По-моему, ему приходилось больше времени тратить на сражения с ними, чем с янки. Вот. – Дэвис подви-нул бумаги через стол. – Ознакомьтесь с этим и по-думайте, не найдет ли новый военный министр ка-ких-либо новых решений. Вот почему вы получили эту должность. Вы – мирный человек. Иуда, убе-ленный сединами государственный муж, имеющий много друзей. Вы можете положить конец грызне и позаботиться о том, чтобы вся упряжка тянула в одну сторону. Ознакомившись с этими рапортами, вы уви-дите, что нам не хватает буквально всего, но главным образом пушек и пороха. Не будь мы сельскохозяй-ственной нацией, мы оказались бы в ужасающих тис-ках. При нынешнем же положении дел каждый добро-волец, вступая в наши ряды, приносит свое оружие. Но нам нужны не одни только мушкеты. Чтобы выиг-рать эту войну, надо отыскать пушки и порох.
– Как я понимаю, господин президент, в битве у Боллс-Блаф было захвачено изрядное количество боеприпасов.
– Это и в самом деле так. То была великая побе-да, и синепузые так спешили отступить, что бросали оружие. Наша первая победа со времени Булл-Рана. Это помогло, но не надолго. Также поступают доне-сения о захвате фуражиров янки. Все это хорошо, но все-таки недостаточно хорошо. Нельзя же рассчиты-вать, что единственным поставщиком для нас будет Север. На фронтах сейчас царит затишье, и мы долж-ны воспользоваться преимуществами этой передыш-ки. Армии северян Макклеллана пока что прикованы к месту, но мы можем с уверенностью ожидать каких-либо боевых действий на полуострове по вес-не. Но больнее, мучительнее всего ранит нас морская блокада. Вот почему мы бросаем все имеющиеся ре-сурсы, чтобы снарядить броненосную «Виргинию» для битвы. Когда она выйдет в море, в ней воплотят-ся все наши упования, что она разорвет кольцо бло-кады и потопит флот северян. После этого мы сможем доставлять грузы целыми кораблями. В Британии ждут не дождутся нашего хлопка, и на прибыли от него мы сможем купить и порох, и пушки, и припа-сы, в которых так отчаянно нуждаемся.
Пока президент говорил, Бенджамин неторопли-во перелистывал бумаги. Джефферсон Дэвис извлек ворох газетных вырезок.
– С Севера. Они там распустили хвосты, как павлины, раздувшись от гордости по поводу плене-ния Мейсона и Слайделла. Пусть себе бахвалятся "начинаю подозревать, что тут украдкой вмешалось само провидение, и провозглашаю, что, сидя в темни-це янки, эти двое джентльменов делают для Конфе-дерации куда больше, чем могли бы сделать в Евро-пе. Британцы прямо вне себя из-за столь вопиющего вторжения на их территорию. Полагаю, в данный мо-мент все тамошние верфи до единой строят для нас либо контрабандные суда, либо рейдеры. А самое восхитительное здесь то, что янки сами накликали да себя беду. Как бы ни старались мы сами, нам не уда-лось бы так поспособствовать успеху.
Согласен, господин президент, решительно со-гласен. Наши послы в Бостоне отлично справляются со своим делом. Давайте Же возблагодарим Господа и помолимся, дабы они оставались в темнице, пока британцы будут распаляться все более и более. Их следует восславить за прозорливость, побудившую отдаться в руки янки.
Лорд Пальмерстон сидел в глубоком кресле перед камином, наслаждаясь теплом рдеющих углей. Его вытянутая правая нога покоилась на груде подушек, вокруг закрытых глаз залегли морщинки боли. Услы-шав, как дворецкий объявил о приходе лорда Джона Рассела, Пальмерстон открыл глаза.
– А, Джон, входите! Налейте себе портвейна – и мне тоже, пожалуйста. Будьте так добры, большой бокал. – Пригубив вина, он почмокал губами, потом поморщился и указал на вытянутую ногу. – Пода-гра. Досаждает адски, прямо-таки смертно Терзает, как пламя адово. Наши шарлатаны-лекари просто бессильны. Я пью все их гадкие снадобья, но это ни капельки не помогает. Они пытаются взвалить всю вину на портвейн, вот ведь чушь какая. А на самом деле портвейн – единственное, что помогает хотя бы капельку. Впрочем, довольно об этом Перейдем к вещам более важным. Вы должны мне все поведать. Как прошло во дворце?
