Перри Мейсон (№55) - Дело очаровательного призрака

Эрл Стенли Гарднер

Дело очаровательного призрака

Глава 1

Именно Делла Стрит, личный секретарь Перри Мейсона, первой обратила внимание адвоката на очаровательного призрака.

– Чему вы усмехаетесь? – спросил Мейсон, когда Делла Стрит, сложив газету, протянула ее адвокату.

– Вас это заинтересует.

– Что «это»?

– Призрак, которого прошлой ночью видели в парке Сьерра Виста.

Мейсон взял газету, взглянул на заголовки.

...

«Обнаженное привидение пугает влюбленных».

«Девушка угрожает гаечным ключом».

Заметка о происшествии была написана легко и даже с некоторым юмором:

...

«Прошлая ночь была колдовской. С небес струился свет луны, и легкие порывы ветерка нежно играли листвой деревьев и кустов.

Джордж Белмонт, 28 лет, проживающий на Вест Вудлейн-стрит, 1532, и Диана Фолей сидели в своей припаркованной машине, любуясь лунной ночью. Вдруг из тени возник прекрасный, почти обнаженный призрак, нагота которого была слегка прикрыта трепещущей прозрачной тканью, и направился прямо к автомашине.

По словам Джорджа, привидение двигалось в ритме классического танца. Диана, оскорбленная наготой, описала увиденное с меньшей изобретательностью, – в чем выразилось различие точек зрения влюбленных.

– Мы сидели в машине и разговаривали, – сообщила Диана офицеру патруля Стенли, – когда появилась девушка, на которой почти ничего не было. Затем она ни с того, ни с сего начала приставать к моему приятелю. Она совсем не танцевала. Просто пригласила его пойти с ней.

– Она хотела соблазнить вашего друга?

– Можно назвать это и так, если вам угодно, – фыркнула Диана. – Но, по-моему, она просто хотела заполучить Джорджа.

– А что сделал Джордж? – спросил офицер Стенли.

– Он сказал: «Посмотри-ка на нее» – и хотел выйти из машины. Вот тогда я и вмешалась.

– А как вы поступили?

– Я схватила первое, что попало под руку, и бросилась к ней, закричав, что покажу ей, как шляться голой и красть чужих парней.

По заявлению полиции, «первым, что попало под руку», оказался увесистый разводной ключ.

Призрак попытался спастись бегством. Диана Фолей, движения которой была стеснены одеждой, все же долгое время преследовала его, издавая время от времени пронзительные вопли, чем привлекла внимание не только гулявших по парку граждан, но и вызвала около дюжины свистков дежурных полицейских патрулей.

То, что было названо «привидением», по словам Джорджа, имело «прямо-таки мировую фигуру», выиграло соревнование по бегу, а запыхавшаяся Диана возвратилась к машине.

Усилия полицейских и патрулей, сбежавшихся на свистки, вскоре увенчались успехом. Прочесав ближайшие окрестности парка, они задержали молодую женщину в прозрачном тесном плаще. Оказалось, что безоблачное небо и лунный свет создал иллюзию прозрачности ее одеяния.

Допрошенная полицией женщина не смогла назвать ни своего имени, ни адреса. Она сказала, что ничего не помнит.

В полицейском участке установили, что плащ практически был единственной ее одеждой, не считая обрывков тонкой дорогой ткани, похожей на вуаль.

В полиции понимали, что задержанную можно подвергнуть аресту, однако прямых доказательств какой-либо ее вины не было. Диана не смогла с уверенностью опознать в задержанной призрака, а Джорджу она запретила являться в полицию для дачи показаний.

В связи с вероятной потерей памяти «призрак» в настоящее время отправлен в больницу «Скором помощи», в то время как полиция пытается идентифицировать его личность».

– Та-ак... – протянул Мейсон. – Вопрос идентификации может осложниться. И если, не дай бог, она совершила еще какое-то преступление, тогда дело плохо.

– Не оплакивайте преждевременно свою удачливость, – возразила Делла Стрит. – Я бы не стала привлекать ваше внимание к этой заметке только ради того, чтобы развлечь вас. Дело в том, что сводная сестра этого очаровательного призрака ожидает вас в приемной.

– Черт побери! – воскликнул Мейсон. – Что она хочет?

– Очевидно, родственники намерены просить вас взять на себя защиту призрака.

– А как имя этой сводной сестры?

– Миссис Уильям Кенсингтон Джордан, и выглядит она весьма богатой и респектабельной.

Мейсон нахмурился.

– Ваша оценка, Делла, прямо-таки великолепна. Во всяком случае, давайте сюда эту миссис Уильям Джордан.

Прежде чем войти в кабинет Мейсона, миссис Джордан на мгновение задержалась в дверях, устремив на адвоката изучающий взгляд. Делла Стрит представила их:

– Это – мистер Мейсон, миссис Джордан.

– Благодарю вас, – резко произнесла миссис Джордан, бросив взгляд на Деллу.

– Прошу садиться, – пригласил Мейсон, указывая клиентке на удобное кресло, – и расскажите, что привело вас ко мне.

– Вы читали сегодняшнюю газету? – спросила миссис Джордан, сев в кресло и тщательно оправив юбку на коленях.

Мейсон кивнул утвердительно.

– Отлично, – сказала она. – Значит, вы прочли и об этом призраке, этой эксгибиционистке из парка Сьерра Виста, которая устроила стриптиз при лунном свете.

Мейсон кивнул опять, затем сказал, обращаясь к миссис Джордан:

– Из ваших слов я понял, что вы не верите в сверхъестественные силы.

– Нет, не верю, если это касается Элеонор.

– А кто такал Элеонор?

– Призрак. Моя сводная сестра.

– Вы сообщили об этом полиции? – спросил Мейсон.

– Нет.

– Почему?

– Я... мне бы хотелось прежде узнать, стоит ли это делать...

– Насколько я понял, – сказал Мейсон, – на газетной фотографии в женщине, которая лишилась памяти, вы узнали свою...

– Память – чепуха! – перебила она Мейсона. – Элеонор потеряла не больше памяти, чем я сама. Она однажды уже попадала в переплет, и тогда, чтобы выпутаться, решила прибегнуть к симуляции потери памяти. Она и сейчас изображает нечто подобное, рассчитывая вызвать к себе симпатию, чтобы вернуться в объятия семьи.

– Прошу вас, – попросил Мейсон, – рассказать все обстоятельства дела.

– Около двух недель назад, – начала миссис Джордан, – Элеонор сбежала с Дугласом Хепнером.

– А кто такой Дуглас Хепнер?

– Бродяга, путешественник, ловец фортуны. Он насквозь фальшивый, как трехдолларовая банкнота.

– Она сбежала, чтобы выйти замуж?

– Так, по крайней мере, она нас оповестила.

– Вы не были на церемонии бракосочетания?

– Конечно, нет. Они просто сбежали. Мой муж, мой отец и я уезжали на уик-энд. Когда мы вернулись, то нашли дома телеграмму, в которой сообщалось, что они поженились.

– Откуда была телеграмма?

– Из Юмы, штат Аризона.

– Так вы не думаете, что они действительно поженились?

– Я не знаю, что и подумать, мистер Мейсон. Я уже давно перестала понимать Элеонор. А тут еще эта фотография в газете... ее многие узнают... Вот почему я так спешила к вам. Да-да, конечно, – заторопилась миссис Джордан. – Элеонор уже раз пять подпадала в переделки. И каждый раз кто-нибудь приходил ей на помощь и выручал ее. Больше всех ей потворствовал отец и... одним словом, она его любимица. Но она сильно испортилась. Элеонор считает, что может окрутить любого мужчину. Она ведь очень привлекательна и пользуется этим!

