Сидя возле старого танка, девочка тихо дрожала и огромными темными глазами смотрела на Форестера. Доктор не отвечал. Воспаленный мозг вяло реагировал на новую опасность, но Форестер отчетливо понимал, что дело проиграно. Он осужден, и Айронсмит пришел, чтобы стать его палачом. Ученый лежал на полу, глядя на белый цилиндр детонатора — такой близкий и такой недостижимый. Что ж, оставалось лишь молча ожидать своей участи.
      До затуманенного сознания Форестера донесся тихий шепот Джейн Картер:
      — Доктор Форестер! Я знаю, как вам помочь!
      Девочка поднялась на ноги, и Форестер увидел, как она направилась к родомагнитному детонатору в прозрачном стеклянном ящике. Через несколько секунд она вернулась, неся в руках маленький тяжелый цилиндр. Окровавленные пальцы Форестера машинально сжали ключ безопасности. Он положил большой палец на кнопку запуска и хрипло крикнул ребенку:
      — Спасибо, Джейн! Теперь спасайся!
      Он подождал, пока девочка кивнет в ответ, и дрожащим пальцем нажал на кнопку, чтобы раз и навсегда спасти человечество от гуманоидов, избавить людей от контроля со стороны механического мозга. Вопреки доводам разума, Форестер не в силах был дольше терпеть издевательской правоты Айронсмита, видеть его розовое цветущее лицо. В последнюю секунду перед взрывом ненависть доктора была направлена не на гуманоидов, а на бывшего клерка Стармонтской обсерватории. Взрывная волна мгновенно уничтожила бы все вокруг в радиусе сорока ярдов — старый пыльный танк, металлический пол музея, его собственную бренную плоть и превратила все это в энергию, способную взорвать планету. Кнопка легко уходила вниз, и Форестер ощущал, что пружина вот-вот сожмется до предела.
      Но что-то мешало ему нажать кнопку до конца.
      Доктор в отчаянии тряхнул головой и поднял взгляд на своих врагов. Долгие речи Мэнсфилда не впечатлили его; он по-прежнему ненавидел Айронсмита и панически боялся созданной гуманоидами стройной и всемогущей системы. Сейчас в его руках находился единственный путь к спасению человечества. Тем не менее что-то мешало Форестеру довести начатое до конца.
      В отчаянии он повернулся к Джейн:
      — Не знаю почему, но я просто не могу сделать этого.
      Осторожно, старясь ничего не перепутать, Форестер повернул ключи в обратном направлении и протянул цилиндр девочке.
      — Отнеси его на место, пожалуйста.
      Айронсмит подошел ближе и широко улыбнулся.
      — Я могу сказать, почему вы не нажали кнопку. Вы не убили нас — даже когда мы предоставили вам такую возможность — потому что в действительности не хотели этого. Форестер, вы сами невольно поворачиваетесь от ненависти к любви.
      Они предоставляли ему возможность убить себя! Неужели они предвидели будущее? Значит, его провал был предопределен, и лишь поэтому ему позволили взять в руки детонатор. Страшное разочарование овладело доктором, но в нем он отнюдь не ощущал никакой любви.
      Не глядя на своих врагов, Форестер устало пробормотал:
      — Действуйте. Теперь я готов.
      Он отвернулся в сторону, чтобы не видеть безграничной доброты на лице Мэнсфилда и нестерпимой благожелательности Айронсмита. Силы покинули доктора, и он вновь прислонился к холодному металлу старого танка. Окровавленная голова слабо опустилась на плечо, на светло-серой пижаме расплывалось пятно крови. Форестер лежал, содрогаясь от боли и ужаса.
      Через несколько секунд забвения доктор открыл глаза. Он вновь оказался в огромной спальне на вилле, построенной гуманоидами в Стармонте. Перемещение произошло так быстро, что он даже не сразу понял, почему это место ему знакомо. Форестер не ощущал никакого постороннего контроля над своим телом. Утратил он и чувство времени. Машинально переступив с больной ноги на здоровую, доктор поискал глазами Джейн Картер.
      Деревенские пастухи и пастушки по-прежнему танцевали на стенных панелях, всем своим видом излучая веселье. Широкое восточное окно утратило прозрачность и было сейчас темно-зеленого цвета. Перед Форестером молча стоял гуманоид со стальными глазами. Джейн в комнате не было.
      Подчиняясь первому бессознательному порыву, доктор отпрянул от жуткой машины. Внезапно отвращение перед гуманоидами сменилось чувством симпатии, восхищением совершенными линиями и блеском металлического тела машины. Доктор невольно улыбнулся, любуясь строгой красотой андроида. Форестера поразили изменения, произошедшие в его сознании, — он не испытывал больше неприязни к гуманоидам!
      — Где Джейн Картер? Она уже в системе? — хрипло спросил он.
