Предисловие

В течение нескольких лет мои книги о Перри Мейсоне включали предисловия, описывающие интересных личностей в области судебной медицины. Книги посвящались людям, о которых говорилось в предисловиях.

Однако в книгах о Берте Кул и Дональде Лэме, которые я пишу теперь (под псевдонимом А.А. Фэйр), мне хочется удалиться с поля судебной медицины и поведать читателям кое-что любопытное о людях, непосредственно осуществляющих правосудие.

Эта область включает проведение законов в жизнь, расследование преступлений и пенологию[1]. Лишь немногие сознают, до какой степени наши исправительные учреждения являются, по существу, фабриками преступлений. Профессиональным пенологам известны необходимые реформы, но они не решаются говорить о них из-за общественной апатии в одних случаях и враждебности — в других.

Мой друг Артур Бернард — начальник тюрьмы штата Невада в Карсон-Сити.

Это маленькая тюрьма — настолько маленькая, что Арт Бернард лично знает всех ее заключенных.

Бернард начал свою карьеру в пенологии несколько лет назад как государственный назначенец. Он заинтересовался своей работой и попытками поисков источников преступлений.

Странно, что лишь немногие преступники знают, почему они ступили на путь нарушения закона. Как и все прочие, они зачастую склонны винить в своих бедах других.

Некоторые заключенные тюрьмы Карсон-Сити не желают даже здороваться с начальником тюрьмы. Другие — жестокие и безнадежно испорченные убийцы.

Третьи — ловкие мошенники, которые охотно расскажут любому исследователю все, что он хочет услышать, в надежде извлечь хоть какую-нибудь выгоду для себя.

Тем не менее большое количество заключенных хотят отбыть свой срок и начать жить честно. Смогут ли они это сделать — другой вопрос. Некоторые — да, а очень многие — нет. Общество создает тяжелые препятствия человеку, только что вышедшему из тюрьмы.

Арт Бернард ведет большую работу с заключенными, стараясь помочь им, пытаясь выяснить, каким образом они стали нарушителями закона.

В его кабинете есть магнитофон, и когда кто-то из заключенных хочет откровенно поговорить с начальником, Арт Бернард беседует с ним, записывая разговор на пленку, потом прослушивает запись, делая собственные комментарии и предложения, после чего отсылает пленку доктору Лемойну Снайдеру, исследователю в области судебной медицины, и мне. Я делаю дубликаты записей, и таким образом мы постепенно создаем библиотеку. Медленно, но верно мы находим ключи к некоторым импульсам, мотивам и слабостям, побуждающим людей пренебрегать законом.

Это интересная и, по-моему, очень важная работа.

За свою жизнь Арт Бернард побывал шахтером, боксером-профессионалом, скотоводом и объездчиком лошадей, инспектором шахт. Он в значительной степени самоучка, зато отлично знает человеческую натуру.

Будучи предельно скромным, Арт Бернард обычно преуменьшает роль великолепного образования, которое он получил в суровой школе жизни. Но так как Арт действует в области практики, а не теории и большую часть своих знаний приобрел тяжким физическим трудом, он видит мало пользы в теории, как таковой.

Он не станет заниматься тем, что, по его мнению, не сработает, но благодаря своей биографии заставляет «срабатывать» все, к чему бы он ни обращался.

Арт Бернард говорил мне, что некоторые из величайших трагедий тюремной жизни происходят потому, что преступник, судимый впервые, получает минимальный срок в один год.

Многие из этих впервые осужденных — молодые люди, которые могли бы быть вашими или моими сыновьями. Они нарушили закон и приговорены к тюремному заключению. Некоторые из них, возможно, совершали правонарушения, будучи несовершеннолетними; многие держатся вызывающе. Однако практически все не имеют понятия о тюремной жизни.

Чаще всего юнцы, впервые попадающие в тюрьму, пытаются выглядеть крутыми парнями. Но это главным образом поза, придающая им уверенность.

Когда двери тюрьмы захлопываются за таким человеком, когда он впервые осознает весь ужас жизни в заключении, когда он оказывается среди мужчин, лишенных женщин, но не сексуальных потребностей, когда он сталкивается с тесными камерами, строгой дисциплиной и ограничениями, налагаемыми вооруженными надзирателями, его охватывает чувство страха и отвращения.

Арт Бернард утверждает — и многие вдумчивые пенологи с ним согласны, — что если бы было возможно освобождать этих молодых парней после того, как они пробудут в заключении достаточно долго, чтобы ощутить все прелести тюремного существования и осознать всю его сущность, то они никогда в жизни больше не совершали бы ни одного преступления.

К несчастью, год — самый минимальный срок. Молодой человек способен быстро адаптироваться и после первых недель, когда ощущение ужаса начинает ослабевать, он, по словам Арта Бернарда, «адаптируется к тюремной жизни».

Таким образом, ему наносится двойной удар — точнее говоря, обществу, которое отправило его в тюрьму, и превратило подобные учреждения в фабрику по производству преступников.

Существует настоятельная необходимость реформы нашей пенитенциарной системы, особенно в отношении впервые осужденных, а также слабовольных личностей, ставших на преступный путь в силу привычки следовать линии наименьшего сопротивления.

Здесь не место для подробных комментариев по этому поводу, но я хочу привлечь внимание к работе моего друга Арта Бернарда, пытливо изучающего людей, о которых общество должно иметь куда больше информации.

Поэтому я посвящаю эту книгу моему другу Артуру И. Бернарду, начальнику тюрьмы штата Невада в Карсон-Сити.

Эрл Стенли Гарднер

Глава 1

Берта Кул вовсю демонстрировала любезные манеры гиппопотама в период ухаживания.

— Дональд, — проворковала она, — я хочу, чтобы ты познакомился с мистером Энселом — мистером Джоном Диттмаром Энселом. Это мой партнер Дональд Лэм, мистер Энсел.

Джон Диттмар Энсел — высоченный тип с черными глазами поэта, тонким прямым носом, чувственным ртом, обилием вьющихся черных волос, длинными руками и весьма скромно одетый — неподвижно сидел на стуле. Когда он поднялся, чтобы поздороваться со мной, его глаза оказались дюймов на шесть-семь выше моих. Я определил его рост примерно в шесть футов и два или три дюйма. Голос у него был негромкий и спокойный, а рукопожатие походило на робкий жест человека, старательно избегающего физического насилия.

Трудно было представить себе больший контраст, чем между Бертой Кул и Джоном Диттмаром Энселом.

Берта сидела за письменным столом; бриллианты на ее пальцах поблескивали при каждом движении рук в проникающем сквозь окно дневном свете.

— Джон Диттмар Энсел — писатель, Дональд, — объяснила она. — Возможно, ты читал кое-что из его вещиц — я хотела сказать, произведений.

