Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Инцидент в «Кукушке»

ModernLib.Net / Детективы / Гарв Эндрю / Инцидент в «Кукушке» - Чтение (стр. 11)
Автор: Гарв Эндрю
Жанр: Детективы

 

 


Вильями изумленно взглянул на него.

– Ради всего святого, что вы имеете в виду?

– Убийство Хелен Фэрли, – ответил Хью.

– Кто она такая?

– А то вы не знаете! Девушка, чье тело недавно обнаружили на кауфлитских солончаках.

– Ах, да, – Вильями нахмурился. – Я читал об этом в воскресных газетах. Все верно, ее звали Хелен Фэрли, а тот зануда, который ее убил, как же его… – он на мгновение замолчал. – Э, да вы случаем не родственники этого Лэтимера?

– Эдвард Лэтимер – наш отец, – ответил Квентин.

– О Боже, вот в чем дело! Извините, я не хотел вас оскорбить. Чертовская неприятность для вас, но,… – он снова повернулся к Хью. – Я что-то не понимаю. Зачем вы пришли ко мне?

– Вы убили ее, – заявил Хью.

Вильями посмотрел на него, как на сумасшедшего.

– Я вижу, вы не в себе, мой дорогой друг, – сказал он. – К вашему сведению, я даже не знал ее.

Он полностью сохранял самообладание. Хью приподнялся, упершись руками в стол.

– Ты отлично знаешь ее, проклятая свинья… – начал он.

– Полегче, Хью! – Квентин дернул брата за рукав, с горечью подумав о том, что разговор наверняка окажется бесплодным. Как можно было рассчитывать на то, что Вильями признается!

Вильями невозмутимо сидел на табурете, засунув руки в карманы.

– Довольно грубое начало, – мягко заметил он. – Вы явились сюда без приглашения. Я учтиво пригласил вас подняться на борт, и что же – не прошло и двух минут, как вы начали оскорблять меня. Послушайте, а может быть, вы расскажете мне побольше? Я и в самом деле ничего не понимаю. Между прочим, меня зовут Гай Вильями. Вы уверены, что вам нужен именно я?

– Вполне уверены, – ответил Хью. – Вы – тот человек, который две недели назад бросил якорь в устье Бродуотера, не так ли?

– Совершенно верно, я там был.

– В таком случае вы тот человек, который убил Хелен Фэрли. Вы желаете выслушать обвинение против вас?

– Фантастика, – промолвил Вильями. – Вы совсем не можете говорить всерьез?

– Мы столь серьезны, что рассчитываем увидеть, как вы будете болтаться в петле, – заверил его Хью.

Вильями покорно пожал плечами, словно Хью был маньяком, с которым опасно спорить.

– Ну что ж, это самый необычный случай, с которым мне когда-либо приходилось сталкиваться, – сказал он. – Обвинение в убийстве, свалившееся как снег на голову. Мне следовало бы попросить вас покинуть мое скромное жилище, но я слишком заинтригован. Прошу объяснить, что такое я, по вашему мнению, сотворил.

– Это длинная история, – сказал Хью. – Она начинается с рассказа вашего дяди.

– Моего дяди? Вы имеете в виду дядю Уолтера?

– Верно.

– Дела, дела! Я знаю, что добрый старикан считает меня ошибкой Божьей, но я и представить себе не мог, что он способен обвинить меня в убийстве.

– Он не обвиняет вас в убийстве, – это делают факты. Мы многое о вас знаем, Вильями; сейчас вы сами все услышите.

Хью снова опустился на койку и начал излагать то, что узнал за последние несколько дней, стараясь не пропустить ни одной важной детали. Он начал с зарождения плана, направленного против Уолтера Вильями, и закончил провокацией, жертвой которой пал на солончаках Эдвард Лэтимер. Как и раньше, логический ход его рассуждений казался ему безупречным.

Пока Хью шаг за шагом перечислял подробности плана, лицо Вильями оставалось невозмутимым. Один или два раза он иронично усмехнулся, но заключительную часть рассказа выслушал с неподдельным интересом.

