— Да нет, спасибо, — ответил Дюриэа.

Прости, что поставил так неудачно трейлер. Я просто решил почему-то, что твоей машины нет в гараже. У меня и совесть была неспокойна, хотелось извиниться.

— Да все в порядке, не волнуйся, — улыбаясь, сказал Дюриэа и, входя в приемную, прикрыл за собой дверь кабинета.

— Я к тебе заехал на своей старушке, оставил ее тут, во дворе, — продолжал Грэмпс. — Подумал, может быть, если ты закончил, так мы вернемся домой вместе. Поскольку я у тебя в долгу за то, что запер твою машину в гараже, может, ты меня простишь, если я тебя подброшу.

— Да нет, спасибо, я еще хочу поработать сегодня. Приеду попозже.

— А тут еще кто-нибудь есть? — с внезапно проснувшимся любопытством спросил Грэмпс.

Дюриэа молча кивнул.

— Свидетель? — выдохнул Грэмпс. — Можно сказать и так.

— Это в связи с убийством Прессмана? Дюриэа хмыкнул.

— Это молодой человек по фамилии Стэнвуд. Он бухгалтер и финансовый советник у Прессмана. И сейчас он приехал как раз в связи с этим делом. Я его вызвал для того, чтобы выяснить кое-что о финансовом положении Прессмана.

— О-о, — произнес Грэмпс, в его голосе ясно слышалось разочарование. — А я-то думал, ты допрашиваешь кого-то по делу об убийстве третьей степени.

— Убийства третьей степени не бывает, — улыбнулся Дюриэа.

— Может быть, я смогу чем-нибудь помочь, — с надеждой спросил Грэмпс. — Может быть, тебе нужно будет что-то записать? Например, показания свидетеля, если он вдруг захочет что-то рассказать.

— Нет, — с улыбкой отказался Дюриэа. — Единственное, что вы можете сделать, это отправиться домой и составить Милдред компанию до моего возвращения.

— Ну, Милдред и без меня не скучает. А может, я просто посижу здесь, подожду? Может быть, я и пригожусь.

— И чего вы хотите подождать? — поинтересовался Дюриэа.

— Ну, ты освободишься, и мы поедем домой. Дюриэа не смог сдержать улыбку.

— Ну хорошо, Грэмпс. Посидите здесь. Не скучайте. Грэмпс уселся на стул, стоявший около дверей кабинета Дюриэа. Когда Дюриэа закрыл за собой дверь, Грэмпс вытянул шею. Нисколько не смущаясь, он приложил ухо к замочной скважине, пытаясь услышать, что же происходит внутри, в кабинете. В щелочку ему удалось увидеть профиль шерифа и бледное, усталое лицо Харви Стэнвуда. Затем дверь плотно прикрыли, и щель исчезла.

Грэмпс откинулся на спинку стула, вытащил из внутреннего кармана куртки свою старую трубку с обгрызанным чубуком, аккуратно набил ее, поднес спичку и блаженно выпустил облачко синеватого дыма.

Трубка была уже наполовину выкурена, когда внезапно приоткрылась входная дверь и в приемную заглянула молодая женщина, немного испуганная на вид и робко спросила:

— Это офис окружного прокурора?

— Совершенно верно, — ответил Грэмпс. — Входите. Вам нужен окружной прокурор? Он сейчас занят. Может, вы хотите ему что-то передать? Я к вашим услугам.

Она неуверенно сказала:

— Меня зовут Ева Реймонд, я из Лос-Анджелеса. Окружной прокурор звонил мне и просил сегодня вечером подъехать сюда.

И опять открылась дверь кабинета прокурора, Френк, стоя на пороге, бросил взгляд на Грэмпса и поинтересовался:

— Вы трогали дверь, Грэмпс?

— Тут пришла молодая леди, она хочет видеть прокурора, — указал на нее Грэмпс.

Дюриэа выглянул из кабинета и улыбнулся, увидев Еву.

— Добрый вечер. Вы — мисс Реймонд?

— Да.

— Я хотел бы задать вам несколько вопросов. Вы не можете подождать меня? Я скоро освобожусь.

— А долго придется ждать?

— Думаю, не больше пятнадцати минут.

