Глава 1

Пистолеты висели и лежали повсюду – на стенах, под стеклянной витриной. Пол Бенджамин прошелся вдоль прилавка, рассматривая сокровища.

– Пистолетами интересуетесь?

Продавцу хотелось просто поговорить, он не рассчитывал, что мужчина-посетитель действительно захочет что-нибудь купить. Пол уловил в голосе характерные интонации коллекционера. Оружие скорее принадлежало к предметам искусства, видно было, что дай продавцу волю, он тот час же вытащит из чулана все кремневые ружья, которые в нем хранятся.

Магазинчик был перегружен отлично смазанными ружьями и дробовиками. Кое-где виделись декоративные мечи; в дальнем углу стыдливо прислонились к стене рыболовные снасти, а все остальное пространство было забито оружием.

При ходьбе продавец волочил увечную ногу; вполне возможно, любовь к оружию, к огнестрельному в особенности, была у него связана с его физической неполноценностью. У него была сероватая кожа, маленькие влажно поблескивающие глаза и застенчивая улыбка. Затворник. Судя по всему, он и есть хозяин по фамилии Трюэтт: именно это жирно написанное имя красовалось над дверью.

Под жужжащими флуоресцентными лампами рука Пола выглядела болезненно и бледной.

– Можно взглянуть на этот?

– Уэбли? – Трюэтт отпер заднюю стенку витрины.

– Нет, следующий. Тридцать восьмой калибр, если не ошибаюсь?

– А, значит этот... Автоматический.

– Да.

– Смит-и-Вессон. – Трюэтт положил пистолет на стеклянную поверхность витрины. – Знакомы с этим оружием?

– Нет...

Трюэтт постелил на стекле мягкую тряпку и положил на нее пистолет.

– Стреляет стандартными девятимиллиметровыми пулями. – Он вытащил из рукоятки магазин показал его Полу.

Пол осторожно взял пистолет из рук продавца. Подушечкой большого пальца Трюэтт любовно поглаживал одну строну пустого магазина.

– Пистолет нужно выбирать учитывая для какой цели вам оружие. Вы не обидитесь, если вас спрошу об этом?

Пол заранее заготовил подходящую ложь, он быстро проговорил:

– Я только что переехал сюда из Нью-Джерси. Мы с братом приобрели магазинчик радиотоваров в Чикаго. На следующей недели открываемся.

– Следовательно, вам нужен пистолет, который можно держать под прилавком на случай ограблений.

– Мы подумывали о том, чтобы купить пару пистолетов. Маленький, чтобы лежал в ящике возле кассы и несколько большего размера – для продавца.

– Это неглупо. В наши дни преступление... Трюэтт взял у Пола пистолет и вложил магазин. – Вам нужно другой.

– Правда?

– Может у вас в лавке детишки будут делать... Вам придется вынимать магазин и ставить пистолет на предохранитель. К тому времени как вы его снова зарядите и снимите с предохранителя вас успеют застрелить раз четырнадцать. Смотрите сюда.

Пол посмотрел как он берется левой рукой за затвор.

– Представьте себе магазин, в который я только что вложил патрон. А теперь вот что вам нужно сделать, прежде чем вы сможете выстрелить из этой штуковины. Вам понадобятся обе руки, и придется смириться с тем, что бесшумно у вас ничего не получиться. Смотрите, что вам нужно сделать.

Трюэтт оттянул затвор. Когда он отпустил его на место, послышался металлический щелчок.

– Теперь патрон у вас в патроннике и следовательно, пистолет заряжен. И все-таки вам придется еще и снять его с предохранителя пальцем правой руки, примерно вот таким образом. Трюэтт направил пистолет на стену, – Вот только теперь вы готовы к выстрелу.

Он убрал пистолет под стекло.

– Автоматический пистолет – не самое лучшее оружие для защиты. Вам нужен хороший револьвер или же автоматический пистолет с двойным взводом.

– Понятно.

– А вот теперь я вам покажу еще кое-что.

Голос Трюэтта изменился. Он вытащил что-то из коробки и бережно положил на ладони.

