Глава 1

Перри Мейсон подставил спину горячим лучам утреннего солнца, которое освещало его кабинет, и хмурым взглядом окинул стопку писем, ожидающих ответа.

— Как я ненавижу эту конторскую рутину! — сказал он. Делла Стрит, его секретарь, немного удивленно посмотрела на него и примирительно улыбнулась.

— Мне кажется, — сказала она, — что, покончив с одним делом об убийстве, вы готовы заняться другим.

— Не обязательно делом об убийстве, — ответил он. — Но хорошая драка в суде мне тоже нравится. Я люблю драматические дела, связанные с убийствами, когда обвинение неожиданно взрывает подо мной бомбу, а я, взлетая в воздух, уже думаю о том, как бы мне приземлиться на ноги… Что это за парень со стеклянным глазом?

— Мистер Питер Брунольд, — ответила Делла. — Он ждет вас в приемной. Я говорила ему, что вы, возможно, передадите его дело помощнику. Но он сказал, что расскажет все либо лично вам, либо никому.

— Что он собой представляет?

— Ему лет сорок, черные курчавые волосы, вид несколько необычный, как у человека, который много страдал. Чем-то похож на поэта. В выражении лица есть что-то странное, чересчур эмоциональное. Вам он явно понравится, но с таким типом хлопот будет немало. Если вас интересует мое мнение, то мне кажется, он из тех, кто способен на убийство в состоянии возбуждения, если его вынудят к тому обстоятельства.

— Ты сразу заметила, что у него стеклянный глаз? — спросил Мейсон.

— Не могу так сказать, — ответила она, покачав головой. — Мне всегда казалось, что я смогу обнаружить у человека искусственный глаз, но с мистером Брунольдом я ошиблась и ничего особенного не заметила.

— Что он тебе успел рассказать о своем глазе?

— Он сказал, что у него полный набор искусственных глаз: один для утра, один для вечера, один, налитый кровью…

Перри Мейсон хлопнул ладонью по столу. Его собственные глаза засверкали.

— Убери отсюда почту, Делла, — распорядился он, — и впусти человека со стеклянным глазом.

Делла Стрит улыбнулась и молча вышла из кабинета в приемную, где обычно ждали те, кто хотел поговорить с Перри Мейсоном лично. Минуту спустя дверь отворилась.

— Мистер Питер Брунольд! — объявила Делла, стоя в дверях, стройная и прямая.

Брунольд пресек кабинет и протянул руку Перри Мейсону.

— Благодарю вас за то, что вы лично принимаете меня, — сказал он.

Юрист поднялся, пожал протянутую руку и с любопытством посмотрел посетителю в глаза.

— Который из них? — спросил Брунольд. — Вы угадали?

Мейсон отрицательно покачал головой. Брунольд улыбнулся и, усевшись в кресло, наклонился к Мейсону.

— Я знаю, что вы человек занятой, и сразу перейду к делу. Вашему секретарю я сообщил свое имя, адрес, профессию и все прочее, поэтому не буду повторяться. Начну сразу о деле, чтобы не отнимать у вас время. Знаете ли вы что-либо о стеклянных глазах?

Перри Мейсон покачал головой.

— Хорошо. Кое-что я вам расскажу. Изготовление стеклянных глаз — искусство. На все Соединенные Штаты наберется едва ли тридцать — сорок человек, которые занимаются этим делом. Хороший стеклянный глаз трудно отличить от настоящего, если глазная впадина не повреждена.

Мейсон, наблюдавший за ним, сказал:

— У вас движутся оба глаза.

— Конечно. Потому что у меня не повреждена глазная впадина и сохранено девяносто процентов естественного движения. В различное время, — продолжал он, — человеческие глаза различны. Днем зрачки меньше, чем ночью. Иногда глаза наливаются кровью. Это случается по многим причинам. Например, от долгой езды на автомобиле, от недосыпания или от выпивки. У меня лично — от выпивки. Я вдаюсь в такие подробности потому, что вы мой юрист, а своему юристу я должен говорить правду, иначе видал бы я вас в гробу. О моем фальшивом глазе никто не знает, даже лучшие друзья. У меня полдюжины искусственных глаз — дубликаты. На все случаи жизни. Есть у меня и глаз, налитый кровью. Я ношу его вечером, когда иду куда-нибудь выпить.