– Отлично. Ее Величество согласилась, что мы должны принять все меры для усиления нажима на американцев, даже прежде того, как им представится возможность ответить на наш ультиматум. С при-скорбием сообщаю, что дела принца Альберта весьма плохи. Теперь врачи уверены, что его бронхит куда более опасен, нежели они ранее полагали. Считают, что у него налицо все симптомы тифозной горячки,
– Скажите пожалуйста! Но ведь он не был на юге, даже Лондон не покидал.
– В том не было нужды Вам же ведомо, как смер-дит канализация в Виндзорском замке. Клоака! В ее недрах может таиться что угодно Никто и пальцем не пошевелил, чтобы улучшить тамошние клозеты и стоки. Из старой канализации возносятся пагубные испарения; из-за смрада выгребных ям иные части замка почти непригодны для обитания. Я удивлен, что эти миазмы не свалили с ног больше никого.
–Несчастный Альберт, бедный человек!
– Если от его болезни и есть какой-то прок, то же монарший гнев. Королева считает, что силы его были и без того подорваны, и не следовало ему браться за наш ультиматум. Она однозначно уверена, что он отдал свои силы за нашу страну, боится, что мо-жет – о, ужасная мысль! – даже отдать свою жизнь. И во всем, во всем она винит американцев К каким бы мерам мы ни прибегли, она не сочтет их чересчур жесткими.
– Какая чудесная женщина – и настоящий дра-кон, восставший на защиту Святого Георгия. Что же мы предпримем первым делом?
– Первым делом продемонстрируем янки непре-клонность воли.
– Непреклоннее каковой не сыскать.
– Пересмотрим свое решение соблюдать нейтра-литет в отношении снабжения боеприпасами обеих воюющих сторон Можем объявить эмбарго на по-ставки Северу селитры – одного из главных ингре-диентов пороха.
–Замечательное начало. А если мы хотим сде-лать все должным образом, то запретим еще и по-ставки боеприпасов и прочего военного снаряжения. Надо ударить их по больному месту.
– А заодно приготовиться побряцать перед ними сталью. Прямо сегодня в Канаду отплыли два воен-ных транспортных корабля Мне говорили, зрелище было весьма воодушевляющее, оркестры играли спе-рва «Британские гренадеры», а затем «Дикси» (Так могла называться любая из нескольких популярных песен Конфедерации – скорее всего, песня Дэниела Д. Эммета «Край Дикси». Так называют регион на юго-востоке Соединенных Шта-тов, обычно отождествляемый со штатами, вошедшими в Конфеде-рацию). Но возникла и небольшая заминка Как вы помните, мы отрядили для отправки в Канаду еще один полк и ар-тиллерийскую батарею.
– Помню, – нахмурился Пальмерстон. – Но я полагал, что в настоящее время они в море или уже прибыли в упомянутую провинцию.
– Они все еще в казармах. Канадцы заявляют, будто не располагают ни квартирами, ни палатками для них…
– Чушь! Это закаленные войска, способные жить и сражаться в самой неблагоприятной обстановке. Издайте приказ об их немедленной отправке: Кроме того, я предлагаю не дожидаться военного флота с их транспортом. Я буквально наяву слышу их аргумен-тацию в пользу отсрочки. Наймите кюнардовский (В те годы английская пароходная компания, основанная Сэмюэлом Кюнардом, практически захватила монополию По части гражданских трансатлантических перевозок.) пароход. Какова численность наших регулярных войск в Канаде?
– Боюсь, в настоящий момент там расквартиро-вано всего пять тысяч человек.
