Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Дональд Лэм и Берта Кул (№14) - Некоторые женщины не будут ждать

ModernLib.Net / Классические детективы / Гарднер Эрл Стенли / Некоторые женщины не будут ждать - Чтение (стр. 12)
Автор: Гарднер Эрл Стенли
Жанр: Классические детективы
Серия: Дональд Лэм и Берта Кул

 

 


— Мицуи, — коротко сказал я.

Лицо его осталось совершенно неподвижным. Я положил руку на лацкан куртки, слегка отогнул его и тут же опустил на место.

— Да, господин полицейский, — сказал тогда он.

Буквально через мгновение появилась Мицуи. Я шагнул внутрь дома. Увидев меня, она отшатнулась, словно я ее ударил. Молодой человек вопросительно посмотрел на нее, и она сказала ему что-то по-японски. Я тем временем пододвинул себе стул и сел.

Японец подошел ко мне и произнес всего одно слово:

— Уходите!

Я не двигался с места. Он с угрожающим видом шагнул в мою сторону, но я потянулся правой рукой под куртку, словно за пистолетом, и посмотрел на него как можно пристальнее и тверже. Видимо, взгляд мой ему не понравился, потому что он отступил. Пока что блеф срабатывал.

— Что вам нужно? — спросил он. Я повернулся к Мицуи:

— Мицуи, кто вам платил за то, что вы меняли пленки на магнитофоне?

Ее лицо напоминало деревянную маску. Я уже решил, что не дождусь ответа, но после паузы она все же произнесла одно слово своим низким мелодичным голосом:

— Бастион.

— Кто еще?

— Больше никто.

— Вы знаете Сиднея Селму?

— Сиднея Селму? — механически повторила она.

— Да, Сиднея Селму.

— Не знаю, — ответила она.

— Вчера вечером вы ездили к Бастиону, — сказал я. В глазах ее пару раз что-то мелькнуло, но она продолжала стоять неподвижно, глядя на меня.

— У него в доме был еще кто-нибудь?

— Женщина?

— Женщина или мужчина, не важно кто. Ответа не было.

— Вы кого-нибудь видели? — еще раз спросил я.

Ее темные глаза, таинственные и непроницаемые, словно покрытые черным лаком, неподвижно уставились на меня.

— Вы видели кого-нибудь, кто был в доме у Джерома Бастиона?

Она продолжала молчать.

— Вчера вечером там был Сидней Селма, — твердо сказал я, — или же вы виделись с ним сегодня. Ему около тридцати лет, он довольно высокий, широкоплечий, с голубыми глазами. Может быть, он назвался другим именем, но так или иначе, вы виделись с ним, и он заплатил вам за то, чтобы вы сделали для него одну вещь. Я хочу знать, за что он вам заплатил.

Она продолжала смотреть на меня своим непроницаемым взглядом. Лицо ее было абсолютно неподвижно. А вот молодой японец себя выдал. По его лицу я понял, что за моей спиной что-то происходит. Я резко обернулся. В дверях стоял Сидней Селма, наставив на меня дуло пистолета. Глаза его сверкали недобрым блеском.

— Ах ты, сукин сын, какой любопытный! — проговорил он. — Кориото, забери-ка у него пистолет.

Молодой японец подошел ко мне неслышными, кошачьими шагами. Теперь он улыбался холодной торжествующей улыбкой.

— Не загораживай его от меня, — предупредил Селма. Я попытался еще раз остановить Кориото.

— Не трогай, сынок, — сказал я, — получишь пулю. Селма после второго трупа уже не оправдается. А я оправдаюсь.

Кориото заколебался.

— Давай же! — крикнул Селма. — Он тебя дурит. Я его продырявлю и глазом не моргну, а потом уж поищем объяснения.

Ситуацию разрядила Мицуи. Она сказала по-японски еще несколько слов, и Кориото кинулся на меня, как кот на мышку. Я отскочил в сторону и попытался ударить его кулаком. Кориото этого ждал. Он вцепился в мое запястье железными пальцами, молниеносно развернулся вокруг своей оси, и в следующий момент комната словно перевернулась: стол оказался у меня над головой, потолок — под ногами. Потом все вернулось на свои места, я шмякнулся об стенку, а Кориото оседлал меня сверху.

