Они существовали во вспышке света, которая царила в их снах и наяву. Они слышали ее, белый шум, постоянно присутствующий на заднем плане; обоняли под наплывами вони человеческих и машинных миазмов, ощущали как уродливую деформацию мира, ели на завтрак вместе со своей овсянкой. Внешние экраны мониторов были пусты. Их выключили; никто не помнил, когда и кем это было сделано. Зато знали, что яростное свечение совсем близко, за стенами корабля. Это единственное, в чем они были уверены, с тех пор как вошли в червоточину.
      – Никому не известно, что происходит внутри червоточины, - заявил Адриан Мает, поворачиваясь в своем кресле, лицом к бесполезным панелям управления.
      – Если не считать нас, - ответила Френсис Фармстед.
      Они были в командном отсеке корабля. Хотя управлять они не могли, но, словно по приказу, сошлись здесь.
      – Если бы мы только точно знали, что происходит, - вздохнул Адриан. - Или хотя бы запоминали - от одной встречи до другой.
      – Надо бы делать заметки.
      – Я пытался, - бросил Адриан. Он оставил сам себе напоминание на верхнем листке блокнота и сейчас показал его Френсис: делать заметки. - Но я так и не нашел ни одной записи, ни от руки, ни в компьютере.
      – Странно, - пожала плечами Френсис, откинувшись на спинку кресла. - Придется попытаться мне.
      – Понимаешь, все так, словно нет ни «до», ни «после».
      – Загадка, - согласилась Френсис. Она сидела на таком же вращающемся кресле рядом с Адрианом, в свободном комбинезоне цвета хаки. - Всего минуту назад, отметил Адриан, на ней было что-то вроде обтягивающего боди. Нет, это была Джессика, и не минутой раньше, а до того, как они вошли в червоточину.
      – Значит, загадку нужно решать, - продолжала Френсис. - Как Эллери Квин или Ниро Вулф. Собрать воедино кусочки головоломки.
      – Тут что-то неладно, - покачал головой Адриан, - только вот не помню, что именно. Вероятно, в этом-то и вся беда. Мы не можем вспомнить.
      – Надо бы делать заметки, - сказала Френсис.
      – Мы долго разгонялись, а потом…
      Корабль был создан по чертежам инопланетян. Это само по себе удивительно, но еще более странным казалось то, что схемы были взяты из послания, переданного энергетическими лучами, перехваченного Службой поиска внеземных цивилизаций, расшифрованного компьютерным гением и контрабандой внедренного в нелюбознательный мир под видом труда об НЛО, озаглавленного «Дар со звезд». Адриан обнаружил его на прилавке с уцененными книгами, понял, что чертежи можно пустить в дело, и Френсис помогла ему разыскать автора, Питера Кавендиша, оказавшегося к тому времени в психиатрической лечебнице. Однако то, что автор считался сумасшедшим, еще не означало, будто все его идеи безумны. Законченный бюрократ Уильям Мейкпис принял рассуждения Кавендиша всерьез, и хотя попытался остановить Адриана и Френсис, те сообщили информацию остальному миру. То, чего боялся Мейкпис, не произошло, но и Френсис с Адрианом не добились ожидаемого результата. Вместо строительства корабля мир занялся получением антивещества и использовал схемы двигателей для решения энергетических проблем. Земля на глазах превращалась в утопию, о которой мечтало человечество. Никому больше не хотелось летать в космос, если не считать нескольких смутьянов. У Совета по энергетике ушло десять лет, чтобы понять, насколько будет лучше для оставшихся, если «диссиденты» уберутся прочь. Недовольным понадобилось еще пять лет, чтобы построить корабль. Но стоило лишь запустить двигатели, как корабль, управляемый троянским конем, который сами космонавты считали программой, очертя голову, ринулся в космос.