– Вы ненавидите ее, не так ли? – сухо спросил Мейсон.

– Да, вы правы, я не люблю ее, – вспыхнула миссис Джордан. – Она уже с пятилетнего возраста оказывает разрушительное воздействие на отца.

– Ваша мать жива?

Она отрицательно покачала головой.

– Вы сказали, что Элеонор – ваша сводная сестра?

– Я объясню вам, мистер Мейсон. Я родилась, когда отцу было тридцать лет. Сейчас мне двадцать... вернее, тридцать. Отцу – шестьдесят. Мать умерла, когда мне было пять лет. Затем, когда мне исполнилось восемь, в жизнь отца вошла эта Салли Ливен.

– Мать Элеонор?

– Да. И с того самого момента, когда она встретила моего отца, у нее появилась совершенно конкретная, четкая идея. Она вцепилась в него всеми когтями и выжала из него все, что могла. Она пела отцу дифирамбы и кричала на каждом шагу, что обожает каждый волосок на его голове. Она хотела иметь свою семью, и Элеонор явилась результатом этой затеи – не потому, что Салли Ливен была привязана к семье, а просто она хорошо уяснила себе, что, покуда у отца есть я, она не сможет верховодить. Только ребенок ее и отца...

– Она умерла?

– Да, причем совершенно неожиданно. Скажу вам честно, мистер Мейсон, я не лицемерка. Когда мне исполнилось одиннадцать, и уже разбиралась в жизни примерно так, как сейчас. И я была рада, что она умерла. Рада и сейчас.

– А после этого вы с Элеонор росли вместе?

– Да, и я старалась быть старшей сестрой и матерью. В то время я еще любила Элеонор. Я ненавидела ее мать, но против Элеонор ничего не имела.

– Ненависть пришла позже? – спросил Мейсон.

– Да, позже.

– Когда позже? – попытался уточнить Мейсон, бросив мимоходом взгляд на Деллу Стрит.

– Не так уж поздно, – призналась миссис Джордан. – Примерно к тому времени, когда Элеонор исполнилось пять лет и стало ясно, что она дочь своей матери. У нее были красивые большие голубые глаза, светлые волосы, придававшие ее внешности впечатление невинности. С тех пор она сознательно отрабатывала ангельское выражение лица: такая, видите ли, милая бедная сиротка, что у людей невольно возникало желание помочь ей. Она пользовалась этим и позже в общении с мужчинами и уже не могла остановиться... Если бы отец знал о ней все, его наверняка хватил бы удар. Но он не знал подробностей. Да и мы с Биллом, мужем, всячески скрывали их. Попросту мы врали ему в глаза.

– Ваш отец любит ее?

– Он был загипнотизирован ею, как, впрочем, и ее матерью. Но я думаю, что сейчас отец начинает понемногу прозревать.

– Так вы полагаете, что Элеонор и есть тот самый призрак, который?..

– Я знаю это, – перебила она. – Я была почти убеждена, даже если бы не видела этой фотографии. Это – ее почерк. Очень соответствует ей. Она сбежала с Дугласом Хепнером. Бог знает, что там произошло. Но что бы там ни было, можно ожидать самого худшего. Ну ладно, допустим, она вернулась бы домой, к семье. Из страха перед случившимся ей пришлось бы изворачиваться, придумывать оправдания, подмазываться к отцу, пользуясь его слабостью.

Но она поступает иначе: выбирает лунную ночь, устраивает спектакль с танцами, добивается того, что попадает в полицию, смотрит на полицейских своими большими голубыми глазищами и заявляет, что не знает своего имени и не имеет ни малейшего представления о своем прошлом. Исчезла память. Тогда полиция отправляет ев в больницу, в газете появляется фотография, а затем ей на помощь устремляются родственники. Происходит воссоединение с семьей. Семья ищет психиатра, который сумел бы вернуть ей память, а затем пускается в ход обаяние, этакая чарующая беспомощность, и ев прощают.

Мейсон, прищурив глаза, изучающе наблюдал за гостьей.

– Я приехала к вам, мистер Мейсон, отчасти потому, – продолжала миссис Джордан, – что устала от всего этого, а еще и затем, чтобы оградить отца от неприятностей. Я боюсь, боюсь, не натворила ли Элеонор на этот раз что-нибудь серьезное.

– Каким образом?

– Я... мне кажется, что Элеонор слишком далеко зашла.

– А от меня вы чего хотите?

– Мне бы хотелось, чтоб вы поехали со иной в больницу, Я хочу, чтобы вы присутствовали при опознании и взяли на себя это дело. Вы знаете, что нужно делать, чтобы не допустить огласки. Знаете, как вести себя с репортерами; а кроме того, мне очень хочется, чтобы вы встретились с Элеонор и заставили ее рассказать, чего она опасается, от чего ей пришлось бежать, что произошло, что вынудило ее использовать столь нелепый способ вызвать к себе сочувствие и каким путем вернуться к семье.

– Ну а потом?

– А потом, – добавила они, – мне бы хотелось, что бы вы попробовали поставить все на свои места и разобрались в этом хаосе, с тем, ну... чтобы газеты оставили нас в покое и чтобы отец не очень переживал.

– Ваш отец здоров?

– Физически он еще крепок, но положение его весьма щекотливо. Дело в том, что отец занимается оптовой торговлей драгоценными камнями. Специализируется на алмазах. Люди верят ему. Его слово стоит больше письменной гарантии. И если что-нибудь случится, если произойдет крупный семейный скандал – это его сразит, просто уничтожит.

Мейсон колебался.

– Я понимаю, мистер Мейсон, вы занятый и высокооплачиваемый юрист. Поэтому я приготовила для вас чек на две с половиной тысячи долларов. – Миссис Джордан открыла сумочку и вынула продолговатый листок бумаги. – Мне бы хотелось заинтересовать вас.

Брови Мейсона поднялись от удивления.

– Обычно, – сказал он, – клиенты, обращаясь к адвокату, спрашивают, сколько...

– Я знаю, – ответила миссис Джордан, – но это другой случай. Случай крайней необходимости.

– Вы хотите, – спросил Мейсон, – чтобы я поехал с вами в больницу, а дальше?

– Я опознаю Элеонор, а затем вы поговорите с ней наедине.

– И она мне все расскажет? – усмехнулся Мейсон.

– Не знаю. Но вам следует обязательно побеседовать с ней и попытаться найти ключ к разгадке. Если вам потребуются детективы, мы оплатим все расходы.

– А как, вы полагаете, поступит Элеонор при нашем появлении? – спросил Мейсон.

– Я скажу вам точно, что она сделает. Она взглянет на нас и отвернется с безразличием во взгляде – бедное дитя, не знающее своего имени и не ведающее о своем прошлом. А затем я спрошу ее: «Элеонор, неужели ты не узнаешь меня?»

Она посмотрит на меня своими большими голубыми глазами, затем вдруг они начнут расширяться. Потом начнут светиться. Она дважды судорожно глотнет воздух. Потом на ее лице мелькнет слабая улыбка, память внезапно вернется к ней, и она бросится мне навстречу с возгласом: «Ольга! Ольга моя дорогая» и обовьет руками мою шею, приникнет ко мае, словно хватающийся за бревно утопающий. Затем она, конечно, спросит об отце. Причем вопросы будет задавать с тайм расчетом, чтобы дать понять, что ее бедный маленький мозг перестал работать именно две недели назад. Она прямо таки будет потрясена, когда я скажу, что из ее памяти выпали целых две недели.

– Думаете, она так и не вспомнит, что с ней произошло? Даже тот спектакль в парке?

