Предисловие

В течение нескольких лет мои книги о Перри Мейсоне включали предисловия, описывающие интересных личностей в области судебной медицины. Книги посвящались людям, о которых говорилось в предисловиях.

Однако в книгах о Берте Кул и Дональде Лэме, которые я пишу теперь (под псевдонимом А.А. Фэйр), мне хочется удалиться с поля судебной медицины и поведать читателям кое-что любопытное о людях, непосредственно осуществляющих правосудие.

Эта область включает проведение законов в жизнь, расследование преступлений и пенологию[1]. Лишь немногие сознают, до какой степени наши исправительные учреждения являются, по существу, фабриками преступлений. Профессиональным пенологам известны необходимые реформы, но они не решаются говорить о них из-за общественной апатии в одних случаях и враждебности — в других.

Мой друг Артур Бернард — начальник тюрьмы штата Невада в Карсон-Сити.

Это маленькая тюрьма — настолько маленькая, что Арт Бернард лично знает всех ее заключенных.

Бернард начал свою карьеру в пенологии несколько лет назад как государственный назначенец. Он заинтересовался своей работой и попытками поисков источников преступлений.

Странно, что лишь немногие преступники знают, почему они ступили на путь нарушения закона. Как и все прочие, они зачастую склонны винить в своих бедах других.

Некоторые заключенные тюрьмы Карсон-Сити не желают даже здороваться с начальником тюрьмы. Другие — жестокие и безнадежно испорченные убийцы.

Третьи — ловкие мошенники, которые охотно расскажут любому исследователю все, что он хочет услышать, в надежде извлечь хоть какую-нибудь выгоду для себя.

Тем не менее большое количество заключенных хотят отбыть свой срок и начать жить честно. Смогут ли они это сделать — другой вопрос. Некоторые — да, а очень многие — нет. Общество создает тяжелые препятствия человеку, только что вышедшему из тюрьмы.

Арт Бернард ведет большую работу с заключенными, стараясь помочь им, пытаясь выяснить, каким образом они стали нарушителями закона.

В его кабинете есть магнитофон, и когда кто-то из заключенных хочет откровенно поговорить с начальником, Арт Бернард беседует с ним, записывая разговор на пленку, потом прослушивает запись, делая собственные комментарии и предложения, после чего отсылает пленку доктору Лемойну Снайдеру, исследователю в области судебной медицины, и мне. Я делаю дубликаты записей, и таким образом мы постепенно создаем библиотеку. Медленно, но верно мы находим ключи к некоторым импульсам, мотивам и слабостям, побуждающим людей пренебрегать законом.

Это интересная и, по-моему, очень важная работа.

За свою жизнь Арт Бернард побывал шахтером, боксером-профессионалом, скотоводом и объездчиком лошадей, инспектором шахт. Он в значительной степени самоучка, зато отлично знает человеческую натуру.

Будучи предельно скромным, Арт Бернард обычно преуменьшает роль великолепного образования, которое он получил в суровой школе жизни. Но так как Арт действует в области практики, а не теории и большую часть своих знаний приобрел тяжким физическим трудом, он видит мало пользы в теории, как таковой.

Он не станет заниматься тем, что, по его мнению, не сработает, но благодаря своей биографии заставляет «срабатывать» все, к чему бы он ни обращался.

Арт Бернард говорил мне, что некоторые из величайших трагедий тюремной жизни происходят потому, что преступник, судимый впервые, получает минимальный срок в один год.

Многие из этих впервые осужденных — молодые люди, которые могли бы быть вашими или моими сыновьями. Они нарушили закон и приговорены к тюремному заключению. Некоторые из них, возможно, совершали правонарушения, будучи несовершеннолетними; многие держатся вызывающе. Однако практически все не имеют понятия о тюремной жизни.

Чаще всего юнцы, впервые попадающие в тюрьму, пытаются выглядеть крутыми парнями. Но это главным образом поза, придающая им уверенность.

