Эта дверь должна открываться рукой, а поэтому надо лишь положить на нее пальцы. Несомненно, это кнопка, потому что механизм, несомненно, электрический. Хозяин этого дома, — сказал он медленно, — был методичен и трудолюбив, и, вне всякого сомнения, он сам — великий гений. — Тяжелые веки ненадолго опустились на рыбьи глаза. — Ах, да, — просопел он. — Несомненно, оптифон! Какой-то трюк с дисками…
Толстые пальцы прикоснулись к кнопкам. Неожиданно красная панель поднялась вверх, и за ней вспыхнула белая лампа.
— Иди вперед, — парень, — сказал он, — и держи оружие в руках. Возможно, в этом тайнике остался кто-то живой. А жизнь — слишком драгоценная штука, чтобы рисковать ею в схватке с каким-нибудь отчаянным обитателем с протонными пистолетами…
Боб Стар осторожно пошел вперед по узкому длинному пролету из каменных ступеней. Тем не менее, он не нашел внизу никого живого. То, что он нашел, лишь увеличило таинственность астероида. У подножия лестницы, проложенной в самом центре крошечного мира, находилась огромная комната. Она содержала в себе биологическую исследовательскую лабораторию. Там были мощные микроскопы, радиологические и исследовательские аппараты, печи, инкубаторы и чаны с призрачными образцами — по большей части, человеческими. Кометчики, очевидно, нашли этот тайник так же легко, как Жиль Хабибула. На полу мерцал пепел от семи человеческих существ.
На борту «Птицы Зимородок» Джей Калам выслушал сообщение Боба Стара о находке, сжав тонкие губы. Он ничего не сказал, и Боб Стар спросил:
— Вы расшифровали дневник?
— Нет, — сказал командор, покачав головой. — Это посложнее, чем я рассчитывал.
На планетоиде шло время, и каждый следующий час вносил новую каплю горечи в чашу четырех легионеров. Растаяла одна надежда, за ней другая. Они не нашли ни сигнального оборудования, ни запасных геодинов, ни даже лишней бочки ракетного топлива. Тайна одинокой скалы оставалась неразгаданной. Джей Калам не сообщал о прогрессе в расшифровке дневника.
Наконец, с мостика «Птицы Зимородка» Боб Стар заметил, что Плутон по пологому эллипсоиду приближается к кометарному объекту. Вот уже много дней он двигался, сойдя со своей прежней орбиты. Он в тревоге ждал, что его встретит отталкивающее поле, но ничто не остановило его. Он столкнулся с морем светящейся зелени и исчез.
Боб Стар повернул телеперископ на Нептун. На миг он уверился, что эта планета находится на месте, однако потом он увидел, что расстояние между Нептуном и Тритоном увеличилось. Спутник был уже в пути.
— Тритон, — пробормотал он сдавленно. — Потом Нептун и, наконец, Земля. — Он беспомощно сжал кулаки. — Но я ничего не могу сделать…
В ту же ночь он один вошел в безмолвный мрак огромного холла в белом особняке. Бледные лампы холодно светили на высоких стенах, облицованных черным и алым. Белый пол был из твердого металла. Он внезапно остановился, неверяще глядя на панель в стене.
Он увидел там движущуюся тень. Она тут же вызвала у него в памяти видение, которое было ему в форте на Нептуне, и лицо, которое не покидало его тяжелые сны. Дрожа от нетерпения, он быстро двинулся к тени. Он прошептал:
— Приди ко мне опять… Прошу тебя, приди…
Тени стали более темными и начали сиять, что-то проявилось под поверхностью черно-алой стены. Теперь между тенями сиял чистый голубой свет, ярче, чем их сияющие края. Сердце его забилось, когда они соединились и стали совершенной светящейся реальностью.
Ему показалось, что в стене внезапно была вырезана глубокая ниша. Форма у нее была спиральная. Она была черной и сияла бесчисленными огнями разбросанных повсюду кристалликов, словно голубых снежинок. Внутри полыхал пламенем многоугольный пьедестал чистого сапфира.
