– Задавайте вопросы! – предложил он журналистам. – Иван Храпов, Первый канал, пожалуйста!

Совсем молодой юноша вскинул руку, очевидно, для того, чтобы Давыдов его увидел, и спросил:

– Как вы считаете, Николай Васильевич, была ли авария, в которую вы попали, случайной? В бульварной прессе ходит немало кривотолков по этому поводу!

Николай подумал, что не мешало бы и ему ознакомиться с бульварной прессой. Да кто знал, что она здесь существует! И где можно купить газеты? А какие из них пишут раскованно, но достаточно правдиво? Читать сказки о самом себе увлекательно, но вряд ли полезно, если ты хочешь на самом деле что-то узнать…

– Полагаю, полную информацию нам в свое время дадут компетентные органы, – объявил Николай. – Мне, как вы понимаете, тоже любопытно узнать о причинах аварии подробнее. К сожалению, я не слишком хорошо помню произошедшее…

– Может ли эта авария являться происками вражеских спецслужб? – уточнил молодой журналист.

– Не знаю, – пожал плечами Давыдов. – Я математик, а не разведчик. Каких-то важных деталей я, к сожалению, припомнить не могу. С таким вопросом правильнее было бы обратиться к следователям.

– Дело расследуется? – уточнил Храпов. Давыдов замялся:

– Ну я, откровенно говоря, не знаю… Если нужно, будет расследоваться. Этот вопрос не в моей компетенции.

– Вы находились за рулем в состоянии опьянения? – громко закричал бородатый мужчина – не иначе представитель той самой бульварной прессы.

– Попросил бы всех соблюдать порядок, – жестко заявил Владимир Иванович. – Нарушители будут выдворяться из зала.

Два молодца в камуфляже – охранники института – сделали стойку, но пресс-секретарь не дал им команды, и они остались на месте.

– Конечно же я не сажусь за руль, если выпью, даже немного, – с честной миной ответил наглецу Давыдов. – Алкоголь и дорога несовместимы.

Собственно, у него не было своей машины, и он давно уже не садился за руль ни в каком виде – ни пьяный, ни трезвый. Научился водить машину в школе ДОСААФ, отъездил положенные часы и потом водил автомобиль крайне редко, по случаю. А относительно той аварии, в которой пострадал «прежний Давыдов»… Пусть он был хоть в стельку пьян – не пойман, не вор.

– Ирина Данилова, Второй канал, – пригласил пресс-секретарь.

– Господин Давыдов, вы ехали один, без водителя и телохранителя, – издалека начала женщина с волевым лицом. На вид ей можно было дать лет сорок пять. – Правда ли, что вы направлялись на встречу с известным предпринимателем и депутатом Борисом Слуцким, человеком, которого молва связывает с криминальными кругами? Его «ферма», а точнее загородная вилла, расположена неподалеку. Намеревались ли вы обсудить с ним позицию депутатских фракций на предстоящем заседании Думского Собрания по ситуации в Монголии? Кстати, какова ваша позиция?

Ну и вопрос! Может быть, он вообще не знаком с этим Борисом Слуцким. Или, напротив, депутат-мафиози – один из его лучших друзей? А какая позиция может быть у Давыдова по монгольскому вопросу, если вокруг него сплошные недомолвки? Повторять милитаристские бредни пресс-секретаря Николай не хотел… И он решил импровизировать:

– Я ехал не к господину Слуцкому, а в свой родной город. Захотелось встретиться с людьми, старыми товарищами, пообщаться в свободное от работы время, спросить их мнение насчет Монголии, о том, что нужно делать нам – законодателям… Волнует ли их вообще тема событий в далекой от нашей области стране. Депутат не должен забывать об интересах своих избирателей. А в чем заключается интерес наших земляков в упомянутом регионе? Признаюсь честно, сам я не вполне разобрался. Много думаю над этим. Полагаю, предстоящие слушания должны прояснить ситуацию…

Закончив довольно пространное и путаное выступление, Николай отметил кислую мину психолога и озадаченное лицо пресс-секретаря. Они явно не ожидали такого ответа. Ну и ладно. Если хотите каких-то определенных результатов, будьте честнее сами. И проводите репетиции, а не пускайте дело на самотек. За двадцать минут подготовить человека к пресс-конференции на совершенно незнакомую ему тему не удавалось, наверное, никому.

