Мне удалось увидеть только лицо в ослепительном свете, как при вспышке молнии. Это длилось каких-то полсекунды, но черты лица четко запечатлелись в моем сознании. Лицо женщины, перенесшей сильный эмоциональный шок.
      Не было никаких оснований связывать эту женщину с мужчиной, которого я преследовал, но маска застывшего ужаса на ее лице и манера вести машину разбудили во мне азарт и подвигли на риск.
      Я подал свой автомобиль назад, крутанул руль и помчался за ней. У нее был "шевроле"-двухлетка. Пришлось жать изо всех сил. Она проскочила один светофор, но второй остановил ее. Это дало мне возможность приблизиться вплотную и запомнить номер: РТД-671.
      Пора было кончать игру - на дальнейшие вольности я не решился. Опять развернулся и поехал к мотелю.
      Оставил машину у номера 13, достал ключ, вошел внутрь, запер дверь, вынул из чемоданчика подслушивающее устройство, приставил микрофон к стене и стал дожидаться хоть какого-то звука из соседнего номера.
      Абсолютная тишина.
      Перевел рычажок на максимальный режим.
      По-прежнему ни звука.
      Я перешел к противоположной стене, общей с номером 14. Устройство заработало на славу. Парочка в номере 14 шепталась в постели. До меня доносилось каждое слово и даже дыхание в паузах между шепотом.
      Я вернулся к стене номера 12.
      Ни звука, ни вздоха.
      Машина моего подшефного стояла перед коттеджем.
      На считанные минуты позволил желудку командовать моей головой, и вот осталось только рвать на ней волосы и посыпать ее пеплом. Я оставил под контролем автомобиль - что ж, он на месте. Не было человека.
      Осталась, впрочем, еще одна возможность.
      Я взял кувшин, будто бы отправился за льдом, и по дороге выяснил, что здание можно обойти с тыла, если воспользоваться тесным проходом.
      Мотель представлял собой идеальный объект для Тома-соглядатая. Во всех номерах комнаты были прямоугольными, но ванная и туалет, расположенные сзади, придавали помещению форму кочерги или латинской L.
      Тесный пятачок за ванной служил столовой, там стояли столик и табуретки. А еще в этом закутке было окно, и шторы можно было опустить не иначе как перегнувшись через стол.
      Поскольку окна выходили в черную пустоту, за которой ничего не было, шторами никто не пользовался.
      В этом я убедился, пока крался к номеру 12.
      На нужном мне окне штора оказалась приспущена, но не до конца. Между ее краем и подоконником осталась щель, как раз для ищущего взгляда.
      Мне удалось разглядеть на полу ногу в трикотажном носке, и больше ничего. Я поспешно огляделся. Попасться в роли Тома-соглядатая на территории того же мотеля было бы в высшей степени конфузно. На меня повесят все накопившиеся жалобы, все обвинения, все иски. Однако меня занимала эта нога. И я вновь пристроился к окну.
      Нога пребывала на прежнем месте и, добавлю, в прежнем положении. Но на сей раз я заметил еще кое-что. А именно - тоненькую красную струйку на полу.
      Она удлинялась прямо на глазах.
      И тогда я обнаружил еще одну деталь. В оконном стекле было пулевое отверстие, штора осталась целой. Значит, кто-то выстрелил через окно и только потом опустил штору изнутри.
      Я двинулся обратно, но по пути пришлось миновать номер 14.
      Как раз в этот момент женщина в номере 14 вышла из душа - ожившая куколка с фигурой, которая воодушевила бы любого художника.
      Я автоматически присел. Но отвести взгляд от этого зрелища было невозможно так же, как заставить стрелку компаса не смотреть на север.
      Луч света ударил в глаза. Почувствовав, видимо, мой взгляд, она подняла голову, но не стала кричать или стыдливо драпироваться, прикрывая наготу. Просто направилась с холодной деловитостью туда, где, по стандартам мотеля, находился телефон.
      В спортивном ритме я добежал до своего номера, схватил дипломат с микрофоном, захлопнул дверь, прыгнул в свою машину, включил мотор и сделал крутой разворот.
