Гарри Гаррисон
      ЭДЕМ
      Т.А. Шиппи и Джеку Коэну, без помощи которых эта книга никогда не была бы написана.
      И насадил Господь Бог рай в Эдеме на востоке,
      И поместил там человека, которого создал.
      И пошел Каин от лица Господня;
      И поселился в земле Нод, на восток от Эдема.
      Первая Книга Моисея БЫТИЕ
      Крупные рептилии были самыми удачными жизненными формами, когда-либо населявшими этот мир. 140 миллионов лет назад они царили на земле, в воздухе и в воде. В это время предки людей были всего лишь крохотными, похожими на землероек существами, на которых охотились более крупные и более сильные ящеры.
      Затем 65 миллионов лет назад все изменилось.
      Метеорит диаметром шесть миль столкнулся с землей и вызвал необратимый сдвиг в атмосфере. Следствием этого, было уничтожение свыше шестидесяти пяти процентов видов животных, живших тогда на Земле.
      Век динозавров кончился. Эволюция млекопитающих, которую они сдерживали сто миллионов лет, началась.
      А если бы этого метеорита не было? Как выглядел бы наш мир сегодня?
      ПРОЛОГ: КЕРРИК
      Я пишу эту историю и верю, что это - правдивая история мира.
      Родился я в небольшом лагере, насчитывавшим всего три семьи. Все теплое время мы стояли на берегу большого озера, в стальных водах которого, отражались окрестные высокие горы, с вершинами, белыми от снега. Когда снег начинал покрывать наши палатки и траву вокруг них, приходило время охотникам идти в горы. Я был маленьким и очень хотел поскорее вырасти, чтобы тоже охотиться на обычных и гигантских оленей. Это и был весь мой мир, которым я жил.
      Однако то, что я считал полной картиной жизни, оказалосьлишь небольшой ее частью. Мои горы и озеро были только малым участком великого континента, раскинувшегося между двумя великими океанами. Этот континент состоял как бы из двух континентов, соединенных между собой узким перешейком. Мы жили в северной его части, а южную населяли огромные и ужасные мургу.
      Я научился ненавидеть их еще до того, как впервыеувидел. Из рассказов старших я знал, что по ту сторону западного океана есть еще один материк и там совсем нет охотников, ни одного. Только мургу. Весь мир принадлежит им, кроме нашей маленькой части.
      Теперь я кое-что расскажу вам о них. Мургу - холодные и гладкие, и у них есть когти и зубы.
      Они ненавидят нас так же, как и мы их. Это не имело бы особого значения, будь они только крупными и безмозглыми животными.
      Однако есть мургу такие же умные и свирепые, как охотники. Число их сосчитать невозможно, но достаточно того, что они заполняют все земли нашей огромной планеты.
      То, что вы сейчас услышите, не очень-то приятно, но это было, и все должны знать об этом.
      ЭТО - ИСТОРИЯ НАШЕГО МИРА.
      ЗАПАД ЭДЕМА
      * КНИГА ПЕРВАЯ *
      Глава первая
      Амахасг уже проснулся, когда первый свет приближающейся зари появился из-за океана. На его фоне были видны только самые яркие звезды. Амахаст знал. Откуда они берутся: это были души умерших охотников, которые поднимались на небо каждую ночь. Но сейчас даже эти последние, самые отважные и хитрые охотники, бежали от восходящего солнца.
      Это было горячее солнце далекого юга, разительно отличавшееся от северного солнца, слабо розовевшего в блеклом небе под заснеженными лесами и горами. Это было совершенно другое солнце. Сейчас до его восхода рядом с водой быдо прохладно, но днем жара вернется вновь. Амахаст почесал искусанную насекомыми руку и стал ждать рассвета.
      Из темноты медленно появилась их деревянная лодка. Она была вытащена на песок за линию сухой травы и пустых ракушек, означавших границу прилива. Рядом с ней можно было уже различить темные силуэты спящих членов его саммад, четверо из которых отправились с ним в это путешествие. Тут же он с горечью вспомнил, что один из них, Дикен, умирает и скоро их останется только трое.
      Один из мужчин медленно поднялся на ноги, тяжело опираясь на свое копье. Это был старый Огатир; руки и ноги его одеревенели и болели от сырой земли и холодных зим. Амахаст тоже встал, держа копье в руке. Двое мужчин встретились и вместе направились к ямам с водой.
      - День будет жарким, курро, - сказал Огатир.
      - Здесь все дни жаркие, старик. Солнце будет поджаривать нас на медленном огне.
      Медленно и осторожно шли они к темной стене леса. Высокая трава шелестела под утренним бризом, первые проснувшиеся птицы перекликались на деревьях. Какое-то животное рылось под низкими пальмами в поисках травы. Охотники с вечера углубили ямы, и сейчас они были полны чистой воды.
      - Пей в волю, - сказал Амахаст, повернувшись лицом к лесу. За его спиной Огатир, тяжело дыша, опустился на землю и начал пить.
      Из темноты между деревьями еще вполне могли появиться ночные животные, поэтому Амахаст стоял с копьем наготове, вдыхая влажный воздух, наполненный запахами гниющих растений и слабым ароматом ночных цветов. Закончив, старик занял его место и дал напиться Амахасту. Глубоко погрузив лицо в прохладную воду, тот брызгал водой на свое обнаженное тело, смывая грязь и пот прошедшего дня.
      - Сегодня вечером у нас должна быть последняя стоянка, а завтра утром нужно возвращаться, возвращаться тем же путем, - сказал Огатир через плечо, продолжая вглядываться в кусты и деревья.
      - Я понял тебя. Но не думаю, что несколько дней могли что-нибудь изменить.
      - Пришло время возвращаться. Каждый закат я завязывал на своей веревке узлы. Дни становятся короче, закаты приходят все быстрее, с каждым днем солнце слабеет и не может подняться высоко в небо. И ветер начинает меняться, даже вы должны замечать это. Все лето дул с юго-востока, а теперь нет. Ты помнишь прошлогодний шторм, который едва не потопил лодку и свалил деревья в лесу? Шторма приходят в это время. Мы должны возвращаться. Я запоминаю все это, завязывая узлы на своей веревке.
      - Я знаю это, старик, - Амахаст расчесал пальцами мокрые пряди своих нестриженых волос. Они доходили у него до плеч, а влажная светлая борода лежала на груди. - Но я знаю и то, что наша лодка пуста.
      - Есть же сушеное мясо...
      - Этого мало. Нам нужно больше, чем было прошлой зимой. Охота была плохой, и потому мы должны идти на юг дальше, чем заходили прежде. Нам нужно мясо...
      - Еще один день, потом мы должны возвращаться. Всего один день. Тропа в горах трудна и путь длинный.
      Амахаст ничего не сказал в ответ. Он уважал Огатира за его знание верных дорог, умение делать оружие и находить магические растения. Старик знал ритуалы, необходимые для подготовки к охоте, и песни, которые отгоняли души умерших.
      Он собрал все знания своей жизни и жизни тех, кто были до него, то, что ему рассказали, и то, что он помнил сам, что можно было прочесть по восходящему утром и садящемуся вечером солнцу и многое другое. Но было и кое-что, о чем старик ничего не знал, и это беспокоило Амахаста, который требовал ответов.
      Причиной этого были зимы, суровые зимы, которые, казалось, не имели конца. Уже дважды должна была наступить весна, дни становились длиннее, а солнце горячее - но весна не приходила. Глубокий снег не таял, а лед на реках оставался твердым. Потом начался голод. Олени и гигантские олени двинулись на юг, покидая свои привычные долины и горные луга, оказавшиеся теперь в ледяных объятиях зимы. Когда людям стала угрожать смерть от голода, он повел свой саммад вслед за животными, вниз, на широкие равнины. И все же охота была плохой, и стада поредели от ужасной зимы. Но не только у их саммад были эти проблемы. Другие саммад тоже охотились здесь, причем не только те, с которыми они были связаны союзом, но и такие, которых его люди никогда прежде не видели. Все саммад принадлежали к роду тану и никогда до этого не воевали между собой. Но теперь они делали это, и кровь тану окрасила острые каменные наконечники их копий.
      Это беспокоило Амахаста также сильно, как бесконечная зима. Копье должно служить для приготовления пищи. Тану никогда не убивали тану. Чтобы не совершать этого преступления самому, он увел саммад прочь с холмов, двинулся навстречу утреннему солнцу и не останавливался до тех пор, пока они не достигли соленых вод великого моря. Он знал, что северные дороги закрыты, что лед сковал океан, и только парамутаны - люди кожаных лодок - могут жить на этой замороженной земле. Дороги на юг были открыты. Но здесь, в лесах и джунглях, где никогда не падал снег, были мургу. А там, где они были, была смерть.
      Итак, оставалось только открытое море. Его саммад давно было известно искусство делать деревянные лодки для летней рыбалки, но никогда прежде они не рисковали выплывать в открытое море так далеко, чтобы терять из виду свой лагерь на берегу. Этим летом они были вынуждены сделать это. Сушеного сквида было слишком мало для зимы. Если охота будет такой же плохой, как зимой, никто из них не доживет до весны.
      Поэтому они отправились на юг и охотились вдоль берега и на морских островах. И постоянно боялись мургу.
      Проснулись другие мужчины, солнце поднялось над горизоягом, и первые крики животных доиеслись из глубины джунглей. Пора было отправляться в море.
      Амахаст торжественно кивнул, когда Керрвк принес ему кожаный мешок с экотазем, а затем сувул руку в густую массу раздавленных орехов и сушеных ягод. Потом протянул другую руку и взъерошил густые спутанные волосы на голове своего сына, своего первенца. Скоро он ставет мужчиной и возьмет себе мужское имя, но пока он еще мальчик, хотя растет быстро и уже довольво высок. Его кожа, обычно бледная, стала золотистой с тех пор, как, подобно всем им, он носил только шкуру олегаг, перевязанную на поясе. На шее у него висел на кожаном ремне небольшой нож из небесвого металла. Такой же, только более крупный, косил и сам Амахаст. Нож этот был не так остер, как каменный, но высоко ценился из-за своей редкости. Эти два ножа - большой и малый были всем небесным металлом, которым владела саммад.
      Керрик улыбнулся отцу. Ему было восемь лет, и это была его первая охота с мужчинами. Это было самое важное событие в его жизни.
      - Ты напился? - спросил Амахаст. Керрик кивнул.
      Он знал, что воды больше не будет, пока не наступят сумерки.
      Это было одно из правил, которому учились охотники. Когда он жил с женщинами и детьми, то пил, когда бы ни почувствовал жажду, а если был голоден, то собирал ягоды или ел свежие корни, которые тут же выкапывал. Но теперь нет. Теперь он шел с охотниками и делал то, что делали они, шел от восхода до заката без еды и питья. Он гордо держал свое маленькое копье и старался не вздрагивать от испуга, когда что-нибудь трещало в джунглях позади него.
      - Спускайте лодку, - приказал Амахаст.
      Мужчин не нужно было понукать: крики мургу становились все более громкими и угрожающими. В лодке было довольно мало груза: только их копья, луки и колчаны со стрелами, шкуры оленей и мешки с экстазом. Они столкнули лодку на воду, и Хастила с Огатиром держали ее ровно, пока мальчик ставил туда большой горшок, в котором лежали горячие угли из костра.
      Позади них, на берегу, Дикен попробовал встать, чтобы присоединиться к ним, но сегодня он был слишком слаб. Его кожа побледная от усилий, и крупные капли пота покрыли лицо. Амахаст подошел, опустился рядом с ним на колени, взял за угол оленью шкуру и вытер раненое лицо мужчины.
      - Отдохни немного. Мы отнесем тебя и лодку.
      - Лучше бы мне подождать здесь вашего возвращения. - Голос Дикена звучал хрипло, он задыхался и говорил с трудом. - Это будет лучше для моей руки.
      Его левая рука выглядела очень плохо. Два пальца на ней были оторваны, когда крупный зверь из джунглей однажды ночью по ошибке забрел в их лагерь. Они ранили его своими копьями и прогнали в темноту. Поначалу рана Дикена не казалась серьезной, охотники жили и с более худшими, и они сделали для него все, что могли. Промывали рану в морской воде, пока она не перестала кровоточить, затем Огатир наложил повязку из мха, который собирал в высокогорных болотах. Но этого оказалось мало. Ладонь сначала покраснела, потом почернела, а потом черной стала и вся рука Дикена. Кроме того от него отвратительно пахло. Скоро Дикен должен был умереть. Амахаст перевел взгляд с распухшей руки на зеленую стену джунглей.
      - Когда звери придут за моей душой, ее не должно быть здесь, чтобы они ее не съели, - сказал Дикен, проследив направление взгляда Амахаста. Его рука сжалась в кулак. Он сжимал и разжимал пальцы, показывая при этом кусок камня, лежавший на ладони. Камень был достаточно остер, чтобы перерезать им вены.
      Амахаст медленно встал и отряхнул песок с обнаженных колен.
      - Я увижу тебя на небе, - сказал он, и его бесстрастный голос прозвучал так тихо, что только умирающий услышал его слова.
      - Ты всегда был моим братом, - сказал Дикен. Когда Амахаст отошел, он отвернулся и закрыл глаза, чтобы не видеть, как они уплывают.
      Лодка была уже в воде и слегка покачивалась на слабой зыби, когда Амахаст догнал ее. Это было хорошее, крепкое судно, выдолбленное из ствола большого кедра. Керрик сидел на носу, раздувая на камнях, лежавших там, небольшой костерок. Кусочки дерева, которые он бросал в него, слегка потрескивали. Мужчины уже сунули в уключины свои весла, готовясь отплыть. Амахаст поставил на место рулевое весло.
      Он видел, как мужчины смотрят мимо него, на охотника, оставшегося на берегу, но они ничего не сказали. Все было правильно. Охотник не должен показывать, что ему больно, или проявлять жалость. Каждый мужчина был волен выбирать, когда его свободная душа отправится на небо, к небесному отцу Эрманпадару, который правит там. Душа охотника должна присоединиться к другим таким же душам среди звезд.
      Каждый охотник был свободен в своем выборе, и никто не мог помешать ему. Даже Керрик знал это и сейчас молчал, как и все остальные.
      - Вперед, - приказал Амахаст. - К острову.
      Тихий, поросший травой остров лежал в открытом море, защищая берег от ударов океанских вод. К югу он поднимался высоко над солеными морскими брызгами, и здесь появились деревья. Это обещало хорошую охоту. За исключением мургу, все здесь было хорошо.
      - Смотрите туда, - крикнул Керрик, указывая на море.
      Огромный косяк сквида прошел под ними. Хастила схватил свое копье за толстый конец и занес его над водой. Он был более высок, чем Амахаст, и поэтому проделал все это очень быстро. Выждав секунду, он погрузил копье в воду, пока туда не ушла вся рука, затем поднял его вверх.
      Острие копья ударило правильно, в мягкое тело за раковиной, и сквид был вытащен из воды и брошен на дно лодки.
      Щупальца его слабо шевелились, темная жидкость сочилась из пробитого мешка. Хастилу не зря называли "Копье-в-руке". Его копье не знало промаха.
      - Хорошая еда, - сказал Хастила, поставив ногу на раковину и освобождая копье из тела добычи.
      Керрик был возбужден: так просто это выглядело! Один быстрый удар - и пойман крупный сквид, которого хватит им всем на целый день. Он взял свое собственное копье за толстый конец, как это делал Хастила. Оно было наполовину меньше копья охотника, но наконечник был так же остер. Сквиды еще были здесь, и один из них всплыл на поверхность прямо перед носом лодки.
      Керрик сильно ударил, и наконечник погрузился в тело животного. Схватив древко обеими руками, мальчик дернул его. Деревянная рукоять задрожала в его руке, но он держал ее крепко, напрягая все свои силы.
      Вода вспенилась, и влажно блестящая голова поднялась рядом с лодкой. Копье вдруг освободилось, и Керрик упал на спину. Рядом с ним раскрылись челюсти с рядами зубов, и из пасти существа на него пахнуло падалью. Острые когти царапали лодку, вырывая куски дерева.
      Хастила прыгнул на помощь, его копье вонзилось между этими ужасными челюстями раз, другой... Мараг пронзительно закричал и фонтан крови забрызгал мальчика. Затем челюсти закрылись, и на мгновение Керрик увидел перед собой огромный немигающий глаз.
      Секундой позже он ушел под воду среди кровавой пены.
      - Держать к острову, - приказал Амахаст, - здесь может быть больше этих тварей, плывущих за сквидами. Мальчику больно?
      Огатир плеснул водой в лицо Керрика и обмыл его.
      - Он просто испугался, - сказал он, глядя на искаженное лицо Керрика.
      - Ему повезло, - мрачно заметил Амахаст. - Но такое везение бывает только один раз. Никогда больше он не ударит копьем в темноту.
      НИКОГДА! Керрик едва не выкрикнул это слово, глядя на борт лодки, где когти твари оставили глубокие царапины. Он слышал о мургу, видел их когти в ожерельях, даже касался маленьких многоцветных мешочков, сделанных из шкуры одного из них. Но рассказы никогда всерьез не пугали его: высотой до неба, зубы, как копья, глаза, как камни, когти, как ножи. Однако сейчас он испугался. Почувствовав, что на глаза навернулись слезы, он отвернулся к берегу, кусая губы оттого, что они так медленно приближаются к земле. Лодка вдруг показалась ему хрупкой скорлупкой среди моря чудовищ, и ему отчаянно захотелось оказаться на твердой земле. Он едва не крикнул этого вслух, когда нос лодки ткнулся в песок. Пока остальные вытаскивали лодку на песок, он смыл с лица остатки крови марага.
      Амахаст издал тихий шипящий звук - сигнал охотников, - и все замерли, безмолвные и неподвижные. Он лежал в траве и смотрел поверх ее. Потом сделал охотникам знак приблизиться. Керрик делал все так, как и другие, осторожно раздвигая листья пальцами, чтобы можно было смотреть между ними.
      Впереди были олени. Стадо небольших животных паслось на расстоянии выстрела из лука. Растолстевшие на богатом травой острове, они двигались медленно, длинные уши их дергались, отгоняя насекомых, жужжавших вокруг. Керрик принюхался и почуял сладковатый запах пота, шедший от их шкур.
      - Идем тихо вдоль берега, - сказал Амахаст. - Ветер дует от них к нам, и они нас не учуют. Мы подкрадемся незаметно.
      Скрываясь за берегом, они наложили стрелы на луки, затем выстрелили все разом.
      Прицел был точен: двое животных упали, а третье было ранено. Шатаясь, олень сделал несколько шагов. Амахаст выскочил из укрытия, подбежал к нему и, схватив за рога, крутанул. Животное захрипело, затем упало на бок. Амахаст оттянул ему голову назад и подозвал Керрика.
      - Возьми копье, это будет твоя первая жертва. Коли в горло с этой стороны, а потом поверни.
      Керрик сделал как ему было приказано, и олень захрипел в агонии, а его красная кровь брызнула на руки мальчика. Он вонзил копье в рану еще глубже, и животное, дернувшись, умерло.
      - Хороший удар, - с гордостью сказал Амахаст, и Керрик с надеждой подумал, что ему больше не напомнят о мараге в лодке.
      Охотники с удовольствием выпотрошили добычу. Амахаст указал на юг, на высокую часть острова.
      - Отнеси их к деревьям, на которых можно подвесить туши.
      - Мы будем охотиться еще? - спросил Хастила.
      Амахаст покачал головой.
      - Нет, если мы возвращаемся завтра. Весь день и ночь мы будем разделывать и коптить мясо, которое у нас есть.
      - И есть его, - сказал Огатир, громко причмокивая, - есть до отвала. Чем больше мы положим в наши желудки, тем меньше придется нести на спине.
      Хотя под деревьями было прохладно, всем очень досаждали летающие насекомые. Охотники давили их и просили Амахаста устроить коптильню у залива.
      - Снимите шкуры с добычи, - приказал он, затем пнул ногой упавшей ствол.
      - Слишком сырой. Древесина здесь под деревьями слишком сыра, чтобы гореть. Огатир, принеси огонь из лодки и корми его сухой травой, пока мы не вернемся. Я возьму мальчика и мы посмотрим на берегу плавник.
      Он оставил свой лук со стрелами, но взял копье и отправился к океану. Керрик торопливо следовал за ним.
      Берег был почти широким, а мелкий песок, покрывавший его, почти таким же белым как снег. Идущие с океана волны с грохотом разбивались о берег, оставляя пузырящуюся пену.
      Прибой выбрасывал разбитые губки, многочисленные разноцветные раковины, фиолетовых улиток, большие зеленые водороош с маленькими крабами. Несколько маленьких кусков плавника не стоили того, чтобы о них бссиокоиться, поэтому они направились к каменистому мысу, выдающемуся в море.
      Поднявшись по пологому склону, они увидели между деревьев море, а вдалеке на песке что-то темное: может быть, тюдени, греющиеся на солнце.
      И в этот момент они заметали, что кто-то стоит под соседним деревом, тоже глядя на залив. Может другой охотник?
      Амахаст открыл было рот, но тут незнакомец шагнул вперед, под лучи солнца.
      Слова замерли в горле охотника, все мышцы напряглись.
      Это был не охотник и даже не человек. Человекообразный, но сильно отличный от него во всех отношениях.
      Существо было безволосым, с окрашенным гребнем, который начинался от макушки его головы и спускался вниз по спине. Оно было очень ярким в солнечном свете, с чешуйчатой и разноцветной кожей.
      Это был мараг. Меньший, чем гиганты в джунглях, и тем не менее, мараг. Подобно своим собратьям, он стоял неподвижно, будто высеченный из камня. Затем серией небольших резких движений повернул годову в их сторону, и они увидели его глупые бесстрастные глаза и массивные челюсти. Люди стояли, не двигаясь, крепко сжимая свои копья, и существо повернуло обратно свою годову, видимо, не заметив их среди деревьев.
      Амахаст подождал, когда взгляд марага обратится опять к океану, перед которым он стоял, а затем беззвучно скользнул вперед, поднимая копье. Он успел достичь края рощи, прежде чем животное успело услышать его и заметить его приближение, оно резко повернулось и уставилось ему прямо в лицо.
      Охотник вонзил каменный наконечник копья прямо в безвекий глаз и, навалившись, вогнал его дальше в мозг. Существо вздрогнуло, судорожно дернулось всем телом и тяжело упало. Оно было мертво, прежде чем коснулось земли. Амахаст выдернул копье и окинул взглядом склон и берег вдали. Других существ поблизости не было.
      Керрик подошел к отцу и стал рядом с ним. Молча они смотрели вниз, на лежащий у их ног труп.
      Это была примитивная безвкусная пародия на человека.
      Красная кровь еще сочилась из развороченного глаза, тогда как другой глаз пусто таращился на них: его зрачок превратился в узкую вертикальную полоску. Носа у существа не было, а там, где он должен был находиться, виднелось что-то вроде клапана. Массивные челюсти открылись в агонии внезапной смерти, обнажив белые ряды острых зубов.
      - Что это? - задыхаясь спросил Керрик.
      - Не знаю. Мараг одного из видов мургу. Какой-то он маленький, и я никогда прежде не видел такого.
      - Он стоял и ходил совсем как человек. Это мургу, отец, его руки похожи на наши.
      - Нет, не похожи. Сосчитай! - один, два, три, четыре пальца и большой палец. А у него два пальца и два больших пальца.
      Амахаст взглянул на существо, и губы его раздвинулись, приоткрыв зубы. У твари были короткие кривые ноги с заостренными когтями на пальцах. Сзади торчал короткий и толстый хвост, существо лежало скорчившись, одна рука была придавлена телом. Амахаст пинком перевернул его. Странное дело, в руке, скрытой до этого телом, был зажат длинный сучковатый кусок дерева.
      - Отец - на берегу! - крикнул вдруг Керрик.
      Они спрятались под деревьями и внимательно следили, как из моря прямо перед ними выходят еще несколько существ.
      Это были трое мургу. Двое из них были похожи на убитого ими, а третий был крупнее, жирнее и двигался медленнее. Он лег наполовину в воду, перевалился на спину, глаза его закрылись, и конечности замерли: Двое других вытащили его из воды и потащили дальше по песку. Крупное животное что-то бормотало своим дыхательным клапаном, затем медленно и лениво почесало когтистой ногой живот. Один из маленьких мургу хлопнул лапами в воздухе над ним и издал резкий щелкающий звук.
      От гнева у Амахаста перехватило дыхание. Ненависть ослепила его, и почти не сознавая, что делает, он бросился вниз по склону, размахивая копьем.
      Оказавшись рядом с мургу, он ударил ближнего из них, однако тот успел повернуться, и каменный наконечник рассек только бок ему, скользнув по ребрам. Существо широко раскрыло рот, громко зашипело и попыталось убежать, но следующий удар Амахаста был точен.
      Затем охотник освободил копье и повернулся к другому марагу, мчавшемуся к воде. Однако прежде, чем он успел что-либо сделать, в воздухе просвистело маленькое копье и вонзилось беглецу в спину.
      - Хороший удар, - сказал Амахаст, вырвав его из тела и возвращая его Керрику.
      Только большой мараг остался на месте. Глаза его были закрыты, и, казалось, он не обращает внимания на происходящее вокруг. Когда копье Амахаста вонзилось ему в бок, мараг застонал, почти как человек. Он был очень толстый, и Амахаст бил его снова и снова, пока тот не умер. Амахаст оперся на свое копье и, тяжело дыша, посмотрел на убитое существо. Гнев его еще не прошел.
      - Твари, вроде этой, должны быть уничтожены. Мургу не похожи на нас, достаточно взглянуть на их кожу и чешую.
      У них нет меха, они боятся холода, их нельзя есть. Если мы встретим их, то должны уничтожить. - Он ворчал что-то еще, Керрик только кивал головой, соглашаясь. - Пойдем за остальными. Этих тварей может быть больше, нужно убить их всех.
      В эту минуту его глаза уловили какое-то движение, и он потянулся за копьем, думая, что существо еще живо. Это двигался его хвост...
      Точнее хвост был неподвижен, но что-то шевелилось под кожей, в нижней части тела животного. Там имелось что-то вроде кармана, образованного складкой кожи у толстого хвоста. Острием копья Амахаст откинул кожу и с трудом сдержал тошноту, увидев бледных существ, которые упали на песок.
      Это были сморщенные, слепые, маленькие копии взрослых животных. Вероятно, их дети. Рыча от гнева, охотник стал топтать их ногами.
      - Уничтожить, всех их уничтожить! - бормотал он снова и снова, и Керрик побежал вдоль деревьев, чтобы не видеть этого.
      Глава вторая
      Энтисенат рассекал волны ритмичными движениями своих веслообразных плавников. Его голова высунулась из океана, и вода ручьями стекала по темной шкуре. Подняв ее повыше, он повернулся и посмотрел по сторонам. В воде под ним виднелось темное пятно.
      Это был косяк сквида, и второй энтисенат возбужденно защелкал. Их огромные хвосты заработали, и они помчались сквозь воду, широко раскрыв пасти, прямо в центр стаи сквидов.
      Выбросив струи воды, сквиды бросились наутек во всех направлениях. Многие пытались ускользнуть под прикрытием облака краски, которую вырабатывали, но большая часть из них была схвачена мощными челюстями и проглочена. Это продолжалось до тех пор, пока море не опустело. Насытившись, огромные животные медленно поплыли обратно.
      Перед ними плыло другое крупное животное: вода перекатывалась через его спину и пенилась вокруг длинного спинного плавника урукето. Приблизившись к нему, энтисенаты нырнули и поплыли рядом с его закрытым и длинным бронированным клювом. Урукето заметил их, один его глаз с черным зрачком, окруженный костяным ободком, следил за ними.
      Постепенно их образ проник в мозг существа и клюв начал открываться, пока не раскрылся во всю ширь.
      Один за другим они подплыли к широко открытому рту и сунули свои головы в похожую на пещеру пасть. Оставаясь в этом положении, они отрыгнули недавно пойманного сквида.
      Только когда их желудки опустели, они отступили назад, повернувшись боком, и заработали плавниками. За их спинами челюсти сомкнулись так же медленно, как и открылись, и массивная туша урукето двинулась за ними следом.
      Хотя большая часть огромного тела животного была под водой, спинной плавник урукето высоко поднимался над водой. Его плоская вершина была сухой и испачканной белыми экскрементами там, где садились морские птицы, и покрытой шрамами там, где они рвали кожу своими крепкими клювами.
      Одна из этих птиц опустилась сверху на вершину плавника, паря на больших белых крыльях и вытягивая паучьи ножки.
      Вдруг она пронзительно закричала и замахала крыльями, испуганная длинным разрезом, появившимся на вершине плавника. Разрез расширился и протянулся по всему плавнику, образовав большую щель в живой плоти, оттуда вырвался затхлый воздух.
      Щель раскрывалась все шире и шире, пока из образовавшегося помещения не появилась одна из ийлан. Это был второй офицер, командовавший вахтер. Выбравшись на широкий костяной выступ, расположенный рядом с вершиной плавника, она глубоко вдохнула свежий морской воздух и осторожно оглянулась. Потом, довольная, что все нормально, вернулась вниз, мимо рулевого, который вглядывался вперед сквозь диск перед ним. Офицер посмотрела поверх его плеча ва стрелку компаса, отклонившуюся ог указателя курса. Пальцами левой руки рулевой схватил узел нервных окончаний и сильно сжал. Дрожь прошла по всему телу животного-корабля. Офицер кивнула и продолжила спуск вниз, в большую внутреннюю полость, зрачки ее глаз расширились в полутьме помещения.
      Флюоресцирующие пятна были единственным освещением этого помещения, тянувшегося вдоль всего позвоночника урукето. Сзади в почти полной темноте лежали пленники, щиколотки которых были связаны. Ящики с запасами и контейнеры с водой отделяли их от команды и пассажиров, находившихся впереди. Офицер направилась вперед, к командиру, чтобы отдать ей рапорт. Эрефиаис взглянула на светящуюся карту, которую держала, и кивнула, соглашаясь. Довольная, она свернула карту, убрала ее в нишу и поднялась на плавник сама. Из-за поврежденной в детстве спины, она приволакивала ноги при ходьбе, и только выдающиеся способности позволили ей занять такой высокий пост с подобным физическим недостатком. Появившись на вершине плавника, она тоже глубоко вдохнула свежий воздух и посмотрела вокруг.
      За ними скользил берег Манинле, на горизонте впереди виднелась пустынная земля, а к северу тянулась цепочка низких островов. Удовлетворенная, она наклонилась и произнесла несколько слов. Отдавая приказы, она могла быть резкой, почти грубой, но сейчас избрала форму обращения к старшей по званию. Она командовала этим кораблем и должна была быть действительно достойной своего положения.
      - Ради вашего удовольствия на это стоит взглянуть, Вайнти.
      Сказав это, она отошла назад, освободив место в передней части плавника. Вайнти выбралась из укрепленной внутренности плавника и вышла на его край, следуя за двумя своими спутниками. Наверху они почтительно отошли в сторону, пропустив ее вперед. Вайнти взялась за край, глубоко вдыхая свежий, холодный воздух. Эрефнаис смотрела на нее с восхищением: она была действительно прекрасна. Даже если она не знала, какие обязанности возложат на нее в новом городе, ее положение ясно читалось в каждом движении ее тела. Не замечая внимательного взгляда, Вайнти стояла гордо, высоко подняв голову, ее челюсти выступали вперед, а зрачки под ослепительными лучами солнца превратились в узкие вертикальные полосы. Руки крепко держались за борт, широко расставленные ноги удерживали равновесие. Медленная пульсация пробегала по ее красивому гребню. Она была рождена, чтобы повелевать, это не вызывало сомнений.
      - Что там впереди? - вдруг спросила Вайнти.
      - Цепь островов, высочайшая. В их названии их жизнь. Алакасаксехент непрерывный ряд золотых падающих камней. Их пески и вода теплы круглый год. Острова вытягиваются в линию, которая доходит до материка. Здесь на берегу растет новый город.
      - Прекрасный город, - сказала Вайнти так тихо, что остальные ничего не услышали. - Может, это моя судьба? - Она повернулась к командиру. - Когда мы будем там?
      - Сегодня после полудня, высочайшая. Еще до темноты. Здесь есть теплое течение, которое быстро донесет нас до берега. Сквида в изобилии, поэтому энтисенаты и урукето кормятся хорошо. Правда, это одна из проблем, стоявших перед командиром в дальних путешествиях! Мы должны были внимательно следить за ними, если они движутся медленно и наше прибытие...
      - Замолчи. Я хочу остаться одна со своим эфензеле.
      - Слушаюсь. - Эрефнаис мгновенно исчезла.
      Вайнти повернулась к молчаливым стражам, внимательно следящими за каждым ее движением.
      - Итак, мы здесь. В конце концов борьба дотянулась и до этого нового мира, до Гендаши. Сейчас они пойдут вокруг строительства нового города.
      - Мы поможем тебе добиться своего, - сказала Этриг.
      Крепкая, как камень, она была готова на все. - Командуй нами, до самой нашей смерти. - В устах другого это могло показаться претенциозным, но только не у Этриг. Она была искренней в каждом движении своего тела.
      - Этого от тебя не требуется, - сказала Вайнти, - но я прошу тебя быть на моей стороне и первой помогать во всем.
      - Это дело моей чести.
      Затем, Вайнти повернулась к Икеменд, которая ждала ее приказаний.
      - У тебя самое ответственное задание из всех нас. Наше будущее в твоих руках. Ты возьмешь на себя ханале и самцов.
      Икеменд знаком выразила свою решимость выполнить порученное, и Вайнти почувствовала теплоту к своим спутницам. Однако вскоре ее настроение изменилось.
      - Спасибо вам обеим, а теперь оставьте меня, - сказала она. - Я хочу поговорить с Энги наедине.
      Вайнти держалась за плотное и твердое тело урукето, который то погружался в воду, то появлялся над волнами. Зеленая вода перекатывалась через его спину и разбивалась о черную башню плавника. Летели соленые брызги, некоторые попадали в лицо Вайнти. Прозрачные веки скользнули на ее глаза, затем вернулись на место. Она не замечала уколов соленой воды, ее мысли далеко опережали это огромное животное, которое несло их через море Инегбана. Впереди лежал Альпесак, золотой берег ее будущего - или черный камень, который раздавит ее. Или то, или другое, третьего не дано.
      Покинув океан своего детства, она поднялась высоко, оставив позади многих из своей эфенбуру. Если она хочет достигнуть вершины, нужно подняться на гору, наживая по дороге туда множество врагов. Однако Вайнти знала, что приобретать союзников не менее трудно. Она добилась этого, помня обо всех из своей эфенбуру, даже тех, кто был на низших должностях, и навещала их при каждом удобном случае. Не менее важным было ее умение вызывать уважение и даже восхищение, особенно среди молодежи. Они были ее глазами и ушами в городе, ее тайной силой. Без их помощи она никогда не решилась бы на это путешествие, на этот огромный риск. Ее ждало блестящее будущее или полный провал. Ориентировка на Альпесак, этот новый город, была важным шагом, который провел ее мимо многих других. Однако, если будут задержки с его устройством, она упадет низко, так низко, как никогда еще не падала. Так уже было с Дисти, наделавшей много ошибок, работа при которой шла слишком медленно. Вайнти сменила ее и взялась за все нерешенные проблемы. Если она не оправдает надежд, ее тоже заменят. Это было опасно, но риск стоил этого. Если она сделает то, чего от нее ждут, звезда ее поднимется высоко, и никто не сможет остановить ее.
      Кто-то поднялся внизу и встал рядом с ней. Вайнти чувствовала присутствие кого-то из своей эфенбуру, и это была самая сильная связь из всех существующих. Однако она была смягчена темнотой будущего, лежавшего впереди. Вайнти хотелось поговорить с подругой о том, что ждет их там, на берегу, и это была последняя возможность поговорить наедине перед высадкой. Там, внизу, было слишком много подслушивающих ушей и подсматривающих глаз, а здесь они могли говорить, не опасаясь последствий.
      - Там, впереди, Гендаши. Командир обещала, что мы будем в Альпесаке сегодня после полудня. - Вайнти поглядывала на собеседницу краем глаза, но Энги ничего не говорила, только подергивала большим пальцем. Жест не был оскорбительным и не выдавал никаких чувств. Это было плохо, но Вайнти не позволила гневу захватить себя и отвлечь от того, что нужно было сделать. Она повернулась и оказалась лицом к лицу со своей эфензеле.
      - Покидая родительское чрево и выходя в жизнь, в объятия моря, мы испытываем первую боль в жизни, - сказала Вайнти.