На пьедестале, как и прежде, стояла девушка.
Красота ее вызывала спазмы в горле. Нежное тело светилось белым на фоне тьмы и сапфирового огня спиральной ниши. При первом взгляде на нее возникало удивительное и восхитительное впечатление ее стройности, гибкого совершенства, сгустившейся полночи отливающих красным волос, бледного трагического овала лица и огромных печальных карих с золотыми отблесками глаз.
И тут же он увидел, что она ранена. Белое платье было порвано и в крови. Она покачивалась, стоя на огромном сапфире. В лице была мертвенная бледность боли, и глаза были глубоки и темны от муки. Он видел, что она в отчаянии сопротивляется слабости и боли, и чему-то еще. Боб Стар почувствовал грозный невидимый конфликт, в котором ее разум пытался найти путь к победе.
Он бросился к ней в неудержимом порыве.
В двух ярдах от стены он опомнился. Ее там не было. Это была всего лишь тень в стене. Она была здесь не больше, чем когда явилась в тюрьме на Нептуне в двух миллиардах миль отсюда. Всего лишь тень…
А может, даже не тень. Может быть, всего лишь галлюцинация, дочь разума, который Стивен Орко сокрушил с помощью Железного Исповедника. Красный молот боли, не утихнув за девять лет, все стучал под шрамом — и ему теперь казалось, что голубое пламя в кристалле под ней пляшет в ритме с этими ударами.
Он вдруг понял, что она не машет ему, как это было в тот раз. Ее застывшее лицо с трагическим взглядом было испуганным, молящим и обессиленным отчаянными усилиями. Покачиваясь на, огромном сапфире, она простирала к нему руки. И ее изображение непонятным образом мерцало. Это было, как он понял после, словно он смотрел на нее сквозь огромную пластину какого-то идеально прозрачного кристаллического вещества, и затем этот барьер оказался убран.
Он был изумлен, услышав ее голос. Это был тихий, без дыхания, вскрик. Но было в нем облегчение и радость. Какая-то странная радость смыла бледность и муку усилий с ее лица. Стройное тело расслабилось, и она упала к нему.
Падающая тень? Борясь с парализующим воздействием невероятного, он бросился вперед. Он покачнулся, совершенно изумленный и восхищенный, когда почувствовал в своих руках эту теплую настоящую тяжесть. Некоторое время она казалась безжизненной. Потом к ней вернулись чувства. Она посмотрела назад, на спиральную комнату, где сапфировое пламя все продолжало взметаться над опустевшим пьедесталом. Необычный зов, единая текучая, очень чистая нота, сорвался с ее губ.
Немедленно вслед за этим сапфир взорвался, словно огромная бомба света. Нишу заполнило голубое пламя. Оно растаяло в вихрящемся столкновении теней. И тени исчезли с черной с красным стены. Словно от полного изнурения, девушка вновь обмякла у него на руках. Он некоторое время стоял, поддерживая ее и глядя на полированную пустоту стены.
— Тень? — прошептал он и повернулся вместе с ней. Он понес ее обратно по огромному холму, по широкой, с колоннами, галерее, по щебенке посадочного поля, к «Птице Зимородку».
Возле воздушного шлюза его встретил Жиль Хабибула.
— Ну, что? — обратился он к старику. — Ты и теперь не думаешь, что она реальна?
— Достаточно реальна. — В рыбьих глазах появилась теплота одобрения. — И я рад видеть, что ты забываешь о своих болезненных снах. Это хорошо. И она красивая девочка. Скажи мне, парень, она не лучше, чем то твое видение?
— Нет. — Боб Стар засмеялся. — Потому что она и есть видение.
Изумленный Жиль Хабибула прохрипел:
— Откуда она взялась, парень?
— Из стены, — сказал Боб Стар и опять засмеялся, видя его замешательство.
— Не шути над старым бедным Жилем. — Он встал. — Джей тебя звал, — объявил он. — Он в рубке.
— Зачем?
— Я не знаю, парень, однако я видел, что он в замешательстве.
