Форестер почувствовал, как у него заныла спина.
      — Да, это мое имя! Я действительно занимался разработкой родомагнитных величин, а Айронсмит делал расчеты. Но книга эта так и не пошла в печать из соображений секретности. В моем сейфе лежала одна-единственная отпечатанная копия. Я не понимаю, как… — доктор не закончил фразу и застыл в немом недоумении.
      Джейн кивнула:
      — Вы сделали это с помощью только своего мозга, или психофизики — так же, как я изменяла атомы калия, чтобы остановить черные машины. Мне кажется, что вы способны изменить любой атом, освободить содержащуюся в нем энергию и заставить ее превратиться в другой атом. Ведь вы создали купол и все, что в нем находится, из здешних холодных камней — просто представив, чем они должны стать.
      Форестер молчал и недоверчиво смотрел в глаза девочки.
      — Я же видела это своими глазами. Вы отделили от скалы большой камень и превратили его в приборы, воздух, еду и все, что нам было нужно. Я ужасно рада, что у вас получилось, ведь я чуть не умерла!
      Доктор медленно подошел к термостату, стоявшему позади лестницы, возле вентиляционного отверстия. Термостат бы точной копией того, который стоял у них с Рут в оранжерее. На поверхности эмали виднелась точно такая же царапина.
      Усилием воли Форестер с трудом расправил свои узкие плечи.
      — Похоже, ты права, Джейн. Все вещи являются точными копиями тех, что я когда-либо видел или имел или о которых я задумывался раньше. И все равно я не могу понять, как такое произошло. Да мне просто не хватило бы времени на то, чтобы создать столько разных вещей! А купол взял и просто появился здесь — в одно мгновение! — сомнение снова закралось в мысли доктора.
      Девочка пожала плечами и глубоко вздохнула.
      — Вы просто не помните. Мне казалось, что прошла целая вечность, пока вы превращали камни в вещи, а я ждала на жутком холоде.
      Взволнованный взгляд ученого снова обратился к безжизненному пейзажу за стенами купола. Странный холодок пробежал по спине Форестера, когда он заметил тонкий лучик света — тоже попавший сюда из другой галактики. Доктор был хорошо знаком с принципом трансмутации веществ. Инспектируя по приказу министерства обороны гражданские ядерные реакторы, он иногда наблюдал устрашающие метаморфозы: небольшой образец соды, алюминия или платины, помещенный в раскаленный реактор через отверстие в освинцованной перегородке, превращался в смесь смертоносных радиоактивных веществ, среди которых можно было найти частицы магния, золота или кремния. Форестер знал механизм ядерной трансмутации, по законам которого необузданная энергия реактора дробила атомы и перекомбинировала их элементарные частицы. Все это было давно и хорошо знакомо. Но превращение одних атомов в другие с помощью одного только разума!
      Просто невозможно представить себе, как холодный гранит распадается на элементарные частицы и превращается в обработанные листы первосортной стали, толстое антирадиационное стекло, пластиковые столы и даже банки маринованных огурцов с яркими фирменными наклейками! И все это — одной лишь силой мысли!
      Форестер не мог представить себе механизм подобного превращения. Скептическая половина его мозга пыталась отрицать очевидное — но сколько ни отрицай реальность, она от этого не перестанет существовать. Купол со всем его содержимым тоже был реальностью и по-прежнему защищал людей от убийственного холода мертвой планеты. Поэтому ученый попытался найти разумное объяснение происшедшему.
      Возможно, теория замены сил работает и здесь — концепция непрерывной пульсации идентичности между одной атомной частицей и ее многочисленными близнецами. Каждая частица под влиянием фактора вероятности в той или иной степени существовала повсюду. Теория замены сил однажды уже дала Форестеру рабочее объяснение феномена телепортации, и теперь доктор нашел ей другое применение. Та же теория допускала возможность превращения каменной глыбы в их теперешнее убежище с помощью силы мыслительного процесса.
      Ведь набор химических и физических свойств вещества, несомненно, ограничен определенными моделями атомной идентичности. Любое изменение модели, естественно, повлечет за собой изменение свойств — трансмутацию. Таким образом, можно предположить, что все модели существования материи есть не что иное, как функции вероятности замены сил.
