле и он должен четко выполнять полученные инструкции.

В кабинете Генри на столе возвышалась солидная кучка писем. Риган пожала плечами. «Не буду ничего трогать, — сказала она себе. — Вот завтра придет Генри, просмотрит почту и, если там окажется что-то действительно важное, даст мне знать».

Эйден сидел за ее столом и разговаривал по телефону. Увидев сестру, он улыбнулся, кивнул и продолжал вслух читать лежащий перед ним документ. Одет он был в то, что считал неформальной одеждой для выходного дня: брюки цвета хаки и подходящую по тону рубашку поло. Одежда сидела на нем прекрасно: несмотря на занятость, Эйден регулярно появлялся в спортзале. Он выглядел усталым… впрочем, он всегда так выглядел. Не так-то просто создать империю и возглавлять ее. Это большая ответственность, и она требует двадцатичетырехчасового рабочего дня.

Спенсер в отличие от брата не выглядел ни утомленным, ни невыспавшимся. Он сидел на диване и просматривал содержимое толстой папки, разложив бумаги на журнальном столике.

— Привет, — сказала Риган.

Спенсер вскочил и, раскрыв объятия, пошел навстречу сестре. На нем были пара вытертых джинсов и голубая майка, видавшая лучшие времена.

Риган обняла его и сказала:

— Вчера вечером у меня даже не было времени сказать тебе, как я рада тебя видеть. Так здорово, что ты дома.

— К сожалению, ненадолго, — сказал он.

— Да? И сколько же времени ты планируешь пробыть в Чикаго?

— Зависит от обстоятельств.

Сзади подошел Эйден и обнял ее за плечи.

— Ты в порядке? — ласково спросил он.

— Вполне. Ты готов к разговору? — Она скрестила руки на груди и уставилась на брата.

— О чем?

— Эйден, не начинай!

— Тебе нелегко дается такая жизнь, да? — сочувственно спросил Спенсер. — Стресс начинает сказываться. — Она даже не успела ничего ответить, как он повернулся к Эйдену и продолжал: — Я тут разговаривал с одним парнем из полиции — Льюис его фамилия, — и он заверил меня, что расследование продвигается вполне успешно.

— Он ни черта не понимает в расследованиях, — нетерпеливо отозвался Эйден. — Но детектив, который действительно работает над нашим делом, — хороший специалист. Его зовут Джон Уинкотт. Тебе стоит поговорить с ним.

— Только не давите на него, — вмешалась Риган. — Пусть он просто делает свою работу.

Братья повернулись к ней. Риган смотрела на них и вдруг подумала, какие они оба красивые. Странно, что она не замечала этого раньше. И они ужасно похожи. Хмурятся совершенно одинаково. Сейчас они просто как близнецы.

— Они ведь так ничего и не нашли, — полувопросительно — полуутвердительно сказал Спенсер.

— Поговори с Уинкоттом, — отозвался Эйден.

— Ладно. — Спенсер задумчиво взъерошил волосы на затылке и неуверенно предложил: — Может, нам еще увеличить штат службы безопасности? Временно, пока мы здесь.

— О, прошу вас, это нужно прекратить, — вмешалась Риган. — Я уже спотыкаюсь о телохранителей на каждом шагу. В этом нет смысла. Пообещай мне, Эйден, что не станешь нанимать новых людей.

— Я стремлюсь обеспечить твою безопасность и сделаю то, что покажется мне целесообразным.

— Конечно, — подхватил Спенсер. — Ты наша младшая сестренка, и кто, как не мы, будет присматривать за тобой?

— Мы прекрасно понимаем, что в обычной жизни ты сама можешь о себе позаботиться, — сказал Эйден. — Но сейчас обстоятельства далеки от нормальных.

— Так что лучше нанять еще охрану, — продолжил Спенсер. — Мысль о том, что где-то неподалеку бродит на свободе убийца, поджидая подходящую возможность… Слушай, мы тут с Эйденом подумали… — Он заколебался.

— И что?

— Мы думаем, что в Мельбурне ты была бы в большей безопасности.

Вот опять, устало подумала Риган. Тактика не меняется. Братья будут давить и давить до тех пор, пока она не измучается, не устанет от сопротивления и не сдастся. Им всегда удавалось добиться желаемого именно таким образом. Но так было раньше. Теперь все будет по-другому. Она изменилась, и такая тактика больше не принесет успеха. Братья просто еще не знают об этом.

Что ж, придется их просветить.

— Значит, вы считаете, что в Мельбурне мне ничто не будет угрожать? — медленно переспросила она.

— Конечно! — обрадовано воскликнул Спенсер. — Мы полетим вместе, и ты поселишься в каком-нибудь укромном местечке, где тебя никто не найдет.

— То есть ты считаешь, что убийца ничего не знает про такую штуку, как самолет? — спросила она, улыбаясь.

— Твой сарказм неуместен, — заметил Спенсер.

— Почему ты не скажешь правду, Спенс. Ты ведь уже нашел то укромное местечко, куда собираешься меня спрятать?

— Ну, честно говоря, да.

— Я никуда не поеду.

Прежде чем кто-то из них успел возразить, она повернулась к Эйдену:

— Почему ты решил, что можешь распоряжаться моими вещами? Кто дал тебе право забрать у меня машину?

— Разве он не купил тебе «БМВ»? — вмешался Спенсер.

— Не лезь, Спенс, — мягко посоветовала Риган.

— Ты держалась за эту рухлядь только для того, чтобы злить меня, — сказал Эйден. — Разве не так, Риган? Если бы ты последовала моему совету и купила новую машину, то у тебя была бы кнопка аварийного включения сигнализации на брелоке. Или просто тревожная кнопка. И возможно, кто-нибудь пришел бы тебе на помощь, когда маньяк гнался за тобой.

— Как ты могла быть такой небрежной. — Спенсер укоризненно качал головой. — Ты же знаешь, как много ты значишь для нас. А если с тобой что-нибудь случилось бы?

— И колено — ты навредила себе, когда бежала под дождем, — продолжал Эйден.

— То есть мне не стоило убегать?

— Не строй из себя… — начал было Спенсер, но осекся.

— Ты легла в больницу на операцию и не сочла нужным поставить нас в известность. — Эйден методично перечислял ее грехи.

— Всего-то легкое вмешательство, — пробормотала Риган. — Я даже Софи и Корди не стала говорить. Не хотела делать из этого проблему.

— Мы твоя семья, — торжественно заявил Спенсер. — И нам ты должна была сказать.

— Слушай, Риган, мы все знаем, что ты любишь быть независимой, но нельзя доводить это до крайностей.

Спенсер плюхнулся обратно на диван, но Эйден по-прежнему стоял у стола. Было похоже, что он собирается что-то сказать, но не знает, как лучше это сделать.

— Если ты про машину… — начала Риган.

— Мы закончили обсуждать все, связанное с машиной, — твердо ответил брат.

В прежние времена она отступила бы и оставила последнее слово за ним. Но не теперь.

— Нет, не закончили. Я только начала. И прежде всего хочу признать, что вела себя глупо и по-детски. Да, я знала, что моя развалюшка злит тебя, и именно поэтому так за нее цеплялась. Ты все угадал правильно. Но я не собираюсь делать вид, что мне понравилось то, как ты обошелся с моей машиной. С моей вещью. Ты должен был спросить моего разрешения.

— Ты сказала бы «нет».

— Но ты не имел права…

— А я согласен с Эйденом, — подал голос Спенсер.

— Ничего нового ты не сказал. Ты всегда с ним согласен, — резко ответила Риган.

Спенсер выглядел ошеломленным.

— Когда я не согласен с Эйденом, я так и говорю, — пробормотал он.

— Полагаю, нам стоит закрыть эту тему, — сказал Эйден.

— Точно, есть вопросы и поважнее, — подхватил Спенсер.

— Думаю, нам будет удобнее в комнате для совещаний. — Эйден собрал бумаги и положил их в папку.

— Ты хочешь провести ежегодное совещание прямо сейчас? — удивилась Риган.

— Да вообще-то мы с Эйденом уже посовещались. — Спенсер встал и потянулся.

— Когда? — Ярость потихоньку закипала внутри.

— С утра пораньше. У тебя сейчас столько проблем, что мы решили не тревожить тебя текучкой. Все материалы на столе — вон, видишь, черная папка. Найдется время — просмотри.

— Хорошо, — спокойно ответила Риган. На самом деле она кипела и не удивилась бы, если у нее из ушей пошел бы дым. Ай да братцы!

Спенсер ничего не заметил. Улыбка его выражала облегчение.

— Вы рассмотрели вопрос о фондах? — спросила Риган.

— Конечно!

— И каков мой бюджет?

— Как в прошлом году.

— Нет.

— Что значит «нет»? — удивился Спенсер. — Все уже решено.

— Ничего подобного. Мы должны обсудить этот вопрос. Я хочу, чтобы вы утроили бюджет благотворительного фонда.

Не слушая восклицаний Спенсера, Риган перевела взгляд на старшего брата и внятно и кратко изложила свои требования.

— Это невозможно, — холодно отозвался он. — Мы и так участвуем едва ли не в каждом благотворительном мероприятии этого города, спонсируем кучу программ. И все потому, что тебе этого хочется.

— Вы делаете это, потому что так нужно, — резко сказала Риган. — Это ваш долг.

— Что ж, может, и так. Нов этом году — в этом финансовом году — мы не сможем сделать больше.

— Нам нужно получить прибыль, понимаешь? — вмешался Спенсер.

— Ты ее получаешь.

— Бюджет утвержден. Кроме того, мы обязаны думать о новом отеле. Это требует определенных вложений.

— А, новый отель, — протянула Риган. — В Мельбурне.

— Точно! И у нас уже готов бизнес-проект для следующего, — радостно заявил Спенсер. — Остались кое-какие мелочи.

— О! И где будет очередной?

— В Сиднее.

— Я первый раз слышу об этом.

— Ну вот я тебя и просветил. Мы надеемся начать строительство через полгода. График очень плотный, и нужно закончить проект в Мельбурне. Запустить его как можно скорее, чтобы не разрываться надвое.

— А Уокер проголосовал за это?

— Конечно. Ты же знаешь Уокера. Пока мы не мешаем ему заниматься гонками, он не мешает нам заниматься делами.

Риган села за стол. Взяла карандаш и принялась крутить его в пальцах.

— Похоже, я не самое важное звено в нашей компании, да? — негромко сказала она. — Никто из вас ни разу не поговорил со мной о планах расширения.

— Но ты сейчас переживаешь такой стресс, — сказал Спенсер.

— Ах да, стресс.

— Что на тебя нашло? — удивленно спросил брат. — Ты раньше никогда не возражала.

— У меня было время подумать. Много времени. И я о многом подумала.

Риган замолчала, ожидая, что кто-нибудь из них спросит, о чем именно она размышляла и что надумала. Но они не спросили. Она даже не была уверена, что Эйден слушает, о чем идет речь. Он читал очередные документы. Она сжала руки, и карандаш отлетел в сторону, приземлившись на ковер у ног Эйдена. Риган схватила новый, обернулась и увидела Генри. Что он делает на работе в воскресенье? Странно. Молодой человек должен развлекаться, а не торчать на рабочем месте по выходным. Похоже, он с кем-то разговаривает. Но человека не было видно, и она не могла понять с кем.

— С чего ты сегодня такая взвинченная? — спросил Спенсер.

— С чего ты взял, что я взвинчена?

Он взглянул на карандаш, пляшущий в ее руках. Усилием воли Риган заставила себя успокоиться.

Эйден поднял с пола карандаш, вернул его на стол и раскрыл папку, лежащую перед Риган.

— Я хочу, чтобы ты взглянула на сметы, которые прислал Сэм. Здесь также контракты и…

— На новый отель?

— Да.

— Если контракты прошли согласование с юристом, значит, все это планировалось довольно давно. Странно, что никто из вас и не подумал поставить меня в известность о происходящем.

— Неужели тебе это было бы интересно? — спросил Спенсер.

— Да. Мне интересно.

— Не верю. У нас с тобой разные философии, — сказал Спенсер нетерпеливо. — Мы с Эйденом зарабатываем деньги, а ты их раздаешь.

— Не все. — Она улыбнулась. — Лишь небольшую часть.

— Не понимаю, как это вообще могло случиться. — Спенсер отошел к столу и налил себе воды. — Казалось бы, мы выросли в одном доме, в одной семье.

— Ты прав. Я пыталась походить на вас, но мне это не удается. Нет во мне капиталистической жилки.

— Это точно.

— Я думала об этом, — медленно продолжала Риган, — и пришла к кое-каким выводам.

— Например?

— Я всегда думала, что должна непрерывно завоевывать вашу любовь. Глупо, но я действительно боялась, что, если не буду с вами соглашаться, вы перестанете меня любить.

— Откуда такая чушь пришла тебе в голову? — фыркнул Спенсер.

— Это мама, — неожиданно подал голос Эйден. — Она таким образом манипулировала нами. Хочешь, чтобы я любила тебя, — делай, как я говорю.

— Она и с тобой так обращалась? — Риган удивленно смотрела на брата.

— Конечно. — Он кивнул. — Она вела себя так со всеми.

— Но мы же не такие, Риган, — сказал расстроенный Спенсер.

— Наверное. — Риган вздохнула. — Я пытаюсь объяснить вот что: полжизни я боялась, что вы не будете меня любить, если я стану поступать по-своему. И ужасно от этого устала. Я подумала, что раз я ваша сестра, то вы должны любить меня такой, какая я есть на самом деле… даже если вас это временами бесит.

— Прекрасно! Я рад, что мы с этим разобрались, — бодро сказал Эйден. — Теперь посмотри сюда, пожалуйста… У меня не так много времени…

— Я не закончила, — сказала Риган, поворачиваясь и пристально глядя на него. — Я не виновата в том, Эйден, что тебе пришлось быть отцом мне и мальчикам. Это тяжело, но не моя вина в том, что наша мама не слишком увлекалась ролью родительницы. И я искренне благодарна тебе за ту роль, которую ты сыграл в моей жизни.

На глазах ее блеснули слезы, и Спенсер поспешно воскликнул:

— Только не это! Не надо давить на нас эмоционально.

— Не буду.

— Ты ведь знаешь, что мы тебя любим?

— Да.

— Ну и замечательно. Что у нас дальше?

Как и Эйден, Спенс всегда чувствовал себя ужасно неловко, если речь заходила о чувствах, эмоциях и прочем. А уж если приходилось их проявлять, ему делалось и вовсе не по себе.

— Хорошо, — поспешно сказала Риган. — Давайте поговорим о вашей утренней встрече. Вы решили начать строительство нового отеля и определили бюджет на будущий год. Может, вы приняли еще какие-то решения, о которых мне стоит узнать сейчас?

— Да нет…

Риган кивнула и потянулась к бумагам. Спенс вздохнул и сказал:

— Впрочем, есть еще один момент.

— Какой же?

— Мы обсудили это с Сэмом, и он одобрил наше решение. Я знаю, что тебе это не понравится, но мы решили выплатить Эмерсону определенную сумму, чтобы избавиться от него.

— Нет! — Это был скорее крик, чем ответ.

— Тогда нам придется отдать ему дом, — неумолимо продолжал Спенсер. — Недвижимость сейчас так быстро растет в цене, что лучше обойтись деньгами. Он освободит дом на следующей неделе и тогда получит чек.

— Нет! — Риган яростно качала головой.

— Это решенное дело, — подал голос Эйден.

— Как ты можешь? — крикнула она. — Этот человек был мужем нашей матери и безбожно обманывал ее!

Эйден неожиданно утратил часть своего самообладания. Он встал, оперся на стол и, склонившись к сестре, резко спросил:

— А она? Что она, по-твоему, делала?

— Она страдала!

— Ха! Страдала, как же! — фыркнул Спенсер. Его тон привел Риган в негодование.

— Что ты хочешь сказать?

— Господи, Риган, да повзрослей же наконец. Наша мама так же изменяла Эмерсону, как и он ей. Они были не самой верной парой.

— Ты не можешь… ты не знаешь!

— Еще как знаю, — презрительно отозвался Спенсер.

— Она без конца путешествовала, — подхватил Эйден. — Ты что думаешь — в одиночестве?

— Неужели ты не понимала, что происходило у тебя под носом?

Теперь они со Спенсером кричали друг на друга в полный голос. Аргументы в конце концов подошли к концу, и брат сказал, что если ей угодно жить в вымышленном мире — так дело ее. А Риган твердо заявила, что не верит его словам, потому что невозможно так часто влюбляться и так быстро забывать очередную любовь.

— Любовь? — Спенсер фыркнул. — А кто тут говорил о любви? Мы все больше о другом.

Риган с удивлением подумала, что впервые устроила братьям сцену. Она позволила себе кричать, плакать и ругаться, но никто из них не ушел. Эйден выглядел не слишком довольным, но не более того. Ни следов гнева, ни раздражения она не увидела на его привлекательном лице с правильными фамильными чертами.

— Тебе пора повзрослеть и взглянуть в лицо фактам, — назидательно сказал Спенсер.

— И в чем, по-твоему, должно заключаться мое взросление? В том, чтобы назвать свою мать шлюхой?

— Если это правда… — Он пожал плечами.

— Вы пытаетесь мне сказать, что раз мама изменяла мужу направо и налево, то и Эмерсон имел моральное право делать то же самое? Зачем они вообще тогда поженились? К чему все эти красивые и торжественные слова в церкви? Или клятвы у алтаря ничего не значат теперь? И верности нет больше?

— Конечно, нет, — рявкнул Спенс. — Глупости все это!

— И не к чему устраивать из этого драму, — подал голос Эйден. — Нам просто нужно решить очередную финансовую проблему.