Пистолет был настолько невероятно безобразен, что от него было трудно отвести взгляд.

– Какая жалость, что он имеет те же недостатки, что и автоматический пистолет, который я вам только что демонстрировал. Но я как коллекционер могу с вами поспорить, что вам не приходилось видеть подобного “люгера”. Таких штук сорок пятого калибра было сделано очень мало.

Пол постарался, изобразив вежливый интерес, замаскировать свое восхищение. Сорок пятый “люгер” был безобразен своими выпирающими обводами из темной стали. Пол почувствовал, что он просто загипнотизирован.

– Если на налетчика только наставить подобную штуковину, он в обморок от страха грохнется. Даже стрелять не придется. – Трюэтт улыбнулся, но улыбочка внезапно исчезла, а на лице его проступила жестокость. Пол не мог отвести взгляд от “люгера”, пока продавец не направил дуло в сторону. Это было все равно, что смотреть в жерло орудия.

– Насколько мне известно, в этой части Лос-Анджелеса такой только один. Сорок пятые “люгеры”, как куриные зубы, – их редко можно увидеть. – Трюэтт выглядел заботливой мамочкой, баюкающей любимого ребеночка. – Но вам вряд ли подойдет для охраны магазина. – Он с большой осторожностью убрал пистолет обратно под стекло, а затем отошел в сторону. – Думаю, у меня есть, что вам нужно. Вот здесь у нас...

Пол встал около “люгера” и принялся уговаривать себя не смотреть в его сторону: он чересчур большой и неудобен в обращении. Кроме всего прочего, пистолет такого типа очень заметен. А ему требовалось нечто противоположное по качествам, нечто незаметное. Что можно легко спрятать, и чем удобно быстро воспользоваться. Так, например, дерево в лесу трудно приметить, потому что оно точно такое же, как и десятки тысяч ему подобных. Ему нужен пистолет, подобный тому, что он оставил в Нью-Йорке. Предназначенный для убийства.

Он раздумывал: “Я обыкновенный продукт среднего класса. Средних лет, такой же, как все, – невинный в младенчестве, но обученный коварству с младых ногтей. Мы живем в страхе. Только со мной произошла трагедия, с которой я не смог смириться. Они убили мою жену и дочь. И вот я здесь, покупаю пистолет, чтобы больше никогда их не бояться. Я – сумасшедший, и все же я единственный нормальный человек. Кто судьи, я спрашиваю, судьи кто?”

Сейчас он купит пистолет, а сегодня же ночью выйдет в город на охоту. В нем не кипела лихорадочно кровь мести, он не был одержимым фанатиком, и думы о предстоящем не доставляли ему удовольствия. Но он был обязан это сделать. Очистить улицы, чтобы дочь какой-нибудь бродяги сегодня не пострадала. Радости мало: врачам тоже не очень-то нравится резать своих пациентов, но Кэрол и Эстер мертвы, а у него перед ними несколько обязательств, которые необходимо выполнить.

Тем временем Трюэтт отыскал картонную коробку, обернутую гофрированной бумагой: в ней лежал тупорылый револьвер, сияющий свежей чернотой.

– Э...

– “Смит-и-Вессон Сентенниал”. Пять патронов, без “собачки”, компактный, легкий, стреляет специальными патронами тридцать восьмого калибра. Двухдюймовый ствол, вид заостренный, курок защищен кожухом, чтобы не цепляться за материю кармана или вещи в вашем ящике. Если думать о безопасности – я имею в виду шныряющих по комнате детишек и всякое такое – это, судя по всему, самый безобидный в этом отношении револьвер. Из него невозможно выстрелить, если не держать его правильно, соответствующим образом, то есть сжимая рукоятку, являющуюся заодно и предохранителем, и нажимая при этом на курок. Поэтому, даже если он упадет на пол, то не выстрелит. Рекомендую.

Пол покачал револьвер в руке. Он был легок, как игрушечный. Тогда он выкопал из глубины своего опыта фразу:

– А какова останавливающая сила?