–Так дальше нельзя. Видит Бог, надо было по-кончить с этими колонистами еще в тысяча восемьсот четырнадцатом У нас были силы для этого. Мы ведь сожгли их города Буффало и Вашингтон, не так ли? Мы бы победили, если б не французы. Что Ж, после драки кулаками и всякое такое… Каково наше ны-нешнее положение на море? Как обстоят дела с фло-том, находящимся у берегов Северной Америки?
– Вполне адекватно, значительно более тридцати судов Три линкора, а также фрегаты и корветы.
– Хорошо, но недостаточно. Американцы долж-ны узреть, что мы никоим образом не шутим. Оба южных посланника должны быть отпущены, извине-ния должны быть принесены. В своих требованиях мы непреклонны. Сейчас, когда за нашей спиной стоит вся страна, мы не можем выказать ни слабости, ни робости. Какое сегодня число?
– Двадцать первое декабря.
– Как раз сегодня лорд Лайонс должен предъ-явить наш ультиматум американцам. Событие, несо-мненно, исключительно достопамятное. А сейчас еще немного портвейна, будьте любезны.
… Лорд Лайонс ненавидел вашингтонскую пого-ду – тропическая жара и влажность летом, арктичес-кий мороз зимой. Карета скользила по снежной сля-коти, то и дело подскакивая и встряхивая его, как горошину в стручке. В конце концов доехав до дома, он выбрался из кареты, поспешно протопал через мокрый снег и вошел в холл, с шумом захлопнув дверь за собой. Приняв у него выбеленное снегом пальто, слуга распахнул дверь в кабинет, где в ками-не уютно потрескивал огонь.
– Уильям! – позвал Лайонс, согрев руки перед огнем. В комнату беззвучно скользнул секретарь. – Возьми бумагу и чернила. Я встречался с американ-цами и должен незамедлительно написать отчет лор-ду Пальмерстону. Утро было просто ужасным. Этот Сьюард хладнокровен прямо-таки как рыба. Прочел нашу ноту и Даже бровью не повел при виде требова-ний и приказаний, содержащихся в ней. Ухитрился даже напустить на себя скучающий вид, когда я ска-зал ему, что мы должны получить ответ в течение не-дели. Я уверил его, что если наши требования не бу-дут удовлетворены, я изыму свой паспорт и вернусь в Британию. В ответ он улыбнулся, будто эта идея его восхитила!
Секретарь лишь понимающе кивнул, зная, что он всего лишь свидетель, а не участник беседы.
Лайонс – невысокий, полный, наделенный вкрад-чивыми манерами, характерными для человека себе на уме, – расхаживал взад-вперед перед камином, тщательно подыскивая слова. Уильям молча занес гусиное перо над бумагой.
– Обычные выражения почтения, сами знаете. Далее: ваши требования об освобождении эмиссаров Конфедерации, господ Мейсона и Слайделла, вруче-ны мной сегодня государственному секретарю Сью-арду. Я убежден, что если мы воздержимся и на сей раз, не преподав нашим здешним друзьям доброго урока, то в ближайшее время столкнемся с тем же самым затруднением. Как только они прочтут упомя-нутый ультиматум, неправедность их действий ста-нет для них очевидной. Необходимость либо сдаться, либо вступить в войну подействует на них весьма благотворно. Хотя вынужден отметить, встречены наши требования были весьма холодно.
Тишину в комнате нарушали потрескивание дров в камине да негромкий скрип пера по бумаге. Внезап-но Лайонса пробрал мороз, и он снова поднес руки к теплу. Неужели будет война? Неужели в конце кон-цов дойдет и до этого?
Эта мысль вселила в его душу восторг, хотя и по-действовала весьма удручающе. Одно дело война против аборигенов, а против вооруженного, опасного врага – совсем другое. Но страна расколота надвое, и Север уже бьется не на жизнь, а на смерть. Зато Британия пребывает в мире с остальной планетой, и если дело дойдет до схватки, сможет черпать силы из неиссякаемого источника величайшей империи в мире. Богатейшей империи всех времен. Америка ухитри-лась ускользнуть из британской хватки, но это можно поправить. Этот материк – сущий рог изоби-лия, с ним слава империи воссияет еще ярче.
Быть может, война все-таки не такая уж скверная идея.
