1

В это время улица Адамс была почти пуста. Так как она пролегала в районе административных учреждений, вдали от оживленных мест, то люди пользовались ею только когда им нужно было пройти до ближайшей остановки трамвая или автобуса.

Адвокат Перри Мейсон закончил трудное дело в одном из отделов суда, расположенном далеко от центра. Теперь он медленно вел машину, отдыхая после нервного напряжения в зале суда. Делла Стрит, знавшая, как и положено классной секретарше, настроения своего шефа, молчала.

Мейсона всегда занимали люди; насколько это позволяли дорожные обстоятельства, он смотрел по сторонам, наблюдая за прохожими.

Он выехал на крайнюю правую сторону. Машина шла со скоростью всего пятнадцать миль в час.

— Ты заметила, Делла? — спросил он.

— Что?

— Углы.

— И что на углах, шеф?

— Брюнетки.

Делла рассмеялась.

— Они рассматривают витрины?

— Нет, — нетерпеливо ответил Мейсон. — Присмотрись к ним. На каждом углу стоит брюнетка. Каждая одета в темное платье, у каждой на шее какие-нибудь меха. О, на том углу следующая. Посмотри внимательно, когда мы будем проезжать.

Делла Стрит внимательно рассмотрела стройную брюнетку, стоявшую так, словно ждала трамвай, только что ни один трамвай не ходил по этой улице.

— Стройная, — заметила Делла.

— Спорю на пять долларов, что следующая девушка стоит на ближайшем углу, — предложил Мейсон.

— Не принимаю.

На следующем перекрестке действительно стояла брюнетка, выглядевшая так же, как и предыдущие. Тоже одетая в темное платье, с серебристой лисой на шее.

— И много их так стоит? — спросила Делла.

— Стыдно признаться, но не знаю, — сказал Мейсон. — Я видел пять или шесть. Вернемся и посмотрим.

Мейсон подождал подходящего момента, развернулся и поехал по улице быстрее. Делла Стрит знала, в какой степени зависит успех Мейсона от способности молниеносно оценивать людей и доброжелательного понимания человеческой природы, поэтому она не видела ничего особенного в том, что ее шеф, несмотря на ожидающие его срочные дела, свернул с дороги лишь для того, чтобы подсчитать брюнеток, стоящих на углах южной стороны улицы Адамс.

— Ну, — сказал Мейсон через минуту, — мы, наверное, проехали их. Я насчитал восемь.

— Проверь еще раз, шеф, — улыбнулась Делла.

— Один Бог знает, сколько их было перед нами, когда мы решили повернуть. Как ты думаешь, Делла? Попробуем от этой, первой, узнать, в чем заключается развлечение?

— Попробовать всегда можно, — согласилась Делла.

Мейсон развернул автомобиль еще раз.

— Здесь, сразу за углом, мы можем поставить машину, — сказала Делла. — Нельзя пропустить такой случай.

— Действительно нельзя, — согласился Мейсон, останавливая машину у тротуара.

Брюнетка посмотрела на них с явным интересом и сразу же погрузилась в созерцание уличного движения, не обращая внимания на то, что сама является объектом интереса.

Мейсон вышел из машины и сказал:

— Лучше пойдем со мной, Делла, ты придашь немного достоинства этой ситуации.

Делла Стрит быстро выскользнула из машины и взяла Мейсона под руку. Адвокат подошел к молодой женщине и приподнял шляпу. Девушка сразу же подошла к нему, улыбаясь, и спросила:

— Мистер Хайнс?

— Чувствую соблазн ответить «да», — признался Мейсон.

Девушка перестала улыбаться. В ее глазах появилось беспокойство, она внимательно разглядывала Деллу и Мейсона.

— Ничего подобного, что вы подумали, — сказала она холодно.

— Ничего подобного мы и не подумали, — успокоила ее Делла, стараясь говорить как можно более дружелюбным тоном.

— Это что, шутка? — резко обратилась девушка к Мейсону. — Я уже где-то вас видел… А-а, вспомнила. Я видела вас в суде. Мистер Перри Мейсон, правда? Вы — юрист.

— А я его секретарша, — подтвердила Делла Стрит. — Мистер Мейсон удивляется тому, что вы все здесь делаете.

— Мы все?

— На каждом углу улицы, — сказал Мейсон, — стоит брюнетка в темном платье с мехом.

