Глава 44

— Поймите, я думаю, он болен.

— Ваш брат, возможно, похитил и убил более десяти девушек. То, что он болен, самая незначительная его проблема!

— Не думаю, что он хотел причинить им вред…

— Постойте! — подскочил Мак. Он высился над Эннунцио сидевшим теперь на краю кровати. Куинси и Рейни приехали и охраняли выход, в правом углу Кимберли не сводила глаз с Норы Рей. Шприц у нее Кимберли забрала. Однако враждебная напряженность в комнате сохранялась. — Так это вы мне звонили?

Эннунцио кивнул.

— Что за черт? Вы водили меня за нос с самого начала!

— Я не хотел водить вас за нос. Я старался помочь…

— Вы сказали, что звонивший мог быть убийцей. Как это понять?

— Я хотел, чтобы вы относились к звонкам серьезнее. Честное слово, всеми силами старался помочь. Я сам очень мало знаю.

— Могли бы назвать имя брата.

— Это ничего не дало бы. Фрэнка Эннунцио не существует. Он живет под вымышленным именем. Прошу вас, поймите. Я не разговаривал с братом больше тридцати лет.

Все насторожились. Мак нахмурился, эта последняя новость ему не понравилась.

— Полагаю, стоит начать сначала, — спокойно сказал Куинси.

Эннунцио устало кивнул.

— Пять лет назад я начал работать над делом о похищениях детей в Атланте, среди похищенных был ребенок молодого врача. Меня вызвали проанализировать приходившие ему письма. Пока я находился там, исчезли две студентки, учившиеся в университете штата. Я вырезал статьи из газет. Тогда приписывал это наитию. Я работал над исчезновением, а тут еще одно исчезновение. Могло оказаться, что между ними есть связь. Я начал следить за делом пропавших без вести студенток. В то лето, потом в следующее, когда в период жары исчезли еще две девушки.

Я уже знал, что дело об исчезновении девушек не имеет ничего общего с моим. Детей похищали с целью получения выкупа. Некий очень приличный молодой человек, работавший в одном из самых престижных гольф-клубов, использовал служебное положение для выявления богатых молодых семей и слежки за ними. Расследование заняло три года, но мы в конце концов разоблачили похитителя в значительной мере благодаря его письмам с требованием денег.

Похищения в период жары оказались совсем другой историей. «Несуб» всегда нападал на девушек студенческого возраста, ехавших парами. Одну оставлял мертвой возле дороги, другую увозил куда-то в глухое место. И всякий раз отправлял сообщения в газету. Часы тикают… жара убивает. Я издавна помню это письмо. Такие вещи не забываются.

Эннунцио умолк. И погрузившись в свои мысли, опустил взгляд к ковру.

— Что сделал ваш брат? — спросила Рейни. — Расскажите нам о Фрэнке.

— Наш отец был жестоким человеком.

— Есть такие отцы.

— Он работал на шахте неподалеку отсюда. Это тяжкая жизнь. Изнурительная работа днем. Горькая бедность ночью. Он был очень озлобленным.

— Озлобленные часто пускают в ход кулаки, — заметила Рейни.

— Да. Пускают.

— Ваш брат убил отца?

— Нет. Шахта доконала его раньше. Угольная пыль скапливалась у отца в легких, он стал кашлять, потом настал день, когда бояться его нам было уже не нужно.

— Эннунцио, что сделал ваш брат?

— Убил нашу мать, — прошептал Эннунцио. — Женщину, которую в детстве мы постоянно старались защищать всеми силами.

Голос его оборвался. Казалось, он больше не может смотреть ни на кого. Поникнув, свесив голову, он сжимал и разжимал лежавшие на коленях руки.

— Вы должны понять… После похорон она слегка тронулась. Начала орать на Фрэнка, что он неблагодарный, а затем принялась бить его отцовским ремнем. Поначалу Фрэнк ничего не делал. Лежал, пока она не выбилась из сил. До того устала хлестать, что даже не могла поднять руку. И тогда он встал с пола. Поднял ее. Очень осторожно. Я отчетливо это помню. Ему было всего четырнадцать лет, но он был высоким не по возрасту, а мать — хрупкой, как птичка. Взял на руки, отнес в ее комнату и положил на кровать. Фрэнк велел мне уйти из дома. Но я не мог. Я стоял посреди лачуги, а он взял лампу и стал поливать полы керосином. Кажется, я понимал, что он собирается сделать. Мать лишь смотрела на него с кровати. Грудь ее вздымалась. Она не проронила ни слова. Даже не подняла головы. Он хотел убить ее, может быть, убить нас всех, и думаю, она была признательна ему.