Когда двери тюрьмы захлопываются за таким человеком, когда он впервые осознает весь ужас жизни в заключении, когда он оказывается среди мужчин, лишенных женщин, но не сексуальных потребностей, когда он сталкивается с тесными камерами, строгой дисциплиной и ограничениями, налагаемыми вооруженными надзирателями, его охватывает чувство страха и отвращения.

Арт Бернард утверждает — и многие вдумчивые пенологи с ним согласны, — что если бы было возможно освобождать этих молодых парней после того, как они пробудут в заключении достаточно долго, чтобы ощутить все прелести тюремного существования и осознать всю его сущность, то они никогда в жизни больше не совершали бы ни одного преступления.

К несчастью, год — самый минимальный срок. Молодой человек способен быстро адаптироваться и после первых недель, когда ощущение ужаса начинает ослабевать, он, по словам Арта Бернарда, «адаптируется к тюремной жизни».

Таким образом, ему наносится двойной удар — точнее говоря, обществу, которое отправило его в тюрьму, и превратило подобные учреждения в фабрику по производству преступников.

Существует настоятельная необходимость реформы нашей пенитенциарной системы, особенно в отношении впервые осужденных, а также слабовольных личностей, ставших на преступный путь в силу привычки следовать линии наименьшего сопротивления.

Здесь не место для подробных комментариев по этому поводу, но я хочу привлечь внимание к работе моего друга Арта Бернарда, пытливо изучающего людей, о которых общество должно иметь куда больше информации.

Поэтому я посвящаю эту книгу моему другу Артуру И. Бернарду, начальнику тюрьмы штата Невада в Карсон-Сити.

Эрл Стенли Гарднер

Глава 1

Берта Кул вовсю демонстрировала любезные манеры гиппопотама в период ухаживания.

— Дональд, — проворковала она, — я хочу, чтобы ты познакомился с мистером Энселом — мистером Джоном Диттмаром Энселом. Это мой партнер Дональд Лэм, мистер Энсел.

Джон Диттмар Энсел — высоченный тип с черными глазами поэта, тонким прямым носом, чувственным ртом, обилием вьющихся черных волос, длинными руками и весьма скромно одетый — неподвижно сидел на стуле. Когда он поднялся, чтобы поздороваться со мной, его глаза оказались дюймов на шесть-семь выше моих. Я определил его рост примерно в шесть футов и два или три дюйма. Голос у него был негромкий и спокойный, а рукопожатие походило на робкий жест человека, старательно избегающего физического насилия.

Трудно было представить себе больший контраст, чем между Бертой Кул и Джоном Диттмаром Энселом.

Берта сидела за письменным столом; бриллианты на ее пальцах поблескивали при каждом движении рук в проникающем сквозь окно дневном свете.

— Джон Диттмар Энсел — писатель, Дональд, — объяснила она. — Возможно, ты читал кое-что из его вещиц — я хотела сказать, произведений.

Последовала напряженная пауза.

Я кивнул, и Берта просияла.

— Я мало занимаюсь беллетристикой, — извиняющимся тоном сказал Энсел. — В основном пишу технические статьи под псевдонимом Диттмар.

— У него проблема, — продолжала Берта. — Кто-то рекомендовал ему нас. Он спросил меня, так как увидел табличку с надписью «Б. Кул» и решил, что я мужчина. — Она улыбнулась посетителю. — Мистер Энсел повел себя как истинный джентльмен и начал извиняться, но я сразу распознала симптомы. Я объяснила ему, что мой партнер — мужчина и что я хочу его с тобой познакомить. Если мы можем оказать услугу мистеру Энселу, Дональд, то мы это сделаем, а если нет — никто не будет в обиде.

Губы Берты кривились в любезной улыбке. Ей явно было нелегко контролировать выражение маленьких алчных глаз, холодно поблескивающих, как бриллианты на ее пальцах.

Энсел с сомнением переводил взгляд с Берты на меня.

