- Какую же ты предлагаешь альтернативу?
      - Мы боремся за наше право существовать. Вот чем занимаются люди уже долгое время. А если бы ты не была глупой провинциалкой, то поняла бы, что ничто не дается даром. За это надо заплатить жизнью.
      - Согласна. Но ты не ответила на мой вопрос. Ты знаешь, что проиграешь. Так зачем затевать борьбу?
      - Дайте я объясню, - вмешался Хой Сон.
      Аннета разгневанно на него посмотрела, но тут же кивнула.
      - Цель нашей акции - причинить максимальный урон врагу, - сказал Хой Сон. - Сержантов не остановить, но за ними стоят политические структуры, на которые можно воздействовать. Возможно, эту битву мы не выиграем, но в конце концов добьемся успеха. Успех придет тем скорее, чем раньше руководство Конфедерации откажется от кампаний, подобных этому абсурдному Освобождению. Победа обойдется им слишком дорого. Прошу вас отказаться от намерения покинуть нас. С вашей помощью время, которое мы проведем в потусторонье, сильно сократится. Только подумайте: сержант, которого вы уничтожите сегодня, может оказаться пресловутой последней каплей.
      - Вы жили прежде чем эденизм расцвел пышным цветом? - спросил Мойо.
      - Обиталище Эден появилось, когда я был еще жив. Впрочем, я не долго прожил после этого.
      - Тогда должен сказать вам: все, что вы говорите, дерьмо собачье. А политическая идеология, от которой отталкиваетесь, давным-давно устарела, как и мы все. Эденизм наступает повсеместно, и это неотвратимо.
      - Такая решительность может быть сломлена.
      Мойо обратил на Стефани прекрасные незрячие глаза и смиренно поджал губы.
      - Мы обречены. Нельзя спорить с психопатом, исповедующим безумную идеологию.
      - Скажи своему бойфренду, чтобы придержал язык, - сказала Аннета.
      - А то что? - засмеялся Мойо. - Ты, мамаша всех психов, сама сказала Ральфу Хилтчу, что одержимые не проигрывают. Какая разница, сколько моих тел ты уничтожишь. Я все равно вернусь. Придется тебе меня терпеть, куда ты денешься. Целую вечность тебе придется слышать мое нытье. Как тебе нравится такая перспектива, тупица?
      - Хватит, - Стефани похлопала легонько его по плечу. Мойо не мог увидеть выражения лица Аннеты, но чувствовал ее темные мысли. - Нам пора идти.
      Аннета отвернулась и плюнула в ров.
      - Знаете, что там, внизу? Напалм. Хой Сон нам о нем рассказал, а Милн составил формулу. Здесь его тонны. И бомбы, и пусковые установки. Так что, стоит сюда явиться сержантам, хорошее получится барбекю. Именно в этом месте. Город наш подготовил им хорошенький подарок. Все улицы покроются трупами. Да мы даже тотализатор устроили, сколько мы их заберем с собой.
      - Надеюсь, вы победите.
      - Убеждена. Стефани, если вы сейчас уйдете, назад уже не вернетесь. И я тебе это обещаю. Если вы нас покинете, вы, такие же, как мы, то станете нашими врагами, такими же, как и неодержанные. Вы там попадете в ловушку. Они поместят вас в ноль-тау. Я же распну вас на кресте и подожгу. Так что, сама видишь, выбор не за мной, а за вами.
      Стефани грустно ей улыбнулась.
      - Мой выбор - я ухожу.
      - Ты просто дура, - в какой-то момент Стефани показалось, что Аннета хотела поразить ее белым огнем. Видно было, что она очень старалась справиться с гневом.
      - Ладно, - рявкнула она. - Убирайтесь. Немедленно.
      Стефани потянула тихонько Мойо за руку, молясь в душе, чтобы Кохрейн молчал.
      - Воспользуйтесь одним из прутов, - прошептала она Макфи и Рене.
      Они объединили усилия. Ближайший к ним прут в ограде стал падать и перегнулся надо рвом. Опустился другим своим концом на противоположной стороне и, расплющившись, превратился в узкий мост.
