— Возможно, это будет сделать нелегко. Может статься, этот дом стоит как раз на границе.

К величайшему изумлению и удовольствию Бака, Кристин вдруг залилась звонким смехом. Этот смех, наполнивший всю кухню, показался Баку мелодичнее любой музыки. Он прищурился и, наклонившись, заглянул ей в лицо. Как же она прекрасна, особенно когда смеется! Вся светится изнутри, а глаза горят, точно звезды.

— Если нам придется делить дом, я подаю заявку на заднюю половину, — дерзко заявила Кристин, все еще улыбаясь, — У вас очень уютный дом, но больше всего мне нравится кухня, особенно печь. А вы можете оставить себе поленницу.

Губы Бака дрогнули и медленно растянулись в неуверенной улыбке; вокруг его сияющих зеленых глаз разбежались лучики морщинок.

— Чтобы разжечь вашу печку, вам понадобятся мои дрова.

— Тогда мы можем заключить сделку: вы снабжаете меня дровами, а я в обмен пеку печенье.

— Что ж, по-моему, справедливо.

— Наверное, мы с вами па некоторое время., , как бы привязаны друг к другу. — Она обошла стол, чтобы снова забрать у старика клубок. — Мосс, займемся этим после ужина. — Она усадила его за стол.

— Чем это он рвется заняться?

— Я дала ему распускать покрывало. Похоже, Моссу понравилось вытягивать нить и сматывать в клубки.

— Местами тропинка вьется вокруг валуна, — изрек Мосс, поглядывая то на Кристин, то на Бака.

Бак потрогал рукой мягкую шерсть и вопросительно вскинул брови.

— Что за покрывало?

— На кровать.

— Вы сами его связали?

— Да, несколько лет назад.

— Очень красивое.

— Теперь уже оно мне ни к чему, я могу найти лучшее применение для хорошей шерсти.

Бак пытался поддержать разговор.

— И что вы собираетесь связать?

— Перчатки, шапочки, носки, шарфы.

Когда она попросила Бака принести грязную одежду, тот очень смутился, по потом все-таки уступил ее настояниям и принес. Кристин поняла причину его смущения, когда обнаружила на одежде дыры.

— Обычно я стираю белье в ручье, — пояснил Бак. — Конечно, не зимой.

Кристин не могла себе представить этого сильного, мощного мужчину за таким занятием, как стирка, но тем не менее он этим занимался. Судя по виду стиральной доски, ею часто пользовались.

Бак натянул веревку, привязав один конец к поперечине колодца, а другой закрепив на стене дома. Кристин поблагодарила его улыбкой, и Бак поспешно ретировался.

После этого Кристин несколько часов его не видела. Но девушка не сомневалась, что он где-то поблизости, — Бак никогда не покидал ранчо, не предупредив ее. Интересно, что бы сказал Ферд, если бы увидел, как его сестра гнет спину над лоханью? Улыбнувшись своим мыслям, Кристин погрузила руки в теплую воду и принялась за рубашку Бака. Пятна крови она еще раньше отмыла в холодной воде, взяв себе на заметку, что нужно зашить дырку от пули. На некоторых носках остались неровные бугры — следы неуклюжих попыток Бака заштопать дыры; это тоже следовало исправить.

Дома, в Ривер-Фоллз, стирать белье к Андерсонам каждый понедельник приходила миссис Иоргенсон с дочерьми. Женщины появлялись на рассвете и сразу же начинали греть воду в огромном медном котле. Стиркой занимались в специальной прачечной, построенной на приличном расстоянии от хозяйского дома. Выстиранное белье сушилось на веревках на заднем дворе. Как только белье высыхало, его сразу же гладили там же, в прачечной. Насколько помнила Кристин, за все десять лет миссис Иоргенсон ни разу не переступила порог кухни, у которого оставляла большие корзины с выстиранным и выглаженным бельем.