Большая Берта — женщина весом в сто шестьдесят пять фунтов, возраста где-то в конце пятого или в начале шестого десятка, крутая, суровая и грубая, как моток колючей проволоки, — улыбалась и мурлыкала с преувеличенной доброжелательностью, явно казавшейся Энселу фальшивой. Он потихоньку переменил позицию, встав между Бертой и дверью.

Энсел неуверенно смотрел на меня, очевидно пытаясь найти способ выразить свои мысли, не оскорбляя при этом моих чувств.

Берта быстро затараторила, спеша объясниться, прежде чем Энсел выйдет из кабинета.

— Мой партнер, Дональд Лэм, еще молод и не обладает внешностью, которую можно ожидать от частного детектива. Зато мозгов у него в избытке, и потому что он выглядит так… так… — Не найдя нужных слов, Берта внезапно решила, что игра не стоит усилий быть приторно-вежливой. Отбросив свое воркование, она перешла к сути дела. — Черт возьми! — фыркнула Берта. — Дональд выглядит таким безобидным, что может пробраться куда угодно и раздобыть все нужные сведения, и никто не заподозрит в нем частного детектива. Можете не сомневаться — он башковитый ублюдок. Короче говоря, нужны мы вам или нет? Если нет, то так и скажите и выметайтесь отсюда, потому что у нас дел по горло. А если да, то садитесь и поговорим начистоту. Смотреть тошно, как вы переминаетесь с ноги на ногу, словно парень перед дверью ванной в меблированных комнатах.

Это сработало. Чувственный рот Энсела изогнулся в улыбке. Он вернулся к столу и сел.

— Думаю, вы мне нужны, — сказал он.

— Отлично, — кивнула Берта, — но это будет стоить вам деньжат.

— Сколько именно?

— Изложите вашу проблему, и тогда мы вам скажем.

— Писатели не обременены избытком денег, миссис Кул, — заметил Энсел.

Это ему не помогло.

— Детективы тоже, — отозвалась Берта.

Взгляд Энсела задумчиво устремился на ее бриллианты.

— Кроме хороших, — поспешно уточнила Берта. — Ну, выкладывайте.

— Я хочу, чтобы вы разыскали кое-кого.

— Кого?

— Забыл фамилию. Его зовут Карл.

— Вы что, дурака валяете? — осведомилась Берта.

— Нет.

Берта взглянула на меня.

— Почему вы хотите его разыскать? — спросил я.

Энсел провел длинными пальцами по темным вьющимся волосам, потом посмотрел на меня и улыбнулся.

— Он подал мне идею превосходного сюжета.

— Когда? — продолжал расспрашивать я.

— Шесть лет назад.

— Где?

— В Париже.

— И зачем он вам нужен?

— Чтобы выяснить, могу ли я получить эксклюзивные права на использование этой истории.

— Речь идет о вымысле или о факте?

— О факте, но я хочу превратить его в сюжет. Из этого может получиться великолепный роман.

— Допустим, вы повстречали Карла в Париже, — сказал я. — Но в Париже Карлов пруд пруди. Что вам еще о нем известно?

— Конечно, тогда я знал его фамилию, но она ускользнула у меня из памяти. Он приехал из этих краев — из местечка под названием Ситрес-Гроув на окраине Санта-Аны. Карл был довольно состоятельным человеком и приехал в Париж на медовый месяц.

Его жену звали Элизабет — он называл ее Бетти. Приятная девушка.

— О чем была его история?

— Ну, о женитьбе… Я… В ней говорилось о мужчине, убедившем любимую девушку, которая его не любила, что ее настоящий возлюбленный… — Он не договорил. — Не хочу разглашать такой прекрасный сюжет.

— Ладно, — кивнул я. — Нам нужно найти человека по имени Карл из Ситрес-Гроув, который отправился в Париж на медовый месяц шесть лет назад и сообщил вам прекрасный сюжет, который вы не хотите разглашать. Как он выглядел?

