Глава 1

Пройдя через приемную с табличкой «Кул и Лэм. Конфиденциальное бюро расследований», я открыл дверь к себе в кабинет. По лицу секретарши Элси Бранд было видно, что у нее ко мне что-то есть.

— Что у тебя, Элси? — спросил я. — Хорошая новость или плохая?

— Что?

— Что ты хотела мне сказать?

— Как вы узнали, что я хочу вам что-то сказать?

— По твоему лицу.

— От вас нельзя абсолютно ничего утаить!

Я улыбнулся. Она смущенно проговорила:

— Если бы у вас нашлось время, Дональд… пройти со мной в коридор, я… мне хотелось бы вам кое-что показать.

— Время есть, — ответил я. — Пойдем.

Мы вышли из кабинета, прошли по коридору. Элси подвела к кладовым, достала ключ, открыла дверь в кладовую под номером восемь и включила свет.

Эти темные, без окон, кладовые находились в глухом конце здания. Наша кладовка была настоящей свалкой старого ненужного хлама, который давно пора было выбросить. Сейчас же она превратилась в опрятное помещение с рядами полок, уставленных папками с газетными вырезками.

— Черт возьми! — поражение воскликнул я.

Элси так и распирало от гордости.

— Мне хотелось вас удивить, — сказала она.

— Считай, что удивила. Теперь рассказывай.

— Значит, так, — начала она, — вы поручили мне делать вырезки о всяких преступлениях, и мне стоило большого труда разложить их в каком-либо порядке.

— Я не просил тебя ни о каком порядке, — возразил я, — просто просил держать под рукой, если вдруг понадобятся те, что посвежее.

— Зато, — продолжала она, — теперь вы в любой момент можете легко найти то, что вам нужно. Вот, например, том А. Насильственная смерть. Номера от первого до сотого — убийства по мотивам ревности. От ста до двухсот — убийства, связанные с вооруженными грабежами. Всего десять разделов. Вот здесь у нас перекрестная система ссылок на орудия убийства. Убийства с применением огнестрельного оружия, убийства холодным оружием, отравления. Далее, следующий том, том Б — ограбления. Том В — кражи. Том Г…

— Что тут, черт побери, происходит? — раздался за спиной резкий скрипучий голос Берты Кул.

Элси Бранд умолкла.

Я обернулся к своей партнерше. Та покраснела от злости, глаза ее метали громы и молнии.

— Это моя справочная библиотека, — ответил я.

— На кой черт тебе нужна справочная библиотека?

— Чтобы наводить справки.

Берта фыркнула:

— Мне сказали, что вы с Элси нежничаете в коридоре. Решила поинтересоваться, чем вы здесь…

Берта схватила одну из папок, перелистала ее и швырнула, обращаясь к Элси:

— Так вот чем ты занималась все это время!

Элси открыла было рот, но я встал между ней и Бертой Кул.

— Этим она занималась в свое свободное время, — вмешался я. — И если ты забыла, напомню, что имевшиеся у нас сведения о нераскрытых преступлениях дали нам возможность сотрудничать с полицией и пару раз помогли выкарабкаться из довольно серьезных неприятностей.

— Ты всегда нарываешься на неприятности, — огрызнулась Берта. — А потом каким-то чудом выбираешься и…

— И счет в банке выглядит лучше, чем когда мы начинаем дело, — тоже разозлился я. — А теперь, если есть претензии, ступай к себе в кабинет, изложи их в письменном виде и передай Элси. Мы отправим их в отдел жалоб, то есть, если тебя интересует, выбросим в мусорную корзину.

— Слушай, Дональд, — сказала Берта, — не надо так.

— Как так?

— Что ты сходишь с ума?

— Схожу с ума! Да я уже вконец свихнулся.

— Ладно, Дональд, не капризничай. Я тебя искала по конкретному делу, и у меня лопнуло терпение, когда никто не отвечал по твоему телефону.

— Видишь, Элси показывает мне новую классификацию информации.

— Представляешь, черт побери, положение, когда у меня клиент, я хочу познакомить его с моим партнером, а по телефону никто не отвечает? Ни секретарь, ни партнер, никто! И я бегу вас разыскивать. Клиент — злой как черт сидит в кабинете, а вы тут, в кладовке, крутите любовь.

— Не крутим мы никакую любовь! — психанул я.

— Вполне могли бы, — спокойно продолжала Берта, — насколько я вас знаю. Вы так глядите друг на дружку…

— Заткнись, — оборвал я, — если у тебя в кабинете сидит нетерпеливый клиент, давай лучше займемся его делом. А если хочешь высказаться о наших личных отношениях, можешь изложить свое мнение в письменном виде и…

— Ладно, ладно, — раздраженно остановила меня Берта. — Хватит… Элси, закрывай чертову кладовку. Дональд, пошли к клиенту. У него для нас работа. Вполне приличное дельце.

Берта повернулась и вразвалку двинулась по коридору — сто шестьдесят пять фунтов бульдожьего упорства, неконтролируемого темперамента, ненасытной алчности и тонкой наблюдательности — довольно взрывоопасное сочетание, несколько смягчаемое преданностью делу, в особенности когда пахнет зелененькими.

При таком ее характере наше партнерство, возможно, давно бы уже развалилось, если бы не было таким выгодным. Самым убедительным аргументом в жизни Берты был счет в банке, и каждый раз, когда наше партнерство оказывалось под угрозой, Берте удавалось обуздать свой невыносимый нрав.

Подождав, пока я ее догоню, Берта снова заговорила:

— Это страховая компания. Они уже некоторое время присматриваются к нам. Солидный бизнес с хорошими деньгами, Дональд, не то что твои дикие импровизации.

— Делали деньги и на моих импровизациях, — напомнил я. — И неплохие деньги.

— Порой чересчур много, — возразила Берта. — Это меня пугает. Слишком большой риск. Дело, которое предлагает Хоули, только начало.

— Ладно, — сказал я. — Кто такой Хоули?

Берта задержалась у двери приемной и, прежде чем повернуть ручку, быстро ввела меня в курс дела.

— Ламонт Хоули, — сообщила она, — возглавляет отдел возмещения убытков в страховой компании «Консолидейтед интериншуранс». Он тебе все расскажет. Послушай, Дональд, будь с ним полюбезнее. Это именно то, что нам нужно.

— Что мы имеем? — спросил я.

— Сотню в день и оплату расходов, гарантия — как минимум, на десять дней. Можем привлечь любых агентов.

— Сколько агентов можно привлечь за такие деньги?

— Одного, — уставившись на меня, ответила она. — Тебя. И клиент, черт побери, уверен, что больше не потребуется!

Берта рванула на себя дверь и, проплыв по приемной, распахнула дверь своего кабинета.

Нам навстречу поднялся высокий, худощавый, узколицый мужчина с пристальным, оценивающим взглядом, похожий на коммивояжера, поднявшегося по служебной лестнице. Способен сопоставлять факты, цифры и человеческие характеры и находить решения.

— Дональд Лэм, мой партнер, — представила меня Берта Кул. — Дональд, это Ламонт Хоули из «Консолидейтед интериншуранс».

Хоули протянул руку. Его длинные пальцы обвились вокруг моей ладони. Губы растянулись в ничего не говорящей улыбке — дань условности. Глаза были неулыбчивые.

— Много о вас наслышан, мистер Лэм, — сказал он.

— Хорошего, плохого или так себе?

— Хорошего. Очень хорошего, в самом деле. О вас такие отзывы… Я ожидал увидеть… более крупного мужчину.

— Не будем терять время, — прервала его Берта Кул, плюхаясь в скрипучее вращающееся кресло у стола. — С Дональдом все попадаются на удочку. Верно, он молод и неказист, но у малого есть мозги. Я, собственно, уже ввела Дональда в курс, возражений нет. Финансовая сторона — на мне. Он отвечает за работу вне офиса.

Теперь слово за вами — изложите Дональду суть дела.

