В пещере Генерального Сборища

– Не шевелитесь, – прошептал Фенодири. – Мы с Дуратрором пойдем, понаблюдаем за ними. Мы вернемся тут же, как только узнаем их намерения.

Гномы удалились так неслышно, что даже в наступившей тишине Колин и Сьюзен не уловили звука их шагов.

Внизу, в пещере, несколько минут спустя послышался голос, говоривший что-то резко, визгливо. Он изъяснялся на каком-то непонятном языке, полном гортанных и носовых звуков, слова вертелись, сливались в один неприятный, резкий гул.

Оратор явно старался возбудить самого себя, а заодно взвинтить и слушавшую его толпу. Она сначала отзывалась на его речь глухим бормотанием, которое вскоре стало переходить в оглушительный рев, особенно когда оратор делал паузу в своей речи.

Колин почувствовал прикосновение чьей-то руки к правому плечу.

– Пойдем со мной, – сказал Фенодири. – Сейчас увидишь, только пригнись пониже.

Колин двигался ощупью, на четвереньках, пока не дополз до Дуратрора, который лежал на краю площадки и что-то ворчал себе в бороду. Вскоре и Сьюзен присоединилась к ним. Шум внизу теперь не прерывался.

– Они – трусы, – сказал Фенодири. – И до безумия боятся наших мечей. Но он здорово с ними управляется.

– Ха, я так и думал! Они бессильны перед внезапной вспышкой света, поэтому они собираются приобщиться к крови огненного дракона. А вот и ее хранитель!

Истерические вопли внизу поутихли, перешли в возбужденный ропот. И через секунду – все в пещере замерло.

– Ложись! – шепотом скомандовал Фенодири. – Он снимает крышку.

Огненная вспышка взвилась кверху, пламя закипело под самой крышей пещеры.

– Иии-ааа-уууу! – ревела толпа в тысячу глоток. Пламя опустилось, превратилось в столб футов в двадцать, осветило пещеру ослепительно-красным блеском. Именно такой огонь горел в этот день в доме Селины Плейс!

– Теперь можно смотреть, – сказал Фенодири. Колин и Сьюзен подняли головы, и то, что они увидели, осталось в их памяти навсегда.

Сварты полностью покрывали и пол и стены пещеры. Они роились как пчелы. Нижние уровни галереи были обсажены ими абсолютно, и ребята порадовались, что Фенодири забрался с ними так высоко. Голова «льва» и небольшое пространство между его разинутыми челюстями были как бы островом во взбаламученном море. На вершине скалы стояли двое свартов – один белый, другой черный, оба человеческого роста.

– Это Артог и Слинквил – властители сварт-альфаров. Слинквил – невообразимо хитер, а Артог – тот, кто как раз сейчас говорит – выполняет все, что только ни измыслит его брат. И сердце у него еще чернее, чем его кожа. Теперь погляди на огненного дракона. Сварты могут смотреть на него и не испытывать боли, а еще он обеспечивает им возможность переносить дневной свет. С этих пор твой фонарик перестает быть оружием в наших руках…

Пламя поднималось из каменной чаши, в которой кипела какая-то жидкость. Чашу держал отвратительный, весь высохший, сморщенный сварт, который, скрестив ноги, сидел на песке под «львиными» челюстями. Он казался ужасно старым, и его свисающая мешком кожа была разного цвета: где черная, где белая.

– Нам время уходить, – сказал Фенодири. – У нас впереди малоприятная дорога. Ползите к туннелю и не включайте фонарик, пока не скажу.

Несколько ярдов пути им освещал красный свет. Шум за их спинами снова усилился.

– Там, впереди – поворот. Как только свернем за угол, можно включить фонарь, – сказал Фенодири.

Ребята с трудом поспевали за ним, при этом Фенодири казался угнетенным, подавленным. У Дуратрора, наоборот, настроение исправилось, и он трусил сзади, что-то напевая себе под нос.

