Глава 11

Солнце с раннего утра с жаром принялось за свою работу. Население тоже не дремало — все куда-то неслись-ехали.

На бульваре мы с Джоанной в ее бежевом «форде» с откинутым верхом попали в пробку. Но потом мне все же удалось, встав в правый ряд, вырваться на свободу и прижаться к обочине. Возле ближайшего телефона-автомата я затормозил.

— Саймон, ты уверен, что мы именно так должны поступить? — спросила Джоанна, когда я выключил зажигание.

— Уверен. А ты что, дрейфишь?

— Да.

Я потрепал ее по плечу, вылез из машины и пошел звонить.

Трубку взял Фредди. Я узнал его глухой голос и попросил позвать босса.

— Вы где? — буркнул Мадонна недовольным тоном.

— Здрасьте вам! Сдается мне, это единственный вид вопроса, освоенный вами в совершенстве.

— Послушайте, Крейн, я...

— Это вы меня послушайте! Если, конечно, желаете знать, где деньги из сейфа Айелло и прочие ваши пленки с записями, кассеты и всякая мура.

— Сукин сын!

— Кто бы спорил! — хохотнул я. — Буду у вас минут через двадцать пять — тридцать, потому и звоню. Проследите, чтобы меня по дороге не отправили к праотцам. Между прочим, я не один, со мной миссис Фаррелл.

— Все ясно! Жду...

— Минутку, не кладите трубку, — спохватился я. — Если со мной что-либо случится прежде нашего серьезного разговора, никто и никогда не отыщет то, что находилось в сейфе Айелло. По вполне понятным причинам я не все прихватил с собой, а то как бы по дороге меня не ограбили.

— Понял вас, Крейн! Обещаю, разговор состоится...

— Надеюсь, не под дулом пистолета? — не удержался я от шпильки.

— Зачем вы так? Встретимся — поговорим...

— Мистер Мадонна, не припомню, кто именно, но кто-то из тех, кого постоянно цитируют, заметил: прежде чем куда-то войти, подумай, как оттуда выйти.

— А это к чему?

— К тому, что, если сегодня в полночь я не выйду на связь с одним моим знакомым, завтра все центральные газеты опубликуют документы, от которых он пришел в восторг. Сказал, что, если у меня с головы упадет хоть один волос, он даст ход многим бумагам из сейфа, и тогда даже вам мало не покажется.

— Крейн, нельзя ли обойтись без угроз, а? Что за дела, черт возьми! Приезжайте, и обо всем поговорим... — Мадонна еле сдерживался.

— Хорошо, едем! И вот еще что... Не верьте Питу Данжело, ни единому его слову!

— К вашему сведению, слова для меня — пустое, я ценю только поступки. К примеру, сейчас десять. Ровно в полдень истекает двое суток. И...

— В десять тридцать, возможно, раньше мы у вас! — отрубил я и повесил трубку.

Я сел за руль, включил зажигание.

— Сказал? — спросила Джоанна.

— Сказал... Конечно, сказал!

— Обними меня, дорогой мой.

Я так и сделал. А потом мы потерлись носами, заглянули друг другу в глаза, я улыбнулся ей, она — мне. Если честно, я был сам не свой — весь какой-то нервный.

Мы не спали всю ночь. Утром Нэнси Лансфорд дала мне выпить таблетку какого-то стимулятора — она всю свою сознательную жизнь сидела на диете, пила какие-то микстуры, и все без толку, между прочим. Не знаю, возможно, таблетка придала мне удали, потому что я вдруг притянул к себе Джоанну и поцеловал ее прямо в губы на виду у прохожих. Однажды Джоанна призналась, что Майк терпеть не мог телячьи нежности на публике. Говорил, что это так же непристойно, как делать аборты.

— Знаешь, Саймон, ты обладаешь чертой характера, которая стала столь редкой в наши дни у мужчин, что я просто слов не нахожу, чтобы выразить тебе свою признательность, — сказала она, оттолкнув меня.

— Ты это о чем? — вскинул я бровь.

