Эдди встревожилась, когда увидела, как Джон отвязывает свою лошадь от фургона.
      – Проедусь назад милю-другую, посмотрю, преследуют ли нас. Напоите лошадей и мулов, но не более чем по ведру. – Он вскочил на неоседланную лошадь. – Эдди, если что случится, выстрелите два раза.
      Когда он уехал, некоторое время все стояли неподвижно. Затем Колин вытащил из фургона два ведра, подал одно из них Триш и направился к ручью.
      – Берегись змей.
      – Миссис Эдди, зачем лишний раз об этом говорить? – проворчала Триш.
      – Мамуля…
      – Зайди за фургон, Диллон, и делай свои дела. Джейн Энн, ступай к ручью с Триш.
      Эдди подождала, пока сынок снова появился у нее на глазах, и пошла проверить овец.
      – Вы в порядке, мистер Джефферсон? – обратилась она к барану. – Следили ли вы за подругами? – Овцы спешно поднялись на ноги. – Сейчас напьетесь.
      Когда овцы были напоены, а лошади и мулы протерты мешковиной, семейство спокойно принялось за лепешки с мясом, которые Эдди бережно завернула в холстину и хранила под сиденьем фургона.
      Стоя на пустынной темной дороге, она внезапно осознала, в какую сильную зависимость от этого человека, столь стремительно ворвавшегося в ее жизнь, попала. Он теперь – ее сила и мужество. Как будет без него? Справится, Эдди была уверена. Правда, она уже привыкла, что рядом Джон, который делит с ней ее заботы.
      – Миссис Эдди, вам плохо? – Триш уложила детей и пришла к ней.
      – Не то чтобы плохо, – прошептала Эдди. – У меня ощущение, что меня все покинули.
      – Вы переживаете из-за продажи фермы? Если бы я не застрелила этого мерзавца…
      – Думаю, иначе нам бы не удалось отстоять Колина. Нет, мне не плохо. Сначала я очень расстроилась, а потом ничего, я ведь всегда мечтала увидеть новые места, заниматься чем-нибудь иным. Не хотела жить до самой смерти на этой ферме.
      – Вы меня не проклинаете?
      – Конечно, нет! – Эдди обняла девушку. – Не смей так думать!
      – Что мы будем делать, когда Прохожий довезет нас до города, где Реншоу нас не найдет?
      – Я спрашивала его. Он сказал, что мы ночью поговорим об этом. Думаю, он благородный человек. Должен быть таким. Иначе зачем он рискует, помогая нам?
      – А этот Симмонс? Чего он крутится здесь?
      – А ты что думаешь, Колин? – обратилась Эдди к стоящему рядом мальчику. – Кажется, ты лучше нас знаешь мистера Симмонса.
      – Он охотник, – ответил Колин. Эдди ласково посмотрела на мальчика, который был лишен беззаботного детства. – Добывает мясо для отряда, движущегося через Оклахому в Нью-Мексико. Он хороший человек, но, мне кажется, мистер Толлмен его недолюбливает.
      Ухнула сова. Они замолчали и прислушались. Сова снова ухнула.
      – Тихо, да? В такие ночи являются привидения. Клянусь, тут где-то кладбище рядом, – в испуге прошептала Триш.
      Эдди посмотрела на восток и увидела, как над холмами всходит луна.
      – Мистер Толлмен сказал, что мы проедем всю ночь и встретимся с его людьми завтра вечером.
      – Что же будем делать? – спросил Колин.
      – По правде говоря, не знаю. Остается доверять ему.
      – Он воспользовался моментом и был таков, – пробормотала Триш. – Прохожий не вернется.
      – Он оставил седло, – быстро ответил Колин. – Без него не уедет.
      – Ничего страшного. Пока у меня ружье в руках, я ничего не боюсь… кроме привидений. – Триш пыталась казаться храброй, но голос у нее дрожал.
      Все трое молча сидели возле фургона, где спали дети. Глаза Эдди пронизывали темноту, улавливая каждое движение. Она дрожала от ночной прохлады и согревала себя, потирая ладонями плечи.
      Наступила почти полная тишина, прерываемая только случайным вспархиванием птицы или дальним криком койота. Облако закрыло луну.
      – Эдди, это я. – Голос Джона донесся со стороны ручья. Затем они услышали стук копыт по скалистому берегу.
      Когда Джон, ведущий под уздцы лошадь, появился перед ними, Эдди испытала громадное облегчение.
