— Мне уйти? — прошептал он.
Она поглядела на него, хмуро улыбнувшись.
— Можешь оставаться, — сказала она. — Придет день, и ты станешь Хранителем Мира. Хотя здесь мало что можно увидеть. — Она поглядела на безвредные, казалось бы, предметы на столике. — Ты можешь смотреть тысячу раз, однако так и не узнаешь тайны, — добавила она, — потому что управление АККА более чем наполовину психическое.
Она снова была занята. Со сноровкой, говорившей о долгой практике, она отвинтила колпачок с авторучки и, сняв два крошечных первичных диска с нижней части корпуса часов, соединила их с ней. К механическому карандашу, рабочие части которого послужили прекрасными креплениями, она присоединила маленькое, странного вида сооружение. Платиновая цепочка украшения, видимо, служила электрическим проводником, а кнопка авторучки могла действовать как выключатель.
Боб Стар посмотрел на все это и недоверчиво прошептал:
— Эта маленькая штуковина… — это все?
— Это все, что ты видишь. — Ее прекрасные глаза вновь взглянули на него, брови нахмурились под тяжестью задачи. — Это маленькое устройство — всего лишь рычаг. Сила, которая его приводит в движение, — психическая. Принцип, по которому это действует… — Она сжала бледные губы. — Принцип — секрет.
Боб покачал головой, глядя на маленький прибор.
— Ты хочешь сказать, что уничтожила Луну, когда пришельцы из космоса построили на ней крепость, с помощью вот этого?
— С рычагом подобного рода. — Она посмотрела на Джона Стара, и он благоговейно улыбнулся ей, словно они опять пережили то страшное мгновение. — Я сделала его из механизма медузиан, обломка разрушенного Зеленого Холла и сломанной игрушки.
Боб Стар, изумленный, придвинулся ближе.
— Кажется невозможным, что ты можешь уничтожить что-либо такое огромное, как комета, с помощью этой штучки.
— Размеры не имеют значения, — ответила она тихо. — Как и расстояние. Это маленькое устройство, которое ты видишь, — всего лишь рычаг, не забывай, посредством которого сила может быть приложена к любому объекту во вселенной. — Она взглянула вверх, все еще хмурясь. — Эффект — фундаментальное, абсолютное изменение кривизны пространства, что приводит материю и энергию к невозможному абсурду.
Боб Стар мгновение молчал, не двигаясь и не дыша.
Он откинулся в кресле, изумленно вздрагивая и глядя на хмуро улыбающуюся женщину. Она не была больше его матерью, а кем-то странным и ужасным, как, наверное, сами кометчики. Лицо ее светилось тихой бесстрастной сосредоточенностью.
— Мама… мама, — прошептал он хрипло, — ты словно… словно богиня.
Казалось странным, что она услышала его, будучи совершенно отвлечена. Однако она повернулась к нему и сказала:
— Быть богиней, Боб, — это одиночество.
Она отвела глаза. Несколько секунд она работала молча, устанавливая устройство. Но неожиданно она опять оторвалась от него, чтобы взглянуть на сына.
— Боб, есть еще одна вещь, которую ты должен знать, поскольку ты избран следующим Хранителем. Причина того, что Хранитель должен быть только один, — причина и того, что тайна должна быть тайной и для тебя, до тех пор, пока врачи не решат, что я больше для этой цели не гожусь.
Он кивнул, затаив дыхание и ожидая.
— Пользуясь тем же термином, скажу, что здесь только один принцип.
— Что? — У него перехватило дыхание. — Я не понимаю.
— Принцип только один. Это не буквальное утверждение, однако точка опоры только одна, и это все, что я могу тебе сейчас сказать. Ты должен понять лишь одно: если два человека знают тайну и пытаются одновременно применить свои рычаги, ни у одного из них не получится. Если бы мы с тобой независимо друг от друга попытались это сделать, то ни у тебя, ни у меня не было бы успеха.
— Я понял. — Побуждаемый, внезапным позывом, он быстро двинулся к ней.
