Спуск с вертолета столь же опасен. И здесь Мейси тоже был прав. Даже в прекрасную погоду, при отсутствии ветра не так-то просто высадить человека на балкон башни. Лоу видел раньше, как это происходит. Теперь же, под дулом револьвера, это равносильно самоубийству. Мейси просто застрелит человека, который будет спускаться…

Конечно, думал Лоу, у кого-нибудь на берегу может появиться выдающаяся идея. Они, должно быть, очень серьезно работают над тем, как высадиться на маяк. Но сейчас он не мог себе представить ни одного плана, который обещал бы успех. Дело в том, что башня Сверлстоун строилась как неприступная крепость и взять ее можно только штурмом с моря после предварительной бомбардировки. Но кто станет обстреливать маяк? Ведь это означает надолго вывести его из строя, не говоря уже о том, что придется пожертвовать жизнями двух смотрителей. Лоу верил, что никакие крайние меры использованы не будут. Очевидно, власти станут выжидать, надеясь преодолеть сопротивление Мейси, который в конце концов не выдержит и уступит. Как бы долго это ни продолжалось, они смогут взять его измором. Но как долго? До Рождества, сказал Мейси…

Это была мрачная перспектива…

Мейси объявил:

– Пора обедать, малыш.

Кивнув, Лоу отправился в нижнее помещение. Около спальни он задержался. Сегодня он еще не заходил сюда взглянуть на Хайнеса. Несмотря на все свои заботы, он не забывал о нем, как, похоже, это сделал Мейси. Он вошел в комнату. Мейси остался ждать у двери.

Хайнес не подавал признаков жизни. Лоу дотронулся до его руки. Она была холодной. И лоб тоже. Когда Лоу попытался поднять его руку, она не гнулась.

– Он умер, Мейси. Мейси проворчал:

– Не спешил он, да?… О'кей, лучше отнеси-ка его вниз и избавься от него.

Лоу посмотрел на Мейси и опять вернулся к Хайнесу. Внезапно ему в голову пришла мысль. Это ужасно, но, может быть, это тот самый случай…

– Я не смогу спустить его один, – сказал он Мейси.

– Ничего, сможешь… Разве не ты принес его сюда?

– Он окоченел, как столб, Мейси… Тебе придется мне помочь.

Мейси медленно вошел в комнату.

– Ну, накрой его тогда.

Не без труда Лоу завернул тело в одеяло.

– Что мне делать – взять за ноги и идти впереди?

– О'кей…

Лоу стал у ног Хайнеса, стараясь незаметно следить за револьвером. Мейси подошел к трупу… Было очевидно, что ему потребуются обе руки. Какое-то мгновение казалось, что он собирается положить револьвер в карман. Потом, хитро глянув на Лоу, он отступил назад.

– Ты что-то замышляешь, малыш?

– Что ты имеешь в виду?

– Ах, какой невинный вопрос… Я не вчера родился.

– Я все еще не пойму, что ты имеешь в виду.

– Я подумал, не хочешь ли ты завязать потасовку, а?… Нет уж, я не дам тебе такой возможности. Мы просто оставим его здесь, пока он не станет снова мягким, вот так. А потом ты сможешь сам его отнести…

После полудня башня вновь оказалась в центре внимания. Прилетал еще один частный самолет, и почти полчаса кружил вертолет береговой охраны. Несколько любопытных рыбаков подошли на лодках из Солмаута, и нанес краткий визит катер береговой охраны.

Новых попыток войти в контакт со стороны посыльного судна не наблюдалось, и телефон тоже молчал. Лоу не был удивлен: вряд ли кто-то с берега мог предложить что-нибудь такое, что подействовало бы, изменило бы положение к лучшему. Никакие уговоры не помогут, если имеешь дело с таким конченым человеком, как Мейси. Лоу все же было интересно, являлось ли молчание властей преднамеренной линией поведения. Безумное самомнение Мейси будет только поддерживаться проявлением к нему интереса со стороны, напоминаниями, что он находится в центре внимания. Молчание же может стать лучшим оружием против него. Тот факт, что в шестичасовом информационном выпуске почти ничего не было сказано о маяке, как будто подтвердил предположения Лоу. Диктор сообщил только, что посыльное судно проводит разведку. Другими словами, перемен не наблюдалось.