– Как я уже говорил, к этому пистолету подходят стандартные полицейские патроны. Разумеется, стрелять из него на дальнее расстояние нельзя, – это невозможно с таким коротким дулом, – но хороший стрелок сможет попасть в человека с тридцати футов, а в магазине вам большего и не нужно. Несмотря на невесомость, он пинается, как мул, но я вам вот что скажу: уж лучше потом помассировать ушибленную отдачей руку, чем позволить какому-нибудь придурку проткнуть себя ножом. Это пятизарядный, а не привычный шестизарядный револьвер, зато он не такой громоздкий и позволяет стрелять патронами с высоковзрывчатым порохом, потому что цилиндрический затвор и пробойник ударяют сбоку по капсюлю. То есть можно использовать высокоскоростные боеприпасы, ничем не отличающиеся от патронов “магнум”.

Трюэтт исчез под прилавком и вытащил оттуда еще одну коробку. В ней лежал маленький плоский пистолет. Пол как-то раз видел подобный, но тот оказался зажигалкой.

– А вот этот я порекомендую для кассира: но это всего лишь автоматический пистолет двадцать пятого калибра, и пули для него с тупыми и пустыми головками, но вам все равно придется им пользоваться с расстояния не дальше вытянутой руки. Конечно, чтобы убить человека, вам необходимо выстрелить в какой-нибудь жизненно важный центр, но пули со смещенным центром тяжести, куда бы ни попали, вырвут из тела приличный кусок мяса. – Трюэтт говорил совершенно бесстрастно, скорее всего его знание о физических увечьях от разного рода оружия были почерпнуты из журналов: он не выглядел человеком, способным пристрелить своего ближнего. “Но ведь то же самое, надеюсь, можно сказать и обо мне”.

– Говорят, что легче вылечить три дырки от “магнума” пятьдесят восьмого, чем одну такую, которую оставляет пуля со смещенным центром тяжести. И вот почему: большой пистолет бьет навылет и оставляет чистую дыру. А какой-нибудь мелкий пистолетишко посылает пулю с такой силой, что она начинает завинчиваться в хрящи. Поймаете такую вот пульку и помрете от заражения крови, потому лишь высококлассный хирург сможет вытащить ее из костей и вычистить все вокруг, да и то навряд ли. Понимающий в оружии человек, увидев такой пистолетик, тут же поднимет ручки вверх и не станет рисковать, потому что сразу поймет, что к чему.

Трюэтт положил пистолетик рядом со “смит-и-вессоном” и отыскал к ним коробки с патронами.

– Мягкие головки, смещенный центр. Их еще обзывают “дум-дум”. Знаете почему? Их изготавливали в Индии, в городе, который назывался Дум-Дум. Если говорить образно, то эти пульки взрываются в теле.

– Мне потребуются еще патроны. Придется попрактиковаться. Мне кажется, нам с братом нужно бы сходить куда-нибудь, чтобы подержать оружие в руках, почувствовать его. Если нам придется использовать эти пистолеты, уж лучше быть с ними знакомыми покороче.

– Это никогда не помешает. Где находится ваш магазинчик?

Полу пришлось напрячься. Он не слишком хорошо освоился в Чикаго: только что приехал. Тут он припомнил местечко, где он покупал подержанную машину: там было полно всяких лавок.

– На Уэстер-Авеню. К югу от Эванстон-лайн.

– У меня много покупателей вроде вас. Те, кто в Иллинойсе недавно и еще не успели обзавестись разрешением на приобретение оружия, приезжают сюда, в Висконсин. Совершенно идиотский закон – пистолет может купить всякий, но при этом необходимо разрешение местных властей по месту жительства. Но я не жалуюсь, мне это на руку – покупателей больше. В любом случае в Чикаго полмиллиона только зарегистрированных пистолетов. Кого эти власти пытаются отвадить? – Трюэтт порыскал в ящике и вытащил еще несколько коробок патронов. – Если будете спрашивать в своих краях, можете записаться в ган-клуб “Линкольн-Парк”. Это на Озерной улице, недалеко от вашего магазина.