— Что с тобой? — резко спросила она. — Ты мне скажешь потом.
— Тебе плохо, мама?
— Ничего болезненного. — Серые глаза снова поднялись, блестя сосредоточенностью, которой он не мог понять. — Ты поймешь, что знаниями нельзя разбрасываться там, где это может быть небезопасно.
— Ты хочешь сказать… — Он знал, что она имела в виду, но неожиданно не смог сказать этих слов. — Ты боишься?
Она медленно покачала головой. К его изумлению, она улыбнулась.
— И не думала, — тихо прошептала она. — И ты не будешь, после того, как побудешь с мое Хранителем Мира. Я думаю, что сегодня обязанности Хранителя Мира могут показаться тебе страшным наказанием. Однако наступит время, когда ты увидишь, что есть самое почетное, и великое вознаграждение за нашу особую службу.
— Я… я этого не увижу. — Ожидающие его обязанности вокруг показались ему огромными и страшными, и он вновь почувствовал себя ничтожеством. — Но… я прошу прощения, мама. — Он протянул руку, чтобы коснуться ее руки. — Я прошу прощения, что был вспыльчив и вынудил тебя оставить меня здесь.
Она взяла его за руку и сочувственно пожала ее, и затем опять быстро отошла к похожему на игрушку устройству на столике, которое было рычагом для превращения целых планет в ничто. Когда он увидел выражение на ее лице — тихую властность, почти святость и согласие принять в качестве награды саму смерть, собственные его волнения показались ему детскими. Она закончила работу и, выпрямившись, взглянула в лицо Джону Стару.
— Готово, — сказала она.
— Так используй его.
Она взяла маленькое устройство и понесла его к огромному западному окну. Последовав за ней, Боб Стар трясся от страха. Он облизал губы и хрипло прошептал:
— А можно его применять внутри здания? И найти комету без телескопа?
— Я могу. — Она хмуро оглянулась. — Рычагом управляет психическая сила. Опасность не грозит никому, только объекту, против которого она направлена. А от телескопа мало толку, потому что свет слишком медлительный, чтобы показать правильное местонахождение цели. То, что я называю точкой опоры, находится за пределами пространства и времени.
Она повернулась, чтобы поднять маленькое устройство. Красивые руки были белыми от напряжения и, тем не менее, уверенными. Казалось, она вглядывалась в отверстия в двух крошечных металлических дисках, хотя комета сейчас, днем, была невидима для глаз Боба Стара. Палец ее уже двигался, чтобы коснуться выключателя, когда Джон Стар подскочил и схватил ее за руку.
— Подожди! — прохрипел он.
За их спинами Боб Стар увидел в небе бледное пятно голубого пламени. Он услышал шепот и громоподобный рев дюз. Воздух ожил дрожащим звуком, и он заметил гору белого металла, сверкающую за окном. Затем красный пол вздрогнул, и дюзы неожиданно затихли.
— Это «Непобедимый»! — В наступившей тишине голос Джона Стара показался неожиданно слабым и далеким. — Должно быть, командир Калам последовал за мной, и я не могу представить, зачем. — Он медленно повернулся от окна к Аладори. — Думаю, нужно подождать, пока мы узнаем.
Боб Стар подбежал к ним. За окном, в тысяче футов внизу и на расстоянии мили от них, находился огромный корабль — слишком большой для посадки на башню. Он вынужден был опуститься в лесу — деревья вокруг него были вырваны с корнями и горели, подожженные огнем из дюз. Даже с этой высоты он казался в буквальном смысле непобедимым, и его блеск вызывал у зрителей гордость за Легион и человечество. Это была самая величественная машина, сделанная когда-либо людьми. Геодиновый двигатель позволял ему достигать звезд. Новые рефлекторы делали несокрушимым его корпус. Могущественное оружие — атомная вихревая пушка — могло распылять целые планеты.
Из корпуса у него на глазах вылетел реактивный самолет и быстро достиг площадки на башне. Глаза его матери, светясь надеждой, следили за ним.
