Моя последняя война (Афганистан без советских войск)

      Вместе с тем, как показал опыт боевых действий и мятежники не были способны к проведению операций крупного масштаба. Это объяснялось не только разногласиями между различными группировками, но и отсутствием организованного централизованного управления и материально-технического снабжения войск. В целом уровень военного искусства оппозиционных войск в оперативно-стратегическом звене был значительно ниже, чем у правительственных войск. В тактическом отношении, особенно в хитрости, инициативности действий на поле боя, умении приспосабливаться к местности, эффективности использования огневых средств, морально-боевой стойкости мятежные войска имели некоторые преимущества. Об этом свидетельствует и то обстоятельство, что количество сдавшихся в плен из числа правительственных войск в 3 раза больше, чем среди войск мятежников. Что касается количества убитых и раненых в боевых действиях под Джелалабадом, вост. Суруби, под Хостом и в районе Южного Саланга, то их у противника в 1,5-2 раза больше, чем в правительственных войсках.
      Как в высших кругах, так и в низовом звене афганских вооруженных сил укоренилась трудно преодолимая слепая вера в некое "сверхоружие" (авиация, ракеты), которое могло бы решить все задачи без особых усилий с их стороны.
      Во всех звеньях вооруженных сил была принижена ответственность за выполнение задач; апатия и безразличие тормозили, а в ряде случаев сводили на нет многие решения и распоряжения вышестоящих органов управления. На всех уровнях было немало людей, скрытно противодействующих мерам по повышению боеспособности и эффективности действий вооруженных сил. Подогретый религиозным фанатизмом моральный дух мятежников, как правило, был несколько выше, чем у правительственных войск.
      С учетом этого основные средства вооруженной борьбы приходилось применять прежде всего, исходя из соображений морально-психологического воздействия на противника. Оборона Джелалабада в значительной мере обеспечивалась переброской резервов из Кабула, массированным применением авиации днем и ночью, нанесением ударов ракетами Р-300 "Скад" и огнеметами по группировкам противника изготовившимся для перехода в наступление. В условиях мощной огневой поддержки части, оборонявшие город, проявили относительно высокую стойкость.
      Войска мятежников, наступавшие на Джелалабад, периодически сменялись и хорошо снабжались. А правительственные войска, оборонявшие город против трехкратно превосходящих сил противника, были переутомлены и плохо снабжались.
      Решение военных задач осложнялось также острым недостатком сил и средств, растянутостью и изолированным расположением основных группировок войск главным образом в крупных городах, перемешанностью соединений и частей трех военных ведомств (МО, МГБ, МВД) в одних и тех же районах боевых действий, разорванностью наземных коммуникаций.
      При выводе советских войск правительственные вооруженные силы были вынуждены растянуть свои силы для обороны как ранее занимаемых ими объектов, так и районов, которые до этого обороняли советские части. Все танки и артиллерия оказались распыленными по постам. Во всех гарнизонах, в том числе в Кабуле, не было каких-либо резервов. При наличии более 1000 танков и 4 тыс. орудий и минометов, ни в одном гарнизоне не было в резерве ни одного танкового батальона и даже роты, не было ни одной артиллерийской группы, обеспечивающей массированное применение артиллерии.
      Даже на имеющиеся самолеты, танки, БМП, орудия и другую боевую технику недоставало личного состава, подготовленных экипажей, расчетов. Укомплектованность большинства соединений и частей составляла 20-30 процентов. Из-за плохого технического обслуживания и несвоевременного ремонта в войсках от 30 до 50 процентов оружия и техники были неисправны.
      Отрицательно сказывалось на эффективности применения авиации, артиллерии и других огневых средств, крайне недостаточное количество сил и средств войсковой разведки (совершенно не было средств воздушной разведки, разведывательные подразделения корпусов и дивизий кроме биноклей и некоторого количества бусолей не имели никаких технических средств разведки). К тому же они использовались не по назначению и были задействованы в большинстве своем на оборонительных позициях и постах. Например, в обороне Кабула находилось 119 основных соединений и частей общей численностью до 60 тыс. чел., а на выполнении боевых задач (в том числе в авиации, ПВО, частях боевого обеспечения) было задействовано не более 25 тыс., остальной личный состав осел в центральном аппарате и его обслуживании.
