Они выбежали на Университетскую улицу, к старому кирпичному дому с неухоженной лужайкой под окнами. При виде черного крепа над входом Бэрби замер, но волчица как ни в чем ни бывало направилась к двери. Ее чистый, родной запах заставил его забыть о своих сомнениях.
      Его тело действительно лежало очень далеко отсюда, на другом конце города. Человеческие узы его души были порваны. А волчица - вот она, совсем рядом, соблазнительная как никогда. Теперь он охотился в ее стае, и вел их Дитя Ночи. Бэрби догнал Април, когда та уже замерла на крыльце.
      - Не надо делать Ровене больно, - неловко пробормотал он. - Она всегда была добра ко мне. Я частенько приходил сюда, и она играла мне... обычно что-то своего собственного сочинения. Странная музыка, красивая и печальная. Она заслуживает...
      Застывшая рядом с ним белая волчица вздрогнула. В ноздри Бэрби ударил новый запах, жгучий и ненавистный. Собака. Сама собой шерсть у него на загривке встала дыбом. Волчица молча обнажила клыки. Ее зеленые глаза пристально глядели на дверь. С тем же успехом Бэрби мог бы разговаривать с каменной стеной.
      Понемногу нижняя панель двери становилась прозрачной. На мгновение Бэрби увидел знакомую комнату - черный грот камина, темные очертания пианино. Он услышал торопливые шаги, мелькнули тени...
      Скрипнул засов, и призрачная дверь с грохотом распахнулась.
      Молча скаля зубы, волчица прижалась к Бэрби.
      Из открытой двери на него хлынул целый водопад запахов - горький привкус горящего в старом камине газа, густой нектар присланных Сэмом и Норой роз, тонкий аромат лаванды и резкость нафталина от черного платья Ровены, горячий, кислый испуганный запах ее тела. И ошеломляющая, подавляющая вонь псины.
      Конечно, запах собаки не шел ни в какое сравнение со зловонием древнего оружия, спрятанного в кабинете Сэма, и тем не менее, Бэрби стало нехорошо. Холодок страха, более древнего, чем весь человеческий род, пробежал по его спине. Он почувствовал, как в нем просыпается ненависть, заложенная ему в гены многими поколениями предков. Обнажив клыки, Бэрби подобрался, готовясь к прыжку. Он был готов сразиться с извечным врагом своего рода.
      Ровена Мондрик прошла мимо распахнутой двери. Рядом, на коротком поводке - ее громадный пес, принюхивающийся, присматривающийся, тихонько рычащий. В своей совершенно черной накидке она казалась очень высокой и неумолимо суровой. Тусклый свет дальнего фонаря чуть поблескивал на серебряной броши у нее на воротнике, едва освещал широкие серебряные кольца и браслеты у нее на руках, зловеще блестел на острие тонкого серебряного кинжала.
      - Помоги мне, - прошептала волчица. - Помоги мне с ней справиться.
      Эта слепая женщина, сжимающая в руках серебряный кинжал и собачий поводок, была когда-то его другом. Но она была человеком, и, припав к земле рядом с белой волчмцей, Бэрби начал подкрадываться к намеченной жертве.
      - Я постараюсь вцепиться в руку, - выдохнула Април, - А ты постарайся разорвать ей горло. И не медли, а то она успеет воспользоваться этим своим кинжалом...
      Ровена Мондрик поджидала их на темном крыльце, перед медленно теряющей прозрачность дверью. Турок, рыча, рванулся было вперед, но она крепко держала его за поводок. Ее бледное лицо выглядело печальным и усталым. И Бэрби почему-то казалось, что смотрит Ровена прямо на него.
      - Вил Бэрби, - она произнесла его имя мягко, почти ласково. И одновременно в голосе ее звучал укор. - Я знала, какой опасности ты подвергаешься, и пыталась тебя предупредить. Я уговаривала тебя держаться подальше от этой маленькой ведьмочки... но я никак не ожидала, что ты так быстро забудешь все человеческое!
      Стыд горячей волной захлестнул Бэрби. Он тихонько заскулил и повернулся к белой волчице. Яростный и презрительный оскал ее белозубой пасти заставил его замолчать.