НАД ПРОПАСТЬЮ
Доктор Дженнер закрыл дверь спальни принца Альберта с предельной осторожностью, потихоньку отпуская ручку, чтобы не допустить даже тишайшего лязга металла о металл. Королева Виктория смотре-ла на него широко распахнутыми глазами, в которых застыли испуг и дурные предчувствия; пламя свечи в ее дрожащей руке плясало и коптило.
– Скажите… – почти бездыханно произнесла она.
– Спит, – сообщил доктор. – Очень добрый знак.
– Ну конечно, добрый! – Виктория чуточку вос-прянула духом. – Прошло уж я не знаю сколько дней с тех пор, когда он смежал веки хоть на минут-ку, если вообще ложился.
– Как и вы, если на то пошло. Она лишь пренебрежительно махнула маленькой пухлой ручкой.
– Я не больна, это о нем вы с сэром Джеймсом должны тревожиться. Я спала на раскладной крова-ти у него в гардеробной. А вот он все ходит и ходит, и не ложится, а ведь он так исхудал! По-моему, иными ночами он вообще не спит. И не ест! У меня прямо сердце разрывается, когда я вижу его таким.
– Развитие его желудочной лихорадки идет сво-им чередом, так что храните терпение. Вы можете оказать грандиозную помощь, взяв на себя то, чего не сделать больше никому. Вы должны позаботиться, чтобы он каждый день кушал хоть что-нибудь. Пусть даже жидкую кашку, ведь чтобы одолеть болезнь, его организму нужно подкреплять свои силы. – Дженнер взял свечу из ее дрожащих рук и поставил на стол рядом с кушеткой. – Вам лучше присесть, мэм.
Виктория села, как ведено, раскинув юбки. По-пыталась спокойно сложить руки на коленях, но вместо этого принялась неустанно сплетать и распле-тать пальцы.
– Я сегодня виделся с лордом Пальмерстоном, – продолжал Дженнер. – Он весьма озабочен состоя-нием здоровья принца и внес предложение, каковое я полагаю чрезвычайно ценным. Конечно, я весьма квалифицирован, но не вижу причины, почему бы другим медикам…
– Со мной он тоже беседовал. Можете не про-должать.
– Но его предложение весьма разумно. Я не буду ничуть уязвлен, если для консультации будет при-глашен другой врач или даже созван консилиум.
– Нет. Вмешательство Пальмерстона мне не по душе. Доктор моего дорогого муженька – вы, вы же им и останетесь. Эта стремительная горячечная ин-флюэнца и расстройство желудка скоро пройдут, как бывало прежде. По крайней мере сейчас он отдыхает. Пусть поспит.
– В его состоянии это лучшее лекарство на свете…
Будто в опровержение его слов пламя свечи вдруг заколебалось от сквозняка, потянувшего из распах-нувшейся двери спальни. На пороге стоял принц Альберт, придерживая на груди распахивающийся халат; его бледная кожа обтягивала скулы, как пер-гамент.
– Я проснулся… – сказал он слабым голосом и хрипло закашлялся, содрогаясь всем своим хрупким телом.
Дженнер подскочил с места.
– Крайне настоятельно рекомендую вам немед-ленно вернуться в постель! Довольно одного лишь ночного холода!
– Почему? – с глубочайшей безысходностью в голосе спросил Альберт. – Я знаю, насколько се-рьезно болен. Мне знакома эта лихорадка, мой ста-рый враг, и, зная ее, я понимаю, что никогда не оп-равлюсь.
– Что ты, что ты! – воскликнула королева. – Пойдем, дорогой, ляг в постель. Я тебе почитаю, чтобы ты уснул.
От слабости не в силах даже протестовать, Аль-берт лишь покачал головой с тевтонской безысход-ностью и, опираясь на руку жены, шаркающими шажками двинулся через комнату. Своих шлепанцев он не надел, но к длинной ночной сорочке, которую он предпочитал, были пришиты подошвы из ткани, обеспечивая хоть какую-то защиту от холода. Пока Виктория укладывала мужа в постель, доктор Джен-нер зажег ночник на прикроватном столике, после чего, тихонько отступив, поклонился и вышел.