Мосс сидел на ступеньках и забавлялся с новой игрушкой, которую сделала для него Кристин. Девушка продела в одну из дырочек пуговицы шнурок, а концы шнурка связала. Мосс обеими руками крутил пуговицу, пока шнурок не закручивался в спираль. Потом он отпускал пуговицу, и она начинала с тихим жужжанием вращаться 8 обратную сторону. Старик был ужасно доволен.

Солнце приятно пригревало; вскоре на лбу у Кристин выступили бисеринки пота. Девушка откинула упавшие на лицо прядя волос тыльной стороной ладони и подхватила последнюю порцию выстиранного белья, чтобы развесить на веревке. И тут она услышала глухое злобное рычание Сэма. Поставив ведро с бельем рядом с лоханью, Кристин пошла посмотреть, в чем дело.

Пес, вскочивший со своего любимого места в тени дуба, стоял в напряженной позе, подняв хвост и вздыбив шерсть на загривке. Он смотрел в сторону ручья и угрожающе рычал. Кристин посмотрела в ту же сторону, но не увидела ничего подозрительного. Однако Сэм, подняв уши торчком и не спуская глаз с какой-то лишь ему одному видимой точки, снова зарычал. Сердце Кристин гулко забилось. Она попыталась успокоить себя мыслью, что пес просто увидел какого-то зверька, пришедшего на водопой. Но вскоре из леса показалась группа всадников. Рычание Сэма перешло в яростный лай.

— Бак! — закричала Кристин.

— Я здесь.

С ружьем в руке Бак вышел из сарая и подошел к Кристин.

— Кто это? Люди Форсайта?

— Нет. Вон тот, в кожаных штанах, — Джилли, остальные — индейцы племени сиу.

— Они… не опасны?

— Тот, который рядом с Джилли, — Быстрый Бег. Он меня недолюбливает. Но с ними женщины, значит, ничего дурного они не замышляют.

— Бог мой, я никогда не видела диких индейцев так близко. Бак посмотрел на нее и насмешливо прищурился.

— Они не более дикие, чем мы с вами, просто они другие. Индейцы всего лишь пытаются удержать то, что веками принадлежало им.

— Что я должна делать?

— Ничего. Стойте, где стоите. Они вас уже увидели, и если вы вдруг исчезнете, это может показаться подозрительным.

— А что они подумают о Моссе?

— Они о нем знают. Сиу очень терпимы к больным и старикам. Они зовут его Человек-который-заблудился-в-голове. — Не спуская глаз с приближающихся всадников, Бак заметил: — Вы будете им в диковинку. Вряд ли индейцам доводилось видеть женщин с такими волосами.

— Может, мне повязать их шарфом?

— Не стоит. Оставайтесь рядом с Моссом и не бойтесь, даже если кто-нибудь из них захочет потрогать ваши волосы рукой.

— Их так много…

По команде Бака Сэм подбежал к хозяину и сел рядом.

— Сэм не любит индейцев, запах ему не нравится, что ли… Он как будто понимает: если бы не я, они бы его съели.

— Съели? — Кристин чуть не стало плохо.

Когда группа всадников с громкими криками въехала во двор, Бак вышел им навстречу. Белый, одетый в кожаные штаны, спешился и поздоровался с Баком за руку. Он был мускулистый, как кузнец, бородатый, с огромной головой и гривой черных волос, в которых виднелись седые пряди. Кристин даже приблизительно не смогла определить его возраст.

— Привет! Вижу, у нас тут прибавление. — Веселые голубые глаза стрельнули в сторону Кристин.

— Привет, Джилли. Все нормально?

— Нормальнее не бывает. Потери есть, но как же без этого? Железная Челюсть велел передать своему другу, что присмотрит за его скотиной.

— А что здесь делает Быстрый Бег? — Он кивнул в сторону индейского воина, который стоял впереди своих сородичей.

— Ничего, просто решил пустить пыль в глаза. Он не причинит тебе неприятностей, вождь Железная Челюсть подчиняется Красной Туче, так что он не посмеет ослушаться их обоих.