      - Мне очень жаль, что с тобой все вышло именно так, - продолжала Ровена. - Я знаю, ты поддался зову черной крови... а я-то всегда надеялась, что ты сумеешь подчинить ее своей воле. Не все из тех, у кого она есть, пошли по пути ведьм. Я знаю это, Вилли. Но, видимо, я в тебе ошибалась.
      Она сделала паузу, словно ей было больно все это говорить.
      - Я знаю, ты здесь, Вилли Бэрби.
      Ему показалось, что она дрожит. Но руки Ровены все так же крепко сжимали серебряный кинжал... Теперь Бэрби видел, что сделан он из обычного серебряного столового ножа.
      - И я знаю, чего вы хотите.
      Ее могучий пес, сдерживаемый широким, усыпанным серебряными заклепками ошейником, с ненавистью следил за каждым движением подкрадывающейся волчицы. Он рвался вперед, но Ровена крепко держала его.
      - Я знаю, что вам нужно, - с горечью сказала она, - Но убить меня будет не так-то просто.
      Обернувшись к Бэрби, волчица усмехнулась.
      - Приготовились, - прошептала она. - Помни, ты прыгаешь, когда я схвачу ее за локоть.
      Измерив взглядом расстояние до горла Ровены, Бэрби изготовился к прыжку. Словно старую одежду, он сбросил с себя нерешительность. Он должен подчиниться... это реальность, и белая волчица - это его стая. А потерянная человечность значила сейчас не больше, чем полузабытый сон.
      - Давай! - скомандовала Април. - За Дитя Ночи!
      Она прыгнула. Бэрби почувствовал, как в нем поднимается черная, первобытныя ярость, жгучая жажда сладкой человеческой крови.
      - Вилли, - всхлипывала Ровена. - Ты не сможешь...
      А он только выжидал, когда клыки Април нейтрализуют вооруженную кинжалом руку.
      Но тут Турок испуганно и предупреждающе залаял. Выпустив ошейник, Ровена широко махнула кинжалом.
      Извернувшись в воздухе, волчица сумела-таки избежать смертоносного лезвия. Но тяжелые серебряные браслеты на руке слепой с силой ударили ее по голове. Завизжав от боли, волчица рухнула на мостовую, и тут же огромный пес вцепился ей в глотку.
      Визг Април словно вернул Бэрби к жизни. Он больше не испытывал ни малейшей симпатии к Ровене. Он прыгнул... Его клыки впились в массивную холку овчарки и натолкнулись на серебряные заклепки ошейника. Парализующая боль пронзила все его тело. Одно лишь прикосновение к серебру - и он уже едва стоял на ногах.
      - Не отпускай ее, Турок! - крикнула Ровена.
      Но пес уже бросил Април и, рыча, повернулся в Бэрби. Хромая, волчица кубарем скатилась с крыльца.
      - Бежим, Бэрби! - крикнула она. - В ней слишком сильна наша кровь... гораздо сильнее, чем я думала. Мы не можем одолеть одновременно ее саму, ее серебро и ее собаку!
      Април бросилась наутек. Бэрби - следом. А за ними с вселявшей ужас уверенностью гналась слепая Ровена. Холодно блестела брошь, и кольца, и бусы, и браслеты - ее непробиваемая защита. Зловеще сверкал самодельный серебряный кинжал.
      - Взять их, Турок! - яростно крикнула она своему псу. - Убей их!
      Они мчались плечом к плечу, серый волк и белый. Назад, по пустынным улицам к тихому университетскому городку. От прикосновения к серебряным заклепкам ошейника у Бэрби все еще дрожали лапы. Он знал - от овчарки ему не уйти. Яростный лай звучал все ближе и ближе...
      Завернув за угол, Бэрби остановился. Он приготовился к последней в его жизне схватке. Но тут, круто развернувшись, белая волчица помчалась назад, навстречу взбешенному волкодаву. Она так и заплясала по улице, сердитым тявканьем отвечая на его лай. Улыбаясь во всю пасть, она уводила пса прочь от Бэрби, в сторону пустынного шоссе.
      - Взять их, Турок! - кричала слепая, продолжая погоню. - Задержи их! Я иду!