— Я иду, — сказал он, — но сначала я должен найти для нее место.
На борту «Птицы Зимородок» были свободные каюты, и Жиль, колыхаясь, пошел вперед, чтобы открыть дверь и снять покрывало с койки.
— Что случилось с драгоценной девочкой? — просопел он.
Девушка казалась без сознания. Однако золотистые глаза с трепетом распахнулись, когда Боб Стар выпустил ее из рук. Овальное лицо снова напряглось в страхе. Она попыталась сесть, вцепившись в его руку. Он попытался ее уложить.
— Не беспокойтесь, — сказал он. — Не надо волноваться.
Его прервал ее голос. Он был тихим и сдавленным от натуги.
Боб Стар покачал головой. Он смог почувствовать текучую красоту слов ее языка, но он был для него совершенно непонятен. Он не нашел ни одного знакомого слова, да и не ожидал этого. И она обернулась к Жилю Хабибуле, смущенная и разочарованная его непониманием.
Старик наклонил желтую голову набок, прислушиваясь.
— Ах, девочка, — пробормотал он. — Твой голос — сама драгоценная сладость. И, очевидно, ты говоришь что-то, что считаешь важным. Однако такого языка, как твой, старый Жиль никогда прежде не слышал.
Она преодолела слабость и вновь повернулась к Бобу Стару. Усталый голос настойчиво зачастил. В лице явственно был виден призыв.
— Мне жаль, — покачал он головой. — Но мы не понимаем. Когда вы отдохнете, мы найдем способ…
Ее пальцы сжали его руку с конвульсивной бешеной силой. Голос зазвучал громче, выше, и в нем появились рыдания. В золотистых глазах замерцали слезы отчаяния.
— Что она пытается сказать? — Боб Стар безнадежно уставился на Жиля Хабибулу. — Первый раз она появилась, затем чтобы предупредить меня о кометчиках…
Пальцы ее отпустили его руку. Она упала на койку, бесчувственная.
— Эта рана у нее на плече. — Боб Стар вопросительно склонился над ней. — Она не может быть серьезной?
— Ах, нет, парень. Это всего лишь царапина. Отдых и сон скоро восстановят ее силы. Старый Жиль перевяжет ее ранку, парень. В его старых руках еще осталась известная сноровка. Не забудь, что Джей ждет тебя в рубке.
— Боб, — высокий командор встретил его тихим голосом, который выдавал сдерживаемое волнение, — не проверишь ли ты орбитальное движение этого астероида относительно кометарного объекта?
Джей Калам стоял и смотрел, пока он считывал положение Солнца, Юпитера и Сириуса с калиброванного экрана телеперископа и, склонившись над столом, проводил быстрые расчеты.
— Я вижу ответ на твоем лице. — Командор кивнул, увидев там выражение изумления и тревоги. — Он сходится с моим. Астероид подхвачен тубулярным силовым полем. Очевидно, нас затянет в комету вместе с большими планетами.
ЭНЕРГИЯ КОМЕТЫ
Кометарный объект висел неподалеку.
Чтобы посмотреть на закат, Кай Нимиди взобралась с помощью Боба Стара на вершину высокой голой скалы за посадочным полем. Они сидели бок о бок на подушке алого мха. Ноги их свисали над бездной.
Внизу лежало сложное разнообразие крошечного мира, превращенного мертвым гением его неведомого хозяина в фантастические ландшафты писаной красоты. Травянистые склоны миролюбиво улыбались, а яркие заросли цветущих лесов весело смеялись. Однако над ними, повсюду, зубчатые пики и гряды высились мрачно и недоступно в лишайниковом одеянии зеленого, золотого и алого цветов.
И пурпурная чернота космоса представляла собой свод непознаваемых тайн. День мог осветить лик астероида, но не небеса. Солнце уже садилось позади Боба Стара и девушки — точка бело-голубого великолепия, сопровождаемая крошечными искорками Юпитера и Сатурна. Оно бросало черные, острые, как нож, тени на двух людей, сидевших на скале.