Лоу устало начал готовить ужин. Он все еще не представлял, каким образом ситуация могла бы измениться к лучшему. Но в любом случае не в результате действий снаружи… Был и еще один шаг, который могли бы предпринять власти. Они могли организовать демонстрацию силы, но возражения против этой акции были еще основательнее, чем против вынужденной радиорекламы Мейси. Присутствие вблизи маяка военного корабля скорее ободрило бы Мейси, чем внушило ему благоговейный страх. Лоу хотелось знать, что происходит на берегу, что там обсуждается и планируется. Вероятно, проходили целые конференции. Должно быть, наделенные высокой властью умы работали над решением этой проблемы. Любая возможность тщательно изучалась… Лоу опять же интересовало, сможет ли кто-нибудь придумать абсолютно новый и вместе с тем реально осуществимый план – новый способ штурма, неожиданный маневр…Это было единственной надеждой.

После того как Мейси пошел спать, Лоу долго говорил об этом с Робсоном, но выводы были неутешительные. Главный смотритель, так же как и Лоу, не видел практически возможного способа захватить башню, преодолев сопротивление Мейси. Посещение Робсона принесло Лоу новое беспокойство, так как лодыжка у смотрителя сильно распухла и болела. Было ясно, что сломанная кость требует внимания специалиста. Если в ближайшее время необходимые меры не будут приняты, Робсон до конца своих дней может остаться хромым.

Перед тем как лечь спать, Лоу поднялся на балкон. Он увидел, что корабль все еще стоит на якоре на том же самом месте. Его огни ярко горели в ночной темноте. Его присутствие было для Лоу большим утешением. Несмотря на то, что корабль реально ничем не мог помочь, сам факт, что он находится рядом, был огромной моральной поддержкой. Может быть, подумал Лоу, поэтому он и не уходит…

Тем сильнее было потрясение Лоу, когда утром, вернувшись от Робсона, он выглянул в окно в общей комнате и увидел, что корабль ушел. Он поднялся в световую камеру, надеясь, что другое судно, возможно, пришло ему на смену. Но серая неспокойная поверхность моря была пуста. Ни одного судна не было видно до самого горизонта. Лоу впал в уныние. Он чувствовал себя покинутым и несчастным…

Только после обеда он узнал, почему корабль ушел. Он был с Мейси в общей комнате и включил радио, чтобы послушать в час сорок прогноз погоды для моряков.

– Ознакомьтесь с общей ситуацией, – сказал диктор. – Ожидается необычайно сильное понижение атмосферного давления. Штормовые ветры ожидаются во многих районах…

Внимание Лоу было приковано к словам диктора.

– …Соул, Фастнет, Ланди и Плимут. Сильный штормовой ветер, западный с переходом в юго-западный, силой в десять баллов, с порывами до одиннадцати-двенадцати баллов. Видимость слабая.

Лоу взглянул на Мейси. Если тот и уловил смысл услышанного, то вида не показал. Он был в мрачном настроении из-за отсутствия новостей лично о нем.

– Я поднимусь в служебную комнату, – сказал Лоу.

– Зачем?

– Посмотреть на барометр.

– О'кей…

Лоу бегом преодолел два пролета. Он с трудом поверил свеим глазам, взглянув на барометр. С утра давление упало почти на тридцать миллиметров. Несколько секунд он стоял и смотрел в изумлении на прибор. Никогда раньше он не видел, чтобы давление опускалось так низко и за такое короткое время. Потом, задумчивый и встревоженный, вернулся о общую комнату.

