— Жиль, ты ошибаешься. — Лилит Адамс сидела, выпрямившись, за столом, глядя на тусклый черный череп на своем пальце. Красивая голова её была слегка запрокинута, а белое лицо хранило рассеянное выражение. Мне казалось, что она слышала голос Кена Стара, ведущего битву с Аномалией вдали от нас. — Я люблю природу. — Она взглянула на нас. Бронзовые глаза были темны. — Я люблю моря и поля Земли. Я люблю пыльные кратеры Марса и метановые ледники Титана. Я люблю бесконечную мглу пространства, даже если она глядит на нас из Края Света. Я не могу поверить, что это природная Аномалия.
— Мы уже думали над тем, что она может быть Артефактом, — согласился я. — Но за двадцать лет наблюдения мы не смогли установить, природная она или нет.
— Я думаю, теперь у нас появилась такая возможность. Я имею в виду враждебную машину.
— Смерть моя! — прохрипел старый Жиль Хабибула. — Не говорите об этой страшной машине!
— Думаю, без этого нам не обойтись. Не все машины сделаны человеком или придуманы человеком. Если враждебная машина является причиной Аномалии, она может быть хуже, чем люди или природа.
Мы вздрогнули, когда загудело переговорное устройство.
— К-к-к-капитан Ульмар! — Голос Кетцлера дрожал от усталости и напряжения. — Мы получили новое сообщение от командора Стара, сэр. С-с-с-стар говорит, что машина опять атакует. Она повредила «Искатель Квазара». Он пытается покинуть корабль, сэр.
— Спасибо, Кетцлер. Стар еще на борту?
— Думаю, что да, сэр, хотя сигнал внезапно прервался. Большинство его людей покинуло корабль на спасательной капсуле. Стар и несколько других остались прикрывать их. Однако капсула была разнесена на кусочки выстрелом из машины. — Я услышал, как он хрипит. — Ч-ч-что будем делать, сэр?
— Нести дежурство, — сказал я. — Обслуживать станцию.
Он помолчал, и я чувствовал раздирающие его сомнения.
— С-с-слушаюсь, сэр.
Я услышал гул встревоженных голосов, донесшихся из динамика. Хотя слова были невнятны, голоса звучали резко и возбужденно.
— Свет, сэр! — послышался голос Кетцлера. — Ясный свет в пространстве! Мы видим враждебную машину! — Ужас, звучавший в его словах, отразился в моем мозгу. Хотя мы с Жилем были уже на ногах, Лилит сидела, бледная и напряженная, глядя в тусклый череп на кольце, который мерцал рубиновыми глазами, словно гипнотизируя ее.
ТЕМНЫЙ ПУЗЫРЬ
Старый Хабибула и Лилит отправились со мной в северную обсерваторию. Хотя Хабибула был полупарализован страхом, она выглядела неплохо и спешила увидеть странный свет и враждебную машину. Я позволил им идти, потому что загадка их посещения еще не была решена. Я ощущал непонятную связь между принесенной ими проблемой и угрозой снаружи, между исчезающими в черном брюхе Аномалии астероидами и сильными астронавтами, исчезнувшими из флайера Скаббарда.
Дежурная команда в куполе при нулевой гравитации выглядела перепуганной. Они, казалось, приняли нас за механических захватчиков.
— Капитан, вы меня напугали, — неестественно рассмеялся руководитель команды. Там свет! Не знаю, что это такое.
Худой, похожий на привидение в кровавом свечении лампочек, он поднял малиновую руку, указывая на небо. Я тут же увидел свет, похожий на сияние желтой звезды, висевшей в черном колодце Края Света.
— Установленная величина — 2, 3, — хрипло произнес он. — Сейчас она увеличилась до 3, 6, но она достаточно яркая, чтобы мы могли видеть эту… вещь — Ручные ракетки подняли нас к зеленоватому сиянию проекционного экрана. Мы прицепились к холодному хромированному рельсу и стали глядеть на светящийся экран, увеличивающий полученное электронным телескопом изображение.