      Перед экипажем встала проблема: стоит ли пытаться перепрограммировать компьютер, чтобы взять в свои руки управление кораблем? Но куда еще они направятся? Если продолжать полет по пути, проложенному чужаками, они могут найти ответ на другие вопросы, мучившие их с самого начала: зачем инопланетяне послали на Землю чертежи корабля? Что им нужно от человечества? Что люди обнаружат в конце путешествия? Что произойдет там, куда они прибудут. Если прибудут…
      Корабль работал. В отличие от большинства земных конструкций (хотя строили его люди, которые могли ошибаться, и притом собирали буквально из отбросов), все механизмы действовали без сбоев и неполадок. Набирая ускорение, корабль миновал орбиты Марса, Юпитера, Сатурна, Урана, Нептуна и, наконец, Плутона. Они покинули Солнечную систему всего за тринадцать дней. Выход из Облака Оорта занял еще четыре дня.
      После полутора лет жизни в вынужденной близости с двумя сотнями соседей, необходимости вдыхать их запахи, слушать знакомые анекдоты, обороты речи, покашливание, есть регенерированную пищу, атмосфера на корабле накалилась. К этому времени Джессика Булер сумела «раскопать» программу чужаков, и теперь им пришлось бороться с искушением нажать кнопку, которая отдала бы корабль в их власть - и, возможно, навеки отняла бы истинную цель путешествия.
      – Все это я помню, - пробормотал Адриан, потирая виски. - Но что случилось потом?
      Позади них Солнце постепенно превращалось в очередную звезду из мириад рассыпанных по небу, и хотя звезды были повсюду, путешественников не покидало ощущение того, что они ушли невозвратно далеко от всего имевшего смысл. Но тут космическая пустота открыла пылающий глаз и злобно уставилась на них.
      – Это было похоже на белую нору, - внезапно сказала Френсис…
 

***

 
      Бешено столкнувшиеся силы безжалостно разрывали их тела в противоположных направлениях, руки и ноги стремились в разные стороны, а внутренние органы словно решили поменяться местами…
      Пылающий глаз слепил.
      Джессика протянула руку, которая, будто по собственной воле, хлопнула по кнопкам отключения внешних мониторов наблюдения. Относительная темнота показалась настоящим блаженством, но людей по-прежнему выворачивало наизнанку. Если бы время существовало, они могли бы сказать, что это продолжалось целую вечность. Однако судороги и конвульсии неожиданно прекратились, словно их и не было.
      Командный отсек наполнился зловонием страха.
      – Думаю, мы в червоточине, - заключил Адриан, словно это все объясняло.
      – Что это? - удивилась Френсис. Она сидела на одном из кресел перед панелью управления, оказавшейся совершенно бесполезной с тех пор, как корабль начал двигаться. Теперь все показания вертелись на экране в безумной пляске.
      – Какие-то искажения. Ведь до сих пор в червоточине никто не бывал.
      – Но какие-то предположения есть? - допытывалась Френсис.
      – По идее, червоточина должна куда-то вести, - объяснил Адриан. - Мы вошли с одного конца; значит, где-то есть другой, и оба они соединены через гиперпространство. Физики считают, что они должны выглядеть, как черные дыры, только без горизонтов.
      – По-моему, больше похоже на белую дыру, - заметила Френсис.
      – Некоторые ученые предполагают, что относительное движение входов в червоточину превращает энергию космического микроволнового фона в видимый свет и создает что-то вроде интенсивного сведения.
      – Жаль, что они никогда не узнают, насколько были правы, - вставила Джессика. Она стояла между Адрианом и Френсис, положив руки на спинки кресел.
      – А что, эти штуки… червоточины, они повсюду? - не унималась Френсис.
      Адриан покачал головой.
      – Естественные червоточины должны быть маленькими и недолговечными. Эта создана искусственно.
      – Но кому понадобилось создавать червоточину? - удивилась Френсис.