– В высшей степени удивительная история, – заметил он, когда Хью замолчал. – Но, насколько я могу понять, она целиком и полностью является плодом вашей фантазии. Не говоря уже обо всем прочем, я не единственный человек на побережье, у которого есть лодка и автомобиль.

– Рисунок шин вашего автомобиля совпадает с рисунком шин на сделанных нами фотографиях. Вас это не волнует?

– Ни в малейшей степени, мой дорогой друг. Поскольку я не был в окрестностях Мэвлинг-Крик уже несколько лет, то и моему автомобилю, естественно, нечего было там делать. Будьте добры, проверьте, если хотите – мой автомобиль стоит в гараже в Рэмсфорде. Механик подтвердит, что за последнее время я не менял шин.

– Обязательно проверим, – сказал Хью. – И теперь, когда у нас есть ваш точный портрет, будет интересно выяснить, узнают ли вас продавцы магазина, в котором работала Хелен Фэрли.

– Будет ли это доказательством того, что я убил ее? Знаете что, Лэтимер, извините за выражение, но мне кажется, что вы перехитрили самого себя. Разумеется, я могу вас понять. Вы пытаетесь выручить своего отца, и, клянусь Господом, на вашем месте я сделал бы то же самое. Я могу сделать скидку на ваши чувства, но если вы думаете, что я имею какое-то отношение к убийству, то вы положительно свихнулись. Можете мне не верить, вскоре вы сами придете к такому же выводу. Ваша реконструкция производит сильное впечатление, и некоторые события могли происходить в точности так, как вы говорили – наверняка сказать не берусь, но зато знаю, что вы набросились не на того человека. Предупреждаю: если вы не будете следить за своим поведением, то вас ждут крупные неприятности.

– Вы блефуете, – холодно сказал Хью. – Мы произвели тщательную проверку: ваша яхта оказалась единственной, с которой можно было подняться на лодке вверх по реке. Вы – единственный человек, у которого был мотив для убийства, так что не стоит делать вид, будто вы не имеете к нему никакого отношения.

– А теперь послушайте меня, – спокойно сказал Вильями. – Вы и так уже наговорили достаточно. Я прекрасно понимаю, каким образом вы могли вбить себе в голову такую чушь. Сначала вы обнаружили, что «Ласточка» заходила в Бродуотер, а затем навестили дядюшку Уолтера и он угостил вас доброй порцией своего яда. Разве не так? А теперь разрешите мне кое о чем вам рассказать. Мой отец был славным человеком – немного старомодным и с пуританскими понятиями, но против него я ничего не имею. Он по крайней мере имел чувство юмора. Но его братья, иными словами, мои дядья – настоящие фанатики. Они нетерпимые, брюзгливые евангелисты, толкователи Библии со множеством подавленных комплексов, и оба к тому же строгие ревнители того, что они называют воздержанностью. Я считаю себя таким же человеком, как все, не хуже и не лучше других. Но я не святой; и лишь потому, что я не вписываюсь в их идиотские жизненные стандарты, они считают меня предателем семейных интересов. Последние десять лет они копались в моих мелких грешках, так как с самого начала решили, что отцовские деньги достанутся не мне, а обществу трезвости или христианам-баптистам. Естественно, теперь им приходится как-то оправдывать свои действия. Если вы разговаривали с дядюшкой Уолтером, то неудивительно, что вы считаете меня последним подлецом, но его точку зрения трудно назвать беспристрастной.

– Дело не только в дядюшке Уолтере, – заметил Хью. – Как насчет обвинения в контрабанде?

– Было дело, – признал Вильями. – Однако меня оправдали по всем статьям. Если жюри присяжных поверило мне, то почему бы и вам не поверить? Я оказался замешан в деле, в котором не принимал никакого участия, но чуть не попал за решетку. Вот и все.

– У коммандера Фиджиса с Крич-Ривер совсем иное мнение по этому поводу.

Лицо Вильями вспыхнуло.

