Глава 8

Со своих пяти долларов Фил Дункан уже опустился до шестидесяти центов, когда кто-то нетерпеливо задергал дверь, соединявшую кабинет Морейна с коридором.

— Это, наверное, Барни Морден, — предположил Дункан.

Морейн отодвинул стул и направился к двери.

— Давай-ка кончим эту партию, — предложил он. — Мы можем возобновить ее втроем и, если повезет, запустим в оборот денежки Барни.

Прокурор не возражал.

Морейн открыл дверь, впустив потирающего руки Барни Мордена.

— Черт побери! Ну и холодрыга.

— Входите, входите, Барни, — пригласил Сэм Морейн. — Нам как раз нужен держатель капиталов.

Барни настороженно принюхался:

— От кого это несет коньяком?

— От обоих, — ответил Фил Дункан. — Бутылка на последней полке справа.

— Вы не уважаете частную собственность, — поддел их Морейн.

— Да ладно уж, зато хорошо платим, — усмехнулся Барни, доставая коньяк. — Как-нибудь на днях выпишу вам доверенность на получение моей зарплаты.

Он налил себе рюмку. Дункан, внимательно наблюдавший за ним, ждал, когда тот поднимет глаза.

— Что нового? — спросил он. Морден отрицательно мотнул головой.

— Поступили материалы от федеральных агентов?

— Да, но узнать ничего не удалось. Выпив коньяк, Барни бросил Морейну:

— Вы в курсе, что они сидят у вас на хвосте?

— Фил сказал мне. Я возгордился этим.

Так случается со всеми, кто сует нос в криминальные дела, — нравоучительным тоном произнес Барни. — Думаю, они смылись, как только увидели, что пришел окружной прокурор. Я, во всяком случае, никого при входе не заметил, но то, что слежка есть, это точно. Вы, однако, не беспокойтесь, мы здесь останемся за компанию.

— Вам что, налогоплательщики уже перестали выделять помещение? — сыронизировал Морейн.

Дункана все это явно раздражало. Барни Морден, наоборот, решил блеснуть остроумием:

— А что, нам и здесь неплохо. Кстати, вы ведь тоже налогоплательщик.

— Отличная мысль, Морден! И, как налогоплательщик, я требую компенсации. Я плачу налоги государству, оно выдает вам из них зарплату. Вы же возвращаете мне деньжата в виде выигрыша в покер, поскольку я одновременно и налоги плачу, и предоставляю вам помещение.

— Ну насчет выигрыша мы еще посмотрим, — бросил вызов Морден. — Когда-нибудь фортуна сменит своего любимчика. Я спокойно воспринимаю ваши успехи, когда игра действительно идет. Но меня раздражают ситуации, в которых вы вынуждаете нас проигрывать, хотя наши карты лучше, а вы взвинчиваете ставки, блефуя.

— Рецепт прост, — невозмутимо парировал Морейн. — Когда я поднимаю ставки, вы раскрываете свою игру, и наоборот.

Губы Мордена тронула улыбка, но глаза жестко сверкнули.

Фил Дункан поднялся с места и стал вышагивать по кабинету.

— Барни, со сколькими лицами, фигурирующими в списке, ты вступил в контакт?

— Всего с одним — любовником.

— Ты имеешь в виду…

— Нет-нет, другого.

— Тебе не удалось повидать остальных?

— Я не смог их найти. Не знаю, где они обретаются.

Морейн протянул перетасованную колоду Барни Мордену:

— Снимите, Барни, и загадайте желание.

— Подожди, Сэм, — прервал его окружной прокурор. — Я хотел бы поговорить с тобой до того, как мы начнем играть.

— Готов тебя выслушать.

— Каков характер твоих отношений с Энн Хартвелл?

— Ты прекрасно об этом знаешь.

— Не крути, Сэм. Если ты попал в переплет, то выкладывай все начистоту, и тогда посмотрим, что можно для тебя сделать. Дело становится серьезным.