      В условиях отсутствия резервов для удержания важнейших районов каждый раз приходилось с большим трудом собирать личный состав в различных провинциях, формировать новые подразделения и направлять их на усиление осажденных гарнизонов. Туда же, в основном по воздуху, доставлялись пополнение, вооружение, боеприпасы и другие материальные средства. Одновременно принимались меры, чтобы осуществлять снабжение этих гарнизонов наземным путем с прокладкой, когда это необходимо, новых дорог по пустыне (от Баграма до Кабула, от Лашкаргаха до Кандагара), с выполнением большого объема инженерных работ как силами войск, так и государственных строительных организаций.
      С большим напряжением применялась авиация. Боевой авиации приходилось совершать в сутки по 200-250 самолетовылетов, в наиболее напряженные дни до 300-400. Некоторые летчики делали по 5-6 и более вылетов в сутки. Ежедневно расходовалось от 300 до 500 авиационных бомб. С перегрузкой работала транспортная авиация. Так под интенсивным обстрелом противника в течение ночи осуществлялась посадка в Хосте 8-10 самолетов Ан-32 с боеприпасами. В ряде случаев Хост, Калат и другие гарнизоны снабжались боеприпасами при помощи парашютных систем.
      В наиболее критические моменты в районы боевых действий систематически выезжали высший состав Ставки Главнокомандования, военных министерств, генштаба вместе с нашими военными советниками. Например, начальник генштаба генерал Делавар, как и А. М. Василевский во время войны, большую часть времени проводил в районах боевых действий.
      В целом в организации, боевом применении и в системе управления вооруженными силами продолжали иметь место существенные недостатки, которые серьезно ослабляли их боеспособность и эффективность боевых действий.
      Во-первых, крайне не совершенным было управление, когда ведущие совместные боевые действия войска трех военных ведомств не имели единого управления. У Ставки ВГК не было своего органа, способного осуществлять координацию их боевых действий. Попытки президента осуществлять управление через генштаб, подчиненный Министру обороны, в полной мере не достигали своей цели. Каждое ведомство самостоятельно снабжало свои войска всеми видами довольствия.
      Министр обороны и генштаб в полном объеме вопросы управления не охватывали, а министры госбезопасности и внутренних дел, практически осуществляли лишь комплектование и снабжение своих войск, а боевым управлением вообще не занимались. Все это, а также слабый контроль и всеобщая низкая исполнительность тормозили реализацию принимаемых решений, отрицательно сказывалось на эффективности действий войск. Нетребовательность, стремление не обострять отношений, заигрывание со своими сторонниками приводило к тому, что за невыполнение приказов и даже оставление позиций никто никакой ответственности не нес. Принятые решения и отдельные распоряжения, как правило, удавалось выполнять только после многократных напоминаний и постоянного нажима.
      В условиях ведения войны наиболее правильным было бы назначение министра обороны заместителем ВГК и осуществление Ставкой оперативного управления вооруженными силами (всех трех военных ведомств) через генштаб. Наджибулла в принципе с этим согласился, но пока воздержался от этого шага только с целью того, чтобы в существующей сложной обстановке не обострять внутрипартийных отношений.
      Одним из самых слабых мест в системе управления и боевого обеспечения была разведка, что резко снижало эффективность применения авиации, ракет и артиллерии, вызывало повышенный расход боеприпасов. Нами совместно с афганским генштабом был проведен ряд инструктивных и показных занятий по организации и ведению разведки. Проведены тренировки со штабами Кабульского гарнизона и ряда соединений по управлению силами и средствами разведки, сборы с офицерами-корректировщиками, занятия с экипажами боевых разведывательных машин, осуществлен и ряд других мероприятий. Однако афганское командование и штабы все же слабо занимались вопросами организации разведки, далеко не полностью использовали имеющиеся средства. Многие разведывательные подразделения использовались не по назначению. Ощущался острый недостаток в технических средствах разведки.