      – Для того чтобы как можно быстрее перебраться с одного конца Вселенной на другой. Это может объяснить, почему Питер получил послание в энергетических лучах. Передача сообщения на межзвездные расстояния могла затянуться на века или тысячелетия, если расстояния были действительно велики. Но если они исходили из того конца червоточины, что находится вблизи Солнечной системы, значит, могли прибыть менее чем через год. И тот, кто находился на другом конце, знал, где мы, а может, и следил за нашими передвижениями.
      – Но что они могли увидеть отсюда? - возразила Джессика. - Даже Солнце ничем не отличается от обычной звезды!
      – Они могли засечь передачу энергии, радио- и телепередачи.
      – Все равно, бред какой-то, - стояла на своем Френсис. - Кто мог такое сотворить?
      – Создания, чей научный потенциал неизмеримо превышает наш, - заявил Адриан. - Те, кого физик Кип Торн назвал «бесконечно прогрессирующей цивилизацией».
      – Ты сказал, что червоточины должны быть недолговечны, - вставила Джессика. - Но эта, похоже, многое выдержала.
      – Значит, они должны были не только создать ее, но и предохранять от разрушения. Ученые считают, что это требует использования того, что они называют «экзотической материей», имеющей среднюю плотность негативной энергии, одной из характеристик которой и является способность растягивать стенки червоточины, вместо того чтобы позволить им рухнуть.
      – Как антигравитация, - догадалась Джессика.
      – И что все это означает? - поинтересовалась Френсис.
      – Мы внутри чего-то, не относящегося к нашей реальности, - пояснила Джессика, - и это «что-то», если повезет, уведет нас так далеко от Земли и Солнца, что мы не сможем увидеть их в ночном небе.
      – А если не повезет? - настаивала Френсис.
      – Мы закончим наши дни здесь, или червоточина разрушится прямо с нашим кораблем внутри, и мы застрянем в гиперпространстве.
      – Примерно так, - рассеянно согласился Адриан, глядя в блокнот.
      – Что стряслось? - встревожилась Френсис. - Кроме того, что мы заблудились.
      Адриан показал им листок, на котором кто-то написал: делать заметки.
      – Неплохая идея, - оживилась Френсис.
      – Разумеется. Только это не я писал. То есть не помню, чтобы я это писал. Помню, что напишу это…
      Он смущенно огляделся.
      – И я помню, - оживилась Френсис. - Но этого не случится…
      – Что происходит? - спросила Джессика.
      Адриан заключил слова в квадрат и нарисовал по бокам еще два квадратика.
      – Пространство внутри червоточины иное. Вероятно, и время тоже. Пространство и время - часть того же самого континуума. Так что мы должны быть готовы к неприятностям. Например, в какой-то момент я могу сказать: «Словно никогда не было ни до, ни после». Но это неверно. «До» может произойти после «после».
      – Вроде того, когда ты вспоминаешь еще не случившееся, - хмыкнула Френсис.
      – Или не помнишь того, что уже случилось, - добавила Джессика.
      – Плоха та память, которая работает только обратным ходом, - нахмурилась Френсис.
      – Почему у меня такое чувство, словно ты кого-то цитируешь? - покачала головой Джессика. - Если не считать того факта, что ты вечно кого-то цитируешь.
      – Это из «Алисы в Стране чудес», - пояснила Френсис. - Вернее, из продолжения, «Алиса в Зазеркалье». А все это пришло мне на ум, потому что мы, как Алиса, провалились в кроличью нору, а в Стране чудес все вверх тормашками.
      – Вряд ли мы найдем какие-то ответы в детских книжках, - раздраженно бросила Джессика.
      – Беда в том, - возразила Френсис, - что нам придется пережить нечто невообразимое. Если, конечно, мы не найдем, за что цепляться.
      – Что же именно? - скептически осведомилась Джессика.
