Полицейские в префектуре относятся к нам недоверчиво. Да и какое доверие может быть к иностранцам, которые входят во дворец с черного хода? Куда желаннее гости, вступающие в Бразилию по коврам мраморных лестниц.
      Шеф полиции тщательно перелистывает наши паспорта, доходит до конца и принимается листать снова. А потом меняет тактику.
      — Бразилия — страна свободы, это вам не аргентинская диктатура! Вы должны увидеть Рио-де-Жанейро! По сравнению с ним Буэнос-Айрес просто деревня!
      Получив сведения о проходимости дорог, мы сдержанно прощаемся.
      Когда хлопнула дверца машины и зарокотал мотор, из помещения вдруг вышел шеф и любезно наклонился к окошку:
      — Чтобы не забыть: будьте добры, отметьтесь в полиции в Ларанжейрасе, в Понта-Гросе и Куритибе. Только для порядка. Префект в Куритибе даст вам дальнейшие указания.
      Да, трудно встречать журналистов с черного хода, без мрамора, ковров и праздничных огней.
      Но Фос-ду-Игуасу, позабытый бразильскими властями, все же не самый худший вход в Бразилию. Щедрая природа украсила его прекраснейшим из своих сокровищ.
      Хотя большая часть водопадов Игуасу и принадлежит Аргентине, тем не менее аргентинцам, если они захотят полюбоваться на них, приходится ездить в Бразилию. Из Фос-ду-Игуасу к водопадам ведет живописное шоссе, которое сложено из круглых речных валунов, обросших высокой травой.
      Перед самыми водопадами, слева от дороги, из-за леса появляется огромное сооружение. Недостроенное здание громадного отеля, как и каменное шоссе, зарастает травой. Кажется, что, получив от природы наиболее привлекательную часть водопадов, бразильцы переоценили преимущества этого дара. Грандиозное строительство оживет, вероятно, лишь тогда, когда сюда от самых берегов Атлантического океана проляжет совершенная автострада. А пока эти стены зарастают мхом и в период дождей служат местным кабокло готовым хлевом. Они загоняют свои стада в вестибюли, в салоны для приемов, в будущие столовые и залы для танцев. И никто им не возбраняет этого, так как строителям отеля хватило духу лишь на то, чтобы перекрыть потолком стены первого этажа.
 

На конкурсе красоты

      Полное представление о грандиозных размерах водопадов Игуасу можно составить только в Бразилии. Аргентинские водопады, окружающие рукав Сан-Мартин, производят впечатление легкости и разнообразия; они таят в себе неисчерпаемые возможности превращений. Но в Аргентине они видны лишь с определенного расстояния и всегда с одной точки, так как с острова Белья-Виста к ним уже нельзя приблизиться. В непосредственной близости можно наблюдать только группу водопадов, сосредоточенных вокруг водопада Рамирес. От места слияния обоих каньонов в нижнем течении Игуасу видеть самую мощную часть водопадов можно только на большом расстоянии. Лишь в том случае, когда вода стоит низко, можно пробраться сначала на лодках, а потом через Черепаший остров до самого края Глотки Дьявола, и все же остальные водопады по-прежнему окажутся скрытыми за стеной скал.
      С этой центральной точки водопадов мы вернулись разочарованные, но не потому, что ярких впечатлений было недостаточно. Мы ушли разочарованными оттого, что с аргентинской стороны невозможно было ни фотоаппаратом, ни кинокамерой запечатлеть сокрушительную силу самой выразительной части водопадов. Площадку, откуда полностью открывается вид на подкову центральной группы водопадов, заливает вечный дождь. Воздушные вихри, рождаемые и направляемые тоннами низвергающейся воды, без устали выносят из пропасти тучи водяной пыли и обрушивают их на этот островок. Хотя капризы этого уголка водопадов и позволяют при ясном небе наслаждаться сияющим спектром вечной радуги, удовольствие здесь омрачается тем, что объективы аппаратов через секунду покрываются водой. Их не защитить тут даже зонтиком, так как воздушные вихри обдают водяной пылью и сверху, и снизу, и со всех сторон.
      Правый берег Игуасу на бразильской стороне гораздо выше левого. Он порос вековым лесом, в котором рука человека удачно просекла несколько тропинок и вырубила группы деревьев, которые загораживали общий вид.
      Отсюда открывается чудесная картина на широкую панораму от Брасо-де-Сан-Мартин через всю лестницу водных каскадов вплоть до Глотки Дьявола. Более того, панорама захватывает и бразильскую часть водопадов, со стороны Аргентины недоступную и почти круглый год невидимую. А дорожки, вырубленные в стенах крутого берега, от верхнего края каньона до самого дна водопадов образуют бесчисленное множество площадок, откуда можно любоваться видом и фотографировать.
      На бразильской стороне вскоре начинает казаться, будто находишься в колоссальной киностудии, на подвижном операторском кране, который движется вместе с вами в пространстве, повинуясь нажимам кнопки. С легкостью хозяев этих просторов окидываешь взглядом четырехкилометровый фронт водопадов от их гребня до тех мест, где разбушевавшаяся стихия вод сливается внизу с гладью реки и мирно, словно стадо овец, течет дальше.
      Да, хотя большинство водопадов Игуасу и принадлежит Аргентине, но львиную долю их красоты природа присудила Бразилии.
 