– Спасибо, поспрашиваю.

Тридцать восьмой “сентенниал” был прекрасным карманным пистолетом, маленький и аккуратный, без всяких выпуклостей, цепляющихся за одежду. Небольшой плоский автоматический пистолетик оказался идеальным вариантом для подкрепления основной ударной силы, потому что его можно было спрятать, практически где угодно. Ведь только совсем недавно до Пола дошла простая в своей гениальности мысль: а что, если пистолет даст осечку? Поэтому и потребовался второй пистолет.

– Могу еще чем-нибудь помочь?

– Нет, все, спасибо. Заверните.

Глава 2

Как он и предполагал, ему пришлось заполнить два бланка федеральных разрешений на регистрацию пистолетов. Пол предвидел подобный оборот, поэтому показал Трюэтту недавнее свое приобретение: водительские права из штата Нью-Джерси, действительные еще три месяца. Кто бы ни стал искать любой из этих пистолетов, зарегистрированных на имя Роберта Нойзера, живущего в Тинафлае на Пьермонтской дороге, все равно зашел бы в тупик.

Пол засунул коробку на заднее сидение своего “понтиака” трехлетней давности, положив рядом с привезенными из Нью-Йорка принадлежностями для чистки оружия. Повернув ключ в замке зажигания, он выехал задом со стоянки. Начался дождь.

Городок был одним из тех, мимо которых проносились скорые поезда, его не посещали туристы и он теперь гнил и ветшал сам по себе: мотели нуждались в покраске, напрасно призывая прохожих оценить свои удобства; придорожная забегаловка оказалась заколоченной.

Для зимы день был очень мягким, но голые деревья хмуро выделялись на фоне серого неба. Поперек дороги провисли рождественские флаги и транспаранты. Пол проехал через центр города и выбрал старенькую двухполосную дорогу на восток, которая вилась посреди прерий, и к четырем часам Пол добрался до стоянки, находящейся между двумя штатами. Через пятнадцать минут он уже ехал по территории штата Иллинойс, это был час пик, фары встречных машин били по его автомобилю с противоположной полосы, а когда он въезжал в пригород Чикаго, “дворники” уже вовсю сметали с ветрового стекла мерзкую слякоть. Пол старался позабыть о своих страхах.

Дождь остался позади, на границе скоростного шоссе, и Пол бездумно, не вполне четко представляя себе, куда едет, направился к югу. Вот мимо проскочила Уолтер Тауэр, а затем небоскреб Джона Хэнкока, и гостиница “Континентал Плаза”, где он провел первые две ночи пребывания в Чикаго. Развернувшись, “понтиак” двинул по улочке с односторонним движением к Озерному проезду и покатил к югу, где но правую руку вырастали небоскребы. Но доехав до поворота, где находился его дом, Пол проскочил мимо: домой не хотелось. Дальше, туда, где горят огни Лупа, Сегодня ему впервые захотелось обследовать Саут-Сайд.

Ехал Пол медленно, и нетерпеливые водители с соседних полос озаряли его резким светом противотуманных фар. Впереди при подъезде к городу виднелись темные пятна. Что это было? Болота? Железнодорожные мастерские? Парки? Но в такой темноте Пол не в состоянии ничего разглядеть. Возле светофора он остановился и, когда зажегся зеленый свет, повернул направо к Бальбе и понял, что очутился в Лупе, он слишком рано свернул с проезда. Вывернув налево, Пол оказался в путанице тупиков, заканчивающихся возле железной дороги.

Повинуясь какому-то импульсу, Пол припарковался на боковой улочке. В этом районе торговля шла исключительно днем: сейчас же магазины оказались закрытыми, да и фонари почти все были погашены. По обочинам тоже никто не бродил.

Пол распаковал коробку и зарядил пистолеты. “Сентенниал” сунул карман пальто: автоматический двадцать пятый он положил в карман брюк, – он оказался не тяжелее бумажника. Приспособления для чистки оружия и коробки с патронами он сунул под переднее сидение и вышел, тщательно заперев дверь машины.