      – Попав в кроличью нору, Алиса встретила говорящих кроликов, курящую гусеницу, исчезающих котов и прочих безумцев. Может, и нам придется столкнуться с чем-то в этом роде. Если мы станем относиться к этому, как к приключениям в Стране чудес - встречаясь с необычным, но не поддаваясь ему - значит, сумеем справиться.
      За люком, ведущим в остальную часть корабля, раздался дробный топот ног. Френсис и Джессика переглянулись и уставились на Адриана.
      – Похоже, это дети, - медленно выговорила Джессика.
      – Все чудесится и чудесится, - добавила Френсис.
 

***

 
      Среди ночи Адриан услышал шуршание, затем чей-то вздох. Он нажал кнопку переключателя рядом с койкой, и верхний плафон залил крошечное помещение мягким светом. У порога стояла Джессика, высвобождая руку из тонкого облегающего комбинезона - больше на ней ничего не было.
      – Что ты здесь делаешь? - спросил Адриан, вскочив так порывисто, что перед глазами все поплыло.
      – Не хотела тебя будить, - прошептала Джессика.
      – Что тебе нужно в моей комнате?
      Джессика огляделась с таким видом, словно обрабатывала вопрос на компьютере.
      – Не знаю. Это казалось… вполне естественным. Теперь уже не могу вспомнить.
      Адриан уставился на обнажившееся тело Джессики: гладкую кожу, изящные изгибы. Он словно впервые увидел в ней не члена команды, а просто женщину.
      – Проклятая червоточина, - досадливо буркнула Джессика, продевая руки в рукава и поспешно застегивая молнию.
      Но теперь все изменилось. Теперь, увидев в Джессике женщину, он просто не мог думать о ней как о коллеге. Но придется, непременно придется, об этом позаботится червоточина.
      – Что здесь происходит? - раздался чей-то голос. Это оказалась Френсис, приземистая и кругленькая в своей пижаме. Она почти заполнила оставшееся пространство.
      – Трудно сказать, - выдавил Адриан. Френсис перевела взгляд с него на Джессику и обратно.
      – А по-моему, ничуть, - возразила она. - Будь это романтическим фильмом, в следующей сцене любовники с виноватым видом отскочили бы друг от друга. В готическом жанре они замышляли бы страшное преступление. Ну а в детективе собирались бы прикончить друг друга.
      – Это фарс, - мрачно бросил Адриан.
      – Когда люди без всяких видимых причин забредают в чужие комнаты и оказываются в смешном положении, - добавила Джессика.
      Но подозрения Френсис ничуть не улеглись.
      – О, причина есть. Она есть всегда.
      – Ты забываешь об инверсиях червоточины, - смущенно напомнил Адриан.
      – Какие бы причинно-следственные проблемы у нас ни появились, это полуночное свидание не случайно, - настаивала Френсис, глядя на Джессику так, словно между ними велось негласное состязание, и соперница нарушила правила.
      – Признаюсь, это выглядит не совсем прилично, - кивнула Джессика, - но я не собиралась соблазнять Адриана.
      Адриан поежился.
      – Мне это показалось вполне естественным, - повторила Джессика.
      – Разумеется, - кивнула Френсис.
      – Ты знаешь, о чем я. Ничего не планировалось заранее. Мне просто показалось, что подобное бывало раньше.
      – Ничуть не удивлена, - фыркнула Френсис.
      – Если это бывало.
      – Не бывало, - заверил Адриан.
      – А ты вообще не лезь, - хором заявили девушки.
      Адриан перевел удивленный взор с одной на другую. Френсис вдруг рассмеялась.
      – Ты похож на Кэри Гранта в «Ужасной истине», - заявила она, но тут же вновь стала серьезной.
      – Нам действительно следует прийти к согласию.
      – Знаю, - согласилась Джессика. - Если выберемся из этого места, нужно будет завести детей.
      – Но совсем необязательно от него, - сказала Френсис. - Здесь полно других мужчин.