Последовала напряженная пауза.

Я кивнул, и Берта просияла.

— Я мало занимаюсь беллетристикой, — извиняющимся тоном сказал Энсел. — В основном пишу технические статьи под псевдонимом Диттмар.

— У него проблема, — продолжала Берта. — Кто-то рекомендовал ему нас. Он спросил меня, так как увидел табличку с надписью «Б. Кул» и решил, что я мужчина. — Она улыбнулась посетителю. — Мистер Энсел повел себя как истинный джентльмен и начал извиняться, но я сразу распознала симптомы. Я объяснила ему, что мой партнер — мужчина и что я хочу его с тобой познакомить. Если мы можем оказать услугу мистеру Энселу, Дональд, то мы это сделаем, а если нет — никто не будет в обиде.

Губы Берты кривились в любезной улыбке. Ей явно было нелегко контролировать выражение маленьких алчных глаз, холодно поблескивающих, как бриллианты на ее пальцах.

Энсел с сомнением переводил взгляд с Берты на меня.

Большая Берта — женщина весом в сто шестьдесят пять фунтов, возраста где-то в конце пятого или в начале шестого десятка, крутая, суровая и грубая, как моток колючей проволоки, — улыбалась и мурлыкала с преувеличенной доброжелательностью, явно казавшейся Энселу фальшивой. Он потихоньку переменил позицию, встав между Бертой и дверью.

Энсел неуверенно смотрел на меня, очевидно пытаясь найти способ выразить свои мысли, не оскорбляя при этом моих чувств.

Берта быстро затараторила, спеша объясниться, прежде чем Энсел выйдет из кабинета.

— Мой партнер, Дональд Лэм, еще молод и не обладает внешностью, которую можно ожидать от частного детектива. Зато мозгов у него в избытке, и потому что он выглядит так… так… — Не найдя нужных слов, Берта внезапно решила, что игра не стоит усилий быть приторно-вежливой. Отбросив свое воркование, она перешла к сути дела. — Черт возьми! — фыркнула Берта. — Дональд выглядит таким безобидным, что может пробраться куда угодно и раздобыть все нужные сведения, и никто не заподозрит в нем частного детектива. Можете не сомневаться — он башковитый ублюдок. Короче говоря, нужны мы вам или нет? Если нет, то так и скажите и выметайтесь отсюда, потому что у нас дел по горло. А если да, то садитесь и поговорим начистоту. Смотреть тошно, как вы переминаетесь с ноги на ногу, словно парень перед дверью ванной в меблированных комнатах.

Это сработало. Чувственный рот Энсела изогнулся в улыбке. Он вернулся к столу и сел.

— Думаю, вы мне нужны, — сказал он.

— Отлично, — кивнула Берта, — но это будет стоить вам деньжат.

— Сколько именно?

— Изложите вашу проблему, и тогда мы вам скажем.

— Писатели не обременены избытком денег, миссис Кул, — заметил Энсел.

Это ему не помогло.

— Детективы тоже, — отозвалась Берта.

Взгляд Энсела задумчиво устремился на ее бриллианты.

— Кроме хороших, — поспешно уточнила Берта. — Ну, выкладывайте.

— Я хочу, чтобы вы разыскали кое-кого.

— Кого?

— Забыл фамилию. Его зовут Карл.

— Вы что, дурака валяете? — осведомилась Берта.

— Нет.

Берта взглянула на меня.

— Почему вы хотите его разыскать? — спросил я.

Энсел провел длинными пальцами по темным вьющимся волосам, потом посмотрел на меня и улыбнулся.

— Он подал мне идею превосходного сюжета.

— Когда? — продолжал расспрашивать я.

— Шесть лет назад.

— Где?

— В Париже.

— И зачем он вам нужен?

— Чтобы выяснить, могу ли я получить эксклюзивные права на использование этой истории.

— Речь идет о вымысле или о факте?

— О факте, но я хочу превратить его в сюжет. Из этого может получиться великолепный роман.

— Допустим, вы повстречали Карла в Париже, — сказал я. — Но в Париже Карлов пруд пруди. Что вам еще о нем известно?

— Конечно, тогда я знал его фамилию, но она ускользнула у меня из памяти. Он приехал из этих краев — из местечка под названием Ситрес-Гроув на окраине Санта-Аны. Карл был довольно состоятельным человеком и приехал в Париж на медовый месяц.

Его жену звали Элизабет — он называл ее Бетти. Приятная девушка.

— О чем была его история?

— Ну, о женитьбе… Я… В ней говорилось о мужчине, убедившем любимую девушку, которая его не любила, что ее настоящий возлюбленный… — Он не договорил. — Не хочу разглашать такой прекрасный сюжет.

— Ладно, — кивнул я. — Нам нужно найти человека по имени Карл из Ситрес-Гроув, который отправился в Париж на медовый месяц шесть лет назад и сообщил вам прекрасный сюжет, который вы не хотите разглашать. Как он выглядел?

— Высокий, крепкий, широкоплечий — из тех, которые добиваются того, чего хотят.

— Какого он был возраста?

— Примерно моего.

— А сколько вам лет?

— Сейчас тридцать два.

— Как он получил свое состояние?

— Не знаю.

— Ну а чем он зарабатывал на жизнь?

— Думаю, жил за счет капиталовложений.

— И насколько он был богат?

— Не знаю. Он казался хорошо обеспеченным.

— Это весьма приблизительное описание.

— Лучшее, которое я могу дать.

— Он блондин или брюнет?

— Рыжий.

— Глаза?

— Голубые.

— Рост?

— Шесть футов.

— Вес?

— Солидный. Около двухсот двадцати фунтов. Но он не толстый — скорее плотный, если вы понимаете, что я имею в виду.

— Его беспокоил вес?

— Думаю, да, но он не сидел на диете — ел, что хотел. Он вообще получал все, что хотел.

— Вы не знаете, в каком отеле он останавливался?

— Нет.

— А он прибыл в Париж морем или по воздуху?

— Думаю, морем, но я не уверен.

— В каком месяце?

— Кажется, в июле — точно не помню.

— Ну и что вы хотите от нас?

— Просто разыщите его. Узнайте его фамилию. Вот и все.

— Хорошо, — сказал я. — Мы этим займемся.

— Сколько это будет стоить?

— Пятьдесят долларов.

Стул Берты негодующе заскрипел, когда она наклонилась вперед. Берта открыла рот, собираясь заговорить, но передумала. Я видел, как сверкнули ее глаза, захлопали ресницы и лицо медленно начало краснеть.

— Где мы можем вас найти? — спросил я Энсела.

— Сколько это займет времени? — в свою очередь осведомился он.

— Возможно, не больше дня.

