«Н-ну, не знаю». - Скепсис в голосе усевшегося за Васин комп Сереги звучал предельный. И вполне, надо сказать, мною разделяемый - возможно, по той же причине недостаточного владения предметом.
      Про Ларри Эджа мне известно было примерно столько же, сколько рыжему, - то есть столько же, сколько всем, то есть фактически ничего. Голливудская суперзвезда пятидесятых (или шестидесятых?), секс-символ и предмет культа, внезапно объявивший об уходе из профессии на самом пике карьеры. И, кажется, таки ушедший - и из кино, и из поля зрения публики. Чем вызвал к жизни волну слухов и легенд, с течением времени сложившихся в некую поп-мифологию и даже действительно культ… Приткнуть столь абстрактную, причем вполне таблоидного пошиба фигуру в контекст более чем реальных трупов и разводок - ну никак не выходило.
      Сетевой поиск, разумеется, дал результаты. Их было столько, и настолько притом противоречивых, что ни малейшей пользы в этой груде инфы разной (не поддающейся оценке) степени недостоверности все равно не просматривалось.
      Ладно, факты. Ларри Эдж (экранный псевдоним, настоящая фамилия Апфельбаум), год рождения 1929-й. Карьера в кино началась где-то в самом начале пятидесятых - с нуля, но чрезвычайно стремительно. К концу десятилетия он уже суперстар, актер высшей голливудской лиги и кормилец желтой прессы, знаменитый эффектной внешностью, «звездными» романами, скандальными женитьбами-разводами, дикими загулами и любовью к киношным и околокиношным мистификациям. Начало шестидесятых - несколько номинаций подряд и «Оскар» за главную мужскую роль. Бешеная работоспособность (только в официальной фильмографии от IMDB - три с половиной десятка ролей за десять с небольшим лет), широкий актерский диапазон, активное заботливое имиджмейкерство плюс талант к бизнесу и удачливость в оном - в итоге астрономические актерские гонорары и деловые успехи в продюсерском амплуа сделали Эджа обладателем громадного даже по меркам Голливуда состояния.
      Будучи в расцвете лет и на гребне успеха, в 1965-м он без предупреждения и внятного объяснения вдруг прекращает сниматься, общаться с прессой и появляться в обществе. Поначалу все это восприняли как очередную мистификацию и рекламный ход - но Эдж действительно «ушел». C тех пор живет в режиме глухого медиа-молчания, более того - тщательно скрывая место своего пребывания. Скорее всего, в Европе. Впрочем, тут раздел «факты» кончается и начинается совершенно безбрежный информмассив под грифом «слухи».
      «По уходе» прозвучало несколько заявлений о щедрых благотворительных вложениях Эджа (включая создание «Миссии Люмьер») - однако всегда эти заявления делались агентами и адвокатами. И поскольку сношения его с внешним миром с тех пор осуществляются только через посредников, причем практически всегда негласно, за десятилетия в обиходе параноиков всего мира укоренился обычай искать следы тайного воздействия Ларри Эджа в абсолютно любом проявлении окружающей реальности - этот мотив по популярности если и уступает поискам следов тамплиерско-масон-ского заговора, то, кажется, несильно.
      Папарацци по сей день «вычисляют» Эджа в самом неожиданном обществе, в таблоидах регулярно (хотя сейчас уже, понятно, много реже, чем лет тридцать назад) появляются сенсационные сообщения о том, где он нынче и чем занят, мистификаторы разного рода с разной степенью серьезности пользуются мифом в своих целях, а фанаты нескольких поколений оспаривают столь же бесчисленные, сколь беспочвенные гипотезы: от той, что Эдж давным-давно мертв, до той, что он скрывается под псевдонимом бен Ладен…
      Впрочем, один из самых стойких и, так сказать, респектабельных слухов гласит, что бывшая звезда, удалившись в самоизгнание, отнюдь не прекратила деловой активности: информация о постоянных вложениях Эджа в американскую и европейскую киноиндустрию (через посредников, разумеется) озвучивается как полуофициальная; а многие даже вполне статусные бизнес-аналитики всерьез рассуждают о его капиталах, инвестированных в высокодоходные и наукоемкие отрасли и компании. Бренды и названия упоминаются самые разные - но если в более-менее ответственных разговорах, то с обязательными многочисленными оговорками…
      - Edge - это что, «грань»? - спросил я у Сереги.