– Естественно! Она будет с поразительным доверием слушать о том, что написали о ней газетные репортеры.

– Но ведь для того, чтобы сыграть подобную сцену, нужно превосходно владеть искусством перевоплощения, – усомнился Мейсон. – Вы думаете, она способна сыграть настолько убедительно?

– Она сможет надуть кого угодно на свете. Обманет и вас, – в голосе женщины звучала уверенность. – Сначала обманет, а затем, иногда поймет, зачем вы здесь, еще и загипнотизирует. И вы уподобитесь всем остальным мужчинам. Вам захочется защитить ее. Но поймите меня правильно. Я хочу, чтобы вы защитили ее только для того, чтобы помочь отцу сохранить честь его имени и его дела.

Глава 2

– О, миссис Джордан! Хорошо, что вы приехали! – воскликнула старшая медсестра, встретившая посетителей. – Вот уже час, как полиция повсюду разыскивает вас. Они полагают, что вы сможете опознать нашу пациентку.

– Вы знаете, многое говорит за то, что это моя сестра, – ответила миссис Джордан. – Я чувствую, что это она.

– Да, очевидно. После публикации фотографии в газетах нам позвонили несколько человек, заявивших, что это Элеонор Корбин.

– Элеонор Хепнер, – поправила миссис Джордан. – Около двух недель назад она вышла замуж.

– О, понимаю. Ну что же, тогда пройдемте со мной, миссис Джордан. Доктор распорядился, чтобы вас пропустили без задержки. Он рассчитывает, что эмоциональный шок от встречи с вами благотворно скажется на восстановлении памяти пациентки.

– Но со мной будет мистер Мейсон, – предупредила Ольга Джордан.

– Хорошо, – согласилась сестра. – Но вы, конечно, понимаете, миссис Джордан, что о предстоящей встрече не следует в дальнейшем распространяться. Дежурная сестра передаст вам некоторые указания. А вот и она. Мирна, проводите их, пожалуйста, наверх.

Сестра кивнула, повернулась к двери и коротко бросила:

– Прошу.

На кровати лежала женщина в больничной одежде. Ее немигающий взгляд был обращен в потолок.

Ольга Джордан приблизилась к ней.

Взгляд голубых глаз пациентки слегка сместился в сторону, остановился на посетителях, затем вернулся в прежнее положение.

Вдруг женщина снова взглянула на Ольгу, некоторое время всматриваясь в ее лицо. Потом глаза ее расширились, шея напряглась, и она приподняла голову.

– Элеонор, – тихо произнесла миссис Джордан.

На какое-то мгновение в глазах молодой женщины мелькнуло недоверие, потом веки дрогнули, словно пробуждаясь ото сна, и, наконец, Элеонор приподнялась и села на кровати.

– Ольга! – воскликнула она. – Ольга! Родная! О милая, милая Ольга! Я так рада тебя видеть.

Она протянула навстречу сестре руки.

Ольга заключила Элеонор в свои объятия.

– Бедняжка, – произнесла она. – Бедная, бедная моя девочка! – Ее голос дрожал от волнения.

– О, Ольга, мне кажется, я не видела тебя вечность, хотя расстались... расстались всего час или два назад. Ольга, где я? Эта комната?..

Элеонор с удивлением смотрела по сторонам, разглядывая комнату. Внезапно она заметила Перри Мейсона.

– Кто это? – спросила она.

– Это Перри Мейсон, адвокат, он пришел помочь тебе.

– Адвокат? А чем мне поможет адвокат?

– Мы думали, что он может понадобиться.

– Ну ладно, где бы я ни была н что бы все это ни значило, – заявила Элеонор, – мне нужна какая-нибудь одежда, чтобы уехать отсюда.

Резким движением она откинула одеяло, обнажив при этом стройные бедра. Но, заметив свою оплошность, быстро запахнула халат, натянув его полы на колени.

Ольга нежно положила руки на плечи девушки.

– Тебе придется недолго побыть еще здесь, Элеонор.

– Где это – здесь, и почему я долина остаться?

– Это больница, дорогая.

– Больница?! – воскликнула Элеонор.

Ольга утвердительно кивнула головой.

– А почему я в больнице? Ведь это же абсурд? Ведь я только что из дома. Я... хотя, одну минутку. О, да. Я же попала в автокатастрофу. Какой сегодня день?

– Вторник.

– Ну, правильно, – согласилась Элеонор. – Вчера был понедельник. Мы выехали в понедельник вечером, второго.

– Где Дуглас? – спросила Ольга.

– Дуглас? Боже, где Дуг? Он же вел машину. Что произошло? Он пострадал? Скажи мне, Ольга? Не бойся сказать правду! Где он?

– Мы не знаем, дорогая, – ответила Ольга. – Сегодня вторник, но вторник – семнадцатое, а не третье. Мы получили из Юмы телеграмму и несколько открыток, в которых ты сообщила, что вышла замуж.

– Тогда они были посланы после катастрофы, и, значит, с Дугом все в порядке.

– О какой катастрофе ты говоришь, дорогая?

– Это было вечером в понедельник. Огромные, ослепительно яркие фары вырвалась из тьмы, а затем... о, это было ужасно...

Она разрыдалась и спрятался лицо в ладонях.

Ольга похлопала ее по плечу.

– Ну успокойся, успокойся же, дорогая, не нужно волноваться.

– Ничего, все в порядке, – сказала наконец Элеонор. Она пригладила ладонями растрепавшиеся золотистые локоны, повернулась к Мейсону, посмотрела на него откровенно оценивающим взглядом, а затем попросила:

– Я прошу вас выйти из комнаты или отвернуться, пока я буду одеваться.

– Одну минуточку, – перебил ее Мейсон. – Вам следует еще полежать здесь: у вас было не все в порядке с памятью.

– Да, это, наверное, после нокаута, – согласилась Элеонор и засмеялась. – Но это ничего. Такое случалось со многими. А что пишут о катастрофе? Кто налетел на нас?

– Мы ни о какой катастрофе не слыхали, дорогая, – ответила Ольга.

– Странно. Ведь должно же быть какое-то сообщение. А как же ты оказалась здесь, если не знала о катастрофе?

– Я видела в газете твою фотографию.

– Мое фото?..

– Мы рассчитывали, что вы расскажете нам о том, что произошло, – вмешался Мейсон.

– Мне помнится только то, что Дуг и я ехали в Юму, чтобы поженится... Потом прямо прямо нами возникли два ярких огня, я почувствовала страшный удар и... вот я здесь, в больнице. О том, что это больница, я узнала от вас.

– Послушай, Элеонор, дорогая, – сказала Ольга. – Прошлой ночью полицая задержала тебя в тот момент, когда ты разгуливала по парку без одежды, в одном плаще...

– Я, в парке, без одежды?! Чертовщина какая-то! – воскликнула Элеонор.

– Скажите, что вы помните о событиях последних двух недель? – спросил Мейсон.

– После автомобильной катастрофы я ничего не помню.

– Значит, катастрофа произошла недели две назад, – в голосе Мейсона прозвучало утверждение.

– Да. Все, что я помню, это то, что я лежала здесь, в голове ужасная пустота. А какие-то люди скользили мимо, я взглянула вверх и вдруг увидела Ольгу. А потом что-то произошло в голове, я ощутила какое-то кружение и внезапно проснулась, Чувствую я себя прекрасно. Но помню только то, что, было до того момента, когда нам навстречу вылетел автомобиль.

– Тогда не будем предаваться воспоминаниям, – сказал Мейсон. – Просто лежите и отдыхайте.

– Спасибо, а то снова появилась легкая усталость.

