Брайан Бренд (№1) - Чувство долга (пер. О. Колесникова)

Гарри ГАРРИСОН

ЧУВСТВО ДОЛГА

Человек сказал Вселенной:

– Я существую!

– Однако, – сказала Вселенная, – этот факт не порождает во мне чувство долга.

Стивен Крейн

Глава 1

Пот, покрывающий тело Бриона, стекая, пропитывал набедренную повязку – его единственную одежду. Легкая фехтовальная рапира в руке теперь казалась тяжелой, как свинцовый брусок. Его истощенные мускулы, в течение месяца регулярно испытывавшие напряжение, начинали болеть. Однако все это было неважно. Порез на груди, все еще сочившийся кровью, боль в перенапряженных глазах, даже арена с тысячами зрителей – все это было несущественно. Лишь одно затмевало собой все во вселенной: острие сверкающей стали, непрерывно угрожающее ему и отводящее его клинок. Он чувствовал дрожание этого острия, понимая, куда и когда оно переместится, и сам делал соответствующее движение. И, когда оно атаковало, всякий раз парировал удар. Внезапное движение. Он мгновенно среагировал, но его клинок рассек воздух. В следующий миг Брион почувствовал острый укол в грудь.

Удар!

Заполнивший весь мир голос проревел это слово сквозь миллионы громкоговорителей, и в ответ волной обрушились аплодисменты зрителей.

– Одна минута! – произнес тот же голос, и загудел отсчет времени.

Брион немедленно расслабился. Минута – не очень большой срок, поэтому его телу следовало использовать каждое мгновение. Мерное гудение счетчика заставило расслабиться каждый мускул тела. Лишь сердце и легкие по-прежнему работали в энергичном ритме. Он закрыл глаза и почувствовал, как секунданты подхватили его и отнесли к скамье. Пока его инертное тело массировали и обмывали рану, Брион перенес свое внимание внутрь себя. Он впал в полузабытье, скользя по грани сознания. Выплыло досадное воспоминание прошлой ночи, и он вновь и вновь мысленно прокручивал его, рассматривая происшедшее со всех сторон. Это событие было абсолютной неожиданностью. Участники «Двадцатых» нуждались в полном покое, поэтому по ночам в спальнях было спокойно и тихо, как в могиле. В течение первых нескольких дней это правило соблюдалось, конечно, не очень строго. Люди были слишком взвинчены и возбуждены для того, чтобы легко засыпать. Но состязания продолжались, ряды участников редели, и теперь практически сразу после наступления темноты воцарялась полная тишина. Особенно в эту последнюю ночь, когда занятыми остались только две маленькие спальни, а тысячи остальных были пустыми и темными. Гневные слова вырвали Бриона из глубокого сна. Их произносили шепотом, но достаточно ясно – за тонкой металлической дверью разговаривали двое. Кто-то назвал его имя.

– …Брион Брендд. Конечно, нет. Кто вам сказал? Он допустил большую ошибку, и у вас будут большие неприятности…

– Не будьте идиотом! – произнес другой голос, резкий, привыкший отдавать команды. – Я здесь по делу чрезвычайной важности, и Брендд – единственный человек, которого мне необходимо срочно видеть! Пустите!

– Двадцатые…

– К черту ваши проклятые игры! У меня важное дело, иначе ноги бы моей тут не было.

Второй ничего не ответил. Это, по-видимому, был дежурный, но Брион чувствовал его возрастающий гнев. Он, очевидно, извлек пистолет, потому что второй быстро бросил:

– Уберите. Не валяйте дурака!

– Идите вон! – был единственный ответ.

Наступила тишина, и удивленный Брион вновь уснул.

– Десять секунд!

Голос смел воспоминания, и Брион почувствовал, как в его тело возвращается напряжение. В этот миг он с огорчением понял, что выжат как лимон. Месяц постоянного физического и умственного труда давал знать о себе. Ноги отказываются держать его, но тем не менее сейчас было совершенно необходимо собрать в кулак все силы и мобилизовать все свое искусство, чтобы отыграть очко.

– Какой счет? – тяжело переводя дыхание, спросил он у секунданта.

– 4 : 4. Все, что тебе нужно для победы – один удар.

– Но ведь и ему тоже, – прошептал Брион, открывая глаза, чтобы взглянуть на жилистое тело человека на противоположном конце ковра.

Слабому противнику вообще невозможно добраться до финала «Двадцатых», а этот, Иролг, был одним из сильнейших. Рыжеволосый гигант с совершенно неистощимым запасом сил и искусства. Итак, последний раунд фехтовального боя. Один удар – и ты Победитель…

Брион закрыл глаза и понял, что момент, которого он так надеялся избежать, наступил.

Каждый участник «Двадцатых» располагал каким-то своим особым приемом. У него их было несколько, и до сих пор они помогали. Он был сравнительно сильным шахматистом, но всегда выигрывал благодаря использованию необычных комбинаций – это было не просто случайностью, а результатом многолетней работы. У него были постоянные связи с торговыми агентами на других планетах. Ему доставали старые книги – чем старее, тем лучше. Он изучил и запомнил тысячи старых шахматных партий. Это разрешалось. Разрешалось все, что не связано с наркотиками и механическими приспособлениями. Самогипноз также считался допустимым оружием.

Бриону потребовалось более двух лет напряженной работы, чтобы нащупать источник скрытой силы организма. Хотя это явление и было неоднократно описано в книгах, повторить его, казалось, совершенно невозможно. Кроме того, такое напряжение сил организма могло привести к смертельной травме, как будто смерть и предельное напряжение неразрывно связаны. Берсеркеры продолжали сражаться, несмотря на смертельные раны. Люди с пулями в сердце или в голове, уже в состоянии клинической смерти, продолжали сопротивляться. И сама смерть казалась неразрывно связанной с источником этой силы. Но был и другой тип использования скрытых сил организма – основанная на гипнотизме жестокость. Сила, которая заставляет человека в трансе держать тело прямо, без поддержки, за исключением двух точек – головы и ног. В сознании это физически невозможно. Работая в этом направлении, Брион овладел самогипнозом, позволяющим черпать ту силу, которая и составляет различие между жизнью и смертью.

Это тоже могло убить – истощить тело до такой степени, что восстановление невозможно. Работая в этом направлении, Брион освоил самогипноз. Смерть от истощения была вполне обычной в случаях, подобных его нынешнему. Участники «Двадцатых» умирали и раньше, а в финале смерть даже предпочтительнее поражения.

Глубоко дыша, Брион сосредоточенно произносил формулы самогипноза, запускавшие процесс. Усталость постепенно спадала вместе с ощущением жары, холода и боли. Зрение и слух обострились.

С каждой секундой Брион черпал все новые и новые силы из резервуара своей жизни, совершенно истощая тело.