      - А первая радость - это друзья, которые ждут тебя здесь, - сказала Энги, закончив фразу. - Я унижена, Вайнти, ведь ты напомнила, как мой эгоизм повредил тебе...
      - Я жду не унижения, извинений или объяснений твоего необычного поведения. Мне непонятно, почему ты и твои последователи не выбрали смерть, однако обсуждать это я не собираюсь. И я думала не о себе, меня интересуешь ты и только ты. Мне нет дела до введенных в заблуждение существ, которые сидят внизу. Если они были достаточно умны, чтобы пожертвовать свободой из-за ошибочной философии, из них получатся хорошие рабочие. Город может использовать их. Может он использовать и тебя, но не как пленника.
      - Я не просила развязывать меня.
      - Ты не просила, а я приказала сделать это. Мне стыдно находиться рядом со своей эфензеле, которая связана как обычный преступник.
      - Я не хотела заставлять тебя стыдиться меня, - коротко извинилась Энги. - Я действовала согласно своим убеждениям, убеждениям настолько сильным, что они полностью изменили мою жизнь и могут изменить твою, эфензеле. Но мне приятно слышать, что ты испытываешь стыд, ведь стыд это часть самосознания, которое является сущностью моих убеждений.
      - Перестань, мне стыдно только за нашу эфенбуру, которую ты позоришь. К тебе я испытываю только гнев и ничего больше. Сейчас мы одни и никто не услышит моих слов. Я погибну, если ты повторишь их, но я знаю, что ты не захочешь причинить мне вреда. Выслушай меня. Вернись к остальным. Ты будешь вместе с ними, когда мы высадимся на берег, но ненадолго. Как только судно уйдет, я отделю тебя от остальных, освобожу, и ты будешь работать со мной. Альпесак - моя судьба, я хочу помочь и расширить его. Ты знаешь, что происходят ужасные вещи. Холодный ветер с севера дует все чаще и сильнее. Два города уже погибли, несомненно, следующим будет Инегбан. Но прежде, чем это произойдет, благодаря предусмотрительности наших вождей, на этом дальнем берегу должен вырасти новый город. Когда Инегбан умрет, Альпесак уже будет ждать нас. Я буду твердо стоять за привилегии живущих в этом городе. Я добьюсь этого и приготовлю все к тому дню, когда придет наш народ. Я просто обязана сделать это. Те друзья вокруг меня, которые будут работать вместе со мной, возвысятся вместе со мной. Я прошу тебя, Энги, присоединиться ко мне и помочь мне в этой великой работе. Ты - моя эфензеле, мы вместе родились и выросли, а это узы, которые нелегко разорвать. Присоединись ко мне, поднимись со мной, стань моей левой рукой. Ты согласна?
      Энги опустила голову, закрыв лицо руками, потом подняла взгляд на собеседницу.
      - Я не могу. С Дочерями Жизни меня соединяют узы не менее крепкие, чем с нашей эфенбуру. Они последуют за мной, куда бы я их ни повела...
      - Ты поведешь их в пустыню, в изгнание, на верную смерть.
      - Надеюсь, что нет. Я только объясняю, в чем состоит правда, открытая Угуненапсой, отдавшей за нее свою вечную жизнь. За нее, за меня, за всех нас. Ты и подобные тебе ничего не видят, и только одно может помочь вам прозреть - знание смерти, которое даст тебе и другим знание жизни.
      Вайнти была вне себя от гнева, который появился еще тогда, когда связанная Энги не обращала на это внимания и говорила с ней очень спокойно и мягко.
      - Это невозможно, Вайнти. Ты можешь присоединиться к нам, открыв, что это выше личных желаний, важнее верности своей эфенбуре...
      - Важнее верности нашему городу?
      - Возможно, потому что это превосходит все.
      - Это настоящее предательство всей нашей жизни, и я испытываю только отвращение. Прежде ийланы жили как ийланы, но потом в их рядах появилась презренная Фарнекши, проповедовавшая этот мятежный вздор. Она была упорна и осторожна, кроме того, ее долго терпели, и все же пришло время, когда ее изгнали из города. Но она не умерла, став первым живым мертвецом. Если бы не Олпесаг, она продолжала бы жить и по-прежнему сеять среди нас раздор.
      - Ее называли Угуненапса, потрму что с ее помощью была найдена эта великая правда. Олпесаг разрушила только ее тело, но не откровения.
      - Так ее называешь ты, а на самом деле ее звали Фарнекши, и она умерла за свои преступления. Это был закономерный конец ее детской веры, родившейся среди кораллов и водорослей. - Вайнти глубоко вздохнула, с трудом сдерживаясь. - Неужели ты не понимаешь, что я тебе предлагаю? Это твой последний шанс. Жизнь вместо смерти. Присоединяйся ко мне, и ты поднимешься высоко. Если твоя вера так важна для тебя, можешь придерживаться ее, но не говори об этом со мной и ни с каким другим ийланом. Ты должна сделать это.
      - Я не могу. О правде нужно говорить вслух...
      Гневно заревев, Вайнти схватила Энга за шею, грубо выкрутила ей гребень и с силой ударила ее лицом о грубую поверхность плавника.
      - Вот правда! - прокричала она, развернув лицо Энги так, чтобы она могла слышать каждое слово. - То, что я дергаю твое глупое, лунообразное лицо это и действительность и правда. Вне этой правды есть новый город на краю диких джунглей, тяжелая работа, грязь и никаких удобств, к которым ты привыкла. Я обещаю тебе это, если ты не откажешься от своего высокомерия...
      Услышав слабый шипящий звук, Вайнти повернулась и увидела командира, которая пыталась укрыться в тени.
      - Подойди сюда! - крикнула Вайнти, швырнув Энги вниз, себе под ноги. Это что за шпионство?
      - Я не шпионю, высочайшая... и могу сейчас же уйти. - Эрефнаис говорила скромно, без утонченности и прикрас, настолько велико было ее смущение.
      - Тогда что привело тебя сюда?
      - Я хотела указать на белые берега рождений, которые видны впереди.
      Вайнти обрадовалась возможности закончить эту неприятную сцену. Неприятную для нее, потому что она не смогла сдержать себя. Она знала, что это может стать оружием в чужих руках. Командир могла разнести сплетни дальше, и ничего хорошего выйти из этого не могло. Вайнти крепко ухватилась за край плавника, глядя на близкий уже берег.
      Гнев ее прошел, дыхание замедлилось. Униженная Энги поднялась на ноги ей, как и всем, хотелось взглянуть на берег.
      - Мы подойдем к нему как можно ближе, - сказала Эрефнаис.
      - Наше будущее, - подумала Вайнти. - Первые величественные гребненосные самцы, первые отложенные яйца, первые рождения и первые эфенбуру, растущие в море.
      Гнев прошел окончательно, и она почти улыбнулась мысли о толстых и вялых самцах, развалившихся под солнцем, о молодых, сидящих в безопасности в хвостовых сумках. Первые рождения - памятный момент для их нового города.
      Под руководством экипажа урукето торопился к берегу, уже почти достигнув разбивающихся о него волн. Берег приближался, притягивал взгляд. Прекрасный берег.
      И вдруг Энги и командир замерли, потрясенные увиденным, а Вайнти издала громкий крик, крик боли.
      На берегу на ровном песке лежали истерзанные и расчлененные трупы.
      Глава третья
      Крик Вайнти резко оборвался. Когда она снова заговорила, речь ее была изысканна и утонченна по форме.
      - Командир, немедленно возьмите десяток самых сильных членов экипажа, вооружите их хесотсанами и высадите на берег. - Она подтолкнула ее к краю плавника, затем остановилась, повернувшись к Энги. - Ты пойдешь со мной.
      Вайнти провела ногой по шкуре урукето, нашла складки в его коже, спустилась по спине вниз и нырнула в прозрачное море. Энги последовала за ней.
      Они вынырнули из прибоя возле растерзанного трупа самца. Мухи кружились вокруг открытых ран, покрывая тело сплошным слоем. Энги покачнулась при виде этого зрелища.
      Не так вела себя Вайнти. Каменнотвердая, она крепко стояла на ногах с ничего не выражающим лицом, и только глаза ее двигались, разглядывая сцену бойни.
      - Я должна найти тех, кто сделал это, - сказала она бесстрастно, шагнула вперед и низко наклонилась над телом. - Они убиты, но не съедены. И убиты либо когтями, либо клыками, либо рогами. Видите эти раны? И не только самцы, но и их слуги убиты таким же образом. Где охрана?
      Она повернулась к командиру, которая только что появилась из моря, ведя за собой вооруженных членов экипажа.
      - Вытянуться в линию, приготовить оружие и прочесать берег. Найти охрану и, идя по следам, установить, куда они ведут. - Она проследила, как они отправились выполнять приказ, и повернулась к Энги, которая окликнула ее.
      - Вайнти, я не могу понять, какого рода существа нанесли эти раны. У всех у них по нескольку ран, хотя у животных всего по одному рогу или клыку.
      - У ненитеска единственный рог на конце носа, большой и шершавый, и у белого хуруксаста тоже один рог.
      - Это все огромные, медлительные и глупые существа, они не могли сделать такого. Ты сама предупреждала меня об опасности здешних джунглей, о неизвестных животных, быстрых и смертельно опасных.
      - А где была охрана? Они же знали об опасности, так почему не выполнили свой долг?
      - Они здесь, - сказала Эрефнаис, медленно выходя на берег. - Убиты точно таким же образом.
      - Невероятно! А их оружие?
      - Не использовано. Полностью заряжено. Эти существа так опасны...
      Одна из членов экипажа окликнула их снизу, от берега.
      Движения ее тела были непонятны на таком расстоянии, а голос заглушал шум прибоя. Потом она бросилась бежать к ним, явно чем-то взволнованная, остановилась, попробовала объяснить, затем побежала дальше, пока не приблизилась на расстояние, на котором слова ее стали понятны.
      - Я нашла след... идемте... там кровь.
      В ее голосе было нечто, придавшее сказанному вес. Вайнти вместе с другими быстро двинулась ей навстречу.
      - Я шла по следам, высочайшая, - сказала та, указывая на деревья. Существо было не одно, их было, как мне кажется, пятеро, потому что следов много. Все они кончаются у воды. Они ушли. Но есть нечто такое, что вы должны увидеть сами.
      - Что?
      - На месте убийства много крови и костей, но есть и еще кое-что. Вы должны увидеть это сами.
      Они услышали яростное гудение насекомых еще до того, как добрались до места. Там действительно было много признаков бойни, но было в еще кое-что, более важное. Их проводник молча указал на землю.
      Там кучей лежали куски обуглившейся золы. Из центра поднималась струйка дыма.
      - Огонь? - сказала Вайнти, удивленная увиденным не меньше других. Она видела такое и прежде, но это ей не нравилось.
      - Отойдите в сторону, - приказала она командиру, которая шагнула вперед к дымящемуся пеплу. - Это огонь, он очень горяч и опасен.
      - Я этого не знала, - извинилась Эрефнаис. - Я слышала о нем, но никогда не видела.
      - Есть и еще одно, - сказала приведшая их сюда. - На берегу есть подсохшая на солнце грязь, на которой остались отпечатки ног, очень отчетливые. Я выломала один из них - вот он.
      Вайнти шагнула вперед и посмотрела иа выломанную пластинку грязи, потом наклонилась и ткнула в углубление на твердой поверхности.
      - Эти существа маленькие, очень маленькие, меньше, чем мы. И у них нет когтей... Смотрите!
      Она выпрямилась и, вытянув вперед руку с растопыренными пальцами, показала ее остальным.
      - У них пять пальцев, а не четыре, как у нас. Кто знает животное с пятью пальцами?
      Молчание было ей ответом.
      - Во всем этом слишком много таинственного. Мне это не нравится. Сколько охранников было здесь?
      - Трое, - сказала Эрефнаис. - Двое убиты на берегу, третий возле центра...
      В этот момент ее прервал другой член экипажа, продравшийся через подлесок.
      - Здесь маленькая лодка, - сказала она. - Пристала к берегу.
      Когда Вайнти подошла туда, она увидела, что лодка покачивается на волнах, нагруженная контейнерами. Один из пассажиров оставался в лодке, двое других были на берегу и таращились на трупы. Когда Вайнти подошла, они обернулись, и она увидела проволочное ожерелье у одной из них.
      Вайнти внимательно оглядела ее.
      - Вы эсекасак, которая должна охранять берега рождений. Почему вы не защитили своих питомцев?
      Ноздри эсекасака гневно раздулись.
      - Кто вы такая, чтобы так говорить со мной...
      - Я - Вайнти, новая Эйстаи этого города. Отвечайте на мой вопрос, пока я не потеряла терпение.
      Эсекасак с мольбой коснулась своих губ и сделала шаг назад.
      - Простите, высочайшая, я не знала. Потрясение, эти смерти...
      - Это на вашей ответственности. Где вы были?
      - Городу нужна пища и новые охранники.
      - Как долго вас не было здесь?
      - Два дня, высочайшая, как всегда.
      - КАК ВСЕГДА! Что-то я не понимаю. Почему вы покинули свой берег? Где защитная стена?
      - Пока не выращена. Река разлилась, стала глубже, поэтому звери не могут через нее перебраться. Именно поэтому берег рождений поместили у океана. Разумеется, временно, и только ради безопасности.
      - Ради безопасности! - Не в силах больше сдерживать гнев, Вайнти закричала, указывая на трупы. - Они все мертвы, и вы виноваты в этом. Думаю, что вы умрете вместе с ними. За это преступление я требую строжайшего наказания. Вы изгоняетесь из нашего города, из общества имеющих голос и присоединяетесь к безмолвным. Вы проживете недолго, но до самой смерти будете помнить об ошибке, приведшей к этому приговору. - Вайнти шагнула вперед, зацепила большим пальцем металлический знак высокой должности и сильно дернула его. Разорванная проволока соскользнула с шеи эсекасака, и Вайнти швырнула ее в прибой, продолжая распевать формулу лишения гражданства. - Я снимаю с вас ваши обязанности, все здесь присутствующие лишают вас вашего звания за этот промах. Каждый гражданин Иногбана, города, который является вашим домом, каждый ийлан поддержит нас в лишении вас гражданства. Теперь я лишаю вас имени, и никто из живущих больше не произнесет его вслух. Я объявляю вас безымянной и безмолвной. Идите.
      И Вайнти указала на океан. Разжалованная эсекасак припала к ее коленям и вытянулась во всю длину на песке у ее ног.
      Слова ее были едва понятны.
      - Только не это... я вас умоляю... Я не виновата, это приказала Дисти, она нас заставила... Здесь не должно быть рождений, она не блюла сексуальную дисциплину, и в этом нет моей вины...
      Голос ее замер, губы двигались все медленнее и наконец остановились.
      - Уведите ее прочь, - приказала Вайнти.
      Эрефнаис сделала знак двум членам экипажа, и те оттащили Лекмелик в сторону. Глаза ее были открыты, дыхание почти замерло, скоро она должна была умереть. Вайнти одобрительно кивнула и перестала думать о ней: здесь нужно было сделать слишком много.
      - Эрефнаис, ты останешься здесь и проследишь, чтобы с телами было сделано все, как надо, - приказала она. - Затем приведешь урукето в город. Я поплыву туда на этой лодке. Мне хочется взглянуть на Дисти, сменить которую я направлена.
      Когда она вошла в лодку, одна из охранниц знаком попросила разрешения говорить. Говорила она медленно и с усилием.
      - Вы не можете увидеть Дисти. Она умерла много дней назад. У нас была лихорадка, и она стала одной из последних ее жертв.
      - Значит, с моим отправлением слишком долго тянули, - Вайнти села, глядя, как охранница властно говорила что-то на ухо лодке. Плоть существа завибрировала, и оно двинулось вперед, выбрасывая из себя воду.
      - Расскажи мне о городе, - сказала Вайнти. - Но сначала назови свое имя.
      Она говорила спокойно и сердечно. Эта охранница не была виновата в смерти, это было не ее дело. Сейчас Вайнти должна думать о городе и подбирать себе сторонников.
      - Я - Инленат, - сказала охранница. - Это должен быть хороший город, мы все надеемся на это. Мы упорно работаем, хотя есть много трудностей и проблем.
      - Дисти была одной из них?
      Инленат убрала руки, пряча цвет своих эмоций.
      - Не мне говорить об этом. Я была гражданином еще очень мало.
      - Если ты в городе, значит, ты из города. Ты должна говорить со мной, потому что я - Вайнти, новая Эйстаи города, и ты должна быть верна мне, подумай об этом. Со всеми проблемами ты должна приходить ко мне, это твоя обязанность. А теперь говори и честно отвечай на мои вопросы.
      - Я буду отвечать, если вы мне приказываете, - сказала Ииленат.
      Постепенно, по ходу осторожного и терпеливого допроса, Вайнти начала понимать ход событий в городе. Охраиница имела слишком низкую должность, чтобы знать о происходящем в высшем кругу общества, но она хорошо знала о результатах. А они были неутешительны.
      Дисти была непопулярна, и это было очевидно. Она, повидимому, окружила себя группой закадычных друзей, которые работали мало или вообще ничего не делали. Если это правда и правда легко обнаруживаемая, суд общественности не требовался. Преступников следовало отправить на работу за город, чтобы они трудились, пока не свалятся, будут убиты или съедены дикими зверями. Меньшего они не заслуживали.
      Однако не все новости были плохими. Первые поля были очищены, город уже наполовину вырос и продолжал расширяться согласно плану. Единственная лихорадка доставила медикам проблем не больше, чем обычные повреждения при тяжелой охоте. Пока они плыли на лодке, Вайнти составила себе четкий план действий. Разумеется, рассказ Инленат нуждался в проверке, но инстинкт подсказывал, что это единственное существо, которое введет ее в сущность проблем города.
      Кое-что в ее рассказе было явной болтовней, но в основных фактах можно было не сомневаться.
      Солнце уже садилось за облака, когда лодка прошла между водяными корнями города и пассажиры вышли на пристань.
      Вайнти машинально подтащила к себе один из плащей, поскольку было холодно. Существо было хорошо накормленное и теплое. Кроме прочего оно скрывало ее должность, и в этом не было ничего плохого. Из-за резни на берегу она не могла настаивать на формальном приглашении, когда прибыл урукето - это могло показаться неприличным. Она должна была добраться до Альпесака как можно быстрее, чтобы уже руководить им, когда сообщение об убийстве дойдет до города.
      Смерти не должны быть забыты, но их должны помнить как конец плохого периода и начало хорошего. Она торжественно пообещала себе, что с этой минуты все здесь будет по-другому.
      Глава четвертая
      Прибытие Вайнти не прошло незамеченным. Когда лодка добралась до дока, она увидела, что кто-то стоит там, завернувшись в плащ и, видимо, поджидая ее.
      - Кто это? - спросила Вайнти. Инленат проследила ее взгляд.
      - Ее зовут Ваналпи, я слышала. Ее должность выше моей, и я никогда не говорила с ней.
      Войнти знала Ваналпи, по крайней мере, по рапортам. Деловые и формальные, они не содержали ничего о личностях и трудностях. Она была эсекаксона, что буквально значило: та-что-изменяет-форму-вещей, и являлась одной из немногих, кому было известно искусство превращения растений животных в новые и полезные формы. Сейчас она была одной из ответственных за проектирование и рост города. Вайнти старалась не выдать своего напряжения: эта первая встреча была жизненно важной для развития всех их дальнейших отношений. А от этих отношений зависела судьба Альпесака.
      - Я - Вайнти, - сказала она, ступив на сырое дерево дока.
      - Я приветствую вас. Добро пожаловать в Альпесак. Одна из фарги видела урукето и прибытие этой лодки и известила меня. Меня зовут Ваналпи, произнесла она, сделав знак покорности старшему начальнику. Она делала это в старомодной манере, выполняя движение обеими руками. После этого она встала, ожидая приказаний. Вайнти сразу потеплела к ней и дружески взяла за руку.
      - Я читала ваши рапорты. Ты хорошо трудишься для Альпесака. А скажи, фарги говорила тебе еще что-нибудь... Она говорила о береге?
      - Нет, только о твоем прибытии. А что с берегом?
      Вайнти открыла было рот, чтобы ответить, и поняла, что не может. После первого и последнего крика боли она держала свои чувства под строгим контролем. Она чувствовала, что сейчас, если она расскажет о резне самцов, ее снова охватят гнев и ужас.
      Это было бы необдуманно и разрушило бы образ хододной расчетливости, который она всюду создавала у окружающих.
      - Инленат, - приказала она, - расскажи Ваналпи, что мы нашли на берегу.
      Вайнти шагнула в сторону и отвернулась, не слушая их голосов и составляя приказ обо всем, что нужно сделать. Когда голоса смолкли, она посмотрела в ту сторону и увидела, что обе ждут, когда она заговорит.
      - Теперь ты понимаешь? - спросила она.
      - Чудовищно! Те, кто это сделал, должны быть найдены и уничтожены.
      - Ты знаешь, кто это может бьпъ?
      - Нет, но мне известна та, кто знает. Ее зовут Сталлан, она работает со мной.
      - Она действительно охотница?
      - Да, она в одиночку ходила по джунглям и лесам, окружавшим город, и знает, что там можно найти. Узнав об этом, я внесла изменения в проект города, который должна представить тебе...
      - Об этом потом. Хотя я и Эйстаи города, менее важные дела могут подождать, пока не будут найдены убийцы. Город растет хорошо, но нет ли у вас каких-либо срочных вопросов?
      - Ничего такого, что не может подождать. Лихорадка остановлена, и умерло не так много.
      - Дисти тоже. О ней сожалеют?
      Ваналпи молчала, и глаза ее сузились. Когда она заговорила, стало ясно, что она сознает свою ответственность и подбирает слова очень осторожно.
      - Город оставлял плохое впечатление, и многие говорили, что в этом виновата Дисти. Я согласна с ними. Только немногие будут сожалеть о ней.
      - Кто именно?
      - Ее товарищи. Ты быстро поймешь, кто они такие.
      - Понимаю. Сегодня же пошлю за Сталлан и вызову ее к себе. А пока покажи мне город.
      Ваналпи прошла между высокими корнями, затем толкнула в сторону висящий занавес, который разошелся от ее прикосновения. Внутри было тепло, и они сбросили свои плащи возле двери. Те медленно выдвинули щупальца, изучили стену и прикрепились к ней.
      Они прошли через временные сооружения, открытые в сторону порта, где полупрозрачные листья прикрывали скелетные быстрорастущие деревья.
      - Это новая технология, - объяснила Ваналпи. - Наш город - первый из заложенных на очень долгое время. - Она говорила с воодушевлением, улыбаясь и поглаживая хрупкие листья. - Я сама разработала их. Куколки насекомых растут быстро, и чтобы они хорошо питались в личиночную стадию, мы должны производить большое количество этих листьев. А сейчас смотри, мы входим в город деревьев.
      Она указала на сеть тяжелых корней, которые, переплетаясь, образовали стену и поглощали полупрозрачные листья.
      - Листья - это чистый углевод. Они абсорбируются деревом, и оно вырабатывает ценную энергию.
      - Превосходно! - Вайнти смотрела по сторонам с неподдельным восхищением. - Не могу выразить, насколько я довольна этим. Я читала все твои рапорты и знала, что ты была главным исполнителем, но увидеть все своими глазами - это совсем другое дело. Все это просто потрясает. - Она несколько раз повторила последнее слово. - В моем первом рапорте в Энтобан речь пойдет только об этом.
      Ваналпи молча отвернулась, не осмеливаясь говорить. Всю жизнь она реализовывала проекты городов, и Альпесак был вершиной ее труда, но безудержный энтузиазм у новой Эйстаи буквально подавил ее. Прошло немало времени, прежде чем она продолжала, указывая на нагреватель:
      - Это тоже новое, о чем вы не могли прочесть в моих донесениях. - Она погладила нагреватель, который на мгновение выдернул свои клыки из мякоти дерева, повернул к ней светящиеся глаза и тонко запищал. - Эксперименты с ними заняли у меня годы, но сейчас я могу смело сказать, что они были успешными. Они живут долго и довольствуются только сахаром из мякоти деревьев. И чувствуют температуру тела лучше, чем кто-либо другой.
      - Я могу только еще раз высказать свое восхищение.
      Гордая собой, Ваналпи снова пошла вперед, между занавесей из спутанных ветвей. Она наклонялась, пролезая в отверстиях, и придерживала корни, чтобы Вайнти могла пройти. Затем указала на толстый ствол, бывший задней частью стены.
      - Это место, где я посадила семя города, - она рассмеялась и вытянула руку ладонью вперед. - Оно лежало здесь, на моей руке, такое маленькое... и казалось невозможным ввести в него мутировавшие гены. Пока оно росло, многие сомневались, что наша работа кончится успехом. Я сама очистила это место, затем удобрила и полила почву, сделала пальцем углубление и посадила семя. В ту ночь я спала рядом, не в силах уйти. А на следующий день показался зеленый росток... Я не могу передать, что чувствовала тогда!
      Гордая и счастливая, Ваналпи похлопала по толстой коре огромного дерева, которое росло здесь. Вайнти подошла и встала рядом с ней, касаясь дерева и чувствуя ту же радость. Ее дерево, ее город...
      - Именно здесь я буду сидеть. Расскажи всем, что это мое место.
      - Да, это место Эйстаи, и мы посадим вокруг него стены. А сейчас я пойду за Сталлан и приведу ее сюда.
      Пока она ходила, Вайнти сидела молча, затем, увидев проходящую фарги, послала ее за мясом. Но когда фарги вернулась, она была не одна
      - Меня зовут Хексей, - сказала вновь прибывшая, как того требовали формальности. - Разошлись известия о твоем прибытии, великая Вайнти, и я поспешила приветствовать тебя в твоем городе.
      - Что ты делаешь в городе, Хексей? - тоже формально спросила Вайнти.
      - Я стараюсь быть полезной, помогаю другим и верна городу.
      - Ты была подругой прежней Эйстаи? - Это было скорее утверждение, чем вопрос, и оно попало точно в цель.
      - Я не знаю, что ты слышала. Кое-кто здесь завидует другим и разносит сплетни...
      Ее прервало возвращение Ваналпи, шедшей за другим ийланом, несшим на плече ремень, на котором висел хесотсан.
      Вайнти взглянула на него, затем отвела взгляд и ничего не сказала, хотя его ношение здесь было запрещено законом.
      - Это Сталлан, о которой я говорила, - сказала Ваналпи, и взгляд ее скользнул по Хексей, как по пустому месту.
      Сталлан сделала знак обычного приветствия, затем скользнула назад, к двери.
      - Я сделала ошибку, - хрипло сказала она, и Вайнти только теперь заметила длинный шрам, пересекавший ее горло. - Не думая ни о чем, я взяла свое оружие, но, увидев твой взгляд, поняла, что должна вернуться.
      - Подожди, - сказала Вайнти. - Ты носишь его всегда?
      - Да. Это новый город, и в нем есть опасности.
      - Тогда носи его и дальше, если это необходимо. Ваналпи рассказала тебе о береге?
      Сталлан молча кивнула.
      - Ты знаешь, что за существа могли это сделать?
      - И да и нет.
      Вайнти не обратила внимания на недоверчивый жест Хексей.
      - Объясни, - сказала она.
      - В этом новом мире много болот, джунглей, лесов и холмов. На западе расположено большое озеро, а за ним начинается океан. На севере бесконечные леса. И животные. Некоторые очень похожи на известных нам по Энтобану, другие сильно отличаются. Причем к северу различия увеличиваются: там встречается все больше и больше устозоу. Некоторых я убивала: они могли оказаться опасными. Многие фарги, которых я брала с собой, пострадали от них, а некоторые погибли.
      - Опасными! - На этот раз Хексей рассмеялась открыто. - Мышь под полом - опасна? Нужно послать за элиноу, чтобы он показал, как расправляться с этой опасностью.
      Сталлан медленно повернулась к ней.
      - Ты всегда смеешься, когда я говорю такое, о чем ты и понятия не имеешь. Пришло время прекратить это. - В ее голосе была такая холодность, что ответа не требовалось.
      Она вышла и через несколько минут вернулась с большим свертком.
      - Здесь находятся устозоу с этого континента, которые крупнее мыши под полом, над которой ты смеялась. До прибытия сюда ты знала лишь один вид устозоу и считала, что все они должны быть маленькими тварями. Сейчас пришло время отказаться от этой мысли. Здесь бывали разные, как, например, это безымянное животное.
      Она положила сверток на пол и развернула его. Это была покрытая мехом шкура животного, и протянулась она от стены к стене. Все молчали, потрясенные, а Сталлан подняла одну лапу и показала на когти, каждый из которых был длиной с се руку.
      - Я ответила и да и нет, Эйстаи, и вот почему. Здесь, как видишь, пять когтей, а у многих более крупных и опасных устозоу по пять пальцев. Я верю, что убийцы с острова были устозоу такого вида, с которым мы никогда прежде не сталкивались.
      - Думаю, ты права, - сказала Вайнти, отбрасывая шкуру в угол и стараясь сдержать дрожь от ее мягкого и отвратительного прикосновения. - Как, по-твоему, мы сможем найти эта существа?
      - Я выслежу их. На севере. Это единственное место, куда они могли уйти.
      - Тогда найди их и побыстрее. Доложишь мне, и мы уничтожим их. Ты уйдешь на рассвете?
      - С твоего позволения я уйду сейчас.
      Вайнти разрешила и осторожно, чтобы это не было оскорблением или насмешкой, спросила:
      - Скоро будет совсем темно. Ты можешь путешествовать ночью? Разве это возможно?
      - Я могу делать это только возле города, где береговая линия более правильная. У меня есть большой плащ и лодка, которая плавает ночью. Следуя вдоль берега, я к рассвету уйду далеко.
      - Ты настоящий охотник. Но я не хочу, чтобы ты рисковала в одиночку. Тебе нужна будет помощь. Хексей говорила мне, что помогает другим. Пусть она едет с тобой и поможет тебе.
      - Это будет напряженное путешествие, - бесстрастно сказала Сталлан.
      - Я уверена, что она с честью выйдет из этого положения, - заметила Вайнти и отвернулась, не обращая внимания на неистовые знаки Хексей. - И пусть ваше путешествие будет удачным.
      Глава пятая
      Сверкнув из-за темных облаков, низко над горизонтом вспыхнула молния, а после долгой паузы, вызванной расстоянием, прокатился глубокий грохот. Гроза уходила, двигаясь от моря, и уносила потоки дождя и шквальный ветер. Однако высокие волны все еще обрушивались на берег, далеко выкатываясь на песок и траву и почти доставая до вытащенной лодки. Рядом с лодкой била небольшая рощица, где охотники устроили временное жилище из шкур, привязанных к веслам.
      Из-под навеса выплывал дым и стлался низко над ветвями.
      Старый Огатир выглянул из убежища и зажмурился от первых лучей послеполуденного солнца, прорывавшегося сквозь уходящие облака.
      Затем он понюхал воздух.
      - Гроза ушла, - объяснил он. - Мы можем идти.
      - Но не при таких волнах, - заметил Амахаст, помешивая угли, пока огонь вновь не вспыхнул. Кусок оленины дымился на костре, и сок из шипящего мяса капал в огонь. - Лодка может перевернуться, и ты знаешь это. Может быть, утром...
      - Мы опаздываем, очень опаздываем...
      - С этим ничего не поделаешь, старик, Эрмандарат посылает свои угрозы, не слишком заботясь, устраивает нас погода или нет.
      Он отвернулся от огня к оставшемуся оленю. Когда он будет разделан и зажарен, лодка заполнится. Амахаст ухватил переднюю ногу оленя и резанул острым куском камня, но тот, видимо, уже успел затупиться. Амахаст отбросил его прочь и обратился к Огатиру.
      - Вот, что ты можешь сделать, старик, - приготовь мне новые лезвия.
      Что-то проворчав, Огатир с усилием поднялся на ноги.
      От постоянной сырости у него ныли кости. Он с трудом дошел до лодки, обошел ее, а затем вернулся с камнем в каждой руке.
      - Сейчас, мальчик, ты кое-чему научишься, - сказал он и протянул камни Керрику. - Смотри, что ты видишь?
      - Два камня.
      - Да конечно, но что это за камни? Что ты можешь сказать о них?
      Он повернул камни так, чтобы мальчик мог внимательно разглядеть их.
      - Я вижу просто камни.
      - Это потому, что ты молод и никогда ничему не учился. Ты не мог научиться этому у женщин, потому что это искусство мужчин. Как охотник ты должен иметь копье, а копье должно иметь наконечник. Следовательно, ты должен научиться отличать один камень от другого, видеть наконечники для копий, которые скрываются в камнях, учиться вскрывать камень и находить то, что скрыто внутри. Сейчас начинается наш урок. Это ударный камень. Видишь, он гладкий? Чувствуешь его вес? Этим камнем можно ломать другие камни. Его нужно отличать от другого, который называется лезвенный камень.
      Керрик повертел гальку в руках, сосредоточенно глядя на нее, отмечая обратно шероховатую поверхность и блестящие грани. Огатир терпеливо сидел, пока он делал это, затем забрал камень.
      - Здесь нет скрытых наконечников, - сказал он, - это не тот размер и не та форма. А вот здесь они есть. Видишь их? Чувствуешь? Сейчас я освобожу их.
      Огатир осторожно положил лезвенный камень на землю и ударил по нему, острый кусок отскочил в сторону.
      - Вот это, лезвие, - сказал он, - острое, но не очень. А теперь подойди и смотри, что я сейчас буду делать.
      Он достал из своей сумки кусок оленьего рога, затем положил обломок камня себе на бедро и осторожно нажал на его край кончиком рога. Каждый раз, когда он делал это, в сторону отлетал небольшой кусок. Выбрав самый длинный и острый, он протянул его Амахасту, который терпеливо ждал конца всей этой процедуры. Амахаст подбросил его на ладони, удовлетворенно кивнул. Затем проткнул отверстие в шкуре оленя и разрезал его от шеи до паха.
      - Никто в нашей саммад не может делать такие лезвия, как он, - сказал Амахаст. - Учись у него, сын, ибо охотник без лезвия вовсе не охотник.
      Керрик нетерпеливо схватил камни и ударил ими друг о друга. Ничего не произошло. Он попробовал еще раз и с тем же успехом. Тогда Огатир взял его руки своими руками и поставил зазубренный осколок. Однако и этого хватило, чтобы он был горд собой и работал с куском оленьего рога, пока у него не заболели пальцы.
      Большой Хастила уныло следил за их усилиями, затем выполз из укрытия, понюхал воздух, как это сделал Огатир, и побрел к насыпи. Гроза ушла, порывистый ветер стих, и солнце проглядывало между облаков. Только белые барашки волн бежали кгориэоиту - последние свидетели ярости стихии. По обращенной к стуже стороне насыпи он спустился вниз к травяному болоту, осмотрел темные следы, пересекавшие его путь, затем медленно вернулся в убежище.
      - Здесь миого оленей. Вообще в этих местах хорошая охота.
      - Лодка уже полна, - сказал Амахаст, отрезая кусок дымящегося мяса. Еще немного и она утонет.
      - Мои кости болят от лежания здесь весь день, - проворчал Хастила, берясь за свое копье. - Следующий урок должен быть проведен на охоте с новым наконечником для копья. Пойдем, Керрик, бери свое копье и следуй за мной. Если мы не можем убить оленя, то можем, по крайней мере, подкрадываться к нему. Я покажу тебе, как двигаться под ветер и подползти близко к самой осторожной дичи.
      Керрик взял копье, но прежде чем последовать за охотником, взглянул на отца. Амахаст кивнул, продолжая жевать кусок мяса.
      - Хастила может показать тебе многое. Иди за ним и учись.
      Керрик счастливо улыбнулся и побежал за Хастилой. Затем замедлил шаг.
      - Ты слишком шумишь, - сказал Хастила, - Все звери лесов имеют чуткие уши и услышат тебя задолго до того, как увидят...
      Хастила остановился, поднял руку, призывая сохранять тишину. Затем приложил руку к уху и указал на углубление в дюнах впереди. Керрик прислушался, но услышал только далекий грохот прибоя. Потом тот на мгновение ослаб, и мальчик услышал другой звук: слабое похрустывание с обратной стороны дюны. Хастила поднял копье и молча двинулся вперед. Сердце Керрика забилось учащенно, когда он последовал за охотником, двигаясь так быстро, как только мог. Похрустывание становилось громче.
      Пезднявшись на верх дюны, они сразу же определваи запах гниющего мяса: здесь лежали останки разделанных ими оленей.