– Разве я не сказал, что путешествие обещает быть веселым? Ха! Клянусь кровью Лодура! Это даже лучше, чем я предполагал! Значит, нас собираются выследить, так, что ли? И нас собираются встретить в шахте, где доска, как я слышал? И если и там они нас не настигнут, то будут ждать у главного входа. Давай-ка поспешим к выходу, братец Скуэбноуз, я сделаю так, что эти крысоеды запомнят у меня главный выход на все времена, конечно, те немногие, которые останутся в живых, чтобы распевать про это после того, как мы минуем ворота!

Фенодири вздохнул и покачал головой.

– Ты забываешь о нашей миссии, старый Лимхьюер![14] Огнелед значит для нас больше, чем смерть или жизнь во славе: мы должны смирить гордыню и бежать от этих чудищ. Главный выход сейчас не для нас.

– Не для нас? Так как же, скажи на милость, мы тогда проникнем в верхний мир? Другой дороги нет!

– Есть. Одна единственная. И в своем роде она таит в себе больше опасности, чем даже главный выход на поверхность. И этой опасности не избегнешь с помощью меча. Но если нам даже суждено погибнуть на этом пути, Огнелед останется спрятанным в течение несказанного числа грядущих столетий, потому что мы пойдем туда, куда ни один сварт не может ступить, и вообще ни одно живое существо. Только я единственный на всем свете могу указать дорогу.

– Но, Фенодири, – воскликнула Сьюзен, – что ты имеешь в виду? Тут же полно выходов!

– Нет, только не здесь. Мы находимся в Западной шахте, и из нее был устроен только один главный выход. Здесь некогда копали глубоко – так глубоко, что прикоснулись к сокровенным тайнам земли. О них мало кто знал, и мой отец был последним из них. Тут в древности были прорыты первые копи нашего народа. За целые два века до появления Фундиндельва. Мало что осталось от них сейчас, только верхние проходы, не более того. В этих местах царит ужас, даже для нас, гномов. Дорога как следует спрятана, но мой отец хорошо обучил меня. Никогда я этими путями не ходил, разве что в недобрых снах, и я все время надеялся, что это испытание минует меня. Но теперь – час настал.

– Не говори, прошу, – прорычал Дуратрор. – Мне это все не по нраву.

Они шли и шли, почти что молча – у Колина и Сьюзен говорить просто не было сил, а Дуратрор был подавлен тем, что он услышал.

– Это недалеко, – сказал Фенодири, – в сторону… ох! Впереди по стене пробежал красный свет. Источник света не был виден за поворотом туннеля, но гномам и гадать не пришлось, чего им ждать от этого света.

– Что ты теперь скажешь, братец? – воскликнул Дуратрор с жаром. – Станем ли мы убегать от этого света, как тени, или сперва погасим его?

Фенодири помрачнел.

– Мы от них слишком близко. Теперь уже не повернешь назад.

– Хорошо! Вот что мы сделаем: пусть человеческие дети стоят здесь. Ты иди вперед, вон к тому прогалу в стене и спрячься там, держи меч наголо и жди, пока не позову. Я притаюсь за этим валуном. Стой крепко, Дева Камня, и ничего не бойся. Ни один сварт не дотронется до тебя, это я тебе обещаю!

И Дуратрор растаял в темноте.

Свет становился ярче, он отбрасывал на стену пляшущие тени, длинные и тонкие, с большими головами и плоскими руками. Из-за поворота появились сварты. Их было десять, белых свартов, курносых, как мопсы.

Каждый из свартов держал в руках факел, пропитанный кровью огненного дракона. К кушаку, которым каждый из них был опоясан, был приторочен грубо сделанный молот. Головка молота, вытесанная из камня, напоминала гирю с желобком посредине, по которому шел согнутый ивовый прут, привязанный к молоту ремешками из крысиной кожи.