— О твоем благородстве. Понимаешь, кинопленка отравляла мне существование...

— Забудь об этом! Договорились?

Она кивнула.

Ночью, когда мы просматривали компрометирующие документы, я сжег кинопленку, а пепел спустил в туалет. Надо сказать, когда горит кинопленка — запах отвратительный.

— Саймон, я их боюсь, — сказала Джоанна, когда до резиденции Мадонны оставалось минут десять. — И пока не пойму, что нам ничего не угрожает, не успокоюсь.

— Не паникуй! Все уладится... Не сразу, но со временем ты перестанешь о них даже вспоминать. Просто ты чересчур долго от них зависела. А что чересчур — то слишком!

Она улыбнулась:

— Я все понимаю, дорогой, но у меня предчувствие, будто так просто мы с ними не расстанемся и что-то должно случиться.

Я потрепал ее по коленке и ничего не сказал.

А что тут скажешь, если мы оказались жертвами непредвиденных обстоятельств? Надо обладать способностями Макиавелли, дабы одержать верх над Мадонной и его коллегами. Что ж, придется играть по их правилам. Данжело наверняка провел ночь в размышлениях, каким образом прижать нас к ногтю. И было бы крайне неразумно полагать, будто он станет изображать из себя овечку. Напротив! Нужно быть готовым ко всему. Его оружие — хитрость, наглость, коварство. Недооценивать его опасно.

Я свернул с дороги на подъездную аллею к особняку Винсента Мадонны. К моменту, когда я затормозил возле его шикарной машины, на лестничном марше парадного подъезда уже стоял Фредди-неандерталец в незастегнутом мешковатом пиджаке спортивного покроя, под полой которого вполне мог уместиться какой-нибудь суперавтомат. Манерой держаться, повадками он напоминал мне знаменитого комедийного актера Бастера Китона. Медлительный, с бесстрастным каменным лицом человека-маски, он то и дело принимал какие-то неестественные, комические позы. Вот и сейчас он возвышался как монумент, широко расставив ноги и прогнувшись вперед, словно намеревался нас боднуть.

«Мерседес» Данжело стоял чуть поодаль. Синий «форд», на котором позавчера приезжали ко мне Сенна и Бейкер, был припаркован возле подъезда. Итак, все в сборе! Хорошо... Чем больше вооруженных до зубов мафиози, тем лучше. Если, конечно, спектакль пойдет по моему сценарию.

Я вышел из машины с пухлым портфелем в руках, обошел ее спереди, распахнул дверцу перед Джоанной. Сначала она повернулась на сиденье вполоборота, выставив на всеобщее обозрение — я знал, что все столпились у окон! — острые колени — а это вещь, кто понимает, конечно! — потом взмахнула длинными ногами и, выпорхнув из машины, направилась к двери, гордая и уверенная в своей неотразимости.

— Смелее, дорогая моя! Элизабет Тейлор просто статистка по сравнению с тобой, — шепнул я ей, шагая рядом.

— А ты лучший мужчина в мире! — Джоанна одарила меня лучезарной улыбкой.

— Прошу прощения, но я обязан вас обыскать, — процедил Фредди-неандерталец.

— Да ради бога! — хмыкнул я. — Только вот не позволю я тебе оставить отпечатки пальцев на коже портфеля, да и до леди дотронуться не дам.

— Но ведь вам известно...

— Мне известно, — оборвал я его, — что в доме полно людей, способных изрешетить нас, едва только мы сделаем неверное движение.

Фредди смерил нас взглядом с ног до головы:

— А в портфеле что?

— В портфеле очень важные бумаги. Их позволено увидеть лишь дону Мадонне.

Раздавшийся из вестибюля хриплый голос Пита Данжело привел меня в состояние полной боевой готовности.

— Фредди, пропусти гостей! — буквально по слогам отчеканил он. — Но держи ушки на макушке и не спускай с них глаз.

Фредди посторонился. Мы вошли в вестибюль. Джоанна взяла меня за руку. Пальцы у нее слегка подрагивали и были холодные как ледышки.