      Доктор думал, что обретенные психофизические способности снова помогли ему спастись, а Джейн не успела вовремя телепортироваться. Ответ машины озадачил его:
      — Мисс Картер нуждается в особом лечении. Пока мы занимались вами, ее поручили заботам платиновой системы мистера Айронсмита.
      — В одно время со мной? Но я ничего не почувствовал… — в голосе Форестера звучало недоверие. Но не договорив фразу до конца, он понял, что стимулирующие энергии платинового реле уже воздействовали на его тело и психику. Впрочем, доктор редко доверял интуиции и теперь не мог до конца поверить даже собственным ощущениям.
      Машина вежливо ответила:
      — Люди обычно не чувствуют влияния системы, так как их индивидуальное сознание на время отключается.
      — Что?.. — Паника обуяла Форестера, но страх почти моментально рассеялся. Ведь система — всего лишь тоннель, средство, с помощью которого люди, любившие его, Форестера, помогли ему узнать, что такое любовь. Разве у него есть повод для страха?
      Сглотнув слюну и немного успокоившись, доктор спросил:
      — Что со мной сделали?
      — Система восстановила ваше тело и исправила ваш мозг.
      Доктор невольно прикоснулся пальцами к лицу и не обнаружил слипшейся крови и жесткой щетины на щеках. Форестер ощупал затылок — глубокой раны от удара о гусеницу танка как не бывало, не осталось даже шрама. Постоянная ноющая боль оставила его, и тут новая неожиданная мысль пришла в голову Форестеру.
      — Дайте мне зеркало!
      Машина мгновенно двинулась к стене, чтобы нажать кнопку и превратить стенную панель в огромное зеркало.
      Нажать кнопку! Не спрятанное родомагнитное реле, а простую кнопку, которой доктор и сам мог воспользоваться! Панель стала большим зеркалом, отразившим темноволосого незнакомца, выше и моложе того Форестера, который несколько минут назад лежал, едва дыша, на полу оружейного музея. Незнакомец выглядел заметно упитаннее исхудавшего доктора. Исчезли жесткие складки вокруг губ, зато на месте лысины росли новые густые волосы. Глубокие морщины на лице разгладились. С удивлением доктор обнаружил, что одет в новый голубой костюм, застегнутый не на родомагнитные застежки, а обыкновенные пуговицы. Разглядывая себя со всех сторон, Форестер вспомнил о своем больном колене.
      Он не чувствовал никакой боли!
      Ощупав колено рукой, доктор обнаружил, что опухоль спала, не оставив даже следов. Сустав свободно сгибался и разгибался, не причиняя болезненных ощущений. Доктор прошелся по комнате, желая удостовериться в собственных силах. Походка его была упругой и уверенной. Форестер с благодарностью улыбнулся услужливой машине, но не заметил на лице гуманоида никакой ответной реакции.
      Перед ним стояла всего лишь машина — ни больше ни меньше. Доктор вспомнил слова Фрэнка Айронсмита о том, что гуманоиды не могут быть ни хорошими, ни плохими, ни друзьями, ни врагами. Ими не могла двигать ни любовь, ни ненависть — они просто делали ту работу, ради которой Уоррен Мэнсфилд когда-то создал их. Гуманоиды служили и подчинялись, охраняя людей от опасности. Сейчас слова Айронсмита казались весьма убедительными.
      Открыв для себя новое знание, Форестер подошел к андроиду, и указательным пальцем провел по его пластиковой руке, а затем, осмелев, похлопал по гладкой поверхности ягодиц. Не последовало никакой реакции. Малейшая потребность человека в услугах, подчинении или защите воздействовала на чувствительные реле гуманоидов, ничто другое не могло заставить их сдвинуться с места.
      Отвернувшись от взгляда темных металлических глаз, доктор размышлял, как долго система Айронсмита избавляла его страхов и ненависти. Как долго он оставался марионеткой? Форестер не ощутил временного промежутка между появлением Айронсмита в оружейном музее и возвращением в Стармонт, словно перенос произошел мгновенно. Но не могла же система действовать с такой скоростью — на все нужно время. Так сколько же его прошло с тех пор, как он беседовал со стариком Мэнсфилдом? Доктор затаил дыхание, приготовившись задать мучивший его вопрос гуманоиду, но волнение помещало ему, и вместо этого Форестер произнес:
      — А Джейн Картер все еще находится в системе? Что с ней произошло?
      — Ее День Пробуждения наступил три года тому назад.
      Три года! Значит, все это время он провел в системе! Но только ли три года? Ледяная волна ужаса нахлынула на него и исчезла — в конце концов, он не терял времени даром.
      — А где она сейчас? — поинтересовался Форестер дальнейшей судьбой девочки.
      — Она путешествует. — Бесстрастно ответила машина.