Когда прозвучал гонг, он резко выхватил рапиру из рук секунданта и бросился вперед. Противник едва успел схватить оружие и отразить нападение. Сила его натиска была так велика, что гарды рапир столкнулись, а тела фехтовальщиков переплелись. Сначала Иролг удивился столь яростной атаке, потом улыбнулся, видимо, решив, что это – последняя вспышка энергии, ведь сейчас они оба были близки к истощению. И, когда их разъединили, он не попытался атаковать, предоставляя Бриону возможность истощить последние силы в стараниях прорвать непреодолимую оборону и тем самым ускорить свой конец. Но Брион не уставал. Наоборот, он усилил натиск.

Улыбку на лице противника сменило выражение ужаса: тот осознал свою ошибку. Теперь от Иролга исходила волна отчаяния. Брион почувствовал ее и понял, что пятый удар за ним. Выпад. Еще выпад – и с каждым разом парирующая его удары рапира двигается все медленнее. Мощный удар, отводящий ее в сторону. Нырок под клинок противника – и кончик рапиры Бриона касается груди Иролга в области сердца.

В следующее мгновение Бриона, подобно горному обвалу, оглушил шквал аплодисментов и приветственных кликов, но Брион лишь смутно осознал это. Иролг выронил рапиру и хотел пожать руку Бриону, но его ноги внезапно подогнулись. Брион подхватил противника и потащил навстречу бегущим секундантам. Иролг потерял сознание, а Бриону казалось, что он пробирается сквозь густой туман.

Он стал медленно опускаться на колени. Нет, он уже не опускается – он падает, едва осознавая, что наступил тот желанный миг, когда можно позволить себе упасть и потерять сознание.

Глава 2

Айджел дал докторам всего один день, после чего самолично явился в госпиталь. Брион не умер, несмотря на то, что еще ночью его жизнь была под сомнением. Теперь он был вне опасности, и это все, что о нем хотел узнать Айджел. Он с рычанием прокладывал себе путь к палате нового Победителя, встретив наиболее ожесточенное сопротивление у самой двери.

– Вы не имеете права, Победитель Айджел! – закричал доктор. – И если будете рваться силой, мне придется разбить вам голову.

Айджел начал было объяснять доктору, сколь малы его шансы осуществить свое намерение, но Брион перебил их обоих. Он узнал голос ночного гостя.

– Впустите его, доктор. Я очень хочу сейчас увидеть человека, считающего, что на свете есть нечто более важное, чем «Двадцатые».

Пока доктор стоял в нерешительности, Айджел быстро прошел мимо него и захлопнул дверь прямо перед его носом. Он посмотрел на лежащего в постели Победителя. К рукам Бриона были прикреплены капельницы. Глаза смотрели из глубоких впадин, зрачки были окружены сетью красных жилок. Молчаливая борьба, которую он вел со смертью, не прошла бесследно. Его квадратная выступающая челюсть теперь казалась костью, обтянутой кожей, как и длинный нос, и выступающие скулы. Они придавали резкие очертания лицу, обтянутому сероватой кожей. Лишь ежик коротко стриженных волос оставался прежним. Брион походил на человека, перенесшего длительную тяжелую болезнь.

– Вы похожи на грешника после многодневного поста, – заметил Айджел. – Поздравляю с победой.

– А вы вовсе не похожи на Победителя, – парировал Брион.

Но Айджел не обратил внимания на эти слова, вызванные утомлением и раздражением. Тем не менее, в них была доля истины, ибо Победитель Айджел мало походил на Победителя и даже на анварца. Рост и фигура не подкачали, но, увы, все обросло жиром – округлые очертания тела, валики на шее и под глазами. На Анваре не бывает толстых – просто невероятно, что такой толстяк смог стать Победителем. Если под жиром у него и прятались мускулы, то это было незаметно. Лишь глаза выдавали огромную внутреннюю силу. Брион отвел взгляд, так как понял, что оскорбил человека без всякой причины. Но он был слишком слаб, чтобы извиняться.

Вновь взглянув на Айджела, он почувствовал, что того в данный момент занимает нечто столь важное, что он сам, его уколы, даже «Двадцатые» не более интересны, чем пыль, плавающая в воздухе. Брион знал, что таковы причуды большого ума, и постарался выбросить это из головы. Два человека глядели друг на друга, ощущая общее настроение.

Позади Айджела беззвучно открылась дверь, и он повернулся с грацией, доступной лишь спортсмену. В дверях показались доктор и два человека в мундирах. В следующий миг тело Айджела врезалось в них, скорость и сила толчка отбросили вошедших, превратив в клубок тел, рук и ног, после чего Айджел снова закрыл дверь и защелкнул замок.

– Мне нужно поговорить с вами по секрету, – он наклонился и включил коммутатор.

– Ну попробуйте, может быть, я смогу.

– Лежите и слушайте. Думаю, у нас есть около пяти минут, потом они выломают дверь. Так что не будем больше терять времени. Вы отправитесь со мной на другую планету? Есть задание, которое нужно выполнить: это моя работа, но я нуждаюсь в помощи. Вы – единственный, кто может мне помочь. Теперь вы можете или отказаться, или согласиться, – добавил он прежде, чем Брион ответил.

– Конечно, я отказываюсь, – ответил Брион и тут же почувствовал себя одураченным, словно Айджел вложил эти слова ему в уста. – Анвар – моя планета, зачем же мне покидать ее? Здесь моя жизнь и моя работа. Ко всему прочему должен еще добавить, что только что выиграл «Двадцатые». У меня есть определенные обязанности.

– Ерунда. Я тоже Победитель, и тем не менее я, как видишь, улетел. Я понимаю, что ты просто-напросто хочешь немного насладиться успехом, который тебе достался с таким трудом, ведь за пределами Анвара никто не знает, что значит Победитель. Конечно, уважения будет меньше. Ты сейчас стоишь перед лицом огромной Вселенной, и я не осуждаю тебя за то, что ты слегка испуган.

В этот момент кто-то громко заколотил в дверь.

– У меня нет сил рассердиться, и я не могу восхищаться вашими воззрениями, которые позволяют вам оскорблять человека, слишком слабого, чтобы защищаться.

– Что ж, прошу прощения, – сказал Айджел без тени извинения в голосе. – Но ведь есть чувства более важные, чем взаимные оскорбления. У нас очень мало времени, поэтому сейчас я попытаюсь вам объяснить только свою основную мысль.

– Насколько я понимаю, эта ваша мысль должна убедить меня покинуть с вами родную планету?

– Нет. У меня нет намерения сразу же убедить вас таким образом. Но вы должны тщательно обдумать то, что я скажу, и тогда, я надеюсь, многие ваши иллюзии развеются. Подобно всем жителям Анвара, вы верите в гуманизм, занимаетесь наукой и увлекаетесь «Двадцатыми». Вы принимаете этот образ жизни без тени сомнения. Вы ни разу не подумали о прошлом, о тех бессловесных миллиардах, которые жили ужасно, пока человечество медленно создавало те условия, в которых вы сейчас живете. Думали ли вы когда-нибудь обо всех тех людях, которые страдали и умирали в нищете и суеверии, пока цивилизация взбиралась вверх?