— Должно быть, это Джей, — прошептала она. — Мы должны подождать.
Она опустила устройство, которое перед этим нацеливала на комету, и Боб Стар отвернулся от могучего «Непобедимого», чтобы взглянуть на прибор еще раз.
— Оно такое маленькое, — запротестовал он. — И собрано из таких привычных вещей! Оно выглядит совершенно незначительным рядом с «Непобедимым». Будто ничего на самом деле уничтожить не может.
— Это только рычаг. — Она подняла его на маленькой ладошке. Должно быть, она увидела благоговейное удивление в его глазах, потому что тихо добавила: — Я ношу его разобранным, а детали замаскированными — на всякий случай. Но, даже если собранный аппарат попадет во враждебные руки, опасности не будет. Не манипулирование устройством причиняет эффект, а знание — знание точки опоры и силы.
Боб Стар повернулся, быстро отдав честь, когда в комнату вошел Джей Калам. Как ни странно, командир Легиона, которым он был вот уж почти двадцать лет, выглядел еще менее по-солдатски, чем Джон Стар. Он был строен, смугл и высок, без единого признака военной жесткости в выправке. Зеленая с золотым форма была достаточно поношенной, однако никому бы не удалось обнаружить в ней признаки, позволяющие усомниться в джентльменстве и вышколенности владельца.
— Джон! — заговорил он от двери быстро и настойчиво. — Аладори! Вы уже уничтожили объект в Вирго?
— Еще нет, — прошептала она. — Еще бы секунду, но мы увидели твои дюзы…
— Тогда не надо. — Тонкое лицо его расслабилось, и он облегченно вздохнул. Он направился к ним, уже чуть-чуть улыбаясь. — Я боюсь, что прибуду сюда слишком поздно. Совет изменил приказ.
— Что? — В голосе Джона Стара был звон битого стекла. — Почему?
Высокий мужчина вытащил из кармана кителя второй пухлый конверт и с серьезным видом вручил его Аладори. Она торопливо открыла его, и ее серые глаза вновь улыбнулись, когда она прочла документ.
— Я рада, что ты здесь, Джей, — прошептала она тихо. — Ты спас меня от убийства… чего-то чудесного.
— Что случилось? — Губы Джона Стара были жесткими, узкое лицо бледно и решительно. — Почему изменен приказ?
Мрачноватый командир Легиона спокойно повернулся к нему.
— Джон, — сказал он, — ты знаешь, что Совет разделился при обсуждении предложения об уничтожении кометарного объекта. Сам я был против, потому что это уничтожило бы что-то большее, нежели комета. После твоего отбытия я получил разрешение выступить перед Советом, прося о более сдержанной политике…
— Но… Джей! — Голос Джона Стара прозвучал резко. — Мы уже знаем, что кометчики враждебны. Мы знаем, что они пронюхали о Меррине. Каждое мгновение существования кометы увеличивает угрозу. Она должна быть уничтожена!
Высокий командор покачал головой.
— Мне известны твои аргументы, — Джон, — сказал он медленно. — И мы все признаем, что ситуация крайне серьезная. Мы должны принять надлежащие меры для безопасности Системы. Однако мы еще не удовлетворены и не должны аннигилировать объект, не разобравшись даже, что он из себя представляет. Пока является фактом только то, что кометчики разведывают наши военные сооружения, и весьма возможно, что они пытаются защитить себя от поспешного использования такого оружия, как у Аладори. Из того, что мы знаем, их цель в приближении к Системе может оказаться совершенно мирной.
— Джей, ты пацифист в душе. — Сдерживаемый гнев потрескивал в голосе Джона Стара. — Тебе нечего делать в Легионе!
— Я не хочу нести вину за гибель неизвестного мира, — тихо ответил Джей Калам. — Не хочу уничтожить его в припадке паники. Мое дело в Легионе — защита цивилизации, а что она без справедливости и милосердия? Если мы бессмысленно уничтожим комету, я буду чувствовать, что сами мы заслуживаем такую же судьбу.