– Барометр очень сильно упал, – сообщил он Мейси.

Тот что–то проворчал в ответ.

– Я должен закрыть ставни, Мейси.

– Какие ставни?

– На окнах.

Мейси подозрительно посмотрел на него.

– Зачем?

– Приближается очень сильный шторм. Если окна не закрыть ставнями, волны могут разбить их и начнут заливать внутрь.

Мейси вытаращил глаза.

– Как? Так высоко?

– Я же говорю… Огромные волны могут подниматься выше башни.

– Вот как?…

– Ты не можешь себе представить… Однажды волна сорвала большой колокол наверху маяка Бишоп – сто футов над уровнем моря.

– Ну, это ведь было не то, что сейчас, – возразил Мейси.

– Это будет то же самое.

– Что-то ты вдруг стал очень уверенным, малыш.

– Я уверен только в том, что касается моей работы, – ответил Лоу.

Он спокойно подошел к двери и включил электрическое освещение. Затем пересек комнату и закрыл тяжелые железные ставни. Теперь только две маленькие полоски зеркального стекла пропускали дневной свет.

– Я думаю, все это чепуха, – ворчливо произнес Мейси.

– Увидишь… Я знаю, что делаю.

На минуту Лоу задумался, соображая, как быть с остальными окнами, особенно с окнами склада, где находился Робсон. Нужно закрыть их тоже. Но Мейси может пойти вниз вместе с ним. Хотя, возможно, он и не захочет…

Его взгляд упал на чайник, закипающий на плите.

– Хочешь чаю? – спросил он.

– Конечно, – ответил Мейси. – Никогда не отказываюсь от чашки чая.

Лоу приготовил чай. Он налил полную чашку горячего, обжигающего чая и протянул ее Мейси. В свой чай он добавил холодного молока и быстро выпил его.

– Я пока закрою остальные ставни, – сказал он и выскользнул из комнаты.

Он остановился этажом ниже, проверяя, не идет ли за ним Мейси. Тихо. Уловка сработала. Лоу быстро спустился на склад. Робсон сидел и читал книгу, которую Лоу принес ему утром.

– Привет, Джим, – удивленно сказал он. Раньше Лоу днем не появлялся.

– Что-нибудь случилось?

– Погода…

Лоу подошел к окну и закрыл ставни.

– Приближается буря, да?

– Сильная, – сказал Лоу. – Обещают ветер до двенадцати баллов.

Робсон присвистнул.

– Посыльное судно все еще здесь?

– Нет, ушло… Я должен возвращаться, Роб. Могу ли я что-нибудь сделать для тебя?

– Я хотел бы включить свет, Джим, и все. Лоу повернул выключатель.

– Я потом зайду к тебе…

Он вышел и закрыл за собой дверь. Свет через порог не проникал. Пока у Мейси не было причин заходить в эту комнату…

Он спустился еще ниже, проверил, плотно ли закрыты двери, и стал подниматься, закрывая ставни в каждой комнате, на каждой лестничной площадке. Теперь маяк подготовлен к шторму.

Ветер поднялся быстро. В полдень это был еще легкий ветерок, а к трем часам пополудни он уже с силой бился в ставни и свистел, как поезд. Со временем к этому добавился новый шум – глухие удары с силой разбивающихся об уступ волн. Мейси раньше никогда не слышал таких устрашающих звуков. Он начал немного беспокоиться. Через некоторое время он нашел радиопрограмму, которая ему понравилась, и включил приемник на полную громкость, чтобы заглушить шум, проникающий снаружи. Лоу сидел напротив него, держа на коленях раскрытую книгу, но не читал. Он был погружен в глубокое раздумье.

Когда программа закончилась, Мейси начал раздражаться.

– Мне здесь не нравится с закрытыми окнами, – объявил он.

Лоу встал.

– Могу себе представить, что за зрелище снаружи… Я думаю, надо пойти взглянуть.