      Хруст теперь был очень громким, таким же как жужжание многочисленных насекомых. Хастила сделал Керрику знак подождать, пока он поднимется по склону и выглянет из-за него. Потом повернулся к мальчику, кривясь от отвращения и сделал знак приблизиться. Когда оба они оказались у гребня, он поднял свое копье как для броска. И Керрик сделал то же самое. Что там было? Какое существо они выследили? Испытывая одновременно и страх и любопытство, Керрик согнулся, а затем прыгнул вперед, сразу за охотником.
      Хастила громко закричал, и три существа оторвались от своего страшного занятия и уставились на него. Рука охотрика дернулась вперед, копье полетели прямо и вонзилось между передними лапами одного из животных. Оно упало и забилось, громко крича от боли, а другие бросились бежать, визжа от страха.
      Керрик не двинулся с места, стоя с копьем в вытянутой руке, одеревенев от страха. Мургу... Тот, что был убит, очень походил на марага, появившегося у моря. Открытый рот... острые зубы... Прямо-таки существо из ночного кошмара.
      Хастила посмотрел на мальчика и не заметил его явного страха. Он был слишком захвачен своей Ненавистью. Мургу... Как он ненавидел их! Этот пожиратель падали, еще с куском гнилого мяса и пятнами крови на голове и шее, слабо огрызнулся, когда он подошел к нему. Охотник ударил его ногой, а потом, наступив на шею, выдернул свое копье. Существо было покрыто чешуей и зелеными пятнами, а ростом с человека, хотя голова его была не больше кулака мужчины. Хастила еще раз ударил копьем, животное дернулось и умерло. Керрик опустил копье и следил за его последними содроганиями. Заметив это, Хаствла положил руку на плечо мальчика.
      - Не нужно их бояться. При своих размерах они очень трусливы и питаются падалью. Ненавидь их, но не бойся, и всегда помни, что они есть. Когда Эрманпадар создал тану из речного ила, он сделал оленей и других животных, чтобы тану могли на них охотиться. Потом он отправил их вниз, на луга возле гор, где есть чистый снег и свежая вода. Однако затем он посмотрел на юг и увидел там пустоту, но был слишком утомлен и далек от реки, а потому не стал возвращаться и вместо речного ила взял болотной тины. Из нее он сделал мургу, и они остаются зелеными по сей день и годятся только для убийства, чтобы могли вернуться в тину, нз которой были рождены.
      Говоря это, Хастила раз за разом втыкал копье в песок и поворачивал его там, чтобы счистить остатки крови марага.
      При этом он был совершенно спокоен, и вскоре страх Керрика прошел. Мараг был мертв, остальные убежали. Скоро они покинут этот берег и вернутся к своей саммад.
      - А сейчас я покажу тебе, как нужно подкрадываться к добыче, - сказал Хастила. - Эти мургу были заняты едой, иначе бы обязательно услышали тебя. Ты шумел, как мастодонты, идущие по склону.
      - Я был осторожен! - защищался Керрик. - Я знаю, как нужно ходить. Однажды я подкрадывался к белке и был так близко, что мог коснуться ее копьем.
      - Белка - глупое животное, а длиннозубый гораздо умнее ее. Олень не так умен, зато слышит лучше всех. Я буду стоять здесь, а ты уйдешь за насыпь и попробуешь подобраться ко мне. Только тихо - помни, что и у меня уши оленя.
      Керрик радостно побежал по склону, пробираясь через мокрую траву, затем пригнулся и стал удаляться от моря. Он делал это тихо, как только мог, затем вновь повернул к океану, стараясь зайти охотнику в тыл. Он трудился очень старательно, но это ни к чему не привело, и, когда он наконец добрался до гребня горы, Хастила уже ждал его там.
      - Ты должен внимательно смотреть каждый раз, как ставишь ногу на землю, - сказал охотник, - затем двигаться вперед и не топать ногами. Нужно раздвигать траву, а не прокладывать дорогу через нее силой. Но попробуем еще раз.
      В этом месте берег был невысокий, и Хастила спустился вниз к реке и опустил в нее копье, чтобы окончательно очистить его. Керрик, запыхавшись, выбрался на вершину.
      - На этот раз ты не услышишь меня! - крикнул он, потрясая копьем.
      Хастила махнул рукой и наклонился над водой. Что-то темное мелькнуло в волнах прибоя. Керрик предостерегающе крикнул, и Хастила повернулся с копьем в руке. Раздался звук, как будто сломалась ветка, охотник выпустил копье, схватился за грудь и упал лицом прямо в воду. Мокрые руки тянули его вниз, и он исчез среди пенящихся волн.
      Керрик дико закричал и бросился к насыпи, навстречу остальным, бегущим к нему. Задыхаясь, он рассказал о том, что видел, и повел их назад, вдоль берега, к месту, где все произошло.
      Песок был пуст, океан тоже. Амахаст нагнулся и поднял из воды длинное копке охотника, затем снова посмотрел на море.
      - Ты не заметил, на что оно было похоже?
      - Это были руки, - стуча зубами, сказал мальчик. - Они протянулись из моря.
      - А их цвет?
      - Я не заметил. Мокрые, кажется, зеленые. Они могли быть зелеными, отец?
      - Они могли быть любыми, - мрачно сказал Амахаст. - Это мургу. Теперь нам нужно держаться всем вместе, и один всегда должен бодрствовать, пока остальные спят. Нужно быстрее возвращаться к саммад. На этом южном берегу нас ждет только смерть.
      Глава шестая
      Гроза ушла, дождь прекратился, и почва купалась в теплых солнечных лучах. Вайнти стояла в тени мертвого дерева и смотрела, как рабочие осторожно размещают саженцы ровными рядами. Ваналпи лично размечала эти ряды на почве.
      Потом она подошла к Вайнти, двигаясь медленно с широко раскрытым от жары ртом, и стала рядом с ней в тень.
      - Не опасно ли трогать саженцы руками? - спросила Вайнти.
      Ваналпи, еще тяжело дыша, сделала отрицательный жест.
      - Только когда начнут расти колючки, а это будет через восемь дней. Для жвачных они горьки на вкус, а для тех, кто меньше их - смертельны.
      - Это одно из твоих усовершенствований? - спросила Вайнти, выходя на солнце.
      - Да. Оно было сделано еще в Инегбане, и мы привезли семена с собой. Мы настолько привыкли к колючим изгородям вокруг наших городов, к изгородям гораздо выше нашего роста, что совсем забыли, что их здесь прежде не было. Когда-то они были маленькими, потом подросли и распространились. Сейчас молодые ветви переплетаются со старыми, создавая непреодолимый барьер. Но новая изгородь в новом городе задает нам новые вопросы. - Теперь она говорила спокойно, нешироко открывая рот. - Новая изгородь, которую я вывела, быстро растет, живет недолго и очень ядовита. Но прежде чем она умрет, мы посадим обычную колючую изгородь и окончательно займем это место.
      - А деревья? - спросила Вайнти, глядя на безжизненное мертвое дерево, стоявшее возле новой площадки.
      - Они уже начали уничтожаться: взгляни, какие веточки падают с них. Они изъедены жуками-древоточцами. Когда запасы древесины кончатся, жуки превратятся в куколок, а мы соберем их и сохраним, пока они не понадобятся вновь.
      Вайнти шагнула обратно в тень и заметила, что большинство рабочих сделало то же самое. Время было жаркое и приятное, но только не для работы.
      - Когда саженцы будут посажены, отправь рабочих обратно в город, сказала Вайнти.
      Энги работала вместе с другими; Вайнти дождалась, когда она поднимет голову, и сделала ей знак подойти. Прежде чем она заговорила, Энги поблагодарила ее.
      - Ты приказала снять кандалы с узников, и мы очень благодарны тебе.
      - Не за что. На урукето я заставила одеть их только потому, что они могли попытаться захватить судно и бежать.
      - Неужели ты до сих пор не поняла Дочерей Жизни? Насилие - это не наш метод.
      - Рада слышать это, - сухо сказала Вайнти. - Только я не люблю полагаться на случай. После прибытия урукето сюда бежать можно только в джунгли, а это незавидная участь. Кроме того, твои товарищи будут лучше работать без оков.
      - И тем не менее мы по-прежнему узники.
      - Нет, - решительно сказала Вайнти, - ты - нет. Ты свободный гражданин Альпесака со всеми правами и обязанностями других граждан. Пусть тебя не смущает то, что произошло. Совет Инегбана признал тебя недостойной быть гражданином города и направил сюда. Начни новую жизнь на новом месте. Надеюсь, здесь ты не повторишь ошибок, допущенных там.
      - Это что, угроза, Вайнти? Эйстаи Альпесака думает, что мы отличаемся от других граждан и будем угрожать им?
      - Не угроза, а предупреждение, эфензеле. Учись на своих ошибках. Я не сомневаюсь, что ты будешь общаться с другими, но держи свои секреты при себе. Тебе запрещается говорить об этом с другими. Остальные не хотят этого знать.
      - Ты уверена? - сурово спросила Энги. - Ты настолько умна?
      - Я достаточно умна, чтобы понять, что от тебя исходят неприятности, парировала Вайнти. - И я буду пристально следить за тобой. Тебе не удастся причинить нам здесь неприятности вроде тех, что ты устроила в Инегбане. Я буду такой терпеливой, как совет города.
      Энги почти не двигалась, пока Вайнти говорила.
      - Мы никому не причиняли неприятностей и не хотим их. Мы просто верим.
      - Вот и отлично. Только занимайтесь этим в таких местах, где вас не могут услышать другие. Я не потерплю ничего подобного в МОЕМ городе.
      Вайнти чувствовала, что начинает выходить из себя, как бывало всегда, когда она оказывалась лицом к лицу со странной верой Энги. И в этот момент она заметила фарги, спешащую к ней с сообщением. Хотя та говорила не очень внятно, Вайнти поняла самое главное.
      - В город пришла одна... по имени Сталлан. Новости слишком важны... необходимо ваше присутствие...
      Вайнти сделала ей знак уходить, затем повернулась к Энги спиной и отправилась в город. Сталлан уже была там, ожидая ее присутствия, и в позе ее ясно читалось торжество.
      - Ты уже сделала то, о чем я говорила? - спросила Вайнти.
      - Да, Эйстаи. Я следовала за убийцами, пока не настигла их. Затем я выстрелила, убила одного и вернулась с телом. Оно здесь, недалеко. Я оставила это ничтожество Хексей следить за ним. Есть странные вещи, относительно этих устозоу.
      - Вот как? Ты должна рассказать мне.
      - Лучше я покажу.
      Сталлан повела ее в часть города, более низкую, к реке.
      Хексей ждала там, охраняя плотно связанный узел. Кожа ее была грязной и поцарапанной, и она начала протестующе причитать, как только они появились. После первых же слов Сталлан ударила ее по голове и повалила на землю.
      - Совершенно ни на что не годна, - прошипела она. - Ленивая, шумливая, всего боится... из-за нее нас обеих едва не убили. Я больше не хочу иметь с ней дела.
      - И Альпесак не будет, - вынесла свой приговор Вайнти. - Оставь нас. Вообще уходи из города.
      Хексей было запротестовала, но Сталлан грубо ударила ее ногой по губам. Хексей бросилась бежать, и ее вопль отразился от воздушных корней и исчез наверху. Вайнти тут же выбросила мерзкое существо из памяти и указала на сверток.
      - Это убитое существо?
      - Да.
      Сталлан дернула за угол, и труп Хастилы покатился на влажную траву. При виде его, Вайнти онемела от ужаса и удивления. Овладев собой, она шагнула вперед н с отвращением ткнула его ногой.
      - Там было четыре существа, - сказала Сталлан, - все остальные меньше этого. Я нашла их и следовала за ними. Они не шли по берегу, а плыли по океану, хотя лодки у них не было. Вместо этого они садились в ствол дерева и двигали его по воде кусками древесины. Я видела, как они убивали других животных - вероятно так же были убиты самец и его охрана на берегу. Они не пользуются зубами, когтями и рогами, потому что рогов у них нет, а зубы и когти невелики и очень слабы. Вместо этого, они пользуются предметом, похожим на острый зуб, прикрученный к длинной палке.
      - Они хитры, эти меховые животные. У них есть мозг.
      - У всех животных есть мозг, даже у примитивного хесотсана, вроде этого. - Сталлан постучала по оружию, висевшему у нее на плече. - Но хесотсан не опасен, если с ним правильно обращаться, а эти опасны. Сейчас, если желаешь, взгляни на него поближе. Как видишь, у него много меха здесь на вершине тела, вокруг головы. Но есть и другой мех, не принадлежащий существу, а только обернутый вокруг него.
      Кроме того, оно носило сумку, а в ней я нашла вот это - небольшой кусок камня с острым краем. Смотри, эта окружающая его шкура снимается, и существо оказывается без меха.
      - Это самец! - закричала Вайнти. - Самец мехового существа со слабым примитивным мозгом, который однако достаточно дерзок, чтобы угрожать нам, ийланам. Так что ты хотела сказать мне? Что эти безобразные твари опасны для нас?
      - Я уверена в этом, Вайнти. Но ты - Эйстаи и одна из тех, кто решает, кто есть кто. Я просто рассказала тебе о том, что видела, и показала то, что нашла.
      Вайнти зажала тонкое острие камня между пальцами и смотрела на труп. Прошло немало времени, прежде чем она заговорила снова.
      - Я верю, что это возможно, что даже устозоу могут иметь малую толику интеллекта и хитрости. Например, наши лодки понимают наши приказы. У всех животных есть мозг и, скажем, энтисената можно научить искать пищу в воде. В этой дикой части мира, такой далекой от нашего дома, возможны самые странные вещи, и вот они начали происходить. И не ийланы контролируют их и руководят ими. Поэтому вполне возможно, что некоторые виды млекопитающих достигли определенной извращенной цивилизации. Достаточно найти кусок камня и научиться убивать им. Да, это возможно. Но они должны остаться в своих джунглях, убивая и поедая друг друга. Они ошиблись, уходя вперед. Эти самцы живут, как паразиты, и к тому же убили наших самцов. Отсюда ясно следует, что должны сделать мы. Мы должны найти их и уничтожить всех до одного. У нас нет выбора, если мы хотим, чтобы наш город остался на этом берегу. Можем мы сделать это?
      - Должны. Но нужно идти всей силой, собрав всех свободных в городе. И вооружить всех хесотсанами.
      - Но ты говорила, что их было всего четверо и только трое из них остались в живых...
      Ответ пришел к Вайнти так же, как пришел к Сталлан, когда та наткнулась на небольшую группу, двигающуюся на север.
      - Могут быть и другие? Более многочисленные?
      - Должны быть. Эти несколько наверняка ушли от основной группы по каким-то причинам. Сейчас они возвращаются. Я в этом уверена. Мы должны собрать все силы и найти их всех.
      - Найти и убить. Да, конечно. Я отдам приказ, так что мы сможем отправиться сразу же.
      - По-моему, лучше не двигаться днем, потому что нас будет много. Если мы выступим на рассвете, взяв только хорошо накормленные и быстроходные лодки, то легко настигнем их, потому что они двигаются медленно. Последуем за ними и найдем остальных.
      - И перережем, как они перерезали наших самцов. Это хороший план. Отнесите это существо на амбесед, пусть все посмотрят. Нам нужны продукты и свежая вода на несколько дней, чтобы не нужно было останавливаться.
      Фарги были срочно отправлены во все части города, приказывая гражданам явиться в амбесед, и скоро собралась огромная толпа. Гневный ропот поднимался от масс ийланов, толкавших друг друга, чтобы увидеть тело. Когда Вайнти вошла в амбесед, ее остановила Икеменд.
      - На несколько слов. Эйстаи...
      - Неприятности с нашими питомцами? - с внезапным страхом спросила Вайнти. Икеменд, ее эфензеле, была назначена на важный пост в охране и присматривала за самцами. После краткого расследования были обнаружены недостатки в системе контроля прежнего опекуна, приведшего к смертям на берегу. Опекунша заболела и умерла, когда Вайнти лишила ее имени.
      - Нет, все хорошо. Но самцы прослышали об убитом устозоу и хотят видеть его. Можно разрешить им это?
      - Конечно, они уже не дети. Но пусть приходят, когда все кончится - нам не нужны истерики.
      Икеменд была не единственной, обратившейся к ней. Энги преградила ей дорогу и не ушла, когда она приказала ей удалиться.
      - Я слышала, что у тебя есть план преследования и истребления устозоу.
      - Это так. Сегодня я сделаю официальное сообщение.
      - Прежде чем ты сделаешь его, выслушай меня. Я не могу поддержать тебя, и никто из Дочерей Жизни не может, это противоречит тому, во что мы верим. Мы не можем участвовать в этом убийстве. Эти существа не знают понятия смерть, и нельзя уничтожать их за это. Мы убиваем, когда нам нужно есть, во всех других случаях убийство запрещено для нас. Теперь ты понимаешь, что мы не можем...
      - Молчи! Ты должна делать все, что я прикажу. Все прочие действия будут изменой.
      - То, что ты называешь изменой, мы называем подарками жизни, - холодно ответила Энга. - Мы не будем помогать вам.
      - Я могу приказать убить всех вас.
      - Да, ты можешь стать убийцей, но потом тебя замучает чувство вины.
      - Никакой вины, только гнев. И ненависть, что моя эфензеле предает свою расу таким способом. Я не могу убить вас, потому что ваши тела нужны для тяжелой работы. Пока мы не вернемся, твои люди будут скованы вместе и ты будешь прикована к ним. У тебя нет больше особой привилегии. Я отрекаюсь от тебя, как от своей эфензеле. Ты будешь работать с ними и умрешь вместе с ними. Проклятие и ненависть за измену - вот твоя судьба.
      Глава седьмая
      Керрик сидел на своем обычном месте на носу лодки, поддерживая огонь. Правда это было занятие для мальчика, а ему хотелось грести вместе с другими. Амахаст разрешил ему попробовать, но мальчик был слишком мал, и весло оказалось велико для него. Сейчас он наклонился вперед и искоса поглядывал сквозь туман их море, ио ничего ие было видно. Морские птицы, невидимые в тумане, почитали где-то впереди. Только удары набегающих слева волн служили им указателем направления. В другое время они дождались бы, пока туман поднимется, ио не сегодня. Память о Хастиле, утащенном в воду, была слишком свежа. Сейчас они двигались так быстро, как только могли: всем захотелось закончить это путешествие. Керрик понюхал воздух, поднял голову и снова принюхался.
      - Отец, - крикнул он, - я чувствую дым.
      - Это дым от нашего огня и от мяса, - сказал Амахаст, но все же начал грести еще чуть-чуть быстрее. Могла ли саммад быть так близко?
      - Нет, это не старый дым. Он свежий, ветер дует спереди. И прислушайся к волнам, разве они не другие?
      Так оно и было. Относительно дыма могли возникнуть сомнения из-за их продымленных шкур и мяса, но с волнами все было иначе. Они стали слабее и уменьшались за ними. На берегу большой реки, в месте впадения в море, были разбиты палатки саммад.
      - Правьте к берегу! - приказал Амахаст, резко наклоняясь над своим веслом.
      Небо начало светлеть, туман поднимался. Сквозь пронзительные вопли чаек они услышали крики женщин и закричали в ответ.
      Сквозь туман, поднимавшийся все быстрее и быстрее, проглядывало солнце. Он еще лежал близко от поверхности воды, но вдали были берег и ждущие их палатки, и жаркий огонь - вся хорошо знакомая суматоха лагеря. Лодку заметили, и люди вышли из палаток и подошли к самой воде. Кто-то радостно закричал, и с луга, где паслись мастодонты, донесся ответный рев. Они были дома.
      Мужчины и женщины вбегали в воду, но приветственные крики стихли, когда они сосчитали находящихся в лодке.
      Пятеро уходили в охотничью экспедицию - только трое вернулись обратно. Когда лодка заскрежетала по песчаному дну, множество рук подхватили ее и вытащили на берег. Никто не сказал ни слова, но Алет, женщина Хастила, поняв вдруг, что его нет, в ужасе закричала. Ее крик подхватила женщина Дикена и его ребенок.
      - Оба мертвы, - сказал Амахаст, чтобы сразу рассеять ложные надежды, что остальные следуют позади. - Дикен и Хастила. Они уже среди звезд. Многих нет в лагере?
      - Алкос и Кассис на реке ловят рыбу, - сказала Алет.
      - Пошлите за ними, - приказал Амахаст. - Передайте, чтобы немедленно возвращались. Сворачивайте палатки, грузите на животных - сегодня мы выходим в горы.
      Послышались крики, протестующие возгласы, потому что никто не был готов к внезапному уходу. Во время движения они собирали лагерь каждое утро и делали это довольно легко, потому что распаковывалось только самое необходимое. Но сейчас все было иначе. Летний лагерь у небольшой реки, и в палатках все было свалено в полном беспорядке.
      Огатир закричал на них, и голос его перекрыл причитания женщин:
      - Делайте, как сказал Амахаст, или все вы умрете в снегах! Сезон кончается, а дорога длинная.
      Амахаст ничего не сказал. Это объявление ничем не хуже любого другого. Возможно, даже лучше истинной причины, которую он не мог подтвердить никакими доказательствами. Однако, несмотря ни на что, он был уверен, что нужно быть настороже. Он, охотник, знал, что сам превратился в дичь: весь этот день и день накануне он чувствовал на себе чей-то взгляд. Но ничего не видел, море всегда было пусто, когда он смотрел на него, и все же что-то было, и он знал об этом. Он не мог забыть, что Хастилу утащили в океан и он не вернулся.
      Сейчас Амахасту хотелось поскорее собрать вещи, привязать их сзади к мастодонтам и бежать прочь от моря и того, что скрывается в нем. Пока они не вернутся в родные горы, он не сможет чувствовать себя в безопасности.
      Хотя все трудились в поте лица, сворачивание лагеря заняло весь следующий день. Амахаст кричал на женщин и колотил подростков, если те двигались медленно. Нелегко было покинуть летний лагерь. Разбросанные вещи сносили в одно место и укладывали, щупальцами сквида упаковывали корзины, однако их не хватало, и было много жалоб и причитаний, когда он приказал бросить здесь часть добычи. Сейчас было не время оплакивать потери: это можно сделать и потом. Солнце опустилось за холмы, когда они были готовы. Небо было чистым, молодая луна освещала землю, а духи воинов были яркими и могли указывать путь.
      Мастодонты долго не давали запрячь себя и протестующе мычали, но потом позволили мальчикам забраться на свои спины и привязать к ним большие шесты. Пара их волочилась за каждым животным с обеих сторон, образуя каркас, к которому привязывалась перекладина. Палатки и продовольствие разместились на самой вершине волокуш.
      Керрик сидел на шее большого быка, привязанный, как и все, но очень довольный, что саммад уходит. Ему хотелось оказаться подальше от океана и существ, живущих в нем. Он был единственным из всей саммад, кто видел руки, поднявшиеся из океана и утащившие туда Хастилу. Темные руки в океане, темные фигуры в море...
      Он взглянул на море, и его пронзительный крик перекрыл другие голоса, заставив их умолкнуть, и привлек внимание к океану, куда указывал мальчик.
      Из вечного полумрака появились темные силуэты. Низкие черные лодки, которые и без весел двигались быстрее, чем лодки тану, приближались к берегу ровной линией. Они не останавливались, пока не достигали полосы прибоя, и не выбрасывались на берег, несмотря на полумрак.
      Огатир был рядом с водой, когда они высадились, и мог хорошо разглядеть их. Он знал, кто они и зачем пожаловали сюда.
      - Мы убили нескольких из них на берегу...
      Ближайший мараг поднял длинную палку и сжал ее обеими руками. Что-то громко щелкнуло, боль пронзила грудь Огатира, и он упал.
      Вокруг начали щелкать другие такие палки, и воздух наполнился криками боли и ужаса.
      - Они бегут! - закричала Вайнти и махнула рукой, указывая вперед. - За ними! Никто не должен уйти!
      Она первой выскочила на берег, первой выстрелила и первой убила устозоу. Сейчас ей хотелось убивать еще и еще.
      Это была не битва, а избиение. Ийланы убивали все живое без разбору: мужчин, женщин, детей, животных. В их рядах потерь было немного. У охотников не было времени найти свои луки и стрелы, и они схватились за копья, но прежде чем успевали ими воспользоваться, выстрелы укладывали их одного за другим.
      Все, что могли сделать тану, это бежать; бежать, преследуемые убийцами из моря. Испуганные женщины и дети бежали мимо кару, и мастодонт, подняв вверх голову, в страхе затрубил. Керрик ухватился руками за грубую шерсть животного, чтобы тот не смог сбросить его, опустился на землю по деревянной оглобле и бросился за своим копьем. Сильная рука ухватила его за плечо и повернула кругом.
      - Беги! - приказал отец. - Спасайся в холмах!
      Амахаст повернулся и увидел, что один из мургу бежит вокруг мастодонта, прыгая через деревянную раму. Прежде чем он успел воспользоваться своим оружием, Амахаст пронзил его копьем и тут же вытащил его обратно. Вайнти видела смерть фарги, и жажда мести захватила ее.
      Острие с капающей с него кровью качалось перед ней, но она не отступала. Подняв хесотсан, она сжала его и несколькими выстрелами свалила устозоу, прежде чем он успел добраться до нее.
      Она не заметила маленького существа, даже не подозревала о его существовании, пока боль не пронзила ее ногу. Взревев от ярости, она ударила его тупым концом хесотсана.
      Рана сильно кровоточила и болела, но была не очень серьезной, это она определила сразу, и гнев ее прошел. Внимание ее вновь привлекло сражение, шедшее вокруг.
      Оно уже почти заканчивалось. В живых оставалось всего несколько тану. Они лежали беспорядочными грудами среди корзин и трупов на шкурах и рамах. Атаковавшие из моря соединились сейчас с теми, кто зашел в реку и бросился в бой с тыла, использовав прием, который они применяли в молодости, охотясь в море. На суше он тоже сработал хорошо.
      - Немедленно прекратите убийства, - приказала Вайнти ближайшей к ней фарги. - Передайте это другим. Несколько из них нужны мне живыми: я хочу больше узнать об этих существах.
      Теперь она понимала, что они были всего лишь животными, которые пользовались острыми кусками камней. Правда, у них было подобие социальной организации и они даже использовали более крупных животных, которые сейчас были либо убиты, либо в панике разбежались. Все это указывало на то, что если здесь была одна такая группа, то могут быть и другие. Если это так, она должна знать как можно больше об этих существах.
      Малыш у ее ног, которого она ударила, шевельнулся и захныкал. Вайнти окликнула Сталлан.
      - Свяжи его, чтобы он не мог убежать, и брось в лодку.
      Из контейнера, который носила на ремне, она достала несколько дротиков. Нужно было пополнить запас, израсходованный в бою. Хесотсан был хорошо накормлен и мог сделать еще несколько выстрелов. Она заталкивала их пальцем, пока зарядное устройство расширялось, затем поставила дротики в нужное положение.
      Первые звезды появились на небе, красные отблески заката угасали за холмами. Пора было доставать из лодки плащ.
      Она сделала фарги знак привести ей плащ и уже завернулась в его теплоту, когда всех уцелевших устозоу доставили к ней.
      - Это все? - спросила она.
      - Наши воины были очень злы, - сказала Сталлаи. - Раз начав убивать, им было очень трудно остановиться.
      - Это я знаю по себе. А взрослые - все мертвые?
      - Да, все. Этого малыша я нашла под шкурой и принесла сюда. - Она взяла его за длинные волосы и тряхнула так, что ребенок закричал от боли. - А этого нашла в другом месте, - и она указала на месячного младенца, которого вытащили из рук мертвой матери.
      Вайнти с отвращением смотрела, как Сталлан подносит к ней безволосое существо. Той уже приходилось касаться самых отталкивающих животных, но мысль о том, чтобы сделать это самой, вызвала у Вайнти отвращение. Однако она была Эйстаи и должна была уметь делать все, что могут делать другие граждане. Она медленно вытянула обе руки и взяла извивающееся существо. Оно было теплым, теплее чем плащ, почти горячим. На мгновение ее отвращение ослабло, когда она почувствовада приятное тепло. Когда она возвращала младенца обратно, тот открыл красный беззубый рот, захныкал и облил руку Вайнти горячей жидкостью. Прежнее удовольствие от тепла исчезло, сменившись волной отвращения.
      Это было уже слишком, и она изо всей силы ударила существо о ближайший валун. Потом быстро направилась к воде, чтобы обмыться, а оттуда обратилась к Сталлан.
      - Этого довольно. Передай остальным: пусть возвращаются к лодкам, но сначала убедятся, что живых нет.
      - Это уже сделано, высочайшая. Все мертвы. Это конец.
      - Конец? - Вайнти думала об этом, опуская свои руки в воду. Конец ли это? Вместо удовлетворения победой она все больше погружалась в мрак депрессии. Конец ли или начало?
      Глава восьмая
      Энги шла вдоль стены и прислонилась к ней, почувствовав тепло от светильника. Хотя солнце уже взошло, в городе еще сохранился ночной холод. Вокруг нее растения и животные Альпесака жили полной жизнью, но это было естественно, и она не обращала на них внимания. Под ее ногами шелестел покров сухих листьев, в которых копошились жуки и другие насекомые. Все вокруг двигалось в предвкушении наступающего дня. Высоко вверху солнце уже сверкало на листьях деревьев и многих других растений, составляющих этот живой город.
      Для Энги это все было так естественно, как воздух, которым она дышала, и богатство переплетенных и зависящих друг от друга жизненных форм. Порой она думала об этом, но сегодня, после того, что она услышала, это было трудно. Хвастаться убийством другого вида! Она долго разговаривала с этими наивными хвастунами, объясняя им смысл жизни и стараясь показать ужас преступления, которое они совершили. Жизнь уравновешивала смерть, как море уравновешивало небо. Если они начинают убивать жизнь - они убивают себя.
      Ее внимание привлекла одна из фарги, смущенная ее статусом и не знающая, как к ней обратиться. Молодая фарги знала, что Энги была одной из высочайших, однако запястья ее сейчас были скованы, как у самых низших. Не находя слов, она решила коснуться Энги, чтобы привлечь ее внимание.
      - Эйстаи хочет, чтобы ты пришла к ней сейчас, - сказала фарги.
      Когда появилась Энги, Вайнти сидела на своем месте, сделанном из живого ствола городского дерева. На стволе перед ней сидели запоминальники, и один из них с усиками над высохшими глазами упирался им в складку кожи угункшаа диктора-демонстратора. Угункшаа что-то говорил, а его органические молекулярные линзы мерцали, показывая черно-белые картины жизни ийлан, которые передавали ему запоминальники. Вайнти молча слушала угункшаа, когда появилась Энги, и подняла со стола каменный наконечник копья, лежавший рядом.
      - Подойди, - приказала она, и Энги повиновалась. Вайнти сжала каменное лезвие в руке и подняла его. Энги не дрогнула и не отступила, и тогда Вайнти схватила ее за руку.
      - Ты не боишься, - сказала она, - даже видя, как остер этот кусок камня? Он ничуть не хуже наших струн-ножей.
      Она взмахнула им, и связанные руки Энги стали свободны.
      Энги осторожно потерла кожу в тех местах, где началось раздражение от оков.
      - Ты освобождаешь всех нас? - спросила она.
      - Не будь такой жадной. Только тебя, ибо мне нужны твои знания.
      - Я не буду помогать тебе убивать.
      - В этом нет необходимости. Убийства закончились. - В данный момент Вайнти сама думала так, хотя знала больше, чем говорила вслух. Если она говорила что-то, то полностью высказывала все свои мысли. Для нее не только невозможно было сказать ложь, само это понятие было ей совершенно чуждо.
      Трудно лгать, когда каждое движение тела выдает правду. Для ийлан единственным способом сохранить свои мысли в тайне было не говорить вообще. Вайнти была энатоком такого рода тактики и применяла ее сейчас, поскольку нуждалась в помощи Энги.
      - У нас появилось время для изучения. Можешь ты изучить их язык?
      - Ты же знаешь, чем я занималась с Ийлеспей. Я была ее первой ученицей.
      - Первой и лучшей. Пока гниль не испортила твой мозг. Как я помню, ты делала множество глупостей: следила за способами общения молодежи и даже прислушивалась к самцам. Это всегда ставило меня в тупик: ну чему можно научиться от этих глупых животных?
      - У них были способы переговариваться друг с другом на расстоянии, способы по-разному смотреть на вещи...
      - Я говорю не об этом. Меня интересует, зачем было учиться этому. Какая разница, как говорят между собой другие?
      - Это очень важно. У нас есть язык, и забывая это, мы становимся не лучше животных. Мысли вроде этой и привели меня к великой Угунепансе и ее учению.
      - Ты сделала бы гораздо лучше, продолжая изучать язык. Это избавило бы тебя от неприятностей. Те из нас, кто станут ийланами, должны учиться говорить по мере роста, и это факт, иначе ни ты, ни я не были бы здесь. Но могут ли научиться говорить молодые? Это представляется мне глупой и отталкивающей идеей. Скажи, возможно ли это?
      - Да, возможно, - сказала Энги, - и я сама делала это. Это легче, ибо самые молодые ничего не хотят слушать, но я делала это. Я пользовалась методикой обучения, которую применяют водители лодок.
      - Но лодки почти так же глупы, как плащи. Все они могут обучиться понимать только несколько команд.
      - Методика обучения та же самая.
      - Хорошо, - сказала Вайнти и продолжила, осторожно подбирая слова. Значит ты можешь научить животное понимать и говорить?
      - Нет, не говорить, а только понимать несколько простейших команд, если у него достаточно развитый мозг. Но для разговора требуется голосовой аппарат и области мозга, которых у животных нет.
      - Но я слышала разговаривающих животных.
      - Не разговаривающих, а повторяющих звуки. Птицы тоже могут делать это.
      - Нет, я имела в виду разговаривающих. Общающихся друг с другом.
      - Это невозможно.
      - Я говорю о животных, покрытых мехом. О мерзких устозоу.
      Энги наконец начала понимать, о чем говорит Вайнти.
      - Да, конечно. Если у этих существ есть признаки интеллекта, - а использование примитивного орудия подтверждает это, - почему бы им не говорить друг с другом? Ты слышала, как они говорили?
      - Да. И ты можешь услышать, если захочешь. Двое из них здесь, у нас. Вайнти подозвала проходившую фаргу. - Найди охотника Сталлан и передай, пусть она немедленно придет сюда.
      - Как поживают животные? - спросила Вайнти, когда Сталлан появилась.
      - Я вымыла их, потом осмотрела повреждения. Синяки, не больше. Кроме того, я убрала этот отвратительный мех с их голов. Та, что крупнее, самка, то, что меньше - самец. Они пьют воду, но не едят ничего из того, что мы им предлагаем. Вам нужно быть осторожными, если вы хотите приблизиться к ним.
      - Я не собираюсь этого делать, - содрогнулась от отвращения Вайнти. Это Энги хочет посмотреть на них.
      Сталлан повернулась к ней.
      - Все время держи их в поле зрения и никогда не поворачивайся спиной к диким животным. Маленький кусается, кроме того, у них есть когти, и я для безопасности все время связываю их.
      - Я сделаю так, как ты говоришь.
      - И еще одно, - сказала Сталлан, сняв с перевязи небольшой мешок. Когда я чистила животных, то нашла эту вещь на шее у самца. - Она положила перед Вайнти на стол маленький предмет.
      Это было что-то вроде лезвия, сделанного из металла. На одном конце его было просверлено отверстие. Вайнти осторожно коснулась его пальцем.
      - Оно тщательно очищено, - заметила Сталлан.
      Вайнти взяла его и осмотрела вблизи.
      - Не могу понять, где животные нашли это, - сказала она. - И кто это сделал? Откуда взят металл? Не пытайтесь меня убедить, что они умеют добывать его. - Она провела краем по своей коже. - Вообще не острое. Что это может значить?
      Никто не ответил на этот тревожный вопрос, да она и не ждала этого. Вайнти передала кусок металла Энги.
      - Еще одна тайна, которую тебе придется решить, когда ты научишься говорить с ними.
      Энги осмотрела предмет и вернула его обратно.
      - Когда я моту увидеть их? - спросила она.
      - Сейчас, - ответила Вайнти и сделала знак Сталлан. - Проводи нас к ним.
      Сталлан повела их коридорами города к высокому, мрачному проходу. Сделав знак сохранять молчание, она открыла люк, проделанный в стене, и через появившееся отверстие Вайнти и Энги увидели комнату, в которую вела тяжелая запечатанная дверь. Других отверстий не было, и только через круглый иллюминатор высоко вверху сочился слабый свет.