      Я проехал пол квартала, когда полицейские с сиреной пронеслись мимо меня к мотелю. Так близко они оказались.
      И только тут до моего сознания дошло жужжание, постепенно слабевшее и угасающее. И только теперь я отчетливо представил, в какой угодил переплет.
      Полиция обязательно обыщет "олдсмобил" и обнаружит на заднем бампере моего жучка.
      Глава 8
      Оккупировав телефон, я занялся автомобильными номерами. "Олдсмобил" ИВИ-114 принадлежал Герберту Даулингу. Небольшой сюрприз для меня. "Шевроле" РТД-671 принадлежит Айрин Аддис, проживающей по адресу: квартира 643, Дин-Драйв, 3064. В нашем деле с фактами спорить нельзя. Я и не пытался. Набор цифр на Дин-Драйв означал респектабельный многоквартирный дом. Дверь была незаперта. Дежурный в вестибюле не обнаружился. Я добрался до квартиры 643 и нажал на перламутровую кнопку, от чего внутри раздался громкий трезвон. После повторной трели дверь распахнулась.
      Молодая дама с ледяным выражением лица - та самая, из встречного автомобиля - сказала:
      - Добрый вечер... По-видимому, вы ошиблись дверью.
      Я покачал головой:
      - Нет, я попал, куда шел. Мне надо поговорить с вами.
      Ледяная маска на лице - конечно, тоже факт, и все же она была хорошенькая: безукоризненно правильные черты, внимательные синие глаза, каштановые волосы, изящные линии на более низких уровнях могли быть и повыразительнее, но и так она не казалась плоской и не смахивала на спортивный шест. Стопроцентная женщина.
      - Мне очень жаль, но я вас не знаю,- сказала она.
      - Вы чуть не перевернули мою машину у мотеля "Плавай и загорай". Вы оттуда выбирались, и весьма поспешно, а я ехал навстречу.
      - Никогда в жизни не"ездила в этот мотель!- выкрикнула она.
      - Вы считаете необходимым обсуждать сей вопрос на пороге? Может, лучше внутри?
      - Ни внутри, ни снаружи... О, вы, наверное, водитель, с которым...
      Она оборвала себя на полуслове, с горечью осознав, что слово не воробей. Ее замешательство рассмешило меня.
      - Входите,- пригласила она, распахнув дверь.
      Я вошел в квартиру.
      - У нас не так много времени. Расскажите о ваших отношениях с Даулингом,потребовал я.
      - Как вы смеете?!
      - Поберегите дыхание,- перебил я ее.- У вас нет времени разыгрывать спектакль.
      - Кто... вы такой?
      - Возможно, я смогу вам помочь. Но мне нужны факты, и побыстрее.
      - На каком основании я должна вам их давать?
      - Почему бы и нет? Полиция будет здесь с минуты на минуту. Так что вам не помешает небольшая репетиция. Под моим руководством.
      - А кто вы такой?!
      - Можете звать меня Дональдом. Я детектив.
      - Значит... вы сотрудничаете с полицией?
      - Нет, я частный сыщик.
      - Мне нечего вам сказать.
      - Что ж, полиция пойдет мне на любые уступки ради информации, которую я могу предоставить.
      Я направился к телефону.
      Она внимательно наблюдала за мной и вдруг воскликнула:
      - Не надо, Дональд. Пожалуйста, не надо. Я расскажу... Я не вынесу полицейского допроса и газетной шумихи... Я скорее покончу с собой.
      - Я дам вам соломинку, за которую стоит ухватиться. Только, Айрин, при условии полной откровенности. Не пытайтесь утаить хоть какую-нибудь мелочь, это обернется самой большой ошибкой в вашей жизни.
      - Я и сама хочу с кем-нибудь поделиться...
      - Прежде всего о Даулинге,- напомнил я.
      - Так его звали Даулинг? Я не знала.
      - Перестаньте лгать!
      - Я не лгу... Ведь я не представляла...