– Конечно, я не задумывался о них. Да и зачем? Я ведь все равно никак не смогу изменить прошлое.

– Зато вы можете изменить будущее! В этом состоит ваш священный долг перед страдавшими предками, которые подарили вам сегодняшний день. А если гуманизм для вас не просто слово, то и вы должны сознавать в себе чувство долга. Не хотите сейчас выплатить часть своего долга тем, кто сегодня страдает и живет в таких же тяжелых условиях, как и наши далекие предки?

Стук в дверь стал громче. Это, а также сильнодействующие препараты, которыми напичкали Бриона, мешали ему думать.

– Абстрактно я, конечно, согласен с вами. Но вы же знаете, я ничего не могу сделать, пока не буду вовлечен эмоционально. Логическое решение не имеет смысла, пока оно не подкреплено личностными взаимоотношениями.

– Тогда мы подошли к сути дела, – мягко сказал Айджел.

Он прижался спиной к двери, принимая на себя удары, наносимые по ней каким-то тяжелым предметом.

– Я должен торопиться. У меня, к сожалению, не остается времени на подробности, но я даю вам честное слово Победителя, что для вас лично это важнейшее дело. Только для вас. Если вы поможете мне, то мы спасем семь миллионов человеческих жизней. Таковы факты.

Замок разлетелся, и дверь наконец зашаталась. Айджел, собрав последние силы, навалился на нее и закрыл.

– Вот вопрос, над которым я прошу вас подумать. Почему в галактике, полной войн и ненависти, полной страданий, люди на Анваре все свое существование строят в зависимости от сложной системы игр?

Глава 3

Больше держать дверь было невозможно, Айджел и не пытался. Он отступил в сторону, и в тот же миг в комнату ворвались двое. Не сказав ни слова, Айджел спокойно вышел, пока они осматривались.

– Что случилось? Что он здесь делал? – спросил доктор, испуганно глядя на пациента. Затем беглым взглядом обвел датчики – все в норме. Пациент лежал спокойно.

В течение оставшейся части дня у Бриона было о чем подумать. Осмыслить все, сказанное Айджелом, оказалось очень трудно. Усталость и действие лекарств смягчали соприкосновение с действительностью. Мысли вяло шевелились в мозгу. Что же все-таки имел в виду Айджел? Что это за ерунда насчет Анвара? Анвар таков, поскольку он таков… И какая разница, стал он таким естественным путем или нет?

У планеты очень простая история. С самого начала на ней не было ничего, что могло бы представлять коммерческий интерес. Она находилась в стороне от торговых путей, не распологала запасами полезных ископаемых, которые было бы выгодно разрабатывать и транспортировать на огромные расстояния, в другие населенные миры. Охота на меховых животных была выгодна, но недостаточна для открытого постоянного рынка. Поэтому долгое время не делали вообще никаких попыток колонизировать эту планету. В конце концов она оказалась заселенной скорее случайно. Несколько научных групп организовали здесь обсерваторию и исследовательские станции для наблюдений за необычным анварским годом. Длительное пребывание в обсерватории заставило многих ученых перевезти на эту планету семьи, и население планеты медленно, но верно начало увеличиваться. Добавилось также некоторое число охотников на пушного зверя. Таким было начало.

Об этих днях почти не сохранилось записей, а первые шесть веков анварской истории известны скорее по домыслам, чем на основании фактов. После случился Перерыв, и в охватившем всю галактику разрушении Анвар начал обособленную борьбу за существование. Распад земной империи явился не просто окончанием периода. Обсерватория и наблюдательные станции обнаружили, что представляют уже не существующие институты. У охотников не осталось рынка сбыта. У Анвара не было собственных космических кораблей. Но лишения и разрушения Перерыва почти не затронули Анвар – планета сама способна была удовлетворить свои нужды. Когда люди планеты свыклись с мыслью, что она теперь самостоятельный мир, а не собрание временных постояльцев с различным подданством, жизнь незаметно пошла своим чередом, нелегкая – жить на Анваре всегда было тяжело, – но уже без прежних видимых различий между людьми.

Мысли и привычки людей, однако, претерпевали значительную трансформацию. Было сделано много попыток установить стабильную структуру общества и стабильные общественные отношения. И опять, к сожалению, сохранилось очень мало записей об этом периоде. Известно лишь, что кульминацией этих поисков стали «Двадцатые».

Чтобы понять, что такое «Двадцатые», нужно иметь представление о необычной околосолнечной орбите Анвара. В системе были и другие планеты, с орбитами, расположенными, условно говоря, в плоскости эклиптики. Анвар же, очевидно, планета-бродяга, или, возможно, когда-то была захвачена у другой звезды. Большую часть своего состоящего из семисот восьмидесяти дней года она находится далеко от звезды и летит по вытянутой орбите кометного типа. Когда она приближается к Солнцу, долгую зиму сменяет короткое жаркое лето, длящееся около восьмидесяти дней. Такая резкая смена времен года вызвала адаптацию местных форм жизни. Зиму большая часть животных проводит в спячке, растительные виды зимуют в виде спор и семян. Некоторые теплокровные травоядные остаются активными в заснеженных тропиках и служат добычей для защищенных от холодов местных хищников. Но, несмотря на ужасный холод, зима – период покоя по сравнению с летом.

Лето – время бешеного роста. Растения пробуждаются к жизни с силой, которая разрушает скалы. Они растут настолько быстро, что их рост заметен простым глазом. Снежный покров тает, и поля за день превращаются в джунгли. Все растет, цветет и активно размножается. Растения карабкаются друг на друга, сражаются за жизненную энергию солнца. В этот короткий сезон каждый ест и каждого едят. Ибо, когда выпадает первый снег, наступает зима, занимающая девять десятых года.

Людям, чтобы выжить, тоже пришлось приспособиться к анварскому циклу. Нужно было делать большие запасы пищи на долгую зиму. Поколение за поколением адаптировалось, пока эта безумная смена времен года не перестала им казаться чем-то сверхъестественным. Первая оттепель почти не существующей весны вызывала глубокие изменения метаболизма человека. Исчезали слои подкожного жира и пробуждались к жизни потовые железы. Остальные изменения были менее заметны, чем приспособление организма к терморегуляции, но тоже очень важны. Видоизменялся центр сна в мозгу. Теперь становилось достаточным проспать короткий промежуток времени за трое-четверо суток. Жизнь требовала лихорадочного темпа, чтобы существовать в такой обстановке. Ко времени первых морозов быстрорастущие хлеба уже бывали собраны и мясо законсервировано в специальных хранилищах. Огромная адаптационная способность сделала человека частью местной экологии и тем самым гарантировала долгую жизнь.