      – Мы не можем позволить попусту тратить генетический материал, - запротестовала Джессика. - Существует вполне реальная вероятность, что мы никогда не вернемся. А если и вернемся, то в глубокое прошлое или отдаленное будущее. А вдруг, кроме нас, из людей никого не останется?
      – Вполне возможно, а если окажется, что я не смогу иметь детей? - забеспокоилась Френсис.
      – Почему это вдруг у тебя не может быть детей? Чушь! - утешила Джессика, обнимая Френсис за плечи. - Здесь есть врачи, в компьютеры загружена вся необходимая медицинская информация. Может, ты и не способна выносить ребенка, но зачать - вполне.
      – Спасибо за заботу, - язвительно бросила Френсис, - но для меня на первом месте стоит эмоциональный фактор.
      Джессика обняла ее чуть крепче.
      – Этим придется пренебречь. Ставки слишком высоки. Френсис улыбнулась и крепко сжала ладонь Джессики.
      – В таком случае, все в порядке. Я рада, что мы это обсудили. Адриан снова оглядел девушек.
      – Погодите, что тут творится?
      – Не твое дело, - дружно огрызнулись Джессика и Френсис.
      – Ну же, успокойтесь, - попросил Адриан, совершенно сбитый с толку и, кажется, напуганный. - Вы рассуждаете обо мне, как о призовом жеребце.
      Френсис успокаивающе похлопала Адриана по руке.
      – Не волнуйся. Все уладится. Ты сумеешь вытащить нас отсюда. А мы позаботимся обо всех формальностях.
      Адриан окончательно растерялся:
      – Но как мы собираемся выбраться отсюда?
      – Ты что-нибудь придумаешь, - заверила Джессика.
      Из-за двери доносился звук детских голосов, звонких, перебивающих друг друга, словно там шла веселая игра, но когда Френсис повернулась, и Адриан добежал до двери, коридор оказался пустым.
 

***

 
      Адриан вошел в командный отсек и увидел, что кто-то уже занял кресло перед главной панелью управления. В этом не было ничего необычного, то есть это выглядело бы необычным, существуй обыденность в качестве сравнения. Но голова сидевшего была знакома, и этой самой голове следовало находиться на Земле. Только в червоточине все подчинялось другим законам, и единственный способ сохранить здравый рассудок - не пытаться применять правила, действующие в нормальных обстоятельствах.
      Человек читал книгу.
      – Питер! - воскликнул Адриан. - Что ты здесь делаешь? Кресло повернулось.
      – То же самое, что и ты, - буркнул Питер Кавендиш. - Пытаюсь найти отсюда выход.
      – Но мы оставили тебя на Земле, - резонно заметил Адриан.
      – Помню. И все же я здесь.
      – Не думаю. Скорее всего, ты галлюцинация.
      Он шагнул к Кавендишу, словно стремясь убедиться в его существовании, и уже хотел коснуться его плеча, но тот покачал головой.
      – Я бы не стал этого делать.
      – Почему?
      – Если твоя рука пройдет сквозь меня, ты подумаешь, что рехнулся. Если же убедишься, что я из плоти и крови, рехнешься подавно.
      – По-моему, это тебя признали психопатом.
      – Думаешь, меня это волнует?.. - Кавендиш пожал плечами. - Может, в действительности меня здесь нет. А может, тот, кто здесь присутствует, вовсе не я.
      Адриан подошел к креслу капитана, уселся и уставился на Кавендиша.
      – Но почему ты на корабле?
      – Вижу, дела здесь идут не слишком хорошо, верно?
      – Смотря какие дела ты имеешь в виду. Корабль занес нас в червоточину. Все получилось. Насколько я понимаю, именно ты программировал компьютер.
      – Я только загрузил часть послания.
      – Часть, о которой ничего нам не сказал!
      – Не желал лишних споров.
      – Поэтому принял решение за нас!
      – Я не знал, что корабль занесет именно сюда, - оправдывался Кавендиш. - Понимал только, что это программа полета.