— Хорошо, я подожду.

Поколебавшись немного, Дюриэа взглянул на Грэмпса.

— Если у вас есть какие-то дела в городе, то вы вполне можете уехать и вернуться через четверть часа.

— Да нет, спасибо. Я лучше посижу здесь. Никакого желания болтаться где-то. Мозоли, видишь ли, беспокоят.

— Вам совсем не нужно ждать меня, Грэмпс, — предложил Дюриэа. — Шериф здесь, он меня подбросит.

— Ну хорошо, — кивнул Грэмпс. — Тогда я просто немного посижу. В любом случае домой-то я вернусь. Так что ты не волнуйся.

Дюриэа все медлил, этот вариант его явно не устраивал; наконец, видно, какая-то мысль пришла ему в голову.

— Очень хорошо, — бросил он и вернулся к себе в кабинет, плотно закрыв за собой дверь.

Грэмпс бросил заинтересованный взгляд на девушку:

— Вам не мешает трубка?

— Совсем нет, не беспокойтесь.

— Табачок у меня довольно-таки крепкий.

— Я люблю запах трубочного табака. — Она взглянула на него. — Он крепкий, но в то же время какой-то “мужской”.

Грэмпс одобрительно поглядывал на нее. Она внезапно подняла голову, перехватила его взгляд и смущенно одернула юбку.

Грэмпс снова, казалось, занялся своей трубкой.

— А вы были знакомы с Прессманом? — неожиданно спросил он.

Она встретилась с ним глазами.

— Нет.

Грэмпс усмехнулся.

— Тогда очень странно, зачем вы могли понадобиться окружному прокурору.

— Я тоже хотела бы это узнать.

— Да-а, разве можно было представить еще несколько дней назад, что такое может произойти.

— А вы-то как с этим связаны? Вы свидетель?

— Нет, конечно, — отмахнулся Грэмпс. — Я что-то вроде частного сыщика, провожу свое собственное расследование. Конечно, я не пытаюсь вмешиваться в ваши дела, но иногда, если человек может потолковать с кем-то о своих проблемах, ему часто самому удается в них разобраться, да и на вопросы часто отвечать становится легче.

Некоторое время она, казалось, размышляла над его словами, затем внезапно спросила:

— А окружной прокурор, он что, совсем молодой?

— Да, можно сказать, молодой.

— Я, вообще-то, ожидала встретить кого-то гораздо более опытного.

— Он, конечно, молодой, но опыта ему не занимать, — горячо заявил Грэмпс. — Не заблуждайтесь на этот счет. Он очень упорный и очень умный человек.

— Ну а вы кто такой?

— Да как вам сказать, я ему что-то вроде родственника, нечто вроде члена семьи, правда по браку.

— Вы родственник его жены?

— Да.

— Ее отец?

— Отец?! Как бы не так! Я ее дед.

Ева Реймонд вытаращила на него глаза.

— Боже мой, но вы совершенно не похожи на чьего-то дедушку!

— Я не чувствую себя стариком, — гордо объявил Грэмпс. — Я ведь езжу то туда то сюда, и не так уж много возможностей у меня было праздновать свой день рождения, может быть, поэтому я и не ощущаю своих лет. Ни ликеры, ни дни рождения — ничто на меня не действует. А ведь есть люди, на которых и то и другое действует так, что они наживают кучу проблем. А я — я совсем не такой.

Она одобрительно взглянула на него.

— Да, вы правы, некоторых людей старость, похоже, обходит стороной. А в, вас, похоже, жизнь так и кипит. Вы, наверное, хотите поговорить с ним после того, как он освободится?

— Нет, не совсем. Просто я хочу подбросить его домой.

— Может, вы мне скажете, кто там у него в кабинете?

— Да вообще-то мог бы сказать, — протянул Грэмпс.

— Ну так как же? Грэмпс ухмыльнулся.

— Может быть, вы мне скажете, почему на самом деле он хотел вас увидеть?

— Вы думаете, я знаю? Ну правда, я не знаю, зачем ему понадобилось со мной поговорить, но мне бы ужасно хотелось это узнать. Господи, я же уверена, что там, у него в кабинете, целая компания.