— Высокий, крепкий, широкоплечий — из тех, которые добиваются того, чего хотят.

— Какого он был возраста?

— Примерно моего.

— А сколько вам лет?

— Сейчас тридцать два.

— Как он получил свое состояние?

— Не знаю.

— Ну а чем он зарабатывал на жизнь?

— Думаю, жил за счет капиталовложений.

— И насколько он был богат?

— Не знаю. Он казался хорошо обеспеченным.

— Это весьма приблизительное описание.

— Лучшее, которое я могу дать.

— Он блондин или брюнет?

— Рыжий.

— Глаза?

— Голубые.

— Рост?

— Шесть футов.

— Вес?

— Солидный. Около двухсот двадцати фунтов. Но он не толстый — скорее плотный, если вы понимаете, что я имею в виду.

— Его беспокоил вес?

— Думаю, да, но он не сидел на диете — ел, что хотел. Он вообще получал все, что хотел.

— Вы не знаете, в каком отеле он останавливался?

— Нет.

— А он прибыл в Париж морем или по воздуху?

— Думаю, морем, но я не уверен.

— В каком месяце?

— Кажется, в июле — точно не помню.

— Ну и что вы хотите от нас?

— Просто разыщите его. Узнайте его фамилию. Вот и все.

— Хорошо, — сказал я. — Мы этим займемся.

— Сколько это будет стоить?

— Пятьдесят долларов.

Стул Берты негодующе заскрипел, когда она наклонилась вперед. Берта открыла рот, собираясь заговорить, но передумала. Я видел, как сверкнули ее глаза, захлопали ресницы и лицо медленно начало краснеть.

— Где мы можем вас найти? — спросил я Энсела.

— Сколько это займет времени? — в свою очередь осведомился он.

— Возможно, не больше дня.

— Вы не сможете меня найти. Я приду сюда завтра в это же время. — Энсел протянул руку, и я ощутил легкое пожатие его длинных пальцев. Потом он кивнул Берте и вышел.

Берта едва смогла дождаться, пока захлопнется дверь.

— Из всех безвольных, сентиментальных ублюдков… — начала она.

— Ты о нем? — осведомился я.

— О тебе! — рявкнула Берта.

— Чем я провинился?

Ты не потребовал предварительного гонорара, хотя бы в счет предстоящих расходов! — завопила Берта. — Не взял адреса! Паршивые полсотни за то, чтобы найти парня по имени Карл, который был в Париже шесть лет назад! Ты назначил гонорар в пятьдесят баксов и ни цента больше за то, что может стоить нам тысячу!

— Успокойся, Берта, — сказал я. — Этот парень — писатель. Денег он зашибает немного. Кто-то подал ему идею сюжета шесть лет назад в Париже. Это была подлинная история, но он собирается сделать из нее роман.

Поэтому он хочет разыскать того типа и, вполне естественно, обратился в детективное агентство. Обычная рутина.

Берта тряхнула головой, как будто до нее дошло полное значение моих слов.

— Чтоб меня поджарили, как устрицу! — воскликнула она.

— Вот именно, — кивнул я.

— Я не думала об этом с такой точки зрения.

— Ну так подумай теперь, — посоветовал я.

— Какого же рожна ему нужно на самом деле? — осведомилась Берта.

— Возможно, мы выясним это завтра. Не исключено, что он пишет статью о детективных агентствах, разоблачая трюки, с помощью которых они вытягивают из клиентов чрезмерные гонорары за простую работу.

Знаешь, как иногда газеты посылают парня с абсолютно исправным радио в разные мастерские проверить, сколько с него сдерут за якобы сложный ремонт.

— Чтоб меня замариновали, как свеклу! — воскликнула Берта.

Я вышел.

Глава 2

Редакция газеты открывалась в половине девятого.

Я пришел туда в восемь тридцать пять и попросил подшивку шестилетней давности.

Никто даже не спросил, кто я такой. Мне тут же выдали аккуратную подшивку.