– «Радио-один», – объявил пресс-секретарь, запамятовав, очевидно, фамилию журналиста, представлявшего радиостанцию.

– Вы последовательно защищали позицию, согласно которой необходимо вводить в Монголию войска, – заметил журналист. – А сейчас говорите, что много думаете по этому поводу. Значит ли это, что ваше мнение изменилось?

– Мир лучше войны. Если войны можно избежать, – заявил Николай.

По залу прокатился ропот. Журналисты принялись тянуть руки и выкрикивать вопросы, не дожидаясь представления пресс-секретаря.

– Стало быть, вы не поддерживаете позицию правительства?

– Не буду комментировать этот вопрос, – ответил Давыдов.

Как он мог что-то комментировать, если точка зрения правительства была ему совершенно не ясна?

Ропот усилился.

– Возможно ли, что вы выйдете из центристского блока?

– Почему вы сделали такие выводы? – поинтересовался Николай, уже понимая, что позиция «нет войне» – не то, чего ждали от него журналисты. Конечно, пресс-секретарь намекал, что нужно поддерживать политику «ястребов». Да только не лежала у него к этому душа…

– Потому что после ваших нынешних заявлений вас могут просто-напросто исключить из блока, который выступает за срочные и решительные действия.

– Не думаю, что в нашем обществе преследуют за искренне высказанное мнение, – ответил Николай, входя во вкус дебатов и уже предвкушая схватку с коллегами-депутатами. – Я ведь пока не голосую, не накладываю вето, не агитирую. Только размышляю. Потому что знаю, к чему приводят вооруженные конфликты.

Пожалуй, последняя фраза могла показаться слишком самонадеянной не только для прежнего Давыдова, не нюхавшего пороха и не отлучавшегося из мегаполисов государства, которое войны обошли стороной, но и для Давыдова настоящего. Он ведь тоже не служил в армии, не воевал и видел войну, захват заложников, взрывы зданий и прочие ужасы только по телевизору. Правда, видел в подробностях. А еще те ребята, знакомые по школьной скамье, что вернулись с чеченской войны раненые, контуженные, с надломленной психикой… Наверное, это немало. По сравнению с жизнью в сытой стране, граждане которой только и делают, что ищут развлечений. А в том, что страна – сытая, Давыдов уже мог убедиться.

– Ходят слухи, что ИТЭФ разрабатывает оружие, способное переломить расстановку сил в современном мире, – начал какой-то журналист.

– Без комментариев! – вмешался пресс-секретарь. – Никаких вопросов о деятельности института, или пресс-конференция будет окончена. Мы проводим беседу с депутатом Думского Собрания, а не с ученым.

– После аварии у вас все в порядке со здоровьем? – ухватился за новую тему бородатый из бульварного листка. – Нам стало известно, что вы порвали со своей девушкой. Вам отвратительны женщины?

Давыдов поморщился:

– Что за глупости вы говорите? Да и вообще, я не намерен обсуждать с трибуны свою личную жизнь.

Бородатый буквально засветился от счастья. Еще бы: такой ответ – великолепная возможность для полета фантазии «желтого» журналиста! Этого материала могло хватить ему на три заметки.

– Выведите! – кивнул на бородатого пресс-секретарь.

Охранники потащили репортера к выходу, не слишком с ним церемонясь, но было видно, что тот находится на вершине блаженства. Не каждый день тебе уделяют столько внимания! Даже некоторые операторы телекомпаний повернули свои камеры в его сторону: какая реклама репортеру и его таблоиду!

Еще несколько вопросов ни о чем, и журналисты начали терять к Давыдову интерес. Да и пресс-секретарь объявил, что время вышло. Послушные работники средств массовой информации принялись собирать аппаратуру. Собственно, они услышали то, что хотели услышать. Сняли картинку с Давыдовым, шевелящим губами на трибуне. Остальное-дело техники, работа для аналитиков и операторов.