– Теперь поспи, – промолвила королева.
– Не могу.
– Тогда я тебе почитаю. Твою любимую, Вальте-ра Скотта.
– Как-нибудь в другой раз. Скажи-ка… о войне с Америкой все еще говорят?
– Тебе не следует беспокоиться из-за политики. Теперь пусть у других голова болит о государствен-ных делах.
– Я должен был сделать больше. Этот ультима-тум не следовало отсылать.
– Тес, дражайший мой. Если Скотт не годится – почему бы не взять фон Энзе? Ты ведь всегда обожал его труды.
Альберт кивнул в знак согласия, и она сняла кни-гу с полки. Альберт и в самом деле больше всех про-чих книг чтил мемуары Фарнхагена фон Энзе, знаме-нитого воина и дипломата. А услышав немецкую речь, полившуюся из уст супруги, принц вроде бы немного утешился. Через какое-то время он задышал ровнее, и королева увидела, что Альберт спит. Пога-сив лампу, она при мерцающем свете углей в камине его спальни отыскала дорогу к двери гардеробной и к своей импровизированной постели.
Назавтра настало одиннадцатое декабря – самый холодный день самого холодного месяца. Леденящие морозы вцепились в Англию и Лондон мертвой хват-кой. Здесь же, в каменных стенах замка, среди про-мозглой сырости выстуженных коридоров, стало даже холоднее, чем на улице, если только такое воз можно. Слуги растопили все камины, но холод не отступал.
В полдень Альберт все еще находился в постели и даже не просыпался. Когда доктор Дженнер пришел осмотреть пациента, дочь Виктории Алиса дежурила у постели вместе с матерью.
– Он спит хорошо, ведь правда? – не без опаски поинтересовалась королева. – Это перемена к луч-шему?
Доктор кивнул, но не отозвался ни словом. А прежде чем проверить пульс пациента, пощупал его лоб. И наконец неумышленно сумрачно проронил:
– Это переломный момент. Но не следует забы-вать, что он крайне слаб…
– Что вы такое говорите? Вы что, потеряли вся-кую надежду?
Молчание доктора было красноречивее слов.
Больше Виктория против консилиума не возра-жала. Теперь за принцем ухаживали и другие докто-ра. Дженнеру помогали пять специалистов, перегова-риваясь между собой приглушенным шепотом, так что королева не могла разобрать ни слова. Когда она совсем расстроилась, Алиса ласково увела ее из ком-наты и послала прислугу за чаем.
Два дня принц лежал очень тихо, лицо его приоб-рело землистый оттенок, дыхание давалось ему с большим трудом. Виктория не отходила от постели мужа, держа его бледную руку и чувствуя, как осла-бевает в ней биение пульса. Под вечер второго дня тучи разошлись, и золотые лучи солнца озарили ком-нату, чуточку подрумянив его лицо. Открыв глаза, Альберт поглядел на супругу.
– Дело «Трента»… – прошептал он, но продол-жать не мог. Виктория беззвучно плакала, сжимая его холодную, вялую руку.
На закате детей привели повидаться с отцом. Бе-атрис была еще слишком мала, чтобы ей позволили лицезреть столь гнетущую сцену, но все остальные – Ленхен, Луиза и Артур – были здесь. Даже Берти приехал поездом из Кембриджа, чтобы навестить отца в последний раз. К несчастью, Альфи и Леопольд путешествовали за границей, и связаться с ними не было никакой возможности. Викки снова была на сносях и не могла проделать изнурительное путешествие из Берлина. И все-таки четверо их детей находились в комнате больного, крепко держась за руки и пытаясь постичь, что же происходит с их от-цом. Притих даже Берти, раньше никогда не ладив-ший с отцом.
На следующее утро – при ярком свете солнца, под едва слышную издали музыку военного орке-стра – Альберт впал в предсмертную кому. Викто-рия по-прежнему не отходила от его постели. Теперь глаза его были распахнуты, но он не шевелился, не говорил ни слова. Ее бдение затянулось с утра до самой ночи.