— В чем?

— Оно никоим образом не устраивает федеральных агентов.

— Я увидел эту женщину впервые вчера вечером, — заявил Морейн. — После этого встретил ее при посещении дома Бендер.

Тон Мордена утратил всякую шутливость, когда он склонился к Морейну:

— Вы никого этим не убедите. Вы по уши погрязли в этой истории и что-то от нас скрываете. Расскажите все, что вам известно.

Фил Дункан поднял руку:

— Барни, не забывай, что Сэм — наш друг. Но тон Мордена ничуть не изменился:

— Если бы он был другом, то не стал бы ничего скрывать в создавшемся положении.

— Какой информацией вы хотите поживиться у меня? — спросил Морейн.

— Я хочу быть в курсе всей истории ваших отношений с Энн Хартвелл, — потребовал Барни.

Морейн уставился на него. Затем начал:

— Я опасался этого, Барни. Боялся, что не смогу вас провести. Она бросила меня у самого подножия алтаря, чтобы выйти замуж за Хартвелла. Я поклялся отомстить и организовал за ней круглосуточную слежку. Знал малейшие ее шаги. Выяснив, что она начала работать в городе, я похитил ее, две недели удерживал на борту своей яхты, но она осталась глуха к моим мольбам. Тогда я подумал: “А пошла она к чертовой матери! Лучше получу за нее десять тысяч долларов”. Тем более что, выйдя замуж, она подурнела и утратила былую элегантность. Я прикарманил десять тысяч долларов. Конец романа.

Лицо Мордена почернело от гнева. Фил Дункан подошел и положил руку на плечо Морейну.

— Перестань, Сэм, — попросил он. — Сейчас не время дурачиться. У нас с Барни и без того хлопот хватает.

— Выходит, что так, — согласился Морейн, — но вы МНЕ не доверяете. И тем не менее я рассказал вам все, что знаю… по крайней мере, на данный момент.

— Ты хочешь сказать, что надеешься получить дополнительные сведения?

— По правде говоря, да.

— И какого характера?

— Вот получу, тогда, может, и скажу, хотя надо еще подумать, стоит ли это делать. Но почему вы так зациклились на этом деле?

Дункан со значением произнес:

— Тут проступает политический фон. Энн Хартвелл работала секретаршей Карла Торна. Он подыскивал на это место человека, на которого мог бы полностью положиться в конфиденциальных делах. Торн подозревает, что это похищение было опереточным. Федеральные власти сочли, что поведанная им Энн история звучит неубедительно, но поскольку ты ее подтвердил, а я за тебя поручился, то они не очень-то давили на Хартвелл. Они поверили, что ты уплатил десять тысяч долларов и что она находилась в руках настоящих похитителей.

— Тогда в чем, собственно, дело? — удивился Морейн.

Морден обвиняюще наставил на Морейна указательный палец:

— А вы сами УВЕРЕНЫ, что действительно заплатили десять тысяч долларов?

Морейн какое-то время молча в упор рассматривал следователя. Затем медленно проговорил:

— Я сказал, что заплатил, значит, так и было. Я вам сообщаю только то, что соответствует действительности. Кстати, Барни, мне не нравится ваш подход к этому делу.

— А мне не по душе ваша манера вести себя, — сквозь зубы процедил Морден.

— Ну, так мы никогда ни до чего не договоримся, — вмешался Дункан. — Может, ты мне дашь возможность одному обсудить с ним этот вопрос, Барни?

— А что ты, собственно говоря, хочешь обсуждать? — с нарастающим раздражением отозвался Морейн.

— Очень многое может зависеть от порядочности Энн Хартвелл, — заметил Дункан.

— Ну и что?

— Федеральные власти хотели бы повторно поговорить с ней, да и мы не прочь кое о чем ее спросить.

— Так почему вы этого не делаете?