Я покосился на Пита Данжело. Он по-прежнему улыбался. Вернее, скалился, как и вчера. Поджарый, с холодным взглядом, с резкими чертами лица, он, казалось, сохранял олимпийское спокойствие. На нем была спортивная рубашка навыпуск с короткими рукавами. На левой руке, чуть выше локтя, виднелась марлевая повязка. Смелый субъект, ничего не скажешь!

Кивнув на антикварные каминные часы, вмонтированные в хитон бронзового Фомы Неверующего, советник Мадонны произнес с мефистофельской усмешкой:

— Время, Крейн, неумолимо! Не наш клиент, не остановишь. Ну а что у вас? Нашли преступника с деньгами?

«Т-а-а-к! — подумал я. — Пит Данжело блефует. Что ж, тем лучше для меня...»

В вестибюле появились Эд Бейкер и Тони Сенна. В плечевых кобурах и у того и у другого торчали пистолеты. Они подошли к высоким резным дверям, встали по разные стороны, распахнули створки, затем кивнули нам, дав знать, что появился босс.

Винсент Мадонна вышел в вестибюль. Он выглядел не лучшим образом. В мятом пиджаке, без галстука, в рубашке с расстегнутой верхней пуговицей, крестный отец производил впечатление человека, вымотанного до предела.

Медленно и тяжело ступая, он подошел к камину, облокотился на каминную полку и без всякой преамбулы бросил:

— О'кей! Начинайте, Крейн, мы полны внимания.

Я сжал Джоанне кисть, положил портфель на столик справа от себя и, глядя на него, сказал:

— Хотите знать, кто и при каких обстоятельствах убил Сальваторе Айелло?

— Хотелось бы... — усмехнулся Мадонна.

— Думаю, вас также интересует, какова судьба похищенных денег.

— Разумеется, но давайте ближе к делу.

— Именно это я и собираюсь сделать, иными словами — буду излагать события как можно ближе к делу, то есть с многочисленными подробностями, поэтому убедительная просьба выслушать меня до конца не перебивая. На все вопросы, если таковые возникнут, отвечу потом. Договорились?

— Договорились. Продолжайте, — произнес Мадонна ровным голосом.

— В ночь, когда Айелло был убит, у него была назначена важная встреча. Этот факт подтвердит Джуди Додсон. Правда, ей неизвестно, кто должен был приехать и по какому вопросу. Я могу лишь догадываться о цели визита врача Фреда Броли, но Сальваторе Айелло ждал именно его. Почему Фред Броли предпочел нанести визит Айелло поздно ночью? Ответ несложный. Известный человек, он избегал контактов средь бела дня из-за боязни засветиться. Итак, встреча назначена, Броли приезжает... По всей видимости, он привозит с собой неоспоримые доказательства нарушений, допущенных вице-губернатором, которые Айелло собирался использовать против него, поскольку вице-губернатор постоянно отвергал ваши попытки легализовать игорный бизнес. — Я помолчал. — Уверен, что так оно и было! Получи Айелло компромат на вице-губернатора раньше, вы не преминули бы как можно быстрее узаконить игорный бизнес, но, как мне стало известно, этот вид коммерческого предпринимательства пока вам раскрутить не удалось. Но я, кажется, отвлекся... Словом, сильное желание Айелло увидеться глубокой ночью с Фредом Броли более чем понятно. Нетерпение столь велико, что он впускает его к себе в дом. Но Сальваторе Айелло не знает, что Броли имеет против него зуб. Думаю, Айелло имел неосторожность употреблять то ли жену врача, то ли любовницу... А вы как считаете?

Я взглянул на Мадонну в упор.

— Продолжайте, пожалуйста, — произнес он и поморщился.