      Тина перешла по нему первой. Она дрожала, подавленная неприкрытой враждебностью, исходившей от Эклунд и ее окружения. Франклин помог перейти Мойо. Стефани подождала, когда по мосту пройдут остальные, и перешла сама. Когда обернулась, Аннета уже шла к городу. Хой Сон и двое других бойцов шагали следом, стараясь не слишком к ней приближаться. Остальные военнослужащие сурово смотрели в их сторону. Некоторые держали наготове оружие.
      - Йо, нет проблем, - запел Кохрейн с озабоченным видом. - Вот мы и здесь. Как вчера.
      * * *
      Полдень. Солнце светило на них, словно различимый глазом лазер. Влажности не было и в помине. Сержанты вытянулись вдоль склонов долины. Они стояли сплошной стеной, чуть ли не плечом к плечу. Другие отряды, отделенные друг от друга промежутками, стояли позади авангарда. Это были резервы, готовые прийти на помощь.
      Над Кеттоном мерцал серебристый воздух. Под ногами семерки поскрипывала сухая грязь. Они шли по слегка неровной дороге. Двигались они не слишком быстро, и дело было не в голоде, на них навалилась апатия.
      - О, черт, - сказала вдруг Стефани. - Простите меня.
      - За что? - удивился Макфи. В голосе его слышалась бравада, но на сердце лежала тяжесть.
      Стефани остановилась и повернулась вокруг оси.
      - Я была неправа. Посмотрите сами. Ведь мы снежинки, летящие в пекло.
      Макфи, нахмурившись, посмотрел на плоскую, невыразительную долину. За те дни, что они провели в Кеттоне, грязь облепила все упавшие деревья и кусты. Даже большие лужи между болотами успели испариться.
      - Похоже, на такой земле не спрятаться.
      Стефани взглянула на большого шотландца предостерегающе.
      - Ты очень мил, и я рада, что ты с нами. Но я сглупила. Нам никак не спрятаться от сержантов, а Эклунд серьезно говорила, что она нас обратно уже не пустит.
      - Да, - сказал Кохрейн. - У меня сложилось такое же впечатление.
      - Не понимаю, - жалобно протянула Тина. - Отчего бы нам не окопаться, как предложил Кохрейн?
      - Нас могут увидеть спутники, девочка, - объяснил Макфи. - Они не знают, сколько нас здесь и что мы тут делаем. Но знают, где мы. Если мы остановимся и внезапно исчезнем, сюда придут сержанты, чтобы выяснить, в чем дело. Увидят и откопают нас.
      - Мы можем разделиться, - предложил Франклин. - Если мы будем ходить туда-сюда и путать следы, тогда один или двое из нас смогут исчезнуть, так что они и не заметят этого. Это будет похоже на увеличенную в масштабе игру "в скорлупки". [Мошенническая игра, в которой используются три ореховые скорлупки. (Примеч. пер.)]
      - Но я не хочу разделяться, - воскликнула Тина.
      - Мы не станем разделяться, - успокоила ее Стефани. - Слишком многое мы пережили вместе. Встретим их со спокойным достоинством. Нам нечего стыдиться. Я считаю, что проиграли как раз они. Огромное, великолепное общество со всеми ресурсами... и что же они сделали? Обратились к насилию, вместо того чтобы найти справедливое для всех решение. Проиграли они, а не мы.
      Тина всхлипнула и промокнула глаза крошечным платочком.
      - Как же ты красиво говоришь.
      - И это так, сестренка.
      - Сержантов я встречу вместе с тобой, Стефани, - сказала Макфи. - Но, может, лучше нам сейчас свернуть с дороги. Держу пари, наши городские друзья будут простреливать ее своими мортирами.
      Прежде чем дать команду к штурму, Ральф ждал, пока в долине Катмос не соберутся двадцать три тысячи сержантов. По расчетам AI, в Кеттоне находилось не менее восьми тысяч одержимых. Ральфу не хотелось отвечать за развязывание бойни. Сержантов должно быть столько, сколько нужно для успеха с минимумом потерь.
