Прежде всего Бенедикт кинулся в столовую и нашел глазами Элизу.
      – Вы ищете Харриет?
      – Да. Где она?
      – Когда дождь кончился, она пошла прогуляться. Боялась, что снова польет, и хотела хоть немного подышать свежим воздухом. – Лиззи с любопытством посмотрела на мужчину, сопровождавшего Бенедикта.
      – Да что тут такое происходит?! – требовательно воскликнула со своего места миссис Пруитт.
      – В какую сторону? – спросил Бенедикт.
      – Через сады, – показала рукой Лиззи.
      Он уже повернулся к выходу, но Фергюсон поймал его за руку.
      – Неприятности?
      – Возможно. – Бенедикт кивнул на обеих дам. – Останься с ними, ладно?
      Фергюсон посмотрел на Лиззи и произнес с сильным акцентом:
      – С удовольствием.
      Лиззи радостно вспыхнула, но все же сказала Бенедикту:
      – Вам ни к чему тревожиться, мистер Брэдберн, Харриет пошла не одна, с ней сэр Рэндольф.
 
      В воздухе пахло дождем, листья на деревьях и кустах поникли, с них капало. Харриет и Рэндольф шли по дорожке, ведущей от особняка. Под ногами блестели камни. Небо оставалось серым, вдалеке слышались раскаты грома, предупреждая, что гроза еще не закончилась. Харриет порадовалась, что надела платье с длинными рукавами, и подергала за манжеты, пытаясь прикрыть запястья.
      – Вы замерзли? – Рэндольф заметил это, шевельнул кустистой бровью и начал расстегивать куртку. – Возьмите.
      – Нет-нет, – замахала руками Харриет. – Все в порядке, – добавила она, потому что Оскар посмотрел на нее скептически.
      Он снова натянул куртку и предложил Харриет руку.
      – Лучше держитесь как следует, дорогая леди. Мне бы совсем не хотелось, чтобы вы упали на мокрых камнях. – Они немного помолчали, и Рэндольф сказал: – Я работаю над новым романом.
      – Даже во время отдыха? – Харриет оценила такую преданность делу. Она удержалась и не спросила, вернется ли ее любимый персонаж, чтобы разгадать новую трагическую тайну.
      – Из всех частей человеческой анатомии только мозг никогда не отдыхает. – Рэндольф постучал себя по виску. – Вот где живет Виктор Ченнинг.
      Харриет улыбнулась:
      – Очень долгое время Виктор был единственным мужчиной, которого я любила.
      Рэндольф посмотрел на нее, и Харриет впервые осознала; что ему приходится задирать голову, чтобы заглянуть ей в глаза.
      – Но все изменилось после вашего приезда в Рочестер-Холл, Харриет?
      Она вспыхнула и перевела взгляд на большую оранжевую герберу, склонившуюся под дождем к самой земле.
      – Я тут подумал: может быть, вы позволите задать вам несколько вопросов для моего нового романа?
      Харриет удивленно заморгала:
      – Мне?
      – Честно говоря, – Рэндольф возвел глаза к небу, – мои героини оставляют желать лучшего.
      – Им не хватает характера, – кивнула Харриет, но, увидев, как прищурился Рэндольф, закусила нижнюю губу.
      – То же самое говорит и мой издатель.
      Харриет пожала плечами и быстро добавила:
      – Женщины играют в ваших романах незначительную роль.
      Рэндольф вздохнул:
      – В общем, я давно носился с идеей ввести в них женщину, чтобы она помогала мистеру Ченнингу охотиться за привидениями. К несчастью, я никак не мог представить себе женщину с такими чертами характера, которые помогут ей хорошо справляться с этой работой.
      Харриет понимающе кивнула.
      – И тут, – Рэндольф усмехнулся, и его густые усы подпрыгнули, – я встречаю такую женщину во плоти.
      – Кого? – Харриет ткнула себя пальцем в грудь. – Меня?