Незадолго до одиннадцати вечера Альберт с тру-дом сделал несколько последних, тягостных вздохов. Виктория все еще цеплялась за его руку, когда дыха-ние Альберта прервалось.
– О! О, дорогой мой, милый! – громко восклик-нула она, в безмерном отчаянии падая на колени. – Мой ангел ушел, дабы найти покой среди других ан-гелов!
Склонилась, чтобы поцеловать напоследок его холодный лоб, и его последние слова вдруг вспыхну-ли в ее памяти, язвя, как желчь.
– Дело «Трента»… Все из-за этих американцев! Они убили моего любимого!
Она испустила вопль, разрывая на себе одежды, за ним другой, и еще один, и еще, и еще…
По ту сторону Атлантики зима стояла такая же суровая, как и в Англии. По реке плавали толстые льдины. Нос парома расталкивал их в стороны, и они с грохотом и скрежетом бились о борта. Плава-ние с острова Манхэттен длилось ужасно долго. Когда судно наконец пришвартовалось к бруклин-скому берегу Ист-Ривер, двое сошедших с парома мужчин поспешили к веренице экипажей, дожидаю-щихся пассажиров, и сели в первый же из них.
– Знаете, где находятся «Континентальные ме-таллургические мастерские»? – спросил Корнелиус Бушнелл.
– Да, ваша честь, если это и вправду те, что на реке в Грин-Пойнте.
– Наверняка. Отвезите нас туда.
Густав Фоке открыл дверцу, пропустив старшего спутника вперед.
В разившей лошадьми карете было сыро и холод-но, но оба пассажира оделись тепло, потому что зима выдалась воистину холодная.
– Вам уже приходилось встречаться с Джоном Эрикссоном? – Поинтересовался Бушнелл. Они со-шлись только на пароме и до этой минуты не имели случая переговорить с глазу на глаз.
– Только однажды, когда его вызывал министр военного флота. Но мы лишь обменялись рукопожа-тием; мне пришлось пропустить эту встречу из-за другого неотложного свидания.
Даже будучи председателем военно-морского ко-митета, финансирующего строительство броненосца, Бушнелл не стал расспрашивать об этом свидании, понимая, что не его ума это дело. Фоке не просто за-меститель министра военного флота, у него есть и другие обязанности, в связи с которыми он довольно часто посещает президентский особняк.
– Он гений по части механики… но… – Буш-нелл замялся, словно не желая продолжать. – Но порой поладить с ним довольно трудно.
– К сожалению, эти сведения отнюдь не новы.
Мне уже доводилось слышать о нем подобное мне-ние.
– Но нам нужен его гений. Когда он впервые представил свою модель комитету военного флота, я понял, что этот человек может решить проблему, не дающую покоя всем нам.
– Вы, конечно, имеете в виду броненосец, кото-рый южане строят из остатков корпуса «Мерримака»?
– Совершенно верно. Когда конфедераты закон-чат строительство и спустят судно на воду, нам гро-зит катастрофа. Весь наш блокадный флот подверг-нется жесточайшей опасности. Этот корабль может даже атаковать Вашингтон и обстрелять город!
– Это вряд ли. К тому же они закончат построй-ку не так уж скоро. Мне из достоверных источников известно, что наблюдается острейшая нехватка брони для его обшивки, хотя корпус и двигатель уже пере-строены в сухом доке. Железа на Юге нет, южане до-ведены до отчаяния. Плавят ограды и решетки, в ход идут даже железнодорожные рельсы. Но для одного только этого корабля нужно шестьсот тонн брони, а раздобыть столько стали подобным образом не так-то просто. У меня есть свои люди в «Сталелитейных мастерских Тредегар» в Ричмонде, единственном производстве на Юге, где катают броневые листы. Сказывается не только нехватка железа, но и нехват-ка транспорта. Готовые листы ржавеют на заводе в ожидании, когда организуют доставку по железной дороге.
– Весьма отрадно слышать. Мы должны закон-чить собственное судно первыми, чтобы оно встало крепостью между их броненосцем и нашим уязвимым флотом.