Дверь резко, но бесшумно распахнулась, и в палату вошел мужчина, хрупкий на вид, но с решительными манерами.

Мейсон быстро шагнул вперед и встал между ним и кроватью Элеонор.

– Кто вы такой? – резко спросил Мейсон.

Мужчина с удивлением уставился на адвоката.

– А вы кто? Я – врач этой больной.

– Извините. Я – адвокат, ведущий ее дело, – хмуро представился Мейсон. – Я подумал, что вы из газеты.

– Они уже побывали здесь, вместе с полицией, – сказал доктор и обратился к Элеонор: – Похоже, дело идет на поправку?

– На поправку? Да я превосходно себя чувствую! Я уже собралась домой.

– Доктор, память у миссис Хепнер восстановилась, – вмешался Мейсон. – Похоже, что физически она здорова. Мы благодарны за то, что вы для нее сделали, но нам бы хотелось немедленно взять ее отсюда, а главное – без лишнего шума.

– Одну минутку, мистер Мейсон! Эта пациентка...

– Вам, несомненно, знаком доктор Ариел?

Врач утвердительно кивнул.

– Так вот. Я намерен позвонить ему и передать миссис Хепнер под его наблюдение.

Врач хмуро посмотрел на Элеонор, затею, пожав плечами, сказал:

– Ладно, если вы так настаиваете. – Он повернулся и распахнул дверь в коридор. – Сестра, иве надо поговорить с вами.

Медсестра последовала за ним и прикрыла за собой дверь.

Мейсон набрал номер доктора Клода Ариела, своего бывшего клиента, и изложил ему суть дела. При этом адвокат особенно настаивал на том, чтобы на некоторое время изолировать Элеонор от внешнего мира, а главное – от посетителей.

– Чудесно, – заключил доктор Ариел. – Я позвоню в лечебницу и договорюсь, чтобы пациентку поместили отдельно. Думаю, что лучше всего ей подойдет клиника «Пайн Хевен» возле Глендейла. У вас есть возражения?

– Нет, «Пайн Хевен» вполне подойдет, – резюмировал Мейсон.

– Вот и прекрасно. Прежде всего я подберу сиделку, которой можно доверять, и через полчаса буду в клинике. Одновременно организую машину для доставки больной и устрою все, что нужно.

Мейсон поблагодарил и положил трубку.

Минут десять спустя раздался робкий стук в дверь.

– Кто там? – спросил Мейсон.

– Я – сестра. Меня направил доктор Ариел. Он просил последить, чтобы пациентку никто не беспокоил.

Мейсон пропустил сестру в палату. Она вошла, быстро притворила дверь, одарила улыбкой Элеонор.

– Как вы себя чувствуете? – осведомилась она.

– Лучше, – весьма осторожно высказалась Элеонор. – Я чувствую себя превосходно, за исключением моментов, когда приходится вспоминать некоторые события.

– Тогда лучше не вспоминать о них, – посоветовала сестра.

Элеонор устремила на Перри Мейсона беспомощный взгляд.

– Честное слово, мистер Мейсон, мне очень хотелось бы вам помочь.

– Вот и прекрасно, – ответил Мейсон. – Со временем вы все вспомните.

– Вы знаете, я теперь уже кое-что припоминаю, – сказала Элеонор. – Помню, что мы поехали в Юму, чтобы обвенчаться и... да, еще была мать Дугласа. Он позвонил ей и все рассказал. Я тоже разговаривала с ней. У нее очень милый голос и...

– Не припомните места, откуда ей звонили? – спросил Мейсон.

– С какой-то бензоколонки. Мы остановились там, чтобы заправиться.

– А где живет его мать? – задал очередной вопрос Мейсон.

– В Солт-Лейк-Сити, но адреса я не знаю. Затем мы двинулись дальше, а потом появились те огни... – Она закрыла лицо руками.

Мейсон понимающе кивнул головой.

– Вам лучше всего отдохнуть, пока не приедет доктор Ариел и не поговорит с вами. Затем он все оформит и заберет вас отсюда... И успокойтесь, пожалуйста, – медсестра будет с вами.

Уже в коридоре Мейсон спросил Ольгу Джордан:

– Что вы можете сообщить об этом человеке, о Хепнере?

– Не очень много. Впервые я встретила его во время последней поездки в Европу, вернее, на обратном пути домой. Он был с нами на теплоходе.

– У вас есть его фото?

– Да, думаю, найдется несколько. Правда, они любительские.

– Ничего, подойдут, – успокоил Мейсон. – Как только сможете, занесите их ко мне в контору. А сейчас опишите, как он выглядит.

– Он высок – думаю, около шести футов. Темноволосый, нос вздернутый, лицо улыбчивое, привлекательная внешность.

– Возраст?

– Лет двадцать семь – двадцать восемь.

Вероятно, он покорил всех на корабле, пока шли из Европы? – предположил Мейсон.

– Вы угадали. Знаете, как теперь путешествуют? Мужчины сидят дома и работают. Женщины ездят. Поэтому красавец мужчина сразу бросается в глава. Большинство мужской половины пассажиров – это пенсионеры с двадцатилетним стажем.

– Довольно грустное признание, – заметил Мейсон.

– Мне пришлось попутешествовать. Отец мой – оптовый торговец ювелирными изделиями. Мы довольно часто ездим в Европу.

– Один момент, – перебил Мейсон. – Вы – замужем. Скажите, отец берет с собой и вас, и вашего мужа, и...

– Да. Отец использует нас в качестве секретарей: мы организовываем деловые встречи, регистрируем его сделки, ну и всякие другие дела.

– А Элеонор живет сама по себе?

– Я уже говорила, что у нее свои интересы. Правда, за последние десять лет она не пропустила ни одной поездки в Европу. Как только встает вопрос о путешествии, крошка Элеонор тут как тут.

– Где она познакомилась с Дугласом Хепнером?

– На теплоходе.

– А чем там занимался Хепнер?

– Ничем. Вел праздный образ жизни. Он показался мне в высшей степени загадочной личностью: никогда не рассказывал ни о себе, ни о том, чем занимается. Мне думается, именно поэтому отец невзлюбил его.

– Но, по всей вероятности, он обладал способностью пробуждать к себе интерес у окружающих, – предположил Мейсон.

– В нем было что то странное, Он казался мне... нет, он обладал гипнотическим влиянием. Правда, и это не совсем то. Пожалуй... Лучше представьте себе, что вы играете с ним в покер. Он внимателен, вежлив, дружески к вам настроен, во вдруг вы ловите на себе его взгляд, пронизывающий вас насквозь, Элеонор сходила по нему с ума. Мы считали, что это всего лишь пароходный роман, и бог знает, сколько у нее таких было.

– Но он оказался серьезным?

– Я затрудняюсь сказать, что у них там произошло. Да и вряд ли кто смог бы с уверенностью заявить о серьезности их чувств до той самой минуты, когда они удрали в Юму.

– Как посмотрел на это ваш отец?

– Отцу он никогда не нравился. У него была инстинктивная, интуитивная неприязнь к нему. А отца очень трудно обмануть.

– Однако Хепнеру все же удалось склонить Элеонор к поездке в Юму и к женитьбе?

– Выходит, да. А теперь послушайте меня, мистер Мейсон. Если уж речь зашла о том, что Элеонор сделала или не сделала, нам пока известно лишь то, что она уехала две недели назад в понедельник вечером, второго числа. Рано утром третьего нам доставили телеграмму из Юмы, штат Аризона, в которой говорилось, что она вышла замуж за Дуга, что она просит прощения, что она помешалась от любви и что они очень счастливы. Мы получили, кроме этого, две открытки, одна из них пришла из Юмы, а вторая – из Лас-Вегаса, после чего наступило молчание.

