Он не имеет права давать объяснения никому, включая и должным образом уполномоченных офицеров службы охраны порядка, работающих по специальному приказу, дающему им возможность действовать от имени Его Величества. — Лорд Дарси слегка развел руками. — Я мог бы силой вырвать у Болмера эту информацию, но он действовал с добрыми намерениями, да у него и без того хватает проблем. Я понял, что вы можете предоставить мне всю информацию, которая есть у него, и еще много другой. Внизу мы встретили милорда командора, но он, несомненно, тоже ярый исполнитель приказов. И я сообразил, что не имеет смысла терять время в попытках извлечь из него то, что я вполне могу получить от вас. — Дарси изобразил на лице любезную улыбку. — Нам стало известно, что некий Пол Николс, ночной управляющий гостиницы, не явился в полночь на работу. Это, по-видимому, важно, но ваши агенты начали задавать о нем вопросы за десять часов до этого происшествия. Мы бы хотели знать причину такой любознательности. Я не спрашиваю, почему вы не предоставили нам эту информацию сегодня утром. Я лишь прошу вас дать ее нам теперь.

Несколько секунд капитан Смоллетт молчал, его серые глаза не мигая изучали лицо Дарси.

— Что ж, — сказал он наконец, — полагаю, я того заслужил. Надо было упомянуть о Николсе утром, согласен. Но дело в том, что это происшествие не подпадает под вашу юрисдикцию. Хотя для вас оно может выглядеть и иначе. Наши люди везде ищут Николса, но мы вряд ли сумеем доказать, что он совершил преступление.

— А что он, по вашему мнению, сделал?

— Он кое-что украл. — Смоллетт невесело улыбнулся. — Проблема — в отсутствии доказательств, что вещь, которую украл Николс, вообще существовала. Но даже если она существовала, мы не уверены в ее ценности.

— Сплошные загадки, — сказал Бонтриомф. — По крайней мере, для меня. Есть ли у этого кольца начало?

— Э-э-э... прошу прощения! Не собирался говорить загадками... Да, почему бы вам не присесть? Бренди там, на столе. Налейте им бренди, командор. Устраивайтесь поудобнее. Это довольно длинная история.

Капитан Смоллетт сел за стол, потянулся к стопке папок и достал из верхней конверт:

— Картина такова. Цвинге был занятым человеком. Ему надо было следить за уймой вещей. У обычного человека работа главного судебного мага города Лондона и так заняла бы все время. — Капитан посмотрел на Бонтриомфа. — Скажите честно, м'лорд. Вы когда-нибудь подозревали, что Цвинге работал на военно-морской разведывательный корпус?

— Никогда, — признался Бонтриомф. — Одному Богу известно, как тяжела была его работа. Он всегда был занят, он был одним их тех, кто считает, что спать ночью больше пяти часов — явный признак лени. Скажите мне, капитан, а милорд маркиз знал?

— Его не ставили в известность. Цвинге говорил о своих подозрениях, что м'лорду де Лондону известно о его работе на флот. Но если м'лорд маркиз и знал, он никогда не упоминал о своем знании.

— Он не стал бы, — сказал Бонтриомф.

— Разумеется. В любом случае, у Цвинге было чертовски много работы. В Европе происходят и более серьезные события, чем наше нынешнее дело, смею вас уверить. Тем не менее, Цвинге чувствовал необходимость своего участия в конвенции магов и целителей. «Будет странно, — сказал он, — если я не стану участвовать. Ведь я здесь, в Лондоне...» И все такое прочее. Но, конечно же, он продолжал работать, даже на конвенции.

— Теперь мне понятно, зачем он начитал специальное заклинание на замок своей комнаты в гостинице, — сказал Дарси.

— Конечно-конечно, — согласился капитан Смоллетт. — Вчера утром он прислал мне с посыльным из гостиницы вот это письмо. — Капитан предал конверт лорду Дарси. — Заметьте, на нем стоит штамп «7.45».

Дарси осмотрел конверт снаружи. Письмо было адресовано капитану Перси Смоллетту и имело гриф «Лично». Дарси открыл конверт и извлек лист бумаги.