Перед ними, над черными тенями и горящими лишайниками, поднималась комета — в последний раз. Ее эллипс возникал как бесформенная маска зеленого цвета, зловеще вглядывающаяся поверх крошечного мира. Злобный лик ее был уже близок и огромен.
Боб Стар схватил девушку за руку; Кай Нимиди в тревоге вцепилась в него.
— Темно ист ноки, — пробормотала она на собственном странном языке. Голос ее звучал глухо и сдавленно от страха.
— Да, — прошептал он, — я думаю, мы скоро окажемся внутри комнаты. Но мы ничего не можем сделать… — Он спохватился и заставил себя улыбнуться. — Однако ты не тревожься, дорогая…
Уже почти неделя прошла со времени их непредвиденного появления на астероиде; и сейчас она, похоже, почти оправилась от испытания, которому подверглась. Рана на плече зажила, и прекрасная кожа опять светилась здоровьем.
Несмотря на затруднительность общения, Боб Стар узнал ее имя — Кай Нимиди. Он узнал, что она действительно жила в комете. Он выяснил, что она ненавидит и боится кометчиков, которых она звала Айтрин.
Но это было и все.
Она выглядела разочарованной и удивленной неспособностью легионеров понять ее язык. Она отчаяние пыталась выучить их язык, заставляя Боба Стара показывать разные предметы, обучать ее произношению и производить действия, чтобы объяснить глаголы. Прекрасная и заинтересованная ученица, она уже могла произносить множество простых конкретных фраз. Однако что-либо более абстрактное, чем зелень травы или сладость вина, все еще было за пределами ее понимания.
Широкие золотистые глаза смотрели в его лицо. В меркнущем свете зрачки казались огромными прудами трагической тьмы. Они были полны всепоглощающей печали, горького отчаяния, которого ему не удалось развеять. Но они светились, когда он вглядывался в них, мудрым золотым сиянием. На миг на ее лице расцвела сдержанная улыбка.
Боб Стар порывисто прижал ее к себе.
— Кай, — прошептал он. — Дорогая…
Некоторое время она покоилась, расслабившись, на его груди, однако затем страх сделал ее тело твердым. Испуганные глаза снова обратились к комете, и лицо ее в зеленом свете стало еще более боязливым и странным.
— Махниана… — послышался полный страха голос. — Махниана…
Боб Стар выпустил ее.
— Это верно, — горько прошептал он. — Мы не можем успокоиться ни на мгновение, пока жив Стивен Орко.
— Стивен Ор-рко!
Она, казалось, вцепилась в это имя в изумленном отчаянии. Настойчивый голос повторял его со странным акцентом. Красивая рука взметнулась к жуткому, поднимающемуся лику кометы. А затем она почти яростно что-то втолковывала Бобу Стару на своем текучем, прекрасном, непонятном языке.
Он безнадежно покачал головой.
— Стивен Ор-рко! — Он вновь уловил это имя, однако это было все, что он понял. Голос ее повысился. На глазах замерцали слезы. Она схватила его за плечи, словно пыталась растрясти его, заставить понимать. Но, наконец, сдалась и зарыдала в его руках.
Голубая точка солнца опустилась и воцарилась комета. Зеленоватый грозный лик заполнял темное небо от горизонта до зенита. Он становился все более различимым, все более ужасным, он рос. Под этим неземным светом огромное здание превратилось в нереальный кошмар. Под его черными стенами корчились деревья, словно темные ползучие монстры. Высокие голые скалы мерцали в этом свете как фантастические ледяные шпили.
«Птица Зимородок» стала зеленым призрачным кораблем, когда Боб Стар помог девушке спуститься. Остальные ждали возле воздушного шлюза, глядя в ужасное небо. Они тоже выглядели призрачно: странное свечение делало их плоть мертвенно-бледной, лица казались масками ужаса.
Что-то в голосе Джея Калама, тихо и спокойно говорившего с Жилем Хабибулой, показалось Бобу Стару несоответствующим обстановке.