      Я взял телефонную трубку, набрал цифру 9. Оттуда, где стояла женщина, могло показаться, что я вызываю коммутатор. Я произнес в трубку:
      - Дежурная? Будьте любезны, соедините с полицейским управлением. Говорит Дональд Лэм, детектив.
      У меня сообщение об убийстве и свидетельнице, которая...
      В панике она вихрем налетела на меня, вырвала из рук трубку, нажала на рычаг.
      - Нет,- вопила она,- нет, нет, вы не смеете...- И разрыдалась.
      - Господи, я же предупреждал, что от театральных упражнений не- будет никакой пользы, пустая трата драгоценного времени.
      - Что вы хотите из меня вытянуть?
      - Сколько времени вы провели в мотеле, что вам известно о смерти Даулинга, давно ли вы с ним связаны?..
      - Никак я с ним не связана...
      - Понятно, понятно. Опять увертки. Вы как страус. Думаете, стоит закрыть глаза, и всей истории как не бывало. Речь идет об убийстве. От него нельзя отмахнуться просто потому, что вам так захотелось. Я готов отрепетировать с вами ответы для полиции. Поспешите воспользоваться столь редкой возможностью!
      - Я готова ответить на ваши вопросы.
      - В таком случае потрудитесь говорить правду. Иначе к полуночи наверняка окажетесь в тюремной камере и вкусите весь набор сенсационной славы: газетные репортеры будут дотошно фиксировать каждое ваше слово, фотографы будут умолять вас выглядеть чуть посексуальней. Дело назревает громкое. Представьте себе заголовки: МИЛЛИОНЕР УБИТ В ЛЮБОВНОМ ГНЕЗДЫШКЕ ОТВЕРГНУТОЙ ЛЮБОВНИЦЕЙ.
      - Я не была его любовницей, и он меня не отвергал...
      - Как же, как же... Вы приехали к нему, чтобы обсудить перспективы принадлежащих вам угольных копей.
      - Повторяю, я не была его любовницей. Я приехала к нему... ну с деловым предложением.
      - Разумеется,- поддержал я в том же духе.- Вам принадлежат два пакета акций компании Даулинга, и он хотел заручиться вашей поддержкой на перевыборах.
      Вы знали, что на ближайшем собрании акционеров произойдет схватка за право контролировать всю деятельность компании. В этой связи он предложил вам приехать в мотель под именем миссис Оскар Л. Палмер. Таким образом, вы могли провести ночь в деловых беседах, не опасаясь, что вам помешают.
      - Негодяй! Подлый, коварный тип...
      - Продолжайте,- попросил я, пока она переводила дыхание,- и помните, мы репетируем беседу с полицией. Такого рода ответы открывают перед вами одну-единственную дорогу - в тюремную камеру. Впрочем, если тяга к сцене у вас столь сильна...
      - Откуда вы знаете, что у нас была назначена встреча в мотеле?
      - Потому что вы сообщали Даулингу конфиденциальную информацию карсоновской фирмы. Он наживался на ней и...
      - Абсурд!
      - Почему абсурд? Когда начнут проверять бумаги Даулинга, установят, как именно развивались события.
      В его кабинете обязательно найдут сведения о расходах Карсона, текущих и будущих, без труда выяснят, что это в высшей степени секретная информация. Такую информацию мог поставлять только сотрудник Карсона, человек, посвященный во все внутренние дела фирмы... Затем полиция установит, что вы играли роль миссис Палмер, причем Даулинг зарегистрировался в мотеле под именем Оскара Л. Палмера... Тогда они заинтересуются вашим прошлым, узнают, когда вы впервые встретились с Гербертом Даулингом и...
      - Нет!- воскликнула она.- Нет, нет и нет!
      - Я причинил вам боль?
      - О! Неужели они пойдут на это?!
      - На что?
      - Ну, начнут копаться в моем прошлом, выяснять, как я познакомилась с Даулингом?
      - Бесспорно,- подтвердил я.
      - Понимаете, мистер Лэм...