Здесь пятнышко света превратилось в крошечный ярко-зеленый диск. Сам экран был заполнен чуть зеленоватой тьмой. Руководитель команды наладил изображение. Замерцали и рассосались туманные тени, и мы увидели враждебную машину.
Жиль Хабибула глухо застонал. Я почувствовал, как Лилит вздрогнула и напряглась. По моей спине побежали мурашки.
— Машина! — Даже сейчас напряженный сдержанный голос казался спокойным. — Человек такую никогда бы не смог сделать!
— Ужасная машина! — прошептал Жиль Хабибула. — Чудовищная машина! Не уверен, что она мне нравится!
Величина машины была огромна. Я видел выступающие из её корпуса части, однако не мог назвать их мачтами, щупальцами или башнями. Они не вызывали никаких ассоциаций. Зеленоватые тени, отбрасываемые ими, закрывали то, из чего они выпирали.
— Машины всегда для чего-то предназначены. — Голос мой, хотя я и старался держать себя в руках, звучал хрипло. — Для чего предназначена эта?
— Для какой-нибудь гадости, — прохрипел Жиль Хабибула. — Сразу ясно, что её творцы преследовали злобные цели.
— Почему ты так считаешь? — произнесла Лилит. — Что ты можешь о ней сказать?
— Смертельно много! — Вцепившись в холодный поручень, Жиль дрожал. — Можно сказать, что машина была построена, так, чтобы она могла маневрировать в пространстве, даже в этой ужасной Аномалии. Можно сказать, что она предназначена для нападения и преследования других космических кораблей. Можно сказать, что её неизвестного оружия хватило на то, чтобы разделаться с «Искателем Квазара». Мы еще многое сможем сказать, когда увидим её в действии.
Ради сладкой жизни, взгляните! — Голос его превратился в дрожащий стон.
Взглянув на экран, мы увидели, что машина метнулась к угасающей звезде. Мы увидели длинный выступ — ни руку, ни кран, ни кабель, который, казалось, вознамерился схватить звезду. Звезда потускнела и угасла. Экран стал зеленовато-черным.
— Что случилось? — прошептала Лилит. — Куда она исчезла?
— Теперь там смертельно темно, — просопел Жиль Хабибула. — Ближайшая звезда была в тридцати миллиардах миль. Теперь коварная машина её погасила, и она черна, как само пространство. Но, во всяком случае, мы видели, как она действует.
— Что теперь ты скажешь, Жиль?
— Беда! — простонал он. — Ужасная беда!
Смотреть больше было не на что, и мы покинули купол. Я проводил Лилит и Хабибулу обратно в кольцо полной гравитации, а затем обошел дежурные посты. Мои люди были напуганы.
Неведомый свет угас. Приборы уже не обнаруживали враждебную машину. Сообщений от командора Стара не поступало. Только огромная электронная карта на стене цилиндра показывала, что Аномалия по-прежнему растет. Чернобрюхое существо становилось толще, пурпурные ноги вытягивались, яркая магнитная паутина распространялась вокруг нас.
Кроме карты, ничего больше не могло показать нам Аномалию, и это, пожалуй, было самым страшным. Только расчеты нашего дрейфа показывали, что мощные гравитационные поля затягивают нас все глубже в смертоносную паутину, невзирая на полную тягу наших дюз. На станции царил страх. Все ощущали невидимую опасность, против которой у нас не было никакой мыслимой защиты. Напряжение ожидания, перспектива встретить неизвестного врага были невыносимыми.
Когда командор Стар добрался до станции, моя вахта уже кончилась. Он бежал с «Искателя Квазара» на маленькой спасательной шлюпке с двумя людьми из своего экипажа. Чтобы их не обнаружила машина, они весь путь прошли с выключенными дюзами, соблюдая радиолазерное молчание. Мы не видели их приближения, пока пятнадцать минут назад они не включили дюзы. Я поспешил в шлюз, чтобы встретить Кена Стара.