      AI оттянул передовые части, как только закончилась первая атака мортир. Затем вперед вышли фланги, находившиеся над долиной. К заходу солнца Кеттон окружили, и через круг этот отдельному одержимому выйти было невозможно. В случае прорыва большой группы вступили бы пусковые лазерные установки.
      Попыток пройти сквозь строй было очень мало. Неизвестно, какими дисциплинарными мерами пользовалась Эклунд, но они впечатляли. Оккупационные войска были значительно усилены, так как самолеты и грузовики подвезли свежие отряды. Медики подготовились к приему предсказанного количества новых нездоровых тел (хотя здесь явно ощущался недостаток оборудования и квалифицированного персонала). AI тщательно проанализировал, используя исторический опыт, какое оружие могли применить одержимые, и подготовил контрмеры.
      "Верно старинное утверждение, - думал Ральф, - лучшая защита - это нападение". Стирать город с лица земли он, может, и не будет, но ворота эклундского святилища сотрясет, и ощутимо.
      - Тряхните их, - распорядился он.
      С высоты две тысячи километров к Омбею устремился космоястреб.
      Ральф стоял возле здания штаба вместе с Экейшей и Янни Палмером. Взгляды их были устремлены к горловине долины Катмос. В этом месте сгустился воздух, а это означало, что там-то и находится город. Может, Ральфу лучше бы находиться в собственном офисе Передового форта, однако после посещения лагеря он осознал, каким же он там был удаленным и не слишком компетентным. Здесь у него была хотя бы иллюзия причастности.
      Они вышли на обширный участок земли, находившийся над лагунами и болотами долины. Сквозь толстую корку грязи в изобилии пробивалась местная трава, пока еще не вытоптанная животными. В центре даже уцелели несколько свалившихся на землю деревьев. Нижние ветви вонзились в мягкую почву, листья слегка шевелились.
      От дороги их отделяло четверть мили. Земля вокруг осевших кустов сильно сморщилась, в рытвинах образовались лужи солоноватой воды. Стефани обошла их и вошла в пеструю тень, отбрасываемую листьями. С тяжелым вздохом опустилась на землю. Остальные уселись вокруг нее, с облегчением растирая уставшие ноги.
      - Удивительно, что на мину не наступили, - сказал Мойо. - Эклунд должна была эту дорогу заминировать. Больно уж она соблазнительная.
      - Эй, ребята, да хватит вам о ней говорить, - сказал Кохрейн. - Мне как-то не улыбается тратить последние часы жизни на разговоры об этой ведьме.
      Рена привалилась к стволу дерева, закрыла глаза и улыбнулась.
      - Кажется, впервые мы пришли к общему согласию.
      - Интересно, будет ли у нас возможность пообщаться с репортерами, сказал Макфи. - Наверняка они здесь, следят за атакой.
      - Странное у тебя последнее желание, - удивилась Рена. - Есть на то причина?
      - У меня семья в Оркнее. Трое детей. Я бы хотел... не знаю. Передать им, что ли, что у меня все нормально. Чего бы мне действительно хотелось это повидать их.
      - Хорошая мысль, - одобрил Франклин. - Возможно, сержанты и позволят тебе передать им привет, если мы войдем к ним в доверие.
      - А чего бы хотел ты? - спросила Стефани.
      - У меня традиционное желание, - признался Франклин. - Пообедать. Я всегда любил поесть, особенно что-нибудь новенькое, но денег на это у меня было негусто. А так в жизни я сделал почти все, чего хотел. Я бы хотел перед смертью отведать самых лучших деликатесов, которые только может предложить Вселенная. И чтобы приготовили их лучшие повара Конфедерации, а запить их Норфолкскими слезами.
      - У меня простое желание, - сказал Кохрейн. - Хотя и не очевидное. Я хотел бы снова пережить Вудсток. Только в этот раз хотел бы послушать больше музыки. Часов пять. Понимаете?
      - А я бы хотела очутиться на сцене, - вздохнула Тина. - В классической роли. И чтобы было мне чуть больше двадцати, а от красоты моей падали бы в обморок поэты. И чтобы премьера, в которой я появилась, стала событием года, а люди передрались, доставая на нее билеты.