Как бы там ни было, Джон, я смог убедить нескольких членов Совета, что им не следует особенно увлекаться твоими военными речами. Первым побуждением было отозвать тебя ультракоротковолновым сообщением, но я указал на возможность того, что кометчики способны перехватить и расшифровать приказ. Здесь я видел реальную опасность, потому что я был способен почувствовать вес твоих аргументов, Джон, хотя сам я предпочитаю сдержанность. Ты опередил меня всего лишь на два часа, и я решил, что смогу обогнать тебя на «Непобедимом». Кажется, мы чуть не опоздали.
— Ты еще пожалеешь, что не опоздал. — Лицо Джона Стара было бледным и напряженным, а голос звучал хрипло, резко и страшно. — И Система пожалеет. — Он холодно кивнул на документ, принесенный Джеем Каламом. — Эта бумага — смертный приговор человечеству.
В Яшмовой Комнате повисла зловещая тишина. Наконец. Аладори молча повернулась к столу красного дерева и стала разбирать свое безвредное на вид оружие.
— Я надеюсь, ты ошибаешься, Джон, — сказал Джей Калам.
— Я не ошибаюсь, — бесцветно ответил Джон Стар. — Я не испытываю желания быть жестоким без нужды. Однако мой долг — беречь Хранителя Мира. И я не могу позволять ошибочным эмоциям становиться на моем пути. Я знаю точно, Джей: спасая комету, ты убиваешь Систему.
ЧЕЛОВЕК ПО ИМЕНИ МЕРРИН
На какое-то время в Яшмовой Комнате воцарилась жуткая напряженная неподвижность. Джон Стар стоял недвижимо и одиноко на огромном красном полу, и бледное лицо его казалось маской смерти. Что-то заставило остальных отойти от него.
Боб Стар услышал, как у отца внезапно перехватило дыхание, и увидел в его глазах влажное мерцание — Стражник Хранителя внезапно превратился в мужчину, защищающего свою жену. Он подошел к Аладори, обнял ее рукой за талию и повернулся, печально взглянув на командира Легиона.
— Ну что ж, Джей. — Голос его был сух и тверд. — Если мы не можем разрушить комету, то что же мы намерены делать?
— Зеленый Холл распорядился предоставить это дело мне, — сказал Джей Калам. — Я тщательно обдумал ситуацию, пока мы летели с Земли. Я разработал план, который мне кажется безопасным.
— Да? — Джон Стар стоял в мрачном ожидании.
— Мы должны делать три дела, — сказал разборчиво долговязый командор. — Мы должны защищать Хранителя. Мы должны охранять заключенного, известного под именем Меррин. И мы должны узнать как можно быстрее, представляет ли существование кометы действительную опасность для Системы.
Первая задача — это твои обязанности, Джон.
Джон Стар молча кивнул, крепче обняв Аладори.
— Но я сомневаюсь, что здесь, в Пурпурном Холле, она будет отныне в безопасности, — добавил Джей Калам. — Фобос хорошо защищен, однако так же обстояло и с подземельем в Зеленом Холле, на которое напали кометчики. При своей невидимости они вполне могут высадиться и незамеченными пройти в здание. Останки людей, охранявших подземелье, говорят о том, что они имеют незнакомое и страшное оружие.
— Мне это хорошо известно.
— В таком случае я предлагаю тебе увезти отсюда Аладори на «Звезде-Фантоме», и немедленно. И не желаю знать, куда. Можешь выбрать место по своему усмотрению. Держи это в секрете. Можешь послать какому-нибудь члену Совета необходимую информацию о том, как выходить с тобой на связь, если будет необходимость использовать АККА, — пусть это будет простой набор кодовых сигналов в ультракоротковолновом диапазоне, лишь бы этого хватило.
— Да, сэр. — Джон Стар четко отдал честь.