Физическое выживание было обеспечено. А вот интеллектуальное… Примитивные эскимосы на Земле умели впадать в полубессознательное состояние, почти в спячку… Может быть, цивилизованный человек и способен на это, но лишь на короткое время земной зимы. Проводить так зиму, которая намного длиннее земного года, невозможно. Когда удовлетворены физические нужды, главным врагом каждого анварца становится скука. Исключение составляют лишь охотники, но и они не могут заниматься своим делом всю зиму. Одни нашли выход из такого положения в пьянстве, другие – в ярости. Алкоголизм и убийства – двойной кошмар зимних сезонов, возникший после Перерыва.

Конец этому положили «Двадцатые». Когда они прочно вошли в жизнь, лето начали воспринимать лишь как перерыв между играми. «Двадцатые» были не просто соревнованиями – они стали образом жизни, который удовлетворял всем формам физической и умственной соревновательной потребности планеты. Это было десятиборье, поднятое на высший уровень, где соревнования по шахматам и поэтической композиции занимали равное место и время с такими видами спорта, как прыжки с трамплина и стрельба из лука. Каждый год устраивались два всепланетных розыгрыша: один – среди мужчин, другой – среди женщин. Дискриминация была ни при чем, это просто отражало реальные факты. Половые различия мешают справедливому соревнованию, например женщина не может выиграть большой шахматный турнир, и это обстоятельство было осознано и учтено. В соревнованиях мог принимать участие любой. Никаких преимуществ и ограничений.

Когда выигрывал лучший, он был действительно лучшим. Сложная серия соревнований и розыгрышей держала всех в постоянном напряжении всю зиму. Но все это было лишь вступлением к заключительной части соревнований, которая длилась месяц и где выявлялся единственный победитель. Победивший в финале получал титул Победителя. Этим титулом можно было гордиться.

Брион повернулся в кровати и посмотрел в окно. Он – Победитель Анвара. Теперь его имя попадет в книги по Истории, он станет одним из героев планеты. Теперь школьники будут изучать его биографию, как когда-то он сам изучал биографии Победителей прошлого. Они будут мечтать о такой же победе, готовясь к ней ежедневно. Быть Победителем – величайшая честь для жителя Анвара!

Снаружи в небе светило бледное полуденное солнце. Бесконечные ледяные поля почти не поглощали слабый свет, возвращая его холодным и резким отражением. Только одна фигура перемещалась на лыжах, все остальное было неподвижно. Бесконечная усталость обрушилась на Бриона, и все мгновенно изменилось, словно он внезапно взглянул в прежде спрятанное зеркало.

Неожиданно он с ужасающей ясностью понял, что быть Победителем не значит ровным счетом ничего… Это все равно, что быть лучшей букашкой среди остальных букашек, ползающих по одному пню.

Что же все-таки такое Анвар? Закованная в лед планета, населенная несколькими миллионами букашек-людей, неизвестная в остальных частях Галактики. Здесь было ровным счетом не за что бороться. Войны, последовавшие за Перерывом, не затронули ее. Анварцы всегда гордились этим, словно то, что никто не обращает на вас внимания, может быть источником гордости. Остальные человеческие миры росли, боролись, побеждали, терпели поражение, менялись. Лишь Анвар вел неизменную жизнь, повторяющуюся с постоянством заезженной пластинки…

Глаза Бриона увлажнились, он заморгал. Слезы… Сознание этого невероятного факта изгнало сентиментальность из его мозга и заменило ее страхом. Неужели его мозг все-таки повредило напряжение последней схватки? Это не его мысли. Жалость к себе не позволила бы ему стать Победителем – так почему же он испытывает ее теперь? Анвар – его вселенная, как он может думать о ней такое? Что случилось с ним, что внушило ему эти мысли?

Подумав, он немедленно нашел ответ: Победитель Айджел. Толстяк с весьма странным заявлением и не менее странными вопросами. Не волшебник ли он? Не дьявол ли из «Фауста»? Нет, чепуха. Но он что-то сделал. Возможно, зародил сомнения, когда бдительность Бриона была ослаблена. Брион не понимал, на чем его сомнения основаны. Но твердо знал, что их причина кроется в Айджеле. Он нажал на кнопку коммутатора. На экране появилась дежурная сестра.

– Человек, который был здесь сегодня, – начал Брион, – Победитель Айджел. Вы не знаете, где он сейчас? Мне нужно с ним связаться…

Почему-то сказанное нарушило ее профессиональное спокойствие. Она быстро рассыпалась в извинениях, экран погас. Когда он засветился снова, ее место занял человек в мундире.

– Вы спрашивали о Победителе Айджеле. Мы задержали его в госпитале из-за бесчестного поступка – вторжения в вашу комнату.

– Я не собираюсь предъявлять ему обвинение. Не попросите ли вы его заглянуть ко мне?

– Извините, господин Победитель, но… доктор специально распорядился, чтобы вы не…

– Доктор не имеет никакого права вмешиваться в мою личную жизнь. Я не заразный больной, я вообще не больной, а только лишь сильно истощен. Я хочу его видеть.

Охранник вздохнул и ответил:

– Он сейчас будет у вас.

– Что вы со мной сделали? – воскликнул Брион, когда они остались наедине с Айджелом. – Надеюсь, вы не будете отрицать, что заронили мне в голову чуждые мысли? Расскажите, как вам это удалось? Я должен знать.

– Нет, не буду. Ибо в этом и заключается моя идея – заложить в вашу голову «чуждые» мысли.

– Но я должен обязательно это узнать!

– Хорошо, я расскажу, но вам следует узнать также и множество других вещей, прежде, чем решите покинуть Анвар. Вы должны не только услышать, но и поверить. Главное, ключ ко всему – это истинная сущность жизни здесь, на Анваре. Как, по-вашему, возникли «Двадцатые»?

– Я это знаю точно. Это есть в анналах. Основателем игр был Джирольди, впервые соревнования состоялись в триста семьдесят восьмом году. С тех пор «Двадцатые» проходят ежегодно. Сначала их проводили лишь на отдельных территориях, но вскоре они стали всепланетными.

– Верно, но вы описываете, что произошло, а я спрашиваю, как были организованы «Двадцатые»? Как, по-вашему, смог один-единственный человек превратить планету, населенную полубезумными охотниками и пьянчужками-фермерами, в исправно действующий социальный механизм, вся жизнь которого вращается вокруг «Двадцатых»? Неужели тебе никогда не приходило в голову, что этого просто-напросто не могло быть?

– Но ведь было! Вы не можете отрицать этот факт! И ничего искусственного в «Двадцатых» нет. Они – логический выход для жизни на планете, подобной нашей.

В ответ Айджел иронически хмыкнул:

– Ну что ж, это достаточно логично. Но часто ли логика имеет отношение к деятельности социальных групп и правительства? Вы не задумывались над этим? Поставьте себя хоть на мгновение на место Джирольди, представьте, что вы каким-то образом додумались до идеи «Двадцатых» и вам необходимо довести ее до сведения остальных и убедить их в своей правоте. Вы идете к ближайшему вшивому, раздраженному, полупьяному охотнику и все четко и ясно излагаете ему. Как программа его любимых видов состязания – поэзия, шахматы, стрельба из лука – изменит его жизнь и сделает ее более добродетельной и интересной. Так вот, как только вы сделаете это, мой вам совет – быстрее уносить ноги.