Он вышел из шлюпки с рукой на перевязи и повязкой на голове. Лицо у него было вымазано сажей. И все же он хорошо держался. У одного из его людей были сломаны обе ноги, другой умирал от болезни, похожей на лучевую. Он не позволил врачам прикоснуться к себе, пока они не сделали все возможное для его подчиненных. Хотя врачи настаивали, чтобы он отдохнул, он отказался лечь в постель. Раны были поверхностными, и он настоял на том, чтобы ему позволили спать в шлюпке. Переодевшись в форму Кетцлера, сменив повязку, он позволил мне накормить его в кают-компании. Красивый спокойный человек, немного сутулый, он был более похож на ученого, чем на солдата. Хотя врачи смыли кровь и грязь, лицо у него было изможденным. Вначале я был слегка разочарован, увидев, что сын легендарного Джона Стара столь хрупкий, невыносливый человек, но вскоре стал им восхищаться.
— Я отпустил экипаж, — сказал он, когда мы выходили из лифта. — Они погрузились в большую капсулу. С ними был мой помощник. Мы втроем пытались удержать нападающую машину, пока команда спасалась. — Он покачал головой и вздрогнул, словно от боли. — Однако ничего не вышло. Что-то похожее на микроракету разнесло капсулу в куски. Этот снаряд летел с фантастической скоростью. — Он пошатнулся, и я взял его за руку и помог вступить на движущуюся дорожку. — Точно такая же микроракета превратила «Искатель Квазара» в металлолом. — Голос его звучал хрипло, устало и горько. — У нас не было ни одного шанса. Да, честно говоря, лучший крейсер Легиона на нашем месте сделал бы немногое.
Мы увидели слабую вспышку во многих тысячах миль от нас. Выстрел настиг нас мгновенно. Он сопровождался жестким гамма-излучением. Я думаю, эти снаряды весили миллиграммы, однако они неотразимы. Их не может остановить никакое поле, никакому кораблю от них не уйти. Если бы вы только видели эту машину…
— Мы видели, — сказал я. — Она была освещена какой-то вспышкой.
— Это была вспышка «Искателя Квазара». — Усталое лицо исказилось болью. — Мы едва успели покинуть корабль, когда его поразил снаряд другого типа. Какого — мы не смогли установить. Но корпус мгновенно раскалился. Возможно, враг стерилизовал его, прежде чем захватить. Еще одно оружие, которому нет равных!
— Командор! — Я старался говорить ровным голосом. — Что это за враг?
— Если вы его видели, капитан, то вы знаете не меньше меня. — У кают-компании он сошел с дорожки без моей помощи. Хотя обедать было еще рано, мы встретили там старого Хабибулу и Лилит. Перед Хабибулой стояли открытая банка с икрой и две бутылки его драгоценного вина. Когда командор увидел их, то застыл на месте.
— Лиль! Жиль! — Он был удивлен и немного огорчен. — Я думал, вы ждете меня на базе сектора!
Они с таким же удивлением уставились на него.
— Кен Стар! — закричал старый Хабибула. — Мы думали, ты уже погиб в пространстве, уничтоженный враждебной машиной.
Лицо девушки покрыл румянец, бронзовые глаза засияли. Лилит с такой радостью заключила его в объятия, что он поморщился от боли. Я почувствовал острый укол ревности.
«Неплохо для медсестры, — подумал я, — целоваться с братом Боба Стара!»
— Кен, мы боялись ждать! — сказала она. — Ни с тобой, ни со станцией было не связаться. Мы не знали, что происходит. Мы получили сообщение о том, что сюда направляется фрахтовый корабль, и, прибыв сюда, убедили капитана Ульмара взять нас на станцию. — Она посмотрела на меня и заговорщицки улыбнулась.
Старый Хабибула подошел к Кену Стару. Он с сердечной теплотой пожал ему руку и шагнул назад, прищурив глаза винного цвета.
— Где ты был? — просопел он. — Какие чудовищные опасности ты пережил, пока мы тебя не видели?
Послышался гудок моего переговорного устройства.