— Письмо зашифровано, — сказал он.

— Разумеется, — сказал Смоллетт.

Он вытащил из папки еще один листок и передал его Дарси:

— Вот расшифровка.

Лорд Дарси принялся читать сообщение вслух:

— «Сэр! У меня есть для вас специальный пакет, содержащий информацию чрезвычайной важности, которую я только что получил. В настоящее время я не могу покинуть гостинцу, но и не хочу доверять такую информацию обычному посыльному. Поэтому я запечатал конверт собственной печатью и передал управляющему гостиницы Полу Николсу. Он положил пакет в сейф и получил мои инструкции о передаче послания вашему курьеру».

Записка была подписана одной буквой — «Z».

Дарси вернул бумаги Смоллетту:

— Понятно, капитан... Ради Бога, продолжайте.

— Как я уже сказал, сообщение пришло в семь сорок пять. Конверт положили на мой стол вместе с остальной утренней почтой. Я появился здесь, в кабинете, лишь без нескольких минут десять. Почту просмотреть не успел, потому что тут же пришел командор Эшли и принес не только известие из Шербура о том, что убили Барбура — это само по себе было достаточно неприятной новостью, — но и информацию об убийстве сэра Джеймса, случившемся всего полчаса назад. Так как теперь вы знаете о значении, которое мы придавали этому делу, вы поймете, что в течение следующих нескольких часов я был чрезвычайно занят. Я получил возможность просмотреть почту лишь в начале третьего. Расшифровав письмо, я тут же послал присутствующего здесь Эшли забрать пакет. — Смоллетт посмотрел на командора. — Дальше рассказывайте вы, м'лорд. Я уверен, что лорд Дарси предпочитает получать факты по возможности из первых рук.

— Слушаюсь, сэр! — Командор повернулся к Дарси лицом. — Я отправился в гостиницу, где встретился с Луи Болмером и сказал ему, что сэр Джеймс оставил в сейфе пакет, адресованный капитану Смоллетту, с тем, чтобы пакет был передан курьеру из Адмиралтейства. Болмер заявил, что ничего об этом не знает, и я сказал ему, что пакет был передан Полу Николсу. Тогда Болмер сообщил, что Николс не упоминал о пакете, когда в девять уходил с работы.

Тем не менее, Болмер согласился открыть сейф и передать мне пакет. Когда он открывал сейф, я стоял рядом с ним. Сейф был небольшим, и в нем мало что хранилось. Конечно, там не обнаружилось никакого пакета, адресованного капитану Смоллетту. Не оказалось даже следов того, что он в сейфе находился. Болмер клялся, что за день ни разу не открывал сейф, и оба конторских клерка его слова подтвердили. Кроме Болмера и его двух помощников — вечернего и ночного управляющих, — никто не знает комбинации, а защитное заклинание позволяет помощникам открывать сейф лишь во время их дежурства, то есть с трех дня до полуночи для вечернего управляющего и с полуночи до девяти утра для ночного.

Лорд Дарси кивнул:

— Таким образом, все концы сходятся к Николсу. Только он мог вытащить пакет из сейфа.

— Я подумал точно так же, — сказал Эшли. — Естественно, я настоял на немедленном разговоре с Полом Николсом и поинтересовался его домашним адресом. Тут же выяснилось, что Николс живет в самой гостинице, занимает комнату на последнем этаже. Мы с Болмером поднялись наверх, и я постучался в дверь Николса. Ответа не последовало. Тогда Болмер открыл дверь запасным ключом, и мы вошли. Николса в комнате не было. Его кровать оказалась застеленной и имела вид, явно говорящий о том, что на ней не спали. Болмер сказал, что это странно. Обычно Николс после работы отправляется перекусить, потом возвращается в гостиницу и спит часов до шести.

— Вы не выяснили, пользовался ли Николс услугами горничных? — спросил Дарси.

Командор кивнул:

— Пользовался. Николс часто уходил по вечерам, и прислуга имела указания убирать его комнату вечером, с половины восьмого до половины девятого. Я осмотрел комнату и проверил его вещи. Непохоже было, чтобы он занимался их упаковкой. Его чемодан, пустой, находился в шкафу. Болмер сказал, что, насколько ему известно, это единственный чемодан, принадлежащий Полу Николсу.