      - «Грань», «кромка», «острие», «лезвие» - а также «оcтрота» и «заострять», «точить»… «Кряж», «хребет», «горный гребень»… Что еще? «Критическая ситуация»… Фильм, кстати, был когда-то такой - с Энтони, что ли, Хопкинсом, так вроде и назывался: «The Edge». Его переводили как «На грани», если не ошибаюсь. Ну да - по-русски тот же смысл… Американцы говорят: to have an edge on somebody - «получить преимущество перед кем-то»… Такой претенциозный и многозначный псевдонимчик…
      На фотках был стандартный голливудский красавчик «в старом стиле»: масляные глаза и квадратная челюсть. Похожий одновременно и на молодого Марлона Брандо, и на молодого Шона Коннери (с обоими он, кстати, снимался). Смотрел я хоть что-нибудь с этим Эджем? Не помню. Наверное, нет.
      - Сколько ему сейчас, выходит, - семьдесят шесть?
      - Пока семьдесят пять. В декабре день рождения.
      - Всяко старый уже перец…
      - Если он вообще жив…
      - Слушай, Серега, херней мы какой-то занимаемся…
      - Ну, это, знаешь, не я его приплел…
      Эрик Штойбер, который его приплел (с чужих, впрочем, слов), тоже явно считал, что занимается хренью, - ничего от себя к сказанному Кройцлером он добавлять не стал. Да и что тут добавишь: Эдж - это была не его компетенция, а, в лучшем случае, коллег из отдела светских новостей… Возможно, от них он и узнал о единственном факте (понятно, недостоверном), который нам с Серегой удалось из него выдоить: якобы в начале этого года Эдж - то есть, разумеется, кто-то для Эджа - купил виллу здесь, в Швейцарии, в окрестностях Женевы.
      Серега на это только покривился - я, естественно, и не подумал, что подобная информация побудит его к каким-либо действиям. Впрочем, я не знал своего «напарника»: выяснилось, что со зверем барсуком его объединяет не только некоторое внешнее сходство, но и упорство в «рытье земли» - на следующий день рыжий предъявил мне (не без небрежной рисовки) взломанный регистр женевской недвижимости.
      Как минимум одно знакомое имя он там нашел. Имя Дэвида Страно, приобретшего в нынешнем феврале виллу «Эмилия» - на берегу, между прочим, Женевского озера.
      - Ты думаешь, она и имелась в виду? - спрашиваю.
      - Хрен его знает. Адрес ее есть…
      - В гости заявимся?
      - Вот нас там только и ждут. Когда номинальный хозяин застрелен, а фактический - допустим даже на секунду, что все правда, - сорок лет бегает от людей… - Он потеребил нижнюю губу. - Но где одна вилла, там и другая, там и соседи… В Женеве же тоже есть какие-никакие светские репортеры, папарацци… Это раз. Во-вторых, там штаб-квартира «Миссии».
      - Придем к ним как журналисты? Ну, отделаются они в лучшем случае официальной отмазой…
      - Хоть послушаем, как звучит официальная версия отношений «Миссии» с ее учредителем… Че-то делать-то надо.
      - «Скука здесь страшная, - процитировал я. - Место, в котором я обитаю, называется одним из прекраснейших в стране; и в самом деле, здесь совмещены все возможные так называемые красоты природы. Для поэта, для художника здесь, я думаю, раздолье. Для меня мука: сколько я ни заставлял себя восхищаться закатами и восходами солнца, ничего не выходит. Все кажется глупо, бессмысленно…» Письмо Нечаева Наталье Герцен от 27 мая 1870-го…
      - Что есть, то есть, - не стал спорить с Нечаевым Серега. - Красиво, но скучно. Слышал, чего Вася говорил: так ее и называют, Швейцарию, - «страна пенсионеров»… Хотя тому же Васе нравится. Попробуй предложи ему обратно в Россию…
      - Как он, кстати, сюда перебрался, не знаешь?