      – Давайте-ка присядем. – Рэндольф увлек ее за собой к невысокой скамье, снял с себя куртку и расстелил ее на влажном камне. Потом пошарил в жилете, вытащил небольшой блокнот и огрызок карандаша и сел рядом с Харриет. – А теперь поведайте мне, дорогая, как так получается – стоит произойти чему-нибудь внушающему страх, и у вас в глазах появляется возбужденный блеск?
      Харриет посмотрела на него:
      – Даже и не знаю. Может быть, все дело в моем воспитании?
      – Родители учили вас никогда ничего не бояться?
      – Нет, этого я сказать не могу. – Харриет пожала плечами. – Отец брал меня с собой в весьма устрашающие места, и я к ним привыкла. – Она искоса взглянула на Рэн-дольфа. – Кроме того, он приучил меня к паршивым романам, а с их помощью я научилась не пугаться вещей, от которых другие подскакивают ночами.
      Рэндольф кивнул, пососал кончик карандаша и нацарапал что-то в блокноте.
      – То есть таким образом вы и сделались такой сообразительной?
      Харриет усмехнулась и кашлянула.
      – Я какое-то время жила с теткой и дядей, а они отправили меня в школу. Я думала, если буду очень стараться и хорошо учиться, они станут мной гордиться.
      – Стали?
      Харриет наморщила нос:
      – Мой кузен учился не так хорошо, как я, и они на меня за это сердились.
      – Ваш кузен был младше?
      – Нет, на три года старше меня.
      Рэндольф хмыкнул и постучал карандашом по подбородку, размышляя.
      – Как бы мне сделать так, чтобы моей героине хватало денег на такую жизнь, какая ей нравится, но без материальной поддержки семьи?
      Харриет вскинула брови:
      – Пусть она станет владелицей книжной лавки.
      – Великолепная идея, Харриет! Возможно, вам следует самой писать романы.
      – Вы знаете, – произнесла Харриет, – вы не первый, кто мне это говорит.
      Она перевела глаза с блокнота Рэндольфа на его лицо, но он не смотрел ни на свои записи, ни на нее.
      Лицо его вдруг замкнулось, а в глазах, как показалось Харриет, возникло что-то неприятное и как будто огорченное. Она проследила за его взглядом и увидела стоявшего неподалеку Брэдборна.
      – Доброе утро, Бенедикт. – Харриет с трудом выдавила кривую улыбку. Лицо его было суровым, глаза за стеклами очков ледяными. Руки он сжал в кулаки.
      Обратился он к ней ровным голосом, но гораздо резче, чем обычно:
      – Харриет, иди сюда. Немедленно.
      – Бенедикт?
      Рэндольф вздохнул у нее под боком:
      – Вот этого я и опасался, увидев сегодня утром того молодого человека, крадущегося вверх по лестнице.
      – Харриет! – Бенедикт сделал шаг вперед.
      – Нет, – грубо отрезал Рэндольф и весьма больно схватил Харриет за запястье. Харриет вздрогнула.
      – Убирайтесь от нее к черту, Рэндольф!
      Рэндольф отложил в сторону карандаш и блокнот и снова сунул руку за жилет. Вытащив пистолет, он положил его к себе на колени, дулом в кусты, но палец держал на спусковом крючке.
      – Прошу вас, Брэдборн, не вынуждайте меня целиться в нее.
      Сердце Харриет подскочило к горлу.
      – Что тут вообще происходит? – спросила она, ни к кому конкретно не обращаясь.
      – Это и есть шантажист, Харриет. – Бенедикт стоял неподвижно, не сводя глаз с оружия.
      Харриет ахнула и глянула на Рэндольфа. Тот кивнул, и щеки над усами порозовели.
      – Мне ужасно жаль, дорогая. Я надеялся, что до этого не дойдет: – Он снова посмотрел на Бенедикта. – Попрошу вас не двигаться с места, Брэдборн. Мы медленно встанем, и вы поведете нас к открытому окну в потайном коридоре. – Рэндольф покачал головой. – Нет никакой необходимости в крутых мерах. Я не собираюсь причинять вред никому из вас.
      Бенедикт сквозь зубы произнес:
      – Вы едва не убили Харриет, причем не однажды.