      Вероятность! Сама по себе являющаяся нерешенной загадкой, она оказалась и универсальным ответом. Джейн Картер неоднократно доказывала, что ее мозг способен управлять вероятностью — взрывать нестабильные атомы или перемещать девочку в пространстве. Лаки Форд демонстрировал то же самое на более простом примере — подбрасывая игральные кости на Драконьей скале и всегда получая нужное число. Истина была где-то рядом. Форестер снова ощутил уверенность в себе благодаря короткой вспышке света, прояснившей хоть что-то в кромешной тьме непонимания.
      Но свет погас, и перед доктором встали не имеющие ответа вопросы Марка Уайта. Что есть мозг? Каким образом может он управлять чем бы то ни было, даже вероятностью? Каковы законы подобных процессов и чем они ограничены?
      Снова почувствовав себя в тупике, Форестер посмотрел на зажатую в руке логарифмическую линейку. Ее планка легко скользила по желобу и имела четыре специальные секции, которые доктор хотел добавить для решения задач родомагнетики. Форестер обреченно покачал головой.
      — Похоже, я действительно создал все это, но до сих пор не понимаю, каким образом.
      Он повернулся лицом к девочке. Джейн подняла голову:
      — Вы должны попытаться вспомнить. Пожалуйста, попробуйте! Ведь черные машины все еще держат у себя мистера Уайта и остальных. Мои друзья нуждаются в нашей помощи.
      Доктор Форестер кивнул и сжал зубы, силясь вспомнить собственные действия. Их чудесное спасение с Крыла IV и появление безопасного убежища по-прежнему казались ученому столь же таинственными, как мертвый ландшафт холодной планеты, на которой им довелось очутиться. Он устало покачал головой.
      Джейн взволнованно прошептала:
      — Подумайте о том, как вы научились этому! О чем вы думали до того, как все забыли?
      Форестер оцепенел от внезапной догадки.
      — Ну, конечно же! Мое уравнение равнозначности!
      Почему он не вспомнил об этом раньше? Лежа в железной клетке под неусыпным надзором гуманоида, он увлеченно размышлял о безграничных возможностях, которые предоставляло человечеству открытие первичной материи. Это новое знание было слишком важным, чтобы вот так запросто выкинуть его из головы. Удивляясь собственной неосторожности, доктор схватил карандаш и наскоро записал уравнение на бумаге — не переставая восхищаться его универсальностью. Форестера мучил страх, что найденная истина может снова ускользнуть от него за не поддающийся объяснению барьер забвения.
      Джейн с надеждой спросила:
      — Ну что? Теперь вы вспомнили?
      Он покачал головой, стараясь не обращать внимания на разочарованное лицо ребенка.
      — Не так много, как хотелось бы. Но мне кажется, это уравнение станет ключом, если я пойму, каким образом его следует использовать. Оно дает нам константы равнозначности ферромагнитной и родомагнитной энергий — при этом в рамках платино-магнетизма, который также является энергией разума.
      Форестер принялся объяснять символы.
      Девочка смущенно остановила его:
      — Я не умею читать. Я никогда не ходила в школу — только мистер Уайт пытался научить меня чему-нибудь. Я умею очень немного — например, останавливать холод, — девочка с опаской кивнула в сторону пейзажа за окном. — Но я ничего не понимаю, когда мне объясняют, как я это делаю.
      Форестер, сгорбившись, сидел над листом бумаги, исписанным неровными каракулями. Он знал, что здесь скрывается единственный ключ к знанию и могуществу, которые сотни тысяч ученых стремились отыскать еще со времен алхимии. Он уже успешно использовал это знание на практике — но затем непостижимым образом забыл о нем. Доктор пристально смотрел на символы, преисполнившись решимости разгадать секрет уравнения.
      Джейн все стояла рядом, и Форестер обратился к ней:
      — Ты бы шла, поиграла где-нибудь или отдохнула…
      Но девочка отказалась покидать помещение. Она молча стояла возле лестницы и наблюдала, как доктор писал непонятные знаки на грифельной доске, затем возвращался к лестнице, сгорбившись, садился на ступеньку — а потом вскакивал и принимался писать снова и снова.
      Чувствуя необходимость проговаривать вслух свои действия, он начал объяснять Джейн:
      — Здесь написаны возможные изменения и варианты первоначального уравнения. Я пытаюсь получить полное математическое описание всех психофизических феноменов, потому что они являются объяснением, как я делал то, что делал, и почему забыл об этом.