Некоторое время она внимательно смотрела на него, затем уверенно произнесла:

— Харви Стэнвуд.

— А вы знакомы со Стэнвудом?

— Да, конечно.

— И хорошо его знаете?

— Достаточно хорошо. Грэмпс пыхнул трубкой.

— Может быть, поэтому он вас и пригласил сюда.

— Может быть. Но чем я могу ему помочь? Я свободная, белая, совершеннолетняя женщина. И могу поступать так, как мне хочется. У нас нет закона, запрещающего девушке иметь приятеля и проводить с ним свободное время.

— Тут я с вами не спорю, — хмыкнул Грэмпс.

— А Харви действительно здесь?

— Да не стоит так волноваться из-за этого, деточка, — произнес Грэмпс. — Вы лучше сядьте ко мне поближе, чтобы нас не могли услышать в кабинете.

Она пересела на соседний стул.

— Ну вот и чудесно, — сказал Грэмпс. — Харви Стэнвуд действительно сейчас в кабинете прокурора. И если уж вы хотите узнать мое мнение, то вид у него достаточно бледный.

Ева Реймонд попыталась вздохнуть, но у нее перехватило горло.

— Я хочу войти туда, и немедленно.

— Я бы на вашем месте этого не делал.

— Почему же?

— А все это будет выглядеть так, будто вы боитесь, чтобы ваш приятель не ляпнул чего-нибудь, — заявил Грэмпс. — Почему бы ему самому не позаботиться о себе. Ему ведь не в чем признаваться, не так ли?

— Нет, конечно же нет.

— А для чего окружному прокурору понадобилось его видеть?

— Не знаю. Сама хотела бы это знать.

— Может быть, его интересует что-то, связанное с финансовыми операциями?

— Может быть, — сказала она без особой уверенности в голосе.

— Что могло заставить Стэнвуда пойти на убийство? — без обиняков спросил Грэмпс.

Она вскочила при этих словах так, как будто он коснулся ее раскаленным железом.

— Какого черта? О чем вы толкуете?

— Я просто прикидываю, какой у него мог быть мотив, — ответил Грэмпс.

— Не знаю, по-моему, у него его не было. Грэмпс сказал:

— Вот забавно, для чего же тогда окружной прокурор заставил его тащиться сюда аж из Лос-Анджелеса? Если ему нужно было узнать что-то обычное, он мог бы обратиться в лос-анджелесскую полицию.

— Ну положим, меня-то он тоже заставил приехать сюда из Лос-Анджелеса, — заявила Ева Реймонд.

Грэмпс уставился на нее с непонимающим видом, как будто впервые заметил, что он в приемной не один.

— Черт меня побери, если это не так, — пробормотал он.

На минуту наступило молчание, затем Ева не выдержала:

— Что он за человек? Он не из тех, случайно, кто стучит кулаком по столу и орет на вас?

— Ну нет, Френк не такой, — возмутился Грэмпс. — Он вообще-то добрый и мягкий человек. Он еще сто раз извинится, что позволил себе вызвать вас сюда из Лос-Анджелеса. Задаст вам потом несколько вопросов и заставит вас поверить, что все уже позади, а затем вдруг внезапно задаст вам вопрос, которого вы не ждете, и будет затем наблюдать, как вы будете барахтаться, пытаться как-то ответить, а сами будете запутываться все больше и больше.

— А вот здесь вы не правы. — заявила она. — Ничего подобного со мной не может произойти, потому что мне просто нечего скрывать.

— Ну да, конечно, — согласился с ней Грэмпс, но голос его звучал как-то неубедительно.

Она взглянула на наручные часы и возмутилась:

— В конце концов, о чем можно так долго говорить с Харви… И почему, скажите на милость, он не мог задавать вопросы одновременно мне и Харви?

— Может быть, ему именно так и нужно, чтобы вы отвечали ему не одновременно, — высказал предположение Грэмпс. — А Джордж Карпер вам знаком?

Она не повернула головы, и лицо ее не изменилось, но веки ее испуганно дрогнули.

— Почему вы об этом спрашиваете?

— Да я просто раздумываю, не об этом ли сейчас Френк спрашивает Стэнвуда?