      — Передайте, что я хотел бы повидаться с ней.
      — Мы не можем разыскать ее. Мисс Картер находится за пределами контролируемого нами пространства, изучая планеты, на которые никогда не ступала нога человека.
      — А я не могу как-нибудь передать ей сообщение?
      — Возможно, вы получите более полную информацию от одного из ее помощников — к примеру, мистера Фрэнка Айронсмита, мистера Уоррена Мэнсфилда или Марка Уайта.
      — А где они находятся?
      — Мистер Айронсмит по-прежнему работает в Институте психофизики. Мистер Мэнсфилд и мистер Уайт в промежутках между научными экспедициями проживают на Драконьей скале.
      — Так, значит, Марк Уайт уже освободился от системы? Я хотел бы повидаться с ним. — Широкая улыбка расплылась по лицу доктора при воспоминании о рыжебородом гиганте.
      — Мистер Уайт предвидел ваше желание, сэр. Его проинформировали о дне вашего пробуждения, и сейчас он как раз направляется сюда на родомагнитном крейсере. Через несколько минут он приземлится.
      — Отлично! — Форестер кивнул, сгорая от нетерпения увидеть бывшего злейшего врага гуманоидов, которого система превратила в союзника Мэнсфилда и Айронсмита.
      — А где Рут? — голос доктора немного дрожал.
      — С мистером Айронсмитом, сэр. Она прислала вам подарок к Дню Пробуждения.
      Боль при мысли о том, что Рут и Айронсмит по-прежнему вместе, довольно быстро рассеялась — осталось лишь любопытство.
      В комнате появился второй гуманоид, принесший подарок Рут — небольшую прямоугольную коробочку с отшлифованной поверхностью, покрытой позолотой. В ней лежало письмо, написанное аккуратным почерком Рут.
 
       «Дорогой Клэй!
       Мы очень рады, что с тобой снова все в порядке и ты наконец сможешь стать счастливым.
       Рут и Фрэнк».
 
      Счастье — любимое словечко Рут. Записка хранила легкий аромат знакомых духов. Доктор дважды перечитал ее, не сразу поняв смысл написанного.
      — Пожалуйста, поблагодарите их обоих и передайте, что я желаю им счастья. — Как ни странно, голос его звучал совершенно спокойно, хотя слезы умиления навернулись на глаза.
      — Мы передадим, но у вас есть экран, и вы можете повидаться с ними в любой момент. — Ответила машина.
      Доктор покачал было головой, вспоминая свою ревность и злость, но неожиданно обнаружил, что от них не осталось и следа. Он быстро прошептал:
      — Включите экран.
      Гуманоид нажал что-то возле стенной панели, и темная поверхность засветилась мягким светом. Форестер увидел многочисленные яркие здания и зеленую долину, где располагался Институт психофизики. Фрэнк Айронсмит и Рут, держась за руки, вышли оттуда и приветственно помахали Форестеру. Математик стал немного упитаннее, выглядел увереннее в себе, его загорелые челюсти медленно двигались — Айронсмит по-прежнему жевал чуингам. Рут, стройная и светящаяся от радости, смотрела на бывшего мужа. Доктор отметил выражение спокойствия и умиротворенности, появившееся на ее лице. Улыбаясь, Рут и Айронсмит подошли ближе к экрану. Через несколько секунд раздался щелчок и экран погас, а Рут все еще стояла перед глазами Форестера. Он подумал, что бывшая жена никогда не выглядела такой молодой — даже в день их свадьбы.
      Доктор улыбнулся молчаливой машине.
      — Передайте, что я очень рад за них обоих. А теперь я хочу посмотреть в окно.
      Машина послушно двинулась к панели, нажала небольшую кнопку, и панель стала прозрачной. Наблюдая за гуманоидом, Форестер не переставал удивляться изменениям, произошедшим в его сознании. Он не чувствовал больше ни ревности, ни злости, ни ненависти — осталось лишь спокойствие и умиротворение.
      Андроид отвлек его от мыслей о себе, указав на что-то за окном.
      — А вот и крейсер. Мистер Уайт прибыл к вам, сэр.
      Доктор поднял глаза — посыпанная красным гравием посадочная площадка ничуть не изменилась с тех пор, как он видел ее в последний раз. Дальше, там где раньше простирались желтоватые пески пустыни, появились голубые озера, изумрудные долины, виллы, построенные неутомимыми гуманоидами. Вместо безжизненных камней землю покрывала густая растительность.
      Целые леса успели вырасти, пока его не было дома!
      «Сколько же времени я провел в системе?» — размышлял Форестер. Он обернулся, не осмелившись задать мучавший его вопрос гуманоиду, и заметил черную точку крейсера в голубом небе. Овальный корабль медленно снижался и замер, коснувшись земли. Марк Уайт с легкостью спрыгнул на площадку, не дожидаясь помощи гуманоидов.