      В связи с этим, наряду с принятием мер по улучшению разведки в Афганистане, мной докладывалось в Москву о необходимости извлечения опыта и для Советской Армии и более объективной оценки эффективности средств разведки, особенно в горных условиях. На учениях, проводимых в советских войсках, самолеты-разведчики обычно вели воздушное фотографирование на малых высотах и получали сравнительно удовлетворительные снимки. Но в боевой обстановке (даже при ограниченных средствах ПВО у мятежников в Афганистане) вести разведку с таких высот было невозможно (самолеты немедленно сбивались). При ведении фоторазведки с больших высот, при масштабе 1:6000, огневые средства противника не выявлялись. Ограниченные возможности средств разведки в горных условиях были установлены еще в период нахождения здесь советских войск. Поэтому практически было нечем засекать реактивные снаряды и другие огневые средства противника. Сравнительно положительные результаты давала радиоразведка, но и она не охватывала все диапазоны частот, в которых работали радиосредства моджахедов. Мы обращались с просьбой прислать в Афганистан более современные средства разведки.
      Но эти просьбы не были удовлетворены.
      Глава V.
      Важнейшие события и боевые действия
      1. Оборона Кабула
      Для судеб Республики Афганистан особое значение имело удержание столицы государства. Потерю, скажем Джелалабада, Кандагара или Герата тяжело, но как-то еще можно было бы пережить, но с падением Кабула рушилось все государство, возникшее после революции 1978 г. Моджахеды, судя по всему, понимали это и придавали большое значение захвату Кабула. Но, видимо, в какой-то степени и недооценивали возможность и значение решения этой задачи. Если бы они в самом начале 1989 г. не распыляли свои силы по всей стране и договорились между собой о сосредоточении главных усилий для более прочного блокирования и овладения Кабулом, то они имели бы серьезные шансы на успех.
      Но как стало ясно позднее, вооруженная оппозиция не собиралась брать Кабул штурмом. Главную ставку она делала на подрывные действия, на своих сторонников внутри города. Цель состояла в том, чтобы перетянуть на свою сторону некоторые посты на подступах к городу, вызвать мятеж и волнения внутри города и в этой обстановке внезапно скрытно проникнуть в город и захватить его важнейшие объекты. Такая акция могла иметь успех сразу после ухода советских войск. Но моджахеды решили нанести первый удар по Джелалабаду и время было упущено.
      Но по прибытии в Кабул в начале февраля 1989 г. мы ожидали наихудшего. Во всяком случае нельзя было исключить и прямого наступления на город в сочетании с подрывными действиями, поскольку в тот период моджахеды имели для этого благоприятные возможности. Поэтому в первую очередь занялись изучением охраны и обороны Кабула. Еще до того, как покинул Афганистан генерал Варенников, я вместе с начальником Кабульского гарнизона генералом А. Лудином выехал на передовые позиции северо-западнее Кабула. Меня привезли на хорошо оборудованный участок обороны, который был подготовлен еще советскими войсками, как образцовый опорный пункт, и его показывали всем высокопоставленным руководителям во время их наездов в Кабул. Было видно, что он недавно обновлен. Как мне объяснили, эту оборонительную позицию готовили для показа генералу Д. Т. Язову во время его посещения Кабула в январе 1989 г., но он так туда и не приехал.
      Мы с генералом А. Лудином побывали и на некоторых других оборонительных позициях. Как и следовало ожидать, последние по своему инженерному оборудованию мало были похожи на образцовый участок и даже там, где были оборудованы подразделениями 40-й армии, начали разрушатся. Железные печки вывезли в Кабул. Некоторые блиндажи были почему-то разобраны. Из-за отсутствия топлива обшивки траншей и деревянные перекрытия использовались для разведения костров, приготовления пищи и обогрева личного состава. Часть древесных материалов целыми связками и на машинах отправлялись на городские рынки для продажи.