— И сколько их?

— По меньшей мере восемь.

— Я так и предполагала, что кандидаток будет много.

— Вы их знаете?

Девушка покачала головой и сказала:

— Знаю одну из них, это моя подруга, мы вместе живем. Ее зовут Ева Мартелл. А меня — Кора Фельтон.

— Я — Делла Стрит, — представилась Делла, а потом сказала с дружелюбной улыбкой: — Теперь, когда мы познакомились, не можете ли вы сказать нам, что все это значит? Мистер Мейсон не сможет работать, пока не разрешит эту загадку.

— Для меня это такая же загадка, — ответила Кора Фельтон. — Может быть, вы видели случайно это объявление?

Мейсон отрицательно покачал головой. Девушка открыла сумочку, достала из нее газетную вырезку и протянула адвокату.

— Началось с этого, — сказала она.

В объявлении было написано следующее:

— И вы согласились? — поинтересовался Мейсон.

— Да.

— По телефону?

— Да.

— Вы разговаривали с мистером Хайнсом?

— Я разговаривала с кем-то, кто отрекомендовался, как представитель мистера Хайнса. Он сказал, что я должна одеться в темный костюм с каким-нибудь пушистым мехом. Одетая таким образом я должна быть на этом углу в четыре часа и ждать до пяти. В случае, если от моих услуг откажутся, я должна получить десять долларов.

— Когда вы ответили на объявление?

— Сегодня, около одиннадцати часов утра.

— Это было в сегодняшней утренней газете?

— Да. То есть в специальной утренней газете, которую обычно читают актрисы.

— Вас предупреждали, что будут другие кандидатки?

— Я и так это знала, — рассмеялась Кора Фельтон. — Спустя час после моего телефонного звонка, пришла Ева Мартелл, с которой я живу, и я рассказала ей об этом. Ева — брюнетка, мы почти одинаково сложены, можем носить одни и те же одежды, даже перчатки и туфли.

— И что сказал ей Хайнс?

— Не Хайнс — мужчина, который утверждал, что он его представитель. Он попросил Еву ждать в то же время, но в четырех перекрестках отсюда. Это значит, что между моим звонком и звонком Евы, должны были позвонить три другие кандидатки, которые согласились и были допущены к конкурсу.

Мейсон посмотрел на часы.

— Сейчас без пяти пять. Вы ожидаете здесь с четырех?

— Да.

— Вы не заметили ничего особенного? Кто-нибудь присматривался к вам?

— Конечно, — рассмеялась девушка. — Кто бы не проходил, обязательно разглядывал меня. Никогда в жизни я не чувствовала себя такой подозрительной. Ворчали на меня волки, выли койоты и свистели терьеры. Прохожие пробовали приставать ко мне. Одни водители предлагали отвезти меня туда, куда захочу, другие свернули себе шею, глядя на меня.

— Но никто не предложил вам этой работы?

— Ни следа мистера Хайнса. Думаю, что он уже посмотрел на меня, или это сделал его представитель. Когда я пришла сюда, то решила хорошенько присмотреться к тому, кто будет меня разглядывать. Но поставьте какую-нибудь девушку, соответствующую описанию, на таком углу — увидите, что нелегко будет обнаружить того, кого нужно. Это поиски макового зернышка в куче песка.

— Очень хитро, — сказал Мейсон с уважением.

— Что именно?

— Способ, при помощи которого Хайнс предусмотрел, чтобы вы его не увидели. Он очень старательно выбрал улицу, отлично подходящую для его цели — не так далеко от центра, чтобы не пугать вас, и не так близко к универмагам, чтобы вы не потерялись в толпе. Эта улица настолько оживленная, чтобы вы не побоялись придти сюда, но и достаточно пустынная, чтобы вас легко можно было увидеть. Хайнс мог пройти пару раз мимо вас и даже заговаривать с вами, а вы не могли отличить его от других.

— Наверное, вы правы.

— Это было Хитро придумано. Но эти десять долларов, при отказе от услуг… это любопытно. Вы не будете возражать, если мы подождем, чтобы посмотреть…

Он замолчал при виде мужчины, приближающегося к ним быстрым шагом. Мужчина приподнял шляпу и спросил:

— Мисс Фельтон?

— Да.

