- Возможно, вы вините себя, - между тем продолжал Глен, разумеется, подсознательно, за тяжелое психическое состояние миссис Мондрик...
      - Ничего подобного! - возмущенно прервал его Бэрби. - С какой это стати?
      - Уже одно то, как резко вы отреагировали на мое, в общем-то случайное, предположение, наводит на определенные размышления, лениво усмехнулся Глен, и Бэрби показалось, что психиатр чего-то не договаривает. - Чтобы проследить запутанные связи основных ваших комплексов, как я уже сказал, потребуется некоторое время. Но основная картина уже ясна.
      - Да? - Бэрби сглотнул. - Что вы имеете в виду?
      - Ну разве вы не понимаете? За годы вашей учебы... вы ведь изучали антропологию, не так ли? Так вот, за годы учёбы вы приобрели глубокие знания о первобытных верованиях - тут и магия, и колдовство, и ведьмы, и оборотни. Вот вам и причина, почему ваши ночные фантазии приобрели столь необычную, причудливую форму.
      - Может, и так, - с сомнением в голосе пробормотал Бэрби. - Но я все равно не понимаю, как я могу винить себя в болезни миссис Мондрик?
      - Скажите, - напускную сонливость Глена как рукой сняло, - вы никогда не хотели убить доктора Мондрика?
      - Что?! - возмущенно вскинулся Бэрби. - Разумеется, нет!
      - Подумайте хорошенько, - мягко настаивал Глен. - Так-таки и никогда?
      - Нет! - сердито отрезал Бэрби. - С какой стати?
      - Он никогда не делал вам ничего плохого?
      Бэрби заерзал в кресле.
      - Много лет тому назад, когда я еще учился в колледже... - Он заколебался, напряженно глядя на пестрый лес за окном. - В самом конце третьего курса,- неохотно признался Бэрби, - доктор Мондрик вдруг стал относиться ко мне совсем по-другому. Я так никогда и не узнал, почему... В общем, как раз, когда он основал свой фонд, Мондрик взял к себе моих друзей, Сэма Квейна, Рекса Читтума и Ника Спивака, а яя остался за бортом. Я тогда здорово на него обиделся.
      На лице Глена появилась довольная улыбка.
      - Это подтверждает мои предположения, - кивнул он. - Вы наверняка хотели, подсознательно конечно, чтобы доктор Мондрик умер, в отместку за ту старую обиду. А следовательно, по простой и не подвластной времени логике подсознания, именно вы и виноваты в его смерти.
      - Мне почему-то так не кажется, - упрямо пробормотал Бэрби. - Все это произошло добрую дюжину лет тому назад... И все равно я не вижу, как это связано с вашим утверждением, будто я виноват в болезни Ровены.
      - Подсознание не признает времени, - мягко возразил Глен. - И вы неточно передали мою мысль. Я не говорил, что вы виноваты в трагической болезни миссис Мондрик... я только предположил, что вы, возможно, считаете себя виноватым. Ваш рассказ до сих пор прекрасно подтверждал эту мою догадку.
      - Каким это образом? - не понял Бэрби.
      - Происшедший у миссис Мондрик срыв, - забубнил Глен, - есть очевидное следствие неожиданной смерти мужа. Если вы подсознательно считаете себя виноватым в гибели доктора Мондрика, то получается, что вы должны нести отвественность и за вызванную этой трагедией болезнь его жены.
      - Нет! - Бэрби решительно встал. - Я не потерплю...
      - Вот именно, - удовлетворенно кивнул психиатр, - Сознательно вы подобного не потерпите. Потому-то комплекс вины и укоренился в вашем подсознании... где в воспоминаниях о лекциях доктора Мондрика он нашел весьма удобные образы, чтобы напомнить вам о своем существовании.
      Бэрби глядел на него, как кролик на удава. Карие глаза Глена были неумолимы. - Наш разум требует наказания за каждое изменение, которые мы не смогли или не захотели принять. В работе подсознания есть какая-то природная справедливость... иногда жестокая пародия на справедливость... слепую и неотвратимую.