— И мы уже нашли оптимальный способ, — поддержал его Спенсер. Он сунул руки в карманы и хмуро воззрился на Риган. — Так нам обойдется дешевле.

— И вы не передумаете, что бы я ни сказала?

— Прости, Риган. — Братья покачали головами.

— Нам придется играть жестко, — добавил Спенсер.

— Ну и ладно. — Она улыбнулась.

Они заулыбались в ответ, не скрывая облегчения. Но когда Риган направилась к двери, улыбки сменились удивлением.

— Эй, — окликнул сестру Спенсер. — Ты забыла подписать бумаги.

У двери Риган остановилась и сказала:

— Если я правильно помню расклад, без моей подписи все ваши документы недействительны, да? Раз вы решили играть жестко, то вот вам подача: я подпишу бумаги после того, как узнаю, что вы утроили мой бюджет.

Глава 38

— Я никогда не слышал, чтобы вы так разговаривали, — смущенно заметил Генри. У него был ошарашенный вид. Видимо, беседа Риган с братьями произвела на молодого человека большое впечатление.

— Я решила четко обозначить свою позицию.

Генри заметил, что Спенсер идет к ним, и понизил голос:

— Но вы кричали, когда обозначали эту самую позицию. Честно сказать, я прежде ни разу не слышал, чтобы вы повышали голос. И Спенсера и Эйдена такими… шумными я никогда не видел, — добавил он потрясенно. — Ну, только во время футбольных матчей. Болеет-то Спенсер в полный голос.

Риган удивилась было, что Генри не упомянул Уокера, но потом вспомнила, что он видел его всего пару раз. Точно — первый раз, еще когда проходил практику, а второй — на открытии Конрад-парка два года назад. Что свидетельствует о том, что Уокер нечасто появляется рядом с остальными членами семьи.

Спенсер прошел мимо них к выходу. Он дернул сестру за волосы и подмигнул Генри. Минутой позже из кабинета показался Эйден. Он подошел поговорить с Генри и заметил фотографию семьи Гамильтон, которую тот вставил в рамочку и повесил на стену.

— Как это мило, — сказал он и двинулся было к двери, потом задержался. — Я в курсе, что вы прекрасно справляетесь со своими обязанностями, — сказал он молодому человеку. — Пол Гринфилд, старший управляющий, держит меня в курсе. Если вы решите заняться делом и захотите зарабатывать деньги, вместо того чтобы раздавать их, приходите ко мне. Я всегда найду для вас место.

— Спасибо, сэр. Но я хочу делать то, что умею хорошо… Кроме того, мне нравится моя работа, и я жду повышения. Когда-нибудь я перееду в тот кабинет. — Он кивнул в сторону комнаты Риган.

Эйден рассмеялся:

— Неужели ваши мечты не распространяются дальше более просторного офиса? А что вы скажете насчет управления отелем?

— Прекрати сманивать моего сотрудника, — сказала Риган. Эйден сделал вид, что не расслышал:

— Неужели это действительно предел ваших мечтаний?

— Да, сэр. Кроме того, я никогда не смогу работать с… э-э…

— С Мегерой? Разве вы не так зовете мою Эмили?

— Что ж, вы правы. — Генри не выглядел смущенным или растерянным. — Большую часть времени мы зовем ее именно так. Впрочем, я придумал еще пару прозвищ. Для личного пользования.

— Их я тоже как-то слышал.

— Спасибо за щедрое предложение, сэр, — повторил Генри. — Но мне действительно нравится моя работа, и я никогда не смогу работать с Эмили.

— Похоже, с ней вообще мало кто может ужиться. — Эйден бросил быстрый взгляд на сестру.

Но Риган не стала развивать эту тему. «Если я попрошу уволить негодяйку, — подумала она вдруг, — братец может использовать это как предмет торга: я подписываю бумаги — он увольняет Эмили». Риган решила, что не станет разыгрывать свои карты подобным образом. Кроме того, если он в курсе проблемы, то это уже хорошо.

Эйден вздохнул и направился к двери. По дороге он обронил:

— Бумаги у тебя на столе. Не забудь подписать.

— Утроишь бюджет — и пожалуйста.

— Этого не будет.

Когда дверь за ним закрылась, Генри покачал головой:

— Утроить — это слишком. Вы погорячились, — сказал он.

— Я знаю. Но мне нужна свобода маневра. Мы поторгуемся, и он удвоит бюджет, а это именно то, что нам нужно.

— Думаю, брат видит ваши планы насквозь.

— Знаю. Но он согласится на мое предложение. По крайней мере я на это очень надеюсь.

— Он ведет себя так, словно считает нашу работу ничего не значащей забавой, — неуверенно протянул Генри. — Но это не так, правда? Если он вообще согласился поддерживать фонд, то не только ради снижения налогов.

— Конечно. И он, и Спенсер прекрасно понимают важность того, что мы делаем. Они просто очень заняты строительством своей империи, и ни на что другое у них нет времени. — Риган помолчала, а потом спросила с любопытством: — А кто тут был, пока я выясняла отношения с братьями? Я слышала, что ты с кем-то разговариваешь.

— Алек.

— Алек был здесь? — Она почувствовала, как вспыхнули щеки, и понадеялась, что Генри ничего не заметил. — Он слышал наш разговор?

— Вы имеете в виду тот момент, когда вы со Спенсером орали друг на друга?

— Да.

— Кое-что слышал. Он еще рассмеялся и выглядел весьма довольным. Не знаю, что его так позабавило. А что? Это важно?

Риган покачала головой и решила сменить тему:

— Знаешь, мне все же надо было рассказать Эйдену об Эмили. Он должен знать, как много проблем она создает. И я не позволю ей перекладывать вину за ее ошибки на других.

— Но вы же слышали: ваш брат признал, что проблема существует. А значит, он ее так или иначе решит. Надеюсь, он последует совету Корди.

— А какой был совет?

— Выгнать мерзавку на фиг.

— Она так и сказала? — Риган с трудом сдерживала смех.

— Именно так.

— Ай-ай-ай, как нехорошо. Произносить всякие гадости и портить молодого человека.

— Я слышал и похуже. — Генри рассмеялся.

Риган ушла к себе в кабинет. Она вдруг занервничала. Нужно решить, как она будет держаться с Алеком и что говорить после вчерашней ночи. Он может сделать вид, что ничего не было… ну, тогда и говорить будет не о чем. Но если он поднимет эту тему — нужно быть готовой.

Риган прекрасно понимала, что ведет себя неразумно. То, что случилось вчера, не повторится. Они так решили, и согласие было обоюдным. Кроме того, Бьюкенен будет на работе, так что не только говорить на личные темы не станет, но и думать скорее всего тоже.

— Я справлюсь, — прошептала она.

Риган сделала несколько дыхательных упражнений, расправила плечи и распахнула двери. Чем скорее они увидятся, тем лучше. Самое сложное преодолеть первый момент встречи. Взглянуть на того, кто вчера… с кем она… Черт, ее опять скручивает в узел. Паника перехватывает горло. Если это и есть любовь, то не стоило и заводиться. Ничего хорошего в ней нет. А ведь расставание с Бьюкененом и муки разбитого сердца еще впереди. И поделать с этим ничего нельзя. Сама виновата.

Генри по-прежнему сидел за столом.

— Так нельзя, — попеняла ему Риган. — Сегодня воскресенье. Иди и развлекайся. Почта подождет до завтра.

— Уже ухожу, — улыбнулся он. — Еще минут десять. Надо кое-что закончить.

Собравшись с духом, как перед прыжком с вышки, Риган распахнула двери офиса и вышла в холл. И замерла на пороге. Алек и Эйден разговаривали подле двери в кабинет брата. Говорил в основном Эйден, Алек больше кивал. Должно быть, Эйден интересуется, как идет расследование, подумала она в смятении.

Они заметили ее одновременно. Брат кивнул и пошел к лифтам, а Алек двинулся к ней.

Выглядел он превосходно. Растрепанный немножко, но это лишь добавляло ему очарования. Подбородок его выглядел темнее, чем обычно, то есть утром он не успел побриться. И походке, причесываться он тоже не стал. Что же это такое? Риган нервно сглотнула. Мужчина не имеет права выглядеть так сексуально, так замечательно, так желанно. Риган постаралась отогнать мысли о вчерашней ночи. Она подготовилась и теперь должна вспомнить, как собиралась встретить его. Ну же, черт, все из головы вылетело! Что именно она собиралась ему сказать? Риган с трудом оторвала взгляд от Бьюкенена и уставилась в стену, пытаясь сосредоточиться.

— Я думала, ты сегодня не придешь.

Ну вот, вроде прозвучало нормально и без эмоций. Она перевела дыхание. И лицо сумела сделать такое — незаинтересованное.

— Я предупреждал, что приду.

Риган кивнула и даже улыбнулась. Вот и хорошо. Он ничего не скажет о вчерашней ночи, а она тем более… и разговор получается вполне нормальный. Она немного расслабилась.

— Риган.

— А?

— Тебе понравилось?

Рот у нее приоткрылся от ужаса и удивления. Она просто поверить не могла, что он вот так взял и задал такой вопрос.

— Что?

— Я спросил, понравилось ли тебе?

— Алек, я думаю, что нам не стоит обсуждать вчерашнюю ночь, — гордо заявила Риган, чувствуя, как щеки ее пылают.

Он хмыкнул, взъерошил волосы и сказал:

— Я вообще-то хотел узнать: понравилась ли тебе собственная смелость, после того как ты сумела дать отпор братьям. Тебе стало легче?

— Ах это… ну да, конечно. — Она почувствовала себя полной дурой, потом заметила, как он едва сдерживает улыбку, и воскликнула: — Ты это нарочно, да?

— Что такое? — Он сделал круглые глаза — мистер Невинность.

— Сформулировал вопрос так, чтобы я подумала… чтобы он имел двойной смысл. Ладно, проехали.

— Как скажешь. Но может, ты все же ответишь — понравилось ли тебе? — Глаза его смеялись. Он дразнил ее и получал от этого огромное удовольствие.

— Да, понравилось. Кажется, ссоры с братьями — неплохой способ избавления от негативной энергии.

— Думаю, вчера мы нашли самый лучший способ дать выход энергии. — Он подмигнул ей и продолжал, улыбаясь: — И я не стану спрашивать, понравилось ли тебе вчера. Я и так знаю, что да.

Его самоуверенность показалась Риган забавной. Впрочем, почему бы и нет? Он наверняка понимает, что доставил ей огромное, ни с чем не сравнимое удовольствие, так что может гордиться собой вполне заслуженно. Бьюкенен был хорош, это несомненно… и даже еще лучше. Так, надо срочно сменить репертуар и подумать о чем-то другом. О делах. Потому что она уже смотрит на его губы и понимает, что больше всего на свете хочет его поцеловать.

Риган поспешно сделала шаг назад и сказала:

— Думаю, нам стоит сменить тему.

— Как скажешь.

— И не смотри на меня так, — прошептала она.

— Как?

— Как будто ты подумываешь затащить меня в ближайший шкаф.

— Bay! Это хорошая мысль, хотя лично я думал не о шкафах. Я думал о…

— Мы больше не будем об этом говорить, — решительно перебила его Риган. — Пожалуйста. — Прежде чем он смог что-нибудь сказать, она быстро спросила: — О чем ты разговаривал с Эйденом?

— Я спросил его, знает ли он людей, которые могли бы затаить зло на вашу семью. Уволенные сотрудники, проигранные в суде дела, угрозы. Он сказал, что они с Уинкоттом уже обсуждали этот вопрос, и он хочет, чтобы мы побеседовали по этому поводу с семейным адвокатом. Нужно учесть все возможности. Никогда не знаешь, по какому поводу люди могут съехать с катушек.

— Ты имеешь в виду, были ли у моих братьев проблемы с законом?

— Не только. Про тебя я тоже хочу знать.

— Да? — Она была неприятно удивлена, что он допускает саму мысль о ее противоправном поведении. — Ну, тут ты вряд ли что-то найдешь, — сказала Риган.

— И все же я хочу поговорить с Сэмом.

— Конечно-конечно.

— Ты голодна?

— Что? Ну, наверное. — Риган растерялась от того, что он столь внезапно сменил тему.

Она пошла к лифтам. Алек легко догнал ее и сказал:

— Хочу, чтобы ты знала: ответ «да».

— А какой был вопрос? — осторожно спросила Риган, поджидая очередной подвох.

— Ты спрашивала у братьев, осталась ли верность и бывают ли люди, для которых клятва у алтаря что-то значит. Вот я и говорю — да, бывают.

Риган молчала. Они остановились, и она протянула руку к кнопкам вызова лифта. Алек перехватил ее ладонь, сжал пальцы и повернул к себе лицом.

— Я мог бы привести тебе много примеров. Но назову лишь одного человека… думаю, будет достаточно.

— И кто же этот человек?

— Я.

Риган растерялась:

— Зачем ты мне это говоришь?

— Не знаю. Просто подумал: ты должна знать, что я буду верным.

— Если когда-нибудь женишься.

— Ты права, — помрачнел он. — Если.

Раздался звонок, и Алек, чертыхнувшись про себя, достал мобильник. Звонил Генри, и, судя по голосу, он пребывал в состоянии глубокого шока.

— Вы где? Алек, вы должны это увидеть! Идите скорее… Он еще не договорил, а Бьюкенен уже подхватил Риган и повлек ее назад в кабинет.

— Что случилось? — испуганно спросила она.

Он не успел ответить: они повернули за угол. На пороге офиса приплясывал от нетерпения Генри.

— Я открыл письмо, — заторопился он. — Оно было в конверте отеля… У нашего отеля есть конверты с логотипом, и мы иногда пользуемся ими для внутренней корреспонденции тоже… Вы понимаете, что это значит? Он был здесь, в отеле!

Алек отпустил Риган и подошел к столу. Она с тревогой смотрела на своего помощника.

— Генри, — мягко сказала она, — сделай глубокий вдох и выдох.

— Риган, вы не понимаете! Он был здесь!

— Я поняла. Он был здесь и теперь прислал нам письмо.

Она подошла к Алеку и, прислонившись к его плечу, взглянула на письмо. Алек положил его на стол и прижал сверху серебряным ножом для разрезания бумаги, чтобы лист не сворачивался.

Это был очередной список жертв. Только теперь он был озаглавлен по-другому. «Список тех, кого мы хотим убить», — значилось наверху. Слово «мы» было подчеркнуто несколько раз. Остальное написано от руки печатными буквами. Убийца перечислил все фамилии из предыдущих списков, только строчки с фамилиями мисс Пэтси и детектива Суини были перечеркнуты. Напротив фамилий доктора Шилдса и его телохранителей стояли вопросительные знаки. А ниже появилось еще одно имя. Хейли Кросс. Под этим именем была приписка: «Эта услуга увеличивает твой долг».

Алек уже набрал номер полицейского управления и ждал, пока Уинкотт возьмет трубку. Он быстро спросил Риган:

— Ты знала эту женщину?

— Нет, — прошептала Риган. Она была так перепугана и расстроена, что не обратила внимания на прошедшее время, в котором был задан вопрос. — Алек, мы должны предупредить ее. Боже, хоть бы полиция нашла ее до того, до того как он…

Генри ткнул пальцем в лист и дрогнувшим голосом сказал:

— Риган, ее имя зачеркнуто. Думаю, это значит, что она уже… что он убил ее.

— Нет-нет, Генри, мы не станем так думать только потому, что ее имя зачеркнуто. Вдруг она жива. — Риган трясло. Ее охватила паника. — Полиция успеет спасти ее!

Алек осторожно оторвал от себя руки Риган и вышел в холл, чтобы объяснить Уинкотту, что за письмо они получили.

Девушка почувствовала, что к горлу подступает тошнота. Она схватилась за край стола и уставилась в стену.

— Я не понимаю, — жалобно прошептала она. — Почему он посылает мне эти списки. И что — во имя Господа — должны значить слова «мы хотим убить»?

— Мне кажется, я слышал это имя, но не помню где, — пробормотал Генри, хмурясь. — Хейли Кросс, что-то очень знакомое.

На пороге появился Алек и сказал, что Уинкотт и Брэдшоу уже едут.

— Но ведь сегодня воскресенье, — выпалил Генри и тут же осознал, что слова его звучат по-детски.

Алек пожал плечами:

— Джон работал, а Брэдшоу был дома.

— Они найдут ее, Алек? Полиция постарается предупредить ее? — Риган смотрела на него беспомощными глазами.

Он обнял ее за плечи и негромко сказал:

— Слишком поздно.

Она отшатнулась. Вырвалась из его рук и принялась мерить кабинет шагами. Как он может вот так сразу поверить в то, что девушка мертва?

— Ты не можешь знать! Если они сразу же начнут разыскивать ее, то…

— Они ее нашли. — Алек взъерошил волосы, внимательно наблюдая за Риган, которая металась по кабинету.

— Где?

— В морге.

— Боже мой!

Она налетела на Алека, уткнулась носом ему в грудь и закрыла глаза. Он обнял ее и прижал к себе. Генри рухнул в кресло, словно у него не осталось сил-.

— Как… как он убил ее? — спросил юноша.

Алек смотрел на фотографию на стене. Все вдруг встало на место.

— Она бегала в парке, — сказал он, думая вслух.

— Конрад-парк! — воскликнул Генри. — Так вот откуда мне знакомо имя! Риган, вы не помните? Мне кажется, я упоминал… Я прочел про нее в газете.

Алек всматривался в статью на стене.

— Здесь написано, что ты три раза в неделю бегаешь в этом парке, — сказал он.

— Я бегала там раньше, — прошептала Риган.