Хоули продолжал разглядывать меня, словно все еще не решаясь принять таким, каков я есть. Но в конце концов он уселся, достал из портфеля папку, положил на колени и, не заглядывая в нее, принялся скороговоркой выкладывать факты и цифры.

— Картер Дж. Холгейт, операции с недвижимостью, — начал он. — Безошибочное деловое чутье. Дела идут отлично, но он до смерти боится потерпеть убытки из-за какой-нибудь случайности. У нас с ним договор о неограниченном страховании. 13 августа был в городе Колинда, ехал в северном направлении. Признает, что ехал уставшим и, возможно, был невнимателен. По городу ехал следом за легковым автомобилем. Оба подъехали к пересечению Седьмой и Главной улиц. Светофор переключился на красный, передняя машина остановилась, по словам Холгейта, очень резко, но подтвердить этого другими свидетельствами он не может. Холгейт врезался в задний бампер передней машины. За рулем была Вивиан Дешлер, квартира 619, «Мирамар Апартментс», Колинда, Калифорния; возраст двадцать шесть лет, блондинка, рост пять футов четыре дюйма; по-видимому, разведенка, живущая на единовременно выплаченное при разводе пособие, которое подходит к концу. Автомобиль спортивного типа, быстроходный, но низкий и легкий. Дешлер утверждает, что в результате внезапного толчка получила травму головы и шеи. Вы, разумеется, знаете, что подобные травмы — настоящий кошмар для страховой компании. Никакого сомнения в том, что травмы могут быть крайне серьезными и что симптомы могут проявиться лишь спустя некоторое время. С другой стороны, практически нет никакой возможности проверить. Человек говорит, что у него болит голова, и как тут докажешь, что она у него не болит? Никак. Ответственность страхователя не подлежит никакому сомнению. Он устал от езды и, как он доверительно нам сообщил, надеялся обойти идущие впереди машины. Прибавил скорость, но, увидев, что не справится, вернулся на скорости в прежний ряд, не заметив красного света на пересечении. Запоздалая реакция — и он врезался в задний бампер передней машины, и, как назло, машина оказалась легкой.

— Ладно, — заметил я, — что в этом деле требуется от нас?

— При подобного рода травмах, — продолжал Хоули, — мы стараемся навести справки о пострадавшем.

Хотим узнать, кто он, откуда, чем занимается, и особенно стараемся узнать, не противоречит ли его повседневное поведение картине серьезной травмы. Скажем, на месте свидетеля в суде появляется молодая привлекательная особа, которая сумеет пустить пыль в глаза присяжным. Улыбнувшись в их сторону, принимается описывать свои симптомы. Голос выдает страдания, страдальческая улыбка свидетельствует о том, как стойко она переносит мучения, и даже перспективу полной утраты здоровья. Рассказывает о головных болях, бессоннице, нервном расстройстве и далее в том же духе. Так вот, мы вполне резонно можем подвергнуть ее перекрестному допросу и потом заявить: «Теперь, мисс Дешлер, давайте обсудим типичный день из вашей жизни. Возьмем, к примеру, 19 сентября нынешнего года. Вы жалуетесь на бессонницу, но в то утро не забирали оставленные у порога квартиры газеты и молоко до четверти одиннадцатого. В одиннадцать десять вы вышли из дома и отправились на пляж. После полудня купались в море. Вечером ходили с кавалером на танцы, а потом поехали по прибрежному шоссе, остановились полюбоваться океаном и простояли там два с половиной часа. Затем ваш кавалер отвез вас домой, вошел вместе с вами в квартиру и пробыл там один час сорок минут». В заключение мы показываем видеокассету — как она резво бегает по пляжу в купальном костюме, поворачивает голову к своему кавалеру и заразительно смеется, подзывая его к себе, как она плещется в волнах прибоя, как демонстрирует свою фигуру. После демонстрации подобной видеокассеты и перекрестного допроса жюри присяжных понимает, что жизнь молодой особы не вызывает больших опасений, да и ее физическая активность ничем не ущемлена.

— Минутку, — прервал его я. — Значит, вы хотите, чтобы я сел на хвост этой девице, снимал ее, когда она пойдет на пляж, узнавал, в какое время она открывает дверь, чтобы забрать газету, следил за ее дружком…

— Нет-нет, — горячо возразил Хоули. — Такая работа требует совершенно других специалистов. У нас имеются свои способы получения информации, собственные трюк-камеры с телеобъективами. Помимо прочего, мистер Лэм, не следует забывать, каким образом я подошел к решению проблемы. Обратите внимание, что, как я сказал, во время перекрестного допроса мы говорим: «Теперь, мисс Дешлер, давайте обсудим типичный день из вашей жизни», и потом достаем отчет с перечнем событий, имевших место в тот конкретный день.

Заметьте, что мы не спрашиваем ее, был ли тот день типичным в ее жизни. Вместо этого наш адвокат прямо говорит: «Обсудим типичный день из вашей жизни», и начинает перечислять все, что имело место в тот день.

Он старается создать впечатление, что мы до мельчайших деталей проследили ее действия со дня возбуждения дела до начала судебного разбирательства. На самом деле у нас, вероятно, имеются сведения всего лишь об одном-двух днях, и эти дни могут быть днями необычной активности, но мы подводим к такому выводу, утверждая: «Возьмем типичный день из вашей жизни», и потом демонстрируя видеопленку и подробные записи.

Мы создаем желаемое впечатление и в то же время нагоняем страх на свидетельницу, потому что она не знает, что и сколько нам известно. Иными словами, она, возможно, считает, что мы следили за ее действиями каждую минуту, ночью и днем.

— Понятно, — сказал я.

— Только не считайте, мистер Лэм, что мы обижаем несчастных, — улыбнулся Хоули, бросая на меня гипнотизирующий взгляд. — Мы имеем дело с рэкетом. На этом деле многие набили руку. Возьмите, например, эту Вивиан Дешлер. Она, может быть, представляет собой отдельный случай, которым нам в настоящее время приходится заниматься. Но учтите, что случай этот не единичный. За ней стоит организованная группа. У нее есть адвокат, который…

— Кто ее адвокат? — прервал я его.

— Мы не знаем, — ответил Хоули. — Вивиан Дешлер еще не предъявляла иска. Подала заявление о получении страховки, и мы предпочли бы решить вопрос без передачи дела в суд. Речь идет лишь о том, что у нее есть адвокат, хотя нам он пока неизвестен. Адвокат, специализирующийся на защите потерпевших в автомобильных авариях. Он состоит в коллегии адвокатов, оказывающих друг другу взаимные услуги. Иначе говоря, как только одному из адвокатов удается найти маленькую хитрость, которая позволяет добиться более выгодного решения жюри присяжных, это становится достоянием всех членов данной коллегии. К примеру, кто-нибудь из них добивается решения о солидной компенсации клиенту за перелом ноги, сообщение об этом моментально облетает всех членов коллегии, и они все начинают диктовать цену за сломанную ногу. И далее — в том же духе.

— Выходит, клин клином вышибаете? — заметил я.

— Ну, не совсем так, — возразил Хоули. — Нам приходится прибегать к мерам защиты. Иначе не было бы ни автомобилистов, ни страхования автомобилей. Страховые премии достигли бы таких размеров, что страхование просто стало бы не по карману.

— Вернемся к тому, что вы хотите от меня, — предложил я.

— Мы хотим, чтобы вы установили местонахождение Вивиан Дешлер.

— Но мне показалось, вы сказали, что она живет…

— Нам известно, где она проживала, но мы не знаем, где она находится в настоящее время. Она подала заявление. Во всем шла навстречу. Позволила нашему доктору сделать врачебный осмотр и согласилась на рентгеноскопию. Словом, была настроена дружелюбно и готова помогать. Сообщила, что в данный момент не хочет говорить о размере страхового вознаграждения, что до истечения срока исковой давности времени у нее более чем достаточно, что она хочет убедиться, как ей поможет лечение, и прочее в том же духе.