— Капитан Ульмар! — Это снова был Кетцлер. — Мы только что обнаружили некую вещь. — В голосе его была неуверенность. — Что-то в самом центре Аномалии. Увидеть ничего нельзя, сэр, за исключением того, что она затмевает находящиеся за ней звезды. Она похожа на пузырь, сэр. Пузырь тьмы. Будут какие-нибудь указания, сэр?
— Следи за этим пузырем, — сказал я. — Докладывай о любых изменениях.
— Он растет, сэр. Он уже больше градуса в диаметре. И… — Он помедлил и добавил: — Вы знаете, что мы движемся к нему?
— Знаю. Продолжай меня информировать.
— Слушаю, сэр.
Переговорное устройство щелкнуло, отключаясь. Чувствуя в глубине души тревогу и беспокойство, я взглянул на Кена Стара. Он подошел к столу и сел в кресло. Он сидел, глядя на Лилит. На лице его, измученном и грустном, была бледность.
— Боюсь, что я знаю, что это за пузырь, — хрипло прошептал он. — У меня есть теория и эта теория меня пугает. Я рад, что ты и Жиль не стали ждать на базе сектора, — сказал он, взяв ладонь девушки бескровной рукой. — Я подозреваю, что ваши способности потребуются Легиону именно здесь, и очень скоро.
СТАРШЕ САМОЙ ВСЕЛЕННОЙ
Мы сидели за столом в маленькой скромной кают-компании. Я протянул руку, чтобы набрать заказ на клавиатуре компьютера, но Кен Стар покачал перевязанной головой.
— Позже, — хрипло произнес он. — Это подождет.
Старый Хабибула, чего я от него никак не ожидал, взял четыре бокала и разлил вино. Это было светлое сухое вино пятидесятилетней выдержки, однако никто и словом не обмолвился об его букете или о том замечательном факте, что солнечный свет, на котором поспел этот виноград, еще не достиг Края Света. Лилит сидела, поглядывая на Стара, Хабибулу и меня, а иногда на тусклый черный череп на своем пальце. Мне вновь показалось, что она прислушивается, словно боясь, что из пузыря тьмы, растущего в центре Края Света, появится какая-то опасность.
— Расскажи, Кен, — прохрипел старый Хабибула. — Что это за жуткая теория, которая тебя так тревожит?
Стар с рассеянным видом глотнул вина. Я увидел, что бокал дрожит в его ладони.
Аккуратно откинувшись на спинку кресла, словно на теле его было больше ран, чем он сообщил врачам, он сказал, обращаясь к Лилит и полностью игнорируя меня и старого Хабибулу:
— Я устал. — Голос его звучал слабо, но отчетливо. — Вымотался. Однако попытаюсь рассказать все, что вам нужно знать, и как можно понятней. Вы знаете, что я провел всю жизнь, занимаясь этой Аномалией. Я возглавлял первую экспедицию и помогал построить эту станцию. Большую часть времени с тех пор я провел в большой космической обсерватории на Контр-Сатурне. Именно там я и разработал эту теорию. — Он помолчал, словно собираясь с силами.
— Так что же такого страшного в этой теории? — спросил Жиль Хабибула. — Зачем ты послал за нами?
— Я всегда ожидал, что появится нечто похожее на эту враждебную машину, — сказал Кен Стар. Некий продукт технологии, далеко опередившей нашу. Я был готов встретить трудности, но не так скоро. — Он покачал перевязанной головой. — Целью полета «Искателя Квазара» была предварительная проверка. Я не ожидал, что вы последуете за мной, хотя это оказалось очень удачным. Я намеревался возвратиться на базу сектора и забрать вас. Если бы мы обнаружили, что в ваших необычных талантах есть необходимость…
Я смотрел на безволосую розовую голову Жиля Хабибулы, на красивые грустные черты Лилит и пытался понять, о каких талантах идет речь.
— Чтобы проверить теорию, — продолжал Стар, — мы измерили возраст камней в Аномалии.
— И каков он? — Старый Хабибула уставился на него рыбьими глазами. — Как вам это удалось?