Колин и Сьюзен невольно приникли друг к другу, и фонарик дрогнул у Колина в руке. Сварты замерли, у них вырвался глубокий вздох. Они стали медленно приближаться. Ребята знали, что Дуратрор близко, и все же им стоило больших усилий не удариться в бегство.

Сварты надвигались. Последний из них прошел мимо Фенодири. Колин сверкнул фонариком им в глаза, но они даже не моргнули и хищно рассмеялись. Ребята отступили на шаг. Сварты рванулись вперед. Они высоко держали факелы в одной руке, а другую протягивали к Сьюзен и Колину, вот-вот схватят! Но в этот момент Дуратрор выступил из-за валуна со своим мечом Дирнуином в руке. Он низко поклонился свартам и обратился к ним на их языке.

– Привет вам, о, пожиратели поганок! Мы с вами удачно встретились!

Сварты отпрянули, разинув рты и зашипев, как гигантские ящерицы. Но задние проявили больше мужества.

– Глядите-ка! Это как раз тот, кого мы должны прикончить, – закричали они. – Наплевать на человеческих детей. Это как раз по его поводу созывали Генеральное Собрание.

– Нет! Нет! – завопил другой. – Вон та барышня, которая провела нас, смотрите, смотрите, камень снова у нее!

– Камень! Камень! Камень!

– Мортбруды обхитрили нас!

– Или она его украла!

– Хватайте их! Мы заберем камень себе! Глаза свартов вспыхивали зеленым и желтым по мере того, как жадность в них побеждала трусость.

– Хо! – кричал Дуратрор. – Храбрость появилась у сварт-альфаров! Этот чудесный день надо будет запомнить! Ну-ка, пусть мой меч испытает твердость ваших хребтов!

Сварты набросились на гнома.

– Гондемар! – возопил Дуратрор, и Дирнуин завертелся над его головой. Два сварта тут же скончались под его ударами. Они согнулись пополам, рухнули на колени и рассыпались пылью.

– Гондемар!

Искры летели, когда меч со звоном ударялся о камень. Уже оставалось только шестеро свартов, а четыре факела догорали на песке. Шестеро на одного: для них маловато, хоть цена победы и была бы велика. Сварты повернулись спиной и дали стрекача. Дуратрор переводил дух, опираясь на меч.

– Братец, видно, Дирнуин горьковат им на вкус, пусть отведают твоего меча, Делателя Вдов.

Фенодири вышел из укрытия, и сварты в ужасе остановились.

– Это ловушка! – завопили они.

Один из свартов повернулся и бросился было на Дуратрора, но, видя, что никто к нему не присоединяется, поспешно вернулся к своим товарищам. Фенодири размахивал своим мечом в мрачном молчании. Он в отличие от Дуратрора не ощущал радости битвы. Эти существа стояли между ним и его целью, поэтому их надо было заставить замолкнуть. Вот и все. Он не был прирожденным рубакой.

Шум постепенно затихал. Круглый шлем Фенодири скатился под ноги, кольчуга звенела от ударов. Но это продолжалось недолго. Вскоре уже оба гнома стояли и глядели друг на друга поверх пространства, замусоренного факелами и каменными молотками.

– А Делатель Вдов правильно назван, как я погляжу! – хохотнул Дуратрор. – Он обогнал меня на два очка в этой битве. На моем счету только на одного больше, чем у тебя. Надо мне еще поискать себе свартов.

– Нечего тебе, пошли брат, мы не должны ни отклоняться от своего пути, ни отдыхать, пока не станем для них недосягаемы.

Колин остановился, чтобы поднять молот. Молот был тяжелый, но как раз по руке.

– Не взять ли нам парочку? Они могут пригодиться!

– Они станут твоей смертью там, куда мы идем, – сказал Фенодири. – Мы не нуждаемся в этой мерзости.

– Дуратрор, – спросила Сьюзен, когда они двинулись в путь, – а куда деваются сварты после того, как исчезают из виду?

– Они превращаются в пыль, Дева Камня, в пыль. Они не переносят укуса железа: оно растворяет их плоть. И хорошо бы, все твари Настронда были такими, как они!

