Глава 4

Натали Раис открыла дверь кабинета Сэма Морейна. В руке она несла почту, а под мышкой — кипу газет. Она удивленно остановилась, увидев за столом Морейна, спокойно дымящего сигаретой.

— Не знала, что вы уже на месте! — воскликнула она.

— А вы думали, что я за решеткой? — задумчиво произнес Морейн.

— Ага.

— Газеты, наверное, расписывают эту историю?

— Да, но не упоминают вашей фамилии. Лишь намекают на “директора крупной рекламной компании”.

— Весьма мило с их стороны, — отреагировал Морейн. — Но это — секрет полишинеля. Вскоре знать будут все.

Натали Раис огляделась вокруг. Шторы на окнах были опущены, горел свет.

— Как долго вы здесь сидите? — спросила она, направляясь к окну.

Морейн заморгал, когда в кабинет брызнули лучи солнца.

— Не знаю. Где-то с трех-четырех утра.

— Как вам удалось освободиться от них?

— Фил Дункан письменно поручился за меня.

— Присутствовал ли при вашем аресте Барни Морден?

— Нет. Хорошо, хоть он вел себя прилично. Не знаю почему, но у меня такое впечатление, что в прокуратуре кто-то слишком много болтал об этом деле.

— Я не верю этому Мордену, — заметила девушка. — Мне представляется, что он слишком подобострастно держится с мистером Дунканом и любезен с вами только потому, что боится вызвать неудовольствие своего шефа. Думаю, что, если бы он мог подложить вам свинью, он не преминул бы это сделать.

— Вполне возможно, — рассеянно согласился Морейн. — Многие поступили бы точно так же.

— Как это понимать?

— Просто, почуяв выгоду для себя, набросились бы на других. Стоит кому-нибудь попасть в немилость, как от него отворачивается большинство его друзей.

Девушка с изумлением взглянула на него, словно углядела в этом замечании намек на себя. Тем не менее она быстро спохватилась и спросила:

— Вы будете принимать сегодня клиентов?

— Нет, — распорядился Морейн. — Нужно все сделать, чтобы ни с кем сегодня не встретиться. В офис, должно быть, набегут газетчики. Да и детективы тоже.

В глазах Натали Раис мелькнула тревога:

— Значит, надо ждать детективов?

— Это же очевидно.

Девушка, положив корреспонденцию и газеты на стол, опустилась в кресло.

— Прошу прощения, мистер Морейн, но я неважно себя чувствую.

— Может, дать вам воды? — вскочил он с места. Она молча наклонила голову.

Морейн открыл ящик стола.

— А если немного коньяку?

Чуть поколебавшись, она показала жестом, что не возражает.

— Пожалуй, и я приму чуток, — заявил Морейн, передавая ей рюмку. — Возможно, это поможет мне соснуть. Я прилягу здесь же, на диванчике, и немного отдохну. Если я и впрямь засну, то отбивайтесь от журналистов и детективов сами.

— Чем мне их порадовать?

— Чем угодно. Сообщите, что я уехал в Тимбукту, что удрал с замужней женщиной, что ограбил банк и улизнул с добычей, — одним словом, все, что взбредет в голову. В этих условиях не грех и присочинить. Мне же нужно побыть одному, отдохнуть и привести в порядок свои мысли.

— Вы, видимо, жалеете, что ввязались в эту передрягу? — посочувствовала секретарша.

— Сам не знаю, — признался Морейн. — Что-то в этом деле продолжает меня живо интересовать.

— За что вас арестовали?

— За то, что я отвез деньги похитителям. Федеральные власти были извещены о том, что происходит, и задержали нас, как только мы ступили на землю. Полагаю, что лично против меня они ничего не имеют. Взяли под стражу только с одной целью: показать, что платить выкуп — дело опасное, чреватое раздражением федеральных властей. И если бы не Фил, мне бы досталось на орехи.

— А что сотворили с женой дантиста?

— С миссис Хартвелл? О! Она выдала весьма романтическую версию для журналистов.

— В одной из газет утверждают, что в этом деле не все ясно.

— Она всего-навсего истеричная женщина, не более того, — ответил Морейн, пожав плечами.

— Попытаются ли федеральные власти разобраться в этой истории?

— В чем именно?

Девушка хотела что-то сказать, но сдержалась. Морейн, не отрывая от нее взгляда, подбодрил ее:

— Продолжайте. Вы ведь что-то хотели сказать?

— Да нет, ничего, — уклонилась она. — В конце концов, меня это не касается. Опять звонила миссис Грэнтленд. Вам необходимо также взглянуть на контракт Джонсона. “Пелтон пейпер продактс” желает, чтобы им подготовили текст рекламного объявления и…

— Подождите, — перебил он девушку. — Все это терпит. Мы ведь говорили о другом.

— Я уже сказала вам, что это — не мое дело, — упорствовала она. — Поэтому предпочитаю обойтись без комментариев.

— Вот так всегда, — огорчился Морейн. — Стоит мне заговорить с вами о личных делах, как вы тотчас же скрываетесь под личиной эффективной секретарши.

— Разве для вас это не предпочтительней?

— Нет.

— Но я должна держаться именно так. Морейн отрицательно мотнул головой:

— Мне так не кажется. Вы знаете обо мне все. Я же о вас — очень мало. Вы прекрасно представляете, что следует ответить миссис Грэнтленд, что надлежит делать с контрактом Джонсона, а если сами подготовите рекламу для “Пелтон пейпер продактс”, она, возможно, будет лучше моего варианта. А я ничегошеньки о вас не знаю. Вы появились без рекомендательных писем, когда у меня было десять претенденток на место секретаря. Вы получили самый высокий балл при тестировании на сообразительность, вы стенографировали быстрее всех и проявили себя превосходной машинисткой. Но когда я попросил представить рекомендации, вы уклонились. Я понял ваш маневр, но не стал придавать этому значения. Предпочитаю доверять собственному суждению о людях, почему и сказал, что рекомендации меня не интересуют, и принял вас на работу.

Девушка, не отрываясь, смотрела на него.

— И сделали это ради того, чтобы позднее бросить мне этот упрек в лицо?

— Нет, — возразил он, — но я твердо убежден, что у вас в прошлом произошло что-то малоприятное. Это похищение взвинтило вас. Возможно, у вас были какие-то контакты с теми, кто это сделал, или же вы считаете, что знаете, кто его организовал.

Раис с достоинством поднялась с кресла.

— Мне нравится работать с вами, — отчеканила она. — Мне по душе характер моих обязанностей. Но только тогда, когда это касается рекламы. Если же шеф целиком уходит в дела, связанные с похищением, мне остается лишь распрощаться с ним.

— Как это? — поразился Морейн. — Вы увольняетесь только потому, что я оказался вовлеченным в эту историю с похищением?

— Да, частично.

— И все же почему вы увольняетесь? Признаюсь, что ничего не понимаю.

— Меня интересует лишь то, что связано с деятельностью фирмы, — настаивала она. — Раз вы начали заниматься делами другого рода, то на основную работу времени у вас хватать не будет, в связи с чем я и прерываю контракт.

— Ну, знаете ли, подобная аргументация никого не убедит, — рассмеялся Морейн. — Так что будьте откровенней.

— Я вовсе не пытаюсь вас обмануть, — вспыхнула она. Ее глаза метали молнии. — И вы не имеете права на подобные инсинуации.

— Не распаляйтесь, — добавил он, все еще улыбаясь. — И, главное, не забывайте, что я немного психолог. Промелькнувшая у вас в глазах обеспокоенность, когда я сказал, что сегодня нагрянут детективы, не осталась мною незамеченной. Я также подметил, как пристально вы посмотрели на меня при словах о том, что общество имеет обыкновение отворачиваться от тех, кто впадает в немилость. Поэтому, мисс Натали Раис, попрошу вас быть со мной откровенней и сказать мне правду, почему вы уходите именно в тот момент, когда сюда нахлынут газетчики и детективы.

Лицо девушки сильно побледнело. В полном изнеможении она рухнула в кресло.

— Надеюсь, вы сейчас не разреветесь? — встревожился он.

— Не беспокойтесь, — отрезала Натали Раис. — Не имею привычки распускать нюни.

— Вот и отлично. Еще коньяку?

— Нет, спасибо.

— Попал в точку? — мягко спросил Морейн.

— Почти, — ответила она, пытаясь овладеть собой. Взяв предложенную сигарету, она наклонилась, чтобы прикурить, затем откинулась в кресле, печально усмехнувшись.

Морейн тоже закурил, с симпатией глядя на девушку.

— Вы когда-нибудь слышали об Элтоне Дж. Раисе? — решилась она.

Морейн наморщил лоб, стараясь вспомнить.

— Элтон Раис… Фамилия знакома, но не помню в какой связи. Это не политический деятель? Он, кажется, был замешан в деле…

— …о растрате, — закончила она.

— Точно! — воскликнул Морейн. — Он был казначеем мэрии, верно?

— Да, это так.

— Продолжайте, — попросил он.

— Элтон Дж. Раис — мой отец, — призналась она с подкупающей простотой.

— О! — участливо произнес Морейн. — Он сейчас находится в… в…

— Правильно, в тюрьме. Срок уже подходит к концу. Покуривая, Морейн незаметно, но все время держал ее в поле зрения.

— Во время суда, — рассказывала она, — прокуратура была убеждена, что он где-то скрыл пропавшие пятьдесят тысяч долларов. Ему даже предложили вернуть эти деньги в обмен на смягчение наказания, но отец не переставал твердить, что он не может этого сделать, поскольку не представляет, куда они вообще подевались.

— Дункан тогда уже был окружным прокурором? — уточнил Морейн.

— Нет, все происходило еще при его предшественнике.

— Что было дальше? И прошу извинить меня за то, что прервал вас.

— Тогда власти подумали, что о местонахождении денег известно мне, — продолжала Натали Раис. — Они вбили себе в голову, что отец передал их мне. Они напустили на меня детективов, которые таскались за мной днем и ночью.

— А вы знали, где лежат деньги? — Морейн смотрел ей прямо в глаза.

— Ну конечно же нет. Вообще не было никакой растраты. Все это политические махинации. Отец подозревал, что готовилась какая-то нечистоплотная сделка в отношении дорожного строительства. Тогда Диксон и его дружки решили отделаться от него. Поскольку не было иного способа оттеснить отца от казны, они сфабриковали дело о растрате.

— А куда же подевались деньги?

— Должно быть, осели в руках Диксона или его приспешников.

— Откуда вы это знаете?

— Так сказал отец. У него были основания так считать, но собрать доказательства он так и не смог.

— Хорошо, что произошло потом?

— Вы только что говорили, что люди отворачиваются от тех, кто попадает в беду. Для обывателя социальное положение значит больше, чем узы дружбы. Я испытала это на себе в полной мере. Когда арестовали отца, я была помолвлена с парнем, которого любила, и — я уверена в этом — он отвечал взаимностью. Тем не менее он не сумел вынести перемены обстановки — всех этих детективов, шлепавших за мной по пятам, газет, распространявшихся об отце, друзей, начавших меня избегать, да и его тоже… Лишившись его поддержки, я улучила подходящий момент, отделалась от сыщиков и с тех пор домой больше не возвращалась, даже за вещами. Я была вынуждена начать жизнь заново. Прошла все: была посудомойкой, официанткой, распространяла проспекты…

— Но ведь вы первоклассный секретарь, — заметил Морейн.

— Лица, нуждающиеся в подобных специалистах, хотят иметь о них исчерпывающие сведения. Они копаются в их жизни, расспрашивают о семье, требуют рекомендаций. Когда же нанимают мыть посуду или распространять рекламу, никого не интересует, что ты собой представляешь. Как-то раз я услышала, что вам нужна секретарша и что кандидаты проходят у вас конкурс и тесты на интеллектуальность. Я по наитию почувствовала, что вы человек без предрассудков, и решила попытать счастья.

— Заметим мимоходом, что вы блестяще справились с испытанием, — улыбаясь, прокомментировал Морейн.

Девушка ответила ему также улыбкой:

— Интуиция не подвела.

Морейн задумчиво пыхнул сигаретой.

— Вы думаете, что детективы вас узнают?

— Это более чем вероятно.

— Что это вы мне недавно тут заявляли насчет похищения Энн Хартвелл?

— Газеты немало потрудились, чтобы подать все в романтическом ключе. Но лично мне эта история представляется довольно темной. Морейн задумчиво кивнул:

— Да, видимо, стоит подбросить кое-какую работенку, которая позволит вам отсутствовать в то время, когда здесь появятся детективы.

— Что за поручение?

— Сыскного характера.

— Ради чего?

— Я хотел бы прояснить эту историю с похищением.

— Господи! — воскликнула девушка. — Неужели вам это не надоело? Полно работы, да и ночь вы не спали.

Морейн ухмыльнулся:

— По правде говоря, никогда еще в своей жизни я так не развлекался. И в мыслях не было, что окунуться в мир преступлений — столь увлекательно!

— Кончится тем, что схлопочете пулю, — нервно рассмеялась Натали Раис.

— И это будет даже забавно. Разве вы не видите, что мне до смерти надоели все эти контракты и рекламные дела? Пусть теперь этим займется мой заместитель. Мисс Раис, мне до зарезу нужно, чтобы вы кое-что раскопали.

Непродолжительного экскурса в личную жизнь, который позволила себе Натали Раис, как не бывало. Ее лицо снова обрело непроницаемость, зазвучал голос высококвалифицированной секретарши:

— Слушаю вас, мистер Морейн. Что вам угодно?

— Вы слышали мой разговор с Уиксом. Он просил меня вручить выкуп в десять тысяч долларов в обмен на эту женщину. Я пошел ему навстречу и с этой суммой отправился на моей яхте в указанное похитителями место. Те прибыли за мной на моторке и доставили на борт судна, которое напоминало старое рыбачье корыто, переделанное в буксир. Было довольно ветрено, и судно слегка покачивало. Женщина лежала на кушетке и мучилась морской болезнью. Я передал деньги, а они мне — свою жертву. А теперь обратите внимание на следующее обстоятельство: похитители потребовали, чтобы выкуп был уплачен старыми двадцатидолларовыми купюрами без каких-либо меток и без всякой последовательности в номерах. Однако, когда я вручил им эту сумму, они не стали изучать банкноты. Они даже не вытащили их из бумажника. Просто, убедившись, что деньги находятся в бумажнике, они тут же передали мне Энн Хартвелл. Натали Раис слушала с неподдельным интересом.

— Когда моторная лодка вернулась к яхте, они перебросили на нее какой-то предмет, который ударил меня в грудь. Я подобрал его на палубе и увидел, что это дамская сумочка. Забросив ее в каюту, я совсем о ней позабыл. На берегу мы были тут же задержаны федеральными агентами, которые препроводили нас в изолятор.

Морейн умолк, продолжая курить с задумчивым видом. Затем заговорил снова, как бы размышляя вслух:

— Вы, видимо, помните, что Энн Хартвелл исчезла две недели назад. Она утверждает, что все это время провела на борту бороздившего океан буксира, постоянно находясь в наркотическом состоянии, и что на судне, кроме каюты, куда ее заточили, она больше ничего не видела. Так вот, две недели — срок более чем достаточный, чтобы привыкнуть к качке. Несмотря на это, когда я увидел женщину на борту буксира, она сильно страдала от морской болезни, хотя, в сущности, мы были в пределах бухты. Это деталь, которую не следует забывать. Выйдя из каталажки, я вспомнил о дамской сумочке и решил ознакомиться с ее содержимым, прежде чем рассказать о ней федеральным агентам. Вернувшись на яхту, я осмотрел ее. Там находились губная помада, рисовая пудра, немного денег, платок, два ключа и конверт, адресованный Энн Хартвелл, Сэксонвилл.

— Только конверт?

— Да. Причем пустой.

— Странно, что она сохранила один конверт, — обратила его внимание Натали Раис. — Естественней было бы оставить письмо и выбросить конверт.

Морейн, согласившись с ней, вытащил из кармана какую-то карточку и протянул ее девушке.

Это был фирменный бланк таксопарка с карандашной надписью на обратной стороне: “Сэм-13”.

— Это также находилось в сумочке? — спросила она.

— Да, — подтвердил Морейн.

— Думаете, что это принадлежит ей?

— Не знаю. Хотелось бы, чтобы вы разыскали водителя этого такси и выведали у него, как это у нее оказалось. Поскольку фотография Энн Хартвелл появилась в газетах, вам будет нетрудно описать ее таксисту. Но, ради Бога, не используйте для этого саму газетную фотографию, иначе тот может почуять неладное и сообщить о проявленном вами интересе федеральным агентам.

— Вы не хотите, чтобы они знали о моих действиях?

— Пока нет.

— Можно ли узнать почему?

— Видите ли, — ухмыльнулся Морейн, — мне кажется, что кто-то принимает меня за дурачка, и я стремлюсь доказать, что он глубоко заблуждается.

— Однако, — заметила девушка, — коли в этом похищении что-то выглядит подозрительным, власти в конечном счете обо всем узнают. А вы и так уже у них на заметке. Если вы снова начнете вгрызаться в это дело, а они в ходе расследования это засекут, то ваше положение будет незавидным. Я понимаю, что вопрос меня не касается, но таково мое мнение.

— Что привлекает меня в этой истории, — продолжал, игнорируя ее реплику, Морейн, — так это возможность опередить их. Вам известно, что я без ума от покера. При этом главное для меня не деньги, да и ставки, кстати, настолько невысоки, что никому из нас еще не доводилось выиграть или проиграть сколь-нибудь значительную сумму. Как правило, выигрываю я. Фил Дункан играет ради развлечения, не преследуя никаких других целей. Барни Морден, который меня вообще не жалует, при игре в покер не скрывает откровенной враждебности. Его основная забота — угадать, какую я веду игру. Он никогда не обращает большого внимания на Дункана, все его усилия сосредоточены на мне. Он все время стремится выиграть у меня, постоянно пытается подловить на блефе. А я предпочитаю скорее рискнуть, чем отказаться от него. — Глаза Морейна опасно блеснули. — Эта история с похищением — тот же покер, только ставки повыше. Я рассчитываю на свои познания в психологии и на умение разбираться в человеческой натуре, чтобы свести степень риска до минимума. Я убежден, что Том Уикс и эта Энн Хартвелл считают меня недалеким. Изначально намеченными жертвами были Фил Дункан и Барни Морден. Но их сочли чересчур опасными противниками и тоща на сцену вывели меня. Не отрицаю, что во мне, возможно, говорит тщеславие. Но я действительно хочу узнать, что за всем этим кроется, причем раньше полиции или федеральных властей. И тогда наступит очередь этих субчиков пожалеть, что они приняли меня за простофилю.

— Других поручений не будет? — подала голос Натали Раис.

— Если вы не согласны со мной, то постарайтесь по крайней мере не выказывать этого, — сухо бросил Морейн.

— Я просто высказала свое мнение, — отреагировала девушка уже на выходе. — И спасибо за то, что вы дали мне возможность сегодня отсутствовать. Благодарю также и за… за проявленное вами участие.

Она вышла, прикрыв за собой дверь.

Морейн невидящим взглядом смотрел ей вслед. Прошло несколько минут. Его раздумья прервало дребезжание внутреннего телефона.

— В чем дело? — произнес он.

— Явился некий доктор Ричард Хартвелл, — раздался взволнованный голос секретарши. — Не говорит, по какому вопросу, но грозит выломать дверь, если я его не пропущу.

Голос замер. Послышался шум борьбы, и дверь в кабинет Сэма Морейна с треском распахнулась.

На Морейна уставился человек высокого роста, с бледным перекошенным от ярости лицом и вытаращенными глазами.

В рукав его пиджака вцепилась белая как полотно Натали Раис.

Морейн вскочил на ноги.

— С кем имею честь?..

— Доктор Ричард Хартвелл, — прохрипел тот. Натали Раис продолжала висеть на нем.

— Осторожно! — закричала она. — У него пистолет!

Глава 5

Доктор Хартвелл гневно повернулся к Натали Раис. Сэм Морейн одним махом преодолел расстояние до двери и правой рукой крепко ухватил его за узел галстука.

Натали Раис, заложив руки за спину, отступила и прислонилась к стене.

— Какого черта!.. — рассвирепел Морейн. — Где оружие?

— Пустите меня! — просипел Хартвелл.

— Где оружие? — повторил Морейн, сжав зубы и встряхивая его за галстук.

Хартвелл не отвечал.

Морейн резко двинул доктора локтем и, когда тот, охнув, согнулся пополам, вытянул из кармана его пиджака револьвер. Затем оттолкнул дантиста.

Хартвелл был мертвенно бледен.

— Отдайте оружие! — завопил он. — Я охочусь не за вами. От вас нужна лишь информация.

— Спокойно, приятель, — предупредил Морейн. — Мне ваше оружие ни к чему. Сейчас покажу вам один трюк. Посмотрим, угадаете ли, где я ему научился.

Он крутанул барабан, разрядил его, бросил патроны в корзину для бумаг и вернул револьвер доктору Хартвеллу.

Тот какое-то время тупо разглядывал его, затем небрежно сунул обратно в карман.

— Вы не ранены? — спросил Морейн, обращаясь к Натали Раис.

Девушка отрицательно покачала головой:

— Всего лишь разнервничалась. Думала, что он пришел с намерением прикончить вас.

— Как вы обнаружили, что я вооружен? — недоумевал Хартвелл.

— Я почувствовала револьвер на ощупь, когда пыталась помешать вам войти, — сухо обронила Натали Раис.

— Что вам, в конце концов, от меня надо? — смерив доктора взглядом с ног до головы, напористо заговорил Морейн.

— У меня нет лишнего времени, — огрызнулся тот. — Вы прекрасно знаете, кто я и чего добиваюсь.

Морейн повернулся к Натали Раис:

— Вот-вот нагрянут люди, о которых мы говорили. Вам лучше уйти и заняться моим поручением.

Девушка молча кивнула, хотела еще что-то сказать, но, взглянув на Хартвелла, отказалась от своего намерения.

— Вы можете оставить вместо себя в приемной кого-нибудь из машинисток? — попросил Морейн.

— Конечно, Тельму Смит.

— Отлично. Тогда идите.

Секретарша вышла, и Морейн занялся посетителем.

— Так в чем же дело?

— Сами знаете.

— Уточните.

— Где моя жена?

— Понятия не имею. В последний раз видел, как ее допрашивали власти.

— Давно ее знаете?

— Менее суток.