— Очевидно, — говорил он, — что кометчики способны генерировать и контролировать некую силу, аналогичную гравитации. Мы имеем родственные возможности — достаточно взять геодины и собственные гравитационные ячейки. Но их турбулентные поля неизмеримо мощнее.
Жиль Хабибула автоматически кивал, однако лицо его было поднято в сторону неуходящей кометы и призрачно светилось в ее жутких лучах.
— Их инженерная наука, должно быть, на миллионы лет старше нашей, — буднично продолжал Джей Калам. — Когда думаешь о грандиозной силе, заставляющей планеты покидать свои орбиты, или о способности кометы перемещаться как корабль… — Голос его утонул в бездне тишины.
Зеленые края кометы с завораживающей быстротой расширялись. Словно зеленые занавеси закрывали все горизонты. Бобу Стару пришлось сглотнуть, чтобы обрести голос. Он спросил Джея Калама:
— Не подняться ли нам на борт?
— Если пожелаешь, — тихо ответил командор. — Корабль беспомощен; я не думаю, что он хоть сколько-нибудь может гарантировать безопасность. Я не знаю, в чем заключается опасность. Можешь делать, что хочешь. Что касается меня, то я останусь здесь, на поле, чтобы можно было видеть, все, пока… пока это не случится.
Боб Стар схватил Кай Нимиди за руку и потащил ее к воздушному шлюзу. Она покачала головой и снова подняла лицо в сторону простирающегося лика кометы. Ожидая возле нее, Боб Стар вдруг испытал неприятное ощущение, что астероид падает вместе с их телами, падает в опасную зеленую бездну. Бледные острые края ее мчались к горизонтам, и вскоре все небо превратилось в пылающий зеленый купол.
Он услышал голос Джея Калама:
— Мы вот-вот встретимся с зеленым барьером.
С губ Жиля Хабибулы сорвался тонкий дрожащий стон.
— Жуткое время! — всхлипнул он. — Что толку теперь быть гением!
Боб Стар обнял Кай Нимиди и слегка подтолкнул ее к сияющему кораблю. Что случится, когда они врежутся? Кто может знать?
Он ждал, не дыша. Он слышал, быстрое биение сердца девушки. В небе появилось странное мерцание зеленого купола. Однако ничего не происходило. Ждать становилось невозможно. Дрожа, он прошептал:
— Когда, Джей? Когда?..
Он услышал, как Джей Калам сделал глубокий вдох.
— Мы прошли зеленый барьер, — сказал командор. — Мы уже внутри кометы. Ты только погляди на небо!
Боб Стар вместе с Кай Нимиди неуверенно отошел от корпуса «Птицы Зимородок».
Глаза его в замешательстве обегали небо. Оно было зеленым, этот опрокинутый котел неприятного бледного пламени. Но оно уже кишело странными небесными телами.
Он обежал их изумленным взглядом. Это были испещренные пятнами диски, словно темные луны несущиеся в зеленом свете. Они были самых разных размеров, окрашены в тысячи оттенков красного, оранжевого, желтого и коричневого цветов и все были омыты призрачной зеленью. Это были скопившиеся вместе планеты, заполнившие зеленое небо. Пятна имели очертания континентов. Огромные площади зеленого, как показалось ему, должны быть морями, отсвечивающими в небе.
— Солнце! — захрипел Джей Калам. — Пленное солнце!
Глядя туда, куда показывала его рука, Боб Стар увидел огромный шар пурпурного пламени. Его жаркий цвет был фантастически необычен на зеленом фоне. Он казался в три раза больше Солнца Системы, если смотреть на него с Фобоса.
Кай Нимиди быстро отошла от них. Красивая белая рука ее, дрожа, указывала на одно из множества темных тел, которое не было таким исковерканным, как остальные. Это был гладкий диск цвета индиго. Между этой планетой и пленным солнцем Боб Стар увидел три сияющие пурпурные линии.
— Боб, Джей, Хал, Жиль! — с мягким акцентом звала их по именам девушка. И она по-прежнему показывала на лишенный характерных очертаний диск фиолетово-синего цвета. — Айтрин настойчиво крикнула она. — Стивен Ор-рко!