— Хорошо живется контрразведке! — со вздохом заметил Бонтриомф. — Если бы офицер службы охраны порядка попытался без ордера обыскать чью-нибудь комнату, он немедленно оказался бы в Королевском суде и был бы вынужден давать объяснения милорду Закону, как он дошел до жизни такой.

— Ну, я не то чтобы обыскивал комнату, — сказал Эшли. — Я просто осмотрелся.

— Итак, — сказал Дарси, — вы обнаружили, что Николса в комнате нет, и, судя по всему, он не ложился, поскольку кровать была застелена еще предыдущим вечером.

— Совершенно верно. Я расспросил кое-кого из служащих гостиницы. Никто из них не видел Николса возвращающимся с завтрака — или, может быть, для него это был ужин, — так что я велел Болмеру никому ничего не говорить и сообщить нам, как только Николс появится. Затем я вернулся сюда и доложил обо всем капитану Смоллетту.

Лорд Дарси кивнул и перевел взгляд на капитана.

— С тех пор мы его ищем, — сказал Смоллетт. — Посылали людей в гостиницу, чтобы проверить, выйдет ли он в полночь на работу. Он не появился. И до сих пор о нем никаких вестей.

— Стало быть, — заметил Дарси, — вы подозреваете, что исчезновение пакета и исчезновение Николса взаимосвязаны?.. Я согласен с вами. Содержимое пакета было зашифровано, не так ли, капитан?

— Разумеется. И не простым кодом, каким была написана эта записка. — Смоллетт постучал ладонью по папке. — В серьезных случаях Цвинге всегда использовал обработанные заклинаниями спецбумагу и спецчернила. И если печать сломает человек, не имеющий на это полномочий, написанное исчезнет прежде, чем он успеет достать бумагу из конверта.

— В таком случае очевидно, что Николс не вскрывал пакет и не мог оценить важность содержащихся в нем документов.

— Очевидно, — согласился капитан Смоллетт. — Более того, сам Цвинге не был дураком. Он не передал бы пакет Полу Николсу, если бы не доверял ему. В общем, существует лишь один способ ознакомиться с содержимым пакета, на который начитано защитное заклинание. Надо отнести его к магу, достаточно умному и сильному, чтобы проанализировать и снять заклинание мастера сэра Джеймса Цвинге.

— Есть ли у вас какие-нибудь соображения, какого рода информация могла содержаться в исчезнувшем послании? — спросил лорд Дарси.

— Представления не имею. Она не могла быть слишком срочной, то есть требующей немедленных действий. В этом случае Цвинге, несмотря ни на что, доставил бы ее мне лично. Но, по-видимому, она оказалась достаточно важной, чтобы заставить агентуру Казимира пойти на убийство с целью заполучить ее.

— И какая же здесь, по вашему мнению, связь с убийством Барбура? И с новым секретным оружием флота?

Капитан насупился и несколько секунд усиленно пыхтел трубкой.

— Тут для предположений весьма шаткая почва. Очевидно, Барбур был раскрыт как двойной агент. Иначе бы его не убрали.

— Здесь я с вами согласен, — сказал Дарси.

— Очень хорошо. Что касается Фицджина и осведомленности поляков о проекторе хаоса, то тут могут быть несколько вариантов... Если, как мы надеемся, они ничего не знают об изобретении, то они ничего не знают и о Фицджине. Кроме совершенно лживых материалов, которые им передал Барбур.