— Я представитель мистера Хайнса. Мне неприятно сообщать вам, что место уже занято. Вот вам обещанные десять долларов за то, что согласились ответить на объявление и пришли сюда. Благодарю вас. До свидания.

Мужчина вручил Коре Фельтон деньги, приподнял шляпу и пошел дальше по улице. Правую руку он сунул в карман, а в левой держал листок со списком кандидаток.

— Подождите минутку, — закричала Кора Фельтон. — Я хотела бы знать…

Он повернулся.

— Извините, но больше я ничего вам сообщить не могу, мисс Фельтон. Я получил поручение передать вам деньги и извиниться за отказ. Я даже сам не знаю, что все это означает. До свидания. — Он быстро перешел на другую сторону улицы.

— И что вы на это скажете? — спросила Кора Фельтон адвоката. Потом добавила философски: — И так хорошо. Во всяком случае, у меня есть десять долларов, а ведь запросто могли и обмануть.

— Я еду прямо по этой улице, — сказал Мейсон. — Если вы желаете поехать с нами, то мы можем посмотреть, что произойдет с вашей подругой, за четыре перекрестка отсюда. Может быть даже, нам удастся взять интервью у представителя мистера Хайнса.

— Отлично, — улыбнулась Кора. — Мне это нравится.

— Пожалуйста, — Мейсон открыл дверцу машины.

Проезжая по улице Адамс, они увидели, как мужчина платит девушке на следующем углу.

— Ева стоит через две улицы отсюда, — сказала Кора Фельтон.

Мейсон проехал еще два перекрестка, где ожидали очередные брюнетки и подъехал к тротуару на указанном углу.

— Ева будет страшно рада познакомиться с вами, мистер Мейсон, — сказала Кора. — Она должна бы здесь… Знаете, это странно… Нет, я нигде не вижу ее.

Мейсон остановил машину. Кора Фельтон открыла дверцу и вышла. Внимательно осмотрелась, поглядела на все четыре угла и сказала:

— Наверное, Ева пошла домой. Впрочем, она не особенно-то и хотела получить эту работу. Ева не из тех девушек, что будут стоять на углу час и ждать неизвестно чего. Ну что ж, мне было очень приятно познакомиться с вами, мистер Мейсон. Будет, что рассказать Еве, когда вернусь домой.

— Я еду в центр, — предложил Мейсон. — Может, это вам по пути?

— У нас квартира в западной части Шестой улицы. Если вам удобно… Я не хотела бы доставлять хлопоты.

— Никаких хлопот. Я могу с таким же успехом поехать и туда.

Кора Фельтон вновь села в автомобиль Мейсона.

— Это действительно интригующе. Ева вытаращит глаза от удивления, когда я расскажу ей.

Приехав на место, Мейсон остановил машину перед жилым домом.

— А может, вы захотите воспользоваться приглашением и зайти к нам на рюмочку? — улыбнулась Кора Фельтон. — У вас был бы случай познакомиться с женщиной, которая стала бы нашим опекуном, если бы кто-то из нас получил эту работу. Я уверена, что она произвела бы на вас большое впечатление.

— Резкая? — спросил Мейсон.

— Как бритва! Знаете, отвечая на такого рода объявление, человек не знает, какой тут крючок. Я согласилась бы на эту работу только в том случае, если бы мне удалось напустить на этого мистера Хайнса Аделу Винтерс.

Мейсон посмотрел на Деллу и, на всякий случай, выключил зажигание.

— Расскажите мне об Аделе Винтерс.

— Она была домашней сиделкой. Рыжая и приземистая и хочет жить независимо. Кроме того, она не слишком подчиняется правилам и запрещениям и потому, наверное, это самая большая врунья на свете. Если только люди начинают ее выспрашивать о делах, которые, по ее мнению, их не касаются, или когда ее вынуждают соблюдать правила, которые ей не нравятся, тетка Адела начинает лгать без всяких угрызений совести и очень ловко. Это очень ловкая лгунья, я таких больше не встречала.

— В каком она возрасте?

— С одинаковым успехом ей можно дать и пятьдесят, и шестьдесят пять лет. Трудно угадать, а сама она ни за что не скажет. Ну, поднимаемся наверх!

— Хорошо, пойдем, — сказал Мейсон. — На обещанный коктейль, и чтобы увидеть миссис Винтерс. Вы не думаете, что Хайнс мог быть с ней в сговоре?