      Девочка смущенно покачала головой и продолжала наблюдать.
      — Ха! — Он задержал дыхание и быстро написал что-то на доске, потом задумчиво посмотрел на мертвую долину за окном, где Джейн когда-то собирала самородки палладия. Внезапно улыбка осветила мрачное лицо Форестера, и он тихо прошептал:
      — Посмотри-ка сюда, Джейн!
      Из ниоткуда прямо на стол упал небольшой кусок самородного металла. Доктор потянулся было к нему, но быстро отдернул руку — металл покрывал слой изморози, с легким шипением растущий прямо на глазах, по мере того как смертоносный холод вытягивал влагу из воздуха. Форестер поднял глаза к темному небу, слегка нахмурился, словно прилагая усилие, — и самородок исчез так же внезапно, как и появился.
      И снова в течение долгих минут доктор продолжал строчить математические уравнения. На мгновение он взглянул в сторону девочки — она стояла со странным выражением на лице. Глаза ребенка стали еще темнее и словно утратили способность видеть, как будто гуманоиды снова завладели ее разумом. Тонкие пальцы доктора сломали новую логарифмическую линейку, но он даже не заметил этого. Затаив дыхание, Форестер написал еще несколько строк, а потом приказал Джейн:
      — Закрой глаза!
      Вспышка света ярче молнии осветила мрачную холодную ночь. Новая голубая звезда вспыхнула на мгновение над мертвыми холмами черной планеты, но через несколько мгновений ее свет угас, растворившись во мраке.
      Форестер отрицательно покачал головой на невысказанный вопрос Джейн:
      — Нет, я все еще помню не до конца. Это лишь один из вариантов первоначального уравнения, описывающий превращение массы в свободную энергию без привлечения психофизического компонента. Я опробовал его на самородке палладия.
      Ученый с гордостью кивнул в ту сторону, где зажглась и погасла новая звезда.
      — Я телепортировал слиток в космос и взорвал его. Восемь унций сверхновой звезды! Это наше оружие. Оно даже чуточку лучше, чем проект «Молния». По крайней мере, Фрэнк Айронсмит и его шайка не смогут его у нас украсть.
      Девочка с надеждой спросила:
      — Тогда мы сможем помочь мистеру Уайту? А то черные машины убьют его своими опытами.
      Доктор мрачно кивнул.
      — Думаю, мы это сумеем. Но чтобы получить шанс победить гуманоидов, в первую очередь нам надо сделать кое-что еще. Необходимо отыскать Айронсмита и уничтожить его вместе с командой предателей.
      — Я думаю, он первый попытается нанести нам удар, — Джейн мрачно кивнула и подошла к Форестеру. — Он очень страшный — совсем не такой, каким был на Драконьей скале. Он больше не похож на человека.
      — Я не знаю, во что он превратился сейчас, но теперь у нас есть оружие против него, — ответил доктор.
      Да, теперь им вместе с Джейн предстояло отыскать логово предателей.
      Когда-то Форестер говорил Джейн, что ему не хватает компьютерного отдела. Айронсмит постоянно сочинял увлекательные абстракции, а он лишь применял их в реальности. Теперь же время для Форестера тянулось бесконечно долго — несмотря на то что новая логарифмическая линейка оказалась ничуть не хуже сломанной. Но наконец он закончил обсчитывать последнее уравнение.
      — И все-таки я ничего не помню. Здесь у меня есть еще один вариант уравнения. Оно определяет пространство и время как электромагнитные функции с добавлением связующего компонента психофизики. Именно он предохраняет Вселенную от распада на бесконечное множество пространственно-временных полей — по одному на каждый квант.
      Посмотрев мимо девочки на темную долину за окном, он с надеждой добавил:
      — Именно психофизический фактор отвечает в этом уравнение за ясновидение.
      Джейн прошептала:
      — Вы хотите сказать, что можете видетьтак же, как мистер Оверстрит?
      Доктор задумчиво кивнул.
      — Думаю, что да. Конечно, если я научусь пользоваться этим уравнением. Пространственный фактор исчезает, когда пытаешься объяснить психофизический термин, а фактор прошлого бесконечно мал. Единственное реальное ограничение — фактор неопределенности или изменчивости, который увеличивается до бесконечности при удалении в будущее.