Она подбежала, чтобы дотронуться до отливающего зеленым корпуса «Птицы Зимородок», и затем сделала жест, как если бы корабль поднимался к миру цвета индиго.
— Стивен Ор-рко! — повторила она и потерла ладошки друг о друга, словно растирая что-то.
— Смотрите! — прошептал Боб Стар. — Она хочет, чтобы мы поднялись на эту синюю планету. Там Стивен Орко вместе с кометчиками — она называет их айтрин. Она хочет, чтобы мы отправились туда и убили его.
Девушка тем временем смотрела на них, и карие глаза ее сияли. Она схватила его за руку, темпераментно заговорив на своем языке. Она кивала, трясла головой, пожимала плечами, делала гримасы, жестикулировала. Боб Стар, пытаясь ее успокоить, положил обе руки ей на плечи.
— Бесполезно, — сказал он. — Мы не можем понять. И мы не можем летать на «Птице Зимородок», если ты этого хочешь…
— Она хочет сказать нам что-то еще, — сказал командор. — Интересно, не могла бы она нарисовать это?
Он поискал у себя в карманах письменные принадлежности и вложил их в ее руки. Она тут же нарисовала круг и указала на огромный диск цвета индиго. Потом сделала отметку внутри круга и проткнула рисунок, снова быстро заговорив.
— Круг означает планету, — сказал Боб Стар, — но эта отметка внутри…
Ему пришлось, как и остальным, покачать головой. И на ее глазах вдруг появились слезы отчаяния. Она опустила рисунок с гневным безнадежным жестом и зарыдала.
— Это слишком плохо. — Джей Калам с сомнением покачал головой. — Мне приходится предположить, Боб, что она — обитательница кометы, хотя принадлежность ее к человеческой расе, видимо, противоречит ортодоксальной науке. Вполне похоже, что она пришла к нам с какой-то информацией о кометчиках и Стивене Орко.
Однако ничего из того, что она знает, не может помочь нам. Без общих знаний языка и культуры, или даже форм мышления, потребуются месяцы или годы, как бы она ни была способна, чтобы изучить английский достаточно для того, чтобы оперировать сложными или абстрактными идеями.
Он неожиданно повернулся и прищурился на пурпурное солнце.
— Мы должны подняться на борт, Боб, — сказал он, — и провести все возможные наблюдения. Мы должны выяснить как можно больше о комете и о том, что происходит с нами. — Что-то заставило его голос звучать неуверенно. — Хотел бы я, — сказал он, — чтобы для наблюдений у нас оказалось достаточно времени.
— Почему?
— Я считаю, что астероид падает на пленное солнце.
Некоторое время они молча работали на мостике. Боб Стар лишился дара речи под натиском ужаса. Но Джей Калам, по-прежнему мрачно-сосредоточенный, начал преобразовывать их открытия в слова.
— Этот объект, который мы называем кометой, — медленно начал он, — это скопище планет. Мы насчитали сто сорок три. Поскольку мы оказались на передней стороне астероида, мы должны видеть их почти все. Мы уже знаем по ее гравитационному воздействию на Систему, что масса кометы приблизительно в тысячу раз превосходит земную. Масса пленного солнца составляет меньше ее половины. Средняя масса планет, следовательно, должна быть в три раза больше земной. Из них построен корабль. Этот зеленый барьер — корпус, покров отталкивающей силы. Планеты размещаются внутри в виде огромного эллипсоида…
— Чего я не пойму, так это как такая система может оставаться стабильной. — Боб Стар тревожно поглядел вверх. — Такие огромные массы, такое переполненное пространство. Что удерживает их от столкновения?