Под водой детеныши не мокнут

      Предвечерняя тишина пахнет мимозой.
      Солнце, перед тем как зайти, вырвалось на несколько минут из туч н озарило ажурные своды пальм. На тропинку выбежал броненосец «тату» и — замер. Человек в его владениях! Броненосец замигал, глазами, ловко засеменил, отмерив несколько шажков, снова остановился, беспомощно наблюдая за нами, а потом вдруг с быстротой молнии стал проваливаться сквозь землю. Две-три секунды — и его панцирь исчез под землей.
      Слетелись к ужину туканы и, разместившись в ветвях дикого апельсина, саблями своих огромных желто-красных клювов рассекают золотистые плоды. Над головой пролетает стая изумрудных попугаев и с криком прячется в кроне урундая.
      В тишине субтропического вечера меняет окраску даже громовой голос водопадов.
      Стоишь, словно карлик, за струящимся водяным занавесом, и тебе вдруг начинает казаться, будто грохот стихии уходит куда-то вдаль, как шум удаляющегося самолета, и растворяется в тихом шелесте леса.
      Сальто-Флориано…
      За тысячи лет этот водопад выглодал в своем скалистом ложе небольшую чашу, которая всегда до краев наполнена пенистым шампанским. Мириады пузырьков осаждаются на руках и волосах, когда погружаешься в этот каменный бокал с прохладным нектаром. Но далеко заходить нельзя, так как 20 метрами дальше край чаши отбит и пенистая стихия с легкомысленной улыбкой вакханки, опьяненной вином, бросается через острый барьер скал в бездонную пропасть.
      Соблюдая предосторожность, можно подплыть к противоположному краю бокала так, чтобы тебя окропил легкий дождь рассеянного водопада. Но ни шагу дальше! Там снова рушатся тысячи тонн воды, и падение ее можно явственно проследить по всему ее сорокаметровому пути от блестящего изгиба гребня, сливающегося с небосводом, вплоть до исхлестанной глади чаши.
      Водопад Флориано…
      Смотришь на его бесконечную ленту, как бы сбегающую с лазури неба и исчезающую в сапфире вод, и вдруг замечаешь десятки темных точек, которые пронзают стену воды и скрываются за ней. Что это? Призраки? Кое-где водяная завеса разрывается, как разверзается скала на страстную пятницу, и на свет божий вылетают птицы. Чудо? Видение, явившееся кладоискателям, которые слепо идут за поверьем?
      Путеводители не рекламируют призраков. По крайней мере в большинстве случаев.
      Создается впечатление, будто издатель английских, французских и испанских бедекеров заключил деловое соглашение с североамериканскими птицами рорисами, чтобы они не портили ему с таким трудом завоеванную репутацию беспристрастного информатора. Гарантированное сообщение о проницаемости материи, о чуде природы на водопаде Флориано переняли и другие авторы путеводителей по Южной Америке, поэтому и впрямь стоит посмотреть на эту приманку для туристов.
      Но рорисы — эти отважные водолазы — нисколько не заботятся о том, любуется ли кто-нибудь их смелыми номерами и читает ли про них в справочниках. Они остаются верными своим родовым гнездовьям и каждую осень перелетают из негостеприимного Огайо на летние квартиры к южноамериканским пальмам и орхидеям. Разве они виноваты перед людьми, которые не могут понять, что можно жить и под водой? Ведь там не мочит детенышей, а это уже стоит того, чтобы прилепить гнездо на выступе скалы под навесом водопада, куда не проникнуть никакому врагу.
      Только человек, глядя на падающую воду, думает о тоннах, секундах и кубических метрах. А ведь водяной занавес не сплошной. В. нем можно найти мелкие щели; они то и дело мелькают и в мгновение ока затягиваются снова, чтобы тут же появиться в других местах. Но рорисы научили даже своих детенышей пользоваться крыльями и острым зрением так, чтобы попадать в родной дом, не замочив ни перышка.
 

Ночной налет

      На той стороне, в Аргентине, в ночном мраке сверкает окнами отель «Катаратас».
      Кажется, что он в двух шагах от нас, в то время как до него по шоссе и через реку 50 километров. Сейчас там, наверное, приглушенно играет радио, как и неделю назад, когда мы приехали туда из Мисьонеса. И прежде чем сесть за вечерний стол, гости пожимают руки вновь прибывшим и в последний раз произносят свое обычное «фелисидад», поздравляя тех, кто приехал на лоно природы ради самого прекрасного подарка: ибо сегодняшний вечер принадлежит еще празднику мира и покоя. Последний рождественский вечер.
      Жаль только, что сегодня посетители уже не смогут выйти из отеля, чтобы отдаться очарованию ночного чуда Игуасу. Небо угрожающе затянуто тучами.
      — Не стоит возвращаться на ночь в Фос, а утром снова ехать сюда. Если погода разгуляется до рассвета, мы лишимся великолепнейших снимков.
      — В таком случае давай откроем первый сезон в отеле «Туристико». Оставаться под открытым небом рискованно. Змеи, скорпионы — это тебе не суданская пустыня. К тому же вполне возможно, что пойдет дождь.
      Вот досада! Карманному фонарику почему-то вздумалось отказать именно сейчас. Вероятно, перегорела лампочка, а запасной у нас нет. Спички гаснут на сильном ветру, не успев разгореться.
      — Самое верное будет расположиться на перекрытиях первого этажа: змеи, по всей видимости, не лазают по лестницам…
      Спальные мешки, две бутылки питьевой воды, две банки консервов с аргентинским бифштексом и банка консервированных фруктов. «Скетофакс» — мазь от комаров, так как противомоскитную сетку некуда повесить. И свернутые свитеры под голову вместо подушек.
      Комары обезоружены отвратительно пахнущей мазью, которую мы везем с собой от самого Египта. Они гудят под ухом, но не кусаются. А для сна их нудный писк не помеха.
      Вдалеке шумят водопады; один за другим гаснут освещенные квадратики окон в Аргентине; люди, наверное, сидят там в баре и сплетничают за рюмкой. Они не знают, что напротив, в Бразилии, их конкурент тоже открыл сезон. Первые капли дождя.
      — Пожалуй, придется собирать манатки…
      Некогда рассуждать спросонья. Слышно, как падают на бетон невидимые капли дождя. Вон из мешков, собрать где что можно и прочь отсюда! По десятисантиметровому карнизу ходят только лунатики, но нам даже на это рассчитывать нечего: луна взойдет лишь к утру, если вообще сумеет прорваться сквозь тучи. По карнизу мы прошли в сумерках, должны суметь пройти и во мраке. К счастью, можно придерживаться за недостроенную стену.
      — Внизу есть комнаты три с потолком. Это в конце коридора, у лестницы…
      Мы идем ощупью в полной темноте; лестница выдает себя тем, что мрак вокруг нее несколько разрежен, так как крыши здесь нет. Затем несколько шагов назад вдоль стены, и мы влезаем в первую дыру — будущую дверь. Отгребаем ногами куски битого кирпича и известки. Время для выбора места самое неподходящее, но все равно перед сном здесь нельзя ни прочитать газету, ни позвонить кельнеру.
      Хуже всего человеку приходится тогда, когда он не видит противника.
      Что-то просвистело над головой. Так, будто мимо пронесся истребитель. И вдруг сразу тучи этих непонятных «что-то». Слышно только, как все это яростно жужжит, звонко ударяется о стены, поворачивается и готовится к следующему налету. Мы трусливо удираем. От невидимого неприятеля спасены только спальные мешки, все остальное брошено на съедение тьме. Несколько истребителей еще прожужжало вокруг и вернулось на свою базу.
      — Что бы это могло быть? Осы? Дикие пчелы? Но они бы столько шуму не наделали!
      — Это теперь не так важно. Хуже, что нам негде спать.
      — Если сюда на ночлег еще раз пожалуют такие разборчивые посетители, то предприятие вскоре закроют. Мы меняем уже третий номер…
      Больше выбирать было действительно не из чего. То, от чего мы вечером отвернули нос, стало нашим последним прибежищем. Прогулочная веранда, которая в свое время будет, видимо, застеклена и устлана коврами, а пока это всего лишь временный хлев, поэтому он тоже сплошь покрыт ковром, но не очень привлекательным. Нам не оставалось ничего другого, как расчистить местечко для спальных мешков. Окончательный акт открытия отеля без речей и торжественных тостов.
      Утром мы обнаружили ночного агрессора. Шершни.
      В углах под потолком лепилось с дюжину их гнезд.
 