      Встряхнувшись, Бэрби поспешно отступил. Волчица и гнавшийся за ней пес уже исчезли в темноте, но за ними, в недвижном и прохладном предрассветном воздухе, повис четкий, как нарисованный, след. Рядом: чистый запах Април и мерзкая вонь Турка. Где-то вдали он слышал собачий лай - в нем уже появились нотки разочарования.
      А слепая бежала за Бэрби. Он выскочил на шоссе и, оглянувшись, увидел, что Ровена отстала почти на целый квартал. Как раз в этот момент она подбежала к поребрику. Она, естественно, его не видела. И никакое шестое чувство не сказало ей о его существовании. Споткнувшись, Ровена во весь рост растянулась на тротуаре.
      На мгновение Бэрби снова почувствовал жалость к этой женщине. Упав, она наверняка очень сильно ударилась. И тем не менее, в следующую секунду Ровена уже снова была на ногах и отчаянно хромала вслед за своим убежавшим псом. Блеснул свет на ее кинжале, и Бэрби поспешно помчался по шоссе, по горячему следу волка и собаки.
      Добежав до безучастно мигавшего светофора, Бэрби оглянулся. Ровена совсем отстала. А по дороге, направляясь к ним, ехал, светя фарами, одинокий автомобиль. Бэрби бежал, пока боль от света фар не стала совсем невыносимой. Тогда он спрятался в темную аллею и пропустил машину. Оглянувшись еще раз, он уже не увидел Ровены.
      Унылый собачий лай растворился в грохоте мукомольного комбината и шипении и звоне железной дороги. Бэрби все еще шел по следу. Пробравшись через настоящий лабиринт узких кривых улочек, он вылетел к сортировочной горке.
      Запахи волка и собаки стали уже не такими явными. Их забивала горячая вонь машинного масла, пролитого креозота и легкой, летящей по ветру золы. Но Бэрби не потерял следа вплоть до того момента, когда прямо на него по путям покатился маленький маневровый паровозик с висящим на подножке механиком.
      Бэрби отпрыгнул в сторону, но паровозик, случайно выпустив пар прямо на него, уничтожил все запахи, кроме своего собственного мокрого металла и горячего масла. Не замечая Бэрби, механик сплюнул, но даже резкий запах дешевого табака растворился в устроенном машиной тумане. След оборвался.
      Принюхиваясь, Бэрби закружил по соседним путям. Но не чувствовал ничего, кроме запахов пара, угля, стали, креозота и несгоревшего дизельного топлива - все это на фоне удушливой химической вони, тянущейся из района промышленных предприятий.
      Навострив уши, Бэрби с надеждой вслушивался в предрассветные сумерки. Вдали грохотали заводы. Шипел пар, тяжело пыхтел маневровый паровозик. Откуда-то из-за реки донесся гудок торопящегося поезда. Но голоса Турка он не слышал.
      Бэрби с тревогой посмотрел на восток., и тут же резкая боль пронзила его глаза. Высокие башни мукомольного комбината черными пальцами вырисовывались на фоне розовеющего неба. Он потерял белую волчицу, а рассвет был уже не за горами. Только тут Бэрби сообразил, что не знает, как отсюда добраться домой.
      Он бесцельно брел куда-то вдоль рельсов, когда внезапно снова услышал собачий лай. Стараясь держаться в тени, Бэрби устремился на звук. Вскоре он увидел волчицу. Она провела пса по большому кругу, но теперь, похоже, устала. Или это разгорающийся в небе смертоносный рассвет лишал ее сил? Как бы там ни было, но собака явно догоняла Април.
      Выскочив из-за застывших длинной шеренгой автопогрузчиков, Бэрби помчался наперерез волчице.
      - Отдохни! - крикнул он на бегу. - Я отвлеку собаку!
      Бэрби здорово сомневался в своих силах. Его измученное тело все еще не пришло в себя после столкновения с серебром. А тут еще жестокий, никому не нужный рассвет... Но волчица была из его стаи, и поступить иначе Бэрби просто не мог.
      - Нет, Бэрби! - остановила его Април. - Уже поздно... теперь мы должны держаться вместе.