— Должно быть, они удерживаются в пространстве теми же самыми тубулярными полями — лучами силы, которые предназначены для балансировки гравитации. Каркас, так сказать, корабля. — Командор говорил отвлеченно, отчетливо, словно приводил собственные мысли в порядок. — Пленное солнце — один фокус эллипсоида. Планета, которая беспокоит Кай, должна быть другим…
— Только посмотри на нее! — Боб Стар вглядывался в экран телеперископа. — Поверхность ее кажется абсолютно гладкой, однако посмотри на эти машины! Слегка напоминают наши протонные иглы. Но они должны быть огромны, раз видны с такого расстояния. По одной машине стоит под каждым из пурпурных лучей между планетой и пленным солнцем.
— Кажется, я понял! — Тихий голос Джея Калама дрожал от сдерживаемого возбуждения. — Пленное солнце не может быть заурядной звездой — об этом говорит пурпурный цвет. Я считаю, что оно искусственное — это атомная энергостанция.
Вероятно, тройной луч — это трансмиссионная система для получения энергии. И если это правда, то синяя планета должна быть рубкой управления корабля. Эти меньшие машины вокруг тех больших, видимо, преобразуют энергию для управления им.
Должна требоваться огромная энергия для удержания и движения этих планет и для защиты их от барьера отталкивания. Атомных реакций должно быть недостаточно. На станции должен осуществляться процесс аннигиляции материи…
У него перехватило дыхание, и длинное лицо вытянулось.
— Я не могу найти Плутон среди этих планет, — прошептал он хрипло. — И, кажется, понимаю, почему.
Боб Стар невидяще глядел на него.
— Мне кажется, что кометчикам он понадобился на топливо, — сказал он. — Я думаю, что они уже ободрали с него все, что хотели сохранить, а остальное бросили в эту атомную печь.
Некоторое время он безмолвствовал. Лицо его казалось пустым и жестким, словно посмертная маска.
— Кажется, это дополняет наши представления о кометчиках. — Голос его остался необычно спокойным. — Это мародеры Вселенной. Они бороздят пространство от солнца к солнцу. Они грабят планеты и питаются жизнью, которую им удается найти. Они захватывают сами планеты, чтобы восполнять этот рой или сжигать их в качестве топлива…
— И это то, для чего им потребовался астероид? — вздрогнул Боб Стар.
— Я думаю, да. — Джей Калам кивнул, совершенно спокойный. — Кометчики уже нападали на астероид. Вероятно, они не имеют в нем больше никакой заинтересованности, разве что как в кусочке топлива… — Он, задумавшись, почесал длинную челюсть. Внезапно он очень тихо произнес: — Сколько нам осталось, Боб?
Боб Стар несколько мгновений оставался в хмурой задумчивости. Он нервно зашевелился и повернулся поспешно к телеперископу, компьютеру и хронометру. Наконец, он выпрямился и вытер со лба холодный пот.
— Три часа, — прошептал он сдавленно. — Всего лишь три часа…
ГОЛОС ОРКО
Дверь в рубку Джей Калам закрывал, чувствуя усталость и обреченность. На миг он тяжело привалился к ней. Затем на подкашивающихся ногах он последовал за Бобом Старом на палубу и вышел в открытый шлюз.
Кай Нимиди, Хал Самду и Жиль Хабибула по-прежнему находились снаружи, на щебенке ракетодрома, возле пустынного особняка. Они выглядели призрачно в бледно-зеленом свечении, исходившим с неба.
Хал Самду стоял, запрокинув голову. Огромные узловатые ладони сжимались и опять разжимались. Косматая голова была откинута, взгляд голубых глаз был прикован к индиговому диску главной планеты. Суровое лицо было искажено свирепостью.
— Если Стивен Орко там, — хрипло произнес он, — мы должны отправиться за ним… и убить его. Ради Аладори…
Жиль Хабибула и Кай Нимиди сидели бок о бок на щебенке. Девушка рисовала на земле пальцем маленькие чертежи и настойчиво втолковывала что-то старику. Он спокойно слушал, устало качая головой.
— Старому Жилю очень жаль, девочка, — сказал он мягко. — Но это бесполезно…
Они все посмотрели вверх, когда Джей Калам и Боб Стар спустились по трапу.
