ГЛАВА 21

Вилла пристально вглядывалась в даль. Она очень полюбила эти места, красота их несказанно радовала глаз и успокаивала душу. Из окна комнаты Мод девушка могла видеть покрытые лесом косогоры, они давали дорогу зеленым равнинам и волнистым холмам. А вдалеке небо разрезали на две части багряные горы. Девушка не могла оторвать взор, она тихонько стояла у окна и наслаждалась красотой природы.

Последние три дня выдались пасмурными. По небу плыли низкие облака, и, казалось, вот-вот пойдет дождь. Но он так и не пошел… Сегодня же, пробиваясь сквозь тучки, нежно светило солнце.

Да, Вилла полюбила эти места: чистую безграничную даль и воздух, пропитанный резким ароматом сосен.

– Что ты там увидела, девочка? – Мод приподнялась на кровати и посмотрела на Виллу.

– Землю, – ответила та рассеянно. – Эти места так прекрасны, что невозможно оторвать взор.

– Я хочу… я могу подойти к окну?

– Вы все увидите, миссис Иствуд. – Вилла подошла сбоку к кровати. – Вы очень скоро сможете сидеть в кресле. Мы поставим его к окну и вместе с Иниз перенесем вас в него.

– К черту… – фыркнула Мод и с ненавистью сжала губы. – Я не хочу, чтобы она хотя бы что-то делала для меня.

– Но я не смогу поднять вас сама… Я причиню вред вашей больной ноге, надеюсь, вы понимаете, что я права, миссис Иствуд.

– Тогда я останусь здесь, – лицо Мод выражало неподдельное упрямство.

Вилла засмеялась.

– Вы должны быть осторожны миссис Иствуд… Я хочу вам кое-что сообщить. Думаю, вам эта новость понравится, и вы будете мне очень благодарны.

– Ну, нет.

Вилла была уверена, что увидела вдруг блеск в глазах Мод, потом женщина резко отвернулась.

– Да, да, понравится… И я очень горжусь, сообщая вам об этом. – Вилла замолчала на секунду, потом продолжила. – Ах, послушайте, миссис Иствуд. Часы тикают… Не правда ли, прекрасный звук?..

– Я никогда не просила тебя чинить мои часы.

– Вы спали, и я просто не могла поговорить с вами об этом. Я пойду вниз и остановлю их, если вас уж так раздражает тиканье часов.

– Оставь… Что сделано, то сделано.

– Хотите, я принесу вам холодной пахты?

– Зачем? Может быть, тебе нужно выйти отсюда.

– В общем-то, вы правы. Мне просто необходимо сходить в уборную.

– Тогда иди, но я совсем не хочу пить эту пахту.

– Вы бережете местечко в желудке для еще одного кусочка вишневого пирога Иниз? Я уже сказала ей, чтобы она приберегла его к вашему ужину.

– Мне совсем не понравился этот пирог… Очень кислый. Так что не стоит беспокоиться.

– Почему же вы сразу не сказали мне об этом? Мы могли бы положить в пирог побольше сахара… Теперь я пойду, а когда вернусь, почитаю вам что-нибудь, если хотите.

– Мне абсолютно все равно, станешь ты читать или нет! – Мод нахмурила брови.

Вилла улыбнулась и, обойдя кровать, направилась к выходу. Она знала, Мод очень любила книги Джеймса Фенимора Купера. Девушка не раз видела неподдельный интерес в глазах больной, когда читала ей повести этого автора. Сначала Мод, как всегда, очень сердилась, обвиняла Виллу в воровстве книг Оливера и клялась, что не пойдет на поводу и не станет слушать ворованные книги. Но, прослушав первую главу, она больше уже не заикалась об этом.

Вилла остановилась на пороге комнаты. Как же она скажет Мод о том, что должна запереть дверь на ключ? Билли был уверен, что они полностью избавились от мышей и крыс, все мышиные лазейки были заколочены, и, конечно же, эти твари не могли беспокоить миссис Иствуд.

Но Виллу озадачило поведение Джо Белл в последнее время. Девчонка не ходила, а кралась по дому, не разговаривая ни с ней, ни с Иниз, а только окидывала их презрительными взглядами, как будто знала большую тайну, недоступную простым смертным. Очевидно, она что-то замышляла, и Вилла должна была быть уверена, что это не связано с миссис Иствуд.

– Не закрывай дверь! Ты слышишь? Я хочу знать все, что происходит в моем доме!

– Мышь может вбежать.

– Черт побери! Я однажды стреляла в медведя, так почему я должна бояться мышей?

– Позвоните в колокол, если вам вдруг что-нибудь понадобится. Он здесь, на столе.

– Проклятый звон вреден моим ушам, – зло пробурчала Мод.

Вилла не стала сдерживать улыбку. Было отрадно знать, что Мод чувствовала себя намного лучше.

Девушка спустилась вниз. Она нашла Иниз в гостиной, женщина прилагала массу усилий, чтобы снять с карниза тяжелые шторы. Облако пыли витало в воздухе. Иниз пыхтела и ругалась себе под нос.

– Разрази меня гром! Почему кто-то считает нужным завешивать окна таким образом. Да здесь достаточно ткани, чтобы застелить пол во всех комнатах вместе взятых, а, может быть, и для хижины Билли останется. Разве это не расточительство! Да и зачем закрываться от солнца и чистого воздуха? Не понимаю.

Вилла тихонько согласилась с Иниз, что, конечно же, не стоит лишать себя такого прекрасного вида, открывающегося из окон дома.

– Иниз, понаблюдай, пожалуйста, за дверью комнаты миссис Иствуд. Мод не хочет, чтобы я запирала дверь на ключ. А я тем временем схожу в уборную.

– Конечно, милая. Иди спокойно, куда собиралась. Тебе совсем не стоит торопиться. Я все сделаю как нужно. К тому же я все равно собиралась идти наверх и сложить постельное белье в сундук, а это займет довольно много времени, ведь все надо сложить правильно, – она хитро прищурилась.

– Как я рада, что ты здесь, Иниз! Я так рада!..– мягко произнесла Вилла и пожала руку женщины.

– Иди по делу, пока не намочила трусики… – Иниз была очень тронута комплиментом.

Вилла остановилась на крыльце и посмотрела на барак и загоны. Смит ушел на неделю.

На следующее утро, после того, как она оставила его на крыльце, Чарли пришел и сообщил, что Сэнт Руди уехал, чтобы нанять индейцев, которые помогут согнать скот и зарезать мулов, поданных Сэнтом и Смитом Клиффу Раису. Чарли отправится со Смитом и погонщиками, чтобы согнать скот из верхней области. Сэнт присоединится к ним позже.

– Смит сказал, что я должен стать настоящим ковбоем. Он дал мне обученную лошадь для поездки – лошадь, которую он сам обучал. Я поеду с Буми. Он хороший мастер. Смит говорит, что Буми знает о коровах больше, чем кто-либо другой. Он знает о них все! А еще Смит говорит, что Сэнт ненавидит коров. – Чарли был так возбужден, что слова лились потоком из его уст.

Вилла улыбнулась.

– Я рада за тебя, Чарли. Очень хорошо, что ты уезжаешь. Но, пожалуйста, будь осторожен.

– Не волнуйся. Смит говорит, что я уже готов выполнять мужскую работу.

«Смит говорит… Смит говорит…»

Вилла пыталась вытряхнуть из себя воспоминание о его сильных и в то же время нежных, ласковых руках. Боже! Он целовал ее, и ей нравилось это. И каждый раз, когда она вспоминала время, проведенное наедине со Смитом, то же самое захватывающее чувство возникало внутри, и Вилла ничего не могла с этим поделать.

Девушка вышла во двор. Ярко светило солнце.

Зачем, зачем она думает о невозможном?

Вилла попыталась стряхнуть с себя тяжесть мыслей и поспешила вниз по тропинке. Когда девушка достигла уборной, то увидела, что задвижка, прибитая сбоку, чтобы держать дверь закрытой, была поднята.

Кто-то находился внутри. Она повернулась, чтобы пойти вверх по тропинке, но вдруг услышала голос Джо Белл.

– Ты что, хочешь воспользоваться уборной?

