Майкл и Мэри растерянно поглядывали то на одного, то на другого. Электра остановилась около дверей, распахнула их и мотнула головой, призывая следовать за ней. Мэри поспешно двинулась к выходу, уже не оглядываясь на своего спутника. Майкл поднял руку, прощаясь с толстяком, который глядел на удаляющуюся компанию, гадая, сколько бабок он мог бы срубить, если бы не явилась Электра. За информацию принято платить, а эти двое готовы были отвалить за подробности о Ларри кругленькую сумму.

Электра быстро передвигалась в разношерстной толпе и не оглядывалась, прекрасно понимая, что Мэри ни за что не позволит себе ее потерять. В душе ее кипел гнев: Ларри все время врал ей, что его поездки в Лондон продиктованы только нежными сыновними чувствами. Раз или два в месяц он пропадал на несколько дней, объясняя это необходимостью позаботиться о здоровье матушки, которая живет совершенно одна и не способна ни одного дела решить самостоятельно. Приезжал он из Лондона умиротворенный и полный сил. Со смехом рассказывал об очередном чудачестве матери. Подробно так рассказывал…

Вот как, оказывается, выглядит его драгоценная матушка. Хорошенькая и свеженькая как бутон розы. Воспитанная, элегантная, сдержанная. К тому же явно не страдает от недостатка мужского внимания: этот парень с нее глаз не сводит, боится, как бы кто не обидел. Электра скрипнула зубами и ускорила шаг: пусть дамочка побегает за ней. Интересно, а что он ей плел? Тоже, наверное, про какую-нибудь престарелую родственницу, которая дышать не может без драгоценного Ларри.

Электра никогда не заблуждалась насчет мужской природы. Она отлично знала, что случаи любви до гроба описаны только в сказках, в которые могут верить только маленькие наивные девочки. Она тоже ни во что не верила, пока не появился Ларри. Он был так не похож на всех этих потных и алчных мужиков. Они встретились десять лет назад в шумном баре.

Он был совсем мальчиком, нежным, юным, трогательным. Или ей этого очень хотелось? При всей его наивности он за считанные недели сумел взять в руки самую строптивую девушку района. Ларри не добивался близости, скорее наоборот, он был почтителен и робок, и она сама совратила его, применив все искусство жрицы любви. В потоках его благодарных слез растаяло закаленное сердце мужененавистницы. И хотя она была старше его на целых пять лет, он трогательно пообещал ей поддержку и защиту. Что он мог ей дать? Ничего! И тогда она сама предложила ему путь, который привел его к тому, к чему привел.

Эта куколка ничего не знает о моем Ларри, подумала со злорадством Электра, пусть просветится. Ей должно стать слишком противно, и тогда никто, кроме меня, не захочет оплакивать непутевого Ларри.

С другой стороны, Электра понимала, что с неистребимым желанием мазохистки хочет разодрать чуть поджившие ранки на своем сердце.

Ей во что бы то ни стало нужно узнать о том, каким Ларри был там, в Лондоне, как жил, что любил. Ей просто некому рассказать о своей потерянной любви. Это девочка – единственное существо на свете, которому будет интересно услышать ее повесть. Она не могла позволить себе ни одной слезы: здесь это посчитали бы слабостью и моментально воспользовались бы ею.

Она не собиралась разговаривать с ними в каком-нибудь кафе, поэтому решила, что единственным местом для спокойной беседы будет ее квартира. Именно туда они и направляются.

Мэри почти бежала за широко шагающей Электрой. Один раз она чуть не потеряла ее на перекрестке, но Майкл молча указал ей на удаляющуюся спину. Она не может потерять ее. Эта женщина должна знать о Ларри все, если была его возлюбленной. Мэри не возмутилась и не обиделась: сейчас это не столь важно. Она только с ужасом думала, что в судьбе иногда случайность становится самым главным событием.

Если бы коротышка Джабраил чем-то не насолил Электре и она не пошла бы разбираться с ним… Если бы они ушли чуть раньше или пришли чуть позже… Если бы Мэри не достала фотографии, а Джабраилу не пришла бы мысль досадить Электре… Если бы Мэри испугалась ее грозных глаз и назвалась сестрой Ларри…

Сколько этих «если бы»! Но сейчас они почти у цели. Через несколько минут она узнает все.

И пусть с нее спадут розовые очки, но она сможет дальше жить.