      Два отвратительных маленьких существа лежали на полу.
      Это были уменьшенные копии изувеченного трупа, который Сталлан выставила на обозрение в амбесед. Их черепа были голы и поцарапаны там, где был удален мех. Вместе с мехом исчезли и куски вонючих шкур, которые они обертывали вокруг себя, и было видно, что они полностью покрыты одноцветной восковой кожей. Более крупная самка лежала спокойно, издавая повторяющийся ноющий звук, а самец сидел возле нее на корточках, издавая что-то вроде ворчания. Так продолжалось довольно долго, пока нытье не прекратилось. Вайнти сделала Сталлан знак закрыть люк.
      - Они могут быть говорящими, - возбужденно сказала Энги. - Но они очень мало двигаются, произнося звуки, которые очень запутанны. Это потребует долгого изучения. Несомненно это новый для нас язык, язык устозоу, который нужно изучать. Это огромная и волнующая новость.
      - Действительно. Настолько волнующая, что я приказываю тебе изучить ее, чтобы иметь возможность говорить с ними.
      Энги знаком выразила свою покорность.
      - Ты не можешь приказать мне думать, Эйстаи. Даже твоя огромная власть не распространяется на другой череп. Я буду изучать язык этих животных, потому что хочу этого.
      - Пока ты выполняешь эти распоряжения, меня не волнуют побудительные причины.
      - Почему тебе нужно понимать их? - спросила Энги.
      Вайнти ответила осторожно, чтобы не раскрыть своих истинных мотивов.
      - Как и ты, я считаю, что эти животные могут говорить. Ты сомневаешься в том, что я способна на интеллектуальные занятия?
      - Прости за черные мысли, Вайнти. Ты всегда была первой в нашей эфенбуру. Когда мне начинать?
      - Сейчас, немедленно. Как ты войдешь к ним?
      - Пока у меня нет никакой идеи на этот счет. Позволь мне вернуться к люку и послушать. После этого я что-нибудь придумаю.
      Вайнти молча отступила, весьма довольная тем, что сделала.
      Было крайне важно привлечь Энги к сотрудничеству, ибо если бы она отказалась, пришлось бы посылать сообщение в Инегбан, а потом долго мучиться, пока кто-то не будет прислан и не займется изучением говорящих зверей. Конечно, если они действительно говорят, а не просто издают звуки.
      Вайнти эта информация была нужна немедленно, ведь вокруг города могло быть гораздо больше этих существ, таящих угрозу. Ей нужна была эта информация ради безопасности города.
      Во-первых, она должна изучить все, что имеется об этих существах, узнать, где и как они живут. Это должен быть первый шаг.
      Во-вторых, их нужно убить. Всех. Полностью стереть с лица земли. Со всей своей хитростью и каменными орудиями, они были всего лишь животными, но смертельно опасными животными, которые безжалостно перебили самцов и детенышей. Это должно стать их гибелью.
      Глядя из темноты, Энги глубоко задумалась, изучая животных. Сразу же поняв скрытые намерения Вайнти, она, конечно, должна была отказаться от сотрудничества и не сделала этого только потому, что ее захватила эта лингвистическая проблема.
      Стоя в молчании, она почти полдня наблюдала, прислушиваясь к звукам и стараясь понять их. Хотя она не поняла ничего из того, что услышала, у нее появился туманный план, с которого можно было начать. Она тихо закрыла люк и отправилась на поиски Сталлан.
      - Я пойду с тобой, - сказала охотница. - Они могут быть опасны.
      - Только очень короткое время. Пока они ведут себя тихо, я должна быть с ними наедине. Ты будешь стоять снаружи и, если мяе что-то понадобится, я тебя позову.
      Неудержимая дрожь покрыла рябью гребень Энги, когда Сталлая открыла дверь, и она шагнула внутрь. Тяжелый запах животных ударил ей в нос. Это было слишком похоже на звериную берлогу, и все же разум поборол отвращение, и она твердо стояла, пока дверь не закрылась за ее спиной.
      Глава девятая
      - Они убили мою мать, потом моего брата, - сказала Исел. Она перестала уже пронзительно кричать, но глаза ее были по-прежнему полны слез, которые стекали вниз по щекам. Она вытерла их тыльной стороной ладони, потом потерла обритую голову.
      - Они убили всех, - сказал Керрик.
      Он не кричал с тех пор, как его принесли в это место. Может быть, женщины привыкли все время кричать и причитать? Она была старше его на пять или на шесть лет и все же кричала, как младенец. А он не должен был этого делать. Охотник не должен кричать, а он именно охотник. Так же, как его отец. Амахаст - великий охотник, но сейчас он мертв, как и все остальные из саммах. При этой мысли к горлу мальчика подкатил комок, но он справился с ним. Охотник не должен кричать.
      - Они не убьют нас, Керрик? Ведь они не должны убить нас? - спрашивала Исел.
      - Да, конечно.
      Она вновь начала хныкать и прижалась к нему, обхватив его обеими руками. Это было неправильно, только маленькие дети жмутся друг к другу. Но хотя он знал, что это неправильно, ему было приятно чувствовать ее рядом с собой. Ее груди были маленькие и твердые, и ему нравилось прикасаться к ним, но, когда он сделал это сейчас, она оттолкнула его и громко закричала. Он встал и с отвращением отошел в сторону. Она была глупой, и он не любил ее. Она никоща не говорила с ним до того, как их принесли в это место, но сейчас, когда их осталось только двое, для нее все изменилось. Но не для него. Было бы гораздо лучше, окажись здесь вместо нее кто-нибудь из его друзей. Но все они были мертвы, из всей саммад кроме них, не уцелел никто. Теперь их очередь. Исел не понимает этого, она заставила себя поверить, что теперь с ними ничего не случится. Он осторожно осмотрел помещение, но в этой деревянной комнате не было ничего, что можно использовать, как оружие. И не было никакой возможности бежать. Тыквы были слишком легкие, чтобы нанести вред даже ребенку. Он поднял тыкву с водой и сделал глоток. Пустой желудок судорожно сжался. Он был голоден, но не настолько, чтобы есть мясо, которое им принесли. От одного взгляда на него Керрика начинало тошнить. Оно не было приготовлено, и в то же время не было сырым. Что бы с ним ни сделали, то, что висело на кости, походило на холодный студень. Он оттолкнул его от себя и содрогнулся. В этот момент дверь скрипнула, затем открылась.
      Исел прижала свое лицо к основанию стены и заскулила, закрыв глаза и не желая видеть того, кто сейчас войдет. Керрик остался стоять, его кулаки были сжаты и напряжены. Он думал о своем копье, о том, что мог бы сделать, будь оно здесь.
      На этот раз вошли двое мургу. Он мог уже видеть их прежде, а мог и не видеть. Впрочем, это не имело значения, они все казались одинаковыми. Чешуйчатые, прыщеватые, толстохвостые, покрытые разноцветными пятнами, с этими безобразными штуками, тянущимися позади их голов. Мургу эти ходили, как люди, и хватали предметы своими деформированными руками с двумя большими пальцами. Керрик медленно отступал, по мере того как они приближались, пока его плечи не уперлись в стену и он не почувствовал, что дальше идти некуда. Мургу уставились на него ничего не выражающими глазами, и он снова подумал о своем копье. Один из них шевельнулся, издавая при этом мяукающие звуки.
      - Они уже поели что-нибудь? - спросила Энги. Сталлан отрицательно покачала головой и указала на тыквы.
      - Это хорошее мясо, обработанное зизимами и готовое к употреблению. Но они пользуются огнем, чтобы приготовить мясо перед тем, как его есть, и потому не хотят есть его сырым.
      - Может предложим им фрукты?
      - Нет, они питаются мясом.
      - Они могут быть всеядными. Мы мало знаем о их привычках. Принеси им фруктов.
      - Я не могу оставить тебя здесь одну. Вайнти лично приказала мне охранять тебя. - В словах охотницы был страх, ведь она противоречила приказу.
      - Я сама могу защитить себя от этих маленьких существ. Нападали они на кого-нибудь прежде?
      - Только когда мы принесли их сюда. Самец очень злобен, и нам пришлось бить его, пока он не перестал сопротивляться. Больше он этого не делает.
      - Значит, я в безопасности, и ты выполнила свои инструкции. А сейчас подчиняйся мне.
      У Сталлан не было выбора. Она вышла неохотно, но быстро, Энги молча ждала, ища способа общения с существами.
      Самка по-прежнему лежала лицом к стене, издавая писклявые звуки, маленький самец молчал, несомненно, такой же глупый, как все самцы. Она подошла, взяла самку за плечо и перевернула ее. Стонущий звук стал громче, и вдруг резкая боль пронзила руку Энги.
      Зубы малыша вонзились ей в кожу, и потекла кровь. Энги заревела от боли и ударила самца об пол. Тот вырвался и пополз в сторону, а она последовала за ним. Потом остановилась, чувствуя свою вину.
      - Мы виноваты, - сказала она, и гнев ее пошел на убыль. - Мы убили всю вашу стаю. Но вы не должны винить нас в этом. - Она потерла больную руку, потом взглянула на яркое пятно крови на ладони. Открылась дверь, и вошла Сталлан, неся тыкву с оранжевыми плодами.
      - Маленькое существо укусило меня, - спокойно сказала Энги. - Они не ядовиты?
      Сталлан швырнула тыкву в сторону и направилась к ней взглянуть на рану. Потом подняла сжатый кулак, чтобы ударить сьежившегося самца. Энги остановила ее мягким прикосновеяием.
      - Нет, в этом виновата я. Так что насчет укуса?
      - Нет, не опасен, если хорошо очистить рану. Тебе нужно пойти со мной, чтобы я могла ее обработать.
      - Нет, я подожду здесь. Не хочу, чтобы они решили, что я испугалась. Все будет хорошо.
      Сталлан вышла, всем видом выражая неудовольствие, но ничего не сказала. Прошло совсем немного времени, и она вернулась, держа деревянный ящичек. Из него она вынула контейнер с водой и промыла укус, потом сняла покрывало с ныофмайкела и подготовила его. Влажная кожа Энги возбудила существо и оно прилипло к телу, уже начиная выделять антибактериальную жидкость... Покончив с этим, Сталлан достала из ящика два узловатых черных комка.
      - Я хочу обеспечить вам безопасность от рук и ног самца. Уж больно он злобный.
      Маленький самец попытался убежать, но Сталлан схватила его и швырнула на пол. Упершись коленом ему в спину и придерживая одной рукой, другой она взяла один из комков, обмотала его вокруг щиколоток самца и вставила хвост существа в его собственный рот. Животное рефлекторно глотнуло, превратив свое тело в прочное кольцо. Только сделав это, Сталлан оттащила самца в сторону.
      - Я останусь и буду охранять тебя, - сказала она. - Я должна это сделать. Из-за моей небрежности ты получила повреждение, и я не могу позволить, чтобы это повторилось.
      Энги жестом выразила свое согласие. Затем взглянула на отброшенную тыкву и фрукты, рассыпанные по полу, и указала на них распростертой самке.
      - Я принесла тебе круглые сладкие съедобные фрукты. Повернись, и ты сама увидишь их.
      Исел пронзительно закричала, когда холодные руки схватили ее, грубо подняли и прислонили спиной к стене. Она грызла костяшки своих пальцев и всхлипывала, а второй маpar подошел к ней, остановился и взял апельсин. Его рот медленно открылся, показав ряды острых белых зубов. Исел могла только в страхе стонать, не замечая, что кусает свои пальцы и что кровь течет по ее подбородку.
      - Фрукт, - сказала Энги. - Круглый, сладкий, съедобный. Наполни свой желудок, и тебе будет хорошо. Еда сделает тебя сильной. Ну делай, что тебе сказали. - Сначала она пыталась соблазнить ее, потом начала приказывать. Возьми этот фрукт и немедленно съешь его!
      Тут она увидела кровь там, где существо искусало свои руки, и отвернулась с отвращением. Положив тыкву с фруктами на пол, она сделала Сталлан знак выйти с ней за дверь.
      - Они пользуются примитивными инструментами, - сказала Энги. - Кроме того, ты говоришь, что у них есть подобие убежищ и крупные животные, которые служат им. - Сталлаи кивнула. - Значит, они должны обладать некоторым интеллектом. - Но это не значит, что они могут говорить.
      - Хорошо сказано, охотник. Но представим на мгновение, что у них есть язык, что они используют его для общения друг с другом. Я не позволю, чтобы одна неудача остановила меня... Смотри, самец двигается! Вероятно, почуял фрукты. Мужская реакция груба, его больше волнует голод, чем исходящая от нас угроза. Но он еще следит за нами... Смотри! - Она победно вскрикнула. Он ест фрукты. Это наш первый успех. По крайней мере, теперь мы можем накормить их. Ты видишь, он принес фрукты самке. Альтруизм означает разум.
      Однако Сталлан это не убедило.
      - Дикие животные кормят своих детенышей, и я видела, как они охотятся вместе. Так что это не доказательство.
      - Может и нет, но я так просто не сдамся. Если лодки могут понимать простые команды, то почему этим существам не уметь делать то же самое?
      - Ты будешь учить их так же, как учат лодки?
      - Нет. Поначалу я думала, что все будет так же, но теперь мне хочется добиться более высокого уровня взаимопонимания. Обучая лодки, используют поощрения и наказания за исполнения того или другого приказа и за неисполнение его. Неправильная реакция карается электрошоком, правильная поощряется куском пищи. Это хорошо для дрессировки лодок, но я не собираюсь дрессировать этих животных. Я хочу говорить с ними, общаться.
      - Речь - это очень трудное дело. Многие из тех, кто появился из моря, так никогда и не могут научиться этому.
      - Ты права, охотница, но это вопрос положения. Молодежь испытывает трудности в разговоре со взрослыми, но не забывай, что все молодые разговаривают между собой, когда находятся в море.
      - Тогда научи этих животных детскому языку. Уж им-то они должны овладеть.
      Энги улыбнулась.
      - Прошло уже много лет с тех пор, как я говорила, как ребенок. Ты помнишь, что это значит?
      Она подняла руку, и кисть ее изменила цвет из зеленого на красный, потом вновь стала зеленой, в то время как пальцы делали какие-то знаки.
      Сталлан улыбнулась.
      - Сквид-много-для-всех.
      - Ты помнишь. Но ты заметила, насколько важен при этом цвет моей руки? Без него смысл сказанного будет неясен. Могут эти меховые существа изменять цвет своих кистей?
      - Сомневаюсь. Я никогда не видела, чтобы они делали это. Хотя их тела имеют красный и белый цвета.
      - Это может быть важной частью их речи...
      - Если они ею обладают.
      - Верно. Если они ею обладают. Я должна присмотреться к ним поближе, когда они будут вновь издавать свои звуки. Подобно ийланам, их может заставить говорить только крайняя необходимость. Они должны научиться совершенному общению.
      Сталлан жестом выразила свое непонимание.
      - Я не знаю, что это значит.
      - Тогда я продемонстрирую смысл этого. Слушай внимательно, что я скажу. Готова? Итак, я теплая. Ты поняла?
      - Да.
      - Я теплая - это утверждение. Совершенным ее делает более тесная связь частей этого утверждения. Сейчас я повторяю его более медленно. Я... теплая... Я двигаю своим большим пальцем вот так, глядя при этом немного вверх, потом говорю ТЕПЛАЯ и слегка поднимаю хвост. Все это: производимые звуки и движения, - составляет полное утверждение.
      - Я никогда не задумывалась над такими вопросами и, признаться, у меня болит голова, когда я делаю это.
      Энги рассмеялась.
      - Я так же плохо чувствовала себя в джунглях вокруг города, как ты в джунглях языка. Очень немногие могут научиться этому, возможно, потому, что это так сложно и трудно. Думаю, что первый шаг в понимании этого, предположение, что наш язык отражает нашу сущность.
      - Ну вот моя голова и заболела. Ты думаешь, что животные, вроде этих, могут понять то, чего не понимаю я? - Сталлан указала на существ, замерших у стены, на пустую тыкву из-под фруктов и кожуру, разбросанную по полу вокруг них.
      - Я не собираюсь ничего усложнять и имела ввиду только то, что история нашего языка соответствует нашему развитию в жизни. Когда мы были молодыми и только вышли в море, мы не умели говорить, но искали защиты у других членов нашей эфенбуру, вошедших в воду одновременно с нами. Простые движения рук и ног, изменение цвета кистей. По мере роста мы учились все больше и больше и, когда вышли из моря, то добавили к умению издавать звуки кое-что еще, чему научились, пока становились ийланами. Это привело меня к моим сегодняшним проблемам. Как научить нашему языку эти существа, которые не прошли нашего цикла развития? Или все же они прошли через водный период?
      - Мои знания по этому вопросу далеки от полных, и ты должна помнить, что эти виды устозоу - новые для нас. Но я весьма сомневаюсь, что они жили в воде. Я добывала и выводила у себя некоторых из наиболее часто встречающихся видов, которые кишат в джунглях. У всех них была одна общая черта - они все время теплые.
      - Я заметила. Это довольно странно.
      - Есть и другое, не менее странное. Взгляни на этого самца. У него только один пенис, который он не может втягивать. Ни у одного из видов устозоу, которых я добывала, не было нормального двойного пениса. Кроме того, я изучала их метод спаривания и скажу, что он отвратителен.
      - Что ты имеешь в виду?
      - То, что после оплодотворения яйца, его носят самки. Когда же рождаются детеныши, они носят их с собой и кормят из мягких органов, которые растут на их торсах. Ты можешь видеть их там, у маленькой самки.
      - Это очень необычно. Значит, ты полагаешь, что молодежь остается на суше? И не поплавает хорошенько в море?
      - Да, и эта черта характерна для всех устозоу, за которыми я наблюдала. Их жизненный цикл совершенно непохож на наш.
      - Значит, ты признаешь важность наших наблюдений? Если они имеют язык, то изучают его не так, как это делаем мы.
      Сталлан жестом выразила свое согласие.
      - Теперь я признаю это и благодарю тебя за разъяснение. Но тут появляется более важный вопрос: если у них есть язык, как они обучаются ему?
      - Это действительно более важно, и я должна найти ответ на этот вопрос. Но честно говоря, у меня нет никаких идей на этот счет.
      Энги взглянула на дикие существа: лица их были перемазаны соком фруктов, которые они съели. Найдет ли она способ общения с ними?
      - Сейчас оставь меня, Сталлан. Самец надежно связан, а самка не проявляет агрессивности. Если я буду одна, они будут смотреть только на меня, ни на что не отвлекаясь.
      Сталлан долго думала, потом неохотно согласилась.
      - Я сделаю, как ты просишь. Сейчас опасность невелика. Но я останусь снаружи, у двери, которую можно быстро открыть. Крикни, если что-то будет угрожать тебе.
      - Хорошо, обещаю. А сейчас я должна начинать работу.
      Глава десятая
      Устройство нового города - непростое цело. Особенно много потребовалось сделать для исправления ошибок прежней Эйстаи, вовремя умершей Дисти, и дни Вайнти были заполнены от рассвета до заката. Погружаясь иногда в сон, она завидовала ночным лодкам и другим существам, которые могли двигаться ночью. Если бы она могла бодрствовать немного дольше каждый день, можно было бы успеть сделать гораздо больше дел. Это была безумная идея, но она преследовала ее каждую ночь, перед тем, как она засыпала. Правда, эти мысли не мешали ее сну, потому, что бороться со сном было для ийлан физически невозможным. Закрыв глаза, она засыпала и была настолько неподвижна при этом, что со стороны могла показаться мертвой. Однако этот сон был настолько легок, что его без труда могло прервать что-либо необычное. Много раз за ночные часы крики животных будили Вайнти. Ее глаза открывались, и на мгновение она прислушивалась. Если вокруг было тихо, она закрывала их и снова засыпала.
      Только серый свет утра пробуждал ее окончательно. В это утро, так же как и во все прочие, она шагнула из теплой постели на пол, ткнула постель большим пальцем ноги. Когда та зашевелилась, она направилась в место, где бесчисленные стволы жилого дерева раздувались в тыквообразные утолщения, наполненные водой. Вайнти приложила губы к отверстию и сосала сладковатую воду то тех пор, пока не напилась.
      Ночью прошел дождь, и сырой пол неприятно холодил ступни ног Вайнти, пока она пересекала открытое место, затем до самой амбесед дорога ее проходила под крышей, и фарги выстраивались в ряд по мере того, как она шла.
      Каждое утро перед началом работы, руководители проекта, подобно всем прочим гражданам города, должны были пройти через амбесед. Здесь они ненадолго останавливались поговорить друг с другом. Это большая открытая площадь в центре города была центром, вокруг которого вращалась вся жизнь.
      Задумавшись, Вайнти направилась к своему любимому месту на западной стороне, куда в первую очередь падали лучи солнца, не замечая при этом граждан, которые расступались, освобождая проход. Она была Эйстаи, одна из тех, кто всегда ходил по прямой линии. Кора дерева была уже теплой, и она удовлетворенно прислонилась к ней, сузив зрачки до вертикальных щелей, когда повернулась к солнцу. С удовольствием смотрела она, как Альпесак пробуждается к жизни. В этом была своя теплота, даже более приятная, чем тепло солнца.
      Город рос, строился, расширялся, существовал на этом враждебном берегу. Когда холодные ветры уничтожат Инегбан, этот город должен быть готов. Тогда ее народ придет сюда, будет жить и прославлять ее за то, что она совершила. Когда она думала об этом, в дальнем углу ее памяти шевелилась раздражающая мысль, что, когда это произойдет, она может уже не быть Эйстаи. Малсас Эйстаи Инегбана - может прийти вместе с другими и решить править новым городом.
      Что ж, ВОЗМОЖНО... Однако Вайнти никогда не произносила это вслух. Возможно... многое может случиться за это время. Малсас была уже не молода, а со временем все изменится.
      У Вайнти будет возможность переплыть эту реку, когда она придет сюда. А пока нужно строить новый город - строить хорошо.
      Этдирг перехватила взгляд Вайнти и подошла, повинуясь ее жесту.
      - Ты нашла, кто убил мясных животных? - спросила Вайти.
      - Да, Эйстаи. Крупный устозоу черного цвета с убийственными когтями и длинными острыми зубами, такими длинными, что они торчат из его пасти даже тогда, когда она закрыта. Сталлан устроила засаду у дыры, которую он проделал в изгороди, и сегодня утром мы нашли его там мертвого. Петля схватила его за ногу, он не мог убежать и рвался до тех пор, пока не захлестнул себе шею и не задохнулся.
      - Обезглавьте его, а череп, когда его очистят, принесите мне.
      Вайнти отпустила ее и тут же подозвала биолога. Та покинула группу, с которой разговаривала, и подошла к ней.
      - Он уже почти готов, Эйстаи. Почва очищена, колючая изгородь высока, коралловый риф в море растет хорошо. Думаю, скоро все будет готово.
      - Прекрасно. Значит, мы на пороге новых рождений, которые навсегда уничтожат память о смертях на старом берегу.
      Ваналпи согласилась с этим, но выразила и некоторые сомнения.
      - Хотя берег почти готов, он не безопасен.
      - Та же самая проблема?
      - Это покажет время. Я работаю в тесном контакте со Сталлан, и мы верим, что решение близко. Эти звери будут уничтожены.
      - Они должны быть уничтожены. Сампам нужна безопасность. Случившееся никогда не должно повториться.
      Плохое настроение покидало Вайнти по мере того, как она говорила с другими, вовлеченными в огромную работу в новом городе. Однако мысли ее никогда не уходили далеко от охотницы. Когда через некоторое время она собралась уходить, а Сталлан не появилась, Вайнти подозвала фарги и приказала ей найти охотницу. Около полудня Сталлан появилась и подошла к Вайнти, стоявшей в тени.
      - У меня хорошие новости, Эйстаи. Скоро берег будет безопасным.
      - Если это правда, позорное пятно будет смыто с города.
      - Мы нашли место, где размещаются аллигаторы. Я приказала фарги принести сюда все яйца и весь молодняк - они восхитительны.
      - Я ела их и согласна с тобой. Значит, ты будешь разводить их вместе с другими мясными стадами?
      - Нет, для этого они слишком злобны. Мы построим для них отдельный загон возле реки.
      - Очень хорошо. Но что ты будешь делать со взрослыми?
      - Те, что слишком велики, будут убиты. Это бессмысленная трата хорошего мяса, но у нас нет выбора. Используя ночные лодки, мы приблизимся к ним, когда они будут спать, и убьем их на месте.
      - Покажи мне, где они размножаются, я хочу увидеть это сама.
      Вайнти уже достаточно долго находилась в амбесед. По мере того, как поднималась температура, все вокруг нее становились вялыми и дремали в тени. Но она не хотела отдыхать: нужно было слишком много сделать.
      Группа фарги последовала за ней, когда она медленно направилась к берегу. Поскольку даже под деревьями было жарко, многие погружались в бассейны, вырытые вдоль тропинки. Большая часть болот, через которые они проходили, еще не была очищена, и над ними кружились тучи маленьких кусачих насекомых. Наконец дорога привела их на крутой песчаный берег, окруженный густыми зарослями. Там была высокая трава и маленькие пальмы, вооруженные чрезвычайно длинными колючками. Эта земля - Гендаши - была совершенно другим миром, чем тот, который они знали. Она была полна бесконечного разнообразия форм и требовала осторожности.
      Впереди была река - медленный и глубокий поток. Лодка уже стояла здесь, только что накормленная сопровождавшей фарги. Кровь текла из ее маленького рта, куда фарги заталкивала куски красного мяса.
      - Аллигатор, - сказала Сталлан. - Это лучше, чем выбрасывать его. Лодки так хорошо едят, что, мне кажется, готовы размножаться.
      - Значит, нужно подержать немного их голодными. Все они нужны мне сегодня в хорошей форме.
      Множество деревьев росло вдоль речного берега. Одни из них были серыми с массивными стволами, рядом с ними стояли высокие, зеленые деревья, покрытые мелкими иголками, и еще более высокие, красные, с корнями, изгибающимися во всех направлениях. Под деревьями почва была покрыта ковром пурпурных и розовых цветов, но, пожалуй, еще больше растений было над ними, среди ветвей. Это были крупные цветы разного цвета. Джунгли кишели жизнью. Птицы кричали в темноте, и красные улитки ползали между стволами деревьев.
      - Какая богатая земля, - сказала Вайнти.
      - Энтобан тоже был таким когда-то, - сказала Сталлан, широко открыв носовые клапаны и вдыхая воздух. Пока не появились города и не покрыли всю землю от одного океана до другого.
      - Ты думаешь, это возможно? - Вайнти старалась осознать эту новую для нее мысль. - Это трудно представить. Кое-кто всегда думал, что города существовали там вечно.
      - Я уже не раз говорила об этом с Ваналпи, и она все объяснила мне. То, что мы видим здесь, в этой новой земле Гендаши, могло быть и в Энтобане, только много лет назад. И до ийлан росли города.
      - Конечно, ты права. Если мы растим свои города, должно было быть время, когда имелся один город. Однако, если следовать этой странной мысли, можно прийти к тому, что когда-то городов вообще не было. Неужели это возможно?
      - Не знаю. Тебе лучше поговорить с Ваналпи, которая изучает такие головоломные вопросы.
      - Ты права. Я спрошу у нее. - Тут она заметила, что фарги толпятся слишком близко к ним, рты их широко открыты, и они стараются понять смысл разговора. Вайнти быстро повернулась к ним спиной.
      Наконец они добрались до места размножения аллигаторов. В это время самые крупные животные уже покинули берег. Последними ушли самки, проявив поразительную для этих примитивных животных заботу о своих яйцах и детенышах. Лодки выбросились на берег там, где под солнцем трудился рабочий отряд фарги. Они подтащили свои лодки к ним, и Вайнти повернулась к надсмотрщице Эхекакот, следившей за всем из укрытия под большим деревом.
      - Расскажи мне о своей работе, - сказала Вайнти.
      - Сделано уже много, Эйстаи. Две, груженные яйцами, лодки отправились в город, а всю молодежь мы выловили сетями. Они глупы и легко дают себя поймать.
      Она наклонилась над загоном со своей стороны и тут же выпрямилась, держа на вытянутой руке детеныша аллигатора, схваченного за хвост. Он извивался, пищал и пытался дотянуться до нее своими маленькими зубами.
      Вайнти одобрительно кивнула.
      - Хорошо, очень хорошо. Угроза устранена, а ваши желудки наполнены. Хотелось бы мне, чтобы все наши проблемы решались также просто.
      Она повернулась к Сталлан.
      - Есть еще другие места размножения?
      - Между этим местом и городом нет. Когда мы закончим очистку здесь, то начнем работу выше по реке и в болотах. Это потребует времени, но это должно быть сделано тщательно.
      - Хорошо. А сейчас, перед тем как вернуться в город, заглянем на новые поля.
      - Я должна вернуться к другим охотникам, Эйстаи. Если ты согласна, дорогу покажет Эхекакот.
      - Согласна, - сказала Вайнти.
      Тем временем становилось все более душно и жарко, ветер совсем стих. Лодки вышли из реки, и Вайнти заметила, что небо приобрело странный желтый цвет, которого она никогда прежде не видела. Даже погода была другой в этой странной части мира. Так они двигались вниз по течению, а ветер начал усиливаться вновь, но направление его изменилось, и теперь он дул им в спину. Вайнти повернулась и увидела темную линию, появившуюся на горизонте. Она указала на нее.
      - Эхекакот, что это может значить?
      - Не знаю. Какие-то особые облака. Я никогда прежде не видела ничего подобного.
      Черные облака приближались к ним с невероятной скоростью. Одно время они были просто пятном над деревьями, потом разрослись и приблизились, затемняя небо. И с ними пришел ветер. Он бил, как кулаком, и одна из лодок, получив удар в бок, перевернулась.
      Послышались громкие крики, когда ее пассажиры оказались выброшенными в беспокойное море. Лодка нырнула и ухитрилась вернуться в прежнее положение, тогда как ийланы отплыли от нее во всех направлениях, чтобы избежать ударов.
      Никто из них не пострадал, и с большим трудом всех вытащили из воды и разместили в других лодках. Все они покинули океан своей юности много лет назад и плавали с трудом. Вайнти выкрикивала распоряжения до тех пор, пока одна из самых отважных фарги, стремящихся к высокой должности, даже если это означает риск покалечиться, не подплыла ко все еще возбужденной лодке и не ухитрилась взобраться на нее.
      Она резко заговорила с ней, ударяя по чувствительным местам, и наконец добилась полного контроля над ней.
      Ветер злобно завывал над ними, угрожая потопить остальные лодки. Все ийланы закрыли от проливного дождя носовые клапаны. Из леса даже сквозь завывание ветра доносился громкий треск, с которым рушились на землю гигантские деревья.
      Голос Вайнти не был слышен сквозь ветер, но все поняли ее указание держать лодки подальше от берега, чтобы не разбить их о какое-нибудь упавшее дерево.
      Лодки раскачивались на огромных волнах, ийланы сбились в кучу, стараясь сохранить тепло под холодным проливным дождем. Казалось, прошло много времени, прежде чем ветер стал порывистым, затем совсем ослабел. Худшее было позади.
      - Возвращаемся в город! - приказала Вайнти. - Быстро, как только возможно.
      Невероятный ветер промчался через джунгли, валя даже самые крупные деревья. Насколько обширны были эти разрушения? Обрушился ли ветер на город? Это наверняка произошло, аведьдеревья,образующиегород, былиещемолодые, еще растущие. Но хорошо ли они укрепились? Насколько обширные повреждения мог получить город? От этой ужасной мысли невозможно было отделаться. Перед глазами Вайнти стояла страшная картина разрушений, и она то и дело хлестала лодку, заставляя ее увеличивать скорость.
      Держа связанное животное за шею, Сталлан сняла петлю, предохраняющую от ее дергающихся лап, и опустила существо в клетку. Эта операция настолько поглотила ее, что она заметила изменения в погоде, только когда выпрямилась. Ее носовые клапаны открылись и втянули воздух. Это было что-то хорошо знакомое и плохое...
      Она была в первом исследовательском отряде, который пересек океан и достиг Гендаши, чтобы подобрать место для нового города. Когда они высадились на берега Альпесака, она была одной из тех, кто остался здесь, когда урукето повернул обратно.
      Они были вооружены и хорошо представляли себе опасности, таящиеся в неисследованных джунглях, но их едва не погубила неизвестная опасность, уничтожившая запасы пищи и заставившая их охотиться или умирать с голоду. Это был штормовой ветер и дождь такой силы, какого она никогда не видела.
      И начиналось все это с желтого неба и неподвижного душного воздуха. Сталлан закрыла клетку с животными и изо всех сил крикнула:
      - Опасность!
      Все ближайшие к ней фарги обернулись на звук, поскольку это было одно из первых слов, которым они научились.
      - Ты - к амбесед, ты - скажешь другим. Предупредите всех, что шторм с сильным ветром вот-вот будет здесь. Всем покинуть открытые места и спрятаться под деревьями!
      Они бросились бежать, но не быстрее, чем Сталлан. Когда начались первые порывы ветра, сотни ийлан укрылись в безопасном месте. Затем шторм ударил со всей силой, и стена дождя скрыла город.
      Сталлан нашла группу фарги, сбившихся на речном берегу, и присоединилась к ним, спасаясь от дождя. Они стояли под бешеными порывами ветра, и самые юные из них пищали от страха, пока Сталлан резкими приказами не заставила их замолчать. Ее авторитет удержал их на месте, пока буря бесновалась над ними, заставил их ждать, пока она не пройдет и им не прикажут возвращаться в город.
      Когда уставшая лодка Вайнти приплыла к изуродованному берегу, Сталлан была там, ожидая ее. Задолго до того, как можно было разговаривать словами, она просигналила, что все хорошо. Не прекрасно, но хорошо.
      - Расскажи мне о повреждениях, - крикнула Вайнти, выпрыгнув на берег.
      - Две фарги погибли и...
      Вайнти гневным жестом заставила ее замолчать.
      - Меня интересует город, а не граждане.
      - Ни о чем серьезном пока не докладывали. Много мелких повреждений, вроде обломанных веток, некоторые части города рухнули на эемлю. Фарги отправлены на проверку новых полей и стад, но никто еще не вернулся.
      - Это гораздо лучше, чем я ожидала. Донесения пусть доставляют в амбесед.
      Повреждения стали ясны им, когда они прошли через город. Во многих местах крыши обвалились, а прогулочные дорожки были завалены листьями. Из одного загона доносились жалобные стоны, и, заглянув туда, Сталлан увидела, что один из оленей сломал ногу во время бури. Дротик из ее неразлучного хесотсана заставил его умолкнуть.
      - Это плохо, но не так плохо, как могло быть, - сказала Вайнти. - У нас крепкий и хороший, разросшийся город. Скажи, может ли такая буря повториться?
      - Вероятно нет, по крайней мере, не в этом году. Ветер и дождь бывают в любое время, но только в этот период бывают такие бури.
      - Год - это все, что нам нужно. Повреждения будут устранены, и Ваналпи увидит, что все растения окрепли. Этот новый мир жесток и упрям, но и мы можем быть такими же упрямыми и жестокими,
      - Все будет, как ты скажешь, Эйстаи, - сказала Сталлан, и ее слова выражали не только согласие, но и уверенность, что ийланы сделают именно так и выполнят все, что она прикажет.
      Выполнят любой ценой.
      Глава одиннадцатая
      Альпесак рос, и через некоторое время его раны зажили.
      Целыми днями Ваналпи и ее помощницы осматривали город, ведя детальную запись повреждений, нанесенных ураганом.
      Применение гормонов ускоряло рост растений, и вот уже лиственные крыши разрослись больше прежнего, дополнительные древесные стволы и воздушные корни стали стеной. Но простое восстановление не устраивало Ваналпи. Крепкие виноградные лозы, жесткие и эластичные, обвивали стену и прорастали сквозь крыши.
      Однако город не только укреплялся, но и становился более безопасным по мере того, как с каждым прошедшим днем в окружающих джунглях расчищались все новые участки. Это расширение, казавшееся со стороны случайным, на самом деле умело планировалось.
      Самая опасная часть работы делалась Дочерями Смерти.
      Хотя от диких животных их защищали вооруженные фарги, они не могли защитить их от несчастных случаев: ушибов, ран от колючек или укусов змей, в изобилии водившихся здесь. Многие из них были ранены, некоторые серьезно, несколько умерло. Но это не тревожило Вайнти: город для нее стоял на первом месте.