– Вы сохранили их?

– К сожалению, нет. Только телеграмму.

– Хорошо, – сказал Мейсон. – Тогда пришлите мне фотографии Дугласа Хепнера, какие удастся разыскать, затем телеграмму и то, что, на ваш взгляд, может пригодиться. Я поручу детективам проследить путь телеграммы.

Глава 3

Из телефона-автомата Мейсон позвонил в агентство Пола Дрейка.

– Хелло, Пол, – приветствовал детектива Мейсон. – У меня к тебе дело чрезвычайно срочное.

– У тебя все дела срочные, – запротестовал Дрейк. – Что там на этот раз?

– Газеты читал?

– Я всегда читаю газеты. Это входит в мои обязанности.

– Ты обратил внимание на очаровательного призрака из парка Сьерра Веста? – спросил Мейсон.

– Ты имеешь в виду полуголое привидение, которое шлялось по дорожкам?

– Оно самое.

– Это наилучшее дела для детектива. Будь у меня ночной бинокль и мне бы поручили посидеть там ночку при луне...

– Как раз этим тебе и придется заняться, Пол. Призрак – это Элеонор Хепнер, в девичестве Элеонор Корбин. Второго числа этого месяца она исчезла из дома. Предполагают, что она с неким Хепнером отправилась в Юму, штат Аризона, где и вступила с ним в брак. Тебе нужно узнать, когда и где это произошло. Достань копии брачных свидетельств.

Далее. По дороге они попали в автомобильную катастрофу. Узнай об этом все, что можно. Мне также нужно имя того, кто налетел на их машину.

После бракосочетания они отправились в Лас-Вегас. Проверь все гостиницы и мотели. Мне бы хотелось, чтобы ты отыскал Хепнера. Через час я пришлю тебе его фотографии.

Возьми побольше людей. Пусть проследят его путь, узнают, что он делал, сколько у него денег, где он их достал.

Вечером второго Хепнер звонил из автомата на бензоколонке, расположенной по дороге в Юму, где они заправлялись. Узнай, где эта бензоколонка. Если предположить, что выехали с полными баками, то колонка должна быть в Индио или где-то неподалеку. Проверь всех, кто звонил оттуда вечером второго в Солт-Лейк-Сити.

Найди мать Хепнера. Выясни, знает ли она, где сейчас ее сын. Разыщи самого Хепнера. Узнай, почему он и Элеонор оказались врозь. Попытайся разнюхать, чем дышит полиция, какими сведениями об Элеонор она располагает и что намерена предпринять.

– О'кей, – произнес Дрейк, – Когда тебе понадобятся эти сведения, Перри?

– Чем быстрее, тем лучше.

Глава 4

Когда Ольга Джордан вместе с отцом пришли к Мейсону и Ольга выложила на стол обещанные фотографии и телеграмму, Мейсон не мог не обратить внимания на ее отца. Хьюмер Корбин внешне напоминал типичного полковника южанина, худощавый, прямая осанка, холеная седая вандейковская бородка, кустистые брови и серо-стальные холодные глаза со зрачками-иголками.

– Моя дочь, – произнес он с некоторой гордостью, – очень полезная компаньонка и компетентный секретарь, но плохой фотограф. Однако снимки дают почти точное представление об этом человеке. Я рад, что вы заинтересовались им, мистер Мейсон. Мне кажется, что ключ к разгадке происшедшего кроется именно в Дугласе Хепнере.

– Прошу присесть, – пригласил Мейсон, а затем, обращаясь к Корбину, спросил: – Так вы полагаете, мистер Корбин, что все-таки что-то произошло?

– Мне кажется, – ответил Корбин, – что только сильный эмоциональный шок мог стать причиной амнезии.

– Был еще и физический шок, – уточнил Мейсон. – Насколько я понимаю, это результат катастрофы.

– Да, да, конечно. Но Ольга, а она очень проницательная и наблюдательная женщина, считает, что сказался темперамент Элеонор и что именно эмоциональный шок явился главной причиной потери памяти. Элеонор очень дорога мне, мистер Мейсон, и мне бы хотелось спасти ее от дальнейших страданий. Хочется надеяться, что она все же не вышла замуж за этого волокиту Хепнера. А если это так, то амнезия может сыграть на руку следствию, И судебного процесса можно избежать. Очевидно, она перестала что-либо помнить уже после инцидента, а следовательно, свадебная церемония проходила в состоянии амнезии.

– За исключением того лишь, – подчеркнул Мейсон, – что память ее была в порядке как после катастрофы, так и после брачной церемонии. Ведь она послала вам эту телеграмму.

– Это верно, – неохотно согласился Корбин.

– К тому же и две открытки, – добавил Мейсон. – Кстати, они написаны ее рукой?

Корбин вдумчиво провел рукой сверху вниз, как был приглаживая свою вандейковскую бородку.

– Да, мистер Мейсон, мы столкнулись с весьма своеобразной ситуацией. Честно говоря, я как-то не задумывался о почерке, ведь если письмо было от Элеонор, то, следовательно, и почерк ее. Я могу только ответить, что почерк был знакомый. Но я не берусь сказать с уверенностью: «Да, это почерк Элеонор». Что же касается телеграммы, то ее мог послать любой. Лично я не хотел бы думать, что этот негодяй Хепнер, воспользовавшись состоянием Элеонор, уговорил ее выйти замуж, затем послал от ее имени телеграмму и вынудил написать эти открытки. В конце концов, текст открыток был довольно краток и, вряд ли это похоже на Элеонор. В них чувствовалась некоторая сдержанность, что совсем на нее непохоже.

– Как вы думаете, какую цель мог преследовать Хепнер, женившись на вашей дочери? – спросил Мейсон.

Корбин впился взглядом своих холодных глаз Мейсона, потом перевел их на Ольгу, а затем снова на Мейсона.

– В случае моей смерти, – решился сказать он, – Элеонор унаследует весьма значительную сумму.

– Отлично, – резюмировал Мейсон, – Кстати, какой марки у него была машина?

– Кондиционированный «олдсмобил», – сказала Ольга. – Один из самых больших. Он им очень гордился.

Неожиданно зазвонил телефон. Делла Стрит, сидевшая ближе к аппарату, подняла трубку, послушала, а затем передала ее Мейсону.

– Это Пол Дрейк. Очевидно, у него новости.

Мейсон взял трубку.

– Итак, Перри, – начал Дрейк, – твой нюх не подвел. Звонили из Индио. Разговор был тет-а-тет. Дуглас Хепнер звонил Сэди Хепнер в Солт-Лейк-Сити.

– А на том конце линии проверил? – спросил Мейсон.

– Еще не успел, – ответил Дрейк. – Я решил сразу сообщить то, что знаю. У тебя есть какие идеи?

– Я тебе перезвоню, – сказал Мейсон.

Он положил трубку и повернулся к Хьюмеру Корбину.

– Мы нашли мать Хепнера в Солт-Лейк-Сити. Итак, если вам не терпится, я могу позвонить ее спросить о местонахождении сына. Если же время терпит, я отправлю в Солт-Лейк-Сити сыщиков, чтобы узнали поподробнее об этой женщине.

– Я думаю, лучше позвонить, – сказала Ольга.

– Хорошо. Делла, закажите, пожалуйста, конфиденциальный разговор, – попросил Мейсон. – Я хочу поговорить с миссис Сэди Хепнер, телефон: Уобэш, девяносто восемь – тридцать два – двадцать шесть. Когда ответят, запишите разговор на магнитофон.