— А ты разве не догадываешься, Сэм?

— Нет.

— Честно?

— Абсолютно.

— Она пропала.

— Пропала? Ты хочешь сказать, сбежала?

— Вот этого мы не знаем.

— Возможно, вас мог бы просветить на этот счет ее муж?

— Он тоже исчез.

— А Бендер?

— И она испарилась. Мы беседовали с ней сразу после обеда. Карл Торн — тоже. Эта женщина либо говорила правду, либо она лгунья, каких еще свет не видывал. Клянется, что всегда подозревала дантиста в кознях и считает его с придурью. Сказала, что Энн Хартвелл работала здесь, но две недели назад уехала в Сэксонвилл, чтобы провести там уик-энд с супругом. С тех пор о ней не было ни слуху ни духу, но муж не очень-то беспокоился. Она, Дорис Бендер, была в курсе того, что семейная жизнь Энн была сплошной катастрофой. Когда она убедилась, что Хартвелл пропала, то поставила об этом в известность Карла Торна, а через него вышла на меня. Тогда она была убеждена, что доктор Хартвелл отправил свою жену на тот свет. А затем пришло письмо с требованием выкупа и… впрочем, все последующие события тебе известны в той же, а может быть, и в большей степени, чем нам.

— Но почему возник такой переполох вокруг ее исчезновения? Чем вызвана эта внезапная потребность побеседовать с ней? Ночью ты что-то не проявлял никакого беспокойства. К тому же если тебе так уж приспичило поговорить с ней, то у тебя в распоряжении был целый день.

— Ничего ему не сообщайте, — агрессивно настаивал вполголоса Барни Морден.

— Сейчас я скажу тебе, Сэм, нечто строго конфиденциальное, — не обращая на него внимания, продолжил Дункан. — Энн Хартвелл работала на Торна. Даже с тобой я не могу поделиться сведениями о существе вопросов, с которыми она имела дело. Могу только сказать, что она стенографировала под диктовку, а затем печатала. Торн, разумеется, принял все меры, чтобы с этих документов не снималось никаких копий. Дорис Бендер в этом смысле была чем-то вроде надсмотрщика и следила, чтобы работа выполнялась точно в соответствии с требованиями Торна.

— И что же стряслось?

— Энн пользовалась стенографическими блокнотами. — С ними что-нибудь случилось?

— Их хранили на дому у Дорис Бендер. Сегодня Торн поинтересовался записями, и Дорис их достала. Торн счел, что благоразумно эти бумаги сжечь. Когда он начал их уничтожать, то обратил внимание на то, что страницы были разделены посредине вертикальной чертой. Так часто поступают стенографистки, чтобы было удобнее писать сначала на одной, затем на другой стороне. Но у Энн такой привычки не было. Поэтому Торн присмотрелся к ним и заподозрил, что это были совсем не те блокноты, которыми пользовалась Энн. И никто не имеет понятия, куда они подевались.

— Значит, ты сейчас расследуешь это похищение, имея в виду выяснить, не связано ли оно каким-то образом с пропажей стенографических блокнотов?

— Говорю тебе с полной откровенностью, — заверил Дункан, — что я делаю максимум для того, чтобы отыскать Энн Хартвелл раньше федеральных агентов. Вот почему я не осмеливаюсь покидать твой кабинет, а сейчас мы с Барни оба торчим у тебя. Весь наш оперативный состав брошен на поиски этой женщины. Мы ждем, что нам позвонят сюда сразу же, как что-нибудь обнаружат. Только бы успеть раньше, чем это сделают федеральщики.

— Что так?

— Потому что, если она заговорит, нам хочется знать, что она скажет.

— Ты допускаешь, что она могла предать Торна?

— Этого исключать нельзя. Как и того, что ее на самом деле похитили, а блокноты выкрали.