      Рэндольф опять покачал головой:
      – Нет-нет. Это все достойный осуждения мистер Хогг, заверяю вас. Знай я, что он за человек, ни за что бы не обратился к нему за помощью. Поначалу я только заметил, насколько он жаден. – Он посмотрел на Харриет. – Его необычайную тупость я из виду упустил. – Рэндольф крепче сжал руку Харриет и махнул пистолетом. – Шагайте вперед, мистер Брэдборн. Вы знаете, где окно. Я видел, как вы его осматривали, освободив Харриет из чулана.
      Как только Бенедикт двинулся вперед, Рэндольф перебросил куртку через руку, чтобы спрятать пистолет, и потянул за собой Харриет. – Признаюсь, дорогая, это я толкнул вас в тот чулан. И погром в вашей комнате устроил тоже я. Было очень сложно разнести комнату на куски, не произведя при этом ни малейшего шума. К счастью, вы и мистер Брэдборн были… заняты где-то в другом месте. – Харриет вопросительно посмотрела на него, и он скорчил извиняющуюся гримасу. – Я пытался напугать вас, хотел, чтобы вы уехали отсюда, Харриет. Вы оказались слишком упрямой, несмотря на мое прямое предупреждение, и я понадеялся, что смогу заставить Брэдборна настоять на вашем отъезде после истории с чуланом. Но я недооценил его желание удержать вас при себе. Кстати, я совершенно не собирался так долго продержать вас в чулане, дорогая. Мне и в голову не пришло, что Брэдборн слишком поздно вернется из деревни.
      Бенедикт обернулся и нахмурился.
      Они дошли до окна в задней части дома. Возле открытого окна стоял незнакомец, скрестивший руки на могучей груди.
      – Мистер Куинн. – Рэндольф кивнул в сторону незнакомца. – Очень жаль, что я не отыскал эгого субъекта раньше, чем Хогга. Это избавило бы меня от множества страданий. Он, конечно, жаден, но зато совсем не глуп.
      Бенедикт сердито зыркнул на Куинна.
      – Это ж он доставил мое послание в Лондон!
      – Проделал путь в рекордно короткое время, – ухмыльнулся Куинн.

      – Не так туго, мистер Куинн. Я вовсе не хочу, чтобы они все это время мучились.
      Бенедикт сердито смотрел на старика, целившегося из пистолета прямо ему в сердце. Они пришли в старый кабинет – в комнату, где Бенедикт в первый раз занимался любовью с Харриет. Рэндольф удерживал Харриет рядом с собой и не выпускал из рук пистолет, а Куинн принес два стула, поставил их спинками друг к другу и вышел из комнаты. Через несколько минут он вернулся с прочной веревкой.
      Когда их запястья привязывали к стульям, пальцы Бенедикта коснулись руки Харриет. Он поймал ее заледеневшую руку и ласково сжал ее.
      Надежно затянув узлы, Куинн отошел в сторону. Рэндольф протянул ему пистолет, развернул куртку и осторожно укутал ею колени Харриет.
      – Я не хочу, чтобы вы здесь простудились, – заявил он.
      Бенедикт почувствовал, как все его мышцы напряглись.
      – Какого черта вы не отвяжетесь от нее, Рэндольф? Она и так ужасно расстроена, что ее любимый писатель и друг оказался грабителем и убийцей.
      Рэндольф скорбно отошел от них подальше.
      – Харриет, поймите меня. Я делал то, что должен был делать. Плохо уже то, что я оказался в одном доме с сыщиком с Боу-стрит, а потом и вы, мой новый друг, тоже всерьез занялись расследованием. По отдельности я мог бы ускользнуть и от вас, и от мистера Брэдборна, однако вместе вы представляете силу, с которой я вынужден считаться.
      – Спасибо, – едва слышно ответила Харриет.
      Рэндольф улыбнулся:
      – Вы будете здесь в безопасности, пока я не закончу свои дела там, наверху.
      – Но вы не сделаете ничего плохого леди Крейчли? – В словах Харриет прозвучала тревога, и все внутри у Бенедикта сжалось. Она больше беспокоилась о другой женщине, чем о себе.