Электра остановилась у одного из подъездов и повернулась к Мэри и Майклу. Им требовалось пройти еще метров двести. Электра нетерпеливо повела плечом и открыла дверь. Ее квартира была на втором этаже. Это была просторная пятикомнатная квартира, которую она любила, потому что каждый сантиметр площади и каждая мелочь в интерьере были оплачены ее собственными деньгами. Она позволяла Ларри делать ей подарки и давать деньги, но тратила их совсем на другое. На это жилье она заработала сама, и сюда никто не может сунуться без ее согласия. Территория свободы, которая ей так нужна в ее абсолютно зависимой жизни.

Мэри осторожно вошла в квартиру, опасаясь, что здесь царит такая же атмосфера, как и во всем районе. Однако убранство комнат было почти аскетичным: минимум мебели и украшений, ровные линии, строгое изящество. Она видела только гостиную, но не сомневалась, что и спальня Электры не похожа на будуар. В стиле этой квартиры спальня должна напоминать келью монахини. Создавалось впечатление, что здесь живет не женщина, посвятившая свою жизнь премудростям любви, а мужчина-воин.

– Повесьте пальто в шкаф, – приказала Электра из другой комнаты. – У меня нет прислуги, поэтому обходитесь сами.

Майкл помог Мэри снять пальто и мягко тронул ее за плечо, пытаясь успокоить. Мэри подняла на него глаза и улыбнулась. Ее глаза лихорадочно блестели, но лицо было спокойным. Он одобрительно кивнул и подтолкнул ее к креслу, которое стояло по другую сторону от тяжелого низкого стола напротив массивного дивана из черной кожи. Мэри поняла, что он инстинктивно выстраивает мизансцену. Правильно, они не могут сидеть рядом на диване, они должны видеть глаза и лица друг друга. Сам он чуть-чуть сместил второе кресло и оказался как бы за кадром происходящего. Слушатель, наблюдатель, но не участник. Мэри глазами поблагодарила его и стала ждать.

Электра пришла через несколько минут, приняв вполне светский вид. На ней были коричневые вельветовые джинсы, мягкий большой пуловер, шелковая косынка на шее. Никаких украшений и практически никакого макияжа. Когда же она успела смыть косметику! – ахнула Мэри и с уважением посмотрела на женщину.

Майкл был тоже восхищен и потрясен. Моментальное преображение из уличной проститутки в представительницу консервативного среднего класса заставило его по-новому взглянуть на Электру. Она настоящая актриса! Прирожденная! Эта женщина может сыграть кого угодно: императрицу или рабыню, мать семейства или порочную любовницу, нищенку или аристократку. И при этом она всегда будет оставаться бесконечно притягательной. Он опустил глаза, чтобы Мэри не заметила его взгляда – ей сейчас не хватает только начать сомневаться в его преданности и искренности.

– Я сварю кофе чуть позже, – сказала Электра тоном, не терпящим возражений. – Пока могу предложить сок и фрукты.

– Спасибо, – покачала головой Мэри, давая понять, что они не рассчитывают на гостеприимство.

– Отлично, – согласилась Электра, которая давно научилась читать по лицам людей. – Скажите, как вас зовут.

– Мэри. – Мэри повернулась к Майклу. – А это мой приятель Майкл Сноу. Он обещал мне помощь и защиту в чужом городе. Он знает практически все, поэтому мы можем говорить.

– Очень хорошо, – сказала Электра, сверкнув глазами, и еще раз поразилась наивности этой девочки: она хочет думать, что Майкл Сноу поехал с ней в Париж, потому что является истинным джентльменом! Ха-ха! Он влюблен в нее без памяти, и, если ей об этом никто не скажет, она потеряет настоящего хорошего парня и будет всю жизнь грустить о Ларри. Что вы хотите узнать?

Мэри открыла рот и замерла. Она не знала, что ответить, потому что хотела знать все, а вопрос Электры был жестким и конкретным.

Не может же она рассказывать этой чужой женщине историю их любви…

– Как давно вы знаете Ларри Джобсона? – резко спросила Электра.

– Почти двадцать лет, – быстро ответила Мэри.

– Точнее? – Электра наклонилась чуть вперед.

– Двадцать лет, три месяца и девять дней, как автомат отчеканила Мэри, не отводя взгляда.

– Сколько лет вы были любовниками?

– Четыре года.

– Он рассказывал вам о своей жизни?

– Я почти ничего о нем не знаю.

Вопросы следовали один за другим без оценок и перерыва. На какой-то момент Мэри показалось, что она уже вела этот разговор, но никак не могла вспомнить, где и когда., – Вы знаете о крупной сумме денег, которые он получил совсем недавно?