      - Я хотела бы погулять по Елисейским Полям, - сказала Рена. Она недоверчиво покосилась на Кохрейна, но он вежливо слушал. - Они были на краю города, в котором я жила, и там росли дивные цветы. У них были такие лепестки... тронешь один, и он тут же поменяет цвет. А когда дул легкий ветерок и раскачивал ветви деревьев, казалось, ты стоишь в калейдоскопе. Я целыми часами ходила там по тропинкам. А потом пришли строители, срубили деревья и расчистили площадку под фабрику. Я боролась, как могла, сколько петиций организовала, обращалась и к мэру, и к местному сенатору. Им было наплевать и на красоту, и на людей, которые так любили это место. Деньги и промышленность побеждают везде.
      - Что до меня, - сказал Мойо, - то я просто попрошу прощения у своих родителей. Моя жизнь прошла впустую.
      - Дети, - сказала Стефани. И посмотрела понимающе на Макфи. - Я снова хочу увидеть своих детей.
      И все замолчали, погрузившись в мечты, которым не суждено было осуществиться.
      Небо вдруг посветлело. Все, кроме Мойо, посмотрели вверх, и он почувствовал волнение товарищей. К земле летели десять кинетических снарядов, оставляя за собой ослепительные хвосты плазмы. И образовали постепенно расширяющийся конус. За первым залпом последовал второй. На глазах Стефани автоматически материализовались темные очки.
      - О, черт, - простонал Макфи. - Опять эти кинетические снаряды.
      - Они ложатся вокруг Кеттона.
      - Странно, - удивился Франклин. - Отчего бы не сжечь всех разом?
      - Какое это имеет значение? - отмахнулась Репа. - Скорее всего, это сигнал к атаке.
      Макфи недоверчиво следил за полетом снарядов. Первый залп еще расширялся, а раскаленный воздух вокруг передней, заостренной части конуса приобретал все больший накал.
      - Думаю, нам лучше лечь, - сказала Стефани. Она перевернулась и создала вокруг себя защитный воздушный шатер. Остальные последовали ее примеру.
      Снаряды против Кеттона отличались от тех, что в начале кампании падали на коммуникационную сеть Мортонриджа. В этот раз они были значительно тяжелее и длиннее, благодаря чему создавалась инерция. Сквозь сырую, мягкую почву они проходили свободно. Когда же достигали твердого основания, кинетическая энергия достигала полного разрушительного потенциала. Земля, словно при извержении вулкана, взлетала к небу. Однако ударные волны, расходившиеся по сторонам, были страшнее всего. Второй залп образовал кольцо вокруг первого с тем же разрушительным эффектом.
      Двадцать ударных волн расходились, словно рябь на пруду, но рисунок этот был необычный, что и являлось целью бомбардировки. Сталкивались колоссальные потоки энергии и, сливаясь, достигала подъемов и спадов, словно бурное море. С наружной стороны кругов возникали новые ударные волны и прокатывались по дну долины, постепенно затихая. Внутри кругов ударные волны сливались в одну, и волна эта катилась к Кеттону, наращивая разрушительную мощь.
      Аннета Эклунд с войсками, стоявшими по периметру города, остолбенев, смотрела, как новорожденный холм, грохоча, обступает их со всех сторон. Дороги, отходившие от окраин, рассыпались в прах. Булыжники летели по воздуху длинными ленивыми дугами. На горных хребтах буйно пенилась грязь, а болота и лужи, низвергаясь по склонам, уносили с собой стада напуганных колфранов и феррангов.
      Почвенное цунами становилось все выше. Добравшись до окраины Кеттона, оно потащило здания по обваливавшимся склонам. Оборонительные траншеи либо смыкались, либо распахивались, а напалм, вспыхивая, обращался в потоки, подобные раскаленной лаве. Одержимые, напрягая до предела энергистическую силу, старались укрепить свои тела, а обезумевшая земля подбрасывала их, как на трамплине, и вращала, словно перекати-поле. Дома, оставшиеся без защиты, превратились в кучи мусора. Кирпичи, осколки стекла, машины - все летело по воздуху.