Пока Делла Стрит сообщала номер телефона и просила телефонистку соединить ее как можно быстрее, ибо дело не терпит отлагательств, в комнате царила напряженная тишина. Наконец она сделала знак Перри Мейсону, и тот взял трубку.

– Миссис Хепнер? – спросил Мейсон.

– Да, я миссис Хепнер, – ответил голос.

– Миссис Хепнер, мое имя Перри Мейсон. Мне крайне необходимо связаться с вашим сыном Дугласом Хепнером. Не скажете ли вы мне, где его можно найти?

– Вы не звонили в Лас-Вегас? – спросил голос.

– А он там? – поинтересовался Мейсон.

– Он звонил из Барстоу два или три дня назад... подождите минутку, это было... сейчас я вам скажу точно... это было тринадцатого, вечером тринадцатого.

– Он звонил вам по пути в Лас-Вегас?

– Да, он сказал, что хотел повидать меня, но, очевидно, не может этого сделать.

– Вы случайно не знаете, где он останавливается в Лас-Вегасе или что он там делает и... и с кем он там?

– Нет, на эти вопросы я не смогу вам ответить, мистер Мейсон. А, собственно, чем вызван ваш интерес?

– Да, а не скажете ли вы мне, – спросил Мейсон, уходя от ответа, – ваш сын женат или холост?

– Холост, а что?

– Я слышал, что он и Элеонор Корбин, которая...

– О, конечно, Элеонор Корбин, – ответил голос. – Да, он звонил мне... О, это было недели две назад. В то время он был с Элеонор Корбин. Но когда он позвонил мне из Барстоу, то уже был с другой девушкой, которую представил мне по телефону, назвав ее Сюзанной. А могу я узнать, почему вы интересуетесь его местопребыванием, мистер Мейсон, и почему вы звоните именно мне?

– Просто он мне очень нужен, – ответил Мейсон, – а никакого другого способа найти его у меня нет.

– А чем вы занимаетесь, мистер Мейсон? Вы что, репортер газеты?

– Нет. Определенно нет. Я – адвокат.

– Вы представляете моего сына?

– Нет. Но он меня интересует в связи...

– Тогда я намерена, мистер Мейсон, поговорить с сыном, прежде чем отвечать на ваши дальнейшие вопросы. Прощайте.

На другом конце провода послышался щелчок.

– Делла, – обратился Мейсон к своему секретарю, – быстро спуститесь в контору Дрейка и передайте, чтобы он немедленно направил своих детективов в Солт-Лейк-Сити по адресу миссис Хепнер. Пусть они соберут о ней все сведения, какие только возможны. Найдите какую-нибудь пожилую телефонистку с приятным голосом, попросите, чтобы она вызвала по телефону миссис Хепнер и завела с ней разговор.

– Могу я пересказать вашу беседу Полу Дрейку? – спросила она.

Мейсон согласно кивнул.

– Мы бы тоже хотели узнать содержание разговора, – подбросила Ольга Джордан, как только за Деллой Стрит захлопнулась дверь.

Мейсон почти слово в слово повторил разговор с миссис Хепнер. Когда он упомянул о Сюзанне, Ольга с отцом многозначительно переглянулись.

– Итак, – спросил Мейсон, – вы знаете кого-нибудь по имени Сюзанна? Вспомните среди пассажиров теплохода.

Тут Ольга Джордан вдруг щелкнула пальцами.

– Вспомнили? – спросил Мейсон.

Ольга повернулась к отцу.

– Сюзанна Гренджер! – воскликнула она.

– Кто такая? – спросил Мейсон.

– Боюсь, что нам известно всего лишь имя, то есть, конечно, мы видели ее. Она обычно вращалась среди той категории пассажиров, которые после вечерних танцев отправляются в бар, а потом... Мне кажется, что она живет в нашем городе.

– Вы можете узнать ее адрес? – спросил Мейсон.

– Я... подождите минутку... У Элеонор есть книжка, в которую она заносит имена и адреса людей, с которыми встречалась. Я вот только не помню, брала ли она ее с собой в тот раз. Если только муж дома, он смог бы...

Ольга потянулась к телефону. Мейсон придвинул к ней аппарат.

– Хелло, Билл! Это я, Ольга. Билл, слушай меня и не задавай вопросов. Зайди, пожалуйста, в комнату Элеонор и посмотри, нет ли у нее на столе адресной книжки. Если есть, то найди адрес Сюзанны Гренджер. Если адреса нет, то посмотри, не сохранился ли список пассажиров теплохода. На нем было несколько автографов с адресами.

На некоторое время в комнате воцарилось молчание.

– Есть телефон и адрес! – наконец-то радостно воскликнула Ольга. – Сюзанна Гренджер собственноручно записала его в списке пассажиров. Она живет в доме «Белинда эпартментс».

– Спасибо тебе, Билл, – сказала Ольга и положила трубку.

– Итак, – резюмировала она, – у нас есть конкретная ниточка. Конечно, дело это деликатное, мистер Мейсон. Нельзя же просто так прийти и спросить у молодой женщины, не проводила ли она уик-энд с мужем вашей клиентки, которая страдает амнезией.

– Мистер Мейсон знает, как поступить в подобном случае, Ольга, – заметил Хьюмер Корбин. – Мне хотелось бы добавить только одну деталь, которая может заинтересовать мистера Мейсона. В тот день, когда Элеонор сбежала из дома, она захватила с собой чемоданы, которые запомнятся всякому, кто их увидит, – они раскрашены в красную и белую клетку.

– Благодарю вас, – сказал Мейсон. – Это очень ценное добавление.

Глава 5

Многоквартирное здание «Белинда эпартментс» выглядело весьма внушительно и солидно, хотя внешне не шло ни в какое сравнение с расположенными по соседству жилыми домами.

Привратник, дежуривший у входа, высокомерно оглядел Мейсона и Деллу Стрит.

– Нам нужно видеть Сюзанну Гренджер, – сказал Мейсон.

– Прошу сообщить ваше имя.

– Мейсон.

Не известно, говорило ли оно что-нибудь привратнику, во всяком случае виду он не подал.

– В настоящий момент мисс Гренджер дома нет.

– Когда она вернется?

– Извините, но этого я не могу вам сообщить.

– Вы не знаете, она в городе?

– Прошу простить меня, сэр, по я ничем не могу вам помочь.

– Но я полагаю, что записку-то вы разрешите оставить в ее почтовом ящике?

– О да, конечно.

Привратник извлек из стола лист бумаги, конверт и эффектным, отработанным жестом протянул их Мейсону.

Мейсон достал из кармана авторучку, немного подумал, а затем написал:

...

«Делла! Что-то здесь нечисто. Чуть-чуть слишком холодно, чуть-чуть слишком официально. Когда я назвал свое имя, его лицо окаменело. Я собираюсь оставить записку. Встань так, чтобы тебе был виден коммутатор. Следи внимательно».

Он незаметно от привратника подтолкнул записку Делле, а затем громко обратился к нему:

– Подождите минутку. Мне нужно изложить свое дело подробно. Будьте любезны, дайте мне еще один лист бумаги.

Привратник молча протянул еще один лист.

Мейсон подошел к столу и сел. Делла немного постояла у конторки, затем как бы безо всякой цели прошлась по комбинате и встала неподалеку от телефона.

Привратник в это время зашел за стеклянную перегородку.

Мейсон молча сидел за столом и водил пером по бумаге, делая вид, что пишет. Наконец, он поставил точку, перечитал, что написал: «Мисс Гренджер. Я думаю, что в ваших интересах связаться со мной сразу же по возвращении домой», поставил свое имя, сложил записку, заклеил конверт и, положив его на стол, написал на ней: «Мисс Сюзанне Гренджер».