      – А если бы они захотели взорвать нас? - прошипел Адриан.
      – Не пожелай они видеть нас в космосе, не послали бы чертежи. Что за идиотская шутка: посылать схемы вместе с технологиями получения антивещества лишь для того, чтобы после все уничтожить.
      – В таком случае почему ты остался на Земле? - допрашивал Адриан. - Мы бы тебя взяли с собой.
      Кавендиш вздрогнул.
      – Я ведь все-таки психопат. Боялся лететь и боялся не лететь. Боялся не получить ответов и боялся ответов, которые могу получить. Но все же должен был получить ответы, пусть и не лично, а единственный способ добиться этого - послать вас на поиски информации.
      – Спасибо, - кивнул Адриан.
      – Но ты и сам этого хотел, - сказал Кавендиш.
      – Ладно. Что же не сработало?
      – Червоточина. Переброс должен был произойти мгновенно. А корабль все еще внутри.
      – Если бы мы знали, что означает «все еще». Здесь не существует времени в известной нам форме. Мы это обнаружили и хотя с трудом, но запомнили. Поэтому, что бы и в каком бы порядке ни происходило - или безо всякого порядка вообще, - это может случиться в любой миг: когда мы вошли в червоточину или когда из нее выйдем.
      – А знаешь, - протянул Кавендиш, - это может быть испытанием.
      – Какого рода?
      – Тестом на коэффициент интеллекта. Перехват послания инопланетян - первый уровень, расшифровка - второй, строительство корабля - третий, а сейчас мы на четвертом. Червоточина может оказаться «лабиринтом для крыс», и если мы ничего не предпримем, то никогда не выберемся.
      – А если выберемся, - подхватил Адриан, - каким будет приз?
      – Это самый большой вопрос, не так ли? Именно он заставил меня укрыться под защитой психоза. Может, призом станет кусочек сыра?
      – Как бы там ни было, - заключил Адриан, - мы ничего не узнаем, пока не вырвемся отсюда. Что лучше: ничего не делать и надеяться, что вечность придет к концу? Или сделать что-то… что угодно, в надежде случайно отыскать решение?
      Кавендиш явно растерялся. Силуэт его приобрел туманные очертания.
      – Не думаю, что следует делать что-то, пока тебе в голову не придет стоящая идея.
      – В этом-то и беда, - вздохнул Адриан. - Здесь не только сложно строить планы - трудно разобраться в причине и следствии, когда сначала идет следствие, а потом причина.
      – Сначала приговор, потом вердикт, - кивнул Питер.
      – Ты говоришь совсем как Френсис.
      – Во мне есть что-то от Френсис, - промямлил Кавендиш, постепенно становясь все более прозрачным. - И немного от тебя, Джессики и даже от меня.
      – Я бы записал все это, если бы понял, - вздохнул Адриан.
      – И если бы смог найти, после того как записал.
      – А ты откуда об этом знаешь? - удивился Адриан, наблюдая, как зыбкая фигура Кавендиша неясно колеблется в легком ветерке из вентиляционных отверстий. Постепенно различные части тела Питера стали исчезать: сначала ступни и кисти, потом руки и ноги и наконец торс, начиная от бедер.
      – Видишь ли, я не совсем здесь, - признался призрак Кавендиша. - По правде говоря, ты беседуешь сам с собой.
      Его тело окончательно растворилось, и теперь в воздухе плавала одна голова.
      – Кое-что из сказанного тобой я не знал, - заметил Адриан.
      – Но предполагал или думал об этом, - возразил Кавендиш, от которого остались только губы. Однако они не улыбались. Наоборот, уголки были опущены вниз в типичной параноидальной гримасе.
      И тут его не стало. Адриан решил спросить Френсис, что все это означает… если вспомнит, конечно.
      Он мельком взглянул на компьютерный стол. Кавендиш читал «Дар со звезд».
