Семнадцатого июля 1996 года. Рейс 800 авиакомпании Trans World Airlines начался, как и многие другие, – с задержкой. Стояла жаркая летняя ночь, и лайнер ожидал на полосе своей очереди на взлет более 30 минут. Боинг-747 с 230 пассажирами на борту быстро покинул нью-йоркский аэропорт имени Джона Ф. Кеннеди и стал набирать высоту над проливом Лонг-Айленд. Приблизительно через 30 минут полета случилось нечто ужасное. Очевидцы на земле наблюдали небольшой взрыв, два летящих в воздухе объекта, а затем второй, более мощный взрыв. Лайнер упал в воду с высоты более 3 км. Все находившиеся на борту погибли.
      Почти сразу же агенты нью-йоркского офиса ФБР начали следствие путем изучения обломков самолета, плавающих на месте падения. Фрагменты, обломки и личные вещи были помещены в огромный ангар на Лонг-Айленде, где следователи решали тяжелую и кропотливую задачу по реконструированию каркаса самолета. Через несколько дней водолазы начали поиск на дне моря дополнительных доказательств. Тем временем, как внутри, так и за пределами Бюро, циркулировали самые разные версии причин катастрофы. Вскоре стало ясно, что существует только три возможных объяснения катастрофы: отказ оборудования, бомба на борту или ракета класса «земля-воздух».
      Беспрецедентные усилия по сбору доказательств продолжались в течение следующих нескольких месяцев. Покореженные кусочки металла, болты и найденные обрывки ткани были помещены в ангар и проанализированы. Стоимость расследования составила в конечном счете более 100 миллионов долларов. ФБР приступило к действиям. Исходя из предположения, что рейс 800 погиб в результате взрыва бомбы, ФБР совместно с политиками и официальными лицами авиакомпаний усилили режим безопасности в аэропортах. Многие поборники гражданских свобод подвергли резкой критике меры ФБР, утверждая, что это широкомасштабная атака на личную независимость и гражданские свободы американских граждан. Но чем больше погибших было извлечено из воды, тем слабее были эти протесты.
      Две недели спустя после катастрофы рейса 800 произошел второй взрыв. На этот раз целью были выбраны летние Олимпийские игры в Атланте: один человек погиб, более ста получили ранения.
      Теперь при посадке в самолет от пассажиров стали требовать предъявления документа с фотографией, даже если рейс был внутренним. Затем ФБР настояло на общенациональной системе профилирования пассажиров, чтобы лица, вызывающие подозрения в предрасположенности к совершению террористических актов, задерживались и досматривались в аэропортах. (В результате этих досмотров тысячам американцев арабского происхождения были доставлены неудобства, а в некоторых случаях их задерживали.)
      Тем временем Американская почтовая служба установила широкомасштабные ограничения: пакеты и письма весом более одного фунта [454 г] отныне нельзя было бросать в почтовые ящики – ведь такое отправление могло содержать бомбу! Вместо этого тяжелые почтовые отправления должны были сдаваться служащему почтового отделения, что обеспечивало визуальную идентификацию. Эти ограничения продолжают действовать и по сей день.
      За последнее десятилетие меры, принятые из-за угрозы внутреннего терроризма, стали оказывать существенное влияние на жизнь большинства американцев. Эта глава ставит очень простой вопрос: дали ли эти меры реальный эффект? Чтобы понять это, мы должны сначала больше узнать о самом терроризме.

      Лицо терроризма меняется. Большую часть XIX и XX веков терроризм был средством, которым добивались политических перемен. Терроризм был войной, которую вели угнетенные народы. У террористов были определенные цели: избавление от рабства, свержение определенного режима, политическое признание, – и они использовали насилие или его угрозу для достижения этих целей.
      Террористы «старого стиля» часто действовали в составе больших групп; иногда они были частью легальных политических или околополитических организаций. В любом случае, большинство членов этих групп оказывали некую форму сдерживающего влияния на действия террористов. Даже если один из безумцев хотел лишь убить как можно больше невинных свидетелей, его соратники могли остановить его, убедив, что бессмысленное насилие не укрепит позиции, а наоборот, лишь усилит решимость оппонентов.