Я ударился с такой силой, что к горлу подступила тошнота. Я все же попытался сделать Кориото удушающий захват, но он, конечно, увернулся и резким движением скрутил меня в бараний рог. Я услышал шлепающие по полу шажки Мицуи: она подошла, невозмутимо встала рядом с нами и протянула Кориото рулончик бинта.

— Забери у него пистолет, — скомандовал Селма. Кориото быстрым движением связал мне кисти рук бинтом и пошарил с левой стороны под курткой — нет ли под мышкой кобуры. Ничего не найдя, он похлопал меня по карманам.

— Ну, — торопил Селма, — где же пистолет?

— Пистолета нет, — сокрушенно произнес Кориото. Селма запрокинул голову и залился раскатистым смехом. Искоса глянув на лицо Кориото, я подумал, что Селма, пожалуй, зря так громко над ним смеется.

— Ладно, — сказал наконец Селма и сунул свой пистолет в карман.

— Давай его обыщем.

Они расстегнули на мне куртку и рубашку, стянули брюки, закатали майку и уложили меня в таком виде на пол. Пока Селма обшаривал одежду, Кориото и Мицуи тщательно обыскали меня, залезая абсолютно во все места. Когда эта процедура была закончена, Селма внимательно пересмотрел содержимое моих карманов, лежавшее кучкой на столе.

— Ну ладно, умник, — сказал наконец он. — Говори, где они?

В голове у меня гудело, словно после удара кувалдой. Каждое движение, даже каждый удар сердца отзывался в мозгу гулкой, пульсирующей болью.

— Где — что? — тихо спросил я, стараясь, чтобы голос не выдал моей беспомощности.

Селма снова рассмеялся, подошел ко мне и нанес сильный удар тяжелым башмаком по ягодицам. Я содрогнулся от боли. Кориото захихикал нервным смешком, чисто по-японски.

— Слушай, ты, — грозно проговорил Селма. — Мы знаем, что они у тебя. Мы уже обыскали твой номер в отеле. Обыскали твою машину. Обшарили все уголки, где ты только появлялся, но ничего не нашли. Должен признать, что ты парень ловкий. Но я не собираюсь и дальше мотаться по всему острову и тыкаться, как слепой котенок. У меня нет времени. Они мне нужны.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — сказал я. Его лицо налилось кровью.

— Я не знаю, — продолжал я, — что вы тут замышляете с Мицуи и Кориото, но знаю, что отделаться от них вам ничто не помешает. Вам ведь не привыкать предавать сообщников. Вы убили Бастиона, потому что решили, что лучше все получить одному, чем делиться на двоих. Уж не знаю, как вы договорились с Кориото и Мицуи, но…

Он снова ударил меня. Это было очень больно. Его удары сотрясали все тело, гулко отдавались в ноющем мозгу. Я понимал, что мой единственный шанс — заставить Мицуи и Кориото заподозрить в нем недоброе, но эти удары меня совершенно обессиливали. Я чувствовал, что если он ударит еще раз, то меня просто вырвет. Я собрал все свои силы, чтобы сосредоточиться.

— Говори, — снова рявкнул Селма, — где они?

Он неожиданно нанес еще один удар, и меня начало тошнить.

— Оденьте его, — приказал Селма.

Мицуи опустилась на колени и натянула на меня одежду. Надела брюки, застегнула рубашку, даже подтянула куртку, которая была скомкана поверх связанных рук. Затем она связала мне ноги в лодыжках.

Селма пододвинул стул и уселся на него.

— Не думай, что я уже закончил, — объявил он. — Мне понравилось тебя бить, это очень меня взбадривает. Если ты такой мазохист, то меня это вполне устраивает. Получишь по полной программе. Сейчас я отвезу тебя в одно местечко, там ты сможешь хорошенько обдумать свое положение и принять решение.

Превозмогая боль, я проговорил:

— Вы на ложном пути. Вы можете сколько угодно упражняться в садизме, но нельзя выбить из меня то, чего я не знаю.

Он снова рассмеялся своим отвратительным, грубым, скрежещущим смехом.

— Уж не знаю, как попала эта кинокамера в почтовый ящик, — сказал он, — но ты напрасно вытащил ее оттуда. Мы нашли свидетеля, который это видел; тогда-то он, конечно, ничего не заподозрил. Должен признаться, мне и в голову не могло прийти, что Бастион станет держать у себя такие вещи; для меня это было неожиданностью. Но если кто из нас и заблуждается, так это ты. Я его не убивал, но, черт побери, непременно добрался бы до этой штуки, если бы знал, где ее искать.

Я понимал, что нахожусь полностью в его руках. Играть дальше в немого и получать новые побои никакого смысла не было. Он замордует меня до смерти, да еще и удовольствие получит. Поэтому, когда он снова поднялся на ноги, я проговорил:

— Ладно. Я скажу.

Он с явным разочарованием опустил уже занесенную ногу.

— Ну, — сказал он, — где же они?

— В том самом месте, которое вы пропустили, — ответил я.

— Я ничего не пропустил.

— Значит, вы их нашли.

Эта логика, как ни странно, на него подействовала. Он задумался на секунду и сказал:

— Ладно. Так что же это за место?

— Жалюзи.

— Не валяй дурака!

— Только не на деревянных планках, — добавил я, — а внутри карниза, на котором они подвешены.

— Внутри?

— Да, — подтвердил я. — Я прилепил пленку скотчем к карнизу изнутри. Увидеть ее можно, только если подтянуть жалюзи до середины и высунуть голову в окно.

— Ах ты, сукин сын! — В голосе Селмы даже прозвучала нотка восхищения.

Я замолчал и прикрыл глаза. Сквозь ноющую боль я чувствовал, что Селма не двигается — стоит рядом и что-то обдумывает.

Вдруг он сказал:

— Ладно, вот тебе еще разок для ровного счета, просто за то, что ты лишил меня удовольствия забить тебя до смерти.

Он нанес мне сильный удар, а потом вдруг, словно взбесившись, стал пинать меня острыми носками своих башмаков, стараясь попасть в живот. Я скорчился, чтобы хоть как-то защититься, но спас меня Кориото, оттащив его прочь.

— Не сейчас, — сказал он. — Сначала забери документы, а то полиция это сделает раньше.

Хотя Селме жутко хотелось меня добить, он не мог не согласиться, что японец прав. Полиция могла обнаружить то, что он искал, в любую минуту.

Кориото взял его за плечи и, развернув в сторону двери, подтолкнул:

— Иди.

— Постерегите его, пока я не вернусь, — распорядился Селма. — Пусть полежит здесь. Только не давайте ему разговаривать, не слушайте его. — И выскочил за дверь.

Через несколько секунд я услышал с улицы звук взревевшего мотора и отъезжающей машины. Я открыл глаза. Кориото стоял надо мной с зажженной сигаретой и задумчиво смотрел на меня.

— Ну, как дела, простофиля? — проговорил я.

— Что значит — простофиля?

— То и значит — простофиля, лопух, легкая добыча.

— Хочешь получить еще?

— Да нет, просто беседую.

— Вот вернется Селма, получишь еще. А я помогу.

— Вот поэтому ты как раз и лопух, — сказал я, — раз думаешь, что Селма вернется.

Кориото поглядел на меня, прищурившись так, что глаза его превратились в щелочки, и глубоко затянулся сигаретой.

— Думаешь, когда Селма получит то, что ищет, он приедет сюда поделиться с тобой? — спросил я. — Думаешь, он полный идиот и останется здесь, на острове, где его каждую минуту может замести полиция? Не будь дураком.

— Что же он собирается делать? — спросил Кориото после некоторого молчания. Он вроде бы даже и вопросы мне задавать не хотел, однако совладать со своим любопытством все же не смог.

— Сядет на самолет и улетит на континент, — ответил я. — У него уже есть билет на сегодня на ночной рейс и на всякий случай заказано место на завтра.

— Самолет на континент?

— Конечно.

— Он сделал заказ?

— Не только заказ, черт побери! У него уже есть билет! Глаза его снова превратились в узенькие щелки. Мицуи что-то протараторила ему по-японски.