Даже Брион улыбнулся абсурдности такого предположения. Конечно же, так быть не могло. Однако что случилось, то случилось, и все это должно было иметь под собой какое-то простое основание.

– Это можно обсуждать хоть целый день и не додуматься до истины, пока…

Он умолк и посмотрел на коммутатор. Экран светился, хотя изображения не было. Айджел протянул руку и отсоединил провод.

– Ваш доктор слишком любопытен. Это не его дело, а ваше, и вы должны понять, что жизнь, которую вы ведете и вели до сих пор, есть результат сложной искусственной конструкции, разработанной экспертами-социологами и осуществленной усилиями многих полевых агентов.

– Чепуха! Общественную жизнь никак нельзя изменить таким образом, без кровопролития и жестокости.

– Нет, не чепуха. Просто вы излишне начитались земной классики, вам кажется, что мы по-прежнему живем в век суеверий. Что же, возвращайтесь к своим книгам. Но даже на древней Земле демократия и самоуправление развивались в бывших колониях, таких, как Индия и Африка, где единственным видом вражды была вражда между местными религиозными группами. Изменения – кровь человечества. Все, что мы привыкли считать нормой, когда-то было слишком новаторским. И одно из наиболее древних новшеств – попытка организовать общество так, чтобы все его члены были счастливы.

– Всего лишь самомнение, «комплекс всемогущества», – сказал Брион. – Попытка заставить людей жить несообразно их природе.

– Сначала было много неудачных попыток приучить население к необычному для него политическому климату, – продолжил Айджел. – Анвар – пример того, что может дать разумно проведенная операция. Однако с тех пор многое изменилось. Мы поняли, что чем больше мы знаем, тем еще больше нам необходимо узнать. Мы уже не пытаемся приводить цивилизации к тому, что считаем «благой целью». Слишком много таких целей, и с нашей ограниченной точки зрения трудно сказать, какая из них предпочтительнее. Теперь мы лишь стараемся защитить растущие культуры и дать толчок для развития окостеневших, чтобы таким образом отвратить гибель. Когда работа проводилась здесь, на Анваре, теория еще не продвинулась так далеко. И не была разработана система управления, применимая к культурам типа один-пять. Технически мы искусственно формируем культуру в наиболее благоприятном направлении и вносим ее элементы в жизнь планеты.

– Но как это делается? Как это проводилось здесь?

– О, мы делаем успехи: вы уже спрашиваете «как». Операция проводилась здесь великим множеством агентов и обошлась недешево. Раздувались представления о личной чести, затем была создана культура проведения дуэли – и это привело к повышенному интересу к индивидуальным схваткам. Затем в дело вступил Джирольди, организовав соревнование так, что каждая схватка стала интересной дуэлью. Присоединить интеллектуальные аспекты было несколько труднее, но и это удалось. Детали неважны – сейчас мы обсуждаем конечный продукт. А это вы – поэтому-то вы мне и нужны.

– Но почему именно я? Может быть, потому, что выиграл «Двадцатые»? Что-то не верится. Говоря объективно, между мной и десятком других Победителей нет практической разницы. Почему же вы не попросите любого другого из них? Наверняка они могут выполнить ваше задание не хуже, чем и я.

– Нет, не могут. Позже я скажу вам, почему вы – единственный человек, кого я могу использовать. Но время уходит, а мне необходимо убедить вас кое в чем еще. В нашем распоряжении всего три часа. За это время мне необходимо убедить вас добровольно присоединиться к нам.

– Да, это будет трудная задача. Вам следует начать с объяснения, что это за таинственное «мы».

– Фонд культурных взаимоотношений. Неправительственная организация, действующая тайно, существующая для поддержания мира и обеспечения благосостояния независимых планет… так, чтобы процветала добрая воля.

– Звучит, как цитата. Невозможно произнести такое экспромтом.

– Это и есть цитата из устава нашей организации. Все это, конечно, хорошо в общем, но в данный момент я имею в виду конкретное дело. А именно – вас. Вы – продукт высокоразвитого общества. Ваши индивидуальные способности объясняются тем, что вы выросли в мире с таким маленьким населением, что даже слабые формы правительственного контроля не нужны. Анварское образование превосходно, а подготовка и участие в «Двадцатых» дали вам образование, равного которому нет во всей Галактике. И будет очень обидно, если вы теперь забудете все свои знания и умения и проведете оставшуюся жизнь на одной из ферм, в деревне.

– Вы не очень высоко меня оцениваете. Я собираюсь учиться…

– Забудьте Анвар! – Айджел хлопнул рукой по столу. – Этот мир будет по-прежнему благополучно вращаться как с вами, так и без вас. Вы должны забыть о нем, понять всю его сравнительную незначительность в масштабах Галактики, подумать о множестве других миров, в которых страдают миллиарды людей. Вы должны приложить все свои силы к тому, чтобы помочь нам.

– Но что я могу сделать как личность? Давно канули в прошлое те времена, когда один выдающийся человек – Александр или Цезарь – мог по своей прихоти менять историю человечества.

– Это верно, но в то же время не содержит в себе ни капли истины. Есть люди, которые, если поместить их в центре борьбы, действуют как катализатор. Вы – один из таких людей, но я должен честно сказать, что не могу доказать все вышесказанное. Поэтому, чтобы не тратить время на бесконечные споры, я взываю к вашему чувству долга.

– Чувство долга? Но перед кем?

– Перед человечеством, конечно, перед теми миллиардами мертвецов, которые крутили машину, пока вам не досталась удобная и счастливая жизнь, которой вы сейчас наслаждаетесь. То, что они дали вам, вы должны передать другим. Это краеугольный камень гуманистической морали.

– Согласен, это красивый аргумент в любом споре. Но, тем не менее, он все-таки не соблазняет меня покинуть кровать.

– О, уже частичный успех! Вы согласились с главным доводом. Теперь я обращаюсь лично к вам. Вот сообщение, которое я хочу донести до вашего сознания: «Существует планета с населением в восемь миллионов человек. Если мне не удастся предотвратить катастрофу, все население обречено на гибель. Таким образом, моя задача состоит в том, чтобы предотвратить уничтожение. И я отправляюсь туда. Но, к сожалению, один я не в силах сделать все, поэтому мне необходимы вы, причем никто другой для этой миссии не подходит. Только вы!»

– У вас осталось мало времени на уговоры. Позвольте помочь вам. Итак, все перечисленные факты, надеюсь, истинны. Я верю, что это не выдумка и, если вам дать время, вы сможете доказать мне истинность своих слов. Ну а теперь давайте вернемся ко мне. На основании каких фактов вы решили, что я – единственный человек во всей Галактике, который может вам помочь?