      Террористы 1980-х и 1990-х годов были переходным звеном. Несмотря на то что это были боевики, сотрудничающие с крупными организациями и даже правительствами, они использовали террор не как средство достижения изменений, а как форму мести. Взрыв рейса 103 авиакомпании Pan American над Локерби в Шотландии в 1988 году, скорее всего, был местью за бомбардировку Соединенными Штатами Триполи в начале 1980-х. Захваты в 1980-е годы американцев в заложники в Ливане были, наиболее вероятно, ответом на обстрел Бейрута США в 1984-м. Хотя американская общественность рассматривала эти действия как террористические, более правильным было бы классифицировать их как военные действия.
      Террорист завтрашнего дня – иррациональный террорист. Этот новый террорист не ставит своей целью изменение мнения противника. Он «рассматривает полное физическое уничтожение противника как продуктивный результат», – говорит Луис Рене Берес [Louis Rene Beres], профессор политологии университета Пардью, не один десяток лет изучающий истоки терроризма и способы борьбы с ним. Новое поколение террористов действует небольшими ячейками, парами или в одиночку.
      Эти новые террористы часто даже не заинтересованы в переговорах, не оценивают отдаленные последствия своих действий и зачастую даже не заботятся о сохранении своих собственных жизней – фактически они активно стремятся к своей смерти. «Иррациональный террорист может быть членом группы безумцев, которая рассматривает массовую смерть как желаемый результат, с экологической точки зрения, – говорит Берес. – Либо иррациональный террорист может рассматривать террористический акт и потерю жизни как спусковой механизм для каких-либо других политических событий».
      «Мы имеем дело с [новым] видом патологии – болезнью», – сказал профессор Берес на лекции в Вашингтонском университете весной 1997 года. До сих пор США везло – мы сталкивались лишь с небольшими проявлениями антиамериканского террора. Но Берес считает, что наше везение может скоро кончиться.
      Вопрос, который при этом встанет перед нами, очень простой: возможно ли предотвратить террористические акты путем систематического мониторинга всех потенциальных террористов и заключения их в тюрьму до того, как они нанесут удар? И если да, то какова цена этих мер?

      Через почтовый отдел штаб-квартиры B'nai B'rith International, расположенной в Вашингтоне, федеральный округ Колумбия, ежедневно проходит огромное количество отправлений. Однако этот конверт отличался от остальных. Пупырчатая обертка размером 8x10 была повреждена, и из нее сочилась желеобразная субстанция. Отправление было адресовано просто «B'nai B'rith», – ни имени, ни номера комнаты.
      Служащий почтового отдела передал отправление Кармену Фонтана [Carmen Fontana], директору по безопасности еврейской организации. Фонтана рассказал мне:

      Пакет выглядел необычно. Я понюхал его. От него исходил запах, похожий на аммиак. Я на 100 % был уверен, что это бомба. Я немедленно поместил его в мусорный контейнер и вынес наружу. Вернувшись, я попросил охранника вызвать полицию.

      Прибывшие саперы изучили содержимое при помощи рентгена. Внутри ничего не было видно, похожего на бомбу. «Тогда они открыли его, – рассказывает Фонтана. – Внутри пакета оказалась чашка петри с красной субстанцией. На чашке петри были нанесены какие-то цифры. Они прочитали их и идентифицировали содержимое как сибирскую язву».
      За этим последовала восьмичасовая блокада. Вашингтонская полиция немедленно закрыла район в 20 кварталов вокруг штаб-квартиры B'nai B'rith. Пакет был помещен в обеззараживающую коробку и передан для анализа в Военно-морской госпиталь в Бетесде. Но центр города, полиция и пожарные готовились к самому худшему. Городские улицы, здания и парковки были закрыты, не давая возможности более чем 10 тысячам человек уйти домой. Еще больше людей застряло в пробках, быстро образовавшихся в столице. Тем временем, во избежание заражения, 150 служащим B'nai B'rith было сказано не покидать здание.