      – Думаю, нет. – Рэндольф пальцами расчесал усы. – Я искренне надеюсь, что мистер Латимер не наделает глупостей и не навлечет на себя страданий. Прежде чем мы покинем дом, я сообщу кому-нибудь, что вы здесь, внизу, так что вам не придется сидеть здесь бесконечно долго.
      – Да вы сумасшедший, – произнес Бенедикт.
      Рэндольф посмотрел на него, и улыбка его исчезла.
      – Нет. Я всего лишь человек, предъявляющий права на то, что по справедливости принадлежит ему. И вот что, – он повернулся к Куинну, – если мистер Брэдборн попытается что-нибудь учинить, немедленно это пресекайте. Его внешность весьма обманчива, и я не сомневаюсь, что нам обоим придется несладко, если только у него возникнет возможность вырваться.
      – А вот это верно, – согласился Бенедикт.
      – И ни под каким видом, – продолжал Рэндольф, – не должна пострадать моя главная поклонница. – Он повернулся к выходу.
      – А если она что-нибудь попытается учинить? – спросил Куинн, с подозрением глядя на Харриет.
      – Она не попытается, или мистера Брэдборна придется застрелить.
      Бенедикт почувствовал, как Харриет дернулась. Когда Рэндольф исчез в коридоре, она вздохнула.
      Харриет заговорила негромко, и голос ее был совсем несчастным. Бенедикт не сомневался, что она разговаривает сама с собой.
      – Ему совершенно не были нужны мои идеи.
      Мистер Куинн проверил веревки и направился к двери.
      Там он засунул пистолет за пояс, вытащил трубку, сел на пол, прижавшись спиной к стене, зажег трубку и втянул полные легкие дыма.
      Как только он удобно устроился, Бенедикт зашевелился. Он подтянул ногу поближе к стулу и начал напрягать руки, в конце концов сумев немного ослабить веревку. Запустив пальцы за край левого башмака, он покрутил ногой, засунул пальцы еще глубже и зацепил кинжал.
      – Бенедикт? – шепнула Харриет.
      – Ш-ш, – выдохнул он, вытягивая лезвие и пристраивая его к веревке на ладони. – Скоро я нас освобожу.
      – Прости, парень, – сказал Куинн. Он стоял над ними, засунув трубку в угол рта, и держал пистолет за дуло. – Ты слышал старикана.
      Пистолет опустился быстро, с силой, и все вокруг потемнело.
      Харриет громко закричала. Когда пистолет опустился на голову Бенедикта, раздался глухой удар, а потом она почувствовала резкую боль – его голова откинулась назад и ударилась о голову Харриет. Она услышала какое-то клацанье на полу и увидела, как Куинн пинком отправил кинжал Бенедикта в дальний угол.
      Потом приблизил к ней свое лицо и щелкнул пальцами перед носом.
      Харриет заморгала.
      – Прости, милашка, – сказал Куинн и вернулся на свой пост за дверью.
      Харриет наклонила голову и сильно зажмурилась, пытаясь справиться с охватившим ее головокружением. Бенедикт обмяк, натягивая веревки, которые их связывали. Харриет осторожно приоткрыла глаза и дождалась, пока пол перестанет раскачиваться.
      – Бенедикт? – окликнула она.
      Нет ответа.
      Харриет сглотнула, борясь с подступавшими слезами, и сжала руки Бенедикта, но он не шевельнулся. Она почувствовала, что возвращается мистер Куинн, быстро отпустила руки Бенедикта и снова опустила голову на случай, если Куинн сочтет ее поведение подозрительным. Минуты тянулись длинные, как часы, Харриет сидела, опустив голову, а ее тюремщик не шевелился.
      Заныла шея, и Харриет про себя обругала негодяя, который – она уже не сомневалась – пытался запугать ее, молча, без слов. Наконец, не выдержав этого гнетущего внимания, Харриет стиснула зубы, глубоко вдохнула и подняла голову, твердо вознамерившись дать отпор скотине, ударившей Бенедикта.