— Ну что, Джей? — громыхнул Хал Самду. — Вот мы и в комете, и рядом Стивен Орко. Как мы сможем добраться до него и убить?
Джей Калам устало отошел назад, чтобы прислониться к омываемому зеленым светом корпусу «Птицы Зимородок». Темные глаза на миг закрылись, и длинное лицо его в этом неземном свете превратилось в застывшую маску боли.
— По-прежнему, Хал, — сказал он медленно, — мы ничего не можем сделать.
Он с усталой жалостью посмотрел на Жиля Хабибулу и на девушку.
— Через три часа, — сказал он, — астероид упадет в эту атомную печь. Мы по-прежнему не имеем способов покинуть его.
Массивное лицо Хала Самду исказил болезненный спазм. Он надломленно прохрипел:
— Аладори…
Жиль Хабибула встревоженно поднялся на ноги. Лысая голова его запрокинулась, маленькие глазки с ужасом уставились на растущий шар пурпурного огня.
— Только три часа! — прерывисто просипел он. — Ради жизни, Джей, не мог бы ты дать нам побольше времени? — Глаза его на миг остановились на жестком лице командора, и он покачал головой. — Бедный старый Жиль! — всхлипнул он. — Вот награда за все его таланты и за жизнь, отданную преданной службе Легиону и Системе! Сгореть в печи, в топке чудовищной кометы!
Он заморгал и высморкался.
— Вино! — прошептал он. — В доме есть вино. Драгоценное крепкое древнее вино, отобранное и выдержанное тем, другим гением, который освоил этот камень. Прекрасное старое вино, слишком редкое, чтобы позволить ему сгореть в печи…
Смутная улыбка разгладила беспокойство на его лице, и он тяжело поплелся к огромному белому особняку. Прислушиваясь, Боб Стар различил тихо насвистываемый мотив печальной, но гордой баллады Легиона «Воробей Луны».
Хал Самду по-прежнему стоял, выпрямившись во весь рост и глядя на планету индиго. Мускулы его угловатого обветренного лица напряженно работали: он что-то неразборчиво бормотал. Высокий командор опирался на корпус «Птицы Зимородок», словно его покинула жизнь. Боб Стар повернулся к Кай Нимиди, которая перевела взгляд с него на пурпурное солнце.
— Пошли, Кай, — сказал он сдавленно. — Погуляем.
Она улыбнулась.
— Си, — сказала она медленно. — Ахндар.
Они пересекли посадочное поле и поднялись на груду валунов. Въевшиеся в них лишайники имели необычный цвет, изменяющийся под зеленым небом, так что дикие пики были фантастичны, как шпили волшебного города.
Боб Стар усадил ее возле покрытого мхом карниза. Он сомкнул вокруг нее руки. Он чувствовал, как она дрожит. Она глядела в зеленое небо, и глаза ее походили на огромные пруды ужаса. Они были потеряны, сбиты с толку, беспомощны на мертвом обреченном мире. И все же он прижал ее к себе и попытался думать только об ее белой красоте.
Внизу, среди камней, показался Жиль Хабибула, задыхающийся от возбуждения.
— Пошли, парень, — пропыхтел он. — Восторги любви — пища и питье юных, это я знаю. Однако это может подождать, пока мы не сделаем самое необходимое. Пошли?
— Что случилось? — Боб Стар не сделал попытки подняться, ибо для него ничто не имело значения.
— Джей просит тебя прийти помочь нам грузить на «Птицу Зимородок» ракетное топливо.
— Ракетное топливо? — изумленно переспросил Боб Стар. — Но его же нет!
— Есть!
Боб Стар помог девушке спуститься, и они пошли за Жилем Хабибулой.
— Где? — прошептал он, затаив дыхание. — Где Джей нашел ракетное топливо?
— Ах, дружище. — Старый солдат покачал лысой головой отливающей зеленым отсветом кометы. — Судьба гения всегда одинакова: она ложится безвестным в безымянную могилу. Это не Джей нашел драгоценное топливо. Это старый бедный Жиль Хабибула.