— А Карпер-то какое ко всему этому имеет отношение?

— Меня это, кстати, тоже интересует, — пробормотал Грэмпс.

— Вообще-то, насколько я знаю, — объяснила Ева, — мистер Карпер занимается разведением крупного рогатого скота. Не думаю, чтобы у него и у мистера Прессмана были какие-то точки соприкосновения.

— Вы так хорошо его знаете?

— Достаточно.

— А вы когда-нибудь разговаривали с ним?

Она на мгновение заколебалась было, потом резко бросила:

— Нет, никогда.

— А Харви Стэнвуд был с ним знаком?

— Думаю, что да. Он как-то при мне упоминал это имя.

— А Харви случалось говорить с вами о своих финансовых проблемах, о своих операциях в качестве помощника Прессмана?

— Он никогда не говорил мне ничего такого, что являлось бы коммерческой тайной.

— Но вообще иногда что-то говорил?

— Естественно. Ведь наше с Харви будущее зависело от того, насколько он будет преуспевать.

— А как получилось, что он не служил в армии?

— Его освободили от призыва в армию по причине какого-то небольшого отклонения в физическом отношении. Но я так поняла, что его всегда могут заставить повторно пройти медицинское освидетельствование.

— Скажите, а когда же вы планировали пожениться?

— А вам не кажется, что вы задаете слишком много вопросов?

Грэмпс искоса взглянул на нее и неопределенно хмыкнул.

— Вы никогда не пробовали, так, разнообразия ради, не совать свой нос в чужие дела? Для вас это может стать большой переменой в жизни.

— Хорошо, я попробую, — буркнул Грэмпс и, направившись к заваленному журналами столу, начал копаться в них, что-то неразборчиво бормоча себе под нос.

Наконец, выбрав себе из этой кипы один из толстых еженедельников, он вернулся на свое место и рявкнул:

Черт знает что, а не офис окружного прокурора! Нет ни одного детективного журнала!

Ева Реймонд продолжала пребывать в молчании, и Грэмпс принялся читать.

Через несколько минут Ева не выдержала.

— А что вы узнали о Карпере? — коротко спросила она.

— Ничего о нем не знаю, — также коротко ответил Грэмпс.

— Но ведь вам знакомо его имя.

— Да.

— А как вы его узнали? Вам сказал окружной прокурор?

Единственным ответом на это было неопределенное ворчание, которое можно было понимать как угодно. Он продолжал внимательно разглядывать еженедельник.

Мистер Дюриэа говорил вам что-нибудь о Джордже Карпере, — продолжала настойчиво допытываться она.

— Глядите-ка, а мне показалось, что вы не хотите со мной разговаривать?

— Ну-у, мне просто хотелось бы, чтобы вы ответили на мой вопрос.

— Почему?

— Потому что… Потому что это много значит для меня.

— Ну да, конечно! То, что я говорил до сих пор, не производило на вас ни малейшего впечатления, — раздраженно сказал Грэмпс. — Но стоило мне только заикнуться о Карпере, как вы сразу разволновались. В чем же дело?

Она вздернула плечи с независимым видом:

— Ничего подобного!

Бросив быстрый взгляд на дверь кабинета окружного прокурора, она раскрыла сумочку, вытащила оттуда пудреницу и принялась приводить в порядок лицо.

Небрежным тоном Грэмпс заметил:

— А пудреница-то у вас, похоже, совсем новенькая. Так же небрежно она заметила:

— Дешевка. Я сегодня нашла ее в универмаге.

— Как жаль, что та, ваша прежняя пудреница, разбилась, — задумчиво сказал Грэмпс.

Она взглянула на него в упор поверх пудреницы, и глаза ее, казалось, наполнились холодной ненавистью.

— По-моему, вы хотите найти какое-то применение инициалам, выгравированным на той, другой пудренице, которая сейчас в полиции. Так вот, это ложь!

— Что именно? — поинтересовался Грэмпс.

— То, в чем вы собираетесь меня обвинить.

— Вы считаете, что я…

Неожиданно открылась дверь кабинета окружного прокурора. Дюриэа вывел в приемную Харви Стэнвуда.