Волосы Джо Белл были схвачены сзади голубой лентой, а вырез голубого клетчатого платья, которое было надето на ней, настолько глубок, что верхняя часть груди была обнажена. Девчонка накрасила губы и вдела в уши серьги Стар. С тех пор, как Смит покинул ранчо, Джо Белл одевалась и вела себя так, будто являлась полноправной хозяйкой поместья.

– Зачем, по-твоему, я здесь? – резко спросила Вилла.

Она прошла мимо девчонки в уборную, открыла дверь, захлопнула ее с ударом и заперла на задвижку. Вилла затаила дыхание на несколько секунд тишины, которая последовала за этим. Потом она услышала, как Джо Белл засмеялась и подошла ближе к двери.

– Спорим, красавица, что ты не знаешь, куда отправился Смит. Ты думаешь, что он работает руками, но это совсем не так!

Вилла проглотила комок горечи и промолчала.

– Он пришел полугрязный и ушел снова. Билли послал индейца привезти его, но это было бесполезно. Он дал ему проститутку, виски и сказал, чтобы Смит не приходил до тех пор, пока они двое и кувшин не истощатся. Папа говорил, что горький пьяница всегда тянется к виски и проституткам. И только пуля в голове изменит его намерения.

«Он пришел и ушел снова… Он пришел и ушел снова…» Вилла плотно закрыла глаза. Нежелательная большая волна горячих слез грозила вырваться наружу. Поцелуи, которые они вместе разделяли, ничего не значат для него!.. Ничего глубокого и длительного!.. Это доказывало, что Смит Боумен не нуждался в любви и ласке и только терпел любовь женщины… Все, чего он хотел от жизни, были виски и проститутка. Боль от осознания этого была свежей, сильной и резкой, как дьявол.

А что же она, глупышка, ожидала от такого мужчины, как этот? Ради Бога! Он сказал, что не хочет иметь страсть к ней. Страсть приходит перед любовью, не так ли?

Ее лицо покраснело от стыда. Девушке было горько и обидно. Да, она любила, она даже так и сказала ему об этом тогда, в тот вечер. Какое безумие, влюбиться в мужчину, который был опустившимся пьяницей, якшался с проститутками, да к тому же оказался таким безжалостным.

Но ведь она видела и другую его сторону, мягкую и нежную. И она полюбила его за это… Миссис Иствуд называла Смита убийцей. Действительно ли он убил ее мужа? Она, кажется, уверена в этом, да и сам Смит ни разу не отрицал…

– Боже мой… – простонала Вилла.

Острая боль кольнула сердце. Девушка одновременно любила и ненавидела мужчину за чувства, которые он пробудил в ней! Она чувствовала себя совершенно безнравственной женщиной. Как могла она позволить такому мужчине обнимать и целовать себя? Возможно, миссис Иствуд имела очень вескую причину для ненависти. Но Вилла была абсолютно уверена в том, что Смит ни в коей мере не собирался причинять зло Мод Иствуд. За это она могла даже поручиться.

– Я думаю, мне лучше уйти и спрятаться от солнца, – голос Джо Белл прервал мысли Виллы. – Я обнаружила две веснушки сегодня утром на своем белом, как лебедь, лице. У папы случился бы приступ, узнай он об этом.

С довольной улыбкой на лице Джо Белл перешагнула через круг из камней возле двери уборной и пошла неторопливо вверх по тропинке к дому, раскачивая бедрами так, как учила ее делать это Стар, чтобы мучить мужчину, смотрящего на нее.

Прислонившись к дереву на косогоре позади особняка, Джордж Фуллер изучал положение дел на ранчо через подзорную трубу. Он специально спрятался в тени деревьев и кустарников, чтобы не привлекать излишнего внимания. Джордж прибыл на место этим утром, после того, как услышал в пивной Баффало, что работники Иствуда сгоняют скот из верхней области. Фуллер подумал, что Смита Боумена не будет на ранчо, а у него тем временем есть шанс поговорить с темноволосой красавицей. Но сначала ему необходимо узнать, сколько человек осталось на ранчо.

Он уже видел кривоногого индейца, белобородого старика и черноволосую толстуху – никто из них не доставит ему неприятностей.

Он страстно желал хотя бы мельком увидеть девушку, которая вот уже долгие недели ни на секунду не покидала его мысли. Джордж уже собирался было опустить подзорную трубу, как вдруг увидел вспышку голубого на крыльце.