— Похоже, весьма рассудительная девица, — вставил я.

— Действительно, весьма рассудительная. Вообще-то у нее довольно непринужденная, я бы сказал, профессиональная манера вести дела. Она заявила, что согласилась бы на тридцать тысяч долларов, и на этом можно закончить… а потом вдруг исчезла со сцены. Не знаем, куда она отправилась. Нам бы очень хотелось отыскать ее. Когда случаются подобные вещи, это вызывает беспокойство. Вы понимаете, мистер Лэм, что по данному заявлению нам приходится брать на себя обязательства.

Вопрос лишь в том, какую сумму придется заплатить.

Так вот, мы хотим, чтобы ваше агентство разыскало Вивиан Дешлер.

— У вас довольно приличный следственный отдел, — заметил я. — Почему бы не использовать его возможности?

— Мы заняты другими делами и… откровенно говоря, мистер Лэм, мы уже испробовали все обычные средства, но они не сработали. Мы не знаем, где она. Не можем ее найти. А она нам нужна.

Я возразил:

— Послушайте, это дело вашего профиля. Вы поднаторели в поисках. Почему же вы рассчитываете на нас, если ваша страховая компания не находит концов?

Хоули ответил откровенно:

— Мы считаем, что вы работаете намного лучше нас.

Берта расплылась в улыбке.

Я сказал:

— Не понял?

— Прошу прощения? — в свою очередь спросил Хоули.

Я потребовал:

— Объясните-ка мне это попонятнее.

— Хорошо, — начал Хоули. — Дело обстоит таким образом, что у нас имеется один ключик к Вивиан Дешлер. В Колинде у нее есть подруга, и она как раз живет в том же доме — «Мирамар Апартментс». Ее зовут Дорис Эшли. Двадцать восемь лет, брюнетка, отличная фигурка. И источники ее доходов нам неизвестны. Дорис Эшли в тесных дружеских отношениях с Дадли Х. Бедфордом, лет тридцати пяти, который, как считают, живет, и, видимо, неплохо, занимаясь куплей-продажей недвижимости. Так вот, в нашей страховой компании персонал продвигается по службе в зависимости от стажа работы, а поскольку должность следователя требует большого опыта и такта, на этих постах нет молодых людей. Далее. Все обычные попытки установить контакт с Дорис Эшли не удались, и… признаюсь, у нас было совещание, на котором решено, что необходимую информацию, возможно, сумеет получить более молодой и привлекательный агент, не имеющий явных связей с нашей компанией. — Хоули, широко улыбаясь, поглядел на меня.

— Боже! — воскликнула Берта Кул. — Вы не представляете, что Дональд делает с женщинами! Они рыдают у него на груди, выкладывают все, что у них на сердце. Если кто и может вывернуть девицу наизнанку, так это сидящий перед вами башковитый малый.

— Не сомневаюсь, — подтвердил Хоули.

— Не думаю, что мне это понравится, — вмешался я.

— О, еще как понравится! — заверила Берта. — Такой случай, Дональд!

Я пристально посмотрел на Хоули.

— Слушайте, — сказал я, — если я за это возьмусь, то буду делать все по-своему. Вам надо найти Вивиан Дешлер, верно?

— Верно.

— Неважно как, лишь бы найти.

— Мы исчерпали все обычные средства, — повторил он.

— Понял. Цель нашей работы — найти Вивиан Дешлер, правильно?

— Правильно.

— Ладно. Это единственное, чем я буду заниматься.

По выполнении — сотня в день и расходы. Как только надоест продолжать, могу бросить.

— Так нас не устроит, мистер Лэм.

— А нас не устроит иначе, — парировал я.

Берта открыла было рот, но я взглядом дал понять, чтобы молчала.

— Хорошо, договорились, — вздохнул Хоули.

— Ладно, теперь рассказывайте о Дорис Эшли, — попросил я.

Хоули впервые заглянул в свои записи:

— Ездит на двухдверном «олдсмобиле» прошлогодней модели, номер РТД 9—13. Покупки делает в супермаркете Колинды, готовит сама, за исключением вечеров, когда ее приглашают поужинать, а такое случается почти каждый вечер.

— Дадли Бедфорд? — уточнил я.

Хоули кивнул.

— Что насчет «Мирамар Апартментс», — спросил я, — есть там гараж?

— Нет. К северу от дома есть свободная площадка, которой пользуются как автостоянкой по принципу, кто первый займет место. Перед самим домом тоже обычно бывает свободное место для парковки.

— Дорис Эшли поздно встает?

— Очень поздно, — ответил он. — Каждый день спит почти до полудня. За покупками отправляется примерно в половине третьего, видно, сразу после завтрака. Мы знаем о ней не так уж и много. Вокруг всего этого — какая-то атмосфера скрытности, таинственности, и это нас беспокоит. Откровенно говоря, мистер Лэм, мы готовы потратить больше, чем рассчитываем сэкономить, потому что нам такие вещи не по нутру. Не нравятся подозрительные случаи, которые не укладываются в обычные рамки.

Нам предпочтительнее вести дела на основе средних показателей. Именно так мы и начисляем наши страховые премии, стараясь при этом покрыть свои убытки.

— Понимаю, — согласился я.

Хоули стал прощаться.

— Я оставил миссис Кул свой личный, не внесенный в телефонную книгу номер телефона, — сказал он. — Можете рассчитывать на полное сотрудничество с нашей компанией, но, разумеется, я должен просить вас воздержаться от всяких открытых контактов с нами. Мы полагаем, что за нашей деятельностью следят, и, что бы мы ни предприняли, нас могут опередить.

— Понятно, — обронил я. — Большое спасибо. Принимаемся за дело.

Он раскланялся с Бертой, шагнул к двери и на миг задержался.

— Пожалуй, следует предупредить вас, мистер Лэм, что существует определенная угроза.

— Личная?

— Да.

— Какого рода?

Хоули улыбнулся.

— Был любопытный анонимный звонок по телефону, — пояснил он. — Будьте осторожнее. — И закрыл за собой дверь.

Физиономия Берты Кул расплылась в улыбке.

— Разве не здорово, Дональд? — радовалась она. — Крупная страховая компания со своим следственным отделом, а когда речь заходит о трудном случае, они обращаются за помощью к нам.

Я промолчал.

— И, разумеется, — продолжала Берта, — не такие уж мы кретины, чтобы поверить трепу о том, почему они готовы платить за интересующую их информацию.

Что-то в этом деле вызывает их беспокойство. Видно, попробовали надуть ту бабенку, обожглись и теперь перепугались.

— Это как пить дать, — поддержал я ее. — Ладно, съезжу посмотрю на месте.

— Держи меня в курсе, — сказала Берта. — Дело важное. И не пугай клиента своими чудовищными счетами за расходы. Можно же урезать…

Однако я уже хлопнул дверью, обрывая ее словесный поток.

Глава 2

Я отправился в пункт проката автомобилей, взял там автомобиль с откидным верхом, тут же опустил его и поехал в Колинду.

Покрутился вокруг «Мирамар Апартментс», пока не отыскал машину Дорис Эшли. Нашел, где припарковаться, и устроился ждать.

Примерно в половине третьего из дома выскочила яркая брюнетка и нетерпеливо, словно пытаясь своими красивыми ножками оттолкнуть с дороги тротуар, двинулась к машине. Хлопнула дверцей.

Я поехал следом за ней к городскому супермаркету.

Решил, что буду играть не по нотам, без заранее продуманной программы.

Надо было завязать «случайное» знакомство, но, как назло, ничего не приходило в голову. Можно попробовать старый трюк — неловко повернуть тележку для покупок и зацепиться колесиком за ее тележку. Все зависело от ее настроения. Но даже если бы это и удалось, вспоминая потом, она нашла бы в моих авансах много сомнительного. А этого я себе не мог позволить.

Как кто-то сказал, есть миллион способов подъехать к хорошенькой девушке, но ни один из них ни к черту не годится, если она не в настроении.