– Интересно, как вам понравится, если я начну околачиваться возле вашего дома и собирать грязные сплетни про вас? Вы когда-нибудь слышали о том, что у каждой палки есть два конца? Фиджис – старый морской стервятник, сбывший мне никчемную яхту за бешеную цену в то время, когда я еще был новичком в таких делах. Та еще скотина: перед крупными клиентами разливается соловьем, а мелких готов сожрать со всеми потрохами. Если бы у меня было достаточно денег, чтобы подать на него в суд, я бы сделал это, но в то время я был беден, и ему удалось выкрутиться.

– Кажется, сейчас вы неплохо зарабатываете, – заметил Хью. – Откуда такие деньги?

– Опять слышу моего дорогого дядюшку, – проворчал Вильями. – Хорошо, Лэтимер, я расскажу, так и быть. Из армии я вернулся с наградными, как, впрочем, и множество других парней. Я вступил в долю в предприятие по постройке и продаже яхт и с головой ушел в работу. Вскоре после войны в нашем бизнесе наметился большой подъем, а я, скажу без лишнего хвастовства, неплохо нахожу общий язык с клиентами. Заметьте, к семейным делам это не относится: дядюшки-евангелисты с самого начала с подозрением отнеслись к моей затее. Как бы то ни было, мы строили, продавали и покупали яхты. Капитал оборачивался быстро. Я сделал целую кучу денег, но все они были заработаны честным трудом, если бизнес вообще можно назвать честным занятием. Кстати, могу добавить – я никогда не ожидал, что увижу хоть пенс из отцовских денег. И хотя я уверен, что мои богобоязненные родственники провернули на пару довольно грязное дельце, мне это совершенно безразлично. Я все равно не прикоснулся бы к деньгам на таких условиях: мне предлагалось изображать из себя пай-мальчика, а у меня от этого кишки сводит. Не понимаю, какое отношение все это имеет к вам – если хотите знать мое мнение, то вы с поразительным бесстыдством лезете в мои дела. Но черт меня возьми, если эта история сойдет с рук дядюшке Уолтеру!

– Вы довольно красноречивы, – заметил Хью. – Впрочем, этого мы и ожидали.

– Я говорю правду, – раздраженно бросил Вильями. – Как вы ее воспринимаете – это уж ваше дело. А что касается вашей истории, то в ней тоже много красивых слов – на мой взгляд, слишком много. Неужели вы и в самом деле думаете, что я проделал такую огромную работу лишь ради того, чтобы досадить дядюшке Уолтеру? Жизнь слишком коротка, ребята. Ладно, в любом случае все это сплошная чушь. Я ни разу не слышал об этой мисс Фэйли или Фэрли до тех пор, пока не прочел эту газету. Я никогда с ней не встречался, мы не были знакомы. Мне не нужно оправдываться, поскольку для этого нет никаких причин. Напоследок могу сказать: если я услышу хоть слово из вашей истории вне стен этой каюты, то подам на вас в суд, и это не пустая угроза. Ваши обвинения по меньшей мере возмутительны.

Хью решил, что пора разыграть козырного туза.

– Если вы абсолютно невиновны, Вильями, то не могли бы вы рассказать нам, где вы были в течение тех нескольких дней, когда ваша яхта стояла в устье Бродуотера, и где находилась ваша лодка?

– С радостью, если это поможет вам воздержаться от ваших идиотских обвинений. Лодка стояла в небольшом илистом заливчике на солончаках, напротив яхты. Я тщательно спрятал ее. Дело было так: во вторник я отправился на «Ласточке» от Крич-Ривер к устью Бродуотера. Здесь нет ничего необычного – большую часть лета я плаваю от стоянки к стоянке, разговариваю с людьми, интересуюсь яхтами. Сегодня, например, если я не пропущу отлив из-за нашей дурацкой беседы, то отправлюсь в Орвелл… Так, на чем я остановился? Ах, да, я бросил якорь в Бродуотере. Я собирался пробыть там несколько дней, но в среду вечером у меня была назначена встреча в городе. Я проплыл на лодке до солончаков, хорошенько спрятал ее, прошел вдоль дамбы до Стиплфорда и сел в лондонский поезд. Весь четверг и большую часть пятницы я провел в Лондоне, а в пятницу вечером вернулся, прошел пешком обратно до лодки и отплыл из Бродуотера утром в субботу.