— Если не верите мне на слово, — корчась от боли, проговорил я, — то можете позвонить в авиакомпанию.

Они снова затрещали по-японски, после чего Мицуи вышла из комнаты характерной японской птичьей походочкой. Я слышал, как шлепали по полу ее сандалии. Потом я услышал звуки крутящегося телефонного диска и вежливый голосок Мицуи:

— Скажите, пожалуйста, улетает ли сегодня на самолете мистер Сидней Селма?.. Он заказал место?.. Уже билет?.. Спасибо, большое спасибо.

Она повесила трубку, и по комнате посыпались дробные звуки быстрого разговора по-японски — тревожные, как цокот кастаньет. Потом я услышал, как Мицуи подбежала ко мне. Она наклонилась, и через секунду мой рот был залеплен широким куском клейкой ленты.

Потом снова разговор по-японски, снова беготня. Наконец громко хлопнула входная дверь, и с улицы снова донесся звук мотора и отъезжающей машины.

Я попробовал пошевелить запястьями, но они были связаны чрезвычайно хитроумно, с истинно японским мастерством — ведь их предки упражнялись в разных фокусах с веревками на протяжении десяти тысяч лет. Все, что мне удавалось, — это перекатываться с одного бока на другой.

У окна стоял маленький столик, на котором красовались рубиновая японская вазочка и резная статуэтка. Мне удалось подсунуть ноги под нижнюю перекладину столика, собраться с силами, приподнять столик и толкнуть его вперед. Столик ударился о стекло, разбил его, вазочка с шумом грохнулась на крыльцо и покатилась. Я еще раз пнул стол ногами, так что остатки стекла осыпались на пол. Теперь оставалось только ждать.

Долго, казалось, целую вечность, ничего не происходило. Я уже стал соображать, хватит ли у меня сил вытолкнуть в окно весь столик, как вдруг услышал приближающиеся шаги, и какой-то мужчина испуганным голосом спросил:

— Что случилось?

Похоже было, что он бросится наутек при первых признаках опасности. Я замычал заклеенным ртом и еще раз толкнул ногами столик.

Мужчина заглянул в комнату через окно и тут же отскочил. Я слышал, как он сбежал с крыльца, но потом остановился. Шаги опять стали приближаться — осторожные, нерешительные. В окне вновь появилось бледное лицо. Наконец я услышал, как поворачивается ручка двери, и мужчина вошел в дом.

Видно было, что он перепуган до смерти. Если бы я как-нибудь неосторожно дернулся, он наверняка убежал бы. Наклонившись надо мной, он зацепил пальцами край клейкой ленты у меня на губах и потянул вверх. Мне показалось, что вместе с лентой он сдерет кожу с моих губ; но вопреки моим опасениям кожа осталась на месте.

— Грабители, — проговорил я. — Развяжите меня! Позовите полицию!

— Где они? — первым делом спросил он.

— Удрали, — заверил я его; только так его можно было удержать.

Изрядно повозившись, он наконец развязал мне руки. Я сел, достал перочинный нож, перерезал бинты, стягивавшие ноги, и наконец-то перевел дух. Чувствовал я себя совершенно разбитым.

— Сейчас они ушли, — сказал я отдышавшись, — но скоро должны вернуться. Поэтому они меня так и оставили связанным, чтобы…

Этого уже было достаточно. Он даже не стал дожидаться благодарностей — выскочил из дома, словно выпущенный из катапульты.

Теперь, сказал я себе, в моем распоряжении минут десять, не больше.

Внутри у меня все болело. Каждый шаг вызывал нестерпимую боль в мышцах. И тем не менее я хорошенько осмотрел дом.

В кухне на гвоздике висели два ключа. Я внимательно рассмотрел их. Это были ключи от разных замков, причем от хороших, дорогих. Ни к передней, ни к задней двери дома Мицуи они не подходили. Я спрятал их в карман.

Больше ничего интересного я не нашел. Я уже направился к двери, как вдруг услышал шаги на крыльце. Я спрятался за входной дверью и замер.

Дверь с шумом распахнулась, и в дом влетел Сидней Селма. Тупо уставившись на пустую комнату, он замер и оказался в великолепной позиции — лучше не придумаешь.

В свой удар я вложил все силы. Получив ногой в задницу, он рухнул вперед на четвереньки. И тут же я врезал ему в бок.

— Ну, как ощущение? — полюбопытствовал я. Третий удар я нанес прямо в грудь.

Он опрокинулся на спину, и на лице его отразилось полнейшее изумление — он словно не верил собственным глазам. Неловко перебирая руками, он попытался подняться, но я двинул ему в челюсть и вышел.

Теперь я понимал, как легко люди становятся садистами. Последний мой удар был особенно хорош.

Глава 20

Я позвонил в авиакомпанию и отменил свой заказ. Они были только рады: несколько человек, записавшихся к ним в лист ожидания, до последней минуты надеялись получить освободившееся место. Дежурная была сама вежливость; она объяснила мне, что свой билет я могу сдать на следующий день или обменять на другой рейс. Все, что от меня требовалось, — это назвать номер билета. Поскольку я предусмотрительно записал номер к себе в блокнот, это было проще пареной репы.

С нашим делом надо было что-то решать, и я пошел к Берте Кул. Открыв дверь своего номера и едва взглянув на меня, она воскликнула:

— А-а! Заходи, ты как раз вовремя. Хорошенькую кашу ты заварил!

Я вошел в комнату. Стефенсон Бикнел сидел на краешке стула, обхватив руками набалдашник трости, с таким зверским лицом, словно собирался сожрать на завтрак пару плотницких гвоздей. Я проковылял мимо него к свободному стулу.

— Что это с тобой? — спросила Берта. — Ты еле ноги волочешь, как инвалид. — Последние слова сорвались у нее с языка явно необдуманно, и она поспешила исправить ошибку. — Ты что, попал в автокатастрофу? — Она с опаской покосилась на Бикнела: не воспринял ли он ее предыдущую фразу как оскорбление.

— Да нет, просто подрался немного, — ответил я, осторожно опустившись на стул.

— О Господи! — всплеснула руками Берта. — Опять ты позволил кому-то себя поколотить! И как это у тебя получается — понять не могу, честное слово! Все, кому не лень, колошматят тебя, как теннисный мяч! Скажи на милость, ты сам когда-нибудь кого-нибудь можешь побить?

— Видимо, нет, — ответил я.

— Ну ладно, — махнула рукой Берта. — В общем, мы опять влипли в историю.

Тут вступил Бикнел.

— Когда я кого-либо нанимаю, — отчеканил он, с ненавистью глядя на меня, — я рассчитываю на порядочность и преданность этого человека. Я доверяю ему и ожидаю, что и он будет играть по-честному.

Я поерзал на стуле, пытаясь усесться так, чтобы по возможности ослабить боль, мучительно вспыхивавшую в каждой мышце.

— Давайте не будем поспешно осуждать Дональда, — по-матерински вступилась за меня Берта. — Его, конечно, побили, но он все-таки смышленый чертенок и, наверное, сумеет довести дело до конца.

— Только не за мои деньги! — заявил Бикнел. — Что касается меня, то я больше доить себя не позволю.

— Но послушайте, — продолжала Берта, — все это можно еще уладить и…

Но Бикнел решительно замотал головой. Теперь уже у Берты в глазах появилось такое выражение, словно она его вот-вот убьет.

— А с чего, собственно, сыр-бор разгорелся? — осторожно спросил я.

— Я только что узнал, — сказал Бикнел, — причем впервые, что миссис Кул кое-что нашла в доме Бастиона.

— Подумаешь, какую-то старую кинокамеру! — выпалила Берта.

— Да я вам десять таких кинокамер куплю, если вы так переживаете.

— Дело не в камере, — раздраженно ответил он, — а в том, что в ней было. Ну-ка, Лэм, расскажите, куда все это делось?

— Она в полиции.

— Я хочу знать, куда делось то, что было в камере?

— В ней была пленка. В полиции ее проявили.

— Знаю, — отрезал Бикнел. — И обнаружили кадры уличного движения на Кинг-стрит, снятые через два часа после убийства. Боже мой, я-то думал, что могу вам доверять! Я же платил вам, был с вами абсолютно откровенен и совершенно не предполагал, что столкнусь со злостным обманом!

— Да кто вам сказал, что вас обманули?

— Я вам говорю!

— Неправда. Вы получаете именно то, за что платите.

— Нет, не получаю. Я нанял вас, чтобы…

— Вы наняли нас, — продолжил за него я, — чтобы мы защищали Мириам Вудфорд.

— Совершенно верно, — сказал он.

— Вот мы ее и защищаем.

— Нет, не защищаете! Вы должны были передать эту информацию мне, что бы там ни лежало.

Я отрицательно покачал головой.

— Вот именно это, — среагировал на мой жест Бикнел, — я и считаю абсолютной, злостной неисполнительностью!

— Бывают случаи, — спокойно сказал я ему, — когда целесообразно предоставлять клиенту всю имеющуюся информацию; а бывают и другие случаи, когда это нецелесообразно. Сейчас как раз тот самый случай.

— Я желаю знать, что лежало в этой камере, Лэм.

— Свернутый в рулончик микрофильм, — ответил я, — парочка квитанций за абонирование индивидуальных банковских сейфов и ключи от них.

— Так! — сказал Бикнел, резко выпрямившись на своем стуле. — Ну наконец-то! Ведь это же именно то, что нам нужно. Теперь все меняется. Теперь мы действительно сможем защитить Мириам Вудфорд.

— Значит, вы довольны? — спросил я.

— Вы еще спрашиваете!

— Отлично, — сказал я. — Значит, Берта выкрала эту камеру, а я достал из нее то, что нужно, и переправил в надежное место. Вы же сами хотели, чтобы эти материалы были обезврежены, вот они и обезврежены. Теперь ни один злоумышленник не сможет ими воспользоваться, и вам не о чем беспокоиться. Вместо того чтобы тут сидеть и ругаться, могли бы поздравить нас с отличной работой.

— А вы не могли рассказать мне все это раньше, чтобы я не волновался?

Я вновь отрицательно покачал головой: — Не забывайте, что полиция нашла квитанцию за фотокопирование и узнала о факте покупки яда.

— Да, — задумчиво произнес он, — это верно.

Я тем временем посмотрел на Берту и вопросительно поднял брови.

— Ну да, я ему рассказала, — сердито ответила Берта на мой молчаливый вопрос. — Меня мучила совесть, и я сообщила ему про камеру под строгим секретом, а он взорвался и начал метать громы и молнии.

— Ну и что? — недовольно спросил Бикнел. — Мы же должны работать вместе, а я только в первый раз случайно узнал, что мы нашли что-то важное.

— Вы ведь не знали этого, когда вас допрашивали в полиции, не так ли? — спросил я.

— Нет.

— Когда сегодня будете перед сном молиться, — сказал я, — не забудьте вознести за это хвалу Господу.

— Это еще почему?

— Потому, что если бы вы об этом знали, то и полиция узнала бы. Берта все правильно сделала. Кстати, насколько я припоминаю, у вас были легкие перчатки, в которые вы закатали некие документы и спрятали все это в каменной стене.

— Совершенно верно.

— Вы их забрали?

— Вы хотите сказать, достал ли я их из стены?

— Да.

— Нет, не достал.

— Где же они?

— Полагаю, все еще там, в стене.

— Вы никого не посылали забрать их оттуда?

— Нет.

— И никому о них не говорили?

— Нет. Об этом знала только миссис Кул.

— Тем не менее их там нет, — сказал я.

— Вы уверены?

— Не совсем уверен, потому что у меня не было возможности засунуть в дырку руку и пошарить как следует. Но тот камень, который прикрывал дырку, лежал на земле. Насколько можно было разглядеть при лунном свете, там ничего не было. Иначе, я думаю, я бы увидел.

Он нахмурился:

— Да, это может оказаться серьезно. Я промолчал.

— Все равно, — упрямо продолжал он, — я настаиваю на том, что с вашей стороны имела место явно нечестная игра.

— Я так не считаю.

— А я считаю.

— Вы ведь наняли нас, чтобы защищать Мириам, — начал я снова сказку про белого бычка.

— Совершенно верно.

— Отлично. Мы ее и защищаем.

— От чего?

— Насколько я помню, мы должны были защищать ее от всего, что ей угрожает.

— Правильно, — сказал он. — И при этом первое, что вы делаете, — это утаиваете полученные вами ценные сведения.

— Да. И мы сделали это, чтобы защитить Мириам.

— Что вы хотите сказать? Что не могли доверить мне сведения, касающиеся Мириам?

— Совершенно верно.

— Что-о? — завопил Бикнел.

— Ну-ну, Дональд, давай-ка полегче, — заволновалась Берта. — Нам надо выяснить все это и…

— Никаких выяснений! — кричал Бикнел. — Все кончено! Вы свое дело сделали, вы оба! С этого момента вы уволены! Жаль, конечно, что я не могу вернуть деньги по уже выданному чеку, вы успели его обналичить, но теперь уж будьте любезны оплачивать свои расходы сами! Если хотите, можете попробовать отсудить у меня свое жалованье или оплату расходов. Я вас сам по судам затаскаю! Я выставлю вас как самых настоящих жуликов! Я и пятидесяти тысяч долларов не пожалею, если понадобится, лишь бы вы не получили ни одного паршивого цента!

Берта злобно посмотрела на меня.

— Как так получилось, Бикнел, — сказал я как можно спокойнее, — что утром у вас в кармане оказались эти перчатки?

— Не знаю, — раздраженно проговорил он. — Хотел поберечь руки. Они у меня немного обгорели и…

— В Гонолулу никто перчаток не носит, — прервал его я.

— А я ношу!

— Потому что вы заранее знали, что будете шарить в доме Бастиона, и не хотели оставлять отпечатков пальцев.

— Да что вы такое несете? Его убили как раз тогда, когда мы подъехали.

— Кто убил?

— Какая-то женщина.

— Шалите, шалите, Бикнел! — Я покачал головой. — Как не стыдно утаивать важные вещи от своих детективов?

— Что вы еще выдумали?

— Вы все замечательно спланировали… — начал я, но тут Берта не выдержала.

— Нет, нет, Дональд! Куда тебя заносит? Как можно предполагать такое? Ты же знаешь, что Бикнел все утро был на пляже, пока я не рассказала ему про Бастиона. Потом мы туда поехали вместе. Я все время была с ним.

— Ну-ка, когда было совершено убийство? — спросил я Берту.

— Как раз когда мы подъехали, — выпалила она. — Или прямо перед этим.

— Или когда ты пошла звонить в полицию, — добавил я.

— Что?! — воскликнула Берта.

— Да ты с ума сошел! Я же звонила в полицию после… — И тут она осеклась.

— Вот именно, — сказал я. — Ты ведь до этого не вылезала из машины. Ты ведь не видела тело. Бикнел взошел на крыльцо, потом заглянул в окно, побежал обратно и сообщил тебе, что Бастиона убили выстрелом между глаз и он лежит мертвый в постели, а рядом на полу скомканная газета.

Берта уставилась на меня, моргая своими зелеными глазками.

— Ну да, — проговорила она. — Я же видела тело собственными глазами.

Я только усмехнулся.

— После того как ты вернулась, позвонив по телефону в полицию, на постели действительно лежало мертвое тело. А вот когда Бикнел заглядывал в окно, Бастион просто спокойно лежал в постели и читал газету. — Наступила тишина, и я продолжал: — Да, Бастион действительно стал шантажировать Мириам. Но Селма, большой дока в этом деле, быстро понял, что тут пахнет гораздо более крупной игрой, что здесь есть другая жертва, у которой на самом деле совесть нечиста, а значит, она вдвойне уязвима.

— Вы о чем сейчас говорите, позвольте вас спросить? — вмешался Бикнел.

— Об убийстве Бастиона.

— Вот и говорите об этом.

— Хорошо. — Я снова повернулся к Берте. — Бикнел сказал, чтобы ты пошла позвонила в полицию, а он останется ждать. Ты стала карабкаться по лесенке в соседний дом, думая только о том, что ты будешь говорить полиции. Тем временем Бикнел вошел в дом, достал из кармана пистолет, выстрелил Бастиону точно между глаз и снова вышел на крыльцо. Все это он проделал еще до того, как ты успела объяснить соседке, что тебе от нее нужно, и добраться до телефона, откуда ты уже видела Бикнела через окно. Он, правда, рассчитывал, что успеет не только убить Бастиона, но и найти нужные ему документы. Однако времени до твоего возвращения оказалось мало и ничего найти он не успел, поэтому пришлось уговорить тебя войти в дом вместе с ним и поискать как следует.

— Вы лжец и предатель! — не выдержал Бикнел. — Я добьюсь, что вас лишат лицензии!

Я не обращал внимания на его крики и продолжал объяснять Берте.

— Бикнел плевать хотел на Мириам Вудфорд. Все это сплошной спектакль. Да, Мириам Вудфорд покупала мышьяк, но Эзра Вудфорд был отравлен совсем не этим мышьяком. Эзра действительно попросил ее купить мышьяк, но только потому, что Бикнел попросил Эзру сделать это для него: он якобы собирался попробовать заняться набиванием чучел. Так что вся история с мышьяком просто дымовая завеса.

Тут Бикнел произнес ледяным голосом:

— Я не знаю, как именно можно лишить вас обоих права заниматься расследованиями, но сколько бы ни потребовалось от меня времени, денег, сил и терпения, — я это сделаю. Вы самые гадкие, самые дрянные детективы, какие только бывают на свете, вы отбросы этой профессии! Подонки, предатели своих же собственных клиентов!

Я усмехнулся. Берта посмотрела на меня испепеляющим взглядом и прошипела:

Чтоб мне провалиться, Дональд, если я понимаю, что ты вытворяешь! Один раз в жизни нам попался клиент — настоящий Санта-Клаус, так ты сам же рубишь сук, на котором сидишь!

— Я вам еще кое-что скажу, — снова заговорил Бикнел, обращаясь ко мне. — Существует такая вещь, как доказательство. Уж и не знаю, слышали вы о ней или нет, но если не слышали, то сейчас как раз самое время вам о ней узнать. Вы, видно, начитались детективных романов, в которых стоит только мудрому сыщику ткнуть в кого-нибудь пальцем, как тот или моментально падает духом и признается, или вынимает пистолет и пытается пустить себе пулю в лоб, или бросается в бегство. Должен вам заявить, что я поступлю совершенно противоположным образом. Вы выдвинули против меня ложное, клеветническое обвинение в присутствии свидетеля, и я подам на вас в суд за клевету. И попробуйте доказать хотя бы часть ваших диких обвинений, молодой человек. Дело кончится тем, что я разоблачу вас и покажу, кто вы есть на самом деле.

— Ну, раз пошло такое дело, — не выдержала Берта, — то мы тебе, сукиному сыну, скрипучему паралитику, зададим такую трепку, какой ты в жизни не видел! Если хочешь знать, я думаю…

И тут раздался требовательный стук в дверь. Берта моментально замолчала. А Бикнел, озабоченно посмотрев на меня, сказал:

— Наверно, сейчас нам лучше обойтись без посторонних. В конце концов, мы, похоже, наговорили друг другу много лишнего. Пора спуститься на землю, прийти к какому-то здравому соглашению и…

Стук в дверь повторился, на этот раз еще решительнее. Я встал и открыл дверь. На пороге стоял сержант Хуламоки, согнувшись в полупоклоне и улыбаясь.

— Можно войти? — вежливо спросил он. Нет! — пронзительно вскрикнул Бикнел.

— Нет! — завопила и Берта.

Я сделал шаг в сторону. Сержант Хуламоки вошел в номер и поблагодарил:

— Спасибо. Большое спасибо. Я прикрыл дверь.

— Вы здесь что-то говорили насчет доказательств, мистер Бикнел, — начал сержант Хуламоки. — Это очень, очень интересная тема, и мне кажется, я смогу внести посильный вклад в ее обсуждение. Я, собственно, поэтому и решил заглянуть на минутку.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13