      - Фиктивным браком, по-моему.
      Подобных Колесникову постоянно живущих в Цюрихе русских вообще полно - сам же Васек и рассказывал про каких-то бесчисленных девок, еще в начале девяностых приезжавших сюда танцевать стриптиз, всеми правдами и неправдами зацепившихся, обосновавшихся, превратившихся в солидных бизнес-вумен и открывающих теперь косметические салоны. «Наш человек при наличии самого минимума мозгов и расторопности здесь точно не пропадет», - говорил со знанием дела Вася. (Мы с ним на глазах мучительно борющегося с собой Сереги предавались очередному туземному занятию: заливали в огромные, полуторалитровые стеклянные бокалы много пива, немного виски, сыпали ячменные зерна и поджигали получившееся. Зато сегодня уже я, туша минералкой последствия вчерашней пиромании, мрачно завидовал бодренькому Мирскому.)
      …Наш - он витален, оборотист, смышлен, как дворняга, приучен к тому, что «жизнь - борьба». Проникновение русских в Европу («Вы, Юра, еще в Берлине каком-нибудь не были - там уже наша речь на улицах звучит чаще немецкой!»), как неудержимое просачивание в нее же негров и индусов, - процесс объективный, почти физический: в природе, не терпящей пустоты, энергичные дикари всегда так или иначе захватят ленивое, пресыщенное цивилизацией государство…
      «Так называемые красоты природы» не были видны в белесой пелене, откуда вразнобой летели в окно поезда редкие крупные брызги. Мирский, завладевший на постоянной основе моим лаптопом (теперь уже мне приходилось просить у него Compaq, дабы послать на uk очередную «маляву»), брезгливо копался в чем-то скачанном из Сети, а я, бережно купируя бодун фруктовым бренди Kernobst Trдsch из фляжки, листал «подсеченную» у щедрого Васи книгу Михаила Шишкина (еще один окопавшийся в Цюрихе «наш») «Русская Швейцария» - толстенный кирпич про культурно-исторические связи.
      Среди прочего там проскользнуло (оставшись не развернутым) много объясняющее определение - «Швейцария - антиРоссия». Действительно, ведь по всем абсолютно параметрам - от размеров до подхода к жизни - полярная противоположность. Отсюда и соблазн сравнений, неизменно оборачивающихся противопоставлениями…
      Шишкин приводил отрывок из мемуаров отсиживавшегося в Швейцарии (как это у них водилось) народовольца Льва Тихомирова: «Это огромное количество труда меня поразило. Смотришь деревенские дома. Каменные, многосотлетние. Смотришь поля. Каждый клочок огорожен толстейшей, высокой стеной, склоны гор обделаны террасами, и вся страна разбита на клочки, огорожена камнем… Я сначала не понимал загадки, которую мне все это ставило, пока наконец для меня не стало уясняться, что это СОБСТВЕННОСТЬ, это капитал, миллиарды миллиардов, в сравнении с которыми ничтожество наличный труд поколения. Что такое У НАС, в России, прошлый труд? Дичь, гладь, ничего нет, деревянная дрянь, никто не живет в доме деда, потому что он еще при самом деде два-три раза сгорел. Что осталось от деда? Платье? Корова? Да ведь и платье истрепалось давно, а корова издохла. А здесь это ПРОШЛОЕ охватывает всего человека. Куда ни повернись, везде прошлое, наследственное… И невольно назревала мысль: какая же революция сокрушит это каменное прошлое, всюду вросшее, в котором все живут, как моллюски в коралловом рифе?»