— А потом в отеле установили ту новую дорожку, и стало удобнее заниматься здесь, — закончил за нее Генри.

Алек вытащил телефон и набрал номер Уинкотта.

— Вы где?

— У входа в отель.

— Ты помнишь описание внешности Хейли Кросс?

— У меня с собой документы из ее дела и фотографии. Мы поднимаемся, Алек.

Алек не мог просто стоять и ждать. Он вышел в коридор и мерил его нетерпеливыми шагами. Как только из-за поворота показался Уинкотт, Бьюкенен бросился к нему:

— Скажи, Хейли можно перепутать с Риган?

— Не думаю. Риган Мэдисон вообще невозможно ни с кем спутать. — Джон остановился и вынул из папки фото. — Впрочем, рост и вес приблизительно те же. Волосы длинные. Сзади вполне похожа.

— Кто похож? — Риган стояла на пороге кабинета, глядя на мужчин лихорадочно блестящими глазами.

Она посторонилась, пропуская детективов.

— Можно перепутать одного человека с другим, — мягко сказал Уинкотт. — Покажите мне письмо.

Он прочел его вслух, потом покачал головой:

— Похоже, этот парень пытается переложить на Риган часть ответственности. Это напрашивается из слов «мы хотим»… Да и все остальное, м-да, не нравится мне то, к чему это нас ведет.

— И какой же из этого вывод, Джон?

— Сам знаешь, — буркнул Уинкотт. — Он считает, что там, в парке, на месте Хейли должна была оказаться Риган.

— Думаешь, он ждал ее?

— Да. Он прочел статью в газете, а там черным по белому написано, что она бегает в этом парке три раза в неделю.

— То есть он убил ту девушку по ошибке? — спросила Риган.

— Да. Он шел туда для того, чтобы убить тебя.

Глава 39

Многие подробности убийства Хейли Кросс остались неизвестными широкой публике. Полиция сочла, что так будет лучше. Бьюкенен и Уинкотт также предпочли бы не посвящать Риган в страшные детали, тем более что отчет о вскрытии несчастной девушки мог заставить самого бывалого копа почувствовать дурноту. Но — всегда есть «но». Существовал небольшой шанс, что какая-то деталь, ничего не говорящая специалистам, поможет Риган вспомнить нечто существенное и прольет свет на личность убийцы.

Уинкотт прислонился к подоконнику, в одной руке он держал бутылку с водой, в другой — папку с отчетом о вскрытии. Алек сидел рядом с Риган на диване и внимательно наблюдал за ней. Детективы по очереди сообщали ей ужасающие подробности, и она никак не могла взять в толк, почему они так спокойны. Неужели им не становится плохо, страшно, неужели они не жалеют погибшую девушку? Когда Уинкотт прочел, что убийца сделал с ногами Хейли, Риган почувствовала приступ дурноты. Алек заметил, что ей нехорошо: руки Риган сжались, и она резко побледнела. Он был удивлен, чтоона до сих пор держится. Мужественная девочка. Если бы они были одни, он обнял бы ее и сказал ей это. Сказал бы, что гордится ею.

— Ты как, Риган? — спросил Уинкотт. — Может, перерыв сделаем?

— Нет-нет, я в порядке.

Уинкотт швырнул папку на стол. Алек встал и вынул из него фотографию Хейли Кросс. Протянул ее Риган. Она взяла снимок с опаской, но была удивлена тем, как мирно выглядит убитая женщина.

— Ты ее знаешь?

— Нет. Она училась в университете?

— Уже закончила, — ответил Алек.

— Просто жила рядом с кампусом, — добавил Уинкотт. — Друзья сказали, что она регулярно совершала пробежки в парке.

— Она жила одна?

— У нее был приятель. В ту ночь, когда ее убили, его не было в городе — уезжал по делам. Она говорила, что собирается навестить родителей, пока он будет в командировке, поэтому после возвращения в Чикаго он не удивился, не застав подружку дома. Прошло несколько дней, прежде чем ее хватились.

Риган помолчала, потом, собравшись с силами, спросила:

— Я не понимаю, почему он это сделал? Я имею в виду ее ноги…

Уинкотт поспешно сказал:

— Коронер говорит, что она умерла от удара по голове. Это было до того, как псих взялся за ее ноги.

— Она сопротивлялась, — сказал Алек. — Под ногтями нашли кожу, так что его ДНК у нас есть.

Он забрал у Риган фотографию и убрал ее обратно в папку. Она видела, что Алек волнуется за нее, поэтому коротко улыбнулась ему, показывая, что все в порядке, встала и подошла к столу, где стояли бутылки с водой.

— Будешь? — Она взяла стакан.

— Давай.

Риган хотела было вернуться на диван, но вдруг обнаружила, что ноги плохо слушаются. Она торопливо села к столу. Может, надо было уехать в Мельбурн со Спенсером? Там было бы безопаснее и не так… ужасно ждать. Она покачала головой. Это минутная слабость, никуда она не поедет. Не станет убегать от этого больного на голову придурка.

Может, позвонить Корди и Софи? Ей наверняка станет легче после разговора с подругами. Но не хотелось взваливать на них дополнительные проблемы. Кроме того, она наверняка разревется. Наедине с подругами или даже с Алеком это бы и ничего. Может, ей полегчало бы, если бы она поплакала и кто-нибудь большой и сильный пожал бы ее. Но не сейчас и не здесь.

Алек наблюдал за Риган. Он видел, что девушка бледна и мысли ее где-то далеко… и глаза у нее печальные.

Двери распахнулись, и в комнату вошел Лайл Брэдшоу. Он выглядит как шафер на свадьбе, с неудовольствием подумал Алек. Прекрасный темный костюм, белая, в тонкую полоску, сорочка — идеально выглаженная и свежайшая. Единственным ярким пятном, оттенявшим строгость костюма, был красный галстук. Волосы тщательно причесаны. По сравнению с ним Алек выглядел как помощник механика, который собрался разобрать хлам в гараже.

Уинкотт наблюдал за тем, как Лайл смотрит на Риган, а Бьюкенен смотрит на Лайла, который смотрит на Риган. Судя по выражению лица Бьюкенена, он был не в восторге от Лайла Брэдшоу.

— Письмо и конверт на столе Генри, — сказал Уинкотт, чтобы нарушить напряженную тишину в комнате. — Но я не думаю, что мы найдем какие-нибудь отпечатки.

— Все равно надо отправить в лабораторию, — буркнул Алек.

Уинкотт, которому не улыбалось разбираться с подчиненными, если они соберутся передраться, отозвал обоих в уголок и принялся обсуждать развитие расследования, стремясь занять их головы делом.

Риган повернулась к компьютеру, вызвала почту и принялась читать письма. Что угодно, лишь бы не думать о той несчастной девушке и своем не очень радужном будущем.

В дверь заглянул Генри — попрощаться. Она предложила молодому человеку взять выходной на понедельник, но он и слышать не хотел ни о чем таком.

— Нет-нет, Риган, ни за что! А если придет еще одно письмо… или что-то случится? Я должен быть на месте — вдруг я вам понадоблюсь!

Такой милый мальчик.

— Хорошо, но обещай проспать и прийти попозже.

— Постараюсь. — Он поколебался, потом негромко сказал, поглядывая на детективов: — Мы не должны никому рассказывать про письмо или эту женщину.

— Я знаю.

— Честно сказать, я порядком удивлен, что никто до сих пор не слил эту жуткую историю газетчикам. Множество людей в курсе…

— Не думаю, что всем известны детали, — покачала головой Риган.

— И еще я подумал: если до этой истории докопается какая-нибудь чужая газета — Софи нас убьет. Ну ладно, я ухожу. До завтра.

— Генри, пожалуйста… будь осторожен.

Дверь закрылась, но через секунду распахнулась вновь — в кабинет ворвался Эйден. Он остановился у стола и выдохнул:

— Алек рассказал мне и Спенсеру про ту бедную девочку в парке и про письмо. Бог мой, Риган, ведь на ее месте могла быть ты!

— Я знаю, — тихо ответила она.

— Я и Спенсер останемся в городе, пока этого психа не поймают. Слушай, может, мне позвонить Уокеру и попросить его приехать?

— Не нужно! Ну подумай сам: Уокер всегда привлекает массу внимания, газетчики будут следовать за ним по пятам. Что, если кто-нибудь из них пронюхает про письма и остальное?

— Да-да, ты права…

— Я хочу, чтобы он оставался как можно дальше от меня… Честно сказать, было бы лучше, если бы все — ты и Спенсер, Софи, Корди и Генри — держались подальше. Находясь рядом со мной, вы все подвергаете себя опасности, а я не переживу, если с кем-то из вас что-то случится… — Голос ее дрогнул.

— Не говори так! Конечно, я никуда не уеду. И не надо беспокоиться о нас. У тебя и так проблем хватает. Держись, сестричка…

— Я в порядке, честно. Не волнуйся.

Брат мерил комнату шагами, пока не успокоился и не пришел в себя. Они проговорили еще несколько минут. Вид детективов и то, что Риган держалась молодцом, несколько уменьшили его тревогу, и в конце концов Эйден собрался уходить.

Риган смотрел на старшего брата с нежностью. Потом она вдруг сказала:

— Знаешь, когда-то давно ты объяснил мне, что Мэдисоны не бегут от проблем и не прячут голову в песок. Пришло время доказать, что я Мэдисон, и взглянуть в лицо трудностям.

— Это дело полиции…

— Я говорю не о преступлении. Я имела в виду нашу семью и бизнес.

— Вот как. — Он остановился подле стола и внимательно взглянул на сестру. — И что это за проблемы, с которыми ты решила встретиться лицом к лицу?

— Я не могу позволить, чтобы ты и Спенсер и дальше принимали за меня решения. И я хочу сказать: то, что я делаю, управляя благотворительным фондом, не менее важно, чем твоя деятельность по зарабатыванию денег. А может, и более важно, если взглянуть на это дело в перспективе.

Эйден молчал, но возражать не стал. Риган была права, и он это знал.

— И еще, — продолжала она. — Я вижу свою миссию в том, чтобы вернуть обществу долг. Знаешь, когда ты можешь реально помочь людям, это создает такое чувство… ты осознаешь, что это и есть миссия, что это важно. Я считаю, именно мои проекты позволяют вам и вашему бизнесу оставаться в рамках человечности.

— Что ж… — Эйден помолчал, потом сказал уверенно: — Я могу убедить Спенсера и Уокера пересмотреть цифры и удвоить бюджет фонда на следующий финансовый год.

— Спасибо, — искренне ответила Риган. — Пожалуй, я тоже сделаю тебе приятное. Я не стану противиться твоему решению по делу Эмерсона.

— Эмили взяла отпуск на недельку. — Он подмигнул. — А когда вернется — начнет искать новую работу.

Риган едва сдержала торжествующий возглас. Вместо этого она кивнула и сдержанно сказала «спасибо».

— Еще что-то хочешь обсудить? — поинтересовался брат.

— Пожалуй, на сегодня все.

Честно сказать, ей ужасно хотелось поплакаться ему насчет Алека, но это невозможно. Да и что рассказывать-то? Всего одна ночь… Еще пять дней — и Бьюкенен вообще уедет из Чикаго. Она никогда его больше не увидит. Все было известно с самого начала, так что жаловаться не приходится…

Пять дней Риган изо всех сил пыталась занять чем-то свою голову и руки. Работы над проектами пока было немного, и они с Генри посвящали большую часть времени разбору дел и реорганизации офиса.

Как и прежде, Алек каждый день являлся на дежурство. Как и прежде, он был мил и дружелюбен, но что-то в их отношениях неуловимо изменилось. Детектив Бьюкенен соблюдал дистанцию. Стал более сдержан, не дразнил ее и не подшучивал. И вообще всячески избегал ситуаций, когда они могли бы оказаться рядом. Более того, он менял тему всякий раз, как беседа грозила перейти на что-то личное. Риган мучилась сомнениями, не жалеет ли он о той ночи.

Потом Риган заболела. Она так и не поняла — то ли это вирус какой-то прицепился, то ли стресс вызвал такую реакцию организма, но вечером, когда Алек провожал ее до квартиры, ей стало нехорошо, и она провела кошмарную ночь: ее буквально выворачивало наизнанку. Лишь к полудню она пришла в себя настолько, чтобы спуститься в офис.

После обеда Эйден зашел к сестре, чтобы забрать подписанные контракты. Риган маленькими глотками пила чай со льдом и не слишком внимательно слушала его рассказ о новом отеле.

— Эй, сестричка, ты меня слышишь?

— Не знаю.

— Тебе нехорошо? — подозрительно спросил он. В детстве она иногда пыталась ускорить выздоровление, просто выбираясь из постели и объявляя, что абсолютно здорова, даже если ее шатало от слабости и сопли текли ручьем.

— Я в порядке.

— Алек говорит, что вчера ночью тебе было очень плохо.

— Да? А он откуда знает?

— Понятия не имею. Но он так переживал за тебя, что провел ночь в отеле.

— Алек? Он ночевал в отеле?

— Ну да. Говорит, спал на диване в твоей гостиной.

Риган была в шоке. Значит, все время, что она, как привидение, ползала в туалет и обратно, он был за дверью? Все слышал? А может, и видел, как жутко она выглядела…

Подумать только, что, если он ее видел? Риган вспомнила, как вчера мельком взглянула в зеркало: там отразилась замученная особа с нечесаными волосами и бледно-зеленой кожей.

— Эйден, как ты мог допустить, чтобы кто-то видел меня в таком состоянии!

— Видишь ли, дорогая, он меня не спрашивал. Риган решила поменять тему:

— Я недавно встретила Пола. Он сказал, что теперь больше времени будет проводить в городе.

— Да, он устал от постоянных поездок и хочет чаще бывать с семьей.

— Значит, ты не против?

— С чего бы? Я сказал ему, что он нужен нам в любом качестве. Нет смысла терять ценного работника — проще будет перевести его на другую должность.

Риган подняла голову и увидела Алека. Он шел по коридору, остановился, чтобы выслушать рапорт дежурного офицера… Ей не хотелось, чтобы он заметил, как она на него смотрит, и быстро отвернулась — и наткнулась на внимательный взгляд брата. В кармане Эйдена надрывался мобильник, но он игнорировал его.

— Ответь, пожалуйста.

Он достал телефон, отключил его и убрал обратно в карман.

— Ты ничего не хочешь мне рассказать? — осторожно спросил Эйден.

— Я совершила глупость, — прошептала Риган.

— Какую?

«Я влюбилась. М-да, хорошенький ответ»

— Никакую. Просто устала.

Эйден задумчиво переводил взгляд с Алека, который предпринимал огромные усилия, стараясь не смотреть в сторону девушки, на Риган, которая боялась поднять глаза. Они оба выглядели трогательно-смешными и несчастными. Эйден вздохнул и негромко сказал:

— Он переходит на службу в ФБР.

— Да. — Она была удивлена, что брат смотрит на нее с улыбкой. — И что такого забавного?

— Я хотел бы увидеть Алека в тот момент, когда Уокер наймет очередного детектива, чтобы покопаться в прошлом Бьюкенена.

— Он не посмеет!

— Он решил проверить даже Денниса, хоть у вас не было ничего серьезного.

— Эйден, он уезжает.

— Я знаю. — Брат выпрямился. — Он идет.

Риган вскочила, едва не опрокинув стул. Стакан со столика неминуемо упал бы, если бы не Эйден. Она вздохнула, навесила на лицо улыбку и обернулась. Сердце ее дрогнуло. Он был еще лучше, чем она запомнила его со вчерашнего дня. Почти такой же шикарный, как в смокинге в тот вечер благотворительного бала. Совсем не растрепанный. Мокасины, брюки цвета хаки и темно-синий блейзер. Риган молчала, не доверяя своему голосу.

Алек кивнул Эйдену, улыбнулся ей и сказал:

— Сегодня ты выглядишь значительно лучше. — После чего решил, что светские обязательства выполнены, повернулся к ее брату и деловым тоном продолжил: — Ваш адвокат так и не перезвонил Гилу Хаттону, хотя тот оставил ему уже два сообщения. Возможно, вам стоит еще раз поговорить с ним.

— Сэм был в отпуске, — заметил Эйден, — но я полагал, что он уже вернулся. Я займусь этим немедленно.

Риган решила вернуться в свой кабинет. Мужчины шли следом.

— Я хочу, чтобы ваш адвокат связался с Гилом как можно скорее, не позднее завтрашнего утра. Если он этого не сделает, я сам приеду к нему в офис и найду нужные мне дела.

— Он позвонит.

Риган вызвала лифт и молча ждала, пока брат и Алек закончат беседу.

— Я разговаривал сегодня с лейтенантом Льюисом, — сказал Эйден.

— Не лучшее начало дня, — меланхолично заметил Алек. — Я попрошу вас не упоминать моего имени в связи с расследованием, так как это может навлечь гнев начальства на детектива Уинкотта.

— Почему?

— Если Льюис обнаружит, что, нарушая его запрет, я принимаю участие в расследовании, он не даст Джону Уинкотту повышение.

— Хорошо, что предупредили. Я скажу Сэму, и от нас он ничего не узнает.

— Похоже, лейтенант не больно тебя любит, — сказала Риган.

Бьюкенен не ответил, и она сердито ткнула его кулачком в спину. Он хмыкнул и схватил ее за руку, потом, опомнившись, немедленно отпустил.

Эйден сделал вид, что ничего не заметил, и продолжил:

— После разговора с лейтенантом у меня создалось впечатление, что никаких особых успехов в расследовании пока нет. Их лучший шанс — Питер Моррис, и полиция его ищет.

— Это может оказаться очередным тупиком, — пробормотала Риган.