– Ну вот, это первое из предстоящих нам испытаний, – сказал Фенодири. – Но нет ничего, чтобы холодный разум не мог преодолеть.

Прямо перед путниками туннель вдруг окончился перепадом: они стояли наверху пещеры, под самой крышей, а дальше была пустота. Туннель продолжался за этой пустотой, куда вела лишь узкая перемычка всего в несколько дюймов шириной, а над ней нависала скала.

– На скале есть выступы, за которые можно держаться руками, – сказал Фенодири. – Дайте мне фонарик – видите теперь? Обе ваши руки должны быть при переходе свободны.

Фенодири двигался легко и плавно, точно краб, переставляя ноги и одновременно держась за перемычку руками. Через несколько секунд он уже перебрался на ту сторону.

– Сьюзен, теперь, пожалуйста, ты. Если твои пальцы устанут, там, посредине, есть железная скоба. Схватись за нее и отдохни, она держится крепко. Я посвечу.

Перебираться было легче, чем Сьюзен думала, жаль только, что фонарик не мог осветить сразу и руки и ноги одновременно, от этого она двигалась неуверенно. И трудно ей было себе представить, что железная скоба может оказаться таким облегчением. Когда девочка схватилась за скобу, ей показалось, что она достигла островка безопасности на улице с сильным движением. Сьюзен отчаянно не хотелось двигаться дальше. Но она все-таки протянула руку к соседнему выступу, нащупала его и уже двинулась было вперед, как что-то шмякнулось о стену прямо возле ее головы, и осколки скалы обожгли ей щеку. Удар захватил ее прямо посредине шага, и две ужасные секунды она держалась, ухватившись только за скобу. Свет фонарика ни на минуту не дрогнул, ровный голос Фенодири успокоил ее.

– Ногу вправо, Сьюзен. Еще. Еще. Хорошо. Подтяни обе ноги. Еще немного. Хорошо. Теперь все в порядке. Двигайся медленно. Не бойся.

Стоявший прямо против Фенодири Колин видел, как каменный молот, нацеленный на фонарик, стукнулся о стену. В тот же миг он услышал за спиной звук выхваченного из ножен меча.

– Переходи быстро, как только можешь, – сказал голос Дуратрора в самое ухо. – Не жди меня. Я поучу эту тварь хорошим манерам.

И, издав звонкий клич, Дуратрор ринулся вниз, в пустоту. В свете фонаря было видно, как белый плащ Дуратрора, распустившись зонтом, обернулся вокруг него.

– Ты готов? – спросил Фенодири. Колин поглядел через провал и увидел Фенодири и свою сестру на другой стороне.

– Да, я готов… но Дуратрор!

– Он знает, что делает и долго не задержится. И действительно, не успел Колин добраться до безопасного места на противоположной стороне, как услышал голос гнома прямо за своей спиной.

– Ну, теперь я обогнал тебя, братец! Трое прятались там, внизу. Они услышали, что мы идем, и прикрыли свои факелы. Они испустили дух сразу, – Дуратрор пыхтел, переводя дыхание.

То ли он слегка запыхался, то ли клокотал от негодования: ведь в первый раз в жизни прозевал засаду.

– Но как ты это все проделал? – воскликнул Колин. – Я видел, как ты спрыгнул со скалы. Ты не расшибся?

Дуратрор откинул голову и расхохотался.

– Ужасно расшибся!

И он протянул руку, в которой держал меч. На костяшке пальца была маленькая ссадинка.

– Не паясничай, – сказал Фенодири. – Они еще недавно с нами и многого не знают.

Все двинулись вдоль туннеля. Фенодири шел медленно, и голос его звучал мрачно.