В плену у солнца и воды

      Весь оборванный самбо, потомок каких-нибудь африканцев с берега Слоновой Кости или с Мозамбика, отрицательно качает головой:
      — Нет, господин, туда я с тобой не поеду. Там мало воды, лодку может разбить, а в Глотку Дьявола мне еще не хочется. Очень опасно.
      — А сколько воды в боковых каньонах? Можно ли пробраться вброд к самому краю подковы?
      — Кто знает, я еще не пробовал. Никто никогда там не был…
      Мы разведали подходы и составили генеральный план. Верхнее русло Игуасу до самой подковы водопада Унион, который образует государственную границу, на бразильской стороне несравненно уже, чем в Аргентине. При самом низком уровне сплошной поток воды над. верхним гребнем разрывается, и среди отдельных водопадов появляется лабиринт островков, отрогов скал, излучин и нор, за тысячи лет выглоданных в камне водоворотами и низвергающейся стихией. Хрустальные воды, разорвав оковы, потеряли свою ударную силу и беспомощно мечутся здесь по отдельным руслам, скачут с камня на камень, возвращаются в излучины, словно ищут верной дороги, делают себе минутную передышку в широких мелких вымоинах и снова нерешительно пускаются в путь, чтобы вскоре слиться над самым краем пропасти и создать каскады Флориано, Бенжамен-Констан и Унион.
      С последнего островка наверняка откроется прекрасный вид на Глотку Дьявола, свободную от постоянного дождя. Стоит попытаться.
      Закатаны короткие брюки, туфли — под камень на площадке в скалах, аппараты на шею, штатив в руки, пленку в карманы.
      Сверху жжет солнце, снизу колют скалы, разъеденные водой и превратившиеся в бесконечную терку. Погружаемся по колено в быстрину, сносящую нас с камней на дне, за которые мы цепляемся ногами. На островках пробираемся сквозь заросли кустарников, чтобы обойти самые глубокие места. То и дело оглядываемся, запоминая направление для обратного пути. Местами приходится подавать друг другу руки, протягивать вперед штатив и с его помощью переправлять на скалу противоположного берега кинокамеру, после чего совершать рискованный прыжок.
      Под некоторыми каскадами в круглых чашах хранятся целые клады обточенных водой камней с изумительной окраской. Голыши, бильярдные шары, овальные подушечки. Все они отполированы так, будто прошли конвейер шлифовальных кругов, наждачных лент и войлочных дисков.
      При каждом удобном случае мы охлаждаем в лагунах ступни ног, растрескавшиеся и исколотые камнями и сухими водорослями на скалах.
      Но вот пришло, наконец, время, когда мы позабыли обо всех трудностях пути и о жгучем солнце. Выступ скалы, последний прыжок через журчащий хрусталь — и перед нами, за деревьями, оказался гигантский свод падающей воды — Сальто-Унион.
      Небо безоблачно. Напротив, в Аргентине, как всегда, лил дождь, а здесь сияло солнце, купаясь в сверкающем бассейне расплавленного серебра. В десяти метрах от нас искрящаяся лавина рассыпалась и с оглушительным грохотом срывалась в глубину.
      Garganta del Diablo — Глотка Дьявола…
      Мы, вероятно, были первыми из тех, кто сумел этим путем непосредственно подойти к тайникам стихии, не рискуя быть сметенным ею. Закованная в железный круговорот времени, втиснутая в строго отведенные ей пределы, она пыталась заманить в свои тенета хотя бы эти две человеческие песчинки, чтобы швырнуть их в пропасть. Двух еретиков, которые своим наглым приходом осквернили ее неприкосновенность…
      Сальто-Эскондидо — Скрытый водопад — на аргентинской стороне перестал быть «эскондидо». Привыкший к постоянному уединению, никем не видимый, он не сумел утаить от людских взоров и от объективов аппаратов свою сверкающую прелесть, пронизанную солнцем. Прямо под нами срывался в бездонную глубину водопад Бенжамен-Констан, чаруя своим ореолом радуги, другой конец которой растворялся в тени аргентинского водопада Митре. Весь гребень каскадов уходил далеко на запад, оставаясь скрытым от взора людей. Внизу, в глубине, по середине широкого каньона текла усмиренная вода, напоминая засыпающего ребенка, убаюканного далекой колыбельной песней.
      Нам пришлось предварительно окатить водой раскаленную скалу, чтобы можно было босиком стоять у штатива. Солнце перевалило за полдень. Над пышущими жаром утесами дрожал воздух. Каждый шаг причинял боль. Мы поняли, что оказались в плену у солнца и что обратный путь будет пыткой, если мы тотчас же не двинемся обратно. Редкие деревца на островах не могли нам дать тени.
      Медленно опускается занавес, закрывая Глотку Дьявола. Последний взгляд на него — навсегда врезается в память чарующая картина; понимаешь, что вторично не увидишь ее никогда в жизни.
      К трем часам мы были возле своих туфель, недалеко от берега. Ноги горели так, что казалось, будто ходишь по горячим углям.
      Зато в сумках лежала пленка со снимками тех мест, которые Дьявол впервые открыл человеку.

К ЮЖНОМУ ТРОПИКУ