      - Какая справедливость? - хрипло воскликнул Бэрби. - Я не понимаю...
      - Вот об этом-то я и говорю, - снова закивал Глен. - Вы не понимаете, потому что не можете позволить себе понять. Но это не прекращает работу вашего подсознания. Вы явно вините себя в постигшем миссис Мордрик несчастье. И ваше чувство вины требует наказания - под стать преступлению. Мне представляется, что вы подсознательно выстраиваете ваши сновидения в поисках искупления... расплачиваясь в конце концов вашим собственным рассудком.
      Глен улыбнулся, словно ему самому очень понравились эти рассуждения.
      - Ну как, теперь видите слепую справедливость ваших снов?
      - Нет, - покачал головой Бэрби. - Даже если бы все было так, как вы говорите, это ничего не обьясняет. Остается еще сон о саблезубом тигре... и смерть Рекса Читтума. Мои мысли о миссис Мондрик не имеют к этому никакого отношения. К тому же, Рекс всегда был моим другом.
      - Но одновременно и вашим врагом, - мягко добавил Глен. - Рекс, Сэм и Ник перешли работать в Фонд. Вы сами мне об этом рассказывали. Вы же остались за бортом. Это был жестокий удар. Неужели вам не было завидно?
      - Но не настолько, чтобы кого-то убивать!
      - Сознательно, - понимающе кивнул доктор Глен. - Но подсознание не признает норм морали. По самой своей природе оно абсолютно эгоистично. Время для него ничего не значит, противоречия отвергаются. Вы хотели зла свому другу Читтуму - и он умер. А значит, опять вы должны нести ответственность за свои желания.
      - Очень убедительно! - язвительно сказал Бэрби. - Вот только вы забыли одну маленькую деталь: я видел этот сон до того, как узнал о смерти Рекса.
      - Я знаю, что вам так кажется, - кивнул психиатр. - Но в стрессовой ситуации сознание вполне способно поменять местами причину и следствие. Вполне вероятно, что вы сочинили сон уже после того, как узнали о гибели своего друга. А может, вы ожидали, что он погибнет.
      - С какой стати?
      - Вы знали, что Рекс Читтум поедет ночью через горы. Вы догадывались, что он будет усталым, что будет торопиться. - Глен прищурился. - Скажите... вам что-нибудь было известно о состоянии тормозов того автомобиля?
      Бэрби оторопел.
      - Нора сказала, что как раз собиралась их починить.
      - Теперь понимаете? - весело кивнул Глен. - Подсознание слышит абсолютно все. Оно никогда не упустит возможности лишний раз напомнить о себе. Ложась в постель, вы знали, что есть довольно высокая вероятность, что Рекс Читтум может погибнуть на крутом повороте холма Сардис.
      - Вероятность... - содрогнувшись, прошептал Бэрби. - Может, вы и правы...
      - Я не верю в Бога, мистер Бэрби. Я не приемлю сверхъестественного. Моя философия основывается на том, что доказано наукой. Но я все еще верю в ад.
      Он улыбнулся.
      - Каждый человек создает свой собственный ад и населяет его своими собственными демонами, по заслугам воздающими за все тайные грехи истинные или мнимые. Моя работа как раз и заключается в том, чтобы вскрывать такого рода личные преисподнии. Я разоблачаю демонов, обьясняю, что они есть на самом деле. Обычно они оказываются далеко не такими страшными, как казались на первый взгляд. Ваши оборотни и волк, и тигр - это порождённые вашим разумом демоны. Ваши собственные, мистер Бэрби, и ничьи больше. Надеюсь, теперь вы уже меньше их боитесь.
      Бэрби неуверенно покачал головой.
      - Честно говоря, не знаю... эти сны такие... такие реальные! - И с внезапной яростью добавил, - Вы все очень ловко оьбяснили, доктор, и тем не менее, происходит нечто, не вписывающееся в вашу схему. Сэм Квейн и Ник Спивак все еще охраняют свой драгоценный зеленый ящик. Они все еще ведут отчаянную борьбу с... не знаю, с чем. Они мои друзья, доктор, и я хочу им помочь... Я не хочу быть орудием в руках их врагов.