– Я могу это доказать, только обратив ваше внимание на присущую одному вам способность, наличие которой я у вас определил.

– Способность? Насколько мне известно, я ничем не отличаюсь от других жителей планеты.

– Вы глубоко заблуждаетесь, ибо мне точно известно, что вы – воплощенное доказательство произошедшей эволюции. У вас редкие способности сопереживания и вчувствования. С тех пор, как проявились эти способности, на Анваре прошло всего два поколения и я следил за теми, кто был ими наделен.

– Но что это такое – вчувствование? И если вы определили у меня эту способность, то какие факты моей жизни свидетельствуют о ее наличии?

– Я могу определить ее наличие у человека, потому что сам обладаю этим качеством – другого способа нет. А вот как она проявляется… вспомните, как вам пришли в голову необычные мысли об Анваре. Ваши слова подтверждают присутствие у вас этой способности, и должно пройти немало времени, прежде чем вы сумеете в полной мере овладеть ею, но она дана вам от рождения. Это – мысленное проникновение в чувства или, если так можно выразиться, в душу человека. Это не ментальный процесс, скорее его можно охарактеризовать как проникновение в эмоции, чувства, отношения. Солгать натренированному вчувствователю невозможно.

Ваш поразительный дар оказал вам неоценимую услугу в ходе «Двадцатых». Вы на протяжении всего боя угадывали намерение противника до того, как он начинал действовать. Я вижу, вы согласны со мной, хотя пока ни о чем не спрашивали.

– Но откуда это стало вам известно?

Никто не мог узнать от него такие сведения, это было его главной тайной, приносящей ему успех.

– Только догадка, – улыбнулся Айджел. – Но вспомните, ведь я тоже выиграл «Двадцатые», и в то время я так же, как вы, не знал о вчувствовании. Вдобавок к обычной тренировке это дает удивительное преимущество. Что возвращает нас к доказательству, о котором вы только что говорили. Вы сказали, что поверите, если я докажу, что вы и есть та самая единственная личность, которая может мне помочь. Я верю, что не ошибся, и не могу вам солгать. Можно солгать на словах, убедить во лжи, но солгать себе в чувствах невозможно. И поэтому невозможно обмануть вчувствователя. Хотите узнать, что я сейчас чувствую? Нет, пожалуй, «узнать» – неудачное слово. В вашем лексиконе, пожалуй, еще нет подходящего обозначения. Лучше, наверное, выразиться так: хотите объединиться со мной в чувствах? Разделить мои ощущения и воспоминания?

Брион хотел возразить, но опоздал. Двери его чувств оказались широко открыты, и его затопило ощущениями.

– Дис, – громко произнес Айджел, – подумай: восемь миллионов жизней, водородные бомбы… Брион Брендд…

Это были ключевые слова на приметы, ассоциации. С каждым из этих слов Бриону передавались эмоции собеседника.

Да, при этом невозможно было солгать. Айджел не обманывал. Это было вещество, сырой материал, из которого изготовлялись чувства.

ДИС… ДИС… ДИС… этот мир, эта планета… слово гремит, как гром… гром… гром… гром… окружает, и…

пустыня планеты…

планеты смерти…

там жизнь есть смерть…

и смерть гораздо лучше жизни.

Погружение в варварство…

СМЕРТЬ… СМЕРТЬ…

Восемь миллионов обгорелых трупов…

они навсегда вычернят твои сны…

навсегда…

Потому что ВОДОРОДНЫЕ БОМБЫ… летят чтобы убить их…

если ты, Айджел, их не остановишь… остановишь…

Ты – АЙДЖЕЛ… ты… (СМЕРТЬ) ты… (СМЕРТЬ)…

остановишь смерть… смерть… смерть…

ты не можешь это сделать один… тебе необходима поддержка Бриона Брендда…

БРИОН БРЕНДД – лишь он один во всей Галактике может помочь тебе в этом…

Когда поток эмоций прекратился, Брион осознал, что лежит, откинувшись на подушку, мокрый от пота, изнуренный восприятием волны чувств. Айджел сидел, закрыв руками лицо. Когда он поднял голову, Брион увидел темные круги около его глаз.

– Смерть… – прошептал Брион. – Ужасное чувство смерти. Нет, здесь не просто смерть людей Диса… Это что-то гораздо более личное.

– Это я, – ответил Айджел, и после этих простых слов в мозгу у Бриона всплыло воспоминание о той ночи, когда он впервые осознал свою способность. – Моя собственная смерть… Она уже близка. Такой страшной ценой приходится расплачиваться за свою способность… предчувствие будущего – неотъемлемая часть вчувствования. Это малоизученный феномен пси, который, по-видимому, связан со временем… Смерть так ужасна, что отбрасывает тень во времени. Чем она ближе, тем яснее я ощущаю ее приближение. Конечно, я не знаю точной даты – лишь грубо приблизительно. И в этом весь ужас. Я знаю, что умру вскоре после прибытия на Дис и задолго до того, как будет закончена работа. Я понимаю, что эта работа непременно должна быть сделана. И я знаю лишь одного человека, который способен завершить начатое мною… Теперь вы согласны? Вы отправитесь со мной?

– Да-да, конечно. Я отправлюсь с вами.

Глава 4

– Я никогда не видел, чтобы доктор когда-нибудь так злился, – сказал Брион.

– Его нельзя винить, – Айджел, склонившись к панели управления, вел разговор с корабельным мозгом. Он быстро нажал на клавиши и прочел на экране ответ. – Вы лишили его возможности прославиться. Вряд ли ему еще раз в жизни представится возможность вернуть здоровье Победителю.

– Да, действительно, теперь уже вряд ли. Но как вам удалось его уговорить? Как вы смолги заставить его поверить, что вы и корабль сумеете позаботиться обо мне не хуже персонала госпиталя?

– Я его вовсе не убеждал. Но и у меня, и у Фонда культурных взаимоотношений есть влиятельные друзья на Анваре. Могу признать, что я даже немного пережал, – он наклонился и прочитал курсовую ленту, выползающую из печатающего устройства. – У нас еще есть небольшой запасе времени, но я предпочту подождать в конечной точке. Мы стартуем, как только я закреплю вас в стасис-поле.

Стасис-поле не оставляет следа в теле или мозгу. В нем нет ни силы тяжести, ни давления, ни боли – нет вообще никаких ощущений. Когда Брион пришел в себя, Айджел отстегнул ремни с ловкостью, которая достигается многолетней тренировкой. На корабле ничто не изменилось, но за иллюминатором теперь можно было наблюдать красную пустоту, характерную для движения в режиме надпространственного прыжка.

– Как вы себя чувствуете? – поинтересовался Айджел.

Очевидно, корабль интересовало то же самое. Из прибора, установленного возле генератора стасис-поля, выскочил датчик, который сразу прикрепился к руке Бриона. Доктор на Анваре оснастил медицинские секции корабля подробными инструкциями. Быстрое обследование и снятие дюжины показателей метаболизма Бриона засвидетельствовали, что состояние пациента в норме. Очевидно, все шло прекрасно, потому что единственной реакцией корабля была инъекция витаминов и глюкозы.