      Я почувствовал почти буквальное совпадение с собственными ощущениями. Вот вам и принцип, по которому столь чудовищно отличаются отношения с реальностью здесь - и там, «у нас». Запад, каким бы разным он ни был, существует в протяженном времени, во всех трех его планах: помня о прошлом и загадывая на будущее. С ощущением перспективы. Отсюда эти пресловутые прочность, основательность, укорененность, домовитость, столь бережно - до смешного местами - пестуемые традиции и массовый более-менее здоровый консерватизм…
      (Особенно хорошо про это, конечно, размышляется в зажорной банковской Гельвеции, где время - такая осязаемо-надежная данность, что делание денег на нем - основа национальной экономики; а в Цюрихе даже городская доминанта - огромные башенные часы.)
      Отсюда же - определенная мера ответственности за свою собственность и поведение: поcкольку твоя собственность - она не только твоя, она отчасти еще и твоих предков и потомков; и за поступки свои ты заочно отвечаешь перед первыми - обязывая тем самым к аналогичной ответственности вторых… Не потому ли и чувство собственного достоинства здесь - довольно существенная, как ни крути, характеристика массового поведения?..
      У нас - са-авсем другой коленкор. Мы не загадываем и не планируем. Где живем, там и гадим, после нас - потоп и трава не расти. В будущее заглядывать нам страшно, да и без толку: наверняка же случится очередной катаклизм, все опять накроется, все планы похерятся по не зависящим от тебя причинам.
      Мы живем одним планом времени - настоящим. На ничейной земле. Посредь чиста поля, где вроде и непонятно, как очутились. Даже внешнее впечатление: в Европе ядро почти каждого города - это прошлое воочию; у нас даже те города, до которых Великая Отечественная не добралась, выглядят свалкой лишенных малейшей индивидуальности, на живую нитку сварганенных блочных ящиков, у большинства которых и по проекту-то срок эксплуатации - сто лет. А потом? А кто об этом думал?
      …Никогда не забуду случайно прочитанную тассовку из информагентства: только за полгода - позапрошлого, что ли, - только в одном Алтайском крае при попытках кражи проводов ЛЭП (ради продажи на цветной лом) было убито током БОЛЬШЕ СТА ЧЕЛОВЕК! Что это, блин, за неудержимая страсть к халяве, перешибающая даже инстинкт самосохранения?!
      И не надо про гримасы постсоветского рынка - всегда так было в России, спокон веку. Когда сподвижник Петра Великого Генрих фон Фик пригрозил тогдашнему чиновнику новой формации, «молодому двадцатилетнему детинушке», посланному в Сибирь для сбора ясака и «хватавшему все, что можно», виселицей за воровство, тот бодро ответил: «Брать и быть повешенным обое имеет свое время. Нынче есть время брать, а буде-то же мне, имеючи страх от виселицы, такое удобное упустить, то я никогда богат не буду!»
      …О богатых, кстати. О том, как наши богатые распоряжаются своим богатством. «Русский Forbes», например, посчитал, что около ста россиян только на часы каждый год тратят БОЛЕЕ МИЛЛИОНА ДОЛЛАРОВ. Страна по всем социальным показателям где-то между Руандой и Бурунди - а на мировом рынке яхт русские нынче главный тренд: они строят и покупают все самое дорогое…
      Что общего у люмпен-тинейджера на высоковольтной мачте и Сулеймана Керимова на личном Boeing Business Jet стоимостью 50 млн USD? То, что оба они живут одним днем. Сегодня и сейчас.
      Было некогда, помнится, такое определение - рвач. Мы - рвачи. Наш модус вивенди и операнди - урвать сколько получится, только сразу. И тут же все просадить. Пробухать. Проебать. ПОКА НЕ ПОЗДНО.