Из индейцев спешился только Быстрый Бег. Он стоял рядом со своим конем, держа в руках ружье. На нем были штаны из оленьей кожи, заправленные в высокие, до колен, мокасины, украшенные бахромой и бисером; но торс индейца был обнажен. На руках же, повыше локтя, красовались браслеты, сделанные из крупных бусин. Шею также украшало ожерелье — из бисера и зубов. Его гладкая смуглая кожа блестела, словно смазанная маслом. Две длинные черные косы с вплетенными в них тонкими полосками кожи свисали па грудь. Быстрый Бег был красив и высокомерен.

Бак шагнул ему навстречу, протягивая руку.

— Добро пожаловать в мой вигвам, — сказал он па языке сну. Быстрый Бег приветствовал его почти мгновенным рукопожатием.

— Я знаю твой язык.

— А я — твой.

Несколько долгих напряженных мгновений мужчины пристально смотрели друг другу в глаза. Быстрый Бег передал поводья коня, а вместе с ними и ружье одному из индейцев; сам же направился к Кристин. Он обошел девушку со всех сторон, оглядел с головы до ног. Внутренний голос подсказывал Кристин, что ей следует стоять спокойно и смотреть индейцу в глаза. Ей пришлось мобилизовать всю свою волю, чтобы не отпрянуть, когда индеец протянул руку и выдернул шпильки из ее волос.

Длинные серебристые косы упали на спину. К величайшему облегчению Кристин, Бак подошел и встал рядом.

— Чья эта женщина? — спросил Быстрый Бег. Бак ударил себя кулаком в грудь.

— Моя.

— Предлагаю обмен.

— Нет.

— Шесть пони.

— Нет.

— Десять.

— Нет.

Ноздри индейца раздулись, выдавая гнев.

— Она ведь всего-навсего женщина. Она не стоит большего.

— Женщина с серебряными волосами стоит сотни пони.

Бак потрогал одну из кос Кристин, но не убрал руку, а положил ладонь ей на плечо — положил с видом собственника. Тем временен большой палец его правой руки покоился за ремнем джинсов — как раз над кобурой с револьвером, что висела у него на бедре.

— Предлагаю десять пони и двух своих жен.

— Нет. Я видел твоих жен.

Индеец в гневе топнул ногой:

— Она принесет сыновей с волосами цвета облаков, но она не стоит сотни пони.

— Сыновья, которых она принесет, будут моими сыновьями. — Бак повысил голос и скова ударил себя кулаком в грудь.

В мгновение ока рука индейца сомкнулась вокруг косы Кристин. Быстрый Бег, сверкая глазами, с вызовом смотрел на Бака. Кристин по-прежнему стояла не шевелясь.

— Я могу забрать то, что принадлежит тебе.

— Женщина не стоит жизни храброго воина. Она слабая, не может даже освежевать оленя. И ленивая. Эта женщина годится только на то, чтобы ухаживать за Человеком — который — заблудился-в-голове.

Кристин не верила своим ушам. Бак Леннинг говорил такое о пей!

— А какова она па одеяле?

Бак смерил Кристин презрительным взглядом и скривил губы в усмешке:

— Лежит, как дохлая овца. Возьмешь ее, так потом всю ночь скулит.

Кристин задохнулась от возмущения. Бак ощутимо сжал ее плечо — лишь это заставило ее сдержаться, промолчать.

— Я заберу это у бесполезной женщины и повешу на крыше своего вигвама.

Кристин почувствовала, как ее с силой дернули за косу, и тихонько вскрикнула в испуге. Бак выбросил вперед руку и обхватил запястье индейца.

— Только попробуй отрезать волосы моей женщины, и я тебя убью.

Кристин глубоко вздохнула и затаила дыхание. На несколько мгновений, показавшихся ей вечностью, воцарилась абсолютная тишина. Наконец Быстрый Бег выпустил косу девушки и отступил на шаг. Потом сунул свой нож за пояс и скрестил на груди руки.

Бак привлек Кристин к себе и загородил своим телом.

— Быстрый Бег, я не хочу ссориться, но эта никчемная женщина — моя.

— Пф! — фыркнул индеец. — Кому она нужна? Старая, ленивая, не может освежевать оленя. Она не стоит даже… — Он сплюнул на землю.