Тогда, узнав, что Барбур двойной агент, они просто убивают его и плюют на Фицджина. Информация о диспозиции флота не заслуживает больших беспокойств. Однако, боюсь, мы покажемся слишком большими оптимистами, если уверуем, что польское правительство не имеет никаких сведений о существовании проектора хаоса. Кажется более правдоподобным, что они только делают вид, будто не предпринимают усилий выяснить, что это за зверь и с чем его едят, — с целью внушить нам, будто они ничего не знают о Фицджине. Ведь если бы они о нем знали, они бы не стали убирать Барбура, пока не взяли в свои лапы Фицджина... С другой стороны, вполне может оказаться, что они уже заполучили секретную информацию, и Фицджин нужен им, как собаке пятая нога. — Смоллетт пристукнул ладонью по столу. — И наконец, существует вероятность, что Фицджин сам был польским агентом, посланным с целью проверки Барбура. Когда они выяснили, что Барбур выдает информацию, в корне отличную от той, которую получает от Фицджина, они тут же подписали доброму человеку Жоржу смертный приговор. — Капитан Смоллетт развел руками. — К сожалению, все это не более чем домыслы. На настоящий момент нам крайне важно заполучить Пола Николса. Я бы предоставил вам информацию о нем еще утром, но, как я уже сказал, у нас нет формальных поводов к аресту Николса. Мы не сможем доказать, что пакет вообще существовал. Не говоря уже о том, что Николс украл его... Так на каких основаниях мы могли передать дело офицерам королевского правосудия?

— Дорогой мой капитан, — проникновенно сказал Дарси, — вы бы попытались изучить еще хоть что-нибудь, помимо адмиралтейских правил!.. Побег с места преступления — всегда достаточное основание, чтобы получить разрешение на задержание с целью допроса... А теперь вопрос, который всякий следователь задаст себе в первую очередь: куда отправился подозреваемый? В польское посольство?

Смоллетт помотал головой:

— Нет. За всеми входящими в польское посольство и выходящими оттуда ведется постоянное наблюдение. Двадцать четыре часа в сутки.

— Совершенно верно. Я это знаю. Поляки — тоже. Но штаб-квартира польской разведывательной сети находится в Сити. Где именно?

— Хотел бы я это знать, — сказал капитан. — Заплатил бы полугодовое жалование за такую информацию. У нас есть основания полагать, что в Лондоне работают минимум три сети. Каждая из них не известна другим, а если и известна, то лишь немногим избранным. Конечно, мы знаем некоторых агентов и следим за ними. В последние восемнадцать часов мои люди не спускали глаз со всех известных нам польских агентов. Ничего интересного... Но где расположены их штаб-квартиры, мы не знаем. Мне неловко признаваться в этом, но такова правда. И у нас нет никаких ниточек, никаких предположений, никаких следов.

— Остается единственный способ отыскать Николса, — сказал Дарси. — Придется прочесать Лондон, а это потребует немалого количества глаз и ног. Пусть ваши люди по-прежнему ищут его тайно, а лорд Бонтриомф и лондонские стражники будут искать в открытую, с целью допросить по поводу побега с места преступления.

Бонтриомф кивнул:

— Мы способны развернуть поиски в течение часа. Если будут какие-нибудь результаты, капитан, я немедленно дам вам знать.

— Очень хорошо, м'лорд.

— Надо ковать железо, пока горячо. — Бонтриомф встал. — Займусь организацией поисков немедленно. Если вам потребуется контакт со мной, пошлите сообщение в Королевское управление. Мы организовали временный штаб, где все время будет дежурить сержант стражи. И я буду регулярно там появляться.

— Великолепно. Я очень благодарен вам, м'лорд.

— Встретимся позже, джентльмены. До свиданья.

Лорд Бонтриомф вышел из кабинета, весьма довольный, похоже, что ему есть, наконец-то, во что вцепиться зубами.

— Что касается меня, капитан, — сказал Дарси, — то я хотел бы попросить вас об одном одолжении. Речь пойдет, насколько я понимаю, о весьма щекотливом деле.

— О каком же?

— Мне бы хотелось взглянуть на ваши секретные документы, а особенно, на донесения Жоржа Барбура, в которых упоминается о Фицджине и проекторе хаоса.

— М'лорд, — сказал капитан Смоллетт с ледяной улыбкой. — Любая разведывательная организация — и не без оснований — ревниво относится к своим делам. Наш корпус — не исключение. До сих пор интересующие вас документы проходили под грифом «Совершенно секретно». О существовании Барбура в качестве двойного агента было известно лишь высшим должностным лицам Адмиралтейства... Впрочем, один раз вы уже преподали мне урок за сокрытие информации. Не хочу повторять ошибок. Вы и командор Эшли сможете ознакомиться с документами, имеющими отношение к происходящим в настоящее время событиям. А можно и мне попросить вас об одолжении?

