Она протянула ему руку.
      - Вы были очень-очень добры ко мне, мистер Дрейк.
      - Пустяки, - пробормотал детектив, отводя глаза. Они пожелали ей спокойной ночи и пошли назад к машине.
      - Я чувствую себя подлецом, - заявил Дрейк.
      - Ты делаешь все это для ее же блага. - А как быть с работой?
      - Плати ей жалованье, и пусть она немного отдохнет. У нее измученный вид, немного побездельничать ей не помешает. Пусть походит на пляж, позагорает на солнышке, почувствует себя в отпуске.
      - Ну и сколько времени ты собираешься ей платить?
      - Пока мы не подыщем ей работу, - не раздумывая, ответил Мейсон.
      Дрейк облегченно вздохнул:
      - Благородное решение.
      Мейсон проигнорировал это замечание.
      - Как ты думаешь, Пол, она не лгала насчет этого снимка?
      - Нет. Будь я проклят, если это не так. Она казалась страшно разочарованной.
      - Жаль, что с нами не было Деллы Стрит. Я не очень уверен, но у меня такое впечатление, что эта Уорфилд догадалась, что последует, как только я потянулся к своему портфелю.
      - Ты думаешь, она лгала?
      - Все указывает на Хомана. Подумай, как развивается это дело. Из кафетерия ее вышвырнули, как старые домашние тапочки. Говорю тебе, Пол, за этим кто-то стоит. Кто-то настолько влиятельный в этом городе, что сумел заставить окружную прокуратуру перешагнуть через себя и снизойти до кафетерия - продиктовать им, кого брать на работу, а кого нет. Это указывает только в одном направлении.
      - Голливуд? - спросил Дрейк.
      - Голливуд.
      - Конечно, Перри, если ее муж был осужден здесь, в Калифорнии, мы можем порыться в бумагах и...
      Мейсон прервал его:
      - Не забывай, она уже обращалась в Сан-Квентин и Фолсом. Не обманывай себя, Пол. Допустим, что Уорфилд приехал на Побережье. Нашел работу, возможно, в киностудии, начал хорошо зарабатывать. У него появилась возможность встречаться с красивыми женщинами. Чтобы попасть в кинобизнес, даже на конторскую работу, у женщины должен быть крепкий, жизнестойкий характер. Женщины, которые крутятся вокруг кино, не автоматы, шагающие по точно заданному курсу. Они решительны и предприимчивы. Ну, и естественно предположить, что этот Уорфилд влюбился. Сначала, возможно, просто флиртовал, а потом встретил "свою единственную". Надумал жениться, и ему потребовалось, чтобы жена с ним развелась. Сам он не решался даже заговорить о разводе - жена слишком его любит, чтобы позволить ему уйти. И если она узнает, где он, тут же отправится к нему. К этому времени он - уже крупная шишка, а его преследует прошлое, которое он не осмеливается никому открыть. Тогда он притворяется, что натворил черт знает что и угодил в тюрьму. Велит жене не приезжать в Калифорнию - она-де все равно не сможет его увидеть. Более того, он заставляет ее высылать все, до последнего цента. Теперь-то ей уж просто не на что приехать.
      - Ты считаешь его таким подлецом? - спросил Пол Дрейк.
      - Можешь не сомневаться, так оно и есть! Именно по этой причине он вынудил жену посылать все деньги Спинни.
      - Откуда ты знаешь, что ее муж Хоман?
      - Спинни - промежуточное звено, человек, которому ее муж доверяет. Он ездит в Сан-Франциско. Естественно, получает почту на тот адрес. И если что-то произойдет, он свяжется с ее мужем в Лос-Анджелесе.
      - Резонно.
      - Так вот, Спинни поддерживает связь с Хоманом.
      - Черт возьми, Перри! Когда слушаешь твои рассуждения, все выстраивается логично, как в математике. Хоман должен быть Уорфилдом. Конечно, у Хомана есть младший брат, он живет с ним в одном доме, но в день аварии он был в отъезде, да и накануне тоже.
      - Все это следует перепроверить, - нахмурился Мейсон. - Расскажи-ка мне про него.
      - Его зовут Горас. Он лет на семь-восемь моложе Жюля. Заядлый рыбак и игрок в гольф. Настоящий плейбой.
      - Он работает?
      - Ну как они все работают в Голливуде? - пожал плечами Дрейк. Урывками, когда как. Он - сценарист. Время от времени Жюль подкидывает ему кое-какую работенку. Пытается создать брату положение. У Жюля есть небольшая яхта, скаковая лошадь, он член гольф-клуба, ну и все такое прочее. Словом, все знаки голливудского процветания. Время от времени Горас работает, затем, прихватив снаряжение своего братца, отправляется на рыбалку, играть в гольф и...
      - Обожди минутку, - прервал его Мейсон, - значит, в день аварии Гораса не было в Голливуде?
      - Не было. Он как раз на яхте ловил рыбу.
      - Он и может быть Спинни.
      - Выходит, что может.
      - Или же Горас может быть мужем, а Жюль покрывает его.
      Дрейк нахмурился:
      - Я об этом не думал. Но Жюль в своей работе мастак, а его братец ничтожный бездельник. Он мог бы написать, к примеру, вот так: "Я в Голливуде, но дела у меня идут неважно. Я кое-как держусь, потому что меня подпирает мой брат, но он оборвет мне уши, если узнает, что у меня есть жена. А что, если нам разойтись? Я пришлю тебе немного деньжат, и считай себя снова вольной птицей".
      Мейсон обдумал слова Пола.
      - Знаешь, уж очень она естественно держалась, когда я показал ей эту фотографию. Пол, ты уверен, что это его фотография?
      - Да. Я с ним разговаривал. Можешь не сомневаться, снимок его. И хороший.
      - Ладно. Отложим пока этот вопрос, - решил Мейсон. - Сегодня вечером я снова увижусь со Стефани Клэр. Я пообещал ей, что у меня будут хорошие новости. Очень не хочется ее разочаровывать.
      - А ты не мог бы ее обмануть, Перри?
      - Только не эту девушку. Думаю, мне надо повидаться с Хоманом.
      - Уже вечер. Его будет трудно поймать.
      - А днем разве легче?
      - Вообще-то так.
      - Где он живет?
      - В замке в Беверли-Хиллз.
      - В справочнике его телефона нет?
      - Нет, конечно.
      - Но ты должен был его раздобыть, когда сделал наскок на телефонную компанию.
      Дрейк кивнул, сунул руку в карман и молча протянул адвокату записную книжку. Тот списал интересующий его номер.
      - Ну разве не странно, что у этого Спинни, живущего в дешевом многоквартирном доме в Сан-Франциско, есть незарегистрированный телефонный номер киномагната? - покачал головой Мейсон.
      - Он не магнат, Перри, всего лишь несчастный раб с трехтысячным заработком в неделю, со всевозможными налогами и все такое.
      Мейсон усмехнулся:
      - Все равно я намерен с ним потолковать.
      - Вряд ли ты много из него вытянешь, - предупредил Дрейк. - Он парень скрытный и недоверчивый.
      - Если только я не ошибаюсь, Пол, его преследуют призраки прежней жизни. Потому он и дергается, а я не собираюсь щадить его слабые нервы.
      Глава 8
      Уличные фонари ярко освещали фасад белого особняка в испанском стиле. В царившем полумраке красная черепица крыши казалась почти черной.
      На звонок Мейсона появился слуга-филиппинец в белой куртке.
      - Я звонил мистеру Хоману. Я...
      - Да, мистер Мейсон. Сюда, пожалуйста. Ваши пальто и шляпу.
      Мейсон снял пальто и шляпу, вручил их слуге и пошел следом за ним по длинному коридору, паркетный пол в котором был натерт до зеркального блеска красным воском, проследовал через просторную общую комнату, где царил таинственный полумрак, и оказался в кабинете, выходящем в патио.
      Хоман сидел за письменным столом и с хмурым видом всматривался в отпечатанный на машинке сценарий, испещренный карандашными пометками.
      Когда Мейсон вошел, он поднял голову и, держа карандаш над страницей, сказал:
      - Садитесь. Не разговаривайте, пожалуйста. Мейсон постоял, уставясь на фигуру за столом и потешаясь про себя над тем, с какой враждебностью Хоман смотрит на лежащую перед ним страницу. Потом опустился в одно из мягких кресел.
      Шторы на стеклянных дверях были раздвинуты, открывая вид на патио с фонтаном с разноцветной подсветкой, пальмами и поблескивающей поверхностью плавательного бассейна. Дом говорил о процветании его владельца, он был предназначен не только для того, чтобы в нем жить, но и для неустанного восхищения им. Несомненно, его строил и обставлял шоумен для шоумена.
      Хоман склонился над рукописью, являя вид глубокой сосредоточенности то ли он на минуту забыл о посетителе, то ли хотел, чтобы тот проникся сознанием значимости этого момента.
      Не отрывая глаз от рукописи, человек пробормотал:
      - Сейчас вылижу эту сцену, и поговорим.
      Он сказал это ровным тоном, без всякого выражения - очевидно, сосредоточенность была не наигранной.
      Вообще-то, Хоман привык работать на зрителя. И внешность у него была подходящая. Седые, коротко подстриженные волосы окружали венчиком блестящую лысину; он не пытался ее прикрыть, отрастив подлиннее волосы и зачесывая их наверх. На носу плотно сидели большие очки в роговой оправе. Прямые брови начинались почти у самых седеющих висков. Голова была слегка опущена вниз: глаза, не мигая, уставились на сценарий. Резким движением он схватил карандаш, лежащий на столе, и предпринял очередную атаку на рукопись, вычеркивая слова, заменяя их другими и делая пометки на полях. И все это без малейшего колебания. Казалось, он с трудом заставляет руку работать со скоростью своих мыслей. Под его напором нижняя половина страницы скоро превратилась в настоящий лабиринт карандашных пометок. Потом он отбросил карандаш так же резко, как и схватил его и воззрился на Мейсона покрасневшими карими глазами.
      - Извините, что заставил вас ждать. Не предполагал, что вы прибудете так скоро. Я должен был закончить эту сцену, пока не пропал настрой. Ваш визит выбивает меня из колеи. Хватит мне и того детектива. А теперь еще вы. Все это мне чертовски не нравится, но если уж так надо, давайте быстрее покончим с этим. Что вы хотите?
      Мейсон попытался отвлечь его не относящимися к делу замечаниями:
      - Я не предполагал, что вы работаете так поздно.
      - Я постоянно работаю. Лучше всего работается, когда всё вокруг спит. - Он сделал круговое движение своей короткой толстой рукой, как бы подчеркивая всеобъемлющий характер данного замечания. - Я имею в виду всех жителей города. Мы живем в мире телепатических связей. Я говорю не об отдельных, а о групповых телепатических влияниях. Они давят на ваш мозг, вовлекают в круговорот бессмысленных действий. Так что вы хотите?
      - Значит, я тоже вывел вас из творческого настроя? - спросил Мейсон.
      - И не только. Мне перестал нравиться мой сценарий. Видите ли, герои всегда попадают в какие-то драматические ситуации. Если ваши герои нежизненны, вы не сможете создать ничего стоящего. А насколько реальны ваши герои, вы узнаете, только если проникнитесь к ним сочувствием, если откроете дверь и войдете в их жизни. Это субъективное ощущение, интуиция, телепатия, назовите каким угодно словом... А тут появляетесь вы... Вы объективная реальность, и я должен говорить с вами тоже совершенно объективно. Вы притворяетесь, что вам нужна информация. Но возможно, вы пытаетесь подстроить мне ловушку. Я должен быть настороже.
      - Почему? - спросил Мейсон. - Чтобы не выдать себя каким-то необдуманным заявлением?
      - Нет, чтобы не сказать что-то такое, что вы можете неправильно интерпретировать и потом обратить против меня.
      - Ну уж я совсем не такой.
      - А вот ваш детектив именно такой. Он выбил меня из колеи на целых полдня! Так что вы хотите?
      - Ваше страховое свидетельство на машину у вас?
      - Да, но только это не ваше дело.
      - Вы были бы правы, если бы не этот несчастный случай.
      - А именно?
      - Если машина была использована с вашего согласия, выраженного или подразумеваемого, вы несете юридическую ответственность. Я имею в виду и неформальный ответ на чью-то просьбу, и предварительную договоренность с кем-либо о праве воспользоваться машиной.
      - Ни о каком разрешении не может быть и речи.
      - Тем не менее вы должны осознать эту юридическую разницу.
      - Ладно, осознал. Ну и что?
      - А то, - продолжал Мейсон, - что если человек, сидевший за рулем вашей машины, является вашим доверенным лицом и...
      - У меня нет никаких доверенных лиц.
      - Типичная ошибка несведущего человека, - усмехнулся Мейсон. - Дело в том, что, если вы попросите кого-нибудь взять вашу машину и съездить на ней на почту отправить заказное письмо, в данной поездке он становится вашим доверенным лицом.
      - Понятно. Благодарю за разъяснение. Я это запомню. Что еще?
      - Если вы посылаете человека в Сан-Франциско на своей машине, дав ему какое-то поручение, в этом случае он автоматически становится вашим доверенным лицом.
      - Ну и что?
      - И если он попал в аварию, когда вел вашу машину, отвечать будете вы, как если бы вы лично сидели за рулем.
      - Ясно, что вы к чему-то клоните. Продолжайте. В чем дело?
      - Я адвокат, мистер Хоман. Я представляю Стефани Клэр и заинтересован в том, чтобы раскопать любые данные, которые снимут с нее обвинение в убийстве по неосторожности.
      - Ясно.
      - Далее. Вы заинтересованы в том, чтобы уменьшить свою юридическую ответственность. Если кто-то действительно угнал вашу машину - это одно дело. Если ехавший на ней использовал ее с вашего разрешения - другое; а если за рулем было ваше доверенное лицо - это уже нечто третье. Естественно, в ваших интересах интерпретировать случившееся так, чтобы нести наименьшую финансовую ответственность.
      - Очевидно.
      - Значит, у нас противоположные интересы.
      - Разумеется. Я знал об этом до того, как вы здесь появились. Скажите мне что-нибудь новенькое.
      - Мне думается, сэкономив пенни, вы можете потерять фунт, многозначительно сказал Мейсон.
      - Как прикажете вас понимать?
      - Пытаясь выиграть в суде несколько тысяч долларов, вы можете подставить себя под фланговую атаку.
      -Чью?
      - Мою.
      Карие глаза Хомана уставились сквозь роговые очки на адвоката.
      - Продолжайте, - сказал он, помедлив. - Договаривайте до конца.
      - Я хочу сказать, что Стефани Клэр не сидела за рулем вашей машины. Для этого надо выяснить, кто ею управлял. Поэтому я вынужден заинтересоваться вашими личными делами. А когда я сую куда-то нос, то все основательно вынюхиваю.
      - Это шантаж?
      - Предупреждение.
      - Вы закончили?
      - Нет, только начал.
      Хоман поворочался в своем вращающемся кресле.
      - Боюсь, - процедил он сквозь стиснутые зубы, - это даже хуже, чем я предполагал. - И нервно забарабанил по краю стола коротким толстым, но тщательно ухоженным пальцем. Перстень с большим бриллиантом, ловя лучи света, ослепительно сверкал при каждом движении пальцев.
      - Разумеется, мне было бы чрезвычайно выгодно,- спокойно заговорил Мейсон, - а вам чрезвычайно невыгодно, если бы удалось доказать, что машиной управляло ваше доверенное лицо.
      - Вы думаете, я солгал, заявив, что мою машину угнали?
      - Когда я представляю клиента, мне нравится исходить из предпосылки, что любые заявления, противоречащие тем, что сделаны моим клиентом, являются ложными.
      - Не могу винить вас за это. Бизнес есть бизнес. Продолжайте.
      - Мало того, - сказал Мейсон, наклоняясь вперед и неожиданно нацелив палец прямо на Хомана, - если по каким-либо причинам вы не хотите, чтобы всплыли факты о мистере Спинни, вам лучше заявить об этом прямо сейчас.
      Выражение лица Хомана практически не изменилось, лишь слегка дрогнули ресницы.
      - Кто такой Спинни?
      - Один джентльмен в Сан-Франциско.
      - Не знаю такого. Поэтому мне безразлично, о каких фактах вы говорите.
      - И если вы не желаете ничего знать об официантке из кафетерия в Новом Орлеане, самое время рассказать и об этом.
      - Угрожаете мне женщинами?
      - Женщиной.
      - Валяйте. Вытаскивайте их всех на свет Божий. Мне наплевать. Я холостяк. Все считают меня волокитой и донжуаном. А я и не собираюсь этого отрицать. Вы не проймете меня, накопав хоть сотню женщин. Ничто не может навредить человеку, пока его не поймали на месте преступления. А люди не считают, что вас поймали, если вы действуете открыто и...
      - Вы неправильно меня поняли, - покачал головой Мейсон. - Я не говорю о женщине, с которой, возможно, вы были просто близки.
      - Тогда о ком же?
      - О женщине, которая, вероятно, хранит верность человеку, которого она не видела довольно долго, о женщине, которую этому человеку хотелось бы оставить в Новом Орлеане, ибо ему очень нежелательно, чтобы она узнала, где он и чем занимается.
      - Почему? - рявкнул Хоман.
      - Потому что он хочет, чтобы она с ним развелась.
      - Почему?
      - Вероятно, потому, что он разбогател и хочет жениться на ком-то еще.
      Глаза Хомана задумчиво прищурились.
      - Неплохая идея, Мейсон. Полагаю, вы можете ее использовать. Как-нибудь развить. Человеческий интерес. Самопожертвование. Драма и все такое. Изобразите свою женщину слабой и доверчивой, но не перестарайтесь, иначе она будет выглядеть глупышкой. Продолжайте, развивайте эту тему.
      - Я и собираюсь это сделать.
      Хоман махнул рукой со сверкающим перстнем и неожиданно рассмеялся:
      - Материал для сценария. Извините меня, Мейсон. но, желая узнать мое мнение, писатели буквально забрасывают меня своими идеями, так что я на все смотрю под этим углом. В какой-то момент мне показалось, что и вы спрашиваете меня о том же. Очень неплохая идея для сценария.
      - Я говорю о фактах.
      - О фактах, которые мне ни о чем не говорят. Есть еще что-нибудь?
      - Да. Вам придется подняться на свидетельское место и дать показания. Любое отступление от истины будет расценено как лжесвидетельство. Возможно, когда вы впервые услышали о несчастном случае, вы подумали, что сумеете остаться в стороне - расскажете полиции эту историю и вернетесь к своей работе... Не получится. Вы пытаетесь засадить молодую женщину в тюрьму. Если мне удастся уличить вас в лжесвидетельстве, в тюрьме окажетесь вы. Моя позиция достаточно ясна?
      - Посидите спокойно минуточку. Мне хочется обдумать ваши последние слова.
      Мейсон сидел неподвижно, наблюдая за Хоманом. Продюсер уставился в крышку стола. Его лицо ничего не выражало, только пальцы нервно отстукивали дробь.
      Внезапно Хоман посмотрел на Мейсона и заговорил:
      - К моему рассказу не придерешься, я говорю правду. Так что вам не удастся ничего сделать. Я сообщил полиции точные факты. Мне жаль эту девушку, Клэр, я вовсе не уверен, что машину похитила она. По-моему, сначала ее угнал кто-то другой. Вы, Мейсон, меня ни капельки не волнуете. Но я не могу не чувствовать жалости к этой девушке: лежит в больнице, ранена, наверняка испугана, без денег, без работы, почти без друзей, в перспективе, когда она поправится, суд, газетная шумиха. Все это ужасно. Мне ясна человеческая сторона случившегося, драма, трагедия. Поверьте, я не могу не думать об этом. В данный момент моя студия платит мне за то, чтобы я сосредоточил все внимание на проблеме человека, влюбившегося в женщину, которая, к несчастью, уже замужем. И ее муж не хочет отпустить ее, он ходит за ней по пятам. Но они уже близки, и однажды муж накрывает их. Злобные насмешки, угрозы... Отвратительная сцена... Меня беспокоит, Мейсон, как все это отразится на женщине. Обстоятельства вынуждают ее лгать, изворачиваться, заставляют...
      - Ваши проблемы меня не интересуют. Мне платят за то, чтобы я вытащил девушку из тюрьмы, и, черт побери, я настроен это сделать.
      - А это ваша проблема. Я же настроен вернуться к своей рукописи. Спокойной ночи, мистер Мейсон. Постарайтесь больше сюда не приходить.
      Мейсон направился было к двери, потом неожиданно вернулся и склонился над столом Хомана.
      - Из чистого любопытства, - бросил он, - не могли бы вы .сказать мне название сценария, над которым работаете? Хотелось бы увидеть его на экране и узнать, не оставило ли мое вторжение каких-нибудь следов.
      Хоман рассеянно взял заглавный лист и сказал: - Это адаптация романа, который студия приобрела пару лет назад. Книга называется "Куда падают деньги". Насколько мне известно, это слова из какого-то старинного романса: "Пусть деньги падают, куда хотят". Название никуда не годится, мы его изменим... Для романа, может, и ничего, но для зрителя слишком заумное. Ему нужно нечто понятное, импонирующее ему, такое, в котором ощущается драма, как в газетных заголовках... Послушайте, какого черта я вам все это объясняю?
      - Понятия не имею, - ответил Мейсон и вышел из кабинета, неслышно прикрыв за собой дверь.
      Филиппинец в белой куртке с молчаливой почтительностью ожидал его появления в коридоре, держа в руках пальто и шляпу.
      Мейсон разрешил ему помочь надеть пальто, забрал шляпу, затем задержался на мгновение, глядя на огромный радиоприемник в общей комнате, из которого явственно доносились звуки органной музыки.
      Мейсон перевел взгляд на слугу:
      - Ваш хозяин разрешает вам включать радио? Белые ровные зубы сверкнули в беззастенчивой улыбке.
      - Нет, сэр. Но когда он работает, то ничего не слышит. Я немного сплутовал. Мне пришлось подождать, чтобы проводить вас до выхода, а это моя любимая программа.
      - Вот как? - спросил Мейсон и шагнул поближе к приемнику. - Впервые вижу такую штуку, - пробормотал он, наклоняясь над многочисленными ручками и кнопками.
      Казалось, филиппинец почувствовал некоторую неловкость.
      - Очень хороший приемник, - сказал он. - Только, пожалуйста, не увеличивайте громкость. Хозяин очень рассердится.
      Мейсон стоял перед приемником, прислушиваясь.
      Внезапно плавное течение музыки было нарушено дребезжащим звуком вращаемого телефонного диска, сопровождающимся щелчком. Звук повторился шесть раз. Кто-то в доме набирал номер.
      Мейсон сразу же повернулся к выходу.
      - Большое спасибо, - сказал он, - спокойной ночи.
      Слуга-филиппинец задумчиво посмотрел ему вслед.
      - Извините, но я доложу мистеру Хоману, - пробормотал он.
      - О чем?
      - О том, что вы задержались, чтобы выяснить, воспользуется ли он телефоном.
      Мейсон улыбнулся:
      - Пожалуйста.
      Чувствуя на себе враждебный взгляд слуги, который уже взялся за дверную ручку, Мейсон почти подошел к двери, когда снаружи раздались быстрые шаги, и филиппинец широко распахнул дверь. Мейсон едва не столкнулся с загорелым молодым человеком, который взбежал вверх по ступенькам, намереваясь вставить ключ в замочную скважину.
      - Хэлло, - произнес молодой человек, - я не собирался никого таранить. Прошу извинить.
      Мейсон заметил глубоко посаженные темные глаза, резкие черты лица, большой покатый лоб и шапку курчавых черных волос, ниспадающих до плеч. Шляпы на нем не было.
      - Послушайте, уж не ко мне ли вы приходили, а?
      - Вы - Горас Хоман?
      - Да.
      - Я бы хотел поговорить с вами.
      - Я чертовски спешу. Нельзя ли с этим подождать?
      - Нет. Я - Перри Мейсон, адвокат. Представляю Стефани Клэр.
      - Ох, мой Бог, еще одно нарушение брачного обязательства! Ладно, скажите ей, что, если она собирается обращаться с этим в суд, я скажу "да" и женюсь на ней. Это будет... Постойте. Вы сказали - Стефани Клэр? О, теперь я все понял.
      - Молодая женщина, которую обвинили в том, что она управляла машиной вашего брата.
      - Я догадался.
      - Вы в это время ловили рыбу?
      - Да, я был в море.
      - Я только что объяснил вашему брату, что это серьезное дело, от которого нельзя отмахнуться. Нельзя просто заявить полиции, что он знать ничего не знает, и как ни в чем не бывало вернуться к работе. Ему придется подняться на свидетельскую скамью, а когда он это сделает, я намерен порасспросить его о том, что, по моему мнению, внесет ясность в разбираемое дело.
      - Ни в чем вас не виню, но готов поспорить: Жюлю все это очень не нравится, если он оторвался от работы, чтобы выслушать вас.
      - Он оторвался от работы и выслушал меня, но, мне кажется, его мысли витали где-то далеко.
      Младший брат усмехнулся:
      - Скорее всего так оно и было. Но вы исполнили свой долг. Не тревожьтесь за Жюля, он о себе позаботится. Вы у него почву из-под ног не выбьете.
      - Довольно глупо рисковать чем-то действительно важным всего лишь из-за неуплаты штрафа за небрежное отношение к своей машине.
      Горас Хоман взглянул на часы-браслет.
      - Послушайте, я ужасно спешу, но пять минут у меня найдется. Пойдемте потолкуем. Филип, убирайся отсюда к чертовой матери.
      - Да, сэр. Я подожду где-нибудь подальше, мне надо выпустить мистера Мейсона из дома.
      - Я сам это сделаю.
      - Прошу прощения, сэр, но так распорядился хозяин, сэр.
      - О'кей, делай как знаешь, Филип. Я крикну, когда мы закончим. Хотите присесть? - обратился он к адвокату.
      - Не будем терять время. Давайте постоим здесь и поговорим.
      - Идет.
      - Что вам известно о Спинни? - небрежно спросил Мейсон.
      - Спинни? - Хоман нахмурился. - Постойте, вроде бы я где-то слышал это имя... Спинни... Нет, не знаю. Что еще?
      - А о женщине из Нового Орлеана?
      - Нового Орлеана... Не понимаю, какое это имеет отношение к данной истории? Послушайте, вы не похожи на типа, который стал бы просто отыскивать женщин и подсовывать их Жюлю, чтобы стать с ним на одну доску.
      - А я и не делаю этого.
      - Как я понимаю, вопрос заключается в том, кто вел машину?
      - Совершенно верно.
      - Ну, дружище, значит, мне надо благодарить свою счастливую звезду, что за рулем сидел не я. Вы же знаете, как оно бывает, Мейсон. Ты принимаешь твердое решение - никогда не садиться за руль в пьяном виде. Но это когда ты трезв. А если выпьешь, то думаешь, что достаточно трезв, чтобы вести машину. Ну а уж когда совсем наберешься, так, что даже не можешь дурачить себя мыслями, что ты трезв, тогда говоришь себе, что жизнь коротка, что надо веселиться и плевать на все последствия. И так постоянно, ничего не могу с собой поделать.
      - Можно еще перестать пить, - отозвался Мейсон.
      - Да нет, я имею в виду что-то реальное.
      - А почему бы не вынуть ключи от машины и не отправить их по почте самому себе, как только вы начинаете пить?
      - Не годится. Мне же хочется воспользоваться машиной, а не оставлять ее припаркованной у какого-то ночного клуба.
      Мейсон рассмеялся:
      - Боюсь, я не смогу вам помочь, а вы, я думаю, не сможете помочь мне.
      - А в чем именно?
      - Видите ли, я не думаю, что за рулем той машины была Стефани Клэр. Я даже не думаю, что машина была угнана.
      - Жюль говорит, что ее угнали. Как правило, он очень точен, но ужасно рассеян, когда работает, а работает он постоянно. Полагаю, вы насядете на него во время перекрестного допроса? Мейсон кивнул.
      - Сомневаюсь, чтобы ему это понравилось. Он нервничает, когда ему перечат... Короче, я рад, что ничего не знаю об этом деле... Послушайте, Мейсон, я очень сочувствую той девушке. Даже собираюсь заглянуть к ней. Не то чтобы я мог ей чем-то помочь, а просто пусть знает, что мне ее жаль, ну, и все такое. Я не думаю, что это она угнала машину.
      - Тогда кто же?
      - Какой-нибудь шалопай слонялся по улице и увидал машину Жюля.
      - А может, у вас есть какие-нибудь соображения о личности этого шалопая?
      Горас Хоман прищурился, понизил голос и сказал:
      - Ну, если ставить вопрос таким образом... - Внезапно он коротко хохотнул: - Подождите, вы же Большой Злой Волк по отношению к нашему дому. Какие у тебя огромные зубы, бабушка! Нет, мистер Мейсон, я не могу позволить себе даже высказать догадку, к тому же у меня встреча с совершенно очаровательной особой, ровно через двадцать минут. У меня осталось всего десять минут, чтобы переодеться. Извините, старина, вы же знаете, как это бывает. Да, я собираюсь заглянуть к этой мисс Клэр. Как считаете, она не станет возражать?
      - Мысль неплохая, если только вы не собираетесь вытягивать из нее какую-нибудь информацию. Предупреждаю, я попрошу ее ничего вам не говорить...
      Хоман подмигнул.
      - Что ж, честная сделка. Я ведь вам тоже ничего не сказал, не так ли?
      - Абсолютно ничего.
      - Значит, мы квиты. Рад был познакомиться...- Длинные, загорелые пальцы пожали руку Мейсона. Горас Хоман повысил голос: - Филип, он уходит, все семейное серебро на месте?
      Слуга-филиппинец неслышно выскользнул из-за тяжелой портьеры, закрывающей проход под аркой. Мейсон понял - он расположился так, чтобы все слышать. Филиппинец распахнул входную дверь, и Мейсон, не произнеся ни слова, шагнул в ночь.
      Глава 9
      Когда Мейсон вошел в вестибюль, у больничной конторки стоял маленький седоволосый человек, глаза которого настороженно поблескивали за стеклами очков. Рядом с ним - молодой человек в сером пальто. Мейсон мельком разглядел его широкие плечи, черные волосы и раздвоенный ямочкой подбородок.
      Женщина за расчетным столом говорила седому джентльмену:
      - Мы никого не пропускаем к мисс Клэр без разрешения полиции.
      Мейсон незаметно приблизился.
      - Вы перевели пациентку в отдельную палату?- спросил седоволосый.
      - О, вы, наверное, мистер Олджер?
      - Так оно и есть.
      - Да, мистер Олджер, мы в точности выполнили ваши распоряжения. Вы упомянули по телефону, что вы ее дядя?
      - Правильно.
      - Раз вы ее родственник, я полагаю, вам разрешат ее навестить. Сейчас все выясню. Подождите немного, пожалуйста.
      - Справьтесь и о мистере Стерне тоже. Я имею в виду вот этого джентльмена.
      - Он родственник?
      - Ну, некоторым образом. Сестра улыбнулась:
      - Извините, я должна знать. Он родственник или нет?
      Молодой человек в сером пальто разволновался:
      - Макс, я думаю, мне не стоит входить.
      - Почему?
      - Она может расстроиться. Подумает, что я пытаюсь использовать ее положение и... ну, я не знаю. Мне кажется, будет лучше, если я... Я могу немного подождать.
      - Ерунда!
      - Я мог бы подождать здесь, а вы узнаете, как она себя чувствует...