Бак не спеша достал из кармана кисет и так же неторопливо скрутил сигарету. Потом с невозмутимым видом сунул сигарету в рот и протянул кисет Быстрому Бегу:

— Табачку?

Темные глаза индейца гневно сверкнули. Он вырвал кисет из рук Бака и сунул его за пояс кожаных штанов. Потом решительно шагнул к сушившемуся на веревке белью — как раз туда, где Кристин повесила между фартуком и платьем свои панталоны, стараясь, чтобы они не слишком бросались в глаза. Девушка тихонько ахнула: Быстрый Бег сорвал с веревки сей интимный предмет туалета и вызывающе взглянул на Бака, словно провоцируя того на ссору. Бак никак не отреагировал. Индеец с важным видом прошествовал мимо хозяев и, ухватившись за гриву копя, вскочил на него. Потом, испустив победный клич, поднял над головой панталоны и, размахивая ими, точно белым флагом, развернулся и поскакал к ущелью. Почти все индейцы последовали за ним, на ранчо остались только шестеро воинов и две женщины.

Бак молча наблюдал за удалявшимся отрядом. Когда воинственное гиканье стихло вдали, он подошел к оставшимся индейцам .и с каждым поздоровался за руку. Они поговорили несколько минут. Потом индейцы отвели своих лошадей на холм позади хозяйственных построек. Женщины на низкорослых лошадках вели в поводу других лошадок — с поклажей. Бак вернулся к Кристин. Девушка искала на земле свои шпильки. Выпрямившись, она взглянула на Бака, кипя от гнева:

— Как вы могли? Почему вы позволили ему взять мои… — Она настолько вышла из себя, что не расслышала, как Джилли издал короткий смешок, однако заметила усмешку, растянувшую губы Бака. — Не вижу в этом ничего смешного!

— Я подумал, что так будет вполне разумно.

— А что вы такое тут про меня наговорили?! Вы меня оскорбили! Я, видите ли, ленивая и не могу освежевать оленя… Позвольте вам заметить, мистер Леннинг, если потребуется, я вполне могу это сделать. Вы выставили меня па посмешище!

— Поймите, Кристин, Быстрому Бегу нужно было сохранить лицо. Для таких, как он, репутация очень много значит. Он предлагал за вас десять пони и двух жен — высокая цена за одну женщину. Обычно мужчина покупает жену за двух необъезженных пони. А теперь он может заявить, что моя женщина ленива и ничего не стоит. И может похвастать, что забрал ее панталоны, а я даже не бросился в драку.

— Это ни в какие ворота не лезет! В жизни не слышала такой глупости! Мне не нравится, когда меня обсуждают, как какую-то корову! — Кристин опустила голову, чтобы скрыть румянец, заливший ее лицо. — Что, этот дикарь и шпильки мои забрал? Густав привез их мне из самого Нового Орлеана. Клянусь Богом…

— Мэм, шпильки у Мосса. Не считайте этого краснокожего полнейшим идиотом. Упрямства в нем, правда, с избытком, но он не совсем безмозглый. Бак правильно сделал, что дал ему не ударить в грязь лицом. — Заговорив с Кристин, Джилли стянул с головы старую фетровую шляпу. : . ; Кристин подала ему руку:

— Здравствуйте. Я Кристин Андерсон, племянница Ярби Андерсона.

Джилли крепко пожал ей руку. Если он и удивился, узнав, кто она такая, то не подал виду.

— Куда направились индейцы? Они остаются па ранчо? Может, приготовить для них обед?

— Не стоит, мэм. Они разобьют собственный лагерь, а чтобы готовить, они привезли с собой женщин.

Кристин взяла Мосса за руку. Тот сжал пятерню в кулак и, похоже, не собирался его разжимать.

— .Ах мошенник! Ну-ка отдай мои шпильки.

— Подои корову пораньше и запри ее с теленком, — пробормотал Мосс, не разжимая руку.

— Ну что мне с тобой делать?! — воскликнула Кристин. Она подняла с земли пуговицу на шнурке. — Раз ты не отдаешь мою игрушку, я буду играть с твоей.