— Хайнс никаким образом не мог бы действовать через тетку Аделу. Идемте. Квартира на третьем этаже, у нас автоматический лифт.

— Вы и Ева ищите работу? — поинтересовался Мейсон, когда они поднимались наверх.

— Такого вида работу — да. Мы актрисы, или, по крайней мере, нам так казалось, пока мы не приехали сюда. Мы сыграли по несколько небольших ролей в Голливуде, больше как статистки, и немного работали манекенщицами. Собственно, мы и так справляемся неплохо, но нас всегда интересуют новые контакты. Поэтому мы и согласились ответить на объявление. Вероятно, это работа для дублера, так точно дали размеры — вряд ли это что-то другое.

Кора Фельтон вставила ключ в замочную скважину и повернула его. Она улыбнулась гостям:

— Вы позволите мне сначала проверить, на всех ли здесь можно смотреть?

Мейсон кивнул.

Стоя в открытых дверях, девушка крикнула:

— У нас гости. Все одеты?

Никто не ответил.

— Это странно, — сказала Кора. — Входите, пожалуйста. Наверное, никого нет дома. О, а это что такое?

Ее внимание привлекла лежавшая на столе записка. Она прочитала ее и без слов подала Мейсону.

Мейсон отдал записку.

— Вы что-нибудь в этом понимаете?

— В записке?

— Нет, в этой работе?

— Вы уверены, что тетка Адела сможет позаботиться о себе?

— И о себе, и о Еве. Совершенно уверена, — сказала Кора. — Во всяком случае, за Еву не стоит беспокоиться, она не даст себя обмануть. Что вы будете пить? Манхэттен или Мартини?

— Манхэттен, — ответил Мейсон.

— Я тоже, — сказала Делла Стрит.

Кора Фельтон открыла холодильник, достала бутылку с готовым коктейлем и налила три порции.

— Что ж, — сказал Мейсон, взяв рюмку, — пьем за преступление!

— Ну и тост! — возмутилась Кора.

2

В четверг утром, Герти появилась в дверях кабинета адвоката в тот момент, когда Мейсон и Делла просматривали почту.

— Прошу меня извинить, — сказала девушка, — но такого я не могла сказать вам по нашему телефону.

— Что случилось?

Обычно широкая улыбка Герти на этот раз казалась еще шире.

— Я сказала этой даме, что вы принимаете только лиц, которым заранее назначили прием, а она спросила, как можно заказать у вас визит. Когда я задумалась над ответом, она воскликнула: «Прошу пойти и сказать мистеру Мейсону, что сейчас десять часов и я прошу его назначить мне прием на пять минут одиннадцатого». Я подумала, что Делла захочет сама предварительно поговорить с ней.

Мейсон рассмеялся.

— Она выглядит решительной особой?

— Даже очень. Она похожа на человека, готового на все.

— По какому же делу она хочет меня видеть? Она что-нибудь сообщила?

— Конечно. Она сразу же стала говорить, как только вошла. Она опекунша или названная тетка двух девушек и слышала, что они говорили о вас, или одна из них что-то сказала о вас. Эта женщина заявила, что вы знаете все об ее деле, только что ее саму вы никогда не видели.

— Ты записала как ее зовут?

— Да, конечно, ее зовут Адела Винтерс.

Мейсон покачал головой:

— Мне это ничего не говорит.

— Минутку, шеф! — воскликнула Делла Стрит. — Адела Винтерс! Эта та опекунша. Помнишь брюнеток на перекрестках улицы Адамс?

— Теперь припоминаю, — ответил Мейсон. — Мужчина, ищущий брюнетку, велел им ждать, по одной, на каждом углу. Да, конечно, я должен поговорить с этой женщиной.

Герти исчезла, а через минуту Адела Винтерс, низкая женщина с хитрым и настороженным выражением лица, зашла в кабинет адвоката.

— Добрый день, — сказал Мейсон.

Посетительница окинула его подозрительным взглядом.

— Смотрите-ка! Вы адвокат, у вас даже собственный офис, в котором вы принимаете клиентов, правда?

— Правда, — улыбнулся Мейсон.