— Узнаем, когда найдем, — ответил Алек.

— А он скрывается? — спросила она.

— Да, но он не сможет прятаться вечно. И как только объявится, полиция схватит его.

— Но вдруг он затаится надолго? — Она нахмурилась. — На годы…

Питер Моррис объявился всего лишь часом позже.

Глава 40

Питер Моррис сделал две ошибки, и это были очень глупые ошибки.

Сначала он поддался искушению. Он зашел в какой-то бар в районе Даунтауна и принялся наливаться крепкими напитками. Выпивка затуманила разум и подарила чувство ложной безопасности. Чем больше он пил, тем увереннее себя чувствовал и постепенно убедил себя, что он умен и неуловим.

Другой ошибкой был звонок Риган Мэдисон. Ему не удалось дозвониться с первого раза, и к тому моменту как она подошла к телефону, Питер находился уже в состоянии мало вменяемом.

Риган попросила оператора отеля говорить всем, что вернется в офис часам к трем. Когда они с Алеком вошли в кабинет, там обнаружился детектив Уинкотт.

— Есть новости? — с надеждой спросила Риган. Но полицейский покачал головой:

— Я приехал за Алеком. Надо кое-что сделать. У него сегодня прощальная вечеринка.

Мужчины уже шли к дверям, когда зазвонил телефон. Алек остановился. Девушка сняла трубку и рассеянно сказала:

— Риган Мэдисон.

— У тебя есть последний шанс поступить со мной по справедливости.

Язык у звонившего заплетался, и все же Риган прекрасно поняла, что именно он сказал. Ей стало страшно, и в то же время она разозлилась: вот звонит человек, который превратил ее жизнь в кошмар. Алек увидел, как она переменилась в лице, и махнул Уинкотту. Потом рванулся к параллельному телефону в соседнем помещении.

— С кем я разговариваю? — резко спросила Риган.

— Это Питер Моррис. Помнишь меня?

— Да, я прекрасно вас помню.

— Ты маленькая лгунья. — Голос перешел в свистящий шепот. Уинкотт отошел в сторону и поспешно набирал номер на своем мобильнике.

Риган подумала, что человек на том конце провода порядком пьян. Она отчетливо слышала звон стаканов, музыку и шум голосов. Похоже, он продолжает веселиться. Наверняка звонит из какого-нибудь бара.

— Почему вы решили, что я лгу? Я действительно вас помню, — сказала она, стараясь, чтобы голос звучал нейтрально.

— Я тебя предупреждаю! Это твой последний шанс. Звон льда о стенки бокала. Он громко глотал жидкость.

Виски, наверное.

— Почему последний шанс? — спросила Риган.

— Тогда ты, может быть, спасешься.

— Я не понимаю.

— Ты хитрая, но я все равно доберусь до тебя. Мне потребовалась чертова куча времени, чтобы поговорить с тобой, а не с твоим проклятым помощником. И что вышло? Да ничего! Ты уже все решила. И тогда я сказал себе: если мне удастся встретиться с ней с глазу на глаз, сесть и поговорить, то я смогу убедить ее. Если бы ты меня выслушала, ничего бы не было, ясно? Ты могла бы это остановить.

— Остановить что? — в Сама знаешь.

Риган решила не спорить. Она взглянула на Алека. Тот закивал головой и махнул рукой, призывая тянуть время и продолжать разговор.

— Хорошо. Скажите только, как я могла бы все остановить.

— Я хотел поговорить с тобой, но ты сбежала.

— Когда это было? И где?

— Около Лайам-Хауса.

— Вы там были? — Риган чуть не уронила телефон от испуга. — Я же сказал, что был!

— Так это вы преследовали меня?

— Нет.

— Тогда откуда же вы знаете…

— Она мне сказала.

— Кто? Кто вам сказал?

— Эмили. Женщина по имени Эмили сняла трубку в твоем кабинете и сказала мне, где тебя искать.

Риган была в шоке. Голова кружилась, и она пристально уставилась на стену, кусая губы и едва удерживаясь оттого, чтобы не бросить трубку. Все, что угодно, лишь бы не слышать этот пьяный голос, то поднимающийся до крика, то шепчущий.

— Я стоял там, под дождем, и ждал, пока ты выйдешь. Все стоял и ждал…

— Я не знала…

— Мне нужны деньги! — крикнул он вдруг. — Ты должна мне, не забыла?

— Почему я должна?

— Не дашь денег — пожалеешь. Так что готовь наличные. Чек мне не нужен. Встретимся завтра, я позвоню и скажу где и когда.

— А если у меня не будет денег, когда вы позвоните? Я могу не успеть…

— Кому-то будет очень плохо…

Риган услышала звук удара, бормотание, и телефон в ее руке замолчал. Она подняла голову и увидела Алека. Тот поднес палец к губам и указал на Уинкотта, который разговаривал по телефону, стоя к ним спиной. Вот он обернулся — на лице детектива играла широкая улыбка.

— Мы его взяли!

Глава 41

Все получилось неожиданно легко. Пока Питер Моррис выкрикивал угрозы в телефонную трубку и проливал выпивку на свою не слишком чистую рубашку, двое полицейских вошли в бар и схватили его.

Моррис все же оказался не настолько пьян, чтобы позабыть про адвоката. Как только на него надели наручники и зачитали права, он принялся вопить, требуя защитника. Потом задержанный принялся твердить, что никому ничего не скажет. Никогда и ни за что. Полиция и не настаивала. Признание — это неплохо, но у них имелось достаточно улик и без этого. Выяснилось, что Моррис — собиратель. На чердаке в убогом доме, который он снимал, нашли обувную коробку, перевязанную розовой ленточкой. Там оказались трофеи убийцы: молоток, заляпанный кровью, водительские права Хейли Кросс и бумажник детектива Суини.

Лейтенант Льюис пребывал в экстазе: дело закрыто. Услышав про доказательства, найденные на чердаке, он быстро схватился за телефон, желая быть тем человеком, который сообщит Эйдену хорошие новости. Уинкотт вернулся в отель к Риган, чтобы рассказать ей об уликах, обнаруженных в доме Морриса. Он позвонил Алеку и попросил встретить его в холле отеля.

Алек был не в духе. Ему очень хотелось поприсутствовать на допросе Морриса, но лейтенант и слышать об этом не хотел. Когда Уинкотт взглянул на коллегу, он сразу же решил про себя, что это к лучшему — в таком настроении Бьюкенена нельзя подпускать к подозреваемому.

Детективы встретились у лифта.

— Ты закончил собирать вещи? — спросил Джон. — Или хоть начал?

— Он ведь не признался?

— То есть вещи ты так и не начинал собирать?

— Отвечай, Джон, не тяни.

— Он не признался. Клянется, что невиновен. Странно, да? Ты удивлен?

Алек сделал вид, что не заметил сарказма. Он пропустил Уинкотта в лифт, вошел следом и хмуро спросил:

— Почему убрали охрану? Все полицейские и сотрудники службы безопасности как сквозь землю провалились.

— Дополнительная охрана, нанятая отелем, освобождена от своих обязанностей. Служба безопасности отеля на месте, но они всегда стараются не афишировать свое присутствие. Мы поймали преступника, и потому нам нет нужды держать здесь полицейских. Должен сказать, все вздохнули спокойнее: для репутации отеля и спокойствия его служащих не слишком хорошо, когда на каждом углу маячит вооруженный человек с мрачным лицом.

— Мне это не нравится, — пробормотал Алек, когда они вышли на нужном этаже.

— Знаю. Ты надеялся, что он сразу сознается, да? Но вот что я тебе скажу: даже если бы он подписал признание, ты все равно продолжал бы сомневаться в том, что он именно тот, кто нам нужен.

— Почему меня не пускают на допрос? Я хотел бы задать этому типу пару вопросов.

— Велено все делать по правилам, а значит, мы не имеем права его и пальцем тронуть.

— А ты решил, что я собираюсь выбить ему зубы?

— Конечно. Как только он откроет рот и произнесет ее имя, ты его по стенке размажешь. Не надо, Алек. Признай, что ты слишком… близко к сердцу принимаешь все, что связано с этим делом.

Алеку не понравилось то, что он услышал от коллеги.

— Зачем я тебе вообще нужен, если я так близко к сердцу все принимаю?

— Я решил, что тебе нужно правильно завершить это дело. Почувствовать, что оно закрыто.

— Что ты несешь?

— Я подумал, что если ты услышишь, как я сообщаю Риган Мэдисон, что расследование увенчалось успехом и преступник пойман, а она может жить как прежде, то тогда ты тоже сможешь… закрыть это дело и двигаться дальше… куда ты там собирался.

— Это было слишком просто.

— Так бывает.

— Улики…

— Да, кто-то мог подбросить их на чердак. Ты ведь это хотел сказать?

— Да.

— Но Моррис подходит, понимаешь? Он похож на описание, составленное Риган. И он достаточно силен, чтобы поднять тело Суини и повесить его.

— Под это описание подойдут сотни людей. Они уже дошли до двери, и Алек постучал.

Риган распахнула дверь, и Бьюкенен забыл, что надо дышать: она была облачена в шорты и короткий топ, открывающий его взору нежный гладкий живот. Девушка выглядела ужасно соблазнительно.

Уинкотт поздоровался и прошел в комнату.

— Я уже все знаю, — заявила Риган.

— Кто рассказал? — рыкнул Алек, который впервые за три недели даже не взглянул в сторону своего любимого дивана.

— Сначала позвонил лейтенант Льюис, а потом Эйден. Алек… почему ты не рад? Даже не улыбаешься.

— Он считает, что все получилось слишком просто, — ответил за коллегу Уинкотт и устроился на стуле.

Бьюкенен остался стоять посреди комнаты. Он сунул руки в карманы и покачивался с носка на пятку.

— Я бы оставил охрану до тех пор, пока мы не получим результаты экспертизы ДНК.

— То есть ты считаешь, что Питер Моррис — это не тот… не убийца?

— Я не уверен.

— Он просто не хочет в это верить, — подал голос Уинкотт.

— Я не понимаю, — нахмурилась Риган, переводя взгляд с одного детектива на другого.

— Что это ты несешь? — рявкнул Алек.

— Я хочу сказать, что твое время вышло. — Джон кивнул в сторону Риган.

Бьюкенен смотрел на него зверем.

Риган, не вполне понимая, что происходит, хлопала глазами. Потом неуверенно спросила:

— Джон, а вы сами как считаете? Моррис и есть убийца?

— Да. Улики доказывают это со всей определенностью.

— Если только эти улики нам не подбросили!

— На молотке найден волос Морриса.

— И что? Берешь расческу и снимаешь с нее волос. А потом прикладываешь его к сгустку крови на улике — и все дела. Подобные улики очень легко подделать. — Бьюкенен принялся мерить комнату широкими шагами.

— У него был мотив. — Уинкотт повернулся к Риган. — Парень задолжал кучу денег нехорошим людям и рассчитывал на грант, чтобы расплатиться с ними. Когда ему отказали в возобновлении выплат, его снесло с катушек от страха и злости. Он признает, что поджидал вас у Лайам-Хауса. Я думаю, он был в отчаянии. Подобрал телефон и папку с бумагами, нашел этот дурацкий список жертв и решил, что если он сделает вам одолжение, то получит свои деньги.

— Он сделал это, чтобы получить грант? Боже мой…

— А еще я побеседовал с мисс Эмили Милан. — Джон ухмыльнулся. — Она признала, что сообщила Моррису о вашей поездке в Лайам-Хаус.

— А она знала, с кем говорит?

— Да, но клянется, что не догадывалась о его намерениях. Она также признала, что без разрешения подключилась к вашему компьютеру и читала всю переписку. Говорит, сделала это, чтобы быть в курсе дел.

— То есть это она распечатала фото Суини и положила его на стол Эйдену… а двум другим братьям отправила его по электронной почте, — добавил Алек.

— И не так уж трудно оказалось разговорить девушку. Всего-то показал ей наручники, а она сразу же захотела сотрудничать с полицией, — хмыкнул Уинкотт.

— А где она сейчас? — спросил Алек.

— Уволили. Охрана проследила, чтобы она покинула отель. Не думаю, что она вернется сюда за рекомендациями.

Риган нервно сцепила руки, прижала кулачки к груди и спросила:

— Скажите, вы по-прежнему думаете, что он убил Хейли Кросс, потому что перепутал ее со мной?

— Да. — Уинкотт кивнул. — Я уверен в этом. Было темно, и шел дождь. Хейли была приблизительно вашего роста, и волосы темные. Он видел ее сзади и потому ошибся. А место вы указали ему сами. Помните ту статью, что Генри повесил на стену?

Риган кивнула, понимая, куда он клонит.

— На церемонии открытия парка вы сказали, что три раза в неделю — по понедельникам, средам и пятницам — вы занимаетесь бегом в Конрад-парке. Моррис прочел статью и отправился туда с намерением дождаться вас. Не думаю, что он хотел убить — это получилось спонтанно. Он надеялся убедить вас возобновить грант. Схватил женщину и вдруг понял, что это не тот человек, от которого он должен получить деньги. И тогда, думаю, он пришел в ярость и… сделал то, что сделал.

— Вы говорили, что она сопротивлялась.

— Да, и тогда он заметил молоток, который забыл там один из рабочих, схватил его и убил ее. — Уинкотт в упор взглянул на Алека. — Но теперь расследование закончено. Когда мы получим результаты проверки ДНК, мы засадим его пожизненно. Вообще-то там хватит и на три пожизненных срока.

Уинкотт встал и протянул Риган руку, прощаясь.

— Джон, я так вам благодарна…

— Остались некоторые формальности, но они не займут много времени. Вам позвонят из офиса прокурора и скажут, когда вы потребуетесь. А мне пора.

Он вопросительно взглянул на Бьюкенена, но тот сделал вид, что ничего не заметил, и закрыл дверь за коллегой. Он хотел попрощаться с Риган наедине.

— Слушай, я… — Алек вдруг замолчал, не зная, что говорить.

— Да? — Риган смотрела ему в глаза и ждала.

— Ты ведь знаешь, что мне надо уезжать.

— Да.

— Ну вот. Я пойду соберу вещи, а потом отправлюсь в Бостон.

— Навестить семью?

— Точно.

— А потом в ФБР.

— Да. Теперь мое место там.

— Я понимаю. — Интересно, он знает, что ее сердце разбивается? Вот сейчас оно разлетается на куски, как стеклянный елочный шарик. И это очень больно.

— Слушай, наверное, я не должен был…

Этого Риган не могла допустить. Если он скажет, что им не следовало заниматься любовью, она… она просто умрет.

— Я ни о чем не жалею, — торопливо сказала она. — А теперь иди домой. Тебе надо собрать вещи.

Он наклонился и поцеловал ее в лоб.

— Я пойду.

— Иди. — Риган открыла дверь. — И помни, ты движешься вперед. Жизнь идет своим чередом.

— Да, точно.

— Тогда иди.

— Слушай, если ты когда-нибудь будешь в Бостоне…

Глава 42

Иногда самые необыкновенные события случаются в самые обычные дни. Эрик Гейдж открыл глаза субботним утром и сразу понял, что день сегодня будет особенный. Он не смог бы объяснить, что навело его на эту мысль и в чем именно будет заключаться исключительность наступившего дня, а потому решил просто ждать, в надежде что все само собой разъяснится. Он давно научился не задавать лишних вопросов.

Ответы нашлись быстро — раньше, чем он думал. Эрик выбрался из постели. Надел халат и побрел в кухню. Пока он наливал стакан апельсинового сока, за спиной раздался шепот. Нет, даже не шепот, а шелест… невнятный звук, похожий на шипение змеи. Но он знал, чей это голос. Эрик застыл. Он не делал попыток повернуться. Просто стоял и слушал, пытаясь разобрать слова. «Нет нужды оборачиваться, — сказал он себе. — Я и так знаю, кто там, за спиной». Он закрыл глаза и ждал, что шепот повторится. Стоял и слушал стук своего сердца. Эрик простоял так минут пять, может, и больше. Ничего. Тогда Эрик начал сомневаться. Возможно ли, чтобы ему померещилось?

Он решил продолжать действовать как обычно, словно ничего не случилось. К шести часам Эрик переоделся в старую одежду и заехал в соседнее кафе выпить чашку кофе. К семи тридцати он закончил уборку гаража — ритуал, который с завидным постоянством совершал каждую субботу. Съел свой завтрак и приготовил поднос для Нины.

Потом принял душ и облачился в новый спортивный костюм — черный, с узкой белой полоской в боковых швах. Над нагрудным кармашком вышит логотип фирмы. Карманы удобные, застегиваются на молнию. Собственно, эти карманы и послужили основным аргументом в пользу покупки именно этого костюма.

В ящике бюро лежат два заряженных пистолета. Один отправился в правый карман спортивной куртки. Эрик застегнул молнию и взглянул на себя в зеркало: совершенно невозможно определить, есть ли что-то в кармане. В левый карман он положил две запасные обоймы. Второй пистолет Эрик отнес в кухню и положил на стол. Теперь он готов. Осталось узнать к чему…

Внутри нарастало знакомое чувство страха и тревоги. Руки похолодели, и грудную клетку словно сжали стальные обручи: он не мог даже вдохнуть полной грудью. Демон прибирал к рукам его тело.

Эрику стало страшно, и он попытался сопротивляться темной волне, которая грозила затопить его сознание. Сел на стул, обхватил себя руками и принялся раскачиваться взад-вперед. Взад-вперед. Так еще хуже. Он вскочил и заметался по кухне. Может, еще не поздно все изменить. И тогда это будет не конец, а начало. Но надежда быстро погасла, и он двинулся к двери. Он не успел: за спиной опять раздался свистящий шепот. Теперь Эрик точно знал, что деться ему некуда.