      В 20.30 в госпитале закончили предварительный анализ. Красная субстанция содержала какие-то бактерии, но они не были сибирской язвой. Специальный уполномоченный по вопросам здравоохранения Вашингтона доктор Харви Слоан [Dr. Harvey Sloane] объявил, что служащие еврейской организации могут идти домой. Все произошедшее было розыгрышем.
      Этот инцидент, произошедший в апреле 1997 года, показал, что столица абсолютно не готова к биологической атаке. Несмотря на то что в процессе подготовки к инаугурации президента в 1996 году проводились тренировки по отработке подобных инцидентов, 14 сотрудников спасательных служб города по неосторожности получили контакт с субстанцией и также подлежали обеззараживанию. В то же время карантин для 150 служащих был плохо продуман, считает доктор Джонатан Такер [Dr. Jonathan В. Tucker] из Центра исследований проблем нераспространения [Center for Nonproliferation Studies]. «Желеобразный биологический агент представляет опасность только при прямом контакте…Вместо того чтобы в течение нескольких часов держать служащих на карантине внутри здания, подвергая их дополнительному воздействию опасного материала, более правильным было перевести их в другое место и держать под наблюдением, пока не станут известны результаты анализов».
      «Неподготовленность просто поразила меня, – говорит директор по безопасности Фонтана. – Я не пытаюсь бросить камень в полицейских или пожарных – они сделали все, что могли. Но их подготовка была чрезвычайно мала, если была вообще. У пожарных не было необходимого оборудования».
      И при этом они, кажется, не имели соответствующего опыта. Рассказывает Фонтана:

      Это надо было видеть собственными глазами. У нас не было дезинфекционной палатки, поэтому они поставили рядом два грузовика и натянули поверх них кусок брезента. Затем они поместили на землю кусок пластика. Это стало дезинфекционным душем…Затем нас обработали хлороксом, который в процессе обработки собрался на пластике, – они просто сложили его и вытряхнули на улицу. Это поразило меня до глубины души. Я сказал: «Хорошо, а что будет, если хлорокс не полностью убил сибирскую язву? Вы просто заразите весь город». Им просто не хватало подготовки. Я вспоминаю, как 35 лет назад на военной службе мы отрабатывали действия на случай применения химического и биологического оружия, там не было ничего похожего на то, что делали эти парни.

      На следующий день B'nai B'rith выпустила пресс-релиз, в котором благодарила городскую полицию и пожарных за быструю реакцию и самоотверженную работу, но заметила, что «серьезно обеспокоена очевидной недостаточностью подготовки»: «Для полиции и пожарных такого уязвимого к террористическим актам города непростительно не иметь высочайшего уровня подготовки и соответствующих ресурсов для действий в таких потенциально смертельно опасных ситуациях, как эта. Мы обращаемся к городским и федеральным властям с просьбой немедленно осуществить проверку, насколько город готов к подобного рода инцидентам», – заявил исполнительный вице-президент B'nai B'rith доктор Сидни Клерфилд [Sidney M. Clearfield] в распространенном на следующий день пресс-релизе.
      Если бы террорист хотел совершить акт в штаб-квартире B'nai B'rith, он мог бы это сделать с гораздо меньшим шумом и с гораздо более катастрофическими результатами. Вместо того чтобы отсылать чашку петри с фальшивыми бактериями, террорист мог послать в запечатанной трубочке постер и порошок, содержащий споры настоящей сибирской язвы. Для осуществления гораздо менее технически сложной атаки, террорист мог узнать название предпочитаемого B'nai B'rith предприятия общественного питания и подготовить отравленную еду для доставки к следующему благотворительному обеду организации.