В нем медленно закипала старая ярость. На углах пол останавливался и читал указатели, стараясь запомнить перекрестки: он хотел выучить город наизусть, – Холден, Плимут, Федерал, ЛаСалль, Возле пересечения Мичигана и Рузвельта он увидел длинный крытый пешеходный мост, высоко возносящийся в воздух над железнодорожными путями и огороженный по бокам стеклом. Высоченные крытые лестницы с каждого края обеспечивали хороший доступ на мосту: “Отличное место для засады”, – подумал Пол. Минут десять он наблюдал. Если жертва вступит на мост, последует ли за ней хищник? Внутреннее пространство моста отлично просматривалось с улицы, но освещение было не слишком ярким, ив одном месте, где перегорело несколько фонарей, стояла глубокая тьма: в таких местах обычно и таятся те, кто хочет найти жертву. Минут через десять мужчина в рабочей одежде подошел к западной лестнице и поднялся на мост; он спокойно совершил свой длительный переход, с ним ничего не произошло, и только тогда Пол двинулся дальше, чувствуя, как мозглый ветер задувает и кусает уши.

Эстер... Кэрол...

К восьми часам он уже снова мчался в машине на юг, и характер города менялся с каждым кварталом, пока он не заехал в гетто. Похоронное бюро. Бассейн. Общественный Клуб. Алкогольные напитки. Товары по сниженным ценам. Спасение в Иисусе. Пол свернул и покатил по улице, параллельной бульвару: трехэтажные дома с деревянными пожарными лестницами... Молодые цветные сгорбились под фонарями и провожали его медленно тащившуюся машину недобрыми взглядами. “Давайте же. Все на меня”. Но они только молча и неподвижно наблюдали за ним, и Полу пришлось двигаться дальше.

Он свернул влево на широкий бульвар. Мимо лихо прокатил автобус, движение в этот час и в этом районе нельзя было назвать чересчур оживленным. Пол остановился перед красным огнем светофора и опустил стекло. Где-то вдали смутно прогрохотал “Эль Трэйн” – из бара доносились металлические переливы испанской музыки. Как гигантское насекомое-мутант, мимо прокатила машина с огромными, прилепленными на заднем бампере, запасными шинами. В следующем квартале, почувствовав, что проголодался, Пол припарковался и поел у стойки кафе: мексиканскую кухню он открыл для себя еще в Аризоне, когда покупал свой первый пистолет.

“Сентенниал” приятно оттягивал карман пальто: последние несколько дней Пол чувствовал себя в городе безоружным и голодным.

“Чиль редено” оказался неплохо приготовленным. Пол запил еду пивом. Расплатившись с толстухой-хозяйкой, он снова вышел на улицу. Время близилось к девяти и становилось все холоднее. Трое хохочущих мужчин, один из которых тащил упаковку пива, выползли из дверей.

В некотором замешательстве Пол снова уселся в машину, он пока еще плохо знал этот город, поэтому наобум катался туда-сюда.

Патрулировал.

Он понятия не имел, в каком именно районе находится, но, по счастью, в “бардачке” лежала карта местности, и, если потребуется, он всегда мог проверить свой путь и добраться до дома.

Немного севернее, а вернее северо-западнее центра, находился на темной улочке бар, сквозь окна которого была видна шумная многоголосая компания пьяниц, а несколько дальше двое в рванье сидели на приступочке, наблюдая за входом. Пол лишь мельком взглянул на них, проезжая мимо, но словно прочел их мысли, и когда завернул за угол, выскользнув тем самым из поля их зрения, то сразу же принялся искать место, где можно было бы припарковать машину. Обнаружив стоянку примерно в квартале от бара, он запер дверцы машины и обогнул дома, остановившись на углу. Отсюда был виден вход в бар, и если бы Пол сделал шаг вперед, то молодцы на ступеньках его бы заметили. Поэтому, чтобы не вспугнуть добычу, он выглянул лишь на мгновение и снова исчез в тени. Они все так же сидели, передавая друг другу бутылку, видимо, с вином. Под их лохмотьями таились молодые и жилистые тела, и неподвижность черт в их лицах сразу же привлекла внимание Пола: он знал эту породу, изучил ее давным-давно, особи подобного рода в Чикаго ничем не отличаются от своих собратьев в Нью-Йорке.