– Не могу сказать, что чувствую себя очень хорошо, – проговорил Брион, облокачиваясь на подушку, – но с каждым днем ощущаю постоянный прогресс.

– Надеюсь, что так. До прибытия на Дис в твоем распоряжении еще около двух недель. Будешь ли ты в форме к тому времени?

– Никаких обещаний. Однако мне кажется, что времени достаточно. Завтра начну заниматься легкими упражнениями – надеюсь, это быстро укрепит меня. А теперь расскажи мне о Дисе и о том, что нам предстоит там сделать.

– Не хочу повторять объяснения дважды. Поэтому вынужден предложить тебе умерить до поры свое любопытство. Вскоре мы встретимся с другим кораблем и возьмем к себе на борт еще одного человека. Таким образом, наш отряд будет состоять из трех человек: я, ты и экзобиолог. Как только он окажется на борту, я все подробно расскажу вам обоим. А пока я посоветовал бы тебе сунуть голову в лингво-тренер и начать изучение дисанского языка. К моменту прибытия надо будет владеть им в совершенстве.

Благодаря самогипнозу, способствующему запоминанию, Брион без труда освоил грамматику и словарь дисанского языка. Значительно труднее далось произношение. Он постоянно глотал окончания. Язык был богат звуками, произносимыми на выдохе, с гуттуральными согласными. Айджел уходил в другую часть корабля, когда Брион использовал звуковое зеркало и анализатор звуков, стараясь усвоить это зубодробительное произношение.

Их корабль продолжал двигаться в прыжковом режиме по расчетному курсу. Он обогревал свой хрупкий живой груз, кормил его и поставлял свежий воздух. Ему было приказано заботиться о здоровье Бриона, что он и делал, выполняя инструкции и отмечая постоянный прогресс. Другая часть корабельного мозга постоянно тщательно отсчитывала микросекунды, и, когда наступил расчетный момент, включила реле. Вспыхнула лампа, и мягко, но настойчиво загудел зуммер.

Айджел зевнул, отложил бумаги, которые читал, и прошел в контрольную рубку. Минуя каюту, где Брион прослушивал записи своего дисанского, он вздрогнул.

– Выключите этого умирающего бронтозавра и пристегнитесь. Мы подошли к точке вероятностного оптимума и вскоре вернемся в обычное пространство.

Брион и Айджел были пристегнуты, когда внезапно режим прыжка прекратился и их выбросило в нормальное пространство и время. Они не высвобождались из ремней, а просто сидели и смотрели на необычный рисунок созвездий.

В этом отдаленном уголке Вселенной их единственной соседкой была звезда примерно пятой величины. Они ждали, пока компьютеры определят координаты и произведут вычисления, необходимые для определения местоположения корабля.

Зазвенел сигнал предупреждения – режим прыжка на короткое время включился снова, но тут же выключился. Таким образом, оба эти действия показались людям одновременными. Это повторилось еще два раза, пока корабельный мозг не был удовлетворен.

Наконец загорелась надпись: «Двигатели включены». Где-то поблизости затормозил другой корабль. Айджел отвязал ремни, потянулся и принялся готовить еду. Он очень точно рассчитал момент прибытия. Вскоре им удалось связаться с другим кораблем.

Корабль Айджела немедленно подал условный сигнал. Вместо ответа пассажирский корабль оставил в пространстве десятифунтовое металлическое яйцо. Как только это произошло, встречный корабль перешел в режим прыжка и исчез. Айджел принял сигналы яйца и подверг их тщательному изучению.

Были учтены угол, сила, эффект Допплера, рассчитано время и точка встречи. Вскоре показалось сверкающее яйцо, потом оно исчезло из сектора обзора главного экрана – корабль повернулся к нему входным люком. Щелкнули магнитные захваты. Яйцо было втянуто.

– Спуститесь и выпустите доктора, – сказал Бриону Айджел. – На всякий случай я останусь у приборов.

– Что я должен делать?

– Надеть скафандр и открыть внешний люк яйца. Оно сделано из металлической фольги, поэтому не советую вам затрудняться поисками выхода. Проделайте дыру инструментом, который лежит в этом ящике. Когда доктор Мориис окажется на борту, выбросите эту штуку. Только захватите с собой передатчик и локатор – они могут вам пригодится.

Брион тщательно закрыл входной люк. Потом стал аккуратно и осторожно прорезывать тонкую фольгу. В следующий миг доктор Мориис вылетел из яйца, отбросив Бриона в сторону.

– В чем дело? – спросил он.

В скафандре доктора не было радио, и он не мог говорить. Но гневно затряс кулаками. Лицевая пластина шлема была непрозрачной, поэтому выражение его лица, которым сопровождались эти действия, нельзя было рассмотреть. Брион пожал плечами и отвернулся, чтобы выбросить оболочку и закрыть входной люк. Когда давление стало нормальным, он сбросил шлем и жестом предложил доктору сделать то же.

– Вы – свора грязных лживых псов! – услышал он, как только снял шлем с головы доктора.

Брион оторопел. У доктора Морииса оказались длинные черные волосы, большие глаза и кривящийся от гнева рот очень красивой формы. Доктор Мориис был женщиной.

– Значит, вы и есть та грязная свинья, которая ответственна за эту жестокость? – зловеще крикнула Бриону Леа Мориис.

– В контрольной рубке, – быстро ответил Брион, – сейчас находится человек по имени Айджел. В нем достаточно веса для полного объема вашей ненависти. Вы это сразу поймете, а я готов присоединиться к вам…

Последние слова Брион бросил вдогонку, так как доктор уже вылетела из помещения. Брион поспешил вслед за ней, не желая пропустить интересное событие, нарушившее однообразие их путешествия.

– Это же самое настоящее похищение! Солгать и действовать вопреки моему желанию! Ни один суд во всей Галактике не сможет назначить вам достойное наказание, а я буду визжать от радости, когда вашу толстую рожу упрячут в одиночку!

– Идиоты! – выдохнул Айджел, игнорируя с холодной невозмутимостью ее восклицания, когда она ворвалась в контрольную рубку. – Кого они нам прислали! Я просил высококвалифицированного экзобиолога для работы в трудных условиях, достаточно молодого и крепкого для работы в поле. А эти кретины из отдела вербовки прислали вшивую фитюльку, которая растает под первым же дождем!