– Я не знаю, о чем вы говорите.

– Вы должны вспомнить. Это очень важно, – настаивала Электра. – Может быть, он что-то обещал вам, говорил о будущей жизни.

Вспомните!

– Я не знаю, что именно я должна вспомнить! – в отчаянии воскликнула Мэри.

– Если все именно так, то вам нечего бояться, – вдруг проговорила Электра совсем другим голосом. Она расслабленно опустилась на спинку дивана.

– Но я ничего не понимаю. – Мэри чуть не плакала. – При чем тут деньги? Я ничего никогда не знала о его делах.

– Вот и отлично. Значит, никому в голову не придет искать их у вас. Дело в том, что Ларри убили. Убили из-за денег. Кроме того, изуродовали так, пока пытались узнать, куда он их спрятал, что его лицо невозможно было узнать. Я была на опознании.

Мэри с ужасом смотрела на спокойное лицо Электры, которая будничным тоном говорила об этом.

– Не смотрите на меня так. – Электра наклонилась через стол к Мэри и протянула к ней руку. – Никто не виноват в его смерти, кроме него самого. А может быть, и меня…

– Почему вы так считаете? – выдавила из себя Мэри.

– Потому что именно я указала ему этот путь, – грустно ответила Электра. – Вам достался чистый веселый человек, который появлялся как праздник и делал вас счастливой. Я же знала совсем другого Ларри. Мы познакомились, когда ему было двадцать, а мне уже двадцать пять. И я знала об этой жизни все, для меня не было иллюзий и тайн. Вы помните, каким он мог быть. Смешной, трогательный, милый, сильный… Мечта, а не мужчина.

Но он явился в Париж без гроша в кармане и поклялся, что завоюет мир. Впервые в жизни я потеряла контроль над своими эмоциями. Мне хотелось просыпаться и видеть рядом его лицо.

И тогда я решила, что помогу ему. А чем могла помочь женщина, которая всю жизнь общается с бандитами, будь они обычными убийцами или воротилами от официального бизнеса?

У меня было несколько богатых клиентов. Я обманула их, сказав, что ко мне приехал брат и ему нужна помощь.

Сначала он был мальчиком для особых поручений. Но манеры, язык, талант завязывать знакомства и быть нужным сделали его незаменимым. Он быстро пошел в гору и через некоторое время уже контролировал часть района: игорные заведения, стриптиз-шоу, публичные дома. Но это не самый страшный бизнес. В конце концов, есть продавец и покупатель. Есть женщины, которые готовы торговать своим телом, а есть мужчины, которые с удовольствием будут за это платить. Я выросла в этой реальности.

Ларри пошел дальше. Он стал контролировать распространение наркотиков. Я долго об этом не догадывалась. Поняла это только тогда, когда он наотрез отказался жить у меня, а стал останавливаться у этого жирного Джабраила, который даже в нашей среде считается мерзким существом. Вот уж для кого нет ничего святого.

Я задавала ему прямые вопросы, но Ларри отмахивался и заваливал меня подарками. Единственным его условием было то, чтобы я не вмешивалась в его дела и хранила ему верность.

Он даже подарил мне часть своего бизнеса: у меня несколько домов свиданий.

Я знала, что когда-нибудь это плохо кончится. Опасность могла прийти с любой стороны: полиция или дружки, враги или недовольные покупатели. Но ему нравилось ходить по краю пропасти. Он говорил, что только так чувствует движение жизни. Ему мало было любви, денег, ощущения власти. Ему нужна была смерть, которая гонится за ним по пятам. Вот она и догнала его… – Электра замолчала и задумалась. Ее глаза смотрели сквозь Мэри, сквозь стенку, туда, где был жив ее Ларри, удачливый, смешливый, бесстрашный. Это она не уберегла его, не предупредила, хотя ходили какие-то слухи. И она будет расплачиваться за это одиночеством.

– Он любил вас? – спросила Мэри, и голос ее дрогнул.

– Конечно, – пожала плечами Электра. – Как он мог не любить ту, которая подарила ему тонкий канат, по которому так интересно было ходить. А потом, наши отношения были тоже похожи на хождение под куполом цирка. Слишком много страсти. Слишком много откровенности.

– А меня? Почему я?

