Г.К. Жукова отличали гибкий ум и твердая воля. Для его полководческого искусства было характерно тщательное планирование предстоящих операций и твердое проведение в жизнь принятых решений и разработанных планов. Вместе с тем эта настойчивость не превращалась в неумное упорство, в упрямство, по словам Б.М. Теплова, разрушающее ту самую волю, которая на первый взгляд представляется его источником. Георгий Константинович проявлял необходимую гибкость, когда обстановка изменялась, и своевременно уточнял свои решения и действия, проявляя при этом суворовский "глазомер", быстроту ориентировки, соображения и реагирования на изменения обстановки. Жукову были свойственны и многие другие качества, характеризующие его как великого полководца. Роль и значение любой личности в истории, и тем более человека с высоким положением, определяются в конечном счете не только его способностями и потенциальными возможностями, а совершенными им делами, результатами, эффективностью его практической деятельности на том или ином участке работы, который был ему доверен. �ли, как иногда говорят, "сухим остатком" прожитой жизни, то есть тем, что удалось сделать из того, что не удавалось на этом поприще предшественникам. Любой иной подход не позволяет судить объективно. К сожалению, в некоторых мемуарах и теоретических работах можно видеть иногда однобокий подход к оценке отдельных военных деятелей. Нередко при их характеристике все сводится к тому, что он был обаятельным и добрым человеком, внимательно и вежливо разговаривал со всеми и т. д. Но при этом умалчивается о том, какой "сухой остаток" он оставил после себя, почему на том участке, на котором он работал, скажем, перед войной и за который отвечал, выявилось так много совершенно недопустимых упущений, о которых в других местах этих же мемуаров тоже немало и очень убедительно сказано. Спору нет, высокая культура общения с людьми украшает любого руководителя. Но на военной службе она имеет смысл только в том случае, если сочетается с высокой и, если необходимо, суровой и беспощадной требовательностью к себе и подчиненным, когда, несмотря ни на какие трудности, препятствия, вопреки всякому сопротивлению и недопониманию, соответствующие интересам дела решения и мероприятия проводятся в жизнь. Такая позиция может иметь и тяжкие последствия для того или иного человека, но в конечном счете с точки зрения интересов дела -- принципиальная линия есть единственно верная линия. Проявление гражданского мужества в мирное время иногда значительно сложнее, чем проявление мужества на поле боя. Клаузевиц в своей книге высказал следующие примечательные в этом отношении слова: "Чем выше мы поднимаемся по ступеням служебной иерархии, тем больше преобладания в деятельности получает мысль, рассудок и понимание; тем более отодвигается на второй план смелость, являющаяся свойством темперамента; поэтому мы так редко находим ее на высших постах, но зато тем более достойной восхищения является она тогда". Это мужество и, если хотите, отвагу Жуков проявлял всю войну даже перед таким диктатором как Сталин. Порою ссылаются, что сам по себе данный руководитель, военачальник был человеком деловым и способным, но ему не давали возможности как следует развернуться, ему мешали вышестоящие начальники или непутевые подчиненные. Например, до сих пор в военно-исторической литературе принято считать, что М.�. Кутузов вроде бы не несет никакой ответственности за поражение русско-австрийских войск в Аустерлицком сражении 1805 г. Все дело испортили вмешавшиеся в дела командующего русский и австрийский императоры. Кутузова за его ратные подвиги под �змаилом, Рущуком, в войне 1812 г. мы по-праву считаем одним из великих российских полководцев. Но никакие другие заслуги не могут снять с него ответственности за поражение под Аустерлицем. В этом сражении он являлся командующим союзными войсками и был обязан поставить себя действительным командующим или отказаться от командования. В этом состояла беда и Куропаткина в русско-японскую войну, которому мешали и великий князь, и японцы, но в основном -- собственная бесхарактерность. В "Красной звезде" недавно опубликованы дневники генерала А.