 

***

 
      В дверь капитанской каюты постучали - как раз в тот момент, когда Адриан просматривал компьютерные распечатки в поисках ответа, который немедленно забудет, если и найдет.
      Адриан не хотел занимать капитанскую каюту, настоящую клетушку, похожую на сверхкомпактные помещения подводной лодки. Он предпочел бы поселиться с остальными холостяками в большой общей спальне и приберечь единственное отдельное помещение на корабле для свиданий супружеских пар, но команда настояла на своем.
      – Войдите, - откликнулся он, кладя распечатку на доску, сходившую за письменный стол, если ее опускали, и поворачиваясь на табурете, служившем сиденьем, когда его выдвигали из стены.
      Пневматическая дверь скользнула в сторону. В узком коридоре стояла Джессика, переминаясь с ноги на ногу. Ничего из ряда вон выходящего. Им всем было не по себе.
      – У тебя найдется свободная минутка? - спросила она. Адриан показал на распечатку.
      – Это все, чем мы располагаем.
      Джессика скользнула в комнату и уселась на край койки. Их колени почти соприкасались, и Адриану стало неловко.
      – У нас проблема, - сказала Джессика.
      – И еще какая! Мы не только попали в реальность, где обычные правила не действуют, а физические законы неприменимы, но даже плана действий не можем составить, поскольку не помним ничего от одной серии связанных друг с другом событий до другой.
      – Пока события имеют хоть какую-то непрерывность, - возразила Джессика, - все идет в соответствии с причинно-следственной связью. Когда неразрывность прервана, эта связь перестает работать.
      – Либо работает в обратном порядке, - добавил Адриан. - Мы помним события, которые еще не происходили. Может, все, что требуется, это заложить основу для того, что мы вспомним раньше?
      – Это, разумеется, выведет нас отсюда, прежде чем мы получим шанс заложить основу, необходимую для верного решения…
      – Знаю, это безумие, - кивнул он. - Но не следует забывать, что все, имеющее смысл, для нас абсолютно бесполезно. Поможет только вздор, но какого-то определенного рода.
      Джессика, подавшись вперед, положила ладонь на его колено.
      – Именно поэтому я здесь.
      Адриан вздрогнул. И вовсе не потому, что не любил, когда до него дотрагиваются. Френсис часто обнимала его за плечи. Остальные члены команды хлопали по спине и жали руку. Но сейчас ему не хотелось задумываться, чем те прикосновения отличаются от этого.
      – У нас совсем не оставалось времени на личные дела, - начала Джессика. - Слишком мы были заняты постройкой корабля. Теперь же нам совершенно нечем заняться, пока не найдем способ выбраться из червоточины.
      – Да, время… - рассеянно повторил Адриан, не в силах придумать ничего, что могло бы оттянуть неизбежное. И хотя он славился способностью принимать решения, в человеческих отношениях разбирался не слишком хорошо.
      – Мы - группа людей, оторванных от остального человечества, и вряд ли когда-нибудь сможем вернуться назад.
      Адриан кивнул.
      – Поэтому, - продолжала Джессика, - нам стоит поразмыслить о выживании.
      – Я только об этом и думаю.
      Адриан откашлялся. В комнате отчего-то стало невыносимо душно.
      – Нужно как-то устраиваться, - сказала Джессика.
      – Устраиваться, - повторил Адриан.
      – Разделиться по парам. Подумать о том, что пора иметь детей.
      – Понятно, - тупо сказал Адриан.
      – Знаю, ты не слишком любишь говорить, даже думать о подобных вещах, - заметила Джессика. - Приходится нам, женщинам, заботиться об этом, строить планы, договариваться.
      – Хочешь сказать, что уже обсуждала это? - прохрипел Адриан. - Вместе с другими женщинами?
      Он сам не узнавал своего голоса, но ничего не мог поделать.