Юрист кивнул:

— Продолжайте.

— Кто-то украл мой глаз и подложил другой.

— Откуда вы знаете?

Брунольд фыркнул:

— Откуда я знаю? А как вы узнаете, что украли вашего дога или мерина, а вам взамен оставили дворняжку или кобылу?

Он достал из кармана небольшой футляр, открыл его и показал Мейсону четыре глаза.

— Вы всегда носите их с собой? — с любопытством спросил Мейсон.

— Нет. Иногда я ношу лишний глаз в жилетном кармане, у этого кармана подкладка из замши, чтобы глаз не поцарапался. Если куда-нибудь еду, то держу футляр в саквояже; когда я дома, он лежит в шкафу.

Он вытащил один глаз и протянул его юристу. Мейсон осторожно взял и осмотрел его.

— Чистая работа, — заметил он.

— Отвратительная работа, — резко возразил Брунольд. — Зрачок неправильной формы. Цвет радужной оболочки очень бледен, а прожилки слишком красные. В глазу, налитом кровью, они чуть желтее. А теперь возьмите вот этот, и вы увидите, что он качественнее, это хороший глаз. Конечно, это не глаз, налитый кровью, как предыдущий, но он изготовлен настоящим специалистом. Краски лучше. Зрачок правильный.

Мейсон внимательно осмотрел оба глаза и задумчиво кивнул.

— Значит, это не ваш глаз? — спросил он, указывая на глаз, который посетитель протянул ему первым.

— Нет.

— Где вы нашли его?

— В этом кожаном футляре.

— Вы хотите сказать, — проговорил Перри Мейсон, — что человек, укравший ваш налитый кровью глаз из футляра, подложил вместо него вот этот?

— Совершенно верно.

— А зачем, по-вашему, это было сделано?

— Вот это я и хочу узнать. За этим я и пришел сюда. Брови юриста поползли вверх.

— Вы хотите найти причину здесь?

— Мне кажется, — понизил голос Брунольд, — что кто-то заинтересован в том, чтобы навлечь на меня беду.

— Что вы имеете в виду?

— Глаз — это индивидуальный признак. Искусственный глаз тем более. У очень немногих людей одинаковый цвет глаз. Кроме того, каждый искусственный глаз — это шедевр. Постарайтесь понять, что я имею в виду. Десяток художников нарисуют, предположим, дерево. В каждом случае оно будет выглядеть как дерево, но по определенным признакам вы узнаете, какой художник изобразил именно то, а не иное дерево.

— Продолжайте, — сказал юрист.

— Зачем некто украл мой глаз и подсунул другой? Не может ли этот некто совершить преступление — кражу или убийство — и оставить мой глаз на месте преступления? Как доказать полиции, что я там не был?

— Вы думаете, что полиция сможет опознать ваш глаз?

— Уверен. Любой эксперт может определить мастера. Полиция найдет этого человека и спросит у него, для кого он его сделал. И тот, конечно, ответит: «Я сделал его для Пита Брунольда, 3902, Вашингтон-стрит».

Юрист внимательно посмотрел на него.

— И вы думаете, — медленно спросил он, — что ваш глаз будет оставлен на месте убийства?

Питер Брунольд с минуту колебался, потом кивнул.

— И вы хотите воспользоваться моей помощью? Брунольд снова кивнул.

— Убийство, в котором вы не замешаны, или… замешаны?

— Я невиновен.

— Откуда мне знать?

— Вы должны верить мне на слово.

— И что я, по-вашему, должен делать?

— Я жду от вас рекомендаций. Как мне вести себя? Вы опытный юрист по уголовным делам. Вам известны методы полиции. Вы знаете, как работает суд.

Перри Мейсон откинулся на спинку своего большого вращающегося кресла.

— Убийство уже совершено? — спросил он. — Или его собираются совершить?