– Послушайте меня. Мы уже почти что миновали Западную Копь. Случись нам здесь застрять, мы бы обязательно погибли, если бы даже сумели прикончить дважды по четыре сотни свартов, и волшебный камень Бризингамена был бы утрачен навсегда. Мы все еще можем погибнуть. Страх во мне сейчас такой, какого я никогда не испытывал прежде. Я вам это говорю наперед, чтобы вы, если вам покажется, что я поступаю бездумно, понимали бы – значит, так надо, или, что в тот момент нет другого выхода. Мы должны пройти верхними галереями Эрдельвинга туда, где они соприкасаются с другой шахтой. Похожей на эту, только поменьше. Проходы там никогда не были широкими и высокими, и земля не раз ворочалась во сне с тех пор, как они были прорыты. Дорога, вполне возможно глядит иначе, чем меня учили, и мы можем потеряться на ней навсегда. Но это наш единственный шанс, если только действительно шанс, и мы должны им воспользоваться. Вот здесь порог. Переступив через него, мы можем немного отдохнуть.

Они оказались на пороге другой пещеры. Две ее стены из трех, что открылись их взорам, были обычными: грубо вытесанные, ребристые. Но третья, сразу направо от них, ужасающе отличалась от прочих. Поверхность стены – серая и гладкая – шла вертикально вниз, как стальная лопата входит в землю, или, вернее, туда, где должна быть земля. А у ног гномов разверзлась бездна. И Фенодири указал как раз на эту бездну.

Куда ни один сварт не может ступить

Дуратрор проворчал что-то неразборчивое себе под нос, поднял с полу тяжелый камень и швырнул его в разверзавшуюся под ногами пропасть. Камень чиркнул о гладкую поверхность скалы и стремительно полетел вниз. Кажется, прошла вечность, а он все падал и падал, стукаясь о стены бездонной шахты. Потом наступила тишина, и все, кроме Фенодири, уже решили, что камень долетел до дна, когда, наконец, послышалось, как он шмякнулся о землю.

– И нам надо… туда… вниз? – прошептала Сьюзен.

– И поскорее, пока мы не растеряли отвагу, – сказал Фенодири. – Дуратрор, не поможет ли нам в этом случае твой плащ Вальхам?

– О, нет, братец, волшебство служит лично мне. Так или иначе, я не мог бы взять вас. Этот плащ делался для эльфов, и даже мой незначительный вес он переносит с трудом.

– Я так и думал, – заметил Фенодири. – Не можешь ли ты хотя бы посторожить здесь, чтобы сварты не вздумали швырять булыжники нам на головы?

– И могу, и хочу, – отозвался Дуратрор.

– Хорошо. Колин, Сьюзен, за мной! Ставьте свои ноги туда, куда ступлю я. Так мы доберемся до самого низа целыми и невредимыми.

Фенодири начал спускаться по наклонному скату шахты, втискиваясь в острый угол, образуемый двумя ее каменными стенами. Камешки, задетые его ногой, скатывались вниз, и только от самых крупных камней звук возвращался назад. И этот звук давал им понятие о глубине, на которую предстояло спуститься.

– Тут достаточно широко, вы оба сможете протиснуться, – сказал Фенодири. – Давайте по одному. Колин, ну-ка, ты – первый.

Колин сел на край шахты и начал спускаться, остановившись на расстоянии ярда от Фенодири.

– Хорошо, – отметил Фенодири. – Сьюзен!

– Да.

– Сьюзен, ты задержись на таком же расстоянии от брата, как он от меня. Не надо нам всем скапливаться слишком близко друг от друга. Не табунитесь. Соблюдайте дистанцию.

– Поняла.

Она стала спускаться, а на Колина и Фенодири тут же посыпался целый поток камешков, ударявшихся и отскакивавших от головы и плечей. Мало приятного. Хорошо еще, что Сьюзен спустилась довольно быстро.

– Теперь вот что, – сказал Фенодири, когда грохот затих. – Эта шахта расположена коленом, и мы сейчас как раз находимся в изгибе, и склон, по которому мы дальше должны спускаться, на другой стороне шахты. К тому же, он круче. Но выход есть! На той стороне, вон там, ниже, да нет, ниже, я вижу выступ. Нам надо спрыгнуть отсюда и ухватиться за него. Тогда мы как раз и окажемся на верном пути.