Настроение у Давыдова было приподнятым. Несмотря на то что он явно не оправдал надежд своих партнеров, он остался доволен собой. Журналистов озадачил, карты не раскрыл. Пути для отступления, если понадобится, имелись.

Половина второго. Обеденный перерыв уже закончился. Но поесть, несомненно, нужно. Тем более он пригласил пообедать вместе с ним Дашу Белову. Интересно, она может уйти с работы на час-полтора? В том, что это позволено ему, Давыдов практически не сомневался. Да если и нет – он работал в перерыв, вполне может рассчитывать на передышку.

Давыдов зашел в приемную директора. У секретарши Зиночки он выяснил, что режим дня всех завлабов свободный. Но никто из них, как правило, не покидает институт раньше семи вечера, хотя некоторые все же ездят обедать домой или в город.

Получив нужную информацию, Николай повеселел. Он осведомился, может ли отпроситься с работы какой-нибудь сотрудник ИТЭФа? Зиночка ответила, что Лев Алексеевич, а также Давыдов и некоторые еще могут задействовать любого работника, если не возражает его непосредственный руководитель. Это понравилось Николаю еще больше.

На выходе из бухгалтерии, где Давыдов получил девятьсот рублей – двухмесячный оклад, положенный заведующему лабораторией, его нашел Толик и отдал мобильный телефон неизвестной Давыдову марки «Корвет». Пожалуй, телефон был отечественного производства, а не сделан специально для России. В пользу этого говорила одна западающая кнопка, а именно единичка. Впрочем, западала она не сильно и не всегда – нужно было всего лишь приноровиться ее нажимать. В остальном телефон был удобным, функциональным и даже красивым.

– Сейчас поедем в город, – объявил водителю Давыдов. – Будь на месте.

Толик кивнул и направился к машине, а Николай пошел в сто двадцать третью комнату. К Даше. Было ему немного не по себе.

Дарья с двумя другими девушками сидела за длинной конторкой в глубине библиотеки. Увидев Давыдова, она, казалось, растерялась. Потом вздернула подбородок и тихо сказала:

– Я тебя ждала, но потом поняла, что ты пошутил. А сейчас зачем пришел?

– Мы ведь собирались вместе пообедать. Извини, что не предупредил о задержке. Пресс-конференция затянулась.

Девушки, работавшие с Дашей, посмотрели на Давыдова неодобрительно.

– Съели уже все в столовой, – заметила Даша. – Да и перекусили мы. Спасибо.

– Поедем, а? – попросил Николай.

– Ладно, поедем! – с вызовом отозвалась Даша. – Подежурите без меня, девчонки?

– Не беспокойся, – прогудела рыжая толстушка. – Никто и не заметит.

– Не боишься? – вновь обратилась Даша к Давыдову.

– Не боюсь, – улыбнулся тот. – Мне-то чего бояться?

– Действительно, – тихо сказала девушка.

– И куда мы отправимся? – спросила Даша, усевшись вместе с Николаем на заднем сиденье. – И, главное, зачем? Я думала, ты просто хочешь поговорить.

Толик молча крутил руль, лавируя в густом потоке машин.

– Поговорить я хочу, – ответил Давыдов. – Но не просто, а очень даже серьезно. Куда мы направляемся… Выбирай ты. Я не слишком хорошо знаю, где сейчас можно хорошо посидеть.

– Вот как?

– Именно так.

Машина быстро миновала проспект Стачки, вылетела на мост через железную дорогу и начала кружить по переулкам, пробираясь на Большую Садовую.

– А давай сходим в китайский ресторан, – предложила вдруг Даша. – Я ни разу там не была. Правда, Люда говорила, что очень дорого. Чуть ли не по десять рублей с человека, если скромно заказывать. Но я и есть-то не хочу. Только посмотреть…

– Знаешь, где это? – спросил Николай водителя.

– «Хуанхэ»? Как не знать. Через пять минут будем там.