Е. Снесарева периода гражданской войны. �з его записей видно одно: он был внутренне враждебно настроен к армии, в которой служил. Он весьма красочно и с оттенками злорадства описывает страшные беспорядки и разложение, которые творились в войсках, которыми он командовал. Считая их, видимо, неизбежными в революционной армии, он практически ничего не предпринимает для пресечения беспорядков и падения дисциплины. Но в не менее сложных условиях во время той же гражданской войны совсем по-другому действовали М.В.Фрунзе во главе фронта, которого Жуков глубоко уважал, да и Жуков, воевавший в самом низовом звене. Например, Фрунзе сталкивался часто не только с неприязнью, но и со скрытым и даже с открытым противодействием, а порой и саботажем. Ему не раз приходилось решительно укрощать части, которые проявляли неповиновение и даже поднимали мятежи. Никогда не мирился с беспорядками и Жуков. Еще раз вспомним в какие сложные ситуации он попадал и на Халхин-Голе, и во время Великой Отечественной войны, кто только не пытался ему мешать. Но ничто не могло его поколебать. На войне постепенно вырабатывается привыкание к опасности, различного рода лишениям. Но, как заметил один писатель, такие качества как ответственность, принципиальность, решимость до конца выполнить поставленную задачу -- должны каждый раз приходить к военачальнику как всегда новое и безмерно тяжкое испытание. Жуков не только не избегал ответственности, а во имя интересов дела шел ей навстречу, например, взявшись проводить Ельнинскую операцию 1941 г. В том-то и сила таких руководителей, как Фрунзе и Жуков, что они умеют в самых, казалось бы, безвыходных положениях превращать себя в сгусток энергии и, наперекор всему добиваться намеченной цели и успешного решения возложенных задач. Как в военное, так и в мирное время упущенных побед бывает порою больше, чем одержанных. Но именно последние в конечном счете определяют подлинное лицо и качества полководца. Как видно из изложенного, для проявления высокого уровня военного искусства требуется сочетание умственно-ителлектуальных и волевых организаторских качеств. Какие черты наиболее характерны для Жукова? Прежде всего глубокий, гибкий ум и проницательность. Умение не только проникнуть в замысел противника, но и как бы в живом виде воссоздать в сознании возможный ход развития событий за неприятеля и свои войска, что давало возможность предвидеть их и принимать заблаговременные меры. По словам Макиавелли: "Ничего не делает полководца более великим, как проникновение в замысел противника". Жуков в совершенстве владел этим искусством. К сожалению, это не всем во время войны удавалось. � может быть больше всего страдали наши войска на фронте из-за неумения некоторых командующих предвидеть возможные действия противника, из-за чего запаздывали ответные меры. Например, Жуков был справедливо возмущен, когда войска, одержавшие блестящую победу под Сталинградом, без особых на то причин допустили в марте 1943 г. сдачу противнику Харькова. Не в обычае Жукова поминать старое, но когда фронт стабилизировался, он иной раз крепко выражался в адрес "разгильдяев", допустивших такую нелепость. А бывший командующий Воронежским фронтом генерал Голиков сочинил для истории отчет о причинах неудач: "Необходимо признать, что на этом этапе я имел неправильную оценку намерений и возможностей противника. Ошибка в оценке противника заключалась в том, что мы рассматривали массовое движение мотомеханизированных сил противника на Полтаву как его отход. Между тем противник отводил главные силы своего танкового корпуса СС в район Полтавы для того, чтобы начать оттуда свой контрудар". Самокритика -- дело, конечно, полезное. Но так рассуждает генерал, возглавлявший перед войной главное разведывательное управление! По словам Клаузевица, "... три четверти того, на чем строится действие на войне, лежит в тумане неизвестности". С тех пор, с одной стороны, факторов, порождающих неопределенность и неизвестность на войне, стало значительно больше, с другой стороны, неизмеримо возросли возможности разведки и средств связи, позволяющие добывать данные о противнике и получать сведения о своих войсках. На фронте командующий постоянно получает огромный поток самой разнообразной и часто противоречивой оперативной информации о положении дел по обе стороны фронта. Причем вся эта информация не всегда находится в готовом виде, ее надо добывать всеми видами разведки и всеми формами общения со своими войсками. Жуков умел все это охватить, переработать в своем сознании, уловить то, что является достоверным, и самую главную суть различных сведений о сложившейся обстановке. Как отмечал �.Х.Баграмян, Жуков был военачальник, для которого "самая запутанная и противоречивая обстановка -- открытая книга; он бегло читает ее, и верные решения возникают как бы сами собой". А отличная, цепкая память помогала помнить и свободно оперировать тысячами различных данных о противнике, своих войсках и других условиях обстановки. Причем Жуков, обладая развитой оперативно-стратегической интуицией, чувствовал изменения обстановки еще по едва заметным малейшим признакам, которые на первый взгляд мало о чем говорят, и по ним улавливал назревающие крутые повороты в развитии событий, как это было, например, с оценкой неспособности дальнейшего наступления фашистских войск на Москву в конце ноября 1941 г. Он считал совершенно недопустимым, когда военачальник исходит не из реальной действительности, какой бы она неприглядной ни была, а желаемое выдает за действительное. Сталину в 1941 г. очень хотелось оттянуть войну, и он этому своему желанию подчинил все свое мышление, не посчитавшись с предложениями наркома обороны и начальника Генштаба. Так не раз было и в ходе войны. На войне испытываемое чувство опасности и нервного напряжения сковывает человека и поэтому даже военачальники, командиры с недюжинными умственными способностями не всегда могут в полной мере их проявить. Нередки случаи, когда люди просто теряются. Жуков был из числа военачальников, которые в моменты смертельной опасности и исключительной ответственности становились еще собранней, умели как бы сжать свою волю, и, превратив себя в сгусток энергии, начинали мыслить особенно просветленно, ясно и действовать еще энергичнее, чем в обычной обстановке. Его аналитический ум, способности к анализу и синтезу позволяли ему в минимально короткое время охватить одновременно как всю оперативно-стратегическую обстановку в целом, так и мельчайшие тактические детали. Это способствовало глубокой оценке обстановки, обоснованным выводам и нахождению неожиданных оригинальных решений, все новых и новых возможностей войск, которые никогда не смогут прийти в голову командующего, командира, формально выполняющих обязанности. "Хорошо помню, -- писал Георгий Константинович, -- эпизод в период сражения за Москву, когда немцами был захвачен Солнечногорск, когда дорога Солнечногорск -Москва осталась почти без прикрытия... Я тогда позвонил командующему ПВО страны генералу Громадину и сказал ему: "Солнечногорск сейчас захвачен танками противника, для прикрытия Москвы из района Серпухова со стороны Солнечногорска мною перебрасывается на машинах 7-я стрелковая дивизия, прибудет она туда не раньше как через 8--10 часов. Что Вы можете дать сейчас из числа зенитной артиллерии ПВО Москвы для противотанковой обороны путей на Москву со стороны Солнечногорска?". Генерал Громадин, век его за это не забуду, тут же ответил: "В районе Сходни у меня стоит 85-милиметровый артиллерийский зенитный дивизион. Я сейчас же выброшу его в район Солнечногорска и прикажу -- умереть, но не пропустить танки врага до подхода 7-й дивизии". Через 30 минут я уже знал, что дивизион снялся и выступил навстречу противнику, с танками которого дивизион встретился где-то между деревнями Пешки и Дубинино. В коротком бою было подбито несколько танков противника, остальные отошли на Солнечногорск. Вскоре туда подошли на машинах передовые части 7-й дивизии. К сожалению, я не узнал, кто командовал этим геройским дивизионом". При формальном подходе, казалось бы, при чем здесь войска ПВО страны. У них свои задачи -- бороться с воздушным противником, у войск Западного фронта свои. Но Жуков мыслил шире, на высоте оказался и генерал М.С. Громадин. Это и давало возможность находить все новые и новые силы для сопротивления врагу даже в условиях, где, казалось, их уже нет. Это говорит о том, что военачальник, хорошо зная возможности своих войск, сильные и слабые стороны противника, условия местности, способен нейтрализовать преимущества противника и повысить боевой потенциал своих войск. Волевые и организаторские качества Жукова особенно ярко проявлялись в его способности настойчиво проводить в жизнь принятые решения, добиваться выполнения боевых задач, несмотря ни на какие препятствия и трудности, активно бороться за инициативу, упреждать противника и навязывать ему свою волю. Этому способствовали и его целеустремленность, уверенность в своих решениях и действиях, высокая ответственность и самостоятельность в решении задач с неясным рискованным исходом, решительность и упорство в достижении цели. Бывают люди, обладающие очень проницательным умом и безусловным мужеством, но, по словам Клаузевица, "...их мужество и проницательность стоят порознь, не протягивая друг другу руки и потому не производят третьего свойства -решительности". Весьма определенно высказался по этому поводу и генерал Драгомиров: "Кто искусен и решителен, -- писал он, -- тому теория впрок; кто не искусен, но решителен -- достигнет цели дорогою ценою, но достигнет: кто нерешителен, хотя бы и был теоретически осведомлен, -- тот ничего не достигнет... Тот же, кто колеблется, всегда рискует быть побитым, потому что вследствие колебаний он ничего не в состоянии делать, между тем как противник действует. Неспособный решиться на что-нибудь похож на человека со связанными руками, с которым всякий может сделать что хочет. Поэтому-то в военном деле... самая опасная из всех решимостей -- это ни на что не решаться: самое дерзкое, хуже -- самое необдуманное, предприятие не представляет такого риску, как нерешительность". При рассмотрении проведенных под командованием Жукова сражений мы видим, с какой скрупулезной тщательностью он подходил к подготовке каждой операции боя с тем, чтобы войска выполнили задачи наверняка. С.С. Смирнов -- писатель, посвятивший все свое творчество Великой Отечественной войне, по воспоминаниям многих фронтовиков записал, что Жуков не меньшее значение, чем знанию и изучению противника придавал знанию и пониманию нашими войсками своих целей и задач. Суворовское правило: "Каждый солдат должен понимать свой маневр" -- было возведено им в незыблемый принцип подготовки к операциям. Многочисленные штабные занятия, командирские учения, подробный инструктаж были направлены на то, чтобы каждый командир в нужном для него масштабе понимал цель и план будущей операции и точно знал свою задачу в ней. Каждое очередное командно-штабное совещание, которое Жуков проводил перед началом операции, было нелегкой, но необычайно важной школой для всех его участников. Командующие армиями, командиры соединений. штабные работники знали, что на это совещание нельзя явиться с не до конца продуманным планом, с недостаточно мотивированным решением. Сосредоточенно-внимательный, Жуков не просто выслушивал доклады. Он до мельчайших деталей прослеживал по своей карте предполагаемые действия войск и тут же задавал вопросы, требуя мотивировок того или иного решения, высказывая свои соображения или сомнения. Ни одно слабое звено в докладе не ускользало от его внимания. Только основательные доказательства, веские аргументы могли убедить его, и лишь интересы дела, успеха будущей операции, а не соображения престижа и собственной власти диктовали ему окончательное решение. Сам предельно собранный, целеустремленный, он создавал на этих совещаниях атмосферу напряженно рабочую, четко деловую, заставляя каждого из присутствующих испытывать состояние полной внутренней мобилизованности и сознания важности и ответственности обсуждаемых вопросов. Этот напряженный труд порой продолжался по нескольку часов подряд, без перерыва, но, как вспоминают участники таких совещаний, они не чувствовали при этом сильной усталости -- так интересно, плодотворно, с подлинно творческим подъемом проходила работа. А потом во фронтовом тылу начинались учения войск в условиях, максимально приближенных к той местности и обстановке, в которых им предстояло действовать. По опыту Курской, Белорусской, Висло-Одерской или Берлинской операции можно было видеть как специфика каждой из них накладывала свой отпечаток на особенности боевой подготовки войск.