Автостоянка у супермаркета была почти заполнена.

Большинство свободных площадок находились в дальнем углу. Дорис, отыскивая место, медленно проехала до самого конца и поставила машину правым боком к стене. Распахнула левую дверцу и, на мгновение ослепив меня нейлоновой деталью туалета и обнаженной ножкой, выскользнула наружу.

Не оглянувшись, захлопнула дверцу и быстрыми мелкими шажками направилась к супермаркету.

Площадка слева была свободна. Я поставил свою машину так близко, что ей было не открыть левую дверцу. Справа мешала стена, так что в машину было не попасть.

Рядом со мной высокий поджарый малый припарковал «форд».

Я вынул ключи зажигания, сунул в карман, отошел в тенистый уголок и приготовился ждать.

Но долго ждать не пришлось.

С бумажным пакетом, наполненным продуктами, появилась Дорис. Поспешила к месту, где оставила машину, стала протискиваться между двумя крайними машинами, поняла ситуацию, поколебавшись, перешла на правую сторону, попыталась сесть оттуда, но обнаружила, что широкая дверца не позволяет попасть внутрь.

Недовольно огляделась. Я видел, как она хороша и как взбешена.

Поставив пакет на землю, Дорис подошла к моему автомобилю с откинутым верхом, оглядела его, дотянулась до руля и принялась сигналить.

Выждав несколько минут, я, не торопясь, будто кого-то искал, двинулся вдоль автостоянки, безразлично скользнул взглядом по Дорис и отвернулся.

— Ваша машина? — раздраженно бросила она.

— Нет, мэм, — ответил я.

Она еще сильнее нахмурилась.

— А в чем дело? — спросил я. — Что-нибудь не так?

— Что-нибудь не так! — взвилась она. — Смотрите, как встал этот идиот! Дверцу не открыть, а я тороплюсь.

— Да-а, как вам это нравится? — протянул я.

Окинув меня весьма выразительным взглядом, Дорис выпалила:

— Как мне это нравится? Сказала бы я, как мне это нравится и что думаю про того идиота с его машиной.

Только вот боюсь, вы что-нибудь не то про меня подумаете. Можно как-нибудь подвинуть эту чертову машину? Может, подать назад?

— Он, наверное, в супермаркете. Может, поищем его там? — предложил я.

— Конечно, можно и поискать. Пойти и вызвать по радио, — сказала она. — Но я не хочу. Там столько народу. Я… я бы ему шины проткнула!

— Я бы мог ее подвинуть, если бы… — нерешительно начал я.

— Если бы что? — спросила она.

— Страшно не хочется, чтобы застукали.

— На чем?

— Можно закоротить зажигание.

Оглядев меня сверху донизу, она снова заговорила:

— Сколько времени займет?

— Секунд десять.

Она пустила в ход все свои чары:

— Что же тогда мешает?

— Если влипну… — помедлил я. — Придется вернуться назад…

Умоляюще глядя большими черными глазами, Дорис одарила меня обольстительной белозубой улыбкой.

— Пожалуйста, — умоляюще протянула она. — Ну, пожалуйста!

Я подошел к автомобилю, опасливо оглянулся через плечо, перепрыгнув через дверцу, сел за руль, достал ножик, зачистил изоляцию на двух проводках, достал из кармана кусочек проволоки, замкнул зажигание, запустил мотор, подал назад и улыбнулся.

— Порядок, хозяйка? — спросил я.

Она открыла дверцу своей машины, положила в салон пакет и, чуть помедлив, приподняла короткую узкую юбку и полезла внутрь, дав мне возможность увидеть уйму интересного. Завела мотор, подала машину назад.

Я поставил взятую мной напрокат машину на прежнее место, открыл левую дверцу и вышел.

Дорис жестом подозвала меня к себе.

— Как вас зовут? — спросила она.

— Дональд, — ответил я.

Она наградила меня чарующей улыбкой.

— А меня Дорис, — сказала она. — Вы прелесть, Дональд. Где вы этому научились?

— Прошел суровую школу, хозяйка, — брякнул я.

— Дорис, — поправила она.

— Дорис, — повторил я.

— И вы рисковали ради меня?

— Да.

— Вы прелесть, — еще раз сказала она и снова наградила меня улыбкой. — Что вы здесь делаете, Дональд? Явно приехали не за покупками. Кого-нибудь ждете? Жену?

— У меня нет жены.

— Девушка?

— И девушки нет.

— Что так, Дональд?

— Не было возможности познакомиться… пока что.

— Что же мешало?

— Не зависящие от меня обстоятельства.

— Дональд, может, я могу помочь? Скажите честно, кого-нибудь поджидаете?

Притворившись, что не решаюсь сказать, я потянул время и наконец ответил:

— Караулю одного из кассиров. Надо поговорить, но не хочу при посторонних, и… они тут все очень заняты.

— Они еще долго будут заняты, — заметила она. — Почему бы не поговорить с ним после работы?

— Видно, придется так и поступить.

В глазах девицы — неприкрытое приглашение.

— Хотите, подвезу?

— Неплохо бы… спасибо.

Я обошел вокруг машины, открыл дверцу и сел. Дорис, делая вид, что поправляет юбку, кончиками пальцев одернула ее на пару миллиметров.

— Я еду в «Мирамар Апартментс», — объявила она. — Вам по пути?

— А где эти «Мирамар Апартментс»? — спросил я.

— Честнат, 3—14.

— Представляю, — промямлил я. — Устраивает. Вернее, мне все равно.

Дорис выехала с площадки, выкрутила баранку, притормозила у въезда на Главную улицу и влилась в поток автомобилей. Метнув взгляд в мою сторону, сказала:

— Слушай, Дональд, тебе, похоже, нынче не везет.

Верно?

— Верно.

— Где научился химичить с проводкой автомобиля?

— А-а, просто знал, — отнекивался я.

— Когда-нибудь прежде этим занимался?

— Не-а, — ответил я, потупив взгляд.

— Не надо врать, Дональд. У тебя в кармане — кусок провода. Ты болтался у автостоянки. Скажи, зачем?

Я понурил голову.

— Доверься мне, Дональд. Ты сидел когда-нибудь в…

— Нет.

— А тот кассир, с которым ты хотел поговорить, ты его раньше знал? Может, где-то вместе были?

— Нет.

— Дональд, ты повидал жизнь, знаешь, что у тебя были бы большие неприятности, если бы владелец машины застал тебя, когда ты манипулировал с зажиганием. Ты бы попал в серьезный переплет. Неужели не понимаешь?

Я кивнул.

— Хорошо. Зачем тогда рисковал?

— Потому что вы… ты улыбнулась.

— Неужели мои улыбки так на тебя действуют, Дональд?

— Улыбки, фигурка, ножки, — выпалил я.

— Дональд!

Я оглянулся через плечо. Через две машины позади нас ехал в «форде» тот долговязый малый.

Я нащупал ручку дверцы.

— Будь добра, притормози, — сказал я. — Пожалуй, выйду тут, хозяйка.

— Меня зовут Дорис, — обиделась она.

— Мне лучше выйти тут, Дорис.

— Я говорила, что еду в «Мирамар Апартментс», Дональд. Я живу там.

Впереди зажегся красный свет. Дорис изящной ножкой нажала на педаль.

— Я там живу, — повторила она.

— Пока, Дорис, — ответил я. — Ты — чудо.

Я открыл дверцу, выпрыгнул и захлопнул ее за собой.

Она начала что-то говорить, но светофор переключился на зеленый, и из машины позади негромко просигналили.

Дорис, по-моему, с сожалением поглядела мне вслед и тронулась с места.

Долговязый тощий водитель «форда» безуспешно попробовал остановиться, но, подчинившись автомобильному потоку, двинулся дальше.

Вернувшись пешком к супермаркету, я включил ключом зажигание. Возвратился в город, сдал машину в пункт проката и позвонил Берте.