— Спасибо, мистер Стэнвуд. Я…

Невозможно было ошибиться в выражении лица Стэнвуда, когда он увидел сидевшую на стуле в приемной Еву Реймонд. Он был изумлен.

— Эй, Ева, привет! Ты сюда за мной приехала? Дюриэа предупредительно ответил:

— Я должен задать мисс Реймонд несколько вполне обычных вопросов.

— Вот это да! — воскликнул Стэнвуд. — А я и не знал, что ты здесь. Я… послушай, Ева, я посижу, пожалуй, с тобой в кабинете, пока тебе задают вопросы, а потом мы вместе вернемся в Лос-Анджелес.

— Я бы предпочел, чтобы вы подождали здесь, — вежливо сказал Дюриэа, но по его тону чувствовалось, что вопрос этот не подлежит обсуждению.

Стэнвуд вздрогнул, попытался что-то возразить, но потом решил, что делать этого не стоит. Его взгляд скользнул по Грэмпсу, не задерживаясь на нем, но затем снова остановился на нем с тем удивленным выражением, с которым обычно люди задают себе вопрос: “А где же я мог его видеть?”

— Добрый вечер, — дружелюбно сказал Грэмпс.

— Заходите в кабинет, мисс Реймонд! — пригласил ее Дюриэа.

— А нельзя ли Харви… — начала Ева, но Дюриэа взял ее за локоть и ввел в кабинет, дверь захлопнулась за ними, лишая возможности дослушать конец фразы.

Стэнвуд подошел к столику, на котором лежали журналы, сделал вид, что он перебирает их, но краем глаза продолжал наблюдать за Грэмпсом Виггинсом, пытаясь вспомнить, где он его видел.

Грэмпс решил помочь ему.

— Мы где-то с вами раньше встречались, — начал он, — причем недавно. Только не могу вспомнить, где это было.

У Харви Стэнвуда вырвался нервный смешок.

— Я как раз сейчас об этом и думал, — признался он. Грэмпс встал и протянул ему руку.

— Моя фамилия Виггинс, — сказал он приветливо.

— А я Харви Стэнвуд.

Они обменялись рукопожатиями.

— Здесь такая куча журналов, — хмыкнул Грэмпс. — И как назло ни в одном нет детектива.

— А я искал какой-нибудь финансовый журнал или вообще какое-то серьезное чтиво, — объяснил Стэнвуд. — Но здесь только какие-то бульварные журналы.

— Это точно. Сам-то я люблю детективы и спортивные газеты, посвященные скачкам.

— Ох уж эти скачки, — засмеялся Стэнвуд.

— Нет, это не по моей части. Я… — Внезапно он осекся, и в глазах его появилось изумление.

— Похоже, что вы меня наконец-то узнали, — спросил Грэмпс.

— А вы не были сегодня утром в Лос-Анджелесе?

— Был.

— По-моему, это вас я видел сегодня в баре на Гранд-авеню, вы еще читали в спортивной газете статью о скачках и делали какие-то пометки.

— Точно, это был я! — воскликнул Грэмпс. — Попали в самую точку. Вы сидели за соседним столиком сбоку от меня. Теперь я вспомнил и вас, и вашего приятеля, с которым Вы сидели за столиком.

Харви Стэнвуд внезапно утратил интерес к журналам.

— С Джорджем, — пробормотал он. — Вот черт, а я забыл об этом рассказать прокурору.

— Да? — вопросительно произнес Грэмпс.

— Конечно, конечно, — забормотал Стэнвуд. — Я был… я, собственно говоря…

Он резко повернулся и, подойдя к дверям кабинета, постучал.

Прошло не меньше минуты, прежде чем Дюриэа распахнул дверь. Лицо у него было недовольное, и взгляд, который он бросил на Грэмпса, ясно говорил о том, как непоколебимо он уверен, что именно Грэмпс отвлекает его от работы.

Затем он увидел Стэнвуда, стоявшего около двери, и удивился:

— Слушаю вас, мистер Стэнвуд, в чем дело? Стэнвуд неуверенно начал:

— Похоже, что я все сначала не понял, мистер Дюриэа, поэтому хотел бы кое-что объяснить.

Дюриэа продолжал стоять в дверях:

— Что же вы хотите?