– Я с тобой, – сказал Мейси.

Он шел, как всегда, сзади с револьвером.

Поднимаясь в световую камеру, они почувствовали, что не стоило покидать свое уютное убежище. Даже внутри этого стеклянного сооружения шум внушал смертельный страх. Лоу не успел остановить Мейси, и тот открыл дверь на балкон. Ветер отшвырнул его назад, с ревом ворвался, смерчем закружил вокруг прожектора. Лоу напряг все свои силы, чтобы в промежутке между двумя порывами ветра успеть затворить дверь.

– Черт!… – только и сказал Мейси.

Он изумленно смотрел через забрызганное соленой водой оконное стекло, все еще отказываясь поверить в происходящее. Даже с такой высоты волны казались громадными. Они катили с юго-запада, чередуя огромные горы и глубокие впадины, и разбивались о риф, образуя гигантские столбы брызг. Настоящий ливень из соленой воды с силой бился о стекла световой камеры, издавая звук падающего гравия. Вся поверхность моря возмущенно бурлила – огромный котел, кипящий и пенящийся вокруг башни.

Лоу посмотрел на Мейси.

– Ну как, хотел бы ты сейчас оказаться внизу, в этом кошмаре?

– Нет!

– Как Митчел, – продолжал Лоу. – И Робсон…

– Заткнись… Лоу отвернулся.

– Скоро стемнеет… Нужно включить прожектор. Вой ветра заглушил его слова. Мейси приложил ладонь к уху.

– Что ты сказал?

– Прожектор, – крикнул Лоу.

Он подошел к переключателю. Над их головами начал вращаться ярко сверкающий оптический прибор.

– Теперь – генератор…

Он указал пальцем вниз и спустился. Мейси медленно последовал за ним…

Когда они вернулись в общую комнату, обстановка там была лишь немногим спокойнее, чем в световой камере, так как шторм быстро усиливался. Гранитные стены были достаточно толстыми, чтобы заглушить вой ветра, но рев волн был сильнее и громче. От их ударов вся башня начинала вибрировать… Лоу заговорил, пока это было возможно.

– Когда-то давно, – сказал он, напрягая голос, – оптические приборы на маяках вращались в ртутных ваннах. Иногда башни так сотрясались, что ртуть выплескивалась. Качало, как корабли…

Что – то с грохотом ударило в ставни. Мейси подскочил.

– Брызги, – объяснил Лоу. – Просто тяжелые брызги.

Он подсел к раскаленной печи.

– Эта ночь будет длинной, очень длинной…

Где – то под ними волны ударились о башню с глухим звуком, похожим на взрывы бомб. Впервые Мейси казался по-настоящему встревоженным.

– Как ногой по кишкам, да?

– Это пока пустяки, – ответил Лоу. Еще один, более тяжелый удар. Мейси сказал:

– Мне кажется, будто все кругом обрушивается… Надеюсь, башня построена достаточно прочно.

Лоу пожал плечами.

– Все, конечно, рассчитано на долгий срок, но что касается маяков, тут никогда нельзя быть до конца уверенным. Всегда может случиться буря сильнее, чем можно себе представить… Когда-то у этого берега был маяк, который простоял много лет, – все были уверены в его надежности. Тот, кто его строил – его звали Уинстанли – тоже считал, что он надежен. Он всегда говорил, что хотел бы побывать внутри маяка во время сильного шторма. И однажды ночью он там был.

На какой–то момент вой ветра сделал невозможным продолжение рассказа. Когда стало чуть тише, Мейси спросил:

– И что произошло?

– Никто не знает. Больше его никто не видел. Так же, как и башню.

– Святый Боже!…

– Она просто исчезла – была смыта, как щепка… К тому же здесь особенно плохой участок берега. Дело в том, что кроме океана между нами и Америкой ничего нет. На три тысячи миль… Когда с юго-запада идет ураган, то Ла-Манш для него как аэродинамическая труба. Гнев природы… Ничто не может устоять против него.

