М. Гонт Гаррисон
      МЕТАМОРФОЗЫ ЛАМИИ
      Перевод с англ. Л. Терехиной, А.Молокина
      Первый след: В Калифорнийском бистро
      Сожжение происходило на следующий день на изумрудно-лиловом помосте, высоко поднятом к серому, беспокойно бурлящему небу. Толпа - разношерстное сборище по случаю такого дня, в желтых рейтузах, украшениях, огненно-красных сари - гудела. По ней волнами прокатывался шепот, смех, который становился все громче, по мере того как маслянистый дым от погребального костра поднимался ввысь. Биркин Гриф и Ламия, женщина без кожи, удивлены, но зрелище их не впечатляет.
      - Меня сжигали в Помпее, на мне было платье, расшитое драгоценностями. Эти плебеи много потеряли, не пожив в те пуританские времена.
      Ее зубные протезы быстро мелькали, алые артерии пульсировали. Биркин Гриф снисходительно смотрел на нее. Лишенная кожи, она была даже не обнажена, она была оголена, более оголена, чем женщина, которая просто сняла с себя одежду. Все функции ее организма были доступны взгляду его единственного пиратского глаза. Глядя на нее, он уже обладал ей.
      - Да, - сказал он. - Но лучше всего была Гоморра. Вот где было настоящее сожжение.
      Она смеется. Смех ее тоже оголен. С украшенного драгоценностями помоста под одобрительный рев толпы сыплются искры. Биркин Гриф в восторге хлопает себя по титановому бедру.
      - Жанна д'Арк, - говорит женщина без кожи.
      - Хиросима, - возражает он.
      - Вирджин Гриссом, - хохочет она.
      - Бухенвальд, - бормочет Биркии Гриф.
      Предаваясь приятным воспоминаниям, они любуются помостом с пылающим императором. Двое древних любовников. Он - старый от распутства, она - молодая от него. Пьяная женщина, волосы которой унизаны драгоценностями, спускающимися до самого лба, спотыкаясь, отходит от группы корреспондентов.
      - Ого-го!
      - В самом деле, мадам, - говорит Биркин Гриф, всегда готовый попроказничать. - Вы не были в Нагасаки той весной? Я не мог вас там видеть?
      Пьяная женщина прищуривается.
      - Что ты имеешь в виду, малыш? Скажи-ка по буквам.
      Биркин Гриф влюбленно смотрит на нее здоровым глазом.
      - Г-Р-Е-Х, - намекает он.
      Бескожая Ламия раздраженно хмыкает и пихает его под ребра.
      - Почему мы здесь? Что мы вообще здесь делаем? Мы должны быть не здесь. У нас свидание в Калифорнии.
      Они выбираются из толпы, тяжело дыша и потея. Помост опускают, чтобы разместить на нем свиту горящего распутного императора. Биркин Гриф правдоподобно хромает. Его бескожая возлюбленная - рафинированный образчик траченной временем наготы, - искусственные зубы и драгоценности говорят о незначительных уступках веянию моды.
      Пауза первая
      Добро пожаловать в Калифорнийское бистро - в эту матку из желтого пластика, так часто всеми посещаемую, горячо любимую, самое подходящее место для попоек разного рода псевдоинтеллектуалов и прочих артистов великолепного города.
      Смотрите - это Кристодулос, слепой художник. Кисть, испачканная в кошенили, заткнута за ухо. Вот он вслушивается в нарисованную им же негритянку, грудь которой покрыта ритуальными рубцами. А вот Адольф Эйбсон (младший), припадочный поэт Вирикона. Взгляните, как его хромированная рука железной хваткой сжимает карандаш, как он кивает головой при помощи рычажного механизма, укрытого в шее. А вот здесь, здесь, у этого стола, кто-то тоскует по голодным снежным просторам. Это - Жиро-Сан, гермафродит лютнист, запертый в башне одиночества после того, как его разлучили с Госпожой Сенг, обвинив в двойственности сексуальных отношений. Госпожа Сенг, женщина с лазурными глазами, изваяна из мрамора, да нет же, нет и еще раз нет - из бронзового загара.