Решив, что июльский медовый месяц в Париже может означать свадьбу в июне, я сосредоточил внимание на июньских номерах и в восемь сорок семь обнаружил фотографии Карла Карвера Эндикотта и Элизабет Флэндерс. Невеста работала секретаршей в местной адвокатской конторе. Карл Карвер Эндикотт был важной шишкой в городе — апельсиновые рощи, нефтяные скважины и тому подобное. «Популярный молодой бизнесмен… обширная нефтяная империя…»

Я сделал выписки и вернул газеты девушке за письменным столом. Девушка улыбнулась, поблагодарила меня и нажала ногой скрытую под столом кнопку звонка.

Я заметил, что она надавила на нее всем своим весом — ей явно хотелось быть уверенной, что сигнал сработает.

Я услышал звонок в соседней комнате. Дверь открылась, и оттуда вышел молодой человек с длинными волосами. Он сделал вид, будто что-то ищет, потом устремил на меня проницательный взгляд.

— Хэлло, — поздоровался он. — Могу я что-нибудь для вас сделать?

— Спасибо, обо мне уже позаботились.

— Значит, моя помощь не требуется?

— Нет, благодарю вас.

Тревожиться было не из-за чего — они просто делали свою работу. В редакцию приходит явно нездешний посетитель и хочет посмотреть подшивки шестилетней давности. Это могло ничего не означать, но могло и послужить интересным материалом для газеты. В последнем случае они хотели заполучить этот материал, а не отдавать его конкурирующему изданию.

Я решил дать им знать, что мой визит не означает ровным счетом ничего.

— Он только что просматривал старые подшивки, — сообщила девушка.

— Вот как? — Репортер вопрошающе посмотрел на меня.

Я рассмеялся.

— Проделываю небольшую исследовательскую работенку, касающуюся роста цен на недвижимость. Шесть лет назад было объявлено о продаже недурного земельного участка, и я хотел узнать тогдашнюю цену.

— Ну и как, узнали? — осведомился репортер.

Я покачал головой.

— Нет, только выяснил, что земля была продана.

Придется разыскать агента и попытаться выяснить цену у него. Это может оказаться нелегким делом.

— Возможно, — согласился молодой человек. — Конечно, цена зависит от того, был ли это фермерский или деловой участок.

— Разумеется, — кивнул я.

Он усмехнулся.

Я бы мог сразу уйти, и ничего бы не произошло, но ощущение безопасности усыпило мою бдительность.

Все шло так удачно, что мне хотелось закрепить успех.

— Между прочим, — сказал я, — насколько я понимаю, здесь есть парень по имени Эндикотт, у которого имеется земля на продажу.

— Эндикотт? — переспросил репортер.

— Карл Карвер Эндикотт.

Репортер попытался быстро согнать с лица выражение испуганного удивления, но у него это не вышло.

Девушка за столом уронила печать и не наклонилась, чтобы подобрать ее.

Репортер глотнул пару раз и осведомился:

— Вы знакомы с Эндикоттом?

— Конечно нет, — ответил я. — Меня интересует недвижимость, а не люди.

— Понятно.

— Я мог бы договориться об аренде.

— Могли бы.

Ну, я зашел так далеко, что мог смело идти до конца.

— Ладно, — сказал я. — Что не так с Эндикоттом?

— Зависит от того, как вы на это смотрите.

— Он все еще живет здесь, не так ли?

— Он пребывает неподалеку от города. — Голубые глаза, наблюдавшие за мной, походили на глаза кошки, дежурившей у крысиной норы.

— Не исключено, что я все-таки знаю этого парня, — продолжал я. — Несколько лет назад я встречал одного Эндикотта, приехавшего из этих краев. Он проводил за границей медовый месяц.

— Понятно, — снова протянул репортер.

— Слушайте, — не выдержал я, — что не так с Карлом Эндикоттом? Он подцепил чуму?

— Карл Эндикотт, — ответил репортер, — был убит вскоре после возвращения из свадебного путешествия.

