— Постойте, — сказал Бергер. — Давайте кое-что уточним. Я хочу, чтобы не было причин для недоразумений. Итак, обвиняемый Джон Эдисон заявил вам тогда на месте преступления, в присутствии миссис Фэррел, что он был там один-единственный раз, за три недели до того, когда дом был предложен для продажи?

— Да, сэр, так он сказал.

— Скажите теперь, вы не заметили никаких следов вокруг дома?

— Да, сэр. Заметил.

— Что за следы?

— Следы автомобильных шин.

— Вы можете описать их?

— Я сделал с них снимки, сэр.

— Эти фотографии сейчас у вас?

— Вот они, сэр.

Свидетель выложил фотографии с отпечатками шин.

— А теперь, господа, прошу обратить внимание на этот снимок. Что вы можете сказать о нем, Неффс?

— На нем видно, что автомобиль был здесь после дождя. То есть следы были оставлены в момент совершения преступления. Потом грязь запеклась на солнце.

— А так как на этом месте машина делала поворот, то остались следы всех четырех колес?

— Да, сэр.

— Вы знаете, когда последний раз был дождь?

— Да, сэр. Вечером восьмого и утром девятого.

— То есть в понедельник под ночь и во вторник рано утром?

— Да, сэр. Во вторник часа в четыре утра.

— А какое было состояние почвы, когда вы в сопровождении миссис Фэррел и обвиняемого были на месте убийства?

— Тогда земля была вся сухая.

— Были ли еще какие-нибудь следы машин вокруг дома, кроме тех, что изображены на этом снимке?

— Да, сэр. Были и другие. Но эти сохранились лучше всего.

— Значит, эти следы сохранились лучше всего потому, что были оставлены после дождя?

— Да, сэр. Я бы сказал, в течение двадцати четырех часов после окончания дождя.

— И потому они четко сохранили рисунок протекторов всех четырех колес?

— Да, сэр.

— Скажите, у вас была возможность осмотреть автомобиль обвиняемого?

— Да, сэр. Я осмотрел его.

— Когда?

— Двенадцатого числа, во второй половине дня.

— И что вы обнаружили?

— Я заготовил пластичную массу, с помощью которой снимают отпечатки протектора. По этой массе я проехал на его машине, выполнив поворот. После этого я сделал снимок оставленных следов.

— И что же вы обнаружили? Я полагаю, что в этом вопросе вы можете считаться экспертом?

— Следы абсолютно идентичные. В этом сомнений быть не может.

— Снимки у вас есть?

— Да, сэр.

Все углубились в рассмотрение снимков. Было видно, что на судью Китли идентичность отпечатков произвела большое впечатление.

— Теперь вы можете задавать вопросы свидетелю, — обратился Бергер к Мейсону.

Мейсон указал на вырезанный кусок стекла.

— Вы собственноручно вырезали его?

— Да, сэр.

— И теперь он в том же состоянии, что и раньше, когда был частью оконного стекла?

— Да, сэр. За исключением того, что я его вырезал. На нем по краям остались следы стеклореза.

— Это я понимаю. Я говорю лишь об отверстии и расходящихся от него трещинах.

— Да, сэр.

— Эти трещины идут всего на два-три дюйма. Так это обычно и бывает?

— Да, сэр.

— Вы можете сказать, какая сторона стекла была наружной, а какая обращенная к спальне?

Свидетель улыбнулся и мотнул головой.

— Нет, сэр, не могу.

— Вам не показалось, что это стоило отметить, когда вы вырезали стекло?

— Нет, сэр. Ведь обе стороны одинаковы.

— Но одна из них наружная, а другая внутренняя.

— Вряд ли Суду необходимо это знать, — вмешался Гамильтон Бергер. — Какая разница между двумя сторонами стекла? Никакой!

— Ну, а что сталось с оставшейся частью стекла? — спросил Мейсон.

— Его забрали в лабораторию для экспериментов, — ответил Бергер.

— Каких экспериментов?