– Ну вот еще! Не растаю! – самолюбие доктора Мориис тут же взяло верх над злостью. – Женская выносливость везде хорошо известна, а у меня данные гораздо лучше, чем у обыкновенной средней женщины. Но это не имеет никакого отношения к тому, что я говорила. – Отпарировав выпады в свой адрес, она без передышки вернулась к началу. – Меня наняли для работы в университете на планете Моллер. Я подписала соответствующий контракт. Затем этот дурак-агент сообщил, что контракт изменен – смотри параграф сто восемьдесят девять, пункт «С», и тому подобную чепуху. В общем, в конце концов он заявил, что меня передадут для другой работы. Он без всяких извинений затолкал меня в этот проклятый мяч, и меня вышвырнули за борт. Если это не нарушение неприкосновенности личности…

– Ясно! – оборвал ее излияния Айджел. – Брион, нам придется прокладывать новый курс. Разыщите ближайшую населенную планету и направляйтесь к ней. Там мы высадим эту истеричку и подберем себе какого-нибудь стоящего парня. Хотя мы и направляемся к самой интересной для экзобиолога планете, но для нашей работы нам необходим человек, который умеет четко и правильно выполнять любые приказы и распоряжения и не падает в обморок от жары.

В первое мгновение Брион растерялся: до сих пор всю навигационную работу выполнял Айджел, так что Брион просто не знал, каким образом все это делается.

– О нет, – вновь меняя позицию, заявила Леа. – Так легко вам от меня не отделаться! Я, между прочим, заняла первое место на курсе, хотя большинство из пятисот выпускников были мужчинами. Лозунг «Вселенная для мужчин» везде выставляется как правило лишь потому, что так утверждают мужчины. Итак, как называется эта ваша райская планета, к которой мы летим?

– Дис. Я расскажу вам о ней, как только мы ляжем на курс, – Айджел повернулся к приборам.

Леа тем временем выскользнула из скафандра и направилась в отведенную ей каюту прихорашиваться.

Только тут изумленный Брион, придя в себя, спохватился, что, возможно, довольно давно разинул рот, и поспешил сделать серьезное лицо.

– Это, по-вашему, прикладная психология? – как можно серьезнее спросил он.

– Не совсем, – ответил Айджел, – подумайте сами, она все равно должна была работать, поскольку подписала контракт, хоть и не удосужилась ознакомиться со всеми его условиями. Просто-напросто ей необходимо было на кого-то выплеснуть свой гнев. Я лишь ускорил этот процесс, натолкнув ее на мысль о ненавистном для нее мужском превосходстве. По опыту знаю, что большинство женщин, занимающихся мужской работой, очень болезненно реагируют в подобных случаях: им это слишком западает в голову.

Айджел не спеша ввел в машину курсовую ленту и нахмурился. Постояв молча несколько минут, он добавил:

– Но в том, что я ей сказал, есть большая доля правды. Действительно, мне необходим молодой, выносливый и высококвалифицированный экзобиолог из добровольцев. Но я никак не думал, что ко мне направят женщину, а сейчас уже поздно отсылать ее обратно… Дис – не место для женщин.

– Почему? – спросил Брион.

В этот момент дверь в рубку открылась и вошла Леа.

– Ну, вот все и в сборе. Садитесь. Сейчас, пожалуй, самое время ответить на твой вопрос.

Глава 5

– Дис, – Айджел заглянул в толстую папку, – является третьей планетной системой Эпсилон Эридана. Четвертая – Ниджорд, запомните, потому что это будет в дальнейшем очень важно. Для того, чтобы посетить Дис, необходима очень веская причина, зато не требуется никаких объяснений, когда улетаешь с планеты. Слишком жарко и слишком сухо – температура там очень редко падает ниже ста градусов по Фаренгейту, так что вся планета – обожженная скала и горячий песок. Вода встречается там в основном в виде соленых, насыщенных растворенными солями болот, и ее нельзя пить без предварительной очистки. Все эти и многие другие факты собраны в этом досье, и позже вам будет предоставлена возможность их изучить. Сейчас же я хочу только убедить вас в том, что эта планета – самое отвратительное и негостеприимное место во всей вселенной. То же самое относится и к ее обитателям… Вот так выглядят дисанцы…

Леа посмотрела на изображение на экране. Ее поразили не физические отличия; как опытный биолог, специализирующийся на изучении чужих форм жизни, она видела много странного. Нет, ее поразило другое: поза человека, выражение лица, оскал зубов.

– Он смотрит так, словно хочет убить фотографа, – прошептала она.

– Он именно так и поступил после того, как был сделан снимок. Как и все дисанцы, он полон презрения и ненависти к чужеземцам, но не без причины. Его планета была заселена случайно, во время Перерыва. Я не уверен в деталях, но общая картина ясна. Очевидно, здесь была разработка полезных ископаемых – планета богата минералами, и добывать их очень легко. Но воду там можно получать только путем очистки, и раньше большую часть ее приходилось импортировать. Во время Перерыва Дис, как и многие другие, был забыт. То, что произошло с его населением, может служить гимном адаптационным способностям человека. Индивидуумы обычно умирали в страшных страданиях, но в целом раса выжила. Они сильно изменились, но остались человекоподобными. Когда вода и пища исчезли, а изношенные механизмы перестали действовать, люди делали героические усилия, чтобы выжить. Они не могли это сделать с помощью техники, но к тому времени, когда сломалась последняя машина, уже достаточное количество людей приспособилось к окружающим условиям.

Их потомки по-прежнему населяют планету, полностью приноровившись к окружающей среде. Температура их тела около ста тридцати градусов по Фаренгейту. Глотка снабжена особыми тканями, запасающими воду. Есть и менее значительные изменения, направленные на то, чтобы приспособиться к условиям планеты. Я не знаю подробностей, но в докладе отражены восторги автора по поводу симбиотических отношений. К тому же отчеты утверждают, что человек впервые стал активным компонентом сложной экологической системы, а не гостем.

– Удивительно! – воскликнула Леа.

– Неужели? – нахмурился Айджел. – С абстрактно-научной точки зрения – возможно. Если будете делать заметки, возможно, в свое время напишете об этом книгу. Это уже по другой части. Я уверен, что все эти морфологические изменения и отталкивающие интимные отношения восхитят вас, доктор Мориис. Но когда станете определять группы крови и восхищаться показаниями ваших термометров, не забудьте уделить должное внимание дисанцам. Мы должны выяснить, что именно делает их такими, иначе нам придется стать свидетелями гибели этого необычного мира.

– То есть как это?! – возмутилась Леа. – Вы хотите уничтожить их? Уничтожить эти удивительные геопатические ресурсы? Почему?

– Потому, что они невероятно невыносимы, вот почему! В руки этих горячих голов попало несколько примитивных кобальтовых бомб. Они хотят подпалить им фитили и швырнуть на Ниджорд, своего соседа. Их никак невозможно урезонить, они требуют безоговорочной капитуляции. Что исключается по многим причинам, главным образом потому, что ниджордцы хотят сохранить эту планету для себя. Они пытались найти компромиссное решение, но ничего не получилось. Дисанцами владеет идея расового истребления. Флот Ниджорда висит над Дисом. Уже утвержден срок использования кобальтовых бомб. Но у ниджордцев достаточно водородных бомб, чтобы спалить всю планету в атомном пламени. И мы должны это остановить.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.