– Зачем же вы уплыли, если хотели пробыть в Бродуотере несколько дней? – спросил Хью.

– Потому что дела задержали меня в Лондоне, а в воскресенье утром я должен был встретиться с клиентом на Крич-Ривер.

– Разумеется, вы можете доказать, что были в Лондоне? – осведомился Квентин.

– Я не обязан делать это перед вами, но, разумеется, могу. Я встречался со старой приятельницей, приехавшей из Парижа. Ну, не стоит беспокоиться, она еще не уехала из Лондона и может подтвердить, что встречалась со мной. Я также навестил два или три бара, побывал как минимум в трех ресторанах, в ночном клубе и в театре. Все, с кем я имел дело, должны помнить меня. Мне очень жаль, но вы трясете не ту яблоню.

– Как вы могли рассчитывать, что проведете несколько дней в Бродуотере, если у вас уже была назначена встреча в Лондоне? – настойчиво спросил Хью.

– Боже мой, Лэтимер, кажется, вы повторяетесь! Объясняю еще раз: встреча была назначена на вечер в среду, но… э-э… она оказалась значительно приятнее, чем я ожидал, поэтому я задержался на пару дней.

– Где вы останавливались и как зовут эту леди? – спросил Квентин.

Вильями улыбнулся.

– Я буду счастлив рассказать об этом в полиции, – ответил он. – По правде говоря, мне кажется, что лучше сделать это не откладывая, чтобы прояснить ситуацию. Но черт меня побери, если я буду обсуждать с вами мои личные дела!

Наступила напряженная тишина. Вильями вытащил из кармана серебряный портсигар, молча пожал плечами, когда братья отказались от предложенных сигарет, и закурил сам.

Хью неожиданно наклонился вперед и схватил его за запястье.

– Что случилось с вашей рукой, Вильями? Вильями недоуменно взглянул на большое красное пятно на внутренней стороне своего правого запястья.

– Это? Я обжег руку выхлопными газами, когда возился с мотором. А в чем дело?

– Избавлялись от царапин? От следов ногтей? Вильями, хитрый речистый дьявол, ты задушил Хелен Фэрли!

– Попробуйте это доказать, – презрительно ответил Вильями. Маска добродушия сползла с его лица.

Хью молча отпустил его руку.

– Ну, джентльмены, – сказал Вильями, – успею ли я проскочить в устье с отливом, или мне придется пригласить вас на ленч?

Квентин встал и подошел к Хью.

– Пора идти, – тихо сказал он. – Нам здесь больше нечего делать.

Хью сжал кулаки.

– Ты лжешь, Вильями, вся твоя история – выдумка от начала до конца! Господи, как же мне хочется выбить из тебя правду!

– Пошли, Хью, – настойчиво сказал Квентин. – Это ни к чему не приведет.

Хью неохотно повернулся, вышел на палубу вслед за братом и спустился в лодку.

За время долгой беседы с Вильями внешний вид реки претерпел разительные изменения. Отлив шел уже в полную силу, и в русле начали появляться гигантские илистые отмели. Ветер заметно посвежел; небольшие волны с плеском разбивались о борт лодки, обдавая сидевших в ней холодными брызгами. Хью выгребал в сторону, стараясь держаться на середине русла, подальше от коварных отмелей. Ему приходилось тратить много усилий, чтобы преодолеть течение: он греб быстро и энергично, резко откидываясь назад.

Квентин с хмурым видом оглядывался по сторонам.

– Надеюсь, что мы не слишком злоупотребляли своим воображением, – сказал он, глядя на удаляющийся борт «Ласточки». – Его рассказ чертовски убедителен.

– Это фальшивка, – ответил Хью. – Если он не врет, то, значит, в мире нет ни логики, ни порядка.

– Надеюсь, ты прав.

– Он допустил несколько ошибок, Квент. Помнишь, он сказал, что отплыл к Бродуотеру из Крич-Ривер, а потом вернулся обратно для встречи с клиентом? А Фиджис утверждает, что яхта Вильями на реке не появлялась.