— Я не знаю.

— Хорошо, — сказал Мейсон. — Вы готовы заплатить полторы тысячи долларов за то, чтобы избежать этой ловушки?

— Это зависит от того, насколько чистой будет ваша работа, — медленно произнес Брунольд.

— Я думаю, что работа будет чистой, — ответил Мейсон. — Более чем просто чистой — совершенной.

— Я не думаю, что может существовать совершенное решение, — покачал головой Брунольд. — Я все время думаю об этом, сегодня я не спал полночи, пытаясь найти выход из положения. Но увы… Глаз будет идентифицирован, если полиция пойдет тем путем, о котором я сказал. Понимаете, вопрос не в том, чтобы доказать мою невиновность, когда полиция опознает глаз, а в том, чтобы исключить самую потребность в такой идентификации.

— Думаю, что понял вас, — сказал Мейсон.

Брунольд достал из бумажника пятнадцать сотенных банкнотов и бросил на стол.

— Вот баксы. Теперь объясните фокус.

Мейсон вернул Брунольду налитый кровью глаз, другой положил себе в карман. Собрал и сложил деньги.

— Если полиция найдет ваш глаз первым, — медленно сказал он, — его опознают так, как вы сказали. Если найдут первым другой глаз, его тоже попытаются опознать. Если другой глаз найдут вторым, также попытаются опознать его. Если ваш глаз найдут третьим, его будут опознавать, как и два первых.

Брунольд заморгал.

— Повторите еще раз, — сказал он.

— Если вы немного подумаете, то поймете, что я прав. Вся беда в том, что ваш глаз слишком хорошо сделан. Это произведение искусства. Вы это знаете, так как хорошо знакомы с предметом. Полиция с этим знакома мало, и надо, чтобы что-то другое привлекло ее внимание.

Лицо Брунольда неожиданно оживилось.

— Вы имеете в виду, — спросил он, — что вы?.. — Он не договорил и умолк.

Мейсон кивнул:

— Да, именно это я имел в виду. Поэтому и попросил тысячу пятьсот долларов. В связи с этим делом у меня будут издержки.

— Возможно, я мог бы сберечь… — начал было Брунольд, но Мейсон перебил его:

— Вы не знаете одной важной вещи в этом деле. Брунольд в восторге схватил Мейсона за руку.

— Да ты умница! — воскликнул он. — Ты умен, как сам дьявол! Эта мысль так и не пришла мне в голову, хоть я и думал об этом всю ночь.

— Мой секретарь знает ваш адрес? — спросил Мейсон.

— Да. 3902, Вашингтон-стрит. В этом же доме у меня и нечто вроде мастерской, разные приспособления — кольца для поршней, прокладки, ну и так далее. Кое-что насчет машин.

— Вы сами владелец или работаете на кого-то?

— Сам. Мне надоело работать на других. Я долго работал продавцом, болтался по поездам, испортил себе желудок скверной едой и сделал немало денег для хитрых парнишек, которые сидели дома и были владельцами предприятий. — Он прищурил стеклянный глаз. — В 1911 году я попал в катастрофу, — продолжал он. — Видите, до сих пор остался шрам на голове. Больше двух недель я валялся в госпитале и еще целый месяц не знал, кто я, — потерял память. В общем, это дорого обошлось мне. Именно тогда я потерял глаз.

Мейсон с сочувствием кивнул:

— Хорошо, Брунольд. Если что-нибудь произойдет, сообщите мне. В случае моего отсутствия передайте все, что хотели сказать мне, Делле Стрит, моему секретарю. Я полностью доверяю ей, она в курсе всех моих дел.

— И умеет держать язык за зубами?

Мейсон улыбнулся:

— Даже пытка не вырвет у нее ни слова.

— А деньги?

— Никаких шансов.

— А лесть? А любовники? Она женщина, и очень привлекательная. Мейсон хмуро покачал головой:

— Беспокойтесь о своих делах, а я уж буду заботиться о моих. Брунольд кивнул и направился к двери, через которую вошел.