      Компания Vivid Technologies, штаб-квартира которой расположена в Вобурне, штат Массачусетс, является производителем сложных систем досмотра багажа и ручной клади для аэропортов и офисных зданий. Система обнаруживает спрятанные в багаже оружие, взрывчатые вещества и наркотики путем просвечивания рентгеновскими лучами и обработке полученного изображения системой искусственного интеллекта. В отличие от обычных рентгеновских систем досмотра, которые контролируют лишь контуры предметов, система компании Vivid анализирует изменение энергии прошедших сквозь предметы рентгеновских лучей, определяя атомы и молекулы, характерные для взрывчатых веществ и других подлежащих контролю субстанций. На сегодняшний день основные продажи компании Vivid осуществляются за пределами Соединенных Штатов, поскольку Федеральное управление авиации [Federal Aviation Administration] запретило аэропортам конкурировать между собой в вопросах обеспечения безопасности. [Фотография любезно предоставлена Vivid Technologies]
      С такими уязвимыми объектами, такими неподготовленными гражданскими органами власти и с такой высокой доступностью токсических веществ имеет ли смысл установить всемирную сеть для отслеживания и задержания подозреваемых в терроризме до того, как они нанесут удар? Правительство США все больше склоняется к положительному ответу на этот вопрос.

      Несмотря на то, что атака на штаб-квартиру B'nai B'rith произошла почти год спустя после гибели рейса 800 авиакомпании TWA в апреле 1997 года, она показала неэффективность предложенных ФБР антитеррористических рекомендаций в борьбе с новым поколением террористов. Досмотр авиапассажиров не дает эффекта, когда целями становятся здания. Запрет на пересылку почтой отправлений весом более одного фунта не принесет своих плодов, поскольку одна небольшая пробирка может вместить количество бактерий достаточное, чтобы убить целый город.
      В мире всегда существовали сумасшедшие и фанатики. Но постоянно увеличивающаяся доступность деструктивных технологий меняет ставки. Вооруженный двустволкой сумасшедший сотрудник офиса может убить трех или четырех сослуживцев. С автоматическим оружием этот же человек может лишить жизни дюжину людей. Но разбив пузырек с бактериями сибирской язвы о пол лифта, безумец может убить всех в огромном офисном здании. Опасность состоит в том, что при существующем развитии событий в распоряжении разгневанного или душевнобольного человека окажется целый арсенал деструктивных технологий, которые он может использовать против общества в целом. Таким образом, даже если число экстремистов и террористов останется примерно постоянным, вместе с увеличением доступности смертоносных технологий нам следует ожидать ежегодного увеличения числа жертв массовых убийств, взрывов и широкомасштабных атак.
      К сожалению, количество экстремистов и террористов не остается постоянным: оно увеличивается. С ростом населения общество становится более сложным, все больше людей оказывается выброшенными на обочину и вынужденными к активным действиям. Современные коммуникации и увеличивающаяся легкость перемещений лишь умножают число опасных психов, поскольку насилие, как и многие другие болезни, заразно. Одинокий помешанный может совершить не более одной смертоносной операции. Но путешествующий и учительствующий безумец может посеять семена десятков инцидентов.
      Террористов ободряют также действия или бездействия народов мира. В 1980-х годах мир безучастно наблюдал, как Ирак использует химическое оружие, сначала в ирано-иракской войне, а затем против своих же граждан – курдов. «Убийства при помощи химического оружия сходили Ираку с рук в течение пяти лет, – говорит Леонард Коул [Leonard A. Cole], преподаватель Ратджерского университета, изучающий химическое и биологическое оружие. – В то время мы рады были, что Саддам Хусейн и Аятолла Хомейни заняты друг другом». Но, не осудив использование этого оружия, мировое сообщество узаконило его.
      Сочетание харизмы и криминального таланта достигло своего пика в марте 1995 года во время химической атаки в токийском метро, произведенной религиозным культом Аум Синрике («Высшая истина»). Несмотря на то что Япония давно имеет дело с террористическими организациями, она оказалась полностью не готовой к такой атаке. В результате погибли десятки людей, а более 5 тысяч получили отравление. Среди пострадавших было 135 токийских пожарных и полицейских, устремившихся в подземку без соответствующих средств защиты.