      – Все в порядке? – спросил он.
      – Да. Животные напоены и отдыхают. Вы видели кого-нибудь?
      – Нет. Симмонс говорил, что уведет их в сторону, думаю, он это сделал. Но утром Реншоу снова пойдут по следу. Они так легко не сдадутся, – сказал Джон, припомнив кузена Реншоу, сидящего на свежей навозной куче. Он привязал лошадь к фургону. – Надо ехать. Колин, ты отправишься первым. Направишь лошадей, дальше они сами пойдут. Держи быстрый шаг. У тебя есть винтовка?
      – Да, сэр.
      – Я могу поехать с Триш, а Колин с вами, – предложила Эдди.
      – Нет. Колин хорошо правит, а Триш умеет обращаться с винтовкой. Они дополняют друг друга. – Он подставил ладонь под локоть Эдди и помог ей взобраться на сиденье. – Малыши спят?
      – Им давно пора спать. Даже волнения пути не помешали детям заснуть. – Эдди развернула сверток с оставленной для него едой и, когда фургон тронулся с места, разломила лепешку, вложила внутрь кусок мяса и подала ему. – У меня не было времени приготовить что-нибудь. Надеюсь, это успокоит на время позывы голода. Джон откусил кусок:
      – Хоть чуть-чуть утолю голод, а то желудок ноет.
      – Сзади фляжка с молоком. Сделаем масло. – Она рассмеялась. – Я утром испекла три хлеба. Можем есть с вареньем и медом, так что голод нам не грозит. Дети слишком устали сегодня и вечером почти не ели, но завтра наверстают.
      Прежде чем начать говорить, Джон покончил с двумя лепешками. Он решал проблему, как подойти к Эдди с предложением. Чем больше думал об этом, тем больше был уверен, что Эдди и ее семья должны заполнить пустые комнаты его гасиенды. И эта мысль появилась не потому, что Джон взял на себя ответственность за их безопасность. Поручи он их своему другу в Форт-Смите или пошли их на север, на станцию Куилл, они и там бы нашли защиту от Реншоу. Но Толлмен не знал, как далеко распространяется власть мирового судьи Фрипоинта.
      Джон повернулся, чтобы посмотреть на красавицу, сидевшую рядом с ним. Ее лицо было повернуто к нему, как будто она его изучала. Луна освещала Эдди, и при этом свете отчетливо проступали ее мужество и сила. Да, она – именно та женщина, которая ему нужна. Эдди не скуксится при первых признаках беды. Глядя на нее, он вспомнил где-то вычитанные слова: «Главное в жизни мужчины – это встретить хорошую женщину. И когда она появится на его пути, он будет дураком, если пройдет мимо».
      – Я не дурак.
      Услышав возглас Эдди, Джон осознал, что произнес вслух свои мысли.
      – Разговаривал сам с собой, – быстро проговорил он и улыбнулся. – Вот что значит слишком много времени провести в одиночестве.
      Эдди понимающе кивнула:
      – Я тоже так делала, когда жила одна.
      – Давно это было?
      – Восемь лет назад, когда папа и мама умерли, когда Диллон еще не родился. Тогда я разговаривала с ним и овцами. Конечно, я не знала, что это будет Диллон.
      При свете луны впереди был четко виден другой фургон. Там все тихо, только позвякивала сбруя, скрипели колеса да раздавался глухой звук копыт.
      – Зачем вы велели Колину ехать первым?
      – Я боялся, что его лошади приблизятся слишком близко к моей и она их зашибет. Виктор предупреждает меня о приближении другой лошади, когда я еще ее не слышу.
      – Мистер Толлмен…
      – Можете вы называть меня по имени?
      – Мы не настолько хорошо знакомы.
      – И как много времени вам потребуется?
      – Ну… я не знаю. Но я хочу сказать, как мы все вам благодарны.
      – Эдди, если вы еще раз мне об этом скажете, я сброшу вас с сиденья.
      – Ого! – Она рассмеялась. – Хорошо. Я не буду повторять это снова… сегодня.
      – Ни завтра, ни послезавтра, никогда больше. Помолчав, Эдди призналась:
      – Триш и Колин волнуются. Я тоже. Я знаю только, что мы движемся на запад, а Форт-Смит и Ван-Берен в том направлении.
      – И мой караван фургонов.