      Но самым удивительным и неожиданным для меня оказалось то, что на многих оборонительных позициях и постах почти никого не было. Даже на "образцовом опорном пункте" с трудом, после длительного поиска, мы нашли одного солдата, который, забаррикадировав вход в блиндаж железными кроватями, спал в углу на полу. Свое оружие и еще несколько автоматов он спрятал под кучей матрасов и подушек. Выяснилось, что данный пост должен оборонять взвод, в котором числилось 12 человек. По словам этого солдата командир взвода еще вчера убыл по вызову командира роты, взяв для своего сопровождения нескольких солдат. Остальные солдаты ушли в соседний кишлак для покупки продуктов. Кстати, когда мы проехали к тому месту, где должен был находиться командир роты, мы там застали только двух связистов, которые сказали, что командир роты убыл к командиру батальона. Примерно такая же картина была и на других участках.
      Генерал А. Лудин заверил меня, что просто мы приехали в неподходящее время и все, что мы видели, это случайное стечение обстоятельств. Откровенно говоря, я был в тревоге. Но генерала Варенникова не стал расстраивать подробностями увиденного. Было просто неудобно после первой же кратковременной поездки делать какие-то обобщающие выводы, да еще перед самым его отъездом из Кабула. Теперь ответственность за все это лежала на мне и надо было самому, не полагаясь ни на кого, вместе с афганским командованием более основательно разбираться с положением дел.
      Но задача организации обороны Кабула оказалась более запутанной и сложной, чем мы предполагали. Главная трудность состояла в том, что после снятия с обороны Кабула советских частей у афганского командования не было достаточных сил и средств для надежной охраны и обороны Кабула. Дело усугубилось тем, что еще накануне вывода советских войск президент Наджибулла, не доверяя армейским частям, вывел из Кабула и направил в Джелалабад основные части 1-го армейского корпуса, которые казалось бы составляли основную силу, оборонявшую Кабул, о чем нам пришлось разговаривать с председателем КГБ В. А. Крючковым перед моим убытием в Афганистан.
      В этих условиях еще до окончания ухода советских войск из Кабула были наспех сформированы части так называемой "национальной гвардии", на которых была возложена оборона Кабула. Для военнослужащих гвардии (с целью их большой заинтересованности в службе) были установлены довольно высокие оклады. Для обороны Кабула были привлечены и некоторые племенные части, перешедшие на сторону государственной власти. Поскольку в гвардии людей не хватало, приходилось направлять для обороны Кабула, некоторые части из других ведомств. Подразделения гвардии в обороне должны были поддерживать армейская артиллерия и авиация. Но все эти части, не относящиеся к гвардии, получали денежное содержание в несколько раз меньше чем гвардия, что с самого начала вызывало недовольство и различные осложнения.
      Но самое парадоксальное состояло в том, что оборона Кабула была всецело возложена на гвардию, подчиненную министру государственной безопасности. Чувствовалось, что такое решение принято с подачи представителей нашего КГБ, которые больше заботились о внутренней безопасности президента, чем об угрозе Кабулу. Министр обороны, генштаб и министр внутренних дел были по существу отлучены от задач обороны Кабула. Министр обороны, например, отказывался выделять артиллерию, авиацию и свои резервы для обороны Кабула. Начальник Кабульского гарнизона, которого в последующем назвали командующим обороны Кабула, не имел никаких сил и средств, которые бы полностью ему подчинялись. Даже частями гвардии он не мог распорядиться без ведома министра госбезопасности.
      Таким образом дело оказалось таким запутанным, что хотя в Кабуле и имелись силы (до 60 тыс. военнослужащих), но использовать их для обороны города было невозможно. Получилось, что за оборону города, кроме президента и начальника гвардии, никто не отвечал. На каждом заседании Ставки Верховного Главнокомандующего все перечисляли недостатки обороны города и никто за них не отвечал.
      Было ясно, что оставлять в таком виде организацию обороны Кабула нельзя. Нужно было как-то развязывать этот искусственно запутанный узел, который парализовал управление, сковал имеющиеся силы и средства и делал столицу государства по существу беззащитной. С учетом сложившегося положения были рассмотрены и обсуждены различные варианты решения задачи. Была возможность поручить оборону города армии, подчиненную министру обороны, но этого из-за политического недоверия не хотел президент. С целью привлечения к обороне Кабула армейских частей попытались сделать командующего обороной Кабула заместителем министра обороны, но все равно последний не разрешал ему распоряжаться армейскими частями, тем более, что он был человеком президента и министр обороны генералу Лудину не доверял. Наконец прорабатывался вариант, по которому предлагалось оборону Кабула выделить в отдельную военную структуру, не подчиненную ни одному из силовых министерств, выделив для нее необходимые войска из ведомств и наделив командующего обороной Кабула функциями первого заместителя Верховного Главнокомандующего вооруженными силами республики. Но в этом случае для новой структуры, становящейся еще одним самостоятельным военным ведомством, нужно было создавать свои тылы, базы снабжения, части обеспечения и другую инфраструктуру, на что реально не было необходимых сил и средств.