      Глен удовлетворенно кивнул.
      - Глубина ваших чувств заставляяет меня еще больше укрепиться в оценке вашего состояния... хотя, наверно, не стоит излишне торопиться. - Он снова улыбнулся и посмотрел на часы. - К сожалению, сейчас у меня больше нет времени. Если вы решите остаться в Гленхавене, мы можем встретиться завтра. Но мне лично кажется, что прежде, до обследования, вам не помешало бы пару дней отдохнуть.
      Он выразительно посмотрел в сторону двери, но Бэрби не двинулся с места.
      - Я останусь, доктор, но есть еще один вопрос, который я хотел вам задать. Прямо сейчас. - Голос его дрожал от волнения. - Април Белл говорила, что как-то обращалась к вам. Обладает ли она... сверхьестественной силой?
      - Пофессиональная этика не позволяет мне обсуждать своих пациентов, - вставая, серьезно сказал Глен. - Если вас удовлетворит общий ответ, скажу... Я помогал моему отцу исследовать тысячи всевозможных, так называемых психических феноменов - и признаюсь, не встретил ни одного случая, где были бы неприменимы законы природы.
      Глен повернулся, чтобы открыть дверь, но Бэрби не торопился уходить.
      - Единственное действительно научное доказательство экстрасенсорных и телекинетических феноменов было получено в университете Дюка. Некоторые из опубликованных результатов вроде бы подтверждают реальность существования телепатии и мысленного контроля над вероятностью. В целом, они весьма убедительны, но, боюсь, стремясь показать бессмертие человеческой души, экспериментаторы не заметили какой-то ошибки в методике экспериментов или в статистических методах обработки данных.
      Глен печально покачал головой.
      - Для меня этот мир чисто механистичен. Все, что в нем происходит - от рождения солнц до стремления человека жить в страхе перед богами и дьяволами - все это было заложено в первичном сверх-атоме, своим взрывом породившем нашу вселенную. Усилия ряда известных ученых найти место для свободной человеческой воли или созидания сверхьестественного творца в таких очевидных дефектах маханистического подхода, как , скажем, принцип неопределенности Гейзенберга... эти бесплотные усилия кажутся мне такими же жалкими, как попытки шамана вызвать дождь, брызгая водой на землю. Все эти так называемые сверхъестественные явления, мистер Бэрби - чистый обман, основанный на игре эмоций, неточных наблюдениях и нелогичном мышлении.
      Смуглое лицо доктора Глена озарилось улыбкой.
      - Теперь вы чувствуете себя лучше?
      - Да, доктор. - Бэрби взял Глена за руку и снова ощутил странное чувство "узнавания", словно он случайно обнаружил сильную, но забытую им связь с этим именитым психиатром. Глен, решил Бэрби, станет могучим, верным союзником.
      - Спасибо, - горячо зашептал он. - Именно это я и хотел услышать.
      Глава 14
      Удар змеи
      Сестра Граулиц поджидала его за порогом кабинета доктора Глена. Устало подчиняясь ее умелому руководству, Бэрби позвонил Престону Трою и сказал, что хочет на несколько дней лечь в клинику Гленхавен. На обследование.
      - Ну разумеется, Бэрби! - в голосе Троя звучало сочувствие. - Ты же буквально загнал себя... да и, насколько я знаю, Читтум был твоим другом. Ничего, я верю в Арчера Глена. Он живо поставит тебя на ноги. А если вдруг возникнут какие-нибудь трудности с оплатой, пусть он позвонит мне. И не беспокойся насчет работы...
      Престон Трой, видимо, совсем не так плох, - благодарно подумал Бэрби, бормоча в трубку слова искренней признательности. Возможно, он несколько погорячился в своей оценке избирательной компании Валравена. Да и "улики" в комнате Април Белл были, прямо скажем, косвенные...
      Уступая рекомендациям сестры Граулиц, Бэрби решил, что возвращаться в Кларендон не имеет смысла. В Гленхавене для него найдется и пижама, и зубная щетка. Он послушно прошёл вслед за сестрой по крытой галерее из главного корпуса во флигель.