Остановив экипаж, извозчик спустился с козел, чтобы распахнуть перед пассажирами дверцу.
– Вот они, мастерские. Клерк проводил их в контору, где дожидался
Томас Фитч Роланд, владелец «Континентальных мастерских».
– Мистер Роланд, – начал Бушнелл, – по-звольте представить мистера Густава Фокса, замести-теля министра военного флота.
– Добро пожаловать, мистер фоке. Полагаю, вы прибыли поинтересоваться, как продвигается по-стройка плавучей батареи капитана Эрикссона?
– Меня это и в самом деле весьма интересует.
– Работа идет согласно плану. Плиты для киля уже прошли прокатный стан. Но вы должны пони-мать, что судов подобного типа еще ни разу не стро-или. И хотя мы уже начали сборку корабля, мистер Эрикссон все еще трудится над чертежами. Потому-то я и просил комитет мистера Бушнелла о неболь-шой отсрочке.
– Не вижу особых трудностей, – ответил Буш-нелл. – Я всегда полагал, что три месяца от замысла до воплощения – срок весьма краткий. Вы уверены, что дополнительных десяти дней будет достаточно?
– Эрикссон утверждает, что корабль будет спу-щен на воду через сто дней, а на моем веку он еще ни разу не ошибался.
– Вот уж воистину добрая весть. А теперь – не позволите ли нам взглянуть на это замечательное судно?
– С этим возникают небольшие сложности. Кор-пус все еще строится, и в настоящий момент увидеть можно очень немногое. Я полагаю, что если вы взгля-нете на чертежи, то немножко лучше постигнете суть этого выдающегося изобретения. – Он разложил на столе большие листы. – Дно сделано из броневых листов и достигает ста двадцати четырех футов в длину и восемнадцати в ширину. Оно укреплено стальными уголками и деревянными шпангоутами, поддерживающими настил палубы, каковая намного обширнее – полные сто семьдесят два фута длины и сорок один фут ширины. И бронирована, тяжело бронирована сверху и по бокам, броня опускается ниже ватерлинии. Расположенные в трюме двигатели приводят судно в движение посредством винта. Все это служит одной-единственной цели – доставить эту орудийную башню к месту боя.
– Ничуть не сомневаюсь, – сказал Фокс, вертя чертеж так и эдак. – Но, должен признаться, моих технических познаний маловато, чтобы оценить мас-терство конструктора. Очевидно, корабль сделан из стали и усилен деревом. Но разве сталь не тяжелее воды? Неужели он не утонет, когда будет спущен?
– На сей счет не опасайтесь. Сейчас на плаву целый ряд железных кораблей, в том числе и боевых. У французов есть такой и у британцев – тоже. Кор-пус наверняка выдержит огромную огневую мощь ба-тареи, а новые машины доставят ее ж месту битвы.
– Тогда мы должны увидеть саму батарею и че-ловека, который ее сконструировал.
По всему огромному зданию эхом перекатывался лязг металла о металл. Над головами покачивались тали, доставляющие броневые листы к месту сборки растущего корпуса корабля. Следуя за Роландом, они прошли в глубину цеха, где мало-помалу обрета-ла форму круглая орудийная башня. Высокий седо-власый мужчина с обширными бакенбардами надзи-рал за сборкой небольшого парового двигателя. Хотя Эрикссону уже исполнилось без малого семьдесят, сила этого человека оставалась феноменальной; он легко поднял и поставил на место коромысло, весив-шее более девяноста фунтов. Кивнув гостям, он вытер ветошью испачканные смазкой руки.
– Итак, Бушнелл, вы пришли поглядеть, на что тратите флотские двести семьдесят пять тысяч долла-ров? – Хотя Эрикссон стал американским гражда-нином много-много лет назад, он до сих пор не утра-тил явного шведского акцента.
– Совершенно верно, Джон. Вы уже знакомы с мистером Фоксом?
– Встречался. В приемной министра военного флота. И он самый тот человек, которого я хочу ви-деть. Я хочу свои деньги!
– Боюсь, ассигнования не входят в мою компе-тенцию, мистер Эрикссон.