— Возможно, женщины тут ни при чем, но то, что Айелло вызывал у Броли раздражение, — вне всяких сомнений. Итак, он появляется у Айелло и, прежде чем вручить компромат на вице-губернатора, говорит, что хочет лично положить документы в сейф. Айелло открывает сейф, и Броли стреляет ему в затылок. Думаю, когда уважаемый всеми доктор Броли замышлял это убийство, он, скорее всего, намеревался всего лишь забрать бумаги, компрометирующие его самого: всякие там свидетельства о подпольных абортах, да мало ли что... Но когда он увидел три миллиона наличными, то, полагаю, просто потерял голову. О чем он подумал? Наверняка о том, что пластическая операция поможет ему затеряться в Европе. А там красивые женщины, пятизвездочные отели... Он, Фред Броли, будет жить как король. Хочу подчеркнуть одну немаловажную подробность. На встречу с Айелло он отправился на «кадиллаке» — огромной машине, принадлежащей жене, потому как понимал: в свой спортивный «ягуар» труп Айелло затолкать не удастся.

Труп Сальваторе Айелло он положил на пол «кадиллака» возле заднего сиденья, а все, что взял в сейфе, спрятал в багажнике. Далее он отвез мертвого Айелло на строительный участок скоростной автомагистрали и кое-как закопал труп. Наверняка он подумал, что, если дорожные рабочие обнаружат тело, полиция решит, что это очередная гангстерская разборка.

Мадонна вскинул голову. По всей видимости, его насторожила ирония, прозвучавшая в моем голосе. Я покосился на Пита Данжело. Сощурив глаза, тот по-прежнему улыбался-скалился. Поскольку вопросов не последовало, я продолжил изложение событий в той последовательности, какую считал наиболее выгодной для себя:

— Фред Броли полагал, будто все шито-крыто. О его встрече с Айелло не знала ни одна живая душа. Замечу, что это он так думал. Однако его видел Майк Фаррелл. Он, конечно, не успел различить, кто за рулем, но запомнил, что где-то после двух со стороны особняка Айелло выехал на дорогу и промчался мимо него розовый «кадиллак».

Данжело хрипло хохотнул.

Я, сделав вид, будто не обратил внимания на эту издевку, продолжил:

— Отъезд из города сразу после убийства в намерения Броли не входил. Сначала доктор решил убедиться, что он вне подозрений. Он хотел уехать минувшей ночью, но об этом чуть позже. А позавчера утром он встретился с Эдом Бихринманом — «шестеркой» Айелло, а если употребить ваши формулировки, рядовым солдатом организации. Броли выдумал очередной вздор относительно жены Бихринмана. Будто он спас ее от неминуемой смерти и муж, дескать, с тех пор ему благодарен. А на самом деле Броли держал Бихринмана на крючке и просто-напросто его шантажировал. Короче говоря, именно Бихринман выследил нас с Джоанной в мотеле. Когда я с вами разговаривал возле бассейна, как раз позвонил Бихринман. Правильно?

— Правильно, — кивнул Мадонна. — Продолжайте!

— Вы приказали Бихринману не спускать с мотеля глаз, потому что там остановились главные подозреваемые. Так?

— Допустим, — процедил Мадонна сквозь зубы.

Я кивнул:

— Все точно, как в аптеке! Бихринман звонит Броли и сообщает, что получил приказ следить за Джоанной Фаррелл и Саймоном Крейном. Это наводит доктора на мысль, что он вне подозрений. Но ему хочется знать, какими данными об убийстве располагаем мы. И тогда он мчится к нам в мотель. Броли решил, что сбил нас с толку своей болтовней о пропаже из сейфа Айелло кругленькой суммы, принадлежавшей лично ему. И я почти поверил ему, потому как он неплохой актер. Во всяком случае, не хуже Пита Данжело.

Я перевел взгляд на советника Мадонны, не отводившего от меня злобных глаз. Его оскал вызывал у меня желание прикрыть ладонью горло, потому как зверь Пит Данжело готовился к прыжку...

Глядя на него в упор, я сказал:

— У меня нет доказательств, но, думаю, Пит Данжело разговаривал с Джуди Додсон сразу после моей беседы с ней. Она считала, будто я работаю на Данжело, но, когда он убедил ее, что это не так, она рассказала ему все, о чем я с ней беседовал. Я прав, Пит?