Пол быстренько продумал план и тут же вышел из своего укрытия на тротуар. Шел он так, будто был “под шафе”: не шатался из стороны в сторону, но ступал с чрезвычайной, преувеличенной осторожностью, несколько манерно и нарочито. Посмотрев по сторонам, он довольно бодро перешел улицу и резво вскарабкался на противоположный тротуар: Пол как бы показывал всем, что он не потерял достоинства, входя в бар. Ему не нужно было смотреть в сторону молодых людей, он и так был уверен, что они за ним внимательно наблюдают.

Внутри стоял грохот, хохот и приветственные крики – похоже, кого-то чествовали. А может, справляли поминки, словом, обычный салун. Народ расползался по кабинкам, и места у стойки были почти все забиты. Этой забегаловке было лет пятьдесят от роду и ничего со времен ее открытия не изменилось, кроме разве что увеличенных плакатов на стенах: Брендан Бехан и Юджин О’Нил и кто-то еще, кого Пол не узнал, наверняка, какой-нибудь ирландский республиканец из двадцатых годов; зальчик просто тонул в ирландском акценте из группы жирных мужичков, сидящих за стойкой, доносилась живенькая мелодийка, которую нельзя было ни с чем спутать. Барменша в рыжем парике оттолкнула Пола локтем и пронесла мимо него поднос, полный пивных кружек.

Пол остановился возле окна, через которое молодчики напротив могли отличным образом обозревать его спину. Он заказал имбирное пиво и жадно проглотил три кружки подряд без передыху. Тут же его заловили за пуговицу два горлопана, потребовавших высказать отношение к “Кэтфиш Хантер”. Когда Пол признался в своем полном невежестве, то на него хлынул неиссякаемый поток информации о бейсболе. Решив, наконец, что прошло уже достаточно времени, он решительно пробрался сквозь толпу и, дождавшись своей очереди, ввалился в мужской туалет и стал смывать пот с ладоней. Выйдя, он принялся пробиваться к выходу, стараясь побороть возникший ни к селу, ни к городу страх. Пьяно помахав двоим болтунам, Пол выскользнул на улицу, едва не столкнувшись с парочкой смешливых пьяниц, входивших в бар.

Пол принялся оглядываться, изображая достаточно выпившего человека, который как бы запамятовал, куда поставил машину. Пот струился по ладоням, и он вытер их о внутреннюю подкладку карманов. Двинувшись будто бы не в том направлении, он громко выругался и, злобно топнув ногой, повернул к углу, из-за которого вышел. Пошатываясь, поплелся к нему.

Уголком глаза он видел, что двое молодых людей несколько выпрямились и сели неестественно прямо. Головы их поворачивались вслед за ним, что свидетельствовало о все возрастающем интересе к передвижению “пьянчуги”.

Остановившись на углу, Пол принялся с пьяной сосредоточенностью изучать все четыре улицы по очереди; затем он аккуратно взобрался на тротуар и махнул рукой куда-то вдаль, с видимым усилием удерживая равновесие.

Но изображая пьяного, он чувствовал страх. “Зачем тебе все это? Не надо. Тебе ведь не хочется умирать. Не стоит приставать ко мне”.

Он испытывал старый знакомый ужас, ощущая нечто отвратительное, составленное из намерений потенциальных убийц и его собственных: он боялся нападающих, но себя самого и того, что он собирался сделать, боялся еще больше. То было нечто, что Пол чувствовал, но никак не мог до конца понять.

Пол знал, что молодчики не оставят его в покое. За этим кабаком они наблюдали в течение нескольких часов, поджидая кого-нибудь в его роде: и даже прожди они неделю, им не попадется добыча лучше. Одинокий пьяница, забредший в темный проулок, ищет свою машину...