      После того как распространились личинки, смерть джунглей была только вопросом времени. Прожорливые гусеницы были выведены специально для этой цели. Птицы и животные находили их горькими, а гусеницы находили всю растительность соответствующей своему вкусу. Слепые и ненасытные, они ползли по стволам деревьев и сквозь траву, уничтожая все на своем пути. Только остовы деревьев оставались там, где проходили они. Наевшись, они превращались в отвратительных существ, покрытых щетиной, длиной в руку ийлана.
      Затем они умирали, поскольку смерть была заложена в их генах и гарантировала, что эти существа не сожрут весь мир.
      Итак, они умирали и гнили в слое своих собственных выделений. Сущность проекта Ваналпи и других генных инженеров была отчетливо видна даже в этом. Черви нематоды с помощью бактерий в своих внутренностях превращали отталкивающую массу в удобрения для почвы, затем пускались жуки, поедавшие мертвые деревья, высевалась трава и высаживалась колючая изгородь. Новые площади буквально выедались у джунглей, отталкивая их прочь от города и образуя еще один барьер против опасностей, скопившихся там.
      В этом медленном продвижении не было ничего неестественного или грубого, ийланы жили так же, как и их окружение, являясь частью внешней среды, и были тесно с ней связаны. Размер площадей, завоевываемый ими, невозможно было проектировать, их форма и размеры зависели только от сопротивления листвы и аппетитов гусениц.
      Пасущиеся стада изменялись точно так же. Каждый раз, когда урукето возвращался из Инегбана, он привозил оплодотворенные яйца или новорожденных детенышей. Самые беззащитные виды размещались возле центра города, а на естественных пастбищах могли расти до достижения зрелости урукуб и онетсенсаст. Эти бронированные, но мирные всеядные паслись сейчас на краю джунглей: громадные размеры, большие рога и бронированная шкура защищали их от всех опасностей.
      Вайнти была довольна прогрессом в своих делах. Каждый день, приходя в амбесед, она была уверена, что не может возникнуть проблемы, которую она не сможет разрешить. Но в это утро, когда фарги, спешащая к ней с донесением, грубо расталкивала окружающих, показывая тем самым важность новостей, она поняла, что все не так хорошо.
      - Эйстаи, урукето вернулся. Я была на рыбалке и сама видела...
      Вайнти прервала глупое существо резким жестом, потом подозвала своих помощников.
      - Мы встретим их на пирсе. Мне нужны новости из Инегбана...
      Она величаво пошла вниз по дороге, за ней ее друзья и помощники, а в самом конце фарги. Хотя в Альпесаке никогда не бывало холодно, здесь были сильные дожди и сырость в это время года была такая, что Вайнти, подобно многим другим, ходила завернувшись в плащ для тепла и защиты от моросящего дождя.
      Медленно движущиеся веслообразные ноги эйсекола углубляли реку и прилегающую гавань. Груз урукето не нужно было перевозить лодками, потому что сейчас это огромное существо прижалось к берегу. Оно только появилось из закрытого дождем океана, когда Вайнти и ее свита прибыли к месту причаливания. Начальник гавани отправила фарги, которые бросали свежую рыбу в подводный резервуар, кормя урукето.
      Глупое существо приняло это подношение и встало в правильное положение в безопасном доке. Вайнти удовлетворенно следила за этой операцией. Хороший город - эффективный город. Ее город был хорошим. Ее глаза двигались вдоль огромного черного корпуса к плавнику, где стояла Эрефнаис. Рядом с командиром стояла Малсас.
      Вайнти замерла при виде ее, потому что совершенно выбросила из своей памяти существование другой Эйстаи. Но действительность настигла ее, поразив до глубины души.
      Малсас, Эйстаи Инегбана... Для нее начинал строиться этот город. Она должна была привести сюда свой народ и занять место Вайнти. Малсас, прямая и настороженная, смотрела на нее. Она не была больной или старой, и именно она должна была стать Эйстаи Альпесака.
      В то время как Малсас, ее последователи и ассистенты выходили из урукето и направлялись к Вайнти, она оставалась сдержанной. Она могла только надеяться, что формальности скроют ее истинные чувства.
      - Добро пожаловать в Гендаши, Эйстаи, добро пожаловать в Альпесак, сказала Вайнти.
      - Я очень рада оказаться в Альпесаке, - ответила Малсас, соблюдая все формальности. Но последний слог этого выражения требовал открыть рот и показать все свои зубы, и после этого она не закрывала рот несколько долгих секунд.
      Этого легкого признака неудовольствия было вполне достаточно для Вайнти и повторения не требовалось. Вайнти уважали за проделанную работу, но должны были заменить. Вайнти прогнала прочь все завистливые и предательские мысли и на мгновение опустила глаза вниз, как бы предупреждая.
      Это краткое изменение было настолько неуловимым, что другие ийланы не заметили его. Дела на этом уровне их не касались. Когда все направились в город, Малсас отправила всех своих помощников и фарги подальше, чтобы те не могли подслушать или подсмотреть их будущий разговор.
      - Последняя зима была одной из самых холодных. Этим летом молодежь и фарги из Соромсета не искали входа в Инегбан. Когда стало теплее, я направила отряд охотников посмотреть, что с городом. Он был мертв. Соромсет просуществовал недолго и умер так же, как умер Эргитри. Жители города были мертвы, и пожиратели падали грызли кости ийлан, живших там. На берегах и в теплых водах моря Исегенети ийланы жили в трех крупных городах...
      Она замолчала, и Вайнти закончила вместо нее:
      - Эргитри умер от холода, за ним последовал Соромсет. Остался только Инегбан.
      - Да, остался только Инегбан, и каждую зиму холод подбирается все ближе. Наши стада почти не увеличиваются и скоро начнут голодать. - Альпесак ждет.
      - Мы вспомним об этом, когда придет время. Но сейчас самое необходимое - расширить поля и увеличить поголовье животных. Мы, со своей стороны, должны увеличить число урукето, но это медленная работа, которую мы начали слишком поздно. Однако есть надежда, что новое поколение будет удачным. Оно меньше, чем то, на котором я прибыла, но развивается гораздо быстрее. Нам нужно их столько, чтобы можно было перевезти весь город за одно лето. А теперь покажи мне, что найдет наш народ, прибыв в Альпесак.
      - Он найдет вот это, - сказала Вайнти, указывая на стволы-стены и плетеные полы города, которые тянулись во все стороны от них. Дождь прекратился, и появившееся солнце сверкало в каплях, покрывавших листву. Малсас выразила свое одобрение, и Вайнти повела рукой вокруг.
      - За городом - поля, уже полные животных всех видов, приятных и для глаза и для желудка.
      Пока они шли через луга с пасущимися животными, Вайнти приказала вооруженной охране следовать впереди. Сквозь высокие стены из переплетенных стволов и шипов видны были гигантские туши урукубов, поедавших зеленые листья на краю джунглей, и даже на этом расстоянии был слышен грохот камней в их двойных желудках, которые помогали им переваривать огромное количество поглощаемой пищи. Малсас некоторое время молча смотрела на это зрелище, затем повернулась и направилась к центру города.
      - Ты хорошо потрудилась, Вайнти, - сказала она, - и все сделала хорошо.
      Жест Вайнти, выражающий благодарность, несмотря на свою ритуальность, был полон искренней признательности.
      Похвала Эйстаи настолько выделялась среди других похвал, что в эту минуту никакие предательские или завистливые мысли не могли возникнуть в голове Вайнти. В этот момент она готова была последовать за Малсас на верную смерть.
      Возвращаясь, они позволили остальным подойти поближе и прислушаться к их разговору: для них это был единственный способ учиться и запоминать. Только когда они прошли через отверстие в стене Истории, их разговор снова вернулся к неприятным вещам, поскольку история на стене была мертвой.
      Между кольцами амбесед и берега рождений колючая стена истории. Запечатленное на ней было символической защитой того, что когда-то имело смысл и значение. Неужели ийланы когда-то действительно размахивали огромными крабами, вроде хранящихся здесь, беря их в океане и используя как орудие для защиты самцов? Это была правда, но не всегда было известно, что это правда. Жгучая крапива наверняка использовалась в прошлом так же, как и сейчас, но причем здесь эти раковины гигантских скорпионов? О них не было известно ничего, и все же эти экзоскелеты хранились здесь, а до того были осторожно сняты со стены в Инегбане и привезены сюда как знак непрерывности города.
      Поскольку Стена была также и живой историей, на стороне, обращенной к берегу, закреплялись тела мертвых хесотсанов, которым позднее прикладывались черепа убитых ими.
      В самом конце находился округлый череп с пустыми глазницами, выбеленный солнцем и окруженный наконечниками копий и острыми каменными лезвиями. Малсас удивленно остановилась перед ним и потребовала объяснений.
      - Это один из устозоу, населяющих эту землю. Все черепа, которые ты видишь здесь, принадлежат меховым, теплокровным и вонючим устозоу, которые угрожали нам и были нами убиты. Но этот безымянный был хуже всех. Со своими остроконечными камнями они совершили такое, что было хуже всего остального.
      - Убили самцов и детенышей? - Малсас произнесла эти слова с безразличием к смерти.
      - Да. Мы нашли их и убили за это.
      - Разумеется. Больше от них неприятностей не было?
      - Нет. Этот вид не жил здесь, а пришел с севера, мы выследили и убили их, всех до единого.
      - Значит, теперь берег в безопасности?
      - За исключением коралловых рифов. Но они растут быстро и, когда достигнут достаточной высоты, мы начнем первые рождения. Тогда берег рождений будет безопасен во всех отношениях. - Вайнти протянула руку к белому черепу. - И особенно безопасен от этих убийц младенцев.
      - Нам никогда больше не придется беспокоиться о них.
      Глава двенадцатая
      Пища в этот день была особенной, по случаю прибытия Малсас и ее окружения. События подобного рода были настолько редки, что самые молодые фарги никогда прежде не видели такого, они возбужденно крутились вокруг весь день и переговаривались друг с другом. Впрочем, били и такие, что прислушивались. Для них это было новым и необычным явлением. В повседневной жизни ийлан, хотя они и наслаждались своей пищей и ложились спать с полным желудком, потребление мяса было очень редким событием. Каждый мог принести широкий лист в одну из мясоразделок и получить порцию восхитительного мяса, которую мог съесть в каком-нибудь укромном месте. Это был привычный способ получения пищи, и никто не представлял, что может быть иначе. В тот день в городе было сделано очень мало, потому что жители его заполняли амбесед, плотно прижимались к ее стенам, карабкались на нижние ветки ограды в стремлении увидеть побольше.
      После осмотра города и его полей Вайнти и Малсас отправились в амбесед. Там Малсас встретилась с ответственными за растения Альпесака, проведя большую часть времени с Ваналпи. Наконец, удовлетворенная услышанным, она отпустила всех и поговорила с Вайнти.
      - Тепло солнца и растения этого города прогнали зиму из моих глаз. Я вернусь в Инегбан с этой новостью. Это сделает следующую зиму менее холодной для наших граждан. Эрефнаис доложила, что урукето загружен, хорошо накормлен и готов отправляться в любое время. Мы поедим, и я покину вас.
      Вайнти выразила огорчение скорым расставанием, и Малсас поблагодарила ее, но отказалась продлить свое пребывание.
      - Я понимаю твои чувства, однако урукето медлителен и мы не можем терять ни одного дня. Я видела достаточно, чтобы понять - работа здесь в хороших руках. А сейчас накорми нас. Ты знаешь Алакенши, моего первого советника и эфензеле? Она будет подавать тебе мясо.
      - Это большая честь для меня, - сказала Вайнти, думая только о привилегиях этого предложения, отгоняя мысли об Алакенши, которую знала давно. Это было существо хитрое с недобрыми замыслами.
      - Хорошо. - Малсас жестом подозвала к себе Ваналпи. - Сейчас мы будем есть. Алакенши, моя ближайшая соратница, будет подавать мясо Вайнти, а ты за то, что сделала для этого города, можешь подавать мне.
      Ваналпи лишилась дара речи, как неопытный юнец из океана, но в каждом движении ее тела была гордость.
      - Для такого торжественного случая у нас есть два мяса, - сказала Вайнти. - Одно из старого мира, другое из нового.
      - Старое и новое мясо смешаются в наших желудках так же, как Инегбан смешается с Альпесаком, - сказала Малсас.
      Стоявшие рядом восторженно закричали, что она сказала очень хорошо и высказала оригинальную мысль, что они должны передать ее тем, кто стоит дальше и ничего не слышит.
      Вайнти пришлось подождать, пока они повторят слова Малсас.
      - Мясо из Инегбана - это урукуб, выращенный из яйца, доставленного на этот берег, вылупившийся под солнцем Гендаши и выросший на его травах. У нас есть и другие, но это один из самых крупных, и все вы видели его, когда проходили по пастбищу на болоте. Все вы восхищались его лоснящейся шкурой, длинной шеей и толстыми боками.
      Вокруг одобрительно забормотали, что все видели эту маленькую голову на конце длинной шеи, высоко поднявшуюся из воды с большим куском зеленого растения.
      - Это первый урукуб, убитый здесь, и он так велик, что им могут наесться все присутствующие. А для Малсас и всех прибывших из Инегбана мы приготовили животное, которого они никогда не пробовали. Это олень одного из видов, встречающихся только здесь. Итак, мы начинаем.
      Те, что должны были прислуживать, торопливо вышли и вернулись, неся тыквы с мясом: каждая стала на колени перед Эйстаи, которой прислуживала. Малсас потянулась и взяла длинную кость с небольшим черным копытом и мясом, свободно висевшим над ним. Оторвав большой кусок, она подержала его так, чтобы могли увидеть все.
      - Урукуб, - произнесла она, и те, кто слышал ее, прокомментировали эту шутку. Самая маленькая кость урукуба была больше всего этого животного.
      Вайнти была довольна, обед прошел хорошо. Когда они закончили и обмыли руки в тыквах с водой, поданных фарги, церемония окончилась и все разошлись, чтобы поесть до наступления темноты.
      Воспользовавшись тем, что за ними никто не следит и не подслушивает, Малсас завела с Вайнти конфиденциальный разговор. Голос ее был мягок, а движения тела всего лишь намекали на движения.
      - Все сказанное здесь сегодня было более чем правдиво. Все работают упорно, и ты упорнее всех. Поэтому ты можешь использовать Дочерей Смерти, которые прибыли со мной.
      - Я видела их. Они будут использованы.
      - Пусть работают, пока не умрут! - Зубы Малсас громко щелкнули, выражая всю силу ее чувств. - Их становится все больше, подобно термитам, пожирающим основы нашего города. Смотри, чтобы они не пытались съесть и твой город.
      - Сделать это здесь не так-то просто. У меня для них есть опасная и тяжелая работа. Это их судьба.
      - Значит, мы думаем одинаково. Это хорошо. А сейчас о тебе, неутомимая Вайнти. Нужна ли тебе какая-то помощь?
      - Нет, у нас есть все необходимое.
      - Ты не говоришь о личных нуждах, но я знаю, что тебе нужна помощь. Поэтому я хочу, чтобы моя правая рука, моя эфензеле Алакенши, помогала тебе в твоих занятиях. Она будет твоим первым помощником и разделит с тобой твои трудности.
      Вайнти не позволила себе ни малейшего движения или самого мягкого слова, которое могло бы выдать волну внезапного гнева, захлестнувшего ее. Но ей не нужно было говорить.
      Малсас смотрела ей прямо в глаза и все поняла сама. Сделав лишь один небольшой победный насмешливый жест, она повернулась и повела своих приверженцев к урукето.
      Имей Вайнти в это время оружие, она послала бы смертоносный дротик в эту удаляющуюся спину. Малсас наверняка запланировала все свои действия задолго до прибытия сюда. В Альпесаке были ее шпионы, доносившие обо всем, что происходило здесь. Она знала, что Эйстаи Вайнти вряд ли охотно откажется от своей власти. Поэтому сюда и была привезена отвратительная Алакенши. Она должна была следить за Вайнти и докладывать обо всем происходящем. Ее присутствие должно было постоянно напоминать Вайнти о ее судьбе.
      Она работала и строила этот город, а когда он будет создан, должна будет уйти на дно. Сейчас Вайнти понимала, что произошло: ее прошлое лежало рядом с будущим. Все было заранее запланировано: позволяя Вайнти строить город, ей позволяли создавать свою судьбу.
      Сама того не сознавая, Вайнти загребала ногами по полу, ее острые когти рвали доски. НЕТ! Все будет совсем иначе.
      Сначала она хотела выдвинуться своей работой, присоединиться к тем, кто управлял городом, не больше. Малсас никогда не будет править здесь. Алакенши умрет: ее назначение станет ее смертью. Детали плана пока не ясны, но будущее покажет. Когда зима придет в Инегбан, над Альпесаком взойдет солнце. Слабость будет править там, пока здесь растет сила. Альпесак принадлежит ей, и никто не сможет отнять его.
      Вайнти покинула присутствующих и прошла через город окольными путями, где ее могли видеть только фарги, но и они разбежались от ее гневного взгляда. В каждом движении тела была смерть.
      Когда-то здесь был пост охраны, перенесенный сейчас выше порта. Вайнти пришла сюда и стояла в удлиняющейся тени, пока погрузка урукето не была закончена. Последним грузом, который он принял, были безвольные тела многочисленных оленей. Ваналпи улучшила некий препарат, используемый для обездвиживания крупных животных. Новый наркотик не повергал животных в транс и не убивал их, но приводил в состояние, очень близкое к смерти. При этом пульс едва прослушивался, а дыхание было крайне замедлено. Получив дозу этого вещества, они могли пересечь океан и достичь Инегбана, не нуждаясь в пище и воде, и снабдить необходимым мясом голодных жителей Инегбана. Вайнти горячо желала и высказала это желание вслух, хотя ее никто не мог слышать, чтобы Малсас тоже получила бы дозу. Внешне мертвая, она будет жить, пока не кончится ее время.
      Когда урукето скрылся в сумерках, Вайнти молча вернулась через сгущающуюся тьму, и, несмотря на то, что гнев все еще душил ее, немедленно уснула.
      Сон очистил ее голову от ненависти, но утром она еще таилась на краю ее мыслей. Тем, кто видел ее в амбесед, она показалась такой, как обычно, но стоило ей мельком увидеть прошедшую мимо Алакенши, ненависть снова вернулась. В то утро многие почувствовали ее характер, и одной из них была Энги.
      - У меня есть маленькая просьба, Эйстаи, - сказала она.
      - Нет. От тебя и твоих ходячих мертвецов мне нужна только работа.
      - Ты никогда прежде не была жестокой без всяких причин, - спокойно ответила Энги. - В моем понимании, для Эйстаи все граждане равны.
      - Вот именно. Я решила, что Дочери Смерти больше не будут гражданами. Они теперь рабочие животные и будут трудиться, пока не умрут. Вот их судьба. Что касается тебя, то ты учишь говорить устозоу. Как обстоят дела с этим? Время уходит, очень много времени.
      - Его и нужно много, и в этом заключается моя просьба.
      - Объясни.
      - Каждое утро я начинаю работать с устозоу в надежде, что это будет день взаимопонимания, и каждый вечер я покидаю их с твердой уверенностью, что все это напрасный труд. Самка умна, но это ум элиноу, который подкрадывается к городу, разглядывает его и убивает мышей. Эти действия похожи на разумные, хотя и не являются ими.
      - А что с самцом?
      - Глуп, как и все самцы. Не реагирует даже, когда его бьют, просто молча сидит и смотрит. Но самка, подобна элиноу, реагирует на доброту, и ей это нравится. Однако за все время она научилась произносить всего несколько фраз, как правило, не к месту и всегда плохо. Ее нужно учить этому, как учат лодку, и фразы эти, несомненно, ничего для нее не значат.
      - Эти новости меня не радуют, - сказала Вайнти, и это действительно было так. Все это время Энги могла работать на полях, а теперь ее труд потерян. В данный момент контакт с устозоу был бы слишком важен. Дальнейшей угрозы от этих существ пока не было, зато были неприятности с другими видами. Если же опасность придет... она оборвала эту мысль и спросила вслух:
      - Если существа не могут выучить наш язык, почему бы тебе не научиться их языку?
      Конвульсивными движениями тела Энги выразила отчаяние и сомнение.
      - Это вопрос, на который я не могу ответить. Сначала я думала о них, как о бездомных, которые не могут общаться между собой, но теперь вижу, что это не так...
      - Невозможно! - Вайнти полностью отвергла эту идею. - Как может существо любого вида общаться, но не давать или не получать информации? Ты задаешь мне загадки, вместо того, чтобы отвечать на них.
      - Я знаю, но мне очень жаль, и я не могу придумать этому другого названия. Их звуки и движения не похожи одно на другое, и, чтобы научиться говорить, я должна запомнить не одну сотню их. И все они бессмысленны. В конце концов, я могу поверить, но только теоретически, что они обладают другим уровнем общения, который никогда не станет доступен нам. У меня нет никаких идей, что это может быть. По теории психологического излучения один мозг может обращаться прямо к другому. Может это радиоволны? Если бы у нас в городе был психолог, который мог ответить на это!
      Энги молча слушала, как Вайнти выражает отчаяние, сомнение и неверие.
      - Ты не перестаешь удивлять меня, Энги. Твоя первоклассная память была потеряна для города, когда ты посвятила свою жизнь этой омерзительной философии. Но сейчас я думаю, что твои эксперименты и надежды кончились. Я навещу твоих устозоу и решу, что с ними делать. - Вайнти заметила проходящую Сталлан и сделала ей знак следовать за ней.
      Когда они подошли к тюремной комнате, Сталлаи торопливо вышла вперед, чтобы открыть комнату. Вайнти прошла мимо нее и стала смотреть на молодую устозоу, а Сталлаи тем временем стояла рядом, готовая вмешаться в случае ее возможного нападения. Самка сидела на корточках, но ее губы были приоткрыты, показывая зубы, и Вайнти почувствовала гнев при такой явной угрозе. Маленький самец молчал, неподвижно стоя у задней стены.
      Вайнти обратилась к Энги и приказала:
      - Покажи, чего ты достигла.
      Когда Керрик услышал скрежет засова на двери, он метнулся на свое место, уверенный, что пришел день его смерти.
      Исел начала смеяться над ним.
      - Глупый мальчик, - сказала она, потирая царапины на своем голом черепе, - глупый и пугливый. Мараг принес нам еду и поиграет с нами.
      - Мургу приносят смерть, и однажды они убьют нас.
      - Глупый! - она бросила в него кожуру апельсина и с улыбкой на лице повернулась к входящим.
      Первым вошел странный мараг, который тяжело ступал по полу, и ее улыбка исчезла. Однако за ним следовал другой, знакомый, и улыбка вернулась.
      Она была ленивой и не очень смышленой девочкой.
      - Поговори со мной, - приказала Вайнти, остановившись перед устозоу. Затем с ударением, медленно и отчетливо, как будто говоря с молодой фарт, повторила: - Поговори... со мной!
      - Умоляю тебя, позволь мне попробовать первой, - сказала Энги. - Я смогу добиться от нее ответа.
      - Ничего ты не сможешь. Если это существо не умеет говорить, с ним все будет кончено. Слишком много времени потрачено впустую. - Повернувшись к самке устозоу, Вайнти четко и ясно просигналила:
      - Вот мое последнее требование: ты будешь говорить сейчас и не хуже, чем другие ийланы. Если ты сделаешь это, тебе будет сохранена жизнь. Разговор означает жизнь, поняла?
      Исел поняла - по крайней мере, угрозу, содержащуюся в словах.
      - Я буду говорить, - сказала она, но слова тану не произвели впечатления на большое безобразное существо, возвышающееся надпей. Она должна вспомнить, чему ее учили... И она пыталась, как могла, делая движения и одновременно произнося слова.
      - ...хес лейбе эна уу...
      Вайнти была поставлена в тупик.
      - И это разговор? Что она сказала? Что значит "Старая самка растет ловко"?
      Энги тоже ничего не поняла.
      - Возможно, это означает, что гибкость увеличивается у самок с годами.
      Гнев захлестнул Вайнти. Возможно, в другой день она могла бы принять это объяснение как доказательство того, что устозоу научилась говорить. Но не сегодня, после вчерашних оскорблений и приводящего в ярость присутствия Алакениш.
      Этого было слишком много, и она даже не пыталась обходиться с отвратительным существом вежливо. Наклонившись, она схватила его обеими руками и подняла в воздух перед собой, тряся глупую тварь и приказывая ей говорить.
      Однако та даже не пыталась. Вместо этого она закрыла свои глаза, из которых потекла вода, откинула голову назад, широко открыла рот и испустила звериный крик.
      Вайнти не успела ни о чем подумать, как ее захлестнула слепая ненависть. Наклонившись вперед, она вонзила ряды своих острых конических зубов в глотку устозоу.
      Горячая кровь брызнула ей в рот, она почувствовала ее вкус и резко отшвырнула труп, выплевывая кровь. Сталлан шевельнулась, выражая молчаливое одобрение.
      - Вайнти схватила из рук Энги тыкву с водой, прополоскала рот, сплюнула и выплеснула остаток воды себе на лицо.
      Слепой гнев прошел, она снова могла думать и почувствовала удовлетворение от того, что сделала. Однако она еще не закончила. Второй устозоу был еще жив, а с его смертью все его племя будет уничтожено. Быстро повернувшись, она двинулась прямо на Керрика, свирепо глядя на него.
      - Теперь ты, последний, - сказала она и потянулась к нему. Отступать было некуда. Он задвигался и заговорил.
      -...эсекакуруд - эсекилшаи - элел лейбе - лейбе.
      В первый момент это показалось бессмыслицей, и Вайнти шагнула вперед. Затем остановилась и посмотрела на существо в упор. Оно раз за разом приседало, по крайней мере, пыталось это сделать. Но что означали эти движения из стороны в сторону? И вдруг пришло понимание - ну конечно, у него же нет хвоста, и он не может сделать все, как надо! Но если бы хвост у него был, это могло быть попыткой общения. Отдельные фрагменты соединились в мозгу вместе, и Вайнти громко вскрикнула:
      - Ты поняла, Энги? Смотри, он делает это снова.
      Неуклюже, но достаточно ясно для понимания, устозоу говорил:
      - Я очень не хочу умирать. Я очень хочу говорить. Очень долго, очень сильно.
      - Ты не убила его, - сказала Энги, когда они покинули комнату и Сталлан закрыла дверь. - А прежде у тебя не было жалости к ним...
      - Те ничего не стоили. Ты должна научить этого последнего так, чтобы его можно было использовать в любое время. Здесь могут появиться другие стаи этих существ. Однако ты утверждала, что он никогда не говорил?
      - Никогда. Вероятно, он более сообразительный, чем самка. Он все время следил за мной, но никогда не говорил.
      - Ты лучший учитель, чем тебе кажется, Энги, - великодушно сказала Вайнти. - Твоей единственной ошибкой было обучение не того устозоу.
      Глава тринадцатая
      Хотя небо сверху было чисто голубым, ветер гнал через перевал мелкий снег. Порывы северного ветра поднимали его со склонов внизу, а затем холодными волнами несли через перевал.
      Херилак, наклоняясь вперед, с трудом шагал через высокие сугробы. Его правый снегоступ был сломан, и это затрудняло движение, однако, остановившись для починки, он мог умереть, прежде, чем закончит ее. Потому он и спешил. Наконец, он почувствовал, что вступил на перевал и миновал его.
      Когда он пересек крутой склон, серые скалы поднялись из сугробов и преградили дорогу ветру. Херилак почувствовал, что ветер слабеет. Еще несколько шагов, и он полностью стих, оставшись за скалами. Человек со вздохом сел, прижавшись спиной к шершавому камню: подъем потребовал напряжения всех его огромных сил.
      Его рукавицы покрылись слоем льда и снега и он колотил их друг о друга, пока они не приобрели прежний вид, а затем теплой внутренней рукавицей стряхнул с бровей и ресниц хлопья снега, мешавших увидеть долину внизу. Это было укрытое место, где еще зимовали гигантские олени - он видел темные пятнышки их шкур в долине.
      Там же стояли высокие деревья, под которыми расстилался луг и бежал ручей. Этот ручей никогда не замерзал, так же как источник, дававший ему начало. Здесь был прекрасное место для лагеря и зимовки, известное как место лагеря саммад Амахаста. Амахаст был женат на сестре Херилака.
      Но долина внизу была пуста.
      Херилак слышал об этом от охотника из своей саммад, который встретил охотника из саммад Ульфадана, а тот клялся, что был здесь и что говорит чистую правду. Херилак понял, что должен увидеть все сам. Он взял копье и лук со стрелами, натер тело гусиным жиром и надел на себя одежду из шкур бобра мехом внутрь, а затем одежду из шкур гигантского оленя. Со снегоступами, прикрепленными к тяжелым меховым ботинкам, он был готов к зиме. Чтобы двигаться быстрее, он должен был идти налегке, и потому мешок за его плечами имел более чем скромный запас сушеного мяса и смеси растертых орехов и ягод - эккотаза.
      Сейчас он нашел то, что искал, и был весьма доволен.
      Наклонившись, чтобы починить снегоступ, Херилак грыз снег и каждый раз, когда он ненадолго отрывался от работы, пустая долина внизу напоминала о неприятной правде.
      Был поддень, когда он закончил работу и пожевал немного сухого мяса, обдумывая, что делать дальше. У него не было выбора. Покончив с едой, он поднялся на ноги, - большой человек, на голову выше самых высоких членов его саммад, и посмотрел в долину, куда должен был идти. Там был юг... Он выбрал себе путь вдоль склона и, двинувшись, ни разу не оглянулся назад на пустую долину.
      Весь день он шел и остановился тогдаа, когда первые звезды засверкали в темноте. Завернувшись в шкуры, он смотрел в ночное небо, пока не закрыл глаза, чтобы спать. Однако тут же открыл их снова и поискал в небе знакомые созвездия.
      Мастодонт атаковал охотника, который держал свое копье наготове; изгибался ряд звезд в поясе охотника. Были ли там новые, более близкие к центру звезды? Не такие яркие, как остальные, и видимые только в холодную, прозрачную зимнюю ночь? Он не был в этом уверен. Это могли быть души отважных воинов, помогавшие охотнику. Думая об этом, Херилак снова закрыл глаза и уснул.
      На третий день после полудня, после трех дней ходьбы от рассвета до заката, Херилак подошел к деревьям, росшим рядом с быстрой рекой, которая мчалась с такой скоростью, что до сих пор не замерзла в центре. Он шел, как обычно ходят охотники, и застал врасплох небольшого оленя, умчавшегося между деревьями, взметая в воздух снежную пыль. Этот олень был легкой добычей, но Херилак был здесь не ради охоты. Не ради оленей пришел он сюда. Пробравшись сквозь чащу, он вдруг остановился и посмотрел на землю. Петля из внутренностей кролика была натянута между двумя ветвями.
      После этого он запел о том, как пришел сюда, и провел копьем по нижним веткам деревьев, чтобы они загремели. Ни в одном из рассказов стариков не говорилось о подобных действиях, это стало нужно только сейчас. Тану убивали тану.
      Мир не был безопасным местом, где охотники могли не бояться охотников.
      Вскоре он почувствовал под ногами тропу и, выйдя на очередную поляну, остановился, воткнув свое копье в сугроб, и сел на корточки возле него. Ждать ему пришлось недолго.
      Тихо, как струйка дыма, на другой стороне поляны появился охотник. Его копье было наготове, но он опустил его, увидев сидящего Херилака. Когда охотник тоже вонзил копье в снег, Херилак медленно поднялся и пошел ему навстречу.
      Они встретились в центре поляны.
      - Я здесь на своих охотничьих землях, но я не охочусь, - сказал Херилак. - Здесь охотится саммад Ульфадана, и ты ее вождь.
      Ульфадан согласно кивнул. Подобно имени, его светлая борода была длинной, почти до талии.
      - Ты, Херилак, - сказал он. - Моя племянница замужем за Аляосом из твоей саммад. - Он обдумал их отношения, затем указал рукой себе за спину. Возьми наши копья и пойдем в мою палатку. Там теплее, чем на снегу.
      Они шли рядом и молчали, ибо не годится охотникам болтать, как птицам. Наконец подошли к месту, где река делала изгиб, и на этом изгибе стоял зимний лагерь - двенадцать больших и крепких палаток. На лугу за палатками мастодонты рыли снег своими бивнями, стараясь добраться до сухой травы, скрытой под ним. Из каждой палатки в безоблачное небо поднимались тонкие струйки дыма. Это была мирная сцена, хорошо знакомая Херилаку: то же самое можно было увидеть в его саммад. Ульфадан откинул шкуру, закрывавшую вход, и вошел в темную палатку.
      Они сидели молча, пока старая женщина наливала из ведра, стоявшего у огня, талую воду в деревянную кружку и добавляла в нее сухую траву, заваривая вкусный напиток. Оба охотника глотками пили горячую жидкость, пока женщины, болтавшие друг с другом, завертывались в шкуры и одна за другой выскальзывали из палатки.
      - Ты будешь есть, - сказал Ульфадан, коща они остались одни.
      - О гостеприимстве Ульфадана говорят в палатках тану от моря до моря.
      Банальные слова не совсем соответствовали поданной пище - несколько кусочков сушеной рыбы, явно очень старой.
      Зима была длинной, и до весны еще далеко, и, прежде чем она придет, мог начаться голод.
      Херилак допил до конца последние капли жидкости и даже ухитрился вызвать отрыжку, показывая, какой обильной была еда. Он знал, что должен говорить сейчас об охоте, погоде, миграции стад и только потом переходить к цели визита. Но этот обычай, поглощавший массу времени, тоже изменился.
      - Мать жены моего первого сына - жена Амахаста, - сказал Херилак. Ульфадан согласно кивнул. Все саммад в этой горной долине были соединены друг с другом узами брака. - Я пришел на место лагеря Амахаста, но оно тоже пусто.
      Ульфадан кивнул и на это.
      - Они ушли на юг прошлой весной, но тропа всегда приводила их в эту долину. Тогда была плохая зима и половина мастодонтов погибла.
      - Сейчас все зимы плохие.
      Ульфадан что-то проворчал, соглашаясь.
      - Они не возвращались после этого.
      - А раньше они уходили к морю?
      - Каждый год они ставили лагерь на реке у моря.
      - Но в этом году они не вернулись.
      Однако, что бы ни случилось, он этого не знал. Возможно, саммад нашла другой зимний лагерь. Уже не одна саммад была уничтожена холодом, и их лагеря стояли пустыми. Это было возможно. Но еще более возможно было то, что произошло нечто такое, о чем они не имели понятия.
      - Дни коротки, - сказал Херилак, поднимаясь на ноги, - а дорога длинна.
      Ульфадан тоже встал.
      - Это долгий и одинокий путь к морю. Эрманпадар поведет тебя к нему.
      Больше говорить было не о чем. Херилак плотно завернулся в свои меха и указал копьем на юг. Достигнув равнины, он пошел быстрее, потому что снег там был более плотным. Сейчас на этом покрытом льдами континенте его единственным противником была зима. Только однажды за много дней пути он увидел гигантского оленя, и за этим худым и несчастным существом гналась стая длиннозубых. Все они двигались через долину в его направлении. Херилак остановился под деревьями и стал ждать, следя за происходящим.
      Несчастный олень ослабел, его бока были разодраны и с них капала кровь. Достигнув склона холма, он остановился, слишком уставший, чтобы бежать дальше, и повернулся, не подпуская преследователей к себе. Гнавшиеся длиннозубые бросились на него со всех сторон, не обращая внимания на опасность. Одного из них подцепил острый, как кинжал, рог и отбросил в сторону, но это оказалось удобным случаем для вожака стаи, который прыгнул на искалеченного оленя, раздирая ему задние ноги. Замычав, животное упало, и все было кончено. Вожак - крупный, черный зверь с огромной гривой вокруг шеи, отступил в сторону, позволив остальным есть первыми. Еды должно было хватить на всех.
      Отойдя в сторону, зверь вдруг инстинктивно почувствовал, что за ним наблюдают. Он зарычал, посмотрел на холмы, где стоял Херилак, нашел его взглядом. Затем подобрался и двинулся в том направлении, подойдя так близко, что Херилак мог заглянуть в его немигающие желтые глаза.