— Прошу вас выйти через другую дверь, — сказал Мейсон. — Она ведет прямо в коридор…

Он оборвал фразу, так как зазвонил внутренний телефон. Мейсон взял трубку и услышал голос Деллы Стрит:

— Здесь мисс Берта Маклейн, шеф. Вместе со своим младшим братом Гарри. Они немного возбуждены, Берта отказывается рассказывать мне о своем деле. Выглядят многообещающе. Вы примете их?

— Хорошо, через минуту проведи их в мой кабинет, — ответил он и положил трубку.

Брунольд стоял возле двери.

— Я забыл в приемной шляпу. Придется зайти туда. — Открыв дверь в комнату для клиентов, он удивленно воскликнул: — Хэлло, Гарри, какого дьявола ты здесь делаешь?

Четырьмя большими шагами Мейсон пересек кабинет и за плечи отстранил Брунольда от двери.

— Подождите здесь, — резко сказал он. — Это вам не клуб, а кабинет юриста. И я не хочу, чтобы вы видели моих клиентов, а они видели вас. — Он выглянул за дверь и обратился к Делле: — Делла, принеси шляпу этого человека.

Когда Делла пришла со шляпой, Мейсон сделал ей знак закрыть дверь.

— Кто это был? — спросил он Брунольда.

— Молодой Маклейн.

— Вы с ним знакомы?

— Немного.

— Знаете, зачем он пришел сюда?

— Нет.

— А знали, что он собирается сюда?

— Нет.

— А почему вы побледнели, когда увидели его?

— Я побледнел?

— Да.

— Вероятно, это вам просто показалось. У меня нет никаких дел с молодым Маклейном.

Мейсон положил руки ему на плечи.

— Хорошо, — сказал он. — Можете идти, но… черт побери, да вы весь дрожите!

— Это нервное, — пробормотал Брунольд, направляясь к двери в коридор. — У меня, правда, нет общих дел с этим парнем, но его вид натолкнул меня на некоторые размышления…

С этими словами от покинул кабинет. Перри Мейсон повернулся к Делле:

— Позови Пола Дрейка. Пусть эти двое подождут, пока я поговорю с Полом. Скажи ему, чтобы прошел через коридор.

Дверь за Деллой закрылась, и Мейсон услышал, как она сказала:

— Мистер Мейсон занят. Он просит вас подождать несколько минут.

Мейсон закурил сигарету и задумчиво прошелся по кабинету. В дверь постучали. Мейсон открыл ее и впустил высокого мужчину с блестящими глазами и чуть насмешливой улыбкой.

— Входи, Пол, — сказал он, — и полюбуйся на эту штуку. Юрист достал из кармана стеклянный глаз, оставленный ему Брунольдом, и протянул его Дрейку. Детектив с любопытством стал разглядывать необычный предмет.

— Пол, ты что-нибудь знаешь о стеклянных глазах?

— Не слишком много.

— Ну так скоро узнаешь больше.

— Хорошо.

— Поезжай в отель «Балтимор», сними комнату и найди по адресной книге какого-нибудь торговца стеклянными глазами. Позвони ему, скажи, что приехал из другого города и хочешь купить полдюжины глаз, налитых кровью, таких же, как образец, который ты ему пришлешь. Назовись вымышленным именем. Скажи, что только начинаешь заниматься этим делом. У торговца в запасе куча глаз. Они не так хороши, как те, что делают специалисты по особому заказу. Разница, видимо, такая же, как между костюмом, сшитым у портного и купленным в магазине готового платья. Но торговец подберет дубликаты кровавого глаза.

— Почему ты называешь его кровавым? — спросил Пол.

— Глаз, на котором видны сосуды. Их делают из красного стекла. Они постараются сделать все как следует, если ты произведешь впечатление перспективного покупателя. Попытайся убедить их, что ты начинающий делец из другого города.

— И сколько они стоят?

— Не знаю, вероятно, десять — двенадцать долларов за штуку.

— И ты не хочешь, чтобы я прямо пошел к торговцу и поговорил с ним лично?