— Охрана человека по имени Меррин, — продолжал отчетливо Джей Калам, — вполне может быть поручена Легиону, за одним исключением. Я намерен обратиться к твоему сыну, чтобы он пополнил стражу.
Он повернулся к Бобу Стару, внимательно взглянув на него.
— Ты готов, Боб, принять на себя очень важное и ответственное поручение, в интересах Легиона и Системы?
— Да… да, сэр! — Боб Стар попытался ответить твердо, однако не смог сдержать в голосе радостной нотки. Он вздрогнул от огорчения, когда его отец быстро возразил.
— Роберт еще не готов к несению службы, — сказал Джон Стар. — Я планирую забрать его с нами на «Звезде-Фантоме».
— Нет! — задохнулся Боб Стар. — Прошу… я хочу что-нибудь сделать.
Джон Стар лишь пожал плечами на это, но Аладори схватила его за руку.
— Мы говорили с Бобом, Джон, — быстро сказала она. — Он чувствует, что мы слишком его бережем, и мне кажется, что он прав. Я думаю, что ему действительно нужен шанс показать себя.
— Спасибо, мама! — прошептал Боб Стар и повернулся к хмурому командору. — Прошу вас… я хочу попытаться… сделать все, что могу.
— От тебя и потребуется все, что ты можешь. — И Джей Калам повернулся к Джону Стару. — Джон, — сказал он тихо. — Для этой службы я должен призвать твоего сына. Никто больше не подойдет. Помнишь приговор по делу Юпитерианского Мятежа? Тогда было дано определенное обещание. И я намерен хранить честь Легиона даже в такие времена, как сейчас.
Джон Стар медленно повернулся к сыну. Тяжело посмотрел на него. Боб Стар заметил на его лице вопросительное выражение, но, наконец, он кивнул, не спросив.
Он резко повернулся к Джею Каламу.
— Да, я полагаю, мы должны держать слово. — Голос его был холодным и хриплым. — Можешь отдать Роберту необходимые распоряжения.
Боб Стар почувствовал боль в горле. Он хотел поблагодарить отца, однако хмурое выражение лица Джона Стара отбило у него охоту говорить. Он импульсивно поднял руку в воинском салюте, и Джон Стар четко отдал честь в ответ.
— Что касается третьей проблемы, то я намерен сам посетить объект в Вирго на «Непобедимом». Мы будем поддерживать контакт с Зеленым Холлом, пока будет возможно, на ультракоротковолновом луче. Я намерен открыть подлинную природу объекта и цели его загадочного движения. Я надеюсь выяснить, что на самом деле он настолько опасен, как тебе кажется.
Джон Стар быстро пошел вперед и пожал руку командора. Казалось, он сглотнул и тут же сказал:
— Джей!
— Я весьма надеюсь увидеть тебя опять, Джон, — буднично сказал Джей Калам. — Если, однако, мы не возвратимся, то, по-моему, будет разумно уничтожить объект. Я предполагаю затратить пять дней на путь туда и пять дней на возвращение. Дай нам еще два дня. Если мы не возвратимся через двенадцать дней, Джон, можешь считать нас пропавшими и забыть мои возражения против уничтожения объекта.
Он помолчал, повернувшись к Бобу Стару.
— Боб, ты полетишь с нами на «Непобедимом» к месту заключения человека, известного под именем Меррин. В пути у тебя будет время выяснить подробности и великую важность этого задания. Мы убываем немедленно, можешь попрощаться.
Затаив дыхание, Боб Стар повернулся к матери.
Отец отвел командора в сторону.
— Джей, я уже решил, где будет наше новое убежище. Мы покинем Фобос через два часа. Что касается связи…
Из осторожности Джон Стар стал говорить тише.
Женщина, которая была Хранителем Мира, быстро направилась к сыну. При виде этой высокой красавицы сердце его охватила горечь, а нежная мягкость голоса вернула ему все горько-сладкие воспоминания детства. Она взяла обе его руки и притянула его к себе с порывистой дрожью. Она любовно оглядела его с головы до ног, и он увидел, как на ее глазах появились слезы.