— Разумеется, капитан. О каком?

— С вашего позволения, я хотел назначить командора лорда Эшли связным офицером между гражданским следствием и флотом. Если говорить более точно — между вами и мной. Командор знает флот, хорошо изучил работу разведки и немного осведомлен в расследованиях преступлений. Прежде чем его перевели в корпус, он работал во флотском Си-Ай-Ди* [15]. Его задачей будет помогать вам всеми возможными способами. Вы согласны, м'лорд?

— Конечно, капитан. Блестящая идея.

— В таком случае, командор, немедленно приступайте к выполнению!

— Слушаюсь, капитан! — Лорд Эшли улыбнулся лорду Дарси. — По возможности, милорд, я постараюсь не путаться у вас под ногами.

— Улажено! — Капитан Смоллетт встал. — А сейчас я принесу вам необходимые документы.

Мастер Шон О'Лохлейн закрыл дверь и принялся осматривать место преступления. Затем он повернулся к стоящему рядом ученику лорду Джону Кецалю:

— Теперь вы понимаете, почему нам нужна осторожность? Мы еще не готовы снять с тела консервирующее заклинание, и потому придется следить, чтобы ни одно из заклинаний, которые мы будем использовать при работе, не вступило во взаимодействие с консервирующим. Понятно?

Джон Кецаль кивнул:

— Да, мастер. Полагаю, я понял.

Мастер Шон подарил ему улыбку:

— Я тоже так полагаю, юноша. Вы прекрасно справились с тестами на анализ крови. — Он сделал паузу. — Кстати, как вы думаете, сумели бы вы отработать эти тесты самостоятельно, если вам позволят их произвести?

Лорд Джон Кецаль искоса взглянул на маленького волшебника:

— Тесты на анализ крови?.. Да, мастер, думаю, сумею.

— Хорошо! — Мастер Шон удовлетворенно кивнул. — Но, — он предупреждающе поднял палец, — следующий тест будет посложнее. Тут мы сталкиваемся с психическим шоком. Дело в том, что, когда человеку причиняют боль или когда он умирает, всегда наблюдается психический шок. Бывают, конечно, и исключения — если человек медленно угасает во сне или нечто в этом же роде... Но здесь мы имеем дело с явным насилием.

— Я понимаю, — сказал Джон Кецаль.

— Прекрасно. Теперь вам предстоит исполнить роль моего носильщика. Все компоненты разложены на столе. Я попрошу вас приготовить кадило, так как именно вам придется работать с ним.

— Хорошо, мастер, — сказал молодой мечиканский дворянин с легкой тревогой в голосе.

На столе возле двери стоял бронзовый горшочек, который мастер Шон достал из своего саквояжа. К горшочку была прикреплена связка цепочек фута в три длиной. Рядом лежали бронзовая крышечка с отверстием и железный треножник.

Лорд Кецаль открыл свой собственный саквояж, достал из него недостающие предметы и принялся готовить смесь для кадила. Ирландец внимательно, но с доброжелательностью следил за его манипуляциями.

Поставив бронзовый горшочек на железный треножник, лорд Кецаль зажег на дне горшочка несколько кусочков древесного угля. Затем, выстроив на столе батарею баночек и бутылочек, с помощью маленькой золотой ложечки, он принялся накладывать в специальную золотую плошку различные ингредиенты.

Перед добавлением в смесь очередного ингредиента он брал в руку золотую палочку и начитывал на него необходимое заклинание.

В плошку были положены ладан и ароматный бальзамин, самонил и шамбала, куркума и талезин, сандаловое дерево и кедр, а кроме них — еще четыре менее известных, но более сильнодействующих компонента. Компоненты добавлялись в строгом порядке, каждый со своим, строго индивидуальным заклинанием.

Закончив смешивание и начитав заключительное заклинание, ученик-тауматург поднял голову и посмотрел темными глазами на коротышку-мастера.

