Глава 4

На следующее утро в 11.45 в квартире Мейсона раздался пронзительный телефонный звонок.

Адвокат, который, следуя своей утренней субботней традиции, в этот момент просматривал сводку судебных постановлений, отложил брошюру, снял трубку и произнес:

— Алло?

— Не сердитесь, шеф, — услышал он голос Деллы Стрит, — но у меня здесь посетитель, с которым вам следует поговорить.

— Кто это?

— Мэри Броган.

— Броган… Броган? — повторил Мейсон. — Кажется, это фамилия нашего… ну да, это же фамилия нашего клиента по делу о нападении!

— Совершенно верно.

— А кем ему приходится Мэри?

— Племянницей. Она из Сент-Луиса. Услышав, что дядя попал в беду, она села в первый же автобус и, нигде не задерживаясь, примчалась сюда сегодня утром. Мне кажется, вам нужно встретиться с ней.

— Когда и где?

— Как можно скорее, у себя или в офисе.

— В офисе через час, — сказал Мейсон.

— А раньше, через полчаса вы не смогли бы?

— Это так важно?

— Думаю, да. Вероятно, вы захотите что-нибудь предпринять. Вы уже разговаривали сегодня с Полом Дрейком?

— Нет.

— У него тоже есть для вас кое-что, но он не решался беспокоить.

— Договорились, — сказал Мейсон. — Через полчаса в офисе.

Он скинул спортивную рубашку и домашние брюки, надел деловой костюм и отправился в офис. Делла была уже там вместе с молодой голубоглазой блондинкой, которая, сделав шаг вперед, крепко пожала руку адвоката. Ее открытый взгляд был устремлен на Мейсона с явным интересом.

— Это Перри Мейсон, Мэри, — представила Делла. — Это Мэри Броган, шеф. Всю ночь не сомкнув глаз в автобусе, она приехала сегодня утром и уже успела по специальному разрешению повидаться со своим дядюшкой.

— И у нее есть кое-какие средства, — добавила Мэри Броган.

— Какие же? — с любопытством спросил адвокат.

— Триста восемьдесят пять долларов. Сначала я думала просто отослать деньги дяде Альберту, но потом решила, что лучше приехать и самой все разузнать.

Мейсон кивнул.

— Не хотите ли присесть?

Она опустилась на стул для посетителей. Мейсон сел за свой стол, а Делла расположилась за секретарской конторкой и выразительно взглянула на шефа.

— Деньги у меня наличными, — продолжила Мэри, — обратный билет уже куплен, так что я могу…

— Чем вы занимаетесь? — спросил Мейсон, внимательно разглядывая ее. — Наверно, работаете где-нибудь?

— Печатаю на машинке. И поверьте, это далеко не самый легкий способ заработать на жизнь.

— Расскажите о своем дяде… и о себе, о своей работе.

— Что касается работы, то здесь рассказывать нечего, мистер Мейсон. Я прихожу в контору в восемь тридцать утра, вскрываю почту, кладу ее на стол боссу, мне надиктовывают письма, я их печатаю, потом бегу на обед, потом назад, опять диктовка, опять пишущая машинка, вечно в сумасшедшей спешке, чтобы успеть подать письма на подпись боссу до того, как он уйдет домой. После этого я остаюсь, запечатываю письма в конверты, регистрирую их, закрываю контору и возвращаюсь в квартирку, которую снимаю на пару еще с одной девушкой. Готовлю себе что-нибудь поесть, простирываю белье, затем валюсь в постель и сплю, чтобы на следующий день были силы повторить все то же самое.

— И вам удалось сэкономить некоторую сумму? — произнес Мейсон скорее утвердительно, нежели вопросительно.

— Да. Я всегда стараюсь откладывать на отпуск. Я готова ограничивать себя во всем, лишь бы только выбраться потом куда-нибудь на пару недель. Мы с подругой стремимся уменьшить расходы где только можно, продумываем все траты, проверяем бакалейные счета, и, знаете, это дает результат.

Впрочем, все это напоминает бег по кругу. К тому моменту, как приведешь в порядок свою внешность, оплатишь счета из прачечной, купишь прозрачные чулки, чтобы доставить боссу удовольствие полюбоваться красивыми ножками, отдашь взнос за квартиру, расквитаешься со страховой компанией, уплатишь подоходный и кучу других налогов и после всего этого положишь доллар в банк, испытываешь ощущение, будто вырвала эти несчастные сто центов из пасти самой ее величества Скупости.