Если вас это интересует, то за информацию, приведшую к аресту и осуждению лица или лиц, ответственных за это преступление, назначена награда в двадцать пять тысяч долларов. А если вы идете по горячему следу, то мы бы не возражали получить материал.

— Убит?

— Убит.

— А кто назначил вознаграждение?

— Совет директоров его компании — «Эндикотт энтерпрайзис».

— Ну, — сказал я, — рад был с вами познакомиться.

— Вы еще со мной не познакомились.

Я усмехнулся.

— Хоть я и не знаю вашего имени, но догадываюсь, кто вы такой. А что касается вашего предложения, то дела об убийстве вряд ли имеют что-то общее с торговлей недвижимостью.

После этого я удалился.

Я припарковал микроавтобус нашего агентства, в котором приехал в Ситрес-Гроув, у самых дверей здания, где помещались различные офисы. Не решаясь сразу сесть в машину, я направился в агентство по продаже недвижимости и несколько минут болтал о разной чепухе с одним из сотрудников. После этого я позавтракал, направился в публичную библиотеку, узнал, что она открывается только в десять, сходил еще в одно агентство, потом зашел в телефонную будку и стал листать справочник.

Репортер все еще следовал за мной.

Я увидел полисмена, проверяющего время стоянки автомобилей. Меньше всего мне хотелось, чтобы мою машину снабдили квитанцией, поэтому я пошел в ресторан, выпил чашку кофе, прошел через заднюю дверь с надписью «Комната отдыха», закрыл ее за собой и направился в кухню.

Повар, отдирающий от сковородки яичницу, ткнул большим пальцем в сторону другой двери.

— Сюда, приятель.

Я усмехнулся, вышел в переулок, обогнул квартал и почти бегом направился к машине. Полисмен только что прикрепил к ней квитанцию, а репортер стоял рядом с блокнотом.

— Простите, — обратился я к полисмену. — Я как раз пришел забрать машину.

— Вы немного опоздали.

— Я думал, правило действует с девяти.

Он указал на знак в углу.

— С восьми тридцати утра до шести вечера стоянка не более часа. Исключения — выходные дни и праздники.

Я льстиво улыбнулся.

— Вам следует делать некоторые уступки приезжим.

— Вы владелец машины?

— Я езжу на ней.

— Ну, давайте взглянем на ваши права, — сказал он.

Я показал ему права.

— О’кей, — кивнул полисмен. — На первый раз прощаю.

Репортер усмехался, как Чеширский кот.

Я сел в машину и поехал, оставив за собой симпатичную газетную историю. Я даже представлял себе заголовок: «Лос-анджелесский детектив расследует местное убийство».

От этого легко было оттолкнуться. «Дональд Лэм, младший партнер фирмы „Кул и Лэм. Конфиденциальные расследования“, этим утром был в городе, просматривал газетные подшивки и наводил справки об убийстве Карла Карвера Эндикотта. Лэм отказался дать интервью и даже назвать репортеру свое имя. Он явно был более склонен получать информацию, нежели делиться ей. Тем не менее тот факт, что частное детективное агентство расследует…» и т. д.

О’кей. Ну и что из того? Черт возьми, если наш клиент выложил карты на стол, так чего мне беспокоиться?

Однако я был раздосадован.

Вспоминая о том, как Берта охарактеризовала меня «башковитым ублюдком», я представлял себе, как будет смотреть на меня наш клиент с поэтическим выражением лица, мечтательными глазами и длинными чувствительными пальцами, когда кто-нибудь пришлет ему вырезку из газеты Ситрес-Гроув.

Ну и черт с ним! Просто мне нужно покончить с делом до выхода газеты. Он хотел информации — я предоставлю ему ее.

Вернувшись в город, я позвонил Элси Бранд, секретарше.

— Привет, Элси. Берта здесь?

— Да.

— Нервничает?

— Не без того.

— Сердится?

— Нет.