      В распоряжении религиозных террористов был подробный план токийского метро, что позволило им оптимально разместить емкости с ядом. Преступная организация не предъявляла никаких требований, и атака началась без всякого предупреждения. Единственной целью Аум было убить как можно больше людей, приблизив тем самым конец света. Действительно, глобальный план Аум направлен на уничтожение человечества. «Было очевидно, что у них достаточно исходных химических веществ для получения зарина в количестве, достаточном, чтобы убить половину населения Земли», – говорит Джеймс Колстром [James D. Kallstrom], возглавлявший нью-йоркский офис ФБР и курировавший расследование взрыва рейса 800 TWA. В череде последовавших за токийской атакой разоблачений, Кэлстром рассказывал о раскрытых ФБР планах Аум по созданию биологического оружия и проводившихся работах с бактериями сибирской язвы и ботулизма.
      Почему же в результате атаки не погибло больше людей? Потому что на этот раз человечеству повезло. Или по причине пробелов в японской системе образования. В своем стремлении воплотить в жизнь план по уничтожению мира, руководители Аум задействовали ученых, а не инженеров. Ученые разбирались в химической составляющей создаваемого ими оружия, но они не знали, как правильно распылить вещество.
      Как и многие другие эксперты-практики, Коул считает, что для предотвращения химического, биологического и ядерного терроризма одновременно должны быть сделаны две вещи. Первая – признание всеми народами мира неприемлемости этих видов оружия и запрет их использования. Вторая – выделение необходимых ресурсов на мониторинг исходных составляющих, необходимых для создания такого рода оружия террора, а также мониторинг потенциальных террористов.

      Мониторинг террористов стал высокоприоритетной задачей ФБР, которое постоянно повторяет, что задача по защите Америки от терроризма осложняется современными технологиями. В начале 1990-х ФБР проталкивало несколько технических предложений, призванных облегчить задачу. Среди этих предложений была разработка новых технологий перехвата информации, ограничение на использование криптографии и досмотр авиапассажиров. Одним из главных сторонников этих программ внутри ФБР был Джеймс Колстром, возглавлявший техническое подразделение ФБР в Куантико, штат Виргиния, до того как стал директором офиса ФБР в Нью-Йорке.
      В 1997 году я встретился с Колстромом, чтобы поговорить о проблемах терроризма и их потенциальном влиянии на свободу и приватность. Встреча проходила в разгар расследования взрыва рейса 800 TWA, и уже было ясно, что ведение расследования серьезно скажется на Колстроме. Год спустя он ушел из ФБР на должность вице-президента крупного финансового учреждения. Кэлстром сказал мне, что мониторинг террористов очень сложен:
      Когда я пришел в ФБР, основной проблемой была организованная преступность. Но это просто детские игрушки по сравнению с группами, с которыми мы имеем дело сегодня. У них нет определенной иерархической структуры. У них нет дисциплины и установленных правил поведения. У них нет совещательного органа управления. У них отсутствует централизованное управление. У них нет всех тех вещей, которые позволяют вам, если вы имеете минимальный доступ к организации, в достаточной степени знать, чем организация занимается.
      Сегодня мы имеем людей, которые открыто говорят о проблемах в любом сегменте нашего общества, заводя слушателей страстным красноречием. Вы не знаете, какая группа из двух или трех психов воспримет эти речи и претворит их в жизнь, – если только вы не один из этих людей.
      В гораздо большей степени, чем другие страны, Соединенные Штаты знакомы с проблемой насилия, совершаемого одиночками. Одной из причин этого является простота получения доступа к оружию в Соединенных Штатах.