      Отсюда - это лихорадочное судорожное свинство наших нуворишей всех времен и калибров: жрать, хавать, пихать в себя, давясь и рыгая, - чтоб врагу не досталось. Пусть из ушей потечет раньше, чем вырвут из пасти… И наглое озверелое свинство власти: беспредел заведомых временщиков, которых обязательно скинут (а то и замочат) - так или иначе, рано или поздно, те или другие. А потому, пока ты еще в силах содрать и отобрать, - дери скорее, больше, беспощаднее…
      Почему почти все, кто пытался в России что-то всерьез менять, ломали все на корню, разом, единым махом? Будь то попытка из азиатской глухомани слепить европейскую державу за одно царствование или из вчерашнего феодализма первыми прорваться к коммунистическому счастью для всех даром… Хотя бы и через горы трупов… Что за авральная неразборчивость в средствах на фоне перманентного цейтнота?.. Да все то же: ощущение, что ВРЕМЕНИ НЕТ. В обоих смыслах.
      Почему среди нас, постсоветских, царит такой жлобский внешний типаж и стиль поведения? Почему мы так фатально не умеем держать себя во всех смыслах? Почему нам в такой малой степени свойственно обыкновенное человеческое достоинство?
      А не бывает достоинства без последовательности. Последовательно же выстраивать линию собственного поведения можно только мысля категориями протяженного времени. Постоянство и верность себе существуют лишь на фоне и относительно текущих изменений. Человек, живущий одним моментом, вообще не поймет, о чем речь…
      Мы не чувствуем ответственности - ни перед собой, ни перед «своими». Не помним предков, не думаем о потомках - не ощущаем себя звеном бесконечной цепочки, протянутой из прошлого в будущее (ни того ни другого для нас не существует), прочность которой в целом зависит от прочности каждого звена и ответственность за которую ложится на каждый сегмент. Неудивительно: абсолютизация ответственности перед родом - признак аристократизма, а мы, принципиально этой ответственности чуждые, и выглядим, и ведем себя как быдло. Как сословие, именовавшееся подлым - и тут этимология все проясняет: подлость и есть непоследовательность…
      …Только объясните, что происходит с этим самым временем в национально-географических координатах: почему по одну сторону Карпат оно - линия, а по другую - точка?..
      Это, наверное, такая специфическая форма похмелья - вечными вопросами задаваться…
 

 
      Rolex. Raymond Weil. Еще один Rolex. Breitling. Audemar Piguet. Patek Philippe. Е-мое, сколько их? Tissot. Frank Miller. Omega. Все эти бренды, воспроизведенные светящимися, видимо (по ночам), буквами на крышах выходящих на гавань зданий, попадали в поле зрения ОДНОВРЕМЕННО. Товар, так сказать, лицом. Этот же товар (на который и тратят по лимону зеленых в год отдельные особо бедствующие соотечественнички) - в бесчисленных магазинах на соседних улицах, цены в которых - «не цены, а номера телефонов». Я вспомнил те же названия на часах, сваленных кучей в ящик на неаполитанской барахолке, - и оторопел: господи, двух недель не прошло…
      …Магазины дорогих часов, магазины дорогих ювелирных изделий, магазины дорогой стильной одежды, магазины дорогой стильной обуви, магазины дорогого элитного алкоголя. В магазине Oval на Rue Werdain (эксклюзивные дорогие детские товары, кажется) точно посередке зала лежит белый плюшевый медведь в натуральную величину с плюшевым же медвежонком - девка-продавщица сосредоточенно вычесывает ему шерсть…
      Ни хрена нам, конечно, в штаб-квартире «Миссии» не сказали. Коза из пресс-службы, демонстрируя профессиональное умение говорить гладко и бессодержательно, норовила скормить нам дистиллированную отчетность о неисчислимых сугубо бескорыстных «люмьеровских» научно-образовательных благодеяниях, от Кройцлеровых разоблачений отмахнулась как от «заведомых инсинуаций, с помощью которых недобросовестный бывший работник безуспешно пытался дискредитировать доброе имя организации», заверила, что имени Дэвида Страно слыхом не слыхивала, а про Ларри Эджа отбарабанила, что хотя сей известнейший и уважаемейший благотворитель стоит у истоков их благородного дела, но лично никогда ни в какой форме в деятельности «Миссии» не участвовал. Единственное, что нам удалось - не без труда - из них вытрясти, - это некий перечень финансировавшихся их конторой программ, связанных с Россией.