      Над ней нависал вовсе не Куинн. Призрак Уоррена Рочестера выглядел столь же реальным, как и человек, сидевший за дверью. Взгляд Харриет скользнул вверх от сапог к ярко-красной ленте, завязанной на поясе, и остановился на лице с насупленными бровями. Она толком не успела рассмотреть эти суровые черты, глаза их встретились, и ледяной, бесстрастный взгляд Рочестера впился в нее.
      Харриет судорожно вздохнула, и тут пират протянул к ней руку.
 
      Сон был довольно приятным – туман, в который он упал, потеряв сознание. Он был привязан к стулу, и руки тупо ныли, но внимание его было обращено не на эту боль. В этой туманной бездне он был не один. Всего в нескольких футах от него стояла Харриет, одетая в ночную рубашку, с волосами, заплетенными в две толстые золотистые косы. Лиф обтягивал груди, мягкая ткань облегала бедра.
      Несмотря на боль в руках, Бенедикт улыбнулся.
      Словно эта улыбка послужила сигналом, Харриет шагнула к нему. Движения ее были плавными, а улыбка то ли робкая, то ли порочная. Она положила ладони ему на плечи.
      Он застонал. Харриет легко поцеловала его в подбородок и провела пальцами по плечам и по шее. Ее пальцы запутались в его волосах. Он потянулся, чтобы поцеловать ее, но она качнулась и сама поцеловала его в ухо.
      – Бенедикт, – выдохнула она, и ее голос проник в самую душу. Она наматывала его волосы себе на пальцы.
      Его руки задрожали, мускулы напряглись, чтобы обнять ее.
      – Бенедикт… – снова шепнула она умоляющим голосом.
      Он застонал и сжал зубы, готовый с радостью умереть, лишь бы дать ей то, что она хочет.
      Боль стала резкой и острой – Харриет дернула его за волосы.
      Он широко открыл глаза, и туман исчез. Мягкая ладонь закрыла ему рот. Харриет не сидела у него на коленях, но губы ее действительно касались его уха.
      – Прости, – страдальчески прошептала она. – Я не смогла придумать другого способа беззвучно привести тебя в сознание.
      Он посмотрел ей в глаза, и Харриет медленно опустила руку. Бенедикт заморгал, внезапно сообразив, что они уже не привязаны к стулу. Его руки безвольно висели по сторонам. Бенедикт, поморщившись, поднял их и положил на колени.
      – Что за чертовщина тут происходит? – прошептал он.
      Харриет посмотрела на дверь.
      – Мистер Куинн ударил тебя.
      – Это я знаю. – Бенедикт нахмурился и обвел глазами комнату. – Как ты сумела освободиться?
      Харриет отвела взгляд.
      – Сейчас это не важно. – Она сунула ему в руку кинжал. – Как бы нам выбраться отсюда, чтобы не попасть под пулю?
      Он прищурился, глядя на нее, потом тряхнул головой. В ней тут же тупо запульсировала боль. Бенедикт посмотрел на дверь, из-за которой торчали ноги Куинна.

      Харриет поморщилась, когда Бенедикт втолкнул ее в пустой камин. Может, женщина среднего роста поместилась бы там нормально, но Харриет пришлось сгорбить плечи и под неудобным углом повернуть голову.
      – Не двигайся, – велел Бенедикт.
      Харриет сердито посмотрела на него. Да теперь потребуется рычаг, чтобы вытащить ее из этой теснотищи!
      Что-то в ее возмущенном взгляде заставило Бенедикта улыбнуться, а когда он быстро, но крепко поцеловал ее в губы, она забыла про временные неудобства. На удивление бесшумно ступая по поту своими башмаками, Бенедикт пересек комнату, подхватив один из стоявших в центре стульев, и подошел точно к тому месту, где с другой стороны стены устроился Куинн.
      Плавным движением Бенедикт поднял стул над головой и метнул его, как детский мяч.
      Харриет вздрогнула, когда стул с грохотом раскололся о дальнюю стену, услышала, как Куинн пробормотал несколько крепких слов, и открыла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как тот появляется в дверном проеме, держа перед собой пистолет.
      Со своего места за дверью Бенедикт схватил Куинна за запястье и так сильно вывернул ему руку, что пистолет с лязганьем полетел на пол. Бенедикт на этом не остановился. Он ногой откинул пистолет в сторону и резким движением завернул Куинну руку за спину. Тот сильно ударился о стену, голова его мотнулась вперед и громко стукнулась о камень.
      – Прости, парень, – произнес Бенедикт, когда тот без чувств упал на пол.
      Харриет выкарабкалась из своего убежища, а Бенедикт взял веревку, которой они были привязаны к стулу, и связал Куинну запястья и лодыжки. Харриет с некоторым изумлением следила за его уверенными движениями – Бенедикт старался не причинить человеку лишних травм.
      – Ты часто занимаешься подобными вещами?
      Бенедикт посмотрел на нее снизу вверх и затянул последний узел.
      – Ты даже не представляешь, как часто.
      Харриет хмурилась до тех пор, пока он не поднял упавший пистолет.
      – Все это время ты мог бы развлекать меня рассказами об этом! А ты заставлял меня страдать, выслушивая байки Беатрис Пруитт о том, как она едва не повстречалась с королевой!
      Бенедикт подошел ближе и положил руку на спину Харриет. Его дыхание лишь чуть-чуть сбилось, несмотря на такое напряжение сил.
      – Может быть, я рассчитывал, что у нас впереди годы, я еще смогу побаловать тебя этими историями.
      Харриет, забыв и о связанном бандите на полу, и о том, что сама она всего лишь несколько минут назад сидела, привязанная к стулу, улыбнулась.
      – Давай-ка выбираться отсюда. Нужно отыскать Рэндольфа. – Бенедикт взял ее под руку и повел к дыре, открывавшейся на верхний этаж.
      Харриет внезапно встревожилась.
      – Лиззи и ее мать, Честерфилды…
      – Не волнуйся, Харриет. Рэндольфу никто из них не нужен. – Они дошли до дыры, и Бенедикт замешкался всего лишь на мгновение. Он засунул пистолет сзади за ремень брюк, поразительно быстрым движением подпрыгнул, уцепился за сломанные доски и подтянулся наверх. Еще через минуту – Харриет предположила, что он осматривался, – Бенедикт наклонился и протянул руки к ней. – Он чувствовал необходимость разобраться только с тобой и со мной, потому что мы представляли для него угрозу. Когда он вытащил ее, Харриет спросила:
      – Бенедикт, а зачем он все это делает?
      – Не могу сказать, что знаю все факты, любимая, но мне кажется, что все это имеет прямое отношение к застарелой ревности и алчности. Оскар Рэндольф – кузен леди Крейчли. Должно быть, он считает, что имеет право на семейные ценности.
      Харриет покрутила головой, пытаясь не отстать от Бенедикта, шагающего ровно и быстро. Они подошли к его спальне.
      – Но ведь это неправильно по многим причинам, Бенедикт!
      – Я это знаю, и ты тоже. – Бенедикт налег на платяной шкаф, мышцы у него на руках напряглись, и тяжеленный гардероб на добрый фут сдвинулся с места. – Теперь мы должны убедить в этом Рэндольфа.
      Харриет следила за тем, как он ногтями подцепил одну из половиц, отложил ее в сторону и вытащил из тайника свой собственный пистолет, а оружие Куинна положил в тайник и снова задвинул шкаф на место.
      – Бенедикт, – одобрительно сказала Харриет, – твой тайник гораздо лучше моего.
      – Неплохо, – ухмыльнулся он, – для новичка.
      Харриет как раз подыскивала остроумный ответ, когда сверху вдруг раздался странный хлопок. Она посмотрела вверх, словно надеясь разглядеть что-то сквозь потолок.
      – Выстрел, – сказал Бенедикт.
      Харриет медленно опустила голову и посмотрела на него расширенными от ужаса глазами.
      – Останешься здесь?
      Она медленно покачала головой.