– А если мы промахнемся? – спросила Сьюзен. Фенодири вздохнул.

– Сам прыжок – это ерунда. А вот мысль о нем порождает страх. И вообще, дорогие мои, мы ничего не достигнем, если будем так волынить.

И Фенодири прыгнул.

Пальцы его судорожно сжались, ему удалось уцепиться за выступ, тело его распростерлось на покатой стене шахты. Он не пошевелился. Не произнес ни звука. Сначала ребятам показалось, что он потерял сознание. Скоро им самим пришлось убедиться, как от этого прыжка замирает дух.

– Вполне можно ухватиться, – с трудом проговорил Фенодири, наконец-то подняв голову и заставив себя улыбнуться. Он отполз от выступа на пару шагов и, расставив ноги, закрепился в углу шахты.

– Бросай мне фонарь!

– А если ты его не поймаешь? – сказал Колин.

– Я его поймаю.

Колин бросил фонарь, гном подставил обе ладони. Зажал между ними фонарь. Получилось.

– Теперь прыгай. Ты не промахнешься. «Не уверен», – подумал Колин, прыгая. На мгновение ему показалось, что страшная чернота разверзается под ним, а выступ, за который ему предстояло ухватиться, с шумом взмывает куда-то вверх. Потом он ощутил, как мощный удар о скалу выдавил весь воздух из легких. Синие и красные искры взрывом вспыхнули у него в мозгу; показалось, что легких у него просто нет и вздохнуть нечем. Но добрая рука Фенодири коснулась его спины, погладила ободряюще. Колин пришел в себя. Он осознал, что пальцы его крепко сжимают выступ скалы, хотя руки совершенно занемели…

Когда Фенодири и ребята оправились от этого прыжка-падения, они принялись обсуждать дальнейший путь. Колин, точно птица на ветке, закрепился чуть пониже Фенодири, а Сьюзен обеими руками держалась за выступ. Ей хотелось высвободить хоть одну руку, слегка помассировать отбитые ребра, они так болели! Ей вообще казалось, что все ее кости сдвинулись со своих мест и болтаются свободно.

– Впереди на нашем пути больше нет крутых поворотов на довольно большом расстоянии, – сказал Фенодири. – Но насколько этот путь безопасен, кто знает!

Похожая на римскую пятерку, V-образная лощина вела их вниз, и они продвигались довольно быстро. Фенодири светил фонариком, оставляя Сьюзен и Колину обе руки свободными. Хотя светить было не так уж просто. Когда Фенодири оказывался выше ребят, то их тени скрывали от Колина и Сьюзен стену шахты, и им приходилось вслепую нащупывать, за что бы можно уцепиться. А когда Фенодири шел первым, то ему трудно было не слепить ребят снизу. Но он по крайней мере мог говорить им, за что держаться и куда поставить ногу. Так что они решили, что Фенодири будет спускаться первым. Когда они добрались до дна лощины, перед ними обнаружилась шахта с совершенно гладкими стенами.

– Но по этой стене спуститься невозможно! – воскликнул Колин. – Она гладкая, как стекло!

– Глаза людей от века были слепы, – заметил Фенодири со вздохом. – Вы что, не видите на стене расщелины и уступы?

Ребята уставились на стену, но как ни глядели, она по-прежнему казалась им зеркально-гладкой. Спуститься по ней было решительно невозможно.

– Ну, ладно, тогда просто доверьтесь мне, только и всего. Мы немного здесь передохнем, потому что дальше почти до самого конца пути нам уже не найти пристанища.

Фенодири задрал голову и крикнул Дуратрору:

– Все у тебя там спокойно, братец?

– О, да! Но холодище здесь такой, просто не поддается описанию. Хорошо, что у меня есть плащ. Сварты приближаются, но они движутся слишком медленно. Боюсь, не объявятся здесь вовремя!