— Время пришло.

— Нет! — Это вырвалось помимо его воли.

— Ты знаешь, что должен сделать.

— Нет, я не могу, не хочу! — Он стоял на месте и не мог двинуться. Только наклонил голову и то ли плакал, то ли скулил.

— Ты сделаешь это! — шепот перешел в крик.

Из последних сил цепляясь за остатки здравого смысла, Эрик крепко зажмурился и закрыл уши ладонями, пытаясь заблокировать голос, отдающий приказы.

— Нет, пожалуйста, не надо…

Но восстание было обречено с самого начала. Демон победил.

— Повернись и посмотри на меня. Открой глаза.

Эрик утратил волю. Движения его обрели странную точность и резкость; так двигается автомат. Он повернулся и взглянул в глаза демону. Через несколько секунд демон отдал очередной приказ. Нина уставилась ему в глаза и прохрипела:

— Убей ее для меня.

Глава 43

Алек, бормоча проклятия, пытался запихать очередной чемодан в переполненный багажник. И тут из-за угла вылетел ярко-красный «мустанг» 1968 года выпуска. Машина ревела мотором и сверкала отполированными боками, крыша опущена, радио включено на полную мощность. Гил лихо крутил руль, и те немногие волосы, что сохранились еще на его черепе, гордо реяли на ветру. Он лихо затормозил подле Алека и заглушил мотор.

— Ты уже сдал значок? — с любопытством спросил он, приглаживая волосы ладонью.

— Пока нет. — Алек захлопнул багажник и добавил: — Странно, что ты этого не знал.

— Я знал, но бывает так, что изменения происходят неожиданно и в последний момент. Честно сказать, я надеялся, что ты передумаешь.

— Это ФБР.

— И ты дал слово, да?

— Вроде того. — Бьюкенен пожал плечами.

— М-да, судя по чемоданам, ты действительно решил уехать. Алек промолчал. У него сегодня был свободный день, и он пытался до отказа набить его делами. Все, что угодно, лишь бы не думать о Риган. Но рассказать о своих муках Гилу он не мог: иначе к обеду весь Чикаго будет судачить о его переживаниях. Поэтому Алек сказал просто:

— Время пришло.

— А что ты решил сделать с мебелью и всем барахлом, которое не влезло в машину?

— Все перейдет вместе с квартирой следующему хозяину. Я забираю только одежду и кое-какие личные вещи.

— А кому достанется остальное? Кто будет жить в твоей квартире?

Гил, как всегда, совал свой нос куда не просят, но пока его интерес не переходил за рамки, Алек был не против:

— Его зовут Генри. Он переедет на следующей неделе. И ты его не знаешь.

— Ну… а не тот ли это Генри, что работает на Риган Мэдисон? Бьюкенен рассмеялся:

— Ты неподражаем! Как всегда в курсе. Скажи, есть ли что-то, что тебе неизвестно?

— А как же! Выигрышные номера лотереи, например. — Гил взглянул на небо и добавил: — И еще я не знаю, успею ли добраться домой до того, как начнется дождь.

— Слушай, а чего ты вообще приехал?

— Видишь ли, дружище, у меня нет мобильного телефона.

— Я знаю.

— Я их не люблю, — задумчиво продолжал Гил. — Кроме того, теперь, после того как я вышел в отставку, это вообще лишние расходы. Может, и имело бы смысл тратиться, если бы я много путешествовал, но последнее время я и из города-то никуда не уезжал. До любимых баров и ресторанов я хожу пешком. Бар «У Финнегана», например, всего лишь в квартале от моего дома.

— Не стану спорить. Не хочешь пользоваться мобильником — и не надо.

— Я пытался дозвониться по домашнему телефону, но ты не брал трубку. Наверное, возился здесь, на улице.

— Наверное.

— Ну вот я и решил проехаться поболтать… раз уж дождь на время перестал. Говорят, Уинкотт и Брэдшоу арестовали убийцу Суини.

— Да.

— А еще я слышал, что ты не удовлетворен тем, что дело закрыли, и считаешь, что они взяли не того парня. Это так?

— Так-то так, да что толку. Они уверены, что Моррис виновен, и моя точка зрения никого не интересует.

— У них есть улики.

Алек молча передернул плечами, тогда Гил продолжил:

— Я слышал, Уинкотт считает, что ты слишком близко к сердцу принял это дело… если ты понимаешь, что я хочу сказать.

— Нет, не понимаю. Будь добр, объясни. — Теперь вопросы стали раздражать Алека, но Гил сделал вид, что не замечает этого.

— Ну вроде как у тебя в этом деле появился личный интерес.

— К чему столько вопросов? — буркнул Алек.

— Сейчас объясню. Когда я услышал про арест, я подумал, что уже нет смысла копаться в прошлых неприятностях семейства Мэдисон. Ты ведь именно это мне поручил, не так ли? Но потом я подумал, что если бы Алек был уверен в виновности Моррисона, он позвонил бы мне и отменил заказ. Так? Или ты просто забыл это сделать?

— Ничего я не забыл.

— С девушкой все в порядке, и там совершенно не за что зацепиться. Но ты ведь и так это знаешь, да?

— Да. Что насчет ее братьев?

— Никто из них никогда не был под арестом, и ни на одного нет дела в полиции.

— Это я тоже знаю.

— Кое-какие неприятности были у Уокера. Он самый публичный человек из всего семейства и хорошо известен как гонщик. Говорят, он действительно хорош в этом. Кроме того, у него есть деньги, и он этого не скрывает. А ты знаешь, как завистливы люди: стоит им увидеть парня с деньгами, и многие жаждут потрясти его хорошенько.

— То есть у него были проблемы?

— Аварий было много, но серьезных только две. Один случай со смертельным исходом. Уокер не был виноват, и в обоих случаях отделался синяками, даже ранен не был ни разу. Не иначе парень заговоренный. Одна авария случилась в Висконсине, и там все предельно ясно и совершенно бесперспективно с нашей точки зрения.

— А другая?

— Тут все не так просто. Дело было во Флориде. Человек, которого полиция считала виновником аварии, умер на месте. Страховая компания выплатила компенсации пострадавшим. Как обычно бывает в таких случаях, среди раненых были и симулянты, и настоящие жертвы аварии.

— Но Уокер не рассматривался как виновник?

— Нет, — ответил Гил. — Я жду кое-какую информацию от полицейского офицера, который первым прибыл на место аварии. Надеюсь, он расскажет мне что-то, чего я не знаю. Потом я свяжусь с тобой… если ты уверен, что стоит продолжать это расследование. Ну, что скажешь?

— Продолжай копать, — не задумываясь отозвался Бьюкенен.

Гил уехал, и Алек вернулся в дом, чтобы продолжить сборы, но никак не мог сосредоточиться даже на такой тупой работе. Все валилось из рук: он думал о Риган. Может, он просто чувствует неудовлетворенность из-за того, что не мог принимать активного участия в расследовании? Действительно ли стоит напрягать Гила и копаться в прошлом?

Бьюкенен подхватил коробку и пошел к машине. Почему ему все время кажется, что Питер Моррис не может быть в ответе за убийства? Никакого внятного объяснения не находилось… только чутье подсказывало ему, что это было слишком просто, чтобы оказаться правдой.

Глава 44

Погода в воскресенье словно специально выдалась совершенно не подходящей для спортивных соревнований, особенно для массового забега. Из холодной и сырой она превратилась в жаркую и сырую. На улице нечем было дышать; воздух сделался влажным и тяжелым, как в тропическом лесу. Софи, Корди и Риган приехали в парк больше часа назад и провели это время под навесом, прижавшись друг к другу. Под тем же навесом укрылось от дождя по меньшей мере еще человек пятьдесят. Все стояли как сардинки в бочке, и не было возможности даже поговорить — слишком много любопытных ушей вокруг изнывало от скуки.

Как только дождь кончился, люди выстроились в очередь, чтобы зарегистрироваться и получить номера.

Софи уже сообщила свою сногсшибательную новость, но подруги жаждали услышать детали, кроме того, ей и самой хотелось похвастаться еще раз, рассказывая подробно и не спеша.

— Давай рассказывай, — попросила Риган. — И с самого начала!

— Итак, — Софи не нужно было долго уговаривать, — после моей статьи — после моей великолепной статьи — женщины потянулись в кабинет окружного прокурора. Сначала это был тонкий ручеек, но потом! И все как одна жаждали дать показания против доктора Шилдса. К сожалению, мы вряд ли узнаем, имел ли он непосредственное отношение к смерти Мэри Кулидж. По этому поводу улики недостаточны, но! Но прокурор сказала мне, что у нее и так хватит материала, чтобы упрятать негодяя в тюрьму на весьма долгий срок. Телохранителями они тоже занимаются и надеются убедить жюри присяжных, что их можно рассматривать как сообщников при совершении мошенничества и вымогательства.

— А что деньги? — спросила Корди.

— После того как Шилдса признают виновным — а это неизбежно, — дочь Мэри получит то, что осталось от денег матери.

— Спорю, она предпочла бы живую-здоровую маму, — пробормотала Корди.

— Софи, мы ужасно тобой гордимся, — сказала Риган, похлопав подругу по плечу.

— А мы тобой! — воскликнула Корди. — Боже, последние дни отняли у меня полжизни! Мыс Софи даже спать толком не могли: так за тебя переживали. Но ты молодец — вынести такое напряжение и даже не сбежать.

— Ну, не всегда я была такая уж молодец, — пробормотала Риган, краснея.

— Слава Богу, что полиция арестовала того психа, который убил детектива Суини и Хейли Кросс. Здорово вернуться к нормальной жизни, да?

— Что ты называешь нормальной жизнью? — с горечью спросила Риган. — Мне кажется, что по-прежнему уже ничего никогда не будет… Из-за меня погибли два человека…

— Не говори глупостей! Как ты можешь принимать на себя ответственность за то, что сделал Моррис? Он ненормальный, и никто не мог бы предсказать, что он выкинет в следующий момент.

— Корди права, — кивнула Софи.

— Мы уже все знаем про арест и про улики… Однако ты ни слова не сказала об Алеке. Тебе его не хватает?

Риган молчала, но подруги увидели, что глаза ее быстро наполняются слезами.

Корди привычным жестом выхватила салфетку и подала ее Риган.

— Что случилось? — почему-то шепотом спросила она.

Риган рассказала, как они с Алеком распрощались. Ее рассказ поверг подруг в состояние шока, и некоторое время они молчали, переживая услышанное. Потом Корди осторожно переспросила:

— Что он сказал?

— «Если ты когда-нибудь будешь в Бостоне…» — повторила Риган и всхлипнула.

— И все? — Голос Корди зазвенел от ярости. — И больше ничего?

— А что он должен был сказать? Спасибо, я неплохо провел время? — Теперь Риган уже плакала по-настоящему. На них начали оборачиваться. Какая-то не в меру любопытная женщина даже подошла поближе, явно с намерением подслушать разговор. Риган повернулась к ней спиной и пробормотала: — Это все моя аллергия. Что-то она сегодня разыгралась.

Конечно, подруги не поверили в аллергию. Риган плачет, потому что тот детектив разбил ей сердце. Корди подала новую салфетку и сказала:

— Успокойся, все будет хорошо.

— Я… я сделала кое-что ужасное. — Лучше уж все рассказать, так будет легче.

— Что? — Корди и Софи придвинулись ближе, прикрывая подружку от любопытных взглядов.

— Я в него влюбилась…

— Мы так и поняли, — вздохнула Корди.

— А ему ты это сказала? — спросила более практичная Софи.

— Нет.

— Да все равно толку бы не было, — пробормотала Софи.

Любопытная женщина, беспардонно подслушивая их разговор, сочувственно кивала головой. Подруги решили ее просто игнорировать. Некоторые люди совершенно не умеют себя вести, и с этим уж ничего не поделаешь.

— Пошли, сейчас наша очередь, — сказала Корди.

Очередь двигалась быстро, и вскоре они добрались до стола регистрации. Им выдали номера, и девушки отошли в сторонку и помогли друг другу пришпилить номера на спину.

Когда они подошли к началу дорожки, тучи опять собрались над стадионом. Риган с тоской посмотрела на небо: похоже, снова дождь собирается. Полиция заблокировала движение на окрестных улицах, пустив поток транспорта в обход.

Парк выглядел прекрасно. Разросшиеся кусты и деревья придавали ему пикантное ощущение дикости, искусственные дорожки для занятий бегом содержались в идеальном состоянии. От окрестных улиц парк отделялся невысокой каменной оградой. На ней удобно устроились зрители.

Корди все еще дымилась от возмущения.

— Я просто не могу в это поверить! «Если ты когда-нибудь будешь в Бостоне…» Слушай, а ты хорошо расслышала? Что же это за человек такой, чтобы вот так попрощаться с женщиной…

Слишком поздно она осознала, что слова ее больно ранили подругу и вызвали новый поток слез.

— Не могу поверить, что ты не послала его! Неужели промолчала? Уж я бы ему посоветовала засунуть эти слова…

— Корди, я тебя умолю, прекрати наконец! — прикрикнула на подругу Софи.

— Да, пожалуйста, — пискнула Риган. — Я правда больше не хочу о нем говорить.

— Мы не будем, — пообещала Софи.

— Ни единого слова, клянусь, — торжественно произнесла Корди.

— И вообще он все равно не в моем вкусе и совсем мне не подходит, — с деланным равнодушием сказала Риган.

— Точно, ты права, — подхватила Софи.

— Почему это он не подходит? — удивилась Корди.

— Он такой… растрепанный всегда. Мне не по дороге с человеком, который забывает причесываться по утрам.

— Ну, не знаю, — протянула Софи. — В тот вечер, в загородном клубе, он выглядел очень аккуратным. И смокинг сидел отлично…

— Софи, ты делаешь только хуже… — зашипела Корди, с тревогой поглядывая на Риган.

— Когда он постарается, то может выглядеть просто отлично, — сердито сказала та. — Но по большей части он небрит и растрепан. — Слезы потекли по щекам, она сердито смахнула их и горячо продолжала: — Боже, какая же я дура!

Ну кого я пытаюсь обмануть, выискивая недостатки там, где есть лишь достоинства? На самом деле то, что он не прилизанный, не отглаженный, — это чудесно и чертовски сексуально. Корди, качая головой, протянула подруге чистую салфетку. Та с благодарностью кивнула и продолжила:

— Алек Бьюкенен самый замечательный человек и обладает всеми качествами, которые восхищают меня в мужчинах: он смелый, умный, честный, надежный… — Она остановилась, задохнувшись. Глотнув воздуха и промокнув глаза, Риган закончила: — Он почти совершенство.

— Лично я так не думаю! — заявила Корди. — Тоже мне совершенство! Почему же он сбежал от тебя, если ты лучшее, что когда-либо было или будет в его жизни?

— Ой, не надо. Давайте больше не будем говорить о нем. Ну пожалуйста!

— Хорошо-хорошо, — поспешно вмешалась Софи. — Давай поговорим о чем-нибудь другом.

— И вообще, — Риган выпрямилась, — если он собирается просто жить дальше, то чем я хуже? Я тоже смогу жить дальше и идти вперед… без него. Вот!

— Молодец! — воскликнула Корди.

— А теперь давайте все же сменим тему.

— Да уж пора, — проворчала Корди. — А то у меня салфетки кончились.

— Я больше не буду плакать, — заверила Риган.

— Надеюсь, — отозвалась Софи, с подозрением поглядывая на подругу.

— Мы должны отпраздновать твое повышение, — вспомнила Риган, хватая Софи за руку.

— Давайте пообедаем вместе на следующей неделе, — обрадовалась Корди. — Только до четверга, потому что в следующий четверг я сажусь на диету.

— Но почему в четверг?

— Потому что я так решила. И даже обвела этот день в календаре кружочком. Таким образом я настраиваюсь на предстоящие лишения, а правильный настрой — это очень важно.

— Тогда давайте встретимся в среду, — предложила Риган.

— Эй, смотрите, флаг подняли, — сказала Софи. — Значит, старт через пять минут. Ты бежишь? — спросила она Риган.

— Нет, ограничусь спортивной ходьбой. Милю туда, милю обратно, и все.

— А ты, Корди?

— У меня комбинированный маршрут — бег и ходьба.

— А я решила, что буду бежать, — гордо заявила Софи. — И постараюсь продержаться все шесть миль.

Риган улыбнулась, а Корди откровенно расхохоталась. Такая реакция подруг не слишком понравилась Софи.

— Вы думаете, я не смогу, да?

— Именно так мы и думаем, — кивнула Корди.

— Софи, это ни к чему, ты ведь не спортсменка. И бегом занималась не так уж много, — мягко сказала Риган.

— Ах вот как! Давайте-ка встретимся на финише! Вот тогда и поговорим, кто тут спортсмен. Я пошла.

Возмущенная Софи принялась проталкиваться вперед, не обращая внимания на недовольство тех, кого расталкивала локтями.

— Ставлю десятку, что она продержится милю, — быстро сказала Корди.

— Не думаю, полмили еще туда-сюда.

— Слушай, Риган, смотри — напротив парка открылось новое кафе-мороженое. Предлагаю заглянуть туда после забега. — И, махнув рукой, Корди растворилась в толпе.

Риган разглядывала кафе, на которое указала подруга. Из дверей как раз вышла парочка с мороженым в руках. Они шли под ручку, прижавшись друг кдругу. Мужчине было как минимум пятьдесят, а девушке — лет девятнадцать.

— У-у, папик гнусный, — прошептала Риган. Отвращение поднялось внутри, спазмом перехватив горло.