Она взялась за концы петли и принялась вертеть пуговицу, пока шнурок не закрутился в спираль. Когда же пуговица с жужжанием раскрутилась, Мосс бросил шпильки и потянулся к своей игрушке.

— Золото увезли в почтовом дилижансе! — выпалил он.

Кристин аккуратно надела концы петли на растопыренные пальцы старика. Джилли захотелось получше рассмотреть игрушку Мосса, И О!! Подошел Поближе.

— Ну и ну, вот уж не ожидал от него!

— Мосс очень быстро все схватывает.

— Он всегда был сообразительным малым.

— Вы давно его знаете?

— Пять лет. С тех пор, как забрел в эти края.

— Значит, вы помните его еще здоровым?

Джилли кивнул. Между ними вклинилась рука Бака, держащая шпильки. Кристин взяла у него шпильки и сунула в карман фартука, а косы так и оставила свободно спадающими по спине. Она знала, что Бак за ней наблюдает, но инцидент с индейцем выбил Кристин из колеи, и ей требовалось некоторое время, чтобы прийти в себя, прежде чем она сможет смотреть в глаза Баку. Что же, скажите на милость, он имел в виду, говоря, что она лежит на одеяле, как дохлая овца? Святые угодники! Не может же быть, чтобы он имел в виду… Нет, это невозможно!

Девушка взяла ведро с бельем и, вскинув подбородок, расправив плечи, с пылающим лицом направилась к веревке. , Бак ее окликнул:

— Вода больше не нужна?

— Я закончила стирку, но воду не выливайте. После обеда я вымою этой водой пол.

— А может быть, хватит дел на сегодня?

— Конечно, у ленивой никчемной женщины вся эта мыльная вода пропала бы даром. Нет, мистер Леннинг, я вовсе не такая лентяйка, как вам кажется. Я сама вылью воду — после того, как отмою пол. А потом буду гладить.

— У меня нет утюга.

— Зато у меня есть. Хотя и маленький, но сгодится. Мужчины дождались, пока Кристин отойдет к дальнему концу веревки.

— Однако же она держит спину прямо, — заметил Джилли, почесав в затылке. — Думаю, то, что ты назвал ее ленивой и никчемной, задело ее даже больше, чем сравнение с дохлой овцой.

— Возможно, она не совсем поняла… касательно одеяла.

— Она знает про Мосса?

— Нет. — Как она сюда попала?

— Приехала с попутным обозом. Форсайт, заставлял ее продать землю.

— Приятная женщина. И похоже, неглупая.

— Точно. И гордая, как бойцовый петух. Джилли усмехнулся:

— А сейчас она — как растревоженный улей. Надеюсь, это не помешает ей готовить. Давненько я не ел женской стряпни, с тех пор как последний раз ездил в город, а это было после оттепели. Мне до того надоело за зиму мясо, что, наверное, попадись на глаза гнилая репа, и ту бы сжевал за милую душу. — Джилли сплюнул желтую от табака слюну.

— Я этого не знал. Честно говоря, я думал, тебе не терпится в город, в бордель.

— А как же, и это тоже! — Джилли покосился в сторону Кристин, которая все еще развешивала белье. — Она остается на ранчо?

— На некоторое время.

— Она понравилась Моссу. Помнишь, он терпеть не мог индианку, которую мы наняли за ним присматривать? В первый же раз, как мы оставили их вдвоем, Мосс укусил бедняжку. — Джилли рассмеялся. — Ей пришлось его держать до нашего прихода. То-то она разозлилась, прямо как змея, которой прищемили хвост. А перед тем как сбежать обратно в свое племя, она нас прокляла.

— Старик с каждым днем становится все хуже. Большую часть времени он не в себе, много спит и почти не ест.

— Да, мне показалось, что Мосс похудел.

— Скоро мне придется решать…

— Ты думаешь, она уедет, если узнает правду?

— Уехать не уедет, но может здорово разозлиться — за то, что я не рассказал все сразу.

— Кстати, а почему ты не рассказал?