— Вы не сможете меня найти. Я приду сюда завтра в это же время. — Энсел протянул руку, и я ощутил легкое пожатие его длинных пальцев. Потом он кивнул Берте и вышел.

Берта едва смогла дождаться, пока захлопнется дверь.

— Из всех безвольных, сентиментальных ублюдков… — начала она.

— Ты о нем? — осведомился я.

— О тебе! — рявкнула Берта.

— Чем я провинился?

Ты не потребовал предварительного гонорара, хотя бы в счет предстоящих расходов! — завопила Берта. — Не взял адреса! Паршивые полсотни за то, чтобы найти парня по имени Карл, который был в Париже шесть лет назад! Ты назначил гонорар в пятьдесят баксов и ни цента больше за то, что может стоить нам тысячу!

— Успокойся, Берта, — сказал я. — Этот парень — писатель. Денег он зашибает немного. Кто-то подал ему идею сюжета шесть лет назад в Париже. Это была подлинная история, но он собирается сделать из нее роман.

Поэтому он хочет разыскать того типа и, вполне естественно, обратился в детективное агентство. Обычная рутина.

Берта тряхнула головой, как будто до нее дошло полное значение моих слов.

— Чтоб меня поджарили, как устрицу! — воскликнула она.

— Вот именно, — кивнул я.

— Я не думала об этом с такой точки зрения.

— Ну так подумай теперь, — посоветовал я.

— Какого же рожна ему нужно на самом деле? — осведомилась Берта.

— Возможно, мы выясним это завтра. Не исключено, что он пишет статью о детективных агентствах, разоблачая трюки, с помощью которых они вытягивают из клиентов чрезмерные гонорары за простую работу.

Знаешь, как иногда газеты посылают парня с абсолютно исправным радио в разные мастерские проверить, сколько с него сдерут за якобы сложный ремонт.

— Чтоб меня замариновали, как свеклу! — воскликнула Берта.

Я вышел.

Глава 2

Редакция газеты открывалась в половине девятого.

Я пришел туда в восемь тридцать пять и попросил подшивку шестилетней давности.

Никто даже не спросил, кто я такой. Мне тут же выдали аккуратную подшивку.

Решив, что июльский медовый месяц в Париже может означать свадьбу в июне, я сосредоточил внимание на июньских номерах и в восемь сорок семь обнаружил фотографии Карла Карвера Эндикотта и Элизабет Флэндерс. Невеста работала секретаршей в местной адвокатской конторе. Карл Карвер Эндикотт был важной шишкой в городе — апельсиновые рощи, нефтяные скважины и тому подобное. «Популярный молодой бизнесмен… обширная нефтяная империя…»

Я сделал выписки и вернул газеты девушке за письменным столом. Девушка улыбнулась, поблагодарила меня и нажала ногой скрытую под столом кнопку звонка.

Я заметил, что она надавила на нее всем своим весом — ей явно хотелось быть уверенной, что сигнал сработает.

Я услышал звонок в соседней комнате. Дверь открылась, и оттуда вышел молодой человек с длинными волосами. Он сделал вид, будто что-то ищет, потом устремил на меня проницательный взгляд.

— Хэлло, — поздоровался он. — Могу я что-нибудь для вас сделать?

— Спасибо, обо мне уже позаботились.

— Значит, моя помощь не требуется?

— Нет, благодарю вас.

Тревожиться было не из-за чего — они просто делали свою работу. В редакцию приходит явно нездешний посетитель и хочет посмотреть подшивки шестилетней давности. Это могло ничего не означать, но могло и послужить интересным материалом для газеты. В последнем случае они хотели заполучить этот материал, а не отдавать его конкурирующему изданию.

Я решил дать им знать, что мой визит не означает ровным счетом ничего.

— Он только что просматривал старые подшивки, — сообщила девушка.

— Вот как? — Репортер вопрошающе посмотрел на меня.

Я рассмеялся.

— Проделываю небольшую исследовательскую работенку, касающуюся роста цен на недвижимость. Шесть лет назад было объявлено о продаже недурного земельного участка, и я хотел узнать тогдашнюю цену.

— Ну и как, узнали? — осведомился репортер.

Я покачал головой.

— Нет, только выяснил, что земля была продана.

Придется разыскать агента и попытаться выяснить цену у него. Это может оказаться нелегким делом.

— Возможно, — согласился молодой человек. — Конечно, цена зависит от того, был ли это фермерский или деловой участок.

— Разумеется, — кивнул я.

Он усмехнулся.

Я бы мог сразу уйти, и ничего бы не произошло, но ощущение безопасности усыпило мою бдительность.

Все шло так удачно, что мне хотелось закрепить успех.

— Между прочим, — сказал я, — насколько я понимаю, здесь есть парень по имени Эндикотт, у которого имеется земля на продажу.

— Эндикотт? — переспросил репортер.

— Карл Карвер Эндикотт.

Репортер попытался быстро согнать с лица выражение испуганного удивления, но у него это не вышло.

Девушка за столом уронила печать и не наклонилась, чтобы подобрать ее.

Репортер глотнул пару раз и осведомился:

— Вы знакомы с Эндикоттом?

— Конечно нет, — ответил я. — Меня интересует недвижимость, а не люди.

— Понятно.

— Я мог бы договориться об аренде.

— Могли бы.

Ну, я зашел так далеко, что мог смело идти до конца.

— Ладно, — сказал я. — Что не так с Эндикоттом?

— Зависит от того, как вы на это смотрите.

— Он все еще живет здесь, не так ли?

— Он пребывает неподалеку от города. — Голубые глаза, наблюдавшие за мной, походили на глаза кошки, дежурившей у крысиной норы.

— Не исключено, что я все-таки знаю этого парня, — продолжал я. — Несколько лет назад я встречал одного Эндикотта, приехавшего из этих краев. Он проводил за границей медовый месяц.

— Понятно, — снова протянул репортер.

— Слушайте, — не выдержал я, — что не так с Карлом Эндикоттом? Он подцепил чуму?

— Карл Эндикотт, — ответил репортер, — был убит вскоре после возвращения из свадебного путешествия.

Если вас это интересует, то за информацию, приведшую к аресту и осуждению лица или лиц, ответственных за это преступление, назначена награда в двадцать пять тысяч долларов. А если вы идете по горячему следу, то мы бы не возражали получить материал.

— Убит?

— Убит.

— А кто назначил вознаграждение?

— Совет директоров его компании — «Эндикотт энтерпрайзис».

— Ну, — сказал я, — рад был с вами познакомиться.

— Вы еще со мной не познакомились.

Я усмехнулся.

— Хоть я и не знаю вашего имени, но догадываюсь, кто вы такой. А что касается вашего предложения, то дела об убийстве вряд ли имеют что-то общее с торговлей недвижимостью.

После этого я удалился.

Я припарковал микроавтобус нашего агентства, в котором приехал в Ситрес-Гроув, у самых дверей здания, где помещались различные офисы. Не решаясь сразу сесть в машину, я направился в агентство по продаже недвижимости и несколько минут болтал о разной чепухе с одним из сотрудников. После этого я позавтракал, направился в публичную библиотеку, узнал, что она открывается только в десять, сходил еще в одно агентство, потом зашел в телефонную будку и стал листать справочник.

Репортер все еще следовал за мной.

Я увидел полисмена, проверяющего время стоянки автомобилей. Меньше всего мне хотелось, чтобы мою машину снабдили квитанцией, поэтому я пошел в ресторан, выпил чашку кофе, прошел через заднюю дверь с надписью «Комната отдыха», закрыл ее за собой и направился в кухню.

Повар, отдирающий от сковородки яичницу, ткнул большим пальцем в сторону другой двери.

— Сюда, приятель.

Я усмехнулся, вышел в переулок, обогнул квартал и почти бегом направился к машине. Полисмен только что прикрепил к ней квитанцию, а репортер стоял рядом с блокнотом.

— Простите, — обратился я к полисмену. — Я как раз пришел забрать машину.

— Вы немного опоздали.

— Я думал, правило действует с девяти.

Он указал на знак в углу.

— С восьми тридцати утра до шести вечера стоянка не более часа. Исключения — выходные дни и праздники.

Я льстиво улыбнулся.

— Вам следует делать некоторые уступки приезжим.

— Вы владелец машины?

— Я езжу на ней.

— Ну, давайте взглянем на ваши права, — сказал он.

Я показал ему права.

— О’кей, — кивнул полисмен. — На первый раз прощаю.

Репортер усмехался, как Чеширский кот.

Я сел в машину и поехал, оставив за собой симпатичную газетную историю. Я даже представлял себе заголовок: «Лос-анджелесский детектив расследует местное убийство».

От этого легко было оттолкнуться. «Дональд Лэм, младший партнер фирмы „Кул и Лэм. Конфиденциальные расследования“, этим утром был в городе, просматривал газетные подшивки и наводил справки об убийстве Карла Карвера Эндикотта. Лэм отказался дать интервью и даже назвать репортеру свое имя. Он явно был более склонен получать информацию, нежели делиться ей. Тем не менее тот факт, что частное детективное агентство расследует…» и т. д.

О’кей. Ну и что из того? Черт возьми, если наш клиент выложил карты на стол, так чего мне беспокоиться?

Однако я был раздосадован.

Вспоминая о том, как Берта охарактеризовала меня «башковитым ублюдком», я представлял себе, как будет смотреть на меня наш клиент с поэтическим выражением лица, мечтательными глазами и длинными чувствительными пальцами, когда кто-нибудь пришлет ему вырезку из газеты Ситрес-Гроув.

Ну и черт с ним! Просто мне нужно покончить с делом до выхода газеты. Он хотел информации — я предоставлю ему ее.

Вернувшись в город, я позвонил Элси Бранд, секретарше.

— Привет, Элси. Берта здесь?

— Да.

— Нервничает?

— Не без того.

— Сердится?

— Нет.

— Ты видела нашего вчерашнего клиента, мужчину по фамилии Энсел?

— Нет.

— Он приходил вчера около трех и должен прийти сегодня приблизительно в то же время. Теперь слушай внимательно: ровно без четверти три я буду в баре через дорогу. Бармен меня знает. Позвони туда, как только появится этот парень. Только не рассказывай о нашем разговоре Берте. О’кей?

— О’кей.

Я повесил трубку и вернулся в библиотеку.

Существует ежегодный указатель имен всех авторов, публиковавшихся в любых крупных периодических изданиях Соединенных Штатов. Спустя полчаса я выяснил, что наш клиент Джон Диттмар Энсел никогда не печатался ни в одном из сколько-нибудь значительных журналов ни как Джон Энсел, ни как Джон Диттмар.

Я также узнал, что он никогда не публиковал никаких книг — ни художественных, ни технических.

У меня был друг в справочном отделе одной из лос-анджелесских газет. Я отправился туда и получил конверт с вырезками, касающимися убийства Карла Карвера Эндикотта. Газеты Лос-Анджелеса посвятили этому событию немало места, подробно излагая все известные факты, которых было не так уж много.

Я пришел в бар достаточно рано, чтобы успеть посмотреть по телевизору пару подач в бейсболе, прежде чем Элси позвонила, сообщив, что Энсел уже в офисе, а Берта рвет на себе волосы, пытаясь меня разыскать. Я немного задержался, чтобы поглазеть на еще одну подачу.

Глава 3

Когда я вошел в офис, телефонистка сказала:

— Берта вне себя из-за того, что не может до вас добраться.

Я посмотрел на часы и поднял брови.

— Сейчас иду.

Пройдя через приемную, я открыл дверь кабинета Берты, прежде чем телефонистка успела позвонить.

Энсел неподвижно сидел на стуле, закинув ногу на ногу. Его лицо выражало упрек и страдание.

Берта стрельнула в меня глазами. Вид у нее был еще мрачнее обычного.

— Где ты шлялся? — осведомилась она.

Я кивнул в сторону Энсела.

— Занимался делами нашего клиента. А что?

— Я не могла тебя найти.

— Меня не было поблизости.

— Оно и видно. Ты должен был представить отчет мистеру Энселу.

— Готов это сделать.

Энсел приподнял темные брови.

— В самом деле? — пробормотал он.

Обменявшись с ним рукопожатием, я присел на край стола Берты и сказал:

— У меня есть все, что вы хотели.

— Прекрасно, — одобрил Энсел. — Вы имеете в виду, что нашли его?

— Я знаю его имя, — ответил я. — Человека, который вам нужен, зовут Карл Карвер Эндикотт. Он жил в Ситрес-Гроув и женился на Элизабет Флэндерс шесть лет назад.

На этом я закончил.

Энсел молча сидел, ожидая продолжения.

Я закурил сигарету.

Молчание становилось многозначительным. Берта попыталась заговорить, но поняла, что я молчу намеренно, и плотно сжала губы. Энсел поерзал на стуле, посмотрел на меня, потом на ковер, потом опять на меня.

Я продолжал курить.

— Ну? — не выдержал наконец Энсел.

— Ну? — удивленно повторил я. — Это информация, которую вы хотели. Имя человека — Карл Карвер Эндикотт. Он проживал в Ситрес-Гроув, но не в самом городе, а в апельсиновой роще — на ранчо под названием «Козодой».

— «Козодой», — точно эхо отозвался Энсел.

— Совершенно верно — «Козодой», — улыбнулся я, дымя сигаретой.

Энсел снова заерзал.

— Ну, я пошел, — сказал я Берте. — Мне нужно заняться делом Рассетта и…

— А как же я? — спросил Энсел.

Я удивленно обернулся.

— О чем вы?

— О моем деле.

— Оно закончено. Вы хотели узнать фамилию доброго старого Карла, с которым познакомились в Париже. Хотели узнать, кто он. Я раздобыл для вас фамилию.

— Ну и где же он теперь? — осведомился Энсел.

— Боже великий! — воскликнул я. — Вы не просили нас это выяснить. Я не знаю, где он теперь.

Энсел облизнул губы кончиком языка.

— Мне бы очень хотелось это узнать.

— Это может оказаться нелегкой работенкой, — заметил я.

— Почему? — вмешалась Берта. — Такой человек не стал бы уезжать, не оставив адреса.

— Это зависит от того, куда он уехал, — многозначительно произнес я.

Берта поймала мой взгляд и прикусила язык.

— Конечно, я хотел бы это выяснить, — настаивал Энсел. — Я никак не предвидел, что вы узнаете только имя.

— Это все, что вы просили.

— Возможно, я не вполне ясно выразил мои пожелания, — сказал он.

— Вполне возможно.

— Не понимаю, — раздраженно фыркнула Берта, — на кой черт вам якшаться с частными детективами, когда у вас есть имя и адрес? Позвоните ему, отправьте письмо или телеграмму.

— Верно, Энсел, — кивнул я. — Вы ведь хотели связаться со стариной Карлом, так как у него есть идея для сюжета романа, помните?

Энсел провел рукой по волосам.

— Но должны же вы были хоть что-то узнать о нем, пока выясняли имя и адрес.

— Разумеется, — согласился я, — но это произошло мимоходом. От нас требовалось узнать его фамилию — мы ее узнали.

— Повторяю, — упорствовал Энсел. — Возможно, я не вполне ясно выразился.

— Вполне возможно, — снова сказал я. — Если вас интересовало убийство, то вы выразились весьма не ясно.

— Я не интересовался убийством! Я просто хотел… — Он умолк с испуганным видом.

Я усмехнулся.

— И как же вы узнали об убийстве, Энсел?

Он попытался ответить, но смог издать только несколько нечленораздельных звуков.

Я услышал скрип стула Берты Кул, когда она наклонилась вперед, чуя финансовую прибыль, как собака, натасканная на птиц, чует стаю перепелов.

— Если вы хотели разузнать об убийстве, Энсел, — заговорил я, — то сделали несколько крупных ошибок.

Одна из них заключается в том, что вы не удосужились сообщить мне описание главного подозреваемого — высокого худощавого мужчины с темными волосами и длинными тонкими пальцами. Считают, что шофер такси может опознать этого человека. Вторая ошибка — то, что вы не сказали, с чем мне придется, иметь дело, чтобы я мог замести следы. В результате я стал играть в открытую, и к этому времени властям уже известно, что частное детективное агентство «Кул и Лэм» интересуется делом Карла Эндикотта. Так как полицейские склонны к скептицизму, они вряд ли поверят, что мой интерес был связан исключительно с поисками «доброго старого Карла» (в кавычках), который подал вам в Париже идею для «сюжета романа» (снова в кавычках).

Вполне естественно, они подумают, что нас интересует определенный аспект убийства, — и очень скоро захотят узнать, какой именно. Третья ошибка — то, что вы не оставили своего адреса. Поэтому, поняв, с чем мы имеем дело, я не мог разыскать вас и предупредить, чтобы вы не приходили в офис. Как бы то ни было, раз уж вы сделали эти ошибки, то вам и отвечать за последствия.

Когда вы в следующий раз обратитесь к детективам, сообщите им все, что вам нужно. А пока что выдайте нам пятьдесят баксов.

— Но… но… — Энсел фыркал, как остывший мотоциклетный мотор, — вы делаете поспешные выводы.

— С детективами такое бывает, — согласился я.

Энсел съежился на стуле.

— Простите, — наконец буркнул он.

— Ну, — сказал я, — мы свою работу сделали. Мы добыли для вас информацию, которая, как вы сказали, вам нужна. А читать мысли мы не умеем. Уплатите моему партнеру пятьдесят баксов, которые вы нам должны.

Я направился к двери.

— Эй, погоди! — окликнула меня Берта. — Куда это ты собрался?

— Куда глаза глядят, — ответил я.

Энсел сидел в явном замешательстве.

Я вышел из офиса, сел в машину, завел мотор и стал ждать.

Прошло почти пятнадцать минут, прежде чем вышел Энсел. Он пару раз боязливо оглянулся, но увидев, что никто не проявляет к нему интереса, вроде бы успокоился.

Оказалось, что его машина припаркована на той же стоянке, что и наши. Я видел, как он отъехал в «шевроле» выпуска четырехлетней давности с номером AWV 421.

Я поехал следом за ним. Добравшись до места, где было не так много транспорта, Энсел начал описывать восьмерки вокруг кварталов, очевидно глядя в зеркальце, нет ли за ним хвоста.

Я прекратил преследование, проехал полмили по бульвару, свернул в переулок и стал поджидать.

Должно быть, Энсел проделал еще несколько сложных маневров, так как прошло добрых двадцать минут, прежде чем я увидел его машину на бульваре.

Я ехал за ним до бунгало на Бетуорд-Драйв.

Он припарковал машину, а я проехал еще полквартала и остановился там.

Я видел, как Энсел вышел из машины и вошел в бунгало.

Прошло полчаса, но он так и не появился. Я поехал назад в офис.

Девушки уже ушли домой.

Берта сидела в одиночестве, поджидая меня.

— Что это за штучки — вскакивать и бросать клиента посреди разговора?

— Мы выяснили для него все, о чем договаривались.

— Ну и что? — сердито сказала Берта. — Если бы ты был хотя бы наполовину таким умным, каким тебя считают, то понял бы, что, если мы сделали для него одну работу, это не значит, что он не даст нам другую.

— Не сомневаюсь, что даст, — отозвался я.

— Что ты имеешь в виду?

— Он хочет, чтобы мы узнали, не опасно ли ему возвращаться.

— Что значит «не опасно возвращаться»?

— Водитель такси по фамилии Никерсон, — объяснил я, — подвозил пассажира к дому Эндикотта в вечер убийства. Никерсон описал пассажира, как высокого, худого мужчину лет под тридцать, с черными глазами и с портфелем. Подъезжая к дому, пассажир открыл портфель, вынул оттуда револьвер и сунул его в карман.

Водитель подумал, что это грабитель, и стал наблюдать за ним в зеркальце, опасаясь нападения. Но ничего такого не произошло. Они доехали до ранчо Эндикотта, пассажир заплатил водителю, дав ему доллар на чай, и направился к парадной двери. Шофер поехал по своим делам. На следующий день он сообщил обо всем в полицию.