— Сквозь него стреляли пулей тридцать восьмого калибра, — пояснил Бергер. — Измеряли диаметр отверстия. И, мне кажется, свидетелю известно об этом.

— Это верно? — спросил Мейсон свидетеля.

— Да, сэр.

— Кстати, — торжествующе сообщил Бергер, — размеры отверстий, полученные во время опыта, в точности совпали с размерами отверстия, оставленного пулей, поразившей Фэррела.

— И вы что, собираетесь и их представить как вещественное доказательство? — спросил Мейсон.

— Я не вижу причин для этого, — заявил Бергер. — После проведения испытаний стекло разбито. Но остались фотографии и осколки стекла. Мне кажется, свидетель может пояснить это.

— Да, сэр, — начал Неффс. — Стекло мы не стали сохранять. Отверстия оказались слишком близко к краю стекла. Когда попытались вырезать кусок стекла, оно треснуло и раскололось.

— Все. У меня больше нет вопросов, — сказал Мейсон.

Бергер, несколько удивленный непродолжительностью перекрестного допроса, вызвал следующего свидетеля — специалиста по дактилоскопии.

Свидетель показал, что он обнаружил в доме обвиняемого отпечатки пальцев Лоррейн Фэррел, Джона Рэйса Эдисона и, кроме того, отпечатки пальцев двух неизвестных лиц. По его мнению — женщин.

Следующим свидетелем обвинения был Фрэнк Парма — еще один помощник шерифа.

— Вы прибыли в загородный дом Фэррела утром двенадцатого? — спросил Бергер.

— Да, сэр.

— В какое время?

— Примерно в час.

— Вы вели специальное расследование?

— Да, сэр.

— И что вы обнаружили?

— «Смит и Вессон» тридцать восьмого калибра, номер шестьсот сорок восемь ноль пять.

— Где вы нашли его?

— Если можно, я покажу на карте. Вот здесь. Примерно в восьмидесяти пяти футах от дома. Прямо напротив окна комнаты, где нашли труп. Револьвер лежал под камнем в русле высохшего ручья.

— У вас сохранились фотографии этого места?

— Да, сэр. У меня также есть снимок булыжника, о который ударился револьвер, когда его, видимо, выбросили из…

— Не следует утверждать, что «его, видимо, выбросили», говорите, что вы точно установили, — сказал Бергер.

— Да, сэр. На револьвере остались отметины от удара о булыжник, что находился примерно в двух футах от него. На камне остались следы краски и волокна дерева. У револьвера была деревянная ручка. Кусочек этой деревянной рукоятки откололся при ударе.

— На револьвере нашли какие-нибудь отпечатки пальцев?

— Никаких, сэр.

— Совсем никаких?

— Нет, сэр. Оружие было тщательно протерто.

Гамильтон Бергер открыл небольшой саквояж и извлек из него револьвер.

— Этот револьвер?

— Он самый, сэр, — узнал оружие свидетель.

— Вы не установили личность владельца оружия?

— Да, сэр. Установлено, что примерно семь месяцев назад его приобрел Джон Рэйс Эдисон.

— Вы предъявили оружие обвиняемому?

— Да, сэр.

— И что он сказал?

— Обвиняемый опознал револьвер и заявил, что он дал этот револьвер Эдгару Фэррелу, когда тот собирался в отпуск на рыбалку.

— Что вы можете сказать о патронах?

— Их не было. Барабан был пуст.

— В каком состоянии был ствол?

— В стволе остались следы пороха.

— Перекрестный допрос, пожалуйста, — обратился Бергер к Мейсону.

— У меня нет вопросов, — ответил адвокат.

— Пригласите доктора Паркера К. Лоретто, — сказал Бергер.

Доктор Лоретто, занявший свидетельское место, назвался врачом-патологоанатомом, и заявил, что по просьбе полиции он произвел вскрытие трупа Эдгара Э. Фэррела.

— Что было причиной смерти? — спросил Бергер.