      - Лучше зовите меня Дональдом. В ближайшие полчаса, прежде чем сюда заявится полиция, нам предстоит весьма тесное общение, если, конечно, нам подарят столько времени.
      - Дональд так Дональд... Так вот, я не была любовницей Даулинга. То есть была, но очень давно. На этот раз я не ехала к нему как жена или любовница.
      Я демонстративно зевнул.
      - Мистер Даулинг,- продолжила она с достоинством,- отец моего ребенка.
      Я оборвал свой затяжной зевок прямо посередине и переспросил:
      - Что-о-о?
      - Именно так. У меня трехлетний мальчик, которого я доверила хорошим людям.
      - И Даулинг его отец?
      - Да.
      - Он признавал этот факт?
      - Не знаю, какой смысл вы вкладываете в слово "признавал". Он никогда не отрицал этого факта, даже не пытался. По меньшей мере, при мне.
      - Кто оплачивает расходы на ребенка?
      - Даулинг. Он следит, чтобы деньги на мой счет поступали первого числа каждого месяца.
      - Это очень важно!- сказал я.- Как деньги переводились на ваш счет?
      - В виде вкладов.
      - Ежу понятно. А вот кто подписывал чеки?
      - На чеках стояли разные подписи. Но они были подтверждены как положено, и все такое. Поскольку лица, вносившие суммы, не претендовали на получение денег с моего счета, банк принимал чеки беспрепятственно. Возможно, там испытывали по сему поводу любопытство, но никак это не показывали.
      - И вы брали эти деньги на содержание мальчика?
      - Да.
      - От своего имени?
      - Конечно,- подтвердила она.- Я сказала сыну, что его отец погиб в автомобильной катастрофе. Мне пришлось сочинить целую историю.
      - Боже мой! Вы оставили столько следов, что на вас выйдет первый попавшийся любитель без малейшей квалификации следователя.
      - Откуда мне было знать, что элементарные вещи станут следами!
      - Ладно, перейдем к сути.
      - Кое-что придется объяснить.
      - Не стоит тратить время,- потребовал я,- давайте только факты. Объяснения подождут.
      Без объяснений картина получится очень уж мрачная.
      - Ваш ребенок родился вне брака, и вы не хотите, чтоб вокруг этого обстоятельства велись досужие пересуды. Верно?
      - Совершенно верно,- вспыхнула она.- Многим ли на этой земле удается праведная жизнь? Многие ли подчиняются правилам, придуманным моралистами?
      Эти правила перестают работать при первом же соприкосновении с действительностью.
      - Ближе к делу,- остановил я ее.
      - Я работала у мистера Даулинга. Его тянуло ко мне.
      А меня к нему. Я очень ему сочувствовала.
      - По какому поводу?
      - У его жены было больное сердце. Ей противопоказаны эмоциональные переживания, даже самые легкие. Называть ее женой - сильное преувеличение.
      И женщиной тоже. Просто пациентка. Калека. Даулингу приходилось возиться с ней, как с ребенком. Ей нельзя было возражать, ее нельзя было волновать, нельзя было жить нормальной человеческой жизнью, как живут муж с женой.
      - И этот пробел он восполнил с вашей помощью?
      - Не надо так, Дональд. На самом деле это было прекрасно... Пока не кончилось.
      - Почему кончилось?
      - Из-за моей беременности.
      - Какую она сыграла роль?
      - Он испугался, что жена узнает о нашей связи, и это ее убьет. Ее жизнь висела на волоске, и он проявлял столько заботливости, столько преданности, столько благородства. Он готов был пожертвовать всем, чтобы спасти ее.
      - И пожертвовал вами.
      - Если вам угодно, можете выбрать такую формулировку. Но я не допустила бы ничего другого. Он не мог развестись. Это прикончило бы ее. Он это понимал, и я тоже.
      - Что же произошло?
      - Я ушла.
      - Он предоставил вам необходимые средства?
      - Предоставил, и я исчезла примерно на год. Когда я вернулась... Что ж, я была далеко, а он, такой несчастный и одинокий...
      - И ваше место заняла другая?