— В этом случае с помощью спектрального анализа. — Усталый голос Кена Стара звучал отчетливо. — История имеет свой возраст, который можно установить. Новая планетарная материя — её элементы созданы, видимо, во время взрыва сверхновой — имеет весьма специфичный атомный состав. Она имеет весьма характерную пропорцию элементов, распадающихся со временем.
— Недолговечная вселенная, — пробормотал старый Хабибула, — в которой стареет сама материя!
— С помощью соответствующих тестов, — продолжал Стар, — мы проверили серию изотопов тория. Элемент торий имеет период полураспада около тринадцати миллиардов лет. Это означает, что через тринадцать миллиардов лет примерно половина любого заданного количества тория-232 распадется на изотопы свинца-238.
Стар помолчал.
— Выпей вина, Кен, — сказал старый Хабибула. — Оно вольет в твои жилы драгоценное тепло. — Он придвинул бокал к Стару. — Так каков же возраст камней?
— Они старые. — Он отодвинул вино, благодарно кивнув старому Хабибуле. Бросил взгляд в мою сторону. Словно нас здесь не было, он опять заговорил, обращаясь к Лилит: — Невероятно старые.
Жиль Хабибула нервно отпил вина. Стар поднял перевязанную голову. Сделав долгий вдох, словно стараясь успокоить нервы, Лилит протянула руку и схватила его за ладонь. Несколько минут он сидел безмолвно и ласково улыбался ей.
— Мы не знаем точно, каков возраст нашей вселенной. Наше солнце и его планеты имеют возраст около трех миллиардов лет. Старейшие звезды галактики всего на миллиард лет старше. Расчеты показывают, что вселенная образовалась шесть миллиардов лет назад, не раньше. Ничего более старого не существует, за исключением этих камней.
Медленно покачав головой, он устало посмотрел на Лилит.
— Никто не хочет нам верить, — сказал он. — Мы провели дополнительные проверки, эксперимент с ураном-238. Он образует другой изотоп, свинец-237, с периодом полураспада четыре с половиной миллиарда лет. Наш ответ поддерживает эту теорию.
У него были красные усталые глаза.
— Результаты нашего эксперимента показывают, что эти аномальные астероиды содержат меньше процента первоначального урана-238 и не больше 25% первоначального тория-232. Это означает, что возраст этих скал, по меньшей мере, двадцать пять миллиардов лет. Они в четыре раза старше нашей вселенной!
Лицо старого Хабибулы побледнело. Он испуганно откинулся на спинку кресла, словно возраст этих камней был смертельной болезнью, которой он боялся заразиться от Стара.
— Командор, — вмешался я, — можно задать один вопрос?
Он наклонил голову.
— Я несколько лет слежу за этими камнями, — сказал я. — Они во многом кажутся необычными! Почему вы считаете, что это остатки первичной материи? Может быть, торий и уран были привнесены в результате других процессов?
— Спасибо, капитан, — ответил он с болезненной улыбкой. — Я знаю, что эти камни необычны не только своим возрастом, но также размерами, формой и составом. Однако, я думаю, следует учитывать любую возможность ошибки. Дело в том, что мы измерили не общий состав тория и урана, а точное соотношение их с изотопами свинца. И проанализировали мы не только сплавы, из которых состоят астероиды, но также образцы пыли на поверхности. — Словно забыв обо мне и о моем вмешательстве, он повернулся к Лилит. Их пальцы сцепились на поверхности стола. — Даже эта пыль в четыре раза старше, чем самое старое вещество, известное за пределами Аномалии. Даже эта пыль подтверждает теорию, которая привела меня сюда.
Лицо Лилит было бледным и напряженным, как у него.
— Что это за теория, Кен?
Помолчав, собираясь с мыслями, он глотнул вина.
— Эта идея пришла мне в голову на Контр-Сатурне. Я изучал объекты, которые раньше называли квазарами. Это объекты звездного типа, однако способные превращаться в галактики. Самые большие бомбы во вселенной!
Один-единственный взрыв квазара заключает в себе энергию ста миллионов звезд.