Чтобы успокоиться, Пол дышал глубоко и равномерно. Добравшись до затененного участка, он притворился рассерженным, не обнаружив на месте автомобиля, Он стоял спиной, но знал, что ребята уже рядом, так как когда они подошли к угловому фонарю, то на стене четко вырисовались их силуэты.

Пол сгорбился, пытаясь всунуть ключ в дверцу машины, но это была не его машина, и он со стоном издал громкое проклятье, чтобы его услышали, потом зло пнул не желавшую открываться машину и пошел дальше, низко наклоняясь и рассматривая каждую попавшую в поле зрения машину.

А молодчики уже подбежали к Полу, и один из них поднял винную бутылку, намереваясь размозжить ему череп, другой же раскрыл ноле, чтобы безжалостно вонзить его в плоть беззащитного человека.

Пол давным-давно услышал их приближающиеся шаги, но его парализовал страх, и поэтому он двигался много медленнее, чем было нужно, к тому же он пока еще не изучил новый пистолет, не мешало бы потренироваться вначале, но когда нападающие почти наскочили на него, он развернулся, вытянув вперед руку с пистолетом.

Их будто камнем оглушило. Парни увидели совершенно трезвые глаза и черный револьвер; они мгновенно поняли, что их ждет.

Грохот был оглушающим, а отдача столь сильная, что револьвер едва не размозжил Полу руку.

Парень с винной бутылкой согнулся пополам. Пол мгновенно перевел дуло и выстрелил вооруженному ножом в грудь.

Звук упавшей на асфальт бутылки был едва слышен. По пуле он послал каждому из нападавших в голову, пока те падали: они должны быть мертвы, чтобы не опознать его.

Заливаясь от ужаса холодным потом, Пол, пошатываясь, отступил на несколько шагов.

Глава 3

Пол поставил “понтиак” на стоянку в подземном гараже. Смотритель был одет в униформу, и на поясе у него висел револьвер в кобуре. Пол приветствовал его и поднялся на лифте на свой этаж – семнадцатый.

Небоскреб, 501 Озерный проезд, высоченная башня в т образном тупичке Грэнд-Авеню. Вначале Сполтер решил познакомить Пола с хорошим агентом по продаже недвижимости, но Пол, почти всю жизнь проведший в наемных квартирах, если не считать небольшого эксперимента, во время которого они с женой жили в пригороде, отказался и вскоре обнаружил объявление о сдаче квартиры в “Санди Трибюн” и в тот же вечер въехал.

Стальная дверь запиралась на обычный замок, над которым, однако, крепился внушительный засовчик. Две телекамеры близкого видения сканировали коридор. Войдя в квартиру, Пол запер квартиру на оба замка прежде, чем зажег свет, и положил свою коробку на сервировочный столик.

Он снял квартиру вместе с мебелью, он не был уверен, что задержится здесь надолго. Обстановка оказалась функциональной и безликой, как гостиничная. Хозяин был учителем англичанином, проводившим годичный отпуск в Лондоне. Судя по всему, он совершенно не придавал значения окружающей его обстановке. Единственной приметой бывшего владельца являлись огромные книжные стеллажи, по большей части сейчас пустовавшие. В квартире была гостиная, спальня и небольшая кухонька. Окна выходили на Луп, поэтому квартира была более дешевой, чем те, что были расположены напротив через коридор, из которых открывался видна озеро Мичиган и Нейви Пир. Но поскольку дом находился на Золотом Берегу, то по любым стандартам, кроме нью-йоркских, цена все равно была высока.