      Теперь мы сидели в скверике на берегу озера, я безмысленно дымил, а Серега, кривясь и отдуваясь, в очередной раз мрачно листал обретенную папку - хотя ясно было, что и в этом толку ноль. Я ведь даже не знал, к какой из перечисленных (или не перечисленных?) программ имел отношение Виктор.
      Два мужика прокатили мимо нас пустую детскую коляску. Проехал мужик на роликах - тоже с пустой детской коляской (это что-то значит?). Старый негр в бархатном жилете с бутафорской маленькой тросточкой прошел, делая на ходу рукой движения, требующие профессиональной гибкости суставов: танцор? мастер единоборств? тайцзыцюань какое?..
      Виктор… Виктор… Ни ф-фига не укладывается в голове. Дядь Витя - да бред же!.. Но если вдруг действительно Виктор - что тогда выходит? Что отчеты свои я пишу в пустоту, что никакого фонда нет, никакого эксперимента - а нужно было зачем-то послать меня «туда, не знаю куда»? Или - знаю куда?..
      Человеком параноидального склада я себя никогда не считал (скорее уж наоборот - полагал осторожным прагматиком) - и, кажется, в этом мнению окружающих на мой счет не противоречил. Некий рефлекс решительно протестовал против попыток развивать мысль в таком вот направлении. Но развивать ее куда-то приходилось. Меня вынуждали. Факты и обстоятельства. А если уж вообще об этом рассуждать, то следует придерживаться - именно чтоб не впасть в шизу - принципа экономии мышления. В данном случае - искать общего рационального объяснения для всего.
      А единственным персонажем, с которым пусть в большинстве случаев самым косвенным образом, но связаны ВСЕ творящиеся со мной и вокруг меня небезопасные странности, остается Виктор. В конце концов, без его целенаправленных усилий я бы никуда из родного города не уехал. А Виктор был в курсе, в каком положении и настроении я оказался после Славкиного бегства с баблом… Что я знаю про этого Латышева? Только то, что сказал он про себя сам и что сказал о нем Виктор. Все Латышев делал самостоятельно: тестировал меня, оформлял. Один-единственный парень ему ассистировал. Если уж так, то отправлен сюда я при непосредственном участии всего трех человек…
      Справа из озера (из небольшого мола, точнее) в близкое пасмурное небо отвесно лупила стосорокаметровая водяная струя - тонкий белый прут, лохматящийся в подветренную сторону - и в итоге роняющий туда раз за разом медленные пенные серпы, что по мере падения превращались в подвижные складки полупрозрачного занавеса: сквозь них с визгом попарно пробегал забравшийся на мол молодняк.
      …ЗАЧЕМ?! Какая вообще - в принципе, теоретически - может быть цель у подобного шизоидного розыгрыша?.. И уж если надо было заставить меня проехать от точки к точке - так почему с самого начала не придумать соответствующую причину и не выдать подробно прописанный маршрут?..
      И тут я опять вспомнил Неаполь. А ведь похоже, что меня в том подвале кольнули какой-то дрянью, развязывающей язык, - сейчас этих «сывороток правды» туча всяких существует… И что я ИМ в таком случае наболтал? Про эксперимент и наболтал, естественно, - со всей откровенностью…
      Подлетел наглейший воробей, завис на манер колибри на уровне моего колена, требовательно разевая клюв. Требует, значит, жрать - и уверен в своем праве требовать. Богатство и либерализм этой страны даже воробьев развратили…
      …За кем следили в Греции - за Шатуриными или за мной? Майя «мужика» заметила в Афинах, потом он был на пароме, потом на Крит за нами потащился… Но если я все-таки не схожу с ума, то слежка должна была быть и в Турции, и в Италии… Что произошло с Антоном?.. А с Майей?..
      Дул сильный и довольно холодный ветер - озеро шло зябкой рябью. Темные, с синеватым отливом, горы, обступившие его, и сгрудившиеся сверху тучи делали вовсе мрачным открыточный пейзаж. Над противоположным, левым (если смотреть против течения вытекающей из озера Роны) берегом тучи продрало нешироким отверстием, в которое просунулся плотный пучок солнечных лучей - прицельно высвеченный ими самолет взлетал на фоне гор круто влево.