— Тогда скажите что-нибудь той девушке в приемной. Что она себе думает? Заявила, что вы не принимаете посетителей, которые не договариваются с вами заранее. Тогда я спросила, как люди с вами договариваются, если вы вообще не хотите их видеть? Это на нее, наконец, подействовало. Теперь я хочу, чтобы вы меня выслушали и еще я хочу сказать, чтобы вы не присылали мне за это счет, потому что у меня нет денег для оплаты адвокатов. Я хотела сказать вам это в самом начале, чтобы все было ясно. Кто эта женщина?

— Это моя секретарша мисс Делла Стрит.

— Ей можно доверять?

— Несомненно.

— Ну, буду надеяться. И еще: то, что я здесь, останется тайной, хорошо?

— Почему вы думаете, что из этого нужно делать тайну?

— Вы поймете, когда я вам все расскажу.

— Садитесь же, — попросил Мейсон. — Не часто у нас бывают клиенты так откровенно ставящие финансовые вопросы. Хотя я не сомневаюсь, что многие бы хотели сказать то же, что и вы.

— Я всегда считала, что нет ничего плохого в том, чтобы прямо сказать то, что думаешь. Взаимопонимание в самом начале может сэкономить массу времени и избежать много хлопот. Это вы подвезли Кору Фельтон в тот день, когда Ева Мартелл получила работу?

Мейсон кивнул головой.

— Кора рассказала мне об этом. К тому же, я часто видела ваше имя в газетах. Мне кажется, что вы твердо стоите на ногах, молодой человек.

— Благодарю вас.

— Я не пришла бы к вам, если бы так не думала.

Мейсон молча склонил голову.

— Так вот, работа, которую мы с Евой получили — самое странное занятие из всех возможных, а, Бог свидетель, я видела в своей жизни много странных вещей. Я была домашней сиделкой в течение… ну, многих лет. Ухаживала за самыми разными людьми, включая невропатов и сумасшедших.

— Эта работа имеет что-либо общего с работой сиделки?

— Дорогой мой, — ответила посетительница, — я прямо скажу, потому что не хочу никаких недоразумений. Эта работа связана с убийством.

— Кто-нибудь должен быть убит? — спросил Мейсон.

— Кого-то уже убили.

— Кого?

— Женщину. Некую Хелен Ридли.

— Кто ее убил?

— Господи, откуда мне знать? Как вы думаете, зачем я к вам пришла?

— Именно об этом я и собираюсь узнать.

— Я пришла к вам потому, что вы адвокат, и адвокат способный. А Ева Мартелл и Кора Фельтон мне близки, как собственные дочери. Между нами нет родства, но я ухаживала за их матерями, когда девочки были еще совсем маленькими. И с этого времени, собственно, не спускаю с них глаз.

— Если я хорошо понимаю, то Ева Мартелл была приглашена на работу? — вставил Мейсон.

— Вот именно.

— Может быть вы расскажете мне точнее, как это произошло?

— Они обе ушли, чтобы попытаться устроиться на эту работу. Я сказала им, что мне это кажется подозрительным, но добавила, что если они возьмут меня опекуншей, то могут не беспокоиться, потому что я согласна. Если какому-то типу кажется, что он найдет таким образом красивую куклу и будет платить опекунше двадцать баксов за то, чтобы она прикрывала глаза, то он нарвется на неприятную неожиданность.

— Так что произошло?

— Ну, — продолжала она, — я ждала в их квартире, пока девушки не вернуться. Откровенно говоря, я не предполагала, что какая-нибудь из них получит работу, мне казалось, что ни о какой работе там и речи нет. Но сидела и ждала. Вернулась Ева, очень возбужденная, с ней был какой-то мужчина. Сказал, что он не Хайнс, а его представитель, что Ева получила работу и должна приступить к новым обязанностям сразу же. Я уже говорила, что Ева была очень возбуждена. Трудно было этому удивляться, потому что мы получили бы значительную сумму денег, если бы нам обоим заплатили по договоренности, и если бы мы были на полном содержании. Все это выглядело заманчиво, поэтому мы пошли.

— Мы с Корой пришли в квартиру сразу же после вашего ухода, — сказал Мейсон. — Я так понимаю, что вы упаковывались очень поспешно?

— Никакой упаковки не было и это сразу меня насторожило. Он позволил нам взять только самые необходимые вещи, которые можно положить в обычную, не возбуждающую никаких подозрений, сумку.

Мейсон вопросительно поднял брови.