— Нет. Я не хочу, чтобы он знал, как ты выглядишь. Зарегистрируйся в отеле под чужим именем, и это же имя можешь сообщить торговцу. Старайся реже показываться на глаза, не давай на чай слишком много или слишком мало. Держись как самый обычный постоялец, чтобы никто тебя потом не вспомнил.

— Ты считаешь, что за мной будут следить?

— Вероятно.

— И я не должен нарушать законы?

— Ни в коем случае, Пол.

— Хорошо. Когда приступать?

— Сейчас же.

Дрейк сунул глаз в карман, кивнул и вышел из кабинета. Взяв трубку внутреннего телефона, Мейсон сказал:

— Все в порядке, Делла. Пусть зайдут Маклейны.

Глава 2

Берта Маклейн что-то тихо сказала молодому человеку, который вошел вместе с ней. Тот покачал головой, что-то пробормотал в ответ и повернулся к Мейсону.

Мейсон указал им на кресла.

— Вы мисс Берта Маклейн? — спросил он. Она кивнула и представила молодого человека:

— Это мой брат Гарри.

Мейсон подождал, пока клиенты сядут, а потом приветливо обратился к ним:

— Что привело вас ко мне?

Девушка некоторое время смотрела на него, потом спросила:

— Кто этот мужчина, который только что вышел отсюда?

Мейсон поднял брови.

— А я думал, что вы знаете его, — ответил он. — Я слышал, как он что-то вам сказал.

— Он говорил не со мной, а с Гарри.

— Тогда Гарри может сообщить вам, кто он.

— Гарри не хочет отвечать. Он говорит, что это не мое дело. Поэтому я спрашиваю у вас.

Юрист покачал головой и улыбнулся:

— И из-за этого вы хотели видеть меня?

— Мне нужно знать, кто этот человек. Перри перестал улыбаться:

— У меня юридическая контора, а не справочное бюро.

На мгновение в ее глазах вспыхнула злость, но она сдержалась.

— Возможно, вы правы. Если бы кто-нибудь пришел ко мне в контору и стал задавать такие вопросы, я бы…

— Вы бы что? — спросил Мейсон. Она засмеялась:

— Возможно, я солгала бы и сказала, что не знаю.

Мейсон открыл коробку с сигаретами и протянул ей. Мгновение она колебалась, но все же взяла сигарету, уверенно постучала ею о ноготь большого пальца и наклонилась прикурить от спички, которую зажег Мейсон. Глубоко затянулась. Он протянул сигареты Гарри, но тот молча отказался. Закурив сам, Мейсон выжидательно посмотрел на девушку.

— Гарри попал в беду, — сказала она. Помрачневший Гарри заерзал в кресле.

— Расскажи ему, Гарри, — попросила сестра.

— Расскажи ты! — так же невнятно и негромко, как и прежде, ответил брат.

— Вы слышали о Хартли Бассете? — обратилась она к адвокату.

— Кажется, слышал это имя по радио. Что-то насчет проката автомобилей?

— Да. Он дает на прокат автомобили — тексты рекламных объявлений звучат по радио, а кроме того, занимается делами, о которых по радио не объявляют. Он скупает краденые драгоценности и к тому же контрабандист.

Юрист удивленно поднял брови и хотел было что-то сказать, но вместо этого пыхнул сигаретой.

— У тебя нет доказательств, — негромко заметил Гарри.

— Ты сам мне сказал.

— Ну, я только предполагаю…

— Нет, Гарри. Это правда. Ты у него работал и знаешь о его делах.

— А что за беда у Гарри? — спросил Мейсон.

— Он растратил больше трех тысяч долларов этого Хартли Бассета. Адвокат посмотрел на Гарри. Тот на мгновение поднял глаза, но тотчас снова опустил их и произнес еле слышно:

— Я собираюсь вернуть ему деньги.

— Мистер Бассет знает об этом?

— Теперь знает.

— Когда он узнал об этом?

— Вчера.

— Когда была совершена растрата? — Мейсон повернулся к Гарри. — Как давно это произошло? Вы взяли всю сумму сразу или брали частями? На что вы потратили деньги?