      Джон Уилкс Бут [John Wilkes Booth] открыто поддерживал рабство и организовал банду для убийства Авраама Линкольна и госсекретаря Уильяма Сьюарда [William Seward], но в конечном счете именно Бут нажал на курок и убил Линкольна 14 апреля 1865 года. Чарльз Гито [Charles J. Guiteau] застрелил президента Джеймса Гарфилда 2 июля 1881 года. Анархист Леон Уолгош [Leon Czolgosz] застрелил президента Уильяма Мак-кинли [William McKinley] 6 сентября 1901 года на выставке Pan-American в Буффало. Ли Харви Освальд выстрелил и убил президента Джона Ф. Кеннеди 22 ноября 1963 года. Джон Хинкли-младший [John W. Hinckley, Jr.] выстрелил и серьезно ранил президента Рональда Рейгана 30 марта 1981 года. Попытки покушения на жизнь президента продолжаются и сегодня: во время первого пребывания на посту президента Билла Клинтона был задержан человек, стрелявший по Белому дому из автоматической винтовки. Другой человек погиб, направив легкий самолет на лужайку Белого дома, как раз под окнами спальни президента Клинтона.
      Но пока ФБР озабочено одинокими преступниками, реальную угрозу сегодня представляют действия террористов, направленные на массовые убийства. И снова способствующим фактором является широкая доступность деструктивных технологий. За последнее десятилетие террористы взорвали заминированную машину перед зданием Всемирного торгового центра в Нью-Йорке, погибло шесть человек, тысячи ранены, нанесен ущерб в 500 миллионов долларов. Тимоти Маквей взорвал заминированный автомобиль перед федеральным зданием Alfred Murrah в Оклахоме, убив сотни людей.
      Колстром считает, что в ближайшие 30 лет вполне возможно ожидать, что один террористический акт унесет жизни более 10 тысяч человек. «Я не хотел бы предрекать это, но я думаю, что было бы наивным говорить, что это невозможно», – говорит он. И если это произойдет, продолжает он, со стороны части законодателей и общественности последует бурная реакция с требованием ввести драконовские законы и установить настоящее полицейское государство, чтобы такие акты стали невозможны в дальнейшем. «Законодатели обычно не реагируют на вещи без человеческих потерь или предсказания таких потерь – они не хотят слышать об этом. Они хотят видеть человеческие потери. Недостаточно пощупать дверь и ощутить, что она горячая; вам надо дождаться дыма из-под нее… На пороге нового тысячелетия риск от такого образа мышления громаден». Вместо того чтобы дожидаться массовой гибели людей и последующей за ней атаки конгресса на гражданские свободы, говорит Колстром, Соединенные Штаты должны уже сегодня начать готовиться к самому невероятному.

      Ядерный терроризм, похоже, самая страшная угроза мировой безопасности. Насколько серьезно мы должны быть ею озабочены?
      При беглом взгляде на проблему большинство людей считает, что ядерная бомба могла бы быть идеальным оружием террористов. Ядерная бомба размером с небольшой кейс может мгновенно испарить огромную часть большого города. Бомбы могут быть легко доставлены в большинство городов на лодке, грузовике или легком самолете. Небоскребы могут быть использованы в качестве дешевого способа осуществления воздушного взрыва, максимально увеличив радиус поражения. Более того, ядерные устройства могут управляться дистанционно или быть оформлены в виде мины-ловушки, попытка обезвредить которую приведет к взрыву.
      Но фактически ядерная бомба вряд ли станет популярным оружием доморощенных террористов. Ядерное оружие очень сложно в сборке, для него требуется большое количество обогащенного оружейного ядерного сырья, такого как уран-235 или плутоний-239. Лишь наиболее развитые страны смогли создать и испытать свои собственные устройства. Таким образом, вряд ли террористические организации будут пытаться создать свое ядерное оружие.
      Поэтому велика вероятность похищения ядерного устройства, получения его от покровительствующего государства или приобретения на черном рынке. К счастью, насколько нам известно, ядерное оружие по-прежнему охраняется на высочайшем уровне. Более того, многие бомбы оснащены компьютерными системами блокировки, предотвращающими детонацию без соответствующей авторизации. Важность контроля над атомным оружием настолько очевидна, что сомнительно, чтобы оно могло попасть в руки террористов.