— Ты где? — спросила Берта.

— Здесь, в городе, — ответил я. — Вернулся из Колинды.

— Дональд, в этом деле не все гладко.

— До тебя только начинает доходить?

— Ладно, не строй из себя умника. Тут эта твоя секретарша, Элси Бранд, с вырезками, которые ты поручил ей собирать…

— И что там?

— Она просматривала личные объявления, старалась приспособить к делу… Мой Бог, до чего же эта девица тебя боготворит! Правда, как тебе, черт побери, удается так охмурять женщин? Что ты собираешься делать, жениться на ней? Так бы и…

— Так я и сделаю, если настаиваешь, — согласился я. — Тогда она, само собой, станет нашим партнером.

— Кем? — заверещала в телефон Берта.

— Партнером нашего агентства.

— Катись ты к черту. Чтобы какая-то секретарша выходила замуж за мой бизнес?

— Тогда ладно, не женюсь. Так что она нашла?

— Эта страховая компания дает анонимное объявление.

— О чем?

— В объявлении предлагается сто долларов любому свидетелю, который даст показания о столкновении двух автомобилей тринадцатого августа на пересечении Седьмой и Главной улиц.

— Откуда тебе известно, что это страховая компания?

— Кто же еще? Кому охота выложить сто долларов свидетелю?

Я сказал:

— Зачем страховой компании свидетели? Она же собирается признать свою ответственность. В данном случае не требуется никаких доказательств.

— Ладно, я сообщила тебе, как есть в газете, — заявила Берта. — Проверь все-таки в местной колиндской газете, нет ли чего там.

— Хорошая мысль, — согласился я. — Посмотрю.

У меня для тебя новость, Берта.

— Какая?

— За мной «хвост».

— За тобой?

— Точно.

— Где ты был?

— Съездил в Колинду и обратно.

— Откуда знаешь, что за тобой слежка.

— Видел в зеркало заднего обзора и вообще чувствую.

— Дональд, что, черт побери, происходит с этим делом?

— Не знаю, — ответил я. — Пока не знаю.

— Думаешь, они проследили за Ламонтом Хоули до нашего агентства?

— Не знаю, — повторил я. — А вот ему следовало бы знать.

— За всем этим делом что-то кроется. Действуй с оглядкой.

— Вот уж нет, — возразил я. — Помнишь, сама говорила, что это миленькое дельце в старинном духе? Приличное занятие, приятное, которое тебе так нравится.

— Самое, пренеприятное, черт побери, — заорала в трубку Берта. — Оно начинено динамитом! И тебе это известно. Почему вдруг этот малый, Хоули, остановился в дверях и предупредил тебя насчет опасности? Черт побери, что он хотел этим сказать?

— Хотел удержать меня, чтобы не впутался в историю, которая мне не по зубам, — объяснил я.

— Тогда почему он не предупредил нас об этом, когда излагал дело, и не открыл, в чем опасность?

Я терпеливо дождался конца тирады, чтобы растолковать ей, что я хочу сказать:

— Потому что, если бы он был с нами откровенен, ты бы назначила гонорар, соответствующий характеру работы — с учетом ее опасности. А так он просто-напросто обвел тебя вокруг пальца, заставив согласиться на ничтожно малый гонорар. Он охотно заплатил бы в десять раз больше и…

Нечленораздельный рев на другом конце линии не означал ничего иного, как…

Пока провода не расплавились от бурно выражаемого моей партнершей негодования, я осторожно положил трубку на рычаг.

Сев в служебный драндулет, не спеша, поглядывая в зеркало заднего обзора, я поехал домой. «Хвоста» за мной не было.

Я взял за правило сразу же забирать утренние газеты, если они приходили накануне вечером. Просмотрел частные объявления. Точно. Вот оно, объявление. Но на этот раз цену за свидетельские услуги повысили. В объявлении говорилось: «Вознаграждение в 250 долл. свидетелю столкновения автомашин на пересечении Седьмой и Главной улиц в Колинде 13 августа в 3.30 пополудни. Почтовый ящик 694-У».

Я вырезал объявление, наклеил на лист бумаги и внизу приписал: «Звоните Мэйвью 6—9423. Спросить Дональда».

Я надписал конверт, указав номер почтового ящика из объявления, и оставил почтальону.

Мэйвью 6—9423 был номер домашнего телефона Элси Бранд.

Позвонил ей.

— Привет, Элси. Как дела?

— Прекрасно, Дональд. Вы где?

— В городе.

— Хотите что-то передать?

— Да, Элси. Если кто-нибудь позвонит тебе и спросит Дональда, не слишком распространяйся. Скажи, что я где-то неподалеку. Спроси, что передать. Если станут настаивать, упомяни мимоходом, что я твой брат.

— Дональд, имеется в виду, что вы живете по моему адресу?

— Допустим.

— Не покажется ли нелепым, что мы с братом живем в однокомнатной квартире?

— Ладно, скажи, что я твой муж.

— Это было бы еще более неловко.

— Ну, — сказал я, — что тебя больше устраивает — нелепо или неловко?

— А что бы предпочли вы, Дональд?

— Пускай будет нелепо, — ответил я. — Принимая во внимание твои чувства. Скажи, что я — твой брат.

— Как скажете.

Пожелав ей доброй ночи, я повесил трубку.

Утром отправился в пункт проката и взял «шевроле».

Поехал в Колинду.

Насколько мне удалось определить, никто не проявлял к моим передвижениям ни малейшего интереса. Если не считать обычного автомобильного потока, на дороге все было чисто. Я то притормаживал, то прибавлял скорость.

Не обнаружил за собой никакого преследования.

В Колинде купил газету.

В колонке объявлений ни слова о свидетеле дорожного происшествия 13 августа.

Я зашел в дорожный отдел полицейского участка, просмотрел записи.

На следующий день после столкновения Картер Джексон Холгейт в установленном порядке сделал заявление, в котором сообщал о том, что на пересечении Седьмой и Главной улиц в три тридцать пополудни совершил наезд на автомашину; что другая машина под номерным знаком ТВН 626 принадлежит Вивиан Дешлер, проживающей в «Мирамар Апартментс»; что у автомашины Холгейта поврежден передний бампер, стоимость ремонта оценивается в 150 долларов; что повреждение задней части другой машины «незначительное».

Я направился к «Мирамар Апартментс». Машина Дорис Эшли была на автостоянке.

Вскоре после двух девушка вышла из дома и своей семенящей походкой торопливо зашагала к автостоянке.

Улучив момент, когда она отвернулась, я завел мотор и поехал к супермаркету. Там я припарковал машину и вошел внутрь.

Войдя в супермаркет, Дорис взяла тележку, положила в нее несколько пакетов и двинулась к кассе.

Я подошел к кассиру и, понизив голос, спросил:

— Слушай, приятель, нельзя ли в кредит?

— Только наличными, — покачал он головой.

— На короткий срок. Я бы хотел…

Он снова покачал головой:

— Извините, мы никому не отпускаем в кредит. Даже самому президенту Соединенных Штатов. Только наличными. Если желаете рассчитаться чеком, другое дело.

Обратитесь к управляющему. Но — никакого кредита.

— Даже на сумму не больше пяти долларов? — настаивал я.

Он яростно замотал головой.

Подняв глаза, я увидел, что Дорис Эшли уставилась на меня, стараясь понять, что происходит. Она не могла слышать наш разговор, но видела, что кассир отрицательно качает головой, а я поворачиваюсь уходить.

— Дональд! — окликнула она.

— Привет! — ответил я с удрученным видом.

— Дональд, подожди меня. Подожди, надо поговорить.

Она поспешила к стойке кассира.

— Посчитайте, пожалуйста. — Бросив перед кассиром двадцать долларов, она пошла к турникету и взяла меня под руку. — Дональд, почему ты вчера сбежал?

— Я… испугался, что не совладаю с собой.

— Как это понимать?

— Я сказал то, что совсем не собирался говорить.