Мейсон усмехнулся.

Делла Стрит многозначительно подмигнула:

— Мэри еще не упомянула, как помогла устроиться своему дяде, когда тот был вынужден уйти на пенсию.

Мейсон кивнул:

— Надо полагать, деньги, которые вы привезли, чтобы заплатить мне за услуги, представляют для вас немалую жертву, мисс Броган?

— У каждого свои беды и заботы, — ответила она. — Я не сомневаюсь, что, внеся арендную плату за офис, раздобыв необходимую юридическую литературу, по два раза в месяц уплатив по счетам и за различные поездки и разделавшись с извещениями государственного налогового управления, вы тоже не обходитесь без головной боли.

— Ну, все не так уж мрачно, — усмехнулся Мейсон.

— Не притворяйтесь. Это водоворот, но иначе не проживешь. Надо работать и принимать все как есть.

— Вы, должно быть, очень привязаны к своему дяде?

— Конечно. Мои родители умерли рано. Дядя Альберт помогал мне, чтобы я смогла закончить школу. Он был торговым агентом и, стремясь заработать побольше, занимался делами днем, а ночи проводил в поездках. Однажды поздно вечером какой-то пьяный лихач врезался в его машину, и к тому времени, как дяде Альберту удалось поправиться и он вышел из больницы, все его сбережения растаяли. К тому же, несмотря на все старания, врачи так и не смогли склеить его как следует: человек не автомобиль.

— Как же вы поступили?

— Когда дядя стал падать духом, я заметила ему, что от уныния толку мало и что можно устроить жизнь и на те гроши, которые ему выплачивают, если только найти место, где не нужно тратить почти все на квартплату. Я посоветовала ему присмотреть себе трейлер, обосноваться в нем и не горевать.

— Вы помогли ему?

— Немного. Я уплатила за трейлер, не полную стоимость, конечно, но того, что откладывала на отпуск, хватило на первый взнос.

— А теперь он попал в беду и обратился к вам?

— Нет. Даже не написал, и я, конечно же, выговорила ему за это.

— Почему он не написал?

— Он сказал, что знал: тогда я примчусь сюда, чтобы попытаться нанять ему какого-нибудь адвоката, а это был бы только напрасный переполох, потому что суд назначил его защитником лучшего адвоката штата. Подумать только! Я ушам своим не поверила, когда мне сказали, что это сам Перри Мейсон!

— Вы осведомлены о том, что, когда суд назначает адвоката защищать не имеющего средств человека, адвокат обязуется действовать безо всякого вознаграждения?

— Да, дядя Альберт сказал мне.

— И вы, однако, решили сообщить мне, что привезли с собой деньги?

— Конечно. А почему бы и нет? Ведь если подзащитный не сидит без гроша, адвокаты не работают даром. Защита дяди Альберта была поручена вам, но у него есть я, и он знает это. Естественно, мистер Мейсон, та небольшая сумма, которой я располагаю, не может конкурировать с вашими обычными гонорарами, но раз уж вы все равно вынуждены заниматься дядиным делом, я заплачу вам хоть сколько-то.

— Но я уже принял дело. Вы мне ничего не должны. Ее глаза широко раскрылись.

— Это будет непорядочно по отношению к вам. Нет, так не пойдет, мистер Мейсон. Я люблю поступать по совести. Если мне оказывают услугу, я не хочу оставаться в долгу. Дядя Альберт рассказал, что вы боретесь за него, словно вам обещан в награду миллион!

— Теперь, повидавшись с дядей, вы собираетесь сразу вернуться назад?

— Нет. Я останусь здесь до окончания процесса. Я договорилась с боссом, что возьму свой двухнедельный отпуск сейчас, и он уже подыскал мне временную замену.

— Вы приехали сегодня утром?

— Да. В вашем офисе мне никого застать не удалось, но лифтер посоветовал обратиться в Детективное агентство Дрейка. Мистер Дрейк направил меня к Делле Стрит, и вот я здесь.

Она открыла сумочку.

Мейсон протестующе замахал рукой:

— Давайте не будем сейчас обсуждать финансовые вопросы. Я знаю, что вы хотите сообщить нечто важное, в противном случае Делла не стала бы мне звонить. Итак, я слушаю.