      Землетрясение стремительно приближалось к центру города. Очаровательная маленькая церковь, оторвавшись от земли на пятьдесят метров, взлетела в воздух коническим гейзером. Из башенки вырвался земляной вихрь.
      Элегантное строение на долю секунды зависло над окружавшим его катаклизмом, прежде чем гравитация и благоразумие не вернули его на землю. Разбившись, словно корабль о рифы, здание исторгло скамьи и книги псалмов, потом совершило кульбит, и его кирпичные стены рассыпались в порошок. Как ни странно, церковный шпиль какое-то время оставался нетронутым. Колокол звонил, как сумасшедший. Затем шпиль развернулся на сто восемьдесят градусов и, свалившись, образовал кратер, отметив тем самым эпицентр землетрясения. Лишь после этого каркас его лопнул и развалился, а на земле осталась лишь груда металла и углебетона.
      Из центра поражения пошли вторичные колебания, более слабые, однако и их хватило для довершения разрушений. Сверхзвуковая волна, сопровождавшая землетрясение, вернувшись, отразилась от склонов долины. Через девяносто секунд Кеттон исчез с карты Мортонриджа. В качестве воспоминания осталось пятно предательски подвижной земли шириною в две мили. Кое-где торчали из обгорелой земли стропила, комья бетона и остатки мебели, густо вымазанные глиной. Ручейки выпускавшего черный дым напалма проделали в почве глубокие борозды. Густая пыль заслонила солнце.
      Аннета, опираясь на локти, старалась выбраться из засасывавшей ее грязи. Медленно поворачивая голову, оглядывала остатки своей гордой маленькой империи. Энергистическая сила защитила ее от перелома костей и ранений, хотя она знала, что синяки будут по всему телу. Смутно припомнила, как ее подбросило в воздух на десять метров и медленно перевернуло. Возле нее такой же переворот совершило одноэтажное кафе, приземлившееся на плоскую крышу. Кабели и пластмассовые водопроводные трубы, свисая, раскачивались, словно бычьи хвосты.
      Оглушенная, она, как ни странно, восхитилась землетрясением: в нем была прекрасная точность. Оно разрушило город и в то же время оставило одержимым возможность защитить себя от его последствий. Ральф все рассчитал. Самосохранение - самый сильный человеческий инстинкт. Дома же и фортификации Кеттона были обречены и погибли.
      Она истерически рассмеялась и закашлялась от набившейся в рот отвратительной пыли.
      - Ральф? Я как-то сказала тебе, Ральф, что сначала тебе нужно уничтожить деревню. Зачем же ты понял все так буквально, дерьмо ты этакое! - защищать теперь было нечего. Не осталось ни символа, ни знамени. Вокруг чего теперь сплачивать армию? Сержанты наступали. Остановить их было некому.
      Аннета, хлопнувшись на спину, старалась удалить грязь из глаз и изо рта. Отдувалась: в воздухе не хватало кислорода. Никогда еще она не была так напугана. Ее чувства разделяли все одержимые в разрушенном городе. Их тысячи, а чувство одно на всех.
      Деревья подскочили и закружились в танце. Грязь, облепившая стволы, выпустила их, громко чавкнув, и они совершили несколько воздушных пируэтов, пока земля не успокоилась. Зрелище, надо думать, захватывающее, если смотришь на него со стороны.
      Стефани кричала от страха, убегая от крутившихся над головой толстых сучьев и увертываясь от более тонких ветвей. Несколько раз ее ударило. Словно сверху обрушилась огромная дубина. Благодаря энергистической силе клетки тела ее не разошлись, а саму ее не разорвало напополам.
      А вот Тине не повезло. Когда земля начала успокаиваться, прямо на нее свалилось дерево и вбило в трясину. Из земли торчали лишь голова и рука. Когда друзья окружили ее, она тихо плакала.
      - Я ничего не чувствую, - шептала она. - Не чувствую саму себя.