      - У него появились новые интересы.
      - Его жена умерла?
      - Умерла за две недели до моего возвращения.
      - Что дальше?
      - Я не стала умолять, не стала ныть, не пыталась прибрать его к рукам угрозами. Подыскала новую работу и видела его совсем редко, только когда что-нибудь осложняло жизнь Герберта.
      - Вы назвали сына Гербертом?
      - Так пожелал отец.
      - Как насчет сходства?
      - Мальчик - точная копия своего отца, и с каждым днем все больше.
      - Даулинг видел его когда-нибудь?
      - В том-то и дело. Сын считает мистера Даулинга своим дядей. Тот приезжал пару раз, а сходство настолько поразительное... Согласитесь, мистер Даулинг всегда на виду, и если бы разгорелся скандал... Это могло бы погубить ребенка.
      - Полагаю, Даулинг обещал жениться на вас, если жена умрет?
      - В то время он так и собирался поступить.
      - А потом передумал?
      - Передумал.
      - И в последнее время о женитьбе даже не заикался?
      - Совсем наоборот,- возразила она.- Несколько раз предлагал выйти за него замуж, но я отказывалась.
      - Почему же?
      - Считала, что им руководит чувство долга, а не любовь.
      - У вас есть сын. В таких случаях больше заботятся о ребенке.
      - Знаю. Дальше так не могло продолжаться... В частности об этом я и хотела с ним поговорить.
      - И согласились на эту встречу?
      - Да.
      - Он собирался возобновить роман?
      - Разумеется, нет. Между нами теперь нет ничего такого.
      - Но он зарегистрировался в мотеле якобы с супругой.
      - Понятное дело. Разве можно заявиться в мотель такого класса для встречи с женщиной и не соблюсти хотя бы видимость приличий. Тем более теперь, когда недовольные акционеры намерены отобрать у мистера Даулинга контроль над корпорацией.
      - Тогда почему вы не встретились где-нибудь в городе и не приехали в мотель вместе?
      - Он так и хотел, но мне пришлось задержаться.
      Я позвонила в ресторан, где он ждал, и сказала, пусть едет в мотель, а я приеду позже.
      - Вы приехали, и что же?
      - Он был мертв.
      - Вы уверены?
      - Уверена. О, Дональд, это было ужасно!
      - Говорите же!
      - Благодарю свою счастливую звезду, что не зашла в контору, как собиралась: я, мол, миссис Палмер, не зарегистрировался ли здесь мой муж, мы решили здесь встретиться...
      - Так, к администратору вы не обратились.
      - Нет. Увидела машину мистера Даулинга возле номера 12, поставила свою рядом и открыла дверь.
      - Без стука?
      - Разумеется. Ведь я приехала в качестве жены. Значит, должна была распахнуть дверь и войти как хозяйка.
      - Дверь была не заперта?
      - Нет, как мы и договаривались.
      - Итак, вы вошли в номер. Что дальше?
      - Он лежал на полу. Его застрелили.
      - Откуда вы знаете?
      - Там была... О, Дональд, я больше не могу...- Она разрыдалась.
      - Поберегите слезы, сестрица,- сказал я.- Уж такие-то вещи я должен выяснить.
      Там была... там была лужа крови и... и пулевое отверстие в заднем окне. Я подбежала, нагнулась над ним, коснулась руки и тотчас поняла: он мертв. Да и лицо у него было как у покойника - ошибиться невозможно.
      - Свет в номере горел?
      - Да.
      - Ничего -больше не заметили? Что-нибудь, что указывало бы на предыдущих визитеров?
      - Ничего не заметила. Я испытала страшный шок, острейшее чувство потери... Как только я дотронулась до него, меня охватила паника. Я подумала о ребенке.
      Разве я имею право втягивать его в скандальную историю?! Я хочу, чтобы он рос хорошим, послушным мальчиком, чтобы у него были друзья и его принимали в приличных домах. Одно дело, когда парень потерял отца из-за автомобильной катастрофы... А если вдруг обнаружится, что он внебрачное дитя, что отца его убили...