— Обычную бумажную сумку из магазина, — сказала она. — Этот мужчина принес ее с собой. Он сказал, что не хочет, чтобы нас видели там, куда мы должны пойти, с каким-то багажом. Мы должны были нести эту сумку так, как будто возвращаемся из магазина с какими-то покупками.

— И куда он вас привез? — спросил Мейсон.

— В роскошную небольшую квартиру. Не в какую-то обычную, а действительно хорошую, современную, трехкомнатную квартиру. Мы вошли туда так, как будто давно там живем. Потом этот тип сказал: мистер Хайнс снимает эту квартиру, только не на свое имя, а на имя Хелен Ридли. В условиях договора предусмотрено, что ему нельзя сдавать эту квартиру никому другому, и поэтому, чтобы ее не потерять, Ева должна выступать под именем Хелен Ридли. И мы должны всем говорить, что ее так зовут, а она сама должна будет помнить об этом, когда к ней будут так обращаться. Потом он нам долго рассказывал о том, как трудно было найти эту квартиру, как управляющая домом хотела помочь им, но не желала слишком уступать, потому что потеряла бы свое место. Во всяком случае, Ева должна выдавать себя за Хелен Ридли и тогда все будет в порядке.

— И что вы ответили на это?

— Я не поверила ни единому его слову, — сказала миссис Винтерс воинственным тоном. — Сразу, как только он начал говорить, я догадалась, что это какая-то паскудная афера, но решила сидеть тихо, пока он сам не проговорится. Я была принята на работу как опекунша и решила выполнить свою задачу как можно лучше. Мистер Хайнс не может тут рассчитывать ни на какие фигли-мигли.

— Вы можете сказать, как он выглядит? — спросил Мейсон.

— Ему около тридцати лет, темные волосы, вылупленные глаза и он носит очки. Высокий, слегка как бы тестообразный.

— Скорее всего это тот же самый мужчина, который позже заплатил остальным брюнеткам по десять долларов.

— То же самое сказала Кора, когда я ей его описала.

— Итак, Ева Мартелл была поселена в этой квартире как Хелен Ридли. Было что-нибудь в этой квартире?

— Было ли там что-нибудь! — повторила Адела Винтерс. — Там было абсолютно все. Одежда, белье, нейлоновые чулки, кремы — все, что может быть необходимо женщине. А этот представитель мистера Хайнса…

— Он сказал, как его зовут?

— За кого вы меня принимаете? — спросила она обиженным тоном. — Это ведь очевидно, что Хайнсом был он сам. Это он написал объявление и напечатал в газете, это от начала и до конца его рук дело. Я убеждена в этом.

— Но он ни разу не назвал своего имени?

— Нет, он постоянно повторял, что является представителем мистера Хайнса. Одно я вам скажу точно: он быстро действует. Завел нас наверх, в квартиру, велел нам ждать там, пока он не вернется и чувствовать себя как дома. Потом очень поспешно ушел, наверное для того, чтобы сказать другим девушкам, что место уже занято. Вернулся через полтора часа и сообщил нам немного больше подробностей.

— И что это за подробности?

— Прежде всего он сказал нам, что мы должны полностью отключиться от нашей обычной жизни, должны жить в этой квартире и не поддерживать никаких контактов, кроме тех, что позволит Хайнс. Нам нельзя звонить кому-либо из знакомых, нельзя писать письма, ни пробовать связаться каким-либо другим способом.

— Он сказал почему?

— Нет. Именно в этом и состоит наша работа. Он сказал, что так должно быть, что это относится к нашим обязанностям. Ева Мартелл должна быть Хелен Ридли. Я должна выступать под собственным именем и исполнять роль подруги и опекунши. Нужно производить впечатление, что Хелен Ридли болеет и с каждым днем все серьезнее. Ева должна почти не выходить из дома, и если кто придет, то мне нужно отвечать, что ее состояние не позволяет ей никого видеть. Если бы я поняла, что это кто-то из хороших знакомых, то должна отвечать, что она вышла. Если кто-то позвонит, то я должна отвечать, что мисс Ридли позвонит через некоторое время и записывать номера телефонов. Потом я должна звонить Хайнсу и сообщать об этом. И это все. Хайнс сказал еще, что если мы будем выходить из дома, то Ева должна надевать только те вещи, что есть в квартире. Это значит, что ей запрещено носить свою одежду. Теперь вы понимаете, мистер Мейсон, почему ему нужна была девушка со строго определенными размерами? Вся затея — это изображение другого человека.