Фрэнк облил лачугу керосином. Потом достал из печи раскаленные угли и бросил на пол. Старый, деревянный, высохший от времени дом вспыхнул. Может быть, дом был тоже признателен; это жилище никогда не ведало счастья. Не знаю. Помню только, как брат схватил меня за руку и вытащил наружу. Потом мы стояли и смотрели, как горит наш дом. В последнюю минуту мать подняла пронзительный крик. Клянусь, я видел ее, стоя посреди пламени, она воздевала руки и надрывно кричала. Но ей уже ничем нельзя было помочь. Нельзя было ничем помочь никому из нас. Брат подвел меня к дороге, сказал, что вскоре кто-нибудь появится. Потом произнес: «Запомни, Дэви. Жара убивает». И скрылся в лесу. С тех пор я не видел его и не разговаривал с ним. Неделю спустя меня определили в семейный детский дом в Ричмонде, и я стал жить там. Когда мне исполнилось восемнадцать лет, я съездил в ту местность. Захотел побывать на могиле родителей. Обнаружил выдолбленное в могильном камне отверстие, а в нем свернутый трубкой листок бумаги. Там было написано: «Часы тикают… планета гибнет… животные плачут… реки вопят. Неужели не слышите? Жара убивает». Пожалуй, это резюме последних мыслей брата на данную тему.

— Все должно погибнуть? — сурово спросила Кимберли.

— Все прекрасное. — Эннунцио пожал плечами. — Не просите у меня полного объяснения. Природа была и нашим убежищем — мы убегали от отца в лес, — и нашей тюрьмой, уединенным местом, где никто не видел, что творится на самом деле. Брат любил и ненавидел лес. Любил и ненавидел отца. А под конец любил мать и терпеть ее не мог. Для него, думаю, все границы стерты. Он ненавидит то, что любит, любит то, что ненавидит, и запутался, в паутине, из которой ему никогда не выбраться.

— Поэтому ищет очищающей жары, — заметил Куинси.

— Используя природу, которая спасала и предавала его, — вставила Рейни и обеспокоенно посмотрела на Нору Рей. — Вам это сколько-нибудь помогает?

— Я что? — гневно спросила девушка. — Значит, у этого человека была трудная жизнь. У многих жизнь трудная. Это не давало ему права убивать мою сестру. А вы. — Ее сверкающий взгляд обратился к Эннунцио. — Как вам не стыдно! Вы агент ФБР, должны защищать людей, однако знали кое-что об убийце и молчали.

— Мне было нечего сказать, я не знаю ни имени, ни места…

— Вы знаете его прошлое!

— Но не знаю настоящего. Я мог только следить и ждать. И клянусь, неожиданно увидев письмо брата в виргинской газете, я отправил его копию в БРД. Я хотел, чтобы в расследовании принимал участие особый агент Маккормак. Хотел, чтобы полиция принялась за расследование деятельно и быстро. Само собой, это может считаться…

— Три девушки мертвы! — воскликнула Нора Рей. — Вот и скажите, насколько ценны ваши усилия.

— Если бы я был уверен… — пробормотал Эннунцио.

— Трус, — злобно бросила Нора Рей, и Эннунцио умолк. Куинси глубоко вздохнул, оглядел Рейни, Мака и Кимберли.

— Итак, что у нас получается?

— По-прежнему недостает убийцы и одной жертвы, — ответил Мак. — Теперь мы знаем мотив, но он поможет нам только на суде. Итог — сейчас ночь, ужасно жарко, и где-то находится еще одна девушка. Так что начинайте говорить, Эннунцио. Это ваш брат. Попробуйте думать, как он.

Однако судебный лингвист лишь покачал головой.

— Вначале я понимал некоторые его путеводные нити, так как сам проводил много времени под открытым небом. Но последние указаний — пробы воды, отложения, пыльца. Для меня это темный лес. Вам нужны специалисты.

— У вашего брата есть излюбленные места?

— Мы росли в нищете у подножия Аппалачей. Любимыми местами были те, куда можно дойти пешком.