      Она показала Бэрби библиотеку, комнаты для музыкальных занятий, для игр, для отдыха, столовую. Она, как бы между прочим, познакомила его с несколькими людьми... Бэрби так и не понял, пациенты это были или работники клиники. Он все время оглядывался в поисках Ровены Мондрик и, не видя ее, спросил у сестры.
      - Она в отделении для беспокойных, - мягко пророкотала сестра. Это в соседнем корпусе. Я слышала, что сегодня ей хуже - что-то здорово расстроило ее на прогулке. Но посетителей к ней не пускают. Так что пока ей не станет лучше, вы не увидитесь.
      Под конец сестра Граулиц оставила его одного в отведенной ему комнате на втором этаже. Если ему что-нибудь потребуется, - уходя, сказала она, - пусть позвонит в звоночек. Сегодня ночью дежурит сестра Эттинг. Она все сделает.
      Комната была маленькая, но уютная. С ванной. Ключа от двери Бэрби не оставили. Окна, заметил он, были из стекла, армированного стальной проволокой. Рамы тоже стальные, открывающиеся, но так, что между ними смогла бы проскользнуть разве что змея. Но все это, с мрачным юмором подумал Бэрби, не удержит его, если он решит увидеть очередной сон. В Гленхавене не догадались использовать на окнах серебряную проволоку, да и в стенах наверняка нет серебряной сетки.
      Так вот оно какое - безумие!
      Бэрби вымыл потные руки и лицо в маленькой ванной... как хитро здесь все сконструировано: ни одного острого угла, да и веревку повесить не на что... потом устало уселся на кровать.
      Бэрби совсем не чувствовал себя сумасшедшим... впрочем, какой псих чувствует? Он просто невероятно устал. Устал и совершенно запутался в ситуации, которая окончательно вышла из-под контроля. Хорошо было вот так сидеть и ни о чем больше не беспокоиться...
      Бэрби частенько думал о сумасшествии... иногда с любопытством, чаще - со страхом. Ведь его отец, которого Бэрби практически не помнил, окончил свои дни в неприветливой серой государственной психушке. Ему почему-то казалось, что сходить с ума - значит оказаться в самом центре борьбы бесконечной, ничем не оправданной радости с таким же неестественно сильным унынием. Но, наверно, чаще все происходило по-другому... просто стремление уйти от проблем, разрешить которые кажется совершенно невозможным...
      Поглощенный этими мрачными, серыми мыслями, Бэрби, судя по всему, уснул. Он смутно помнил, как его будили к ленчу, но когда Бэрби наконец открыл глаза, часы показывали четыре. Кто-то снял с него ботинки и прикрыл простыней. Слегка побаливала голова.
      Бэрби хотелось выпить. Может, он бы и смог протащить сюда бутылочку?.. Даже если виски и довело его до сумасшедшего дома, всё равно, ему было просто необходимо сейчас выпить... Под конец, без особой надежды, он решил поговорить с сестрой Эттинг. Сев, Бэрби нажал на кнопку в изголовьи кровати.
      Сестра Эттинг была загорелой и мускулистой. Смешное лицо с выступающими вперед зубами, и серые, мышиного цвета волосы. При ходьбе она переваливалась из стороны в сторону, напоминая Бэрби одну королеву родео, у которой он брал интервью. Небось тоже кривые ноги. К удивлению Бэрби, она обьявила, что он может получить выпивку - одну порцию перед ужином, и две, но не больше - после. А потом она принесла ему вполне приличного бурбона и стакан содовой.
      - Спасибо! - Не ожидавший так легко получить выпивку, Бэрби все равно чувствовал некоторое раздражение самоуверенными манерами доктора Глена и предупредительностью и вежливостью сестер. - Ну, поехали! - провозгласил он, залпом осушая стакан. Ничему не удивляясь, сестра Эттинг выкатилась из комнаты с пустым бокалом. А Бэрби лег обратно на кровать. Он думал о том, что говорил Глен. Может, этот воинствующий материалист и прав. Может, и в самом деле оборотни - и волк, и тигр - не более, чем галлюцинация...