— Ты о чем, о твоем прошлом? Ты мне ничего и не говорил.

— Не-а… о твоих ножках.

— А что в этом такого, Дональд? — рассмеялась она.

— Они красивые.

— Дурачок! — упрекнула она. — Неужели я не знаю, что ножки у меня — ничего? И они у меня не только для того, чтобы ходить, — когда надо, помогают произвести впечатление… а ты мне действительно понравился, Дональд. Ты был любезен, помог вывести машину.

— Так ты не сердишься, что я…

— Я бы рассердилась, если бы ты вел себя иначе.

— Пожалуйста, мэм, — обратился к ней кассир. — Три доллара и двенадцать центов. Вот сдача с двадцати.

Дорис шагнула за бумажным пакетом.

Помедлив ровно столько, сколько нужно, я сказал:

— Разрешите? — и подняв ее пакет, поднес к машине.

— Поставь сзади, Дональд.

Я положил пакет на заднее сиденье и распахнул перед ней дверцу.

— Что ты собираешься делать, Дональд?

— Возвращаюсь в Сан-Франциско.

— Повидал человека, с которым хотел встретиться?

— Да.

— Добился, чего ожидал?

— Нет.

— Садись, — сказала она.

— Я…

— Садись. Подвезу хоть на край города… только на этот раз не выскакивай.

Я залез в машину.

Короткая юбочка Дорис приподнялась чуть выше края чулок. Но сейчас моя соседка не собиралась ее поправлять.

Она вывела машину с площадки стоянки, и — уже на выезде — перед моими глазами мелькнула долговязая фигура парня, сидевшего вчера за рулем «форда». На сей раз он восседал в видавшем виды «плимуте».

Мы вписались в автомобильный поток. «Плимут» следовал через четыре машины от нас.

— Дональд, тебе одиноко, правда?

— Может быть.

— И тебе не хватает э-э… женского общества?

— Возможно.

— Ты едешь в Сан-Франциско, Дональд, и там снова попадешься. Ты хотел чего-то здесь? Чего ты хотел — найти работу в супермаркете?

— Возможно.

— И из-за того, что не получил, решил вернуться к прошлому… Едешь в Сан-Франциско — зачем?

— Там есть люди.

— Мужчина или женщина?

— Женщина.

— Молодая?

— Не очень.

— Симпатичная?

— Да.

— Знал ее до того?

— До чего?

— До того, как попал в беду.

— Возможно.

— Дональд, ты же знаешь, чем кончится. Тебе нужны деньги, вернешься к старым дружкам и не успеешь оглянуться, как снова попадешь туда.

— Куда?

— В Сан-Квентин. — Она окинула меня долгим пристальным взглядом.

Я молча понурил голову.

— Дональд, знаешь что?

— Что?

— Зайдем ко мне домой.

— Что? — встрепенулся я.

— Мне нужно с тобой поговорить, — заявила она. — Расспросить кое о чем. Кто знает, может быть, сумею помочь. Есть хочешь?

— Не очень.

— Но ты же голоден.

— Поесть не отказался бы.

— Слушай, у меня в холодильнике чудесная вырезка.

Я приготовлю, а ты посидишь и немного расслабишься.

Ты, по-моему, на взводе, и это меня беспокоит. Не такой уж ты конченый, чтобы опять возвращаться к старому.

— Ты ужасно много принимаешь на веру, возразил я.

— Иногда нужно принимать на веру, особенно друг друга.

Я помолчал, глядя, как она ведет машину.

— А сегодня они нравятся, Дональд?

— Что?

— Мои ноги.

— Потрясающие ножки.

Дорис улыбнулась.

Мы молча ехали до самого дома. Она отыскала свободную площадку.

Краем глаза я увидел, как долговязый прижал свой «плимут» к обочине дороги, в полуквартале от нас.

Я вышел из машины, обошел кругом и распахнул дверцу перед девушкой.

Освободив колени из-под рулевого колеса, она соскользнула на землю.

— Возьми пакет с продуктами, Дональд.

— Слушаюсь, мэм.

— Дорис, — поправила она.

— Слушаюсь, Дорис.

Я взял пакет и захлопнул дверцу. Мы вошли в дом и поднялись на лифте.

Дорис направилась к квартире, вставила в дверь ключ и, войдя внутрь, сказала:

— Будь как дома, Дональд. Хочешь выпить?

— Пожалуй, нет.

— Немного рановато, — согласилась она. — Сейчас приготовлю тебе хороший бифштекс.

— Нет, — стал возражать я, — не надо. Я…

— Молчи, — приказала она. — Устраивайся поудобнее вот в этом кресле, а я примусь за бифштекс и буду с тобой разговаривать.

Я уселся в указанное мне удобное кресло.

Дорис расторопно передвигалась по квартире.

— Овощей много не получишь, — рассуждала она, — зато будет чертовски вкусный кусок мяса, хлеб с маслом, картофельные чипсы и кофе… Как больше нравится — с кровью, прожаренный?..

— С кровью.

— Хорошо, — одобрила она.

— А ты? — спросил я.

— Я только что позавтракала, не так давно… кроме того, слежу за фигурой.

— Я тоже, — сообщил я и прикусил язык.

Она рассмеялась, шутливо подбадривая меня:

— Валяй следи, Дональд. Я не возражаю.

Сунула в розетку вилку кофеварки, бросила мясо на решетку и, подойдя ко мне, села на подлокотник кресла.

— Ищешь себе дело, Дональд?

— Ищу.

— Может, сделаешь кое-что для меня?

— Что именно?

— Есть работа.

— С удовольствием.

— Правда, как бы сказать… несколько опасная.

— Ради тебя готов рискнуть.

— Дональд, да не отодвигайся от меня. Я не кусаюсь.

— Боюсь.

— Чего боишься?

— Боюсь, чего могу наделать.

— Чего ты можешь наделать?

— Не знаю.

— Дональд, тебе одиноко. Ты так долго был лишен женщин, что забыл, как с ними обращаться. Обними меня за талию. Ну… вот так.

Она взяла мою руку. Я обнял ее за талию. Глядя сверху на меня, Дорис улыбнулась. Я обнял покрепче.

Она соскользнула с подлокотника кресла и, усевшись мне на колени, обвила рукой шею. Прижалась губами к моим. Медленно раскрыв губы, обмякла в моих объятиях.

Через минуту снова заговорила:

— Дональд, ты — прелесть. Теперь будь паинькой.

Я — мигом. Надо посмотреть бифштекс.

Выскользнув из моих рук, пошла на кухню, взяла вилку с длинной ручкой, перевернула бифштекс на решетке, положила вилку на место и с затуманенным взглядом и томно раскрытыми губами вернулась ко мне.

В дверях зазвенел звонок.

На мгновение в глазах ее мелькнули неуверенность и испуг.

— Нет, о Боже, нет, — прошептала она.

Звонок повторился.

Дорис подбежала ко мне. Схватила за руку, поднимая с кресла.

— Скорее, Дональд, — шепнула она. — Спрячься в стенной шкаф. Побудь там. Всего несколько минут. Да скорее же!

Я изобразил тревогу.

— Муж? — спросил я.

— Нет-нет. Я не замужем, дурачок. Это… быстрей сюда.

Она подтолкнула меня к створке шкафа. Открыла ее.

Шкаф был длинный, во всю стену. С одной стороны висела женская одежда, с другой — раскладушка.

Я спрятался среди одежды, и она прикрыла створку шкафа. Я услышал, как открылась дверь, и мужской голос спросил:

— Что поделываешь?

— Варю кофе, — смеясь, ответила Дорис.

Я расслышал, как он вошел и захлопнул за собой дверь. Шаги по комнате, потом мужской голос:

— Гляди-ка, кресло-то теплое.

— Конечно, теплое, — снова засмеялась она. — Сидела в нем. Я-то теплая, тебе ли не знать?

— Знаю, — обронил он.

Снова минутное молчание. Потом ленивый мужской голос:

— Как поживаешь, Дорис?

