Джудит Гарнер
      Сладость или гадость?
      Перевел с англ. А. Шаров
      Мы с Бэмби, моей американской подружкой, сидели на кухне в подвале нашего дома и болтали, когда вдруг кто-то позвонил в дверь. Поскольку обязанность впускать и выпускать посетителей лежит на консьержке, я в очередной раз чертыхнулась, выругала себя за то, что ради бесплатного жилья согласилась на такую хлопотную работу, и отправилась в прихожую.
      Было тридцатое октября, но на улице стояла стужа, предвещавшая суровую зиму. Неохотно приоткрыв дверь, я увидела на фоне желтого тумана очертания какой-то крошечной забавной фигурки.
      Это была девчушка лет восьми-девяти, облаченная в наряд ведьмы длинную черную мантию и остроконечный валлийский колпак. Я смутно помнила, что, вроде бы, видела эту девочку в сквере. Она играла там со своей нянькой, катала кукольную коляску. Мне почему-то казалось, что она американка, и её отец служит в посольстве. Девочка была невзрачная и развлекалась тем, что толкала побитый стульчик на колесиках, на котором восседала древняя потрепанная резиновая кукла.
      - Сладость или гадость? - спросила меня девчушка.
      - Сладость, - твердо ответила я, поскольку искренне считала, что мне предлагают выбор.
      Девчушка выжидательно уставилась на меня и, увидев, что я стою истуканом, спросила:
      - Где же она?
      - Что?
      - Моя сладость, - терпеливо объяснила она. - Если вы не дадите мне чего-нибудь сладкого, я сделаю вам что-нибудь гадкое.
      - Ступай прочь, - гневно проговорила я. - Это вымогательство. Все вы, американцы, гангстеры в душе.
      Я захлопнула дверь перед её сердито наморщенным носом и вернулась в подвал, где Бэмби раскуривала очередную сигарету.
      - Сладость или гадость, - объяснила я.
      - Ого! - воскликнула Бэмби. - Я и не знала, что в Англии тоже бытует такой обычай.
      - А он и не бытует. Полагаю, это чисто американская традиция.
      - Да, наша. Я и сама, бывало, бегала ряженой по Нью-Йорку.
      - Интересно, какую шутку она теперь со мной сыграет? - спросила я.
      - Не знаю. Моя матушка снабжала меня носком, наполненным мукой. Если ударить им по двери, остается здоровенное пятно.
      - Кажется, я слышала глухой удар, когда спускалась по лестнице, сказала я. - Но на носок с мукой не похоже. Скорее уж башмак.
      - Говорят, в Америке на хэллоуин теперь творятся разные безобразия. Не дашь ряженым доллар, побьют окна или проколют шины.
      По моему твердому убеждению, хэллоуин выродился и превратился в неприкрытое поощрение хулиганства, о чем я не преминула сообщить Бэмби. После чего добавила:
      - Да и вообще он только завтра.
      Похоже, Бэмби задело мое прохладное отношение к американским народным обычаям.
      - Господи! - воскликнула она. - Я уже месяц беспрерывно жертвую пенни в фонд Гая Фокса. По-моему, ваш Гай ничем не лучше нашего хэллоуина. Надо же додуматься - сжигать человеческое чучело!
      У меня было несколько другое мнение на сей счет, но я придержала язык. Сегодня Бэмби раздражала меня. Она была небогата, но я всегда завидовала её происхождению и воспитанию. И тому, что она, в отличие от меня, имела возможность путешествовать по свету, а мне оставалось только мечтать об этом.
      Я налила ей ещё чаю, и Бэмби принялась травить киношные байки. А потом пришел мой муж Рон, и часов до одиннадцати мы резались в домино, проиграв все деньги, отложенные на бензин.
      Встала я, как обычно, в шесть часов, напоила Рона чаем, нагрела полный котел воды и подошла к двери, чтобы забрать молоко. Молочник как раз собирался уезжать.
      - Занятные у вас тут украшения, - сказал он и кивнул на дверь.
      Да уж, куда занятнее. На двери висела резиновая кукольная рука, прибитая гвоздем. Тряпичная начинка лохмотьями торчала наружу. Зрелище было такое мерзкое, что я содрогнулась.
      - Будь это в Брикстоне или Кэмден-Тауне, - продолжал молочник, - я бы подумал, что кто-то всерьез занялся вуду. Но в этом районе такое вряд ли возможно. Глостер-роуд все-таки, не трущобы.
      Я сняла мерзкую штуковину с двери и выбросила в мусорный бак.
      - И это - на дверях всех окрестных домов, - сообщил мне молочник. Ошметки куклы, прибитые гвоздями.
      Я не суеверна, а посему лишь пожала плечами и пошла разносить жильцам молоко. Потом отправила сына в школу и приступила к уборке.
      Мне не пришло в голову связать растерзанную куклу со вчерашнем визитом девчонки. Но когда домовладелица послала меня за покупками, я увидела, как профессор Ньютон снимает с двери своего дома кукольное туловище.
      - Ну и ну! - воскликнула я вместо приветствия.
      - Это все девчонка со своим хэллоуином. Сладость или гадость. Черт побери! Что-то в их семье неладно, это я как врач говорю. Дети слишком ревнуют родителей друг к дружке, таков мой диагноз. Я непременно пожалуюсь отцу семейства или мамаше. А лучше напишу в "Таймс". Пора покончить с этим импортом заморских обычаев, нечестивых и глубоко чуждых нам!
      Не без труда выдернув гвозди, профессор унес отвратительный сувенир в дом и сердито захлопнул дверь.
      Голова куклы была насажена на прут чугунной ограды на углу. Рядом стояла леди Артуэйт и с любопытством разглядывала странный предмет.
      - Интересно, какое злодеяние совершила эта несчастная кукла, если её обезглавили? - пробормотала она, завидев меня. - Можно подумать, сейчас средневековье! Я не видела таких кукол со времен Первой мировой войны. Тогда их делали из материалов, больше похожих на живую плоть. Не то что теперешняя пластмасса. Смотреть противно. Я бы с удовольствием купила такую для внучки.
      Было холодно, поэтому я не стала болтать с соседкой. Но её слова звучали так приземленно и по-домашнему, что происшествие с куклой уже не ужасало меня. Сделав покупки и приготовив обед домовладелице, я принялась хлопотать по хозяйству и провозилась до сумерек, которые в начала ноября наступают очень рано.
      Надвигалась буря. Низкие черные тучи грозно нависали над городом. Сын вернулся из школы поздно, и я напоила его горячим какао, чтобы не простудился. У него хрупкое здоровье.
      В начале шестого полил дождь. Рон пришел с работы насквозь мокрый.
      - Чертов хэллоуин, - проворчал он. - Надо бы выпить для согрева.
      Я смешала его любимый коктейль - виски и горячий лимонад, а потом принялась собирать ужин.
      Нашу трапезу прервал настырный звонок в дверь. Сердито ворча, я поднялась в прихожую.
      На крыльце стояла все та же маленькая американка. Правда, на сей раз она была в наряде морского разбойника.
      - Сладость или гадость? - спросила она, покчивая коляску, в которой лежал её младший братишка. Совсем ещё пупсик.