Затрезвонил телефон. Морейн машинально положил руку на трубку, но Барни Морден стремительно подскочил и, буквально вырвав ее у него, прорычал:

— Хэлло… Кто это? — Некоторое время он молчал, затем произнес: — Да, это Барни. Шеф здесь.

Он, нахмурившись, выслушал сообщение, потом распорядился:

— Значит, так: она должна была уехать на личной машине или на такси. В первом случае ей кто-то позвонил и сообщил, где и когда ее подберут. Если же она выскочила по собственной инициативе, то обязательно воспользовалась такси. Проработайте этот вариант…

Он прервался, полный внимания к собеседнику. Наконец ответил:

— Не думаю, что это в чем-то меняет ситуацию. Я сейчас посоветуюсь с шефом и, если у него будет другое мнение, перезвоню. Не пренебрегайте такси… Выясните, как она была одета! Она ведь вышла из дома, так? Ясно, что не выбросилась в окно, да еще полуголой!

Положив трубку на рычаг, он выразительно посмотрел на Дункана:

— Мне нужно поговорить с вами, шеф.

— Вы хотите, чтобы я удалился? — осведомился Морейн.

— В этом нет необходимости, — остановил его Дункан. — Что там, Барни?

— Они пытались выяснить, как она была одета, когда покинула дом, — чуть поколебавшись, доложил Барни.

— И что они установили?

— Учитывая оставшиеся в квартире вещи, можно сделать вывод, что она вышла в коричневого цвета шляпке, в жакете на куньем меху и в шерстяном коричневом платье. — Морден не скрывал своего неудовольствия.

Лоб Фила Дункана прорезали глубокие морщины. Не произнося ни слова и засунув руки в карманы, он зашагал взад-вперед по кабинету.

Сэм Морейн собрал колоду карт и положил ее в ящик стола. Вновь зазвонил телефон. Барни Морден, который не отлучался от него, тут же схватил трубку.

Послушав немного, он бросил настороженный взгляд на Морейна и обратился к Дункану.

— Просят Морейна, — сказал он. — Голос женский. Морден все еще ждал указаний, когда Морейн хотел взять трубку. Но старший следователь лишь крепче в нее вцепился.

— Прекрати свои штучки, Барни, — вскипел Дункан. — Ты что, свихнулся?

Барни Морден начал что-то объяснять, но передумал и уступил место Морейну. Тот услышал возбужденный голос Натали Раис.

— Это мистер Морейн? — проверила она.

— Да, это я.

— Прошу вас, приезжайте сейчас же!

— Вы находитесь там, куда я вас послал?

— Да, да.

— Мне сейчас нелегко отсюда вырваться, — произнес он. — Можете ли вы свободно говорить оттуда, откуда звоните?

В тот же момент он уловил на той стороне провода какой-то нараставший грохот, на фоне которого девушка кричала почти истерично:

— Приезжайте, приезжайте немедленно! Вы должны прибыть сюда непременно! Я не знаю, что мне делать. Не слышу ни одного вашего слова. Ну пожалуйста, поспешите!

Морейн понял, что она рыдает, и тут снова раздался тот же грохот. Затем — “клик”, и связь прекратилась.

Морейн задумчиво положил трубку, изобразил зевок и посмотрел на часы.

— Как насчет партии в покер? — безразличным голосом спросил он.

— Никакого покера, — вырвалось у Дункана, требовательно глядевшего на него.

Морейн снова взглянул на часы.

— Сколько раз вам должны позвонить еще? — поинтересовался он.

— Не знаем.

— И как долго вы намерены еще задерживаться у меня?

— Сие тоже неизвестно. Морейн повторно зевнул.

— Ты был прав, когда говорил, что все это быстро приедается, Фил. Вчера еще я сгорал от интереса, а сегодня уже сыт по горло. Не знаю отчего: то ли утратилась новизна, то ли спал мало. А завтра утром дел видимо-невидимо… Пойду-ка я лучше домой, а кабинет оставлю в вашем распоряжении. Когда будете уходить, не забудьте захлопнуть дверь, замок закроется автоматически. Телефон переведен на город, в столе — почти полная бутылка коньяка. Если от нее что-нибудь останется, не забудьте поставить на место, чтобы не искушать уборщицу!