      Но Бэрби никак не мог забыть необычайную остроту ощущений: полная запахов ночь, хрустящий иней под мягкими подушечками лап, холмы в звездном свете, увиденные острым взором могучего саблезубого тигра. У него не шли из головы волшебная теплота обнаженной девушки, ехавшей на его спине, яростная сила прыжка и горячий вкус крови, бьющей из разорванного горла Рекса Читтума. Как бы убедительно ни говорил доктор Глен, за всю свою жизнь Бэрби не встречал ничего столь реального, как эти его сны.
      После выпивки его опять потянуло в сон. Он лежал и думал о том, как легко будет змее выскользнуть из окна... но это - когда стемнеет. Когда он ляжет вечером спать, решил Бэрби, он превратится в большую, толстую змею и навестит Април Белл. Ну, а если он случайно застанет в ее постели Престона Троя... что ж, тридцатифутовый боа-констриктор без особого труда справится с толстым, маленьким человечком вроде Троя.
      Забулькала батарея, и Бэрби с проклятиями вскочил на ноги. Так дело не пойдет! Гленхавен вроде бы должен был избавить его от этих проклятых снов! Голова все еще болела, но выпить ему теперь дадут только после ужина. Вымыв лицо холодной водой, он решил спуститься вниз.
      Бэрби думал набрать материал для нового очерка о Гленхавене, но вечер в лечебнице оказался на удивление пустым. Не происходило ровным счетом ничего. Голая, ничейная земля, населенная хрупкими, робкими душами, скрывающимися здесь от жестокой реальности и даже друг от друга.
      В музыкальной комнате Бэрби прослушал по радио сообщение об аварии на холме Сардис. Потом играл в шашки с краснолицым белобородым мужчиной, который ухитрялсяя переворачивать доску каждый раз, как Бэрби проводил дамку. Перевернув доску, он тут же рассыпался в извинениях, на все лады коря себя за неловкость. За ужином доктор Дилхей и доктор Дорн упорно и без особого успеха пытались поддерживать легкую, непринужденную беседу. За окнами сгущались ранние осенние сумерки, и Бэрби с облегчением отправился обратно в свою комнату. Он позвонил сестре и попросил принести обе разрешенные ему порции бурбона.
      Сестра Эттинг за это время успела смениться, и вместо нее заступила бойкая стройная брюнетка по фамилии Джедвик. Она-то и принесла Бэрби его стаканы и сентиментальный исторический роман, который он вовсе не просил. Она деловито закружилась по комнате, раскладывая пижаму, выставляя мягкие больничные тапочки, поправляя постель явно стараясь выглядеть веселой. Бэрби был рад, когда она наконец ущла.
      Выпив, он очень захотел спать, хотя еще даже не пробило восемь, а Бэрби и так продрых целый день. Он начал переодеваться и тут откуда -то издалека услышал странный, протяжный вой.
      Яростно залаяли собаки на фермах вокруг Гленхавена, но Бэрби знал: выла не собака. Он выглянул в окно. Возле реки, под деревьями, его поджидала стройная белая волчица.
      Бэрби еще раз осмотрел окно: никаких следов серебра. Глен, как и подобает истинному материалисту, начисто отвергал возможность управления вероятностью. Будет совсем нетрудно обернуться огромным удавом и отправиться на берег, к Април Белл. Снова раздался протяжный волчий вой, и Бэрби даже задрожал от нетерпения.
      Бэрби повернулся к белой больничной постели... и холодный пот выступил у него на лбу. Если следовать неумолимой материалистической логике доктора Глена, то он должен подсознательно испытывать ненависть не только к Рексу, но и к Нику и Сэму. А в безумной логике его снов Април Белл намеревалась уничтожить его друзей из-за неизвестного оружия, спрятанного в зеленом ящике.
      Бэрби было страшно подумать, что может наделать его удав.