— Давай, рассказчик, наворачивай дальше! Копай себе могилу длинным языком...

Я посмотрел на Мадонну и пояснил:

— Данжело понял, что Майк Фаррелл кое-что знает, и, в то время как я разговаривал в мотеле с Фредом Броли, бросился на поиски бедняги Фаррелла. Ему известны все места, где обитают бедолаги, брошенные на произвол судьбы, и он, разумеется, с легкостью отыскал Майка. Несчастного Фаррелла истязали. Наверняка в изощренных пытках принимал участие еще кто-то. Может, Сенна, может, Бейкер. Впрочем, теперь это уже не важно! Что их интересовало, тоже не имеет значения. Фарреллу ничего не было известно о том, где находятся деньги и кто их украл. Он лишь знал, что найти их поручено мне в наикратчайшие сроки. После пыток Фаррелл представлял собой мешок с костями, и тогда его решили убить. Одновременно Данжело надумал сделать так, чтобы подозрение в убийстве пало на меня. Он привез труп ко мне в дом, затем позвонил в полицию и поручил Джо Каттеру прижать меня к ногтю, поскольку ему известно, что тот меня на дух не выносит. Каттер заявился ко мне, но остался с носом, так как не обнаружил никакого трупа.

Я замолчал. После непродолжительной паузы, во время которой я переводил внимательный взгляд с одного присутствующего на другого, я добавил:

— Рассказываю все, как было. Если сомневаетесь, можете проверить. У вас для этого есть все возможности. Но лично мне хотелось бы знать, как Пит Данжело истолковал вам столь печальное мероприятие, в котором принимал самое деятельное участие.

Мадонна бросил на Данжело тяжелый взгляд. Тот начал что-то говорить, но босс оборвал его:

— Помолчи, Пит! Дай своему языку отдохнуть.

Его советник передернул плечами и уселся на стул. Фредди-неандерталец посмотрел на босса, пожевал губами, протопал мимо меня и встал за правым плечом Пита Данжело.

Я повернулся вполоборота, чтобы держать их в поле зрения.

— Если Данжело скрыл от вас этот инцидент или интерпретировал его совсем по-другому, то это вызвано исключительно его желанием найти пропавшие три миллиона и взять их себе, — продолжил я. — Вообще-то, положа руку на сердце, я хочу подчеркнуть, что Пит Данжело принадлежит к тому типу лиц, которым трудно примириться с отсутствием перспективы выйти на первые роли. Три миллиона баксов, вдобавок компрометирующие документы — это как раз те недостающие рычаги, с помощью которых можно легко одержать верх над боссом и взять бразды правления организацией в свои руки. Я прав, Пит, или нет?

Данжело скривился и покачал головой, изображая полное пренебрежение к домыслам какого-то неудачника полицейского.

Я посмотрел в упор на Мадонну и, педалируя голосом каждое слово, сказал:

— Если вы полагаете, будто я собираюсь вбить клин между вами и Питом Данжело, вашим старинным приятелем, то глубоко ошибаетесь. Мне без разницы, кто у вас в друзьях. Когда вчера я позвонил вам по телефону, чтобы выяснить, не знаете ли вы кого-либо, кто водит розовый «кадиллак», трубку взял Данжело. Он с трудом справлялся с дыханием, потому что, по всей видимости, возня с трупом Майка Фаррелла лишила его сил. Однако он сумел каким-то образом связать розовый «кадиллак» с ограблением сейфа. Возможно, Майк Фаррелл под пытками признался, что ему попался злополучный «кадиллак», когда он надумал вернуться ночью к Айелло и расставить кое-какие точки над "i". Короче говоря, вчера утром я еду к Фреду Броли, чтобы выяснить, знает ли он кого-либо, кто водит розовый «кадиллак». Броли говорит, что знает одного богатого человека, и дает адрес. Но тот продал «кадиллак» месяц назад. Я возвращаюсь в город, и на горной дороге меня встречает Эд Бихринман. Он из кожи вон лезет, чтобы столкнуть меня с крутого обрыва.