      Взгляд Херилака был непоколебим, охотник не двинулся и не поднял копья, но в его молчании таилось невысказанное предупреждение. Пусть они идут своим путем, а он пойдет своим. Если на него напасть, он будет убивать длиннозубый знал, что копья могут это. Желтые глаза смотрели внимательно и, видимо, зверь понял все, потому что вдруг повернулся и пошел вниз с холма. Однако, прежде чем погрузить морду в теплую кровь, он еще раз взглянул на холмы. Под деревьями никого не было. Копьеносное существо ушло. Зверь опустил голову и стал есть.
      Метель задержала Херилака на целых два дня. Он спал большую часть суток, стараясь не есть слишком много из своих истощившихся запасов пищи. Однако нужно было либо есть, либо умереть с голоду. Когда пурга стихла, он вновь пошел.
      Через несколько дней ему повезло найти свежие следы кролика. Заткнув копье за ремень за спину, он убил его стрелой из лука и устроил пир из жареного мяса.
      Здесь на юге было меньше снега, но мороз был таким же сильным. Сухая трава речного берега хрустела под ногами.
      Услышав какой-то звук, он остановился и прислушался. Издалека доносилось что-то вроде шепота. Это был звук прибоя, звук волн, набегающих на берег. Море...
      Когда он вновь пошел вперед, трава больше не хрустела, а копье было наготове. Херилак был готов встретить любую опасность.
      Но опасность была уже далеко. Под серым зимним небом он вышел на луг, усеянный костями мастодонтов. Холодный, как смерть, ветер свистел в их изогнутых высоких ребрах.
      Пожиратели падали уже сделали свое дело, после них пришли и пировали здесь волны и морские птицы. Здесь же, только вдали от мастодонтов, он нашел первые скелеты тану. Его челюсти крепко сжимались, а глаза сужались по мере того, как он понимал, как много скелетов разбросано по речному берегу.
      Это было место ужасной бойни, место смерти.
      Что же произошло здесь? Прежде всего было ясно, что вся саммад убита. Скелеты взрослых и детей лежали там, где они упали. Но кто убил их? Другая саммад? Невозможно, ведь они забрали бы оружие и палатки, и увели бы мастодонтов, а не убивали бы их вместе с владельцами. Палатки были еще здесь, большинство сложены и погружены на волокуши, лежавшие рядом со скелетами мастодонтов. Это саммад собирала свой лагерь, чтобы уйти отсюда, когда смерть обрушилась на нее.
      Херилак продолжал поиски, и среди костей крупного скелета увидел блеск металла. Осторожно раздвинув в сторону кости, он взял покрытый ржавчиной нож из небесного металла. Смахнув ржавчину, он увидел сам нож, нож, который так хорошо знал... Его копье упало на мерзлую землю, когда он схватил нож обеими руками и стал тыкать им в небо, завывая от горя. Слезы катились из его глаз, когда он громко выкрикивал свои боль и гнев.
      Амахаст был мертв, так же, как все женщины, дети и охотники. Мертвы, все до единого... Саммад Амахаста больше не существовал.
      Херилак стряхнул слезы с глаз и с гневным рычанием погнал прочь печаль. Сейчас он должен найти убийц. Низко согнувшись, он ходил взад и вперед по лагерю, сам не зная, что ищет. Но искал осторожно и внимательно, как могут только охотники. Темнота помешала ему, и он лег на ночь рядом с костями Амахаста и стал искать его дух на ночном небе. Он наверняка был там, среди самых ярких звезд.
      На следующее утро он нашел то, что искал. Поначалу это показалось ему обрывком кожи, одним среди многих, но когда он убрал черный мороженый кусок, то увидел под ним кости.
      Осторожно, чтобы не повредить останков, ои убрал кожаный покров. Задолго до конца работы он понял, что нашел, но все же продолжал поиск, пока все кости не были обнажены.
      Это было длинное худое существо с маленькими атрофировавшимися негами, с большим числом костей в позвоночнике.
      Мараг особого вида, ошибиться было невозможно, хотя он и не видел подобных прежде. Он был нездешним, потому что мургу не могли жить так далеко от жаркого юга.
      Юг? Что это значило? Херилак посмотрел на запад, откуда пришел. Там мургу не было, это было невозможно. Он медленно повернул лицо к северу и мысленным взором увидел холодные льды и снега, не сходящие никогда. Там жили парамутаны, очень похожие на тану, хотя и говорившие иначе. Но здесь побывали только немногие из них, они редко приходили на юг и воевали только с зимой, и не с тану или кем-то еще. На востоке, за океаном, тоже никого не было.
      Но с юга, с жаркого юга, мургу могли прийти, принести смерть и уйти обратно. Юг...
      Херилак встал коленями на мерзлый песок и изучал скелет мургу, запоминая все его детали, пока не смог по памяти нарисовать его изображение.
      Затем он поднялся, затер изображение ногами, повернулся и, не оглядываясь назад, пошел в обратный путь.
      Глава четырнадцатая
      Керрик так никогда и не понял, что жизнь ему спас его возраст. Не то, чтобы Вайнти пощадила его, потому что он был так молод, она испытывала настолько сильную ненависть к устозоу любого возраста, что с удовольствием наблюдала бы их смерть. Исел была слишком стара, чтобы усвоить новый язык, особенно такой сложный, как язык ийлан. Для нее марбак был единственным способом разговора, и они много смеялись с другими женщинами, когда охотники с Ледяных Гор приходили в ее палатку и говорили так плохо, что их с трудом можно было понять. Она была всего лишь глуповатым, несмышленым представителем тану. Поэтому она не выказывала особого интереса к изучению языка ийлан и довольствовалась заучиванием наизусть нескольких звуков, доставлявших удовольствие марагу, и получением за это пищи. Иногда она даже запоминала движение тела, сопровождавшее эти слова. Для нее это было глупой игрой, и она умерла за веру в это.
      Керрик никогда не думал о языке отдельно от бытия. Он был слишком молод, чтобы изучить язык без осознанных усилий. Если бы ему сказали, что в языке ийлан есть сотня понятий, которые можно комбинировать в 125 миллионов вариаций, он только пожал бы плечами. Это ничего не значило для него, ибо он не мог считать и не представлял числа больше двенадцати. Все, что он изучил, он изучил без осознанных усилий. Но теперь, по мере языкового роста, Энги привлекала его внимание к очевидным утверждениям, способам интерпретации понятий и заставляла его повторять движения тела до тех пор, пока он не стал делать их верно.
      Из-за невозможности изменять участками цвет своей кожи, он был вынужден обучаться так называемому сероцветному разговору. В диких джунглях, на заре или в сумерках, ийланы общались без изменения цвета, так подбирая выражения, что он становился не нужен.
      Каждое утро своего заключения, когда открывалась дверь, он ждал своей смерти. Он слишком хорошо помнил резню саммад, уничтожение всех живых существ - мужчин, женщин, детей, даже мастодонтов. Его и Исел тоже могли убить в один из дней, альтернативы не было. Когда безобразный мараг вместо смерти принес пищу, Керрик понял, что их резня откладывается на один или несколько дней. После этого он стал молча следить за происходящим, стараясь не смеяться, когда глупая Исел день за днем совершала ошибки. У него была гордость охотника, и он не помогал ни ей, ни марагу. Через несколько дней он обнаружил, что понимает кое-что из того, что говорит Энги, когда разговаривает с другим марагом, который бил его и связывал и которого он ненавидел гораздо сильнее. Теперь сохранять молчание стало еще важнее, чем прежде, чтобы не выдать секрета своего знания его языка. Это был маленький успех после предшествовавших ему несчастий.
      А затем Вайнти убила девушку. Он не жалел ее, потому что она была глупа и вполне заслужила присоединиться к своей саммад. Только когда Вайнти схватила его, и он увидел на ее челюстях свежую кровь, выдержка изменила ему. Позднее, стараясь объяснить свой страх смерти от этих острых зубов, он говорил себе, что охотился всего один раз, что никто не воспринимал его как охотника. И действительно, он испугался больше, чем тогда, когда копье пронзило марага под водой. Откровенно говоря, за своим ужасным страхом он едва лишь сознавал, что жизнь ему спасло умение говорить.
      Керрик по-прежнему не сомневался, что однажды, когда мургу надоест возиться с ним, они убьют его. Но этот день был в будущем, а сейчас он позволил себе немножко надеяться.
      Каждый день он понимал все больше и говорил все лучше.
      Однако с того момента, как Керрик попал сюда, он еще не покидал этой комнаты. Если они не собираются его держать под замком, то в один из дней ему позволят выйти и тогда-то он сможет бежать. Мургу ходили переваливаясь, и он был уверен, что сможет бежать быстрее, чем они, если вообще они умеют бегать. Это была его тайная надежда, и потому он делал все, что ему говорили, и надеялся, что его мятежность будет забыта.
      Каждый день начинался одинаково. Сталлан открывала дверь, входила и одинаково внимательно осматривала Керрика. Хотя он больше не сопротивлялся, охотница швыряла его на пол и, больно надавливая коленом на спину, накладывала живые кандалы на его щиколотки и запястья. Затем Сталлан терла его голову струной-ножом, удаляя отросшие волосы.
      Энги появлялась позднее, с фруктами и гелевым мясом, которое он все-таки заставил себя есть, ведь мясо означало силу.
      Керрик никогда не говорил со Сталлан, если та не била его, требуя ответа, что случалось очень редко. Он знал уже довольно много, чтобы не надеяться на сострадание этого безобразного, хриплоголосого существа.
      Но Энги во всем была другой. Острым мальчишеским взглядом он присмотрелся к ней вблизи и заметил, что она реагирует иначе, чем остальные мургу. Прежде всего она выразила свое огорчение тем, что была убита девушка, а Сталлан эта сцена доставила удовольствие, и она одобрила ее. Когда Энги появилась вместе со Сталлан, речь Керрика улучшилась, и он был уверен, что может сказать именно то, что хочет. Когда же Сталлан приходила сюда одна, Керрик начисто забывал все до следующего утра.
      Однажды утром, когда они пришли вместе, он ничего не сказал, но тело его было таким неуклюжим, что Сталлан обошлась с ним грубее, чем обычно. Когда его руки были вытянуты вперед и холодные оковы заняли свое место, он заговорил:
      - Почему ты причиняешь мне боль и связываешь меня? Я же не делал тебе больно?
      Единственным ответом Сталлан был жест отвращения и удар по голове, но краем глаза мальчик заметил, что Энги прислушивается.
      - Мне тяжело говорить, когда я связан, - сказал он.
      - Сталлан, - произнесла Энги, - он говорит правду.
      - Он же нападал на тебя, или ты забыла?
      - Нет, не забыла, но это было, когда его только что принесли сюда. И вспомни, он напал на меня только тогда, когда думал, что я причиняю боль самке, - она повернулась к Керрику. - Ты хочешь снова напасть на меня?
      - Никогда. Ты мой учитель. Я знаю, что если я буду говорить хорошо, ты наградишь меня пищей и не сделаешь мне больно.
      - Меня удивляет, что устозоу может говорить, но это еще дикое существо и должно быть надежно обездвижено, - непреклонно ответила Сталлан. - Вайнти возложила ответственность за это на меня, и я выполню приказ.
      - Пожалуйста, выполняй, но освободи ему хотя бы ноги. Это облегчит с ним разговор.
      В конце концов Сталлан неохотно согласилась, и в тот день Керрик трудился особенно старательно, зная, что его тайный план продвинулся вперед на один шаг.
      Не умея считать дни, Керрик не особенно заботился о том, сколько прошло времени. Когда он был на севере со своей саммад, зима и лето резко отличались друг от друга, и было важно знать время года для охоты. Но здесь, в бесконечной жаре, прошедшее время не имело значения. Порой дождь барабанил по прозрачному иллюминатору вверху, а иногда его затемняли облака. Керрик знал только, что прошло много времени после смерти Исел.
      Однажды их ежедневный урок был неожиданно прерван.
      Скрежет в замке привлек внимание их обоих, и, повернувшись, они увидели открывшуюся дверь. Пока Вайнти входила в дверь, Керрик мысленно приветствовал новое происшествие.
      Хотя мургу были очень похожи друг на друга, он научился замечать различия, и Вайнти была одной из тех, кого он никогда не забудет. Он автоматически сделал знак покорности и уважения, когда она двинулась к нему, и с удовольствием отметил, что она была в хорошем настроении.
      - Ты хорошо потрудилась со своим дрессированным животным, Энги. Глупые фарги не могут ответить так быстро и ясно, как делает он. Пусть он говорит еще.
      - Ты можешь беседовать с ним сама.
      - Вот как? Я не верю этому. Это похоже на отдачу приказаний лодке и получения от нее ответа. - Она повернулась к Керрику и сказала: - Иди влево, лодка, иди влево.
      - Я не лодка, но могу идти влево.
      Он медленно прошел по комнате, пока Вайнти выражала недоверие и восторг одновременно.
      - Стань передо мной и скажи имя, которое тебе дали.
      - Керрик.
      - Это ничего не значит. Ты - устозоу, поэтому не можешь говорить правильно. Это нужно произносить так: Экерик.
      Вайнти не могла понять, что именно этот единственный звук означал его имя. Она слегка изменила его, и теперь в целом это означало: медлительный, глупый. Но Керрика это мало заботило.
      - Экерик, - сказал он, затем повторил, - медленный, глупый.
      - Это почти так же, как говорить с фарги, - заметила Вайнти. - Но ты видишь, как нечетко он произносит: "медленный, глупый"?
      - Он не может лучше, - объяснила Энги. - У него нет хвоста, и он не может правильно выполнить все движения. Но все же он старается воспроизводить их.
      - Скоро мне понадобится это существо. Урукето привез из Инегбана Зхекак, которая работает с Ваналпи. Она тщеславна и толста, но она лучший ученый ум Энтобана, и останется здесь до тех пор, пока мы нуждаемся в ее помощи. Я хочу ублажать ее всеми способами и надеюсь, что устозоу привлечет ее внимание. Зрелище говорящего устозоу должно иметь успех.
      Когда она повернулась к нему, Керрик выражал только почтительное внимание. В отличие от ийлан, у которых что на уме, то и на языке, он умел лгать. Вайнти оглядела его с ног до головы.
      - Он выглядит грязным. Нужно его помыть.
      - Он моется ежедневно. Это его естественный цвет.
      - Отвратительно. Так же, как его пенис. Нельзя ли заставить убрать его в сумку.
      - У него нет сумки.
      - Значит нужно сделать и прикрепить ему. Такого же цвета, как его плоть, чтобы не было заметно. А почему его череп поцарапан?
      - Мех ежедневно убирается. Это твой приказ.
      - Действительно, мой, но я не приказывала делать это таким способом. Поговори с Ваналпи, пусть найдет другой способ убирать его. И сделай это немедленно.
      Керрик выражал покорную благодарность и смирение, пока они не ушли. Однако не успела Сталлан опечатать дверь, как он позволил себе выпрямиться и громко рассмеяться. Это был суровый мир, но в свои девять лет он отлично овладел искусством выживания в нем.
      Ваналпи пришла в тот же день в сопровождении Сталлан и обычной свиты своих помощников и нетерпеливых фарги.
      Их было слишком много для такого маленького помещения, и Ваналпи приказала всем, кроме первого помощника, ждать снаружи. Помощник положила узлы и контейнеры на пол, а Ваналпи тем временем ходила вокруг Керрика, разглядывая его вблизи.
      - Я никогда не видела таких существ вблизи и живыми, - сказала она, но мне приходилось анатомировать их.
      Говоря это, она находилась за спиной Керрика, поэтому он не все слышал. В переводе с ийланского это звучало примерно так: резать-мертвое-тело-отдельно-изучать.
      - Скажи, Сталлан, он действительно говорит?
      - Это животное. - Сталлан не разделяла общего интереса и хотела его смерти.
      - Говори! - приказала Ваналпи.
      - О чем ты хочешь поговорить со мной?
      - Великолепно! - воскликнула Ваналпи. - Чем вы пользуетесь для удаления меха?
      - Струной-ножом.
      - Очень плохо. Эти штуки годятся только для резки мяса. Принеси унутака, - приказала она помощнице.
      Коричневое, слизнеподобное существо вытряхнули из контейнера на ладонь Ваналпи.
      - Я использую это для подготовки образцов. Он переваривает мех, но не портит кожу. Правда, пока я использовала его на мертвых образцах, а сейчас посмотрим, как он действует на живых.
      Сталлан швырнула Керрика на пол и наклонилась над ним, пока Ваналпи сажала унутака ему на голову. Существо медленно поползло по его черепу.
      - Очень хорошо, - объявила Ваналпи. - Плоть не повреждена, а мех удален. Теперь другая проблема - ему обязательно нужна сумка. У меня есть выделанная шкура, почти точно подходящая по цвету. Остается примерить ему по месту и окончательно отделать. Я пущу по ее краю повязки, и она прилипнет к коже. Ну, хорошо, а сейчас встань сюда.
      Керрик едва не расплакался от грубого и оскорбительного обращения, но сдержался. Мургу не должны видеть его плачущим. Холодные слизняк еще ползал по его голове. Когда он двинулся обратно, Керрик взглянул на маленькие куски кожи, которые как раз примеряли на него, и забыл о твари, которая медленно ползла по реснице его глаза.
      Никогда за всю короткую жизнь он не предполагал, что будет носить сумку, сделанную из хорошо выделанной кожи Исел, девушки, убитой у него на глазах.
      Глава пятнадцатая
      - Я долго думала о твоем статусе, - сказала Энги. - И пришла к выводу, что ты нижайший из низших.
      - Я - нижайший из низших, - согласился Керрик, стараясь сосредоточиться на ее речи и не обращать внимания на ползающего по его черепу унутака. Шел всего третий день, как тот очищал его тело от волос, и Керрик находил это отвратительным. Он с нетерпением ждал, когда тот кончит, чтобы смыть его липкие следы. Сейчас унутак ползал по его затылку, и мальчик мог вытереть лишенные бровей и ресниц глаза тыльной частью ладони.
      - Ты не очень внимателен, - сказала Энги.
      - Я стараюсь. Я нижайший из низших.
      - Но ты говоришь это не так. Ты никак не научишься произносить это правильно, а сейчас это необходимо. Смотри: я нижайший из низших.
      Керрик заметил ее согбенную позу, подогнутый хвост и постарался повторить.
      - Уже лучше. Тебе нужно побольше практиковаться, потому что скоро ты будешь в обществе тех, кто правит здесь, а они не потерпят искажения языка.
      - Откуда ты знаешь, что я нижайший из низших? - спросил Керрик.
      - Вайнти - Эйстаи и правит здесь, в Альпесаке. Она выше всех. Под ней, но бесконечно выше тебя и меня, находятся Сталлан, Ваналпи и другие, которые приказывают в городе. У них есть свои помощники и, конечно, фарги, которые во всем прислуживают им. Хотя сейчас ты говоришь лучше, чем многие фарги, ты должен быть ниже их, поскольку они ийланы, а ты только устозоу, говорящий, но все же животное.
      Керрика нисколько не заинтересовала структура их сложных общественных отношений, рангов и привилегий. Сейчас его занимало новое, никогда прежде не слышанное слово.
      - Что такое фарги?
      - Они... ну просто фарги.
      Едва сказав это, Энги осознала пустоту такого утверждения. Долгое время она сидела неподвижно, пытаясь достичь ясности. Это было трудно. Энги никогда не задумывалась над этим. Она просто принимала факт их существования.
      Поскольку Энги готовила устозоу к выступлениям перед высшими, она решила объяснить ему все с самого начала.
      - Когда молодые покидают берег рождения, они уходят в море. Много лет они живут в океане, растут и взрослеют. Это счастливое время, потому что рыбы много, а опасностей мало.
      Все, кто выходят в океан одновременно, принадлежат к одной эфенбуру. Они эфензеле друг друга и связаны узами, которые сохраняются на всю жизнь. Постепенно они взрослеют и покидают океан. Самцов сгоняют в одно место и приводят в город, потому что они слишком глупы, чтобы обеспечивать себя самим. Это очень тяжелое время для каждого, ведь им нужно найти собственную дорогу в жизни. Пищи много, но есть и опасности. Жизнь сосредоточена в городах, и молодежь идет туда. Они слушают и учатся, и те, что научились говорить, и есть фарги. Ты же находишься еще ниже, чем они.
      - Я понял это, но не понял относительно самцов. Фарги - это самки?
      - Конечно.
      - Но ты же самец...
      - Нет. Ты никогда не видел самцов, потому что их содержат в канале.
      Новость ошеломила Керрика. Самки, все мургу - самки!
      Даже отвратительная Сталлан. Действительно, все у мургу не имело смысла. У тану все могли говорить, даже молодежь, а у мургу нет. Наверное, они были слишком глупыми.
      - А что происходит с теми, кто не научился говорить? - спросил он.
      - Это не должно тебя интересовать. Достаточно запомнить, что даже нижайшие фарги, из тех, кто не умеет говорить или говорят с трудом, выше тебя.
      - Я - нижайший из низших, - согласился Керрик и подавил зевоту.
      Вскоре их урок был прерван скрипом открывающейся двери. Керрик постарался скрыть ненависть, которую испытывал всегда, когда входила Сталлан. Она принесла закрытый контейнер.
      - Время пришло, - сказала она. - Вайнти хочет представить устозоу.
      Керрик не протестовал, когда Сталлан взяла унатака и провела им по нему с головы до ног. Потом ей не понравились живые кандалы, державшие его руки, и она заменила их на свежие. Затем извлекла из контейнера длинную тонкую ленту, которая извивалась, когда она держала ее за один конец.
      - Нам не нужны неприятности с этим устозоу, - сказала Сталлан, толкнув Керрика назад, и захлестнула существо вокруг его шеи. Затем она закрепила пасть животного на его собственном теле, сделав тем самым петлю, и крепко взялась за другой его конец.
      - Прикажи ему следовать за тобой, - обратилась она к Энги, недовольная, что Керрик был чем-то большим, чем дрессированное животное. Они были равны в своей ненависти друг к другу.
      Керрика это не задело: впервые после захвата он смог увидеть, что находится за дверью. У него сохранились лишь смутные воспоминания о боли, лесе и деревьях, когда его первый раз принесли сюда. Сейчас он был настороже и изо всех сил старался казаться послушным. Энги широко распахнула дверь, и он последовал за ней: руки его были крепко связаны впереди, а сзади шла Сталлан, крепко державшая конец петли.
      Перед ним тянулся тускло освещенный зеленый туннель.
      Пол у него был плетеный, как пол тюремной камеры, но стены были менее плотными. Их образовывали растения многих видов, тонкие и толстые стволы деревьев, вьющиеся лозы, цветущие кусты и многие странные растения, названия которых он не знал. Переплетенные листья скрывали происходящее по сторонам. В многочисленных коридорах он мельком замечал движущиеся фигуры, которые затем появлялись в освещенных солнцем отверстиях. Он поглядел на них искоса, ослепленный после долгого заключения. Свет причинял боль, но он смотрел слезящимися глазами, стараясь разглядеть все.
      - Вот все это и есть Альпесак? - думал он. Когда Энги рассказывала об этом, он представлял себе гигантский лагерь с бесчисленными палатками, уходящими вдаль.
      Коридор вдруг кончился открытым пространством, гораздо большим, чем все то, мимо чего они проходили. Глаза Керрика уже привыкли к свету, и он разглядел группу ийлан, стоявших вокруг этого пространства. Сталлан выкрикнула какую-то команду, и фарги покорно расступились в стороны, освобождая проход. По плотно утоптанной земле они прошли до дальней стены, где стояла небольшая группа. Двое из них были весьма высокопоставленные, потому что даже на таком расстоянии были заметны согбенные спины прислуги. Когда они подошли ближе, Керрик узнал Вайнти: она была одной из тех, кого он никогда не забудет.
      Рядом с Эйстаи сидела на корточках очень толстая ийлан, кожа которой натянулась, готовая лопнуть. Вайнти знаком приказала им остановиться и повернуться к толстяку.
      - Перед тобой, Зхекак, один из устозоу, совершивших преступление, о котором тебе известно.
      - Толкните его ближе, - тонким голосом приказала Зхекак. - Он не кажется очень уж опасным. Этот пока еще молод. Взрослые, они огромных размеров.
      - Интересно... Покажите мне расположение его зубов.
      Пока Керрик ломал голову над смыслом этой фразы, Сталлан схватила его за голову и раздвинула челюсти, чтобы Зхекак могла заглянуть ему в рот. Та была заинтригована зрелищем.
      - Очень похожи на экземпляры, которые имеются у Ваналпи. Это весьма интересно, и их нужно изучать. Я уже вижу день, когда Альпесак превзойдет все другие города своими знаниями об устозоу и их практическом использовании.
      Вайнти излучала удовольствие.
      - Есть кое-что еще, что ты должна знать об этих существах. Они говорят.
      Зхекак отступила назад, выражая одновременно недоверие, удивление и уважение.
      - Покажите, - приказала Вайнти.
      Сталлан подтащила Керрика поближе, а Энги стала так, чтобы он мог видеть ее...
      - Скажи свое имя этим высочайшим над тобой, - сказала она.
      - Я - Керрик, нижайший из низших.
      Зхекак не скупилась на похвалы.
      - Великолепный образец дрессировки. Никогда прежде я не встречала животного, которое могло бы произнести свое имя.
      - Он может и больше, - заметила Энги. - Он может говорить, почти как ийлан. Если хочешь, можешь побеседовать с ним.
      Восторг и недоверие Зхекак были велики. Наконец, она наклонилась вперед и произнесла очень медленно и отчетливо:
      - Я поняла, в чем дело. На самом деле ты не можешь говорить.
      - Я могу говорить очень быстро и очень четко.
      - Просто тебя хорошо выдрессировали.
      - Нет. Я научился, как учатся фарги.
      - В океане?
      - Нет, я не умею плавать. Я научился говорить, слушая Энги.
      Зхекак даже не взглянула на Энги, и речь ее была полна презрения.
      - Это очень хорошо. Сердечные слова говорит та, что причинила так много неприятностей далекому, славному Инегбану. Ничего удивительного, что глупое животное, вроде этого, нашло общий язык с Дочерью Смерти. - Она повернулась к Вайнти. - Тебя можно поздравить с умением делать что-то из ничего: город из джунглей, оратора из устозоу, учителя из бессмертной. Явно будущее Альпесака всегда будет теплым.
      Вайнти жестом отпустила Энги и Керрика и обратилась к Зхекак:
      - Я помню эти слова всегда. Новый мир означает новые дела, и мы сделаем свои хорошо. А сейчас - не хочешь ли мяса? У нас здесь есть много разновидностей, которые ты никогда не пробовала.
      Зхекак щелкнула челюстями, выражая свое удовольствие.
      - Это именно то, что я хотела бы изучать для себя.
      "Поешь и лопнешь, толстый мургу".
      Это была мысль Керрика, но даже намека на нее не было в его покорной позе.
      - Верните его на место, - приказала Вайнти.
      Сталлан дернула за петлю и потащила Керрика за собой.
      Он спотыкался, почти падал, но не жаловался. Они покинули большое открытое пространство и вернулись в зеленые тоннели города. Сталлан свернула в один из них, и Керрик осторожно осмотрелся. Когда вокруг никого не оказалось, он вскрикнул от боли.
      - Помоги мне... такая боль... эта штука на моей шее... я задыхаюсь...
      Сталлаи повернулась и ударила Керрика по голове за то, что тот посмел побеспокоить ее. Но она знала, что хозяева города хотят сохранить это существо живым, а потому распустила петлю. Бросив свободный конец, она потянула животное за голову.
      Керрик повернулся и побежал, не обращая внимания на гневный рев за его спиной.
      Беги, мальчик, беги так быстро, как могут нести тебя ноги, быстрее, чем любой мургу. Вдруг перед ним появились двое ничего не знающих мургу.
      - Уходите! - приказал он, и они послушались.
      Глупые, глупые существа... Петля хлопала по его плечу, он поднял руку и рванул ее, чтобы она не задерживала его.
      Пробегая через одно из открытых мест, он огляделся через плечо и увидел, что Сталлан далеко за ним. Он был прав - эти существа не могли бегать.
      Он побежал легче, свободнее. Так он мог бежать весь день.
      Легкие размеренно прокачивали воздух, ноги шлепали по плетеному полу.
      Ничто не останаадивало его. Когда он видел впереди группы мургу, то выбирал другой путь, а фарги расступались в стороны, когда он приказывал. Один мараг не ушел, попробовав вместо этого схватить мальчика, но тот увернулся от этой неловкой попытки и побежал дальше. Оказавшись, наконец, один в закрытом листьями уголке, он остановился, чтобы отдышаться и подумать.
      Город все еще окружал его.. Солнце пробивалось сквозь листья и слепило его. Сейчас было далеко за полдень, значит, море находилось за ним, а суша впереди, в направлении заходящего солнца. Именно туда и должен он идти.
      Город переходил в поля без резкой границы. Теперь Керрик двигался быстрым шагом, переходя на бег, только когда его замечали.
      Вскоре он был уже на дальнем поле. Джунгли по ту сторону ограды выглядели мрачно и враждебно. Но это не испугало мальчика. Он проскользнул под изгородью и обомлел: перед ним стояло огромное существо. Существо не двигалось, но внимательно разглядывало человека.
      Страх парализовал Керрика. Существо было огромным: больше чем мургу, больше чем мамонт. Сердце мальчика колотилось так бешено, что казалось, будто оно сейчас выпрыгнет из груди. Однако существо не делало попыток приблизиться к человеку, а всего лишь рассматривало его.
      Очень медленно, с остановками, Керрик начал обходить существо и оказался наконец в спасительной темноте леса.
      Свобода! Он ликовал! Раздвинув лианы, Керрик ступил на холодную землю джунглей.
      Однако двинуться вперед он не смог: лианы прилипали к его ногам и плотно обвивали их.
      Это были не обычные лианы. Он рвал их, пытался их бить, но все было бесполезно. Он был связан, и достаточно крепко.
      Извиваясь в холодных объятиях лиан, Керрик увидел ийлан, шедших к нему по полю.
      Обессилевший, совершенно не готовый к сопротивлению, мальчик повернулся лицом к лесу и почувствовал, как двухпалые лапы грубо схватили его.
      Прощай, свобода! Он снова стал пленником.
      Глава шестнадцатая
      Вайнти удобно откинулась назад, прислонившись к дереву, и погрузилась в мысли. Ее тело было неподвижно. Помощницы, окружавшие ее, тихо переговаривались между собой.
      Их в свою очередь окружали вездесущие фарги. Вайнти была окружена островком тишины, потому что никто не осмеливался потревожить покой Эйстаи.
      Она отдыхала в полном покое, и только правый глаз ее следил за тремя удаляющимися спинами. Это были: Ваналпи - ее незаменимый помощник в расширении города, Зхекак - приезжая ученая и Алакенши - смертоносный груз, висевший на ее шее. Сейчас самым важным для Алакенши было доказать, что она приносит пользу. Она наблюдала и запоминала, чтобы потом передать все Малсас, когда та прибудет сюда. Сейчас она заискивала перед Зхекак, слушая все, о чем говорили между собой двое ученых.
      Троица исчезла из поля зрения, и глаза Вайнти вернулись обратно и сфокусировались на Энга, которая молча подошла и сейчас стояла рядом, согнувшись в умоляющий позе.
      - Оставь меня, - сказала Вайнти так сухо, как умела только она одна. Я не хочу с тобой говорить.
      - У меня дело величайшей важности. Я умоляю тебя выслушать.
      - Уходи.
      - Ты должна выслушать. Сталлан бьет устозоу, и я боюсь, что она убьет его.
      Теперь все внимание Вайнти переключилось на Энги, и она потребовала немедленных объяснений.
      - Существо пыталось бежать, но было перехвачено, и сейчас Сталлан избивает его.
      - Этого я не приказывала. Передай, чтобы она перестала. Нет, подожди, я сделаю это сама. Я хочу услышать подробности об этом побеге. Как это случилось?
      - Это знает только Сталлан, а она никому не рассказывает.
      - Мне расскажет, - заметила Вайнти с мрачной угрозой в голосе.
      Когда они достигли тюремной камеры, то увидели, что дверь открыта, и услышали глухие звуки ударов и стоны, слышимые даже в коридоре.
      - Стоп! - приказала Вайнти, останавливаясь в дверях, произнося это слово с такой силой, что Сталлан тут же остановилась, замерев с окровавленной петлей в руке.
      У ее ног корчился от боли Керрик, избитый до потери сознания.
      - Присмотри за устозоу, - приказала Вайнти, и Энги бросилась вперед. А ты положи эту штуку и объясни, что все это значит.
      От ее слов так крепко повеяло смертью, что даже крепкая и бесстрашная Сталлан задрожала. Петля выпала из ее ослабевших пальцев при мысли, что стоит Вайнти сказать несколько слов и она погибла.
      - Существо убежало от меня. Очень быстро, так, что никто не мог поймать его. Мы преследовали его, но не могли подойти достаточно близко, и оно могло удрать, если бы не одна из ловушек, размещенных вокруг поля для предотвращения ночных набегов.
      - С этим ясно, - сказала Вайнти, глядя вниз на маленькое тело. - У этого дикого животного есть способности, о которых мы не подозревали. - Гнев ее прошел, и Сталлан вздохнула с облегчением. - Но как оно могло убежать?
      - Не знаю, Эйстаи. Точнее, я знаю, что произошло, но не могу объяснить этого.
      - Все же попробуй.
      - Хорошо, попробую. Он шел рядом со мной и выполнял мои приказания. Когда мы отошли на некоторое расстояние, он остановился и поднял руки к ошейнику, хрипя и говоря, что задыхается. Это было возможно. Я ослабила ошейник, но прежде, чем я коснулась его, устозоу бросился бежать. И он вовсе не задыхался.
      - Но он сказал тебе, что задыхается?
      - Да.
      Вайнти снова охватил гнев, когда она задумалась над словами охотницы.
      - Ты не держалась за петлю?
      - Я потянулась за ошейником и отпустила ее. Существо задыхалось и не могло бежать.
      - Конечно. Ты думала, что это так, но оказалось, что оно вовсе НЕ задыхалось. Ты уверена в этом?
      - Безусловно. Оно проделало долгий путь и дышало хорошо. Когда его схватили, первым делом я осмотрела ошейник. Он был таким же, как тогда, когда я его надевала.
      - Эти вещи необъяснимы, - сказала Вайнти, глядя вниз на лежавшего без сознания устозоу. Энги склонилась над ним, вытирая кровь с его спины и груди. Под глазами у него были синяки, лицо тоже было испачкано кровью. Удивительно, что он был жив после вмешательства Сталлан, и уж совсем необъяснимым было то, что ошейник не задушил его. Но он говорил, что задыхается... Это было невозможно, но это произошло.
      И вдруг Вайнти замерла. В голову ей пришла невозможная мысль, одна из тех, что никоща не посещают неотесанных охотников, вроде Сталлан. Она на мгновение отогнала ее и грубо сказала; - Уйди же наконец!
      Сталлан тут же заторопилась прочь, выражая облегчение и благодарность и зная, что жизнь ее в этот момент вне опасности. Она была счастлива выбросить все происшедшее из своей памяти.
      Она могла забыть, но Вайнти - нет. Энги по-прежнему стояла к ней спиной, поэтому она могла думать, не боясь, что кто-то подсмотрит ее мысленный процесс.
      Это была совершенно невозможная идея. Но все-таки это произошло. Первым, что она усвоила из искусства думать, это то, что когда отпадают все возможные объяснения, оставшееся, каким бы невозможным оно ни казалось, и будет единственно верным.
      Устозоу сказал, что ошейник душит его.
      Ошейник не душил его.
      Утверждение этого факта не является фактом.
      Устозоу сказал такое, что не являлось истиной.
      Значит, это была ложь. Устозоу ЛГАЛ.
      ИЙЛАНЫ НЕ МОГЛИ ЛГАТЬ, ОНИ МОГЛИ ЛИШЬ СКРЫВАТЬ СВОИ МЫСЛИ ПОЛНОЙ
      НЕПОДВИЖНОСТЬЮ ТЕЛА. СЛОВО БЫЛО МЫСЛЬЮ, А МЫСЛЬ БЫЛА СЛОВОМ, И РАЗГОВОР У
      НИХ БЫЛ ПРЯМО СВЯЗАН С МЫШЛЕНИЕМ, У НИХ, НО НЕ У УСТОЗОУ.
      Он мог думать одно, а говорить другое, мог казаться послушным, а на самом деле думать только о побеге. Он мог лгать.
      Это существо нужно сохранить живым, надежно охранять и не допустить, чтобы оно сбежало. Будущее было серым и неопределенным, и Вайнти не была уверена в его деталях, но она знала наверняка, что устозоу будет ее будущим. Она использует его и его умение лгать. Использует, чтобы подняться и достичь предела своих стремлений.
      Но сейчас она должна спрятать все мысли об этом невероятном таланте в своей памяти. Она должна сделать так, чтобы другой не узнал об этом. Прежде всего нужно запретить все разговоры на эту тему. А может, убить Сталлан? На мгновение она задумалась, но потом отбросила эту мысль: охотница была слишком ценна. Сталлан должна выполнять приказы без рассуждений, должна наслаждаться выполнением их. Нужно, чтобы она запомнила, как близко была к смерти.
      Успокоившись наконец, Вайнти привлекла внимание Энги.
      - Он очень поврежден?
      - Не могу сказать. Он весь в синяках и царапинах, но, может быть, этим все и ограничилось. Смотри, он двигается, открывает глаза.
      Керрик как в тумане видел двух мургу, склонившихся над ним. Он не смог убежать, был избит и обессилен. Придется ждать другого раза.
      - Скажи, как ты себя чувствуешь, - приказала Вайнти, и его поразила тревога, звучавшая в ее словах.
      - У меня все болит, - он подвигал руками и ногами. - Вот и все.
      - Это потому, что ты пытался бежать, - сказала Вайнти. - Ты воспользовался тем, что Сталлан выпустила из рук петлю. Я постараюсь, чтобы в будущем это не повторилось.
      Керрик сразу понял: Вайнти должна знать, что он сказал Сталлан, чтобы заставить ее выпустить петлю. Энги ничего не заметила, а он заметил, но потом забыл об этом. Он был слишком сильно избит.
      Одна из учениц Ваналпи перевязала его раны, и после этого, пока они заживали, он был на много дней оставлен совершенно один. Ученица каждое утро приносила пищу, а потом проверяла состояние его ран. Уроков языка больше не было, так же как и визитов страшной Сталлан. Кандалы с него сняли, но дверь всегда была старательно заперта.
      Когда боль ослабла, он стал думать о своей попытке бежать и о том, что он сделал плохо. В следующий раз он не попадется в ловушку, перепрыгнет через фальшивые лозы и убежит в джунгли.
      Еще его очень волновало, действительно ли он видел среди листьев бородатое лицо, или это ему только привиделось.
      Твердой уверенности у него не было. Может, это была только мечта, что кто-то ждет его там? Впрочем это неважно. Ему не нужна никакая помощь, представилась бы только возможность бежать. В следующий раз они его не остановят.
      Дни медленно следовали за днями, пока заживали его раны, а струпья отваливались, оставляя после себя белые шрамы. Ученица по-прежнему осматривала его каждое утро, когда приносила пищу. Когда наконец с черепа мальчика исчезли последние синяки, она принесла унутака, чтобы убрать щетку отросших волос. После этого он стал постоянно пользоваться скользким существом. Когда ученица была у него, дверь всегда была закрыта, и Керрик чувствовал зловещее присутствие Сталлан по другую ее сторону. Здесь дороги к бегству не было. Но не могли же они вечно держать его в этой камере.
      Однажды, когда ученица пришла необычайно возбужденной, Керрик понял, что что-то должно случиться. Она вымыла его, осторожно осмотрела его тело, следя, чтобы кожаная сумка закрывала нужное место, затем согнулась и уставилась на дверь. Без всяких расспросов Керрик понял, что должно было случиться, поэтому сел и тоже стал смотреть на дверь.
      Это действительно был важный день. Когда дверь открылась, вслед за вошедшей Вайнти появилась толстая, переваливающаяся с боку на бок Зхекак. Фарги и помощники несли контейнер.
      - Это был первый и последний побег, - сказала Вайнти. - Я хочу быть уверенной, что такое больше не повторится.
      - Это интересная задача, и она доставила мне много счастливых минут. Я верю, что нашла ответ, но лучше я все покажу тебе, чем буду рассказывать, в надежде, что ты получишь такое же удовольствие, как и я.
      - Я получаю удовольствие от любой заботы Зхекак, - бесстрастно ответила Вайнти, но за внешней бесстрастностью было видно, что она довольна. Зхекак сделала знак фарги и приняла от нее контейнер.
      - Это абсолютно новое, - сказала она, вытаскивая из него ленту гибкого материала. Она была тонкой, темно-красной и чрезвычайно крепкой. Зхекак продемонстрировала, что ее невозможно порвать, заставив двух фарги тянуть за ее концы, что они и делали, скользя и падая к развлечению остальных. В завершение показа она взяла струну-нож и провела им взад и вперед по туго натянутой ленте. Когда после этого она передала ленту Вайнти, та увидела, что у нее попрежнему блестящая и ровная поверхность. Она выразила свое восхищение и удивление.
      - Я буду счастлива объяснить, - самодовольно сказала Зхекак. - Как тебе известно, струна-нож - это одна длинная молекула. Он режет потому, что имеет малый диаметр и практически не ломается из-за сильнейших интрамолекулярных связей. И здесь - мы имеем подобную картину. Гибкая лента сделана из молекулярного углерода, росшего в углеродистой среде. Такие ленты сгибаются, но не ломаются и не могут быть разрезаны.
      Вайнти выразила свое одобрение.
      - Итак, у тебя есть петля, которая гарантирует сохранность животного. А теперь я задам тебе еще вопросы: как ты прикрепишь его к устозоу и к чему будет прикреплен другой его конец?
      Зхекак довольно завиляла своим мягким телом.
      - Эйстаи, ты хорошо разбираешься в этом вопросе. У меня есть существо ошейник.
      Ассистент положила перед ней полупрозрачную медузу размерами с ее руку. Та лениво извивалась, когда Зхекак набросила ее на шею Керрику, ему не понравилось холодное прикосновение, но он знал, что на его протесты не обратят никакого внимания. Зхекак отдала быстрый приказ, ассистент смазала концы животного какой-то мазью и соединила их вместе в виде ошейника вокруг шеи Керрика.
      - Быстрее! - приказала Зхекак. - Процесс уже начался.
      Осторожными движениями они обернули конец петли вокруг животного, затем дернули его так, что она погрузилась в прозрачную плоть существа.
      - Наклонись ниже, Эйстаи, - сказала Зхекак, - и ты увидишь начало процесса.
      Прозрачная плоть начала обесцвечиваться и застывать вокруг инородного предмета.
      - Это животное - единственный выдедитель металла, - сказала Зхекак. Оно отлагает молекулы железа вокруг гибкой сердцевины, и скоро та становится твердой. Мы будем кормить это существо до тех пор, пока вокруг шеи устозоу не образуется сплошной металлический ошейник. Он будет слишком крепок, чтобы его сломать или разрезать.
      - Великолепно. Но к чему ты собираешься прикрепить другой конец?
      Обвисшая плоть Зхекак заколыхалась, когда она прошла через комнату к следящим за ней фарги и вытащила одну из них вперед. Это существо было выше и шире остальных, и когда она двигалась, под кожей перекатывались крепкие мускулы. Зхекак сжала одну из мускулистых рук своими большими пальцами, но не смогла оставить в ней вмятину.
      - Эта фарги служит мне много лет и сильнее ее мне не встречался никто. Она едва может говорить, но выполняет всю самую тяжелую работу в лаборатории. Теперь она твоя, Эйстаи, для более важного дела. - Маленькие глазки Зхекак почти исчезли в складках ее плоти, когда она оглянула на свою молчаливую и ожидающую свиту.
      - Вот в чем будут заключаться ее услуги. Вокруг ее шеи тоже будет выращен металлический ошейник, и второй конец будет прочно прикреплен к нему. Устозоу и фарги будут соединены вместе, как два фрукта, растущие на одной ветке!
      - Это оригинальная идея, - сказала Вайнти, и все помощники, и ассистенты выразили свое согласие. - Соединены вместе, навсегда и неразделимо! Скажи мне устозоу, как далеко ты сможешь убежать, таща за собой эту маленькую фарги?
      Этот вопрос не требовал ответа, и потому Керрик молчал, тогда как все вокруг его веселились. Он взглянул на глупые черты лица существа по ту сторону поводка и не испытал ничего, кроме растущей ненависти. Затем он заметил, что Вайнти в упор смотрит на него и молчаливо выразил смирение и покорность.
      - У этой фарги будет теперь новое имя, - сказала Вайнти. - С этой минуты ее будут звать Инлену, за ее мощное тело, которое сделает весь мир тюрьмой для устозоу. Ты запомнила свое имя, фарги?
      - Инлену, - довольно ответила та, зная, что получила его от самой Эйстаи, Которой отныне будет прислуживать.
      Покорность Керрика была настолько же фальшивой, насколько искренне было удовольствие всех остальных. Он уже сейчас думал о том, как разорвать ошейник.
      Глава семнадцатая
      Вечернее небо над темной линией деревьев было красным, как огонь, когда над океаном появились первые звезды - духи самых известных воинов. Но четверо мужчин на берегу смотрели не на звезды, а на темную стену джунглей перед ними, боясь проглядеть существо, которое рычало там. Они прижимались спинами к деревянным бортам своей лодки, черпая силы из их прочности. Она доставила их сюда и должна была, как они надеялись, унести назад из этого опасного места.
      Не в силах больше молчать, Ортнар высказал мысли их всех:
      - Там может быть мургу, выслеживающий нас и готовый напасть. Мы не должны оставаться здесь. - Его воображение было полно неведомых опасностей, а сам он был худой и нервный и легко поддавался тревоге.
      - Херилак приказал нам ждать здесь, - сказал Телгес, для которого вопрос был ясен. Он не боялся того, чего не мог увидеть, и предпочитал выполнять приказы, данные ему. Он будет терпеливо ждать, пока не вернется саммадар.
      - Но он должен бы уже прийти. Что если его уже убили и съели мургу? Ортнар пришел в ужас от этих мыслей. Мы можем никогда не вернуться с этого далекого юга. Мы прошли мимо стад оленей, а могли бы поохотиться...
      - Мы поохотимся, когда вернемся, - сказал Серриак, почувствовав страх Ортнара. - А сейчас закрой рот.
      - Почему? Да потому, что я говорю правду! Из-за желания Херилака отомстить мы все умрем. Мы не вернемся...
      - Замолчи, - сказал Хенвер. - Что-то движется вдоль берега.
      Они скорчились, держа копья наготове, и с облегчением опустили их только тогда, когда на фоне неба появился силуэт Херилака.
      - Тебя не было очень долго, - укоризненно сказал Ортнар, когда саммад подошел ближе. Херилак, сделав вид, что не слышит, остановился возле него и устало оперся на свое копье.
      - Принеси мне воды, - приказал он, - а потом выслушай, что я скажу.
      Он утолил жажду, потом уронил сосуд на песок и сам опустился рядом с ним. Когда он заговорил, голос его был низок.
      - Саммад Амахаста больше нет, все убиты, вы видели их кости на берегу моря. Вы видите, что нож Амахаста из небесного металла висит сейчас на моей шее и знаете, что я нашел его среди костей прежнего хозяина. То, что я нашел среди скелетов на берегу, подсказало мне, что смерть пришла к ним с юга. Я выбрал вас, чтобы идти со мной искать эту смерть. Я выбрал вас потому, что вы сильные охотники. Мы шли на юг много дней, останавливаясь только для того, чтобы добыть мяса и набить наши желудки. Придя на юг, в страну мургу, мы видели многих из них, а вчера нашли кое-что другое. Мы нашли следы, которые не были следами животных. Я пошел по ним и сейчас расскажу вам, что я видел.
      В голосе его было что-то такое, что заставило замолчать всех, даже Ортнара. Последние лучи заходящего соднца окрасили лицо Херилака в красный цвет, как будто надели на него кровавую маску. Гнев заставил его обнажить зубы и так сильно сжать челюсти, что слова получились приглушенными.
      - Я нашел убийц. Эти тропы были сделаны мургу особого вида, которых я никогда прежде не видел. Там было огромное гнездо их, где они кишели, как муравьи в муравейнике. Но они не муравьи и не тану - хотя стоят вертикально, как мы. Они не принадлежат к животным, которых мы знаем, эти мургу нового вида. Они двигаются по воде на спинах существ, подобных лодкам, а их гнездо защищает колючая стена. И у них есть оружие.
      - Что ты говоришь? - в голосе Ортнара был ужас, словно ожили все его ночные кошмары. - Мургу, которые ходят, как тану? Имеющие копья и луки и убивающие, как тану? Нужно уходить сейчас же, немедленно, пока они не добрались до нас...
      - Замолчи! - угрюмо приказал Херилак. - Ты охотник, а не женщина. Если ты покажешь свой страх животным, они будут знать об этом и смеяться над тобой, а все твои стрелы пролетят мимо.
      Даже Ортиар знал, что это правда, и прикусил губу, заставив себя замолчать. Если ты говоришь об олене, неважно на каком расстоянии от него, он может услышать тебя и убежать.
      Еще хуже, если охотник испытывает страх: все животные знают это, и его каменные наконечники никогда не ударят как надо. Ортнар чувствовал, что другие отвернулись от него, и знал, что сказал, не подумав.
      - Эти мургу похожи на тану и в то же время не похожи. Из своего убежища я следил за ними и видел, что они делали многое такое, чего я не понимаю. Но я видел что-то, что было оружием, хотя это не копье и не лук. Это похоже на палку. Мараг направил одну из них на оленя, что-то щелкнуло, и тот упал мертвым. - Он повысил голос, как бы бросая им вызов, но все промолчали. Вот, что я видея, хотя не мегу объяснить этого. Похожая на палку, вещь была оружием, и там было много мургу и много палок. Это они перебили саммад Амахаста.
      Долгое молчание, последовавшее за этими словами, нарушил Телгес.
      - Ты уверен, что эти мургу, убивающие из щелкающих палок, перебили саммад Амахаста?
      - Да, уверен, - неумолимо произнес Херилак. - Уверен, потому что знаю о тану, потому что видел в плену у них мальчика тану. Они знают о нас, теперь и мы знаем о них.
      - Что же нам делать, Херилак? - спросил Серриак.
      - Мы вернемся к саммад, потому что нас только пятеро против неисчислимого количества мургу. Но мы вернемся не с пустыми руками. Тану нужно предупредить против этой опасности, показать, что она действительно есть.
      - А как мы это сделаем? - спросил Ортнар, - и голос его все еще дрожал от страха.
      - Я обдумаю это и утром поговорим. А сейчас всем спать, потому что нам нужно многое сделать завтра.
      Херилак не сказал всей правды. Он уже решил, что нужно сделать, но не хотел тревожить своих товарищей. Особенно Ортнара. Тот был одним из лучших охотников, но слишком много думал о том, что еще не случилось. Иногда же было лучше не думать, а просто действовать.
      На заре все проснулись, и Херилак приказал грузить все вещи в лодку, готовую к спуску на воду.
      - Когда мы пойдем обратно, - сказал он, - нужно, чтобы это происходило без задержек. Может быть, нас будут преследовать. - Он улыбнулся, увидев тревогу на их лицах. - Но вероятность этого невелика. Если вы сделаете все, как настоящие охотники, этой вероятности не будет вообще. Вот что мы должны сделать. Мы найдем небольшую группу мургу, рядом с которой никого не будет. Вчера я видел такие группы, которые что-то делали. Мы найдем их, а затем перебьем. Всех до единого. И тихо. Если мой брат ранен, я истекаю кровью. Если мой брат убит, смерть придет и за мной. А сейчас мы уходим.
      Глядя на мрачные лица, Херилак видел, что они взвешивают его слова. То, что он предлагал, было новым для них и опасным. Но они должны были охотиться и убивать мургу, мургу, которые вырезали все саммад Амахаста. Всех женщин и детей, и даже мастодонтов. Когда они задумались над этим, гнев охватил их и вот они уже готовы на все. Херилак кивнул и взял оружие, остальные взяли свое и последовали за ним в джунгли.
      Под деревьями, куда густая листва не пропускала солнечные лучи, было темно, но тропа была хорошо утоптана, и идти по ней было легко. Они шли молча, а вокруг под пологом леса кричали яркие птицы. Не единожды они останавливались с копьями наготове, когда что-то тяжелое и невидимое ломилось сквозь чащу рядом.
      Тропа, по которой они шли, извивалась среди песчаных холмов, на которых высились сосны, шелестевшие своими иглами высоко вверху. Вдруг Херилак поднял руку, и они остановились в напряженном молчании. Он поднял голову и понюхал воздух, затем прислушался. Теперь все могли слышать слабые звуки, похожие на треск ветвей или звук волн, накатывающихся на каменный берег. Они еще прошли вперед, туда, где деревья расступались, открывая вид на заросшие травой луга. Луга, полные движения.
      Вдалеке бродили стада мургу. Четвероногие, круглые, каждый второй размером с мужчину, они рвали траву и жевали сосновые шишки. Внезапно один из них заревел, схватив ветку своим утиным клювом. Херилак сделал знак отступать - напрямик пути не было, но прежде, чем охотники успели двинуться с места, из джунглей донесся рев, и огромный мараг появился между деревьями, скачками несясь к одному из пасущихся животных. Он был бронирован, чешуйчат, с белых кинжалообразных зубов капала кровь.
      Его передние лапы были маленькими и неопасными, но когти мощных задних лап мгновенно вырывали жизнь у намеченной жертвы. Остатки стада, завизжав, бросились бежать, охотники тоже торопливо скрылись, пока мараг не заметил их.
      Тропа вела к деревьям внизу и густому кустарнику, росшему между ними. Почва стала мягче, вода брызгала между пальцами ног охотников, когда они шли по ней. Солнце жгло им спины на открытых местах и исчезало, когда они вступали под защиту леса, влажный воздух затруднял дыхание. Все были мокрые от пота и с трудом вдыхали воздух, когда Херилак сделал знак остановиться.
      - Видите, впереди? - он произнес это так быстро, что они едва смогли понять его слова. - Это долина реки, там я и видел их. Идем вперед молча, и чтобы никто не увидел нас.
      Они двигались как тени. Под ними не шелестела трава, за ними не колыхнулась ни одна ветка. Один за другим они выбрались к воде, откуда и стали смотреть, сами невидимые в темноте. А потом у одного из охотников вырвался тихий вздох удивления, и Херилак зло посмотрел на него.
      Хотя саммадар рассказал им о том, что видел, и они поверили ему, увидеть это самим было совсем другое дело. Молча следили они за двумя темными фигурами, скользившими по воде. Первая из них подплыла ближе, двигаясь перед убежищем охотников.
      Это была лодка и в то же время не лодка, потому что двигалась без весел. Нос ее украшала большая раковина, хотя нет, не украшала, она росла там, являясь частью живого существа, которое служило лодкой. На своей спине оно несло других существ - мургу. Они могли быть только теми, о ком говорил Херилак. Но его слова не подготовили их к неотвратимой реальности. Некоторые из них держали странные толстые предметы, похожие на темные палки, - это было оружие, описанное Херилаком. В напряженном молчании смотрели охотники, как существа проплывают мимо, на расстоянии полета стрелы. Один из них издал щелкающий ворчащий звук. Наконец лодки проплыли мимо и остановились у дальнего берега, где мургу выбрались на сушу.
      - Вы видели, - сказал Херилак. - Все, как я говорил. То же самое они делали и вчера, а потом вернулись назад.
      Сейчас мы должны незаметно подобраться и найти место на берегу, где можно использовать наши луки. Положите стрелы на землю рядом со мной и молча ждите. Когда они вернутся, я дам сигнал к готовности, выберите себе мишени и ждите. Натяните луки, но не пускайте стрелы, а когда я скомандую - убивайте их всех. Никто не должен уйти, чтобы предупредить остальных. Все понятно?
      Он заглянул каждому в мрачное, застывшее лицо, и каждый охотник кивнул, соглашаясь. Молча они заняли свои места, потом также молча стали ждать. Солнце поднялось высоко, жара усиливалась, досаждали насекомые, а рты пересохли от жажды, но они не двигались, они ждали.
      Мургу были заняты странными, непонятными делами, издавая при этом громкие звериные звуки. Они были либо неподвижными, как камни, либо дергались в отвратительных движениях. Все это продолжалось невыносимо долго, а кончилось так же внезапно, как и началось. Мургу уложили свои инструменты в живые лодки, затем сели в них сами. Те, что носили смертоносные палки, несомненно охрана - сели первыми.
      Птицы в это жаркое время дня молчали, и единственным звуком было журчание воды, рассекаемой носовыми раковинами с приближающимися существами. Они были все ближе и ближе, пока цветные пятна на их шкурах не стали видны отвратительно ясно. Все они поравнялись с невидимыми охотниками...
      - Пора!
      Щелкнули тетивы луков, засвистели стрелы. Только один мараг успел вскрикнуть, но тут же затих, когда вторая стрела пронзила ему горло.
      Стрелы вонзались и в темные шкуры живых лодок: те поднимались из воды, крутились на одном месте, тела мертвых мургу сползали с них. Затем раздался громкий всплеск, когда Херилак прыгнул в воду и поплыл к месту бойни. Вернулся он, таща за собой одно из тел, которое подхватили руки охотников. Они перевернули марага и смотрели в его невидящие глаза, тыча в тело своими луками.
      - Это было сделано хорошо, - сказал Херилак. - Все мертвы. Сейчас мы уходим - и возьмем это с собой.- Он показал им одну из смертоносных палок. Возьмем мы и тело.
      Охотники молча посмотрели на него, ничего не понимая.
      Ответная улыбка Херилака была улыбкой смерти.
      - Другие должны увидеть то, что видели мы. Их нужно предупредить. Мы возьмем этот труп с собой в нашу лодку и будем грести весь день и всю ночь, чтобы уйти подальше от этого места и мургу. Затем, до того как этот мараг начнет слишком сильно вонять, мы освежуем его.
      - Хорошо, - сказал Телгес. - Возьмем его череп и шкуру.
      - Верно, - согласился Херилак. - Ни у кого не должно быть никаких сомнений. Каждый тану, увидевший то, что мы принесем, будет знать, что мы видели.
      Глава восемнадцатая
      Макет имел практическое значение, он был неотъемлемой частью планировки и проектирования города. Поэтому какие бы ограничения ни существовали, масштабный макет Альпесака был сделан, как необходимый для будущего планирования и просто для созерцания.
      Вайнти медленно прохаживалась вокруг него, испытывая огромное удовлетворение. Он значительно улучшился с тех пор, как из Инегбана прибыла Сокайн со своими обученными ассистентами. Сейчас маленькие чахлые деревца образовывали сердце города, окруженное небольшими полянами амбесед. Наклонившись ниже, Вайнти увидела золотой полумесяц берега рождения, полностью окруженный колючими стенами.
      Алакенши была разумеется справа от нее, как постоянное напоминание, что Малсас получит сообщение о каждом ее движении и решении, и ее присутствие притупило удовольствие. Керрик, как обычно в последнее время, находился рядом.
      Он испытывал даже большее возбуждение, чем Вайнти, хотя из осторожности старался ничем не выдавать себя. Сегодня он впервые видел макет, о существовании которого даже не подозревал. Он должен изучить его и постараться запомнить. Потом, когда он убежит из города, он должен знать ключ к своей безопасности.
      Когда он двигался, то же самое делала в нескольких шагах от него Инлену, державшая петлю поводка, соединявшего их вместе. Керрик так привык к ее присутствию, что обычно совсем забывал о ней. Она была как неизбежный факт, подобно металлическому ошейнику у него на шее. Когда он останавливался, она останавливалась тоже и, повернувшись спиной, не слушая, о чем идет разговор, думала о чем-то своем, пока рывок поводка не пробуждал ее к жизни.
      Вокруг макета была всего лишь узкая дорожка, поэтому внимательные фарги были вынуждены остаться снаружи, пытаясь заглянуть через вход, переговариваясь между собой о том, как прекрасен этот макет, и восхищаясь формой прозрачного потолка, который окрашивал солнечные лучи в золотистый цвет.
      Вайнти направилась к дальнему концу макета, где со своими ассистентами работала Сокайн, и подошла к ним вплотную, прежде чем они заметили ее присутствие.
      - Добро пожаловать, Эйстаи, - сказала Сокайн, торопливо выпрямившись и стряхивая грязь с колен. В руках она держала похожее на луковицу оранжевое существо.
      - Не прерывай из-за меня своей работы, - сказала Вайнти.
      - Она уже завершена. Сейчас идет перевод размеров.
      - И ты пользуешься этим? - Вайнти указала на оранжевое существо. - Я никогда не видела ничего подобного.
      Сокайн передала ей существо. На макушке у него была труба, а с нижней стороны многочисленные зубцы.
      - Объясни, - приказала Вайнти. Сокайн указала на щепки, воткнутые в землю в том месте, где макет начинал расширяться.
      - Эти куски дерева соответствуют колышкам, которыми мы пользуемся при землеизмерении. Когда мы находимся в поле, я ставлю это измерительное существо на определенное место на земле и смотрю через эту трубу на колышек, находящийся на некотором удалении. Когда это сделано, я нажимаю на зубец, заставляя инструмент запомнить угол и расстояние.
      Затем я поворачиваю трубу на другой колышек и делаю то же самое. Это повторяется много раз. Когда я возвращаюсь к макету, существо-инструмент сообщает мне об измеренном расстоянии между колышками и точный угол между ними. Результат - этот макет.
      - Великолепно. А что значат эти извилистые линии, нанесенные на земле?
      - Это водные пути, Эйстаи. С этой стороны города находится много болот, и сейчас мы переносим на макет их размеры.
      Позднее Вайнти вспомнила этот разговор, потому что это был последний разговор с измерителем земли.
      Подобно всем ее дням, этот был полон до отказа. Работы в городе расширялись, и нужно было решать, что делать. Когда тени стали удлиняться, она почувствовала, что устала, а потому отослала фарги и подозвала Керрика с питьевым плодом.
      Тот был полон сладкого сока, и мальчик сжимал его зеленую луковицу до тех пор, пока он весь не вытек. Потом он принес его Вайнти, которая открыла рот и вылила туда прохладную сладковатую жидкость. Опуская сосуд, она заметила Сталлан, спешащую в амбесед и расталкивающую фарги в разные стороны.
      - Говори, - приказала она, когда Сталлан подбежала к ней.
      - Измерительный отряд не вернулся, а сейчас уже почти ночь.
      - Прежде они задерживались так долго?
      - Нет. Мои приказы были вполне определенны. У отряда была вооруженная охрана, которая привозила их обратно в это время.
      - Значит, это первый раз, когда они не вернулись в указанное время?
      - Да.
      - Что можно сделать?
      - До утра - ничего.
      - Мне нужен большой вооруженный отряд, готовый выступить на рассвете. Я сама поведу его.
      Вайнти проснулась, когда первые лучи пробились между деревьями, и тут же послала фарги за Керриком. Он зевнул, потянулся и тут же последовал за Эйстаи, еще не совсем проснувшись. Вайнти не вызывала Алакенши, но та пришла сама.
      Нетерпеливая, как всегда, она высматривала что-нибудь, о чем можно будет сообщить Малсас.
      Сталлан и вооруженная охрана уже сидели в лодках, когда они появились на берегу реки. Керрик уже не раз плавал на лодке, но существо это до сих пор восхищало его. Эту только что покормили, и хвост детеныша аллигатора до сих пор еще торчал у нее из пасти. Маленькие глазки существа, неподвижно смотревшие из-под раковины, на мгновение закрылись, когда оно глотнуло, и остатки аллигатора исчезли из виду.
      Керрик поднялся на лодку вместе с другими. Пилот нагнулся и произнес в открытое ухо существа какую-то команду. Тело под ним ритмично закачалось, сзади показалась струя воды, и маленькая флотилия двинулась вперед под кроваво-красным рассветом неба.
      Сталлан была на головной лодке, показывая дорогу. Поля медленно проплывали по обе стороны, животные на них либо разбегались, либо глупо таращились на проплывающие лодки.
      Вдалеке дренированные поля были окружены со всех сторон обширными болотами. Огромные деревья с многочисленными корнями, уходящими в ил, стояли слева, соединенные в южную изгородь. Ветви их были гибкими и прочными. Эти изгороди образовывали загоны для урукубу, крупнейших живых существ на земле. Когда они двигались, их огромные тела посылали во все стороны высокие волны, их головы казались карикатурно маленькими на концах длинных шей. Они паслись вокруг деревьев, глубоко ныряя в болото за подводными растениями. Один из детенышей, уже сейчас крупнее мастодонта, пронзительно закричал, когда мимо него проплыла лодка, и бросился в сторону. Керрик никогда раньше не бывал в этой части города и поэтому старательно запоминал путь, которым они двигались.
      Когда они миновали последние поля, начались нерасчищенные болота, и Сталлан направила маленькую флотилию в узкую протоку. Высокие деревья вздымались со всех сторон, их водные корни высоко поднимались над лодками. Повсюду было множество цветов. Жалящие насекомые вились вокруг и, давя тех, что садились на него, Керрик пожалел, что отправился в это путешествие. Впрочем, выбора у него не было.
      Теперь они двигались медленнее, плывя по еще более узким протокам, пока Сталлан не сделала знак остановиться.
      - Здесь они работали, - сказала она.
      Медленно приблизились они к этому месту. Вверху громко щебетали птицы, но других звуков не было. Охранники сжимали свое оружие, поглядывая по сторонам. Ничего. Молчание нарушила Вайнти.
      - Их нужно найти. Разойдитесь во все стороны и будьте бдительны.
      Керрик первым заметил какое-то движение.
      - Там! - крикнул он. В этой протоке. Я видел, как что-то двигалось.
      Все оружие немедленно было направлено в ту сторону, пока Сталлан не приказала поднять его.
      - Вы начнете стрелять и убьете друг друга. Или меня. Я сама пойду туда, а вы направляйте хесотсаны в другую сторону.
      Ее лодка медленно скользнула вперед. Сталлан поставила одну ногу на раковину и вглядывалась в темноту.
      - Все хорошо! - крикнула она наконец. - Это одна из наших лодок. Затем после долгого молчания она неохотно добавила. - Пустая...
      Лодка вздрогнула, когда ее коснулась лодка Сталлан, потом вздрогнула еще сильнее, когда Сталлан прыгнула в нее.
      Ей пришлось прокричать несколько команд и хорошенько ударить ее ногой, прежде чем лодка двинулась обратно к берегу.
      Когда она приблизилась к другим лодкам, Сталлан молчала, но ее указательный палец был достаточно красноречив.
      В толстой шкуре лодки что-то торчало. Сталлан потянулась к ней, вырвала, и лодка вздрогнула от боли. Керрик почувствовал, что сердце его учащенно забилось в груди, когда он заметил, что именно держит в руке Сталлан.
      Это была стрела тану!
      Сталлан опустила стрелу в воду, вымыла ее дочиста, затем наклонилась и передала Вайнти. Та повертела ее в руках, изучая этот отвратительный предмет, затем взглянула на Керрика, и тот съежился, как от удара.
      - Ты узнал ее, не так ли? Я тоже знаю, что это такое. Вещь устозоу с острым наконечником из камня. Оказывается, здесь больше отвратительных устозоу, чем мы думали, и мы убили не всех. Ничего, мы сделаем это сейчас убьем их всех до единого. Найдем их и устроим резню. Земля Гендаши велика, но не настолько, чтобы укрыть устозоу. Или ийланы, или устозоу, и конечно, мы победим!
      Со всех сторон послышалось одобрительное шипение, и Керрик вдруг испугался, что его убьют первым. Вайнти подняла стрелу и отшвырнула ее подальше от себя, затем с внезапным интересом посмотрела на Керрика.
      Смерть Сокайн и других может оказаться кстати, подумала она и долгое время сидела неподвижно, глядя куда-то вдаль, на что-то, видимое только ей. Все вокруг терпеливо ждали, пока она шевельнется и снова заговорит.
      - Сталлан, ты будешь искать, пока не обретешь уверенность, что все пропавшие исчезли, и вернешься до темноты. Я же немедленно возвращаюсь в город. Мой долг быть там.
      Она сидела неподвижно и молчала всю обратную дорогу в Альпесак. Ее план был составлен, и, если она посмеет шевельнуться, все вокруг легко поймут его. Только когда она прибыла в док, и все вышли на берег, она встала со своего места. Ее взгляд нашел широкую спину Алакенши, секунду поколебался и двинулся дальше.
      План действительно был готов.
      Глава девятнадцатая
      Никаких следов измерительного отряда найдено не было, и стрела была единственным мрачным свидетелем его судьбы.
      Войдя в свою комнату, Вайнти села на свое сиденье и послала за Ваналпи и Сталлан, которые прибыли вместе с вездесущей Алакенши, и закрыли за собой дверь. Керрик заглянул было туда, но был отослан властным жестом. Вайнти не могла теперь думать в присутствии устозоу. Так, втроем они долгое время обсуждали безопасность города. Нужно было больше ловушек, больше охранников - и никаких измерительных отрядов. Потом Вайнти отпустила всех и крикнула одной из фарги, которая недавно помогала ей и к тому же довольно хорошо говорила.
      - Скоро здесь будет урукето. Когда он отправится обратно, я хочу, чтобы ты отправилась вместе с ним. Я хочу, чтобы ты вернулась в Инегбан и нашла Малсас. Ты скажешь ей то, что я сейчас скажу тебе, и скажешь теми же словами. Ты поняла?
      - Да, Эйстаи. Я сделаю так, как ты прикажешь.
      - Вот это сообщение: " Приветствую тебя, Малсас, я принесла тебе сообщение от Вайнти из Альпесака. Это печальное и гневное сообщение большой важности. Сокайн мертва. Она и другие ийланы были убиты устозоу того же вида, что учинили резню на берегу рождений. Мы не видели их, но знаем это наверняка, потому что нашли оружие из дерева и камня, какими пользуются они. Эти устозоу должны быть найдены и убиты. Сейчас они незаметно крутятся вокруг Альпесака в джунглях, их нужно найти и убить, убить всех. Когда урукето отправится в Альпесак, я прошу тебя прислать на нем много фарги, которые умеют хорошо стрелять, с хесотсанами и запасами дротиков. Я чувствую, что это необходимо сделать. Судьба Альпесака зависит от уничтожения устозоу".
      Здесь Вайнти замолчала, подавленная правдой и мрачностью своих слов, а фарги раскачивалась перед ней в страхе от ужасного донесения, которое она должна была нести. Но Вайнти справилась с подавленностью и приказала фарги повторять сообщение до тех пор, пока та не заучила его наизусть.
      Наутро, после ухода урукето, Вайнти прошла в свою комнату и послала за Керриком. Мальчик приблизился к ней с явным страхом. Но это было лишним: Вайнти, казалось, была рада видеть его.
      - Инлену, - сказала она, и огромное существо послушно вышло вперед. Ты станешь у входа, заслонив его спиной, и любого, кто приблизится, будешь отправлять обратно. Ты поняла?
      - Они уйти прочь.
      - Да, но говори это тверже, вот так: уходите, Вайнти приказывает! Повтори.
      - Уходите, Вайнти приказывает!
      - Вот так, правильно. А теперь делай это.
      Инлену была хорошим охранником, и вскоре послышался топот убегающих ног. Вайнти повернулась к Керрику и сказала, как Эйстаи, отдающая приказ.
      - Сейчас ты расскажешь мне все об устозоу, о своем виде. Говори.
      - Я не понимаю смысла слов Эйстаи.
      Вайнти заметила его страх и замешательство и поняла, что вопрос был слишком общим. Нужно было его сузить.
      - Как называется ваш город?
      - У устозоу нет городов. Ваш город первый, который я видел. Устозоу живут в... - он тщетно рылся в своей памяти.
      Прошло уже много времени, с тех пор как он думал и говорил на марбак, поэтому он не мог подобрать слов. Тогда он представил себе эту картину - ... в мягких постройках из шкур, висящих на шестах. Они ходят порознь, а шесты тянут крупные животные с шерстью...
      - Почему они ходят порознь? Почему они вообще движутся?
      Керрик пожал плечами, потом заерзал, стараясь соединить воедино осколки стершихся воспоминаний.
      - Они охотятся в одном месте, а ловят рыбу в другом, а для этого нужно двигаться.
      Продолжение допроса позволило получить еще несколько ответов. Устозоу жили группами, подобными той, которую они вырезали, и сейчас вокруг бродили другие группы, но неясно было, насколько они многочисленны. Воспоминания мальчика были смутны и недостоверны. Наконец Вайнти прекратила задавать вопросы и жестом остановила его. Сейчас начиналась самая важная часть. Используя страх и обещая награды, она должна была научить устозоу, что ему предстоит сделать. Ее поведение вдруг изменилось, и она заговорила, как Эйстаи, распоряжающаяся жизнью города и ее жителей.
      - Я могу убить тебя сама или приказать другому - и ты знаешь это.
      - Я знаю это, - он умоляюще согнулся, смущенный резким изменением ее тона.
      - Но я могу и возвысить тебя, и ты не всегда будешь устозоу - нижайшим из низших. Тебе это нравится, не так ли? Сидеть рядом со мной и командовать другими, работающими на тебя. Я могу сделать это для тебя, но взамен ты должен кое-что сделать для меня. Такое, что можешь сделать только ты.
      - Я сделаю, как ты скажешь, Эйстаи, но я не понимаю, о чем ты говоришь.
      - Это то, что ты делаешь, когда говоришь одно, а делаешь другое, что ты сделал со Сталлан, сказав ей, что задыхаешься, хотя на самом деле ничего такого не было.
      - Я не знаю, что ты имеешь в виду, - сказал Керрик, изображая непонимание и наивность. Вайнти радостно шевельнулась.
      - Прекрасно! Ты сделал это сейчас. Ты делаешь, это говоря о том, чего не было, так, словно это произошло. Признайся в этом или я убью тебя на месте!
      Он содрогнулся от резкой перемены настроения Вайнти: ее лицо приблизилось к его лицу, а рот открылся, показав ряды острых зубов.
      - Да, я делал это, признаю. Я делал это, чтобы убежать.
      - Очень хорошо. - Она шагнула назад и момент опасности миновал. - То, что делаешь ты, но не могут сделать ийланы, мы называем ложью. Я знаю, что ты лгал и несомненно будешь лгать мне в будущем. Я не могу помешать этому, но Инлену будет следить, чтобы твоя ложь не позволила тебе убежать. А сейчас, зная, что ты лжешь, мы попробуем использовать эту ложь для добрых дел. Ты будешь лгать для меня.
      - Я сделаю, как приказывает Эйстаи, - сказал Керрик, ничего не поняв, но спеша согласиться.
      - Вот и хорошо. Ты сделаешь, как я прикажу, и никогда никому не скажешь об этом - иначе умрешь. А сейчас - вот ложь, которую ты должен произнести, и произнести возбужденным голосом: "Там, среди деревьев, устозоу, я вижу его!" Повтори.
      - Там, среди деревьев, устозоу, я вижу его.
      - Хорошо. Но не забудь этих слов и произноси их только, когда я прикажу. При этом я сделаю вот такое движение.
      Керрик с радостью согласился. Сделать это было довольно просто, хотя он и не видел особой необходимости в этом. Угрозы были вполне реальны, поэтому он постарался запомнить слова и сигнал, бормоча их про себя на обратном пути через город.
      Много дией прошло с тех пор, как Керрик в последний раз видел Энги. Теперь он даже редко думал о ней в своей новообретенной свободе, занимавшей все его дни. Сначала он боялся выходить один и даже получал удовольствие от молчаливого присутствия Инлену, как некоторой гарантии безопасности.
      Покинув свою комнату, он очень быстро обнаружил, в чем заключается действительное социальное разделение города.
      Он быстро понял, что его положение быстро поднялось к самой вершине, с тех пор как его часто видели в обществе Эйстаи, сидящим рядом с ней. Для безымянных фарги это было доказательством того, насколько его ранг выше их, и, грубо говоря, это было действительно так.
      Проходя по зеленым коридорам, он видея, как эти фарги быстро преуспевают в жизни города. Они становились охранниками, заготовителями птиц, мясниками, надсмотрщиками над рабочими и занимали еще великое множество должностей, о которых он знал очень мало. С этими ийланами он говорил в нейтральной манере, обращаясь как с равными или несколько более низшими, чем он, и они охотно принимали это.
      Уважительно он разговаривал с теми, кто правил городом.
      Их должность была ясной, хотя то, что они делали, было не всегда понятно, потому что их окружали помощники и ассистенты, нетерпеливые фарги, стремящиеся занять постоянные места в администрации города.
      Видя каждый день так много, Керрику некогда было скучать по ежедневным визитам Энги. Город напоминал гнездо трудолюбивых муравьев, и иногда мальчику хотелось, чтобы Энги была рядом и объясняла некоторые таинственные аспекты жизни Альпесака. Он спрашивал ее несколько раз, но резкое прекращение его обучения не позволило развить эту тему дальше. Ее ответы только разжигали его любопытство. Когда Вайнти и Энги разговаривали между собой, они вели себя как равные. Тогда откуда это предубеждение даже против простого упоминания ее имени? Он долго думал об этом, потом спросил у Вайнти о ее местонахождении. Эйстаи дала ему понять, что она была одной из тех, кто начинал, и прервала разговор.
      Снова он увидел Энги чисто случайно. Он был возле амбесед, когда среди фарги началось волнение. Они задавали друг другу вопросы, а потом заторопились все в одном направлении. Из любопытства он последовал за ними до тех пор, пока не увидел четырех ийлан, которые несли пятого. В этой толпе он не мог подойти к ним ближе и решил не обращать на них внимания. Керрик уже хотел уйти, когда четверо ийлан вернулись и теперь медленно шли, разинув рты. Их кожа была испачкана грязью, а ноги покрывал красный ил. И вдруг Керрик увидел, что одна из них была Энга. Он окликнул ее, и она повернула к нему свое лицб. Она была внимательна, но ничего не говорила.
      - Где ты была? - спросил он. - Я не мог тебя увидеть.
      - Мой ум больше не требовался, поэтому меня перевели к остальным обреченным. Сейчас я работаю на новых полях.
      - Ты? - Он выразил удивление, даже страх, что не понял ее слов.
      - Я.
      Остальные трое тоже остановились, она сделала им знак идти дальше, и предложила Керрику сделать то же самое.
      - Я должна вернуться к работе.
      Она повернулась, и он засеменил рядом с ней. В этом была какая-то тайна, которую он обязательно хотел разгадать, но не знал, - с чего начать.
      - Что случилось с той, которую вы несли?
      - Укус змеи. Их много там, где мы работаем.
      - Но почему ты? - Сейчас их никто не мог подслушать - тащившуюся сзади Инлену можно было не считать. - Ты говоришь с Эйстаи, как с равной, а сейчас выполняешь работу, которую лучше может сделать нижайшая фарги. Почему?
      - Причину этого не просто объяснить. Кроме того, Эйстаи запретила говорить об этом с другими ийланами.
      Едва произнеся эти слова, Энги осознала заключенную в них двусмысленность.
      Керрик не был ийланом. Она показала на Инлену.
      - Прикажи, чтобы она шла впереди нас, следуя за теми тремя.
      Как только это было сделано, Энги повернулась к Керрику и так горячо заговорила, как он еще не слышал от нее.
      - Я и другие находимся здесь потому, что слишком сильно верим в то, во что не верят наши правители. Нам приказали отказаться от этой веры, но мы не можем. Тот, кто однажды узнал правду, не может забыть ее.
      - О какой правде ты говоришь? - удивленно спросил Керрик.
      - О жгучей, беспокойной правде, согласно которой мир и все в нем содержащееся может стать гораздо лучше. Ты думал о подобных вещах?
      - Нет, - честно признался Керрик.
      - А я думала. Но ты еще молод и не ийлан. Ты удивил меня своей первой попыткой заговорить, а твое существование до сих пор загадка для меня. Ты не ийлан, а в то же время не дикий устозоу, потому что можешь говорить. Я не знаю, кто ты и каково твое место в планах великих.
      Керрик начал сожалеть, что встретил Энги. Очень немногое из того, что она говорила имело для него смысл. Но сейчас, начав говорить, она уже не могла остановиться.
      - Наша вера должна быть правдивой, потому что ее сила в передаче понимания неверящим. Первой это поняла Угуненапса, посвятившая свою жизнь упорядочению своих мыслей. Она принесла идеи, которых никогда прежде не было. Она говорила о своей вере другим, а они смеялись над ней. Эйстаи города узнав о ее странном поведении, вызвала к себе и приказала все рассказать. И она рассказала. Она говорила о существе внутри нас, которое нельзя увидеть, но которое дает нам возможность говорить и возвышает нас над животными. У животных этого существа внутри нет, и потому они не могут говорить. Следовательно, речь - это голос существа внутри, и оно есть жизнь и знание смерти. Животные не знают о жизни и смерти, сейчас они есть, потом их не будет. Но ийланы знают, а сейчас знаешь и ты. И в этом загадка, которую я должна попытаться разрешить. Кто ты? Каково твое место в жизни?
      Энги повернулась к Керрику и заглянула ему в глаза, как будто могла найти в них ответ на свой вопрос. Но он не мог сказать в ответ ничего, и она поняла это.
      - Когда-нибудь ты узнаешь, - сказала она. - А сейчас ты слишком молод. Но я сомневаюсь, что ты сможешь понять прекрасную мечту Угуненапсы, мечту о правде, которую она объясняла другим. И доказывала тоже! Этим она разозлила Эйстаи, которая приказала ей отбросить эту фальшивую идею и жить так, как всегда жили ийланы. Угуненапса отказалась, тем самым поставив веру выше города и приказов Эйстаи. Эйстаи узнала о непослушании и лишила ее имени, изгнав из города. Ты знаешь, что это значит? Конечно нет. Ийлан не может жить без своего города и имени, если однажды он уже получил его. Лишение этого означает смерть. С незапамятных времен ийланы, покидающие город, очень страдали, падали духом, потом теряли сознание и быстро умирали. Так было всегда.
      У Энги было сейчас какое-то странное настроение, нечто среднее между радостью и восторгом. Она остановилась, мягко взяла Керрика за руку и заглянула ему в глаза, пытаясь полнее выразить свои чувства.
      - Но Угуненапса не умерла, и это было неоспоримым доказательством ее правоты. С того дня ее правота доказывалась снова и снова. Мне приказали уйти из Инегбана, приказали умереть - но я не умерла. Никто из нас не умер, потому мы и оказались здесь. Они называют нас Дочерями Смерти, считая, что мы заключили с ней договор. Но это неправда. Мы называем себя Дочерями Жизни, и это правда, потому что мы живем там, где умирают другие.
      Керрик осторожно отстранился от ее холодного и мягкого прикосновения и повернул назад, солгав:
      - Я зашел слишком далеко. Мне запрещено бывать здесь на полях. - Он дернул за поводок, избегая пристального взгляда Энги. - Инлену, мы возвращаемся.
      Энги молча смотрела, как он уходит, потом молча направилась к полям. Оглянувшись, Керрик увидел, как она медленно бредет по пыльной дороге. Он удивленно покачал головой, не понимая, зачем она говорила все это, потом заметил поблизости апельсиновые деревья и потянул к ним Инлену.
      Его горло пересохло, солнце сильно пекло, и он не понял десятой доли того, о чем говорила Энги. Он не знал, что ее вера была первой трещиной за миллионы лет существования ийланов. Быть ийланом означало жить, как ийлан, больше он ничего не смог понять.
      У деревьев, как и вокруг всего города, стояли вооруженные охранники, с любопытством смотревшие, как он срывает спелые плоды. Эти охранники следили за входом в город днем, тогда как большие и сильные ловушки блокировали его ночью.
      Но днем проходящие охранники не видели ничего, тогда как ловушки собирали большое количество всевозможных животных. Однако устозоу-убийцы не попадалось.
      Тем временем урукето пересек океан, достигнув Инегбана, и сейчас находился уже на подступах к городу, на обратном пути. Когда он наконец прибыл, Вайнти и ее свита ждали на берегу. Первым на берег сошла его командир, Эрефнаис, которая остановилась перед Вайнти, признавая тем самым ее высокое положение.
      - Эйстаи, я привезла личное послание Малсас, которое касается зверств устозоу. Кроме того, она приказала мне сказать о необходимости усиления бдительности и уничтожения устозоу. Для этого она повелела послать своих лучших охотников с хесотсанами и дротиками и надеется, что угроза будет полностью ликвидирована.
      - Мы все думаем так же, - сказала Вайнти. - Сейчас ты пойдешь со мной, потому что я хочу услышать все новости из Инегбана.
      Новости действительно были, и Эрефнаис изложила их Вайнти в личной комнате в присутствии одной Алакенши.
      - Зима была мягкой. Некоторые животные погибли, но погода была лучше, чем в предыдущие годы. Это светлая часть того, что я должна передать тебе, а в темной говорится о падеже урукето. Более половины их погибло. Они выросли слишком быстро и были слишком слабые. Теперь началось выведение других урукето, но граждане Инегбана еще не прибудут в Альпесак ни в этом, ни в следующем году.
      - Ты привезла тяжелые известия, - сказала Вайнти, и Алакенши тоже выразила свои сожаления и соболезнования. - Но тем более необходимо истребить устозоу. Ты должна вернуться с сообщением о нашем росте, и это приглушит горечь других твоих слов. Тебе нужно увидеть макет... Алакенши, пошли фарги передать Сталлан, чтобы она немедленно шла туда. Алакенши была недовольна, что ей приказывают, как фарги, но скрыла свою обиду и пошла выполнять приказ.
      Когда они добрались до макетов, Сталлан уже была там.
      Альпесак не вырос после смерти Сокайн, но его защита была усилена. Сталлан указала на заново выращенные колючие изгороди и посты охраны, где вооруженные ийланы находились день и ночь.
      - Но что может сделать охрана ночью? - нетерпеливо спросила Алакенши. Сталлан ответила ей коротко и ясно.
      - Очень мало, но они снабжены осветителями и плащами, поэтому работают хорошо. И им не нужно каждый день проделывать долгий путь от города и обратно.
      - По-моему, наши средства можно использовать более мудро, - сказала не убежденная Алакенши, а Вайнти, обычно не обращавшая на нее внимания, заметила:
      - Возможно, Алакенши права. Давайте посмотрим на это сами, и ты тоже Эрефнаис, чтобы могла рассказать Малсас о нашей защите, когда вернешься.
      Они прошли через город нестройной толпой со Сталлан и Вайнти во главе, остальные следовали за ними соответственно своим должностям. Керрик со своей неразлучной Инлену - шел сразу за командиром урукето, помощники и фарги тянулись сзади. Из-за шедшего дождя Вайнти и некоторые другие закутались в плащи, но дождь был теплым, поэтому Керрик не взял плащ и наслаждался, чувствуя его на своей коже.
      Возле леса, у края последнего поля, росла группа деревьев.
      Когда все подошли к ней, стало видно, что лозы и колючие кусты со всех сторон окружают рощу, оставляя единственный выход. Сталлан указала на ийлан с хесотсанами, стоявшими на платформе вверху.
      - Когда они на посту, никто не может пройти, - сказала она.
      - Это кажется вполне надежным, - заметила Вайнти, поворачиваясь к Алакенши и неохотно выслушивая ее мнение. Затем она направилась к роще, но Сталлан попросила ее остановиться.
      - Там есть самые разные животные, поэтому пусть впереди идет охрана.
      - Согласна. Но я - Эйстаи и вместе со своими советниками хожу в Альпесаке, куда хочу. Остальные могут остаться здесь.
      Когда линия охранников с оружием наизготовку заняла место перед ними, они пошли дальше. У дальней стороны рощи Сталлан показала им ловушки и западни.
      - Ты все сделала хорошо, - сказала Вайнти. Алакенши попыталась не согласиться, но Вайнти не обратила на нее внимания и повернулась к Эрефнаис. - Расскажи обо всем этом Малсас, когда вернешься в Инегбан. Альпесак охраняется, он в безопасности.
      Она повернулась назад и в последний момент, когда только Керрик мог ее видеть, сделала ему знак говорить. Мгновение он смотрел, не понимая, потом до него дошло.
      - Там! - громко закричал он. - Там, среди деревьев, я вижу устозоу!
      Его слова были настолько убедительны, что все повернулись и посмотрели. В тот момент, когда внимание всех сосредоточилось на деревьях, Вайнти сбросила свой плащ на землю.
      Под ним она держала деревянную стрелу с каменным наконечником.
      Крепко держа ее обеими руками, она легко повернулась и вонзила стрелу в грудь Алакенши.
      Только Керрик видел это, только его взгляд не был направлен на деревья. Алакенши схватилась за древко, ее глаза широко раскрылись от ужаса, затем она покачнулась и упала.
      Тут только Керрик понял, для чего нужна была его ложь, и мгновенно нашелся!
      - Стрела устозоу прилетела из леса! Она попала в Алакенши!
      Вайнти отступила в сторону и склонилась над телом.
      - Стрела из леса! - закричала Инлену, обычно повторявшая то, что слышит. Другие сказали то же самое, и факт был установлен. Слово стало делом, а дело - словом. Тело Алакенши унесли назад, Сталлан и Эрефнаис торопливо увели Вайнти в безопасное место.
      Керрик ушел последним. Некоторое время он смотрел на стену джунглей, такую близкую и такую далекую, потом дернул за поводок, прикрепленный к ошейнику, и Инлену покорно пошла за ним.
      Глава двадцатая
      Запершись в своей комнате, Вайнти горевала о смерти верной Алакенши. Об этом сказал Керрик, выйдя к нетерпеливо ожидавшим ийланам. Она не хочет никого видеть. Опечаленные, все разошлись, Керрик был превосходным лгуном.
      Вайнти удивлялась его таланту, глядя и слушая через небольшой просвет в листьях и сознавая, что это было именно то оружие, которое она всегда хотела иметь. Она не показывалась сейчас перед другими, потому что пока она двигалась, победу и радость выражал каждый мускул ее тела. Но никто не видел это, ведь она не появлялась перед публикой, пока не прошло достаточно времени с момента ухода урукето. При этом она не долго сожалела о смерти Алакенши, потому что это было не в обычаях ийлан. Кем бы ни была Алакенши, больше ее не было.
      Ее телом распоряжались сейчас нижайшие фарги.
      Жизнь в городе шла своим чередом. По распоряжению Эйстаи, те, кто управлял им, пришли навестить ее. Керрик стоял сзади и наблюдал, чувствуя в воздухе какие-то важные перемены, определив это по позе Вайнти. Она приветствовала всех прибывших по имени, чего никогда прежде не делала.
      - Ты здесь, Ваналпи, та, что вырастила этот город из семени, и ты здесь, Сталлан, та, что защищает нас от опасностей этого мира. Зхекак, помогающая нам своими научными знаниями, и Акасест, снабжающая нас пищей, ты тоже здесь.
      Она называла их так, пока они собирались - небольшая, но важная группа лидеров Альпесака. Когда Вайнти обратилась ко всем сразу, они замерли неподвижно.
      - Некоторые из вас прибыли сюда с первой группой, еще до того, как возник город, другие прибыли позднее, как и я. Но сейчас все мы работаем для роста и славы Альпесака. Вы все слышали о позоре, который я обнаружила в день своего при бытия - об убийстве самцов и детенышей. Мы отомстили за это преступление - устозоу, совершившие его, были убиты, и больше такого никогда не повторится. Наш берег рождений безопасен, защищен, он теплый и свободный.
      Когда она произнесла эти слова, волна движений прокатилась по всем телам слушателей. Только Керрик не шевельнулся, молча ожидая следующих слов Вайнти.
      - Да, вы правы. Время пришло. Золотой песок должны заполнить толстые и медлительные самцы.
      За все время своего пребывания в Альпесаке Керрик не видел ийлан в таком возбуждении. Идя быстрее, чем обычно, они громко разговаривали и смеялись, а он недоуменно следовал за ними через город ко входу в канал, где жили самцы.
      Охранница Икеменд шагнула в сторону при их появлении, выражая движениями тела свое почтение. Керрик хотел войти следом, но был остановлен резким рывком железного ошейника на шее. Когда он дернул за поводок, соединявший его с Инлену, та осталась стоять неподвижно, как камень. За его спиной раздался глухой стук, и дверь закрылась.
      - Что случилось? - раздраженно спросил он. - Говори, я приказываю.
      Инлену повернулась, и пустые глаза уставились на него.
      - Не нас, - сказала она и повторила: - Не нас.
      Больше он ничего не смог от нее добиться. Некоторое время он думал об этом странном происшествии, а потом забыл, сочтя его еще одним необъяснимым фактом жизни этого полного тайн города.
      Постепенно его исследования Альпесака продолжались.
      С тех пор как все узнали, что он сидит рядом с Эйстаи, куда бы он ни пошел, ничто не преграждало ему пути. Он не пытался покинуть город охранники и Инлену препятствовали этому, но мог бродить где угодно. Подобное занятие было вполне естественно для мальчика из саммад, но теперь он помнил о своей прежней жизни все меньшей меньше, и постепенно приспосабливался к жизни ийлан.
      Каждый день начинался одинаково. С первыми лучами солнца город пробуждался к жизни. Подобно всем прочим, Керрик умывался, но в отличие от них хотел пить, да и есть тоже. Ийланы ели один раз в день, иноща и еще реже, а пили всегда в одно и то же время. С ним все-было по-другому. Он мог бесконечно пить сок из питьевых плодов, возможно, из-за своих бессознательных воспоминаний о своем охотничьем периоде. Затем он ел фрукты, отложенные с вечера. Если у него были другие важные дела, он давал задание принести их - фарги, но, когда возможно, старался сделать это сам.
      Фарги, как бы подробно он их ни инструктировал, всегда возвращались с помятыми и гнилыми фруктами. Для них все они были одинаковы - корм для животных, которые едят все, что дадут, не взирая на качество. И действительно, если какие-нибудь фарги были рядом, когда он ел, они собирались вокруг, внимательно смотрели и переговаривались между собой, пытаясь понять, что он делает. Самые смелые пробовали фрукты, а потом долго плевались, и это было очень смешно. Поначалу Керрик пытался прогнать фарги, досаждавших ему своим присутствием, но они всегда возвращались. В конце концов он привык к ним, подобно прочим ийланам, и прогонял только, если нужно было обсудить какой-то важный и личный вопрос.
      Постепенно он начал замечать в кажущемся беспорядке Альпесака естественный порядок и контроль, который правил всем. Думая об этом, он пришел к мысли сравнить движения ийлан с движениями в подземном муравейнике. Внешне бессмысленная суета, а на самом деле разделение труда между рабочими, собирающими пищу, ухаживающими за малодняком, охраной, предохраняющей от возможных нападений, а в центре всего этого - матка, дающая начало потоку жизни, гарантирующему существование муравьиного города. Не самая точная аналогия, но лучшей он подобрать не мог. В конце концов, он был всего лишь мальчиком, попавшим в исключительное положение.
      Часто по утрам он выходил вместе с фарги, чтобы привезти фруктов из рощ, окружавших город. Этим было приятно заниматься, пока не наступила дневная жара. А его растущее тело требовало упражнений. Он мог ходить быстро, даже бегать с тяжело топающей сзади Инлену, и останавливался только потому, что она перегревалась и не могла идти дальше. Он испытывал огромное удовольствие, сознавая, что он может продлить бег, тогда как этого не может одолеть даже такая сильная ийлан, как Инлену.
      Вокруг города широкими, постоянно изменяющимися кольцами тянулись рощи деревьев и зеленые поля. Ассистенты Ваналпи и ее помощники все время выводили новые растения и деревья, некоторые из новых фруктов и овощей были восхитительны, другие имели дурной запах или вкус. Керрик пробовал их все, потому что знал - перед посадкой их проверяют на токсичность.
      Видов растений, употреблявшихся в пищу, было даже больше, чем видов животных. Керрику не был известен глубоко укоренившийся консерватизм ийлан. Будущее должно было быть как прошлое - неизменным. Новые виды выпускались в мир после осторожного генного манипулирования и уже не изымались из него. Леса и джунгли Гендаши кишели новыми растениями и животными, которые были источником постоянного восхищения Ваналпи и ее ассистентов. Большинство из них были слишком знакомы Керрику, чтобы представлять для него какой-либо интерес. Что удивляло его, так это огромное, неуклюжие, холоднокровные животные, которых он называл мургу: это слово было на языке марбак, который он почти забыл.
      Поскольку Альпесак вырос из Инегбана, жизнь старого мира то и дело проглядывала в новом. Керрик мог полдня провести, разглядывая трехрогого ненитеска, обрывающего листву в своем неутолимом голоде. Их бронированные шкуры и огромные роговые плиты вокруг черепа развились как защита от хищников, вымерших миллион лет назад, хотя, возможно, небольшое их количество тоже сохранилось в старых городах Энтобана. Видовая память об этой угрозе была еще запечатлена в мозгах этих существ, и порой, если по их понятиям, что-то могло угрожать им, они собирались большими группами и рыли своими рогами землю. Но это было очень редко, обычно они спокойно паслись, поедая каждый день огромное количество пищи. Керрик заметил, что если двигаться медленно, то можно подойти вплотную к этим огромным существам. Вероятно, они не видели опасности в такой маленькой букашке. Их шкуры покрывали морщины, маленькие разноцветные ящерицы бегали по их спинам, поедая паразитов, живших в складках кожи. Однажды, несмотря на тревогу Инлену, дергавшую за поводок, он рискнул приблизиться к одному из них и коснуться его холодной шершавой шкуры.
      Результат был неожиданным: он вдруг увидел другое серое существо, мастодонта Кару, светлый глаз которого взглянул сверху на Керрика. Так же неожиданно, как появилось, видение исчезло, и перед ним вновь была стена шкуры ненитеска.
      Он вдруг возненавидел это существо, бесчувственное, как камень, неповоротливое и глупое. Повернувшись, отошел прочь.
      Единственное, что не понравилось Керрику, была бойня, где каждый день убивали и разделывали большое количество животных. Убийство было быстрым и безболезненным: у входа во двор охранники просто стреляли в животных, которых вводили внутрь. Когда они падали, их тащили во двор крупные животные, которые были очень сильными и очень глупыми: по-видимому, им было все равно, что их ноги измазаны кровью. Внутри еще теплые туши разделывались и разделялись на куски, которые затем подвергались обработке энзимами. Впервые с тех пор, как Керрик употребил в пищу желеобразное мясо, ему захотелось поскорее забыть об этом процессе.
      Лаборатории, где работали Ваналпи, Зхекакиих ассистенты, были далеки от его понимания и быстро наскучили ему.
      Керрик редко заходил туда. Ему больше нравилось изучать невероятные детали растущего города, макета города, или говорить с самцами. Он обнаружил их после того, как вернулся с берега рождения. Никому не разрешалось находиться здесь, кроме охраны и провожатых, а то, что ои увидел через колючую изгородь, было невероятно скучным: только толстые самцы лежали под солнцем.
      Но самцы в канале были разными. К этому времени он забыл чувство глубокого потрясевия, которое испытал, узнав впервые, что все икланы, с которыми он встречался, были самки. Теперь он принимал это, как факт жизни, забыв о роли мужчин и женщин у тану. Его просто мучило любопытство относительно той частя города, где он никогда не был. Спустя некоторое время после возвращения из канала, он спросил об этом Вайнти. Ее это развлекло, хотя она не объяснила почему.
      Она решила, что поскольку он самец, нет причин не пускать его туда. Но Инлену войти не могла и, следовательно, вход был запрещен и ему. Он думал об этом долгое время, пока не нашел четкого ответа. Он входил в дверь, которая тут же закрывалась за ним, оставляя снаружи Инлену с поводком, соединявшим их.
      Правда, при этом он не мог отойти от двери и увидеть все, но это не имело особого значения. Самцы подходили к нему, радуясь его появлению в их уединенной и скучной жизни.
      Однако Керрик был слишком юным, чтобы разговаривать с самцами о самках, и постепенно новизна его появления притупилась.
      Многие самцы время от времени разговаривали с ним или задавали вопросы. Алипол подходил приветствовать его, когда бы он не появился. Всеми делами в канале руководила Икеменд, но ее власть заканчивалась перед дверью, а за ней царствовал Алипол. Он был прислан из Инегбана специально для этого ответственного места руководителя и был гораздо старше всех остальных. Ко всему прочему Алипол был художником, но об этом Керрик узнал спустя много времени. Это случилось в один из его визитов, когда Алипол не появился, как обычно, и мальчик спросил о нем у кого-то другого.
      - Алипол, как всегда, занят своим искусством, - ответил тот и заторопился прочь.
      Керрик не понял этого выражения - большинство самцов знали язык даже хуже, чем фарги - но уловил, что тот делает новые красивые вещи. В тот день Алипол не появился, поэтому Керрик высказал свое любопытство в следующий раз.
      - Искусство - это очень важное, может, даже самое важное из того, что я знаю, - сказал Алипол. - Но глупые молодые самцы этого не знают, а жестокие самки даже не подозревают о его существовании.
      Алипол и другие самцы всегда выражались о самках подобным образом, со смесью страха и уважения, чего Керрик никакие мог понять. Они и сами не могли объяснить этого, и вскоре он перестал спрашивать.
      - Пожалуйста, расскажи мне, - сказал Керрик с любопытством и интересом, которое Алипол принял с явным подозрением.
      - Редкое отношение, - сказал он, затем ненадолго задумался. - Стой здесь, а я покажу тебе, что я делаю. - Он хотел уйти, но тут же повернул назад. - Ты когда-нибудь видел ненитеска?
      Керрик не понял уместности вопроса, но подтвердил, что действительно видел этого зверя. Алипол ушел и вернулся с предметом, увидев который, Керрик выразил нескрываемую радость и удовольствие. Что касается Алипола, то его удовольствие было неизмеримо больше.
      - Ты видишь то, чего не видели другие, - просто сказал он. - У них нет глаз и они ничего не понимают.
      Алипол соединил вместе все четыре своих пальца и поднял их вверх в виде чаши, внутри которой была изящная статуэтка ненитеска, ярко сверкавшая в солнечных лучах, и казалось, сотканная из этих лучей. Глаза сияли красным цветом, а все линии хвоста и рогов, огромных роговых плит и толстых ног излучали сияние. Керрик наклонился ниже и увидел, что маленькое существо сделано из тонких прядей какого-то блестящего материала, сотканных вместе. Он вытянул указательный палец и осторожно коснулся скульптуры.
      - Что это? Как ты сделал это? Я никогда прежде не видел ничего подобного.
      - Это проволока, золотая и серебряная проволока. Два металла, которые никогда не тускнеют. Глаза - это маленькие драгоценные камни, которые я привез из Инегбана. Их находят в реках и на отмелях, и я умею их полировать.
      Потом Алипол показал Керрику другие вещи, которые он сделал, все такие же удивительные. Керрик оценил искусство и ему захотелось иметь одну из этих вещиц, но он не осмеливался попросить, чтобы не разрушить завязавшуюся между ними дружбу.
      По мере роста, у города осталась всего одна проблема - устозоу. В дождливые месяцы, когда на севере было холодно, город охранялся и был окружен защитным кольцом. когда тепло вернулось на север, Сталлан начала устраивать рейды вдоль берега. Только однажды они наткнулись на большую группу устозоу и перебили всех, кто не успел убежать. В другие разы им встречались небольшие группы, которые тут же уничтожались, а однажды они вернулись с раненым пленником. Вместе с другими Керрик отправился взглянуть на это грязное, покрытое мехом существо, но тот вскоре умер, не приходя в сознание.
      Время, прошедшее без смены времен года, едва ощущалось в Альпесаке. Город разрастался, захватывая леса и джунгли, пока не покрыл обширную площадь от реки до моря. По сообщениям из Инегбана, погода была прежней, ураганов не было.
      Прошедшая зима оказалась довольно мягкой, поэтому кое-кто надеялся, что холода кончатся, хотя ученые считали, что это временное улучшение. Они приводили в доказательство температуру воды и воздуха, измеренные на летней станции в Тесхете, и указывали на увеличение числа прожорливых диких устозоу, которые спускались вниз со своих родных северных гор.
      В Альпесаке подобные новости вызывали, конечно, большой интерес, но они были всего лишь историями с далекого континента. Урукето уже выращивались, это было приятно слышать, и однажды Инегбан придет в Альпесак, и город будет полон. Однажды... К тому времени здесь будет много сделано, и солнце всеща будет теплым.
      Для Керрика мир был бесконечным летом. Со своего места - рядом с Эйстаи - он наблюдал как растет город - и рос вместе с ним. Воспоминания о прошлой жизни постепенно тускнели и исчезали, за исключением редких сновидений. Не телом, а разумом он был ийланом, и никто не осмеливался говорить так в его присутствии. Он больше не был устозоу, не был и Экериком. Когда Вайнти назвала его так, она изменила услышанное от него слово, и все стали подражать ей. Но теперь он стал не Экерик - медленный и глупый, а Керрик близкий к центру.
      Ему было нужно новое имя, потому что он вырос и стал теперь высоким, как ийлан, даже еще выше. На его теле было теперь так много волос, что унутак умер, возможно от переедания, и его пришлось заменить более крупным и прожорливым. Но без зимнего холода в конце года и весенней зелени в его начале Керрик не мог измерять проходившее время.
      Он не знал этого, но ему было уже пятнадцать лет, когда однажды Вайнти позвала его к себе.
      - Когда утром урукето уйдет в океан, я поплыву на нем в Инегбан.
      Керрик выразил некоторый интерес и сказал, что ему будет жаль расставаться с ней. Инегбан был всего лишь словом, ничем больше.
      - Близятся большие перемены. Новые урукето достигнут зрелости и через год, максимум через два, Инегбан будет покинут. Те, кого это касается, смотрят в будущее и на перемены, которые должны произойти, с таким страхом, что недооценивают реальных проблем, имеющихся здесь. Их нисколько не заботят устозоу, угрожающие нам, едва замечают они Дочерей Смерти, которые подрывают нашу мощь. Меня ждет много работы, и ты должен помочь мне. Вот почему ты поедешь со мной в Инегбан.
      Интерес Керрика сразу возрос. Путешествие внутри урукето через океан, визит в новые места! Он был одновременно обрадован и испуган.
      - Ты привлечешь всеобщее внимание и, пользуясь им, я попробую убедить их, что нужно делать. - Она насмешливо посмотрела на него. - Но ты сейчас стал слишком ийланом.
      Ты должен показать им всем, что как был устозоу, так и остался им.
      Она подошла к месту, где много лет назад положила маленький нож, и достала его. Зхекак, изучив его, определила, что он сделан из метеоритного железа, а затем покрыт антикоррозийным слоем. Вайнти отдала нож Этдирг, своему первому ассистенту, и приказала повесить его на шею Керрику.
      Глава двадцать первая
      Этдирг взяла кусок витой золотой проволоки и прикрепила сверкающее железо к ошейнику, в то время как в дверь заглядывали любопытные фарги.
      - Это должно показаться им довоньно-таки странным, - сказала Вайнти, сдавливая острый конец проволоки. Ее пальцы впервые за многие годы коснулись кожи Керрика, и она удивилась, почувствовав ее теплоту.
      Керрик смотрел на тупой конец ножа без особого интереса: он вообще не помнил его.
      - Устозоу одеваются в шкуры, и одна из них была у тебя, когда тебя сюда принесли. - Она сделала знак Этдирг, которая развязала сверток и вытряхнула из него мягкую оленью шкуру. Фарги начали переговариваться с отвращением, и даже Керрик отшатнулся от нее.
      - Стой смирно, - приказала Вайнти. - На ней нет ни грязи, ни вшей. Этот кусок вычищен и стерилизован, и это будет повторяться ежедневно. Этдирг, убери старую сумку и прикрепи это на старое место.
      Этдирг сняла сумку и попробовала приладить шкуру, но застежки были не на месте. Она отправилась перекреплять их, а Вайнти с интересом посмотрела на Керрика. Он вырос и изменился, и она смотрела сейчас на него со смесью интереса и отвращения. Потом она прошла через комнату, потянулась к нему, и Керрик вздрогнул от ее прикосновения. Вайнти удовлетворенно улыбнулась.
      - Ты - самец, такой же, как наши самцы. Правда, у тебя всего один пенис вместо двух, но ты реагируешь точно так же, как и они!
      Керрик почувствовал себя неудобно от того, что она делает, и пытался оттолкнуть Вайнти, но она схватила его второй рукой и подтащила поближе к себе.
      Вайнти была возбуждена сейчас и агрессивно настроена, как все самки ийлан, и Керрик прореагировал на это, как другие самцы.
      Он не знал, что происходит с ним и что за странные чувства он испытывает, но Вайнти знала это хорошо. Она была Эйстаи и могла делать все, что захочет. Отработанным движением она бросила его на пол и наклонилась над ним.
      Ее кожа была холоднее его, а он теплый, странно теплый - и вот это случилось. Он не знал, что это было, знал только, что это самое восхитительное, что случалось с ним за всю его жизнь.
      - Я принесла почтительное послание от Эрефнаис, - сказала фарги, которая говорила медленно и даже дрожала от усилия передать сообщение правильно. - Погрузка закончена, и урукето готов к отплытию.