Гарри выжидательно посмотрел на сестру. Она сказала:

— Он брал деньги четыре раза — почти по тысяче долларов каждый раз.

— Каким образом это ему удавалось?

— Он подменял настоящие расписки поддельными. Юрист нахмурился:

— Не понимаю, как это можно было совершать растраты, если были приняты документы о сделках.

Гарри чуть повысил голос, впервые с тех пор, как появился в кабинете Мейсона, и обратился к сестре:

— Не стоит входить во все детали, Берта. Скажи только, что ты хотела бы сделать.

— Итак, что вы хотите от меня? — спросил Мейсон.

— Я хочу, чтобы вы вернули деньги Бассету. Вернее, устройте так, чтобы я смогла вернуть деньги.

— Все?

— Разумеется. Пока я могу дать чуть больше полутора тысяч долларов, а остальные выплачу в рассрочку.

— Вы работаете? — спросил Мейсон.

— Да.

— Где?

Она покраснела:

— Я не считаю нужным говорить об этом.

— Как угодно.

— Мы можем обсудить это позже, если потребуется. Я работаю секретарем у видного бизнесмена.

— Какое у вас жалованье?

— Это вам необходимо?

— Да.

— Зачем?

— Чтобы знать, на какой гонорар я могу рассчитывать.

— Получаю не так много, если учесть работу, которую я выполняю.

— И все же?

— Сорок долларов в неделю.

— Кто еще на вашем иждивении?

— Мама.

— Живет с вами?

— Нет, в Денвере.

— И много вы ей посылаете?

— Семьдесят долларов в месяц.

— Вы ее единственная опора?

— Да.

— А как насчет Гарри?

— Он не в состоянии ей помогать.

— Но ведь он работает, вернее работал, у Бассета?

— Да.

— Сколько вы получали, Гарри? — обратился к нему Мейсон.

— Я не мог помогать матери из тех денег, которые получал, — ответил Гарри.

— Сколько вы получали?

— Сто долларов в месяц.

— Мужчине нужно больше, чем женщине, — заметила Берта.

— И долго вы работали у Бассета?

— Шесть месяцев.

Мейсон внимательно рассматривал молодого человека.

— Если подсчитать, то получится, что вы имели по семьсот пятьдесят долларов в месяц. Не так ли?

Гарри от удивления шире раскрыл глаза:

— Я не говорил этого. Семьсот пятьдесят долларов! Старый Бассет никому не дает прилично заработать. Он платил мне сто долларов в месяц и еще ненавидел в придачу.

— Пока вы работали, вы растратили около четырех тысяч долларов, — сказал Мейсон. — Прибавьте ваше жалованье за это время, и вы получите семьсот пятьдесят долларов в месяц.

— Вы не должны так говорить, — пробормотал Гарри и снова погрузился в молчание.

— Вы посылали деньги матери? — спросил Мейсон.

— Нет, — ответила за брата Берта. — Деньги ушли неизвестно куда.

Мейсон снова обратился к Гарри:

— На что вы потратили деньги?

— Их нет.

— Я хочу знать, куда вы девали деньги.

— Я сказал, что их нет. Зачем вам это знать?

— Если вы хотите, чтобы я вам помог, я должен знать, на что истрачены деньги.

— Как же, поможете вы…

Мейсон тяжело и медленно опустил на стол кулак, подчеркивая этим жестом смысл своих слов:

— Если вы думаете, что я буду заниматься вашим делом, не зная всех деталей, то вы оба просто ненормальные! Поищите себе другого юриста!

— Он кому-то отдал деньги, — сказала Берта.

— Женщине? — спросил Мейсон.

— Нет, — покраснев, чуть ли не гордо ответил Гарри. — Я не плачу женщинам, они готовы мне платить.

— Кому же вы отдали деньги?

— Отдал одному человеку, чтобы он их вложил в дело.

— Кто он?

— Я не могу сказать.

— И все же вам придется это сделать.