      …В Турции… Полоумный старикан - он не был ни полоумным, ни случайно встреченным? Шарики! Аликовы шарики! Узор-то был точно его - а такое случайностью уже совсем сложно объяснить… Ведь как все было: этот дед сел рядом со мной - и стал напоказ звенеть шариками, на которые я не мог не обратить внимания. (Виктор знал Алика? Не помню. Да что, в любом случае - проблема, что ли, узнать про него, про Варьку?..) И поскольку я был специально натаскан на странности, я поперся за дедом, выглядящим и ведущим себя страннее некуда. И он подкинул мне фотку Афин. А в Афинах ко мне подсел Шатурин - который, как уверяла Майя, предварительно долго за мной шел…
      Все равно бред. Мало ли - фотка… А если б я не обратил на нее внимания? Или не внял бы намеку? Какие у НИХ могли быть гарантии, что я с самого начала не составил себе маршрут по собственному вкусу?.. Допустим, такие, что Виктор меня знал хорошо (он профессиональный психолог к тому же) - и он понимал, что не стану я жульничать. Западло мне будет. И раз пообещал решать спонтанно, то буду решать спонтанно… Да ну, все равно ахинея какая-то…
      Но ведь я туда поехал? И Шатурина встретил?.. А в чем был смысл встречи?..
      Кто меня искал - и зачем - после моего отъезда? Кто убил Глебова? Бойцы Калины?
      Или?! Или никто не приходил? И Глебова не убивали? «Мыло» от него? На то оно и «мыло», чтоб быть анонимным. Ведь про ищущих меня сказал мне Виктор. И подтвердил Костик - который потом сообщил про смерть Глебова и настоятельно посоветовал не возвращаться. Как Костик-то может быть замешан? Бабок дали, надавили - вот и замешан… Что, если все это просто вранье, цель которого: не дать мне вернуться?..
      Впрочем, так можно решить, что и Славкин побег тоже был устроен - ради того, чтоб студия накрылась и у меня бы не осталось ни дела, ни денег, ни желания сидеть в городе… Ведь Славку-то Виктор точно знал…
      А вот это уже точно паранойя.
      Скорее всего.
      Информации мало. Слишком мало информации.
      Шоссе вело на Эвиан (французская граница на этой стороне озера была совсем недалеко от города) и шло прямо по берегу. Справа по склону сначала поднимался парк с каким-то уникальным розарием, потом начались сплошные виллы.
      - «Швейцарская Ривьера» - это здесь где-то? - спросил я у Сереги.
      - Это дальше - к другому концу озера. К Монтре туда…
      (К тому Монтре, где - если верить Эм Шишкину - Владим Владимыч Набоков, арбитр, понимаете ли, вкуса и ненавистник poshlost’и, жил в свои последние годы в шестикомнатном люксе, а рядом с унитазом ему ежедневно меняли коврик с названием дня недели…)
      Облака сползли по склонам почти на голову - так что даже с озера сейчас наверняка не разглядеть было широко рекламируемый Монблан. Хотя я так и не понял, видна оттуда (в нормальную погоду) сама высочайшая вершина Альп - или просто массив Монблан…
      Мы свернули вправо, стали крутить в горку. Особняки тут стояли уже пореже и были еще поздоровее, «по-понтовее». Высадил таксист нас на пустой дороге меж двух каменных заборов рядом с закрытыми воротами в одном из них. За стеной просматривались деревья и черепичная крыша с башенкой.
      - Ну и че будем делать? - осведомился я непонятно у кого.
      (Смысл визита на виллу, купленную Страно, так и остался туманным. «Воздух понюхать». - «Попробуем, я не знаю, хоть сколько со сторожами, охранниками потрепаться… - пожимал плечами рыжий. - Вдруг с соседями получится… Сымпровизируем. Может, хоть выйдет оценить степень бредовости этой телеги про Эджа…»)