– Фиджис не может быть уверен в этом. Наверное, нам придется еще раз опросить местных жителей. Меня беспокоит одна вещь, Хью: Вильями рассказал нам о многом, причем с самым беззаботным видом. Если бы он был виновен, то разве стал бы он так охотно давать объяснения и уделять так мало внимания тому, что мы можем проверить его слова? Взять хотя бы следы шин – он нисколько не беспокоился по этому поводу.

– Я уже думал об этом, – сказал Хью. – Как ты знаешь, следы были нечеткими, их вряд ли удастся идентифицировать. Я немного блефовал, когда говорил о следах шин, и он быстро раскусил меня.

Квентин тяжело вздохнул.

– Он был достаточно откровенен и в других вопросах.

– Он хотел создать такое впечатление, – согласился Хью. – Но если ты как следует вспомнишь, о чем он говорил, то поймешь, что он не вдавался в подробности. Спрятал лодку на солончаках, прогулялся вдоль дамбы в Стиплфорд, сел на лондонский поезд – такие показания дьявольски трудно опровергнуть. А что касается алиби, то оно выглядит убедительно, если не считать того, что мы пока что не можем его проверить.

– Верно, – сказал Квентин. – Но он все-таки кое-что нам рассказал и должен понимать, что мы не оставим его в покое, пока все не проверим… Вот что меня тревожит, Хью: если он виновен, то я не могу понять, зачем он пичкал нас своими сказками? Пройдет какое-то время…

Порыв ветра развернул лодку, и одно из весел коснулось дна. В течение нескольких секунд все внимание Хью было уделено тому, чтобы поскорее выбраться с мелководья.

Затем над водой разнесся рев мощного мотора. Звук шел от белой яхты, стоявшей неподалеку от устья реки.

– Он не теряет времени, – заметил Квентин.

Хью наблюдал за серой фигуркой на палубе «Ласточки».

– Должно быть, он отлично знает канал, если хочет выйти в море в разгар отлива. По крайней мере я не решился бы на такое… – он неожиданно прекратил грести. – Ты знаешь, о чем я сейчас подумал, Квент? Похоже, у нас вовсе не осталось времени. Он убегает!

– Что ты хочешь этим сказать? – встревоженно спросил Квентин.

– Разве ты не понимаешь? Он был заинтересован лишь в том, чтобы как можно быстрее спровадить нас с яхты. Готов прозакладывать все, что угодно: он отправляется не в Орвелл, а на континент! У него достаточно горючего и продуктов – что может его остановить?

– Его и раньше ничто не останавливало, но он никуда не уплывал.

– Он не знал, что нам удалось раздобыть улики против него. Теперь ему все известно. Наша теория верна, у него не осталось никаких шансов. У него нет алиби – он попросту говорил нам первое, что приходило ему в голову. Ему безразлично, сможем ли мы проверить его слова, поскольку его уже и след простынет. Квент, мы с тобой будем парой тупиц, если позволим ему уйти! Если мы задержим его и проверим его алиби, то он у нас в руках. Если он уйдет, то мы пропали.

– К чему все эти разговоры, Хью? Мы все равно ничего не можем сделать. Даже полиция не может задержать его без предварительного расследования.

Слова брата не убедили Хью. Он снова начал грести, но так неохотно, что лодка практически стояла на месте. Он понимал, что наступил решающий момент. Если повернуть лодку, то при отливе и попутном ветре они доберутся до «Ласточки» через пару минут. Они могут подняться на борт и захватить Вильями, – если понадобится, даже связать его. Один из них может остаться с Вильями, а другой пойдет в полицию. Конечно, ставки высоки – если они ошибаются и алиби Вильями подтвердится, то им обоим грозит тюремное заключение. Но ситуация требовала рискованных поступков.

– Послушай, Квентин, – снова начал Хью, отложив весла в сторону. – Нам нужно рискнуть…

Но было уже слишком поздно. Через несколько секунд Хью и сам это понял. Вильями стоял на носу яхты и поднимал якорь. Мгновением позже он уже был на кокпите. Сирена «Ласточки» издала четыре пронзительных гудка, словно насмешливо прощаясь с пристанью.