— Не скажу. Я не хочу быть доносчиком. Сестра уже пыталась заставить меня донести. Не выйдет. Я лучше пойду в тюрьму и останусь там до смерти.

Берта повернулась к брату.

— Гарри, — умоляюще попросила она. — Скажи, это тот человек, который был здесь? Он говорил с тобой, стоя в дверях.

— Нет, — вызывающе ответил Гарри. — Я только один раз встречал эту птицу.

— Где ты видел его?

— Не твое дело.

— Как его зовут?

— Оставь меня в покое.

Берта повернулась к Перри Мейсону:

— У него есть сообщник, который вымогал деньги и помогал устраивать все так, чтобы Гарри не поймали.

— Как Гарри доставал деньги? — спросил Мейсон.

— Бассет занимается ростовщичеством. К нему неохотно шли, лишь крайняя нужда толкала людей на это. Когда они возвращали деньги, Бассет рвал их расписки. Иногда деньги получал Гарри, тогда он отдавал расписки должникам. Но в некоторых случаях он брал деньги себе, а Бассету подкладывал вексель с поддельной подписью, ведь тот не мог помнить обо всех делах.

— Как он узнал об этом? — спросил Мейсон.

— Мистер Бассет случайно встретил в гольф-клубе человека, который погасил вексель, и спросил его о деньгах, а тот ответил, что выплатил все четыре месяца назад. И предъявил расписку с надписью «Погашено». Так Бассет и узнал.

— Почему вы думаете, что у Гарри был сообщник?

— Он сам мне признался. Я думаю, что они играли в азартные игры.

— Какие?

— Разные — покер, рулетка, скачки, лотереи. В основном скачки и лотереи.

— Если бы старый дурак немного подождал, я вернул бы ему все деньги, — заявил Гарри.

Перри Мейсон повернулся к Берте и очень внимательно посмотрел на нее.

— Тысяча пятьсот долларов — это все ваши сбережения?

— Это все, что у меня имеется в банке.

— Вы отложили их из своего жалованья?

— Да.

— И еще посылаете матери семьдесят долларов в месяц?

— Да.

— И вы хотите заплатить за Гарри, чтобы его не засадили в тюрьму?

— Да, это убьет мать.

— Насколько я понял, вы собираетесь выплачивать долг из вашего жалованья?

— Да.

— Гарри остался без работы, и вам придется его содержать, — сказал Мейсон.

— Не беспокойтесь обо мне, — сказал Гарри. — Я буду работать и выплачу сестре все до единого цента. Ей не придется выплачивать долг из своей зарплаты. Я все верну меньше чем за месяц.

— Откуда вы возьмете деньги?

— Мне их вернут. Я вложу их в дело. Не может быть, чтобы мне всегда не везло.

— Другими словами, вы намерены продолжать игру?

— Я не сказал этого.

— Какие вложения вы имели в виду?

— Я не хочу говорить вам об этом. Вы только должны уладить дело с Бассетом. А с сестрой я все улажу сам.

— Хорошо, — сказал Мейсон. — Я дам вам совет: не платите Бассету ни цента.

— Но я же взял у него деньги.

— Не платите ему ни единой монеты.

— Он дал мне срок до завтрашнего вечера, а потом обещал передать дело окружному прокурору, — сказал Гарри таким тоном, словно адвокат мог недооценить ситуацию.

— Тюрьма — лучшее место для вас, молодой человек, — сказал Мейсон.

Берта широко раскрыла глаза.

— Я очень давно работаю юристом, — продолжал Мейсон, — и встречал подобных типов. Их первое преступление всегда маленькое. Кто-то покроет это из жалости, принесет жертву. Ставлю десять против одного, что сестре уже приходилось делать вам добро, Гарри.

— Кому какое дело до этого? И кем, черт побери, вы себя воображаете?! — вспыхнул Гарри.

Перри Мейсон внимательно смотрел Берте в лицо:

— Так это его первое преступление?

— Я оплатила один или два чека, — медленно ответила она.