      - Надо растворить дерево, - быстро сказал Макфи и показал: - отсюда и до этого места. Давайте сосредоточимся.
      Они соединили руки и представили, что красный ствол разламывается, а твердая темная древесина течет, как вода. Большой кусок дерева превратился в жидкость. Франклин и Макфи поспешно вытянули Тину из грязи. Бедра и голени ее сильно пострадали. Из глубоких ран текла кровь, кости торчали наружу.
      Она посмотрела на свои раны и завопила от ужаса.
      - Я умру! Снова окажусь в потусторонье.
      - Глупости, детка, - сказал Кохрейн. Присев рядом, он повел рукой над раной на животе. Порванная кожа тут же чистенько запечаталась. - Видишь? Брось ныть.
      - У меня слишком много ранений.
      - Давайте, ребята, - Кохрейн посмотрел на остальных. - Вместе все исправим. Пусть каждый займется одной раной.
      Стефани кивнула и уселась рядом.
      - Все будет хорошо, - пообещала она Тине. Женщина успела потерять много крови.
      Окружив Тину, подвели под нее руки. В этот самый момент, когда они, словно в молитве, склонились возле раненой женщины, и нашел их отряд Сайнона. Тина улыбалась товарищам, бледная рука ее сжимала пальцы Стефани.
      Сайнон и Чома крадучись вышли из-за поваленных деревьев и направили автоматы на группу.
      - Всем лечь на землю, завести руки за голову, - приказал Сайнон. - Не вздумайте двигаться или применять энергистическую силу.
      Стефани повернулась и посмотрела на него.
      - Тина ранена. Она не может двигаться.
      - Хорошо, но при одном условии: не пытайтесь сопротивляться. Остальные, ложитесь на землю.
      Медленно отодвинувшись от Тины, они легли в жидкую глину.
      - Идите, - сказал Сайнон остальным сержантам. - Они не оказывают сопротивления.
      Из-за бурелома бесшумно появились тридцать сержантов. Автоматы они нацелили на лежащие на земле фигуры.
      - Ну а теперь покиньте захваченные вами тела, - сказал Сайнон.
      - Мы не можем, - сказала Стефани. Она ощущала страх и горе друзей и разделяла с ними эти чувства. Голос ее задрожал. - Ведь вы сейчас и сами это знаете, так зачем нас просить об этом?
      - Замечательно, - Сайнон взялся за палку с ошейником.
      - Не надо применять к нам эти штуки, - попросила Стефани. - Мы пойдем спокойно.
      - Извините, таковы правила.
      - Послушайте, я - Стефани Эш, та самая, что вывезла детей. Это что-то да значит. Свяжитесь с лейтенантом Анвером из королевского флота. Он подтвердит мои слова.
      Помедлив, Сайнон обратился к процессору, запросил память Передового форта. Изображение, возникшее на дисплее, совпадало с обликом женщины, да и мужчина в пестрой одежде, с массой волос, был, без сомнения, тот же.
      - Нельзя доверять внешнему сходству, - сказал Чома. - Они могут придать себе любой облик.
      - Если они не будут оказывать сопротивления, ни к чему применять силу. Они пока ведут себя мирно. К тому же они не могут убежать.
      - Ты слишком доверчив.
      - Вставайте по одному по нашей команде, - сказал им Сайнон. - Мы эскортируем вас к полевому лагерю. Там вас поместят в ноль-тау. Всю дорогу наготове будут три автомата. При сопротивлении применим ошейники. Они нейтрализуют энергистическую силу. Понятно?
      - Да, - сказала Стефани. - Благодарю вас.
      - Очень хорошо. Вы первая.
      Стефани осторожно поднялась на ноги, стараясь не делать быстрых движений. Чома взмахнул дулом автомата, указывая на узкую тропинку между поваленными деревьями.
      - Идите, - она пошла. Сайнон отдал команду Франклину.
      - Тине понадобятся носилки, - сказала Стефани. - И кто-то должен сопровождать Мойо. Он повредил глаза.
      - Не беспокойтесь, - резко оборвал ее Чома. - Будьте уверены, до лагеря дойдут все.