– Вы готовы? – спросил ребят Фенодири.

– Еще не готовы, – сказала Сьюзен, услыхав о приближающихся свартах.

– Хорошо. Колин, у тебя положение устойчивее, так что твоя сестра пойдет первой. Но сперва я постараюсь проложить путь для вас – настолько, насколько мне это удастся. Наберитесь терпения, расслабьтесь и отдохните, я скоро за вами приду. Спуск предстоит очень трудный.

Фенодири повис на руках и стал шарить пальцами ног. Он нащупал и расчистил крошечный выступ, затем чуть пониже нашел углубление, где можно было бы ухватиться пальцами рук, и таким манером начал спускаться.

Стена вовсе не была такой гладкой, какой она показалась Колину и Сьюзен, но набившийся за долгие годы песок сделал выбоины и трещины невидимыми для человеческих глаз.

Прошли то ли минуты, то ли часы (потому что в пустоте и безмолвии шахты казалось, что время длилось вечно), прежде чем ребята услышали, что Фенодири возвращается. Колин включил фонарик, и лицо гнома, осунувшееся и серое от затраченных усилий, появилось в поле зрения.

– Путь… проложен. Или… почти. Поторопимся.

Колин вручил ему фонарик, и Фенодири спустился со своей первой опоры и протянул руку к Сьюзен. Как только девочка оказалась непосредственно перед ним, он спустился пониже, и вскоре Колин остался наедине со своими мыслями.

Сьюзен и Фенодири двигались быстро, за ненадежные опоры часто зацепиться можно было только одним пальцем руки или ноги, так что задерживаться больше, чем на пару секунд, было просто опасно. Эти секунды очень трудно просчитывались, и Сьюзен раза два чуть не потеряла контроль над ними, но Фенодири помог ей попасть в ритм, необходимый для спуска.

Колин старался победить сводившую его судорогу страха, не отводя глаз от фонаря и непривычного сплющенного силуэта своей сестры. Он все глядел и глядел, наблюдая странный оптический обман. Сам он находился в полной темноте, и ему ничего не было видно кроме небольшого пространства, освещенного фонариком. И по мере того, как свет удалялся, Колин терял ощущение расстояния и перспективы. Он точно наблюдал картину, плавающую в пустоте, которая уменьшалась в размерах, но не удалялась. Колин был так зачарован этим явлением, что перестал замечать холод, не чувствовал, как затекло тело оттого, что ему невозможно было пошевелиться.

Освещенное пространство все уменьшалось и уменьшалось, пока не стало размером со спичечную коробку. Не успел он подумать, какой же глубины может быть эта шахта, как свет исчез. Но прежде чем серьезно встревожиться, Колин услышал голос Фенодири, который что-то ему кричал, но что – он не имел понятия, потому что расстояние превращало голос в неясный гул, в котором нельзя было уловить ни одного членораздельного слова. Правда, тон голоса не был тревожным, и Колин решил, что Сьюзен уже добралась до дна и что Фенодири идет за ним. Так оно на самом деле и было. И вскоре фонарик сверкнул совсем близко от того места, где сидел мальчик.

– Ох! – сказал Фенодири. – Я порядком устал от этой шахты. Дуратрор!

– Слушаю!

– Когда мы доберемся до низа, я тебе покричу. Что… там… сварты?

– Пошли другой дорогой. Но за ними идут еще.

Сьюзен сидела на уступе. В этом месте шахта делала изгиб, похожий на колено дренажной трубы. Фенодири сказал, что до самого низа осталось совсем немного.

Сьюзен размяла затекшие пальцы рук, пошевелила пальцами ног. В общем-то спуск оказался не таким страшным, особенно когда она уловила нужный ритм. Правда, последние пятьдесят футов стена шла совершенно отвесно, напряжение было так велико, что только мгновенная реакция Фенодири спасла ее от того, чтобы раза два-три не соскользнуть со скалы.