— Верно! Ваш брат катится вниз, а вы его покрываете, и он знает, что вы и впредь будете заступаться за него. Он начал с подделки чеков, а когда все стало вам известно, то клялся, что больше это не повторится. Он много чего говорил. Он найдет работу. Сделает то и это. Говорить легко. Болтовня — единственная монета, которой он расплачивался с кем бы то ни было и за что бы то ни было. Он и себя самого гипнотизирует и верит, что сделает то, о чем говорит. Но у него на это духу не хватает. Да и вообще он не намерен работать. Намерен тянуть из вас деньги на «большую игру». Схватит куш и набьет полные карманы денег.

Он из тех парней, которые мнят себя крупными личностями, а на деле он не в состоянии покончить с грязными делами и по-настоящему взяться за работу. Когда попадает в очередной переплет, начинает жалеть себя и хочет, чтобы кто-то выслушал его жалобы, а если ему мало-мальски повезет, тут же начинает пыжиться и покровительствовать всем своим друзьям. Потом снова получает по носу, приползает и, уткнувшись вам в колени, хлюпает, хнычет о своих бедах, а вы гладите его по головке и обещаете защитить и выручить.

Единственное, что здесь требуется, — это заставить молодого человека жить своим умом. Слишком долго он опирался на женщин. Он младший брат. И вы вели сражения вместо него. Я полагаю, что ваш отец умер и вы платили за обучение Гарри?

— Я отдала его в бизнес-колледж. Мне хотелось, чтобы он стал бухгалтером. Это все, что я могла сделать. Иногда я ругаю себя. Я думаю, что надо было попытаться дать ему лучшее образование. Но после смерти отца у меня на руках оставалась мать и…

Гарри Маклейн вскочил.

— Пошли, сестричка, — сказал он. — Парню, который привык хватать большие гонорары, легко сидеть в кресле и читать лекции. Нечего его слушать.

— Напротив, вы должны меня дослушать, — сказал Мейсон. Он встал и указал юнцу на стул. — Сядьте и слушайте.

Гарри уставился на него с мрачной враждебностью, но Мейсон шагнул к нему, и Маклейн опустился на стул. Мейсон повернулся к Берте.

— Вы хотели получить совет, — сказал он, — я даю вам его. Вы не сможете покрыть растрату так, чтобы Бассет не привлек вашего брата к ответственности. Кроме того, вы не сможете жить сами и помогать матери, содержать брата и еще выплачивать деньги Бассету. Я попытаюсь взять этого молодого человека на поруки, но он должен будет все рассказать. Он скажет суду, кто взял у него деньги и куда вложил их. Это приучит его не полагаться на сердобольную сестру, а самому отвечать за себя. Пусть самостоятельно встанет на ноги, он же мужчина.

— Но поймите же, я верну все деньги мистеру Бассету, — умоляюще сказала Берта. — Все до единого цента. И это независимо от того, попадет ли брат в тюрьму.

— Сколько вам лет? — спросил Мейсон.

— Двадцать семь.

— А вашему брату?

— Двадцать два.

— Почему вы должны платить за его растрату?

— Потому что он мой брат. И потом, надо считаться с матерью. Поймите же, мама нездорова, она немолода, и Гарри — ее отрада.

— Ее любимчик?

— Конечно. Он же мужчина. Единственный мужчина в семье, с тех пор как умер отец.

— Понимаю. Вы не можете сказать об этом матери?

— Боже мой, конечно нет! Это убьет ее. Она думает, что Гарри — бизнесмен, правая рука мистера Бассета, а Бассет — один из самых крупных финансистов в городе.

Мейсон побарабанил пальцами по столу:

— И вы готовы заплатить деньги независимо от того, возбудит Бассет дело или нет?

— Да.

Мейсон повернулся к Гарри.

— Молодой человек, — сказал он ему. — Вы тут говорили, что вам не везет. Когда вы сегодня придете домой, встаньте на колени и поблагодарите Бога, что у вас старая и больная мать. Потому что я против своего желания все же попытаюсь спасти вас. Но учтите, с этого часа я буду наблюдать за вашим поведением и попытаюсь вселить в вас мужское начало.

Он подвинул к себе телефон.