Через восемьдесят восемь дней после того, как Эдди покинула ферму в Арканзасе, она подъезжала к своему новому дому в горах северного Нью-Мексико. Джон страстно жаждал познакомить Эдди с родителями. Они ехали по густо поросшей лесом долине к Лосиной горе. За ними в другом фургоне следовали Триш и Пистолет.
      Под жарким солнцем в форме подковы стоял большой глинобитный дом с множеством комнат. При нем имелся дворик. Эдди захлопала в ладоши, восхищенная открывшимся видом. Дом и двор окружены крепкой булыжной стеной.
      Тяжелые деревянные ворота гостеприимно распахнуты.
      Когда Джон вылез из фургона, из дома выбежала высокая стройная женщина. Раскинув руки, он бросился ей навстречу.
      Заливаясь смехом, она упала ему в объятия. На солнце сияли густые, золото с серебром, волосы, собранные на затылке. Юбка доходила до середины голени, на ногах мягкие кожаные мокасины. Джон подбросил ее в воздух. Она радостно взвизгнула.
      Эдди перевела взгляд на улыбающегося мужчину, стоявшего рядом. Он был одет, как Джон; в его длинных волосах проблескивала седина. Женщина отступила, и мужчины, пожав друг другу руки, обнялись. Они были одного роста, хотя старший, пожалуй, тяжелее. Эдди подумала, что так будет выглядеть Джон через тридцать лет. Когда они подошли к фургону, Эдди расправила юбку своего лучшего платья; она хотела понравиться родителям Джона.
      – У меня для тебя сюрприз, Эми.
      – Это не сюрприз, мошенник. – Ее молодой голос и задорный смех контрастировали с серебром волос. – Ты, наверное, забыл, что послал к нам Ансельмо два дня назад? Ему не терпелось сообщить новости, и мы едва дождались встречи с новой дочерью, так, Рейн?
      Джон помог Эдди спуститься. Приобняв ее, он гордо представил ее родителям:
      – Это Эдди. Эдди, это мои родители, Эми и Рейн Толлмен.
      От их радушия глаза Эдди наполнились слезами. Эми обняла ее с улыбкой, а Рейн с чувством пожал ей руку.
      – Ансельмо не сказал, что у вас теперь еще два внука и внучка?
      На его лице сияла самодовольная улыбка. Джон полез в заднюю часть фургона, где прятались, как он и велел, дети – сюрприз для их новой бабушки.
      Эми вскрикнула от радости и кинулась помогать Джону снимать вниз ребят.
      – Это Колин. Па, у него классные руки. Он хорошо работал весь маршрут.
      Колин протянул руку Эми, но она не обратила на это внимания и обняла его. Рейн поздоровался с мальчиком и встал рядом с ним.
      – Это Джейн Энн. – Девочка вцепилась в куколку, подаренную Джоном. Ее испуганный взгляд отыскал Эдди, та ей кивнула, и тогда она позволила Эми приласкать себя.
      – О, девчушка! Какая ты красивая.
      – Этот мошенник – Диллон. – Джон посадил мальчика к себе на плечи.
      – Меня зовут Диллон Толлмен, – гордо объявил Диллон. – Мне четыре. – Он выставил четыре пальца.
      – Почти, – добавил Джон, широко улыбаясь. Эми захлопала в ладоши:
      – Я долго этого ждала. Ты все сделал правильно, правда, Джонни?
      – Конечно, мам. Ты сомневаешься?
      Подъехали Триш и Пистолет, их тоже тепло встретили.
      – Мы задержались в миссии, чтобы эти двое поженились, – объявил Джон.
      – Сегодня вечером мы устроим большой праздник. – Эми повернулась к мужу. – Рейн, у нас всего хватит?
      – Да, любовь моя. – Рейн засмеялся и провел пальцем по щеке жены. – Ты меня об этом спрашивала шесть раз.
 
      Эдди нравилось решительно все в ее новом месте обитания – теплые летние дни, холодные ночи. Часто приходила Эми и забирала детей к себе. Джейн Энн ее очень полюбила; девочка просто расцвела.
      Одним из первых дел Джона было раздобыть для Эдди полдюжины овец. Диллон быстро назвал одну из них Черпаком.
      К осени у Эдди округлилась талия. Джон в шутку дразнил ее, что она проглотила дыню. Они с надеждой ждали весны и прибавления семейства. На Пасху появилась чудная девочка с темными волосами и глазами. Джон принял ее, когда она вышла из чрева матери, а затем был быстро изгнан из комнаты новоиспеченной бабушкой, которой надо было обмыть и запеленать ребенка. Они назвали ее Либерти, в честь тетушки Джона, но все звали ее просто Берти.
      Пистолет и Триш обживали «небольшое» владение. Триш пела от счастья, как соловей, а Пистолет раздувался словно индюк от гордости за жену. Триш стала носить кожаные бриджи, которые Пистолет купил для нее в Ван-Берене, и скоро начала ездить верхом, стрелять и метать нож так, как будто занималась этим всю жизнь. Через год у Симмонсов родился крупный здоровый мальчик.
      Отряд Ван-Винкля в сопровождении армейского эскорта пересек индейские земли с другим караваном. Съездив однажды в Санта-Фе, Рейн и Эми узнали, что судья Ван-Винкль уволен с должности через год службы за недостойное поведение. Мистер и миссис Форсайт последовали за ним обратно на восток, где капитан был вновь назначен на квартирмейстерскую должность.
      Эту новость Джон поведал Эдди ночью, когда они лежали в постели.
      – Форсайт выкачает все мыслимые деньги из судьи и Синди. Далеко не всем дано справиться с этим напыщенным козлом. – Джон ласково поглаживал по животу Эдди, который снова начал набухать.
      – Я рада, что… ну, ты знаешь кто… от нас в сотнях миль.
      – Относись к этому по-христиански, миссис Толлмен. Не будь этого подлеца с дубовой головой, ты легко могла бы меня не встретить. Я бы не оказался во Фрипоинте, не увидел бы тебя в лавке. Подумай, чего бы ты могла лишиться.
      – Это так. Но ты тоже должен благодарить свою счастливую звезду. Не будь этого глупого соблазнителя, которого я даже не хочу называть, ты бы так и носил носки с дырками и спал один на этой кровати.
      Джон вздохнул:
      – Я не до конца уверен, что должен благодарить его. Может быть, ты объяснишь мне, почему так? – Он пытался шутить.
      Эдди перевернулась на живот, положила локти ему на грудь и начала целовать и покусывать его подбородок.
      – Теперь понял? – спросила она и пробежалась кончиками пальцев по ребрам и плоскому животу.
      – Вроде… – Он растягивал слова. – Я не знаю.
      – Мистер Прохожий, вас становится трудно ублажать. – Она опустила руку на густые волосы внизу живота.
      – Это мне нравится, – быстро отпарировал он.
      – Я думаю!
      – Ах ты, сладострастная ведьма! – Он перевернул ее на спину. – Придется придержать тебя вот так!