— Боб, — вздохнула она, — поцелуй свою мать. Ты не целовал меня, Боб, с того дня, когда отправлялся в Академию, — вот уже девять лет. И мне кажется… — Чистый голос задрожал. — Я боюсь, Боб, что мы уже никогда не окажемся вместе.
Он поцеловал ее. Внезапно жестокое напряжение отпустило его грудь. Ее слезы тревоги и одиночества смешались с его слезами.
— Моя прекрасная, прекрасная мать! — прошептал он. Затем он отодвинулся и с тяжелым чувством посмотрел на нее. — Но ты же не хотела уничтожать комету, — сказал он быстро. — Мне кажется, что ты не боишься даже умереть.
— Что? — Она пожала плечами. — Однако я хотела… я почти хотела, чтобы командор Калам приземлился на полминуты позже. Потому что я все же боюсь, что прав твой отец.
— Почему?
Она мгновение стояла молча с выражением ледяного страха на лице.
— Джей расскажет тебе о человеке, которого мы зовем Меррин, — сказала она быстро. — Я видела его только один раз. Уже после того, как он стал пленником Легиона. Он был заперт и под хорошей охраной. И все же, почему-то он был ужасен.
Она стояла, глядя на яшмово-серебряную стену; глаза ее были неподвижны и мрачны, словно разум ее видел что-то более тревожное.
— Это был гигант, Боб. — В голосе ее была дрожь ужаса. — В нем было что-то величественное, и жуткая сила. Он был беспомощным узником, и, тем не менее, его лицо светилось непокоренной силой. Он был похож… на какое-то сверхчеловеческое существо.
Она схватила Боба за руку. Ее сильная рука дрожала.
— Он выглядел сверхчеловеком — бессмертным, почти непобедимым и совершенно презирающим человечество. Разум его был столь же мощным, как и могущественное тело — однако чувства были не совсем человеческими. Ты бы мог им восхищаться. Но и бояться его. Я не знаю даже, почему, потому что он не может уже больше причинить вреда.
Он не говорил со мной, Боб. Он просто повернулся на миг, чтобы взглянуть на меня, когда его вели к камере. Он делал очень маленькие шаги, потому что ноги его были в железных кандалах. Голубые глаза горели и были холодны как лед. Они были непокорны и совершенно безрассудны.
Он засмеялся на ходу, увидев меня. В нем не было надломленности и никогда не будет. Ты должен хорошо стеречь его, Боб. Потому что вместе с ним ты будешь охранять жизнь и счастье всех честных людей.
Изумленный и испуганный, он прошептал:
— Я буду.
— Пошли, Боб, — сказал Джей Калам. — Пора идти.
Он обнял мать.
— Я люблю тебя, Боб, — вздохнула она. — И я очень боюсь! — Ее легкое крепкое тело дрожало. — Будь осторожен, сынок. Не дай вырваться человеку по имени Меррин.
— До свидания, Роберт, — отец пожал мне руку и сказал с неожиданным трепетом чувства в голосе, — что бы ни случилось, ты не должен забывать, что ты теперь офицер и находишься на службе в Легионе Пространства.
— Да, сэр. — Боба Стара снова удивил невысказанный вопрос в глазах отца, и он не смог ответить на него. — Я не забуду.
Он вышел из Яшмовой Комнаты вместе с командором Каламом и внезапно остановился, увидев Жиля Хабибулу, сидевшего в полусне в кресле в широком коридоре.
— А мои телохранители? — быстро спросил он. — Они полетят?
Темное лицо командора потеплело, согретое старыми воспоминаниями.
— Жиль и Хал? — Он быстро кивнул. — Это хорошие люди. Мы, как тебе известно, когда-то служили вместе. Бери их на борт.