Это была она. Фуллер нетерпеливыми пальцами отрегулировал трубу и присвистнул от восторга. Боже, она была так красива! Джордж почувствовал то же самое волнение, которое он испытал в первый раз, когда увидел ее, стоящую у могилы отца. Он наблюдал, как она шла по тропинке к уборной, воспламеняя огонь внутри и его плоть вдруг начала твердеть.

Боже! Джорджу хотелось кричать от радости. Боумен ничего не повредил, а значит – вся жизнь еще впереди!

Сдерживая дыхание и едва моргая глазами, он наблюдал за Джо Белл, пока она не скрылась внутри уборной. Он глубоко втянул воздух в легкие, опустил трубу, потер глаза и снова поднял ее.

Светловолосая сука, которая некогда укусила его за руку, вышла на крыльцо и, постояв немного, тоже направилась к уборной. Он пристально смотрел на дверь. Темноволосая красавица вышла и поговорила с блондинкой затем пошла вверх по тропинке, виляя бедрами, как будти она знала, что он наблюдает за ней. Джордж громко засмеялся.

Он твердо решил дождаться темноты. Красавица обязательно перед сном пойдет в уборную. Он почти наверняка был уверен в том, что, если сможет поговорить с девушкой наедине, она обязательно пойдет с ним. А если нет? Но что ж, тогда он сам заберет ее. Рано или поздно он все равно овладеет ею!

Позади и справа от того места, которое Фуллер выбрал для наблюдения, дорога спускалась вниз между деревьями к ручью. Джордж повернулся, изучил дорогу в подзорную трубу и выругался.

Два всадника медленно двигались по ней вниз к ручью. Один из них был без шляпы. Фуллер сразу же узнал Смита Боумена. Другой, почти старик, носил шляпу в стиле Техаса с круглыми полями.

Идея сама собой прокралась в голову Джорджа.

Если он пройдет вниз по склону к тому месту, где привязал свою лошадь, и спрячется в кустах, то сможет метко выстрелить в Боумена. Не поняв, откуда прозвучит выстрел, другой всадник испугается и убежит. Это будет так просто, как свалить ствол. И хотя Джордж считал бесчестным стрелять в спину, он сделает это. Смит Боумен оскорбил его мужское достоинство самым непристойным образом, и теперь этот ублюдок Боумен получит по заслугам!

Джордж склонился, чтобы его не заметили, и побежал вниз. Он быстро нашел место, из которого был хорошо виден ручей. Фуллер проверил свое ружье и присел, ожидая.

Каменистая тропинка поворачивала на север и бежала вдоль на южную развилку Чистого Ручья. Скача бок о бок, Смит и Сэнт следовали по дороге, которая огибала большие валуны, окаймляющие горы.

Позади остались дни тяжелой работы. Они сгоняли стада из верхних сожженных пастбищ на севере на травянистые пастбища внизу, в каньоне Безумной Женщины.

– Я больше никогда бы не видел этих длиннорогих до конца моих дней. Меня от них тошнит. – Сэнт привязал вожжи вокруг седельного рога и полез в карман, чтобы сделать сигаретку. – Что хорошего Оливер находил в них? Не могу понять. Это выше моих сил. Не животные, а мешки из кожи и костей.

– Они очень стойкие и выносливые. Когда Оливер добрался стада, большинство ранчо Вьеминг гнали стада из Техаса. Мы тоже согнали группу, забили их, продали и начали разводить коров. – Смит протянул руку за бумагой и табаком. – Чарли держался молодцом, не так ли? Он захотел остаться с погонщиками.

– Да, парень очень старателен и умен. Буми присмотрит за ним.

– Почему ты не взял его с собой, когда спустился, чтобы зарезать мулов?

– Нет. Я никогда не стану воспитывать и учить ни одного ребенка. Я только вернусь, чтобы взять телегу и пару наемников. Буми будет здесь через день или два. Я возьму парней Кирка. В них течет индейская кровь. Эти ребята уловят сходство с Чейни лучше, чем кто-либо другой.