— Я тогда не знал, можно ли ей доверять.

Джилли встрепенулся и потянул носом, как охотничья собака.

— Эй, Бак, я чувствую запах, от которого слюнки текут… Провалиться мне на этом месте — никак свежим хлебом пахнет?

— А я-то думал, что твоя любимая пища — горелые индейские лепешки, вареный степной лук и компот из крыжовника! — Баку нравилось поддразнивать Джилли — тот больше всего на свете любил хорошо покушать. Они провели вместе немало долгих зимних вечеров, бывали, у них и по-настоящему тяжелые времена.

— Что ж, когда неделю ничего не ешь и живот начинает прилипать к позвоночнику — тогда и такая жратва покажется пищей богов.

— Кристин прекрасно готовит. Но должен сразу тебя предупредить: ей нравятся хорошие манеры и все такое… Кристин любит, чтобы все было… честь по чести. У нас теперь, знаешь ли, и скатерть на столе имеется. Смотри не вздумай тащить в дом свою вонючую плевательницу.

— Чтоб я сдох! Куда же мне плевать?

— На улицу.

— Ты хочешь сказать, что я должен встать и выйти?

— Вот именно. И не плюй за порог в то место, куда она может наступить.

— Ох уж эти женщины! Хоть они и готовят, но временами от них одна боль в заднице!

— Дружище, тебе пора остепениться. — Увидев кислую мину на лице Джилли, Бак рассмеялся и крепко хлопнул его по спине. — Заведи себе женщину и выращивай стаю сорванцов, чтобы было кому позаботиться о тебе, когда состаришься.

— Чушь собачья!

— Джилли, я очень рад, что ты вернулся. Пока тебя не было, я ни одной ночи не спал спокойно.

— Я нашел еще один из этих… как бишь их… карстовых провалов. Это на холмах, милях в пяти отсюда, по эту сторону Бешеных Гор. Этот провал мельче других, из него просочилось не больше двух баррелей нефти.

— Если мы сумеем доставить нефть на рынок, можно выручить долларов по двадцать за баррель. Но никогда не знаешь, заполнится ли яма нефтью снова, так что с этим делом больше возни, чем прибыли. Лучше наберем несколько ведер для себя — колеса повозок смазывать.

— Что нам нужно сделать, так это съездить туда и огородить ямы. В прошлый раз, если бы я сразу не заметил, что трава вокруг какая-то грязная, и не отогнал стадо, эти глупые быки залезли бы в нефть по самое брюхо.

— Пока я бродил вокруг ранчо, у меня как раз была возможность заготовить запас жердей для изгороди, так что завтра нагрузим телегу и поедем огораживать.

— Были проблемы?

— Да так, два «метких стрелка» вчера устроили на меня засаду. Пришлось одного пристрелить, а другому велел забрать труп и отправил восвояси.

— Надо было шлепнуть обоих, на твоем месте я бы так и поступил.

— Я рад, что сиу привезли с собой женщин. Это означает, что они останутся и разобьют лагерь.

— Железная Челюсть рассчитывает на оплату. Он бы не отказался от твоей женщины. Конечно, он уже не тот жеребец, но достаточно крепок, чтобы его женщины стонали под ним по полночи.

Улыбку с лица Бака как ветром сдуло.

— Если Железная Челюсть или кто другой сделает хотя бы шаг в ее сторону, им не поздоровится. — Бак резко развернулся и зашагал прочь.

— Хм. — Джилли опять сплюнул табачную жвачку. — Интересные дела у вас тут творятся.

В последующие дни Кристин работала так много и усердно, как никогда в жизни. После каждой стирки она скребла пол, а пока он. сох, гладила белье маленьким утюжком, который привезла с собой из Ривер-Фоллз.

Чаще всего Мосс после обеда, как ребенок, сворачивался клубочком на кровати и засыпал.

Пока руки были заняты хозяйственными делами, голова была свободна, и Кристин много размышляла о событиях последних недель. В результате она пришла к выводу, что ей нужно еще очень многое узнать об этой земле и людях, здесь живущих, в том числе и о Баке Леннинге.