      Они вышли на свободное пространство. Стефани посмотрела на место, где только что был Кеттон. Плотная темная пыль поднималась над уничтоженным городом.
      Кое-где горели небольшие огни, чуть светились их оранжевые короны. Наверху загорелись двадцать тонких алых полосок, соединились с облаком. И пробежали юркие молнии.
      - Черт возьми, - пробормотала она.
      По дну долины тысячи сержантов шли к молчаливым темным руинам. Укрывшиеся в них одержимые знали, что они идут. Животный страх выплескивался из облака пыли, словно адреналин. У Стефани сильно забилось сердце. По ногам и груди побежали мурашки. Она споткнулась.
      Чома подтолкнул ее сзади автоматом.
      - Идите.
      - Вы разве не чувствуете? Они боятся.
      - Ну и хорошо.
      - Да нет, они по-настоящему напуганы. Смотрите.
      Из пыльного занавеса вырывались вспышки яркого света. Сначала они дрожали, а потом выровнялись, успокоились. В небе снова появилось защитное облако.
      - Неужели вы так глупы, что беретесь за старое? - сказал Чома. Генерал Хилтч не даст вам спрятаться.
      Словно подтверждая его слова, электронный луч прошил небо. Бело-голубой столб, шириною метров двести, пробил крышу пылевого облака. Раздался страшный грохот, молнии, ударив по кипящей поверхности, вонзились в грязь. На этот раз одержимые оказали сопротивление. Десять тысяч умов на площади в две квадратных мили соединились в едином желании - освободиться.
      Разряды лазерных лучей потихоньку были укрощены. На земле разгорался алый свет. Страх одержимых сменился восторгом, а потом и решимостью. Стефани смотрела на шумное зрелище, открыв от удивления рот. Гордость переполняла ее: вернулось их прежнее единство, а вместе с ним и ощущение общей цели. Освободиться. Уйти.
      Красный свет в облаке сгустился и стал освещать дно долины. Яркая волна света залила грязь и трясину.
      - Бегите, - сказала Стефани обомлевшим сержантам. - Убегайте. Пожалуйста. Идите! - и обхватила себя руками, когда красный свет приблизился к ней. Это было не физическое ощущение, а скорее психосоматическое. Тело ее и землю, и воздух, и тела друзей, и огромные фигуры сержантов залило красным светом.
      - Ладно! - заорал Кохрейн. И ударил по воздуху кулаком. - Поехали с нами, придурки.
      Земля задрожала. Все упали на колени. Сайнон, не выпуская из рук автомат, старался держать его на уровне груди ближайшего к себе пленника, но тут затрясло еще сильнее, и он распластался на земле. Подключив сродственную связь, сержанты с решительностью, не уступавшей силе, с которой прижались к земле, сцепились ментально друг с другом.
      - Что происходит? - заорал он.
      - Похоже, мы уходим отсюда, приятель, - закричал Кохрейн. - Вы успели на последний автобус из этой галактики.
      Ральф смотрел на красный свет, выплывший из пылевого облака. Изображения давали ему полную картину, на все триста шестьдесят градусов. Он знал, как выглядит картина с воздуха и с земли. Сообщения поступали к нему и визуальные, и словесные... с сенсоров платформ, от войск, собравшихся в долине Катмос.
      - О Господи, - вздохнул он. Дело дрянь. Он знал это.
      - Отчего не ударить, как следует, с платформ? - спросил адмирал Фарквар.
      - Не знаю. Похоже, оно больше не растет.
      - Слушаюсь. Форма круглая, двадцать километров в диаметре. И там две трети наших сержантов.
      - Они пока живы? - спросил Ральф у Экейши.
      - Да, генерал. Электроника испортилась полностью, но они живы, и родственная связь не пострадала.
      - Тогда что... - земля вдруг ушла из-под ног. Он упал, сильно ударившись боком. Силиконовые палатки лагеря закачались. Люди вокруг него либо упали на колени, либо растянулись в полный рост.
      - Черт! - воскликнула Экейша.