Они ехали через высокие сосны и россыпи берез вдоль склона. Дорога спускалась вниз к шумному быстрому потоку, находящемуся в полумили от строений ранчо. Ивы росли по обоим берегам, а в маленьком омуте, образованном скатившимся с горы булыжником, плескалась и прыгала форель.

Смит слез с седла. Пока лошадь пила, он позволил себе роскошь подумать о Вилле. Неделю назад, уезжая с ранчо, он поклялся не пить виски и не думать о ней. Он был удивлен тем, как легко и просто можно обходиться без виски, но не думать о Вилле было очень трудно, если не сказать, невозможно.

Невзирая на пыль и духоту, на усталость и раздражение упрямством и драчливостью скота, который они гнали, воспоминания о Вилле, самые теплые, самые нежные воспоминания в его жизни, переполняли Смита.

Последние слова, которые она произнесла в тот вечер, до сих пор звучали у него в ушах: «Я могу даже полюбить тебя!»

«Господи! Так оно и есть, это правда!»

Биение сердца ускорилось. Смит подумал, что скоро, очень скоро он вновь увидит Виллу. У него есть даже для этого отличный предлог. Сегодня же, немного отдохнув с дороги, он пойдет к Иниз, чтобы узнать, все ли в порядке в доме.

Смит был целиком охвачен собственными мыслями и не заметил, как маленький камешек выбился откуда-то со склона и упал в воду с едва заметным крошечным всплеском.

А Сэнт, в это время присевший на корточки, заметил. Он обратил внимание и на другие странные вещи. Не было видно коричневых змеиных птиц и не слышно трелей между ивами. Сэнт встал, посмотрел на Смита и увидел, что тот пристально наблюдал за водой, думая о своем и ничего не подозревая.

Сэнт был уверен, что за ними сверху кто-то наблюдает. Мужчина небрежно опустил руку в кобуру и освободил приклад оружия.

– Смит! – произнес Сэнт, привлекая внимание своего партнера. – Сми-ит!

Смит, казалось, не услышал. Сэнт наклонился, поднял камень и бросил его в поток.

– Смит! Черт тебя побери… Смит повернул голову.

– Да…

В этот момент Сэнт заметил едва различимый голубой огонек среди кустов, но там не должно было быть никакого света. Через мгновение звук выстрела из винтовки раздался эхом в лощине. Смит упал в воду. Его лошадь бросилась туда же. Следующий выстрел попал в копыто, отчего лошадь встала на дыбы, прыгнула в поток и перескочила на другой берег. Еще одним выстрелом сбило шляпу с головы Сэнта.

Сэнт присел и стал стрелять в то место, где видел светящийся огонек. Потом он услышал звук бегущих шагов в кустах. Сэнт положил свое оружие в кобуру, подхватил Смита под руки и вытащил его из воды. Кровь струилась из раны на голове, но он был в сознании.

– Счастье, что ты повернул голову, парень. Это не рана, а царапина. Плохо, что сильно кровоточит.

– Моя… нога…

– Проклятие! Пуля, которая предназначалась твоей лошади, попала тебе в ногу. Кажется, она все еще там. Мы ничего не сможем сделать сейчас сами. Вот, перевяжи ногу, чтобы остановить кровотечение. – Сэнт сорвал с шеи платок. – Я поеду в погоню за этим плохостреляющим сукиным сыном!

Не ожидая ответа, Сэнт вскочил на лошадь и пришпорил ее. Животное послушно поскакало вверх по берегу. Увидев движение, Сэнт повернул лошадь и помчался сквозь деревья в быстром галопе. Он вытащил винтовку на скаку, управляя лошадью пятками, а когда приблизился к всаднику на расстояние выстрела, осторожно прицелился.

Винтовка заговорила.

Лошадь упала.

Мужчина повалился на землю, но бойко встал и нырнул за булыжники на краю лесочка.

Сэнт непристойно выругался. Он никогда не мог убить лошадь, любую лошадь, даже ту, которая несла на себе убийцу. Это очень расстроило его.

Сэнт резко отклонил лошадь, и тут же пуля сорвала листья над головой животного. Прилив свирепой, неконтролируемой ярости нахлынул на него. Больше всего на свете Сэнт ненавидел грязных трусов, которые прячутся в засаде и ждут, чтобы убить в спину.