— Никерсон? — задумчиво переспросила Берта.

Я кивнул.

— Единственный свидетель?

— Единственный, о котором упоминала полиция.

В гостиной дома сидел банкир — некий Хейл. У него было деловое свидание с Эндикоттом.

— Ну и что произошло? — спросила Берта.

— В ту ночь все слуги ушли домой. Незадолго до того Эндикотт поссорился с женой, она собрала чемодан, взяла свою машину и уехала. К счастью для нее, она остановилась у заправочной станции в Ситрес-Гроув. На этой станции ей был открыт неограниченный кредит, и она наполнила бак. Служащий запомнил время, потому что он как раз собирался закрываться, когда она подъехала.

Хейл рассказал, что во время их разговора с Эндикоттом позвонили в дверь. Эндикотт извинился и пошел открывать. Хейл слышал, как какой-то мужчина обменялся несколькими словами с Эндикоттом, потом послышались шаги, а примерно через минуту наверху раздался выстрел.

Хейл помчался наверх и обнаружил Эндикотта лежащим на полу спальни в луже крови. Он был мертв — пуля 38-го калибра угодила ему в затылок.

Маленькие глазки Берты алчно блеснули.

— А что говорит шофер такси?

— Шофер заявляет, что его пассажир добрался до дома Эндикотта примерно без одной минуты девять, так как в девять он заканчивает работу. В тот вечер водитель вернул машину в гараж на семь минут позже. Свидетель Хейл утверждает, что выстрел произошел ровно в девять, а служащий заправочной станции в Ситрес-Гроув говорит, что миссис Эндикотт подъехала к станции также ровно в девять, когда он закрывался.

Миссис Эндикотт поехала в сторону Сан-Диего. Никто не знает, где она была. Позже она сказала полиции, что услышала об убийстве на следующее утро по радио.

Она вернулась на похороны. Эндикотт не оставил завещания, так что его жена унаследовала все — других наследников не оказалось.

Спустя несколько месяцев миссис Эндикотт обосновалась в «Козодое», на ранчо своего мужа. Она редко покидает дом и, как говорят, ведет жизнь затворницы.

Хейл рассказывал близким друзьям, что Эндикотт перед убийством очень нервничал и сказал ему, что жена бросила его окончательно.

Полиция предполагает, что Эндикотт платил деньги какому-то шантажисту, который с ним и разделался.

— Почему? — осведомилась Берта.

— В то утро Эндикотт снял со счета двадцать тысяч долларов наличными. Уже в третий раз за три месяца он брал из банка наличными крупные суммы. В первые два раза он снимал по десять тысяч. Эндикотт сказал Хейлу, что ожидает посетителя, который отнимет у него всего несколько минут.

— Чтоб меня поджарили, как устрицу! — воскликнула Берта. — Десять штук в месяц! Наверняка это шантаж!

— Конечно, — согласился я.

Берта задумалась.

— Ты позволила Энселу одурачить себя? — спросил я.

— То есть как это «одурачить»? — сердито отозвалась Берта.

— Он соответствует описанию, данному шофером такси своему пассажиру человеку, приехавшему на ранчо Эндикотта за несколько минут до выстрела.

Полиция думает, что этот парень был шантажистом и что Эндикотт отказался продолжать выплачивать ему деньги.

— Ну? — поторопила меня Берта.

— Что бы ты сделала на месте шантажиста, Берта?

Неужели прикончила бы простофилю, который платил тебе десять штук в месяц?

— Конечно нет, — усмехнулась Берта. — Я бы застраховала его жизнь и наняла телохранителя, который следил бы, чтобы он не угодил под трамвай.

— Вот именно, — кивнул я.

Берта снова задумалась.

— Значит, если бы не шофер такси, у полиции не было бы ни одного подозреваемого.

— Возможно, — сказал я. — Хотя с полицией трудно что-нибудь знать наперед. Там работают чертовски смышленые ребята.

— Верно, — согласилась Берта. — А ты знаешь имя этого таксиста — Никерсона?

— У него необычное, имя.

— Какое?

Я вынул записную книжку.

— Друд — Друд Никерсон.

Уголки рта Берты скривились в улыбке.

— Когда-нибудь ты признаешь, Дональд, — сказала она, — что если у тебя хватает мозгов для распутывания дел, то у Берты их хватает для того, чтобы загребать денежки.

— О чем ты? — спросил я.

Берта открыла ящик стола и вынула пять новеньких стодолларовых банкнотов.

— Что это?

— Предварительный гонорар, — ответила она.

— За что?

— За информацию, которую мы уже раздобыли.

— Что ты имеешь в виду?

— Как ты получил информацию об этом убийстве?

— Когда я узнал, что мы можем угодить в неприятную историю, то просмотрел газеты, чтобы выяснить, с чем мы можем столкнуться.

— Ну, ты добыл информацию, — кивнула Берта. — А теперь взгляни на это. — Она протянула мне газетную вырезку из колонки с некрологами.

Я прочитал ее:

«Друд Никерсон, горячо любимый супруг Марии Никерсон, погиб в автомобильной катастрофе под Сузанвиллом, штат Калифорния. Семейные похороны, Сузанвиллское похоронное бюро. Цветов не присылать».

— Очень интересно, — заметил я. — Ну и как же это связано с предварительным гонораром в пятьсот долларов?

— Мы должны выяснить, тот ли это Никерсон, который подвозил пассажира к дому Эндикотта. По окончании расследования мы получим еще полсотни, а кроме того, нам выделена достаточная сумма на расходы. Так что займись этим, Дональд!

— Тебе не следовало браться за это, Берта.

— То есть как это не следовало? — завопила Берта. — Мы уже получили пять сотен баксов, притом вполне законных, которые можем пустить на уплату подоходного налога. По-твоему, нам не нужны деньги?

— Нет, если они заряжены динамитом.

— Да хоть чем угодно! Человек просто хочет получить ответ на один простой вопрос: был ли этот Друд Никерсон тем самым шофером такси.

Я посмотрел на часы.

— Будем надеяться, что у нас еще есть время.

— На что? — осведомилась Берта.

— На то, чтобы расследовать убийство Уильяма Дезмонда Тейлора, — ответил я. — Возможно, ты помнишь эту историю. Она произошла в 1921 году. Одно из самых знаменитых нераскрытых убийств в Голливуде.

На сей раз я окончательно доконал Берту.

— Один из нас наверняка спятил! — взвизгнула она.

Я открыл дверь.

— Куда ты? — Голос Берты становился все пронзительнее. — Немедленно вернись, паршивый недоносок, не то…

Крик заглушило хлопанье двери. Я отправился в библиотеку и начал копаться в архивах в поисках сведений об убийстве Уильяма Дезмонда Тейлора.