      О, эта отметина останется на всю жизнь. Друзья отвернутся. Он станет жертвой одиночества, насмешек, презрения. О, дети умеют быть жестокими.
      Вернемся пока к мотелю. Как вы поступили дальше?
      - Я не могла оставить его как есть. Я опустила штору. Чтобы все, кому не лень, не пялили на него глаза.
      Я задумчиво разглядывал ее.
      - И чтобы никто не увидел, как вы обыскиваете труп.
      - Я не обыскивала труп.
      - И можете это доказать?
      - Нет... Разве что дать честное слово.
      - Что дальше?
      - Я... я убежала в диком смятении. Развернула автомобиль и помчалась к воротам.
      - Вас кто-нибудь видел?
      - Когда я покидала мотель, навстречу выехала какая-то машина. На мгновение свет ее фар ослепил меня.
      Наверное, это были вы.
      - Да,- подтвердил я.
      - А вас чем привлек мотель?
      - Я следил за Даулингом.
      - О,- произнесла она слабеющим голосом,- значит, вас кто-то нанял следить за Даулингом?
      - Не совсем так. Меня подрядили проделать кое-какие операции, и я счел необходимым установить слежку за Даулингом.
      - И как долго вы за ним следили?
      - Один вечер - нынешний.
      - Тогда вам должно быть понятно, что он чрезвычайно... Ну, что он несчастен. Он зависит от женщины, которая буквально держит его на крючке. Он связался с ней, пока не было меня, и сейчас... сейчас он на крючке.
      - Откуда у нее такая власть над ним?
      - О, она демон. Соблазнительный, беспощадный, злобный. У нее сохранились копии гостиничных квитанций и его письма, магнитофонные записи - сделанные тайком, разумеется... Несколько раз он брал ее в Мексику, иногда они пересекали границу нелегально.
      - Шантаж,- заключил я.
      - Утонченнейшая его разновидность. Видите ли, он находится... находился в таком положении, что просто не мог поставить под удар свою репутацию в глазах компании. Известно ли вам, что его втянули в борьбу за контроль над компанией? Конкуренты все время пытаются подорвать доверие к нему акционеров и перехватить власть.
      - А в чем заключаются интересы конкурентов и кто они, эти конкуренты?
      - Он очень старательно избегал разговоров на эту тему, но мне кажется...
      - Ну-ка, ну-ка!- подстегнул я ее.
      - Я иногда спрашиваю себя, не Карсон ли это?
      - Карсон способен на такое?
      - Бизнес есть бизнес,- сказала она.
      - Но вы не уверены, что это Карсон?
      - Нет.
      - Видимо, вы не раз встречались с Даулингом и обсуждали некоторые его личные проблемы в подробностях.
      - Он любил откровенничать со мной. Не сомневаюсь, необходимость расстаться со мной была трагедией его жизни. Он сказал однажды, что после моего отъезда неделями не мог смотреть на женщин, ну а потом... Он же настоящий мужчина... и, конечно, неизбежное случилось. Эта женщина оказалась весьма сообразительной.
      Он был так одинок. Она мигом оценила ситуацию и запустила в него свои когти... О таком человеке трудно рассказывать. Он постоянно испытывал эмоциональное беспокойство. Мы всегда были очень близки друг другу, и многие его беды происходили из-за того, что он попытался найти этой близости замену.
      - Что ж,- подытожил я,- он обрел эмоциональный покой. Эта женщина не дала ему уйти от ее когтей.
      Она кивнула.
      - Кто она?
      - Уместны ли здесь имена? Я не вправе злоупотреблять его доверием.
      - Не будьте ребенком,- возразил я,- человека ведь нет в живых.
      Моя сентенция буквально сразила ее наповал. Рассказывая о Даулинге, она так была поглощена излагаемыми фактами и их отношениями, что, казалось, забыла о самом непреложном факте: его больше нет в живых.
      У нее перехватило дыхание, на глазах выступили слезы.
      - Успокойтесь,- попросил я,- для слез нет времени... Кто эта женщина, которая запустила в Даулинга когти?