– А с вами он отдыхал. Набирался сил. – Электра не хотела ее обидеть, она просто размышляла вслух. – Вы были самой большой его мечтой и самой сладкой иллюзией. Он, наверное, думал, что сможет обойтись когда-нибудь без адреналина и начать жить как обычный человек. Конечно, он любил вас. По-своему, но любил. Я даже не ревную. Слишком много в нем было намешано. Ни одна женщина не смогла бы удовлетворить его.

– А деньги? Почему вы о них говорили? – вспомнила Мэри.

– Его убили потому, что посчитали, что он украл деньги у своих. Попросту спрятал часть прибыли. Они долго искали. Меня трепали, но я послала их подальше.

– Тогда они должны прийти ко мне, – задумчиво проговорила Мэри.

– Не придут. Эти люди не дураки. Они прекрасно разбираются в нюансах. Они уже давно знают, что вы тут ни при чем.

И тут Мэри вспомнила. Да. Это был сон. Тот самый, где ее держали в тюрьме и мучили вопросами. А потом Ларри убил ее…

– Знаете, мне после его гибели приснился сон, – начала она, сама не зная, зачем она рассказывает это Электре.

Электра внимательно выслушала сбивчивый рассказ Мэри и усмехнулась.

– Теперь вы все поняли? Все сходится? Вас не будут больше мучить кошмары. Отпустите его.

Мэри посмотрела на Майкла. Тот сидел неподвижно и прямо, она не могла прочитать на его лице никакой оценки происходящего или эмоции.

А Майклу приходилось отчаянно себя сдерживать, чтобы не кинуться к Электре и не расцеловать ее: она произнесла сейчас именно то, что он говорил Мэри в ее квартире: отпусти его. Благослови Господи эту женщину, которая пожалела соперницу и сняла груз с ее плеч.

Теперь, когда Мэри все знает, ей будет легче похоронить его. Потому что нет никакой тайны, есть обычная бандитская история.

Когда они прощались у дверей, Электра сделала ему знак, чтобы он оставил их наедине.

Майкл не стал возражать.

– Спасибо, – проговорила Мэри, делая шаг к двери. – Счастливо вам.

– Подожди, – остановила ее Электра. – Я еще не все тебе сказала. Моя бабушка была настоящая гадалка. Я не все знаю, но одно помню точно. Если тебя убили во сне, значит, ты будешь вознаграждена любовью. По-моему, Ларри тебя благословил.

После этого она резко толкнула Мэри к двери и, не говоря больше ни слова, захлопнула ее.

До отеля на улице д'Артуа они добирались молча. Майкл не хотел нарушать покой Мэри: она должна все переварить и принять решение.

Поэтому они коротко попрощались у дверей ее комнаты и договорились встретиться утром за завтраком.

Мэри осталась одна и только теперь смогла дать волю своим чувствам. Ее душила ярость.

Она чувствовала себя грязной. Ларри пользовался ею так же, как певичками из бара, с той только разницей, что платил ей чуть больше.

Он никогда не говорил ей о любви, о свадьбе, о детях. Он не счел нужным познакомить ее с матерью. Он скрывал от нее, кто он и чем занимается. А она любила его со всем жаром сердца. Она готова была отдать жизнь за него, положить судьбу на алтарь его памяти. Какая же она была непроходимая дура!

Стоило только задать себе несколько вопросов – и все стало бы на свои места. Почему ей никогда не приходило в голову, что он не пользуется нормальной формой расчетов? У него всегда были деньги. Много денег. Он приносил их и отдавал ей, никогда не спрашивая отчета. Но это было не правильно. Любой служащий или бизнесмен хранил бы все свои деньги в банке.

Но это не приходило ей в голову. Она просто спокойно жила на те средства, которые зарабатывали для нее эти бедные женщины, которые ловили клиентов и без чувства, без мысли терпели их сопение и смрадное дыхание над своим лицом. Она спокойно покупала себе вещи от Баленсиаги на деньги, которые пахли рабским потом.

Она спокойно жила на те деньги, которые убивали людей. Сколько человек корчились от ломки и умирали от передозировки, а она наслаждалась обедами в дорогих ресторанах.

Она лелеяла и пестовала свое чувство, не давая труда заглянуть Ларри в душу. И ее отчаяние – это наказание за эгоизм, слепоту, пассивность. Она не могла простить себе, что ее любовь делала его только хуже.

Мэри вдруг поняла, что никогда по-настоящему не любила Ларри, она просто пользовалась его телом, его деньгами, его свободой.

Она рабыня по природе, поэтому с удовольствием приняла удобного хозяина. В их отношениях не было души, а без нее любви нет.