— Вы узнали пещеру.

— Потому что сам лазал по пещерам. Из всех мест, какие выбирал Фрэнк, это наиболее знакомое.

— Значит, нам нужно искать здесь, в этой местности, — заключила Рейни.

Однако Мак и Эннунцио покачали головами.

— На методологию моего брата влияет прошлое, — заговорил Эннунцио, — возможно, она формируется под воздействием травмы из-за периодов жары, но сами места никак не связаны с нашей семьей. Я даже не знал, что Фрэнк жил в Джорджии.

— Эннунцио прав, — заметил Мак. — Какие бы психологические проблемы ни послужили толчком, он теперь отошел от них. Он придерживается своего плана игры, а это означает разнообразие. Последняя девушка где-то далеко.

— Нам нужна группа Рея, — заявила Кимберли.

— Пойду узнаю, как у них дела, — сказал Мак.

Он встретил на автостоянке идущего к нему географа.

— Мы добились успеха, — взволнованно сообщил Рей. — Ллойд обнаружил, что в образцах почвы содержится пыльца трех пород деревьев — болотного кипариса, ивового эвкалипта и красного клена, а измятое растение — болотный папоротник. В туфлях оказался торфяной мох. Это может означать только…

— Диснейленд?

— Бери выше. Дисмал-Суомп.

В четыре часа утра группа приняла решение разделиться. Куинси, как старший политик, вновь принял на себя обязанность вести переговоры с официальной опергруппой ФБР. Кроме того, они взяли под присмотр Нору Рей, оставлять ее одну было опасно.

Группа экспертов упаковывала оборудование и грузила в машины. По описанию Кэти Левайн, болото Дисмал-Суомп занимало шестьсот квадратных миль, изобилующих насекомыми, ядовитыми змеями, черными медведями и рысями. Деревья достигали ошеломляющей высоты, а густой подлесок из кустов шиповника и лоз дикого винограда делал некоторые места непроходимыми.

Им требовалась вода, средства для отпугивания насекомых, мачете. Словом, все снаряжение, какое у них имелось.

Мак и Кимберли усадили Эннунцио на заднее сиденье машины. Они собрались ехать на место следом за группой Рея. Таким образом, им семерым предстояло обыскивать местность, которая пугала даже Джорджа Вашингтона. Тем временем солнце поднялось над горизонтом, и появились тучи комаров.

— Готова? — спросил Мак у Кимберли, усаживаясь за руль.

— Насколько возможно.

Мак остановил взгляд на отражении Эннунцио в зеркале его обзора. Агент устало поглаживал голову; он выглядел постаревшим на двадцать лет.

— Почему вашего брата не арестовали после пожара? — спросил Мак.

— Видимо, не нашли.

— Вы кому-нибудь рассказывали о произошедшем?

— Разумеется.

— Потому что никогда не утаивали правды.

— Я федеральный агент, — отозвался Эннунцио. — Знаю, как нужно поступать.

— Отлично, потому что найти очередную девушку — это полдела. Потом мы отправимся за вашим братом и не остановимся, пока не отыщем его.

— Фрэнк ни за что не сдастся. Не захочет до конца жизни сидеть за решеткой.

— В таком случае тебе нужно приготовиться, — сказал Мак, взглянув на Кимберли.

— Жаль, нет винтовки, — ответила та, и оба они расстегнули кобуры.

Глава 45

Мать орала на нее:

— Я отправила тебя в колледж на учебу. Чтобы ты могла чего-то добиться. Ну вот и добилась, да?

Тина орала в ответ:

— Дай мне стакан воды, черт возьми! И прогони этих официантов в смокингах.

Потом села и стала наблюдать за синей бабочкой.

Вода. Озера. Ледяные потоки. О, до чего жарко, жарко. Жарко. Кожа в огне. Очень хочется содрать ее ремнями до костей и вываляться в грязи. Разве это не будет приятно?

Плоть руки съежилась. Тина смотрела, как кровавые язвы покрываются рябью и что-то выделяют. Личинки. Отвратительные белые червячки. Извивающиеся под ее плотью, питающиеся ее мясом. Выдавить их и сунуть в рот. У них такой же вкус, как у цыплят?