В это время Делла Стрит подошла к нему, прошептала:

– Он позвонил в квартиру триста шестьдесят. Все еще разговаривает...

Внезапно привратник посмотрел в их сторону, тут же положил на рычаг трубку, быстро вошел в приемную и протянул руку, чтобы взять записку.

Мейсон, все еще держа авторучку над конвертом, спросил:

– Какой у нее номер квартиры?

Привратник несколько заколебался, его холодные, слегка навыкате глаза скользнули вниз, на кончик пера, затем он нехотя произнес:

– Триста пятьдесят восемь... хотя это не обязательно. Мисс Гренджер записку получит и так.

Мейсон подписал номер квартиры и передал конверт привратнику. Затем ваял Деллу под руку и пошел с ней через вестибюль к выходу на улицу.

– Итак, какой же вывод? – спросила Делла. – Сюзанна Гренджер живет в триста пятьдесят восьмой, а он звонил в триста шестидесятую. Что из этого следует?

– А то, – ответил Мейсон, – что нам предстоит кое-что выяснить. Давай-ка свернем за угол. Машина пусть постоит на стоянке, а мы тем временем попытаемся кое-что разузнать. В конце концов, должен же быть в доме служебный вход, через который вносят в квартиры мебель и тому подобное... Ага, вот и дорожка. Ну-ка свернем сюда.

Они пошли по дорожке и, подойдя вплотную к тыльной части здания, увидели широкую зарешеченную дверь. Мейсон и Делла вошли в эту дверь и сразу же увидели табличку: «Грузовые лифты». Они пошли в один из них, нажали кнопку, и тяжелая кабина стала медленно подниматься вверх из подвального помещения, пока не показалась дверная табличка с номером 360. Они вышли из кабины лифта, и Мейсон, заметив с правой стороны двери звонок, нажал на кнопку.

Дверь открыла женщина лет тридцати, одетая так, будто собиралась идти на улицу. Она хотела, видимо, что-то спросить, но, увидев Мейсона, открыла от удивления рот и молча отступила назад.

– Это вы! – воскликнула она.

– Совершенно верно, – ответил Мейсон, продолжая стоять на месте.

– Как я... я... Что вам здесь нужно?!

– Вероятно, привратник перепутал сигналы.

На ее лице появилось выражение ужаса.

– Что вы хотите?

Мейсон уклонился от ответа.

– Судя по всему, вы знаете, кто я, – заметил он.

– Я узнала вас по фотографиям в газетах. Вы – Перри Мейсон, адвокат, а это, очевидно, ваш секретарь – Делла Стрит.

– Совершенно верно, – сказал Мейсон. – Так, может быть, вы нас все-таки пригласите в квартиру?

В комнате Мейсон сразу обратил внимание на то, что на полу валялось несколько утренних газет и что заметки о призраке были аккуратно вырезаны. Между тем хозяйка, по-видимому, пришла в себя.

– Вы уверены, что не ошиблись адресом, мистер Мейсон, и что нужна вам именно я, а не кто-то другой? – спросила она. – Я уверена, что обо мне вы никогда не слышали. Мое имя – Этель Билан.

Мейсон перехватил взгляд Деллы Стрит и сделал ей предупреждающий знак.

– Садитесь, Делла, – пригласил он, устраиваясь на одном из мягких стульев. – Нет, я не ошибся, мисс Билан. Именно с вами я и хотел побеседовать. Я представляю интересы молодой особы, о которой вы уже прочитали в газетах, – сказал Мейсон, указывая на разбросанные по полу газеты.

Этель Билан хотела что-то сказать, по, видно, передумала и промолчала.

– У вас сдвоенная квартира? – спросил Мейсон, окидывая взглядом комнату.

– Да.

– С вами еще кто-нибудь живет?

Этель Билан оглянулась по сторонам, как бы ища поддержки, ее взгляд остановился на телефоне, затем скользнул дальше, к окну. Наконец она сказала:

– Я снимаю эту квартиру не так давно. Раньше со мной жила одна молодая женщина, но потом она переехала в восточную часть города, и я... В общем, пока я не нашла себе напарницу.

Мейсон зажег сигарету, откинулся на спинку стула.

Этель Билан осмелилась напомнить, что собирается уйти.

Мейсон кивнул и молча продолжал курить.

– Мистер Мейсон, позвольте все же узнать, что вам от меня нужно?

Мейсон взглянул ей в глаза.

– Это ваш плащ был в ту ночь на Элеонор?

Вопрос прямо-таки ошарашил ее.

– Как я... – начала она и осеклась. – Я... О, так вот что привело вас ко мне! Вам стало известно, что на ней был мой плащ!

Мейсон с наслаждением затянулся и выпустил дым ровными кольцами.

– Мистер Мейсон, скажите, вас направила ко мне Элеонор, или вы пришли сюда, узнав, что на ней был мой плащ?

Мейсон резко повернулся к Этель Билан.

– Мы хотим получить ее вещи, – сказал он.

– Откуда я... а с чего вы взяли, что вещи Элеонор у меня?

Мейсон молча покачал головой.

– Насколько я поняла, у нее был полный провал памяти и она совершенно не помнит, где она была и что с ней произошло в последние две недели, – высказала предположение Этель Билан.

Мейсон изобразил на своем лице улыбку египетского сфинкса.

– Ну что ж, – почти выкрикнула тогда она. – Так тому и быть! Пройдите сюда.

Она прошла в одну из двух спален, открыла створку шкафа, сказала:

– Все, что висит на кружочках, – Элеонор. Вот этот чемодан, этот баул, этот...

– ...с ночным бельем, я полагаю, – перебил ее Мейсон, указав на чемодан в красную и белую клетку.

– Совершенно верно.

– Делла, пожалуйста, упакуйте все вещи и как можно компактнее.

– Я... – заволновалась Этель Билан, – но у меня назначено свидание, мистер Мейсон, Ко мне... я жду посетителя с минуты на минуту. Может быть, я помогу мисс Стрит и ускорю дело?

Мейсон согласился.

Женщины сняли с крючков платья, уложили их в баул. Затем упаковали носовые платки, нейлоновые чулки и всякую мелочь.

– Ну вот, кажется, и все, – произнесла наконец Этель.

– Ваша добрая воля будет в дальнейшем учтена, – многозначительно заявил Мейсон.

Этель Билан с некоторой нерешительностью заметила:

– Вы знаете, мистер Мейсон, Элеонор не внесла недельную плату за квартиру.

– Да, конечно, – принял как должное Мейсон, с готовностью доставая из внутреннего кармана бумажник. – Сколько она задолжала?

– Восемьдесят пять долларов.

Мейсон протянул деньги Этель Билан.

– С того момента, как я официально представляю интересы клиента, – начал он, – и должен представлять счет о произведенных расходах, не согласились бы вы...

– Что вы, напротив, – сказала Этель. Она взяла лист бумаги и написала: «Получено от Перри Мейсона, адвоката Элеонор Корбин, восемьдесят пять долларов в качестве платы за квартиру с 16 по 23 августа».

Мейсон с мрачным видом положил расписку в бумажник.

– Я понесу эти два чемодана, а вы, Делла, возьмите баул, – сказал Мейсон, как бы подводя итог визиту.

– Господи! У меня до сих пор голова идет кругом, – сказала Делла, когда Мейсон наконец уложил чемоданы в багажник своей машины и сел за руль. – Я бы в жизни не догадалась, что она не Сюзанна Гренджер или... ну, в общем, вы понимаете, что я имею в виду. А ваш блеф! Я едва не задохнулась, когда выспросили, ее ли это плащ был на Элеонор.