— Когда вы меня спросили о Карпере, я кое-что забыл вам сказать и… и есть еще одна вещь, о которой я умолчал.

— Почему же? — Этот короткий вопрос прозвучал резко, как выстрел.

— Ну, — неуверенно начал Стэнвуд, — дело в том, что моя роль в этом деле достаточно щекотливая. Я по-прежнему считаю себя обязанным представлять интересы Прессмана, а в этом деле есть кое-какие аспекты, которые пока что не должны стать достоянием гласности.

Непререкаемым тоном Дюриэа заявил:

— Если вы будете мешать расследованию или в интересах вашего бизнеса делать какие-то ложные заявления и заводить следствие в тупик, то вы очень скоро значительно ухудшите свое положение.

— Я это все понимаю, — прервал его Стэнвуд. — Я как раз все хорошенько взвесил и хотел бы внести некоторые изменения в свои показания.

— Хорошо. Что вы хотели бы изменить?

— Вы меня спрашивали, не встречался ли я с Карпером в последние дни, и я ответил, что нет. А потом вспомнил, что на самом деле мы с ним встречались, правда, это был очень короткий разговор на деловые темы.

— И когда это было?

— Сегодня.

— Что же вы обсуждали?

Ну как вам сказать — не думаю, что я имею право обсуждать это. Это было совершенно конфиденциально, и я, честно говоря, не представляю, как это сможет помочь вам в вашем расследовании.

— Что-нибудь вы можете сказать о мотивах, которые могли бы толкнуть Карпера на убийство?

— Боже мой, конечно же нет! Мистера Карпера просто невозможно представить в роли убийцы, да и какой у него мог быть мотив?!

— Боюсь, — заявил Дюриэа, — что об этом вам придется предоставить судить мне. Все, что мне нужно узнать от вас, — это общая картина событий, интересы различных людей и их возможная мотивация… Так о чем вы говорили с Карпером?

— В общем, наш разговор касался чисто конфиденциальных деловых отношений Карпера с Прессманом.

— В чем заключались эти отношения?

— Официально, — заявил Стэнвуд, — Карпер с Прессманом были в натянутых отношениях. А на самом деле отношения были, ну скажем, не совсем такими, какими могли показаться с первого взгляда.

— Вы имеете в виду, что Карпер работал на Прессмана?

— Нет, конечно, не совсем так, но были у них кое-какие общие дела, были и общие интересы.

— А миссис Прессман об этом знала?

— Нет, не думаю, чтобы мистер Прессман посвящал в это жену, по крайней мере в последнее время. Никто об этом не знал, кроме Карпера и меня.

— И мистера Прессмана, конечно.

— Ах да, естественно.

— Расскажите мне, пожалуйста, поподробнее, какие у них были общие дела, — потребовал окружной прокурор.

— Прессман передал Карперу четвертую часть своих прав на нефть. Никто об этом не знал. Официально Карпер ненавидел Прессмана. На самом деле они были партнерами в этом деле с нефтяными скважинами.

Какое-то время Дюриэа обдумывал эту информацию. Внезапно он заговорил, возвысив голос так, чтобы Ева Реймонд могла слышать его из кабинета:

— Хорошо, Стэнвуд. Я буду с вами откровенен. У меня есть свидетельские показания, которые говорят о том, что в ваших счетах есть недостача. У меня есть также информация о том, что мистер Прессман мог знать или подозревать об этой недостаче и, возможно, намеревался предпринять какие-то меры в том случае, если вы не возместите эти деньги. Что вы можете сказать на это? Стэнвуд вспыхнул от возмущения.

— Мистер Дюриэа! Вы, по-моему, обвиняете меня в краже?!

— Пока не обвиняю, — спокойно возразил Дюриэа. — Я просто задал вам вопрос. Но мне нужен четкий и исчерпывающий ответ. Постарайтесь не ошибиться, мне бы не хотелось выдвигать против вас обвинения — в том случае, если меня не удовлетворит ваше объяснение.

Из дальнего угла раздался голос Евы Реймонд:

— Я могу вам ответить, мистер Дюриэа. Каждый пенни из тех сумм, которые, как вы думаете, были похищены, были просто положены на депозит.