      К тому же такая сложная реорганизация могла стать одним источником противоречий, конфронтации, еще больше осложняя и без того ненадежную оборону афганской столицы.
      При проработке этих вариантов и поиске оптимального решения пришлось по многу раз встречаться с президентом, с его заместителями, министрами военных ведомств, начальником генштаба, нашими представителями при этих ведомствах.
      Вопрос обороны Кабула не раз обсуждался и на заседании Ставки Верховного Главнокомандующего. После мучительных поисков и долгих споров по нашему предложению было бы принято решение разделить оборону Кабула на три зоны, поручив их оборону войскам министерства обороны, министерства внутренних дел и министерства госбезопасности. В таком решении тоже были свои слабые места, ибо дело обороны Кабула надо было в конечном счете объединять Верховному Главнокомандующему. Командующим обороной Кабула был назначен вице-президент, первый заместитель Верховного Главнокомандующего генерал Рафи, который должен был управлять войсками, опираясь на штаб гарнизона.
      Но положительная сторона принятого решения состояла в том, что каждый из военных министров, располагавший реальными силами и средствами, нес ответственность за оборону назначенной ему зоны. Если раньше любые требования Наджибуллы о выделении сил и средств для обороны Кабула встречало со стороны соответствующих министров бесконечные отговорки и невозможность выделить силы и средства, то теперь, имея конкретную задачу и неся ответственность за ее выполнение, каждый из них был больше заинтересован в надежности обороны своей зоны и выделении для этого необходимых войск. Во всяком случае Верховному Главнокомандующему было с кого конкретно спросить за состояние обороны.
      После того, как было принято решение и отдан приказ об организации обороны Кабула, произведено распределение сил и средств, в марте 1989 года мною было предложено президенту провести под его руководством командно-штабную тренировку по обороне Кабула примерно по такой методике, как это мы обычно делали во время второй мировой войны при переходе к обороне. Был составлен план тренировки и подготовлены необходимые распоряжения с тем, чтобы сохранить в тайне распоряжения, которые предстояло отдавать, все документы мне пришлось исполнять лично самому. Перевод документов осуществлял переводчик подполковник Геннадий Клюкин.
      В назначенный день рано утром мы с президентом прибыли на командный пункт гарнизона и вручили боевое распоряжение о проведении войск Кабульского гарнизона в полную боевую готовность. Затем отдавались распоряжения о нанесении ударов авиацией, открытии огня артиллерией по определенным участкам, о выдвижении резервов и военно-учебных заведений в назначенные районы и рубежи.
      Офицеры нашей оперативной группы вместе с афганскими должностными лицами выезжали на места и проверяли практическое выполнение отданных распоряжений. В результате выявилась полная неподготовленность всех министерств и войск гарнизона к выполнению возложенных на них задач. Штаб гарнизона был совершенно не подготовлен к управлению войсками. Вместо коротких распоряжений и сигналов велись длительные и многословные переговоры, связь работала с перебоями. Сигналы о приведении войск в полную боевую готовность до многих соединений и частей, военно-учебных заведений, управлений центрального аппарата не были доведены.
      Когда мы с президентом прибывали в некоторые учреждения и части, они жили обычной мирной жизнью и ни о чем не подозревали. Личный состав не имел оружия, не знал своих задач. На одном из учебных центров шел концерт самодеятельности. Некоторые части и учреждения не выдвинулись на назначенные рубежи и районы или вышли с опозданием после дополнительных распоряжений и требований. Чрезмерно много времени заняли вызов авиации и огня артиллерии. Точность нанесения ударов была низкой. Выявилось немало и других недостатков.