Электра действительно любила его, знала его, шла вместе с ним по канату над пропастью, а она только потребляла…

Как ошибся в ней Майкл. Он видит в ней женщину, героиню, а она всего лишь самка, примитивная и жалкая.

Утром Майкл получил через портье записку.

Мэри еле успела добежать до телефона. Она услышала его из-за двери, но так разволновалась, что не могла вставить ключ в замочную скважину. Почти год ее сердце подпрыгивало и останавливалось от каждого звонка. Но ее всегда ждало разочарование. Скорее всего, и на этот раз звонит Сью. Больше некому.

И тем не менее у нее дрожали руки, когда она взялась за трубку. Глубоко вздохнув, она спокойно произнесла:

– Алло! Слушаю вас.

– Включай немедленно телевизор! – скороговоркой выпалила Сью.

Мэри разочарованно вздохнула и не подумала направиться к телевизору.

– Ты что, не слышишь меня? – Сью была до предела возбуждена.

– Отлично слышу, – ответила Мэри. – Что произошло? Почему я должна все бросить и смотреть телевизор? У меня полно других планов на сегодня.

– Перестать спорить! – закричала подруга. Немедленно делай то, что я говорю. Увидишь…

Потом перезвоню. – И она бросила трубку, не потрудившись ничего объяснить.

Мэри пожала плечами и подошла к телевизору, который она включала настолько редко, что не могла вспомнить, где лежит пульт.

Экран загорелся, и Мэри обомлела: весь экран занимало лицо Майкла Сноу. Камера довольно долго задержалась на нем, и Мэри с жадностью всматривалась в каждую черточку его лица. Он был сосредоточен и напряжен. И очень взволнован: губы превратились в тонкую ниточку, правый глаз немного дергался, а на лбу выступили капельки пота. Ей захотелось провести рукой по его лбу и вытереть пот, она даже непроизвольно протянула руку к экрану.

В этот момент изображение поменялось, и Мэри увидела огромный зал, наполненный мужчинами в смокингах и бабочках и женщинами в вечерних платьях.

Мэри не слышала голоса диктора, потому что звук был убран до минимума. Она судорожно нажимала на кнопки, пока не нашла нужную…

Это был репортаж с закрытия Берлинского кинофестиваля. Вот-вот должны были объявить лауреата в номинации «Лучший дебют года».

Мэри прижала руки к груди и замерла: она поняла, почему Майкла показывали так долго. Он был одним из номинантов.

– Итак! – произнес ведущий. – Сейчас мы узнаем имя новой звезды, загоревшейся на небосклоне киноискусства. Это…

– Майкл Сноу! – прочитала известная французская актриса, имя которой немедленно вылетело из головы Мэри. – И его фильм «Любовь… Любовь? Любовь!».

Зал зааплодировал, а Майкл, на которого теперь были направлены все телекамеры, растерянно озирался вокруг. Кто-то дотронулся до его плеча, и он встал и, пожав плечами, пошел к сцене. Теперь камера следила за лицами в зале: все смеялись и еще громче аплодировали.

Майкл вышел на сцену, поцеловал руку актрисе и повернулся к микрофону, смешно сощурив глаза и закрываясь от яркого света.

– Я безмерно благодарен вам, – начал он охрипшим голосом. – Теперь я могу сказать то, чего не мог позволить себе произнести целый год. Если вы позволите, я хочу обратиться сейчас к женщине, которая вдохновила меня на этот шаг. Без нее этого фильма не было бы. – Он смотрел прямо в камеру, и его лицо было полно отчаянной решимости. – Я люблю тебя, – тихо сказал он. В зале стояла гробовая тишина. – Теперь я понял, почему ты ушла. Но я обязательно найду тебя. И верну. – Он замолчал и улыбнулся робко и нежно, как будто бы знал, что Мэри видит его. Потом посмотрел в зал и улыбнулся уже другой улыбкой: улыбкой победителя. – Спасибо вам! – крикнул Майкл, поклонился и сбежал в зал.

Присутствующие разразились овациями.

Майкл смотрел на сползающие по окну капли дождя и думал о том, что завтра утром, а вернее уже сегодня, он будет в Лондоне. Он так долго ждал…

Звонок телефона прервал его мысли.

– Слушаю, – ответил он.

– Не надо меня искать, – услышал он нежный теплый голос Мэри. – Я тоже все поняла. Я вернулась. Я жду тебя внизу, в баре.