      Он не стал ложиться в постель. Он чистил зубы новой зубной щеткой, пока из десен не пошла кровь. Он долго-долго лежал в ванне., нарочито медленно подстриг ногти, надел белую пижаму, которая оказалась ему велика. Закутавшись в красный больничный халат с надписью "Гленхавен" на спине, он уселся на единственный в комнате стул, чтобы почитать роман, принесенный сестрой Джедвик. Персонажи, однако, казались ему такими же плоскими и серыми, как те люди, которых он встретил внизу...
      А волчица снова завыла.
      Она звала его, а он боялся придти на ее зов. Ему хотелось наглухо закрыть окно - все, что угодно, лишь бы не слышать этого воя и безумного лая собак. Он поднялся со стула, да так и застыл на месте. Где-то неподалеку глухо и безнадежно, в ужасе и отчаянии кричала женщина. Бэрби узнал голос Ровены.
      Поспешно забравшись под одеяло, Бэрби опять уткнулся носом в книжку. Он изо всех сил старался ничего не слышать. Он усердно читал, борясь с накатывающимся сном. Но слова казались бессмысленными. Он ненавидел блеклый мир реальности, мир бесконечных разочарований. Его тянуло к красочной, живой свободе сновидений. И он сдался. Выключил счет. Книга упала из его рук...
      Вот только рук у него не было. Он плавно сполз на пол, прочь от той пустой оболочки, что осталась лежать на кровати. Его длинное тело, переливаясь, протянулось по ковру, поднялась плоская треугольная голова.
      Его свободное сознание нашло связь вероятностей, сделало колеблющиеся атомы частью себя. Стекло исчезло. Стальная проволока поддалась чуть с большим трудом. Серебра не было. Посмеиваясь над механистической философией глупого доктора Глена, Бэрби бесшумно перетек через подоконник. Горой могучих колец он упал на лужайку и заскользил по траве к черным деревьям у реки.
      Из зарослей ивы ему настречу выбежала белая волчица. Ее зеленые глаза радостно блестели. Тонким раздвоенным языком он коснулся ее морды, и блестящая чешуя его толстого длинного тела зашуршала в экстазе от этого странного поцелуя.
      - Значит, это из-за выпитых дайкири ты наплела мне все эти байки про колдовство? - насмешливо спросил он.
      Она засмеялась, широко разинув алую пасть.
      - Не мучай меня больше, - взмолился Бэрби. - Разве ты не знаешь, что сводишь меня с ума?
      Ее насмешливые глаза стали серьезными.
      - Извини, Бэрби, - ее теплый язык нежно лизнул его в нос. - Ты наверняка не понимаешь, что происходит. Я знаю... первые пробуждения всегда болезненны... пока не научишься.
      - Пойдем куда-нибудь, - попросил он, и по его кольцам пробежала мелкая дрожь. - Там Ровена... в палате для буйных, или как они тут говорят, для беспокойных. Она кричит, а я просто не могу этого вынести. Я хочу убраться подальше отсюда. хочу забыть...
      - Только не сегодня, - прервала его волчица. - Мы еще повеселимся, Бэрби. Еще будет время. Но сейчас нам надо кое-что сделать. Еще живы три наши главных врага - Сэм Квейн, Ник Спивак и та слепая вдова. Ну, Ровену-то мы засадили туда, где она не сможет нам ничем помешать - ей только и остаётсяя, что кричать. А вот твои друзья -Сэм и Ник -трудятся не покладая рук. Они готовятся использовать оружие в зеленом ящике.
      Ее глаза яростно горели.
      - Мы должны остановить их! Сегодня же!
      Бэрби неохотно помотал своей широкой плоской головой.
      - Неужели нам придется... их убить? - слабо запротестовал он. Пожалуйста, подумай о маленькой Пат, о бедной Норе...
      - Значит, теперь - бедная Нора? - передразнила его волчица. Ее клыки вонзились в складку чешуйчатой кожи у Бэрби на горле. Шутливо, но сильно. - Твоим друзьям придется умереть, - прорычала она, - чтобы остался жить Дитя Ночи.
      Бэрби больше не спорил. Когда он просыпался после долгого сна человеческой жизни, все привычные ценности становились какими-то пустыми. Охватив волчицу парой колец, Бэрби сжал ее так, что она завизжала.