      — Привет, Клэй! — радостно прогремел гигант.
      Доктор не сразу ответил на бурные приветствия, подумав, что время, за которое в Стармонте успели вырасти леса, совсем не коснулось Марка Уайта. Огромная борода и развевающиеся на ветру волосы не затронула седина, а походка стала еще энергичнее.
      — Удивлен? Мне знакомо это чувство! — продолжал Уайт.
      Форестер подошел к старому знакомому и пожал протянутую руку. С удивлением замечая искрящийся свет в голубых глазах великана, которые во время последней встречи не выражали ничего, кроме ледяного забвения, доктор тихо спросил:
      — Сколько времени прошло, Марк, сколько лет?
      — Это пятидесятый День Пробуждения.
      Холодок пробежал по спине Форестера.
      — Так называется день, когда система освобождает индивидов, готовых к самостоятельной жизни. Это настоящий праздник, и мы приготовили тебе сюрприз. Поедем вместе на Драконью скалу — Мэнсфилд уже там. Мы все ждем тебя — и Форд, и Грейстон, и Оверстрит — они пробудились год тому назад.
      — А как же Джейн Картер?
      — Ее там нет — Уайт разочарованно покачал головой. — Но мы обязательно присоединимся к ней — увидишь, в какую красавицу превратился этот грязный заморыш!
      Форестер заметил восхищение, появившееся во взгляде Уайта, когда он заговорил о Джейн. Что же с ней сделала система?
      — Думаю, она здорово выросла и повзрослела.
      Если импульсы созидательной энергии, проходя через платиновые реле, исправляли любые повреждения человеческого тела и даже сводили на нет разрушительное действие времени… Неужели люди стали бессмертными?
      — Присоединимся к ней? Где? — спросил он.
      — В миллионе световых лет отсюда. Где-то в галактике Андромеды — нашей ближайшей соседки. Джейн занимается изучением планет, схожих с нашей, для нового проекта колонизации. Она ожидает нас в точке, намеченной для организации первой колонии, — гигант совершенно спокойно, как о чем-то само собой разумеющемся, говорил о расстоянии в миллион световых лет!
      Форестер невольно вздрогнул.
      — Андромеда! Далековато для колонистов!
      Уайт радостно ответил:
      — Расстояние нам не преграда. Единственная сложность состоит в том, что там гуманоиды не смогут помогать нам — родомагнитные лучи не достигают столь отдаленных точек. Так что первые поселенцы будут вынуждены обходиться своими силами.
      — Невелика сложность, — Форестер нахмурился от минутного чувства необъяснимой радости Неожиданно для себя самого он сказал.
      — Думаю, что захочу там остаться.
      — И останешься. Именно поэтому мы попросили Айронсмита продержать тебя в системе так долго — чтобы натренировать тебя для будущей работы в колонии, — ответил Уайт.
      У Форестера перехватило дыхание.
      — Наше первое поселение, место для которого подобрала Джейн, станет новым системным центром. Там надо будет создать еще одно родомагнитное реле. Именно ты положишь начало распространению гуманоидов в Туманности Андромеды! Первые секции реле будут соединены и опробованы без помощи машин, а тебя выбрали на роль главного инженера-родомагнетика.
      Форестер пытался понять, почему все тело его непроизвольно напряглось и почему он едва не покачал головой в знак протеста. Он хорошо помнил времена, когда ненавидел гуманоидов и не доверял Фрэнку Айронсмиту. Но теперь, хотя воспоминания оставались довольно отчетливыми, владевшие им когда-то эмоции растворились без следа. Это был лишь страшный сон, а теперь он закончился.
      Раньше предложение помочь распространению гуманоидов на планеты иных галактик вызвало бы у доктора лишь приступ гнева. Теперь же, пожав плечами, будто бы стряхивая собственные сомнения, он размышлял о том, почему бы совершенным правилам Основной Директивы не действовать повсюду, где существует жизнь. Но как колонисты смогут позаботиться о себе без помощи машин? Конечно, особенно одаренные в телургии индивиды создадут для себя все необходимое — а как же остальные?
      Бывший непримиримый враг гуманоидов кивнул в сторону ожидавшего крейсера и произнес:
      — Ты готов? Джейн ждет нас.
      Форестер несколько секунд колебался, глядя на неподвижную машину, стоявшую в комнате, готовую в любую минуту исполнить любое желание человека. Доктор знал — пока новое платиновое реле не начнет работать, андроид будет бесполезен в новой колонии. Тем не менее Форестеру хотелось держать его при себе до отъезда.
      — Идем со мной! — скомандовал он.
      Гуманоид последовал за доктором на крейсер, и Форестер обернулся, взглядом приглашая Уайта идти за ними.