Морейн потянулся за пальто и, надевая его, снова зевнул. Поправляя галстук перед зеркалом, он увидел в нем лицо Барни Мордена, пытавшегося выразительной мимикой что-то передать окружному прокурору.

Морейн неожиданно повернулся, но Барни Морден уже успел натянуть маску безразличия.

— Значит, хочешь уйти? — задал вопрос Дункан. — Хочу, Фил.

— Ты уж извини за то, что я воспользовался твоим офисом, но мне требовалось место, где я чувствовал бы себя непринужденно. Если мы отыщем эту Хартвелл, я намерен допросить ее здесь.

Морейн открыл ящик стола и достал оттуда ключ.

— Держи, — протянул он Дункану. — Это от входной двери.

Морейн застегнул пальто, натянул перчатки и попрощался:

— Привет, ребята, будьте здоровы. И чувствуйте себя как дома.

— Ладно, поступай как знаешь, — посоветовал Дункан.

Барни Морден молчал, будто воды в рот набрал.

Морейн вышел из кабинета, открыл дверь офиса, но едва выбрался в коридор, как тут же уловил какое-то движение слева.

— Ах ты ублюдок! — взвизгнул мужской голос. — Ну теперь-то я с тобой разделаюсь!

В тот же миг Морейн увидел блестящий металлический предмет, нацеленный ему в живот. Кто-то с оружием в руках рванулся ему навстречу. Отчаянно крутанувшись, Морейн сумел справа двинуть нападавшему в челюсть. При слабом верхнем освещении он отчетливо разглядел черты бледного лица, налитые кровью глаза, окаймленные черными кругами.

Ричард Хартвелл.

Морейн схватил его за запястье и вывернул руку, державшую оружие. Примчавшийся на крик Барни Морден молниеносно оценил ситуацию и нанес Хартвеллу резкий удар. Морейн почувствовал, как обмякла зажатая им рука. Дантист растянулся на полу.

Барни Морден шагнул к поверженному доктору, схватил его за шиворот и поволок в кабинет.

Вышедший вслед за ним Фил Дункан подобрал валявшийся никелированный револьвер. В кабинете он осмотрел оружие, повернул барабан и в изумлении воззрился на Морейна.

— Да он же не заряжен! — поразился прокурор. Лежавший на полу Хартвелл открыл глаза и испустил тяжкий вздох.

Морден пнул его ногой:

— Что это тебе взбрело в голову, приятель?

Дантист зажмурился и ничего не ответил, Дункан вопросительно глядел на Морейна.

— Это доктор Ричард Хартвелл.

— Мы разыскиваем его по всему городу, — воскликнул Барни Морден, — а он, оказывается, прячется тут, в коридоре, чтобы пристрелить Сэма! — Он наклонился к доктору и, приподняв его за шиворот, усадил в кресло. Затем дал ему хлесткую пощечину. — Эй, очухайся. Тебе предстоит кое-что нам выложить.

Хартвелл приоткрыл глаза и, все еще не придя в себя окончательно, уставился на Мордена.

— Ну так в чем дело? — допытывался тот. — Что ты собирался учудить?

— Я должен прикончить этого человека.

— Причина?

— Он разрушил мой семейный очаг.

— Почему ты так считаешь?

— Потому что знаю. Он любовник моей жены.

— Вы ошибаетесь, доктор, — поправил Фил Дункан. — Он всего лишь взялся выступить посредником, чтобы уплатить похитителям выкуп.

В глазах доктора Хартвелла засверкала ненависть:

— Это ложь. Никто ее не умыкал, и все это время она провела с ним. Он обокрал меня, а после медового месяца они выдумали эту историю с похищением, чтобы наложить лапу на десять тысяч долларов.