      - О Норе можешь не беспокоиться, - сказал он. - Но представляешь, как будет грустно, если динозавр случайно застанет тебя в постели с Престоном Троем?
      Он отпустил Април.
      - Не прикасайся ко мне, тварь ползучая, - не голос, а мед, крепко сдобренный сарказмом.
      Бэрби снова потянулся к ней.
      - Тогда скажи, что значит для тебя Трой.
      Она ловко отпрыгнула в сторону.
      - Надо же, какой ты любопытный! - сверкнули в ухмылке ее белые клыки. - Пошли. Работа ждёт.
      Извивающееся тело Бэрби рванулось вперед. С тихим шорохом его гладкая чешуя скользила по опавшим листьям. Он без труда держался вровень с бегущей волчицей.
      Теперь ночной мир казался ему странно иным. Его обоняние было не таким чутким, как у волка, зрение - не таким острым, как у саблезубого тигра. Но зато он слышал нежные вздохи реки, шорох мышей в полях, дыхание спящих животных и людей на фермах. Кларендон, к которому они держали путь, превратился в ужасающую какофонию гула моторов, визжащих шин, автомобильных гудков , завывающих радиоприемников, лающих собак и бормочущих, орущих, визжащих человеческих голосов.
      По лужайкам университетского городка они подобрались к зданию Фонда. Из окон девятого этажа башни струился яркий желтый свет. Там Сэм Квейн и Ник Спивак продолжали свою тайную войну против Чёрного Мессии. Оттуда доносилось слабое, но непередаваемо отвратительное зловоние.
      Запертая дверь послушно пропустила их в ярко, до рези в глазах, освещённый холл. Внутри вонь была еще сильнее, но Бэрби надеялся, что змея окажется к ней менее чувствительна, чем волк.
      Два мужчины, явно слишком старые, чтобы носить университетские свитера, играли в карты на стойке дежурного возле лифта. Когда белая волчица и огромный удав были уже совсем близко, один из них выронил потрёпанные карты и пощупал висевший на поясе пистолет, словно желая удостовериться, что он на месте.
      - Извини, Джаг, но я чего-то не могу отличить пику от червы. - Его голос звучал хрипло и нервно. - Знаешь, что я тебе скажу, эта работенка начинает действовать мне на нервы. Поначалуто все выглядело как нельзя лучше - двадцать баксов в день только за то, чтобы никого не пускать в лабораторию... Но теперь мне и денег этих не надо.
      Его партнер аккуратно собрал карты.
      - А чего так, Чарли?
      - Прислушайся, Джуг... Да в городе воют, похоже, все собаки до одной. Хотел бы я знать, в чем тут дело. А эти типы из Фонда - они чего-то до смерти боятся... да и чертовски странно это, как внезапно помер старый Мондрик, а следом за ним погиб и Читтум. Ну, а Квейн и Спивак ведут себя так, будто знают, что теперь очередь за ними. Что бы у них там ни было в этом их зеленом ящике... я и за двадцать миллионов не соглашусь в него заглянуть!
      - Ну, Чарли, по-моему, ты просто слишком много думаешь. На работе вроде нашей думать вредно. Все законно... а двадцать баксов - это двадцать баксов. - Джуг тупо смотрел прямо на крадущихся мимо него волка и удава. - А я бы хотел узнать, что это они там такое нашли. Не верю я в эту историю о проклятии, которое Мондрик вроде как вырыл из древних могил. Но что-то же они нашли!
      - Я не знаю и не хочу знать, - настаивал Чарли.
      - Может, ты думаешь, что они психи? - Джуг посмотрел на закрытые двери лифта, на пустую лестницу. - Может, так оно и есть. Может, они слишком долго просидели в этой своей пустыне. Вполне возможно... но я лично так не думаю.
      - А что ты думаешь? - неуверенно спросил Чарли.