— Пулевое ранение. Пуля вошла в левую часть черепной коробки, немного позади уха, и застряла в лобной кости.

— Значит, пуля проникла в мозг?

— Да. Она вызвала сильнейшее повреждение тканей мозга и внутреннее кровотечение в черепной коробке.

— И рана была причиной смерти?

— Да, сэр.

— Сколько, по-вашему, может прожить человек, получивший такую рану?

— Ничтожно мало. Потеря создания и смерть наступают практически в течение нескольких секунд.

— Получив такую рану, человек уже не может двигаться?

— Нет, не может. Правда, падая, человек меняет положение тела. Но эти движения не обязательны.

— Вы нашли пулю?

— Да, сэр, нашел.

— В каком состоянии она была?

— Сплюснута на конце, но в основном не повреждена.

— То есть?

— Я хочу сказать, что она в основном сохранила свою цилиндрическую форму и отметины, которые остаются на пуле после выстрела, даже если пуля никуда не попала.

— Вы как-нибудь пометили найденную пулю?

— Да, сэр.

— Как?

— Я выцарапал на ней свои инициалы.

— Я покажу вам пулю и прошу вас ответить, та ли это пуля, о которой вы говорили.

Бергер театральным жестом открыл небольшой запечатанный конверт и вытряхнул на ладонь кусочек свинца.

Доктор Лоретто поднес пулю к глазам, внимательно разглядывая ее.

— Да, это та самая пуля, — сказал он.

— Что вы с ней сделали, когда нашли ее?

— Я передал пулю Джорджу Малдену из отдела баллистики при шерифе.

— У меня все. У защиты есть вопросы? — повернулся Бергер в сторону адвоката.

— Никаких вопросов, — ответил Мейсон.

— Попросите Джорджа Малдена, — сказал Бергер.

Джордж Малден был невысоким коренастым мужчиной лет пятидесяти, выглядел солидно, говорил сухим хрипловатым голосом. Твердым шагом он прошел на свидетельское место, принес присягу и взглянул на Гамильтона Бергера.

— Ваше основное занятие?

— Я помощник шерифа, сэр.

— Давно вы на этом посту?

— Двадцать три года, сэр.

— За это время вы специализировались в какой-либо отрасли криминалистики?

— Да, сэр. В баллистике и в дактилоскопии.

— Насколько вы изучили баллистику?

— Я прочел большую часть стандартных учебников. Посещал лекции в школе полиции. Четырнадцать лет практической работы.

— Я прошу вас осмотреть пулю, которую доктор Лоретто только что идентифицировал, как вызвавшую сметь Эдгара Фэррела. Вы до этого видели ее?

— Да, сэр.

— Что это за пуля?

— Свинцовая пуля тридцать восьмого калибра, производство компании «Петерс». Выстрел сделан из револьвера тридцать восьмого калибра.

— Я прошу вас обратить внимание на отметины на пуле и ответить, что они означают.

— Это следы нарезки ствола, из которого была выпущена пуля.

— Есть ли возможность установить по ним, из какого оружия был произведен выстрел?

— Да, сэр.

— Пожалуйста, поясните это Суду.

Малден повернулся к судье:

— Каждый ствол имеет некоторые особенности нарезки. Например, число каналов, их формы и размеры. Кроме того, каждый ствол имеет некоторые отличия в отливке металла, которые тоже оставляют свой след на пуле. Эти отметины на пуле столь же индивидуальны, как отпечатки пальцев.

— Вы пытались установить оружие, из которого была выпущена пуля?

— Да, сэр. Я взял «Смит и Вессон», который был представлен как вещественное доказательство, зарядил его пулями «Петерс», полностью идентичными роковой пуле по весу и размерам, и несколько раз выстрелил в тюки с ватой. Затем я нашел пули в тюках и оглядел их под специальным микроскопом. Он состоит из двух отдельных микроскопов, так чтобы объект можно было поместить под любой из них, а затем сравнить получающиеся картины. Естественно, если картины совпадают, то получается одно изображение. Я поместил под микроскоп обе пули. Царапины, микронеровности, следы нарезки — все совпало. Вот фотографии обеих пуль, на них почти невозможно найти отличия.