— Прежде чем направиться к вам, я поехала в тюрьму к дяде Альберту. Мне разрешили повидать его без всяких проволочек, но вдруг появился какой-то тип, отвел меня в сторонку и сказал, что, если бы мне удалось образумить дядю, его дела можно было бы легко поправить.

— Каким образом?

— Обвинение против него сведут к иску по поводу какого-либо незначительного проступка, в котором он сможет признать себя виновным. Его приговорят к сроку заключения условно, и все будет в порядке. Для этого дяде даже не надо еще раз являться в суд. Достаточно одного лишь его признания в том, что он совершил это инкриминируемое ему мелкое преступление.

— Что за человек с вами разговаривал? — спросил Мейсон.

— Какой-то обходительный субъект, который, похоже, неплохо во всем этом разбирается. Он не назвал себя. Думаю, он не пешка. Держался уверенно, сказал, что вы вели линию защиты неплохо, но задавали слишком много вопросов и что если вы будете продолжать в том же духе, то рискуете вывести из терпения кое-кого из влиятельных лиц, и тогда дяде Альберту придется туго.

— И что вы ему ответили?

— Я сказала этому говорливчику, что только-только приехала из Сент-Луиса, еще ничего не знаю о ходе процесса, но тем не менее весьма благодарна ему за участие. Я поинтересовалась, почему он сам не объяснил дяде Альберту все эти тонкости прежде, чем на того успели повесить обвинение в нападении.

— И что же он ответил?

— Начал юлить, сказал, что полиция была вынуждена так повернуть дело под давлением прессы, но что доказательства вины дяди Альберта недостаточно серьезны и что сам он не исключает здесь ошибки. Он сказал, что дядя Альберт не так уж глуп и сообразил бы выбросить пустой бумажник и женскую сумочку в чей-нибудь чужой мусорный бак или же, например, подкинуть их в свободный фургон. Он сказал, что тот факт, что их обнаружили в его собственном мусоре, наводит на мысль, что их могли попросту подбросить.

— Он говорил что-либо об опознании?

— Нет. Он не особо распространялся о деле. Выразил мне свое сочувствие и посоветовал убедить дядю задуматься над его предложением.

— И вы так и поступили?

— Нет, ничего такого я не сделала, а сразу поехала к вам.

— Почему?

— Я не слишком сведуща в законах, мистер Мейсон, но когда две девушки снимают квартиру в Сент-Луисе и при этом стараются жить честно, они невольно начинают разбираться в людях. Я по опыту знаю, что, когда в голосе человека появляется такая сладкая, вкрадчивая нотка, это значит, что он хочет, воспользовавшись завоеванным доверием, добиться какой-то своей тайной цели.

Мейсон усмехнулся.

— Сахар На свете бывает разным, — продолжала она. — Настоящий, тот, в котором действительно нуждаешься, далеко не такой сладкий. Сладкий сахар применяют тогда, когда хотят подсластить горькую пилюлю, которую ты не желаешь проглотить.

— Вам когда-нибудь доводилось играть в покер, мисс Броган? — спросил Мейсон.

— Да, несколько раз.

— Следовательно, вы знаете, что такое блеф?

— Знаю. Вы хотите воспользоваться подобным приемом?

Мейсон кивнул:

— Что-то произошло. Наши противники переполошились. Они не хотят закрыть дело и дать вашему дяде спокойно вздохнуть. Им требуется, чтобы он во что бы то ни стало хоть в чем-нибудь был признан виновным и осужден…

— Но почему им так важно, чтобы его признали виновным?

— Тогда он не сможет возбудить иск о необоснованном аресте.

Что же теперь делать?

— Прежде всего, — сказал Мейсон, — мы пошлем повестку девушке по имени Инес Кейлор. До сих пор она находилась за пределами штата, и мы этого сделать не могли. Но теперь, если она не придет в суд в понедельник, мы будем иметь полное право добиваться постановления о принудительной явке. Так по крайней мере и сама Кейлор, и Марта Лавина будут считать, что мы собираемся вызвать ее для дачи показаний. И еще данным ходом мы заставим Родни Арчера, жертву нападения, думать, будто намерены возобновить его перекрестный допрос для выяснения того, что же приключилось с его прикуривателем.