      - Ее зовут Бернис Клинтон.
      Я с минуту дегустировал информацию.
      - Не знаете, где она живет?
      - Нет. Он никогда об этом не говорил, но я знаю, он ее содержал. Он снимал для нее квартиру. А запросы и вкусы у нее отчаянные.
      - Потом он перестал оплачивать квартиру?
      - Продолжает и поныне, хотя страстно мечтает освободиться.
      - Почему?
      - А почему всякий мужчина сперва лезет в ярмо, а потом во сне видит, как бы ярмо сбросить? Даулинг видел в ней мое отражение, и она это заблуждение всячески поддерживала, совсем вскружила ему голову.
      Правда, потом...
      - Почему он не женился на ней в пылу увлечения, когда овдовел?
      - Потому что начал узнавать ее истинный характер.
      - И захотел возобновить прежние отношения с вами?
      - Он тянулся ко мне,- согласилась она.- Но я не могла вернуться на его условиях. Я уважала его как отца моего ребенка, а узнав, что он спутался с этой женщиной... Не знаю, как объяснить, Дональд, что-то во мне умерло. Я видела в нем только друга. Я сочувствовала ему, понимала, пожалуй, больше, чем любая другая женщина в его жизни. Он мне нравился. Но вновь запылать страстью... Нет, на такие чувства меня теперь не хватит.
      Ведь один раз я уже прошла этот круг до конца... Если бы он захотел жениться на мне, как только я вернулась, я пошла бы под венец в ту же минуту. Увы, он опять был несвободен. История начиналась сначала. Я не хотела опять свиданий украдкой, постоянной лжи, тайной связи, а потом... быть может, новой беременности...
      Трудно объяснить, как я воспринимала его теперь, не менее трудно - как воспринимал меня он.
      - Был он агрессивен, пытался вновь завязать близкие отношения?
      - А как же, конечно.
      - Не вполне понимаю, ваше "конечно".
      - Он очень чувственный мужчина, и какой! Я ему нравилась, у нас интимные воспоминания, и было бы противоестественно, если бы он повел себя иначе.
      - Но вы не уступили.
      - Нет. Дружба, сочувствие, понимание - пожалуйста, но... тайными утехами я сыта по горло. Я не могла идти на такой риск - произвести на свет еще одного ребенка с отметкой безотцовщины.
      - Иными словами, вы предложили ему освободиться от Бернис и повести вас к алтарю?
      - В общих чертах что-то в этом роде.
      - Лучшего кандидата на лавры убийцы не придумаешь...
      - Полагаете, они предъявят...
      - Предъявят. Вне всяких сомнений.
      Я помолчал, взвешивая сложившиеся обстоятельства и приглядываясь к ней.
      Какое-то время она под моим взглядом сохраняла внешнюю бесстрастность.Потом вдруг сказала:
      - Хватит, Дональд. Случалось, мужчины меня мысленно раздевали. И вот новости: вы меня мысленно препарируете. Хватит.
      - Люблю изучать, какие колесики вертят стрелки на циферблате. Я пытаюсь сложить головоломку: ваш сын - это ваш сын?
      - Никакой головоломки тут нет. Он мой сын. Теперь я живу для него.
      - Точно так я себе и представляю ситуацию. Иначе у вас завязался бы другой роман, как только закончился с Даулингом. Вы стали матерью, поглощены своим материнством.
      - Собственно, почему мы должны это обсуждать в данный момент?
      - Потому что сейчас я дам вам совет, и вы ему последуете.
      - Какой же?
      - Вы угодили в тупик. Пойти в полицию и рассказать все как есть - значит увязнуть в этой истории по уши и заполнить своей особой первые полосы всех газет, поставить сына под прожектора всеобщего любопытства.
      В глазах ее отразился панический страх.
      - Нет, Дональд, нет,- взмолилась она.
      - Но если вы не обратитесь в полицию,- продолжал я,- сыграете им на руку. Они дознаются, кто должен был поселиться в мотеле "Плавай и загорай" под именем миссис Оскар Л. Палмер.