– Свинья! – пробормотал Хью.

Расстояние между лодкой и яхтой начало стремительно увеличиваться. «Ласточка» вышла на середину канала и устремилась в открытое море. Вильями сразу дал полный ход: оба мотора ревели, выбрасывая за кормой белые буруны.

– Вот и все, – сказал Хью. – Будем надеяться, что я ошибался, хотя я почему-то уверен в обратном.

Он с отчаянием посмотрел вслед удаляющемуся белому силуэту. Квентин обратил внимание на то, что отлив начал сносить лодку назад.

– Мы потеряли почти столько же, сколько успели проплыть, Хью. Поднажми, а то нам придется сидеть здесь до вечера.

Хью сделал еще дюжину гребков и снова остановился.

– Смотри-ка – кажется, она больше не движется! – воскликнул он.

Квентин повернул голову. С «Ласточкой» определенно что-то произошло. Вильями бросил штурвал и быстро бежал по палубе. Когда лодку снесло немного ниже, они увидели, что Вильями снова вернулся на кокпит. Моторы взревели на полную мощность. Вокруг винтов взлетели клочья пены – не белой, а грязно-коричневой.

– Господи, – взволнованно крикнул Хью. – Она села на мель!

Глава 20 

При любых других обстоятельствах Хью устремился бы к яхте на полной скорости и предложил бы свою помощь. Но сейчас он лишь позволил лодке дрейфовать вниз вместе с отливом, внимательно наблюдая за усилиями Вильями.

– С тобой все в порядке, Квент? – спросил он, заметив, что лицо брата приобрело зеленоватый оттенок.

– Ничего, выживу.

– Я высадил бы тебя на берег, но на отмелях сейчас небезопасно.

– Не беспокойся. Что он делает?

Вильями спустил на воду свою лодку, бросил в нее маленький якорь вместе с мотком каната, конец которого был привязан к кормовому ограждению, спрыгнул в лодку и начал изо всех сил грести прочь от яхты.

– Он хочет заякориться на глубине, – объяснил Хью. – Отплыв от лодки на приличное расстояние, он бросит выносной якорь, вернется на борт и попытается стащить яхту с отмели, натягивая канат или дергая за него.

– Думаешь, ему это по силам?

– Очень сомневаюсь – похоже, он уже опоздал.

Уровень воды падает на три дюйма каждые пять минут; кроме того, ему мешает встречный ветер, да и плывет он под неправильным углом.

– Ему угрожает опасность? Он гребет так, как будто от этого зависит его жизнь.

– Может быть, так оно и есть, – мрачно сказал Хью.

Расстояние между лодкой и яхтой уменьшалось с каждой секундой; теперь они могли отчетливо видеть каждое движение Вильями. Выбросив якорь на глубокой воде, он погреб назад к «Ласточке», работая веслами с энергией отчаяния. Братья наблюдали за тем, как он вскарабкался на борт, быстро закрепил конец каната на барабане лебедки и налег на ворот. Канат мгновенно натянулся.

– Мне кажется, яхта движется! – крикнул Квентин, когда канат снова дал слабину. Картина происходящего так заинтересовала его, что он совершенно забыл о своей морской болезни.

Хью покачал головой.

– Движется не яхта, а якорь.

Он был прав. Якорь, брошенный слишком близко к «Ласточке», теперь медленно тащился к ее корме, оставляя за собой шлейф взмутненного ила. Когда лодка Лэтимеров снова поравнялась с яхтой, Вильями втаскивал якорь на борт. Он казался удрученным и встревоженным.

Сделав несколько быстрых гребков, Хью подплыл к борту яхты. Теперь даже Квентин мог видеть, что «Ласточку» невозможно вывести на чистую воду до следующего прилива. Буквально за несколько секунд она заметно накренилась в сторону канала.

Вильями вытер багровое от напряжения лицо и посмотрел вниз.

– За каким чертом вы вернулись? – выкрикнул он.

– Похоже, у вас затруднения? – осведомился Хью.

– Я слишком долго болтал с вами, придурками. Убирайтесь, вы мне не нужны!

– Как насчет того, чтобы прогуляться с нами на берег, Вильями? Мы могли бы обсудить ваше алиби в полиции. Мы только что пришли к выводу, что не верим ни одному вашему слову.

– Катитесь к дьяволу! Я сказал все, что хотел сказать.

– Куда это вы так заторопились – во Францию или, может быть, в Бельгию?

– Я уже объяснял вам, что собираюсь в Орвелл. Между прочим, я все еще собираюсь туда попасть.

– Но не раньше, чем через несколько часов, – заметил Хью. «Ласточка» с легким скрипом еще немного наклонилась в сторону лодки. – Шесть-семь часов, не меньше. Вам лучше побыть на берегу, Вильями, – яхта скоро встанет на киль.

Он взял весло и опустил его в воду рядом с лодкой, чтобы прощупать дно. На его лице появилось озабоченное выражение.

– Вы выбрали не самое лучшее место для посадки на мель, Вильями. Я не могу достать до дна.

Нахмурившись, Вильями взял свинцовое грузило и бросил его за борт. Линь ушел в воду на семь футов.

– Вы сели на край крутой отмели, – сказал Хью. – Когда уровень воды упадет еще на шесть-семь футов, у вас наверняка закружится голова. В сущности, я не удивлюсь, если ваша яхта перевернется – такое ведь тоже бывает. Вам следует держать лодку под рукой.

Вильями с нескрываемой ненавистью взглянул на Хью.

– Держите ваши паршивые советы при себе. Может быть, она еще соскользнет вниз.

Он попытался развернуть яхту, но она прочно завязла в глинистой отмели.

– Сомневаюсь, – пробормотал Хью.

Вильями с растущей тревогой огляделся по сторонам. Хью догадывался, о чем он думает. Если он потеряет яхту, то не сможет попасть на континент, а жизнь в Англии для него обещает быть не слишком приятной.

Вильями снова начал действовать. Повернувшись к Хью спиной, он вскарабкался по накренившейся палубе с якорем в руках и быстро привязал конец веревки к основанию короткой мачты. Затем он выбросил якорь в жидкий ил с другой стороны «Ласточки» и огляделся вокруг, словно в поисках достойного пути для отступления, но очередной толчок, сопровождавшийся увеличением крена, напомнил ему, что времени уже не осталось. Секунду спустя он спрыгнул через бортовое ограждение на отмель и скрылся из виду.

– Ради всего святого, что он собирается делать? – спросил Квентин, изумленный этим акробатическим номером.

– Бог его знает, – Хью нахмурился. – Если он думает, что может удержать на канате яхту таких размеров, то он просто сумасшедший. Крен уже слишком велик. В любом случае не потащит же он ее за собой через жидкий ил…

Внезапно с другой стороны «Ласточки» донесся пронзительный крик.

– Он попал в беду! – воскликнул Хью. – Боже, он же мог упасть на якорь!

Хью привязал лодку к кормовому ограждению и быстро влез на палубу яхты. Взобравшись по палубе на то место, откуда прыгнул Вильями, он застыл, пораженный жутким зрелищем.

Вильями по пояс завяз в иле – мягком, почти жидком коричневом иле. Он бешено размахивал руками и извивался всем телом, пытаясь освободиться, но с каждым конвульсивным движением опускался немного глубже. Коварная, бездонная илистая отмель Пай-Ривер держала его мертвой хваткой.

– Квент! – завопил Хью. – Скорей, помоги мне! Дрожащими пальцами он развязал узел у основания мачты и выбрал слабину, а затем швырнул свободный конец за борт.

– Хватайся, Вильями! Да не размахивай же ты руками, идиот! Сюда, Квент, берись за канат. Раз, два, взяли!

Двое братьев повисли на веревке. Хью увидел, как напряглись плечи и руки Вильями. Прожорливая грязь издавала жуткие хлюпающие звуки, неохотно расставаясь со своей жертвой. Тело Вильями дюйм за дюймом выходило наружу.

– Тяни сильней! – крикнул Хью.