На «Непобедимом» позади штурманской каюты была задраенная дверь, которая вела в длинный салон, присутствие которого на боевом корабле удивило Боба Стара. Золотистый свет из скрытых источников падал на роскошный мех тяжелых шкур. Цвета бледной слоновой кости стены были увешаны дорогими гобеленами с Титана. Массивная мебель, черная с серебром, была роскошно-проста. Длинные книжные стеллажи и оптифон с высокими ячейками для музыкальных записей и драм нескольких планет выдавали эстетические наклонности хозяина комнаты.
«Непобедимый» плыл прочь от Солнца, прочь от желто-красного Марса и зеленоватой крапинки Фобоса. Гудящие геодины — электромагнитные геодезические дефлекторы на языке инженеров — действовали над переносом каждого атома корабля, груза и экипажа из координат привычного четырехмерного пространства, так что корабль двигался, огибая пространство-время, а не напрямик.
В этом скрытом салоне, однако, даже вибрирующий стон геодинов не был слышен, словно они находились в ином пространстве. Ничто не рождало даже малейшего чувства огромной скорости и ускорения корабля. Резкость охлажденного искусственного воздуха напоминала весну в лесах далекой Земли.
— Садись, Боб. — Джей Калам кивнул на огромное кресло, но Боб Стар чувствовал себя слишком напряженным и взволнованным, чтобы сесть. — Я хочу рассказать тебе об узнике, которого мы зовем Меррин, и о несчастливых обстоятельствах, которые заставили нас возложить на тебя эти обязанности.
— Этот человек… — Боб Стар пытался выглядеть спокойно, однако сухой голос дрожал и выдавал его. — Этот человек, которого вы зовете Меррин… Это не… Это не Стивен Орко?
На длинном лице командира появилась тень встревоженного изумления.
— Это первейший секрет Легиона! — Тихий голос звучал напряженно, а темные глаза пристально вглядывались. — Тайна, которую ты не имел права знать до сегодняшнего дня. Как ты узнал?
— В Яшмовой Комнате, когда мать описала мне заключенного, — сказал Боб Стар. — Я знал Стивена Орко и знал, что похожего на него быть не может. Но я думал… — Голос его сел, и пальцы бессознательно приблизились к бледному треугольному шраму на лбу. — Я думал, что он мертв.
— Я рад, что ты узнал именно так. — Похоже, командор успокоился. — Потому что Стивен Орко мертв и по хоронен для всех, кроме нескольких доверенных. — Лицо его вновь помрачнело. — Когда ты с ним познакомился?
— Девять лет назад. — Голос Боба Стара звучал хрипло. — На Земле, в Академии. Он был в секции выпускников во время моего первого семестра. Красивый, блестящий. Поначалу он мне понравился. Однако потом…
Он вдруг замолчал. Лицо его было бледным и твердым.
— Что случилось, Боб? — В голосе удивленного Джея Калама послышалось сочувствие. — Вы поссорились?
— Это было наше дело. — Боб Стар холодно кивнул. — Несколько лет я мечтал найти его после окончания учебы и уладить эту проблему. Но потом, в Юпитерианском Мятеже, он показал Легиону, кто он на самом деле. И мне кажется, что он заслужил смерть за измену. — Он пристально посмотрел на высокого командора. — Каков был приговор?
— Ты можешь прочесть его в деле, — тихо сказал командор. — Однако сначала ты должен рассказать мне о себе и о Стивене Орко.
— Я не могу. — Боба Стара охватила паника. — Я никому не говорил, даже родителям.
— Я должен знать, — тихо настаивал Джей Калам. — Потому что твое назначение может оказаться последствием этого инцидента — что бы это ни было.
Боб Стар мгновение глядел на Джея Калама. В лице его была давняя горечь. Он кивнул.
— Вам известно о традициях дедовщины в Академии?
— Офицеры всегда относились к этому терпимо, — сказал Джей Калам. — Считается, что это неплохо для дисциплины.
— Может быть, в обычных случаях. — Боб Стар беспокойно пожал плечами, словно пытаясь стряхнуть старую горечь. — В общем, вы знаете правило, что каждый кадет должен выполнять по одному приказанию от каждого парня из выпускной секции?
Командор спокойно кивнул.