– Но это же так очевидно, – ответил Мейсон. – Ведь сейчас сухой сезон, и когда Элеонор собиралась в дорогу, она, естественно, не взяла с собой плаща, я имею в виду тот, в котором ее задержала полиция. Если бы у нее в чемодане оказался плащ, то наверняка это был бы легкий пластиковый дождевик, из тех, что укладываются в маленький пакетик.

– Но зачем все-таки Элеонор понадобилось раздеваться здесь, в этой квартире, потом надевать плащ, идти в парк и устраивать танцы под луной, и почему Этель Билан отдала ей свой плащ, а?..

– Здесь нужно учесть одно обстоятельство, – заметил Мейсон. – Очень может быть, что Этель и не давала ей своего плаща. Элеонор просто прихватила его с собой. Мы же с очевидностью знаем только то, что плащ принадлежит Этель Билан.

– Да, это верно, – согласилась Делла Стрит.

– Конечно, – подчеркнул Мейсон, – она действовала, предполагая, что нам все известно. Теперь заметь, что в расписке упомянут период с шестнадцатого по двадцать третье. Сегодня – семнадцатое. Этель Билан тщательно следит за состоянием своих финансов. И так как плату она берет еженедельно, то можно предположить, что в этом месяце недельные циклы начинались второго и девятого.

– Но Элеонор уехала из дому вечером второго.

– Правильно, – согласился Мейсон. – Тогда подлежащая оплате неделя началась девятого, а отсюда следует, что ее отъезд между вторым и девятым весьма проблематичен.

– Да... – задумалась Делла. – Кстати, а куда мы сейчас поедем? – спросила она.

– Может быть, к тебе? – предложил Мейсон. – Багаж выглядит несколько броско, чтобы держать его в конторе. Еще заметят клиенты. Да и в прессе, наверное, скоро появится его описание.

Делла согласилась.

Машина тронулась и влилась в общий поток транспорта. На одном из перекрестков Мейсон притормозили позвал мальчика газетчика. Делла бегло просмотрела вечерний выпуск газеты.

– Ого! – вдруг воскликнула она. – Кажется, газетчики предпринимают меры, чтобы объявить вас «персоной нон грата».

– Каким образом?

– Очевидно, они почувствовали, что вы намерены избежать гласности, и честят вас на все корки. А вообще-то любопытная заметка. Богатые родственники опознают наследницу их капитала. Высокооплачиваемый адвокат стремится избежать паблисити и, несмотря ни на что, берется защищать клиентку. Шеф, вам не кажется, что эта семейка довольно странно ведет себя?

Мейсон кивнул.

– Они обратились за помощью к вам, хотя прекрасно знают, что вы специалист в области убийств. А эта болтовня о спасении от газетной шумихи? Но если вдуматься, то становится совершенно очевидным, что все их поступки – в десять раз большая реклама, чем та, которую раздувают газеты. Вы знаете, что мне пришло в голову, – сказала Делла. – Все-таки это довольно странно, что люди обращаются к нам только затем, чтобы вы избавили их от газетной шумихи. Они заявляют, что хотели бы свести к минимуму всю эту историю, а на деле выходит, что маленький рассказик превращается в целый роман.

Мейсон согласно кивнул головой.

– Послушайте, – сказала Делла, – я знаю, что ваши мысли опережают мои. Но позвольте спросить, когда вы догадались обо всем том, что мне только что пришло в голову?

– В тот момент, когда мне вручили чек на две с половиной тысячи долларов, – ответил Мейсон.

– Так, – резюмировала она, – значит, я снова опоздала. Но как вы все-таки пришли к такому выводу?

– Очень просто. Кстати, Ольга Джордан довольно четко выразила эту мысль: если судить по передрягам, в которых уже побывала Элеонор, нынешняя – просто чепуха.

– И все-таки, – сказала Делла, – интересно было бы поговорить с Сюзанной Гренджер и выяснить, какова ее роль в этом деле.

Делла Стрит замолчала, откинулась на подушку сиденья и не произнесла больше ни слова до самого дома.

– Что делать с этими вещами? – спросила она, когда они поднялись в ее квартиру и Мейсон поставил чемоданы на пол.

– Сначала надо посмотреть, что там есть, – предложил Мейсон.

Делла нажала на защелки одного из чемоданов, подняла крышку.

– О-хо! – воскликнула она. – Какая красота!

Вдоль боковых стенок чемодана в специально встроенных контейнерах размещалась целая батарея разнообразных баночек и тюбиков с кремами и лосьонами. К внутренней стороне крышки крепилось необычной формы зеркало и полный комплект маникюрных принадлежностей. В центре чемодана лежало несколько пар чулок, белье, ночная сорочка.

Делла Стрит взяла одну из баночек, отвинтила крышку, машинально окунула палец в крем.

– Интересно, я таксой никогда и не видела, – восхищенно сказала она и внезапно замолчала.

– Что такое? – с тревогой спросил Мейсон.

Делла пальцем зацепила большой сгусток крема.

– Шеф, крем внутри твердый, как будто там стекло или ...

Она взяла листок папиросной бумаги, положила на него комочек и осторожно обтерла крем.

– Вот это да! – воскликнул Мейсон.

На ладони Дельцы всеми цветами радуги сверкал ограненный бриллиант.

– Может быть, еще есть?

Делла снова окунула палец в крем. И снова вынула твердый предмет. Под слоем крема оказался темно-зеленый изумруд. Затем они исследовали еще один тюбик, еще, еще... и спустя двадцать минут Делла Стрит с наслаждением любовалась коллекцией сверкающих драгоценностей.

– Боже милосердный, это же целое состояние! Как мы с ним поступим, шеф?

– Прежде всего сосчитаем их, – ответил Мейсон.

– А потом? – спросила Делла.

– А потом, – ответил Мейсон, – мы положим их в сейф.

– Интересно, где этот сейф?

– Ты задала в высшей степени насущный вопрос, – произнес Мейсон, раздумывая.

– Может, у вас в конторе?

Мейсон отрицательно покачал головой.

– А что, если сдать на сохранение в банк?

– Думаю, что это не очень удобно.

– Что вы имеете в виду?

– Мы не знаем, что это за камни. Вполне возможно, что это личная собственность Элеонор. А может быть, они украдены. Или, скажем, контрабанда. А может быть, совершенно конкретная и сокрушительная улика.

– Как же быть в таком случае?

– В этом случае, – сказал Мейсон, – я оказываюсь в совершенно двусмысленном положении, Но так или иначе я призван защищать интересы моего клиента – Элеонор Корбин или Элеонор Хепнер, неважно.

– А также и доброе имя семьи Корбин, – добавила Делла с иронией в голосе. – И это приобретает особое значение для адвоката.

Мейсон согласно кивнул.

– А дальше что? – опросила Делла.

– Дальше, – сказал Мейсон, – я собираюсь позвонить Полу Дрейку. Он пришлет вооруженного детектива, который проводит тебя в один из лучших отелей города. Выбери самый уютный и наиболее дорогой, как если бы у тебя был неограниченный счет в банке.

Делла удивленно подняла брови.

– Там ты зарегистрируешься, – продолжал Мейсон, – под своим собственным именем, дабы ни у кого не возникло никаких подозрений. Как только зарегистрируешься и после того как тебя проводят в номер, спустись к администратору и скажи ему, что хотела бы положить в сейф некоторые ценности. В крупных отелях имеются прекрасные сейфы и несгораемые шкафы. Они наверняка предложат сейф. Положи туда камни. Администратор запрет сейф и отдаст тебе ключ, который ты сразу же отдашь мне.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.