      Девочка смотрела на него с упреком.
      Форестер пытался объяснить проще:
      — То есть уравнение говорит мне, как мы могли бы видеть все, происходящее во Вселенной в любой момент и в любом месте — кроме мест, защищенных мощными психофизическими полями, подобными тем, что имеются у гуманоидов. Теоретически события, которые происходили много лет назад, можно увидеть с мельчайшими подробностями, хотя это и непросто. Но события, которые еще не произошли, будут казаться смутными и неопределенными. Причем чем дальше они отстоят в будущее, тем менее точным окажется то, что мы увидим, — ведь фактор вероятности для них постоянно уменьшается. Не думаю, что мы когда-нибудь сможем проникнуть взглядом в достаточно отдаленное будущее.
      В темных глазах девочки зажглась надежда:
      — Это не так уж важно, если вы найдете Айронсмита и поможете бедному мистеру Уайту.
      Сидя за маленьким рабочим столом в центре купола, ученый то и дело поднимал голову, устремляя взгляд на пустынную долину за прозрачной стенкой — казалось, ей не было конца и края. Мозг Форестера не покидали мысли о той связующей среде, в которой расстояние не являлось препятствием, и даже пелена времени до определенного предела рассеивалась перед взором человека. Взволнованная Джейн, не отрываясь, смотрела на доктора — пока он в конце концов не кивнул, словно бы соглашаясь с собственными размышлениями. Теперь пустота в его взгляде сменилась сосредоточенностью.
      Девочка едва слышно произнесла:
      — Вы видите Айронсмита?
      Форестер все еще смотрел на гору самородков палладия. Через некоторое время он ответил, медленно, с явным усилием заставляя себя произносить слова:
      — Здесь трудно вообще что-либо увидеть. Уравнение предоставило мне способ заглянуть в прошлое или будущее, но я еще плохо владею этими навыками. Очень тяжело сфокусироваться на чем-то одном, когда перед твоим взором находится вся Вселенная. Сложно выделить из нее лишь то, что тебя интересует.
      Минуту спустя слабая улыбка мелькнула на лице Форестера — наконец-то ему удалось сосредоточиться.
      Ученый говорил так тихо, что Джейн пришлось склониться над столом, чтобы расслышать, как он произнес:
      — Да, вот теперь я нашел Фрэнка Айронсмита. Но я вижу его прошлое. Я снова в Стармонте, еще до того момента, как появились гуманоиды. Теперь мы последуем за Айронсмитом сквозь время и, в конце концов, найдем его…
      Доктор вздрогнул, и улыбка на его лице превратилась в гримасу боли и ненависти. Он опустил лысеющую голову, и Джейн заметила, как кожа Форестера приобрела землистый оттенок, а губы побелели. Девочка слегка отстранилась от него и мягко спросила:
      — Что вас так расстроило, доктор Форестер?
      — Айронсмит… он и… Айронсмит и Рут… — невидящие глаза ученого на мгновение остановились на лице девочки, а потом снова обратились в глубь сознания, к картинам прошлого.
      — Сейчас это уже не имеет значения ни для кого, кроме него, меня и Рут. Я прослежу за ними от самого Стармонта, хоть это и будет не так-то просто, поскольку они неоднократно пользовались телепортацией.
      Голос доктора звучал хрипло и еле слышно. Джейн терпеливо ждала, наблюдая за переменами на изможденном лице Форестера. Она видела на нем страх, отчаяние, удивление. Вот ученый вновь кивнул головой:
      — Кажется, я нашел логово предателей. Но все равно я не понимаю смысла их договора.
      Форестер замолчал, продолжая следить за перемещениями по галактике своего бывшего клерка.
      Девочка молча стояла, иногда вздрагивая от страха и дурных предчувствий. Прошло еще много времени, прежде чем сознание доктора вернулось под своды прозрачного купола. Сделав тяжелый глубокий вдох, Форестер поднялся на ноги. Больное колено тут же дало о себе знать.
      Джейн с опаской спросила:
      — Вы нашли мистера Айронсмита сейчас?