      Не споря, он побежал рядом с ней. Бэрби так устал, что его уже даже не интересовало, как Април планирует отделаться от неустанно преследующей их собики. А рассвет разгорался. Они выскочили к реке, и Бэрби не раздумывая кинулся вниз по склону, туда, где в густых кустах еще лежали густые, приветливые тени.
      - Назад, Бэрби, - крикнула ему вдогонку волчица. - Держись со мной!
      Отчаянным усилием Бэрби поднялся обратно и догнал свою быстроногую спутницу. Собака была уже совсем рядом. Поблескивали серебряные заклепки на ее зловещем ошейнике. Легкий утренний ветерок принес запахи разлагающихся водорослей и прелой листвы.
      Небо совсем побелело. Глаза Бэрби горели. Все его тело рвалось в тень, в темноту, подальше от смертоносного света. Но он продолжал бежать за Април...
      Вот они выскочили к узкому, перекинутому через реку, мостику. Не колеблясь,волчица помчалась через него, на другую сторону. Бэрби замешкался - странно, он никогда раньше не боялся текущей воды... Но собака была уже совсем близко, и, сделав над собой усилие, он двинулся вслед за Април. Вблизи мост оказался не таким уж и узким во всяком случае, по нему проходила железнодорожная колея.
      Пес без колебаний тоже устремился на мост вслед за волками.
      Бэрби был уже на полпути, когда рельсы у него под ногами вдруг запели. Снова, нетерпеливо и протяжно, прогудел поезд, и его жестокий, болезненно яркий прожектор, выглянув из-за поворота, разорвал полумрак в какой-то миле от моста. Бэрби мчался из последних сил - он во что бы то ни стало должен был опередить поезд.
      Април Белл уже поджидала его на другом берегу. Широко раскрыв пасть, она сидела чуть в стороне от дрожащих, звенящих рельсов. Последним отчаянным усилием Бэрби повалился в кювет рядом с ней. Застучали колеса, тугим гулом отозвался мост. Раздался полный смертельного страха собачий вой. Чуткие уши Бэрби уловили всплеск от упавшего в реку тела. Волчица довольно ухмыльнулась.
      - Мистеру Турку этого, пожалуй, и хватит, - радостно промурлыкала она. - И мне кажется, что и с его гнусной хозяйкой мы справимся ничуть не хуже... Несмотря на все ее серебро и смешанную кровь!
      Бэрби содрогнулся. Оседала поднятая промчавшимся поездом пыль, стих звон рельсов. Он вспомнил, как Ровена упала, споткнувшись о поребрик. Вспомнил, и жалость острая, как страх перед серебряным кинжалом, пронзила сердце Бэрби.
      - Не надо, - прошептал он. - Бедная Ровена, мы и так доставили ей достаточно неприятностей!
      - Это война, Вилли, - сурово ответила белая волчица. - Война двух рас. Однажды мы ее уже проиграли. Но теперь у нас есть шанс. Мы не должны его упустить. Нет и не может быть пощады изменникам, вроде этой черной вдовы - тем, кто, принадлежа к нам по крови, переметнулся на сторону человечества. К сожалению, сейчас времени у нас уже не осталось. Что ж, будем надеяться, что нам удалось расстроить планы Ровены.
      Она поднялась с земли.
      - А теперь пора идти домой. Пока, Бэрби, - и она затрусила прочь, вдоль железнодорожного пути.
      Бэрби остался один. Разгорающееся на востоке пламя жгло, словно раскаленное железо. Ужас наполнил его душу - Бэрби не знал, как вернуться домой. Неуверенно он попытался мысленно нащупать, учуять, услышать свое тело.
      И Бэрби почувствовал его, неподвижное и замерзшее, лежащее в постели, в обшарпанной квартирке в доме на Хлебной улице. Бэрби попытался перенестись в тело - примерно так же, как он иногда пытался проснуться во время особо неприятного кошмара.
      Первая попытка была робкой и неуверенной, как первый шаг учащегося ходить ребенка. И еще ему было очень больно, словно напрягались какие-то мышцы, не знавшие раньше, что такое работа. Но сама эта боль подстегнула Бэрби. Он пробовал снова и снова, стремясь во что бы то ни стало спастить от еще большей боли, которую нес с собой зарождающийся день. И вот Бэрби опять испытал странное ощущение изменения, перетекания из одной формы в другую... и в следующий миг он уже сидел на краю своей кровати.
      В спальне было холодно, и Бэрби совсем закоченел. Он ощущал странную тяжесть во всем теле. Мир кругом стал пустым и бесцветным. Бэрби принюхался, но запомнившаяся ему безудержная симфония запахов исчезла без следа - забитый насморком нос не уловил даже аромата виски от пустого стакана на шифоньере.
      Все тело болело от усталости. Потянувшись, Бэрби, хромая, подошел к окну и выглянул наружу. Серый рассвет потушил уличные фонари. Увидев ясное, светлое небо, Бэрби отшатнулся, словно встретившись лицом к лицу со своей смертью.
      Какой потрясающий сон!
      Он неуверенно вытер выступивший у него на лбу холодный пот. Болели зубы - справа вверху - именно этими клыками (Бэрби это хорошо помнил) он напоролся на серебряные заклепки в ошейнике Турка. Ну, если от виски у него начинаются подобные галлюцинации, то, пожалуй, стоит перейти на что-нибудь менее крепкое...
      В горле у него пересохло. Доковыляв до ванной, Бэрби обнаружил, что бессознательно пытается взять с полки стакан левой рукой. Правая была сжата в кулак. Разжав пальцы, Бэрби увидел на своей ладони белую заколку Април Белл. А на запястьи красовалась длинная красная царапина. Именно там, где в его сне острые зубки маленького Джимини разодрали кожу на передней лапе серого волка. Бэрби даже рот открыл от изумления.
      Ничего странного, - пытался он успокоить сам себя. Подумав, Бэрби вспомнил лекции Мондрика о психологии сновидений. "Работа подсознания, - утверждал ученый, - всегда гораздо менее таинственна, чем может показаться на первый взгляд."
      Наверно, его озабоченность Април Белл и ее странным признанием заставили его во сне встать с постели и отыскать в коробке из-под сигар агатовую заколку. В процессе он наверняка порезался об одно из использованных лезвий или просто поцарапался острой иглой самой заколки. А потом, пытаясь обьяснить, что произошло, его подсознание придумало эту невероятную историю. С ловушками, нападениями, погонями... И все это на базе его же собственных неосознанных страхов и желаний.
      Да, наверно, все так и было! С облегчением вздохнув, Бэрби прополоскал рот и потянулся за бутылкой виски. Клин клином вышибают... Бэрби поморщился, вспомнив отвратительный запах собачьей шерсти в своем сне. Поморщился и решительно поставил бутылку на место.
      Глава 9
      После кошмара
      Бэрби очень хотелось забыть о своём странном сне. Дрожа, он вернулся в постель и попытался снова уснуть. Но сон не шел. Перед его мысленным взором неотступно стояли все перипетии его страшного сна. Как он мог забыть алую зубастую улыбку белой волчицы, или тихий хруст ломающегося у него на зубах позвоночника маленького Джимини, или Ровену, упавшую и вновь устремившуюся в погоню, вызывающую жалость своей слепотой и ужас длинным серебряным кинжалом...
      Бэрби снова встал и, подойдя к окну, машинально опустил шторы, прячась от жестокого света дня. Он помазал загадочную царапину на руке йодом, принял таблетку аспирина от тупой зубной боли и тщательно побрился.
      Сны есть логическое продолжение реальности, - убеждал он сам себя. Что же касается этого сна, то распутать его ничего не стоило - тут даже не потребовался бы опыт доктора Глена. Очевидная неприязнь Норы Квейн и Ровены Мондрик к Април Белл вполне могла заронить в его подсознание мысль о том, что девушка - настоящая сука. Его собственное несогласие с такой оценкой, скорее всего, проявилось в той роли, которую он сам сыграл в этом сне - роли серого волка, сообщника и помошника Април. Принимая во внимание загадочные обстоятельства смерти старого Мондрика и накопившуюся за последнее время жуткую нервную усталось, подобный кошмар уже не казался чем-то из ряда вон выходящим.
      И однако, такой самоанализ не удовлетворил Бэрби. Он решил позвонить Ровене Мондрик. Ему хотелось убедиться, что с ней ничего не случилось. Что она вместе с Турком все так же мирно живёт в домике на Университетской улице.
      Дрожащей рукой он набрал ее номер. Долгое время никто не отвечал... наверно, (Бэрби очень хотелось в это верить) все еще спали. Потом трубку сняла миссис Реи, домоправительница Ровены.
      - Я бы хотел поговорить с миссис Мондрик, - сказал Бэрби. Конечно, если она уже встала.
      - Ее нет дома.
      - Что? - Бэрби судорожно сглотнул. - Тогда дайте мне пожалуйста мисс Улфорд.
      - Ее тоже нет.
      - Где... Куда... - Бэрби почувствовал, как его охватывает паника.
      - Мисс Улфорд уехала в больницу, ухаживать за бедной миссис Мондрик.
      Бэрби чуть не выронил телефонную трубку.
      - Но что случилось? - выдавил он.
      - Миссис Мондрик встала посреди ночи и незаметно выскользнула из дома, прихватив с собой этого своего жуткого пса, с которым она не желает расставаться. Наверно, ей казалось, что она охотится... может, на тех самых тварей, что когда-то выцарапали ей глаза. Как бы там ни было, она прихватила с собой один из серебряных столовых ножей, заточенный, как настоящий кинжал. К счастью, собака начала лаять, и это разбудило мисс Улфорд.
      Берби молча слушал. Его трясло.
      - Пес, судя по всему, убежал и оставил миссис Мондрик одну. Она гналась за ним по пустынным улицам... бедняжка... бежала изо всех сил. Мисс Улфорд говорит, что догнала ее только через двадцать кварталов. Представляете? Даже не представляю, как она умудрилась забраться так далеко!
      Миссис Реи, похоже, получала большое удовольствие от своего мрачного рассказа.
      - Мисс Улфорд вся извелась, прежде чем ей удалось привести миссис Мондрик обратно в дом. Для этого ей даже пришлось взять такси. Несчастная слепая, она была вся в крови. И к тому же у нее было что -то с головой. Нам пришлось силой отнимать у нее нож.
      - Мисс Улфорд вызвала санитаров из Гленхавена, а миссис Мондрик все это время кричала о каких-то существах, за которыми якобы погнался ее Турок. Ее увезли каких-нибудь полчаса тому назад... а она все сопротивлялась... а меня попросили собрать ее вещи.
      - По-моему..., - Бэрби изо всех сил старался говорить спокойно. По-моему, она уже лечилась когда-то у Глена. Почему же она не хотела ехать?
      - Она умоляла нас отвезти ее к Сэму Квейну. Она так упрашивала, что я попыталась даже позвонить этим Квейнам, но их номер не отвечал. На телефонной станции сказали, что они плохо положили трубку. Доктор из "Скорой помощи" пообещал ей сделать все, что надо, а потом они ее увезли. В Гленхавен.
      - Вот поэтому ее и нет дома, - закончила свой рассказ миссис Реи. Что я еще могу для вас сделать?
      Но Бэрби ничего не мог ей ответить. Он просто-напросто лишился дара речи.
      - Алло? - позвала миссис Реи. - Алло?
      Не дождавшись ответа, она повесила трубку.
      Бэрби проковылял в ванную, налил себе добрую порцию виски, и , повинуясь внезапному, необьяснимому порыву, даже не пригубив, вылил его в туалет. Если из-за алкоголя у него начинаются подобные кошмары, то самое время с выпивкой завязать.
      Маленькая мисс Улфорд, - убеждал он сам себя, - очень хорошая сиделка. Молодец, она сразу сообразила, куда надо звонить. Гленхавен по праву считается одной из лучших клиник Америки. Да, Ровена Мондрик, похоже, все-таки не смогла перенести разыгравшейся в аэропорту трагедии. Его собственные страхи за Ровену наверняка сыграли не последнюю роль в формировании того причудливого и зловещего сна. С мрачной решимостью Бэрби заставил себя не думать о поразительных совпадениях между его сном и реальностью - здесь лежал путь к безумию, сродни тому, которое, похоже, завладело разумом Ровены.
      Повинуясь внезапному порыву, Бэрби позвонил в "Троян Амз".
      Он, разумеется, никогда не решится спросить у Април Белл, благополучно ли она добралась домой от железнодорожного моста. Впрочем, чужие сны еще никогда никому не причиняли вреда. Бэрби просто хотелось еще раз услышать голос Април, узнать, где она, чем занимается. Он извинится, что не позвонил вчера и предложит встретиться сегодня. Но его ждало разочарование.
      - Извините, сэр, - ответил ему дежурный, - мисс Белл просила ее не беспокоить.
      - Я ее друг, - настаивал Бэрби. - Мне кажется, вы могли бы меня соединить.
      Дежурный упорствовал, и Бэрби попросил пригласить к телефону администратора. С ним он был знаком. Гилкинс всегда старался помогать представителям прессы. Но Април Белл была, похоже, чем-то особенным.
      - Извините, мистер Бэрби, - мягко сказал администратор, - но мы действительно не можем беспокоить мисс Белл.Знаешь, старина, по-дружески добавил он, - эта мисс Белл всегда спит до полудня. И приказывает ее не будить... Ну разве что в гостинице случится пожар, или там... наводнение.
      Да... Для начинающего репортера вечерней газеты Април Белл вела довольно роскошный образ жизни. Бэрби попросил передать, что он звонил, и повесил трубку. Он крепко-накрепко решил не думать больше о своем странном кошмаре.
      Поспешно одевшись, Бэрби забежал в кондитерскую на углу выпить чашечку кофе. Потом поехал в центр. Сегодня ему как-то не хотелось оставаться одному. Хотелось побыть среди людей. Настоящих людей, человеского рода. А еще хотелось услыщать знакомые голоса, и деловитое стрекотание телетайпов, и глухое уханье печатных прессов. Остановившись напротив здания "Стар", возле газетного киоска Бена Читтума, он спросил о Рексе.
      - Какой-то он весь дерганый, - старый киоскер казался необычно мрачным. - Здорово на него это подействовало... ну то, как доктора Мондрика не стало. Вчера он заехал к нам после похорон. Ну, я его спрашиваю то, да се, а он словно воды в рот набрал. Надо, мол, возвращаться на работу. В Фонд.
      Бен подровнял вовсе не нуждавшуюся в этом пачку газет и наклонился к Бэрби.
      - Ты мне вот что скажи... Почему в газетах ничего такого не было? Я же знаю - ты был там. И эта девица из "Трибьюн". По-моему, это большие новости - когда человек вроде доктора Мондрика погибает при таких, скажем прямо, загадочных обстоятельствах. А вы все молчок, и ни звука.
      - Правда? - удивился Бэрби. - Мне казалось, это сенсация - во всяком случае, место на первой странице обеспечено. Что касается меня, то я написал приличный репортаж. Почти шестьсот слов. Правда, я тут немного закрутился и не знаю, что из этого они поставили в номер.
      - На, посмотри, - Бен протянул ему вчерашний номер "Стар".
      Репортажа Бэрби не было и в помине. Вообше, во всем номере - ни звука о загадочной смерти одного из крупнейших антропологов мира. Лишь на одной из последних страниц - краткое сообщение, что такогото числа, в два часа дня состоятся похороны Ламарка Мондрика.
      - Ничего не понимаю, - пожал плечами Бэрби.
      Впрочем, сегодня его одолевали загадки и поважнее. Перейдя улицу, он с удовольствием окунулся в знакомую суету редакции.
      На своем столе он обнаружил знакомый темно-синий листок предложение зайти к Престону Трою. "Кларендон Стар" не относилась к числу самых крупных предприятий этого магната, среди которых были и мукомольный комбинат, и "Троян Траст", и радиостанция, и бейсбольный клуб, и еще много -много чего другого. Тем не менее, газета была любимым детищем Престона Троя, и он управлял своей финансовой империей из просторного кабинета над репортерским залом.
      Бэрби застал Троя что-то диктующим стройной медно-рыжей девушке своей секретарше. Надо сказать, что его секретарши всегда отличались изысканным внешним видом. Трой, крепко сбитый мужчина с узеньким ободочком рыжих волос вокруг розового купола лысины, испытующе поглядел на вошедшего в кабинет журналиста. Покрутив в зубах свою толстую сигару, он снова повернулся к секретарше.
      - Принесите мне материалы по Валравену, - приказал он и снова уставился холодным взором на Бэрби. - Грейди говорит, что ты не плохой репортер. Я хочу дать тебе шанс. Попробуем тебя в очерках серия больших статей о Валравене.
      - Спасибо, шеф, - без особого энтузиазма отозвался Бэрби. Перспектива заниматься полковником Валравеном его совсем не прельщала. - Я тут заметил, что Грейди не поставил во вчерашний номер мой репортаж, ну тот, о смерти доктора Мондрика.
      - Это я приказал его зарубить.
      - Вы не могли бы обьяснить, почему? Мне казалось, это сильный материал. Смерть всегда вызывает интерес читателей, а тут не просто смерть, а весьма таинственная. Видите ли, старый Мондрик умер прямо посреди своей речи. Он хотел рассказать о том, что его экспедиция обнаружила в Азии.
      - Это действительно хороший сюжет, шеф, - сдерживая энтузиазм, Бэрби старался говорить спокойно и рассудительно. - Врачи установили смерть от естественных причин, но его сотрудники ведут себя так, словно вовсе в это не верят. Они прячут свои находки в большом зеленом ящике и боятся сказать даже пару слов.
      Бэрби почувствовал, что торопится, и стал говорить чуть медленнее.
      - Мне хочется развить этот репортаж. Дайте мне фотографа, и ручаюсь вам,о Кларендоне заговорят по всей стране. Я хочу узнать, что доктор Мондрик искал в Ала-шане. И чего так боятся члены его экспедиции. И что они прячут в своем эеленом ящике.
      Но в глазах Престона Троя Бэрби видел только пустоту.
      - Слишком сенсационный материал для "Стар", - повелительным тоном обьявил магнат. - Забудь об этом, Бэрби. Займись-ка лучше полковником.
      - Слишком сенсационный? - не веря своим ушам, переспросил Бэрби. Вы же сами всегда говорили, что убийства - ключевая тема нашей газеты.
      - Издательскую политику газеты определяю я! - рявкнул Трой. - Мы ничего не напечатаем о деле этого Мондрика. Как, впрочем, и все остальные газеты.
      Бэрби постарался ничем не выказать тревогу и недоумение, которую вызвали у него эти слова.
      - Но, шеф, - запротестовал он, - не могу же я об этом забыть! Я должен узнать, что Сэм Квейн прячет в этом своем ящике. Да он мне уже по ночам снится!
      - Тебе придется заниматься этим в свободное от работы время, холодно заметил Трой. - На свой страх и риск. Причем опубликовать ты это нигде не сможешь. Это я тебе гарантирую. И вот еще что... не слишком-то налегай на выпивку.
      Он открыл настольную коробку для сигар, и лицо его прояснилось.
      - Угощайся, Бэрби, - предложил он. - Вот материалы по Валравену. Мне нужна серия биографических очерков. Трудное детство, героизм на фронте, тайная благотворительность, счастливая домашняя жизнь, самозабвенная работа в Вашингтоне. Постарайся сгладить то, что может не понравиться нашим избирателям.
      "Уж этого добра в биографии Валравена хоть отбавляй," - подумал Бэрби.
      - Хорошо, шеф, - кивнул он.
      Бэрби вернулся за свой стол в шумной репортерской и принялся листать солидную пачку газетных вырезок, посвященных Валравену. Но он слишком много знал такого, о чем не писали ни газеты, ни журналы: история с канализацией, и скандал в дорожном департаменте, и то, почему от бравого полковника ушла его первая жена. Бэрби никак не мог сосредоточиться. Неблагодарная это работенка отмывать для выборов в Сенат человека вроде Валравена. Глаза Бэрби сами собой все время возвращались к висящей над его пишущей машинкой картинке из календаря - тощий серый волк воет на луну. Против воли Бэрби вспомнил свой сон. Какое прекрасное ощущение свободы и силы...