— Ты видела нашего вчерашнего клиента, мужчину по фамилии Энсел?

— Нет.

— Он приходил вчера около трех и должен прийти сегодня приблизительно в то же время. Теперь слушай внимательно: ровно без четверти три я буду в баре через дорогу. Бармен меня знает. Позвони туда, как только появится этот парень. Только не рассказывай о нашем разговоре Берте. О’кей?

— О’кей.

Я повесил трубку и вернулся в библиотеку.

Существует ежегодный указатель имен всех авторов, публиковавшихся в любых крупных периодических изданиях Соединенных Штатов. Спустя полчаса я выяснил, что наш клиент Джон Диттмар Энсел никогда не печатался ни в одном из сколько-нибудь значительных журналов ни как Джон Энсел, ни как Джон Диттмар.

Я также узнал, что он никогда не публиковал никаких книг — ни художественных, ни технических.

У меня был друг в справочном отделе одной из лос-анджелесских газет. Я отправился туда и получил конверт с вырезками, касающимися убийства Карла Карвера Эндикотта. Газеты Лос-Анджелеса посвятили этому событию немало места, подробно излагая все известные факты, которых было не так уж много.

Я пришел в бар достаточно рано, чтобы успеть посмотреть по телевизору пару подач в бейсболе, прежде чем Элси позвонила, сообщив, что Энсел уже в офисе, а Берта рвет на себе волосы, пытаясь меня разыскать. Я немного задержался, чтобы поглазеть на еще одну подачу.

Глава 3

Когда я вошел в офис, телефонистка сказала:

— Берта вне себя из-за того, что не может до вас добраться.

Я посмотрел на часы и поднял брови.

— Сейчас иду.

Пройдя через приемную, я открыл дверь кабинета Берты, прежде чем телефонистка успела позвонить.

Энсел неподвижно сидел на стуле, закинув ногу на ногу. Его лицо выражало упрек и страдание.

Берта стрельнула в меня глазами. Вид у нее был еще мрачнее обычного.

— Где ты шлялся? — осведомилась она.

Я кивнул в сторону Энсела.

— Занимался делами нашего клиента. А что?

— Я не могла тебя найти.

— Меня не было поблизости.

— Оно и видно. Ты должен был представить отчет мистеру Энселу.

— Готов это сделать.

Энсел приподнял темные брови.

— В самом деле? — пробормотал он.

Обменявшись с ним рукопожатием, я присел на край стола Берты и сказал:

— У меня есть все, что вы хотели.

— Прекрасно, — одобрил Энсел. — Вы имеете в виду, что нашли его?

— Я знаю его имя, — ответил я. — Человека, который вам нужен, зовут Карл Карвер Эндикотт. Он жил в Ситрес-Гроув и женился на Элизабет Флэндерс шесть лет назад.

На этом я закончил.

Энсел молча сидел, ожидая продолжения.

Я закурил сигарету.

Молчание становилось многозначительным. Берта попыталась заговорить, но поняла, что я молчу намеренно, и плотно сжала губы. Энсел поерзал на стуле, посмотрел на меня, потом на ковер, потом опять на меня.

Я продолжал курить.

— Ну? — не выдержал наконец Энсел.

— Ну? — удивленно повторил я. — Это информация, которую вы хотели. Имя человека — Карл Карвер Эндикотт. Он проживал в Ситрес-Гроув, но не в самом городе, а в апельсиновой роще — на ранчо под названием «Козодой».

— «Козодой», — точно эхо отозвался Энсел.

— Совершенно верно — «Козодой», — улыбнулся я, дымя сигаретой.

Энсел снова заерзал.

— Ну, я пошел, — сказал я Берте. — Мне нужно заняться делом Рассетта и…

— А как же я? — спросил Энсел.

Я удивленно обернулся.

— О чем вы?

— О моем деле.

— Оно закончено. Вы хотели узнать фамилию доброго старого Карла, с которым познакомились в Париже. Хотели узнать, кто он. Я раздобыл для вас фамилию.