Шон О'Лохлейн кивнул:

— Прекрасно сработано! — Он улыбнулся. — А теперь я бы хотел задать вам один вопрос... Знали ли вы, что делали? Не удивляйтесь, у меня привычка считать, что студенту вечно не хватает знаний. Я сам был когда-то студентом и хорошо помню, как мне не хватало знаний. К тому же, — он засмеялся, — лорд Дарси утверждает, что я очень люблю читать лекции. — Улыбка медленно сползла с физиономии ирландца. — Дело в том, что мы собираемся воспользоваться динамическим заклинанием, и изолироваться от него нам придется тоже с помощью динамического заклинания. А это значит, что, пока вы окуриваете комнату, я должен буду защищать тело. Вам это понятно, молодой человек?

— Да, мастер.

— Очень хорошо. Когда вы поместите приготовленную смесь в кадило, образуется дым, представляющий из себя множество различного вида маленьких частиц. Благодаря заклинанию, которое вы начитали, эти частицы будут особым образом притягиваться и прилипать к стенам и мебели в этой комнате.

Они образуют на поверхностях, которых коснутся, то, что мы называем голографическими матрицами. Каждый из различных видов частиц образует свою матрицу, зависящую от психического влияния, запечатленного на этих поверхностях. А анализируя эти матрицы в совокупности, мы сумеем конкретно определить это психическое влияние. — Мастер Шон сложил руки на груди и одарил мечиканца самой лучшей улыбкой, на которую был способен. — Да, молодой человек, вы принадлежите к тому типу студентов, который мне всегда нравился. Вы внимательно слушаете старого мастера, и вам не надоедает даже то, что многое вы уже и так знаете, потому что вас привлекает сам процесс получения информации.

Почти незаметная краска удовольствия залила темное лицо Джона Кецаля.

— Да, мастер Шон, — осторожно сказал он, — я изучал матричную теорию.

— Верно, матричную теорию вы изучали. Но вы достаточно умны, чтобы понимать: теория и практика отнюдь не одно и то же. — Ирландец удовлетворенно кивнул. — Из вас получится судебный маг. Отличный судебный маг. — Улыбка мастера Шона стала сдержанней. — У вас правильное отношение к делу, молодой человек. Посмотрим, есть ли у вас техника. — Он отвернулся от мечиканца и оглядел стены. — Если вы все сделаете правильно, лорд Джон Кецаль, на этих стенах появятся матрицы из частичек дыма.

Заклинания, начитанные на разные компоненты, делают каждую матрицу вполне различимой, а комбинация этих заклинаний делает различимой комбинацию матриц. Человек без Таланта не увидит здесь ничего, кроме грязноватых стен. Мы с вами увидим матрицы, и я приложу все усилия, чтобы научить вас их истолковывать. — Он снова повернулся к ученику. — Готовы ли вы, мой мальчик?

Лорд Джон Кецаль сжал губы:

— Я готов, мастер.

— Ну что ж, приступим!

Мастер Шон достал из своего саквояжа два жезла, подошел к трупу, лежащему возле стола, и наклонился над ним.

— Я тоже готов, мой мальчик. Начинайте. Следите за своими заклинаниями.

Молодой мечиканец осторожно подул на угли в горшочке, пока они не засветились красно-оранжевым. Затем, пробормотав специальное заклинание, он вылил содержимое золотой плошки на горящие угли. Немедленно к потолку поднялось плотное облако белого ароматного дыма. Лорд Джон Кецаль быстро приладил к горшочку крышечку с отверстием и поднял кадило за цепочки. Его левая рука сжала концы цепочек, а правая качнула кадило. Он подошел к ближайшей стене и, раскачивая курительницу, двинулся вдоль стены, позволяя плотному дыму наплывать на ее поверхность.

Шаг за шагом он шел по комнате, ритмично раскачивая кадило и шевеля губами в такт движению, а плотный дым клубился вдоль стен и поднимался к потолку, распространяя в воздухе тяжелый аромат.

Пока помощник производил окуривание, мастер Шон неподвижно стоял над телом, держа в каждой руке по длинному жезлу из сверкающего хрусталя. Руки его были широко раскинуты, создавая психический зонт, который должен был защитить труп от воздействия магического ритуала, творимого Джоном Кецалем.