— Но ведь не вы их заплатили, верно? — задал вопрос Дункан.

— Нет, это сделала Дорис Бендер. Но Энн важны деньги сами по себе, независимо от того, откуда они поступили.

— Как долго вы поджидали под дверью?

— Не знаю. Наверное, с час.

— Где вы были, когда сюда пришли мы?

— Заслышав шаги, я спрятался за угол коридора и вышел оттуда только тогда, когда вы скрылись в кабинете…

Сэм Морейн взглянул на Дункана:

— Ему на роду написано попадать в переделки из-за этого оружия. Самое лучшее — упрятать его за решетку, пока он не придет в себя.

— Само собой, ему сейчас прямая дорога в камеру, — согласился Барни. — Тюрьма давно по нему плачет. — Затем, обернувшись к Хартвеллу, добавил: — Что за дурацкая идея тыкать в Морейна револьвером?

— Я хотел убить его. А затем покончить самоубийством.

— Но ведь оружие не заряжено? — вмешался прокурор.

Хартвелл округлил глаза:

— Как не заряжено?

— Вот так. Ни одного патрона.

Хартвелл приподнялся в кресле. Морден толкнул его обратно. Дантист взвыл и начал судорожно отбиваться, стараясь укусить удерживавшие его руки.

— Он совсем спятил! — воскликнул Морден. Хартвелл перестал дрыгаться. Он грязно выругался и погрозил кулаком Морейну.

— Я совсем позабыл! Револьвер разрядил этот подонок. Посмотрите в корзине для бумаг — патроны там. Отдайте мне их, отдайте!

Фил Дункан с любопытством скользнул взглядом по Морейну и подошел к корзине. Он поднял ее и встряхнул. Было слышно, как какие-то металлические предметы перестукиваются друг о друга. Он засунул руку, разворошил бумаги и подтвердил Барни Мордену:

— Этот тип прав. Патроны здесь.

— Судите сами, — откликнулся Морейн. — Он уже побывал у меня сегодня. Ворвался как сумасшедший. Натали Раис увидела у него оружие и успела меня предупредить. Не знаю, хотел ли он применить его против меня, но я на всякий случай разрядил револьвер.

— Тогда я еще не собирался его прибить, — расхорохорился Хартвелл. — Я лишь хотел разыскать похитителей моей жены. А он вытащил все патроны и отдал мне оружие. Я намеревался сразу же купить новые, но был так возбужден, что просто позабыл об этом. Когда я установил, что это он развалил мою семью, то совсем потерял голову. Я тут же решил пристрелить его. Все остальное ушло на задний план. Я совсем было перехватил его, когда он возвращался в офис, но он успел прямо у меня под носом юркнуть в лифт, и я потерял его из виду. Тогда я решил подождать его на выходе.

— Понимаете ли вы, что если бы утром он не разрядил револьвер, то сейчас вам грозил бы электрический стул за убийство? — уточнил Дункан.

— Нет, этого бы не случилось, — твердил свое Хартвелл. — Ликвидировав его, я бы покончил с собой.

— Он не успел даже нажать на спуск, — вмешался Морейн. — Увидев оружие, я ухитрился врезать ему в челюсть и вывернуть руку. Признаюсь, однако, что струхнул.

— Хороший урок, чтобы не лез в дела, тебя не касающиеся, — угрюмо прокомментировал Дункан.

Морейн попытался выяснить у Хартвелла:

— Кто вам сказал, доктор, что я любовник вашей жены?

— Это вас не касается.

Морейн в задумчивости бросил взгляд в сторону Фила Дункана:

— Сегодня после обеда я побывал в доме Дорис Бендер. В тот момент, когда она принялась вешаться на меня, кто-то, имевший свои ключи, вошел и застал нас в гостиной. Чтобы выгородить себя, она выдала меня за возлюбленного Энн Хартвелл. Знаешь, у кого были ключи от дома Бендер?