Риган тряхнула головой. Эйден прав: с этим пора что-то делать, пока она не обзавелась навязчивой идеей, которая потребует вмешательства психиатра. «Я не должна судить людей, о которых ничего не знаю. Может, они любят друг друга, а я думаю о них дурно». Риган очень постаралась взглянуть на парочку другим — непредвзятым — взглядом. Получилось не очень. Она нахмурилась и постаралась взять себя в руки; она продолжала наблюдать, как те двое переходят через улицу.

И тут она увидела его. Большой и, очевидно, очень сильный человек, он широкими шагами догонял пару. Сильным толчком он сбил мужчину с ног и трусцой побежал дальше, ни разу не обернувшись, хотя девица что-то кричала ему. вслед. Одет мужчина был в черный спортивный костюм, и Риган мельком удивилась, что он не снял куртку, хотя на улице стояла удушающая жара. Потом что-то блеснуло у него в руке, и девушка увидела, что он несет бинокль. Мужчина быстро затерялся в толпе.

Тут раздался выстрел стартового пистолета, и Риган вслед за толпой участников устремилась вперед. Она не стремилась вырваться вперед, предпочитая держаться в арьергарде, лишь бы избежать толчков и столкновений.

Риган быстро огляделась, но того грубияна с биноклем не было видно, и она позабыла про него. Все ее мысли занимал Алек, и она отчаянно боролась с собой, пытаясь не думать о нем.

Глава 45

Алек не вернул Риган ключи от ее квартиры. Он просто оставил их себе и вечером смотрел на поблескивающую на столе связку и задавался дурацким вопросом: почему он это сделал? Так не похоже на него — он никогда ничего не забывал, особенно если это связано с работой. «Возможно, — сказал себе детектив Бьюкенен, — подобный поступок можно объяснить подсознательным желанием еще раз увидеть Риган». Любой психоаналитик озвучил бы ему ту же самую версию: таким образом он создал предлог для возвращения в отель. Предлог для встречи. Алек не любил психоаналитиков, поэтому он просто предпочел все обдумать. Процесс препарирования собственных ощущений и принятия решения занял почти всю ночь. Бьюкенен лежал без сна и думал о будущем. И к трем утра понял окончательно и бесповоротно, что будущее его связано с Риган. Идти вперед — это прекрасно, но он хочет, чтобы она была рядом. Без нее будущее вдруг лишилось смысла. Потом он еще немного подумал о работе и осознал вдруг, что у него возникла четкая система приоритетов, поэтому он опять вернулся мыслями к самому важному — к Риган и заснул, думая о ней и надеясь, что она не откажет ему и когда-нибудь научится любить его… так же, как он уже любит.

Утром Алек принял душ и решил, что стоит уделить своей внешности некоторое внимание, скажем, минут на пять больше, чем обычно. Побрился, надел чистые джинсы, которые выглядели весьма прилично — всего-то пара дырок на коленях. Потом покопался в уже собранном чемодане и извлек оттуда чистую, хоть и мятую футболку. Вспомнив, что Риган пеняла ему за растрепанность, заправил ее в джинсы.

Когда пристегивал кобуру, случайно бросил взгляд в зеркало. Черт, опять забыл зайти в парикмахерскую. Волосы торчат в разные стороны. Алек пожал плечами и решил, что все сразу хорошо не бывает. Он и так старался.

Шел дождь, когда Бьюкенен подъехал к отелю. На пороге его догнал Гил.

— А что это ты здесь делаешь?

— Я за тобой ехал черт-те сколько. Сигналил, сигналил, а потом отстал на светофоре. — Гил был раздосадован.

— Прости, я не слышал.

— Алек, у меня кое-что есть для тебя. — Хаттон оглянулся. — Давай найдем уединенное местечко.

— Идем наверх, в кабинет Риган. Там и поговорим.

Они вошли в лифт, и Алек вставил ключ в замок и нажал на кнопку третьего этажа. Гил начал рассказывать, не дожидаясь, пока двери закроются:

— Помнишь, я тебе говорил о том патрульном из Флориды? Так вот, мне все же удалось с ним связаться, и я услышал от него весьма интересную историю.

Они вышли на третьем этаже. Коридор был пуст, и вообще чувствовалось, что здесь никого нет.

— Что именно он тебе рассказал? — терпеливо спросил Алек.

— Авария случилась почти два года назад. Там была настоящая мясорубка. Пять машин столкнулись, и когда я засомневался, что полицейский сможет четко вспомнить события двухгодичной давности, мужик ответил, что такое кошмарное зрелище ему не удастся забыть до самой смерти. Я внимательно наблюдал за ним и должен сказать, что ему действительно нелегко давались эти воспоминания. Значит, так: все произошло в районе города Тампа. Там двухполосное шоссе на протяжении десяти миль. Уокер Мэдисон был за рулем спортивной машины с очень мощным двигателем. Он объезжал тяжелый грузовик, а за ним следом двигался седан последней модели. За рулем был парень по имени Эрик Гейдж. Его жена сидела рядом, на переднем сиденье. Уокер обогнал грузовик и вернулся на свою полосу, а седан, похоже, не успел. Тут показания очевидцев несколько расходятся. Один свидетель клялся, что грузовик специально прибавил скорость, чтобы не дать себя обойти. Возможно, Гейдж просто не справился с маневром, и седан задел грузовик, пытаясь вырулить на дорогу перед ним. Так или иначе произошло столкновение.

Гил говорил все быстрее и быстрее, и лицо его покраснело. Алек нахмурился: он понял, что сейчас услышит нечто как минимум неприятное.

— Говори, не тяни, — буркнул он.

— Грузовик потерял управление и перевернулся. Он зацепил несколько машин и практически полностью подмял под себя седан. Водитель, Эрик Гейдж, отделался синяками. Его жене повезло меньше. Патрульный сказал, что машина буквально смяла тело женщины и они безуспешно пытались вытащить ее из салона. Слава Богу, она была без сознания, и вообще жизнь ее висела на волоске, но вот муж… патрульный говорит, он кричал. И этот крик до сих пор преследует по ночам беднягу полицейского. Гейдж бился в истерике и все повторял, что нужно было позволить жене сесть за руль, как она хотела, и тогда он сам оказался бы на этом сиденье. Похоже, у мужика снесло крышу, и врачам «скорой помощи» пришлось сделать ему укол. Его держали втроем, пока он не вырубился, — такой здоровый парень оказался. И знаешь, что он пытался сделать, пока не подействовало лекарство?

— Что?

— Добраться до Уокера. Кричал, что убьет его, потому что он виноват в аварии. Мол, ехал слишком быстро, потому грузовик и завилял.

— Но это было не так?

— Там были другие свидетели, и они в один голос утверждали, что Уокер Мэдисон не был виновником столкновения. Страховая компания, которая отвечала за грузовик, выплатила компенсации пострадавшим.

— Что стало с женой Гейджа?

Гил достал из кармана бумаги и, заглянув в них, сказал:

— Ее зовут Нина, и она была очень плоха. Врачи буквально вытащили ее с того света. Женщина осталась инвалидом. Больше всего пострадали ноги. Все кости были раздроблены во время аварии.

— Ах ты черт. — Алек закусил губы. — Я знал, что с Моррисом все получилось слишком просто.

Он прекрасно помнил, что убийца раздробил ноги Хейли Кросс молотком. С самого начала ему не верилось, что это просто неоправданная жестокость. Бьюкенен рванулся к кабинету Риган. Нужно убедиться, что с ней все в порядке. Тогда уж он позвонит Уинкотту, и они все обсудят.

— Эй, стой. — Гил трусил рядом. — Разве ты не хочешь узнать, где сейчас Эрик Гейдж?

— В Чикаго, где же еще. Я прав, Гил? Он в Чикаго?

— Да. Вот адрес. — Гил протянул Алеку лист бумаги.

Тот схватил бумажку и распахнул дверь кабинета. Паника ледяными пальцами сжала сердце. Комната пуста, на столе идеальный порядок, компьютер выключен. Видимо, у Риган случился выходной. Алек схватился за телефон, и в это время включился факс.

Он уже знал, что это и от кого. Бросил трубку и подхватил лист бумаги, как только послание выползло из факса. «Список тех, кого я хочу убить», — было написано сверху. А внизу стояло лишь одно имя — Риган Мэдисон.

Глава 46

Риган шла быстро, потом устала и снизила темп. Толпа поредела, а потом и вовсе рассеялась до единичных экземпляров, изредка обгонявших ее. Риган настолько погрузилась в свои мысли, что не заметила, как дошла до отметки «Вторая миля». Она прошла больше, чем собиралась, начал накрапывать дождь, кожа горела от пота, и девушка решила, что пора заканчивать. Пусть настоящие спортсмены уже приближаются к финишу. Важна не победа, но участие.

Риган оглядела окрестности и растерялась. Она совершенно не представляла, где находится. Совсем не хотелось возвращаться на старт и еще меньше — идти три с половиной мили до финиша. Надо бы найти какой-то короткий путь… или человека, который мог бы его указать. Она пожалела, что совсем не смотрела по сторонам и не обращала внимания на знаки и надписи, которые встречались по пути. Не до того было: Риган думала об Алеке и жалела себя. Ну как же он не понял, что она лучшее, что было в его жизни? Никто и никогда не будет любить его так страстно, так безоглядно.

А он не понял. И он ее не любит. И вообще, если бы не работа, детектив Бьюкенен исчез бы с ее горизонта гораздо раньше. Но что толку теперь плакать, раз все кончилось. Она уже столько слез пролила — как бы не началось обезвоживание. Единственное, что чуть-чуть утешало ее: она сумела сохранить лицо. Алек так и не понял, какую боль причинил, и никогда не узнает, что сердце ее разбито. Он достаточно благороден, чтобы испытать угрызения совести за содеянное, а вот уж чего Риган совершенно не хотелось, так это жалости.

Она шла, не разбирая дороги, потому что слезы застилали глаза. Господи, что же это за напасть! Надо собраться с силами и взять себя в руки. Чтобы перестать думать об Алеке, надо сосредоточиться на чем-то другом, пусть и сиюминутном. Вот, например, ужасно хочется пить. Боже, да она просто умирает от жажды! Полцарства за что-нибудь холодное и со льдом.

Тут очень кстати появился какой-то человек на велосипеде, и Риган спросила, как ей побыстрее вернуться к месту старта.

— Вы что же, не смотрели на указатели? Сразу за поворотом увидите тропинку — она идет через парк и приведет вас куда надо. Многие спортсмены уже по ней прошли, видать, запал быстро кончился.

Риган не понравился его снисходительный тон и презрительная усмешка, и она хотела объяснить, что вовсе не дезертирует с дистанции. «Я и так прошла больше, чем наметила…» — но он уехал прежде, чем Риган успела что-нибудь сказать. Ну и ладно. И вообще с чего это она вздумала перед кем-то оправдываться? Какое дело этому человеку до ее планов и возможностей? Она взглянула вслед велосипедисту — кажется, он опять с кем-то разговаривает. Должно быть, с очередным заблудившимся участником забега.

Риган повернула и увидела тропинку, убегающую за деревья… а впереди, ярдах в двадцати, — еще одну. По ее расчетам, эта дорожка должна была вывести прямиком к парковке, но результат столь скоропалительного решения оказался плачевным: она проплутала некоторое время и вернулась почти на то же самое место. Риган сделала шаг в сторону второй тропинки, споткнулась и чуть не упала. Оказалось, что развязался шнурок на кроссовке и она наступила на кончик. Риган оглянулась в поисках подходящего места для того, чтобы сесть или хоть прислониться к чему-нибудь, все же она порядком устала. Справа от нее находилась каменная стена, перед которой рос дуб — настоящий гигант. Риган решила, что ему лет семьдесят пять, никак не меньше. Его ветви нависали над дорожкой и над стеной, и кто-то бессовестный вырезал инициалы на стволе. Она прислонилась к дереву, поставила ногу на стену и принялась завязывать шнурки. Потом перегнулась через край, посмотреть, что же находится по другую сторону каменной кладки, за парком. Там оказался глубокий овраг, на дне которого протекал ручей. В овраге росли деревья, и его некрутые склоны усеивало множество больших и маленьких валунов. Дождь снова принялся моросить, и внизу, меж деревьев, поднимался туман. Он наползал на парк, и первые мутноватые клочки уже вились над дорожкой. Во влажном, неподвижном воздухе звуки вязли, и тишина в этом уголке парка была такая, что Риган захотелось потрясти головой; казалось, что уши заложило, ибо не может быть в природе столь полной тишины и неподвижности. Риган стояла под старым дубом и вяло думала о том, что она совершенно одна, затеряна в каком-то мире, где нет никого и ничего — только душный воздух и этот огромный старый дуб. И дождь. Все остальные оказались вдруг далеко, словно на другой планете. Риган лениво подняла взгляд — и на другой стороне оврага увидела его. Там, среди деревьев, стоял мужчина в черном спортивном костюме. Он стоял неподвижно и ждал… ждал, пока она найдет его. Риган испугалась так, что у нее заныло сердце. Это от неожиданности, сказала она себе, пытаясь отогнать страх. Просто странно, что человек так стоит, и лицо его неподвижно и ровным счетом ничего не выражает. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга — глаза в глаза. Потом девушка начала медленно отступать от стены. Тогда он чуть склонил голову и что-то прокричал. Она не разобрала слов: голос мужчины растворился в густом влажном воздухе.

А потом выражение его лица изменилось, и только тогда Риган поняла, кто перед ней. Ужас окатил ее ледяной волной. А он уже повторял, тщательно выговаривая все то же слово. И махнул рукой.

— Беги. — Он кричал ей: — Беги.

Глава 47

Эрик Гейдж знал, что для осуществления задуманного ему нужна всего одна минута. Минута наедине с Риган Мэдисон. Где-то в глубине души он почти жалел ее и хотел бы, чтобы девушка смогла избежать уготованной ей участи. Но то была лишь слабость. Он должен убить ее, потому что так нужно.

Уокер Мэдисон заставил страдать его Нину — его красивую, милую, ни в чем не повинную жену. Она прошла через ад, и с тех пор ад следовал за ней. Но Эрик сказал себе, что Риган не будет страдать так, как страдала бедняжка Нина. Нет, он убьет ее быстро — и возмездие свершится. Господство демона кончится: Эрик верил, что после смерти Риган демон потеряет над ним власть.

Он хотел дать девушке шанс, поступить честно — позволить жертве бороться за жизнь. Он мог бы убить ее несколько минут назад: она стояла у стены и любовалась деревьями. Идеальная мишень. Но он не воспользовался этим шансом. Она вдруг показалась ему красивой и невинной — как его Нина. И Гейдж надеялся, что успеет объяснить ей, почему она должна умереть. Да, это надо сделать, до того как глаза девушки закроются, а дыхание оборвется. Он объяснит ей — как уже объяснил Нине, — что это не ее вина.

— Беги, Риган. Попытайся спасти свою жизнь.

Но девушка не двигалась. Так бывает, если поймать оленя в свет фар: животное замирает от ужаса. Так и Риган стояла, глядя через овраг на безумца, который собирается ее убить, и ужас не позволял двинуться с места. Она даже не заметила пистолету него в руке… до тех пор, пока он не выстрелил дважды. Первая пуля ударилась в стену, и осколки камня брызнули во все стороны. Один оцарапал девушке щеку. Вторая пуля попала в дуб всего в нескольких дюймах над ее головой. Грохот выстрелов ударил по барабанным перепонкам и чуть не разорвал ей сердце.

Звук замер, и лишь тогда она бросилась бежать. Оглянулась — мужчина пересекал овраг и двигался невероятно быстро… слишком быстро. Больше она не оглядывалась. Быстрее, быстрее, надо двигаться как можно быстрее.

Риган со страхом сознавала, что не знает, куда бежать. Ей надо выбраться на улицу, но она и так не очень хорошо ориентировалась вне тротуаров и дорожных знаков, а уж когда сердце колотится от смертного ужаса, остатки здравого смысла растворились в волне страха. Она просто бежала вперед, стараясь держаться между деревьями и не выходить на тропу. Сзади прозвучал еще один выстрел. Фонтанчик грязи поднялся впереди, земля и камушки ударили по ногам. Она хотела закричать, но нужно было беречь дыхание, и Риган промолчала и побежала зигзагами, надеясь, что так она станет менее легкой мишенью.

Тут должно быть полно людей — куда все подевались? Или соревнования уже закончились? Все разошлись по домам? Ей вдруг захотелось взглянуть на часы, чтобы узнать, сколько времени, но она вовремя спохватилась: нельзя терять драгоценные секунды. Смотреть под ноги и бежать: это сейчас единственная цель ее жизни — ради жизни. Может, они все же не слишком далеко от людей, и кто-нибудь услышит выстрелы… Ей они показались невероятно громкими, как гром.

Риган послышалось, что кто-то зовет ее по имени, но она не могла с уверенностью определить, откуда идет звук. Может, ей просто показалось, и это лишь кровь стучит в висках. А вдруг Софи и Корди ищут ее? Ох нет, только не это, не дай Бог подруги попадут под пули!

Она бежала меж деревьев, не разбирая дороги, ветки кустов царапали ноги. Хоть бы выбраться на улицу — там она сможет позвать на помощь. Быстрее, быстрее. Не было нужды оборачиваться в поисках преследователя, Риган слышала, как ветви кустов трещат под его ногами.

Или нет, кажется, звук слышен не позади. Она бежала, стараясь расслышать что-то, кроме шума в ушах и собственного дыхания. Вот опять: звук ломаемых ветвей, но теперь точно не сзади — справа. Но это значит… он хочет обогнать ее, чтобы оказаться впереди. Прямо перед ней.

И тогда он будет просто стоять и ждать, пока она попадет прямо ему в руки. Убийца играет, забавляется с ней, как кошка с мышкой. Боже, а она-то думала, что двигается достаточно быстро, чтобы обогнать свою смерть. Оказывается, он просто наслаждается охотой. Паника подбиралась к Риган, грозя лишить ее способности оценивать ситуацию и думать. Она чуть замедлила бег; нужно повернуть осторожно, не дай Бог подвернуть ногу или вывихнуть колено. Если она упадет, у нее не останется ни единого шанса. Риган плавно повернула и побежала в другую сторону… а потом опять. Где все люди? Может, нужно покричать, и тогда кто-нибудь услышит и придет на помощь? Прежде всего ее услышит этот маньяк. Пусть он и так знает, в какой она стороне, но если кричать, то он будет знать точно. Нет-нет, она не станет помогать ему.

Риган поняла, что не сможет долго бежать с той же скоростью. Мышцы ног горели огнем, дыхания не хватало. Еще пара минут — и она просто упадет без сил.

Наверное, все напрасно… нет, она не позволит себе так думать, не сдастся. Нужно продолжать двигаться. Черт, ноги дрожат. Мышцы икры свело судорогой, но она удержалась от крика и продолжала бежать. «Я не сдамся, не сдамся, — говорила она себе. — Жизнь только началась, и она ужасно интересна. Я столько всего не успела. Ни за что не позволю этому психу отобрать у меня будущее».

Надо бы состряпать какой-нибудь план. Так, думать, думать. У него есть пистолет. А еще он быстрее бегает. И он сильнее. В этом она, к сожалению, уверена. А в чем, черт возьми, может быть ее преимущество? В чем? Двигаться и дышать. В чем же, Господи? Вот оно: «Я не уверена, что он умнее». И если поверить в собственный разум и считать его преимуществом… и вдруг она поняла, что можно сделать. План был неплох, но успех зависел от того, сможет ли она найти дорогу к месту, где началась погоня. Риган пробралась через кусты и увидела прямо перед собой каменную стену. И куда теперь: направо? Налево?

Но преследователь не оставил ей выбора. Он появился слева, и Риган бросилась в другую сторону. Она не осмелилась бежать по дорожке и продолжала петлять между деревьями, стараясь не терять из виду каменную стену.

Вот, вот то самое место: она увидела впереди огромный дуб. Его ветви низко нависали над дорожкой и почти касались стены. Риган нырнула в кустарник. Она должна это сделать. Господи, сделай так, чтобы убийца не видел ее. Она вытерла потные ладони о штаны и из последних сил рванулась вперед и вверх.

Глава 48

Эрик добежал до тропинки и остановился, озираясь. Где же она? Он замер, прислушиваясь, но не уловил ни звука. Девушка просто исчезла. Мужчина почувствовал обиду и разочарование: он задумывал погоню, а вовсе не игру в прятки. И что еще хуже — Риган не было ни видно, ни слышно, но кто-то вдалеке выкрикивал ее имя. Кто бы это ни был, человек приближался.

Гейдж понял, что должен спешить. Теперь у него не осталось времени на глупые игры. Девушка ведет себя неразумно. Она не может не понимать, что он все равно найдет ее и убьет, так к чему противиться неизбежному?

Он ощутил, как внутри поднимается темная волна злобы, и успел пожалеть свою жертву: теперь ей придется страдать перед смертью. Он будет сердит, когда найдет Риган, и ее смерть не будет легкой и безболезненной. А найти ее надо как можно скорее, иначе не останется времени на то, чтобы объяснить девушке, почему она должна умереть.

Теперь он понял, что допустил ошибку. Надо было убить ее сразу, не медлить, не позволять ей убегать. Он придумал погоню, чтобы дать Риган почувствовать неотвратимость судьбы. Его Нина не знала, что ее ждет. Она дремала на переднем сиденье, подложив под голову пиджак мужа. А грузовик уже летел на них, задевая края дороги и высекая искры из асфальта. Он приближался неотвратимо и страшно медленно… Само собой, Эрик понимал, что все случилось в считанные секунды, но в его памяти секунды растянулись и прокручивались вновь и вновь, как замедленное кино. И лишь потом пришел удар… удар, уничтоживший их жизни.

Вновь прозвучал крик, заставив Гейджа встрепенуться. Потом он услышал негромкий звук: камушек соскользнул под чьей-то ногой. Он повернулся и побежал в том направлении, откуда донесся звук. Поворот — и Эрик замер. Он уже был здесь; именно отсюда началась погоня. Полный круг. Надо же, Риган привела его на то же место… точно, вот здесь она и стояла — под большим дубом.

Еще и часа не прошло, как Риган Мэдисон любовалась окрестностями, положив ладошки на каменную стену, а он смотрел на нее с противоположной стороны оврага. Он стоял там и терпеливо ждал, когда же жертва наконец увидит его. И она увидела, и лицо ее стало маской страха, когда она поняла, кто пришел за ней. А потом началась погоня.

Итак, это то самое место. Но где же спряталась Риган?

Он стоял очень тихо и прислушивался. Ничего. Обернулся. Стоп… Тихий звук, намек. Камушки осыпаются на дно оврага. Ах вот оно что: девочка перебралась через стену и спряталась в овраге. Умная девочка, но он все равно умнее. Эрик подбежал к стене и уставился вниз. Она где-то там, но где?

Какое-то движение за одним из кустов — он мгновенно вскинул руку и выстрелил дважды. «Если и не попаду, она может испугаться и обнаружит себя». Эхо выстрелов покатилось по оврагу, отражаясь от склонов и камней. Гейдж знал, что полиция наверняка в курсе происходящего в парке.

Звуки выстрелов должны были напугать людей и привлечь стражей порядка. А значит — они скоро будут здесь. С этим ничего не поделаешь.

Чей-то голос звал Риган. Он звучал все ближе и ближе. Тогда Эрик прислонился к стене, прицелился и стал ждать.

Глава 49

Алек затормозил подле парка и в тот же миг услышал выстрелы. Он вогнал свой автомобиль в аллею, не обращая внимания на крики толпы и опрокинутые заградительные барьеры. Забыв заглушить мотор, выскочил из машины и побежал. В это время на парковке тормозила машина Уинкотта, ревя сиреной и блестя мигалками.

Бьюкенен оглядел толпу и сразу увидел Софи и Корди. Девушки устремились ему навстречу. Софи с расширенными от страха глазами закричала:

— Мы не можем ее найти! Полиция не пускает, и мы слышали выстрелы…

— Где вы видели ее последний раз?

— На старте. Она собиралась пройти две мили. Ну, то есть милю вперед и милю назад.

Опять прозвучал выстрел, и Корди, взглянув налицо Алека, отшатнулась. Она никогда прежде не видела такого выражения, ни у кого. И девушка отчетливо поняла, что когда Алек доберется до стрелявшего, то неминуемо убьет человека, поднявшего руку на Риган.

Бьюкенену казалось, что рассудок покидает его. Если он опоздает, если что-то случится с Риган… Вдруг один из выстрелов достиг цели? Нет, этого просто не может быть. Он успеет, он должен успеть. Сукин сын, стрелявший в его Риган, умрет. «Если хоть один волос упадет с ее головы, я его живьем закопаю. Или удавлю голыми руками».

Он бежал, оглядываясь, надеясь и умирая от страха за нее. «Риган, где же ты?» Бьюкенен закричал, повторяя ее имя.

Сзади раздалось пыхтение — это Уинкотт выкладывался изо всех сил, пытаясь догнать коллегу.

— Подожди, Алек, не сходи с ума. Не убивай его, слышишь? Если он ее достал, то его смерть ничего не изменит…

Но Бьюкенен не хотел слушать. Он просто не мог думать ни о чем — только бы найти ее. «Ну же, где ты, девочка моя?»

Еще два выстрела распороли воздух, и Алек рванулся на звук, оставив Уинкотта далеко позади.

Глава 50

Гейдж начал терять терпение; раздражение и гнев туманили рассудок. Оказалось, что убить Риган Мэдисон не так легко, как он предполагал. Мужчина наклонился и еще раз посмотрел в овраг за стеной. Какая черная неблагодарность! И это после всего, что он для нее сделал. Она составила список кандидатов в покойники, и он постарался выполнить все пожелания, не так ли? Даже идея использовать Питера Морриса исходила от нее; Эрик почерпнул ее из заметок, которые нашел в голубой папке. Да, он сделал все, как пожелала мисс Мэдисон. Гейджу было вдвойне обидно: он рисковал собой ради неблагодарной девки, ведь демон не знал, что он помогает Риган, выполняет ее желания. Эрик мечтал сделать ее счастливой, ибо во всем, что происходит и что должно случиться с Риган Мэдисон, нет ее вины. Он хотел, чтобы перед смертью она была довольна и счастлива.

А она не оценила его усилий. Раздражение сменилось бешенством. И теперь разумом Гейджа завладела холодная ярость, и чей-то безликий голос упрекнул его в том, что он почти испортил такое простое дело. «Нет, нет, — сказал себе Эрик, — я ни в чем не виноват. Это она, она не пожелала пойти навстречу. Риган Мэдисон в ответе за то, что дело идет не так гладко, как хотелось». А-а, он понял — наверное, она хочет, чтобы он почувствовал вину, как тогда, после аварии… Бесконечно страшно и мучительно было осознавать, что он, он один во всем виноват. Но демон объяснил ему тогда, что он ни при чем. Виновник — Уокер Мэдисон.

Гейдж вспомнил Уокера, как он стоял тогда там, на шоссе, — звезда и знаменитость, лицо равнодушное, руки в карманах. Его окружала толпа восторженных поклонников, и каждый жаждал хоть на минуту завладеть вниманием известного гонщика… а в это время врачи извлекали из покореженной машины изломанное тело Нины.

Полиция во всем обвинила водителя грузовика, который умер на месте аварии. А какой смысл злиться на человека, который мертв и не сможет понести ответственность? Не-ет, демон прав: Уокер Мэдисон — вот кто виновен. И он ответит.

Голос, который звал Риган по имени, приблизился. Жаль, он не может прямо сейчас перепрыгнуть через стену и отправиться в овраг искать девушку. Ничего, она подождет. Эрик поднял пистолет и направил его в сторону беговой дорожки. Теперь ясно были слышны шаги: тот, кто ищет Риган, уже совсем рядом. Еще секунда — и он покажется из-за поворота. Гейдж ждал, готовый снова убить.

Алек вылетел на дорожку. Пистолет был у него в руке, но дуло смотрело в землю. Палец Гейджа нажал на курок, и тут прямо над ним раздался вопль. Это было так неожиданно, что он дрогнул, и в следующую секунду на него обрушилась Риган — та, которую он искал в овраге, а она все это время сидела у него над головой на ветке дерева. Ногами она ударила мужчину по голове, и они оба повалились на землю. Риган сумела сгруппироваться, перевернулась и попыталась отползти, но падение все же оглушило девушку, и она двигалась недостаточно быстро. Гейдж ухватил ее за ногу чуть выше лодыжки и тянул к себе, лихорадочно шаря вокруг свободной рукой в поисках пистолета. Алек упал на землю одновременно с выстрелом, понимая, что не успел и пуля вот-вот нагонит его. Но потом Риган свалилась с неба, сбила с ног убийцу, и Бьюкенен нажал на курок в тот момент, когда Эрик схватил ее за ногу. Детектив попал очень точно — один выстрел в голову. И все же из осторожности он не опускал оружие, пока не подошел ближе и не отшвырнул пистолет подальше от рук Гейджа.

Алек упал на колени рядом с Риган, сунул оружие в кобуру — даже не сразу попал — и схватил ее за плечи.

— Ты в порядке? Риган? Ты как?

Она закричала, не в силах справиться с истерикой:

— Убери его! Пусть он отпустит меня! Убери… убери от меня его руки!

Алек разжал пальцы мертвеца и освободил ее ногу. Потом рывком поднял Риган на ноги. Ощупал с ног до головы, продолжая спрашивать:

— Ты как? Риган, с тобой все в порядке?

Он знал, что голос его звучит не многим лучше, чем ее, но ничего не мог с собой поделать. Слишком близко прошла смерть, он едва не потерял свою женщину и теперь никак не мог выпустить ее из объятий. Так и стоял, прижимая девушку к себе.

К его удивлению, она успокоилась довольно быстро и, утерев слезы, заявила:

— Я в норме.

Впрочем, себе она призналась, что ноги дрожат и странно, что вообще держат ее — после такого бега. Риган привалилась к Алеку, счастливая от мысли, что он такой сильный и что он рядом. А потом вдруг полились слезы. Она плакала и заливала слезами его футболку, иногда поднимая голову и пытаясь объяснить, что ужасно за него испугалась.

— Он мог тебя убить. Стоял и ждал. А я знала, что это ты, потому что слышала твой голос — ты звал меня. Алек, он чуть не убил тебя… Это было так страшно… ты понимаешь?

Бьюкенен пребывал в состоянии шока. Гейдж устроил на нее охоту, стрелял в нее бог знает сколько раз, а она, вместо того чтобы думать о своей жизни, висевшей на волоске, беспокоилась о нем. Он хотел поцеловать ее и сказать, как он ее любит, но Риган плакала, и с этим ничего нельзя было поделать. Приходилось ждать.

Уинкотт стоял подле Гейджа и задумчиво смотрел на коллегу.

— Ты видел? — спросил Алек.

— Видел. Она прыгнула с дерева. Это было как в кино, честное слово. Я чуть концы не отдал — так внезапно все случилось. Но уж и Гейдж не ждал такого. Риган спасла тебе жизнь, Алек. Этот псих убил бы тебя: он держал пистолет наготове.

— Да. Я знаю. Ее надо увести отсюда, — добавил Бьюкенен, направляя Риган прочь от старого дуба и мертвого тела на траве.

— Давай. У входа в парк наверняка дежурит «скорая». Я присоединюсь к вам после того, как дождусь экспертов.

— А зачем «скорая»? — Риган словно очнулась и тревожно огляделась кругом.

— Они всегда дежурят во время соревнований, просто на всякий случай, — пояснил Уинкотт и мягко добавил: — Вам не помешает обработать ссадины.

Алек обнял девушку и повел прочь. Риган шла, прижавшись к его плечу. Несколько минут они шли молча, потом она шепотом позвала:

— Алек?

— Что, милая?

— Кто был этот человек, и почему он хотел меня убить?

Глава 51

Нина Гейдж смотрела новости по телевизору. Она видела, как медики грузят носилки с телом ее мужа в машину «скорой помощи». Они не спешили — значит, человек на носилках уже мертв. Лицо его было закрыто простыней, но Нина знала, что это Эрик. Полиция тоже это знала, хоть и не оглашала пока информацию. Нина поняла, что они идут за ней и теперь в любую минуту можно ждать стука в дверь.

Она не чувствовала ни жалости, ни печали из-за смерти мужа. Удалось ли ему выполнить миссию — вот единственное, что имеет значение.

Нина ждала, ждала, что покажут еще одни носилки и труп той, которую она ненавидела. Ногти впились в ладони. «Ну же, где ты, Риган Мэдисон?» И Нина увидела ее: на мгновение телекамера выхватила девушку из толпы людей. Риган повернулась и взглянула в объектив. Ее взгляд поразил Нину в самое сердце. Она жива! Нина услышала странный, леденящий душу звук и не сразу поняла, что этот вой издает она сама.

Кто-то постучал в дверь. Нина схватила пистолет, так предусмотрительно оставленный Эриком на столе, и прижала дуло к виску.

Глава 52

Риган действительно оказалась плаксой. Каждый раз, когда Алек думал, что она уже успокоилась, девушка принималась рыдать с новой силой. Он понимал, что это всего лишь ее способ избавиться от накопившегося внутри напряжения, а потому терпеливо ждал. Сегодня его Риган прошла через ад и проявила чудеса храбрости, выдержки и сообразительности. Теперь все кончилось, а значит, спешить некуда. Он подождет.

Они сидели рядышком на диване в ее комнате, и Бьюкенен мечтал о том, чтобы их оставили вдвоем. Тогда он взял бы ее на руки и убаюкал, как ребенка. Но в комнате толпились друзья и родственники, и потому Алек просто сидел и ждал. Такой уж сегодня день.

Эйден и Спенсер сидели рядом и внимательно слушали Уинкотта, который объяснял, кто такой Эрик Гейдж и как получилось, что Уокер вызвал в нем такую ненависть.

Софи и Корди тоже слушали, и обе выглядели так, словно с трудом удерживались от слез.

Риган время от времени вытирала глаза и пыталась прислушаться к тому, что говорилось в комнате, но Алек не давал ей сосредоточиться. Он держал ее за руку. Кажется, с того момента в парке, когда он обнял Риган и увел подальше от тела, он так и не отпускал ее. Она попыталась высвободить ладонь, но он не позволил. Она заглянула ему в глаза. Бьюкенен подмигнул ей, и Риган растерялась. Зачем он ее дразнит? Может, на нервной почве Алек просто забыл, что он уже почти уехал в Бостон? Надо бы напомнить.

Мысль о том, что придется пережить еще одно прощание, вызвала новый поток слез. Уинкотт передвинул поближе к ней пачку бумажных салфеток и с тревогой спросил:

— Вы как, Риган?

— Ничего, вы не волнуйтесь. Со мной это бывает… просто надо выплакаться.

Уинкотт оглядел присутствующих: никто из них не выглядел встревоженным. Видимо, все уже привыкли к таким проявлениям эмоций со стороны Риган. Даже Бьюкенен спокойно ждал, пока она придет в себя. Полицейский пожал плечами и подумал, что женщина, проявившая такую выдержку и присутствие духа в момент смертельной опасности, может позволить себе все, что угодно. Хочет рыдать — пусть рыдает.