— Ну и где же он теперь? — осведомился Энсел.

— Боже великий! — воскликнул я. — Вы не просили нас это выяснить. Я не знаю, где он теперь.

Энсел облизнул губы кончиком языка.

— Мне бы очень хотелось это узнать.

— Это может оказаться нелегкой работенкой, — заметил я.

— Почему? — вмешалась Берта. — Такой человек не стал бы уезжать, не оставив адреса.

— Это зависит от того, куда он уехал, — многозначительно произнес я.

Берта поймала мой взгляд и прикусила язык.

— Конечно, я хотел бы это выяснить, — настаивал Энсел. — Я никак не предвидел, что вы узнаете только имя.

— Это все, что вы просили.

— Возможно, я не вполне ясно выразил мои пожелания, — сказал он.

— Вполне возможно.

— Не понимаю, — раздраженно фыркнула Берта, — на кой черт вам якшаться с частными детективами, когда у вас есть имя и адрес? Позвоните ему, отправьте письмо или телеграмму.

— Верно, Энсел, — кивнул я. — Вы ведь хотели связаться со стариной Карлом, так как у него есть идея для сюжета романа, помните?

Энсел провел рукой по волосам.

— Но должны же вы были хоть что-то узнать о нем, пока выясняли имя и адрес.

— Разумеется, — согласился я, — но это произошло мимоходом. От нас требовалось узнать его фамилию — мы ее узнали.

— Повторяю, — упорствовал Энсел. — Возможно, я не вполне ясно выразился.

— Вполне возможно, — снова сказал я. — Если вас интересовало убийство, то вы выразились весьма не ясно.

— Я не интересовался убийством! Я просто хотел… — Он умолк с испуганным видом.

Я усмехнулся.

— И как же вы узнали об убийстве, Энсел?

Он попытался ответить, но смог издать только несколько нечленораздельных звуков.

Я услышал скрип стула Берты Кул, когда она наклонилась вперед, чуя финансовую прибыль, как собака, натасканная на птиц, чует стаю перепелов.

— Если вы хотели разузнать об убийстве, Энсел, — заговорил я, — то сделали несколько крупных ошибок.

Одна из них заключается в том, что вы не удосужились сообщить мне описание главного подозреваемого — высокого худощавого мужчины с темными волосами и длинными тонкими пальцами. Считают, что шофер такси может опознать этого человека. Вторая ошибка — то, что вы не сказали, с чем мне придется, иметь дело, чтобы я мог замести следы. В результате я стал играть в открытую, и к этому времени властям уже известно, что частное детективное агентство «Кул и Лэм» интересуется делом Карла Эндикотта. Так как полицейские склонны к скептицизму, они вряд ли поверят, что мой интерес был связан исключительно с поисками «доброго старого Карла» (в кавычках), который подал вам в Париже идею для «сюжета романа» (снова в кавычках).

Вполне естественно, они подумают, что нас интересует определенный аспект убийства, — и очень скоро захотят узнать, какой именно. Третья ошибка — то, что вы не оставили своего адреса. Поэтому, поняв, с чем мы имеем дело, я не мог разыскать вас и предупредить, чтобы вы не приходили в офис. Как бы то ни было, раз уж вы сделали эти ошибки, то вам и отвечать за последствия.

Когда вы в следующий раз обратитесь к детективам, сообщите им все, что вам нужно. А пока что выдайте нам пятьдесят баксов.

— Но… но… — Энсел фыркал, как остывший мотоциклетный мотор, — вы делаете поспешные выводы.

— С детективами такое бывает, — согласился я.

Энсел съежился на стуле.

— Простите, — наконец буркнул он.

— Ну, — сказал я, — мы свою работу сделали. Мы добыли для вас информацию, которая, как вы сказали, вам нужна. А читать мысли мы не умеем. Уплатите моему партнеру пятьдесят баксов, которые вы нам должны.