— Понятия не имею, — ответил Дункан.

— Тогда попробуй угадай. Вполне естественно, что доктор Хартвелл почерпнул свою ложную информацию из этого источника.

— Или же кто-то хотел выставить тебя сообщником в этой истории, — четко выговаривая слова, сказал Дункан.

— Или же этот тип вешает нам лапшу на уши, — зло добавил Морден.

Морейн, сжав кулаки, двинулся к нему, но Дункан удержал его за руку.

— Успокойся, Сэм, — попросил прокурор. — В этой неразберихе мы все потеряли голову.

Морейн, немного поколебавшись, направился к двери.

— Постой, Сэм, ты должен поехать с нами, чтобы официально выдвинуть обвинение против этого человека.

— Я не буду этого делать, — сказал, как отрубил, Сэм. — У меня есть дела поважнее! Спокойной ночи.

Морден хотел что-то возразить, но, взглянув на Дункана, смолчал.

Когда Морейн открывал входную дверь, он услышал, как доктор Хартвелл вполголоса недоверчиво произнес:

— Боже мой! Значит, любовник моей жены не ОН? Морейн захлопнул дверь, так и не услышав ответа. Он шагнул в лифт и, спустившись в вестибюль, вдруг вспомнил предупреждение Дункана о федеральном агенте, поджидавшем его у центрального подъезда.

Чтобы не попасться ему на глаза, он выскользнул на улицу через служебный вход. Каких-либо вызывавших подозрение машин поблизости он не обнаружил.

Окунувшись в завывающую буйным ветром ночь, Морейн быстро свернул налево, затем направо, а пройдя полквартала, перешел улицу.

Слежки не было.

Он подозвал проезжавшее мимо такси:

— На угол Шестой авеню и Мэплхерста, да с ветерком!

Глава 9

Как только такси проскочило через железнодорожный переезд Мэплхерста, Морейн, вытащив мелочь из кармана, обратился к водителю:

— Стоп! Высадите меня здесь.

— Вас подождать? — осведомился тот.

Морейн отрицательно покачал головой и открыл дверцу. В машину со свистом ворвался ветер. Морейн поднял воротник пальто и вышел.

Таксист повернулся и со своего места попытался закрыть дверцу, но стихия так разбушевалась, что ему удалось это сделать лишь с помощью навалившегося всем корпусом Морейна.

— Вот это ночка! — вырвалось у водителя, и он с любопытством проследил, как Морейн скрылся в взвихренной ненастьем ночи. И лишь затем тронулся с места.

Морейн повернул налево. Из мрака выступило четырехэтажное здание, обнесенное железной оградой. Преодолевая ураганные порывы ветра, Морейн двинулся к главному входу, смутно выделявшемуся в свете недалеко стоявшего уличного фонаря.

Вид дома его поразил. Если в соседних особняках светились кое-где окна, то этот был полностью погружен в густую темноту.

Морейн, миновав калитку, уже двигался по гаревой дорожке, когда внезапно услышал, как кто-то неуверенно и еле слышно произнес его имя. Из сплошной тьмы к нему шагнула изящная фигурка. У него на руке повисла Натали Раис.

— Что случилось? — обеспокоенно спросил он.

Та вцепилась в рукав его пальто, как перепуганный ребенок.

— Ну ладно, ладно, дочка, — стал успокаивать ее Морейн. — Что стряслось?

— Я не могу вам сказать… — разрыдалась Натали Раис. — Уйдем отсюда поскорее.

Он встряхнул ее за плечи.

— Очнитесь! — потребовал Морейн, отступив, чтобы разглядеть выделявшееся смутным белым пятном лицо девушки.

Она, наоборот, еще больше прильнула к нему, уткнувшись в грудь. Ее всю трясло.