Красивая синяя бабочка. Как она порхает в воздухе. Поднимается, танцуя, все выше, выше и исчезает. Ей очень хочется танцевать так. Танцевать, порхать, подниматься. Улетать к теневой стороне громадного бука… или к озеру… или к холодному горному ручью.

Зуд. Кожа зудит и зудит. Она чешется и чешется. Никакого результата. Жарко, жарко, жарко. Как хочется пить. Солнце поднимается. Будет жечь, жечь, жечь. Она бы плакала, но в организме не осталось воды. Тина нажимала на грязь, чтобы появлялись лужи, и смачивала язык. Мать снова орала на нее:

— Смотри, что ты наделала!

Орать в ответ у нее не было сил.

— Извини, — прошептала Тина. И закрыла глаза. Ей снился разгар миннесотской зимы. Снилось, как мать протягивает к ней руки. И она молилась, чтобы конец наступил поскорее.

Путь на восток, к болоту Дисмал-Суомп, занял два часа. Въезд для туристов находился в Северной Каролине с восточной стороны. Кэти Левайн, исходившая из предположения, что убийца ведет игру на виргинской территории, вела их маленький караван к пешему входу в Виргинию, с западной стороны. Все три машины въехали на грунтовую автостоянку, и Кэти, официальный член их поисково-спасательной группы, взяла на себя руководство. Первым делом она раздала свистки.

— Запомните, три свистка означают международный сигнал бедствия. Попадаете в беду, оставайтесь на месте, громко свистите, и мы найдем вас.

Затем она раздала карты.

— Я скачала их из Интернета перед выходом из мотеля. Как видите, Дисмал-Суомп представляет собой почти прямоугольник. К сожалению огромный. Если брать только его виргинскую часть, в нем больше ста тысяч акров. Многовато для семерых.

Мак взял одну из карт. На распечатке был большой лесистый район, пересеченный лабиринтом линий. Он провел пальцем по нескольким.

— Что это такое?

— Пунктирные линии означают пешеходные и велосипедные тропы, пересекающие болота. Толстые — немощеные дороги. Тонкие черные линии — старые каналы, прорытые рабами вручную сотни лет назад. Когда уровень воды был выше, каналами пользовались для выращивания кипарисов и можжевельника.

— А теперь?

— Большая часть каналов заболочена. Для каноэ воды мало, для того, чтобы идти пешком, недостаточно сухо.

— Что представляют собой дороги?

— Они широкие, плоские, поросшие травой; не нужно даже переднего привода. — Левайн уже поняла, куда клонит Мак, и добавила: — Собственно говоря, туристам не разрешается ездить по дорогам, но что происходит под покровом ночи…

Мак кивнул.

— Понятно. Итак, этому человеку нужно доставить находящуюся без сознания девушку, которая весит сто двадцать фунтов, в центр болота, в какое-то глухое место, где ее не найдут сразу. Однако ему нужно доехать туда, нести на себе девушку по сотне тысяч акров — задача не из легких. Что же у нас получается?

Все начали разглядывать карту. Обозначенные пешеходные дорожки находились довольно близко друг от друга, образуя сетку в западной стороне болота. Ближе всех к ней находилась простая петля, обозначенная как гать. Они сразу же отвергли это место как слишком туристское. Дальше темнел овал озера Драммонд, где тоже было много троп, дорог и каналов. Однако за озером к востоку, югу и северу карта превращалась в сплошное серое поле, лишь изредка пересекаемое старыми немощеными дорогами. Там болото становилось пустынным.

— Нужно ехать, — негромко сказала Кимберли. — к озеру.

— И там свернуть, — согласился Мак и пристально взглянул на Левайн. — Он не бросил бы ее возле дороги. При такой сетке очень легко выйти.

— Верно.

— Каналом тоже не стал бы пользоваться. Это прямой путь из болота.

Кэти молча кивнула.

— Он утащил ее в дикое место, — заключил Мак. — Возможно, в этот северо-восточный квадрант, где деревья и густой подлесок дезориентируют. Где популяция хищников выше, что очень опасно. Где она может кричать все, что угодно, и никто ничего не услышит.

Мак немного помолчал. Было уже очень жарко. Пот струился по их лицам, выступал мокрыми пятнами на рубашках. Дышать было тяжело, от этого ускорялось сердцебиение, усиленно работали легкие, хотя солнце только что взошло. Условия были суровые, почти жестокие. Что должна испытать девушка, три дня находящаяся здесь в западне?

— Отправляться туда опасно, — заговорила Кэти. — Заросли шиповника местами такие густые, что через них не продраться. Можно внезапно провалиться по колено в трясину. Нужно опасаться медведей и рысей. Потом, там есть водяные щитомордники, мокассиновые щитомордники и камышовые гремучники. Обычно они держатся особняком. Но сойдя с тропы, мы вторгаемся на их территорию, и это воспринимается отнюдь не любезно.

— Камышовые гремучники? — робко спросила Кимберли.

— Они чуть покороче обычных, с большой головой, которая напугает вас до полусмерти. Щитомордники будут возле сырых болотистых мест. Камышовый гремучник предпочитает груды камней и сухих листьев. И наконец, насекомые. Комары, желтые мухи, гнус и клещи… Большей частью никто из нас не думает о популяции насекомых. Однако громадные стаи комаров и желтых мух содействуют превращению Дисмал-Суомп в одно из самых негостеприимных мест на земном шаре.

— Это уж точно, — угрюмо пробормотал Рей. Он уже размахивал руками возле лица. Первые комары летели на их запах, и, судя по нарастающему жужжанию, остальные следовали за ними.

Рей и Брайен полезли в рюкзаки за средством для отпугивания насекомых; настроение становилось подавленным. Если девушка в дикой местности, само собой, они туда отправятся. Никому не хотелось этого, но никто и не возражал.

— Послушайте, — уверенно заговорила Кэти, — сейчас наибольшая опасность — обезвоживание и тепловой удар. Всем нужно выпивать по меньшей мере литр воды в час. Лучше всего фильтрованная вода, но в трудных обстоятельствах можно пить болотную. Выглядит она так, будто в ней стирали грязные носки, но на самом деле необычайно чистая, не портящаяся благодаря дубильной кислоте в коре можжевельника, эвкалипта и кипариса. Болотной водой даже заполняли бочки для дальних морских путешествий. Естественная среда и вода с тех пор несколько изменились, но учитывая сегодняшнюю температуру…

— Пить, — сказал Мак.

— Да, много пить. Жидкость — ваш друг. Теперь представим на минутку, что нам повезло и мы нашли Тину. Первым делом у человека, страдающего от сильного теплового удара и обезвоживания, нужно понизить внутреннюю температуру. Поите ее водой. Массируйте конечности, чтобы усилить кровообращение. Кроме воды, давайте ей соленую пищу или лучше соленый раствор. Не удивляйтесь, если она будет противиться. Жертвы сильного теплового удара обычно склонны к галлюцинациям и спорам. Она может быть шумной и буйной, может казаться совершенно спокойной и вдруг наброситься на вас. Не пытайтесь ее урезонивать. Уложите и напоите как можно быстрее. Она может потом винить вас за ушибленную челюсть, если что. Еще вопросы есть?

Вопросов не было. Комары уже налетали тучами, лезли в глаза, в уши, в рот. Рей и Брайен равнодушно отмахивались от крылатых насекомых. Комары этого словно не замечали. Все опрыскались репеллентом. Комары вроде ничего не имели и против этого.

В последнюю минуту осмотрели снаряжение. У всех были вода, аптечки для оказания первой помощи и свистки. Все имели карты и запаслись репеллентом. Все были готовы. Рюкзаки погрузили в машины. Рей открыл ворота главной дороги, ведущей к озеру Драммонд. И один за другим они поехали в глубь болота.

— Жуткое место, — пробормотал Эннунцио, когда справа появился первый грязевой канал и зловеще зазмеился среди деревьев.

Мак и Кимберли промолчали.

На болоте все становилось громадным. Кимберли четвертый раз нагибалась, петляя по густому лесу искривленных кипарисов и густого можжевельника. Стволы деревьев достигали в толщину двух обхватов. Некоторые листья были больше ее головы. Кое-где ветви деревьев и лозы дикого винограда сплетались так густо, что Кимберли приходилось снимать рюкзак, дабы иметь возможность протиснуться.

Солнца не было видно, оно лишь мерцало сквозь высокий полог леса. Кимберли, Мак и Эннунцио шли в тишине. Шаги их по вязкой почве не были слышны, густой запах застойной растительности заполнял ноздри и вызывал тошноту.