Прежде чем вынуть оба пистолета и положить их на столик, Пол опустил жалюзи. Потом повесил пальто в шкаф в коридоре, налил себе выпить и только после этого уселся и, вытащив принадлежности для чистки, разрядил “сентенниал” и принялся за работу, ставшую для него еще в Нью-Йорке привычной до такой степени, что он выполнял ее полностью отключаясь и ни о чем не думая. Каким-то непонятным образом вся эта процедура создала впервые за все время его проживания в новой квартире, атмосферу домашности. Пол откинул в сторону барабан револьвера, затем в щель на самом конце шомпола впихнул кусочек тряпочки и, предварительно хорошенько намочив ее в растворителе, тщательно протер открытое дуло пистолета. Тряпочка вышла с другой стороны, измазанная пороховым нагаром, Пол продел эту процедуру несколько раз, пока последняя тряпочка не появилась из дула совершенно чистой. Он протер все пять патронников в барабане и смазал их, дабы уберечь от коррозии. С помощью тонюсенькой масленки Пол смазал механизм револьвера. Затем собрал принадлежности, зарядил пистолет и чисто вытер стеклянную поверхность столика.

В течение нескольких дней он мог спокойно носить с собой оба пистолета, но когда его начнут искать, придется найти за пределами квартиры надежное место, где можно было бы их прятать. Он уже подумывал об одном.

Пол допил все, что было в стакане, выключил свет и открыл жалюзи; потом сел на диван и стал смотреть на ночные огни Чикаго. Город произвел на него приятное впечатление, но именно здесь он должен был произвести несколько ответных актов в счет погашения долгов.

Миссия должна быть выполнена.

В субботу утром Сполтер встретил Пола в аэропорту О’Хара. Последовал довольно бессвязный разговор и после неизбежных приветствий и обычного обмена любезностями типа: “Надеюсь, тебе здесь понравится”, Сполтер привез его в Плазу, где для него был зарезервирован номер, затем, хотя была суббота, Сполтер подкинул его до Лупа, где находился офис Пола. Это был первый контакт Пола с жителем Чикаго, и. лишь через несколько дней он понял, что Сполтер ничем не отличается от остальных обитателей города – было нечто, объединяющее их всех воедино – от представителей правления директоров банка до досужего кабацкого болтуна – это желание всячески защитить и рекламировать свой город. Стоило чикагцу понять, что вы приезжий, как тут же начинался бесконечный поток восхвалений: вот это – самый высокий небоскреб в мире, это – самое большое почтовое отделение в мире, а это – самый большой в мире аэропорт. Чикагцы своим энтузиастом очень походили на техасцев.

Сполтер был умным администратором лет сорока; он не прибавил и десяти фунтов с того времени, когда он, двадцатилетний, играл полузащитником за сборную команду Северо-Запада; это был огромный, могучий, но трепетно относящийся к своей форме мужчина. Добродушие Сполтера процентов на пятьдесят состояло из расчетливого прагматизма, потому что следовало обладать более, чем обыкновенным обаянием, чтобы достичь поста вице-президента в бухгалтерской фирме величины “Чилдресс Ассошиэйтс”. Можно было с уверенностью утверждать, что Сполтеру на пути к вершине пришлось оттолкнуть с дороги немало других.

Субботним утром он провел Пола по Стэйт-Стрит, по магазинам, украшенным по случаю приближающегося Рождества очень броско кричаще безвкусно. Узкие монолитные стены Лупа живо напомнили Полу Уолл-Стрит, финансовую столицу мира: здесь тоже почти каждое здание было банком. Машины медленно ползли по улицам.

Офис находился в здании 313 по Монро, около Уакера, в самом центре Лупа. Похоже, что дом проектирован и украшал какой-то энтузиаст-любитель, более сведущий в истории, чем в архитектуре: фасад его представлял собой нелепое смешение по крайней мере трех классических стилей. Кабинеты на девятом этаже пустовали по причине выходного дня, но Сполтер познакомил Пола со всеми комнатами, начиная от директорского углового кабинета, показал компьютерные и корреспондентские офисы, святая святых самого Сполтера, и закончил отлично оборудованным кабинетом Пола, на дверях, которого было золотом выведено его имя.

– Тебе здесь понравится, Пол, вот увидишь. Мы здесь все сплошь живчики – гонимся за чинами и славой – таков наш общий комплекс. Соревнуемся с деятелями из Нью-Йорка, понимая, что только для того, чтобы остаться с ними наравне, мы должны их постоянно обгонять. И это, могу тебе честно признаться, держит всех нас в небывалом напряжении.