— Какой ужас, — заморгал Жиль Хабибула. — По сравнению с этими чудовищными бомбами наше лучшее оружие — детские игрушки. Надеюсь, что ты не потребуешь от меня и от Лиль тягаться с таким страшным оружием?
— Я надеюсь, что мы сможем вести борьбу в других рамках, — хмуро улыбнулся Стар. — Но враг наш достаточно опасен.
— Кен, я не понимаю. — Глаза Лилит потемнели. — Что общего взрывающиеся галактики имеют с этой Аномалией или со враждебной машиной?
Усевшись поудобнее, Стар поднял ладони и потер виски под повязкой.
— У таких взрывов может быть только один источник. — Голос его звучал слабее, в нем чувствовалась боль. — Сто миллионов сверхновых, собранных воедино, и то не хватит. Единственный возможный источник — точка расширения пространства.
Вздрогнув, Жиль Хабибула залпом выпил вино.
— Вам известно, что масса искривляет пространство, — сказал Кен Стар. — Когда кривизна достигает так называемого Радиуса Шварцшильда, пространство сжимается. Это замкнутое пространство, обладающее массой, достаточной, чтобы оно было замкнутым, существует отдельно от нашего пространства-времени. Однако энергии, заключенной в нем, достаточно, чтобы уничтожить любую галактику — учитывая, что масса здесь умножается на скорость света.
— Ты считаешь, что эти камни были заброшены из другой вселенной?
— Такое возможно. — Стар осторожно отодвинул повязку, словно движение причиняло ему боль, и кивнул. — Моя теория — новая точка зрения на вселенную. Она предполагает, что все наши миры родились в результате расширения шварцшильдова пространства, заброшенного из более древнего пространства-времени около шести миллиардов лет назад. Можно допустить, что мы являемся свидетелями рождения новой пространственно-временной вселенной каждый раз, когда наблюдаем взрыв галактики.
— О, смерть моя! — вздохнул старый Хабибула. — Мир, в котором я жил, достаточно велик и коварен. Не думаю, что мне нужны твои подтверждения. Если природа столь сложна, то я предпочитаю машины — машины, построенные человеком.
— Поначалу эта новая космогония сбила меня с толку, но боюсь, что нам придется её принять. — В глазах Кена Стара светился испуг. — Если каждая взрывающаяся галактика представляет собой новую пространственно-временную вселенную, то настоящая вселенная в целом бесконечна, не только во времени и в пространстве, но также и во множестве!
Он взглянул на меня, словно давал ответ на незаданный мною скептический вопрос.
— Капитан, я посвятил этому годы, — сказал он. — Мои анализы показывают, что каждая изверженная вселенная становится нестабильной и расширяется снова. Дегенеративная материя её ядра взрывается и разлетается на части. Расширение генерирует атомы водорода, которые собираются в галактические облака вокруг разделяющихся фрагментов. Когда эти новые галактики стареют, они сжимаются, взрываются, и так возникают новые пространственно-временные вселенные. Цикл творения никогда не прекращается.
— Новая идея о возникновении вселенной! — Я сидел, пристально глядя на него. — Я и не думал возражать — это просто слишком много для меня.
— Я в замешательстве. — Лилит быстро улыбнулась мне. Она повернулась к Кену Стару, глаза её были темны. — Однако я все же не понимаю природу Аномалии.
— Поначалу я думал, что это всего лишь шрам — то есть пуп нашей вселенной. Я заподозрил, что наша пространственно-временная система не полностью отделилась от материнской вселенной. Я предположил, что эти древние камни каким-то образом выходят из раны в пространстве, которая еще не до конца затянулась.
— А как соотносятся с этими вещами ваши расчеты, сэр? — спросил я. — Может ли такая рана миллиарды лет оставаться открытой? Или она должна закрываться мгновенно?
— Честно говоря, не знаю. — Стар помолчал, массируя виски. — Вы должны понять тот факт, что каждая субвселенная может иметь собственную систему координат пространства и времени. Возможно, то, что здесь является временем, там — пространство, так что наши шесть миллиардов лет по материнской вселенной — один миг.
— Я об этом не подумал.