      - Мне кажется, они нашли нечто, стоящее того, чтобы нанимать специальную охрану. - Джуг нежно погладил рукоять своего револьвера. - что касается меня, то я бы с удовольствием заглянул в этот их таинственный ящик. Может, его содержимое и вправду стоит двадцать миллионов. - Он перешел на шепот. - Может, для мистера Спивака и мистера Квейна оно стоит того, чтобы совершить пару убийств.
      - Сдавай карты и забудь ты про этот ящик, - пробормотал Чарли. Этот Фонд - солидное научное учреждение. А двадцать баксов, как ты сам сказал - это двадцать баксов. Мы не знаем, чем они там наверху занимаются, и не наше это дело.
      Они не видели ни стройную белую волчицу, пробежавшую к лестнице по коридору, ни длинного пятнистого черно-серого удава, проползшего за ней следом.
      Они поднялись на девятый этаж. Здесь приторно сладкий, тошнотворно мерзкий запах стал еще сильнее, и белая волчица, поджав хвост, замерла, неуверенно переминаясь с лапы на лапу. Но удав уверенно полз вперед. Еще одна дверь открылась под напором свободного сознания Бэрби и, кивком головы позвав за собой Април Белл, он проник в коридор, в который выходили расположенные здесь комнаты.
      Одна из них была отдана под химическую лабораторию - лабораторный стол, колбы, реторты, аппаратура для химического анализа. Лишь стук капель из плохо закрытого крана нарушал тишину. Жгучую вонь реактивов заглушало смертоносное зловоние, разносившееся от шепотки серого порошка, сохнущего на кусочке фильтровальной бумаги. Април и Бэрби поспешно ретировались.
      - Вот видишь, Бэрби, - слабо усмехнулась волчица. - Твои добрые старые друзья пытаются анализировать этот древний яд. И все для того, чтобы нас уничтожить!
      В следуюшей комнате оказался настоящий музей улыбающихся скелетов. Бэрби узнал современного человека и обезьяну, белые пластиковые реконструкции Мустерианского, Челлианского, до-Челлианского типов доисторических людей. Но некоторые скелеты откровенно поставили его в тупик. Кости - слишком тонкие, оскаленные зубы - слишком острые, черепа - слишком гладкие и длинные. При виде этих скелетов мурашки побежали по всему телу Бэрби, от головы до хвоста.
      - Видишь, - прошипела волчица, - Они ищут характерные размеры... ищут способ распознавать нас...
      В следующей комнате цветные карты, развешанные по стенам, изображали материки Земли - такие, как они есть сегодня, и какими они были в далеком прошлом. Границы ледовых полей в ледниковую эпоху походили на линии фронтов. В запертых шкафах за стеклянными дверцами стояли дневники доктора Мондрика - Бэрби узнал его почерк на обложках.
      Вдруг белая волчица тихонько зарычала. Шерсть у нее на загривке встала дыбом. Бэрби увидел, что она смотрит на ветхий средневековый гобелен, висевший под стеклом возле окна. На выцветшей ткани он различил огромного серого волка, рвущего три удерживающие его цепи, чтобы кинуться на стоящего напротив бородатого одноглазого мужчину.
      Удивленный неожиданной реакцией волчицы, Бэрби, подняв плоскую голову, принялся разглядывать гобелен. Огромный волк, внезапно понял он, - это Фенрис, демон из скандинавской мифологии. Старый Мондрик, припомнил Бэрби, как-то обсуждал этот миф, сравнивая скандинавскую демонологию с древнегреческой. Сын злого Локи и великанши, волк Фенрис стал таким сильным, что перепуганные боги решили поссадить его на сразу несколько цепей. Фенрис разорвал две цепи, но третья, волшебная, будет удерживать его вплоть до самого Рагнарока, когда гигантский волк сразится с королем всех богов Одином, изображенным на этом гобелене в виде одноглазого старика.
      - В чем дело? - спросил Бэрби, видя, как, обнажив клыки, отступает от гобелена волчица. - Где опасность?
      - Здесь! - прорычала Април. - В этом гобелене и в истории, которую от изображает... Во всех мифах о войнах и браках людей, богов и гигантов - в том, что большинство людей считает сказками. Старый Мондрик слишком много знал. Давно надо было его убить.