Николай подумал, что и самому ему хочется сходить в китайский ресторан. Может быть, прежний Давыдов и бывал здесь – да и не только здесь. Приемы, фуршеты, банкеты… Но учителей на подобные мероприятия приглашают не слишком часто. А ходить по ресторанам на свои просто не хватало денег.

Китайский ресторан располагался в оживленном месте. Что было в этом здании в его бытность студентом, Давыдов не помнил. Вроде какой-то магазин.

Огромные окна ресторана украшали причудливые иероглифы, швейцар-китаец в национальной одежде, с косичкой приветливо улыбался посетителям. Перед Дарьей и Николаем он не только открыл дверь, но и проводил их в зал, где гостей встретила девушка-китаянка. И откуда здесь столько китайцев? Впрочем, может быть, за китайцев выдавали себя корейцы или вьетнамцы?

Девушка-распорядитель предложила посетителям выбрать столик. Зал оказался практически пуст. Только за столиком неподалеку от входа сидел мужчина лет пятидесяти и задумчиво что-то жевал.

Даша выбрала столик подальше, в темном углу, и села лицом к двери. Николай занял место по левую руку от нее.

Не успели молодые люди расположиться, как к ним поспешно мелкими шажками подошел китаец с полотенцами.

– Вытирайте руки, пожалуйста, – с легким акцентом, сюсюкая, предложил он.

Николай взял мокрое горячее полотенце и тщательно протер руки – они действительно были грязными.

Даша, протирая изящные пальчики, рассмеялась:

– Как дети!

– Обычай, – заменяя «ч» на «ц», прокомментировал китаец и уточнил: – Традиция.

Слово «традиция» прозвучало у него на удивление чисто.

Церемония продолжалась. Очередной китаец принес завернутый в полотенце стеклянный графинчик.

– Саке, – объявил он.

– А разве саке – не японская водка? – поинтересовался Николай.

Китаец только широко улыбнулся и разлил напиток в две маленькие фаянсовые рюмочки. А Давыдов не стал привередничать.

Жидкость обжигала горло и отлично согревала. В прохладном зале это оказалось кстати.

Тем временем та же девушка, что встретила их, а может быть, и другая, принесла меню. Названия мало что говорили неискушенному человеку. Даша заявила, что вообще не собирается ничего есть. Поэтому Николай взял инициативу на себя.

– Я вот слышал, утка по-пекински – это очень вкусно…

– Да, – улыбнулась китаянка. – Очень вкусно. И очень дорого. Такое блюдо сюит почти тысячу рублей. Поэтому в обычный ассортимент оно не входит. Но если вы непременно желаете отведать утку по-пекински, мы примем заказ и приготовим ее для вас. Не сейчас – через неделю или через две. Придется вызывать специального повара.

– Пожалуй, не стоит. – пошел на попятный Давыдов. – Нам бы чего-нибудь сейчас.

– Предлагаю утку по-шанхайски. Тоже очень вкусно и не слишком дорого – двадцать три рубля.

– Замечательно, – кивнул Давыдов. Даша под столом дернула Николая за полу пиджака и прошептала:

– Ты что! Очень дорого! Николай пожал плечами:

– Один раз живем. Тебе не хочется попробовать? Девушка замялась, и Давыдов расценил ее минутное молчание как согласие.

– Ну и закусок всяких, – продолжил он. – Что там у вас положено? Овощей, мяса…

– Грибов, – подсказала – китаянка.

– Да, конечно.

– Змею не хотите?

– Не нужно! – изменилась в лице Даша.

– Вот и правильно. Сразу видно знатока. Змеи сейчас не очень вкусные. Жилистые. Не сезон, – объяснила китаянка. – А осенью обязательно приходите и закажите степную гадюку. Просто тает во рту!

– Если доживем, – пообещал Давыдов. Официанты разбежались по своим делам, а Даша смеющимися глазами рассматривала Николая.

– Ты на себя не похож.

Давыдов немного помедлил и тихо сказал:

– Понимаешь, Дашенька, я – это не я. Не тот Давыдов, которого ты знала. Тот умер. Погиб в аварии.

– Красиво излагаешь, – улыбнулась Даша. – Литературно. Не думала, что ты так можешь. Мне казалось, у тебя одни формулы на уме.

– Я тоже не знал, что ты – специалистка по змеям.

– Какая я специалистка? Просто змей боюсь. В любой сезон. Без разницы, жилистые они или нет. Николай улыбался.

– Нет, я правду говорю! А то еще подумаешь, что я змееедка какая-то!

– И я тоже говорю правду, – попытался объяснить Николай. – Я – другой человек.

– Ты хочешь сказать, что авария так изменила твою жизнь, так заставила задуматься над происходящим, что ты стал другим человеком? – уточнила девушка.

Николай покачал головой:

– Нет. Я и есть другой человек. Я действительно совсем не знаю тебя. Но ты мне очень понравилась. И начинать наши отношения со лжи я не хочу. Я – Давыдов, но Давыдов из другого мира. Ты слышала об экспериментах, которые проводит ИТЭФ?

– Краем уха, – ответила Даша. – Это ведь государственная тайна. Меня взяли на работу в вашу библиотеку потому, что у меня хорошая анкета. Хотя отец и не слишком хотел, чтобы я работала. Он мог бы содержать меня, пока я учусь…

– Но тебе хочется самостоятельности, – перебил Давыдов.

– Именно. Но ты говорил что-то об экспериментах?

– Да. Наши коллеги выудили меня из другой плоскости Вселенной. Там я работал учителем. И не помышлял о том, чтобы писать докторскую или даже кандидатскую диссертацию. Хотя я – самый настоящий Давыдов. Не двойник. Не самозванец. Просто моя судьба сложилась по-другому. Потому что другой была история нашей страны.

Даша глядела на Николая, улыбаясь:

– Знаешь, хоть ты и выгнал Вику, но в то, что ты говоришь, очень трудно поверить. Давыдов – он был ни на кого не похож. А я не вижу больших различий. Не в поведении, нет. В интонациях, оборотах речи, жестах… В тех вещах, благодаря которым узнаешь человека по голосу, по манере разговора, по силуэту…

– И я об этом. Я не выдаю себя за него. Я – это я. И я – Давыдов.

– Отражение? Как в «Хрониках Амбера»? Давыдов улыбнулся романтичному сравнению.

– В «Хрониках», насколько я понимаю, существовала первопричина, Амбер, и ее следствия, или отражения. В нашем случае миры, по-моему, равноправны. Впрочем, я и сам не знаю точно – ведь у себя дома я не занимался разработкой теорий множественности миров. Но скоро, надеюсь, буду заниматься… И тогда отвечу на твой вопрос с большей степенью достоверности.

Дашу, похоже, не очень удивили признания Николая. Или она им не поверила. Просто думала над тем, как ей относиться к такой перемене в человеке, который был ей небезразличен.

Принесли утку, мелко порезанные и свернутые в какие-то странные клубки овощи, грибы. Отличить, что в поданном блюде было мясом, а что – грибами, практически не представлялось возможным. Во всяком случае, на вкус.

Несмотря на то что Даша отказывалась, она с аппетитом принялась за еду. Все было очень вкусно. Возможно, и степная гадюка оказалась бы не таким уж страшным блюдом.

Давыдов на некоторое время отвлекся от разговора. Желудок настойчиво того требовал.

– А в своем мире ты был женат? – спросила наконец Даша. – Я так поняла, что у тебя там была совсем другая судьба…

Вот она женская логика! Мужчину, наверное, заинтересовали бы детали перемещения из другого мира, условия жизни там, исторические подробности, в конце концов. А девушку волновало совсем другое…

– Девушки обходили меня стороной, – усмехнулся Николай.

– Почему? – удивилась Дарья.

– У меня была непрестижная работа. Мало получал. И не имел завидных перспектив. Даша рассмеялась:

– Характер у тебя действительно тяжелый. Если ты еще и не зарабатывал достаточно, понимаю тех девушек! Кстати, меня, выходит, среди них не было?

– Я жил в другом городе.

– Что ж, жаль, что не меня перенесли в ваш мир, а тебя в наш. Ты бы мог убедиться, что меня интересуют не обеды в китайских ресторанах и не зарплата… Или ты живешь в очень мрачном месте? Николай ненадолго задумался.

– Сложно сказать. У нас много плохого, но я еще не вполне разобрался, каково это – жить здесь. Меня вот, похоже, на самом деле хотели угробить. Ну, не меня, а здешнего Давыдова. И у них даже получилось.

– Может быть, это была обычная авария? – поинтересовалась Даша.

– Не знаю… У меня нет фактов для анализа.

– Знаешь, мне все это нравится, – жизнерадостно заявила девушка, но потом вдруг осеклась и задумалась. До нее, похоже, только сейчас дошло, о чем рассказывал Николай. Глаза ее стали грустными.

– Выходит, настоящий Давыдов на самом деле погиб?

– Я – настоящий, – твердо ответил Николай.

– Да, да, – тихо проговорила Дарья. – Давай поедем обратно? Меня ждут на работе…

От Николая не укрылось, что его новая знакомая была взволнована и расстроена. Ее, в отличие от Галины Изюмской, волновала судьба Николая Давыдова, а не «общего дела».

Давыдов попросил счет, спокойно заплатил за обед сорок четыре рубля, хотя здесь такие деньги, похоже, были очень приличной суммой, и, взяв Дашу под руку, довел ее до машины. Действительно, нужно было возвращаться. Сначала – работа, потом – развлечения.

Пять часов пролетели как один час, пока Давыдов-нынешний штудировал математические труды Давыдова-прежнего. Материал давался ему легко. В конце концов, базовый уровень образования был у них одинаков, образ мышления – более чем сходный.

Если нынешний Давыдов сталкивался с незнакомой работой или теорией, которую использовал для вычислений прежний, то он просто смотрел ссылку и изучал эту работу. Никогда еще работа со ссылками не была для Давыдова-нынешнего такой продуктивной. Прежде он вообще считал, что ссылки делают лишь для того, чтобы показать свою эрудицию по данной теме.

Сложнее было с физическими теориями. Физика не была коньком Давыдова «в прежней жизни». Но физические аспекты теорий Николай оставил на потом. Нужно знать, для чего ты производишь расчеты, но и разделение труда тоже полезно. В конце концов, физика – дело физиков.

Ближе к вечеру Давыдов вспомнил о том, что ему обещали дать возможность позвонить родителям. Профессор Савченко, когда он обратился к нему с просьбой об организации сеанса связи, отправил его к Изюмской, а та пригласила к себе. Ее лаборатория располагалась неподалеку именно от того зала, куда Давыдова переместили из родного мира.

– Твой разговор с родителями обойдется нам рублей в двести. Не ахти какие деньги, но разговор там, разговор тут… Лучше мы еще одну техничку наймем. Старайся экономить, – предупредила Давыдова Галина.

– Угу, – хмыкнул Николай.

Сумма, требовавшаяся для оплаты разговора, его не слишком впечатлила. Двести рублей, триста… Разве это деньги? Вместо того чтобы размышлять о предстоящих расходах, которые все равно лягут на институт, Давыдов с интересом разглядывал огромный аппарат, за которым сидела технолог. Были в нем и дисплеи, и микрофоны, и множество ручек настройки.

– Я сейчас выйду на телефонную линию вашего города и пошлю вызов на нужный номер. Телефон какой? Давыдов назвал номер и уточнил:

– А они не отследят, откуда звонят?

У родителей на телефоне не было определителя номера. Николаю просто стало интересно – как же Галина оформит вызов?

– Для них он будет выглядеть как звонок непосредственно со станции.

Девушка принялась крутить ручки на аппарате. Продолжалось это минут десять. Потом она объявила:

– Время пошло!

Одновременно с этим в трубке, которую держал Давыдов, раздались длинные гудки.

– Постарайся уложиться в минуту, – бросила напоследок Галина.

И тут трубку сняла мама.

– Это я, Николай, – сообщил Давыдов. – Я уже в Штатах, мама. Время дорого стоит, валюты мало…

– Как ты там очутился? – перебила Николая мать. – Почему не предупредил?

– Вызвали в областной департамент образования, там предложили лететь чартерным рейсом. Тот, кого собирались послать сначала, отказался в последний момент. Заболел. И послали меня.

– Сколько ты там будешь? Как можно тебе позвонить? – деловито спросила мама.

– Программа – на полгода. Если не продлят. Звонить буду сам. Картошку вы выключили?

– Выключили! Так перепугались все! Картошка разваренная на плите докипает, а тебя нигде нет…

– А о Машке позаботились? – забеспокоился Николай.

– Мы ее к себе взяли. Сидит в углу, морковку грызет.

Морская свинка, в отличие от картошки, могла, конечно, подождать пару дней. Но потом ее обязательно нужно кормить и поить… Не ездить же из-за этого на другой конец города? Проще уж взять животное к себе.

– Глупо, как я обо всем забыл. Очень неожиданно все получилось. Едва успел самое нужное взять… А Машку через границу не пустили бы. На нее санитарный паспорт нужен. Да и перевозка дорого стоит.

– Обойдешься без своей свиньи. И все-таки я боюсь, Коля… Через океан лететь…

– Уже перелетели. А обратно, может, и пароходом. Не надо пугаться. Все будет отлично. Позвоню еще через пару недель или через месяц. Счастливо. Целую.

Давыдов кивнул Галине, связь прервалась.

– В минуту уложился, – констатировал а девушка. – Молодец! В качестве премии через недельку сможешь еще раз позвонить.

– Я бы лучше им письмо написал, – заметил Давыдов.

– У нас тарифы другие. Письмо обойдется гораздо дороже. Это ведь перемещение материального объекта.

– Ладно, посмотрим, – махнул рукой Давыдов. – Спасибо тебе.

– Рада помочь, – улыбнулась девушка. Давыдов уже собрался уходить, но на пороге обернулся и задал вопрос:

– Ты извини, конечно… Я тут много нового о себе узнал. Не о себе, конечно. О прежнем Давыдове. Глупо спрашивать, но у нас с тобой ничего не было? Ты на меня зла не держишь?

Галина звонко рассмеялась:

– Что было, то прошло, Николай. Какая теперь разница? Могу только сказать, что ты гораздо приятнее нашего Давыдова. Наверное, жизнь в стесненных обстоятельствах благотворно влияет на личность. Может быть, с тобой нынешним я и не против бьша бы закрутить роман… да поздно. И у меня обстоятельства изменились, да и ты встретил свою Дашу…

– Откуда ты знаешь? – Давыдов удивился.

– Наш институт – как большая семья, – немного раздраженно бросила Галина. – Со своими информаторами, с полицией нравов на добровольных началах… Скоро увидишь. Ну да и пусть их – не забывай, заходи!

Когда Давыдов собрался ехать домой, было уже часов девять. За окнами кабинета опустились сумерки. Несмотря на усталость, Николай был в приподнятом настроении. Стоя в вестибюле ИТЭФа, с мобильного телефона он позвонил Толику. Вообще-то он был не против пройтись до дома пешком – расстояние едва ли составляло больше километра, но разыскивать дом в сумерках не хотелось.

Водитель, коротавший время в подсобке рядом с комнатой охранников, быстро вышел на стоянку перед институтом, завел машину, и они помчались по проспекту Стачки. Оказавшись в нужном квартале, Давыдов быстро сориентировался и попросил:

– Высадите меня здесь.

– Не положено, – притормаживая у обочины, возразил Толик. – Обязан проводить…

– Все равно ведь я в магазин пойду, – объяснил Давыдов. – Мне долг отдать нужно, да и купить кое-чего. Что вы, до ночи со мной ходить будете?

– Положено так, – пробормотал Толик. – А если что купить нужно – дали бы мне задание. Целый день даром простоял. Ну да что уж с вами поделать – выходите…

Давыдов махнул на прощание шоферу и побрел мимо зарослей кустарника к маленькому магазинчику, где покупал медовуху и сбитень. Бутылки с этими напитками позвякивали у него в пакете. Напрочь забыл о них! Прямо скажем, что-нибудь можно было выпить и на работе. Да не догадался взять пакет из машины.

На улице похолодало. Николай застегнул пиджак, оставив незастегнутой нижнюю пуговицу. Все-таки он приехал не из глухой деревни, знал, как нужно носить одежду согласно правилам этикета. Пиджак сидел хорошо, и трубка мобильника заметно оттопыривала карман. Николай повесил телефон на пояс, но и тут он здорово мешал. Тогда математик бросил телефон в пакет, рядом с бутылками.

В магазине Давыдов напомнил продавщице, что задолжал ей, и купил колбасы, сыра, кетчуп и булочек. Подумав, взял несколько банок консервов, рыбных и овощных. Свежими овощами магазин, к сожалению, не торговал. Массовая закупка обошлась Николаю в каких-то десять рублей. Теперь ему наконец стал понятен масштаб цен. Напитки стоили дорого – скорее всего, из-за акцизов. Продукты же были гораздо дешевле.

Теперь уже с двумя пакетами Давыдов медленно пошел к подъезду. Дом отбрасывал длинную тень – в небе стояла полная луна. Судя по тени, на крыше здания кто-то шевелился. Или, может быть, качалась телевизионная антенна? Давыдов даже поднял голову, чтобы посмотреть. Хотя какое ему, собственно, дело?

Гул машин на проспекте становился все тише, звуки внутри квартала, во дворах – отчетливее.

– Это же он! Пришел пешком, а не приехал! Стреляй!

Давыдов даже на мгновение не предположил, что речь идет о нем. Позже, обдумывая донесшиеся с крыши реплики, Николай пришел к выводу, что не сообразить, кого именно поджидали в засаде неведомые злоумышленники, мог только весьма туповатый человек. Но в сам момент происшествия он лишь подумал, что не очень-то хорошо будет находиться на линии огня. И ускорил шаг.

Грохот автоматной очереди – и краем глаза Давыдов заметил, как упал лицом в землю пожилой мужчина, выгуливавший свою собаку. Собака с громким визгом устремилась в кусты, а стоявшие неподалеку от подъезда две девочки поспешно опустились на колени и пригнулись. Падать на землю им, видимо, помешало не совсем полное осознание опасности и боязнь запачкать яркие курточки.

Люди действовали так слаженно, что, казалось, они проходили выучку, как вести себя в случае обстрела. (Позже выяснилось, что именно так оно и есть и в школах, и на предприятиях учили грамотно действовать при атаках террористов.) Но Николай не проходил подобных курсов. Его не учили при звуках пальбы падать на землю ничком. Более того, как математик, он прекрасно понимал, что для стрелка на крыше в стоячем положении представляет гораздо менее удачную мишень, чем в лежачем. И бросился к подъезду, даже не пригибаясь. Напротив, стараясь держаться по возможности ровно.

Треск автоматных очередей и сочное щелканье пуль по асфальту продолжались. Раздался звон разбитой бутылки, из пакета Николая на землю что-то полилось. Или медовуха, или сбитень… Как ни странно, Давыдов подумал о потерянном напитке с сожалением, позабыв порадоваться тому факту, что попали в пакет, а не в него.

Не выпуская из рук поклажи, Давыдов вбежал под козырек подъезда. Верная долгу консьержка, презирая опасность, спешила ему навстречу, сжимая в руке большой газовый баллончик.

– Я вызвала охрану, – срывающимся голосом сообщила она. – Что происходит?

– Стреляют, – коротко ответил Давыдов. Только сейчас до него стало доходить, что стреляли, скорее всего, именно в него.

Оставаться внизу было небезопасно и попросту глупо. Давыдов поднялся в свою квартиру. По крайней мере, нужно положить продукты в холодильник. Дома он выяснил, что разбита не только бутылка со сбитнем. Пуля прошила и мобильный телефон. Вряд ли он подлежал восстановлению.