      Форестер обвел взглядом пространство купола и ответил:
      — Я следовал за ним и Рут и обнаружил гнездо предателей. Я видел их там, они были вместе несколько дней назад. Потом он исчез из виду. Я потерял его, Джейн, — глаза доктора поднялись к чернеющему небу мертвой планеты. — Думаю, он все еще на Крыле IV, помогает гуманоидам заканчивать работу над новой платиновой системой. Я опасаюсь искать его там, потому что чувствую мощность реле. Я ощущаю психофизическую энергию искусственного мозга, способного контролировать миллиарды живых людей. Система уже очень сильна. — Форестер невольно вздрогнул.
      — Тогда что же мы можем сделать?
      Голос доктора дрожал от борьбы страха и решимости.
      — Я пытался заглянуть в будущее. Фактор неопределенности делает картину туманной, но мне показалось, что Айронсмит вернулся к Рут. Думаю, я знаю место, где мы сможем подождать нужного момента.
      — Где?
      — На той планете, где гуманоиды поселили предателей человечества в оплату их услуг. Она находится в трех световых годах от Крыла IV — машины постарались разместить своих прихлебателей поближе к себе. По-моему, теперь там живут только ренегаты — и неплохо живут, скажу я тебе.
      Теперь лицо Форестера выражало ненависть и презрение.
      — Должно быть, это один из первых захваченных гуманоидами миров, который они не успели спасти от родомагнитных воин. Я заглянул на несколько веков назад и не увидел там ничего, кроме руин, огромных воронок от разорвавшихся бомб и мертвой пустыни. Но андроиды создали для своих друзей все удобства. Материки снова зеленеют, радиоактивные отходы нейтрализованы, построены новые дома. Думаю, ренегаты тоже приложили немало психофизической энергии — ведь не так-то просто удалить горы радиоактивных отходов из морей и с континентов.
      Форестер потер рукой подбородок и аккуратно подвернул длинные рукава серой пижамы.
      — И все-таки я не понимаю, как люди смогли предать себе подобных и пойти на сделку с машинами. Увы, Фрэнк Айронсмит не был первым. Я видел и других предателей, согласившихся помогать андроидам еще много лет назад. Не могу разглядеть всего, что они сделали и чему научились, — шпионить за ними довольно опасно. Но я точно знаю, что они очень сильны.
      Джейн молча теребила подол своего потрепанного платья.
      — Я не видел никакого оружия, но такие люди не нуждаются в материальном оружии. Не знаю, какие невидимые ловушки они уже расставили и как поведут себя, если мы нападем на них. Похоже, они не научились использовать массовую детонацию. Возможно, я смогу убить Айронсмита и некоторых других, а потом заставить гуманоидов изменить условия Основной Директивы.
      Девочка внимательно слушала, время от времени кивая. Спустя еще час она робко сообщила, что голодна. Форестер отвел ее вниз на кухню — тоже сотворенную еще не изученной силой его сознания из темных скал мертвой планеты. Приготовив еду, доктор наблюдал, как Джейн с аппетитом уплетала ее за обе щеки, но сам не притронулся ни к чему. Чувствуя дискомфорт в желудке, он отправился в свою комнату за таблетками.
      Зеркало в ванной отразило человека с запавшими, покрасневшими глазами и бледным небритым лицом. Порванная местами пижама казалась пародией на военную форму. Когда доктор попытался переодеться в новый голубой костюм, висевший в гардеробе, то не смог расстегнуть родомагнитные застежки, и тонкая дорогая ткань с треском порвалась. Бросив костюм, Форестер умылся и отправился назад в прозрачный купол, где его ждала Джейн.
      — Уже пора. Если это и в самом деле был Айронсмит, то через пять минут он должен вернуться к Рут, — сообщил ученый.
      Он ненадолго замолчал, просматривая свои пометки на листке бумаги.
      — Вот уравнение телепортации. Оно описывает мгновенную замену сил, которая с помощью связующего психофизического компонента способна превратить наши модели атомной идентичности в точно такие же, но расположенные в другой точке пространства и времени. По идее, фактор неопределенности должен исключать любую возможность путешествия во времени, но перемещение в пространстве вполне возможно.
      Джейн понимающе кивнула и доверчиво вложила свою маленькую ручку в ладонь Форестера. Доктор в последний раз взглянул на уравнение и нервно смял листок бумаги, повернувшись месте с Джейн к безмолвной пустоте мертвой планеты.

Глава двадцать седьмая