Поза ирландского волшебника не казалась напряженной. Вокруг него сияла аура мощи, он вроде бы стал выше ростом, а его толстое неказистое туловище выглядело чуть ли не металлическим. Свет газового светильника играл в глубине хрустальных жезлов, разбрасывая по всей комнате сверкающие маленькие радуги.

Дым из курительницы клубами плыл по комнате, но явно избегал места, контролируемого мастером Шоном: словно невидимая сила не пускала крошечные ароматные частички в эту часть комнаты. Частички запросто достигали стен, мебели и потолка, легко прилипали к ним, но ни одна из них не посмела приблизиться к фигуре могущественного мастера-тауматурга.

Трижды молодой мечиканец обошел по кругу комнату, и весь воздух в ней — за исключением защищенного Шоном объема — стал мутно-синим от дыма.

Затем Джон Кецаль вернулся к столу, поставил дымящееся кадило на треножник, снял крышечку с отверстием и заменил ее цельной, тут же прервавшей выделение дыма и потушившей тлеющие угли. После этого ученик-тауматург достал из своего саквояжа серебряную палочку с утолщением на одном из концов. Взяв ее за тонкий конец, он повернулся к ближайшей стене и нарисовал в воздухе магические символы. То же самое он повторил и с остальными стенами.

Едва он это сделал, дым клубами устремился к стенам, и воздух быстро очистился.

Лорд Кецаль убрал палочку в саквояж и мягко сказал:

— Закончено, мастер.

Шон О'Лохлейн оглядел комнату, опустил руки и убрал в свой саквояж хрустальные жезлы. Затем еще раз — внимательно — осмотрел комнату.

— Отличная работа, мой мальчик! — сказал он. — Воистину, отличная работа. А теперь попробуйте мне рассказать, что здесь произошло.

Взгляд лорда Кецаля коснулся стен. Но к его глазам этот взгляд не имел никакого отношения. Человеку, не обладающему Талантом, глаза бы не помогли. Для такого человека матрицы, проявленные процедурой окуривания, были бы совершенно невидимы.

Джон Кецаль вполне мог их воспринимать, но ему еще не хватало тренировки, чтобы их истолковать.

Мастер Шон почувствовал его неуверенность.

— Вперед, мой мальчик, — сказал он. — Положитесь на интуицию. Попробуйте догадаться. Это единственный способ проверить свои ощущения и, тем самым, перейти от смутных предположений к полной уверенности.

— Ну... — осторожно начал Джон Кецаль. — Похоже на то, что... — Он замолк, затем сказал: — Да нет же, это смехотворно. Этого просто не может быть!

Мастер Шон раздраженно крякнул:

— Так не годится, юноша! Вы пытаетесь себя переубедить. Вы пытаетесь дать логическое толкование, не успев субъективно воспринять данные. Я спрашиваю вас снова. Как вам кажется, что здесь произошло?

Лорд Кецаль посмотрел еще раз. На сей раз он медленно повернулся на триста шестьдесят градусов, впитывая в себя любую мелочь в окружающей обстановке. Потом осторожно произнес:

— В комнате не было никого, кроме сэра Джеймса... — Он снова замолк.

— Верно, — сказал мастер Шон. — Совершенно верно. Продолжайте. Вы пока не сказали об одном выявленном нами парадоксе.

В голосе Джона Кецаля зазвучала легкая озадаченность:

— Мастер, мне кажется, что сэра Джеймса Цвинге убили дважды. И между этими двумя убийствами прошло несколько минут. Возможно, полчаса...

Шон О'Лохлейн улыбнулся и кивнул:

— Вот!.. Вы почти поняли, молодой человек. Думаю, результаты вскрытия наверняка подтвердят ваше предположение. Но вы не закончили анализ. — Он сделал широкий стремительный жест рукой. — Посмотрите внимательно. Здесь присутствуют две последовательно наложившиеся матрицы. Пока наш покойный коллега в одиночестве находился в комнате, с ним случилось два сильнейших психических шока. Вы верно указали: они были разделены во времени на полчаса. Все дело в том, что первый шок случился, когда сэра Джеймса убили, а второй — когда он умер.