      Джон понимал, что Эдди ничего о нем не знает, кроме того немногого, что он рассказал ей в первый день за завтраком и еще чуть-чуть после отъезда с фермы. Она должна верить ему, чтобы принять решение, столь решительно меняющее жизнь ее семьи.
      – Вы мне доверяете, Эдди?
      – О Господи! Если бы нет, меня бы сейчас здесь не было.
      – Почему? Почему вы мне верите?
      – Ну, наверное… потому, что вы помогли нам в ту первую ночь. И… вы вызываете доверие.
      – Ну, это не причина.
      – У меня не было большого выбора, да?
      – Не было. Я не люблю трепаться, особенно о себе. Но ввиду того, что… у меня есть некоторые планы относительно вас, думаю, нужно рассказать вам кое-что.
      – Относительно меня? Что вы имеете в виду? Не отреагировав, Джон начал говорить:
      – Мне тридцать. Я из хорошей семьи. Моих родителей уважают и в Арканзасе, и в Нью-Мексико. Отец отказался встать на сторону одной из воюющих сторон, и мы с братом разделили его позицию. На моем ранчо в Нью-Мексико, возле так называемой Лосиной горы, я выращиваю скот, пятьсот голов, и примерно столько же лошадей. Это идет на нужды армии.
      Джон говорил быстро, как будто хотел побыстрее с этим покончить, но замедлил речь, приступив к описанию дома:
      – Дом расположен на длинном пологом склоне широкой долины. Рядом протекает чистый ручей. По его берегам персики и хлопок. Еще растут цветы юкки. Из их корней делают мыло. К югу и западу от долины великолепные луга, а вдали большая река. Мой дом, или по-испански «гасиенда», глинобитный. Стены в два фута толщиной, крыша плоская. В нем тепло зимой и прохладно летом. Дом построен в виде буквы U. Есть внутренний дворик, а там глубокий колодец в тени деревьев. Джон замолчал.
      – Все это звучит замечательно, – сказала Эдди, чтобы заполнить паузу.
      – Большинство комнат пустует. Во дворе не играют дети.
      Тишина.
      Эдди взглянула на него. Он смотрел прямо перед собой, руки опущены, поводья повисли.
      – Вы понимаете, к чему я клоню, Эдди? – Когда она не ответила, он продолжил: – Я прошу вас поехать со мной, жить в моем доме. Комнаты наполнятся детишками. Вам нужен человек, который защитит вас.
      Эдди была озадачена. Жизнь зависела от ее решения. Молчание затягивалось. Джон ждал. Эдди прокашлялась. Она почувствовала его напряженный взгляд, и ее внезапно бросило в жар. Эдди затаила дыхание.
      – Я надеялся, Эдди, что вы согласитесь.
      Его слова вернули ее к действительности. Собравшись с духом, она подняла голову, посмотрела ему прямо в глаза и заговорила холодным тоном:
      – Вы предлагаете непристойную связь?
      – Нет, если только считать замужество непристойностью, – ответил он так же холодно.
      – Почему вы хотите жениться на женщине, которую совсем не знаете? Ведь у меня трое детей да еще близкая подруга. Триш будет жить со мной сколько захочет.
      Он ответил на вопрос вопросом:
      – Как вы смотрите на то, чтобы проехать со мной тысячи миль через индейские земли и поселиться на ранчо, но не выходя за меня замуж?
      – Конечно отрицательно! Кто я, по-вашему? Проститутка?
      – Если бы я так думал, то не делал бы вам предложения. – Его тон был мягкий, но решительный. Напряженность нарастала.
      Эдди сглотнула и храбро начала:
      – Мистер Толлмен, вы оказали мне честь… тем, что считаете себя кандидатом в спутники жизни. Однако я должна отклонить ваше предложение. Как только мы достигнем места назначения, можете быть свободны. Вы выполнили свой долг.
      Джон рассмеялся, а Эдди замолчала, лицо ее покраснело.
      – Я рада, что вы находите мое решение таким… занимательным.
      Джон молчал, широко улыбаясь. Он смотрел на ее нежный лоб, брови, розовые щеки. Когда взгляд остановился на губах, она судорожно вздохнула.
      – Эдди, когда вы злитесь, то похожи на дикую кошку.
      – Это комплимент?
      – Думаю, что да. Прямо скажу вам: я не считаю себя джентльменом. И помогал вам не потому, что такой хороший. Я рос в суровой обстановке. В тот миг, когда увидел вас в магазине, я понял, что вы женщина с высокими моральными принципами. Я уважаю женщин и детей и презираю трусов и грубиянов. Вот и все.
      Эдди не нашлась что ответить. Она еще была в шоке от его предложения.
      – Ну, что скажете? Я уже рассказал вам о себе больше, чем нужно. Так что: да или нет?
      – Я отказываюсь, но большое спасибо.
      – Подумайте не только о себе, но и о детях и Триш. Горцы – мстительные люди. В этом причина многих столкновений. Не сомневаюсь, Реншоу будут мстить. Если хотите, оставайтесь в Форт-Смите. Но от него два дня пути до Фрипоинта, и вас найдут меньше чем за неделю. Либо мы поедем в Нью-Мексико, где вы будете под моей защитой. Выбор за вами.
      – Я уже сказала…
      – Подумайте о Колине и Джейн Энн. Реншоу оформил опекунство. А сумасшедший проповедник думает, что вы не имеете права воспитывать Диллона.
      – О Боже! Как только я об этом подумаю, чувствую, что разрываюсь на мелкие части.
      – Вы до сих пор горюете по Керби Гайду? Наступило молчание.
      – Нет!
      – Вы любили его?
      – Нет! Хотя… да! Это не ваше дело.
      – Расскажите мне о вас и Керби.
      – Рассказывать нечего. Я вышла замуж, а он ушел на войну и не вернулся.
      – Это все?
      – Все.
      – Гм…
      Наступила долгая пауза. Оба погрузились в свои мысли.
      Становилось прохладно. Эдди поднялась и накрыла спящих детей. Усевшись снова, она спрятала руки под фартуком и устремила взгляд на передний фургон.
      Эдди мысленно проигрывала события дня. Подумав хорошенько, она пришла только к одному выводу. Следует прежде всего подумать о других: о Диллоне и Джейн Энн, о Колине и Триш. Ради их безопасности она пожертвует собой.
      Приняв это решение, Эдди все-таки в последний раз попыталась переубедить Джона:
      – Мистер Толлмен, я поеду с вами и буду вашей домработницей.
      – Эдди, я не этого хочу. Мне есть кого нанять, чтобы кашеварить и убираться.
      – Но если мы поженимся, а потом вы встретите еще кого-нибудь, то пожалеете, что связались со мной.
      – Может быть, и наоборот. А если вы повстречаете другого, избавитесь от меня?
      – Нет. Просто я пытаюсь втолковать вам, что не следует жениться на мне только из желания наполнить дом детьми.
      – Вы и без этого будете спать со мной?
      – Нет! Я имела в виду Диллона, Джейн Энн и… Колина.
      – Я буду считать их своими. Дам им мое имя. Но я хочу и других детей и не желаю, чтобы они были внебрачными. – Он говорил резким, почти сердитым тоном.
      Опять Эдди не нашлась что ответить.
      – Мысль о жизни со мной так… омерзительна для вас? – Она промолчала, и Джон добавил: – Я не собираюсь вскакивать на вас, как только вы дадите обещание. – Молчание. – И я не намерен держать в караване двух незамужних женщин. С Триш будет достаточно хлопот.
      Эдди успела об этом подумать:
      – Когда вы хотите получить ответ?
      – К рассвету. Впереди город, там есть церковь и священник.
      Он замкнулся. Усталая, Эдди старалась не заплакать. Она полностью отдавала себе отчет, какое счастье иметь рядом такого мужчину, как Джон. Но слишком мало времени привыкнуть к решительному повороту в ее жизни.
      Луна была прямо над головой, когда они остановились во второй раз дать отдых лошадям. Джон крикнул Колину, чтобы он остановился. Сам спрыгнул, взял ведра и пошел к ручью. Эдди и Триш вытерли лошадей и мулов. Джон и Колин напоили животных.
      – Мамочка…
      Прежде чем Эдди подошла к фургону, Джон уже опередил ее:
      – Что ты проснулся, малец?
      – Нужно сходить.
      – Опять? Давай. – Джон вытащил Диллона из фургона, и ребенок обвил ручонками его шею. – Ты, должно быть, выпил сегодня бочку воды, – сказал Джон, относя мальчика в темноту.
      При виде сына на руках у Джона сердце у Эдди странным образом заныло.
      – Мама…
      – Тебе тоже нужно, Джейн Энн?
      – Мне холодно. Я хочу в кровать… с Триш.
      Триш забралась в фургон:
      – Я здесь. Давай я тебя еще укрою, моя ягодка. Ложись и спи. Завтра я расскажу тебе о принцессе по имени Джейн Энн. – Триш накрыла девочку пледом.
      Когда Триш спустилась, как раз вернулся Джон с мальчиком на руках – голова ребенка покоилась на его плече. Джон уложил Диллона рядом с девочкой и укрыл.
      – Колину надо поспать, – сказала Эдди. – Я пока буду править.
      Колин пытался протестовать, но Джон оборвал его:
      – Она права, сынок. Все твои силы понадобятся завтра. Мужчина, когда может, отдыхает. Забирайся и устраивайся возле Диллона. И не бойся, он тебя не замочит. Диллон сейчас так освободился, что ручей разольется.
      Когда Эдди поставила ногу на спицу колеса, Джон оказался сзади. Он подсадил ее, но руки не выпустил. Его ладонь была теплой. Странное и неожиданно нежное чувство охватило ее, горло сдавило.
      – Если я буду нужен, просто остановитесь. – Джон стиснул ее руку, затем отпустил. Она отвязала вожжи от ручного тормоза. – У вас хороший охранник, – заметил он, когда Триш с винтовкой уселась рядом с Эдди.
      Эдди посмотрела на Джона и увидела, как блестят зубы под темными усами. «Все будет хорошо, – подумала она. – Я приложу усилия к этому. Он может не любить меня, но не уйдет и не покинет, как Керби».

      На длинном подъеме перед городом фургоны замедлили движение. Перед салуном к изгороди были привязаны две лошади, у лавки стоял фургон.
      Эдди, сидя рядом с Колином, пыталась заплести волосы на затылке в узел и расправить складки на юбке. Когда они последний раз останавливались отдохнуть, Колин настоял, что он будет править, чтобы женщины могли поспать. Триш неохотно улеглась рядом с детьми.
      До этого Эдди объяснила Триш ситуацию и сообщила, что собирается выйти замуж за Джона. Они поселятся на ранчо в Нью-Мексико. Сначала девушка пылко принялась возражать против брака с Прохожим. Тогда Эдди объяснила, что Эллис Реншоу оформил на Колина опекунство, а Сайкс, считая ее неподходящей матерью, собирается взять Диллона под опеку церкви.
      – Триш, нам предстоит длинное и опасное путешествие.
      – Это меня не тревожит. Куда вы, туда и я.
      – Как ты думаешь, это правильно?
      – Я не вижу другого выхода, миссис Эдди. Эдди обняла Триш, на ее глазах появились слезы. Она помнила только одну ночь, когда совсем не спала; это было, когда родители не пришли домой, а на следующий день их тела нашли в реке.
      Услышав свист Джона, Колин остановил фургон на окраине города возле конюшни. Вода в бак там закачивалась ручным насосом. Махнув всем рукой, чтобы сидели смирно, Джон слез, подошел к качавшему воду мужчине, поговорил несколько минут и вернулся к фургону.
      – Я распорядился напоить и накормить животных. – Джон подал Эдди руку, помогая ей спуститься. – Конюх не хочет заниматься с овцами, – он улыбнулся, – но мы о них сами позже позаботимся.
      Эдди замешкалась, слезая. Джон обхватил ее за талию и поставил на землю.
      – Спасибо.
      – Почел за честь, мадам. – Для человека, не сомкнувшего ночью глаз, он был в удивительно хорошем состоянии духа. – Отхожее место для дам вон там. – Он указал на небольшое строение. – Диллон, Колин и я зайдем за конюшню. Встречаемся снова здесь.
      Джон помог спуститься Джейн Энн, затем Диллону. Триш вылезла сама. Толлмен взял мальчика за руку и направился к конюшне.
      – Диллон здорово привязался к Прохожему, миссис Эдди.
      Триш надела шляпку и завязала ленточки под подбородком. Эдди не стала завязывать свои ленты, а откинула их за спину.
      Джон с мальчиками ждали, когда женщины вернутся к фургону.
      – В нашем распоряжении только час, а сделать надо очень много. – Джон достал кошелек и протянул Колину несколько монет. – У нас с Эдди есть дела. Пока мы ими займемся, сходите в лавку. Триш, набери еды в дорогу: изюм, сушеные персики, сыр, если будет, и свечи.
      – У меня есть деньги… – Эдди собралась было влезть в фургон за табакеркой с деньгами, но Джон схватил ее за талию и придержал:
      – Не сейчас, Эдди.
      – О, но…
      – Шш… – Его руки все еще были у нее на талии, а глаза глядели прямо в ее глаза.
      «Они синие, не черные». Почему-то Эдди подумала именно об этом, как будто сие было так важно. Джон продолжал смотреть. Оба понимали, что он мечтал только узнать – выйдет она за него замуж или нет, но не хотел спрашивать в присутствии других. Миг спустя она кивнула.
      Его глаза сощурились, брови поднялись, рот зашевелился, и Джон выдохнул:
      – Вы уверены? Эдди еще раз кивнула.
      Джон глубоко вздохнул, как будто задерживал дыхание. Он крепко схватил ее за руку:
      – Если вернетесь раньше нас, Колин, а я уверен, что так и будет, выпусти овец попастись на травке.
      – Могу я пойти с вами? – Диллон вцепился в руку Джона.
      Тот погладил мальчика по голове:
      – Не сейчас, малыш. Ступай с Колином и Триш.
      Эдди пошла с Джоном по пыльной дороге. Когда до него дошло, что она не успевает за ним, он пошел медленнее.
      – Куда мы идем?
      – В гостиницу. Конюх сказал, что судья там. Он поженит нас.
      – Почему вы так спешите? Мы могли бы пожениться в Форт-Смите или…
      – Мы не поедем в Форт-Смит. И я хочу, чтобы мы поженились до встречи с моими людьми.
      – Почему?
      – Потому что я хочу представить вас как свою супругу. «Или до того, как ты передумаешь», – подумал Джон.
      – У меня нет свадебного платья, грязное лицо и…
      – Я договорюсь в гостинице, чтобы вы смогли помыться и причесаться, пока я переговорю с судьей. И, Эдди, пожалуйста, не надо завязывать волосы узлом. Пусть свободно спадают на спину.
      – С чего бы это? Ни за что!
      – Я знаю, что вы никогда так не делаете, но ради меня. Это будет для меня свадебным подарком.
      Через дверь-турникет они вошли в гостиницу. Человек за стойкой оторвался от своего гроссбуха, при виде вошедшей парочки лицо его вытянулось. Высокий мужчина в кожаной куртке выглядел не очень хорошо: волосы свисали до плеч, а от природы темное лицо было еще темнее от выросшей за несколько дней щетины. Но вскочить служащего заставило другое.
      Женщина была бледной от усталости. На лице грязные потеки, волосы растрепались. У нее были волшебные фиолетовые глаза, но они казались воспаленными и безжизненными.
      Все это запечатлелось в памяти служащего в одно мгновение, потому что, когда мужчина заговорил, все внимание переключилось на него.
      – Судья Карлсон. В каком он номере?
      – Почему… э… во втором. Прямо по коридору.
      – Мне нужна комната, где леди может уединиться на короткое время.
      – Да, сэр. Прямо сюда. Номер один.
      Они прошли за служащим до конца коридора. Он открыл дверь и отступил. Эдди и Джон вошли в комнату, в которой были кровать, кресло и умывальник.
      – Я зайду через несколько минут, – сказал Джон.
      Казалось, он хотел прибавить еще что-то, но, уловив открытое любопытство служащего, пожал руку Эдди и вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.
      Увидев свое отражение в маленьком треснувшем зеркале умывальника, Эдди застонала. Она выглядела гораздо хуже, чем думала. Наклонившись к зеркалу, чтобы лучше видеть, Эдди поняла, почему глаза так чесались. Грязь пленкой покрывала лицо и скопилась в уголках глаз. Налив воды в кувшин, Эдди смочила конец полотенца и приложила к лицу.
      «О Боже! Как здорово!»
      Стараясь не думать о предстоящем событии, она закатала рукава до локтей и вымыла лицо, шею и руки. Затем вынула шпильки из волос и достала из кармана расческу. Вспомнив пожелание Джона, распустила волосы, расчесала и заплела в длинную косу. Она обдумывала, чем завязать косу, когда услышала стук в дверь.
      Джон стремительно вошел, как только она открыла дверь. Шляпу он держал под мышкой. Не проронив ни слова, извлек нож из ножен, отрезал полоску от своей замшевой рубашки и аккуратно завязал ей косу.
      Сердце Эдди забилось, ее пробрала дрожь. Джон был высок и широкоплеч, и она почувствовала себя за ним как за каменной стеной. Их взгляды были прикованы друг к другу. Они настолько приблизились друг к другу, что своей кожей она ощущала теплоту его дыхания.