      Дно долины вздыбилось, граница его совпадала с красным светом. Поднялись огромные вихри грязи и камней. Красный свет, сделавшись ярче, опустился вместе с ними.
      Ральф не верил своим глазам, хотя он и знал: то, что он видит сейчас, происходило с целыми планетами.
      - Не может быть, - закричал он.
      - Тем не менее это так, генерал, - сказала Экейша. - Они уходят.
      Земля все поднималась. Быстро и уверенно она оторвалась от полуострова на двести метров. Глазам больно было на нее смотреть: красный свет отбрасывал длинные тени на долину. Вот уже и триста метров... нейросеть Ральфа пришла в негодность. Вокруг стала подниматься трава, стряхнув грязь, она превратила территорию лагеря в зеленую лужайку. Упавшие деревья с треском выпрямили стволы, словно старик, с хрустом разогнувший спину.
      Затем живой красный свет стал слабеть. Ральф, прищурившись, смотрел на него и видел, как земля быстро удаляется от него. Высота ее составляла метров пятьсот, и уходила она с величавой торжественностью айсберга. Хотя, если быть точным, она не двигалась, а сжималась, красный свет окутывал вырванный из Мортонриджа остров и уносил его в другую галактику. Он имел форму конуса, плоское основание которого находилось сверху. Именно так одержимые и выдернули его из планеты, словно корнеплод из грядки.
      Наверху сильно заревел воздух, пространство поглощало остров. Свечение пропало, все вокруг стало белым, подробности исчезли, сам же остров превратился в крошечную звезду. Мигнув напоследок, она исчезла. Нейросеть Ральфа заработала как ни в чем не бывало.
      - Отмените две следующие атаки, - подал он распоряжение на AI. - И остановите передовые части. Немедленно.
      Он осторожно поднялся на ноги. Позеленевшая было трава на глазах завяла, и сухие коричневые хлопья подхватил взревевший ветер. Сенсоры продемонстрировали ему во всей красе образовавшийся в долине кратер. Бока его начали уже оседать и падать вниз. Дна они достигали не скоро. Там, внизу, пульсировал оранжевый свет, подчиняясь непонятному ритму. Он нахмурился, не в силах понять, что все это значило.
      И вдруг это место вздыбилось, и взлетел фонтан раскаленной лавы.
      - Отведите всех в сторону, - в отчаянии закричал он Экейше. - Уберите от кратера как можно дальше.
      - Они уже отходят, - сказала она.
      - А как остальные? Те, что на острове? Может ваша родственная связь достать их?
      Грустный взгляд сказал ему все без слов.
      Стефани и ее друзья смотрели на сержантов. Их взгляд был таким же растерянным. Земля перестала шататься под нею через несколько минут, которые показались ей часами. Стефани взглянула наверх: на ярко-синем небе не было ни звездочки. Непонятно откуда лился белый свет, но он ей был приятен. Она перевела взгляд туда, где была раньше другая сторона долины. Чистое небо подходило к самой земле, и ей стали понятны размеры их острова. Крошечная Земля, окаймленная холмами, плывущая в космосе.
      - О нет! - пробормотала она в отчаянии. - Мы что-то напортили.
      - Мы свободны? - спросил Мойо.
      - В настоящий момент - да, - она стала описывать ему их новый дом.
      Сайнон и другие сержанты общались друг с другом с помощью родственной связи. На острове их было более двенадцати тысяч. Оружие их работало, а электроника и медицинские нанопакеты - нет. (Несколько человек у них пострадали при землетрясении.) Родственная связь не нарушилась, к тому же появились новые возможности, позволившие им почувствовать сознание одержимых. Появилась энергистическая сила. Сайнон вынул из грязи камень и сжал в ладони. Он приобрел прозрачность и засверкал. Правда, зачем ему здесь килограмм бриллианта?
      - Ну что, придурки, все еще хотите сражаться? - спросил Кохрейн.
      - Похоже, в этой обстановке первоначальная наша задача несостоятельна, - сказал Сайнон своим товарищам. И повесил автомат на плечо. - Очень хорошо. Что ты предлагаешь? - спросил он хиппи.