— Ездила вот за покупками.

— Что новенького?

— Пока ничего.

— Похоже, ждать осталось недолго.

— Ага.

Я слышал, как она ходит по кухне, до меня донесся аромат кофе. Стук чашки о блюдечко.

— Заметила, повысили вознаграждение?

— Какое вознаграждение?

— Вознаграждение свидетелю. Вчера — сто долларов.

В сегодняшней газете — двести пятьдесят.

— О! — удивилась она.

Повисло долгое молчание. Наконец мужчина спросил:

— Так ты ничего не слыхала?

— Конечно нет, Дадд. Сразу бы сказала, если бы что новенькое было.

Снова молчание. Потом мужской голос:

— Опасаюсь этой проклятой страховой компании.

Если они начнут совать нос куда не следует, испортят нам всю музыку.

— Думаешь, они продолжат расследование?

— Если что-то заподозрят, будут копаться до скончания века, — ответил он. — А времени у нас — в обрез.

Корову надо доить, пока дает молоко. Что толку доить, когда оно кончится… Что у тебя, черт возьми, горит?

— Горит?

— Да. Похоже, воняет горелым мясом.

— О Боже мой! — воскликнула Дорис.

Я услышал ее быстрые шаги, потом мужской голос прорычал:

— Какого дьявола! Что все это значит?

Запах подгоревшего мяса проник даже в шкаф.

— Какого черта ты там делаешь? — требовал мужской голос.

— Совсем забыла, — начала оправдываться она. — Готовила бифштекс. Оставила на решетке и забыла, когда ты вошел.

— Для кого готовила?

— Есть захотела.

— Кого ты пробуешь одурачить?

— Никого. Готовила и все. Могу я, черт побери, в собственной квартире поджарить себе бифштекс?

Послышались шаги. Тяжелые, властные, грозные. Затем мужской голос произнес:

— Ладно, лапочка. Сейчас посмотрим. Погляжу сам, что тут у тебя происходит.

Раздался звук открывшейся и закрывшейся двери. Послышался голос Дорис:

— Не надо, Дадд, не надо!

Стук тела, ударившегося о стену, вероятно, он ее оттолкнул.

Шаги приблизились к шкафу, где я прятался.

Я распахнул створки шкафа и вышел наружу.

Направлявшийся к шкафу крупный мужчина остановился как вкопанный.

— Не меня ли ищете? — спросил я.

— Ты чертовски прав, тебя, — сказал он, надвигаясь всем корпусом.

Я не двигаясь смотрел на него.

— Дадд, не надо, — попросила Дорис.

— Дадд, дай мне объяснить.

С искаженным злобой лицом он уставился на меня.

Я увидел поднятую руку, но не стал уклоняться. Все равно достанет следующим ударом. Принял удар.

Почувствовал, что валюсь на спину. Потолок пошел кругом, что-то стукнуло в затылок, и все померкло.

Когда я пришел в себя, в квартире все еще стоял запах горелого мяса. Дорис что-то быстро и испуганно тараторила. Слова доносились будто издалека. Я их различал, но смысл не доходил до моего сознания.

— Неужели не понимаешь, Дадд? Это как раз тот человек, какого мы ищем. Можно пустить его в дело.

Я его нашла и хотела познакомиться поближе. Хотела убедиться, что подойдет, а потом передать тебе. А ты полез напролом и все испортил.

— Кто он? — резко выкрикнул Дадд. В его голосе все еще было недоверие.

— Откуда я знаю? Зовут Дональд, вот и все. Только что из Сан-Квентина. Приехал сюда поискать работу в супермаркете. Один из кассиров сидел вместе с ним, и Дональд надеялся, что тот поможет, но парень не захотел иметь с ним дела. Я видела, как он отшил Дональда.

Тут появилась я и…

— Откуда знаешь, что он сидел в Сан-Квентине?

— Сидел, — заверила она. — Будь спокоен. Он отрицает, но, говорю тебе, никакого сомнения. Сидел, и на воле недавно. Соскучился по приличной компании.

— И такую компанию собиралась ты ему составить?

— Ладно. Если хочешь знать, я хотела помочь ему избавиться от одиночества.

— Уверен, это ты умеешь.

— Я намеревалась узнать о нем побольше и, если бы дела пошли хорошо, рассказала бы тебе.

— Почему думаешь, что он сидел в Сан-Квентине?

— По тому, как познакомились.

— Каким образом?

— Мою машину прижала на стоянке другая машина.

Он закоротил зажигание и отвел ее с дороги. Думаю, он профессиональный угонщик. Держит в кармане кусок проволоки, чтобы напрямую включать зажигание.

Наступило долгое молчание. Потом мужчина сказал:

— Проклятье, никогда не лезь сама! Говорил тебе, что мозгами в нашем деле шевелю я. Ладно, иди намочи в холодной воде махровое полотенце. Попробуем привести парня в чувство.

Их голоса по-прежнему слышались как будто издалека. У меня было ощущение, словно они обсуждают предмет, не имеющий ко мне никакого отношения.

Послышался звук мужских шагов, на лоб капнула вода, потом на лицо легло ледяное полотенце. Кто-то расстегнул молнию на моих брюках, сдернул их вниз, поднял рубашку и положил мне на живот мокрое холодное полотенце.

Мышцы живота невольно напряглись. Судорожно вздохнув, я открыл глаза.

Надо мной, с любопытством разглядывая меня, наклонился здоровый малый.

— О'кей, — сказал он. — Порядок. Вставай.

Я предпринял пару безуспешных попыток подняться на ноги, и тогда он, нагнувшись, ухватил меня под мышки, посадил и, обхватив огромной ручищей, рывком поставил на ноги. Оглядев меня, он вдруг расхохотался.

— В чем дело? — спросил я.

— Сунь рубаху в штаны и застегни «молнию».

Он поднял полотенце, с которого капало на пол, и швырнул его через всю гостиную к двери ванной. Оно тяжело шлепнулось о натертый пол. Дорис поспешно подняла его, скрылась за дверью ванной комнаты и тут же вернулась, испуганно глядя на меня.

— Ты… ничего, Дональд?

— Не знаю, — делая усилие улыбнуться, ответил я.

— Не держи зла, — сказал мужчина. — Я — Дадли Бедфорд. А как тебя?

— Дональд.

— А фамилия?

— Лэм.

— Еще раз.

— Лэм.

— Л-э-м-б? — переспросил он.

— Лэм. — Я повторил по буквам: — Л-э-м.[1]

Бедфорд на миг задумался, потом рассмеялся, откинув голову.

— Теперь дошло! — прорычал он. — Выходит, в бегах?

— Нет, — возмутился я. — Просто такая фамилия.

— Водительское удостоверение есть?

— Еще нет.

— Сколько времени на воле?

Я промолчал.

— Ну, — подтолкнул он меня, — как давно на воле?

Я отвел глаза.

— Я не сидел.

— О'кей, о'кей, будь по-твоему. Тогда какого черта ты околачиваешься здесь?

— Не знаю, — сказал я. — Девушка предложила угостить бифштексом.

— Садись там, — приказал Бедфорд. — Будет разговор.

— Что тут говорить? Я не знал, что она замужем.

— Она не замужем, — возразил Бедфорд. — Ее хватит и на тебя, и на меня, и еще на полдюжины таких.

Ни я ей не хозяин, ни она мне. Мы просто вместе работаем. Теперь вопрос: хочешь работать с нами?

— Нет, — ответил я.

— Что значит нет?

— Нет — значит нет.

— Ты же еще не знаешь, что тебе предлагают.

— Конечно, знаю.

— Откуда?

— Ты сказал.

— Что я сказал?

— Ты спросил, хочу ли я работать с вами двумя, и я сказал — нет.

— Понял, — протянул он. — Умник. Так, значит?

— Значит, так, — подтвердил я. — Я знаю, чего не хочу.

— Ладно, тогда чего ты хочешь?

— Хочу найти порядочную работу.