      Мы помогли президенту Наджибулле собрать и обобщить данные по проведенной командно-штабной тренировке и подготовили разбор. На разборе президент проанализировал допущенные упущения и дал конкретные указания о проведении дополнительной работы по организации обороны Кабула и проведении командно-штабных тренировок в зонах обороны всех министерств, в учреждениях и военно-учебных заведениях центрального назначения.
      В последующем подобные тренировки в Кабуле проводились через каждые 2-3 месяца, что позволило добиваться более организованных и четких действий органов управления и войск. В целом ценой огромных усилий удалось добиться определенной системы и устойчивости в организации обороны Кабула. Но по-прежнему было еще много нерешенных задач и пробелов. Основная беда состояла в том, что командиры соединений и частей повседневно не занимались подготовкой подчиненных подразделений к действиям в обороне, отвлекались на посторонние дела и не поддерживали постоянную и должную боевую готовность своих соединений и частей. Вообще боевая дисциплина оставалась недопустимо низкой. Многие офицеры и солдаты ночью покидали посты, ослабляя охрану и оборону города.
      Предпринимались также меры, чтобы сделать оборону Кабула более активной. Велась систематическая (правда, не всегда достаточно результативная) разведка. И при обнаружении крупных скоплений группировок моджахедов на подступах к Кабулу по ним наносились массированные авиационные и артиллерийские удары, что позволяло неоднократно срывать попытки противника предпринять наступление против войск гарнизона. Моджахеды стремились внезапными атаками (чаще всего ночью) овладеть господствующими высотами вокруг Кабула и нередко это им удавалось. Правительственные войска готовили и проводили частные наступательные боевые действия с целью восстановления утраченных позиций и расширения зоны обороны Кабула. Позже с учетом опыта организации обороны Кабула были проведены проверки и занятия по обороне в других гарнизонах и в войсках, обороняющих маршруты подвоза Хайротон - Кабул и Кабул - Джелалабад.
      Особенно тяжелые бои пришлось вести в районе Пагмана (сев.-зап. Кабула). К моменту вывода советских войск из Афганистана уездный центр Пагман и его кишлачная зона находились в руках мятежников. Правительственным войскам из-за недостатка сил не удалось занять и закрепить сторожевые посты и заставы вокруг Пагмана, занимавшиеся советскими войсками.
      С февраля 1985 г. позиции мятежников сев.-зап. Кабула находились в 8-10 км от центра столицы. Ими проводились интенсивные инженерные работы по укреплению района Пагман. Мятежники перешли в районе Пагмана к жесткой, позиционной обороне.
      Руководство вооруженной оппозиции рассматривало район Пагман как важный плацдарм для нападения на Кабул. Из этого района осуществлялось 60% обстрелов г. Кабула. Группировка мятежников в уезде Пагман насчитывала около 55 групп (отрядов) общей численностью до 3,5 тыс. человек. На вооружении у мятежников имелось орудий и минометов различных калибров - около 170 ед.; пусковых установок реактивных снарядов - 75-80 ед.; средств ПВО - 140-150 ед.; до 120 ед. безоткатных орудий, противотанковых управляемых снарядов "Милан" и других противотанковых средств.
      В ходе боевых действий в зону обороны Кабула из Пакистана и других районов Афганистана было дополнительно переброшено около 2 тыс. мятежников.
      Практически в каждом отряде мятежников имелись арабские наемники и пакистанские советники. В районе Пагмана противник имел 25 складов боеприпасов и 20 продовольственных складов (хранилищ), оборудованных под землей и в горах и трудноуязвимых для ударов артиллерии и авиации. На этих складах и непосредственно в отрядах было сосредоточено большое количество боеприпасов, обеспечивающих ведение боевых действий в течение нескольких месяцев.
      Основу оборонительных позиций мятежников составляли бетонно-каменные сооружения закрытого типа для ведения огня, наблюдения, а также подземные галереи, туннели для маневра силами и средствами и укрытия личного состава. Практически на каждой высоте ниже гребня на 100-150 м отрывались окопы и ячейки для стрелков, оборудовались позиции для средств ПВО, артиллерии и пусковые установки РС. Окопы и ячейки соединялись между собой траншеями глубиной 50-60 см. На обратных скатах высот также отрывались окопы для стрелков и небольшие пещеры (размер 5x2x1,5 м) для складов и укрытия для личного состава. Все гражданские строения были приспособлены к обороне.