Внезапно «Ласточка» вздрогнула и накренилась еще больше. Квентин, застигнутый врасплох, покатился по скользкой палубе и с треском врезался в ограждение нижнего борта, чуть было не свалившись в воду. Несколько секунд он лежал там, наполовину оглушенный, пока Хью продолжал яростно бороться с веревкой. Затем он встал, потряс головой и на нетвердых ногах вернулся на свое место. Но Вильями снова начал барахтаться, и за это время жидкий ил с лихвой вернул себе все утерянное.

Взглянув на полупогруженную беспомощную фигуру и ощутив ослабшую хватку Квентина, Хью с ужасом осознал, что если они не придумают какой-нибудь другой способ, то их ждет неудача. Сама мысль об этом была невыносима для него. Он совершенно забыл, что имеет дело с убийцей: перед ним был человек, стоящий перед угрозой чудовищной смерти.

– Вы можете обвязаться веревкой, Вильями? – крикнул он. – Если сможете, то я попытаюсь вытащить вас лебедкой.

Вильями попробовал пропустить веревку за спину, но ил засосал его уже почти до подмышек, и руки больше ему не повиновались. Его лицо было пепельно-серым, за исключением тех мест, где оно было забрызгано грязью.

– Не могу! – крикнул он. – Тяните снова, Бога ради! Скорее!

Братья снова ухватились за веревку. На этот раз они были готовы к новому крену и оба удержались на ногах. Им удалось вытащить Вильями на один-два дюйма, а затем его пальцы начали скользить по веревке, облепленной илом. Он быстро терял силы. На его лице было написано отчаяние. Внезапно он отпустил веревку, и Хью с Квентином покатились вниз. Когда, покрытые шишками и ссадинами, они снова добрались до ограждения, плечи Вильями уже скрылись в густой жиже. Он был похож на чудовищную химеру на карнизе готического собора. Воздух со свистом вырывался из его широко раскрытого рта.

Хью беспомощно огляделся вокруг.

– Боже милосердный, мы должны что-то сделать! Он устремился на кокпит и секунду спустя выбежал обратно с надувной резиновой подушкой в руках. Швырнув ее в грязь рядом с головой Вильями, он снова закрепил свободный конец веревки за мачту и начал перепоясываться остатками веревки.

– Я не пущу тебя вниз! – крикнул Квентин. – Хью, не будь идиотом!

– Все в порядке. Может быть, я смогу обвязать его веревкой. Мы должны что-то делать, Квент, пока он не задохнулся!

Квентин схватил брата за руку.

– Я не пущу тебя, слышишь? Если ты завязнешь, я не смогу тебя вытащить!

Несколько секунд они яростно боролись, затем Хью отшвырнул брата и перегнулся через борт. Он глубоко вздохнул и закрыл лицо рукой.

– Слишком поздно, Квент. О Господи!

На гладкой поверхности ила не осталось ничего, кроме белого запрокинутого лица, безнадежно глядевшего в небо, и распростертых рук. Посиневшие губы раскрылись, и обреченный человек издал долгий, леденящий душу вопль. Затем ил сомкнулся над его лицом, заливая открытый рот и безумные глаза. Голова скрылась; вытянутые руки некоторое время торчали над поверхностью, словно мачты тонущего корабля, затем и они исчезли.

Глава 21 

Квентин опустился в старое кресло Эдварда с высокой спинкой и начал набивать трубку. У него был очень утомленный вид.

– Ну что ж, – сказал он. – Из этого можно сделать вывод, что теперь мы никак не сможем обосновать нашу версию.

Миновала уже неделя с тех пор, как илистая отмель на Пай-Ривер засосала Гая Вильями. Семья Лэтимеров снова собралась в «Лаванде», чтобы выслушать отчет о последних приготовлениях к защите.

Прошедшая неделя была мучительной. Оба брата были потрясены страшной смертью Вильями, а необходимость перечисления всех деталей на дознании не давала этому ужасу забыться. Квентин боялся, что следствие вскроет причину их визита к Вильями, но коронер не проявил интереса к этому вопросу, и секреты защиты Эдварда Лэтимера остались нетронутыми. В газетах о смерти Вильями написали как о несчастном случае особо неприятного свойства, но не стали вдаваться в подробности.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13