Лоу оборвал свою речь. Было бесполезно пытаться еще что-либо говорить. Пронзительный вой ветра не прекращался. Лоу прислушивался, пытаясь определить силу ветра. Судя по тому, как он ударял в окна, баллов девять, наверное. Временами больше. И он все еще усиливался… Через некоторое время Лоу поднялся и пошел в спальню. Выдвинув ящик из-под кровати, на которой лежал умерший Хайнес, он взял рулон ваты, оторвал немного и тщательно заткнул ею уши. Не часто он ощущал необходимость в затычках для ушей, но на этот раз без них было не обойтись. Он сунул еще немного ваты в карман и вернулся в общую комнату. Но Мейси он ничего не предложил.

В последний раз, напрягая голос, он крикнул:

– Ты… ужинать… хочешь?

Мейси, тяжело опустившись на стул рядом с печкой, отрицательно покачал головой.

Ураган продолжал набирать силу. Дождя не было – только ужасный ветер, который все крепчал. К полуночи уже не было слышно прежнего пронзительного завывания – оно все нарастало и теперь перешло в непрерывный оглушительный рев, подобный следующим подряд один за другим ударам грома. Ветер бил в башню, как огромный молот, с сокрушительной силой. Были моменты такой неистовой ярости стихии, что, казалось, громады волн, обрушивающиеся на маяк, только сотрясают его, – шума слух уже не воспринимал. Чашка и блюдце Мейси, передвинувшиеся от вибрации на край стола, упали на пол и беззвучно разбились. От вершины до основания все строение маяка дрожало и раскачивалось, как при землетрясении.

Лоу еще ни разу не переживал и даже не мог представить себе ничего подобного. Может быть, это был и в самом деле ураган максимальной силы… Но в прочности башни у него не было сомнений. Он знал, как искусно ее огромные гранитные блоки были встроены один в другой и в живую скалу. Абсолютную уверенность внушала ему и конструкция башни – ее обтекаемая стройная верхняя часть, массивное основание, подобное стволу огромного дуба, ее высокий уступ, поставленный так, чтобы ослабить силу самых могучих волн… Нельзя сказать, что сама стихия внушала ему ужас. Уважение, удивление и благоговейный трепет – да. Он научился этому у своего отца-рулевого, и служба на маяке закрепила этот урок… Благоговейный трепет, доходящий почти до поклонения, но не страх, который был бы проявлением слабости. Он мог испытывать страх перед дулом револьвера, но не перед разбушевавшейся стихией.

Однако вскоре и Лоу уже едва мог терпеть… Несмотря на затычки в ушах, временами казалось, что шум переходит какой-то порог. Ему начинало мерещиться, что наступает глухота, – не потому, что уши заткнуты, а из-за того, что уже достаточно давно его слух воспринимал только разрывающий барабанные перепонки оглушительный рев ветра. Голова разрывалась от боли, а тело в результате постоянных сотрясений сделалось тяжелым и негнущимся. Рассудок онемел… Единственным утешением было то, что Мейси приходилось гораздо хуже.

Мейси, сухопутный житель, слушал это фантастическое крещендо, не веря поначалу своим ушам. Невозможно было, чтобы это так продолжалось, не говоря уже о том, чтобы усиливаться. Но все получалось именно так и усиливалось невообразимо, невыносимо… Часы шли, но не было ни секунды передышки от бьющей артиллерии ветра и моря. Его лицо побелело, голова болела и кружилась. Он страдал физически так, как никогда до этого, – до этого он не мог даже представить себе таких страданий… Он был напуган до потери рассудка, потому что это выходило за рамки всего его прежнего жизненного опыта. Он вцепился в стол, так как толчки следовали один за другим, внутри у него все сжалось от страха. Он не мог поверить, что какая-либо башня может выстоять в такую ночь. Он страстно желал иметь под рукой подушку, чтобы зарыться в нее с головой. Но этот оглушающий шум настолько парализовал его, что он не мог заставить себя двигаться. Его нервы были на пределе. Иногда, когда башня вздрагивала и сотрясалась, все его тело резко передергивалось, словно по нему проходил электрический ток. Однажды, глядя на Лоу мутными глазами, он открыл рот и что-то крикнул с выражением ужаса на лице, но ураган заглушал любой крик. Он склонился над столом, содрогающийся, жалкий.

Лоу все еще ждал, видя моральное и физическое разрушение своего врага. Может, у него уже никогда не будет другой возможности – он должен действовать наверняка. Рука Мейси все еще судорожно сжимала револьвер… После трех непрерывных особенно сильных сотрясений Лоу медленно поднялся и вытащил из кармана кусок ваты, которую он взял в спальне. Мейси поднял глаза. Лоу показал пальцем на свое ухо и протянул Мейси вату. Мейси схватил сверток и начал отрывать от него кусочки. Лоу отвернулся. В зеркале на стене он видел, как Мейси набивает себе в уши вату. Двумя руками. Страдающий человек, стремящийся получить облегчение как можно скорее. Револьвер на столе…

Лоу повернулся и схватил его.

Он прислонился спиной к содрогающейся стене, направил револьвер на Мейси, взвел курок большим пальцем, как это раньше делал Мейси… Мейси не шелохнулся. Казалось, ему все равно… Его челюсть отвисла, губы мелко дрожали, глаза смотрели в одну точку. В этот момент он превратился во что-то невнятно лепечущую развалину…

Было три часа утра, когда появились первые признаки ослабления урагана, а около шести опять стало возможно слышать и говорить. Все это время Лоу сидел без движения у стены, держа Мейси на прицеле. Лоу наблюдал, как тот медленно приходит в себя, как его взгляд вновь становится ясным и хитрым.

Это было странно, думал Лоу, но казалось, что Мейси не боится. Совсем недавно он был доведен стихией до состояния животного ужаса, а теперь почти презрительно смотрел на дуло револьвера, даже когда это дуло было направлено на него… Дуло хорошо знакомого револьвера…

Наконец Мейси заговорил:

– Ты собираешься убить меня, малыш?

– Только если буду вынужден, – ответил Лоу.

– Кто-то, значит, может заставить тебя?

– Ты сам – если пошевелишься.

– Не думаю, что у тебя достанет решимости.

– Я бы не рассчитывал на это на твоем месте.

– Ты ведь не любишь оружие, да?

– Да, – сказал Лоу. – Но тебя я тоже не люблю. Мейси недовольно заворчал.

– Что же ты собираешься тогда делать?… Передашь меня копам?

– Конечно… И как можно быстрее.

Несколько минут они молчали. Мейси, по-видимому, был погружен в свои мысли. Судя по выражению его лица, они не были мрачными.

– В любом случае состоится судебное разбирательство, – сказал он. – Оно станет одним из самых сенсационных. Все газеты будут говорить обо мне… огромные заголовки… фотографии… У меня будет личный адвокат, один из этих придурков королевских адвокатов, и ему придется делать то, что я говорю. А однажды меня покажут по телевизору, и я начну рассказывать свою историю. Больше того, они вынуждены будут меня слушать… Я расскажу им, как я выстрелил во владельца кинотеатра, как застрелил Митчела и как убил Робсона. Я буду невозмутим… Я расскажу им, как я захватил этот проклятый маяк и управлял им несколько дней, был здесь хозяином… Я думаю, такое случилось впервые. Я создал историю, вот что я сделал. Говорю тебе, малыш, никто никогда не забудет Короля Мейси. Ты сдашь меня, и я уйду в сиянии славы…

Лоу отрицательно покачал головой.

– Нет, Мейси, этого не будет. Я расскажу им о прошлой ночи, и ты будешь просто грязным убийцей, который чуть не сдох со страха, когда подул ветер…

Лоу посидел еще немного, обдумывая, что делать дальше. Теперь у него был револьвер, но для Мейси с его все равно пропащей жизнью это могло не иметь большого значения. Так, впрочем, оно и было на самом деле. Мейси все еще был опасен – и будет опасен, пока свободен… Лоу подумал о Робсоне. Возможно, тот поможет ему связать Мейси. Но Робсону будет нелегко это сделать с его изуродованными руками. И когда Мейси с Робсоном будут близко друг от друга, стрелять будет рискованно. Мейси это поймет…

Нет… Был другой способ. Лучше…

Лоу поднялся. Он волновался, но рука его уверенно сжимала револьвер.

– Так, – сказал он, – сейчас мы пойдем вниз. Надень куртку, Мейси… Свою куртку…

Мейси снял с крючка свое короткое пальто из верблюжьей шерсти и набросил на плечи. Лоу указал на лестницу.

– Иди вперед…

– Куда мы идем?

– Увидишь.

Мейси спускался медленно. Лоу шел в двух шагах сзади него, держа палец на спусковом крючке, направив дуло револьвера в спину Мейси. Так уж было заведено тут в последнее время, и у него было время научиться… Они прошли мимо склада, спустились к входным дверям.

– Открывай двери, – скомандовал Лоу.

– Ты что, собираешься меня выставить туда?

– Открывай. Мейси не двигался.

– Ты можешь выбирать, – сказал Лоу спокойно. – Если ты не откроешь дверь, я выстрелю в тебя, клянусь Богом.

Мейси колебался. Потом он пожал плечами. Не было смысла умирать раньше времени. Он открыл дверь. Ветер был сильный, но буря уже прошла. Водяная пыль все еще стояла над уступом, но волны уже отступили.

– Вниз по лестнице, – сказал Лоу.

Мейси начал спускаться. Какое-то мгновение Лоу еще постоял, наблюдая за ним, а затем, с глубоким вздохом облегчения, вернулся в башню и запер дверь. Все было кончено…

Робсон лежал на своей постели из мешковины.

– Привет, Джим, мне показалось, что ты проходил мимо… Ну и ночка!…

Внезапно он изумленно воскликнул:

– У тебя револьвер!

Лоу забыл, что все еще держит его в руке. Он поставил оружие на предохранитель и положил на пол осторожно, как будто это была бомба.

– Да. Я вытурил Мейси за дверь. Он не доставит нам больше неприятностей.

Робсон схватил его за руку.

– Джим, мальчик мой, это замечательно… Как тебе это удалось?

– Это не я, – сказал Лоу. – Это было то, о чем ты говорил, Роб… Божий гнев.

Он рассказал Робсону подробно о событиях минувшей ночи. Лоу не чувствовал бурной радости – слишком много трагичного произошло, чтобы теперь радоваться. И еще он чувствовал себя бесконечно уставшим. Через некоторое время он направился к двери.

– Я принесу тебе еды, Роб… И позвоню на берег после завтрака.

Он спустился в машинное отделение и отключил генератор. Поднявшись в общую комнату, добавил угля в печь и наполнил чайник. Потом он поднялся в световую камеру, выключил прожектор и вышел на балкон.

Было чудесное утро. Солнце только поднималось на бледном чистом небе. Море постепенно успокаивалось, хотя плавно поднимающиеся и опускающиеся волны еще были увенчаны белыми гребнями. Несколько часов должно пройти, прежде чем сменный катер отважится приблизиться…

Лоу перегнулся через перила и посмотрел вниз, на уступ. Он не увидел Мейси. В первую минуту, испытывая даже какие-то нелепые угрызения совести, он подумал, что тот бросился в море. Потом он обошел балкон кругом и на другой стороне башни увидел его. Король Мейси сидел, съежившись, на подветренной стороне уступа, обхватив голову руками… Не очень похоже на трон, подумал Лоу.