По выражению лица Мейсона было заметно, что он заинтересовался этим делом.

— А вы? Какие вещи должны были носить вы?

— Ох, — буркнула Адела Винтерс, — он сказал, что это не имеет значения. Я могу быть одета все равно во что, даже если мы будем выходить. Конечно, я сразу сказала, что я об этом думаю. Сказала ему, что либо буду иметь в чем выходить, либо сразу же уйду с работы.

— И что он ответил?

— Сегодня он наконец позволил мне съездить за моими вещами, но уперся, что отправится со мной. Сказал, что возьмет мои вещи и постарается, чтобы их доставили в квартиру. И вы знаете, каким способом он хочет, чтобы их привезли?

— Любопытно.

— Намеревается оплатить прачечную, чтобы все привезли постиранное и на вешалках, так, будто это мы отослали вещи в стирку. Ему явно нужно, чтобы мы не вносили и не выносили из квартиры никакого багажа.

— А что с близкими приятелями Хелен Ридли? Как он собирается поступать с ними?

— Очевидно так же, как со всеми, кто будет звонить. Если будет телефонный звонок, то я должна поднять трубку, записать фамилию звонившего и сказать, что мисс Ридли вышла, или занята. И сразу же должна позвонить ему.

— Кто-нибудь уже звонил?

— Да, два раза.

— И он потом велел Еве отвечать на телефон?

— Нет.

— А если позвонят повторно и спросят, почему Хелен не ответила на звонок?

— До сих пор никто не звонил. Если бы это случилось, то мистер Хайнс велел мне отвечать, что я передавала мисс Ридли сообщение, но она очень спешила к врачу и, наверное, позвонит оттуда.

— Хайнс дал вам номер своего телефона?

— Да. Это тот самый, что был напечатан в объявлении.

— А вы проверили, имеется ли он в телефонной книге?

— Проверила, но такого номера нет.

— Но, если он держит вас там, отрезанными от мира, то как получилось, что вы разговаривали с Корой Фельтон и смогли придти сюда?

— Неужели вы думаете, что я позволила бы себя обдурить? Я вместе с Хайнсом поехала за моими вещами и, когда я их забрала, Хайнс взял у меня вещи и вызвал такси. Когда я уже сидела в машине, он отвел таксиста в сторону и долго о чем-то с ним говорил, а потом дал ему деньги. Затем снял шляпу и сказал мне, что увидимся на квартире и что шофер знает, куда ехать. Как только мы тронулись с места, я сразу же спросила водителя, куда он меня везет. Он назвал мне наш адрес. Тогда я сказала, что хотела бы остановиться по дороге у телефона. На это он улыбнулся и ответил, что исключено. Сказал мне, что ему поручено не останавливаться и ехать прямо по указанному адресу. И что же оказалось? Хайнс сказал ему, что у меня в голове не все дома, и если бы я очутилась на улице, то не смогла бы потом попасть домой. Что последние два или три раза меня нужно было разыскивать при помощи полиции. Что я, правда, совсем безвредна, только у меня не хватает чего-то в голове и что меня ни в коем случае нельзя выпускать, прежде, чем мы не приедем по указанному адресу. Потом шофер должен был еще присмотреть, чтобы я вошла в дом и направилась прямо в квартиру.

— И что вы сделали?

— Рассказала этому таксисту сказочку. Заявила, что это был мой зять, который всегда отмачивает шуточки и что я надеру ему уши за это, как только вернусь домой. Потом я попыталась убедить водителя в том, как отлично ориентируюсь в городе. Назвала все улицы, по которым мы проезжали и перечислила все повороты с того момента, как мы отъехали от дома. Это его, наконец, убедило и он позволил мне выйти. Тогда я позвонила Коре. К счастью, она была дома и я ей все рассказала. Кора сказала, что на всякий случай, если бы мои подозрения оказались правильными, лучше всего пойти прямо к вам. Она была уверена в том, что вы знаете, что со всем этим делать.

— А что вы об этом думаете?

Она посмотрела на него взглядом, полным снисхождения.

— Но ведь вы — адвокат. Разве вы не понимаете, что все это значит?

Мейсон покачал головой. Адела Винтерс ужаснулась.