Глава 4

Смерть Уильяма Дезмонда Тейлора принадлежала к голливудской классике. Тейлор был знаменитым режиссером периода немого кино.

Когда однажды утром в 1921 году дворецкий Тейлора открыл дверь бунгало, где он проживал, и обнаружил его мертвым на полу, это послужило началом цепи событий, имевших неожиданные последствия.

Выяснилось, что Уильям Дезмонд Тейлор в действительности был Уильямом Дином Тэннером, который таинственно исчез из Нью-Йорка несколько лет назад.

Биография знаменитого кинорежиссера оказалась таким же вымыслом, как сюжеты созданных им фильмов.

Из Голливуда в газеты просочилась история о женской шелковой ночной рубашке, которую дворецкий находил аккуратно лежащей в ящике комода наверху.

Дворецкий специально складывал рубашку по-новому и через определенные промежутки обнаруживал, что она сложена совсем по-другому.

Имена известных киноактрис того времени появлялись в деле и исчезали из него, сопровождаясь причудливыми заявлениями, комментариями и слухами в полном соответствии с преувеличенными страстями немых фильмов.

Следует помнить, что в те дни актер, преследуя кого-то, находившегося в двух прыжках от него, обязательно должен был упираться в угол съемочной площадки, смотреть в неправильном направлении, прикрывая глаза ладонью, потом поворачиваться, смотреть в противоположную сторону, тыкать пальцем, дабы всем стало ясно, что его жертва находится там, бежать в другой угол и повторять всю пантомиму заново.

Расследование убийства Уильяма Дезмонда Тейлора протекало именно по такому образцу.

Я сделал много выписок, и, когда библиотека закрылась, вышел с двумя полностью исписанными блокнотами.

В среду утром я снова побывал в справочном отделе газеты.

Когда я пришел в офис, Берта Кул как раз отправлялась на ленч.

— Ты был в Сузанвилле? — спросила она.

— Собираюсь туда.

— Собираешься?! — рявкнула она. — Господи! Ты давным-давно должен был туда отправиться. Наш клиент звонил, и я сказала ему, что ты уже там.

— Вот и прекрасно.

— Чем, черт возьми, ты занимался? — сердито спросила Берта.

— Добывал кое-какую страховку.

— Страховку?

Я кивнул.

— Для чего?

— Чтобы уберечь нас от потери лицензии, — ответил я.

— Когда ты уезжаешь? — спросила Берта, слишком взбешенная, чтобы выяснять подробности.

— Сразу же, — отозвался я. — Доберусь самолетом до Рино, а там возьму напрокат машину и поеду в Сузанвилл.

Берта злобно уставилась на меня.

— Ну и когда ты туда доберешься?

— В зависимости от обстоятельств.

— Наш клиент рвет и мечет. Он звонил дважды — хотел узнать, выехал ли ты. Мне пришлось ответить, что да.

— Отлично. Пока он чувствует, что мы работаем, он будет доволен.

Лицо Берты помрачнело.

— На кой черт тебе страховка, если мы работаем над давно закрытым делом?

— Это как сказать.

— Что ты имеешь в виду?

— Полиция не возражала бы разобраться в убийстве Эндикотта. Их единственный свидетель — шофер такси по имени Друд Никерсон. Внезапно газеты сообщают о смерти Друда Никерсона в Сузанвилле. Похороны семейные, цветов не присылать. Естественно, думаешь, что тело отправят назад в Ситрес-Гроув и похороны состоятся там.

Берта задумалась над моими словами.

— Увидимся позже, — сказал я и двинулся к двери.

— Чтоб меня замариновали, как свеклу! — пробормотала Берта, когда я открывал дверь.

Глава 5

Уже во второй половине дня я добрался в Сузанвилл, зарегистрировался в мотеле под собственным именем, дав адрес агентства, и отправился в похоронное бюро.

— У вас находится тело Никерсона? — спросил я.

Мужчина за столом окинул меня взглядом, потом стал нарочито тщательно рыться в картотеке.

— Да.

— Можете назвать мне его имя?

— Друд.

— Вам что-нибудь известно о нем?

— Погиб в автокатастрофе.

— Когда похороны? — спросил я.

— Похороны семейные.

— Знаю, что семейные. Когда?

— Еще не решили.

— Могу я видеть тело?

— Оно в закрытом гробу. А кто вы такой?

— Меня зовут Лэм — Дональд Лэм. Я из Лос-Анджелеса.

— Родственник?

— Нет. Просто интересуюсь.

— Чем?

— Хочу кое-что уточнить. Никерсон жил в Ситрес-Гроув. Почему его не хоронят там?

— А я почем знаю?

— Коронер занимался этим делом?

— Да.

— Тогда я с ним свяжусь.

— Валяйте.

— А как насчет одежды этого парня? — спросил я. — Насколько я понимаю, при нем были документы. Не мог бы я взглянуть на его водительские права?

— Я должен получить разрешение.

— Сколько это займет времени?

— Не много.

Дежурный взял телефонную трубку, набрал номер и сказал:

— Здесь Дональд Лэм из Лос-Анджелеса. Он расспрашивает о Друде Никерсоне, хочет уточнить идентификацию и взглянуть на его водительские права и прочее, что нашли у него в одежде. Что мне делать? — Выслушав ответ, он кивнул. — О’кей.

Дежурный положил трубку.

— Сейчас придет представитель коронера. Он все вам покажет, если вы объясните, зачем вам это нужно.

— Хорошо, объясню.

Я ждал минуты две с половиной, пытаясь вызвать дежурного на разговор, но он упорно возился с бумагами.

Дверь открылась, и вошли трое мужчин. От них за милю пахло полицией.

Дежурный ткнул пальцем в мою сторону.

— О’кей, — заговорил один из мужчин, показывая звезду. — Я здешний шериф. Почему вы интересуетесь делом Никерсона?

— Я провожу расследование.

— С какой целью?

— Я детектив.

— Черта с два.

Я показал ему удостоверение.

Шериф посмотрел на более высокого из своих спутников и сказал:

— Вы уже вторично лезете в эту историю, Лэм. Этот джентльмен — шериф округа Ориндж.

— Рад познакомиться, — отозвался я.

Шериф округа Ориндж кивнул, не делая попыток протянуть руку.

— Зачем вы вчера просматривали газеты в Ситрес-Гроув и расспрашивали о деле Эндикотта?

— Уточнял факты.

— Ладно, — сказал местный шериф. — Пожалуй, вам лучше пойти с нами.

Они проводили меня к машине и отвезли на квартиру, очевидно принадлежавшую местному шерифу.