      Пуски реактивных и зенитных ракет осуществлялись, как правило, с выносных площадок подземных сооружений или подвижных пусковых установок, которые после пуска немедленно уходили в укрытия, расположенные в глубине.
      Подступы к высотам и лощины прикрывались плотными минными полями и управляемыми по проводам и радиосигналами фугасами.
      В целом противником в районе Пагмана была создана сильно укрепленная и глубоко эшелонированная оборона глубиной до 10-15 км с большим количеством огневых средств для обстрелов Кабула. Лидеры оппозиции придавали большое значение удерживанию района Пагмана.
      Учитывая большую опасность для Кабула плацдарма и группировки противника в Пагмане, Ставкой ВГК было принято решение о проведении наступательных действий с целью разгрома этой группировки мятежников и освобождения центральной части Пагмана.
      Боевые действия в районе Пагмана можно разделить на два этапа.
      На первом этапе планировалось осуществить разгром противника на подступах к Пагману и овладеть кишлаками и рядом господствующих высот в близи захватываемых кишлаков, а также блокирование основных маршрутов подхода резервов и подвоза боеприпасов и материальных средств с южного, юго-западного и северного направлений.
      На втором этапе предусматривалось блокирование ущелий Дарразаргар, Пагман, овладение господствующими высотами с севера, северо-западного и южного направлений и разгром мятежников в Пагмане и прилегающей к нему кишлачной зоне.
      Наступательные боевые действия правительственных войск начались 10 апреля 1990 года. На первом этапе (10 апреля-10 мая) для выполнения этой задачи привлекались подразделения Национальной Гвардии и 10 пехотных дивизий МГБ; всего около 1,4 тыс. чел., 54 орудия и миномета, 30 танков, боевых машин пехоты и другая техника и вооружение. Боевые действия поддерживались в среднем 25-30 самолетовылетами в сутки.
      На втором этапе (10 мая-26 июня) к боевым действиям в районе Пагмана были дополнительно подключены подразделения пяти батальонов МГБ, 53-й пехотной дивизии генерала Дустума, переброшенные с севера Афганистана. С началом наступления правительственных войск наиболее ожесточенные боевые действия развернулись в районах кишлаков Исахейль, Пушта и Дарразаргар. Вследствие недостатка сил и средств первоначально планировалось последовательное овладение опорными пунктами противника после короткой артподготовки и ударов авиации в сочетании с внезапными атаками. Однако нередко части переходили в атаку не одновременно, что позволяло противнику сосредоточить огонь по наиболее активно действующим подразделениям и останавливать их наступление.
      Бои за овладение кишлаками в южной части Пагмана продолжались 30 суток. За это время правительственные войска продвинулись вперед на 5-6 км окружили район Додомаст и овладели опорными пунктами в восьми кишлаках. Но им не удалось овладеть ключевым опорным пунктом, превращенным в крепость, в районе Додомаст, где мятежники в полном окружении продолжали обороняться более 15 суток, затрудняя действия правительственных войск.
      Практически каждый кишлак, каждую высоту и опорный пункт приходилось брать после осады и массированного огневого бомбо-штурмового подавления противника.
      Атака укрепленных оборонительных рубежей и позиций пехотой осуществлялась в пешем порядке, так как подступы к опорным пунктам имели сплошное минирование и каждая попытка атаковать на боевых машинах пехоты и бронетранспортерах при поддержке танков отражалась противником. При этом подразделения не развертывались в линейные боевые порядки, действовали мелкими и отдельными группами, приспосабливаясь к местности. Такой характер боев несколько сокращал потери, но приводил к затягиванию боевых действий.
      На втором этапе с подключением более крупных сил ряд наступательных действий было проведено с развертыванием подразделений в боевой порядок, когда танки действовали непосредственно в боевых порядках пехотных подразделений, поддерживая их огнем.