Кристин не сомневалась: если бы индеец отрезал ее косу, Бак бы его убил. В этой дикой и непонятной ей стране человеческая жизнь может зависеть от любого пустяка. Она чувствовала себя костью, из-за которой дерутся два голодных пса. И тем не менее Кристин не могла не признать: когда индеец трогал ее волосы, присутствие рядом большого и сильного Бака действовало на нее успокаивающе. Было приятно ощущать на плече его надежную, сильную руку.

Это моя женщина! Сыновья, которых она принесет, будут моими сыновьями.

При одном воспоминании об этих словах у нее замирало сердце. Не совсем понятное замечание насчет «дохлой овцы» Кристин постаралась отодвинуть па задворки сознания. Ей не хотелось об этом думать, и она нашла для себя вполне приемлемое объяснение — это был всего лишь еще один способ защитить ее, придуманный Баком. Они же заключили договор: Кристин готовит, ведет хозяйство и ухаживает за его отцом, а Бак, в свою очередь, берет ее под защиту. Так что высказывания Бака — часть сделки, и нечего искать в них какой-то иной смысл.

Джилли Маллэни в общем поправился Кристин, но он бы нравился ей еще больше, если бы почаще мылся, решила девушка. Ковбой принес в дом запах дыма и конского навоза, не говоря уже о запахе пота. Однако Кристин понимала, что должна действовать осторожно, нельзя же просто так заявить мужчине, что от него воняет и ему нужно помыться, — разумеется, если хочешь, чтобы он был твоим другом.

Бак не такой. Кристин очень скоро поняла, что он сам заботился о чистоте и содержал в чистоте Мосса. С тех пор как она приехала, он даже два раза побрился. Без темной щетины на щеках он выглядел не столь устрашающе. Вот только встреча с парикмахером ему бы явно не помешала. Судя по всему. Бак в последний раз стригся с год назад, причем или сам подрезал волосы, или это сделал Джилли. Он как-то говорил, что не появлялся в городе с тех пор, как за дядей Ярби прискакал карательный отряд.

Кристин часто вспоминала своих новых друзей. Как-то поживают после ее отъезда Бонни с Берии, Клетус и миссис Гафни? Оставалось только молить Бога, чтобы они не попали в беду из-за того, что помогли ей.

С городом был связан и еще один повод для волнений: что будет с Густавом, если он приедет в Биг-Тимбер, как обещал, и в поисках сестры явится в контору Марка Ли? Конечно, Густав привык иметь дело с опасными людьми, но приспешники Форсайта — мерзавцы, каких мало, только такие могли обвинить ее престарелого дядю в убийстве. Кристин решила, что нужно посоветоваться С Баком: как бы передать ее просьбу Бонни и Берии, чтобы они перехватили Густава и рассказали, как ее найти.

Ее размышления были прерваны появлением Мосса.

— Оня, — тихо произнес старик.

— Ты уже проснулся? Хорошо поспал?

— Я уезжаю, Оня.

Выражение его лица казалось почти осмысленным, а в голосе звучали печальные нотки.

— Куда же ты собираешься?

— Чти отца твоего и матерь твою, как повелел тебе Господь, Бог твой, чтобы продлились дни твои и чтобы хорошо тебе было на той земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе, — произнес старик, молитвенно складывая перед грудью ладони. В этом жесте, в его голосе, в цитате одной из десяти заповедей, даже в поблекших — как у ее отца к старости — глазах Мосса Кристин почувствовала что-то… смутно знакомое. Внезапно с особой остротой вспомнилось: ее отец на смертном одре цитировал Священное писание.

— Ты это сделала, Оня.

Кристин, словно в тумане, видела: старик повернулся и побрел к кровати. Сердце ее подпрыгнуло в груди — она все поняла. В памяти всплыли имена, которые называл Мосс: Анна — младшая сестра ее матери, Шон — брат отца. И еще одно: Бак называл своего отца не иначе, как старина или Мосс.

— О Господи, — прошептала Кристин. — Дядя Ярби?