— У вас есть вопросы? — спросил Бергер Мейсона.

— Да. Вы сказали, мистер Малден, что вы эксперт по дактилоскопии?

— Да, сэр.

— Вы занимались отпечатками пальцев и в следствии по данному делу?

— Да, сэр.

— Вы обнаружили отпечатки пальцев подсудимого?

— Да, сэр.

— И вдовы покойного Лоррейн Фэррел?

— Да, сэр.

— Что-нибудь еще?

— Да, сэр.

— Самого покойного?

— Да, сэр.

— Кроне того, вы обнаружили отпечатки, которые вы приняли за женские. Не так ли?

— Да, сэр, Я думаю, что они принадлежат двум разным женщинам.

— Полагаю, вы приняли меры к тому, чтобы установить, кто же оставил эти отпечатки?

— Да, следовало во всяком случае убедиться, что они не принадлежат полицейским.

— Где теперь эти отпечатки?

— Ваша Честь! Я протестую, — вмешался Бергер. — Если защите так угодно, пусть она наймет частного детектива, чтобы проверить отпечатки.

— Но если эти отпечатки нельзя предъявить для освидетельствования, то этот детектив впустую потратит время, — сказал Мейсон.

— Полиция не может представить защите эти отпечатки, — раздраженно сказал Бергер.

— Почему?

— Потому что вы с их помощью сразу же начнете запутывать дело, пытаясь выгородить клиента.

— Но если полиция располагает такими вещественными доказательствами, то и защита должна располагать ими.

— Вам не даны те полномочия, которыми обладает полиция.

— Вы квалифицировали этого свидетеля как специалиста по отпечаткам пальцев. Я хочу выяснить, насколько полно он провел расследование с целью проверить его компетентность.

— Вы вовсе не хотите проверить его компетентность. Вы добиваетесь совсем иного!

— Пусть так, но я действую в рамках закона.

— Ваша Честь, я протестую. Так нельзя допрашивать свидетеля.

— Суд считает, — заявил судья Китли, — что свидетель дал показания, связанные с баллистикой. Он упомянул о тон, что он специалист по дактилоскопии, но это не имеет отношения к делу. Точно так же, как и мера его компетентности в данной области.

— Я подчиняюсь решению Суда, — сказал Мейсон. — У меня нет больше вопросов к свидетелю.

— Ваш следующий свидетель, — обратился судья к Бергеру.

Бергер взглянул на часы.

— Подходит время перерыва, Ваша Честь.

— Но у нас еще осталось пятнадцать минут, — заявил судья Китли.

— Что же, — ответил Бергер, — вызовите Эрика Хэнсела.

Место свидетеля занял Эрик Хэнсел.

— Вы знакомы с обвиняемым Джоном Эдисоном? — спросил Бергер.

— Да, сэр.

— Вы разговаривали с ним одиннадцатого числа?

— Да, сэр.

— О чем вы говорили?

Хэнсел замялся.

— Отвечайте, — настаивал Бергер, — что это был за разговор?

— Время, место, присутствующие при этом? — сказал Мейсон.

— Где происходил разговор? — спросил Бергер.

— В его кабинете, в универмаге.

— Кто при этом присутствовал?

— Только я и Эдисон.

— Что произошло?

— Я хотел получить кое-какую информацию для передачи другу, который ведет колонку в газете. Я спросил мистера Эдисона о том, как он подобрал во вторник вечером некую девушку и обеспечил ей комнату в отеле. Эдисон посоветовал мне обратиться к его адвокату.

— Он назвал имя адвоката?

— Да, сэр. Имя Перри Мейсона.

— И вы встретились с мистером Мейсоном?

— Да, сэр.

— Когда?

— В тот же день.

— Где?

— В его кабинете.

— И что вам сказал тогда мистер Мейсон?

— Мистер Мейсон заявил мне, что его клиент не желает огласки и дал мне чек на две тысячи долларов, подписанный мистером Эдисоном.

— Вы хотите сказать, что мистер Эдисон дал вам две тысячи долларов за то, чтобы вы умолчали, что он был на некоем участке шоссе во вторник вечером?

— Да, сэр.

Гамильтон Бергер расплылся в самодовольной улыбке и с сарказмом в голосе обратился к Мейсону:

— Задавайте ваши вопросы, если они у вас есть.

Мейсон, будто не замечая иронии Бергера, спросил свидетеля:

— Другими словами, вы пришли к мистеру Эдисону, чтобы шантажировать его, мистер Хэнсел?

— Да, — твердо ответил свидетель. — Если ваш клиент не хотел бы кое-что утаить, он бы не дал двух тысяч за молчание.

— Что он хотел утаить?

— Это вы знаете.

— Я не знаю. Я спрашиваю вас.

— Утаить то, что он прихватил с собой блондиночку и нежно заботился о ней, и то, что он был на том месте во время убийства.

— И за какой же из этих фактов он выложил деньги?

— Наверное, за оба.

— Вы так полагали?

— Да.

— Значит, вы знали об убийстве, когда начинали шантажировать его?

Хэнсел растерялся, не зная как быть.

— Вы знали? — настаивал Мейсон.

— Нет.

— Почему же вы сказали, что полагаете, что он заплатил вам за то, чтобы утаить факт своего нахождения на шоссе в тот вечер, когда произошло убийство?

— Так я думаю теперь.

— Но тогда вы так не думали?

— Нет.

— В то время вы ничего не знали об убийстве?

— Конечно же нет.

— Вы пытались шантажировать его только потому, что он подружился с молодой женщиной?

— Он организовал ей комнату в хорошем отеле.

— Вы договорились со службой окружного прокурора, что вам будет гарантирована безопасность от обвинения в шантаже, если вы выступите свидетелем по этому делу?

— Я не заключал никаких договоров.

— Но вы так поняли ситуацию?

— Ну, я…

— Он понял именно так, — заявил Гамильтон Бергер. — Вымогательство — это относительно небольшое правонарушение по сравнению с убийством.

— Прекрасно, — ответил Мейсон, — но остается тот факт, что ему обещали снять обвинение.

— Да, — рявкнул разозленный Бергер.

Мейсон повернулся к Хэнселу.

— Почему вы не сказали об этом?

— Вы спрашивали о договоре. Никаких договоров не было. Было просто соглашение, но не договор.

— Очень тонкое рассуждение, мистер Хэнсел. Договоров вы не заключали, но зато заключили соглашение с окружным прокурором.

Хэнсел молчал.

— Вы никогда не привлекались к судебной ответственности? — спросил Мейсон.

— Привлекался.

— За что?

— За шантаж.

— Сколько раз?

— Четыре.

— У вас есть помощница, женщина, с которой вы работаете. Не так ли?

— Протестую против такого некорректного, непозволительного ведения допроса, — заявил Гамильтон Бергер. — Задавая подобные вопросы, не относящиеся к делу, защита затемняет суть и ставят под угрозу репутацию свидетеля.

— Вы согласны с этим, мистер Мейсон? — спросил судья Китли.

Мейсон почтительно поклонился.

— Целью моих вопросов был не подрыв репутации свидетеля, Ваша Честь, но выяснение личности его помощницы. Возможно, именно ее отпечатки пальцев найдены в доме, где совершено убийство, отпечатки, принадлежащие женщине, личность которой не установлена.

В зале зашумели. Судья Китли постучал молотком, призывая к порядку.

— Я не думаю, что вопрос следует ставить именно так, — наконец заявил судья Китли. — Такая форма постановки вопроса может лишь дискредитировать свидетеля. Время слушания дела подошло к концу. Продолжение слушания состоится завтра в десять часов утра.