— Есть и другие факторы, — добавил он. — Кроме воздействий массы, предсказанных уравнениями Эйнштейна — Шварцшильда, существуют магнитные и радиационные эффекты, которые с трудом поддаются анализу.
Потемневшие глаза Лилит смотрели на стену за спиной Стара, словно она видела что-то далекое и опасное.
— Кен, означает ли твоя теория, что Аномалия — природная?
— Поначалу я надеялся, надеялся отчаянно. Сейчас я сомневаюсь, что она исключительно природная. Теория предполагает, что Аномалия может сжиматься, если ей вообще свойственны изменения. Боюсь, что расширение, которое мы сейчас наблюдаем, имеет искусственное происхождение.
Старый Хабибула собирался налить себе вина. Он поставил бутылку обратно и с ужасом уставился на Стара.
— Во имя сладкой жизни! — простонал он. — Что это значит?
— Я боюсь, что Аномалия — нечто вроде ворот, соединяющих нас с материнским миром, — хрипло сказал Стар. — Я считаю, что она природная по происхождению, однако боюсь, что она увеличена, точнее говоря, открыта посредством разумной технологии.
— Ты хочешь сказать… — Старый Хабибула остановился, чтобы подрожать, вцепившись в бутылку, словно это был некий талисман. — Ты хочешь сказать, что коварная машина… и этот пузырь ужасной тьмы…
— Я очень боюсь, что машина — агрессор, — тихо сказал Стар. — Я боюсь, что пузырь — видимый аспект открываемых интерпространственных ворот, через которые она прошла. Я боюсь, что нам предстоит иметь дело с враждебной технологией, которая развивалась в четыре раза дольше, чем существует наша вселенная…
Дверь в кают-компанию распахнулась. Вбежал Кетцлер. Бледное лицо его было залито кровью. Руку он прижимал к боку, и между пальцами сочилась кровь.
— Мятеж, сэр… — всхлипывая, пробормотал он. — Большая часть команды… даже Джина Лорд. Они захватили… цилиндр управления… палубы… Я полагаю… я полагаю, сэр, что они… не останутся на станции! Покачнувшись, он вцепился в стол.
— Хуже того… сэр… — Голос его слабел. — Этот черный пузырь… новые боевые машины… Я как раз собирался сообщить, когда они на меня напали…
Он заморгал и выпучил на меня глаза, словно я расплывался перед ним.
— Что… нам делать, сэр?
И рухнул на пол.
АБСОЛЮТНЫЙ НУЛЬ
Сопротивление мятежников прекратилось, когда Кетцлер добрался до кают-компании. Вожаками мятежа были недовольные ветераны, которые хотели улететь с капитаном Скаббардом. Им противостояли только Кетцлер и сержант Вралик из обслуги шлюза. Вралик погиб в шлюзе.
Нападение на Кетцлера в центре управления предназначалось только для того, чтобы прикрыть побег восставших. К тому времени, когда я добрался в центр от кольца полной гравитации, они уже убрались. Они взорвали маневренные дюзы, разбили управление протонных пушек и взломали станционный сейф. Уничтожили пилот-компьютер на одной из наших спасательных ракет, а сами сбежали на другой.
Мятеж был вызван сообщением о вторжении агрессоров, потому что в действиях смутьянов было больше паники, чем здравого смысла. Они взяли на борт ракеты, предназначенной на двенадцать человек, слишком много народу. Они забыли припасы и резервное топливо на складе. Они без необходимости убили Вралика — из письма, найденного в его кармане, я узнал, что он был намерен присоединиться к нам.
Хотя я не думал, что они спасутся, я не мог не пожелать им удачи в душе. Воспоминания о Джине Лорд вызвали в сердце болезненный укол. Когда-то я был в нее влюблен. Мы прибыли на станцию на корабле обеспечения, оба совсем молодые, жаждущие приключений и верящие в Легион. Уже тогда она была нетерпима к любым проявлениям власти. Я был её другом, пока первое мое повышение по службе не оттолкнуло её от меня. Я с тоской вспомнил её и пожалел, что она улетела.