Кимберли подумала, что в другое время, при других обстоятельствах нашла бы болото красивым. Ярко-оранжевые цветы кампсиса росли повсюду. Великолепные синие бабочки носились в солнечных лучах среди деревьев. Десятки зеленых и золотистых стрекоз мелькали вдоль их тропинки легкими цветными вспышками среди сгущавшейся темноты.

Однако больше всего Кимберли сознавала опасность. Груды сухой листвы у корней деревьев были превосходным укрытием для спящих змей. Хищные лианы толщиной с ее руку обвивали деревья тугими, удушающими кольцами. На вырубках старые, трухлявые пни усеивали мрачный ландшафт словно бесконечные ряды миниатюрных надгробий. Земля там, видимо, была пропитана водой, из нее с хлюпаньем выскакивали жабы и саламандры, спасаясь от приближавшихся шагов.

В темных уголках болота бродили животные. Кимберли не видела, но слышала их. Олени, медведи, рыси? Она не имела понятия, но подскакивала при любых отдаленных звуках и чувствовала, как на затылке шевелятся волосы.

Температура воздуха, должно быть, приближалась к сорока градусам. И все-таки Кимберли познабливало.

Первым в их маленькой группе шел Мак. За ним Кимберли, следом — Эннунцио. Мак старался держаться тропинок между двумя немощеными дорогами. Поначалу эта тактика казалась удачной. Но заросли и тесно растущие деревья зачастую делали проход невозможным, поэтому они начали слегка отклоняться то вправо, то влево. Потом им приходилось идти то одним, то другим обходным путем. У Мака был компас. Вероятно, он знал, где они находятся. Однако, по мнению Кимберли, они находились во власти болота. Шли там, где было можно, пробирались там, где было можно. И все чаще тропа уводила их в мрачные, гнилые места, где ветви деревьев переплетались гуще, и они протискивались боком между ними.

Они почти не разговаривали. С трудом пробирались между горячими влажными лианами, высматривая, нет ли сломанных веток, утоптанной земли или поврежденных растений. Это свидетельствовало бы о том, что там недавно проходил человек. Делая повороты, они давали один свисток или окликали Тину Крэн. Они перелезали через громадные, сваленные молнией деревья, петляли среди валунов, с трудом продирались сквозь колючую чащу.

Тем временем их драгоценный запас воды уменьшался и уменьшался. Дыхание становилось тяжелым, шаги нетвердыми, руки начали заметно дрожать от жары.

Во рту у Кимберли пересохло — верный признак того, что пила она недостаточно. Она чаще спотыкалась, что вынуждало ее хвататься за ветви деревьев и спутанные кусты. Пот жег глаза. Желтые мухи кишели возле лица, пытаясь попировать в уголках губ или за ушами.

Кимберли уже не знала, долго ли они идут. Казалось, она вечно находилась в этих курящихся паром джунглях, протискивалась сквозь густую влажную листву и натыкалась на очередную стену лиан, шиповника и кустов.

Вдруг Мак поднял руку.

— Слышала? — спросил он.

Кимберли остановилась, прерывисто вздохнула и напряженно прислушалась. Вот, всего на мгновение. Голос, который донес ветер.

Мак повернулся, его потное лицо выражало торжество и вместе с тем озабоченность.

— Откуда он донесся?

— Оттуда! — Кимберли указала направо.

— Нет, скорее оттуда. — Мак указал вперед и нахмурился. — Проклятые деревья, они рассеивают звук.

— Все же где-то в той стороне.

— Пошли!

И тут Кимберли внезапно осознала то, отчего во рту у нее окончательно пересохло.

— Мак, где Эннунцио? — спросила она.

Глава 46

— Говорю вам, четвертая девушка. Тина Крэн, брошена где-то на болоте Дисмал-Суомп.

— А я говорю — у вас нет никаких полномочий в этом деле.

— Знаю, что нет! — выкрикнул Куинси, но спохватился и подавил вспышку гнева.

Он приехал в ричмондское отделение ФБР полчаса назад, желая встретиться с особым агентом Хэркусом. Допустить его в свой кабинет Хэркус не соизволил, но согласился встретиться с ним в нише на первом этаже. Эта вопиющая неучтивость задела Куинси.

— Я прошу не полномочий, — снова заговорил он, — а помощи для пропавшей без вести девушки.