— Откуда ты знаешь, что мы предлагаем тебе непорядочную работу?

— Не с того бока подошел.

Он усмехнулся:

— Ладно. Подойдем с другого бока.

— Попробуй, — подзадорил я его.

— Знаешь, кто я?

— Нет. Ты сказал, что тебя зовут Бедфорд. Это все, что я знаю.

— Знаешь, как я сюда попал?

— Позвонил в дверь.

— Умник, — сказал он. — Большой умник! Черт возьми, ужасный умник! Можешь и схлопотать еще разок.

— Возможно.

— Для твоего сведения, — начал он, — я, как ни странно, хозяин машины, в которой ты вчера химичил.

Я видел, как ты из нее вылезал и садился в машину вот к ней, к Дорис. Так уж получилось, что мы знакомы с Дорис. Вот я и явился выяснить, какого дьявола она позволяет всяким типам возиться в моей машине. Теперь, Дональд Лэм, твоя очередь. Поговорим?

— Что бы ты хотел узнать?

— Можешь говорить что угодно, — ответил Бедфорд. — Но на твоем месте и в твоем положении я бы завел речь о том, что не следовало бы мне сообщать в полицию, что ты орудовал в моей машине, что зачистил изоляцию, чтобы обойти замок зажигания. На всякий случай, если тебе неизвестно, хотя я думаю, что известно, объясняю: быть пойманным во время манипуляций в чужой машине — значит схлопотать статью. Про это я бы и потолковал.

Я искоса взглянул на Дорис. Она подмигнула мне.

— Ладно, — начал я. — Что я намеревался делать?

Твоя машина мешала этой даме открыть дверцу ее машины и положить туда продукты.

— Отлично. Но достаточно было пройти в супермаркет и вызвать меня. Я бы сам подвинул машину.

— Не было времени.

— Выходит, вы чертовски торопились.

— Она торопилась.

— Не думаю, что такое объяснение меня устраивает.

— Это единственное объяснение.

После недолгих размышлений Бедфорд сказал:

— Знаешь, а, пожалуй, ты бы мне пригодился. Провернул бы для меня одно дельце, и мы были бы квиты.

Ну как?

— Что за дельце?

— Требующее немного смелости, немного такта и немного осторожности. И после успешного завершения — никаких обязательств плюс сотня долларов в кармане.

Устроит?

— Сотня долларов еще как устроит, — откликнулся я, — но вряд ли устроит работа.

— Почему?

— Похоже… — Я помялся.

— Похоже, что? — спросил он.

— Похоже, за это сам ты боишься взяться.

Бедфорд от души расхохотался.

— Не валяй дурака! — одернул он меня. — Я не боюсь никакой работы, просто для этой я не подхожу.

— Что за работа? — спросил я.

— Ну вот, наконец-то! Вроде дело подвигается.

Бедфорд полез в карман, вынул бумажник, достал сложенную газетную страницу и протянул мне.

Я увидел обведенное красным карандашом объявление. Объявление, в котором предлагалось двести пятьдесят долларов любому, кто был свидетелем дорожного происшествия на пересечении Седьмой и Главной улиц 13 августа в три тридцать пополудни.

— Ну и что? — спросил я.

Он сказал:

— Ты был свидетелем этого происшествия.

— Я?

— Совершенно верно.

Я покачал головой:

— И близко-то там не был. Я…

— Послушай, — оборвал он меня, — ты слишком много болтаешь, а следует слушать меня. Сиди тихо и слушай. Усек?

— Усек.

— Так-то лучше, — продолжал он. — Ты был тут, в Колинде. Шел по улице. Увидел аварию. Машина, большой «бьюик», которую вел мужчина, видно, не слишком внимательно следивший за дорогой, налетела на идущий впереди автомобиль. Легкий спортивный автомобиль, такой низенький и длинный, из тех, какие сейчас в моде. С красоткой за рулем. Марку машины точно не знаешь. От удара голова у красотки сильно дернулась назад. Вот и все, что ты видел. Красотка была в машине одна. Блондинка, лет двадцати шести. Ты ее хорошо разглядел, когда она вышла из машины. Девушка приятной наружности, нормально сложена, прилично одета, словом, цыпочка что надо! Они с мужчиной подошли друг к другу и предъявили водительские удостоверения. Ты пошел дальше. Ничего особо интересного. Авария, должно быть, несерьезная, да и сами они, видать, так считали, потому что, когда ты дошел до следующего перекрестка, обе машины проехали мимо.

У «бьюика» был поврежден радиатор, из него капала вода. Вторая машина, кажется, не пострадала, если не считать вмятины сзади. Девушка, кажется, тоже не пострадала.

— Что значит «кажется»?

— Она выглядела и держалась вполне нормально.

— Я шел или ехал?

— Шел.

— Что я делал в Колинде?

— Что делал в Колинде? — переспросил он.

— Я… я не знаю. Надо подумать.

— Давай думай.

Бедфорд обратился к девушке:

— Бумага есть?

Дорис открыла ящик стола и передала ему лист почтовой бумаги.

— Клей.

— Только универсальный.

— Ладно. Давай универсальный.

Она принесла клей.

Бедфорд вырезал объявление, наклеил на лист бумаги и сказал:

— Теперь нужен адрес.

— Он может остановиться в отеле «Перкинс», — подсказала Дорис.

— Хорошо, — согласился он. — Отель «Перкинс».

— Нужны деньги на расходы, — заметил я.

Это не проблема… — небрежно кивнул он. — О'кей, теперь пиши, что скажу.

Я взял протянутую мне ручку.

— Садись здесь, за стол.

Я сел.

— Теперь пиши: «Меня зовут Дональд Лэм. Я видел упомянутое происшествие. Можете найти меня в отеле „Перкинс“. Подпиши: „Дональд Лэм“.

— Минуту, — возразил я. — А не влипну я в какую-нибудь неприятность?

— Нет, если будешь действовать в точности, как я говорю.

— И что будет потом?

— Кто-то вступит с тобой в контакт.

— А дальше?

— Ты выдашь ему историю с дорожным происшествием.

— Вот тут-то я и попадусь, — сказал я.

— Если попадешься, все кости переломаю, — пригрозил Бедфорд.

— Допустим, моя история не соответствует фактам?

— Тогда факты будут соответствовать твоей истории, — ухмыльнулся он. — Запомни все, что я тебе рассказал. Ты видел мужчину в большом «бьюике». Он выглядел немного усталым. Не следил за дорогой. Ехал в крайнем ряду. Хотел обойти машины, увидел, что не получается, и вернулся в прежний ряд, но ехал быстрее передних машин. На перекрестке Седьмой и Главной улиц — светофор. Он переключился на красный. Впереди идущие машины затормозили и встали. У того мужчины оказалась запоздалая реакция, и он врезался в переднюю машину. А теперь, что тебе особенно бросилось в глаза? Ты видел, как девушка от удара дернула головой. Очень, очень сильно дернула. Ты на какое-то время остановился и увидел, как транспорт медленно объезжает обе машины, как из одной вышел мужчина, из другой — девушка, как они обменялись адресами из водительских удостоверений, как мужчина прошел вперед, оценивая повреждение — из радиатора капала вода.

Потом они с девушкой вернулись в свои машины. Ты пошел дальше.

— Где я стоял? — спросил я. — Они захотят знать точное место.

— Давай подписывай. Покажу тебе точное место.

— А как письмо отправить? — поинтересовался я.

— Я сам позабочусь, — ответил он. — Ну, давай же!

Сейчас пойдем на улицу и я покажу тебе точное место, где ты стоял и где случилось то происшествие. Потом отправимся в отель «Перкинс». Закажу тебе номер с ванной… Из одежды что-нибудь имеется?

— Нет.

— Ладно, получишь бритву, зубную щетку и что-нибудь из чистого белья. Будешь находиться в номере.

— Как долго?

— Пока не скажу, что можешь съезжать.

— А сходить поесть и…