      – Разумеется, нет, - заверила Джессика. - Но мы все знаем. И я хотела сказать, что всегда восхищалась тобой как руководителем и человеком. Мало того, ты мне нравишься.
      Она порывисто прижалась к нему и поцеловала.
      Адриан, на какой-то миг забывшись, ответил. Ее губы были мягкими и чувственными. Но он тут же отстранился, потрясенный реакцией собственного тела. Джессика встала, и Адриан неожиданно остро ощутил, что обтягивающий, как чулок, комбинезон скрывает тело женщины, мало того, женщины желанной, и эта женщина готова принадлежать ему.
      – Я рада, что все улажено, - прошептала она, поцеловала его в щеку и вышла из комнаты.
      – Улажено? - запоздало пробормотал он. - Улажено? Успокаивало одно: все это забудется, как и остальное.
      Ему показалось, что откуда-то доносится смех, но голоса были совершенно незнакомы.
 

***

 
      Адриан не считал себя хорошим оратором, но Френсис заявила, что его выступление просто необходимо. Команда ждала хоть какого-то ответа. Пусть Адриан тоже сбит с толку, но он был и остается капитаном. А это означает, что решение должен принять именно он. Более того, он не смеет выказывать перед экипажем своих истинных чувств - беспомощности и растерянности.
      Он собирал команду дважды: в первый раз перед пробным полетом, когда предложил каждому возможность отказаться и уйти незамеченным. На втором совещании обсуждалась компьютерная программа: стоит позволить ей действовать дальше, направляя землян к цели, выбранной инопланетянами, или остановить.
      После этого команда разделилась на группы - рабочие и по интересам. Экипаж был набран из добровольцев, согласившихся строить корабль. Сначала время занимали вечеринки и веселье, но позже стали возникать склоки и ссоры, особенно на почве ревности и любви. Обычно для разрешения подобного рода недоразумений стороны прибегали к советам Френсис или, если это не помогало, к корабельному суду. Последней инстанцией считалось мнение капитана. Теперь же ему пришлось встретиться со всеми и объяснять необъяснимое.
      Экипаж собрался в спальне холостяков. Френсис стояла позади капитана, всей своей фигурой олицетворяя поддержку. Джессика загораживала дверь, словно боялась массового бегства.
      – Мы знали, что придется встретиться с неизведанным, - начал Адриан, - только не предполагали, что оно окажется столь безумным.
      По толпе собравшихся пробежал нервный смешок.
      – Мы прошли через испытания, которым нет разумного объяснения, - продолжал Адриан. - Но связаны они с нашим пребыванием в червоточине. Пока известно только это. Но вот отрадный факт: поскольку все мы здесь, можно считать, что корабль выдержал. Хотя мы мало что помним…
      – Лично я не помню ничего из случившегося после того, как мы куда-то попали, - проворчал один из членов экипажа. - И это меня пугает.
      – Такое кого хочешь напугает, Кевин, - согласился Адриан.
      – Но это полбеды! - воскликнула одна из женщин. - Я припоминаю вещи, которых вообще не было: например, что мы с Биллом поссорились…
      – А я вспомнил, как мы помиримся, - сообщил мужчина, смеясь.
      – Поэтому мы предположили, что здесь, в червоточине, причина и следствие поменялись местами. Но мы не позволим неожиданному взять верх над нами, если хотим понять, что происходит и как отсюда выбраться.
      – И когда это будет? - допытывалась женщина.
      – Мы пока еще многого не знаем, Салли, - вздохнул Адриан. - Наверняка известно только одно: «когда» - это слово, которое ничего не значит в том месте, где мы находимся. Червоточина - это космический вневременной туннель, по которому можно перебраться из одного конца Вселенной в другой, вроде складывающегося пространства, где соприкасаются и скрещиваются отдаленные друг от друга точки. Червоточина существует в некоем гиперпространстве, где время и пространство неразделимы. Мы думаем…