— Погоди-ка, Ева, — прервал ее Харви, делая резкое движение вперед?

— Дай мне ответить самому. Боюсь, здесь есть кое-что, чего ты просто не знаешь.

— Прошу вас, мистер Стэнвуд, — сказал Дюриэа. Стэнвуд глубоко вздохнул.

— Поскольку деловые отношения между Прессманом и Карпером были сугубо конфиденциальными, финансовая отчетность не оформлялась так, как это делается обычно. Те вложения, которые мистер Прессман делал, как один из компаньонов этого их совместного предприятия, изымались из оборота, при этом не делалось никакой регистрации. Фактически денежные суммы просто уплывали.

— А потом? — спросил Дюриэа.

— А потом, — откликнулся Стэнвуд, — когда эти вложения достигли бы значительных размеров, я должен был встретиться с мистером Карпером, сообщить ему, сколько вложили мы в этот нефтяной бизнес, указать, какую сумму должен вложить он, как компаньон мистера Прессмана, а мистер Карпер должен был передать мне эту сумму наличными. Я должен был взять эти деньги и разместить их таким образом, чтобы в финансовых документах не осталось никаких следов… Другими словами, это должно было компенсировать средства, изъятые нами из оборота.

— довольно необычная операция, — заявил Дюриэа.

— Ничего не поделаешь, мы сделали все, чтобы избежать малейшей огласки.

— И ваш разговор с Карпером касался именно возмещения изъятых денег?

— Нет, — покачал головой Стэнвуд, — не совсем. В действительности вышло так, что я занимался вопросом компенсации изъятых средств вместе с Карпером именно в тот день, когда погиб Прессман. Естественно, в этот день ни он, ни я не знали о его гибели. На самом же деле, как я теперь понимаю, наша с ним встреча имела место за несколько часов до того, как произошло убийство. — И что же случилось?

— Мистер Карпер принес мне довольно большую сумму наличными. Я использовал эти деньги, чтобы компенсировать те средства, которые были изъяты из оборота.

Поскольку мистер Прессман настаивал на том, чтобы все осуществлялось именно так, а не иначе, меня легко могли обвинить в растрате, если бы вздумали проверить кассу в тот небольшой интервал времени, когда деньги уже были изъяты, но еще не компенсированы Карпером. Правда, не буду скрывать от вас, что со всей очевидностью я представил себе это только сейчас. Понимаете, мистер Прессман был в курсе всей этой операции и хотел, чтобы именно так все и было, а тут вдруг он был убит, в общем, я представляю, как все это должно было выглядеть в ваших глазах, мистер Дюриэа.

— Можете вы подробно написать мне, в чем состоял договор между Карпером и Прессманом? — спросил Дюриэа.

— Могу, — поколебавшись, неуверенно сказал Стэнвуд, — но честно говоря, я не вижу никакой причины делать это.

— Мне нужны условия договора.

— Очень сожалею, мистер Дюриэа. Прежде чем сделать это, я должен иметь письменное соглашение сторон, то есть мистера Карпера и мистера Прессмана. Постарайтесь меня правильно понять. Я всего-навсего служащий. У меня нет никакого права в одиночку принимать подобные решения.

— Надеюсь, и вы сможете правильно понять меня, — сказал Дюриэа. Я окружной прокурор, расследующий цело об убийстве, и я не потерплю, чтобы мне мешали это делать.

— Ну что ж, я прекрасно вас понимаю.

— Ну вот и чудесно, — кивнул Дюриэа. — Берите лист бумаги и попытайтесь как можно подробнее изложить суть и детали данного договора. Если для этого вам требуется получить согласие мистера Прессмана и мистера Карпера, это ваши проблемы, но мне нужно содержание договора.

— Очень хорошо, мистер Дюриэа, — согласился Стэнвуд и повернулся к Еве. — Наверное, я не дождусь тебя, Ева. Я сегодня целый день на ногах и устал как собака.

— Подожди все-таки, — попросила Ева. — Вы ведь не задержите меня надолго, мистер Дюриэа?

— Не знаю, как получится, — ответил Дюриэа. — Все будет зависеть от вашей откровенности, — заявил он и захлопнул дверь кабинета.