— Такая уж я плакса, — повторила Риган смущенно.

Братья и подруги закивали. Риган собралась с силами и повернулась к Корди, собираясь задать какой-то вопрос. Это был важный вопрос, но она вдруг позабыла, что именно хотела спросить, потому что Алек обнял ее за плечи и притянул к себе. Глаза подруг округлились от изумления. Риган быстро взглянула на братьев. Они сидели как ни в чем не бывало, словно ничего — не происходит.

— Это хорошие новости, правда, Риган?

Она встрепенулась. Уинкотт вопросительно смотрел на нее.

— Простите, Джон, я задумалась и… не слышала, что вы сказали.

— Понимаю, у вас выдался трудный день. Я говорил о Питере Моррисе и о том, что с него сняты обвинения в убийстве. Но он уже сознался в том, что растратил деньги, выделенные в качестве гранта. Проиграл в рулетку. Если судья не пожелает принять это во внимание или Моррис позднее откажется от своих показаний, ему все равно не избежать срока. Ребята из финансового отдела нашли несоответствия в счетах центра. Он таскал деньги и подделывал счета несколько лет. Так что срок парню обеспечен.

— Приятно слышать, — сказал Спенсер.

Риган с нежностью смотрела на братьев. Сейчас они вели себя как обычно и казались совершенно невозмутимыми. Но пару часов назад в парке она увидела их сходящими с ума от страха — от страха за нее. Они были совершенно на себя не похожи. Спенсер ударил фотографа, который попытался влезть в «скорую помощь». Риган сидела там с Софи и Корди, пока медики обрабатывали ее многочисленные ссадины, порезы и ушибы. А Эйден принялся орать на полицейских. Она никогда прежде не видела братьев в таком состоянии. Единственный, кто сохранил трезвую голову, — это Алек. Он заставил Эйдена замолчать и оттащил Спенсера от несчастного фотографа.

— Мы пока не смогли связаться с Уокером, — сказал Спенсер.

— Думаешь, он вспомнит ту аварию? — спросила Софи.

— Конечно, вспомнит! — воскликнула Риган.

— Не он был виновником, — повторил Уинкотт. — Согласно протоколу и записям патрульных, водитель грузовика и Гейдж вели себя на дороге недопустимо, что и вызвало инцидент.

— То есть Гейдж тоже был виновником случившегося? — спросила Корди.

— Именно.

— Но почему тогда страховая компания выплатила им компенсацию?

— Имелся свидетель, — подал голос Алек, — который поклялся, что грузовик намеренно прибавил скорость, не давая Гейджу обогнать себя. Страховой компании не хотелось вести долгое и публичное судебное разбирательство. Дешевле было заплатить и решить дело миром.

— Это всегда гораздо практичнее, — пробормотала Риган. Она вдруг вспомнила об Эмерсоне, и как они заплатили ему, чтобы избежать долгой судебной тяжбы.

— Гейдж вообще не должен был обгонять тот грузовик, — сказала Софи.

Все покивали, а Бьюкенен добавил:

— Не думаю, что один Гейдж виновен в том, что произошло потом. Видели бы вы комнату наверху. Гейдж оборудовал на чердаке спальню и что-то вроде кабинета. Нина не могла подняться по лестнице, поэтому наверху он был у себя и не скрывался. Чего там только нет…

— А что такое? — спросила Софи. Глаза ее округлились от страха и любопытства.

— Полиция нашла карты Нины из больницы и реабилитационного центра. А еще карта самого Эрика: оказывается, он проходил лечение в отделении психиатрии.

— Но как он достал карты? Они всегда остаются в больнице!

— Украл, наверное, — сказала Корди. — Но зачем?

— Думаю, это она его заставила. Воля Нины оказалась сильнее, чем у ее мужа. Она подчинила его себе, и он действовал по ее указаниям, — сказал Уинкотт.

— Откуда вы знаете? — спросила Риган.

— Брэдшоу просмотрел ее медицинские карты и нашел массу любопытных записей, сделанных врачами-психотерапевтами. Она оказалась непростой пациенткой главным образом потому, что ее не очень интересовало выздоровление. Она зациклилась на мести. Психика женщины не поддавалась коррекции. Думаю, она давила на мужа до тех пор, пока он не сломался и не превратился в послушное орудие ее воли. Скажу больше, — добавил Уинкотт, — Эрик не хотел вас убивать.

— Что-то он не выглядел сомневающимся, когда преследовал Риган и стрелял в нее там, в парке. — Голос Алека дрогнул от всплеска страха и ярости, пережитого недавно.

— А я знаете, что думаю, — сказала Корди. — Тот список жертв… Он нашел его и пытался сделать Риган приятное, до того как… ну, вы понимаете.

— Больной ублюдок, — буркнул Эйден.

— Точно, — кивнул Алек.

— Как вы считаете, может, он хотел, чтобы ему помешали выполнить волю Нины? — задумчиво спросила Риган. — Возможно ли, чтобы именно для этого он посылал факсы? Чтобы полиция вмешалась.

Уинкотт захлопнул блокнот. Убрал его в карман и решительно ответил:

— Может, поначалу так оно и было. Но все изменилось после того, как Гейдж подставил нам Морриса в качестве козла отпущения за собственные грехи. Нина полностью контролировала ситуацию, а Эрик, снедаемый чувством вины за ее увечье, выполнял все ее желания.

— И они решили, что мой брат виновен в той аварии, — сказала Риган.

— Нина точно знала, чего хочет. Как только она окрепла достаточно, чтобы выдержать дорогу, они переехали сюда, в родной город Уокера. Полагаю, что первоначально их целью был именно Уокер Мэдисон. И Эрик искал возможность убить его.

— Сначала так и было, — подхватил Алек. — Но потом планы изменились.

— Мы нашли у Эрика вырезки из газет и фотографии Уокера, — продолжал Уинкотт. — Они почти все время были в курсе его поездок. А еще мы нашли фотографии Риган и вас. — Он кивнул братьям. — Помните то семейное фото, что так понравилось Генри? Он еще повесил его на стену в рамочке. Думаю, планы изменились после того, как Нина увидела этот снимок. На нем Уокер стоит за спиной Риган, руку положил ей на плечо, и по лицу видно, что он смотрит на сестру с нежностью. Должно быть, они сходили с ума всякий раз, когда смотрели на ваши улыбающиеся лица.

— И тогда они решили, что сначала Уокер должен страдать. Он должен помучиться перед тем, как Эрик его убьет. Гейдж хотел, чтобы брат стал причиной смерти сестры и осознал бы это. Они оба сошли с ума от ненависти.

— Авария превратила их в чудовищ, — прошептала Риган.

— Знаешь, милая, по-настоящему хорошие люди не превращаются в чудовищ. Значит, это дремало где-то внутри, как червоточина в яблоке, — мрачно отозвался Бьюкенен.

— И все же мне их жаль…

— А мне нет, — резко сказал Алек. — Этот урод хотел тебя убить. Если бы я мог, я застрелил бы его еще раз.

— Думаю, на сегодня стоит закончить. — Уинкотт встал и убрал блокнот в карман.

— Я тоже пойду. — Софи вскочила. — Сегодня выдался поистине кошмарный день. Ты меня так напугала, Риган! Теперь неделю придется ходить по магазинам, чтобы снять стресс.

— Я что, должна извиниться за сегодняшнее?

— Ну, если тебе от этого станет легче, — хмыкнула Софи.

— Софи, тебе придется отвезти меня домой, — заявила Корди. — И если уж Риган и должна перед кем-то извиниться, так это передо мной. Я вообще не хотела участвовать в этом дурацком забеге. Помните, я предложила пойти в кафе.

— Минуточку, ты сказала, что мы встретимся на финише и пойдем в кафе!

Пререкаясь, подруги помахали Риган и ушли. Потом откланялся Уинкотт, и Алек встал.

— Эй, Джон, погоди-ка, мне надо кое-что тебе сказать… Они скрылись за дверью.

— Ты как? — спросил Спенсер. — Составить тебе компанию на вечер?

— Нет, спасибо. Я уже в норме.

Она проводила братьев до двери, ткнула кулачком в спину Эйдена и спросила:

— Хочешь, скажу что-то смешное?

— Я просто мечтаю услышать сегодня хоть что-то не страшное и не печальное. Так что давай.

— Помнишь, у меня была одна маленькая проблема…

— Какая именно?

Риган нахмурилась — можно подумать, у нее проблем столько, что он не успевает их пересчитывать, поросенок.

— Папики и их девочки.

— Ах да, твое отвращение к разновозрастным парам, когда мужчина намного старше женщины?

— Именно.

— Я советовал тебе поработать над собой.

— Я работала… и это помогло мне выжить. Я как раз таращилась на такую парочку… ну, старалась найти в них что-то положительное, как ты советовал. Старалась убедить себя, что человека нельзя презирать только за то, что он… э-э… старый плешивый сластолюбец.

— Ага, я вижу, что ты успешно справляешься со своей проблемой.

— Если бы не мое отвращение к этим людям, я не заметила бы Эрика Гейджа заранее, понимаешь?

— А то, что ты его заметила, оказалось важным?

Черт, ну почему брату так непросто объяснить самые очевидные вещи.

— Ладно, проехали, — устало сказала Риган.

— Слушай, теперь я тебе что-то скажу…

Она подняла голову, чтобы взглянуть ему в лицо, и тогда добрый братец ухватил ее пальцами за нос, потянул и заявил:

— Мы тебя любим. Помни это, ладно?

Риган кивнула, чувствуя, как на глаза опять наворачиваются слезы.

— А ты утроишь мне бюджет на следующий год? — быстро спросила она.

— Нет. Но любить не перестану.

Алек возвращался, проводив Уинкотта. Эйден перехватил его в коридоре. Спенсер в дверях болтал с Риган.

— Что такое с моей сестрой? — резко спросил Эйден.

— Я собираюсь на ней жениться, — отозвался Алек без улыбки.

— Вот как?

— Ей потребуется время, но я уверен, что в конце концов она согласится.

Эйден вдруг усмехнулся, протянул Алеку руку и, бросив быстрый взгляд на Риган, сказал:

— Может, вам понадобится не так уж много времени на уговоры.

К ним присоединился Спенсер, и Алек поставил его в известность о своих намерениях. Спенс вдруг почувствовал себя старшим братом — нахмурился и начал:

— Если хоть раз моя сестра заплачет из-за вас… — Он осекся, взглянул на Риган, которая стояла в дверях и ладошками утирала слезы. Спенс вздохнул и пробормотал: — Впрочем, что это я…

Мужчины обменялись рукопожатием и разошлись. Риган стояла на пороге и смотрела, как Бьюкенен идет к ней. Он отметил, что вид у девушки не слишком приветливый.

— Я хотела поблагодарить тебя за сегодняшний день, — сказала она.

— Давай.

— Ты спас мне жизнь.

— А ты спасла мою.

— Тогда мы в расчете.

Она отступила к двери, намереваясь захлопнуть ее перед носом Бьюкенена. Чтобы он не увидел, как она плачет… в смысле, как она плачет из-за него.

— С чего это ты такая сердитая?

Риган разозлилась по-настоящему. Этот человек хочет попрощаться еще раз? Сейчас получит!

— Я не сердитая! Но насколько я помню, мы с тобой уже попрощались. Ты собирался двигаться дальше, помнишь? «Идти вперед», так, кажется, ты выразился. Вот и иди. Желаю счастья в личной жизни и успехов в работе.

— Вот как.

— Вот так!

Он потянулся к ней, но Риган отступила и покачала головой:

— Нет-нет, не надо. Послушай, Алек, я больше не хочу. Так нельзя, понимаешь? Ты сказал, что уезжаешь, а потом просто приходишь опять и… так нельзя, я не выдержу… — Не реветь! Только злость может остановить слезы, и Риган разозлилась еще разок: — И вообще, ты же идешь вперед, забыл? Что же ты встал? Давай, иди… отсюда!

Она завелась и готова была к ссоре, к сражению. Но Бьюкенен сыграл нечестно. Просто молча смотрел на нее, а потом тихо сказал:

— Я тебя люблю.

— Нет.

— Да. Люблю.

— Ты сказал: «Если ты когда-нибудь будешь в Бостоне»… Ты это сказал!

— Я не поеду в Бостон без тебя.

Риган отступила в коридор и мстительно сказала:

— Если ты когда-нибудь будешь в Чикаго…

Она попыталась захлопнуть дверь, но не успела. Алек просунул ногу между створкой и косяком. Потом без труда распахнул дверь и вошел. Неторопливо запер за собой дверь и сказал:

— Ты, может, не заметила…

— А?

— Я уже здесь, в Чикаго… с тобой.

Эпилог

Алек и Риган летели в Бостон. Он хотел познакомить ее со своей семьей. Девушка ужасно нервничала, она всерьез опасалась, что может не понравиться родителям Алека. Он посмеивался, не понимая, как такое могло прийти ей в голову. Но, зная Риган, пытался всячески приободрить ее.

Люди поглядывали на них с любопытством и удивлением. Наверное, они и в самом деле выглядели странно. Алек не так давно вернулся с задания, для которого ему пришлось отпустить бороду и надолго забыть о стрижке. Он не успел побриться перед вылетом, только принял душ и переоделся в чистые, но рваные на коленях джинсы и мятую, но чистую футболку.

Риган походила на девушку с обложки. Розовая блузка, короткая, но строгая юбка цвета хаки и аккуратные модельные туфельки. Единственным украшением ее были обручальное кольцо и пара бриллиантовых сережек-гвоздиков в ушах. Она выглядела как кинозвезда, а он — как серийный убийца. Мужчины оборачивались на Риган, а женщины шарахались от Алека.

Их места оказались в последнем ряду салона первого класса — это давало какое-то подобие уединения, и, как только погасло табло «Пристегните ремни», Алек нетерпеливо расстегнул свой и, обняв жену, принялся целовать ее. Он не спешил, и вскоре Риган ощутила недостаток кислорода. Щеки ее горели, а идеальная прическа несколько растрепалась. Улыбаясь, Алек сказал, что любит ее.

— Знаешь, что люди думают, когда видят нас вместе?

— Да, они думают, что я ужасно счастливая.

— Точно. Именно это они и думают. Риган покачала головой:

— Ты поросенок… И знаешь что, лучше вынь из уха серьгу, пока ее не увидели твои братья. Они тебя задразнят.

— Пусть ребята развлекутся. Потом сниму.

— Ты читал статью Софи о завершении процесса над доктором Шилдсом?

— Да, она молодец. Столько всего откопать!

— Она очень талантлива. Неужели это тебя удивляет?

— Нет, после того как я узнал, что она дочь Бобби Роуза, ничто меня не удивляет. — Он устроился поудобнее. Вытянул ноги и взял жену за руку. Вздохнул. — Так хорошо. Милая, расскажи мне, как ты подружилась с Корди и Софи. Я уже знаю, что вы вместе с начальной школы…

— Спенсер рассказал тебе о той девчонке, что задирала нас?

— Нет. Он сказал, что у тебя выйдет интереснее.

— Все началось из-за заколочек и бантиков…

Риган рассказала ему историю Морган, которая третировала их в начальной школе. Алек нашел ее необыкновенно смешной, особенно тот момент, когда Риган стошнило прямо на Морган.

— А потом? Она оставила вас в покое?

— Да. Я ее и в школе-то не видела.

— Интересно, что с ней сталось.

— О, это легко предположить. Думаю, она пошла в политику. Нужно повнимательнее присмотреться к нашим сенаторам — вдруг узнаю ее.

Он рассмеялся, и Риган почувствовала себя счастливой. У него такой чудесный смех. Он вообще замечательный. Весь-весь. Человек, который изменил ее жизнь. Она с нежностью взглянула на мужа. Бьюкенен дремал.

— Алек?

— М-м?

— Ты покажешь мне дом Ника?

— Теперь это наш дом. Завтра же поедем и посмотрим. Понравится — хорошо. А нет — мы его выставим на продажу, а себе подыщем что-нибудь еще.

— Думаю, мне понравится.

— Знаешь, там много спален. Это хорошо, потому что ведь твои подруги будут приезжать… иначе ты станешь скучать без них.

Риган вздохнула. Конечно, она будет скучать. Но они договорились созваниваться каждый день.

— Первое время я буду часто ездить в Чикаго, — сказала Риган. — Пол и Генри должны войти в курс дела и научиться обходиться без меня.

— Как Генри принял новость о том, что ты теперь будешь работать в отеле в Бостоне?

— Так же как твой друг, когда ты объявил ему, что будешь работать в ФБР.

— О, неужели он рыдал, как младенец?

— Ой, я совсем забыла тебе сказать — ваш лучший спец по компьютерам теперь работает в компании «Гамильтон».

— Мелисса приняла предложение о переходе?

— Эйден не знает, как с ней справиться. Она заявила, что всю нашу рухлядь, то есть все компьютеры, надо менять.

— Она так и сказала — рухлядь?

— Ну, ее лексикон никогда не отличался разнообразием, но она старается.

Риган принялась рассказывать, как она решила организовать свой офис в Бостоне, и остановилась, когда поняла, что муж крепко спит.

Она с нежностью смотрела на его спокойное лицо, потом коснулась губами щеки.

— Спи, милый. Я люблю тебя. И это навсегда.

1

По-английски сокращение «BS» расшифровывается и как «sonofabitch» — сукин сын.

2

«Джек Дэниелз»… в черном — сорт виски. В зависимости от цены бутылки имеют красную или черную этикетку.

3

Гуи и Луи — имена двух бандитов, подручных Круэллы, из Мультфильма «101 далматинец».