— Я не думаю, чтобы в обычных случаях это было плохо, — продолжал Боб Стар. — Выпускники обучаются быть офицерами, а новички обучаются дисциплине. Команды обычно безвредны, и я полагаю, что обычай так же способствует товариществу, как и дисциплине.
В его голосе задрожало жестокое чувство.
— Но Стивен Орко не был обычным студентом. Великан. Он выглядел чертовски привлекательно — огромный такой атлет. Волосы у него были рыжие как пламя. Глаза особые — яркие, холодные, голубые, и всегда светились злобой. Инструкторы обычно говорили, что он самый выдающийся кадет в Академии.
Прищуренные глаза Боба Стара смотрели мимо Джея Калама на темные участки бесценных гобеленов с Титана. Боль старой раны заставила его забыть благоговение перед высоким командором. Слова вылетали быстро, твердые как ледяные осколки.
— Настоящих друзей, по-моему, у Стивена Орко не было. Все парни в душе боялись его. Хотя он был довольно популярен. Эта замечательная сила и злобное коварство причиняли неудобство его врагам. Более того, он даже как-то очаровывал своей злобой.
Он был прирожденным лидером. Безрассудная смелость дополнялась в нем необычными способностями. И он имел честолюбие, чтобы развивать способности. Он пытался преуспеть во всем, и обычно с успехом. Мне казалось, что он относился с ревнивой нетерпимостью к любому сопернику. Он никого не любил. Он был совершенно эгоистичен в дружбе.
Меня он возненавидел с первого дня.
Командор был слегка удивлен.
— Ты знаешь, почему?
— Полагаю, ревность, — сказал Боб Стар. — Он знал, что я наследник Джона Стара. Он предположил, что я выбран для того, чтобы занять материнское место Хранителя Мира. — Он покачал головой. — Другой причины быть не может.
— Он тебя третировал?
— С первого дня. — Нервные пальцы Боба Стара ощупывали шрам. — Он вредил мне везде, где мог. Он стремился не дать мне выигрывать награды — наверное, хотел помешать получить нужную Хранителю квалификацию. Он до печенок достал меня своими жестокими практическими шутками. До самого выпуска он портил мне кровь.
Он грустно помолчал, кусая дрожащую губу.
— Я пытался забыть, что он со мной сделал, — прошептал он. — Однако была одна вещь…
— Да, — подтолкнул его командор, — что именно?
— Это случилось однажды ночью, как раз перед окончанием семестра, — начал он внезапно, на одном дыхании. — Я гулял по лагерю один — я вымотался после первых экзаменов по геодезической навигации и был расстроен, потому что кто-то залил чернилами мой конспект и законченную курсовую работу на столе — я полагаю, что за это ответственен Стивен Орко, хотя я так и не смог выяснить это определенно.
В общем, я встретил его в темноте вместе с троицей его дружков. Или, пожалуй, мне не следует называть их дружками — они держались его из страха, а не из уважения. Они остановили меня. Стивен Орко спросил, готов ли я выполнить его традиционный приказ. Я ответил: нет. Он повернулся к остальным. Я услышал, как остальные захихикали, затем он подошел ко мне и отдал свой приказ.
Боб Стар замолчал, побледнев.
— Что это был за приказ?
— Он приказал повторить вслед за ним одно утверждение. Грязное. Он хотел, чтобы я сказал, что я не сын Джона Стара. Он хотел, чтобы я сказал, что неизвестный родственник моего отца, Эрик Претендент, был любовником моей матери и я сын этого предателя. Он хотел, чтобы я сказал, что я слабак и трус, неспособный быть Хранителем. Он хотел, чтобы я поклялся честью будущего офицера Легиона, что эта чудовищная ложь — правда. Конечно, я не стал этого делать. — Тихий голос Боба Стара стал крепнуть и хрипнуть от вернувшейся боли. — Один из его друзей возразил, что традиция не дает ему права заходить так далеко, но одного взгляда Орко было достаточно, чтобы он замолчал.