Шериф округа Ориндж взял инициативу на себя. Он казался славным парнем, но был чертовски зол.

— Не советую вам шутки шутить с законом, — сказал он. — Вы ведь сотрудник детективного агентства, имеющий лицензию, а речь идет об убийстве.

— Конечно, — кивнул я.

— Вы явились в редакцию газеты, издаваемой в Ситрес-Гроув, и стали разыскивать сведения об убийстве Эндикотта, верно?

— Нет.

— Не лгите мне, так как у нас есть информация о том, что…

— Если ваша информация надежна, — прервал я, — то вы должны знать, что я разыскивал сведения о браке Эндикотта.

Мужчины обменялись взглядами.

— Позвоните в газету, — предложил я им. — Я оплачу разговор. Вы узнаете, что я не проявлял ни малейшего интереса к убийству.

Шериф махнул рукой.

— Нам незачем звонить — мы верим вам на слово.

Вы разыскивали сведения о браке. Почему?

— Потому что об убийстве я уже и так все знал.

— Вы признаете это?

— Конечно, признаю.

— Значит, вы все-таки наводили справки об убийстве?

— Разумеется.

— Это уже лучше. Ну и зачем вам это понадобилось?

Что вы знаете об этом деле?

— Все, что полиция сообщила газетам, — ответил я. — Смерть этого парня, Никерсона, заставляет по-новому взглянуть на эту историю. Я подбираю сведения о целой серии нераскрытых убийств на юго-западе страны — собираюсь написать о них книгу. Вот только не знаю, назвать ее «Убийства в Южной Калифорнии» или еще как-нибудь.

— Не рассчитывайте, что мы этому поверим, — усмехнулся шериф.

— А почему нет? На таких вещах можно недурно заработать. Я мог бы продать эти сведения журналам, специализирующимся на историях о подлинных преступлениях, а потом превратить их в книгу. Если хотите знать, я провел немало времени вчера и сегодня, занимаясь убийством Уильяма Дезмонда Тейлора. Вот это история так история!

— Да, только о ней уже писали семнадцать тысяч раз, — заметил шериф округа Ориндж.

— Не так, как я собираюсь написать.

— Ну и как же вы собираетесь это проделать?

— Я не стану болтать об этом повсюду, чтобы другой писака меня обошел.

— А о чем вы писали раньше?

— Ни о чем.

— Не смешите меня, — заявил местный шериф.

— Надо же с чего-то начинать.

— Вот вы и начали с траты денег на путешествия, — саркастически заметил шериф округа Ориндж. — Хотите начать с самого верха.

— Вы тоже так начинали, — ответил я.

— Что вы имеете в виду?

— Вы ведь написали в одном из журналов статью об убийстве Эндикотта, не так ли? До этого вам приходилось что-нибудь писать?

— Я ее не писал, — заявил он. — Они воспользовались моим именем.

— Ну а мне кажется, что у меня есть литературный талант, и я думаю, что благодаря моей профессии частного детектива смогу добраться до сути некоторых из этих историй и сделать из них что-нибудь погорячее. — Я поднял портфель. — Могу показать вам заметки, которые я сделал об убийстве Тейлора, хотя не намерен сообщать вам, с какой стороны собираюсь взяться за эту историю.

Они долго изучали все записи, которые имелись в моем портфеле, потом сердито и озадаченно уставились на меня.

— Почему вы приехали в Сузанвилл? — спросил местный шериф.

— Чтобы выяснить подробности о Никерсоне.

— Зачем?

— Если Друд Никерсон мертв, вам никогда не найти убийцу Эндикотта.

— Не будьте так в этом уверены, — посоветовал шериф округа Ориндж.

— Разумеется, если преступника замучит совесть и он явится с повинной, то вы его прищучите. В противном случае у вас нет ни единого шанса.

— Почему вы хотели видеть тело? — спросил сузанвиллский шериф.

— Чтобы попытаться получить эксклюзивное фото тела в гробу.

— Вам это не удастся.

— Ладно. Тогда не мог бы я получить фотографии места катастрофы? Хочу провести кое-какое расследование.

Шериф покачал головой.

— Почему?

— Потому что нам не нужны ваши расследования.

— Почему не нужны?

— Потому что нам и так житья не дают, и мы не хотим, чтобы вы путались под ногами и мешали нам работать.

— Мы все еще занимаемся этим делом, — поспешно добавил местный шериф, — и не желаем, чтобы посторонние вмешивались в нашу работу.

— Я могу раздобыть сведения о катастрофе и сделать фотографии разбитых машин, — упорствовал я. — Газеты набросятся на эту историю.

— Не набросятся. Газеты с нами сотрудничают, и советую вам делать то же самое.

Я изобразил обиду.

— Мне пришлось потратить деньги, заработанные тяжким трудом, чтобы добраться сюда и сделать фотографии.

— Где ваша камера?

— Собираюсь взять напрокат. Я буду пользоваться прокатными камерами, пока не стану в них лучше разбираться и не решу, какой аппарат мне купить. В начале писательской карьеры я не намерен тратить деньги на фотокамеру.

— Давайте-ка обсудим все это, ребята, — внезапно предложил сузанвиллский шериф.

Они встали и направились к двери.

— А вы оставайтесь здесь, Лэм, — сказал мне шериф.

Они вернулись минут через пять.

— Вы работаете в Лос-Анджелесе? — спросил шериф округа Ориндж.

— Совершенно верно.

— Кого вы знаете в тамошней полиции?

Фрэнка Селлерса из отдела расследования убийств.

— Подождите, — сказал местный шериф. — Мы попробуем с ним связаться.

Он заказал разговор и положил трубку.

Мужчины молча смотрели друг на друга, пока не зазвонил телефон.

— Это Фрэнк Селлерс, — сказал шериф, снимая трубку. — Хэлло. — По его изменившемуся лицу я понял, что что-то произошло.

— Как фамилия? — спросил он. — Назовите по буквам. — Шериф взял карандаш и что-то записал на верхнем листке в стопке бумаг для заметок. — О’кей, а как ее имя?.. Ее машина?.. О’кей, какой номер? Это в Калифорнии?.. Вы можете задержать ее?.. Ну, минут на десять… Хорошо, мы постараемся действовать как можно быстрее… Сейчас мы ждем разговора с Лос-Анджелесом… О’кей, делайте, что можете… Если нужно, звоните.

Шериф положил трубку, многозначительно посмотрел на остальных, сунул листок в карман, взглянул на часы и собирался что-то сказать, но телефон зазвонил снова.

Шериф опять снял трубку и сказал «хэлло». По выражению его лица я догадался, что на сей раз звонит Селлерс.

— У нас здесь частный детектив по имени Дональд Лэм, — сообщил ему шериф. — Вы знаете о нем что-нибудь?