— Но тем временем наши противники получат возможность использовать целый уик-энд на разработку своего плана.

— Верно.

— Они умны?

— Очень умны, Мэри.

— Звучит неутешительно. Они обязательно подстроят нам что-нибудь.

— А мы расстроим!

— Могу я вам чем-то помочь?

Мейсон кивнул.

— Чем?

— Агенты Пола Дрейка ведут наблюдение за Инес Кейлор. Он должен знать, где она сейчас находится. Вам надо бы с ней встретиться.

— И?..

— Постараться заставить ее рассказать правду.

— А помощник прокурора не заявит судье протест, будто я пыталась повлиять на характер показаний свидетеля обвинения?

— Она будет вызвана в суд как свидетель защиты.

— Вы предложите ей давать показания?

— Но не раньше, чем выясню, какие это будут показания, — сказал Мейсон. — Я не хочу рисковать. К несчастью, я не имею права брать под сомнение слова своей же свидетельницы. Поэтому я не стану вызывать Кейлор на свидетельское место, не будучи уверен в том, что ее заявления окажутся в пользу моего подзащитного.

— А в данный момент вы в этом не уверены?

— Нет, и небезосновательно. Девушка сейчас чем-то сильно встревожена. Впрочем, возможно, она не осмелится лжесвидетельствовать — ведь не исключено, что наши противники тоже идут на блеф.

— Поэтому-то вы и хотите, чтобы я устремилась в атаку?

— Совершенно верно.

— Дайте мне адрес, — сказала Мэри. — Исполнившись отваги, я ринусь на неверных.

— Адрес мне еще предстоит узнать в детективном агентстве, — ответил Мейсон. — Так что отложите избиение неверных до тех пор, пока я не спущусь вниз и не выясню, какой информацией располагает Пол Дрейк.

Глава 5

Мейсон застал Пола Дрейка в его кабинете.

— Как дела насчет Инес Кейлор? — спросил адвокат.

— Мы узнали, где она проживает, — сказал Дрейк. — Ждем твоих указаний. Как прошла вчерашняя встреча с ней?

— Она пыталась соблазнить меня, и сперва я даже ей немного подыгрывал, но стоило мне завести разговор о деле, как она замкнулась и начала плакать. Затрудняюсь сказать, в какой степени слезы были для увертки, а в какой — от испуга.

— Выяснил что-нибудь?

— У этих хостесс довольно опасные забавы. В том же здании, в котором расположена вилла «Лавина-3», в верхней части находится игорное заведение. Конечно, оно находится там постоянно. Однако перед посетителем все разыгрывается таким образом, чтобы у него возникло впечатление, будто это один из тех дрейфующих игорных залов, которые каждую ночь перемещаются на новое место.

— Но тогда там не может быть большой постоянной клиентуры, — заметил Дрейк.

— Хозяева притона в ней и не нуждаются. Посетителей там обдирают по одноразовой схеме. Впрочем, возможно, что они располагают еще каким-то помещением и в зависимости от обстоятельств используют то одно, то другое. По крайней мере, всякая игра там — чистейшее надувательство. Когда от меня по-настоящему захотели отделаться, я спустил двести долларов даже без намека на удачу: ни цвет, ни номер не выиграл ни разу.

— Ты говоришь, они изображают передвижной притон? — переспросил Дрейк.

— Именно. Возникает ощущение, будто все было привезено туда в фургоне и расставлено лишь за какой-то час до твоего прихода. Так и ждешь, что в любую минуту заведение будет опять свернуто и переправлено на другой конец города.

— И все же ты думаешь, что оно находится там постоянно?

— Я в этом почти уверен.

— Но зачем тогда разыгрывать перед посетителем спектакль?

— Это избавляет от затрат на восточные ковры для полов, на картины и прочую сопутствующую мишуру. И потом, даже если их накроют, они рискуют потерять лишь дешевое переносное оборудование.

— Логично, — согласился Дрейк.

— И что еще важно, облапошенный посетитель думает, что заведение не платит никакого откупа властям. Это несколько умеряет его негодование и крикливость.

— Ты полагаешь, что откуп они все-таки платят?

— Ты же сам знаешь не хуже меня, Пол, что везде, где существует организованный игорный бизнес, существует и откуп.

— Интересно, в чей карман попадают деньги в данном случае?

— Я размышлял над этим, — сказал Мейсон. — Обрати внимание на расположение каждой из вилл. Все три находятся в пригородной зоне.

— А ведь верно! — кивнул Дрейк.

— Не исключено, что Марта Лавина выбрала эти точки отнюдь не случайно.

Дрейк задумчиво промолчал.

— Мне интересно узнать, что передали твои наблюдатели прошлой ночью, — произнес Мейсон какое-то время спустя.

Дрейк усмехнулся:

— Вы кружили вокруг одного и того же места, Перри.

— Я так и предполагал. Меня не покидало ощущение, что меня катают на карусели. Каков был маршрут?

— Вы проехали вверх по одной улице, затем по перпендикулярной, вокруг квартала, затем снова по той же перпендикулярной улице и в конце концов остановились у задних дверей виллы «Лавина». Потом вы с хостессой вышли из машины и поднялись по ступенькам. На обратном пути вы начали движение по тому же большому кругу, но что-то произошло, и автомобиль неожиданно направился прямо к парадному подъезду виллы.

— Тут-то я и не справился со своей ролью, — сказал Мейсон.

— А что была за роль? Предполагалось, что ты должен ответить на нежность, или наоборот?

— Если бы знать наверняка! Я не имею представления, что включает стандартная программа, но лично от меня определенно ждали взаимности. Мне это довольно недвусмысленно давали понять.

— А в финале?

Затрудняюсь сказать. В салоне был установлен микрофон, и шофер слышал все, что происходило позади него. Впоследствии это могло послужить поводом для шантажа или обвинения в физическом насилии. Тут уж было бы не до смеха!

— А какова материальная сторона дела?

— Девушка получает установленную сумму за доставку клиента в игорное заведение и процент от его проигрыша.

— Ну а предположим, он выиграет?

— Сомневаюсь, что там допускают подобное. Иногда, вероятно, выигрывают хостессы, но им едва ли позволяют забирать деньги себе. Если выигрывает клиент, хостесса оказывается в выгодном положении. Она может продлевать обратную дорогу сколько хочет. Клиент находится в приподнятом настроении, его карманы оттопыриваются от легкой добычи, а мозг функционирует по принципу: «Как нажито, так и прожито». Ситуацию в любом случае контролирует хостесса. Микрофон информирует шофера о происходящем. Девушка может дурачить и поддразнивать клиента сколько вздумается. Как только ей покажется, что дело заходит слишком далеко, она употребляет в разговоре какое-то кодовое слово, и не успевает клиент опомниться, как снова оказывается у подъезда виллы «Лавина».

— Отдает ловким вымогательством, — заметил Дрейк.

— Вчера это действительно могло стать ловким вымогательством, — задумчиво согласился Мейсон.

— Теперь, Перри, когда ты обладаешь такого рода информацией, у нас может возникнуть ряд осложнений.

— Это-то меня и беспокоит. Я не сомневаюсь, что осложнений будет предостаточно.

— Их возможные источники?

— И Марта Лавина, и Родни Арчер, и эта Инес Кейлор. Прибавь сюда чиновников правительственного надзора, получающих мзду за покровительственное отношение к игорному притону. Для кое-кого от того, будет ли функционировать эта лавочка, зависит карьера.

Дрейк кивнул:

— Мне это не нравится, Перри. Выходит, у нас возникает сразу целый список серьезных противников.

— А я и не люблю слабых противников, Пол. Не нахожу удовольствия в стрельбе по неподвижным мишеням.

— Что ты мне поручишь теперь?

— Я хочу, чтобы ты отправил к Инес Кейлор человека с повесткой, обязующей ее явиться в суд в качестве свидетеля защиты. Я хочу, чтобы ты начал собирать весь возможный материал о Родни Арчере. В частности, нужно выяснить, нет ли в его жизни женщины, у которой имелись бы веские основания избегать оказаться замеченной с ним в машине.

— Послушай, Перри, позволь дать тебе один добрый совет.

Мейсон улыбнулся и покачал головой:

— Я знаю, о чем ты, Пол. Не надо.

— Да, знаешь, — согласился Дрейк. — Человек, которого ты защищаешь, не стоит такой опасной игры. Решивший потревожить осиное гнездо, неминуемо будет искусан.