– Так велите кому-нибудь заплатить! Мой доб-рый друг Корнелиус не получал ничего, хотя строит мой корабль! Он платил за броню из собственного кармана. Это ситуация, которая быть не должна. Военный флот заказывает эту батарею, значит, воен-ный флот должен платить.
"– Обещаю поговорить со своим начальством и сделать все, что в моих силах, чтобы загладить эту ситуацию. – Хотя это вряд ли даст какой-либо толк, подумал Фокс про себя. Военно-морское ведомство весьма прижимисто и ненавидит платить долги, если можно уклониться. – Но в данный момент мне страстно хочется узнать, как будет работать эта вос-хитительная башня.
– Она будет работать просто невиданно, уверяю вас. – Эрикссон любовно похлопал по вороненой стали, на время забыв о финансовых проблемах. – Убийственно и несокрушимо. Эта броня восемь дюй-мов толщиной, и ни одна из пушек, сделанных доны-не, не сможет пробить своим снарядом такую толщу стали. Подойдите вот сюда… видите эти отверстия? Через них будут стрелять две одиннадцатидюймовые пушки Далгрена. Помните: это судно сконструирова-но для действий в береговых водах Юга, для проник-новения вверх по тесным рекам в поисках своей жер-твы. Поворачивать весь корабль, чтобы стрелять из пушек, как строят военные корабли сейчас, больше не потребуется. Таков плод моего гениального замыс-ла, ибо вся эта стодвадцатитонная башня крутится!
Наклонившись, он провел ладонью по броневому брюху башни.
– Выровнено машиной, как видите: В море она будет покоиться на гладком бронзовом кольце в па-лубе, и ее большой вес обеспечит водонепроницае-мость. Во время боевых действий башня будет припо-дыматься, опираясь вот на эти колеса. Внизу нахо-дится паровой движок, каковой будет крутить сей зубчатый венец, расположенный прямо под палубой и, конечно, управляемый рукояткой из башни. Ей потребуется меньше минуты, дабы совершить пол-ный оборот.
– Это великая идея, мистер Эрикссон, – одоб-рительно кивнул Фокс. – Ваш броненосец изменит ход войны.
– Не броненосец. Он не носит броню. Он есть броня, – сердито возразил Эрикссон. – Вот чего вы, идиоты из военно-морского ведомства, не понимаете. Сне есть машина, творение инженера, движимое ста-лью и паром боевое судно. Рукотворный стальной корпус заполнен сложной машинерией, никоим обра-зом не находящей подобий среди деревянных парус-ников прошлого. И однако же в спецификации, что прислана вашими людьми… минуточку… она у меня с собой. – Он вытащил из кармана помятый, сложен-ный несколько раз листок и вслух зачитал: – Они хотят, чтобы я… вот: «поставил мачты, реи, паруса и такелаж достаточных размеров, чтобы двигать судно со скоростью шести узлов в час при умеренном бризе». Невозможно! Движущей силой является пар, и только пар, как я многократно твердил в прошлом. Никаких мачт, никаких парусов, никаких веревок. Пар! А кретин, написавший это, демонстрирует свое полнейшее невежество по части мореходства словами «узлов в час»! Как вам известно, один узел означает, что судно покрывает расстояние в одну морскую милю за один час.
– Совершенно верно, – подтвердил Фокс и по-спешил сменить тему: – Вы уже подобрали имя своей плавучей батарее?
– Я посвятил этому немало раздумий, учитывая, что несокрушимый и агрессивный характер данной конструкции убедит предводителей южных повстан-цев, что их береговые батареи на реках более не явля-ются барьером для проникновения наших войск. Сей бронированный пришелец, таким образом, преподаст им урок, станет для этих Предводителей суровым ментором. Но есть и прочие предводители, каковые будут также устрашены и наставлены на путь истин-ный грохотом орудий сей несокрушимой железной башни. Даунинг-стрит вряд ли сможет безучастно взирать на сей последний довод янки, на сего менто-ра. По оной и многим сходным причинам я предлагаю назвать новую батарею «Монитор» (Среди прочих значений английское слово «monitor» означает «ментор, наставник».).