Нас осталось на станции семеро. Семеро, включая Кетцлера и двух раненых людей из экипажа «Искателя Квазара». Спокойная проворная Лилит помогла нам перевязать Кетцлера. Позже, в медицинском отсеке, она сделала ему инъекцию.
— Это сыворотка Жиля, — сказала она. — Легиону это стоит пять миллионов. Она вылечит его и добавит ему десять лет жизни.
В северной обсерватории ничего не было повреждено. Я нашел там Кена Стара — высокий безмолвный призрак передвигал в красном сумраке электронный телескоп. Однако я и без телескопа знал, что пузырь тьмы растет. Аккуратное черное пятно двух градусов в диаметре было как раз перед нами.
Вначале он выглядел бесформенным, этот крохотный оранжевый огонек в центре Аномалии. Огонек становился ярче, желтел, белел. Внезапно пузырь изменился — полагаю, благодаря какому-то оптическому или физическому эффекту.
Это было уже не пятно, а широкая черная воронка. Белая звезда быстро летела в полуночную мглу Края Света. Мы провожали её взглядом. Мы сами летели за ней. Чувствуя головокружение, я сжал кулаки.
— Смотрите, капитан!
Хриплый голос Кена Стара послышался как будто издалека. Я закрыл глаза и задержал дыхание, чтобы справиться с собой.
— Видите свет? — доносился голос командора. — Это наши мятежники. Они получили снаряд и угодили в стерилизующее поле. Я видел вспышку газа, когда взорвалось их топливо. А теперь обломки попали в интенсивное гравитационное поле. Внезапно он вскрикнул:
— Смотрите! Вон там!
Я посмотрел туда, куда он показывал. Черный круг заполнял половину экрана — черная воронка, такая темная и глубокая, что я поежился. Останки ракеты представляли собой раскаленную красную точку, летящую в бездонную глотку. Но сейчас я видел кое-что другое — несколько менее ярких точек, размещенных по периметру круга.
— Что это?..
— Можете навести телескоп на одну из них?
Дыша глубже, чтобы умерить дрожь в ладонях, я вывел одну из этих точек на центр экрана. Покрутил тумблер увеличения. Точка стала расти, превратилась в зеленоватое пятно. Это была еще одна машина, точная копия той, что напала на Кена Стара.
— Четверо пришельцев, — прохрипел Стар. — Размещены вокруг пузыря в вершинах тетраэдра. Сторожат проход, а может быть, помогают его расширить. Я уверен, что они пришли из древней вселенной, чтобы захватить плацдарм для атаки на нас.
— Эге! — прервал я его. — Она исчезла?
Экран вновь был пуст. Повернувшись к прозрачному куполу, я увидел, что движущаяся звезда покинула черный круг.
— Светящаяся ракета прошла через ворота, — сказал Стар. — Теперь она не светится, и мы не можем видеть пришельцев. Однако они там.
— А станция по-прежнему падает к ним, — сказал я. — Пятно достигало в первый раз одного градуса в диаметре, а теперь, спустя пять часов, — двух. Это значит, что мы прошли полпути. Полагаю, нам осталось три, в лучшем случае, четыре часа.
Беспомощный, как Кетцлер, я посмотрел на его изможденное лицо.
— Командор, что нам делать?
Он вгляделся в малиновый мрак.
— У нас есть оружие, — прошептал он. — Оно совершенно секретно, это абсолютное оружие человечества, но вы о нем узнаете. Потому что мы вынуждены его применить. Где Лилит?
— В госпитале, — сказал я. — С ранеными.
Я прицепился к серебристому рельсу и полетел в пространство при нулевой гравитации. Мне было плохо, голова кружилась. Девушка и старый солдат безумно вертелись в моем мозгу.
— Она… кто она? — прохрипел я.
— Моя племянница, — сказал он. — Младшая дочь Боба, её зовут Лилиан Стар, а Лилит Адамс — это она сама придумала. Она и две её сестры — Хранители Мира. Они избраны стражницами абсолютного оружия.