      Она кивнула.
      - Если вы скроетесь, это -расценят как бегство, а бегство - почти доказательство вины.
      - Дональд, зачем вы сводите меня с ума?!
      - Хочу убедить вас в полезности моих советов.
      - Ну так, может, дадите такой, который сработает?
      Да, вы тщательно проанализировали ситуацию и доказали, что я в тупике. И мне лучше пребывать в параличе, пока луч полицейского фонарика не выхватит меня из тьмы на публичное обозрение. Тогда... тогда судьба моего сына непоправимо испорчена.
      - Не обманывайте себя, Айрин,- сказал я.- Рано или поздно имя вашего сына всплывет. Существенно, однако, всплывет ли оно как имя незаконнорожденного сына подозреваемой в убийстве особы... Рекомендую вам следующую линию поведения. Да, вы были в мотеле. Да, вы должны были встретиться с Даулингом. Вас волновали проблемы, связанные с благополучием вашего сына. Даулинг оказался мертв; предположительно убит. Вы бросились искать телефонную будку, чтоб вызвать полицию. Но полиция появилась раньше, чем вы успели позвонить. И вы подумали, что им уже известно об убийстве.
      - Откуда мне могло быть известно, что им известно?
      - Полицейская машина проехала к мотелю мимо вас.
      - Но я не видела...
      - Полицейская машина проехала к мотелю мимо вас,- повторил я твердо.
      Некоторое время она колебалась. Потом сдалась:
      - Да, Дональд.
      - В сложившихся обстоятельствах ваш сын подвергается опасности. Где он?
      - Я никогда и никому не называла этот адрес.
      - Прекрасно,- похвалил я.- Стойте покрепче на своих рубежах, и завтра любой желающий сможет узнать адрес вашего сына, если не поскупится заплатить за утреннюю газету.
      - Он в "Доме Осгуда". Вернее, сейчас владелица дома миссис Осгуд. Она наследовала его после смерти мужа.
      - Где это?
      - В горах. Одиннадцать миль от Баннинга.
      - Где поблизости может поселиться приезжий?
      - В каком-нибудь мотеле в Баннинге. Ближе ничего нет.
      - Под каким именем записан там ваш сын?
      - Герберт Аддис.
      - Он живет под вашим именем?!
      - Да.
      - Ага, вы обезумели от страха за жизнь сына! Отправляйтесь в Баннинг прямо сейчас. Убит его отец. Вам кажется, что злоумышленник метит теперь в сына.
      - Зачем?- поразилась она.
      - Черт побери! Не спорьте со мной! Вы ведь не знаете, по какой причине убит Даулинг. Не исключена возможность, что убийца в приступе ревности охотится теперь и за вашим сыном. Как раз в этот самый час преступник может спешить в Баннинг...
      - Дональд, прекратите! Слышите? Немедленно прекратите!..
      - Делайте, что я говорю! Вы взвинчены. Вы на грани истерики. Вы тревожитесь за своего сына. Естественно, вы едете к нему. Немедленно садитесь в машину и отправляйтесь. Зарегистрируйтесь в мотеле под собственным именем. Укажите номер машины, уж позаботьтесь об этом. Словом, вы хотите быть как можно ближе к своему ребенку. Полиция, узнав о вас все подробности, лихо вас найдет. Впрочем, вряд ли в ближайшие двадцать четыре часа, разве кто-нибудь им донесет. Да и тогда они не сразу кинутся в погоню...
      И это совсем не побег. Это естественное стремление матери - быть рядом с сыном, защитить от опасности... Если придется давать объяснения в суде, что ж, в жюри есть женщины. Даже если полиция будет утверждать, что вы ударились в бега, женщины украдкой утрут слезу и поймут вас.
      Подумав, Айрин Аддис сказала:
      - Я вас слушала и вдруг поняла: надо ехать. Неважно, по какой причине... Возможно, вы правы и ему угрожает опасность...
      Я последовал к двери и, взявшись за ручку, произнес: